Аромат лимонной мяты. Книга вторая

Нельзя сказать, что Фрэнк был не в курсе того процесса, после которого появляются дети. В конце концов, брачные игры лошадок и коровок не были для деревенского мальчишки тайной. Но знать и видеть — это все-таки две большие разницы. В свои почти девять лет к сценам, которые сейчас называют '18+', он был морально не готов, поэтому, шокированный, дернулся, поскользнулся, потерял равновесие и свалился прямиком на куст красных бегоний, росший прямо под окнами кухни.

Услышав треск ломающихся веток, старшие Брайсы выглянули на улицу и обнаружили ошарашенно трясущего головой Фрэнка, сидящего с гаванской сигарой во рту на погубленном кусте.

Решив, что безмозглое чадо мало того, что пыталось курить, отчего у него с непривычки закружилась голова, так еще и экспроприировало для своих целей хозяйский табак, они всыпали сыну так, что он неделю после взбучки не мог сидеть ровно. Фрэнк же, сообразив, что за подглядывание в хозяйские окна получит в разы больше, так и не раскрыл истинную причину своего бесславного падения.

Впрочем, через некоторое время все тайное и так стало явным.

* * *

— Какая же ты дура! — рявкнула миссис Брайс так громко, что Фрэнк, как раз собиравшийся войти, передумал и замер, осторожно заглядывая в кухню из-за неплотно прикрытой двери.

Столь нелестной оценки, как оказалось, удостоилась Меропа. Произошло это после того, как экономка Риддл-Хауса увидела, что горничная пьет чай вприкуску с маринованным огурцом, макая последний в клубничное варенье.

— Он? — поднимая глаза на потолок, не унималась мать Фрэнка и, дождавшись робкого подтверждающего кивка, уточнила. — Когда?

— На святого Ансельма(2), -тихо ответила Меропа, верно поняв вопрос.

— Три месяца?! — экономка рухнула на стул напротив девушки и покачала головой. — Господь-вседержитель, какая дура!

Некоторое время на кухне стояла тишина, прерываемая лишь редкими всхлипами Меропы, а потом миссис Брайс решительно встряхнулась и деловито поинтересовалась:

— А он что?

— А он забы-ыл, — уже не сдерживаясь, разревелась девушка. — Я ему вчера напо-омнила о той но-очи, а он рассмея-ялся. Сказал, смешная шу-утка, Европа!

— А ты что?

— А я его лю-юблю!

— Дура! — вновь припечатала миссис Брайс. — У него же свадьба на следующей неделе! Кто ты, а кто он!

— Верно, — высморкавшись и немного успокоившись, кивнула горничная и тут неожиданно для экономки и ее сына, притаившегося за дверью, выдала совершенно сумасшедшую фразу. — Для Гонтов — это такой мезальянс! Мало того, что Том — самый обычный человек, так еще и мой род гораздо древнее и знатнее Риддлов.

— Что?! — выдохнула экономка и, вытаращив глаза, уставилась на, видимо, слегка двинувшуюся от переживаний девушку.

А та, словно бы не замечая, какое впечатление производят ее слова, продолжила лихорадочно бормотать:

— Отец, конечно, этого брака не примет. И брат тоже. Может быть, даже проклянут. Но миссис Риддл ведь тоже женщина! — Меропа подняла на экономку полные надежды глаза. — Она же должна понять и помочь, правда?

— Не вздумай! — прошипела миссис Брайс, понимая, что именно эта глупая девчонка собралась сделать. — Твое слово против его. Он им сын, а ты — приблудная. Вылетишь, как пробка из бутылки. Таись, дурочка! Чем дольше они не узнают, тем дольше ты тут прослужишь, тем больше денег скопишь, тем дольше сможешь прожить с младенцем без работы.

Разумеется, Меропа доброго совета не послушала. Тем же вечером она поднялась в спальню к миссис Риддл для серьезного и решительного разговора, а уже через четверть часа вновь появилась на кухне. Мертвенно бледная, с крепко сжатыми губами, стиснутыми зубами и неестественно прямой спиной.

