| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
* * *
Отсутствовал лейтенант Риндзо более двух часов. Успевшие перевести дух храмовники уже начали задумываться о дальнейших действиях, тем более что в цитадели вражеского замка началась новая огненная круговерть, с грохотом мощных взрывов и заревом пожаров. Пока враг отвлечён, надо бы выбираться.
Словно подгадав их мысли, лейтенант вернулся. На лестничной клетке послышалась возня, скрежет пластин брони, шорохи, шаги и разговоры. К квартире поднималась группа людей.
— Сюда, проходите. — Риндзо приглашающее открыл дверь и отступил в сторону, пропуская в коридор крупногабаритной квартиры четверых людей. — Генерал Дзюнко там, в жилой комнате, на диване. Сделайте что-нибудь, сенсей, верните её в сознание и поставьте на ноги. Без неё нас даже близко к поезду не подпустят.
В коридор, следом за обманщиком, вошли четверо. Первой — молодая темноволосая девушка, похожая на куклу в чёрно-алом платье и, словно для смеха, подпоясанная мечом. За ней, — женщина лет сорока, в тёмном платье полевой медсестры, с белым платком и передником, на котором красовался большой алый крест. Две же замыкающие представляли из себя почти одинаковые фигуры в громоздких доспехах, с закрытыми стальными шлемами. Без щитов, с одними только мечами на поясах. Настороженные, злобно сверкающие глазами из глубин своих шлемов и озирающиеся по сторонам. Одна фигура несла в руках объемистую сумку врача, вторая — дорого украшенный дамский рюкзачок.
— Иди, иди, скорее, Мицуми! — боязливо косясь на злых великанш, девушка-кукла пропустила вперед и даже слегка подтолкнула в спину женщину-врача. — Слышишь, в крепости уже бой начался! Если наших опять пришибут, все разбегутся, и любой поезд сразу уедет!
— Дайте-ка я гляну. — одна из великанш внезапно подалась вперед, сунула в руки врачихи сумку с лекарствами и инструментами, вынула из ножен меч и, угрюмо глянув на лейтенанта, сделала шаг, готовясь осторожно заглянуть в комнату.
Тут же получила ранение в бок, сквозное через всю грудную клетку, а Риндзо, молниеносным движением вдоль стены, скользнул к другой великанше и окровавленная сабля в его руке исполнила головокружительный пируэт, срубив бросившей рюкзак и схватившейся за меч самурайше сначала руки, а затем, ударом наискось, рубанув поперёк спины.
— Непонятно... — сказал он, задумчиво вытирая клинок куском плаща рухнувшей на пол и конвульсивно дёргающейся противницы. — Это так сильна разница между сотником и лейтенантом, или же бабы, пригодные разве что пьянь крестьянскую из кабаков выгонять, у вас командные должности за пустой гонор получают? А, лейтенант Шестой Пехотной, Сёко-чан?
Он воззрился на девочку-куклу, что отпрянула к стене, подняла руки в жесте капитуляции и, трясясь всем телом, с судорожной улыбкой вытаращила на убийцу расширившиеся в половину лица глаза. Под взглядом палача, она икнула, что-то в голове её провернулось, и девчонка, вцепившись в пряжку своего оружейного пояса, в два счета его отстегнула. Крайне нервным движением бросила оружие на пол и тут же снова поняла руки, растянув ещё шире судорожную улыбку на своём побелевшем лице.
Такеда Сёко. Не то, чтобы она была очень важна, но... тем не менее.
Риндзо ухмыльнулся, поднял с пола рюкзачок, подобрал меч в ножнах с поясом и встал перед жмущейся к стене девчонкой.
— Не провоцируйте, лейтенант, — сказал он. — Я ведь не железный! Схвачу и изнасилую, пусть даже вы, сопротивленки, от этого лопаетесь, как бешеные огурцы! — в миг довёдший девчонку до панической икоты, злодей заулыбался ещё шире и сунул рюкзак, вместе с оружием, в руки беспомощной жертвы. — Свои вещи не разбрасывай. Таскай сама. И даже не вздумай обгадиться! Подмываться негде, будешь до конца дня вонючая ходить. Если надо в туалет, то вон, туда. — лейтенант махнул рукой в сторону одной из двух дверей в конце коридора. — Туалетная бумага есть, только смывать нечем.
