* * *
Самолет комэска неспешно рисовал растянутый знак бесконечности, высоко над настороженно затихшим районом вражеской переправы. Комэск снова как и много лет назад вылетел на разведку. Последние полтора года он усиленно воспитывал из себя истребителя, но шесть лет назад Горелкин начинал свою летную карьеру в НКВД с надежного как трехлинейка Мосина разведчика Р-5. Первый среди равных, этот шедевр типично-смешанной конструкции Поликарпова мог вперегрузку поднимать до двадцати пяти пудов бомб, и если нужно мог обогнать гиганта ТБ-1, оснащенного двумя такими же моторами М-17. Впрочем за скоростью молодой пилот НКВД тогда совсем не гнался. В то время ему нравились вот такие долгие разведывательные полеты. В том же 33-м уже появились самолеты разгонявшиеся до трех сотен верст в час, а его 'орлица' неторопливо кружила на двухстах. Этот фанерный крейсер конечно можно было разогнать и на сотню быстрее, но уже в пикировании. Да и не стоило этого делать, потому что на такой скорости пилоту слышался детский плач в свисте расчалок коробки. Машина всегда послушная и приятная в управлении начинала дрожать и словно бы жаловалась своему хозяину на боли в своем фанерно-полотняном теле. А Иван любил свою зелено-голубую красавицу и старался не мучать её без нужды. Тогда ему нравилось просто летать. В далекой дымке искать взглядом неуловимый горизонт, высматривать под крыльями Р-5, спрятанные от глаз разведчика военные тайны. Купаться в перекрученном ветром мокром тумане облаков и немного погодя согреваться в лучах такого близкого и ласкового солнца. Да и могли ли казаться долгими эти четыре с половиной часа поднебесного одиночества для человека влюбленного в баюкающую его своими струями голубую бесконечность? Для него эти часы казались бесконечно малой величиной стремящейся к исчезновению. Даже головоломные задания по второй специальности и захватывающая временами дух оперативная работа, не способны были затмить эту страстную небесную любовь...
Так было шесть лет назад. Сейчас чекист временно и условно пониженный в звании до капитана ВВС безмолвно ненавидел самолет, на котором он летел. Сегодня, второй раз за всю эту командировку он вылетел на Р-10. Аппарат был ему хорошо знаком, за последний год на нем приходилось много летать в отдельных пограничных эскадрильях. Новый самолет-разведчик был на голову совершеннее своего предка Р-5, мог летать быстрее, дальше и выше. Опытные экземпляры Р-10 с мощными моторами перегоняли любые истребители бипланы. Увы. в этом вылете пилоту он казался чахлой вороной с побитыми градом крыльями. А вылетел комэск этой ночью, раньше других пилотов эскадрильи, совсем не для развлечения. И дело у него сегодня было не менее важное чем у его подчиненных, вот только пальцы лежащие на штурвале в этот раз не имели права трогать гашетки крыльевых ШКАСов и нажимать кнопки сброса. Зато остальных пилотов эскадрильи этой ночью ожидали все прелести штурмового налета на позиции противника. И как бы не раздражала комэска придуманная заместилем новая реинкарнация ИП-1, ему все же очень хотелось сейчас быть в кабине блиндированного 'Кирасира'. Ведь тогда он бы знал, что может сделать хоть что-то осязаемое. Да хотя бы маневром отвлечь на себя зенитки от поврежденной машины другого пилота. Или загасить пулеметным огнем и мелкими АО, огневые точки не дающие подняться десанту. Но на этот раз права на все это у него не было. До самого утра его элегантная 'десятка' должна была как проклятая висеть над районом операции и координировать работу других. Высматривать признаки концентрации вражеских резервов. Оценивать результаты работы бомберов. Слушать их радиопереговоры и иногда вклиниваться в них сообщая новые данные. Высматривать в том аду, что сейчас разверзнется по обе стороны переправы, нервные броски теней штурмовиков, периодически подавая им команды ракетами. Наводить по радио лидируемую таким же Р-10-ым группу И-14-х для сосредоточенного удара по наиболее опасным очагам сопротивления. Сообщать пилотам ТБ-3-х обстановку к моменту выброски. Аппарат комэска был заправлен топливом под пробку основных и подвесных топливных баков. И на тех же самых двухстах километрах в час мог висеть над районом целых шесть часов. Вот только все это летное изобилие совсем не радовало комэска.
