Нет финиша за горизонтом

Мы сами стали использовать эту тактику только на третьей сессии квалификации. Получилось, прям как часики — отрыв от "Красных быков" всего пара десятых, но первая линия стартовой решетки наша.

В воскресенье за завтраком мимоходом увидел какой-то странный взгляд Ирины на себе. То ли любопытный, то ли даже ласковый. Но заметив, что я на нее смотрю, немедленно напустила на лицо надменно-строгое выражение и отвернулась к Настене. И что ей от меня надо?

Стартовал с поула без включения режима. Подсознание как-то само поймало ритм поочередного зажигания и затем одновременного исчезновения красных огней стартового светофора. Правая нога в нужный момент вдавила педаль акселератора, пальцы отпустили лепестки сцепления на обратной стороне руля, и точно в нужный момент была резко отжата педаль тормоза. Гонка! Мы шли слетанной парой, но Феттель прилип к Пересу, как привязанный. Пришлось смену делать в пятом повороте Seat. Там я заставил Себастьяна перетормозить. Он, потеряв в этот момент скорость, уже не смог держаться впритык к моей ласточке и лишился возможности использовать слипстрим, цепляясь за мой "Макларен". Однако! Мы с Серхио столько тренировались, а Феттель чуть ли не с первого раза попытался использовать нашу методику. Голова у немца варит очень неплохо. Главное — сейчас мне удалось его отсечь. Мы же с напарником вдвоем полетели пусть всего на доли секунды, но быстрее. Отрыв медленно стал увеличиваться. А после первого пит-стопа на десятом круге у Себастьяна грохнулась в коробке третья передача. В кои-то веки у "Красных быков" серьезные проблемы с техникой?! Как при такой неисправности до финиша в очках дошел, попав под клетчатый флаг только девятым, совершенно непонятно. Одно слово — мастер! Мы же с Серхио поочередно заехали в боксы на тринадцатом и четырнадцатом кругах — чуть лучше распорядились резиной. А дальше уже особых проблем не было. Штамповали круг за кругом, обязательно меняясь местами, чтобы не перегреть движки, в Elf — так в Барселоне обзывается первый поворот после длиннющей старт-финишной прямой — и в La Caixa — десятый острый левый после задней прямой, тоже не очень-то маленькой.

Достаточно острые проблемы возникли лишь на последней трети дистанции. Задолго до гонки мы с Чеко договорились выяснять меж собой отношения только после создания достаточного отрыва от других соперников. Хорошо пободались друг с другом, решая, кто поднимется на верхнюю ступеньку пьедестала, но моя способность качественно экономить резину, уже выработанное умение беречь ее как при атаке, так и во время активной обороны, все-таки заставили Серхио смириться. Причем проиграл золото он практически на последнем витке гонки. Тактическая ошибка. Я позволил Серхио последние круги идти впереди меня намеренно. Машины у нас практически одинаковые. Разница в весе тела — два десятка килограммов — снивелирована дополнительными грузами, которые всегда применяются в "Формуле" для точной подгонки массы болида под разрешенные Техническим регламентом параметры. Простейший расчет позволяет выяснить, что открытое заднее антикрыло — зона DRS здесь на длиннющей старт-финишной прямой — при прочих равных условиях гарантирует обгон соперника. Перес не дурак — понял мою задумку сразу, как только я не пошел на обгон еще за четыре витка до финиша. Сначала он сбросил скорость, подставляясь практически во всех медленных поворотах. Фигушки! Раньше надо было думать. На предпоследнем круге Чеко рванул, надеясь создать отрыв на короткой прямой перед последним поворотом трассы, где находится линия детекции DRS больше секунды. Поздно! Отставания я не допустил. Влетел на длинную прямую рядом с боксами, нависая над задним аэродинамическим обвесом напарника, нажав кнопку открытия антикрыла сразу после загорания разрешающего табло. Моя ласточка, попав в мешок разряженного за машиной Серхио воздуха, прыгнула вперед. Вправо. Грязная часть трассы, но заметно меньшее аэродинамическое сопротивление позволяет наращивать скорость быстрее. Тормозил я перед Elf, первым поворотом завершающего круга гонки, уже впереди партнера. Дальше было уже дело техники. Впрочем, Перес сам отлично понимал ситуацию и на последнем витке не атаковал.

