3.И на всех одна звезда

— Как бы там ни было, суть в том, что проклятый как бы извергается проклятием из рода, связь насильственным образом разрывается, лишая его защиты, а собственный иммунитет у такого человека не развит. Обычно проявления эмпатической магии носят спонтанный характер и могут не контролироваться самими действующими. Ритуалов не требует. Существует лишь два исключения: установление дополнительной связи для женщины путем ее вступления в брак и акт усыновления. Правильно, мастер?

— Абсолютно, — подтвердил улыбающийся Дамон, кивком поблагодарив энтузиастку.

— Как удобно, когда одна самоуверенная девица, может заменить всю королевскую библиотеку! — вздохнул Рей, за что был вознагражден негодующим взглядом сестры, явно предвещающим скорую и страшную месть.

Райнарт промолчал, не выказав ни одобрения, ни недовольства. В отличие от Гейне, отпустившей ее в Винтру только после бури негодования и шквала горячих просьб со стороны Дианта, исключительно под ответственность Дамира и Рея, он не то что бы был против увлечения дочери, просто не видел в нем смысла. Иное дело, если бы она обладала хотя бы слабеньким Даром, но похоже, что отсутствие способностей Мелисента воспринимала, как тяжкое незаслуженное оскорбление и вызов судьбы. Никакие убеждения на нее не действовали.

— Разве вы не могли не мучить его и сделать сами? Или ты... — молодая женщина хмуро глянула на мужа.

Лизеллу просто поражало отношение Фейта к Сивиллу, которое продолжало казаться ей несколько небрежным... Да почти безразличным! Особенно по сравнению с тем, которое уже привыкла видеть к себе, Дианту, семье Райнарта. О Дамире и Ингер вообще говорить не приходилось!

— Нет, к сожалению, — Дамон заметил, что Сивилл все же шевельнулся, немного выпрямляясь, — Ибо как глава рода Корде был в своем праве. Родовая магия, действительно древнейшая, направленная на защиту рода, она действует по иным законам, чем привычная нам академическая. И с точки зрения этой магии, мы с Дамиром еще худшие выродки, чем Сивилл. У нас нет рода, а значит нет связи, которую мы могли бы ему передать.

— Зато и проклятье схлопотать неоткуда, — хмыкнул Дамир, немного разряжая возникшую после невольной откровенности неловкость, — Динэ, вон не зря в свои леса не торопится! Эта магия и у Дивного народа сильна. Получит официальное изгнание, — для эльфов хуже смерти, когда рвется их кровная связь, а через нее с лесом и миром. Они ведь не люди, у них это острее...

Немного отрешенный Диниэр, подтвердил его слова наклоном головы:

— Примерно тоже, что чувствуешь в адамантии... — почти неслышно заметил он, — Это как оглохнуть и ослепнуть...

Передернуло всех, невозмутимым остался только Дамир.

— Темный, если твоя авантюра выгорит, то уж для одного эльфа место найдется. И дело, — усмехнулся Райнарт, не давая снова повиснуть томительной паузе.

— Выгорит? — Дамон приподнял бровь, — Осторожнее выбирай выражения, герой. Забыл, с кем дело имеешь?

— С тобой забудешь!

Они обсуждали предстоящие действия и возможные варианты почти до утра. Правда, детей все-таки удалось отправить спать, как и нездорового эльфенка, не принимавшего в разговоре участия и уснувшего прямо в кресле, и оглушенного лавиной событий Сивилла. День для всех выдался долгим.

— Брал бы ты дочь, герой, да возвращался в Анкорру, — Дамон безнадежно растирал висок, — И забрал бы Лиз и Динэ с собой, в самом деле!

Волшебница даже приподнялась от возмущения, стряхнув сонливость.

— Тебе сейчас не до приключений, — мужчина мягко улыбнулся оскорбленной невестке, заставив ее смущенно покраснеть и потупиться, — И вам, герой, по большому счету вмешиваться не зачем.