Девушка, бледно-красно-зелёная, взглядом попросила у садиста разрешения и с вымученной улыбкой поплелась к туалету. Уронила перед дверью свою ношу и скрылась внутри. С той стороны тотчас донеслись звуки, характерные для тяжелой, судорожной рвоты.
— Простите, господин похититель, — обратилась к лейтенанту женщина-врач, бледная как полотно, но демонстрирующая крепкое самообладание. — Пациент здесь? Могу я быть уверена, что не получу в голову метательный нож, если войду в комнату?
— Оружие в ножны! — выкрикнул Риндзо. — Я привёл врача! Сейчас она войдёт! — лейтенант глянул в комнату и, убедившись что всё в порядке, сделал приглашающий жест руками.
Врач вошла, поклонилась, поздоровалась и подошла к дивану, на котором, по-прежнему недвижимо, лежал раненный офицер-наводчик. Осмотр занял минуты три, после чего врач вздохнула.
— Ранение тяжёлое, но на ноги поставлю. — сказала она. — С одним условием! Господин похититель, и вы, господа, дадите слово чести не только не убивать и не насиловать нас с моей подругой, но и в том, что выполните данное ранее обещание! Поможете нам покинуть этот город-ловушку, и доставите в безопасное поселение, где освободите и позволите беспрепятственно уйти.
Все переглянулись и ответил врачихе крепчак.
— Если господа лейтенанты не возражают, я, императорский страж, волей императора именованный Сократом, готов дать от лица всего нашего отряда слово чести.
— Не возражаем. — за двоих ответил Риндзо. — Хоть мы, по службе, и обязаны быть конченными, свихнувшимися извращенцами, но сегодня у нас выходной. Не убивать, не насиловать? Все будьте свидетелями, даю слово чести. Доставить в безопасное место? Насколько это будет возможно, обещаю сделать для этого всё.
— Хорошо. — врач вздохнула с глубочайшим облегчением, кивнула и принялась вынимать из сумки необходимые ей инструменты. — Тогда, я приступаю. Господа, прошу, срежьте с вашего друга одежду по пояс, и переверните его. Уложите спиною вверх. Я сделаю фиксирующий каркас на повреждённых позвонках и шунтирование нарушенного участка спинного мозга. Очищу лёгкие, обработаю рану бактерицидными растворами, после чего стяну разорванные ткани пластичным гелем и наложу сверху бактерицидную заплату. Всё это придётся удалить в ближайшую неделю в хирургической клинике, но здесь и сейчас, ваш друг сможет нормально двигаться. Большего сделать не смогу. Нет кокона, и даже простейшей хирургической схемы.
Помогший Риндзо выполнить запрошенные врачом манипуляции с пострадавшим, крепчак Сократ с интересом понаблюдал за начавшим работу врачом, а затем глянул на лейтенанта в железной маске.
— Ты как её выдернул? — спросил мутант с искренним удивлением. — Это же полевой хирург императорской медицинской академии! Её должен десяток личной стражи охранять!
— Я — обычная медсестра. — вместо лейтенанта, спокойно пояснила женщина, не отвлекающаяся от своей работы. — У меня под воротничком платья — рабский ошейник. Полевой хирург — моя госпожа, отправлявшая меня на учёбу и практику, когда ей самой было лень ходить на занятия. То есть, почти всегда. Позже, я ассистировала госпоже, если требовалось выполнить работу сложнее, чем кастрация очередного кающегося, или вправление вывихнутого пальца. Охраняют, соответственно, её, а не меня. Наша лейтенант была несколько раз ранена после... тренировок на мечах... и я её выхаживала. Поэтому у вас здесь я, а не моя госпожа, которая может и сделала бы, что умеет, но отрезание яиц едва ли поставило бы вашего бойца на ноги.
