Предатель

* * *

На этом видимо информативная часть собрания закончилась, и директор всех отпустил. Схватив за плечо Гарри Грюм аппарировал, сразу после него переместились Артур и Дедалус. Лишь Снейп все так же неподвижно сидел за столом, видимо чего-то ожидая. Но видя, что Дамблдор не обращает на него внимание, решил проявить инициативу:

— Вы ничего не хотите мне рассказать? Например, почему решили оставить Поттера живым или в Азкабане с ним случиться несчастный случай?

— Если и случиться, то не раньше чем через семь лет. Я бы с удовольствием его вообще отпустил, затерев память. Но, увы, это слишком опасно для нас, — снизошел до объяснения Дамблдор, и с ожиданием посмотрел на Снейпа, но увидев на его лице немой вопрос, с деланной грустью продолжил. — Неужели не догадались, почему именно семь, а ведь я считал тебя более сообразительным, но видимо, мне на роду написано ошибаться в людях.

После этих слов, недоумение на лице Снейпа сменилось гримасой брезгливости:

— Неужели ради жалких 25 тысяч галеонов на его счету в Гринготтсе?

— Ну, предположим 25 тысяч галеонов никогда не бывают лишними, но по большому счету ты прав. Я бы не стал рисковать ради такой мелочи. Там есть кое-что интереснее денег.

— Но зачем ждать семь лет, неужели вы как юридический опекун не можете...

— Нет, не могу, — не стал его дослушивать Дамблдор. — И давай мой мальчик на этом закончим нашу с тобой беседу. — Может лимонную дольку? — совсем не неожиданно предложил он лукаво, при этом поблескивая глазами.

"Две тысячи четыреста тридцать семь", подумал Снейп и аппарировал.

Глава 2

Глава 2

Спустя два года

От воспоминаний Гарри оторвал звук поскрипывающего ремня, на котором два раза в день спускали пищу. Когда корзина с рисом и водой соприкоснулась с полом, он, наконец, смог приступил к трапезе. Время заключения, он решил отмерять по периодам кормления. Сутки состояли из одного завтрака и ужина, так он решил их называть для простоты. Пища была однообразной, и состояла из трех видов продуктов чередующихся по непонятной схеме — это рис, гречневая каша и перловка, немного воды и черствый ржаной хлеб. Не так много, как хотелось бы, но ведь кормят и на том спасибо.

Камера, где он очнулся два года назад, сама по себе была исключительна. Не то чтобы Гарри являлся таким уж большим экспертом по тюрьмам, но даже ему, не обремененному подобного рода опытом, она показалась чудовищной. Она была прямоугольной формы, около 4 метров в длину и 1,5 метра в ширину. Потолок в этой "коробке" находился где-то в 30 — 40 метрах, всю пищу подавали сверху на ремне и, судя по радиусу просвета, отверстие, через которое ее спускали, не превышало 30 см в диаметре.

Ну а для удовлетворения естественных нужд в углу камеры находилась дыра. Самым страшным, наравне с эмоционально-психическими мучениями для Гарри, как это не смешно стало именно удовлетворение этих самых нужд.

В последствие он преодолел эту фобию, но осадок от такого "сервиса" остался. Помимо этого камера была сухой и чистой, стены состояли из камня, зачем-то покрытого известкой. Никаких следов пребывания предшественников он за два года не обнаружил. Вряд ли здесь кто-нибудь до него отбывал заключение, а если и были тут раньше постояльцы, то с тех пор прошел не один десяток лет.

Но в начале "карьеры" заключенного, подобного рода вопросы его не волновали, у него были гораздо более животрепещущие темы для размышления. Каждая секунда приносила новые чувства, а вместе с ними и страдания.

Первые дни существования в камере, он проводил в борьбе с самим собой. Он мог часами в бешенстве бросаться на стены, а потом сутками стонать лежа на каменном полу, обхватив голову окровавленными руками. Иногда в его сознанье, отчаянье сменялось безумной надеждой.

Ему начинало казаться, что вот-вот, как всегда Гермиона позовет их с Роном на завтрак, а все это окажется лишь кошмарным сном. Но длились подобные замешательства лишь мгновенье, после чего реальность становилась еще более невыносимой. В такие дни он всерьез подумывал о возможности размозжить голову, о камень стен, в виду отсутствия других, менее безболезненных способов суицида.

Но мысль о том, что это равносильно поражению "отрезвляла" его. А ведь там, на свободе есть человек, который верит и ждет, которому он по-настоящему небезразличен и он не может его подвести.

Если он умрет, то никогда не расплатиться по долгам. А долгов у него, судя по смутным воспоминаниям, накопилось немало.

Ненавидел ли Гарри Дамблдора за то, что тот с ним сделал? Да....

Считал ли он его злом? Нет....