— Выгнала, — то ли спросила, то ли констатировала очевидное миссис Брайс, собиравшая в тот момент поднос с чаем и нежнейшей выпечкой для молодого хозяина.

— Облагодетельствовала меня, потаскуху неблагодарную. Шлюху, не ценящую доброго отношения, — неестественно спокойным голосом сообщила горничная. — Выделила двадцать фунтов для скорейшего решения проблемы у повитухи и милостиво разрешила доработать до конца дня. После чего я, последняя представительница древнего и благородного рода Гонтов, должна оправиться в ту грязную и вонючую выгребную яму, откуда выползла.

— Ну, что будешь делать? -тронула ее за плечо экономка.

Долгое время Меропа молчала, словно обдумывая какие-то варианты, а потом подняла на миссис Брайс потемневшие от еле сдерживаемого гнева глаза:

— Дорабатывать, — прошипела девушка, усмехаясь той самой мерзкой ухмылкой, какой ее отец доводил окружающих до трясучки, и, подхватив поднос, направилась к двери. — Пятичасовой чай мастера Тома не может ждать.

А на следующий день все жители Литтл Хэнглтона, не жалея языков, обсуждали потрясающую новость: Том Риддл, обчистив родительский сейф, сбежал с косоглазой дочкой местного психа, бросив свою красавицу-невесту буквально накануне свадьбы. Правда, к Рождеству он уже вернулся обратно, яростно утверждая, что его опоили и околдовали, а в январе даже смог аннулировать свой скоропостижный брак, что, по слухам, стоило Риддлам немалых денег и в чем, по тем же слухам, принимал непосредственное участие и местный пьяница Билли Эверетин, разжившийся тогда кругленькой суммой.

Однако было уже поздно.

Пришедший в ярость, барон Ч...тон не оставил от репутации Риддлов камня на камне, а их соседи, дождавшиеся-таки своего шанса, его не упустили. Сесилия, проплакав пару недель, утешилась в объятьях другого молодого эсквайра. Может быть, не такого красивого, как Том Риддл, но гораздо более верного и куда сильнее ценящего честь, оказанную ему семейством Ч...тонов.

Гонтов же с тех пор не видели.

Лишь однажды, грозовой августовской ночью 1943 года, Фрэнк, возвращавшийся в Риддл-хаус после приятного вечера, проведенного в 'Висельнике' со стаканчиком янтарного виски, встретил недалеко от ворот поместья Морфина Гонта. Вымокшего до нитки, невменяемого, что-то громко шипящего и грозящего кулаком пронизываемым молниями небесам.

На следующее утро Риддлов нашли мертвыми, Фрэнка пытались линчевать, затем арестовали, а потом и отпустили. В появление Гонта так и не поверили. Тем более что он в Литтл Хэнглтоне больше никогда не появлялся.

* * *

Фрэнк Брайс тряхнул головой, отгоняя непонятно почему всплывшие в голове воспоминания, и, подслеповато щурясь, удивленно посмотрел на стоящую перед ним высокую девочку, пристально глядящую ему в глаза.

— Так чего вы, эт-самое, делаете-то тут, а?

— Жаждем осмотреть домик, почтенный! — кивая на торчащую посреди лужайки покосившуюся дощечку с когда-то ярко-красной, но давно поблекшей надписью 'Сдается! Недорого!', ответил ему дружелюбно лыбящийся колобок в шортах, маячивший за спиной девочки.

Мелисса на секунду зажмурилась, разрывая зрительный контакт со сторожем, а затем, тоже бросив мимолетный взгляд на табличку, усмехнулась. В то, что можно дешево снять огромный трехэтажный особняк обставленный, судя по изящной садовой мебели и вычурному фонарю из цветного стекла над витражной входной дверью, антиквариатом, верилось слабо. Да, дом, разумеется, расположен в деревенской глуши, а не в столице графства. Но, в конце концов, для некоторых арендаторов глушь отнюдь не недостаток, а преимущество. Девочка легко могла представить какую-нибудь обеспеченную пожилую пару, планирующую провести остаток жизни в спокойном и живописном месте, или начинающего молодого или не очень писателя, ваяющего вдалеке от соблазнов и суеты больших городов новый Великий Английский Роман. Она была права.