— Похищение устроил, по-факту, не я. — в свою очередь ответил Риндзо и кивнул головой в сторону девушки в тёмном платье, что, всё ещё сине-зелёная, осторожно вошла в комнату и тихонько встала у стены. — Лейтенант Сёко, дочь клана Такеда, одна из моих новых подруг. Я ночью, притворяясь крутой сучкой из Арараги, с ней минут десять поболтал и обрёл верную союзницу, отметив за одно, как Сёко-чан трясёт от паники и желания сбежать из этого жуткого города. Оставалось только придумать ложь, что генерал Дзюнко выжила в устроенной моим другом резне, но лежит с разрубленным позвоночником. Что есть в подземельях поезд для высшего офицерства, и что Дзюнко-сама обязательно поможет нам попасть на этот поезд, если мы поставим её на ноги. Сёко сбегала за своей подругой, уважаемой Мицуми, но по пути к ним прицепились две сотницы, заметившие суету и крайне настойчиво потребовавшие взять их с собой. Или идем все вместе, или она нас, дезертиров, сейчас же сдадут остальным. Две громадные, могучие тётки, поймали пару измельчавших благородин, и показали с ходу, кто тут главный! Знаете... меня так с академии не прессовали! Как смех сдержал, до сих пор понять не могу! Се махры цветастые так расчёс вели, я ся бледным шнырём под большаками замерил! Сёко-сан! Ещё раз спрошу, вы на какой помойке себе младших командирш в отряд набирали?
Девушка, краснея, опустила глаза и, запинаясь, пробубнила:
— Я... я им говорила, чтобы они не разговаривали как в тюрьме, а... а они... только смеялись...
Под перекрестившимися на ней взглядами храмовников и крепчака, на малорослую лейтенантшу нахлынул тяжелейший стыд. Она съежилась и начала шмыгать носом, готовясь вот-вот разреветься. Вот угораздило же её родиться принцессой одного из великих кланов империи! Все требуют от неё свершений! Отец, наставники, лордэсса Мацури, всё офицерство и генералитет. Дали толпу каких-то придурков, которые вообще не слушают, что она им говорит, и всем штабом только издеваются, когда она пытается жаловаться! В книжках в таких случаях учат воспитывать солдат через наказания, а как их накажешь, если отправленные на работу валяются и ничего не делают, с дополнительных тренировок все просто уходят, а пороть провинившихся никого не заставишь, потому что к сотницам даже подойти страшно! Как начнут издеваться, заставлять с ними пить жгучую дрянь и курить сигареты, психическую травму потом никакими конфетами не заешь!
Риндзо зло и раздражённо дернул плечами.
— Детский сад, с концлагерями, пытками и геноцидом. Вы бы проверили своё руководство, а то слухи ходят, что в тюрьмах маньяки, садисты и выродки массово пропадают. Есть подозрение, что Золотой Бог их в кошек переделывает, и подменяет ваших лидерок мнений. Они же над вами просто откровенно глумятся!
— Вы напрасно приплетаете богов там, где люди легко могут справиться сами. — качнув головой, ответила ему женщина-врач. — Думая так же, как вы, я много лет внимательно смотрела по сторонам и видела всегда только одно. Люди учат людей. Глупость, подлость, злоба и ненависть распространяются сами собой, как болезнь. Как вирус, от одного носителя к другому. Даже если изначально болезнь в общество запустил некий условный "Золотой Бог", то не он, а мы разносим заразу и позволяем ей прорастать. За деньги, за спокойствие, за злую радость от того, что другим тоже стало плохо. Мне сорок два года, господин лейтенант, и за свою жизнь, я не видела ни единой кошки. Ни одной-единственной. Зато видела сотни маньяков и выродков, что не исчезали ни из каких тюрем. Они просто захватили нашу страну, установили свои порядки, и будут править, пока общество не погибнет. Не списывайте всё на кошек, они — самый обычный паразит. Вирус "Золотого Бога" не виноват, что у расслабившихся за столетие мира, стран и народов так чудовищно просел иммунитет.
— Не у всех. — злорадно ухмыльнувшись, Риндзо указал на окно, что задрожало от новой череды близких мощных взрывов. — Последний оплот иммунитета всё ещё продолжает борьбу.
