Александр. Продолжение похода 6

Искус был очень большим. Общая численность союзников составляла свыше тридцати тысяч пехотинцев и шестнадцать тысяч кавалерии, против девяти тысяч македонской конницы и больше тысяче пехотинцев. Возможно, этого с лихвой хватило бы против простого полководца, но только не против Александра.

Узнав о мятеже Ариарата, македонский монарх немедленно предпринял всевозможные меры для наказания предателей клятвы верности. Пока войска союзников нежились в своих зимних квартирах, Александр усиленно готовился к войне, где только можно набирая себе пехоту. Энергия и упорство сделали свое дело и уже ранней весной границу Каппадокии пересекли шесть тысяч пехотинцев ведомых царем.

Известие о вторжении Александра было для мятежников как снег на голову, царь упредил их наступательные планы ровно на месяц. Перейдя Галис и двигаясь по дороге персидских царей, он держал путь на Комагену столицу Митридата.

Столь быстрыми и стремительными действиями, Александр полностью лишил врага наступательной инициативы, вынуждая мятежников играть по своим правилам. Напуганные македонским наступлением, союзники решили дать бой на границе Каппадокии и царства Митридата. Обоих правителей очень ободрял то факт, что войско Александра по-прежнему значительно уступало им по своей численности, и они это всячески подчеркивали по делу и без дела.

Александр доказал полную несостоятельность подобной арифметики в отношении него. Временно связав фалангу мятежников боем со своей малочисленной пехотой, македонский полководец мощным ударом катафрактов опрокинул понтийскую конницу и вышел во вражеский тыл. Шесть тысяч человек погибло и четыре тысячи сдалось в плен, остальные позорно бежали с поля боя во главе с Митридатом. Ариарат, столь неразумно поверивший сладким речам понтийца, вместе со своими сыновьями был захвачен в плен и предан мучительной казни. Бывшего властителя Каппадокии и его родню вначале публично жестоко пытали, а затем распяли на крестах вдоль царской дороги в назидание остальным мятежникам.

Как только весть о славной победе царя разнеслась по мятежным провинциям, как к нему немедленно потянулись многочисленные посольства со всех уголков Каппадокии спешащие выказать македонскому монарху свою покорность и верность.

Александр охотно принимал их и требовал от них людей, так как его пехота понесла ощутимые потери в битве с войском мятежников, а ему еще предстояло взятие столицы Митридата, города Комагены. По мере приближения к цели, Александр с лихвой получил требуемое, что позволило ему сходу начать осаду Комагена, не откладывая дело в дальний ящик, на что очень рассчитывал Митридат.

Стремясь поскорее разделаться с "понтийской занозой", царь лично наблюдал и контролировал, как прибывшие ему в помощь каппадокийцы строят осадные башни и баллисты, изготавливаются тараны и лестницы. В этот момент, ему сейчас очень не хватало Эвмена с его отборной пехотой, но море не думало утихать раньше положенного времени, и Александр был вынужден ограничиться теми силами, что имелись в его распоряжении на данный момент.

Все эти приготовления, заняли у македонцев около двух недель, после чего, Александр назначил день штурма. В военном деле, понтийцы совершенно не превосходили рекрутированных в царское войско пафлагонцев и каппадокийцев и поэтому при штурме Комагена, Александр смог обойтись без своих любимых огненных баллист, которые прочно застряли в Херсонесе.

Под прикрытием осадных башен, придвинув к стенам города многочисленные тараны, воины Александра смогли быстро пробить в них огромные бреши, через которые и ворвались в город. Главный зачинщик всех бед Митридат, позорно бежал в Синоп, оставив свою несчастную столицу на полное разграбление вражеским солдатам.

Когда стало известно, что Митридат второй раз бежал, Александра охватило сильное негодование и ярость. Дав своему войску всего лишь один день на разграбление Комагена вместе положенных трех дней, он устремился в погоню за понтийцем, публично пообещав привезти его в Комагену живого или мертвого.

Прибыв в дельту Галиса со своей кавалерией, Александр немедленно приступил к подвижной блокаде Синопа в ожидании прибытия своей новой пехоты. Македонские кавалеристы, полностью прекратили подвоз продовольствия в осажденный город. Поскольку город не был подготовлен к военным действиям, в нем сразу возникли проблемы с продовольствием.

Александр надеялся, что голод сделает понтийцев сговорчивыми, но едва только городской совет заикнулся о переговорах, как Митридат обвинил их в измене и жестоко покарал. Тех, кто, по его мнению, был особо боек в вопросе мира, он приказал обезглавить, а всех остальных выпороть розгами. Однако во избежание открытого голодного бунта, Митридат разрешил горожанам свободно выходить за ворота, чтобы купить продовольствие у врагов.

Подобный метод пополнения провианта довольно часто практиковался в то время. Вся пикантность ситуации заключалась в том, что в качестве платы за продовольствие, горожане были вынуждены предоставлять солдатам Александра своих жен и дочерей.

Тем временем, в стан царя прибыли посольства из Амис и Трапезунда, двух главных городов Понта, с выражениями своей готовности служить покорителю Ойкумены. Робко и с боязнью вошли они в шатер Александра, который встретил их не очень ласково.