Старик Брайс за почти пятьдесят лет, прошедших после смерти Риддлов, насмотрелся и на молодоженов, ищущих уединения в свой первый, медовый, год. И на чахоточников(3), пытающихся поправить здоровье цельным коровьим молоком. И на родителей, вывозящих разновозрастных чад на свежий воздух. И на людей искусства всех сортов. Дольше пяти-шести недель в особняке не продержался никто. Именно об этом Фрэнк, ковыляя по дорожке и громыхая связкой ключей, и предупредил потенциальных арендаторов.

— Почему? — поинтересовалась Мелисса, с любопытством осматриваясь.

— Убийца, эт-самое, садовник, — раздраженно буркнул Брайс. — Мало вам, да? Вы ж знаете, эт-самое, кто я? Сплетница Флеминг просветила, да?

— Ага! — радостно подтвердил Арг и, картинно заламывая руки, пафосно произнес. — Вы — изверг, годами выдирающий сорнячки, уничтожая зеленые легкие планетки. Маньяк, устраивающий геноцидик всевозможным гусеничкам, жучкам, хомячкам и сусликам. А ведь у них всех могли бы быть детки! И у деток детки! И у их деток детки! Да и — как там говорится? — все мы божьи тварюшки и бла-бла-бла! Резюмирую: вы страшный человек, хомячков жалко.

Гоблин картинно всхлипнул и смахнул несуществующие слезы с глаз.

— Чего жалеть-то? Хомяк — это ж крыс, эт-самое, бесхвостый! — фыркнул старик с некоторым облегчением, поняв, что визитеры настроены дружелюбно и ни в чем его обвинять не собираются, а затем снял слегка заржавевший массивный навесной замок и распахнул входную дверь перед посетителями.

Шагнув через порог, Мелисса мгновенно остановилась и, с шумом втянув в себя воздух, зябко передернула плечами. В доме было прохладно. И это была вовсе не та благословенная свежесть, которую ощущаешь, войдя в полутемное помещение жарким летним днем. Казалось, в холле было градусов на семь-восемь меньше, чем на улице, а с лестницы, ведущей на верхние этажи, веяло чем-то знакомым. Сладковатым... Приторным... Смертью? Нет, понятно, что в доме произошло тройное убийство, но чтобы след остался спустя полвека?!

Размахивать посохом при Брайсе, накладывая на дом весь спектр известных ей диагностических заклинаний, Мелисса, разумеется, не могла, поэтому она на мгновение прикрыла глаза и максимально сосредоточилась на внутренних ощущениях. Совсем как на субботних занятиях с Халидом, когда арабский маг традиционно тащил свою ученицу на руины какого-нибудь старинного замка, или дома, или гробницы, и там девочке предлагалось без посоха и палочки определить, что именно и в каком количестве обретается в развалинах, а заодно запомнить реакцию собственного организма на каждый конкретный вид нежити.

Разумеется, первые результаты подобных экспериментов были, что называется, 'пальцем в небо', но со временем количество перешло в качество, и теперь Мелисса точно знала, что от искусственной нежити у нее начинает ломить висок, от инфери, да и вообще от любого неупокоенного трупа, крутить живот, а призраки всех мастей вызывали озноб и толпу марширующих по коже мурашек.

— Если, эт-самое, арендовать решитесь, то ставни-то я открою, доски уберу, а чердак, эт-самое, заперт и две хозяйские спальни на втором этаже тоже, да! — не обращая внимания на застывшую девочку, бубнил за ее спиной садовник, обращаясь к вошедшим следом Аргу и Кунигунде. — Туда не суйтесь. Да и вообще, эт-самое, лучше ничего не переставлять.

— И с чем связаны подобные ограниченьица? — поинтересовался гоблин.

— С тем, что хотя убийца и не садовник, — не давая Брайсу ответить, негромко сказала Мелисса, открыв глаза, — но домик с привидениями.

