Появление Ольги, чего и следовало ожидать, не прошло незамеченным. Оно вызвало некоторое и отнюдь не беспричинное напряжение в рядах Глинских, которые были явно разочарованы тем, что ситуация изменилась из максимально для них благоприятной в несколько проблематичную. Ревность тоже не самое приятное чувство, но Глинские были слеплены из того же теста, что и княжна Кашина, — да и были старше нее, — и, соответственно, демонстрировали дипломатичную сдержанность и прохладную дружественность. Так что истинные чувства обеих сторон были хорошо скрыты под личиной воспитания и привычки к сдержанности. Наружу прорывались лишь отголоски страстей, бушующих "где-то там, в глубине". Однако, в целом, день прошел достаточно мирно и отнюдь не бесполезно. Игорь даже смог, — пусть и ненадолго, — остаться с Варварой, а позже и с Еленой наедине, и переговорить накоротке о взаимных интересах и перспективах сотрудничества. Трудно сказать, заметили ли Дарена и Ольга эти их переговоры с глазу на глаз, и, если все-таки заметили, то каковы будут последствия этих его телодвижений. Однако, факт остается фактом, у Бармина с этими девушками не было пока никаких общих интересов, а значит, им нечего было обсуждать тет-а-тет.
Все, что могла бы сказать ему Дарена, сказал Игорю Нестор Глинский, а Ольга, как была с самого начала вещью в себе, так ею и осталась. Ее интересы еще ни разу не были озвучены, однако и сам Игорь затруднялся предложить ей что-либо конкретное. Таково было state of affairs на десять часов вечера, когда, вежливо откланявшись, Игорь отправился спать. День был длинный, нервный и насыщенный событиями, и Бармин чувствовал себя выжатым, как лимон. Это организм у него был теперь новый, богатырский, а психика осталась практически прежней. Вот он и утомился в компании четырех дам, каждая из которых имела в этой истории свои интересы.
Бармин принял душ, забрался под одеяло и практически сразу же отключился. Спал он, по-видимому, крепко и, скорее всего, без сновидений. Однако в какой-то момент к нему все-таки пришло сонное видение, и он не то, чтобы проснулся, — Игорь явно продолжал спать и видеть сон, — но неожиданно осознал себя как бы бодрствующим внутри собственного сна. Странное, едва знакомое по прошлым подобного рода снам состояние: сон, про который твердо знаешь, что это именно сон, и при этом имеешь в нем полную свободу воли. И первой мыслью, пришедшей Игорю в голову, было осознание простого факта: все эти необычные ощущения связаны с тем, что ему снова снится Ольга. Она не появлялась в его снах уже давно, тем более, в эротическом контексте, и вот опять. Впрочем, на этот раз обошлось без прелюдии. Ни театра, ни прогулки по регулярному парку, ни бала в роскошном дворце. Даже спальня с непременным сексодромом типа Кинг Сайз отсутствовала, как класс. Все просто и безыскусно. Покрытая зеленой травой и луговыми цветами опушка дубовой рощи, стреноженные кони под седлами, — мужским и женским, — и они с Ольгой вдвоем в тени раскидистого дерева. Она внизу, он наверху, ее амазонка и шляпа валяются поблизости, юбка задрана, но это всего лишь прелюдия любовной схватки. Трусики все еще на месте, как, впрочем, и кружевной бюстгальтер, открывшийся взгляду, когда Игорь справился наконец с пуговицами на ее рубашке. Бармин, собственно, в этот момент и "очнулся", осознав себя внутри собственного сна.
И вот он там, во сне, отвлекается от трусиков, потому что слышит сакраментальное "Поцелуй меня, Ингвар!", и после этого они довольно долго целуются, но потом Бармин все-таки отрывается от ее великолепных губ и возвращается к прерванному было занятию, освобождая девушку от лишней одежды. И не скажешь, что ему это неприятно или неинтересно. Напротив, снимать с нее трусики, — к слову сказать, классические бразильяна, — оказалось весьма воодушевляющим занятием. Вот только все это было как-то неправильно. Слишком реалистично для сна и, пожалуй, излишне эротично для их с Ольгой холодновато-дружественных отношений. Это-то его, в конце концов, и отрезвило окончательно. И, оставив в покое нижнее белье княжны Кашиной, Игорь снова поднялся выше и заглянул в затянутые пеленой страсти глаза.
