Маленький Саша. Часть 1. До главы 17

Служили два товарища, ага..."

Словно в подтверждение его мыслей их нагнала тройка с бубенцом, в которой сидел офицер. Раздался звук рожка. Карл Карлович спешно дал команду, и ландо съехало на обочину.

— Дорогу! Курьер Его Величества!

Гусары, нарушив построение, сгрудились на краю дороги. В результате Саша непроизвольно оказался один посреди дороги на пути у несущейся упряжки.

— Дорогу!! Раззява!!

Но великого князя парализовало. Он не прочь был съехать с дороги. Он никуда не торопился, а человек спешил по службе. Но тело не слушалось. Он замер, развернув лошадь поперёк дороги и глядя на приближающуюся и уже тормозящую тройку.

— Пру-у-у!! Стой!! А-а!!

Вознице пришлось свернуть и его дрожки вылетели на обочину. Офицера выбросило на траву. Саша недоумённо наблюдал за происходящим. Стряхнуть с себя оцепенение он смог только, когда раскрасневшийся от гнева офицер бросился к нему с воплем:

-Да, ты..

Обретя возможность двигаться, великий князь машинально подал коня навстречу офицеру и снова сбил его на траву. Сзади раздался крик:

— Малышев!!

Спустя мгновение, наследник престола был окружён гусарами конвоя. Двое гусар оттеснили офицера. Мердер уже направлялся к курьеру. Сначала офицер громко и возмущённо выговаривал Мердеру, но вскоре они уже общались в полголоса. Курьер издали отсалютовал наследнику престола и немедля вскочил в дрожки. Возница поддал лошадям и повозка скрылись с глаз за поднятым облаком пыли. Карл Карлович осуждающе посмотрел на своего воспитанника, молча сел в ландо и дал команду трогаться.

"Как-то, нехорошо получилось...

Видимо и теперь начинать строить железную дорогу между Питером и Москвой, только не по прямой а по нынешнему тракту, чтобы захватить в трафик больше городов.

А вот второй очередью надо строить дорогу от Москвы до Южного Урала. Там железо. Его много надо. Нужно будет связать литейные заводы с центром. Третьей очередью строить дорогу в Донецк к угольку. А уже четвёртой продолжить дорогу до Севастополя. Четвёртой очередью тянутся к Владивостоку и только потом идти к Варшаве.

Железа на это всё понадобится, тьма. Видимо придётся параллельно строить казённые литейные заводы. И народу нужно тьма. Пусть даже это будут подневольный люди: крепостные и зеки. Их же кормить надо. А значит надо наладить казённые агрохолдинги. Но это уже прожекты.

Казённое, всё казённое. Иначе никак. Помнится строительство Николаевской дороги обошлось в такие суммы что на них можно было ещё пару таких дорог построить. А всё из-за умелой работы с частными подрядчиками. В этом месте в России традиционная дырка между казённой надобностью и частным интересом в заработке. В эту дырку столько денег проваливается, что дух захватывает...

Вот пуля пролетела, и ага..."

Где-то спустя час Мердер дал команду на долгий привал. Все стали готовиться к обеду. Саша слез с лошади. Он длительно тренировался к этой поездке, но всё же пять часов в седле это перебор. Второго перехода он не выдержит. Точнее, он проедет, но завтра уже не сможет сесть на лошадь.

— Карл Карлович, полагаю мне лучше сегодня оставшуюся часть пути проделать вместе с Вами в ландо. После обеда мне не захочется трястись в седле. А так, мы с Вами сможем по беседовать в дороге, и месье Жилль получит возможность провести со мной класс французского языка.

— Я буду рад если Вы составите нам компанию. Произошедший случай заставил меня беспокоиться за вашу безопасность, даже когда Вы окружены конвоем, — последние слова Мердер произнёс нарочито громко, чтобы находящийся невдалеке Малышев мог услышать.

