Нет финиша за горизонтом

— Конечно, — спокойно подтвердил Вадим, — до десяти. Потом чуть подросла до пятнадцати. Впрочем, для развала СССР использовались не только экономические методы. Но сейчас речь не об этом. Сам понимаешь, шпионаж против Бильдербергского клуба бесполезен. Агента на ежегодное собрание не зашлешь, жучек под трибуной выступающего не приклеишь, а какие-либо записи там не ведутся принципиально. Но аналитику ведь никто не отменял. Саммиты "Большой восьмерки" почему-то бывают после съезда Бильдербергеров, а не наоборот. А гости совещаний частенько взлетают на самые высокие государственные посты. Как, например, те же Билл Клинтон и Тони Блэр. От Российской Федерации в разное время на "высокие собрания" приглашались Чубайс, Явлинский и Алексей Мордашов. Последний, вероятно, чтобы активнее ратовал за ВТО — это в последнее время любимое детище Бильдербергского клуба.

— Всемирная торговая организация?

— Она самая. Декларируется, что создана для либерализации мировой торговли. На самом деле — для закрепления уже сложившегося статус-кво — богатые страны и дальше будут богатеть, а бедные служить источником ресурсов и рынком сбыта. Тонкость в том, что законы ВТО превалируют над национальными законодательствами. Вход рупь, а на выход денег уже не остается.

— Суть-то в чем? — не понял Виктор.

— Никак не в песок, — довольно плоско пошутил Вадим, но продолжил уже вполне серьезно: — Резкое снижение импортных налогов. То есть страна уже не в состоянии закрыться таможенными барьерами и таким образом поддержать собственных производителей при технологическом отставании в какой-либо отрасли. Причем, нормальные правительства активно используют таможенные сборы именно чтобы ликвидировать это отставание от лидирующих государств.

— Только не наша власть, — уныло констатировал Рогов. — Им бы только бюджет пилить.

— Вступление России в ВТО — это преступление, — согласился Баландин. — Нынче дома в магазинах российских высокотехнологичных товаров практически не найти, если только это не продукция так называемых совместных предприятий, — и на вопросительный взгляд Вити немедленно пояснил: — Или контрольный пакет фирмы уже принадлежит западному инвестору — например ВАЗ — или сборка в России по отверточной технологии из, опять-таки, высокотехнологичных западных комплектующих. Как следствие — вся прибыль оседает в карманах владельцев транснациональных корпораций.

— Членов Бильдербергского клуба, — согласился Виктор. У него не нашлось аргументов, чтобы оспорить элементарную логику подполковника.

— Правильно. Для нашей ситуации — узаконенные вывоз капиталов и разграбление ресурсов России.

— И теперь Дениса пригласили встретиться. Но никак не на ежегодную конференцию — она в этом году уже состоялась в апреле.

— Через две недели в Систероне. Как раз успею с Гран-при Европы из Валенсии вернуться и денек отдохнуть.

— Уже выяснил, где это местечко? — удивился Вадим.

— Провансальские Альпы. В двух шагах отсюда. По прямой — не намного больше сотни километров будет. На колесах — порядка двух часов, дороги-то горные, извилистые. Курортный городок со знаменитым одноименным замком. Наиболее известен благодаря Наполеону. Он там останавливался со своей армией на пути к Парижу. Но, как известно, дошел в результате до Ватерлоо.

— Вот все-то ты знаешь, — прокомментировал Витя, откровенно зевая.

Ну не буду же я объяснять элементарные вещи про интернет? Главного вывода Рогов почему-то не сделал: Раз встреча назначена так близко от моей штаб-квартиры, значит она остро нужна приглашающим. Следовательно, абсолютно безопасна. Не припоминаю, чтобы раньше так заботился о себе любимом. И чтобы это значило?

* Збигнев Бжезинский — советник по национальной безопасности при президенте США Джимми Картере. Ярый ненавистник СССР и России.

** Интервью 1998 года французскому журналу Le Nouvel Observateur.

* * *

— А вон еще один, — Иришка указала ладошкой направление в небе.

Я вгляделся и действительно заметил между неподвижными яркими и одновременно мерцающими звездами медленно тянущуюся бледную гаснущую полоску. Похоже, орбиту Земли в очередной раз пересекает какой-то небольшой метеорный поток.

Мы сбежали из дома поздним вечером, угнав со стоянки собственный "Мерседес-Макларен". Пришлось долго объясняться по сотовому с Говорушиным, клятвенно обещая, что нигде в людных местах останавливаться не будем. Просто покатаемся подальше за городом. На самом деле из границ Ниццы даже не выезжали. На заправке набрали полную корзину разной вкуснятины, бутылку "Veuve Clicquot Ponsardin Brut" я заранее стащил из своего же бара. Валентина ведь не каждый день его контролирует. На серпантине между Ла Паран и Пей нашел относительно удобное место, съехал с трассы и, завернув за холм, остановился. За деревьями — здесь, в предгорьях Приморских Альп, на Французской Ривьере полно таких мест — совсем не было видно следов цивилизации. Только на юге было чуть более светлое марево — Монако и северо-восточная часть Ниццы. Солнце давно спряталось за горизонтом, но холодно не было. Климат, благодаря близкому морю, здесь очень мягкий. Ночной воздух был густо насыщен немного горьковатым ароматом горных трав, успевших чуть пожухнуть днем под палящим летним солнцем.