— А теперь расскажи мне, Айла, как ты это делаешь? — предложил он, и, судя по всему, это стало для девушки полной неожиданностью. Глаза ее распахнулись так широко, как только могли, и в них моментально возникло выражение удивления, быстро сменившегося самым настоящим ужасом. Во всяком случае, так Игорь это понял, а в следующее мгновение его выбросило из сна в явь.
"Ну, не хрена себе!" — Бармину потребовалось несколько секунд, чтобы отдышаться, прийти в себя и по необходимости бегло проанализировать ситуацию.
"Наведенный сон? — спросил он себя. — Но как это возможно?!"
Взглянул на часы. Было два часа ночи с копейками.
"Ночь на дворе. Может получиться неловко..." — Он, вроде бы сомневался в уместности резких телодвижений, но, на самом деле, все было уже решено, и поэтому Бармин встал с постели, натянул джинсы и футболку, вдел ноги в кроссовки и, не завязывая шнурков, вышел из комнаты.
Тихо, но быстро покинул башню и, оказавшись в паласе, поднялся по боковой винтовой лестнице на третий этаж. Здесь в этой части дворца квартировала сейчас одна лишь Ольга. Апартаменты княгини Кемской находились на втором этаже, а гости жили в другом крыле. Поэтому, не беспокоясь, что разбудит кого-нибудь еще, Игорь подошел к двери ее комнаты и постучал в створку костяшками пальцев. Подождал, вслушиваясь в настороженную, какую-то, по ощущениям, затаившуюся тишину за дверью, и постучал снова. Постоял, ожидая хоть какой-нибудь реакции, не дождался и повторил попытку, то есть постучал снова, уже в третий раз. В результате, стучать пришлось долго, но, если Ольга думала, что он сдастся и уйдет, она горько ошибалась. И дело не в том, что Игорь всю жизнь был необычайно упорным человеком. Просто он понимал, что, если они не поговорят начистоту сейчас, многое может пойти наперекосяк. А что именно пойдет не так, ведают одни лишь боги, но интуиция Бармина подсказывала, что говорить с Ольгой нужно именно сейчас, в смысле, этой ночью. Что называется, по горячим следам.
Она все-таки открыла, вернее, немного, на чуть, приоткрыла дверь. Смотрела на него в узкую щель и делала вид, что только что проснулась.
— Ты меня разбудил, Ингвар. — По-видимому, она забыла, что на "ты" они еще не переходили, ну или это был ее ответ на его обращение к ней во сне. — Что тебе нужно в такой час?
— Для начала, я хотел бы войти.
— Это неприлично, — возразила девушка, она была напряжена и явно сильно нервничала. — Сейчас ночь, я не одета...
— Полагаю, что после того, что между нами было... — Игорь едва не засмеялся, вспомнив этот старый русский анекдот. Но, Ольга, словно, заранее знала ответ:
— А что было-то?
Слово в слово, но Бармину было сейчас не до шуток. Ему надо было понять, что за колдовство она применила, но для этого Ольгу прежде всего следовало разговорить.
"Придется привести достаточно серьезные аргументы..."
— Ради всех богов, Ольга! — покачал он головой, пытаясь оставаться в рамках приличия. — Я задам всего один вопрос! Только один! И, если я ошибся, я принесу вам свои самые искренние извинения и удалюсь, чтобы больше не докучать.
— Я опять "вы"? — она все-так посторонилась, приоткрыв перед Игорем дверь.
— На ваш выбор, — ответил он, входя в ее апартаменты.
— Пусть будет "ты", — наконец решила девушка.
— Спасибо! — чуть поклонился Игорь. — Так действительно будет лучше.
— Самое время задать свой вопрос, — напомнила Ольга.
— У тебя действительно есть родинка на внутренней поверхности левого бедра?