— Черта с два! — Райнарт окинул его хмурым взглядом, — Мел и правда пусть Рей домой отвезет, а я вмешался не один десяток лет назад, ты знаешь.

— Знаю, — просто ответил Дамон, и бесшабашно усмехнулся, — Что ж, мне спокойнее, когда моя смерть у меня за спиной, а не лицом к лицу с вызовом!

— Шуточки у тебя, темный...

— Какая масть, такие шутки, — в усмешке Дамона было уже куда меньше веселья и куда больше усталости.

С утра спор разгорелся с новой силой. Рей в бешенстве наступал на отца.

— Значит, именно ты говоришь мне, чтобы я наплевал на свой долг перед принцем и отсиживался за женскими юбками?!!

— Сейчас не время для романтических бреден, и твоя задача обеспечить безопасность прежде всего сестре и матери! Ты же не думаешь, что кто-то из нас станет рисковать Диантом?!

— А ты не думал, что в таком случае, Мел тоже куда безопаснее остаться здесь, где до беса колдунов, которые смогут прикрыть и ее?!

— А ведь он прав! — вдруг признал Дамон, — А мы с тобой об этом не подумали!

— Лучше быть параноиком, чем трупом? — мрачно ухмыльнулся Райнарт.

— Когда речь идет о враге, не важен уже ни цвет, ни пол, — многозначительно проговорил маг, — Важно, где у него уязвимое место. А мы собираемся дать им этого врага! Смотри, герой, ты здесь пока случайно, — в гости к сыну приезжали... Может, о вас еще и не вспомнят, а вот если ты встанешь от меня по правую руку... Тем более, если что-то пойдет не так!

Райнарт, казалось, сейчас потеряет самообладание похлеще Рэя. Но он только зло прищурился.

— А не поздновато ли спохватился, темный? Или я тебе присягу давал, чтобы туда-сюда бегать? Не одному тебе прятаться и врать надоело!

Бывший герой подступил вплотную, и в бесконечно долгую минуту, которую он вглядывался в жгучие черные глаза бывшего врага и старого друга, успел увидеть в них, то чего не ожидал никогда: страх.

Не за себя.

Как он это выносит, — человек, которому всегда терять было нечего, и которому теперь терять слишком много?

Что тут скажешь...

— Нет, темный, здесь и сейчас каждый сам за себя решает! Да и дети наши уже как видно, достаточно взрослые, чтобы понять, где и с кем их место...

Ресницы упали вниз, рот тронула едва заметная благодарная улыбка самым кончиком губ. Вспомнилась клятва далекой юности — никогда ни к кому и ни к чему не привязываться... Больно терять. Кем бы ты ни был и сколько бы не прожил.

Но не иметь — гораздо больнее! И глупо чувствовать себя счастливым, когда твоя жизнь может вот-вот снова рухнуть в бездну, потащив за собой и тех, кто от тебя зависит. С кем рискнул связать себя настолько прочно, что уж эту связь не разорвать никакими проклятиями... Что ж, если его судьба так все свела, грешно жалеть, что она не сложилась иначе!

— До сражений, надеюсь, не дойдет, а Гейне знает, что ей делать. Прятаться за чужими спинами и предавать своих у нее тоже никогда в привычку не входило, — уже ворчливо добавил Райнарт.

— Да уж, — признал Дамон, — Наоборот стоило бы ее сюда вызвать. Как Ее бывшее Высочество, твоя жена никогда не стеснялась высказывать свою точку зрения в лицо. Я бы посмотрел на ее встречу с Советом!

— Зачем же дело стало? — бросил Райнарт, чувствуя облегчение оттого, что разговор перешел на более легкий тон, — Гейне теперь дама авторитетная, из ее гостиной, считай, весь королевский двор вышел и еще половина Рикентских дамочек. Я вот так на вскидку и не назову семейство, которое у нас не отметилось...

— Тьма изначальная, герой, не могу поверить, что твоему сыну 19! — уже совсем непринужденно заметил Дамон вслед Рею, демонстративно удалившемуся на поиски своего подопечного принца, у которого состоял в старших офицерах охраны официально, и в друзьях — наперсниках вне протокола.

