Предатель

До определенной поры детство Билла было типичным для большинства сирот, обычные серые будни. Но все изменилось, когда ему стукнуло двенадцать и его с тремя другими ребятами перевели в Школу-Интернат для малообеспеченных детей. С этого момента жизнь покатилась по наклонной.

В этом "заведении" наравне с сиротами учились и малолетние преступники, которых в силу их возраста нельзя было посадить в тюрьму. А так как их надо было отделить от приличных детей, то почему бы не сэкономить и не обучать их вместе с сиротами. Жаловаться тем все равно будет некому, да и скорее всего чиновники даже не задумывались об этом. Постоянные унижения и побои стали повседневной частью его жизни. В интернате всецело властвовали законы стаи.

В какой-то момент, после гибели от ножевых ранений его единственного друга, человека который был с ним с самого детства, Билл понял, что так больше не может продолжаться. Приняв решение, он реализовал его уже через год.

В 14 лет на его совести было уже 2 трупа. В этот день, стоя над бездыханными телами своих кровников, он почувствовал силу и власть, что она дает. С тех пор он уже не был жертвой, весь его вид кричал о том, что он охотник.

Похождения окончились в девятнадцать лет, когда его приговорили к колонии строгого режима за нападение на инкассаторов, сроком на двенадцать лет.

Бежав через год из-под охраны, он скрывался пока случайно не столкнулся нос к носу с волшебным миром. Он был очарован и восхищен, но жизнь как всегда жестко вернула его в рамки действительности. Там он был сквиб — человек столь же ущербный, как и калека в обычном мире. Впрочем, он отнесся к этому философски и по-своему отомстил за это предательство, продолжив свои "похождения" уже там.

Одно время он был даже знаменит, все-таки первый настоящий разбойник.

Его поимка в свое время была одной из важнейших задач Аврората, некой идеей фикс для тогдашнего министра.

В его памяти Гарри обнаружил множество информации о местах расположения тайников набитых всевозможной утварью и деньгами.

Правда, заинтересовало Гарри в нем не это, ему было гораздо интереснее как этот человек смог продержаться в своем рассудке СТОЛЬКО времени.

Тот же Сириус, несмотря на анимагическую форму с трудом перенес годы заключения. Пытаясь разгадать эту загадку, Гарри часами просматривал отрывки воспоминаний и образов из жизни узника.

Этот, казалось бы, совершенно ненужный вопрос настолько захватил его, что он забыл даже первоначальную цель своих изысканий, и лишь найдя ответ, успокоился. Все оказалось до поразительного просто и на поверхности. Не было никаких секретов, тайн и тому подобной дребедени.

Просто Билл Корфолд, в какой-то момент своей жизни в интернате осознал, мир — это гигантская, дышащая смрадом машина, цель которой раздавить человека и промолоть его через свои жернова. А раз так, то не стоит выдавать иллюзии за желаемое и пытаться найти того, чего нет, и не было.

Любовь, дружба, ненависть, вражда — это все фантомы и "костыль" для слабых духом. Его философское и небрежное отношение к своей и чужой жизни, к неприятностям, доставляемым ему и им, все это для него не имело значение. Поэтому попавшись и оказавшись в Азкабане, он лишь философски пожал плечами и решил что это ничем не лучше и не хуже чем что-либо другое.

Даже дементоры не смогли оказать на него сколь-нибудь действенное влияние. А как спрашивается поглощать все самое светлое, если для Билла вся жизнь изначально была окрашена в серые тона.

Оторвавшись, наконец, от воспоминаний Билла, Гарри погрузился в осмысление увиденного. Если подумать, то жизнь Билла была намного более ужасна, чем у него. Ведь одно дело потерять друзей и быть преданным и совершенно другое знать, что дружбы нет как таковой. Жить просто ради того чтобы существовать, вот главный девиз Билла.

Гарри же по сравнению с ним купался в непозволительной роскоши, ведь у него была Цель, да что цель у него был Враг, Враг о котором Билл мог бы только мечтать. Рассуждая подобным образом, Гарри и не заметил, как все это повлияло на него.

Ведь до этого он считал себя, чуть ли не самым несчастным человеком на Земле. А оказалось, что бывает и хуже — жить по инерции, жить без надежды, без цели, вот что по-настоящему страшно. А ведь так живут тысячи, десятки тысяч сирот по всему миру, не имея шанса что-либо изменить.

Тысячи людей, обреченных с рождения лишь существовать.

Помимо этих отвлеченных рассуждений вызванных жизненной философией узника, Гарри получил от него и более материальные знания, в частности места расположения тайников.

Билл так же был настоящим кладезем знаний о рукоприкладстве, а количество известных ему грязных приемов просто зашкаливало за разумные пределы.

Объяснялось это довольно просто, не имея возможности использовать магию, ему необходимо было найти альтернативу и этой альтернативой стало искусство ближнего боя. Очень убедительной альтернативой, судя по количеству галеонов за его голову.