На самом деле, та родинка, которую он не раз видел в своих снах, находилась в гораздо более пикантном месте. Скажем так, еще на бедре, но так близко к главным женским достопримечательностям, что лучше использовать эвфемизм, чем нарваться на пощечину.
— Да, — ответила она после довольно долгой паузы, — у меня есть такая родинка. Надеюсь на твою скромность, Ингвар. Мне бы не хотелось, чтобы случившееся стало предметом обсуждения в обществе.
— Можешь не беспокоится. Но лично мне ты можешь объяснить, что это такое, и как это возможно?
— Это невозможно, — пожала она плечами. — Считается, что без привязки, такое невозможно. Скажи, ты... ты только видел или...
— Не надо краснеть, — попросил Игорь, увидев, как краска заливает ее лицо. — Мне самому жутко неудобно говорить с тобой на эту тему. И я, разумеется, никогда не воспользуюсь этим знанием, чтобы как-нибудь тебе навредить. Но пойми меня правильно. Я в растерянности, поскольку не только видел, если ты понимаешь, о чем идет речь, но и чувствовал.
— Мы с тобой?.. — едва не заикаясь, спросила тогда Ольга.
— Да, — кивнул он. — И не однократно.
— И ты... ты все это чувствовал?..
— Как наяву.
Так все и было: прикосновения, запахи, вкус ее пота, жар тела. Он чувствовал все, как наяву, и, разумеется, все помнил.
— Ничего не понимаю, — призналась девушка, уже едва сдерживая слезы. — Этого не должно было случиться! Никак не должно!
— Но случилось, — внес Игорь ясность. — Может быть, объяснишь мне теперь, что это такое, и почему этого не должно было случиться именно со мной?
— Поклянись, что никому не расскажешь! — потребовала тогда Ольга.
Судя по всему, она уже поняла, что отговорками здесь не отделаешься, и что-то ей все равно придется ему рассказать и объяснить.
— Клянусь молниями Всеотца! — заверил ее Бармин, догадывавшийся о ее колебаниях и об их причинах.
— Может быть, лучше на кресте?
— В моем случае — хуже, — поморщился Игорь.
— Ладно тогда... — Она отвела взгляд и первым делом извинилась:
— Прости меня за эти сны. Сама не знаю, что на меня нашло.
"Что нашло, можно предположить, — прикинул в Игоре Викентиевиче психиатр с многолетним стажем. — Но все остальное... Бред какой-то!"
"Наведенные сны — бред, а магия, значит, не бред? — возразил он себе. — Левитация, телепортация, файерболы эти сраные — это нормально?"
— Ольга, — сказал он вслух, — ты извини меня, конечно, но тут есть один деликатный вопрос, не прояснив который, мы не сможем двигаться вперед. Я думаю в этом феномене замешаны чувства. Я прав?
— Сейчас чувства, — больным голосом ответила ему девушка. — Раньше — только корысть.
— В каком смысле?
— Мне надо было тебя в себя влюбить, — призналась княжна Кашина. — Отец велел. Анна Георгиевна тоже хотела, чтобы я за тебя замуж вышла.
"Час от часу не легче!"
— Твой отец хотел, чтобы ты стала графиней, — предположил Бармин. — Это я понимаю. Но у меня за душой гроша ломанного нет. Ни земли, ни капиталов, ничего. А титул без денег — пшик. Да и его пойди еще получи! Я пока патент на титул так и не получил.
— Отец сказал, тебе все вернут, — внесла ясность Ольга. — Может быть не сразу, но постепенно вернут.
"Таково мнение князя Кашина, — прикинул Бармин, — а он — родня Оболенским. А дальше просто. Петр Оболенский — министр двора... Логика просматривается. Мог что-то услышать или узнать каким-то другим образом и намекнул родичу... А про Несвицкую они, выходит, не знают. И это хорошо, что не знают. Пусть так все пока и остается".
— Ладно, — сказал он вслух. — Интерес твоего отца я понять могу. Но мне не понятна заинтересованность моей бабушки. В чем ее корысть?
