Я сняла шлем. Шекс суетился вокруг. Я и не заметила, но полы моего халата были раздвинуты, обнажая меня. И вообще, я лежала, а не сидела, на разложенном кресле, ноги полусогнуты и разведены в стороны.

— Шекс, что ты со мной делаешь?

— О, Танюшка пришла в себя! — обрадовался он, подбежал вприпрыжку. — Как ощущения? К сожалению, я проверил, опыт прошёл неудачно, надо повторить, — и глаза зажглись безумным блеском. Его рука коснулась моего лона и потрогала.

Я, стиснув зубы, терпела его безумности.

— Повторить что?

— Естественное оплодотворение!

— Что? — я чуть не свалилась с этого кресла-постели.

— Не переживай, я раздобыл смазку, в этот раз точно больно не будет! — в его руках была какая-то банка.

Бежать бесполезно. Я сжалась в комочек. Что за безумное задание? И как мне себя вести? Мор играет правдоподобно. Порою мне кажется, что этот безумец сделает всё то, что обещал, ведь верит в то, что говорит.

И он снял свою хламиду, показывая стройное зелёное тело, с возбуждённой плотью.

— Нет, ты не посмеешь!

— Ещё как посмею! — заверил он.

— Здесь? — пискнула я.

— Тебя смущают возможные свидетели? Тут никого нет. Девочки ушли на рынок...

Ага, поэтому ты так правдоподобно играешь.

— Но если тебя смущает, мы закроемся, — он подскочил к двери, замок щёлкнул. А я спрыгнула с кресла. Куда спрятаться? Вон там есть шкаф, а за ним заветная дверь...

Но воспользоваться ею я не успела. Меня довольно грубо схватили поперёк тела и потащили к креслу.

И сопротивляться толком нельзя. Что ж, позволить себя изнасиловать?

— Я ведь могу и привязать... Сопротивление меня возбуждает.

Что же делать? Этот зелёный безумец вовсе не походил на Мора. На мои глаза выступила влага. Неужели я вот так буду изнасилована собственным парнем на задании? Он уже где-то раздобыл верёвку и, бросив меня поперёк кресла, намеревался привязать.

— Пожалуйста, прошу... Не надо... Я буду послушной девочкой...

Меня всю трясло, на самом деле. Он опустил руку в банку и какую-то штуковину стал размазывать по моему лону, вытирая о ноги, всовывая внутрь пальцы.

— Н-не надо... Прошу.

Схватил меня за волосы, задирая голову назад. Облизнул моё ухо.

Всё это казалось таким мерзким.

— Тихо-тихо, — шепнул он. — Вспомни утро...

На миг я очутилась там, в спальне, я дразнила его, а он... Наклонил меня и... Вошёл, медленно наполняя. Из его горла послышался стон. Больно не было. Движения ускорялись, всё быстрее и быстрее. Я оказалась во власти приятных необычных ощущений, чувства наполненности, которое с каждым движением казалось насыщеннее. И вот уже из моего горла срывается стон. Ноги не держат, хорошо, что есть опора подо мною.

Опора? Я медленно открываю глаза, оказываясь в лаборатории, лежащей поперёк кресла. И во мне движутся. Всё быстрее и быстрее. Потом покидают меня. По ногам что-то течёт. А мне так мерзко.

— Танюшка, — рядом оказывается лицо Шекса. И я шарахаюсь от него. Он недоуменно спрашивает: — Что?

— Не трогай меня, — шепчу пересохшими губами.

Меня колотит от ощущения грязи, которая там — внутри.

А потом меня схватили и потащили куда-то.

— Не прикасайся ко мне, мерзкая тварь! — кричу я, но меня вдруг макают лицом в воду. — Мерзавец!

Опять и опять, пока я уже почти захлёбываюсь.

— Очнулась? — слышится голос Мора на срединном языке. — А теперь, может, скажешь, что случилось?

— Ты — мерзавец!

— Тана, даже тебе не следует переходить некоторую грань, — слышится угроза. — Объясниться не хочешь?

— Т-ты! Мерзкая тварь!

— Это я слышал. Почему?

Я хлопаю глазами, растерявшись. И он спрашивает? С таким непонимающим лицом?

