Волчица и пергамент. Том 2

Ситуация в целом весьма странная.

— Ты снова думаешь, брат? — заметила Миюри, и Коул вернулся к действительности.

В церкви люди, составлявшие процессию, уже угомонились, понемногу отыскивая себе места. Во дворе остались торговцы, не относившиеся к Альянсу Рувик или нанятым ими носильщикам, люди стояли и обменивались мнениями. Снег, падавший весь день, сейчас лишь усилился, но, казалось, все забыли о холоде, неожиданно став свидетелями такого события.

— Да, есть кое-что, чего я просто не понимаю... — недоумённо откликнулся Коул, заставив Миюри и Йосефа обменяться взглядами.

Затем из внутреннего двора церкви донёсся громкий голос:

— Альянс Рувик занимает все помещения в церкви! Все те, кто остановился в церкви, пожалуйста, переезжайте в портовый город! Если кто-то не может найти другое жильё, обращайтесь к нам! Альянс Рувик занимает все помещения в церкви!

Архиепископ с важным купцом Альянса Рувик для начала сунули золото в карманы этой церкви. Тех, кому не хватало денег, выгнали на мороз.

— О, такая расточительность для этого мёртвого времени года, — Йосеф погладил свою бороду и рассеянно улыбнулся. — Ладно, тогда я познакомлю вас с домом моих родных?

— Да, прошу тебя. Спасибо.

— Не волнуйся. В конце концов, хозяин Стефан мне тоже много раз писал, так что я помню приличия.

Услышав это, Коул представил Стефана, отчаянно пишущего письмо, его совесть мучительно зашевелилась.

Оставалось лишь забрать вещи и покинуть церковь.

Альянс Рувик и архиепископ. Пара тёмных лошадок.

Высокое здание с острыми углами внутри больше походило на пещеру. Пол был земляной, очаг, высотой по пояс, размещался в самом центре и был окружён мебелью. Второй этаж был очень большой, последующие занимали только часть его площади, открывая изнутри вид на крышу, являвшуюся одновременно и потолком. Перекладины проходили вдоль и поперёк потолка, с них свисали связки рыбы и овощей. Вероятно, так они коптились в дыму из очага.

Рот Миюри отвис при виде запасов этой холодной земли, словно она увидела летучих мышей, свисавших со свода пещеры.

— Заметила что-то интересное? — удивлённо спросила пронзительным голосом пожилая женщина с такими глубокими морщинами на лице, что было непонятно, открыты ли её глаза.

В доме родни Йосефа сейчас жили только эта старуха с женой её сына — снохой. Сам сын вместе с её внуком отправился на работу в Атиф.

— Если бы я спала, лёжа на спине, я думаю, мне снилась бы только еда.

— Хи-хи-хи, — откликнулась женщина.

Миюри говорила как-то что-то подобное, когда ночевала под шерстяным одеялом. Коул бросил на неё косой взгляд и поблагодарил женщину за приют и даже дал ей несколько серебряных монет. На ней держался весь дом, пока не было её мужа и сына, её руки были более мускулистыми, чем у самого Коула, да и в поясе она была шире. Под стать размерам оказалась и вера женщины, и она выказала Коулу такую благодарность, что он почувствовал себя неловко из-за чувства вины, ведь на самом деле он ещё не был священником.

После обмена приветствиями Йосеф побежал на городское собрание. Не Осень, а старейшины занимались повседневной жизни на острове, и поэтому он ушёл, сказав, что, вероятно, соберутся люди, чтобы разобраться в сложившейся ситуации. Людей Цезона, должно быть, шатало от внезапно появившегося огромного корабля. Меж тем, две женщины, жившие в доме, с воодушевлением отнеслись к появлению странных гостей, собиравшихся остановиться у них. Старуха, засучив рукава, занялась ужином.

Не имея занятия, Коул и Миюри сидели у разожжённого очага. Однако Коул не был способен сейчас спокойно смотреть на горящий торф, не вытерпев, он вышел на улицу. До захода солнца оставалось ещё немного времени, но плотная пелена, затянувшая всё небо, уже погрузила землю во мрак. Он обошёл дом и укрылся от снегопада под краем крыши стоявшего на заднем дворе сарая.

