Полёт Жар-птицы

Володя вздохнул, помолчал и продолжил:

— С вашим появлением она вообще преобразилась. Никогда не видел её такой счастливой, спокойной... Как будто сбылось то, чего всю жизнь ждала. У неё даже со здоровьем лучше стало.

— Это эликсир и здоровое питание. Простите, молчу.

Володя выдохнул сердито и продолжил:

— Мама по-настоящему счастлива. Она действительно верит в то, что вы — её утраченный возлюбленный. Я говорил с юристом, всё, что с неё можно получить — это квартира. Не возражайте, просто — слушайте. Я предлагаю свою квартиру. У мамы — маленькая однокомнатная хрущёвка, у меня трёхкомнатная квартира в центре. Плюс пятьсот тысяч задатка года через два, если будете выполнять уговор. Просто за то, чтобы вы продолжали играть роль. Маме уже много лет, сами понимаете. У нас в роду никто дольше восьмидесяти не живёт, обычно гораздо меньше. Пусть последние свои год она проживёт счастливо, и вы получите не её квартиру, а мою. И деньги, если надо. Только не пытайтесь поторопить события — никаких там эликсиров и прочей отравы. Я замечу, точно вам говорю. Согласны? Подумайте.

— Согласен.

— Можете не принимать решение сразу, подумать.

— Незачем, — тихо ответил Раэль. — Я согласен.

15.

Вышивка на полотенце упорно наполнялась пламенем и страстью. Это потому, что все мысли Лены занимал Раэль. Он сам — пламя и страсть. Как он жил все эти годы взаперти? Как не зачах, не сломался, окружённый стенами и врагами?

А он такой же, как и пятьдесят лет назад. Не изменился. Лена помнит. Отлично помнит. Как будто не годы, а минуты пролетели.

А ведь Володька мог бы быть его сыном...

А теперь?

Смотреть в зеркало было особенно больно. Лена и не смотрела даже — расчёсывалась и умывалась без этого. Потому что жёсткое стекло и холодная амальгама показывали всю пропасть между ней и Раэлем.

Когда демон пришёл, он в первую очередь удивился и слегка испугался, что зеркало в коридоре завешено полотенцем.

— Кайви, это ведь обряд, связанный со смертью, нет?

— Да нет, — ответила Лена с улыбкой, которую не чувствовала. — Просто надоели они мне.

Получила в ответ взгляд быстрый, с опаской и недоумением.

— О чём вы разговаривали с Володей? — поспешила сменить тему.

Раэль вдруг рассмеялся:

— Знаешь, кайви, он заметил, что ты стала выздоравливать.

Демон упорно считал старость болезнью.

— Только он приписал это воскресшей любви. Считает, что я мошенник, а ты мне веришь и потому счастлива.

Лена вздохнула. А она так надеялась, что сын, наконец, признает её правоту.

— Кайви, он ведь просил меня остаться с тобой до конца. Как будто я хочу другого! Он считает, что я хочу как-то забрать твою квартиру, и пообещал свою, которая по его словам лучше, если ты... как я понимаю, умрёшь счастливой.

— Чего?!

Ну Володька! Ну даёт!

Лена решительно потянулась за телефоном.

— Да я ему сейчас...

— Кайви, не надо! — остановил её Раэль. Словами. Трогать её он боялся, видимо. Ну и правильно, Лена этого и не хотела. — Я согласился и обещаал, что ты ничего не узнаешь. Мы даже договор подписали, в присутствии свидетеля, не помню, как твой сын его назвал. Ну сил уже нет с ним спорить, а так хоть можно к тебе приходить открыто.

— Володя... Ну зачем ты... — Лена закрыла лицо руками, стараясь не разрыдаться. Плачущая старуха — что может быть отвратительней!

— Кайви, кайви, ну что ты! — Раэль погладил её по голове. — Он же тебя так любит, сама подумай! Он же на всё готов!

— И ты, и он... Спасибо вам... Я вас тоже люблю... Очень, — всё-таки всхлипнула. — Действительно умру счастливой.

И Раэль разозлился. Пожалуй, первый раз за всё время Лена видела такое. Его глаза отсвечивали красным, рот оскалился клыками, лицо исказилось — теперь он стал похож на демона со старинных гравюр.