А Гарри, не имея возможности колдовать, схватился за эти знания как утопающий за соломинку.

И надо сказать вполне сносно справлялся с ролью ученика. Он не старался выучить конкретное боевое искусство, так как сам носитель этих знаний Билл признавал, что по большому счету единоборства, даже полностью контактные — это лишь имитация боя. Он четко разделял боевые искусства как спорт и их практическое применение в реальном бою.

В чистом виде он не отдавал предпочтение ни одному виду единоборств. Ведь в настоящем бою, который преподносит жизнь, требуются наиболее простые и жесткие решения. Основная цель — нанести максимальный урон при минимальном расходе сил.

Для большей эффективности это должно происходить на рефлексах.

Особенно показательным для Гарри, стала отрывок из воспоминаний Билла, где он в течение пяти минут просто издевается над посланными за ним аврорами, увёртываясь от их заклинаний.

Как оказалось, ловкость, и подвижность лучше всякого щита, тем более от Авады не закроешься (по крайне мере ему тогда так казалось). Были и минусы.

Во-первых, для максимальной загруженности, необходимо было привести мышцы и связки в порядок, а принимая во внимание однообразность и скудность питания, это было довольно проблематично.

Второй проблемой стала грязь. Учитывая антисанитарные условия и возможность инфекций, Гарри приходилось делать все очень и очень осторожно. Было бы глупо загнуться от обычного заражения крови.

Конечно, раз в месяц ему спускали ведро с водой, но самое большее, что он мог сделать с таким ее количеством, так это осторожно обтираться оторванным куском штанины обмакивая его в драгоценную жидкость.

Усиленно тренируясь, Гарри ломал голову над планом освобождения, параллельно сканирую заключенных на предмет полезной информации. Но, увы, все тщетно, в голову ему ничего путного не лезло, а помощи от узников, похоже, ждать не приходилось.

Конечно, они знают множество не известных ему заклинаний, но у них не совсем та специфика.

Хотя кто знает, может Волдеморта хватит инфаркт, если он использует заклятье блеска на его чешуйчатой лысине.

Одолеваемый попеременно унынием и взрывами бешеной активности, Гарри провел третий год заключения.

Все переменилось одним теплым летним днем (по крайне мере он предполагал, что он теплый и, судя по зарубкам, вроде как летний), когда он наткнулся на НЕГО.

Глава 4

Появившийся персонаж не несет никакой смысловой нагрузки. Считайте это просто большим "штампом" или "читом", я бы мог попытаться более рационально объяснить обучение героя без всяких ОН, ОНА, ОНИ и тп., но должно же быть место "чуду", ну или счастливому случаю. (Мне было лень искать более правдоподобную версию его обучения, если быть уж совсем честным)

Глава 4

ОН именно с большой буквы, потому что иначе назвать человека, добровольно сидящего в Азкабане, у Гарри язык не поворачивался. А то, что он сидит добровольно, Гарри, почему то ни секунды не сомневался.

Неожиданный сосед сидел в десятке метров от него за стеной.

Натолкнулся Гарри на него случайно, почему-то ему и в голову не могло прийти, что в Азкабане есть еще подобные его, камеры.

Наверно подсознательно, он все же считал себя особенным, так почему бы и камере его не быть единственной в своем роде...

Обнаружив у себя под боком такую находку, Гарри тут же рванулся к сознанью соседа, но каково же было его удивление, когда его вежливо попросили вон оттуда. У него было такое ощущенье, что его выдворили за "дверь" попутно отчитав за неподобающее поведенье и теперь ему следует войти как положено. От растерянности, он потерял ход времени и в течение часа тупо пялился на противоположную стенку.

"Постучать что ли..." — немного придя в себя, как-то отстраненно подумал он, — "только вот куда, не по своей же голове"

Не придя к какому-либо сколь-нибудь здравому решению, он решил повторить попытку, но сделать это более деликатно и осторожно, если такое применимо к вторжению в чужое сознанье. К его облегчению на этот раз никто его гнать не стал, правда и приветствовать тоже. Деликатно помявших на задворках чужого разума, он попытался установить контакт с соседом, но у него ничего не вышло.

Помаявшись несколько часов бесплодными попытками "разговорить" незнакомца, Гарри, наконец, понял, что узнику явно не настроен на беседу или ему просто нет до него никакого дела. Посчитав молчание согласием на его дальнейшее присутствие, Гарри осторожно попытался углубиться в ту часть сознанья, которая отвечает за воспоминанья, но был мягко остановлен.

Видимо хоть его присутствие и не доставляло владельцу разума никаких неудобств, но и не было особо желанным. Намек Гарри понял правильно и решил, что на сегодня для него впечатлений хватило с избытком.

Проснувшись на следующий "завтрак", он вепревую очередь проверил, не приснился ли ему вчерашний сосед, но тот оказался на месте. Быстро уничтожив надоевшую гречку, Гарри вновь деликатно протиснулся в чужой разум, но там, как и накануне его встретили молчаньем. Посчитав, что все условности выполнены, Гарри попытался прощупать, где его пустят, а куда лучше не лезть. Как оказалось, его практически не ограничили, недоступными лишь оказались области связанные с воспоминаниями и моторной деятельностью организма.

