Не ходите, девки, замуж или женить бога

— Да что вспомнить?! Надоели, честное слово. Не знаю, не знаю я, что нужно вспомнить, а вы этой информацией делиться не хотите!

— Пойдем со мной, девочка, тебе надо кое-что увидеть, — Аранита подхватила меня под руку, выводя на улицу из душного помещения, а затем мы взмыли ввысь, в серое пасмурное небо.

— Смотри, смотри, ты этого хотела? Это все произошло из-за тебя, из-за твоего упрямства, — шипела сереброволосая, сильнее впиваясь в мою руку ногтями.

Мир полыхал в огне пожарищ: вся трава почернела от гари и копоти, реки и озера, когда-то прозрачные, словно слеза, стали кровавыми, будто раны на теле Артаса

Олимп пал... Рядом с грудами обугленного и почерневшего мрамора лежали тела защитников цитадели, а рядом, на высоких с острыми шпилями висели изуродованные тела богов...

— Как это ужасно, — слезы градом катились по щекам, падая вниз, на землю, покрытую истерзанными телами.

— Смотри, смотри, что натворило твое упрямство, — немой крик вырвался из моего горла: там, внизу, лежали мои друзья, мои родные.

Руки Эрато были неестественно выгнуты, голова, оторванная от шеи, лежала рядом, глядя в небо остекленевшими глазами. Рядом с ней лежало почерневшее тело Пана, из груди которого торчало копье с красным древком. Мельпомена, Клио и Харти... Тела девчонок были страшно изуродованы: ребра торчали из разорванных грудных клеток, рты раскрыты в немом крике, так и не сорвавшемся с посиневших губ.

Я опустилась на землю, рухнув на колени, в грязь, смешанную с кровью.

— Нет! Нет! Нет!!! — стучала кулаками о землю, расплескивая грязь в разные стороны.

— Видишь, что ты натворила: сначала Гелиас, пускай и вравший, но безумно любящий тебя, затем семья, друзья, множество невинных людей, а под занавес — твоя дочь и Эрос.

— Нет! Я все верну назад! — они не должны гибнуть. Все тело прошила адская боль, ломая кости, прорывая плотину воспоминаний, в которых все чаще мелькало лицо Эроса. Немного погодя боль начала отступать, скапливаясь в груди, там, где бьется сердце, которое, запнувшись, остановилось.

Аранита пронзила неизвестно откуда взявшимся в ее руках кинжалом мою грудь. Клинок, словно нож в масло, вошел в мое замолкнувшее сердце...

И мир погрузился во тьму, нашептывающую о вечном покое.

* * *

Прошла минута... Затем еще одна... Девушка с распахнутыми крыльями лежала на окровавленной земле, а над ней, сияя золотым светом, парил хрустальный лотос...

Минута... Другая... Третья... Девушка распахнула орехово-карие глаза, обрамленные черными, как смоль, ресницами. Черные, словно ночь, волосы, перевитые серебряными нитями, каскадом ниспадали до колен, обнимая тело в струящемся белом платье.

Белый — истинный цвет горечи, скорби и смерти. За спиной трепещут легкие, как у бабочки, серебристые крылья, с изящным рисунком.

— Ну, наконец-то ты соизволила пробудиться Последняя Надежда, — злобно оскалилась Аранита, занося над головой кинжал.

— Я, конечно, может и дура, но понять, что ты не та, за кого себя выдаешь, мне мозгов хватает, — холодно, чеканя каждое слово, произнесла я, — Неужели, ты, Психея, думала, что я не узнаю тебя?

— А ты не так проста, сестренка, — личина сползла с богини, словно краска, смытая водой, явив ее истинный облик.

— Да и ты не открытая книга! Зачем предала олипицев?

— С Кроносом обо мне будут помнить, а тут... Я виновата во всех ваших с Эросом бедах. Это я все подстроила тогда, а он поверил, и ты поверила. Я любила его!!! А он вздыхал только по тебе!!!

— Ты просто маленький ребенок, — мне действительно было ее жаль.

— Не надо меня жалеть!!! — взвизгнула она, — Прощай! — клинок, пронзивший грудь, прервал ее жизнь.

Зачем она это сделала? Наверное, я буду задаваться этим вопросом до конца своей жизни.

Эрос

Коса бога времени засвистела в воздухе, а поднять клинок уже не было сил... Вот и все...

-"Что ж, Элька... Мы скоро встретимся..." — подумал я, закрывая глаза.