* * *
Тревожная ночь изредка раскрашивалась взлетающими метеорами ракет, всхлипывала редкими пулеметными и орудийными перестрелками и снова настороженно замирала, продолжая негромко взрыкивать моторами и щелкать одиночными выстрелами. Шесть обвешанных как новогодняя елка и неуклюжих на вид угловатых аппаратов, неспеша, подлетали к назначенному району.
'Страшно? Конечно страшно. Сейчас нас тут скоро перфорировать начнут. А то, что сейчас ночь на дворе, так для моих эрзац-штурмовиков это слабая защита. Ночью в нас они нецелясь даже еще вернее попадать могут. И хотя я готовила себя к смерти, но умирать нам сейчас еще рановато. Ой рановато! Столько дел еще недоделано. И за ребят мне страшно. За них даже страшнее чем за себя. И одна надежда у нас, на то что никто из нас не сглупит и все сделает как надо, да на броню мою 'бутербродную'. На тройную дюралевую бронеобшивку и бронестекла самопальные. Вроде и обстреляли мы ее для проверки, а все равно дрожь у меня по всему телу как у рысака перед скачками. Как же нам всем нужна сейчас военная удача! И еще бы СБ-шки правильно сработали! '.
Штурмовики уже встали на круг в районе ожидания на высоте около трех тысяч метров и километрах в пяти от цели. С такого расстояния 'иллюминация' должна была хорошо просматриваться, а значит атака по подсвеченным бомберами целям будет быстрой и прицельной. Вот только 'Фонарщиков' на сцене еще не было...
А километрах в пяти выше по течению почти полностью утопленные своими корпусами в воду многострадальной реки начали свое движение маленькие железные скорлупки. Направленные беззвучной командой к переправе, они негромко порыкивая моторами неуклюже двинулись к своей цели. И хотя эти скорлупки гордо именовались плавающими танками Т-37А, на самом деле с танками их роднили только узкие часто ломающиеся гусеничные шасси. Даже колесные бронемашины БА-10 имели в сравнении с ними более солидное бронирование и вооружение. Так что если судить по-честному, танками эти плохо плавающие и почти беззащитные недоразумения можно было назвать только ради статистики. Но экипажи этих бронескорлупок не стыдились своей техники. Они готовились к бою.
А еще западнее на аэродроме Тамцаг-Булак прогревали свои моторы пять воздушных кораблей ТБ-3. Во чреве четырех из них, тесно утрамбованные, сидели четыре десятка негромко гомонящих мужчин, похожих в своих комбинезонах и парашютах на африканских муравьев-переростков. Вооружены они были в основной массе японскими карабинами и японскими же ручными пулеметами. Лишь у пары десятков были кургузые ППД с рожковыми магазинами. Да еще несколько снайперских винтовок разбавили эту не особо патриотичную коллекцию оружия. Но зато в кобурах на поясе были только отечественные изделия. У кого-то ТТ, у кого-то 'Наганы' с 'Брамитом' в поясном чехле. А количество и ассортимент взрывчатых гостинцев упрятанных в гранатные подсумки и рюкзаки позволяли этим небесно-полевым воинам достаточно долго изображать перед врагом полнокровный батальон. Поскольку лететь было не очень далеко, вместо большого запаса топлива самолеты были максимально загружены боеприпасами. Даже по паре 82мм минометов с большим запасом мин было затиснуты под ноги десанта. Чтобы не получить такой дурой по хребту их готовились сбросить с парашютом раньше людей. Пятый ТБ-3-й был до отказа загружен противотанковыми пушками, снарядами к ним и ящиками с боеприпасами. Его выход на сцену был запланирован уже под самый занавес...
