"Ну... вот я и нить потерял... в размышлениях своих горестных. Надо бы "Пикник на обочине" перечитать. Всё там рассказано, — все эти версии и домыслы. Нет, вот, точно ничего нового под луной не родится! И совершенно незачем было секретариату Академии сегодня доклад этот на цветном принтере печатать, да в красивую папочку "для президента!" любовно вкладывать. Открыл потрёпанную ещё в студенчестве книжку — вот они, версии. Все по полочкам разложены!".
Внезапно он ощутил острое раздражение. Чёрт бы побрал все эти предшествующие его правлению годы! Надо было того же Хокинса из той же Америки в ту же Дубну и Сколково заманивать, золотое кресло с бриллиантовыми заклёпками дарить, в темечко целовать и мешками денег осыпать! Пусть бы читал свои физико-математические штучки нашим студентам. Лабораторию ему дать, толковый молодняк на полное гособеспечение поставить — только учитесь! Ан нет... прошляпили.... прождали невесть чего.
— Учёный не гриб. Сам собой от сырости не заведётся, — сказал сегодня напоследок Коваленко. — Также, как и квалифицированные техники и средний научный состав. У меня добровольцев — хоть отбавляй. Но кроме, как таскать и перетаскивать я их приспособить ни к чему не могу. Точка.
Вот так-то, дорогой товарищ президент. Мол, утрись. И крыть-то в ответ нечем. Кругом обгадили и платочка не дали. Хоть начинай оправдываться, мол, я-то что? Это ты у прежних спроси!
"А он ведь спрашивал когда-то! — с тоскою подумал президент, вспоминая личное дело Коваленко И.А. — Криком орал... ссорился со всеми..."
— ...наиболее приоритетное направление, — с видимым облегчением сказал академик, закончив речь, и аккуратно передал президенту ярко-алую папку с прекрасно оформленным докладом.
— Спасибо, — сказал президент и повернул тяжёлую голову к сидящему справа. — Запишите: всё финансовое и материальное обеспечение президент держит под своим личным контролем.
"А вот взять бы и наделить Коваленко правами военно-полевого суда, — горько усмехнувшись, зачем-то подумал он. — По законам чрезвычайного положения! Вот бы вы все забегали..." Он представил себе ёлки и фонарные столбы Кремля, увешенные телами, и содрогнулся. Тьфу, ты, бред какой в голову лезет!..
Коваленко
После телефонного разговора с бывшей женой Зайкова, Коваленко чувствовал себя так, будто по ошибке откусил кусочек собачьего дерьма вместо "Сникерса". Правда, бабу тоже понять можно. На старости лет вдруг сваливаются на голову очень приличные деньги! И беспокоит дурную голову Ирины Леонидовны сейчас лишь то, что расфукает эти денежки тупая дочь-шалава, да спустит всё на свои наркоманские пристрастия сын-балбес. Умудрился же он потерять квартиру в Дубне ещё в середине 90-х, ударившись "в бизнес". Коммерческие деяния Зайкова-младшего привели к тому, что квартира ушла "по счётчику", а присмиревший бизнесмен Зайков устроился шестёркой к своему школьному товарищу. Развёлся с женой, уехал в Питер, алиментов не платил — обычное дело по нынешним временам. Впрочем, на наркоту засранцу денег, похоже, хватает...
Эх, Зайков, Зайков, Пётр Феликсович... так ты и не осуществил мечту свою — заработать на "двушку", осесть поближе к внукам и продолжать с удовольствием тянуть свою научную лямку до глубокой старости...
— А выйду на пенсию — накоплю денег и в Лондон съезжу, к Малахии Ферсману, — говаривал Зайков. — Посидим, русской водочки тяпнем. А то полжизни я невыездной был, а вторые полжизни только Ферсман ко мне и ездил раз в три года. Обидно, понимаешь, Игорёк, обидно! Ладно, хоть по электронке переписываемся каждый день. Так он, зараза, всё мне фотографии шлёт. Малахия и дочь с детьми у дома в Норфолке, Малахия на фоне водопада Виктория, господин Малахия Ферсман в ЦЕРНе на симпозиуме, Малахия и Эйфелева башня... тьфу! Хвастун неосознанный — вроде Вени Левитина из МИТХТ, помнишь? Аж зубы ломит, так хочется с ним где-нибудь на набережной Темзы пивка дёрнуть!
