После плотного обеда Тирми остался разбираться с помещением, в которое его поселили, а Моур отправился исправлять самые крупные ляпы в работе местных... энтузиастов. Красиво работать перед зрителями, это не так просто, как может показаться. Но красивые выступления — это плюс по заработку. Очень желательный плюс, поскольку для местной компании, деньги явно требовались. Одежда и жильё выглядели... живописно, но для человека, привыкшего к городу, крайне неприятно. Может быть, в том селе, где провели свою жизнь переселенцы, это и было нормально, но в большом городе так нельзя. Выходят эти артисты на публику... и что получается? Бр-р. Красивыми и аккуратными назвать выходящие в город с многомиллионным населением группы, было очень сложно.
Кроме того, это же люди. Если есть возможность жить лучше, то её требуется использовать. В конце концов, весь комплекс городских коммуникаций получится дешевле. Для того он и придуман.
Но есть одна деталь. Для любого большого города она обязательна. Чтобы зарабатывать деньги, надо вкладывать деньги. Два раза — деньги. Впрочем, на текущем этапе, это слово будет не два раза встречаться. И даже — не двадцать два. Ресурсов для безденежной жизни в городе нет. Имеется в виду — нормальная жизнь.
— Тенам, если ты выйдешь на публику вот в этой рубашке...
— Потерпят. Они ведь не на рубашку пришли смотреть?
— Зритель смотрит даже на то, как ты поглощаешь свой бутерброд. И грациозно ляпаешь начинкой на надетую утром чистую рубашку. Мито, тебе нравится на такое смотреть?
Воспитатель из Моура был так себе. Но он продолжал долбить, зная, что так или иначе, рано или поздно, но его слова дойдут до цели. Накопится денег и он закажет яркие костюмы. Зная их стоимость, большинство станет аккуратнее. Уровень выступлений подрастёт. Немного улучшится там и тут. Главное этот процесс поддерживать, не давая ему останавливаться.
.
После ужина наёмники частенько занимались собственным модулем. Пластиковая коробка, брошенная на землю — это ещё не дом. Модуль поставили на опоры и зашили щель между основанием и почвой. Сразу стало теплее. Затем было восстановлено утепление и внешняя обшивка. Один из жилых модулей был уже достаточно разобран, чтобы стало понятным его назначение. Когда были восстановлены окна и двери, началась эра коммуникаций.
Вода для жителей подавалась из большого бака, в который её через день закачивали шлангом из хозяйского дома. С освещением были проблемы, да и с канализацией — тоже. Дело было не в том, что кто-то не хотел или не мог обеспечить нормальный быт. Да и денег на благоустройство особо не требовалось. Доступные на Пронге технологии и возможности, требовалось просто — знать.
Первый нормальный сбор артисты принесли через месяц. Моур и его заместитель выходили вместе с группой и работали свои номера. Состав группы притёрся и артисты начали понимать, что именно от них требует Моур. Зрителей стало больше и подогретая толпа выдавала артистам живое подтверждение успешности, выражая бурный восторг.
Тирми в промежутках между выступлениями, болтался в толпе, растормаживая зрителей. Его трюки и шутки достаточно стабильно вызывали смех. Число посетителей стало расти.
Второй месяц был самым тяжелым. Помимо целого дня в парке, были ещё вечерние репетиции и разбор дневных выступлений, подбор реквизита и костюмов, да и для оставшихся двух постоянных членов команды требовалось место. Врачу был необходим свой модуль, технику связи — помещение для оборудования. Хлопоты занимали всё время. Главное для Моура, он перестал дёргаться и вспоминать неудачный найм. Да и Тирми обжился и стал записным клоуном, превратив работу в образ жизни.