Отмашка клетчатого флага, круг почета и первые поздравления от Чеко, сразу после парковки болидов. Он не в обиде — понимает, что игра была честной. А я впервые с начала сезона поднялся на верхнюю ступеньку пьедестала без головной боли. За всю гонку ни разу не врубал этот клятый режим. И, наконец-то, опять выбился в лидеры чемпионата! Отрыв, правда, от Феттеля пока небольшой. У меня девяносто три очка, у Себастьяна восемьдесят восемь. На семь очков отстает от него Перес. Ну и, конечно, наша команда сейчас первая в кубке конструкторов.

Когда спустился с подиума, то первым делом расцеловал донельзя довольную моей победой сестренку. Аж светится! Наверное, такой я и люблю мою Настену больше всего — чистая смесь восторга, детской радости и легкого обалдения! Отобрала у меня кубок — довольно тяжеленькая вещица из мельхиора или из чего их там делают? — в виде бычьего рога на подставке, и гордо тащила его в бокс команды. Впрочем, ее Ирина и мои парни из "Иглы" страховали. Вообще против присутствия, что в паддоке, что в ВИП-зоне автодрома подружек с охраной уже никто не возражает. Личные гости лидера чемпионата мира как-никак! Хотя в пятницу их прогулки даже определенную пользу принесли. Во время первой тренировки забрели в боксы "Marussia Racing" и разболтались там с Николаем Фоменко. Если сестренка на английском балакает практически свободно, то у Ирины еще есть некоторые проблемы. А тут возможность поговорить на родном языке. Сразу после окончания утренних заездов пришлось зайти туда за ними. И, хотя обычно посещение боксов чужих команд в "Формуле" не приветствуется — ну, мало ли какие технические секреты можно увидеть опытным взглядом — меня приняли в Марусе довольно радушно. Все-таки разница в классе еще довольно значительна. "Макларен" лидер, а "Marussia Racing" пока только уверенный середнячок пелотона. Мало что могут дать технические хитрости русской команды английской конюшне, а вот наоборот... Да, каюсь, раззвонил Коле кое-что. В любом случае он меня не сдаст, да и этой информации все равно маловато, чтобы очень уж серьезно помочь выбиться вверх. Более того, в самом начале дневных свободных заездов еще раз посетил боксы "Маруси" и, понаблюдав пару минут мониторы телеметрии, выдал свои версии настройки машин, как для квалификации, так и под разные варианты стратегий гонки. Мартин Уитмарш, конечно, мои походы в чужие боксы засек, тем более что один из вездесущих телеоператоров умудрился заснять мой насыщенный разговор с Колей, но возбухать не стал — понимает ведь, что пока "Маруся" нам не соперник.

И отношения с пилотами других команд у меня более-менее наладились. На первых гонках сезона сколько раз замечал косые взгляды. Да и в глубине души сам побаивался нарваться на грубое слово. На англицком, точно так же как и на русском, можно достаточно тонко оскорбить, что и не придерешься. А у меня ведь подсознательная реакция в ответ на такое сразу дать в морду. Подобное, впрочем, в гонках случается иногда. Небезызвестный Шумахер в девяносто восьмом году на Гран-при Бельгии под дождем въехав в кругового* на тот момент Кулхарда, посчитал, что шотландец намеренно вдарил по тормозам с желанием разбить машину соперника, и полез разбираться с якобы виновником аварии кулаками. В запале соревнований всякое бывает. Это сейчас понимаю, что специально никто другого гонщика выбивать не будет — слишком опасно это для обоих — хотя случайные ошибки на скорости возможны у всех. Но опять-таки, все тот же Шумахер пару раз наверняка намеренно вмазывал в соперника, хотя на все сто это и не доказано. Ну да, дела давно минувшие. Я по примеру отца никогда не любил этого немца, но не признать его талант, его умение извлекать выгоду из любой ситуации на трассе нельзя. Впрочем, старичок уже давно не выступает. А нынешние пилоты "Формулы" — нормальные ребята. Для них главное все-таки спортивная составляющая гонок. И если на пьедестал вступает кто-то другой, то они просто радуются за него, хотя в глубине души наверняка завидуют по белому.