* * *
/Черновой вариант продолжения от 21.08.2012 будет сильно корректироваться/
* * *
В соединенных блиндированными галереями блиндажах командного пункта на горе Хамар-Даба в этот раз было довольно тесно. В углу сиротливо стоял любимый своим хозяином музыкальный инструмент. В ближайшие часы, а может и сутки, руки командующего совершенно точно не коснутся его кнопок, и не поднимут тем настроения всему штабному воинству. Не в этот раз. Сегодня для всей Первой армейской группы началась очень важная ночь. Ночь окончательного окружения плацдарма противника на плоскогорье, и массированного прорыва союзных сил на восточный берег. Южнее японского плацдарма мосты у советско-монгольских войск уже были, но и вражеская оборона там была почти непробиваемой. А в этот раз расчет был сделан на внезапность и одновременное использование большинства имеющихся тактических новинок. Сама операция уже началась, но еще не успела перейти в активную фазу, поэтому в штабном блиндаже собрались представители всех родов войск. Сразу по окончании совещания это многолюдье должно было сильно поредеть. Большинство командиров должны были встретить рассвет в боевых порядках, а также на командных и наблюдательных пунктах вверенных им частей. К утру кроме командующего и штабных на Хамар-Даба должны были остаться лишь представители разведки, авиации и артиллерии.
...
— Карпов, где последние данные по мехчастям?
— Вот здесь товарищ комкор.
— Покажи. Угу, вижу. Отбей радиограмму Лхагвасурэну, чтобы поторапливался со своими. Броня его ждать не будет.
— Слушаюсь.
— Михал Андреевич. Какие силы на плоскогорье и перед рекой остались у Кобаяси?
— В районе переправы в общей сложности не более пары полков Георгий Константинович. Да и те сильно потрепанные, но батальонов четыре-пять у него наберутся. Знают, конечно же, что все они смертники, но пока стоят крепко. Сегодня снова несколько танков сожгли. А вот пушек у них мало. Батареи две-три едва наберется, это если те, что за рекой не считать. Сегодня за мост еще несколько пушек вывели, вместе с зенитками ими прикрытие переправы усилили. А на этом берегу их артпозиции вчера наша артиллерия и СБ сильно пощипали. Да и снаряды у Кобаяси уже почти на исходе. И еще... Сегодня снова были замечены минеры на мосту. По всему видать, готовятся взрывать...
— Что с резервами Комацубары на восточном?
— Вот тут сосредоточено около полка бронетехники и батальонов шесть пехоты. Здесь два полка баргудской конницы с несколькими броневиками. В этот район отводят потрепанные части с нашего берега. Небольшие части есть южнее. Вот тут, в глубине стоит свежая дивизия, но до вечера следующего дня она подойти не успеет. По артиллерии поступили новые данные, но пока разведка засекла только часть батарей. Остальные помалкивают. Больше на эту минуту новостей от разведки нет.
— Хм, 'на эту минуту'...Полковник Гусев! Сколько скоростных бомбардировщиков у вас в первой волне пойдет?
— Две шестерки с бомбами, одна с зажигательной смесью, и звено осветителей, товарищ комкор.
— Прямо сейчас звони Смушкевичу, пусть перед этим налетом тяжелыми бомберами и еще хотя бы одной эскадрильей СБ вот по этим резервам хорошенько всыплет. И чтоб не в третьей волне вразвалочку, а сразу! Прямо сейчас! Эти-то с обеих сторон переправы уже никуда от вас не денутся. Хоть целый день их потом раскатывай. А резервы, обязательно, самыми первыми расстроить надо. Все понял?!
— Товарищ комкор. По этим резервам еще днем отработал 150-й СБП. И потом, готовность эскадрильи ТБ-3 только через час, а СБ уже через полчаса вылетают. Слишком мало времени остается...
— То, что еще днем отработали, это хорошо... Но мало! А если времени тебе не хватает, значит, бегом к телефону, но чтоб успели! Пусть хоть одновременно бомбят, главное чтобы те никуда отойти или укрыться не успели. И чтоб к мосту не сунулись. Смушкевич в Тамцаг-Булаке сейчас?
— Так точно, но через два часа в Баин-Тумен вылетит.
— Срочно связаться с ним. Выполнять!
— Есть, товарищ комкор!
— Михал Андреевич, наш-то наплавной мост для пехоты и легкой техники когда будет готов?