Третий месяц лета начался с того, что Моур остался в поместье, а Тирми ушел сам. Точнее, с ним пошла довольная как слон связистка Дайна, ведя на поводу вереницу маленьких лошадок. Честно говоря, её появление, скорее доставило массу хлопот, чем облегчило жизнь. Она смотрела на артистов глазами художника. Это было... напряжно. Моур сглаживал её предложения до упора, пытаясь привести в нормальный вид то, что уже имелось, до последней возможности избегая изготовления новых костюмов и реквизита. Это было пока не по карману.
Но вот, вереница артистов ушла к парку. Моур немного растерянно посмотрел вслед. Странное чувство. Он выложился при подготовке и теперь нервничал, не имея возможности контролировать процесс. Погода стояла тёплая, не было ничего, что могло объективно снизить число зрителей. Номера были отработаны до автоматизма. Пони вылизаны до блеска и снабжены новой упряжью... Моур махнул рукой и отправился к Бужелу. Есть ещё два варианта, но — требовались люди. На текущий момент в поместье оставалось достаточно жителей, чтобы на костяке резервной группы акробатов собрать ещё одну площадку.
.
.
Время шло стремительно. Вот уже вышла к новому месту вторая группа и готовилась третья. Велись переговоры об установке шатра в приличном месте, для зимних выступлений. Собрана и удачно вышла группа, развлекающая детей на школьных праздниках. Появились первые серьёзные суммы.
В очередной визит к Бужелу, принесенная пачка купюр против обыкновения, не исчезла в ящике, а осталась лежать на столе.
— Ты мне не сдал все деньги за выступление.
— Для ребят были куплены вещи. Список, который я тебе оставил... ты его читал? Фасад вашего дома ты видел? Одной плёнки для такого размера рекламной картинки, потрачено... закачаешься. Разговора о том, что всё это я буду делать за свои деньги — не было. Эй, Бужел, группа на фонтане сейчас зарабатывает больше чем прежде. Раза в три. И приносит тебе больше чем раньше приносила. О чём мы говорим?
Бужел был совсем неглупым человеком. Стоп. Не совсем человеком. Моур чертыхнулся. Он не туда начал думать. Численность всех постоянно проживающих в старом имении, которое хозяйка выкупила для цирка, была существенно выше размеров собственной семьи Бужела. И оставшиеся искали себе сильного вожака. Моур таких оборотней принимал под крыло. Бужелу это инстинктивно не нравилось.
— Стоп, Бужел. Я понял в чём дело. У тебя сколько? Человек шестьдесят на попечении? И часть денег ты тратишь на семью. Это сорок ртов. Согласен, это немало. А что делать остальным? Они работают и они полезны. Они хотят жить лучше и... что делаешь ты? Для этого?
— Они мне ничего не говорят. И на моём попечении девяносто три человека.
Ну да. Кто из котов пойдет просить милостыню в чужую семью? Ни один не пойдёт. Да и жителей оказалось на треть больше, чем он думал. Моур потер руками лицо.
— Итак, Бужел, теперь те, кто ничего не говорит тебе, говорят о своих проблемах мне. Я не вижу того, кто будет этим заниматься, значит — делаю сам. Думаешь, что у нас есть что делить? Нахрена мне кошачья семья?
Бужел хмыкнул. Его с поста старшины ВСЕГО посёлка, может снять только один человек. И это — не Моур. Но тратить на жителей суммы больше, чем может выделить старшина, тоже неправильно.
— В целом... делить нам нечего, ты прав. Но для всех жителей посёлка, правила одинаковые. Недельный лимит на одного человека у меня... ты слушаешь? Вот такой. Сверх этой суммы, ты приходишь и говоришь. Решаем вместе.
Моур подумал, что договориться совсем не сложно. Для этого просто требуется договариваться, а не накручивать себя на собственных домыслах.
— Понял. После воскресного представления сядем и вдвоём всё посчитаем. Нужна одежда и дорогая техника. Есть номера, которые мы сделаем лучше. Серьёзно лучше. И всё будет делаться за общий счёт. Так, чтобы не залазить в карман хозяйке. Она приедет и тогда, возможно будет по-другому. Извини, но кормить и одевать людей надо. Да и дом ваш надо переделывать, если уж вы собрались устроить в нём нормальный цирк.
