* * *
Светло-серые тени стремительно проскользнули по краю неба, бросив в глаза пару солнечных зайчиков остеклением своих кабин. Небольшой плохо вооруженный дозорный отряд баргудской конницы проводил удивленным взглядом плохо различимые в раскаленном мареве самолеты и продолжил свое неспешное патрулирование. Рассмотреть самолеты в единственный бинокль маньчжуры не успели. Поэтому не придав особого значения этому факту командир кавалеристов продолжил свое движение.
* * *
На вокзале была суета. Две затянутые в ремни фигуры в фуражках с синим околышем стояли у последнего вагона. Под пропитые крики носильщиков 'Поберегись!' вдоль соседнего поезда шумно лилась толпа вновь прибывших. Немного похожий на полноватого профессора старший командир наставлял своего подчиненного. Было заметно, что капитан госбезопасности Кувшинов нервничает, но очень старается этого не показывать.
— Валера ты хорошо понял, что от тебя требуется?
— Да все я понимаю Николай Иванович. Не сомневайтесь. Да я этого летуна уже как родного брата изучил. Хотя иногда он и бывает непредсказуемым, но сделать настоящую глупость я ему не дам.
— Твоими бы устами... Ладно с этим разобрались. Ну, а как ты будешь к своей новой боевой роли привыкать? Там ведь и пилотом командовать придется, и фотографировать, и курс прокладывать, да и от самолетов самурайских если что отбиваться нужно будет. С этим-то как быть?
— Не волнуйтесь товарищ капитан госбезопасности. Он и сам мне немного с этим помог. Я же с его подачи еще у десантников из ДА с Р-5-го пострелять успел. Придется еще конечно много поучиться, но свою стрелково-пулеметную подготовку за последний месяц я уже сильно подтянул. По топографии опять же у меня всегда 'отлично' было. Да и авиационную специфику я факультативно еще в Саках изучать начал. Не зря же вы мне тогда этот псевдоним дали. В общем справлюсь я.
— Ну дай-то...Гмм. Ладно давай прощаться. И не забудь Валера по-настоящему ты будешь подчиняться там только самому Бочкову. Ни комэск, ни начальник охраны не будут иметь права тебя снять с вылета или еще как-нибудь изолировать от объекта. В общем гляди там в оба у меня.
— Есть глядеть в оба!
— Ладно лети, крылатый.
* * *
Начальник НИИ ВВС слушал доклад старейшего испытателя страны. Простужено шмыгая своим 'орлиным клювом' Филин то и дело бросал удивленные взгляды на сидевших за столом испытателей. Словно бы вопрошая их 'Видали? Нет вы только гляньте люди добрые что на белом свете деется!'.
...
— ...В общем товарищ комбриг быстро снять с них полностью характеристики будет непросто. Да и машины ведь не серийные. Практически ручной сборки все...
— Серийные не серийные! Ты, Борис Николаевич, нам тут сказок не рассказывай. Ты просто скажи, примерно когда мы их ТТХ получим?
— Сказок я, товарищ комбриг, сроду не рассказывал. Говорю, лишь то, что знаю. Спешить здесь нельзя, да и просто опасно. Вон видите что вчера с Р-10 случилось? Хоть центроплан и зашит дюралем, но от пожара самолет все равно не застрахован. Хорошо, что в этот раз и машину спасли и людей не потеряли. По хорошему вообще все эти аппараты нужно сначала испытывать без этих новых двигателей. Кстати этого 'Кирасира' с М-103 мы ведь уже начали испытывать. И я, и Шиянов, полета по три каждый сделали. Благо из СТО прислали их нам сразу две штуки. Вот того из них, которого для тренировочных боев готовят мы сейчас и гоняем. Скорость уже получена неплохая около 500. Скороподъемность тоже не хуже чему у последних 'ишаков'. Маневренность у него в горизонтали примерно как у И-16 первых выпусков и лучше чем у большинства новых опытных самолетов. 'Мессера' в учебных боях он изображать сможет. Ну, а ту пару полуреактивных И-14-х испытывать придется еще долго. И дело даже не в самих этих реактивных двигателях. Там ведь по всему размаху крыла зависающие закрылки стоят. А мы таких конструкций до этого еще толком и не испытывали. Ну а про саму машину пусть товарищ Таракановский рассказывает. Он больше других летал ему и ответ держать.