Весёлый и умный был мужик, Пётр Феликсович... пусть будет ему земля пухом! И Джефферсона жаль, слов нет. Рисковый был парень, даром, что матёрый альпинист.
Кто следующий?
База гудела. Лучи прожекторов высвечивали лоснящиеся бока аэростатов, медленно колыхающихся над шпилем храма Александра Невского в Зелёной Роще. Тяжело вздыхали огромные трейлеры, осторожно разворачиваясь на трамвайном кольце конечной остановки 32-го трамвая. Ночная смена гуськом пробиралась по бессонной базе, разбредаясь по вагончикам бытовок и кабинам механизмов. Где-то дружно орали на безмозглого крановщика, и одновременно под шумок пытались нагло выгрузить свои ящики вне очереди.
Голубые каски ООН поблёскивали, как лунные камушки. Какой-то сержант, прислонившись к БТР с аршинными белыми буквами UN на бронированном боку, выстукивал дробь на клавиатуре небольшого ноутбука. Иногда он прерывался и что-то укоризненно говорил унылой личности в замызганном ватнике. Личность разводила руками и, беспрестанно пожимая плечами, оправдывалась, озираясь на свой КаМАЗ с ровно постукивающим двигателем.
Где-то в конце бывшей аллеи, уходящей от Дворца спорта к улице 8 Марта, а ныне временной базы, слабо голосили милицейские сирены. Ярко освещённый вертолёт спокойно тарахтел в сторону кокона. Под брюхом вертолёта французы волокли на длинном тросе очередной блок, набитый датчиками. Трос отстреливался в случае необходимости... и Коваленко, отчаянно зевая, вспомнил, как такой блок, самопроизвольно отделившийся, грохнулся прямо на крышу милицейской машины, до смерти перепугав бедных ментов. "И опять они прямо через базу прутся... хоть кол им на голове теши..." — рассеянно подумал Коваленко и отошёл от окна. Надо было прилечь хоть ненадолго и поспать.
Завтра надо продолжить попытки Джефферсона выхода на контакт. Лазерная акупунктура с разложенной в двоичный код информацией... слово в слово повторяющей содержание золотой пластинки, установленной в 70-х на "Вояджере". Вспышка, темнота, вспышка... миллисекунды, микросекунды... на разных частотах, под разными углами... и пока с одним и тем же нулевым результатом.
Да, многое чего надо сделать завтра... а точнее, уже сегодня.
В окна старенькой квартиры-полуторки, выходящие на Дворец спорта, врывались широкие полотна белого света. Встать и задёрнуть плотные плюшевые шторы, было лень... чего уж там, всё равно усну... и что бы мне их сразу не задёрнуть?..
Интересно, кто здесь жил до того, как мы всех эвакуировали? Судя по шторам и гипсовой старинной кошечке на телевизоре "Samsung" — старушка божий одуванчик... или старичок, божий одуван...
Коваленко вдруг увидел поверхность неизвестной мрачной планеты, освещаемой ярким пульсирующим пучком лазера... потом мимо пролетели мультяшные летающие тарелки с синюшными и глазастыми человечками... а потом он окончательно уснул, обнимая левой рукой прохладный и гладкий бок Виктории.
Им обоим снились странные тени в тумане и еле слышное:
...с-с-с-с... ш-ш-ш-ш... с-с-с-с...ш-ш-ш-ш...
Впрочем, у всех спящих в Екатеринбурге случался этот сон. Никто не рассказывал о нём другим. Зачем? К утру всё это почти забывалось... да и рассказывать особо нечего, не баба же голая приснилась, в конце концов, и не миллион долларов.
Да и дел, ребята, у всех в этом городе — по горло.