— Лучшим проявлением вашей службе моему трону, будет то, если вы уговорите синопцев выдать мне подлого Митридата — сказал им Александр сильно недовольный своим вынужденным сидением у стен Синопа. Из-за плохих дорог, пехота только, только подошла, и солдатам вновь предстояло строить осадные башни, тараны и баллисты.

Быстро поняв, как они смогут получить царскую милость, понтийцы немедленно развили бурную деятельность и через покидавших Синопу горожан, смогли связаться с уцелевшими членами городского совета. Митридат жестоко просчитался, решив, что публичная порка первых лиц города приведет их к покорности. Вместо нее, в сердцах оставшихся людей зародилась злоба и жажда мести, и едва только к ним пришел сигнал извне, как внутри города возник заговор, который увенчался успехом. В одну из ночей, Митридат был предательски зарезан слугами в своей спальне, и утром следующего дня, завернутая в холщевый мешок, его голова была доставлена в стан Александра.

Македонец приказал насадить её на кол, вместе с головами ближайшего окружения понтийца, которые, по мнению царя, давали своему господину дурные советы и отправить на развалины Комагены, как он того и обещал.

Так закончилось умиротворение северо-восточных областей Малой Азии. Разграбленная столица Комагена уже никогда не смогла найти в себе силы для своего былого возрождения и поэтому, новой столицей Понта Александр провозгласил Синоп, где и посадил своего нового сатрапа Аристодема.

После этого, Александр двинул своё конное войско вдоль моря через Вифинию на Византию, намериваясь завершить свой поход там же, где и начал. Море к этому времени уже стало судоходным, и царь сразу отправил весточку в Херсонес к Эвмену, с приказом прибыть в Никомедию, где он собирался дождаться своего верного стратега.

Хитрый и дальновидный правитель Вифинии с почетом и радостью встретил дорогого гостя в стенах своей новой столицы. Все что только могло заинтересовать или привлечь взгляд великого царя немедленно предоставлялось ему.

С первых же дней прибытия царя Никомед предложил Александру поселиться в его дворце, но македонец под благовидным предлогом, учтиво отклонил его предложение. Обжегшись на Каппадокии и Понте, Александр не спешил полностью доверять человеку, бывшего в числе его подданных чисто номинально и который так и не подписал союзнический договор. Кроме этого сама вифинская столица не была способна принять на постой все царское войско. Никомедия, недавно отстроенный город по приказу Никомеда, мог вместить в себя только царскую свиту и конный отряд телохранителей, все остальные были бы вынуждены довольствоваться полевыми шатрами, что совсем не устраивало Александра. Находиться с небольшой свитой в гостях у номинального подданного он не хотел.

Однако самый последний аргумент против поселения у Никомеда, царь получил от своего небесного отца Зевса. За день до прибытия войска к Никомедии, во время жертвоприношения случилось необычное явление. Когда внутренности животного были извлечены наружу, то все увидели, что печень была огромных размеров и её хвост, разделялся на две части.

Испуганные жрецы не могли сказать Александру ничего путного и тогда, он попросил Нефтеха дать толкование этому явлению. Египтянин внимательнейшим образом осмотрел внутренности животного и затем объявил, что боги предостерегают Александра от тайных происков. Слова Нефтеха легли на благодатную почву, и монарх раскинул свои шатры в чистом поле, поблагодарив Зевса за предостережение.

Это впрочем, не мешало царю каждый день посещать столицу, где он от всей души предавался жизненным радостям, благо у Никомеда было на что посмотреть. Ещё в первый день своего прибытия, Александр обратил внимание на сына царя Никомеда юного Ликаона. Его светлые волосы с необычайно рыжеватым отливом сразу приковали к себе внимание македонского правителя, и была страсть со страшной силой, вспыхнула в его сердце. Уже давно, с момента смерти своего верного Гефестиона, царь не испытывал столь сильного влечения к мужчине, которое он испытал при виде Ликаона. В те далекие времена, у греков однополая любовь не была столь непристойным грехом, как это стало считаться в дальнейшем. Александр выказал Ликаону знак внимания, и тот умело, разыгрывая стеснение, ответил ему. С этого момента в Никомедии появился тайный магнит, который неудержимо влек царя к себе почти каждый день.

Новый объект царского внимания не ускользнул от любопытных взоров окружающих, что сразу породило массу разговоров, которые моментально достигли ушей царицы Роксаны. Взятая в поход по настоянию Александра, царица и так не очень часто получала внимание и ласки от мужа, а теперь и вовсе лишилась их.

Узнав о новом увлечении Александра, бедная женщина разразилась рыданиями, которые перешли в сильный припадок, после которого Роксана впала в апатию. Узнав о душевном недуге жены, Александр обратился за помощью к Нефтеху, который, учитывая особой статус больной, предложил довольно необычный способ лечения посредством беседы.