— Брат, ты заболеешь, если будешь торчать на улице, — укорила его Миюри, последовавшая вскоре за ним, она прижала свои руки в меховых рукавицах к его щекам.

— Я не могу найти себе места.

Они стояли рядом, Миюри молча посмотрела на него, слегка раздраженная, сильное чувство — опять? — исходило от неё.

— Там было много ящиков золота. Они могут выдвигать условия, нравится это кому-то или нет.

— Но разве это не хорошо? Островитянам нужны деньги.

Она была в этом права, но именно нужда жителей в деньгах заставляла его волноваться.

— Я сомневаюсь, что они делают это по доброте своих сердец.

— Да, эти благородного вида люди в паланкинах выглядели не очень хорошо, — усмехнулась девушка.

— И я должен разузнать, что за условия они могут навязать островитянам. Если не получится, я не смогу завершить и миссию, порученную мне наследницей Хайленд. Если их переговоры завершатся быстро, то мне нужно будет сообщить свои выводы так быстро, как смогу.

— Ясно, думаю, меня это не заботит, — Миюри нагнулась, набрала снега и слепила снежок. — И что же нам делать? Хочешь, я подслушаю под стеной?

Она бросила снежок, затем, взмахнув руками, подняла их над головой и пару раз подпрыгнула. Будто изображала кролика с длинными ушами, хотя на самом деле была волчицей, что за кроликами охотится.

— Раз они заняли все комнаты в церкви, это значит и то, что они хотят держать других людей подальше. И потому тебе останется лишь ходить вокруг стен, пытаясь подслушать. Но как бы ни были хороши твои уши, ты не сможешь услышать голоса внутри здания, не так ли?

— Тогда мне надо лишь стать волчицей и прокрасться внутрь. Я не думаю, что они заметят меня в темноте, когда идёт снег.

Шерсть Миюри была серебристо-пепельной. Даже опытный охотник не разглядит её в снежную ночь.

— Хорошо, если бы ты сделала это для меня, тогда конечно... Нет, но...

Миюри не могла так легко становиться волчицей, как её мать. И ещё он знал, что она гораздо больше беспокоилась о своём волчьем наследии, чем показывала. Он не хотел заставлять её делать то, чего она не хочет. Пока он думал, Миюри сложила руки за спиной и сделала три шага вперёд. Он недоумённо следил за ней, а она вдруг повернулась и коротко ткнулась лбом в его лицо.

— Угу. Мне трудно стать волчицей, и я могу влипнуть в проблему, — сказала она с улыбкой, глядя в сторону.

Он видел её раскрасневшиеся от холода щёки.

— Но я думаю, что есть способ придать мне смелости... — сказала она со значением, её глаза теперь выжидательно смотрели на него.

Коул вздрогнул, и она указала на свою щеку, указывая цель. У всего есть цена, но Миюри выглядела так, словно ей доставило удовольствие его беспокойство. Так обычно не поступают в таких ситуациях.

— Это опасно, давай подумаем о других путях.

— Что? А-ау, ну же, брат! — Миюри всем своим видом показывала страшное разочарование.

— И было бы очень серьёзно, если бы кто-то увидел тебя. Если пойдут разговоры, что на таком маленьком острове объявился волк, начнётся паника.

— Ффуфф.

Миюри надула щёки и, подпрыгнув, с силой топнула обеими ногами по снегу.

Пожалуй, лучшим вариантом было бы получить информацию от Йосефа через посредника... Если бы это было возможно. Коул перебирал возможности.

Вдруг Миюри подняла голову и выпрямилась. Подобно зверю, уловившему движение добычи на заснеженных полях.

— Что-то случилось?

— Я слышу шаги.

— Шаги?

Миюри приподняла капюшон, Коул заметил, как задвигались её волчьи уши.

— Много людей идут вместе. Я думаю, они идут в церковь. Они на большой улице.

— Горожане направляются в церковь... что означает, что переговоры уже начинаются.

