— На ночь. Столько? — удивилась она.
Напрасно она сомневалась, прогулка, танцы и веселье разожгли аппетит. Дмитрий и без того не страдал его отсутствием и прилично много пил, не взирая на упреки, и требовал, чтобы ему составляли компанию. Когда они закончили ужин и вышли на воздух, Дмитрий был уже достаточно пьян, уверял, что твердо стоит на ногах, но не отпускал руку Дианы, а та не смела возражать.
— У меня голова кружиться, — пожаловалась Ольга, усердно выговаривая слова. — Димка, ты демон-искуситель. Ты нас напоил.
— Я не пьян, можете на меня положиться, — заверил Игорь.
— Ты покачиваешься, — заметила Ольга.
— Это ты покачиваешься, поэтому тебе кажется, что покачиваюсь я, — ответил тот.
— Да, он не пьян, если так длинно говорит, — смущаясь, сказала Диана.
Она с некоторым разочарованием поняла, что Дмитрий наверняка спланировал этот момент, что она не смогла проконтролировать процесс поглощения вина. Она ощущала, как ее голова перестала быть ясной, словно мир отделен от нее тонкой стенкой. Что Дмитрий уже не держит ее за руку, а придерживает за талию, поскольку ее качало, как всех.
— Хмель нужно прогулять, он пройдет, — заверил Дмитрий. — Диана, вы должны мне монгольфьер.
— Где же я его найду поздним вечером. Уже темно, — возразила она мягко, потому что ощущала вину оттого, что не может исполнить его желание.
Она уже не думала о нем, как о заносчивом и чуть бестактном парне, который бросает слова на ветер. Он все делал так, как говорил, а говорил он то, что думал, определенно. Она поймала себя на мысли, что смотрит ему в глаза. Он смотрел пристально, освещение было слабым и казалось, что его глаза горят в сумерках.
— Вам тоже плохо? — спросил он.
— Нет. Я чувствую себя нормально.
— Вот видите, Диана тоже не чувствует опьянения. Просто у вас практики маловато. Стажеры. Это называется быть под мухой.
— Нам пора ехать домой, — с некоторым сожалением сказала Диана.
— Домой. Уже? Я думал веселье только начинается. А как же монгольфьер? — Димка говорил, чуть запинаясь, но она почувствовала, как он вдруг уверенно стал стоять на ногах, уж если кто из них не пьян, так это он.
— Тебе влетит от Эл, — пригрозила Ольга.
— Э-э, нет. Это вам влетит. Я предупредил, что напьюсь, — заверил Дмитрий. — Хотите скрыть следы преступления — пошли гулять дальше.
— А как же экипаж? — спросила Оля.
— Ну, это элементарно, — заверил Дмитрий. — Я же штурман. Нам прямо по аллее, потом направо. Дойдем до туда, отпустим человека. Ну, очнитесь, вы же в самом веселом городе Европы. Какой воздух! Какая музыка! Ой, а вино было какое чудесное, я бы еще мог выпить.
— Нужно возвращаться, — с опасением заметил Игорь.
— Самым веселым городом Европы всегда считался Париж, — очнулась от размышлений Диана. — Ольга, вы умная девушка, как ему удалось нас напоить?
— Теперь, Диана, вы знаете о нем больше. С ним нельзя спорить и пить, — заключила Ольга. — У него большой опыт в обеих областях. И еще в третьей...
Тут Дмитрий оторвался от Дианы и подошел к друзьям.
— Я не против, вернуться домой без вас, — прошептал он. — Дорогу вы знаете. Кучер вас доставит. Давайте мы как-нибудь заблудимся, а?
— Давайте проверим нашу ориентацию. Срежем через парк, — предложил Игорь и взял Ольгу под руку.
— Вперед! — скомандовал Дмитрий.
Они вернулись к фонтану, потом прошлись по узкой аллейке, намереваясь вернуться туда, где танцевали, где был свет фонарей. Диана не смогла возразить троим сразу, а когда она и Дмитрий снова очутились среди танцующих, вторая пара пропала.
— О, Боже, — вздохнула Диана.