— Ну что скажешь Михаил Иванович?
— Машина получилась верткая. По маневренности не хуже по крайней мере того И-96, которого мы в прошлом году и этой весной испытывали, и которого у нас в СТО забрали. Правда нагрузки на рулях у этой модификации немного великоваты. Устойчивость продольная и поперечная у нее также в норме. По аэродинамике вылизали ее замечательно. Скоростные характеристики мы еще не замеряли. Из наследственных проблем осталась узкая колея шасси. Обзор из кабины плоховат. Из нового. М-62 под новым капотом опять же сильно греется. Но это все по полетам без запуска реактивного двигателя. Сам 'Тюльпан' позавчера и вчера погоняли на земле, но по результатам наземных проверок вместо меня путь лучше инженеры высказываются. Ну, а я считаю, что в воздухе на средних скоростях уже можно те 'Тюльпаны' начинать испытывать. А вот на максимале смотреть их я бы пока не спешил. Пусть пока на земле их на форсаже еще немного погоняют. Но если появится решение испытывать, то я готов слетать и на максимальную тягу. С выключенными 'Тюльпанами' самолет резко потерял в скороподъемности. Но если машина планируется в варианте перехватчика с комбинированной установкой, то это не должно стать проблемой. В общем еще бы неделю без спешки покрутить его и пока без огневых. А потом в течение месяца провести огневые испытания.
— Нет у нас месяца, товарищи. И даже трех недель нету. Нам приказано всеми силами ускорить испытания...
Над столом повисла тяжелая пауза. Впечатления испытателей от пожара опытного Р-10 с 'Тюльпанами' еще не выцвели. Поэтому озвученная задача и, правда, отдавала штурмовщиной, а возможные последствия плохого результата испытаний все присутствующие отлично себе представляли. Как впрочем представляли себе и последствия задержки проведения испытаний.
— Товарищ комбриг. А может нам у ВВС автора этого 'Тюльпана' выпросить? Вроде бы он в Харькове самый первый образец еще в мае на И-Z испытывал.
— Я уже посылал запрос. Ответа нет. В какую-то командировку его услали.
— А вернуть, нельзя...
— Нельзя его вернуть и хватит об этом. Давайте, товарищи, думать, что тут еще можно сделать?
* * *
'Сюда смотреть товарищи эскорт... Ствол вверх задран видели?! Ага. Крылышками качнули, значит узрели. Проснулись и ближе подошли. А теперь включаем робяты телепатию. Правая пара на полкило ниже, удаление такое же... Твою ж мать! Смотреть за моим стволом дебилы! Вот так понятно вам? Нет? А так? Ну же дятлы! Может вам сюда еще сурдопереводчика подать? Ну думай, думай Сашок! Скрипи, давай, своим грецким орешком...О! Заработало! Теперь левому скомандовать осталось...Уф! А я уж грешным делом думала флажным семафором только на флоте пользуются...'.
— Подлетаем, Боря. Железную дорогу видишь?
— Нет пока. Да и с такой высоты ее попробуй разгляди. Ты эскорту уже скомандовал развернуться?
— Угу. Они уже минут пять головами крутят ориентиры запоминая. Жаль над теми двумя аэродромами нам пролететь нельзя. Но я камеру развернул как сумел их сфотографировал.
— Вижу железку Паша!
— Молодца, теперь станцию ищи.
— Впереди ее не видно, может сзади у тебя.
— Тьфу ты! Точно вон там сзади какое-то скопление пятен. Разворачиваемся туда.
Группа самолетов лениво развернулась левым виражом, и пошла вдоль полотна на Юг.
— Паша. Готовься фотографировать.
— Усегда готов. А поезда на станции видишь?
— Там до хрена всякого. С такой высоты и не разглядеть толком. Готовь камеру. Я тебе командую как в спорте.