Зато то что "открылось взгляду" Гарри, превзошло все его ожиданья. Он и до этого был уверен, что здесь будет, чем поживиться, но объем увиденного поражал. Огромные залежи знаний, раскиданных по всем уголкам памяти. От такого изобилия, у него даже мысленно потекли слюнки.

Параллельно с восторгом, пришла грустная мысль: "Гермиона, вот кто бы по достоинству оценил эту библиотеку разума" — сердце вдруг судорожно сжалось в груди, но он неимоверным усилием воли отогнал от себя грустные воспоминания.

Информации вокруг было столь много, что он не столько изучал, сколько систематизировал знания в отдельные группы, которые откладывал для последующего изучения.

Увы, обычный способ быстрого закрепления знаний ему оказался недоступен. Он не мог, как обычно закрепить полученную информацию соответствующим эмоциональным окрасом, так как та часть разума, которая отвечает за воспоминания, была для него закрыта. За своими изысканиями Гарри провел около двух лет. За это время ему удалось узнать множество поразительных вещей.

Например, оказалось, что домовые эльфы — это паразиты, которые питаются за счет силы хозяина и дома обитания. Видимо поэтому, они практически, никогда не принимают свободу. Хотя по внутренней квалификации Отшельника (так окрестил своего информатора Гарри) они являлись скорее полезными существами, чем опасными. Разобрался Гарри и с теорией конструкции подавления магии внутри Азкабана.

На тюрьму были наложены ряд подавляющих волшебство полей, как и кем, отшельнику было неизвестно. Но кое-что он знал, и это знание поселило в сердце Гарри надежду. Оказывается, такое поле можно продавить, просто для этого надо быть по-настоящему сильным волшебником.

Например, Азкабан вряд ли удержал бы Волдеморта или Дамблдора, да и "сосед" здесь явно по своей воле. У Гарри была мысль попросить его о помощи, но он сдержался. Почему то он не сомневался, что ответа все равно не будет. Хотел бы помочь, уже помог бы. Хотя если подумать, то, как по-другому можно назвать открытый доступ к его знаниям.

"Раз они могут, то и я смогу" — с холодной решимостью подумал Гарри, с ходу отметая неуверенные попытки разума возразить. В голове Отшельника он почерпнул, что для достижения результата ему потребуется добиться от себя "максимума", но, даже достигнув этого, он может потерпеть неудачу. Для того чтобы прорвать барьер нужна сила, а не умение. Такая постановка вопроса, одновременно облегчала и усложняла задачу.

Ведь от него не требовалось особых академических знаний, а лишь умение контролировать разум, чем он владел довольно не плохо, но существовала другая, более непреодолимая преграда, он мог оказаться, недостаточно силен для этого.

Гарри не испытывал иллюзий относительно своей великой силы и исключительности, жизнь показала, что многое из сказанного всего лишь самообман. Но одно он знал твердо, не имеет значения что Дамблдор и Волдеморт сильнейшие волшебники этого столетья, а он лишь не закончивший школу недоучка, главное — это, то, что у него нет иного выхода. Он или это сделает или заживо сгниет в своей камере.

Понимание простой истины, придало ему недостающие силы. Он с удвоенным рвением приступил к тренировкам. Так за попытками пробить барьер пролетел еще один год.

Его техника концентрации значительно улучшилась, ему уже не требовалось использовать дыхательные упражнения, чтобы отключиться от внешнего мира. Он добился того, что хоть и с трудом, но ему удавалось вызывать едва заметно тлеющий огонек заклинанием Люмоса.

За какой-то паршивый год он сделал то, на что у других не хватает и всей жизни. Раньше бы он в тайне загордился собой, и было бы от чего, использовать волшебство в месте, созданном для его подавления и сделать это без палочки — это ли не успех и повод для гордости?... Но здесь и сейчас этого было мало, катастрофически МАЛО.

Подобный крохотный шарик света отнимал у него столько силы, что в течение последующих двух дней он пластом валялся на полу камеры. А ведь это всего лишь Люмос.

Гарри потихоньку начинало овладевать отчаянье, ему казалось, что к тому моменту, когда он, наконец, сможет выбраться из Азкабана, все его враги успеют благополучно скончаться от естественной смертью.

Ему часто вспоминался погибший крестный, который провел в Азкабане целых 12 лет, прежде чем смог сбежать. А ведь он не сидел в тюрьме без дверей. Депрессия накрыла его с головой.

Несколько дней он просто не находил в себе душевных сил для продолжения тренировок. Но молодость и стремление к жизни все, же взяли верх над отчаяньем.

* * *

Через два часа после приема пищи, Гарри приступил к своей первой тренировке после длительного периода депрессии. Около часа ушло на разминку мышц. И лишь убедившись, что они обрели нужную эластичность, он приступил к "пробежке".