Она выскочила на аллею, выискивая знакомую пару, повернулась, нашла поворот, где они вынырнули из темноты. Дмитрий догнал ее, когда она вот-вот могла сама потеряться. Он не дал ей уйти с освещенной аллеи. Она поняла, что искать поздно.
— Ничего страшного. У них хорошие отметки по пилотажу, я их сам учил, — заверил Дмитрий.
Диана посмотрела ему в глаза, они смеялись.
— Ты подстроил все? Да? Ты не пьян совсем.
— Ты чуть-чуть пьяна, и быстро бегаешь в таком состоянии и наряде. Я действительно еще совсем не пьян, предлагаю сравнять шансы.
— Мы их потеряли! — возмутилась он не громко.
— Да, — уверенно кивнул он. — Предлагаю загладить горечь потери весельем. Идем искать монгольфьер.
— Я пожалуюсь твоему командиру.
— Обязательно. Я сам на себя пожалуюсь. Завтра. Диана, пожалуйста. Если ты меня бросишь одного, я окончательно напьюсь и полезу в фонтан. Кто меня оттуда достанет? Я тяжелый.
— Это шантаж. И никуда вы не полезете.
— Почему барону можно, а мне нельзя? Говори мне ты, пожалуйста. Один вечер, к черту этикет. Забудь гору своих обязанностей и забот, строгого господина Ванхоффера и его правила. Я видел, как тебе нравится танцевать. Давай прогуляемся немного. Я доставлю тебя домой невредимой. Я же спасатель. Тебе никого не надо опекать, особенно меня. Как раз будет наоборот. Разве тебе не хочется иногда насладиться временем, которое ты изучаешь. Вот оно вокруг, живое, доброе.
Взгляд его стал таким ласкающим, дрогнуло что-то внутри, а потом на душе стало тепло.
— Я ничего не обещала кроме полета, — предупредила она, высвобождаясь из его рук.
— А я ничего больше не просил. Пари больше не будет.
— Я догадываюсь, что у тебя на уме.
— Правда? А я сам этого еще не знаю. Расскажешь по дороге?
— Ты ведешь себя как мальчишка. Самонадеянный мальчишка.
— Но тебе же нравиться, — заявил он.
— Как тебе удается?
— Что?
— Быть таким?
— Это загадка. Я таким родился на свет.
Она отошла на безопасное расстояние, он в ответ засмеялся. Диана сделала серьезное лицо и вернулась, уверенно взяв его за локоть.
— Не терпится увидеть, как развлекается патруль. Сделаешь что-нибудь не по инструкции, я сдам тебя твоему командиру и Ванхофферу под арест.
— Ой, как страшно. Не сделаю. Я — профессионал.
Вечер продолжился весельем, танцами, прогулкой по ночному парку и несколькими порциями вина.
Они поймали фиакр и катались по ночному городу, поскольку оба были все еще слегка пьяны, то весь путь до заветного адреса пытались петь какие-то крестьянские песни и хихикали, как дети. Возница отпустил в их адрес шутку, Дмитрий попробовал острить в ответ, но Диана вовремя зажала ему рукой рот. Они свернули в переулок, Диана расплатилась с возницей и потащила гостя к черному ходу.
— У парадной двери всегда дежурят ночью, — сообщила она. — Не хочу показываться на глаза дежурному.
Они подкрались к двери черного хода. Диана собиралась открыть дверь, а Дмитрий озирался по сторонам. Хотя в состоянии легкого опьянения, ему все казалось нипочем.
Диана не могла попасть ключом в скважину замка.
— Давай помогу, — предложил он.
— Помоги, — согласилась она.
Он забрал у нее ключ и за секунды открыл дверь.
— Мы опять должны говорить друг другу "вы", — напомнила она.
— Мы почти друзья, — сказал он.
— Ты что и в темноте видишь?
— Почти, — прошептал он над самым ее ухом — У меня... слух острый.
Лестница на второй этаж была освещена тусклым ночным фонарем, по свечению схожим с газовым.
— Пользуетесь альтерна...тивными источниками э...нергии, — произнес он запинаясь.
— Т-с-с, — проговорила она.
— Датчики движения. Нас все равно идеен...тифицируют. Ты не каждый день так по..оздно возвращаешься. Разок можно.