— Время идет, дети растут, мы не молодеем, в отличие от всяких магов.

На дружескую подначку Дамон ответил неожиданно серьезно:

— Мне герой, тоже не так много осталось.

— Темный, — резко помрачнел Райнарт, — что-то мне твои разговоры совсем не нравятся!

— Не в том дело, — рассмеялся маг, — Маги, эльфы, а тем более полуэльфы тоже не вечные!

— Откуда ты взял, что ты...

— Чувствую. И это правильно, герой! Не думаю, что ты хотел бы стоять на могилах Рея и Мел. Родители не должны переживать своих детей, а на их век меня еще хватит! Да и долг на мне висит... Не маленький! — только Дамон мог позволить себе подобным образом упомянуть о Башне, и спросил выразительно, — Понял теперь?

— Понял, — тяжело подтвердил Райнарт отворачиваясь, — Понял, что со всем этим — даже тебе одному не справиться!

* * *

В гулкой тишине тронного зала, неестественной, гнетущей, слышен только один звук — мерный стук металлических подбоек и каблуков о плиты пола.

Неотвратимый звук надвигающейся беды. Шаги нескольких человек сливаются в один единый шаг. Одинаковые белоснежные мантии скрадывают очертания фигур, делая их почти безликими и бесполыми. Лица под капюшонами одинаково застыли в неподвижности каменных масок. Даже пронзительно сияющие посохи движутся в унисон.

Семеро человек с одинаковым знаком семилучевой звезды на груди, — семеро влиятельнейших из живущих людей, семеро самых сильнейших магов, — медленно приближаются к тронному возвышению парадного зала, где их ожидают всего трое: король, сам напоминающий больше изваяние, нежели живого человека, бледный и дерганный придворный маг и незаметный человек с низко надвинутым куколем, теряющийся в тени массивного трона.

Менее всего в жизни Его королевское Величество Ансгар 4 Справедливый желал узреть полный состав Светлого Совета!

Однако желаний Его Величества никто не спрашивал.

Трясущийся и заикающийся Эрнст потребовал аудиенции ночью, после чего сообщил, что вероятнее всего в Винтре в самое ближайшее время будет иметь место прорыв сил Тьмы во главе с Черным Лордом, и 'обнадеживающе' известил о визите Совета... Да, всех. И так, радушно принятый в Ахайре Черный принц — не сахар, а теперь 'в гости' стоит ждать не кого-то, а древнее зло, которое не удалось извести еще с последней войны Сил, уже отошедшей в легенды. Зло хитрое и коварное, легко меняющее обличья и смущающее даже самые стойкие умы и чистые души.

Лишь на последних словах лорд Робер позволил себе выказать толику снедающей его ярости.

Ансгар внимал настоящим правителям мира, нацепив на себя лик столь же живой, сколь стоявшие в нишах доспехи. К столкновению с Советом он был готов давно, как смертельно больной после долгих лет недуга готов к последнему пути. И понимал, что осознание неизбежного жило в нем, наверное, еще с того момента, как прозвучали слова белого мага, лишающие его сына — первенца, наследника, да просто ребенка, подаренного единственной на всю жизнь любимой женщиной. А уж после того, как экстравагантная парочка в составе слепого темного и его решительной светлой супруги-перебежчицы прочно обосновалась во дворце, — никаких сомнений уже не осталось. Вопрос был только во времени, и время это вышло.

Король говорил и слушал 'гостей', зная, что как это часто случалось, его сын в эту ночь тоже остался в небольшом поместье наставника, — единственном условии, которое назначил лорд Дамир, кроме обычного жалования. Его жене понравился дом...

— Или Ваше Величество готово возвести в центре города черную башню? — язвил тогда темный, — И наверняка вы не хотели бы, чтобы воспитатель вашего сына зарабатывал себе на жизнь, приторговывая ядами и зельями!