Долгий звук расстегиваемой молнии, и двухместный спальник превращается в большое мягкое покрывало, постеленное прямо на суховатую землю. Я сидел, привалившись спиной к крылу спорткара, Иринка устроилась рядом, привалившись спиной на мою грудь, и мы любовались пронзительно-черным и, одновременно, ярким от бесчисленных далеких светил ночным южным небом. Дома в Питере оно, надо признать, совсем не такое. Хотя там достаточно своих неповторимых и чрезвычайно привлекательных красот. Совсем не отказался бы сейчас пройтись со своей любимой по набережной одетой в гранит Невы, в очередной раз восхититься величественным бронзовым Петром-первым на вздыбленном коне и видом разведенных мостов под таким волшебным освещением уже начавшихся белых ночей. На Ростральных колоннах пылают огромные факелы, тонкий длинный шпиль Петропавловского собора уносится в небо, а по реке громадными тенями один за другим плывут и плывут корабли...

— Дениска, а чего тебе хочется больше всего на свете?

— Не знаю, — ответил не сразу, плотнее прижав к себе девушку, — возможно, вот так вот сидеть с тобой и смотреть на звезды. А может быть... попробовать добраться до них.

— Как добраться? На чем? — она повернула голову и смотрела на меня. Глаза под яркой полной Луной загадочно поблескивали.

— Не знаю, — повторил свой предыдущий ответ. — Надо как-то заставить ученых и инженеров всего мира заниматься этим вопросом. Я ведь тебе рассказывал, чего в результате необходимо добиться. Но это еще очень и очень нескоро.

Дотянулся до термоса-холодильника, вытащил бутылку и наполнил бокалы. Иришке опять только на треть. Обиженно сморщилась:

— До краев наливай.

— Маленькая еще, — и легенько щелкнул по носику.

— Ничего не маленькая. У меня, между прочим, рост почти как у большинства мужчин — метр семьдесят два. Папа говорит, что высокая, и еще на пару сантиметров вырасту.

— Маленькая, маленькая, — поддразнил еще, ласково гладя по голове, отвел шелковистые волосы в сторону и чуть прикусил ушко.

Недовольно высвободилась, повернулась, глядя прямо в лицо.

— У нас разница всего полтора года. Почему ты все время называешь меня маленькой?

Долго смотрел в красивые обиженные глаза и только потом признался:

— Потому что люблю.

Немедленно громко потребовала:

— Повтори!

— Люблю тебя.

Расцвела и теперь уже тихо, почти шепотом попросила:

— Еще, пожалуйста.

— Люблю, — притянул к себе, обнял, поцеловал, — люблю свою маленькую девочку.

Опять устроилась спиной у меня на груди и пожаловалась:

— Сколько спим в одной постели, а сказал только сейчас.

Да? А мне казалось, что все уши прожужжал...

— Иришь, а чего ты хочешь добиться в жизни?

Взяла бокал — я в спешке прихватил низкие пузатые для коньяка — полюбовалась на просвет, как сверкают-лопаются пузырьки в лунных лучиках, легонько стукнула по поднесенному ближе моему снифтеру* и маленькими глотками выпила шампанское. Дождалась, пока я тоже не торопясь опустошу хрусталь, и припала к моим губам.

— Я хочу всегда быть с тобой, — высказалась после поцелуя.

— Как это ни странно, но наши желания в этом совпадают, — улыбнулся в ответ. То, что мы когда-нибудь узаконим наши отношения, уже как-то уложилось в моей голове и совершенно не вызывало отрицательных эмоций. Скорее — наоборот.

— Ириш, я о профессии спрашивал.

— Все равно. Знаешь, хотя на каждом углу кричат про равноправие... Вранье. Каждой девчонке на самом деле хочется найти своего принца и спрятаться за его широкой спиной.

Я опять балдею от долгого-долгого поцелуя.

— Я своего нашла, — довольно заявила, отдышавшись. — Есть такая теория, в интернете наткнулась, что мужики — это прогрессивное начало в человеке. Природа все новое пробует на вас.

— А женщины?

— А мы зато — носительницы генофонда, — довольно показала свой длинный язычок, — вот. И еще рожаем...

— Рано нам, — решительно заявил я. Вот только еще одной беременной мне сейчас и не хватает. Хотя, лет этак через...

— Конечно рано, — тут же согласилась, — если вдруг, — не закончила предложение. — А потом папка узнает...

— Забудь, ничего он тебе не сделает, — я давно уже понял, что никуда осенью свою Иринку не отпущу, — Ты теперь — только моя! Но нам пока действительно рано.

