Во имя Жизни

Причём красива она всегда была той тёплой, солнечной красотой, которая облагораживает и заставляет окружающих тянуться к ней. Мягкие черты лица, лучистые зелёные глаза, морщинки в уголках которых добавляли скорее смешливости, чем возраста. Красиво очерченные губы с чуть приподнятыми уголками, будто только и ждущие повода разойтись в улыбке. Светлые волосы с золотистым оттенком собраны в высокую причёску. Строгое элегантное платье глубокого синего цвета с открытой спиной выигрышно подчёркивало очень женственную фигуру.

— Слушай, а мы с тобой красивая пара, — захихикала она, окинув меня взглядом.

— М-да, думаю, никто не поверит, что ты моя мама, — хмыкнул я в ответ. — Ты слишком молода и красива для этого.

— Правильно-правильно, тренируйся в комплиментах. Тебе ещё твою узницу завоёвывать, — она насмешливо показала мне язык.

— Вызволить бы её ещё, — мрачно возразил я.

— Вызволишь, я в тебя верю, — улыбнулась она, ободряюще похлопав меня ладонью по груди. — Раз уж всё так удачно складывается, значит, это судьба.

Я тоже на это надеялся, но всё равно было очень тревожно. Ощущение, что это мой единственный шанс всё-таки вытащить Юнаро, заставляло здорово нервничать и дёргаться. Хорошо хоть ехал я не один, а в компании было легче отвлечься от мрачных мыслей. Кажется, мама испытывала схожие эмоции, так что по дороге мы с ней увлечённо болтали о какой-то ерунде, пытаясь оказать друг другу моральную поддержку.

На входе всех прибывающих пропускали через десяток разнокалиберных сканеров и долго уточняли личности. Тех, кто пытался качать права и проявлять недовольство, стражи порядка мстительно мариновали ещё дольше, строго выполняя все предписания инструкций. Поскольку инструкции эти пишутся, — как утверждают все мои знакомые, имеющие представление о данном вопросе, — параноидальными шизофрениками, месть была действительно страшна.

А вот мне с охраной, напротив, повезло. Кое-кто из них (в числе которых оказался начальник караула) меня знал, и нас приняли более чем радушно, как "своих", после выполнения обязательных формальностей утащив в караулку. Я никогда не понимал подобного отношения, но не возражал. Ну, интересно людям потыкать меня пальцем — пусть потыкают, а я не развалюсь.

Маму в итоге засыпали комплиментами сначала как "прекрасную даму", потом, выяснив личность, — ещё и как "прекрасную маму". Меня уважительно хлопали по плечами и фотографировались на память. В конце концов начальник караула сам вызвался сопроводить нас к месту награждения, решительно отвергнув все возражения. Мы в итоге остались только в выигрыше; этот мужчина преклонного возраста в личном общении оказался очень интересным человеком, всю дорогу развлекал нас забавными случаями из практики, всевозможными околополитическими анекдотами и интересными историями из жизни охраняемого учреждения. Кажется, этот старинный дворец он искренне любил, а вот возможность кого-то с ним познакомить выдавалась очень редко, так что нам с мамой обеспечили увлекательную экскурсию по закрытым для посещений коридорам. Никогда не любил ходить по музеям, последний раз делал это ещё в школе, но здесь по сторонам глядел с искренним восхищением.

Атмосфера этого места была странной. Вроде бы, кричащая броская роскошь, много позолоты, зеркала, наборные паркеты, то есть — то, что я всегда очень не любил. Но здесь это всё вызывало невольное уважение, и даже благоговение. Этим анфиладам и залам было несколько сотен лет, они были свидетелями проявлений высочайшего мужества, смертей, интриг, предательств. Они хранили секреты многовековой истории человечества и, если бы умели, могли бы много рассказать такого, что по тем или иным причинам стёрлось из человеческой памяти. И это ощущение древности и мудрости почти сознательной, почти сформировавшейся в отдельную личность, заставляло смотреть на вычурную лепнину и прочие архитектурные излишества с уважением. Здесь они были удивительно уместны. Каждая чёрточка, каждая деталь находилась строго на своём месте.