Минута... еще одна... лезвие косы так и не коснулось моей шеи.

— Кронос, я не позволю тебе убить тех, кого люблю, — такой родной голос разорвал тишину поля, усеянного телами погибших.

— Ты все-таки явилась, — усмехнулся Кронос. Я открыл глаза, все еще не веря, что Элька жива. Но каково же было мое удивление, когда вместо взбалмошной девчонки, подарившей мне дочь, увидел ту, которую не надеялся найти... Последняя Надежда... Она стояла, озаренная светом кристалла, висевшего на ее шее, сжимая в руках клинок, преградивший путь косе бога времени.

— Мама, мамочка, — прошептала Амели, отчего-то так внезапно выросшая.

— А ты сомневался? — Надежда отскочила, оказавшись у него за спиной, — Или рассчитывал на свою подружку?

— А... Психея... Вижу, что она не справилась...

* * *

М-да, наплевательское отношение у него к помощникам.

— Зачем это было нужно? — спросила я, глядя на почерневшее, залитое кровью, поле.

— Чтобы ты пробудилась.

— Планы-то, конечно, Наполеоновские, — хмыкнула, отодвигаясь от бога времени.

— Чьи?

— Да дядьки одного из закрытого мира, который многого хотел, но его русские обломали, — в свое время интересно было мне очень интересно читать о других мирах.

— Что ж, прощай, Надежда. Ты, действительно, последняя, — коса просвистела, но не надо мной, а над Эросом.

— Эрос! Н-е-е-е-ет!!!! — ну почему, почему я теряю тех, кого люблю?!

— Папа-ааа!!! — зарыдала Амели, падая на колени.

— Ты умрешь! И все вернется на свои места, — меня ломало, разрывая ткани, кожу, а лотос все нестерпимее жег грудную клетку.

* * *

Безжизненное тело девушки упало на землю.

— Ма-амаа!!! — из васильковых глаз Амели вновь брызнули слезы.

— Тише, Амели, все будет хорошо. Я все исправлю, и твой папа будет жить, — прошелестел голос, ветерок коснулся щеки девочки.

— А мама? Что с мамой?

— Мама... Она со временем у тебя появится, — а я... уйду навсегда, последний раз коснувшись щеки Амели, ветер взмыл в воздух, перерастая в сгусток света, освобождая силу разрушительной мощи.

— Вот и все. Ты проиграл, Кронос, бог времени, отец Зевса.

— Еще нет, — в меня серебряной стрелой полетела мощь древнего бога времени.

-"Черт, а он действительно силен", — мне с трудом удавалось сдерживать его натиск. Но рано или поздно все кончается... Последний удар и... Кроноса не стало, а я рассыпалась на множество частиц, возвращая все на круги своя....

Последней Надежды не стало...

* * *

А Артас? Артас восстановился... Каким-то образом Последняя Надежда смогла воскресить всех тех, кто погиб, даже богов.

— Ника! — едва очнувшись, парень начал искать богиню, а она сидела на камне — голубые волосы трепал ветерок.

— Ника, прости меня! — парень упал перед ней на колени.

— Кронос, ты жив! — девушка бросилась ему на шею, и они упали в зеленую траву, — Я люблю тебя.

— Победа... — только и смог выдохнуть ошарашенный бог, крепко прижимая девушку к себе.

* * *

— Значит, Микаэлла была Последней Надеждой?

— Да, — кивнул головой Хаос.

— Бедная девочка, она спасла всех нас.... Мы должны предать ее тело огню, — плакало небо, плакали боги, оплакивая ту, что спасла их ценой своей жизни.

* * *

А там, на черном поле, на коленях стоял парень... Его белоснежные крылья намокли от дождя, и теперь висели серой массой.... Парень прижимал к своей груди израненное и окровавленной тело девушки...

— За что?! За что вы забрали ее?! — бессильно кричал он, глядя в небеса, плачущие вместе с его сердцем.

А девушка, словно кукла, лежала на его руках: пергаментно-белая кожа, посиневшие губы, на уголке которых застыла капля крови.

— Эрос, нужно идти... Амели... — Хаос положил руку на плечо своего сына. Да, он все видел... Видел, какая боль застыла во взгляде бога любви, но ничего не мог поделать...

— Нет. Я не могу ее бросить. Я ей нужен, а Амели погостит пока у бабушки, — казалось, Эрос сошел с ума: он говорил так, будто Элия была жива.