Мёрси
— Из всех богатств, из всех знаний, которые накопило человечество, для нас важнейшими искусствами являются кино... и цирк! — провозгласил Илья, наливая в стаканчик "посеребрённую" водку "Настоящая" по 147 рублей за поллитровочку.
Мёрси не оценила фразу, поскольку отродясь не читала Ленина и не могла подивиться ловкости Ильи, сходу слепивших две цитаты Владимира Ильича в одну. Сашка же улыбался самым обычным глупым образом... хотя и мог сказать, что слово "цирк" действительно присутствовало во второй цитате, а, следовательно, не вставлено Ильёй для красного словца.
Мёрси мрачно жевала свиную рульку, отрезая мясистые кусочки новым ножом и обмакивая их в кетчуп "Татарский". Из головы у неё почему-то не шла Брюля, не то умершая раньше Мёрси, не то, наоборот, продолжавшая жить полно и счастливо. Полно и счастливо! В то время как несчастная Мёрси должна была в тумане ходить за водой в магазин на углу, мыться в тазике и использованную мыльную воду сберегать в отдельном пластиковом ведре для смыва в туалете!
Но если принять за основу гипотезу о том, что вся троица оказалась в странном, совершенно несуразном Чистилище, тогда...
...тогда, дорогие граждане, единственным вопросом было — а кому же из них двоих повезло больше?
— А знания эти, почёрпнутые мною из книг, кино и цирка, говорят о том, что следующей на обсуждение выдвигается версия о пришельцах!
— Пришельцы! — эхом отозвался Сашка.
— Вот именно! Таинственные зелёные человечки! Они украли всех жителей Земли для того, чтобы совать им металлические зонды в разные места и выводить дурацкую расу мутантов-гибридов. Если даже Малдер и Скалли умудрились отвертеться от этого дела, то им до нас не долететь и не доехать — будем выкручиваться сами.
— А мы тогда что? — спросила Мёрси, стараясь не думать о Волкодаве...
...синяя мошонка кровь засохшая...
...мошонка раздулась как...
Мёрси мотнула головой. После того, как несколько часов назад она увидела во дворе аккуратно разложенные на асфальте внутренности, — оплывающий слизью мозг лежал на четвертинке газеты "Вечерний Екатеринбург", — после того, как она не грохнулась в обморок... она могла справиться с чем угодно. Да, Мёрси завизжала... да, она кинулась на шею к идущему за ней Сашке... но выдержала! Не намочила штаны, не ё...нулась наискосок и намертво! И даже не блеванула! Мать-перемать их всех, непонятных шутников, за ногу! — она даже смогла обойти проклятые кишки, под которыми промок асфальт... и пошла в туман, держа Сашку за руку.
На обратном пути Сашка, пройдя вперёд, сказал: "Ничего нет!" И действительно — асфальт был чист, если не считать приткнувшегося к бетонному поребрику теннисного мяча. Мяч никто из них трогать не стал. Да и место это они обошли по дуге, боясь того, что могло появиться.
Мёрси старалась не думать о том, чьи это были внутренности. В конце концов, она не врач. Может, от коровы... или барана...
...всё ты врёшь...врёшь ты врёшь ты...
...это всё...
...кишки, лёгкие, почки и печень, мочевой пузырь и сердце человека...
...и печень похожа на ту, что мама резала на мелкие кусочки и тушила с капустой...солила и добавляла перчику... и порезанную луко...
...замолчи замолчи замолчи...
— В смысле — "мы что"? — переспросил Илья
— Мы-то почему остались, если всех украли?
— А мы просто на хрен никому с Сашкой не нужны! А тебя зелёные человечки в ментовке не заметили! Логично?
Логики, конечно, не было никакой. Она бы была... но — Волкодав...
— Нет, Илья, не годится. Давай следующую версию, — буркнула Мёрси. Илья, видимо, понял, о чём она подумала, и поторопился преувеличенно бодрым голосом воскликнуть:
— Кр-р-рутите колесо! Сашка, вам выпал вопрос! Но предварительно вы должны ответить мне — что вы выбираете, ящик в студию или просьбу произнести цитату?