Диана поняла, что он прав, но старалась ступать тихо и ровно. Ее качнуло, он подоспел и подхватил за талию.
— Это лишнее. Я лучше тебя стою на ногах, — сказала она.
Дмитрий заметил, как она вздохнула.
— Черт, а где моя комната? — спросил он. — Правда, я совершенно не хочу спать.
Она отворила дверь второго этажа. Потом повернулась.
— Да, ты заблудишься, — задумчиво сказала она. — Придется тебя проводить.
Она хотела пройти, но натолкнулась на него.
— Можно вопрос? — прошептал он.
— Да.
— Он неприличный. То есть, он в этом времени неприличный.
— Отпусти меня и спроси, — ответила она.
Он опять смотрел на нее как уже много раз за этот вечер. Ей постоянно казалось, что он кинется целовать ее, на этот раз она была убеждена, что не сможет не ответить. Он за вечер вскружил ей голову. Она пыталась пугать его тем, что она старше. Он заявил, что он старшее ее лет на пятьсот, а по другим параметрам они вообще еще не родились, угроза не подействовала. Она надеялась, что он начнет делать неприемлемые для его рамок поступки, что вызовет ее недовольство и прервет их прогулку. Нет. Он окончательно расположил к себе своей уверенностью и органичностью поведения. Этот парень, если и патрульный, то просто самородок в плане адаптации и воспитания. У нее была масса вопросов, ответы на которые можно было узнать только тут, на базе, и только в приватной обстановке. Ей довольно было бы остаться с ним наедине и поговорить, но как? Едва ли он удовольствуется беседой.
— Где здесь кухня? — проговорил он.
Вопрос был неожиданный.
— То есть? Что неприличного в кухнях? — переспросила она.
На самом деле он только что хотел признаться, что люди для него не только тело напротив и набор звуков и запахов, что он чувствует окружающее глубже. Ее дыхание чуть сбивалось, а пульс был чаще, он хотел узнать у нее и, в том числе, у себя самого, кто из них больше желает поцеловать другого. Хмельное состояние приносило ему успокоение, поэтому и хотел сначала спросить разрешения, в трезвом виде, он приступил бы к действиям. Он во время передумал, его здравый смысл не пьянел.
— Я жутко голоден. Молодое вино пробудило мой зверский аппетит.
— Мы не оставляем еду на завтра.
Дмитрий осмысливал ее слова, потом вынес заключение с некоторой задержкой.
— Мне сойдет сухой паек. Сыр, хлеб, в конце концов, яичница. Все, что можно съесть.
— Тогда тебе сюда, пройдем и спустимся в кухню.
— Ты соображаешь быстрее меня, — похвалил он.
— Ты больше выпил. Я думала ты свалишься.
— Я? Ни в коем случае. Я пьянею ненадолго, быстро отхожу. К утру выветрится.
— А вот мне придется расплачиваться головной болью, — пожаловалась она.
— Выпьешь ас..пирин. А, ну его же еще не изобрели. Или уже открыли?
— Умолкни и ступай тише, — предупредила она, открывая перед ним другую дверь.
— Легко.
Они вошли в кухню. Диана зажгла лампу.
Он все же решился, поцеловал ее в щеку, так, из благодарности.
— Спокойной ночи. Вечер был чудесный, фройляйн Диана. Я сам найду, что можно съесть.
— Садись к столу. В этом времени женщина должна накормить мужчину, — сказала она.
Она шарила по полкам в поисках съестного. На столе появился окорок, сыр, масло, овощи.
— Да мы пируем. Я не съем все один. То есть съем, но мне одному не удобно.
Она повязала фартук, раздула огонь под маленькой конфоркой портативной плитки, которой пользовались дежурившие ночью. Скоро на сковороде шкворчала яичница с ломтиками свинины.
— Какой аромат, — протянул Дмитрий, чувствуя, как трезвеет.