* Отстающий от лидера гонки более чем на круг.

* * *

Вадим ночью после гонки вдруг умчался первым же рейсом в Питер. На следующий день во время завтрака в гостинице поступила по телефону команда и мне с парнями из "Иглы" следовать за подполковником к родным пенатам, минуя ППД* в Монако. Что, интересно, в Санкт-Петербурге такое стряслось? С билетами разобрались оперативно, и, после четырех часов дрыха в удобном кресле — ну не выспался из-за обязательной после победной гонки маленькой пирушки команды — увидел радушную улыбку симпатичной лейтенантши в паспортном контроле Пулково-два. Ставя штампик, сначала поздравила с победой, а потом вместе с документами протянула свежий журнал с моей довольной рожей во всю обложку:

— Денис Александрович, пожалуйста, для дочери черкните что-нибудь.

Ни фига себе! Выглядит на двадцать семь — двадцать восемь. Сколько же лет дочурке, так рьяно интересующейся "Формулой-один"? Или, судя по весьма откровенному выражению лица — когда и где угодно, прям щас разденусь — для себя выпрашивает?

Несмотря на проход по "зеленому" коридору таможня все-таки перехватила — им, как выяснилось, тоже требовались мои автографы. Встречавший нас Паша Заозерный — майор ФСБ из моей "большой" команды, сильно грамотный контрразведчик, как когда-то отрекомендовал его Вадим — уже в машине объяснил:

— Тебя, Денис, в России теперь каждая собака знает — очень уж крутой и выгодный бренд для рекламщиков. Так что неси бремя славы с гордостью — самый молодой секс-символ России.

Во, обрадовал — только этого мне сейчас и не хватало! Витька еще подкалывает:

— Ты только не вздумай без охраны на улицу выходить — фанатки на кусочки разорвут.

А Павел, глядя на мою огорошенную физиономию, спросил:

— Ты что телевизор совсем не смотришь?

И что я в этом ящике для идиотов не видел? Ну, новости изредка, еще куда ни шло — там между строк иногда реальные факты проскальзывают. Но не смотреть же дебильные викторины, слащавые сериалы или якобы музыкалки, где в моднявых песенках не то что мелодичности нет, так даже ритм зачастую отсутствует? Я уже не говорю про всяческие политические дебаты дерьмократов и либерастов — такую чушь порят, что уши вянут. Не забывая при этом поливать грязью всё и всех из времен Советского Союза. А вот не верю я их пасквилям. Папа и дед всегда признавали множество ошибок коммунистического руководства страны, но никогда не говорили, что власть намеренно уничтожала народ, как ныне утверждают гребаные политиканы. Переправляют историю в угоду Западу? Несомненно!

Не дождавшись ответа, Заозерный добавил:

— Нынче только ленивый тебя не вспоминает. Еще бы, когда на фоне наступающего кризиса коррупция рекорды бьет, можно хоть немного отвлечь народ от неприглядных перспектив чудом из чудес — простой семнадцатилетний русский парень своими талантами молниеносно ворвался на вершину самого крутого, дорогого и технологичного вида автогонок — "Формулы-один". Или, как ее все чаще называют — "Королевской формулы".

Н-да, что-то Паша совсем уж высоким штилем про меня чешет. И всерьез, вижу ведь. Никак не ожидал, что от своих подобное услышу. Хорошо хоть победные пьедесталы уже немного приучили не краснеть от дифирамбов. Но все равно перебил, кинув взгляд на гаишный форд с мигалкой, рассекающий впереди:

— Едем-то куда сейчас? Что у вас тут стряслось, что так срочно вызвали?

