Аромат лимонной мяты. Книга вторая

Дурсли хотели было начать заниматься с Гарри так же, как с Мелиссой. Но ожидаемого результата это не принесло по одной простой причине: Гарри еще не мог целенаправленно управлять собственной магией. Все его выбросы были спонтанными. Несколько месяцев подряд Вернон и Петуния садились перед Гарри на ковер и по полчаса повторяли на все лады, как попугаи:

— Подними кубик! Подними кубик! Подними кубик!

Все без толку. Однажды, выйдя из себя, Вернон в сердцах выдохнул:

— Ну, в кого ж ты бестолковый такой! Даже кубик поднять не можешь!

Вот тут кубик и поднялся. И не просто поднялся, а полетел. И не просто полетел, а прямехонько в глаз Вернону.

А через несколько дней Дадли упал с лестницы и терпение Петунии лопнуло.

* * *

— Я же точно помню, что мне куда-то было нужно? Вернон, ты не знаешь?

Именно этот вопрос слетел с губ Петунии, когда Вернон уже забрал ее из полицейского участка в Сити и усадил в машину.

— Знаю, Туни, — мягко сказал он. — Ты собиралась в 'Дырявый котел'.

Петуния затрясла головой и удивленно сказала:

— Нелепое название! Ты ничего не путаешь?

Вернон ошарашенно уставился на жену.

— Но-но-но... — начал заикаться он, — ты... мы... Дадли и Гарри... и помощь... И Косая аллея... Туда можно через 'Дырявый котел'...

При этом словосочетании, 'Косая аллея', Петуния резко подняла руку, прислушиваясь к себе, а потом глубоко выдохнула, откинувшись на спинку сидения:

— Не помню я про 'Дырявый котел', Вернон. Про Косую аллею помню, про волшебников помню, а про 'Котел' не помню. На какой улице проход?

— Ты никогда не говорила, а я не спрашивал, — признался Вернон, чувствуя себя настоящим идиотом. — Ты думаешь, они стерли тебе память? Ты вроде рассказывала, что есть какие-то такие заклинания.

— Похоже, — согласилась Петуния. — Надо было записать. Вообще надо все записывать. Мало ли что они захотят, чтобы мы забыли в следующий раз? Ладно, Вернон. Поехали. Все дома. И кстати, куда ты дел Гарри?

— Отвел к миссис Фигг, — буркнул Вернон, выруливая со стоянки. — Эта святая женщина согласилась с ним посидеть. Очень надеюсь, что он не превратит ее дом в атолл Бикини(9).

Как ни странно коттедж Фигг устоял, сама она рассыпалась в комплиментах маленькому ангелочку, который так замечательно игрался с мистером Лапкой, а вот ангелочек, вернувшись домой, был непривычно мрачен и подавлен. Вернон, подумав, что племянник все еще злится за то, что он накричал на него, хотел было обнять в знак примирения, но Гарри вывернулся и побежал прямиком в чулан, где рухнул на свой лежак и с головой накрылся одеялом.

— Оставь, Вернон, — холодно сказала Петуния. — Его капризы сейчас не самое главное. Нам надо решить, что делать дальше.

Они поднялись к себе в комнату, даже не подозревая, что сегодня 'маленький ангелочек' не только играл с мистером Лапкой, но и слушал сказку. Миссис Фигг, эта святая женщина, прочитала ему 'Золушку'. И не просто прочитала, а провела аналогию с маленьким мальчиком-сиротой, живущим в чулане у нехороших родственников:

— Мама Золушки умерла... Вот как у тебя, Гарри, бедный ты мой сиротка. А сама она жила за печкой. Как это за печкой? Ну, это такое маленькое темное место... Вот ты где спишь, Гарри? В чулане? Ну, прям, как Золушка, бедная ты моя сиротинушка. И злая мачеха... Мачеха — это не родная мама, как вот тетя твоя... Она заставляла бедняжку Золушку трудиться. Не любила она ее...

А Дурсли проговорили всю ночь, обсуждая сложившуюся ситуацию, и пришли к следующим выводам.

Во-первых, надо вести дневник, записывая в него все, связанное с Мелиссой, Гарри, Лили и Джеймсом Поттерами и волшебным миром.