Диана жевала ломтик сыра, наблюдая, как он ест. Этот парень ничего не делал наполовину. Она никогда не общалась с патрульными, не ее специфика, но этот человек не слишком подходил под определение патрульного. Он был совершенно адекватен и вел себя как завсегдатай этих мест. Он знал город, бегло общался на немецком, причем, вворачивая такие обороты, которые он видимо в голове переводил с другого языка. Она позволила ему разгуляться, ради научного интереса. При ней прежде никто из "гостей" так "не бузил", не заключал выигрышного пари, не напивался, не вытаскивал из фонтана пьяного, не пытался познакомиться с тем, кто летает на воздушном шаре и все за один вечер, длившемся не так уж долго. Она позволила ему потерять из виду друзей. Он не растерялся, не расстроился, не собирался их искать. Он это подстроил. На укоризненные замечания он вообще не реагировал. Не возражая ей и соглашаясь с упреками, он все равно творил, что хотел весь остаток вечера. Она увлеклась, наблюдая за ним, позволила себя повторно напоить, они веселились в фиакре. С ним было просто, беззаботно. Она мысленно повторила его имя: "Дмитрий". Русский с внешностью больше подходящей какому-нибудь восточному красавцу.
Ел он тоже вкусно.
— Изучаешь? — спросил он, облизывая губы, потом вспомнил о салфетке.
— Да, — лгать ему было трудно.
Хмель еще бродил в голове, она подалась через стол, делая вид, что вглядывается в его лицо.
— Кофе? — спросила она.
— С удовольствием. Лучше сварю я. Знаю концентрацию, которая сгонит опьянение, — предложил он.
Она протестующее замотала головой.
— Ты протрезвеешь и станешь другим, — произнесла она.
— Ошибаешься. Это я хмельной спокойный, а в обычной жизни могу такого наваять, сердце в пятки уйдет. Раз я тебе мил таким, то не стану пить кофе и трезветь. Даже выпил бы снова.
Она встала и, добыв бутылку вина, налила ему половину тонкого бокала.
— Рискнешь?
— О-о-о, кажется, тебе нужны мои секреты, — произнес он заинтересованно.
— Можно я спрошу?
— Сейчас угадаю. Ты хочешь знать, что я не спросил на лестнице?
— Да.
— Хотел узнать, кто кого первым кинется целовать.
Он поднял бокал посмотрел на свет и отпил глоток. Диана поймала его взгляд, неожиданно серьезный и глубокий. Стало чуть не по себе, утонуть можно.
— Угадал? — спросил он.
Она кивнула. Он сделал еще глоток.
— Рад, что не сделал, что хотел. Утром мы не смотрели бы в глаза друг другу. Я бы получил подзатыльник от Алика. Сейчас ты так смотришь на меня, что мне не хочется тебя целовать, это лишнее.
— Как я смотрю?
— Как человек, которому я просто интересен. Приятно. Ты авантюристка и вино тут ни при чем, — заключил он.
— Я давно так не отдыхала. А уж не напивалась невесть сколько! Мне нельзя по должности, но ты интересный собутыльник. Откуда ты знаешь город? Ты говоришь слишком бегло, быстро для адаптивного. Учил?
— Я патрульный. Всякое бывает.
— Не похож на патрульного. Хотя я вашу категорию знаю плохо.
— "На свете многое бывает, друг Горацио...", — перевел он на немецкий фразу из "Гамлета" и повторил то же на русском. — Есть многое на свете, друг Горацио, — потом снова по-немецки. — Нет. Здесь подошел бы язык Гёте.
— Я угадала. Ты знаешь русский, и имя твое — русское, — указав на него пальцем сказала Диана.
— Я шесть европейских языков знаю, два общегалактических, два наречия принятых в Галактисе и еще восемь внеземных могу понять. Поразил?
— На повал! Откуда?
— Жизнь так сложилась.
— Ты кем был до патруля?
— Какой объемный вопрос. Пилотом, спасателем, штурманом. Военным я был. Так точнее.
— Но тут нет войны, — она удивилась. — Ты был на войне?
— На нескольких. Зачем тебе? Это прошлое, — отмахнулся он.
— Боже, какого мужчину я не поцеловала, — взмолилась она.
Он погрустнел. Она поняла, что воспоминания уносят его куда-то далеко.
— Откуда ты знаешь Вену? С языком — понятно. А город? Ты тут был?