— Лена! Что с тобой?! Я пятьдесят лет думал, планировал, чтобы вернуться к тебе, сделал всё, что никогда ещё никто не делал из демонов, согласился на такие условия — что, зря? Когда, скажи, в какой момент ты перестала мне верить? Этот мужчина на фотографии на полке, да? Ты больше меня не любишь? Скажи это, не веди себя так! Я мучаюсь все эти дни, не так я представлял себе нашу встречу — твою встречу! Зачем ты издеваешься надо мной? Если чувств больше нет — скажи, я знаю, увлечения могут и пройти, а уж за человеческую жизнь — тем более. Скажи, не бойся, я всё равно тебя люблю. и всегда буду. И всё сделаю для тебя, пусть ты не хочешь этого, пусть ты нне любишь больше, пусть ты достанешься другому — я отдам за тебя жизнь! За что ты так со мной?

Лена всё-таки расплакалась.

— Ну о чём ты говоришь? Я люблю тебя. Всю жизнь. И никогда не любила того мужчину с фотографии. Хотя он был очень хорошим и заслуживал любви. Но — Раэль! Как же ты не можешь понять, лекарства от старости не бывает. Невозможно повернуть время вспять. Мой любимый, я хочу быть с тобой, до самой смерти. Но до неё не так уж и много, ты посмотри на меня!

— Нет, это ты на себя посмотри! — Раэль грубо схватил её за плечи, поднял и подтащил к зеркалу, сорвал полотенце. — Глянь сюда, не бывает, говоришь? Погляди, погляди! Сюда вот тоже! — он рывком распахнул её халат, и Лена с предчувствием ужасного глянула на себя.

16.

Ровная кожа, почти без складок и пятен. Плечи значительно прямее, чем она их помнила. Глаза яркие, большие. Губы розовые, тоже яркие. Контуры лица и тела перестали висеть мешками, а кости больше не торчат на сгибе суставов. Морщины остались, но теперь они малозаметны, почти не бросаются в глаза. Ресницы ощутимо гуще, брови темнее.

Лена прикрыла лицо руками, испуганно глядя поверх пальцев:

— Как это?..

— Понятия не имею, алхимик, который продал мне эликсир, хранит секрет, — отчеканил Раэль. — А вообще, тебе не всё равно как? По-прежнему считаешь, что все изменения — от хорошего питания и настроения? Лена, с твей стороны некрасиво настолько не верить мне.

— Нет-нет... почти шёпотом возразила она. — Я верю. Прости пожалуйста. Теперь только слепой не поймёт. Мне... как будто лет сорок...

— Процесс ещё не остановился. Остановится, когда у тебя будет такой возраст, когда граница между ростом и началом старения, когда тело перестаёт взрослеть и останавливается.

— Я помню, лет двадцать пять. Но и уже... А волосы? Они по-прежнему совсем седые.

— В смысле, тебе не нравится, что они белые? — пожал плечами демон. — Очень симпатично и тебе идёт. Пусть останутся.

— Но ведь это признак старости... — Лена боялась. Теперь, когда вместо мечты получила надежду, она боялась — того, что надеется напрасно. Но ведь уже видно, она уже не старая!

— Это... надолго так? — скажи 'да', скажи 'да', скажи 'да'!

— Кайви, это навсегда. Я больше не дам тебе стать такой безобразной.

— Наконец-то озвучил. Да, я была безобразной. Именно это слово. Но... изменилось ли это, Раэль?

— Ты теперь похожа на себя. Совсем похожа. Я так скучал! — он улыбнулся ей, тепло и нежно. — Кайви, ты не должна больше сомневаться. Просто поверь мне. Я ведь пришёл к тебе... чтобы остаться на ночь.

— Что, уже? — испугалась Лена. Как так? — Я же не помолодела до конца! — она выглядит как зрелая женщина, которая уже начала стареть. А Раэль — как молодой юноша, который ещё бреется через день. Да и не готова она — надо будет купить красивое бельё, побрить ноги... она ещё ни разу не брила их, надо же! Да и Раэль не застал эту моду. Ему должно понравиться. Нет, сейчас не время...

Но демон так не считал.

— Кайви, ты помолодела достаточно, чтобы к тебе можно было прикоснуться без опасений причинить вред.

— Но я не готова...

— Не готова ты могла быть в первый раз, — Раэль схватил её на руки. — Где у тебя кровать? — властно спросил, оглядываясь, — Кайви, я ждал этого пятьдесят лет, и не собираюсь больше ждать ни мгновения!

17.

Быть рядом с ним — счастье.

Просто лежать, обнимая любимого, утраченного казалось бы, навсегда, и вновь обретённого. Встретить на закате, казалось бы, жизни такое чудо, настоящее, поразительное.

— Раэль, — прошептала Лена, уткнувшись демону в грудь. — Почему ты так долго?

— Ничего себе заявочки! — проворчал тот, но обнял её ещё крепче. — Ты не представляешь, как я быстро! Кайви, за такой дебош, какой мы устроили, полагается гораздо большее заключение. Остальные до сих пор сидят. Смеются надо мной... — он помрачнел.