— К середине дня рассчитываем начать переправу. Это если замостный район на восточном берегу будет вовремя захвачен и надежно прикрыт. Штурмовая группа на лодках уже готовится. И еще мы тут частично и от действий десантников зависим. Долго ли они у японской переправы смогут на себя противника оттягивать?
— Бочков! Вместе с заместителем своим, сюда к карте подойди!
Контрразведчики спокойно приблизились к столу командующего. Стремительно пробежавшись взглядом по карте старший майор отметил про себя, что изменение тактической обстановки штабные наносят с некоторым опозданием. Горелкин минут десять назад передал через него сведения о замеченных активных артиллерийских позициях за рекой. Эту информацию нанести не успели, хотя начштаба ее озвучил. Ничего неожиданного на карте не было и последовавший за размышлением вслух вопрос командующего был вполне предсказуем.
— У Кобаяси, сейчас две задачи. Переправу удержать и на том берегу оборону крепить. Зубами вцепится, но держаться будет, пока отступающие части с плацдарма выводит! А уже потом он попытается у нас перед носом мост рвануть. А то и вовсе рванет его у нас из-под ног... Угу. А наша задача не просто его линии прорвать! Сходу прорвать нужно, без задержек. А потом сразу же на юг, вдоль реки, Комацубаре в тыл ударить, самим себе на встречу. И значит десанту твоему, Бочков... Пусть хоть все они там полягут, но нужно десанту предмостье оседлать, и мост нам для прорыва сохранить. Если мост проспят... то не только Яковлев с Лхагвасурэном, мы все тут впустую зубами щелкнем... Ясно тебе, старший майор?!
— Так точно ясно, товарищ комкор. Все будет в соответствии с планом, зря мы его что ли разрабатывали?
— Хорошо что тебе ясно. План ваш конечно аховый, вот только в этот раз другого нет, и ждать мы не можем... Ну да ладно. И что там с десантниками из Приморья? Через сколько времени после бомбежки Затевахин на рубеж выйдет? Сколько времени он рассчитывает там держаться? И, давай, еще раз и поподробнее нам всем про весь этот театр расскажи.
— Есть расказать подробнее, товарищ комкор. Раньше всех свою работу уже начали три мои группы. У них задача очень аккуратно подобраться с воды и помешать подрыву моста. К моменту высадки десанта они свою работу выполнят. Десантирование с четырех ТБ-3 назначено через десять минут после подавления блиндированными штурмовиками зенитных средств. Это минут через двадцатьпять — тридцать после первого авиаудара. Выполняться десантирование будет по команде висящего над целью воздушного разведчика. Время высадки Горелкин там лично на месте определить должен. А когда на земле у японцев весь этот курятник заполыхает, им уже не до отражения атаки десанта будет. Штурмовики и пушечные истребители самураев с неба отвлекут, а от реки водоплавающие танкисты наших огнем поддержат. Пятый ТБ-3 сбросит на обозначенной десантом площадке тяжелое вооружение. Ну, а наиболее сложной проблемой для Затевахина могут стать действия вражеских мехрезервов на восточном берегу. На этом-то берегу их остаткам бронетехники уже не до моста будет, а вот на том... Риск есть, но если авиация вражеские резервы хотя бы частично расстроит, то наши успеют на позициях закрепиться. Против противотанковых сорокапяток их железки не пляшут, лишь бы артиллерию не успели подтянуть. А вот отступающие по переправе японцы попадут под сосредоточенный удар с воздуха, с реки и со стороны высаженного десанта. Последняя группа десанта переодетая во вражескую форму прорвется по мосту обратно на наш берег и захватит предмостные укрепления японцев. В этой группе через одного монголы будут, все в японской форме. Мы их бинтовыми повязками пометили, чтоб свои их там в суматохе не перестреляли. А еще через час снова наши штурмовики и пушечные истребители появятся и дружно станут по заявкам десанта, подсвеченные сигнальными ракетами цели утюжить. Так что если Яковлевские танкисты со своим десантом на броне и с монгольской конницей хотя бы к середине дня прорвутся к переправе, то воздушный десант свою задачу выполнит.