— Анна Георгиевна боялась, что ты вернешься с острова дурачком. У нее, вроде бы, даже сведения такие были. Отец сказал, якобы, из первых уст.
— Сведения, о чем? — заинтересовался Бармин, начинавший понимать подоплеку интриги.
— О том, что ты... — Начала было девушка. — Только ты не обижайся, Ингвар. Но, по ее мнению, ты неумный, несамостоятельный и не от мира сего.
— Блаженный? — уточнил Игорь.
— Да.
— И без магии...
— Она так думала.
— Допустим, — кивнул Игорь. — А ты здесь причем?
— Я бесприданница, — вздохнула Ольга. — Вернее, отец хочет сбыть меня, не приплачивая. Он скряга, знаешь ли. Скопидом. Решил на мне сэкономить. Молодая, красивая, хорошего рода... Так возьмут, — грустно усмехнулась она. — Княгиня об этом узнала и предложила ему сделку. Я выхожу за тебя замуж и беру на себя всю заботу о блаженном тебе. Приданное, в этом случае, остается отцу. А я становлюсь графиней и богатой женщиной. Может быть, не сразу, но все-таки... И ты при этом не останешься без присмотра. Будет кому вести дела и сопли вытирать.
— Понятно. — Игорь, разумеется, сообразил, что Ольга цитирует кого-то из старших. Своего отца или его бабку. — Немного потерпишь, но зато родишь чистокровного Менгдена. Потом заведешь себе любовника...
— Мне княгиня так прямо и сказала, — подтвердила Ольга его предположение. — Но ты пойми, Ингвар, по большому счету, это она о тебе заботилась, и еще не хотела, чтобы титул и деньги ушли к Глинским.
"Надо же! — усмехнулся Игорь мысленно. — Значит, я был прав. Там какая-то лютая вражда между моей бабкой и Глинскими".
— Но, когда я появился в замке, вы же не могли не увидеть, что я совсем не такой, как ожидалось? — спросил он вслух. — Не похож на блаженного и слюни не пускаю.
— Да, — согласилась Ольга, ее замешательство, больше похожее на ошеломление, немного прошло, и говорила она теперь гораздо спокойнее. — Мы все видели, Ингвар. И стало понятно, что ты не дурачок, но все равно ты был для нас неодаренным простаком. Даже хуже провинциала, хотя и нормальный. Чуть лучше для меня, — все-таки не пускаешь слюни, — но зато легкая добыча для Варвары и Глинских.
— Ну, это возможно, — согласился Игорь. — Что дальше?
— Встал вопрос, как тебя привязать...
— Охмурить, — усмехнулся он.
— Влюбить, — предложила девушка свой вариант.
— Вот мы и подошли к вопросу метода, — улыбнулся Игорь. — Расскажешь, наконец?
— Я... могу... наводить... сны, — призналась Ольга, с трудом выталкивая изо рта эти немногие слова.
— Это я уже понял. Но хотелось бы узнать подробности.
— Это называется Дыханием Фрейи, — сказала тогда Ольга. — Древнее название, смысла которого, ты уж прости, я не знаю. Врожденный Дар, который затем нужно развивать. Все сводится к тому, что, зная человека и представляя себе цель воздействия, я придумываю сон, а затем, настроившись на этого человека, "показываю" ему этот сон, как кинофильм, и человек воспринимает его как свой собственный.
"Похоже на какой-то фильм... Черт, как же он назывался? Начало?"
— Хм, — покачал головой Игорь. — Любопытно. Значит ты можешь создать, скажем, для меня серию снов, которые создадут нужный фон для отношений или даже станут причиной таких отношений?
— Да, это так.
— Любопытно, — повторил Игорь, обдумывая одновременно мимоходом мелькнувшую мысль. — Деньги, титул... Звучит убедительно. Но, думаю, ты мне сказала не все. И знаешь, лучше, если я узнаю это от тебя здесь и сейчас, чем когда-нибудь где-нибудь в чужой интерпретации. Как считаешь?
— Наверное, ты прав, — признала Ольга. — Извини.