Экскурсия получилась настолько увлекательной, что мы едва не опоздали к началу мероприятия.

Первая, протокольная часть вечера оказалась потрясающе унылой и однообразной, от скуки буквально сводило скулы, но это было предсказуемо и ожидаемо. Сложно внести элемент веселья и развлечения в насквозь формальную и торжественную церемонию. Порядок был как на вручении аттестатов в школе. Называют фамилию, ты поднимаешься на кафедру, присутствующим сообщают о твоих достижениях, вручают документ, пожимают руку и отпускают на своё место. К моей огромной радости, никаких "ответных слов" от лауреатов не требовалось, а то я бы точно засыпался: уж чего-чего, а произносить речи я точно не умел.

Сейчас было весьма неуместно лезть к вручающему награды Президенту со своими прошениями, но зато удалось рассмотреть первое лицо государства "в лицо". При ближайшем рассмотрении это оказался обыкновенный не слишком-то примечательный мужик. Довольно высокого роста, худощавый, с коротко остриженными тёмными волосами, спокойным прямым взглядом обрамлённых сеточками морщин карих глаз, худым скуластым лицом и нервно поджатыми тонкими губами. Улыбался он вполне искренне, но в уголках губ, наверное, навсегда залегли усталые складки.

Вот уж у кого в этом мире действительно — собачья работа.

Протокольная часть заняла больше двух часов, а после неё намечался фуршет с какой-то развлекательной программой, на котором я и надеялся подобраться к главе государства на достаточное расстояние.

В банкетном зале народу было заметно больше, чем присутствовало на награждении. Кажется, мероприятие считалось в определённых слоях общества весьма статусным, и посетить его рвались очень многие публичные персоны. А вот лауреаты на эту часть остались, напротив, далеко не все. Будь у меня такая возможность, я бы тоже ушёл поскорее; но, во-первых, у меня имелось важное дело, как раз приведшее меня сюда, а, во-вторых, у меня была мама. Она с таким интересом и огнём в глазах озиралась по сторонам, что у меня просто не поднялась бы рука увести её, пока любопытство не будет удовлетворено. Похоже, она просто засиделась дома.

Она засыпала меня вопросами, с интересом разглядывая присутствующих; и из содержания этих вопросов я понял, что в галанет мама заглядывает очень редко, и если смотрит новости, то — только случайно. Зато вот некоторых киноактёров уже она мне показывала. Я предложил взять автограф у "Ой, а вот этот шатен в "Проклятых звёздах" снимался", на что мама отмахнулась словами "да ну, что я, дура малолетняя?". В общем, в её компании я чувствовал себя посетителем детского зоопарка — такого, в котором можно при желании потрогать заинтересовавшего зверька, рассмотреть поближе и "пообщаться". Забавное ощущение.

Президента мне удалось отловить часа через полтора неторопливого фланирования по залу под руку с мамой.

— Игорь Владимирович, разрешите обратиться? — не зная, как начать разговор, я почему-то машинально переключился на офицерский лексикон. Вот, спрашивается, где мог такого нахвататься? Гены, что ли...

Президент сделал жест напрягшейся охране, разрешая пропустить, и кивнул. Видимая часть охраны, исполнявшая роль пугала и запрещающей таблички, состояла из пары боевых андроидов и хмурого мужика с тяжёлым взглядом маньяка-убийцы. А вот как на самом деле осуществлялась охрана первого лица государства, думаю, знал очень ограниченный круг лиц.

— Вы, насколько я помню, Зуев Иван? Сын генерал-полковника Зуева? А ваша дама...

— Так точно. Разрешите представить, это моя мама, Олеся Игоревна Зуева.

— Очень приятно познакомиться. Поздравляю вас с достойным сыном, — короткий вежливый поклон с поцелуем руки, и мама трогательно зарделась.