Нет, Ансгар решительно не хотел! И назначил официальному наставнику Его Высочества Дианта, принца крови (титул, который не отнимешь ни при каких условиях!) такое содержание, которое было сравнимо с годовым содержанием Шпассенринка целиком со всеми обитателями.

И даже уже ни о чем не жалел. Он не мог не испытывать определенных опасений, но вместе с тем, — не мог удержаться от гордости за все больше проявляющийся характер сына. Если Диант хотел чем-либо заняться или чтобы тот или иной человек вошел в его окружение — это не обсуждалось. Он просто известил венценосного отца о неком Дирке, который по знатности и состоянию никогда не получил бы шанса даже переступить порог королевского дворца. О рыжем Рейе, произведшем фурор среди фрейлин, и постоянном объекте жалоб королевы Бетины, — вообще стоило умолчать. Король узнал о нем только через Фестера.

О чем он думал, направляясь во главе гвардии совместно с Советом и их внушительной свитой из магов и отборных героев? Кто мог бы позволить себе судить об этом, и тем более — кто смог бы судить наверняка... Может быть о том, в чьих руках сейчас может находиться его сын, и с кем ему еще сегодня предстоит встретиться. А может быть о том, что поддержи он принца Черного трона и выступи против требований Совета — против него взбунтуются даже пастухи и нищие с городских улиц. Он не думал только о том, КАК именно для них двоих может закончиться эта война — его собственная война, которую он вел уже тринадцать лет.

Не мог больше. И проклинал обе Силы, не оставляющие места ничему иному, кроме борьбы...

...Дамон прислушался к чему-то и придержал Райнарта:

— Началось, герой.

Часть 4.

* * *

Местечко, которое выбрал темный для своего обиталища помимо дворцовых покоев, действительно было живописным и каким-то... уютным. Невысокие ворота терялись в зарослях сирени. Скрывая хозяйственные пристройки, небольшой двор по периметру окружали розовые кусты, растущие так, как им вздумается, без суровой руки садовника. Нижний этаж дома был каменный, а верхний и мансарда — из крепкого светлого бруса, подставлявшего солнцу разноцветные стекла витражей. У террасы с крыльцом буйствовали георгины самых разных сортов и расцветок, под окнами выпрямились гордые стрелы гладиолусов и 'разбитое сердце' грустно кивало ветерку.

В отдалении виднелось еще одно строение, прикрытое от посторонних глаз лиловыми флоксами и пышными кустами жасмина, слева несколько берез отступили под натиском стройного соснового бора, начинающегося прямо за оградой с маленькой незаметной калиткой. Дом стоял не то чтобы на холме, а на возвышенности, и тропинка спускалась к речной запруде, выводя к мыльне и удобному мостику над водой...

Всякое вторжение в эту уединенную, почти интимную тишь, казалось неуместным, наглым, кощунственным...

И здесь должен был жить творец! Сосредоточенный живописец или мечтатель-поэт, а может быть композитор, пишущий величественные и возвышенные хоралы... А не черный маг со товарищами!

Первым, кого увидели светлые был сам хозяин и его жена, о чем-то спорящие во дворике. Хаген с хриплым карканьем поднялся в воздух с плеча взбешенного патрона и сделал над парой круг, словно очерчивая защитное пространство. Дамир что-то сказал жене, выразительно дернув головой в сторону дома, но та и не подумала его послушаться, только отступила на шаг, бессознательным жестом опуская руку на едва начавшее округляться лоно.

Ансгар сжал челюсти: так вот почему в последнее время госпожа Лизелла переехала из дворца в вытребованное поместье, да и сам маг практически переселился туда же!

Коварная Тьма, умеющая принимать любые обличья, без промаха бьющая в самое дорогое — разве так уже не случалось?

Дети — Диант и его неугомонная подружка, беременная женщина и трое ничего не подозревающих слуг из предместья, которые должны быть где-то тут (Фестеру так и не удалось приставить сюда своих людей, чертов маг нюхом чуял подосланных)... Если только колдуны хотя бы попытаются использовать их — он разнесет эту идиллическую пастораль собственными руками, и не важно есть у него волшебные силы или нет!!