Выдав сдвоенный залп по цели, дирижабли Единства довернули рули и резко пошли на сближение.
— Абордажные крючья готовь! — орал капитан бело-золотых, подбадривая своих бойцов. — Стрелки, к бойницам! Бить по каждой щели! Бронебойными и разрывными! Пехота, стимуляторы на душу! Готовьсь! Готовьсь! Наши жахнут!
Почти в упор, дирижабль добанул врага полным бортовым залпом. Так, что даже его самого встряхнуло ударной волной. Вражеский корпус выдержал, только иллюминаторы повылетали, да разворотило в щепки наспех сделанную заплатку, прикрывающую здоровенную прореху в сегменте корпуса. Там, где Лярва ещё в драке с кошками пробила своим йома ход в оранжерею, для спасения двух заложников-гражданских.
Абордажные гарпуны врезались в усиленный крепчаками корпус лайнера и отскочили, но зацепились крючьями за выступающие элементы и такелаж. Загудели мощные лебёдки, подтягивая вражеский корабль вплотную.
— Щиты поднять!!! — проорал капитан. — Гранаты готовь! Три! Два! Один!
Лязгнули, размыкаясь, верхние блокираторы абордажных сегментов. Заскрипели и завизжали металлом громадные стальные петли. Глухо ухнули блокираторы, когда высокие и широкие бронепластины, падая под собственным весом, заняли горизонтальное положение. Выдвинулись абордажные пандусы. Лебедки подтянули вражеский корабль ещё немного, пандусы уткнулись в корпус врага, и корабли замерли, сцепленные намертво.
Те же самые манипуляции с другой стороны проделал второй дирижабль Единства.
— Пошёл! Пошёл! Пошёл!
С двух сторон, к надёжно зажатому между врагами кораблю побеждали закованные в тяжелую броню бойцы штурмовых бригад. Закрывающиеся щитами и крепко прирастающие подошвами сапог к мотающимся на небесных ветрах хлипким пандусам.
Стрелки ударили по выбитым иллюминаторам и трещинам в корпусе лайнера, загрохотали взрывы, но бронебойные стрелы в чём-то увязали, а разрывные, уткнувшись в непреодолимую преграду, взрывались вовне, не причиняя вреда укрытому за броней экипажу. Немыслимо! Невозможно просчитать все уязвимые места и прикрыть их! Невозможно. Для человека.
— Щит! — крикнула йомка и ополченец Хамаоки рывком сместил в сторону стальную пластину, безжалостно ломая пару засевших в металле стрел. Йомка тут же, не теряя ни мгновения, сунула в выбитый иллюминатор ствол импровизированного ружья, что выглядело куда сложнее и более громоздким, чем прежние ружья лисьих стрелков. — Пошла жара!!!
Ружьё загрохотало, выпуская в бегущих по пандусам врагов целую очередь каменных и стальных шариков. Выпустив за три секунды пять снарядов, йомка резко подалась назад, другая толкнула щит в руках стража и солдат, проинструктированный перед боем, тотчас закрыл им пробоину в корпусе. С той стороны жахнуло так, что самурай, только навалившись всем телом и усилив сцепление подошв с полом, сумел удержать щит на месте.
— Щит! — снова скомандовала йомка и, без промедлений сунув ствол своего орудия в открывшуюся прореху, продолжила вести огонь.
— Щит! — другая йомка, ярусом выше, толкнула броневую плиту в руках самурая. Стрелок номерного клана, вооружённый луком, пустил стрелу, вторую, а затем отпрянул, когда йомка толкнула щит, закрывая трещину в корпусе. В метал ударило. — Норма! На счет три! Раз! Два три!
Щит снова сместился, ломая прилетевший бронебойный арбалетный болт и открывая для стрельбы амбразуру.
Под шквальным огнем с десятков разных направлений, самураи бело-золотых доспехах пригибались, пряча головы за щитками на наплечниках и стараясь заслониться тяжелыми квадратными плитами металла с вензелями гербов Единства.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