— Благодарю, — смущённо кивнула она.

— У вас, насколько я понимаю, какой-то более важный вопрос, нежели просто желание познакомиться поближе? — с иронией уточнил он.

— Я действительно решил воспользоваться случаем, чтобы лично передать Вам вот это, — благоразумно не совершая резких движений, я осторожно извлёк из кармана пиджака тонкую металлическую трубочку и активировал документ.

Эпоха бумажных носителей информации отошла в прошлое, но иногда всё равно возникала необходимость в передаче информации не через галанет, а "лично в руки". В таком же варианте дублировались и все важные документы вроде удостоверений личности или свидетельств о заключении брака; например, точно в такой же форме мне был вручен диплом лауреата премии. Я никогда не интересовался, как именно и из чего изготавливаются подобные вещи, но держать в руках доводилось неоднократно. Принцип работы был очень похож на старинные свитки: точно так же из этой тонкой трубочки вытаскивался тонкий лист документа, содержащий текст. Эволюция технологий привела к усложнению и систем защиты документов. Степеней защиты там была уйма, и внесение изменений было сопряжено с огромными трудностями, а сделать это бесследно, насколько я знал, было невозможно.

Глава Федерации принял из моих рук прошение, пробежал взглядом текст, и его брови удивлённо взметнулись.

— Однако, любопытно; зачем же эта девушка понадобилась вам обоим?

— Простите, кому — обоим? — растерянно переглянувшись с мамой, уточнил я.

— Несколько дней назад на совещании меня отловил ваш отец с подобной просьбой. Я распорядился собрать информацию, но пока к данному вопросу не возвращался, — слегка пожал плечами глава государства, а мы опять обменялись взглядами. Причём в глазах мамы я прочитал недоверие и отчаянную надежду, что ей не послышалось.

— Я не знал, что отец решил вмешаться, — честно ответил я. — Прошу прощения за назойливость.

— Да нет, теперь мне как раз очень любопытно. Я предполагал, что генерал имеет к ней деловой интерес, а теперь сомневаюсь. Откроете тайну, Иван Дмитриевич?

— Это... исключительно личный интерес. Мой. Видимо, отец нашёл возможным помочь, — пояснил я и получил в ответ ещё одну ироничную улыбку.

— Забавно. Я ознакомлюсь с материалами, и вы получите ответ. Думаю, в течение недели.

— Благодарю.

На этом месте мы вежливо распрощались и поспешили избавить занятого человека от собственной компании.

— С ума сойти! И, главное, хоть бы сказал! Нет, он же гордый, он же словами не может! За сорок лет так и не научился, — проворчала мама. — Вань, принеси мне чего-нибудь попить, а?! А то я сейчас от возмущения на людей бросаться начну!

— Яблочный сок? — понимающе уточнил я.

— Нет уж, давай вина красного. От нервов! — она решительно махнула рукой.

— Мам, а ты уверена, что тебе в твоём положении...

— Ничего со мной от бокала хорошего вина раз в полгода не будет, — перебила родительница. — Вот жену свою будешь воспитывать, а я без тебя прекрасно знаю, что можно, а что нельзя! — раздражённо проворчала она.

— Никуда не уходи, а то я тебя потом не найду, — попросил я и отправился добывать алкоголь. Делать мне больше нечего, кроме как спорить с ней в подобном взвинченном состоянии!

К счастью, мамино раздражение не сказалось на её здравомыслии, и, вернувшись с двумя бокалами вина, я обнаружил её на том же месте, на котором и оставил.

— Ну, наконец-то...

— Леся! — оборвал маму на полуслове радостный возглас. — Здравствуй, — какой-то мужчина подходил к нам, счастливо улыбаясь. Лицо его показалось мне смутно знакомым.

— Саша, привет! — родительница ответила ему вполне искренней улыбкой, и я решил, что спасать маму пока не надо. Они обнялись как старые друзья.