— Ну какой уж там дебош! — мягко возразила Лена. — Вы просто хотели жить с людьми как люди и не смогли удержаться от того, чтобы вмешиваться в их жизнь посредством высших сил. Вы же даже ничего не натворили. Разве это страшно?

— Лена, закон — есть закон. И сидеть бы нам сотню лет.

Лена содрогнулась, представив, как Раэль возвращается через век и находит здесь только её внуков, уже и забывших дорогу на могилу.

— Ну чего ты, маленькая, — улыбнулся он, обнимая ещё крепче. — Я же обещал что-нибудь придумать, и вот — я здесь.

— Ты сбежал?

Это вдруг настолько испугало... Ведь его тогда могут найти и снова забрать. Снова!

— Раэль! Тебя могут найти?

— Нет, нет, что ты. Я не сбежал. Меня отпустили раньше за хорошее поеведение и раскаяние. Все заключённые смеялись надо мной, кайви. А ведь у нас — не то, что ваши тюрьмы. У нас надо держаться вместе, сплочённо, иначе можно даже и не выжить. Но я — не как все. Я молился. Да, смешно. Остальные считали меня чуть ли не безумным, но меня ждала ты — и даже такое средство подходило. Все стойко переносили тяготы заключения, а я молился. Наверное, и охранники тоже надо мной смеялись, — чуть грустно улыбнулся, — смотреть, как демон молится Богу? У меня плохо получалось, не по канону, не по правилам. Но — видимо он всё-таки услышал. Я хорошо себя вёл, и вот — я с тобой. Не смейся надо мной хоть ты. Я готов был заплатить любую цену, даже такую — лишь бы быть с тобой.

Лена ласково погладила его по щеке.

— Раэль, я ни за что не буду смеяться. Главное — ты со мной, неважно как. Я только рада, что ты переборол свою гордость и убеждения, так хорошо, что ты со мной!

18.

Сын приходил часто, и именно в этот раз Лена ждала его с нетерпением. Поступок Володи и разозлил, и поразил её одновременно. Надо, в первую очередь, сказать ему больше так не делать.

Он как обычно открыл дверь ключом и стал раздеваться в коридоре.

— Володя?

— Да, мам, это я. Ты как?

— Очень хорошо. Проходи.

Лена нервничала. Она не продумывала разговор, не решила, что и как будет объяснять. Надеялась, что слова придут.

И вот теперь — время, а они не приходили.

— Володя... я знаю, просто ты... Знаешь, так не поступают, знаю...но как объяснить? Не пойми превратно... вот, гляди.

И она распахнула халатик, спустила с плеч. Сын сначала дёрнулся отвернуться, потом осторожно поглядел. На Лене были только трусики и маечка-боди. Володя смотрел, приоткрыв рот. Несколько раз он дёргал губами, пытаясь что-то сказать, но молчал.

— Ты всё ещё не веришь? — мягко спросила Лена, запахивая халатик.

— Мама... у тебя тело молодой девушки!

— Ну уж пока ещё не совсем. Раэль говорит, я буду молодеть где-то до двадцати пяти. Волосы так и остались седыми, но густые и блестящие, как в молодости.

— Мама, но это невозможно! Если бы такие средства существовали, твой Раэль давно был бы миллиардером!

— Володя, он только что освободился от заключения. И, кроме того, я не знаю, кто делал эликсир — какой-то алхимик. Может, он уже миллиардер. Поговоришь с Раэлем, ладно? Мне очень больно оттого, что ты его не принимаешь. Мы... уже вместе. Я люблю его. И он меня.

Сын вздохнул, видимо, собираясь с мыслями.

— Хорошо. Только дай мне сначала всё обдумать? Просто... это сложно.

— Ну конечно. Просто попытайся понять, хорошо?

Эпилог

Не просто крылья за спиной — тело пело, наполненное лёгкостью. Свежесть, молодость, сила — забытые и упоительные... С каждым вздохом Лена словно взлетала, с каждым сжатием сердца счастье расплёскивалось фейерверком. Музыка в душе, мелодии юности, заброшенные от былой боли, теперь всплывали, отбивая такт.

И Лена танцевала. Тело, отвыкшее от лёгкости и гибкости, с удивлением отзывалось на ритм, идущий изнутри. До костей пробирала эйфория.

Долго, долго надо вспоминать всплески её полёта, отрабатывать мелодии движений, чтобы вернуть ту точность, когда-то утраченную...

Но не сейчас.

Сегодня она будет танцевать для Раэля.