Подпрапорщик весь как-то сжался, и потемнел лицом. Потом он нашёл идеальный выход для любого начальника, отыгрался на младшем унтер-офицере. Наследник престола смог пронаблюдать командную волну в действии. Унтер тоже быстро нашёл виновного во всём, среди рядовых. Дальше произошло то, что принято считать проявлением дедовщины. Рядовой тоже нашёл, на кого можно спустить собак. Последним в цепочке оказался старый знакомый, Ильин. Он затравлено оглядывался ища объект для того чтобы пустить волну дальше. Однако вскоре плечи его опустились, взгляд погас и он удручённо пошёл за водой для общего котла.

Все за исключением Мердера и его воспитанника, включились в бивуачную жизнь. Хотя, Мердер тоже был включён, в роли начальника лагеря. А вот Саша не мог найти себе места в общем деле.

"Вот интересно, а почему это так...

Мы проехали несколько деревень, пару почтовых станций. Возможность остановиться в селе и воспользоваться услугами местного населения была. Почему Мердер решил устроить бивуак? На пленер потянуло? По шашлыкам соскучился?"

Несмотря на общую суету обедали порознь. Солдаты и кучер кашей из своего котла, а господа чуть в сторонке разогретыми на огне щами с мясом. Но все ели по походному. Это выглядело даже забавно когда вечно подтянутый Карл Карлович, в форме обер-офицера, пристроившись на упавшем дереве, прихлёбывает из тарелки, держа её на весу. Хотя сам Мердер не выказывал никакого смущения. Видимо ему доводилось бывать в таком положении ранее. Впрочем и Жилль и Зауервейд тоже вели себя, как будто это было весьма обыденно. Гувернёр вместе с Сашей ел прямо в ландо. А Художник и вовсе ел стоя, перемещаясь время от времени и оглядывая окрестности, как будто искал место для мольберта.

Немного отдохнув после обеда, тронулись в путь. Мердер велел кучеру чуть прибавить, чтобы в Ям-Чудово оказаться к ужину. В коляске ехать намного комфортнее чем верхом. Урок французского пролетел быстро. А поддерживать беседу как-то не хотелось. Каждый из пассажиров погрузился в свои мысли.

"Надо бы прикинуть сколь стоит это удовольствие — железная дорога.

От Питера до Новгорода около ста восьмидесяти километров. Возьмём двести. От Новгорода до Твери ещё триста. От Твери до Москвы возьмём сто. На круг получается около шестисот километров.

Дальше прикину на километр пути. Рельсы. Пусть они будут шестиметровыми двутаврами сантиметровой толщины. Упрощённо Такие, десять на десять. Поперечное сечение будет около тридцати. Объём будет один и восемь на десять в минус третьей кубометров. Пусть два. Строить буду двухпутку, значит множим на четыре. В один километр уложится сто шестьдесят шесть шестиметровых профилей. Пусть сто семьдесят. Множим. Железа надо будет... один и тридцать шесть кубометра. Пусть будет один и четыре десятых куба. Плотности железа не помню. Пудовая гиря примерно двадцать пять сантиметров в диаметре. Пусть кубом будет четверть на четверть на четверть. Один и четыре делить на три, а потом на четверть. Пусть двадцать пудов

Нужны шпалы. Их ставим через метр. Получаем две тысячи. Пусть ширина пути будет два метра. Шпала два с половиной. Сечение тридцать на тридцать. Хотя кубы мне не нужны пока. На каждую шпалу два литра креозота или дёгтя. Лучше креозота. Четыре тысячи литров.

Насыпь. Ширина пути два метра. Просвет два метра. Откос два метра. Высота один. Грубо, сечение десять квадратов. На километр. Десять тысяч кубов грунта. Выборку грунта не считаю.

Итого на километр двадцать пудов железа, две тысячи шпал, четыре креозота, десять грунта. В деньгах прикинуть. Пуд за четыре рубля. Шпала обработанная креозотом пусть пол рубля, грунт двадцать копеек. Итого на километр три тысячи восемьдесят рублей. Пусть четыре тысячи. Это на материал.