— Эр, пойми, Элия мертва! — Хаос переживал за сына, боясь, как бы он вновь не отправился в "Нуар", откуда уже никогда не вернется.

— Сколько можно повторять? Я знаю, что ее больше нет!

* * *

(Мир)

Как же быстро летит время... Если бы сказали, что Эрос и Гелиас — одно лицо, то ни за что бы не поверил. Но факты... Против них не попрешь!

— Мир, ты о чем задумался? — женушка подошла сзади, обняв за талию.

— Да так... Об Элии... — не хотел говорить — само вырвалось.

— Да, послезавтра прощание, — на глазах Харти навернулись слезы.

— Раз — был человек, два — его уже нет, — с этим ничего не поделать. Такова жизнь.

— Знаешь, Мир, я хотела бы тебе кое-что сказать... Ты, это, лучше присядь, а то упадешь еще, — умеет моя обожаемая жена интриговать, еще как умеет, — В общем, я... мы... у нас будет ре... — запиналась она.

-" У нас будет ребенок?" — мысли понеслись вскачь, — Харти, я тебя люблю! — подхватил ее на руки и закружил.

— Да ты не так все понял. У нас будет рептилий (дракон)!

— Что-оо?! — моя челюсть отвисла, и я едва не уронил Харти.

— Дракон у нас будет вместо собаки, — женушка уселась на диван, победно глядя на меня.

— Откуда ты его взяла? — это надо же: дракон-собака.

— А, родители обещали прислать, — махнула она рукой, а затем вышла на улицу, оставив ошарашенного меня наедине со своими тараканами.

Амели

Я сидела на полу и сжимала в руках фотографию, где мои родители, такие счастливые, улыбались друг другу. Мама... на фото капнула слезинка. Мамочка... Теперь ее больше нет, а отец... отец не выходит из комнаты, топя боль в алкоголе, и я ничего не могу с этим поделать, хотя этот говорящий гад так и оставил меня десятилетней.

— Пап, можно войти? — заглянула в темную комнату, пропахшую табаком и алкоголем.

— Ну, заходи, — отец поставил очередную бутылку на пол, облокачиваясь на спинку кресла,— чего хотела?

— Пап, завязывай с этой гадостью, а? — м-да, выглядел он, конечно, впечатляюще: на голове — воронье гнездо, позеленевшая кожа, огромные черные круги под глазами. И когда он успел дойти до такого состояния?

— А смысл?

— Нет, конечно, я все понимаю, но была бы мама с нами, она бы тебя прибила! — мне тоже было больно от того, что она оставила меня, но жизнь, которую она так любила, не закончилась... Ночью я заливаюсь слезами, уткнувшись в подушку, но днем стараюсь держать себя в руках.

— Ее нет!

— Неужели ты не понимаешь, что жизнь не закончилась?! Пройдет время, боль утихнет, а ты встретишь новую любовь... Мама была бы рада, — кто бы мог подумать, что ребенок, выглядящий лет на десять, мог говорить такие вещи? А все мой богатый генофонд!

— Тебе что, плевать, что твоей матери больше нет? — тихо прошептал отец, — Она... Уходи!

— Ты дурак, пап, — в сердцах сказала я и вышла, хлопнув дверью.

Эрос

Я опрокинул очередной стакан спиртосодержащей гадости в себя. Да, выросла дочка, блин. Сигаретный дым вновь наполнил комнату. Черт, как же больно... Как будто разом выкачали весь воздух из легких... Вот я и заливаю боль и воспоминания алкоголем, иначе сошел бы с ума... А завтра... Завтра — конец.

Все небо было затянуто серыми облаками... Мы, одетые в белоснежные одежды, шли к морю, чтобы отдать дань памяти той, что вернула все на круги своя...

На берегу стоял огромный плот из эбенового дерева: на нем, словно на кровати, лежала Эль. Серебристый хитон обнимал ее неподвижное тело, волосы темной волной ниспадали на землю. Такое чувство, будто она спит: еще немного и орехово-карие глаза распахнуться, на губах засияет улыбка... Но нет — ее глаза закрылись навсегда.

Каждый из присутствующих держал в руках белоснежную розу, которую позже возложил на погребальное ложе Последней Надежды.

— Прощай, Мика, Последняя Надежда. Надеюсь, мы скоро встретимся, — прошептал я, положив на ее грудь белоснежный цветок, а затем поджег плот, поплывший по морской глади... Вот и все...

Микаэлла