— Направляемся в Лесное — там у нас небольшая квартирка есть. А случилось... Я в курсе, но Вадим Федорович лучше меня расскажет, — майор резко отвернулся, но скрыть окаменевший взгляд не успел. Не хочет говорить? Время терпит...

* Армейское сокращение — пункт постоянной дислокации.

* * *

Ничего себе, "квартирка"! Через десять минут наш кортеж въехал на территорию воинской части — за высоким бетонным забором, тщательно увитым поверху "Егозой Супер", была база спецназа ФСБ. Меня тут же препроводили в небольшой зал в сером четырехэтажном здании. Судя по количеству всякой электроники — штаб разработки какой-то серьезной операции. А там... Первым со мной поздоровался Алтуфьев — во, и генерал из ГРУ здесь. Затем, после рукопожатий, объятий и обязательных поздравлений со вчерашней победой, Николай Александрович с Вадимом загрузили меня толстой папкой с документами.

— Ознакомишься — поговорим, — проинформировал подполковник, запуская кофейный автомат и пододвигая большую пепельницу, увидев пачку сигарет, вытаскиваемую мною из кармана.

Вот это он прав — какая работа без кофе?

Вначале я не совсем въехал — речь в бумагах шла о наркотиках. Теперь ясно, что тут Алтуфьев делает — это ведь его епархия в ГРУ. Но чем дальше я разбирался с документами, тем все стремнее становилось. Охренеть можно — наркотрафик крышуется чуть ли не в открытую властями страны. Собственно говоря, нечто подобное я сам давно подозревал, просто не занимался вплотную этим вопросом. Ну а какой еще вывод можно сделать, если произвести элементарный анализ: Россия, далеко не самая большая по числу жителей страна на планете, уже давно занимает первое место в мире по потреблению героина. Без прикрытия наркоторговли сверху это никак невозможно. Более того, как следовало из лежащих передо мной документов, этим активно занимается коллега Вадима — один из замов начальника питерского ФСБ. Некий полковник Дорофеев. Теперь понятно, почему не в Большой дом поехали — там засветиться раз плюнуть, а эта база, судя по количеству очень знакомых лиц — всех их я когда-то проверял — практически полностью под Федоровичем и моей командой.

— Санкцию на разработку я не брал, — пояснил генерал. — Закамуфлировал одним не очень-то перспективным старым расследованием, заодно получив законную возможность не афишируемого сотрудничества с Вадимом, — кивок на Баландина. — А потом выяснились некоторые обстоятельства, — как-то посмурнел, переглянувшись с моим тоже сегодня что-то очень хмурым опекуном.

Тот сначала не очень уверенно посмотрел на меня, затем долго и основательно гасил в пепельнице докуренную почти до фильтра сигарету. Время тянет?

— Я знаю, что ты никогда не простил бы меня, если бы я попытался скрыть и без твоего участия решить эту проблему... — на лице у подполковника вдруг стали глубже морщины. — Потому и вызвал, — Вадим вытащил из своей папки и положил передо мной фотографию.

Я посмотрел на фотку — черно-белая. Вероятно из личного дела. Обычный мужик в форме. Немного за сорок, ничего примечательного. Морда как морда, разве что взгляд несколько самодовольный.

— Он начал нам мешать и стал очень опасен, — Федорович запнулся, как-то неуверенно посмотрел на Алтуфьева, но потом все-таки закончил, уже не пряча напряженный и в чем-то виноватый взгляд: — Именно Дорофеев отдал приказ на организацию автокатастрофы твоим родителям.

Я сначала не понял. Потянул сигарету из пачки и стал хлопать себя по карманам, ища зажигалку. Прикурил, глубоко затянулся и наконец-то взял себя в руки. Злость? Ярость? Их не было. Только холодная решимость. И... Я не буду ни говорить, за что его убиваю, ни мучить перед смертью. Просто пристрелю, как падаль.