Во-вторых, если спусковым крючком для магии Гарри становится практически любой раздражитель, нужно постараться полностью исключить таковые из его жизни. Никаких ярких вещей, никаких страшных фильмов, никаких походов в кино, цирк, зоопарк. Убегать от вырвавшихся на свободу львов, конечно, великолепное спортивное упражнение, но, спасибо, это без нас!

Четкий режим дня, здоровое питание, а через несколько лет и несложные домашние обязанности. Пришить себе пуговицу и поджарить яичницу должен уметь каждый. В конце концов, в восемнадцать лет он уйдет, так что для всех будет лучше, если он сможет сам себя обслужить.

И наконец, в-третьих! Полностью исключить упоминание волшебства и вообще любого аналогичного слова на букву 'В'. Пусть он уж лучше не знает о том, на что способен, чем будет бесконтрольно экспериментировать.

На том они и порешили. И утром с кровати встали новые Дурсли. Дурсли, чье изменившееся поведение и спокойная, даже холодная, манера общения с племянником окончательно убедили Гарри Поттера, что они чужие люди, а между ним и Золушкой очень много общего.

Нет, его не заставляли часами перебирать горох, сажать под окнами двенадцать розовых кустов и познавать самое себя, но когда ему исполнилось семь и тетя попросила его подмести пол на кухне, он понял, что началось: он будет работать на Дурслей, как Золушка. А все потому, что он им не родной. Вон, Дадли не подметает! Правда, Дадли посылают в магазин за молоком и хлебом... Но ведь это не подметать!

* * *

В любом случае новая стратегия Дурслей принесла некоторые плоды: выбросов, действительно стало меньше. Но даже те, что происходили очень и очень раздражали. Особенно, если происходили в общественных местах. Особенно, когда Гарри пошел в школу.

В первый же день он настроил против себя всех детей своего класса. А ведь он всего лишь хотел поближе рассмотреть косички Мэри Джонс, сидящей впереди него. Они у нее были очень красивые: гладкие, с большими бантами. Он же только руку к ним протянул, даже не дотронулся, когда они вдруг отвалились от ее головы и упали на его парту. Естественно, девчонка подняла крик и обвинила во всем его. А кого еще? Он сидел один.

И хотя ножниц у него не нашли, общаться с ним перестали все, сразу и навсегда. Никому не хотелось оказаться на месте Мэри. Тем более что от растерянности Гарри, вспомнив старый анекдот, который Пирс Полкисс рассказывал Дадли, очень неудачно пошутил, сказав, что, может, их просто плохо прибили?

Да и с учительницей отношения у него не заладились. Ей не понравился почерк Гарри, а ему ее прическа. Нет, краски у него опять не нашли, но синеволосая мисс Уайт искренне невзлюбила мистера Поттера, что сказалось и на его успеваемости и на отношении к учебе.

Дурсли отбивали племянника от нападок учителей и регулярно опустошали собственный банковский счет, вставляя в очередной раз стекла в классе мисс Уайт или меняя очередную соковыжималку на собственной кухне. Однако, несмотря на постоянные расходы, им даже в голову не приходило запустить руку на счета, где лежали деньги за дом Эвансов в Коукворте. Один по-прежнему дожидался Мелиссу, а деньги со второго они собирались отдать Гарри в день его совершеннолетия. В качестве выходного пособия во взрослую, самостоятельную жизнь.

И все же, выписывая очередной чек, Вернон частенько говорил Петунии:

— Может, и в правду надо было вызвать медиума или священника? Может, обряд экзорцизма — это то, что доктор прописал?

Но, как ни странно, окончательно решить вопрос с магическими выбросами смогли не медиум и не священник. Это сделала секретарша Вернона.

___________________

(1) 'Потерянный рай' — эпическая поэма Джона Мильтона о грехопадении.

(2) Старушка-детектив, героиня серии романов Агаты Кристи.

(3) Констебль — административная должность в англоязычных странах (как правило, в правоохранительных органах). В современных США, Великобритании, Канаде, Австралии и Новой Зеландии — низший полицейский чин.