— Давай уже, директор фотосалона.
— На старт...Внимание...Марш! Снимай Пашка, я ровно веду!
— Тихо 'Сусанин'! Гляди, не рыскай...
Р-10 не спеша прошел над объектом на почти семикилометровой высоте. Потом заложил левый вираж и снова ушел в глубину вражеской территории сопровождаемый четырьмя своими лейб-гвардейцами. Еще через четверть часа группа пересекла железную дорогу уже в другом месте и под острым углом стала плавно приближаться к линии фронта. Здесь на высоте солнце еще не выглядело закатным, но внизу на земле уже легли длинные тени.
— Пашка. Выше нас на десять часов кто-то летит. Видишь его?
— Не вижу, Борька, скользни вправо.
— Ну как?
— Так держи, отлично! Вижу его гада! Это японский разведчик. Они очень быстрые, шансов взять его у нас очень мало. Но отпускать эту сволочь ой как не хочется. Он же, мерзавец, нашим сильно напакостить может.
— Так может собьем его?
— А если уйдет? Он же тогда всем тут растреплет, что по японским тылам какие-то русские нахалы шастают.
— Паша, он нас уже увидел. Будем мы его сбивать или нет, он нас так и так сдаст. Решай сам, ты командир.
— А хрен с тобой вояка! Наш курс сейчас за его хвостом должен пройти. Разворачивай группу на параллельный и высоту набирай. Он наверняка выше полезет чтобы от нас уходить.
— Ладно, сделаю. Жаль нам самим стрельнуть не удастся.
'Этот гад пока не убегает. Небось думает, что не достать нам его. Думай, думай сын Востока. Ребята внимание! А теперь ребятушки нам с вами нужно такое взаимопонимание прям как у циркачей на трапеции. Сашок гляди сюда. Понял меня? Не понял тетерев. Щас я тебя научу сигналы понимать. На тебе пару восьмилинейных в направлении цели. Уууу! Снова плечо заныло... Ну Березин, ну змий! О! Неужели этот гений немого общения понял мою команду. А теперь нам с Борей нужно самим на его пути отхода встать'.
— Борис, видишь наши высоту для атаки того японца набирают?
— Ага, вижу.
— А ты все наоборот делай. Разгоняйся со снижением чуть левее. Потом мы с тобой снова высоту наберем. Сейчас они его на нашу территорию погонят и он в обратную сторону выкрутиться захочет. Вот там мы его и должны встречать. Сбить мы его с нашими скоростями и маневренностью не сможем, так давай пугнем его, чтобы хотя бы скорость потерял и под пушки ребят угодил. Швидче давай хлопче! Зажмем мы этого гада Борька...
* * *
Солнце уже несколько минут как коснулось горизонта, но ночь еще не совсем захватила своим темным воинством широкую площадку аэродрома и его пустынной округи. У взлетной полосы замер покусывая травину высокий мужчина в форме капитана ВВС. Вдоль направления посадки предусмотрительно светили пара небольших прожекторов.
— Раз, два, три, четыре. Четыре... Нет не четыре. Все пять на посадку заходят. Видать ведомый одной из пар только что из-за своего ведущего вылез.
— Ну что все садятся Иван?
— Все. Что не вышло позлорадствовать?
— Ты, Иван, на меня не дуйся. Мы с тобой вместе за операцию отвечаем. И я для пользы дела старался.
— Мое мнение об этой пользе ты слышал. Так что Сергей разные у нас с тобой взгляды на пользу дела. Но вот работать нам не смотря ни на что нужно слаженно. Ну, а то, что он вернулся говорит о том, что мы можем получить от него гораздо больше чем сейчас если будем себя вести капельку умнее.
— Ладно комэск. Но ты совсем-то о нашей общей ответственности не забывай.
— Я не забуду, и ты помни. Только не перегибай палку, Сергей. Пусть он нормально служит. А контроль твой пусть таким будет, чтобы он о нем и не задумывался, но при этом никуда в сторону даже рыпнуться чтоб не мог. Мне Бочков сказал, что помощника тебе пришлет.