— Насильник!

Глаза Шекса меняются: проступают белки, затем радужки. И вот уже Мор в своём естественном облике.

— Что? — удивление такое искреннее, что...

Я развязываю пояс халата. А когда я успела завязаться? Прикасаюсь к своему лону. Там сухо...

Теперь я уже ничего не понимаю, но решаю сказать.

— Ты только что меня изнасиловал на кресле...

— Выдаёшь желаемое за действительное? — говорит спокойно.

— Да как ты мог подумать!.. Вначале утром, затем сейчас...

— Что? — прищуривается он. — Утром? Я умею себя держать в узде и желания научился подавлять уже давно.

Я ничего не понимаю. У меня какая-то каша в голове.

— Ладно, давай с конца. Что было до того, как я тебя, якобы, изнасиловал?

Я скривилась, но придираться к словам не стала.

— Ты мне надел шлем, я разговаривала с Жесткачом...

— Что? У нас нет связи с Жесткачом.

— Как нет? — удивляюсь я. — А с кем я говорила?

Мор разозлился, это было видно по желвакам, ходящим ходуном.

Помолчал.

— Пошли, — сказал он.

— Н-не пойду. Вновь изнасилуешь?

— Тана, тебя никто не может изнасиловать!

— Н-но, добровольно...

— Нет. Защита уничтожит того человека.

— Даже тебя?

— Даже меня.

— И ради задания, если я согласна буду?..

— Не мели ерунды. Я не буду с тобой спать ради задания. Ну, то есть спать в переносном смысле. В остальном, я ж сказал, всё будет по-настоящему. Только так.

— Но... я ничего не понимаю.

Он подошёл ко мне, но я вновь шарахнулась. Скривился, но сел рядом.

— Значит, мне всё привиделось?

— Ты с кем-то всё же разговаривала. Вопрос только — с кем?

Я задумалась, если Мор прав, и это чьё-то внушение, то зачем его насылать? Что пытались разузнать? Про Мора не заикнулись ни разу, благо, я тоже не проболталась.

— Мор, скажи, а ты... мы... утром... у нас что было?

— Ничего. Ты соблазняла, было желание тебя наказать. Но это не лучшая мысль использовать для этого самое святое. Поэтому я лишь показал тебе своё возбуждение и попросил не дразниться, а если хочешь... тогда давай поженимся. Но и тогда, не уверен, что снимется защита, пока ты не станешь готова принять меня всего, со своими тараканами...

— Но я ощущала внутри себя движение... чувство наполненности... тобой... пока не осознала, что это не утро, и мы не в спальне, а лаборатории, где ты меня насилуешь...

— Я не могу войти в тебя. Никто не может. Даже если очень захотим.

— Почему?

— Потому что ты должна полюбить всем сердцем, это слияние душ, потом уже физическое... А пока... ты не готова, как бы ни пыталась доказать обратное. Ты меня испытываешь, значит, до конца не веришь. Я готов ждать столько, сколько потребуется.

— Если ничего не было, откуда семя? Девочки помогли его отмыть утром, — уцепилась я за внезапно всплывшую мысль.

Мор подскочил и куда-то рванул. Влез в тот шкаф, что стоял в лаборатории. Принёс какую-то штуковину, напоминающую мужское достоинство. Я поморщилась. Отвернулась.

— Рисковать собой я не стану, не дождёшься, моя дорогая, — он движением рук откинул полы моего халата. — Смотри... — и он прикоснулся к моему лону этой вещью, тут же превращающейся в облачко пыли.

— Но ты ведь касался меня.

— Дотрагиваться могу. Но вокруг тебя тонкая невидимая оболочка заклинания. При всём твоём разрешении и моём нежелании тебе навредить, могу лишь прикасаться, — и нежно провёл по моей щеке. Тут вспомнила, что поцелуи, хоть и страстные, но никогда проникающими не были.

— Так откуда семя?

— Я не самоубийца и собираюсь жить долго и счастливо, с тобою. Поэтому тратить своё семя ради постановки не стану.

— Почему?

— Потому что при семяизвержении я трачу кусочек жизни, равный вынашиванию чада.