— Странно, а Дима сказал, что ты отказалась идти, — он вопросительно вскинул брови. — Чудесно выглядишь!

— Спасибо. Это я с ним отказалась идти; вот, знакомься, мой сын, Иван. Вань, это Александр Авдеев, мой давний друг и очень хороший человек, — представила она. Я озадаченно хмыкнул; не знал, что у мамы такие друзья. На пару мгновений я растерялся, пытаясь сообразить, как мог не узнать такое приметное лицо, но потом сообразил: просто я ни разу не видел министра внешних связей улыбающимся.

— Ах да, как я мог забыть! Поздравляю со вполне заслуженной наградой, — кивнул он, протягивая руку для рукопожатия. Я, опомнившись, попытался передать бокал адресату, чтобы освободить руку, но опять не успел; в непосредственной близости от нашей группы появилось ещё одно действующее лицо, и у меня возникло очень нехорошее предчувствие.

— Какая удивительная ветреность — менять кавалера посреди приёма! — мрачно проговорил генерал Зуев.

Выглядел отец очень странно. В белоснежном парадном кителе, при наградах, — весьма эффектное зрелище, если бы не устойчивое ощущение какой-то... взъерошенности. А ещё через мгновение я сообразил, что он попросту нетрезв, и окончательно растерялся, не зная, что предпринять по такому случаю. Сцена намечалась весьма некрасивая, и в другой ситуации я бы не мешкая сдал смутьяна охране или вырубил бы сам, но... во-первых, это был мой отец, а, во-вторых, я просто не мог поверить своим глазам.

— Дим, не паясничай, — строго нахмурилась мама, растерянно его разглядывая.

— Уже Дим? — саркастично уточнил тот, подходя ближе. — В прошлый наш разговор, помнится, был Дмитрием Ивановичем. Вы уже изволили сменить гнев на милость?

— Дим, что за тон?! — ещё сильнее нахмурилась женщина. — Если ты будешь так себя вести, я не гнев на милость, а фамилию сменю на девичью! — возмущённо фыркнула она.

Крак!

Хруст ломаемого в руке мужчины бокала прозвучал неожиданно звонко и громко. Багровая жидкость окрасила кровавыми потёками белую перчатку, плеснула на китель; но генерал этого, кажется, не заметил. Вместо этого он резко подался вперёд, сгребая жену в охапку.

— Лесь, возвращайся, пожалуйста, — проговорил он куда-то в её макушку.

— Дим, ты ведёшь себя неприлично! — мама попыталась вывернуться, но где уж там!

— Плевать!

— Дим, да ты... ты пьян что ли?! — ошарашенно проговорила она, уже не выдираясь, а пытаясь заглянуть ему в глаза.

— Пьян я был вчера, а сегодня почти трезв, — возразил он, пристально вглядываясь в её лицо и не выпуская из рук. — Лесь, пожалуйста. Прости, я правда упрямый придурок. Ты была права. Возвращайся, пожалуйста! Хочешь, на колени встану? Я без тебя не могу, я... с ума без тебя схожу...

— Дима! — испуганно ахнула она, пытаясь удержать мужа, который действительно предпринял попытку опуститься перед ней на колени. — Дим, прекрати, ты меня пугаешь! Хороший мой, ну, что ты?

Генерал же в ответ, окончательно наплевав на приличия, оборвал разговор поцелуем.

Я предпочёл тактично отвести взгляд, хотя от насмешливой улыбки не удержался. Надо будет потом найти репортаж с этой записью, для истории. Есть у меня подозрение, что большинство таблоидов очень обрадуются такому жизнерадостному скандалу на таком, казалось бы, скучном мероприятии, и проблем с поисками не будет.

— Вина? — иронично уточнил я, столкнувшись взглядом с Авдеевым, и протянул ему предназначавшийся маме бокал. Я здорово сомневался, что ей теперь понадобится это вино.

— Не откажусь, — весело усмехнулся тот. Правда, продегустировать напиток я не успел.