Вершина мира 2. Часть 2

— Красная река! — торжественно провозгласил он название коктейля и принялся сливать содержимое бутылок в трехлитровую емкость.

Я заворожено наблюдала, как льется восьмидесятиградусный ром, смешиваясь с текилой и водкой.

— Тут главное — пропорция, — важно вещал Шмель, — если б в стакане, так по тридцать грамм каждого, а так по бутылке и все в ажуре.

— Процент выживаемости? — заинтересовался пока еще трезвый Еж, подтянувшийся с последней партией.

— А какая хрен разница, если в этом отеле медиков больше, чем в больнице? — резонно заметил Шмель, тягучим движением разливая адскую смесь по выстроенным в два ряда рюмкам и умудряясь не пролить ни капли. Твердая рука в нашем деле, что ни говори, штука важная.

Потом тридцать спасательских глоток дружно орали похабные песни. Кто-то кому-то с пеной у рта доказывал, что один тип датчиков лучше другого и почти приключилась драка, но повздоривших быстро растащили, приведя в чувство парочкой прямых в челюсть. Я нагнулась, пропуская пролетающего над спинкой моего кресла Явора, доказывающего подтрунивавшим над ним товарищам, что в легкую и без разбега перемахнет трехметровое расстояние. Три метра парень явно не преодолел, но повеселил окружающих, сбив стоящую за креслом банкетку, которую и обвинил в провале. Макс пошутил насчет моего платья, которое я так и не удосужилась снять. Я предложила махнуться не глядя. Макс махаться со мной отказался, заявив, что в последний раз, когда я предлагала ему подобный обмен у него чуть вся жизнь не рухнула. Но идея почему-то парням показалась занимательной и за платьем выстроилась очередь. Предотвращая назревающее мордобитие, тряпку решили разыграть в карты.

Выиграл Кроха и я, царственным жестом, скинула обновку, получив взамен его рубашку, но тут же забыла о ней, залюбовавшись на подпитую компанию, натягивающую тряпку на сто двадцатикилограммовую тушу, наплевав, что платье могло налезть парню разве что на голову. Лель, известный дамский угодник и признанный эксперт по вытряхиванию слабого пола из всевозможных покровов, болезненно морщась, наблюдал за коллективными потугами, не принимая участие в забаве. Нежное спасательское сердце не выдержало издевательств и он, обозвав всех безмозглыми, с видом явного превосходства прощупал швы, что-то помял, что-то потянул и платье таинственным образом увеличилось на несколько размеров.

— Вот так-то! — он тряхнул головой, откидывая упавшую на глаза челку, и попытался упасть, но был подхвачен стоящим позади Максом.

— Даже не надейся, противный! — строго заявил Лель.

— Больно надо, — оскалился Шальнов, усаживая растекающегося инспектора на диван, — тощие не в моем вкусе.

— Но! Но! Я не тощий, я поджарый!

— Ну-ка, зацените!

Кроха, соблазнительно покачивая бедрами, провернулся вокруг своей оси, взблескивая стразами.

— Мужчина, я вас хочу! — восхитилась я.

Небритая разбойничья рожа и мужественная поросль на груди, обильно выбивающаяся из откровенного декольте, изумительно гармонировали с черными кружевами. Особую пикантность наряду придавали разношенные до состояния юбки трусы, усыпанные круглыми рожицами, кокетливо выглядывающие из-под подола.

— Руки прочь! И вообще, почему здесь сухо? — Кроха обижено потряс пустой рюмкой.

Кое-как растолкав благополучно проспавшего цирк Шмеля, потребовали замешать следующую порцию.

— Радагаст, ты хорошеешь с каждой минутой, но того... эпиляцию бы сделала что ли, — заметил спец по коктейлям, сонно разглядывая Кроху.

Я взяла протянутую рюмку и с удовольствием опрокинула, умиленно оглядываясь вокруг думая, что почти три десятка пьяных мужиков по определению не могут походить на счастье, но именно им они и есть. Что теперь по чьей-то злой воле я буду лишена всего этого и вряд ли когда-нибудь увижу всех их, собранных в одну кучу. А еще о том, что злодею хорошо бы поглубже спрятаться, потому что если узнаю кто — убью с особой жестокостью.