Торговцы верили, что время — деньги. А с того момента, как эти особые торговцы устроили гонки с королевством Уинфилд, это стало важнее, чем когда-либо.

Миюри некоторое время прислушивалась напряжённо торчавшими ушами, а затем вернула капюшон на место. Вскоре и Коул различил шаги по снегу, но лишь одного человека. Хрусть, хрусть приблизилось к передней части дома, затем кто-то открыл и закрыл дверь.

— Это тот круглый человек, — сообщила Миюри, напомнив манеру своей матери редко называть людей по имени.

— Господин Йосеф...

Коул и Миюри вернулись в дом, там Йосеф разговаривал с женщинами, готовившими ужин.

— Но, тётя, мы так решили на встрече.

— Хе-хе. Гостеприимство, несмотря на нашу бедность, является сердцем Цезона. Если мы бросим наших гостей, наши предки поднимутся со дна моря и придут к нам с укором.

Пока они спорили, сноха заметила Коула и Миюри и обратила внимание Йосефа и старухи на них.

— О, господин Коул.

— Что-то случилось?

— В общем, такое дело... — заговорил Йосеф, его лицо было обеспокоено. — Его преосвященство архиепископ хочет дать обед дружбы и пригласил всю верхушку острова, но нам не хватает людей, чтобы всё устроить. Поэтому мы ищем помощи женщин, только...

Церковь допускала к себе женщин, но было очень много правил, касающихся разных ситуаций, и, вероятно, немногие решились бы от праздного любопытства изучать всё это. Коулу показалось, что на него кто-то смотрит. Он повернулся и встретил необыкновенно сверкающие глаза Миюри. Как брат он потерпел поражение, пытаясь понять, что творится в её голове, чуть не бредившей приключениями.

— Нет и нет. Мы позаботимся о гостях нашего дома. Они слуги Божьи! Мы не сможем оправдаться даже перед лицом нашей Чёрной Матери, — упорно настаивала старая женщина, размахивая тощей морковкой, зажатой в руке.

Сноха не знала, чью сторону принять, а сам Йосеф был расстроен.

Миюри, не ограничившись взглядом, потянула Коула за край одежды. Ты знаешь что делать. Может, это и была та самая возможность, которую они искали, и то, что она задумала, могло стать намного лучшей альтернативой превращению в волчицу ради проникновению внутрь. Он колебался лишь мгновенье.

— Есть кое-что, о чём я хотел бы поговорить с тобой, — обратился Коул к ошеломлённому Йосефу.

— О!

— Если это возможно, мы бы хотели узнать цель приехавших как можно скорее и вернуться в Атиф.

Он говорил, а Миюри нетерпеливо подталкивала его сзади. Внимательно слушавший Йосеф понимающе кивнул.

— Понятно. Очень хорошо. Тогда... Хорошо, я скажу им, что отправлю четверых от моего дома. Тогда проблемы не будет, тётя?

— С чем? — с сомнением в голосе отозвалась старуха.

— Мы пойдём в церковь все вместе. Тогда не будет гостей, о которых можно позаботиться.

— М-м? Что, они вместо этого собираются остаться в церкви?

Старуха разочарованно посмотрела на гостей.

Но четверо? Церковь просила помощи у женщин. Старая женщина, её сноха, Миюри... Подсчитав всех, Коул лишь сейчас понял, что имелось в виду.

— Э-э, но...

— Эй, ты, тебе придётся, — ответила, конечно, Миюри.

Коул повернулся к ней и встретил её озорную улыбку. Он не мог такого допустить и стал искать себе оправданий.

— Господин Райхер и охрана уже внимательно рассмотрели моё лицо, меня раскроют, во что бы я ни оделся.

Его оправдание лишь заставило Йосефа затрястись от смеха. Похоже, он пошутил.

— Прости, — Коул разочарованно опустил плечи.

— Господин Коул со мной останется на судне. Мы сможем послать помощь в случае чего, а выпивки на судне хватит.

— Большое спасибо.

Йосеф кивнул, надавал указаний старухе с её снохой и ненадолго вышел на улицу. Миюри разочарованно вздохнула.

— У меня чуть-чуть не получилось.