Много лет назад, Александр сам проходил через нечто подобное, когда после неудачного купания в горной речке заболел и полностью утратил интерес к жизни. Тогда, знаменитому врачу Филиппу Аркадцу удалось посредством длительных бесед вернуть молодого царя из царства смертельной апатии. Поэтому, Александр охотно согласился на подобный вид лечения и с этого момента, Нефтех по два раза на день стал посещать царицу, ведя свои беседы с глазу на глаз.

Потомок фракийских царей, чьи племена вифинов с незапамятных лет переселились на азиатские берега и дали этим землям свое название Вифиния, царь Никомед, с большим напряжением следил за тем, как разворачиваются события вокруг македонского монарха.

С самого начала планы заговорщиков потерпели, сильный удар в связи с отказом Александра остановиться во дворце правителя Вифинии, на что и рассчитывали Птоломей с Никомедом. Хитрый фракиец сильно испугался, узнав о решительном отказе царя, поскольку тот обычно останавливался исключительно во дворцах правителей. Струсивший Никомед подумал, что планы заговорщиков раскрыты и все пропало, однако вскоре ему стало известно о случае с жертвоприношением, и вифинец успокоился.

Отныне все надежды заговорщиков были связаны с красавцем Ликаоном, который, несмотря на свою молодость и неопытность, правильно играл отведенную ему роль. Главная интрига заговора стремительно приближалась к своей развязке. Ближайшей ночью, царевич должен был уступить ухаживанию Александра и пригласить последнего в свои покои, где все и должно было произойти.

Готовясь к столь важному моменту в жизни всей Ойкумены, Никомед никак не мог избавиться от мысли, что какой-то незримый рок противостоит его тайным намерениям. Согласно планам заговора, вместе с Александром должна была погибнуть и царица Роксана, чтобы раз и навсегда расчистить Птоломею дорогу к трону. Учитывая опыт прежних мятежей, Птоломей довольно высоко оценивал роль царицы в их неудачах.

Узнав о болезни Роксаны, Никомед рассыпался мелким бесом, предлагая поселить больную во дворце, обещая вызвать к ней лучших лекарей и создать вокруг женщины подобающий ей уход, однако все было напрасно. Царь с благодарностью отнесся к хлопотам вифинца, но твердо и решительно отклонил его предложения, заявив, что самый лучший врач находиться в его лагере и не предстало царю и царице жить в роскоши, тогда как их воины должны довольствоваться походными условиями. После этих слов Никомеду оставалось только скрипеть зубами и тешить себя надеждой, что его друг Птоломей, как-нибудь сам справиться с женщиной которой он почему-то придает столь большое значение.

Кроме неудачи с Роксаной у Никомеда имелись определенные проблемы с Ликаоном. Молодой царевич с легкостью был готов продать свое тело, но вот убить человека, а особенно, такого воителя как Александр он не мог. К большому сожалению Никомеда, его дорогой сын был совершенно иным человеком, в отличие от него. Рожденный в пурпуре, он привык повелевать и получать удовольствие, но вот резать людей, это было совершенно не царское занятие. Единственно, что мог сделать юный обольститель, так это подмешать Александру снотворное зелье в вино и когда тот уснет впустить в комнату наемных убийц.

В день, когда все должно было свершиться, Никомед рьяно молил богов об удаче, но судьба в очередной раз безжалостной рукой перемешала все его карты. В тот вечер, когда Ликаон наконец дал Александру согласие стать его любовником, выяснилась одна деталь предусмотреть которую никто не мог. Оказалось что, свято храня память о своем лучшем друге Гефестионе, царь обязательно требовал, чтобы каждый из его новых любовников надевал одежду покойного, которая хранилась в его шатре. Везти её сюда, Александр категорически отказался и волей не волей, Ликаону нужно было ехать в македонский лагерь.

Пораженный известием об отъезде сына, Никомед ничего не смог придумать, да и порядком, захмелевший царь ничего не желал слышать против своего желания. С тяжким сердцем проводил Никомед, взглядом своего любимца, искренне надеясь, что все его планы сбудутся в следующий раз. Он был полностью уверен, что Ликаон сам не сможет совершить покушение на Александра, однако судьба по-прежнему продолжала вносить свои коррективы в планы заговорщиков.

То, что разыгралось под покровом ночи в царском шатре, кардинально преобразило внутренний мир царевича Ликаона. Не в меру возбужденный вином и давним воздержанием "мужской дружбы", в этот вечер царь был очень груб и агрессивен с прекрасным Ликаоном. И вместо тонкой и пылкой любви, вифинский царевич подвергся жестокому поруганию.

Гнев и ярость затмили разум царевича и когда, насытившись близостью Александр, пошел за кувшином вина чтобы осушить пересохшее горло, Ликаон напал на него сзади. Выхватив из валявшейся на полу своей одежды тонкий кинжал, вифинец с гортанным криком бросился на своего обидчика, целясь тому в шею. Маленький кинжал не мог нанести большого вреда македонцу, весь его секрет заключался в сильнодействующем яде, которым было покрыто тонкое лезвие много лет назад. Его, в день совершеннолетия подарила Ликаону мать, которой кинжал в свою очередь достался от деда большого знатока в мире отравителей.