— Аня, что здесь происходит?! — возмущенное восклицание заставило компанию повернуться на голос.

— Оргия и разврат, но в основном пьянка, — широко улыбнулась я опешившей Наташке.

— А почему ты голая?

— Я не голая, это на мне платье такое — очень прозрачное, — съерничала я, — так что только трусы и видно. Последний, мать его, писк!

— Радагаст, это кто? — почти трезвым голосом поинтересовался Себастьяно.

— Жена моего отца, — пожала я плечами, натягивая рубашку Крохи.

— У тебя есть отец? — безмерно удивился Арлекин, как бы между делом отгораживая меня от незнакомой ему женщины.

— Она слишком молода, — недоверчиво цыкнул зубом Еж, вставая рядом с Арлекином.

Остальные мужики подобрались, пока еще настороженно глядя на досадную помеху веселью, но в любую секунду готовые перейти в боевое состояние.

— Здравствуйте, Наталья Станиславовна, — в голосе Макса не было и капли дружелюбия.

— Да ладно тебе, Макс, — остановила я Шальнова, — дело-то прошлое. Наташ, коктейля хочешь?

— А что за дело? — подозрительно сощурился Явор.

— Ярг, оставь в покое мое темное прошлое, — окончательно прикрутила я тему, исподтишка показав Шалому кулак, — налей лучше даме выпить.

— Ладно, — нехотя согласился самый младший из нас, но было видно, что любопытство парня зацепило крепко и он обязательно дознается. Если к утру вспомнит, как его самого зовут. Остается только надеяться, что сыщецкий зуд рассосется, вытесненный похмельем.

А с Шалым неплохо бы поговорить отдельно, чтоб не болтал лишнего. Наши с Владом дела должны таковыми и остаться. Очень мне сомнительно, что для репутации Куприна будет полезно, если в герцогскую дверь постучится прошлое в виде пары десятков суровых спасательских рыл и устроит разборку на пленэре с разъяснениями и дополнениями. Парень у нас, как-никак, лицо публичное, за которым, могу ручаться, неусыпно следит местная журналистская братия, охочая до чужого исподнего и не думаю, что всем и каждому на этой планете рассказано о его, Влада, подневольном прошлом. Так что стоит быть великодушной и не портить парню жизнь из-за пары-тройки обидных слов, сказанных в расстроенных чувствах аж шесть лет назад.

— Если дама решила остаться, то следует ей поднести штрафную, — плотоядно ухмыляясь заявил Тор, перехватывая руку Явора и втискивая в Наташкину ладонь заполненный до краев стакан, — для равновесия, так сказать.

— Тор! — я неодобрительно покачала головой.

— Нет, отчего же, — с не к месту разыгравшейся бравадой, отмахнулась Наташка, — я выпью!

Смело ухватив предложенную выпивку, одним махом вылила содержимое в рот. Мужики с интересом исследователей наблюдали за метаморфозами, кривляющими лицо гостьи. Кто-то даже предложил постучать по спине, когда ее глаза полезли из орбит, а по лицу потекли обильные слезы.

— От, изверги, — беззлобно проворчала я и, не особо церемонясь, разжала Наташкины зубы, вталкивая меж ними край стакана и приказала, — пей! Да не бойся, это вода!

Наташка сделала пару жадных глотков, проталкивая застрявшее в глотке спиртное, оттерла катящиеся слезы и обалдело уставилась на меня.

— Что это было? — просипела она.

— Коктейль. Ничего смертельного, просто водка, текила и ром.

— Да эту дрянь надо внести в конвенцию о защите прав человека, как запрещенное вещество!

— Ань, ну я ж не думал, что она все вылакает, — Тор изобразил виноватую рожу, — а вам, девушка, на будущее стоит запомнить, что в незнакомой компании тянуть, что не попадя в рот может быть смертельно опасным!