— Это не смешно.

— Я всегда хотела иметь старшую сестру.

Кажется, отвечать было бессмысленно, он лишь вздохнул, а Миюри, улыбнувшись, пожала плечами.

— Ладно, пойду, подготовлю тебе одежду. Ты не будешь похожа на девушку-островитянку, пока ты так одета, — улыбнувшись одними губами, откликнулась сноха, сама тоже не из худеньких.

Старуха в свою очередь стала собирать кастрюли, сковородки и прочую кухонную утварь, увязывая их конопляной верёвкой. Она была маленькой, немного горбилась, но двигалась ловко и без запинки. Без сомнений она была столь же трудолюбивой в молодые годы.

— Хорошо! — с охотой ответила Миюри и направилась к своему мешку.

Она была умна и, конечно, справится с ролью служанки, она постарается держаться поближе к архиепископу и прочим, чтобы подслушать их разговоры. Даже если Райхер учинит ей допрос, она выкрутится, объяснив, что просто помогает вместе с другими женщинами.

Сноха доставала из сундуков, сложенных в углу дома, то одно, то другое, пока, наконец, не наткнулась на один свёрток.

— Ну вот, я думаю, это подойдёт маленькой госпоже.

Миюри наблюдала за её усилиями с большим интересом, гадая, во что её вырядят. Судя по всему, одежда пролежала в сундуке довольно долго и пропиталась пылью, так что сноха закашлялась, а Миюри захихикала.

Коул, сидя у очага, наблюдал за ними. Кое-что показалось ему странным. Он не сразу определился, но потом его внимание привлёк состав семьи. Старая женщина, её сын, жена сына, наконец, уже их сын. Все мужчины отправились на работу в Атиф, в доме остались лишь женщины. Но ведь ни одной из них не подходила одежда молодой девушки?

Меж свёрток был развёрнут, там оказался простой, но тёплый на вид наряд. Миюри поднесла его к себе и — о, чудо! — он прекрасно подошёл по размеру. Одежда имела явно детский вид и точно не принадлежала старухе или её снохе. Миюри быстро переоделась, в то время как сноха нежно и печально улыбалась и утирала уголки глаз, глядя на неё.

— Я просто не могла избавиться от этого. Хотя не думала, что оно когда-нибудь пригодится, — пробормотала она и вздохнула.

По всему было ясно, что обладателя этой одежды больше нет рядом. Миюри это тоже заметила, и цвет сошёл с её лица.

— Она заболела?..

— Да. Она всегда была жизнерадостной и трудолюбивой. Из тех детей, что всегда улыбаются, даже упав в море среди зимы.

— Правда? У нас один размер, но я думаю, у нас больше общего, чем мне казалось.

— О, моя... — откликнулась удивлённая словами Миюри сноха, но тут же остановилась, на её лице расцвела счастливая улыбка. — Рукава, может, чуть длинноваты, но само по себе по длине сидит превосходно. На самом деле, знаешь, спасибо, что ты его надела.

— Рукава в порядке. Правда, брат?

Переодевшись, Миюри повернулась кругом, юбка колыхнулась вслед её движению. Одежда была тусклых цветов, окрашена только растительными красками, чуть простовата для девушки, но Миюри хорошо подошла. Коул почти ощутил, что носи она такие вещи всегда, девочка-сорванец давно стала бы более женственной.

— Да, — согласился Коул, но женщину рукава продолжали беспокоить. Она сходила за иглой и стала быстро ушивать. А может, ей просто очень полюбилась эта юная гостья.

— Прошло... пять лет с тех пор, как она покинула нас. Время идёт так быстро.

Миюри вела себя тихо и сидела неподвижно, пока ей подгоняли одежду. Старуха же, собрав кастрюли и сковородки, сразу отправилась в церковь.

В очаге вовсю трещал торф.

— Тот день был такой же, как сегодня, — сноха подняла руку Миюри, чтобы оценить длину укороченного рукава, и, удовлетворённо качнув головой, принялась за другой. — Это произошло так внезапно. В тот день мы, как обычно, поели вместе и собирались спать.