'Точнее, с одним, — мысленно поправила она саму себя. — Естественного происхождения, что замечательно, недавним, что хорошо, но непуганым, а потому наглым и весьма и весьма агрессивным, что довольно печально. Для арендаторов, разумеется!'

— Чувствительная, эт-самое, да? — удивленно хмыкнул садовник и обратился к Аргу. — Вы дочку-то послушайте! Я-то что молчал: ведь поначалу-то никто никогда не верит! Только потом всё, эт-самое, летает, всё взрывается. А все бегут и, эт-самое, орут, да! Нынешний-то владелец кого только, эт-самое, не звал на помощь. И полисмена. И священника. И даже, эт-самое, мы... ми... Мэдиума — вот! — какого-то притащил. Без толку! Ни сдать не может, ни, эт-самое, продать. Дом-то теперь все стороной обходят! Только мальчишки местные лазят. Крутости, эт-самое, добирают, да!

'Летает?! Взрывается?! Ну надо же! — восхитилась Мелисса. — По признакам полтергейст, а ощущается именно как привидение... Получается, при жизни этот призрак не был магом!'

О правильности этой гипотезы свидетельствовало не только то, что резвящаяся в особняке нежить ощущалась иначе, чем тот же Кровавый Барон, но и ее довольно разнообразные способности.

Дело было в том, что привидения волшебников редко развивали свои посмертные возможности, ведь их магический потенциал при жизни был несоизмеримо больше. Они превосходно понимали, что даже за века постоянных тренировок не смогут достичь и края того уровня, который у них когда-то был, а потому часто довольствовались крохами.

А вот чрезвычайно редкие, можно сказать, краснокнижные призраки маглов, при жизни волшебными возможностями не обладавшие, наоборот, развивались стремительно. В конце концов, такие привидения обитали в домах обычных людей, которые видеть и слышать нежить не могли по определению, а значит, им требовалось нечто куда более существенное, чем завывания потусторонним голосом или лязг призрачных кандалов, чтобы привлечь к себе внимание или защитить ту территорию, которую они считали своей.

— А мебель? Картины? — с интересом глядя на сторожа, продолжал начатый с ним разговор Арг. — Это ведь можно было распродать, чтобы хоть как-то окупить содержание этой махины.

— Так мебель-то покойный мистер Риддл, говорят, для миссис Мэри под дом заказывал, под размеры. Еще до свадьбы. Угодить, эт-самое, невесте-то хотел, да! Характер-то у нее был, эт-самое, о-го-го! Не кот начхал! — сторож с многозначительным видом поднял палец к потолку. — Ну, сейчас-то кое-что продали, конечно. Софу, эт-самое, пару диванов, французское бюро, пейзаж из гостиной, кресло-качалку, натюрморт из столовой. А остальное нестандартное, эт-самое, всё, да!

В момент, когда старик Брайс заговорил о продаже дома и распродаже имущества, температура в комнате понизилась еще сильнее, и Мелисса, четко уловившая холодную, яростную волну негодования и ненависти, направленную прямо на них, резко развернулась к гоблинам и скомандовала:

— Мистер Брайс хочет показать вам сад. И еще час будет хотеть.

— Точно, сами справитесь, госпожа? — уточнил посерьезневший Арг, а после подтверждающего кивка, сунул руку в правый карман шортов, вытащил оттуда щепотку какого-то серого порошка и неожиданно осыпал им попытавшегося возразить Фрэнка, резко щелкнув при этом пальцами.

Пыль смерчем закружились вокруг замершего старика, а когда осела, Фрэнк встрепенулся и преданно уставился на Арга, ожидая распоряжений. Гоблин не разочаровал. Хлопнув старика по плечу, он поинтересовался:

— А не покажете ли вы нам прекрасный здешний розарий, о, великий уничтожитель гусениц?

После того, как за садовником и гоблинами захлопнулась входная дверь, девочка легонько стукнула посохом о пол, делая его видимым, и медленно направилась на второй этаж.

* * *

— Раз-два-три-четыре-пять! Я иду тебя искать! — бормотала Мелисса, сканируя окружающее пространство. — Кто, как говорится, не спрятался...