(4) Имеется в виду порода кошек.

(5) Рудольф — красноносый олененок. Один из оленей Санта Клауса.

(6) Ватерклозет — туалет (устар.)

(7) Тиффани и Ко — компания, выпускающая предметы роскоши и ювелирные украшения.

(8) Vipera Berus — гадюка обыкновенная (лат.).

(9) На атолле Бикини с период с 1946 по 1958 гг. США провели 67 ядерных испытаний.

ГЛАВА 2

Фрик фрику рознь

Чуть больше двух лет назад, после неожиданного ухода на пенсию миссис Килпатрик, секретарши 'Граннингс', Вернон долго не мог найти ей замену. Приходящие на собеседование девушки были как одна молоденькие, улыбчивые и — что скрывать? — очаровательные, но какие-то легкомысленные и глупенькие, что ли. А кроме того, все только-только после секретарских курсов. Уж неизвестно, как их там учили и чему они учились сами, но ни одна из кандидаток не смогла дословно застенографировать, правильно расшифровать и без ошибок напечатать даже самое немудреное письмо.

Нет, разумеется, Вернон прекрасно понимал, что он далеко не Ротшильд и на то жалование, которое он предлагает, на мисс Манипенни(1) рассчитывать не приходится, но все же. Уж элементарная грамотность, минимальные организаторские способности и божеский кофе в эту сумму прекрасно укладываются. В конце концов, он что, многого просит?

Оказалось, многого. Переговорив с уймой девушек, мистер Дурсль совсем было отчаялся, когда на собеседование пришла Кэтрин.

Честно говоря, сначала и она произвела на него не самое лучшее впечатление: спутанная грива распущенных волос, платье в пол с каким-то этническим орнаментом, в ушах массивные, похоже, самодельные серьги со странными узорами, такой же медальон на шее и необычные, плетенные из кожи, браслеты на руках и на ногах. Этакий хипповатый фрик богемного разлива. Один в один поддельные ясновидящие и медиумы из телевизионных шоу. Или... настоящие волшебники?

Хотя, положа руку на сердце, фриков в Лондоне хватает и без магических легионеров. Да и не только в Лондоне. Вон, даже в их тихом Литтл Уингинге они видели целых двух! И это не считая кошатницы Фигг!

Правда, первый — рыжий, грязный и кривоногий — больше походил на обычного бомжа. Он периодически появлялся на Тисовой и ошивался в основном у дома упомянутой кошатницы, где, распространяя вокруг себя запах табака и перегара, гонял ее котов. Сама Фигг на вопросы соседей и их предложения вызвать констебля отвечала, что это лишь безобидный, слегка тронутый побродяжка, которого она подкармливает по доброте душевной.

— У него привычки, как у мистера Лапки! — восклицала она, не обращая внимания на стремительно зеленеющие лица собеседников. — Тоже любит Вискас для котиков постарше со вкусом говядины!

А вот второй — восторженный коротышка в высоком, в половину его собственного роста, фиолетовом цилиндре — подходил под определение 'фрик' стопроцентно.

Дурсли с детьми столкнулись с ним в супермаркете. Недомерок, замерев, стоял у полки со сладостями и перебирал шоколадные батончики, когда Гарри случайно налетел на него, ойкнул и пробормотал извинения. А коротышка отколол номер. Подскочив чуть ли не на полметра, он стащил с головы цилиндр, явив миру гладкую розовую лысину, окруженную легкими, словно пух одуванчика, волосами, и, блаженно улыбаясь, церемонно поклонился их племяннику. Гарри от неожиданности спрятался за спину тети и вцепился в ее юбку. А Петуния тоже испугалась: она напряженно замерла, выставив перед собой магазинную тележку, словно щит. Недомерок же, переведя на нее взгляд, весь как-то съежился, а потом попятился и засеменил к выходу, бормоча что-то вроде: 'Простите, уважаемая! Правила и вообще... Ну, Дингл, ты и учудил! Но кто бы мог подумать? Я же хотел как лучше!'

— Ты его знаешь? — Вернон потряс жену за плечо.

— Нет, — вышла из ступора Петуния, — но почему-то стало страшно...