Дамблдор так и остался защитником света, хотя здесь скорее будет уместнее слово фанатик.

За время, проведенное в Азкабане, Гарри окончательно "скинул розовые очки", что так долго заставляли его приписывать людям не присущие им добродетели.

Сейчас для него уже не было шоком, что директор так просто отказался от него. Ведь если подумать, то он никогда и не был для него "добрым дедушкой", как пытался казаться, ведь "добрые дедушки" не оставляют внуков у ненавидящих их родственников и не сажают их в Азкабан.

Директор был обычным человеком, со своими пороками и добродетелями. Возможно, он действительно был тем пресловутым "добрым дедушкой" для своих школьников, но не для него.

Гарри с рождения был всего лишь инструментом в борьбе со злом, капризным, эмоционально нестабильным и неуравновешенным инструментом, а испытывать симпатию к молотку которым забиваешь в сваи гвозди — это уже перебор.

В своей борьбе Дамблдор не жалел ни себя, ни других и если бы ему для победы света понадобилась человеческая жертва, он бы без колебаний ее принес. Единственно кого Гарри действительно ненавидел, так это Волдеморта и Рона. Первый убил всех самых дорогих ему людей, а второй предал их дружбу, хотя была ли она эта дружба?...

Гарри одновременно приводила в ярость и восхищала та легкость, с которой его опутали узами дружбы и долга. Им умело манипулировали, играя на струнах его чувств и переживаний.

У Дамблдора было чему поучиться. Загадкой для него оставалось лишь его реальная роль в этом спектакле под названием Мальчик-который-выжил. Неужели его, еще тогда 11-ти летнего ребенка, действительно готовили к схватке с Волдемортом или он просто выступал в роли отвлекающей мишени?! Но ведь он трижды выживал в этом противостоянии или это тоже спектакль, но тогда получается что и Волдеморт не главный солист. Да и вообще, почему все вдруг решили, что ребенок сможет победить Величайшего Темного волшебника?

Да и это пророчество, которое никто в глаза не видел, а из свидетелей его слышавших один Дамблдор. Эти и многие другие казавшиеся раньше понятными вещи, вертелись в голове у Гарри.

Ответов на возникающие вопросы у него не было, да и к чему они были ему сейчас. Единственное что действительно его волновало, так это свобода, столь же далекая, как и желанная.

* * *

— Мой Лорд мы все узнали, — Повалившийся на колени мужчина лет тридцати с обожанием взирал на трон, на котором восседал Волдеморт. Тот безразлично посмотрел на говорящего своими красными глазами и произнес:

— Говори, — и едва он успел закончить, как стоящий на коленях приступил к рассказу:

— Дамблдор не собирается вызволять Поттера, он решил готовить нового избранного. Сейчас в Министерстве и среди учеников идет активная пропаганда Лонгботтома. Даже его окружение состоит из друзей Поттера, за исключением грязнокровки, которая недовольна решением по Поттеру.

Тут его рассказ прервал громоподобный смех Волдеморта:

— Надо же, забавно, что ему так повезло хотя бы с одним другом, интересно как же Старик допустил к Избранному неподконтрольного ему человека. — Пожиратель хотел было ответить, но был прерван Круцио, которое послал Темный Лорд — Отвечать будешь, когда я спрошу. — Все таким же безразличным голосом пояснил он корчившемуся слуге, но видимо это ему быстро наскучило, и он сделал знак, чтобы тот продолжил рассказ.

— Нам также стало известно, что Дамблдор заключил Поттера в Азкабан, но агенты так и не смогли обнаружить, куда именно, — прохрипел тот, приготовившись получить новую порцию боли, но Темный Лорд, ничуть видимо не расстроившись этой неудачей, лишь отослал его.

— Позволено ли мне будет спросить, — с почтением осведомился стоявший до этого в стороне Люциус Малфой.

— Ну, попробуй — улыбнулся Темный Лорд, от чего Малфой пожалел о своей несдержанности, но отступать уже было поздно.

— Неужели вам не интересно, где мальчишка, Мой Лорд, — спросил он, на всякий случай еще раз кланяясь.

— А почему мне это должно быть интересно? Живым он из Азкабана уже не выйдет, — ухмыльнулся Волдеморт. — Неужели за все эти годы ты так ничего и не понял? Свет это не обязательно добро, а Дамблдор не Санта-Клаус. Поттер уже списан им в расход и вполне вероятно, что он уже мертв, а если нет, то будет в ближайшее время. Или ты думаешь Дамблдор, не знает, что это была наша постановка. Просто для остального СТАДА, Герой стал Злодеем, а, следовательно, непригодным к планам Старика и даже более того, он стал опасным для него. — Произнеся эти слова, Темный лорд задумчиво посмотрел на свою волшебную палочку. — Порой я даже сомневаюсь, кто из нас более достоин звания Темного Лорда, — вдруг огорошил он Малфоя и тут же опомнившись, послал Круцио. Слуги не должны слышать мысли хозяина, даже если он думает вслух.