Теперь силы. На участке вряд ли будут идти работы на полосе больше трёх рельс в длину. Двадцать метров. Значит нужно привезти за раз двести кубов грунта, сорок шпал. Двенадцать рельс. Подвода везёт, грубо, куб грунта, с пяток шпал, два рельса. Нужно разово около двухсот десяти подвод. Пусть двести.

Допустим Человек сможет перекинуть куб грунта за два часа. Утрамбовать два часа. Валка леса на один квадрат два часа. Уложить вдвоём шпалу час. Закрепить вчетвером рельс час. Самый широкий фронт — грунт. Площадь фронта двадцать на десять. Двести квадратов. Тогда на участок одна тысяча восемьдесят восемь человекочасов. Пусть, тысяча сто. Работнику чтоб локтями не толкаться четыре квадрата. Итого пятьдесят человек. Длительность двадцать два часа. Округляя с подсобными работами. Сто человек. тридцать часов. На двадцатиметровый участок разово надо, сто человек, тридцать часов, двести подвод.

На километр. Разово, надо пять тысяч человек, десять тысяч подвод... Не... бред пошёл.

На километр. Всего. Пусть работа в четыре смены по пять часов. Четыреста человек, восемьсот подвод. Они сделают это за полторы тысячи часов. Если взять рабочий день в пятнадцать часов — сто дней. Пусть с выходными сто двадцать. Треть года. Зарплату можно положить в двадцать четыре рубля в год. В треть восемь рублей на человека. И пусть восемь на подводу. Всего на километр будет девять тысяч шестьсот рублей. Пусть десять тысяч.

Тогда километровый участок с материалом обойдётся в четырнадцать тысяч рублей, четыреста человек, восемьсот подвод и четыре месяца.

Дорогу надо строить несколькими участками в параллель иначе это всё затянется на долгие годы. Девять километров строительства одним таким участком это три года. Пусть стройка будет шесть лет. Тридцать три участка надо пускать параллельно.

Тогда каждую треть нужно иметь для стройки... четыреста шестьдесят две тысячи рублей, тринадцать тысяч двести человек и двадцать шесть тысяч четыреста подвод.

Подведя итог. На всё строительство надо шесть лет, восемь и четыре миллиона рублей.

Забыто строительство мостов и станций, проход тяжёлых участков. Смело увеличиваю бюджет почти вдвое. Восемнадцать миллионов рублей, в шесть лет. По три в год.

Не слабый проект, но реализуемый в принципе. Только с подводами я где-то накосячил. Количество какое-то странное. Наверно когда пересменок для подвод делал не правильно прикинул. Но это не важно. Общее представление о масштабах я получил этого достаточно. Эх, плохо я в школе учился не помню почём Николаевская дорога обошлась.

Конечно надо будет по внимательнее всё посчитать со временем...

И вот, тогда я понял, что ага..."

Глава 12

Свет в городе давным-давно погас

20 июля 1826, Подмосковье, Петровский Путевой дворец

Солнце только начало окрашивать округу своими красными лучами, а Саша уже сидел в седле и задумчиво разглядывал Петровский дворец. Вчера у него не было такой возможности. Они уже подъезжали к Москве ухе тёмным вечером, и очертания древней столицы появились в полумраке. Попутчики непроизвольно замолкли в ожидании конца путешествия. Но в этот момент из-за очередного поворота им навстречу выехали дрожки, в которых сидела Мария Фёдоровна. Гранд Мама решила встретить своего "любимого внука". На этом тишина ожидания конца дороги превратилась в шумную встречу долгожданных гостей. Наследник престола, по настоянию бабушки, пересел в её дрожки, и они шустро покатили, указывая дорогу уже уставшему от путешествия ландо.