Причину своего страха она поняла той же ночью: к ней вернулся старый кошмар. Сон этот она видела регулярно с того самого дня, как поехала в 'Дырявый котел', хотя с каждым годом все реже и реже. Ей снилась рука с волшебной палочкой, и тонкий голос, бубнящий что-то неразборчивое, словно через слой ваты. А вот в тот день кошмар оброс новыми деталями: над рукой, держащей палочку, теперь парил фиолетовый цилиндр, а голос стал звонче настолько, что можно было разобрать:

— Простите, уважаемая заблудившаяся магла! Но у нас правила и вообще... По-хорошему, конечно, нужно вызвать обливиэйторов, но это так долго! Да не бойтесь! Я же хочу как лучше...(2)

И хотя Дурсли вовсе не были уверены, что все это не выверты подсознания Петунии, наложившего одну картинку на другую, но на всякий случай записали об этой встрече в дневник и пару месяцев ездили за продуктами в другой пригород. Впрочем, человечек этот в Литтл Уингинге больше не появлялся, и они решили: показалось.

В конце концов, цилиндр — прекрасная возможность и роста добрать, и плешь спрятать. Это все же лучше, чем отращивать дли-и-инную прядь, перебрасывать ее с одной стороны лысины на другую и считать себя гением маскировки, как профессор математики в колледже, где учился мистер Дурсль. Стоило этому закомплексованному фрику от науки погрузиться в сладостный мир уравнений, забыться и начать метаться у доски, покрывая ее формулами, как прядь обретала относительную свободу, развеваясь за спиной профессора и гипнотизируя студентов, размышляющих, чем же он ее так фигово приклеивает? Слюнями, что ли?

В общем, чудаков полно. Нельзя же, в конце концов, каждого считать волшебником!

Именно поэтому Вернон и решил дать Кэтрин шанс. И не прогадал. Тем более что в тот момент ему было уже все равно, с кем 'собеседовать'. Хоть с дрессированным медведем. Лишь бы косолапый верно расставлял апострофы и был знаком с делопроизводством на уровне несколько более высоком, чем: 'Мишка, это — делопроизводство! Делопроизводство, это — мишка(3)!' А внешний вид? Что ж, причесать и переодеть можно всегда!

Кэтрин оказалась сообразительной и весьма способной молодой особой. Намек на респектабельный внешний вид тоже поняла правильно. Каждое утро в дамском туалете она вылезала из своего богемного тряпья, переодеваясь в деловой костюм и утягивая волосы в пучок. Ее экзотические серьги перекочевывали в верхний ящик стола, а медальон под блузку. После этого девушка занимала свое законное место в маленькой приемной 'Граннингс' и уже не уходила до самого вечера. Даже в обеденный перерыв частенько оставалась за своим столом, лишь на полчаса отвлекаясь от журналов регистрации, телефона и пишущей машинки, погрузившись в очередную книжку. Вернон как-то раз полюбопытствовал, чем именно зачитывается секретарша. Оказалось, какой-то эзотерической мутью.

Впрочем, на работе эти ее странности не отражались. Работала Кэтрин быстро и качественно, в офисе царил идеальный порядок, а кроме того, к редким, но все же иногда поступающим просьбам Вернона чуть задержаться в офисе она относилась с пониманием, без каких-либо дополнительных условий и требований. Единственное, о чем она в свою очередь его попросила, что называется, 'еще на берегу', — раз в месяц отпускать ее на час-два пораньше. День она сообщала заранее, так что Вернон не возражал.

Несколько месяцев спустя, зимой, когда небо было ясное, а темнело достаточно рано, мистер Дурсль сообразил, что отлучки Кэтрин почему-то всегда выпадают на полнолуние. Он даже весело поинтересовался у девушки: не оборотень ли она часом? Сначала Кэтрин шутку поддержала, а потом, потупившись и запинаясь через слово, сообщила, что у нее есть нестабильный родственник, несколько бурно реагирующий на полную луну, и в такие дни лучше быть рядом, чтобы вовремя купировать агрессию. Тема Вернону была знакома не понаслышке, поэтому больше он ее и не муссировал: мало ли какие личные обстоятельства у этой странной девушки?