— Это он перед тобой так извиняется, — подсказала я наливающейся гневом Наташке.

Потом кто-то предложил станцевать сиртаки, для укрепления, так сказать, начинающейся дружбы. Сиртаки получилось странным и почему-то смахивало на канкан, даже Зак высунул нос из своей комнаты, неодобрительно покачал головой и снова спрятался. Где-то посередине танца в номер заглянул управляющий и попросил вести себя потише, упирая на то, что уже глубокая ночь, и мы мешаем другим постояльцам, но был дружно послан. Через секунду в дверь снова настойчиво постучали и Кроха, обиженный, что нам все время мешают, вознамерился спустить управляющего с лестницы, протопал к двери, забыв, что в женском платье сложно быть грозным.

— П... в... ваше... — донеслось из коридора его громогласное бульканье.

— Мое, — прервал его звонкий женский голос, — иди сюда, морда, дай я тебя расцелую. У-у-у! Что ж ты такое пил, родной? Тут еще осталась хоть капля той амброзии, коей разит от рыцаря в женской шкурке? Кстати, где ты достал эту прелесть? Я тоже такое хочу.

В комнату ворвалась Эолла, мимоходом здороваясь со всеми.

— Конечно, принцесса, — пробудившийся Шмель потрясал ведерком, в котором на дне болтался коктейль.

— Ну, так чего ж ты ждешь?! Или тебе интересно смотреть, как мое высочество погибает от жажды?

— Не стоит это пить! — попыталась предостеречь принцессу от опрометчивого поступка Наташка, за что была удостоена снисходительного взгляда.

Я развалилась в кресле, с глупой ухмылкой созерцая набирающее обороты веселье, уже не в состоянии полноценно в нем участвовать. У доктора подозрительно подкашивались ноги, и слегка плыло в глазах, подозреваю от того, что орешки, коими мы закусывали, были несвежими.

Наташка присела на подлокотник моего кресла и, прикурив из брошенной на стол пачки, подала мне сигарету, я с удовольствием затянулась, неженственно выпустив дым из ноздрей.

— Ань, — голос подруги был серьезен, заставляя меня скривиться, в ожидании нотаций, — я хотела спросить — кто все эти люди?

— Инспектора МК, кроме принцессы, конечно, она так, — я покрутила зажженной сигаретой, пытаясь определить, кем же является для нас Эолла, — она просто хороший практик.

— А почему здесь одни мужики?

— Они не одни, — хмыкнула я, — они со мной!

— Нет, ты не поняла...

— Да все я поняла! Я была единственной женщиной инспектором. Была, мать твою! Не перебивай! — пьяные слезы подкатили к глазам, завтра я об этом пожалею, но сегодня имею право на выговориться, — Мало кто из теток выдерживает — слишком тяжело и нервно и для того, чтоб так работать, нельзя иметь привязанностей. Тебя, очевидно, интересует, как я, вся такая культурная, могла трясти голыми сиськами не стесняясь? Я тебе расскажу. Вон, видишь парня, который налил тебе штрафную? Это Тор, прошу любить и жаловать. Я вытаскивала его из пекла, где его завалило тлеющими балками, наплевав на все его визги, призывающие спасаться самой, потому что к нам ползет лавовый поток. Знаешь, как выглядит проснувшийся во льдах вулкан? О, лучше тебе этого не знать!.. А вон тот, худощавый и взъерошенный, это Еж, он уже вытаскивал меня из расщелины, когда твоя покорная слуга почти попрощалась с жизнью, потому что страховка лопнула, а я не могла выбраться самостоятельно, удерживая двух потеряшек. Со Шмелем мы копались в завалах после землетрясения, на двоих около ста пятидесяти спасенных. А вон те, Арлекин и Явор...

Я говорила быстро и зло, неосознанно накручивая себя и чувствуя, как трезвею. Рассказывала о каждом, с кем имела честь работать эти шесть лет, особо не вдаваясь в подробности, но и урывков с лихвой хватило, чтоб Наташкино лицо вытянулось и побледнело. Подруга никогда не страдала отсутствием воображения.