— Мне тоже говорил. Ладно, иди встречай своих героев.
К самолетной стоянке неспеша заруливал Р-10. Первая пара истребителей уже тоже катилась по полосе. Оставшиеся И-14 не спеша выравнивались перед посадкой.
— Паша, ты бы чему сейчас больше порадовался?
— Стакану чая горячему. А ты? Небось салу копченому.
— Да ну тебя! Я вообще-то о горячем душе мечтал. Вот теперь слюну сглатывать придется. А где это ты копченое сало ел?
— Да нигде не ел. В поезде один раз сосед по купе меня угощал, так я чуть слюной не подавился. Ладно Борька, вылезай давай, и позови кого-нибудь помочь, а то у меня вроде фонарь заклинило.
На крыле разведчика первыми оказались командир роты охраны вместе с одним из своих бойцов. Как только фонарь кабины был открыт, в рот штурмана-стрелка была быстро всунута белая пилюля и Через минуту лейтенант Колун под удивленными взглядами своих недавних попутчиков строевым шагом подошел к стоящему у стоянки комэску.
— Товарищ капитан. Группа возвратилась из разведывательного вылета на территорию противника. За время вылета обнаружено два аэродрома противника и скопление эшелонов на железнодорожной станции. Эти объекты зафиксированы фотоаппаратурой. Другие более мелкие объекты отмечены на карте. Схемы пролета замеченных на маршруте вражеских самолетов отражены в блокноте. Над линией фронта группа была обнаружена одномоторным вражеским разведчиком предположительно типа Ки-15. Вражеский разведчик на высокой скорости пытался скрыться на своей территории, но был зажат самолетами группы и сбит истребительным прикрытием. Потерь группа не имеет, техника работала бесперебойно. Ста... лейтенант Колун доклад закончил.
— От лица командования выражаю вам благодарность!
— Служу ...трудовому народу!
— Что-то ты совсем расклеился Павел Владимирович. Вон уже язык заплетается. Шел бы ты спать что ли.
— Сейчас разбор вылета проведу, чаю выпью и завалюсь с размаху.
— Разбор и завтра провести можно будет.
— Нет, Иван Олегович. Разбор надо делать по горячим следам, пока еще руки помнят.
— Ладно, проводи. И вот что Павел... в общем не будет тебе больше лекарств, ты меня понял?
— А то как же. В смысле так точно, понял. И спасибо за доверие. Разрешите идти?
— Иди, разбирай. Завтра подробно обо всем потолкуем...
* * *
По прошествии трети суток, но в этот же примерно час, на крыльце одноэтажного дома расположенного на значительном удалении от описываемых событий крепкий немолодой мужчина задумчиво выкуривал уже третью по счету папиросу 'Казбек'.
'Ну держись змий, только вернись мне оттуда. Вечным дежурным по штабу я тебя нахрен сделаю... Пару строк своему командиру ему, понимаешь, черкнуть лень. Я тебя, засранца, научу командование уважать. Ладно, ладно, злыдень...'.
— Вась, пойдем спать, а?
— Сейчас приду. Иди в дом, а то замерзнешь. Иди-иди я скоро.
— Вась. Ну правда все нормально у него. Я сердцем чувствую.
— Угу.
— Зря ты себя так изводишь. Я три недели назад его мамке написала. Рассказала ей что у парня сердечная драма, и вот мол из-за этого сейчас он весь в службу с головой погрузился. А она, представляешь мне вчера ответила. Благодарила, что заботимся о нем и сказала, что он ей перед самой командировкой письмо написал. Просил фотографию одной его школьной подруги выслать. Может сладится у них, а?
— Может и сладится. Если, конечно, дурить не будет. Ладно, пошли в дом Ларис, и, правда, спать уже пора...
* * *
Криптокапитан ВВС и по совместительств старший лейтенант госбезопасности Горелкин потерял к средине беседы часть своего олимпийского спокойствия. По его лицу было видно, что отстаиваемая им идея уже принята им всей душой, хоть и с полным осознанием возможного риска.