Честно говоря, место для цирка было отвратительным. Если зал для представлений строить в этом месте, то он — наверняка прогорит. Очень слабая транспортная развязка. Рядом нет ничего, что давало бы приток зрителей, а собственная известность, позволяющая работать прибыльно, наверняка потребует крупных вложений. Очень крупных, по текущим меркам. Моур рассчитывал на то, что хозяйка этого поместья окажется более толковой в финансовых вопросах. Или оставит нормального бухгалтера.
— Хорошо, Мо. С тобой приятно работать. Но есть ещё одна сторона нашего разговора. Своими я управляю. Сможешь управиться с остальными? Они дерутся, нарушают границы, таскают у моих людей вещи.
— А что, у меня есть выбор? Общие правила уже есть? Правила для ВСЕХ жителей посёлка?
Бужел скривился.
— Да-да, Бужел. Не будет правил, не будет порядка. Так что садись и рожай правила.
— Мо, стоять. Если думаешь, что я представляю, с какой стороны за это браться, то ты не прав. Твоё предложение — делай.
Моур выдохнул. Можно, конечно, поторговаться. Но гораздо проще...
— Пишу я и пишешь ты. Потом будем устаканивать. Так будет быстрее.
.
С ваду, как называли себя оборотни, проблем было достаточно.
Общие правила, которые вымучили старшие, определялись бузотёрами, как "чужие", то есть установленные Бужелом, а значит — распространявшиеся на тех, кого он кормил. Питание и жильё давала Хозяйка. Стандартный подход.
Если своих Бужел держал в узде, то оставшиеся никак не желали понимать, почему они должны подчиняться чужому человеку. Да, опытному и умелому, но — калеке. Когда доходило до быстрых движений, повреждённая нога Моура очень хорошо была видна. Его, вполне естественно, "попробовали на зуб". Тройка молодых ребят, оказавшихся самыми... политически активными, отлёживалась неделю.
— Жесть. Я такого ещё не видел.
Один из них делился впечатлениями о драке.
— Он точно знает, кто и куда ударит. И... он — адепт. Ходит очень коротко, но быстро и точно. Из плетений работал только "шнуром". Метровый шланг резиновый представил? Вот, это оно. Только у него этот шланг от липкой тряпки до металлической трубы изменяется. Именно так, как он хочет. Я хотел бы глянуть, как он Бужела отделает.
Да, действительно, Моур был чёрным. Учиться ему приходилось где получится, да и слабоват он был. Но всё, что у него было, использовал грамотно и уверенно. Чего доброго, а практики при командовании наёмниками, он приобрёл более чем достаточно. И те, с кем ему приходилось драться, были куда серьёзнее этих малолеток.
Разговорам проигравших не поверили. Следующая пара подготовилась лучше. Но драки, как в первый раз, не получилось. Два удара и забияки неподвижными тушками замерли на песке.
— Эй, зрители.
Любопытных было достаточно. Но появляться на глаза Моуру они явно не спешили.
— Скажите желающим, что драк не будет. Если нападут с оружием, то у вас появятся мертвые родственники. Вам надо бы понять, что это место отличается от вашего дома. Есть семья и есть работа. Это немного разные вещи.
Особой надежды на этот разговор у Моура не было. Но рано или поздно его слова попадут во все нужные уши. Или будут вколочены в беспокойные головы.
Изменения в посёлке беженцев начались. Медленно и со страшным скрипом. Но они были. Хуже всего пришлось Бужелу. Ему ведь — тоже требовалось меняться.
.
.
Вечером в опустевшем зале столовой собирались те, кому хотелось выпить. Можно много говорить и о общении и о разгрузке после тяжёлого дня, но — все принимали алкоголь. Смеялись, ругались, иногда дрались. Видимо наличие алкоголя в человеческой жизни, всё же занимает важное место.