— Я — тоже?

— Ты — нет. Но при рождении дитятка молодеешь на три срединных лета. Почему мужчины раньше стареют, нежели их жёны...

— Тогда откуда?

— Утром ты была полна желания, скорее всего эту жидкость и приняли за семя.

— То есть, ничего не было?

— Поцелуи и прикосновения не в счёт? — улыбнулся он и собрался уходить.

— Постой, Мор... А если придётся при свидетелях...

— Это будет представление, лучше всего сзади, тогда разницы почти незаметно.

— А шлем?

— Ах, да, шлем... Похоже, у нас проникновение. Надо разобраться.

— А шлем — он что делает?

— Позволяет общаться с неводом без посредников.

— Когда надела, вокруг была темнота, — я подробно рассказала, что видела, что ощущала, что думала.

— Я попытаюсь отследить.

— Я нужна для этого?

— Рисковать не станем. И для связи с Жесткачом невода недостаточно. У наших отдельный канал связи, нужно найти нужную ниточку в огромном потоке данных, а также пройти кучу защит и ключевых слов.

— А как же то задание, которое мне дали... Какая-то зелёная, за которой наблюдают...

— Слушай, а ведь про меня ничего он или она не знает. Ведь так?

— Судя по всему — нет. Тебя упоминали как Шекса, просто перебежавшего на нашу сторону.

— А про меня на базе, кроме Жесткача, никто и не знает. Да и общаемся с ним в режиме, что я — Шекс, действительно перебежчик.

— Значит, всё же Жесткач?

— Нет.

Мор уже вновь стал зелёным. И как безумец заметался по своей лаборатории. Подключился к шлему, не надевая его. И стал вводить какие-то коды.

Захотелось переодеться. В таком виде ходить не хотелось.

— Я пойду? — затравленно буркнула я.

— Куда?

— Наверх... Переоденусь...

— Ну-ну... Будто здесь есть более закрытая одежда...

— А хламида?

— Хочешь — иди, — и он прошёл к двери, отомкнул, распахнул и ждёт. А я бочком-бочком, мимо него.. — Постой! — остановил его приказ, заставивший меня вздрогнуть.

— Страхи надо бороть тут же... Иди ко мне... — и он распахнул объятия.

— Это приказ?

Он выругался.

— Нет, просьба, прошу.

Затравленно взглянула на него. Знаю, что Мор, но его зелёный вид...

Дверь он закрыл, не позволив мне выйти. Вновь щёлкнул замок, заставивший меня сжаться.

— Убью того гада... — прошипел сквозь зубы любимый. Да, вид его вновь был белобрысый голубоглазый. Распахнутые объятия, в которые я всё же бросилась и разрыдалась.

Он нежно гладил по волосам. Со слезами уходили и боль, и страх. Надёжные объятия обещали защитить от всех бед. Когда выплакалась, отстранилась. Он глядел на меня с нежностью.

— Радость моя...

Я сама потянулась к его губам, он нежно ответил. А когда поцелуй разорвала, попросила:

— Можно я косу заплету?

— Конечно.

— Но я ведь по легенде уже не... — девственница, хотела сказать, но не смогла.

Он на этот раз сам притянул меня к себе и крепко-крепко обнял.

И я не испугалась. Потом отпустил, изменил облик, заставив насторожиться.

— Тут женщины носят любые причёски, не зависимо от статуса. Лишь замужние покрывают волосы.

— Мор... а у нас дети могут быть здесь? Какие у нас планы на будущее?

— Много детей.

— Я могу здесь родить?

— Можешь.

— У меня женских дней пока не было...

— Не бери в голову. Всё будет.

— Но...

Он сделал шаг вперёд, и я непроизвольно отшатнулась.

— Такой отклик даже льстит, пожалуй, не стану его менять. — Всё идёт отсюда, — и показал на голову. — Чем проще ко всему относишься, тем меньше последствий. Давай договоримся, раз у тебя уже было... Пусть в виде видения, но ощущения ж присутствовали, будем считать, что всё взаправду. Мы вот тут... — показал на злополучное кресло. — Пусть я тебя изнасиловал. Шарахаешься, прекрасно, так и надо.