— Угу, — согласно кивнула, — тетя Валя уже говорила со мной об этом. Сказала, что перед отъездом свозит в клинику к своему врачу в Ницце. Там все сделают, как надо.

— Перед Валенсией? — уточнил я.

— Нет раньше, — отрицательно покачала головой, — она же через четыре дня в Петербург улетает. Что-то семейное. Ее сестра, кажется, второго ребенка вот-вот родить должна.

Странно, мне ни Вадим, ни Валентина пока ничего не говорили. Хотя ее понять можно. Своих детей нет, и не предвидится, а малыша понянчить хочется. Настеньку, конечно, очень любит, но... натура свое требует. Пытается на новорожденной племяшке природу обмануть? Кто же теперь будет моим врачом на гонках? Фигура то обязательная, в контракте прописана.

Дотянулся до корзинки и, вытащив из пакета большую гроздь с крупными виноградинами, стал по одной скармливать Ирине.

— А, все-таки, кем по специальности ты хочешь стать? — то, что девушке надо обязательно получить высшее образование обсуждению не подлежало. — Ну ведь не только же "Киндер, Кирхен енд Кюххен"** у тебя здесь? — ласково постучал пальцем по Иришкиному лбу.

Переспрашивать она не стала. Значит, уже слышала эти слова и значение понимает.

— Точно не знаю. Сначала, когда маленькая была, мечтала быть супер-моделью. У меня ведь все данные, — внимательно посмотрела, убедилась, что против последнего утверждения ничего не имею, и продолжила: — Потом, ну когда узнала про секс, и что они должны всем "давать", — еще раз убедилась, что не смеюсь, — резко передумала. Очень хотела стать журналистом — интересно ведь, и люди все время разные, и новые места повидать, а у меня за сочинения на любые темы в лицее всегда ведь только одни пятерки. Но теперь... Корреспондент — это ведь командировки, а я с тобой всегда быть хочу... — и зарылась лицом у меня на груди.

Аккуратно поднял ее голову, уже прикидывая варианты решения вопроса, поочередно поцеловал влажные глаза и торжественно заявил:

— Никаких проблем! Принимаю тебя на должность пресс-атташе. Будешь совмещать приятное с полезным.

Неверяще-удивленно посмотрела:

— Ты серьезно?

— А почему нет? Хочешь? Завтра же позвоню Мартину, проинформирую о принятом решении, и уже на Гран-при Европы будешь щеголять с журналистским бейджиком.

Радостный визг и очень крепкие объятия. Нет, задушить меня, Иринка, конечно не смогла — силы для этого явно было недостаточно. Но полноценную попытку сделала. Потом, когда уже притихла, очень странно посмотрела и сказала:

— Ты все время разный.

— Это я уже слышал, — улыбнулся любимой.

— Нет, — отмахнулась, — я про другое. Со мной ты все время мальчишка, ну как ребята в моем классе в школе. Разве что, на самом деле ты значительно старше, чем выглядишь. А вот с другими... Даже иногда с нашими... Как правило — большой-большой начальник, круче даже, чем папа. Очень часто командуешь. Ну, очень такой важный и властный. Как будто тебе не восемнадцать почти, а все пятьдесят или вообще сто лет.

Обнял покрепче, погладил по шелковистым волосам и признался:

— Маленькая моя, только с тобой... ну, разве что, еще с Настенькой, я могу не контролировать себя. Пойми: назвался если груздем...

Мы целовались, любовались ночным небом и, кажется, были одни во всем мире под мириадами далеких звезд...

Да, как же, оставит нас Говорушин без плотной опеки. Ну, хоть на время дал почувствовать себя только вдвоем. Подъезжаем к Ла Паран — на обочине под фонарем сидит на капоте моего же "субарика" и спокойно беседует с Володей Мартышевым — "Гирей". Непринужденно, как будто, так и должно было быть, указал рукой мне на место позади "Импрезы" и продолжил разговор. Остальные парни "Иглы" подтянулись буквально за три-четыре минуты. В оцеплении вокруг места нашего пикника стояли? Наверняка. Появились ведь со стороны Пей — откуда мы с Ириной только что подъехали — на купленном с месяц назад "Ауди Q7". Неплохой вместительный кроссовер с полутысячесильным турбодизелем. Проходимость, конечно, несмотря на полный привод, для бездорожья так себе, но как машина сопровождения по скоростным характеристикам и вместительности более-менее подходит.

Как интересно Саша меня вычислил? По координатам сотового, или GPS-маячок на мой спорткар прилепил? Вариантов много. Даже разбираться не собираюсь. Какие могут быть претензии с моей стороны — это ведь его работа.

Говорушин махнул рукой Вите, сидевшему за рулем Ауди, сам устроился в "субарике" и мы маленькой колонной двинулись в Монте-Карло. Ни когда приехали, ни потом никто из парней даже тени недовольства не высказал.

* Снифтер — специальный бокал для коньяка.

** Дети, Церковь и Кухня по-немецки.