Раньше Саше не доводилось столь продолжительное время находиться наедине с гранд Мама. Жили они в разных дворцах и встречались, как правило, на общесемейных праздниках и приёмах или случайно. Разговоры их были мимолётны и довольно формальны. А вот теперь он попал в цепкие руки Марии Фёдоровны надолго. Их беседа напоминала ему умелый допрос. Мария Фёдоровна интересовалась всем одновременно, она задавала вопросы, перескакивая с одной темы на другую, а потом снова возвращаясь к первой. Это мешало сосредоточиться на правильности ответов. Каждый раз замечая рассеянность внука гранд Мама всплескивала руками и произносила что-то вроде:" Ах, я совсем тебя заболтала". Внучек так и не смог понять или это была умелая игра матёрого опера или просто болтовня рассеянной старухи. Как только они подъехали к дворцу, великий князь сказался уставшим. С явным сожалением Мария Фёдоровна определила его в комнаты и постилась, пожелав спокойного сна. Тем же вечером гранд Мама уехала в Москву.

Ещё по выезду из Твери Саша договорился сопровождать Зауервейда при осмотре мест проведения торжеств. Тогда и определили, что они поедут в Москву втроём: Художник и Жилль в дрожках, а великий князь в сопровождении малого конвоя верхом. Карл Карлович останется во дворце. Некоторое обсуждение вызвало желание воспитанника ехать верхом, поскольку Жилль посчитал великого князя слишком уставшим для этого. На протяжении совместного пути великий князь довольно большие расстояния преодолевал верхом. В результате маленький мальчик приобрёл славу хоть и не очень умелого, но очень упёртого наездника, не щадящего собственную попу. Однако Мердер поддержал воспитанника. К концу путешествия он заметил, что Саша вовремя пересаживается повозку, не доводя себя до серьёзных травм. Тогда воспитатель успокоился, рассудив, что таким образом мальчик закаляет характер.

Споро собравшись великий князь и Жиль ожидали художника. Заурвейд отличался некоторой несобранностью, посему утреннее ожидание попутчика уже вошло в привычку. В отсутствие говорливой гранд Мама предоставленный сам себе наследник престола мог спокойно осмотреться. Петровский дворец представлял собой довольно красивое здание с белыми колоннами и красным фасадом. В нём было что-то восточное. Наверно большой купол над главным подъездом давал это ощущение.

" А если издали посмотреть то башенки, устроенные по периметру дворца в сочетание с этим куполом будут напоминать мечеть с минаретами."

Но здание находилось в плачевном состоянии. После пожара двенадцатого года оно так и не было отремонтировано до конца. Фасады основного корпуса и большинства вспомогательных построек дворца уже были обновлены, и оставалось доделать только незначительные участки, не бросающиеся в глаза при беглом осмотре. Но интерьеры ещё не были восстановлены в должной мере. Готово для проживания было только половина помещений первого этажа и несколько комнат второго. Совершенно не возможно было представить, что здесь должен разместиться поезд императора. Места для него не хватит.

"Уже больше десятка лет прошло со времени пожара, а до сих пор не отстроили. С такими темпами строительства надо что-то делать. За время поездки я видел много развалившихся домов и заброшенных полей. Так и крутилось в голове: "Через четыре года здесь будет город-сад". Довольно жалкое зрелище даже для человека помнящего заброшенные стройки девяностых. Гнетущее чувство отсталости и экономического кризиса. Пожалуй только Торжок порадовал меня демонстрацией деловой активности. Мы посетили торговые ряды, где по совету Мердера мною приобретались всякие мелочи в подарок многочисленной родне. Я в этом дела энтузиазма не проявил и все эти сапожки, пояса и платки закупал Жилль. Я же стоял рядом и любовался работой купцов, втюхивающих этому обрусевшему иностранцу товар. И думается, что цену они накручивали для таких господ как мы раза в три. В остальном же путешествие оставило тягостное ощущение. Шлюзы в Вышнем Волочке не произвели на меня впечатления. От Твери осталось и вовсе мрачное воспоминание.