— А что с проникновением?

— Нашёл след, не с базы. Но, думается, часть правды он или она сказали.

— Почему ты думаешь, что она?

— Потому что то, что ты ощущала невозможно придумать. Это внушение было чьими-то воспоминаниями.

— Значит, это женщина?

Пожал плечами.

— Так подсказывает чутьё. Мужчин тоже не стоит списывать со счетов. К слову, я связался с Жесткачом. Они действительно покинули землю Орея. Кто-то слил их координаты. После твоего плена они свернули базу и вовремя, ещё до того, как я тебя выкупил. Потому что её бы стёрли с лица земли. Не просто так захватили ближайшие к ней селения. В общем, повезло. Ты спасла не только свой отряд, но и всю базу. В том лесу искали твоих людей.

— Но как же ребята?..

— Они целы. Когда бандиты пошли по твоим следам, ребята вернулись на базу. Ладно, брысь отсюда. Хотя... — он подошёл, резко распахнул полы халата, коснулся моей груди, вызывая волну страха. — Беги... — прошептал он.

Я и рванула с места, на ходу запахиваясь. Вновь вспомнилось видение, чувство мерзости. Когда я взбежала по лестнице, меня вновь трясло. Так меня и встретили девочки.

— Что? Опять? — спросили хором, стоило мне оказаться у них на виду.

Обняли. И хоть понимала, что Шекс меня нарочно напугал, разубеждать себя не стала. Колотит, ну и пусть.

— Мы на рынке тут одну встретили... Рабыню, как и мы... Она никак понести не может. Сейчас женские дни, так отдыхает. Говорит, что у зелёных на наш запах в это время отвращение. Ни один не подойдёт. Поэтому может, не опасаясь, выходить. А то насилует её хозяин постоянно.

— З-зачем? — заикаясь произнесла я.

— А у них у всех недержание какое-то. Будто чешется в одном месте. Когда их женщины обращают внимание, вроде как чуть поумеривается пыл. И беременных вот не трогают. Но, похоже, только мы двое и понесли усилиями Шекса. Так что, боюсь, попала ты. Если искусственно не оплодотворит...

Меня передёрнуло. Если меня от одного раза чуть не вырвало, то что будет, если он постоянно захочет насиловать меня?

— Тихо-тихо, успокойся, — положила на мою дрожащую руку свою ладонь Рута, — что-нибудь придумаем. Да и скоро у тебя женские дни... А вчера ж зелёная была...

— Толку ж?.. — обречённо выдохнула я.

— Так, девочки, вы кормить нас собираетесь? — огорошил нас Шекс, появляясь в дверном проёме в своей хламиде.

— Д-да, — пискнула Мира и пошла разогревать.

Мор сел за стол, на меня даже не взглянул, будто отсутствовала. Поймал Руту за руку, усадил себе на колено, положил руку на её живот. А я неотрывно следила за его действиями. Видела, как тьма лижет его пальцы и проникает внутрь живота, но девушка, похоже ничего не замечала. Лишь взгляд затуманился. Я бы даже сказала, что ей приятно сделалось.

Мира нарочито отвернулась.

Когда руку убрал,взгляд будущей мамочки прояснился.

— Болит где? — заботливо спросил Шекс на языке зелёных.

— Нет. Но сегодня как-то менее подвижный. С дитятком всё в порядке?

— Со дня на день запросится наружу. Как роды начнутся, зови.

Рута побледнела.

— Что не так?

— А родив, вы...

— Буду ли тебя насиловать? — приподнял бровь Шекс. — Нет, — и вот теперь взглянул на Миру. — Иди сюда.

Та тоже, в свою очередь, побледнела, но пошла. Села тоже на колено. Так же затуманился взгляд, пока Мор ощупывал живот и напитывал его тьмою. Зачем?

— А мне скоро рожать?

— Через десять дней, — ответил зелёный.

— А я... Меня... — Мира явно боялась того же.

— Успокоились обе! — рявкнул Шекс. — Нужны вы мне. Вот дети... Вам их кормить... И подарил мне полный желания взгляд. От которого меня передёрнуло, как ни старалась видеть в нём Мора. Его взгляд раздевал.