— Все мы повязаны покрепче, чем кровные, так кого ты предлагаешь стесняться? Вот то-то же! Но сейчас, я скажу только одно — я не знаю, кто меня заказал, но я выясню, уж поверь. Найду и пришибу. Моли Бога, чтоб это был не генерал. Шмель, стакан! За то, чтоб возвращались!

Парни на мгновение застыли, по традиции вспоминая тех, кого нет, а после выпили за себя. Дальнейшее припоминалось с некоторым трудом. Все-таки третье ведерко коктейля было лишним. Затрудняюсь сказать, кто заканчивал за меня ночь, но, по большому счету, это не важно, главное, что мою тушку оттащили в сторону спальни, раздели и воткнули под одеяло.

Скинув с лица надоевшую подушку, с трудом поднялась и поплелась в душ, вспомнив, что собиралась посетить ремонтирующийся приют.

...Влад не стал подниматься в свой кабинет, остановив лифт на этаже, где размещалась служба безопасности. Гулкий широкий коридор, тянувшийся мимо закрытых дверей, свернул направо и уперся в кабинет начальника. Герцог толкнул тяжелую створку, за которой открылась мрачноватая комната с увешанными мониторами стенами и строгим столом. Ром, оторвался от документа, лежащего перед ним, и привстал, приветствуя начальство.

— Мне надо, чтоб ты организовал охрану 'Ворот неба' и подобрал персонал для работы. У нас будут очень необычные постояльцы, — Влад передал мужчине документы, выданные на купленных вчера рабов.

— Позволено ли будет мне заметить, Ваша Светлость, что селить людей в семейном замке хм... несколько недальновидно?

— Заметить позволено, но рассмотрению не подлежит, — недовольно дернул плечом герцог.

— Ваша Светлость, — Ром побарабанил пальцами по столу, отыскивая более весомые аргументы, — нельзя заниматься реабилитацией в 'Воротах' хотя бы потому, что туда могут нагрянуть ваши родственники или их друзья, понимаете? Весь проект может оказаться под угрозой.

— Спасибо, конечно, за столь ценные советы, — Влад чуть улыбнулся, показывая, что принял во внимание высказанные доводы, — но родственники это моя забота, а твоя — не допустить в замок никого постороннего и если что сразу связываться со мной.

— Кстати о связи, — начальник службы безопасности помрачнел, — если вы не берете с собой телохранителя, я настаиваю, чтобы носили маячок. Я вчера уже собирался организовывать поиски — ваш телефон был выключен, никто не знал, где вас найти. Владислав Серафимович, так не делается! Я уж грешным делом решил, что вас в очередной раз похитили.

— В последний раз меня не похищали, — буркнул Влад, стыдясь от того, что Ром прав, — я всего лишь загремел в больницу. И я очень тебе благодарен, что ты не стал предпринимать никаких действий к моим поискам, но... Ром, мы об этом уже ни раз, и ни два говорили — я не позволю вешать на себя ни маячки, ни следящие браслеты...

— Да зачем же вешать! — безопасник задумчиво побарабанил ногтями по столу, уговаривая взрослого мужчину, словно малого ребенка, — Вполне хватит вживить маячок под кожу, вы его даже не почувствуете, а я...

— Ну, еще чего придумаешь?! — возмутился герцог.

— Это наилучший выход, — продолжал настаивать Ром.

Спор был давний и беспредметный, доходящий порой до настоящей ругани, начавшийся несколько лет назад, аккурат после попытки похитить наследника фамилии и потребовать за него миллиардный выкуп. Тогда Влад пережил несколько крайне неприятных часов, лежа в сыром подвале с обледеневшими стенами, связанный по рукам и ногам, с вонючей тряпкой, затолканной почти в глотку. Вполне возможно похитителям и удалось бы отхватить жирный кусок. Единственное, чего они не взяли в расчет, это мнение самого пленника, не на шутку перепугавшегося, что его снова собираются продать. Пока злодеи связывались с семьей и выставляли требования, Влад занимался собственным освобождением.