Мёрси не успела удивиться, как Сашка отложил вилку и по-детски размеренно, с каким-то старательным, школьным выражением, произнёс:
— "Он помышлял даже уничтожить поэмы Гомера — почему, говорил он, Платон мог изгнать Гомера из устроенного им государства, а он не может?.. Науку правоведов он тоже как будто хотел отменить, то и дело повторяя, что уж он-то, видят боги, позаботится, чтобы никакое толкование законов не перечило его воле!"
— Откуда это, Саш? — спросил Илья, с усмешкой глядя на Мёрси.
— Гай Светоний Транквилл, "Жизнь двенадцати цезарей", глава о Гае Калигуле.
— Итак, следующая версия, — полчаса спустя, прикуривая очередную сигарету и устраиваясь удобнее на ступеньках, сказал Илья. — Звучит она так: мы все накачаны наркотиками и тихо бредим!
Ну, тоже мне — версия! Мёрси и сама об этом много думала! "Матрица", понимаете ли... жаль, что Киану Ривза рядом нет. Все руки себе исщипала.
Сашка, разжигавший крохотный костёр, повернул к ней загорелое лицо и широко улыбнулся. Странный он, всё же. И страшный. Кто знает, какие мысли бродят в этой исполосованной голове?
Мёрси вздохнула. А куда бежать, если страшно? Нет, конечно же, можно было бы удрать в ближайший торговый центр "Звёздный". Мёрси представила себе, как она сидит днём и ночью под прилавком, слушая странные голоса и крики...
А потом в торговый зал придёт он... Его слышно будет издалека. Он будет приволакивать ноги и ныть запёкшимся ртом: "Мё-о-орси-и-и..." А быть может, он придёт тихо-тихо. И в густой ночной тьме он наклонится над заснувшей девушкой и вонюче поцелует её в шею...
Глава 18
Анна
Анна разозлилась. Вот просто-напросто абсолютно по-женски, нелогично разозлилась на всё вокруг. Всё это уже ДОСТАЛО!!!!
Она поняла это утром, когда увидела на белом пододеяльнике, которым укрывалась ночью, следы кошачьей шерсти. Более того, в комнате подозрительно пахло котом. Большим, взрослым, некастрированным котом-гулякой! Похоже, что он нагло спал у неё в ногах всю ночь, а блуждавшая в сновидениях Анна этого даже не почувствовала! Медвежонок со стола хитро смотрел на неё своими глазками-бусинками. "Ага! Ага! Ага!" — тикали часы.
— Даже в моём собственном доме творят, что хотят! — возмущённо воскликнула Анна и скомкала пододеяльник.
Хотя, это, конечно лучше, чем шастающий вдоль по улице престарелый извращенец, или непонятный, страшный...
...но такой жуткий и... и сладкий...
...искушение... близость...
...соблазнитель. Хорошо ещё, что всякие кровавые монстры из книжек и фильмов ужасов не встречаются! Но всё равно, елки зелёные, это непорядок! Если тут рядышком в квартире ещё кто-то подселился, то пусть хотя бы представится.
...здравствуйте, пани Анна, я Кот... я-то здесь живу... а вот что вы здесь делаете, позвольте вас спросить?!
Господи, какой бред! Как может представиться кто-то, кто тебя не видит, не замечает... даже если ты и проходишь мимо? А пёс из киоска, так любящий отдыхать у костра?... Он вроде бы признал в тебе живую женщину!
В том, что она всё-таки живая, Анна была уверена. Иногда, конечно, закрадывались сомнения. Но — нет, слишком уж она отличалась от прочих обитателей этого странного города, в который превратился Екатеринбург. Или это они отличались от неё? Может, именно им она казалась призраком?
— В конце-концов я хочу есть, пить, спать, мыться... чистить зубы! — сказала сама себе Анна, умываясь над тазиком с водой. — И, между прочим, в туалет я тоже хожу периодически.
Она с усмешкой вылила воду из тазика в сливной бачок:
На завтрак Анна распечатала маленькую баночку сметаны. Прежде, чем посыпать её сахаром, она...