Тирми приходил... работать. Он не торопясь выпивал свою порцию крепкого напитка и так же спокойно смотрел и слушал. Дешевый горлодёр противопоказан тем, кто желает оставить в своей жизни хоть что-то недоступное окружающим. Некоторых из артистов ставили на ограничитель. Ничего личного, но группа должна работать и приносить деньги. Стоит ли твоё продолжение застолья, завтрашней выручки? На фоне появившегося призрака благополучия, этот аргумент работал безотказно.
— Тирми, ты — дешёвый надзиратель.
Очередной пьяный житель попытался ткнуть в Длинного пальцем. Попасть ему не светило даже в абсолютно трезвом состоянии.
— Спокойно, парень. Я надзиратель очень дорогой, к твоему сведению. Хочешь добавить мне зарплаты? Нарвись на штраф и ты — в деле. Именно такие дебоширы, которых штрафует Бужел, оплачивают моё хобби.
— Сказки. Все знают, что ты друг Моура и за твои ножи тебе платят столько же, сколько приносит группа у фонтана.
— Ни разу не сказки.
Тирми не видел смысла спорить с совершенно пьяным артистом. Но вокруг настороженно ловили разговор уши остальных ваду. Далеко не все были пьяны, а уж со слухом у представителей вида оборотней, всегда был полный порядок.
— Платят, я — точно знаю.
— Платят? Да. За умение обходить опасные ситуации — платят. За умение разговаривать с клиентами — платят. Даже за то, что мне нравятся мелкие засранцы, пытающиеся стащить один из моих ножей.
Окружающие сдержанно хихикали. Неделю назад, когда Тирми выходил к фонтану, один из мелких, действительно стащил нож. Точнее — попытался, но был изловлен и доставил массу удовольствия всем окружающим, извиваясь в руках Длинного.
Специально такие трюки сделать сложно. Их даже повторить не удаётся. Удачное место и время, подходящая ситуация. Пацан падал почти до земли и взлетал вверх, висел на одной ноге и на поясе от штанов. Самое главное — он совсем не испугался и всерьёз пытался вырваться. Поняв, что эта забава лучше ножа, выпавшего на плитку тротуара, он явно получал удовольствие.
Потом он устал и обвис на Длинном, но зрители продолжали ржать, слушая, как Тирми выколачивает из родителей сорванца компенсацию аж в пять местных кредов. На одну пачку мороженого.
— А сколько ТЫ заплатил людям Крюка?
— Моур запретил с ними торговаться.
Зал стих. Эта тема всё ещё была актуальной. Увеличение сборов было замечено местным криминалом и ситуация на текущий момент пребывала в подвешенном состоянии.
— Никаких ссор для тех, кто работает на улице. Те, кто будет обсуждать подобные вопросы, скоро появятся в поместье.
Так сказать, профильная группа наёмников уже приняла предложение. Четыре человека с богатым полицейским опытом. Никто никого арестовывать и сажать не собирался. Просто... для того, чтобы уладить вопрос и не попасть на скамью местного суда, требовался специфический опыт. Ни у Моура, ни у Тирми подобного опыта не имелось. Ещё пятёрка прибудет для дополнения группы. Эти готовились как универсалы. Территория и объекты поместья, получат серьёзную охрану.
Мало иметь сигнализацию и способность толково отреагировать. Надо чтобы всё это не повлияло на работоспособность костяка группы. Тирми и Моур и даже мелкая Дайна, вносили личный вклад в заработок цирка и заменить их было невозможно. Пока работали не номера и программы, а артисты и их умение зацепить публику. Называлось цирком всё это безобразие, скорее авансом.
Обстановка в зале вернулась к норме. Затем раздался шорох и зал стал пустеть. Пришел Бужел.
— Вечер, Тирми.
— Привет, кот.
Тирми мотнул головой в сторону полупустой бутылки. Типа — наливай сам. И придвинул Бужелу один из чистых стаканов.