* * *

Это виденье окончательно отрезвило разум Гарри, и он понял, что должен жить и бороться, ведь Гермиона не поверила в его вину.

Он не совсем понимал, почему Дамблдор не стер ей воспоминания о нем как собирался, но ему было на это плевать. Он лишь эгоистично лелеял мысль, что у него все-таки есть хотя бы один друг. Эта мысль, по настоящему грела его израненную душу. Но одно дело осознать и совершенно другое выполнить.

В его распоряжение не было ничего, что могло бы ему помочь выбраться. Единственное что он мог сделать, находясь здесь, так это продолжать закрывать разум с помощью оклюменции и попытаться покопаться в мозгах Волдеморта, благо тут идеальные условия для концентрации внимания.

Да и чем еще он мог заняться здесь. Внутренне приняв решение, он в течение года воплощал его в жизнь, более того, холодный разум и бесстрастность, необходимые для оклюменции помогли ему более менее примириться со своим положением узника.

Монотонная гамма его существования, прервалась на исходе девятнадцатого месяца заточения. Гарри как всегда погрузился в себя и настроился посмотреть глазами Темного Лорда как там дела в большом мире. Но на этот раз, когда все, казалось бы, шло как обычно (очередной пожиратель неудачник принесший плохую весть получал свою порцию Круцио). Волдеморт почувствовал его присутствие, а найдя в своей голове чужака, он пришел в неописуемую ярость. Его ответная атака была столь сильна, что Гарри на какой-то момент потерял контроль над сознанием, и его с огромной силой вышвырнуло из головы Волдеморта.

Но каково, же было его изумление, когда он понял, что все еще находится в чужом разуме, правда незнакомом. Сначала он запаниковал, но осознав, что в любой момент может вернуться в свое тело, немного успокоился. Осторожно просканировав поверхностные образы человека, он понял, что это такой же узник как и он. Его мысли и желания воспринимались с необычайной легкостью.

Более того, Гарри смог проникнуть вглубь сознания этого человека и просмотреть некоторые эпизоды жизни, а это уже ни в какие ворота лезло. Он поспешно вернулся в свое тело, чтобы собраться с мыслями. В его голове крутились строчки прочитанных книг, о том, что даже опытный оклюмент не может читать мысли, не используя палочку или зрительный контакт не говоря уже о полном погружении, которое проделал Гарри, когда вся информация и знания проходят на эмоциональном уровне. То есть если он просмотрит воспоминание домохозяйки, как она использовала заклинание устойчивости к дрожжам, то он не только запомнит само заклинание, но и те эмоции что она в тот момент испытывала.

Заклинание получит соответствующий эмоциональный окрас и более надежно осядет в глубинах памяти. Придя к таким выводам, он решил не откладывать все в долгий ящик и подтвердить или опровергнуть теорию на практике. После парочки других удачных попыток полазать по головам заключенных, он понял, что это неожиданное происшествие оказалось судьбоносным для него.

Все последующее время Гарри употребил на изучение столь неожиданных возможностей открывшихся перед ним, тем более в разум Волдеморта он попасть уже не мог, так как тот постоянно закрывался.

Правда у его возможностей как, оказалось, есть ограничение. Заключалось оно в том, что Гарри не мог проникнуть разумом за пределы территории Азкабана. Но это не сильно его огорчило, ведь в тюрьме сидели сотни заключенных, а, следовательно, ему было с кем работать.

Как оказалось, он ошибся.

Глава 3

Глава 3

Жадно приступив к поиску любых знаний, которые помогли бы ему в его положении, он быстро обнаружил, что большая часть узников, не располагает сколь-нибудь интересными познаниями.

В основном узниками Азкабана была такая категория людей, которую в последствии Гарри окрестил как "бытовые убийцы". Это были всевозможные клерки, ревнивые мужья, бродяги и тому подобный сброд, в которых и своих знаний было ни на грош, что уж говорить о полезных для него.

Обнаружил он и с десяток пожирателей, но так и не смог пробраться в их сознанье, что подвигло его обосновать новую теорию. Из сделанных наблюдений он пришел к выводу, что как это не грустно, но дело не только в его уникальности. Просто влияние дементоров в течение многих лет ослабляло волю узников, поэтому в совокупности с природной предрасположенностью (талантом) Гарри к оклюменции (иначе как всего за год, Снейп мог бы научить его более менее сносно защищать сознание от Волдеморта, а ведь этому искусству учатся годами) — это дало такой ошеломляющий результат. Это умозаключение в последствие косвенно подтвердилось на новоприбывших заключенных, сознание которых первые месяцы ему также было не доступно.

Все вышеперечисленное навело его на мысль, что дементоры не используют на пожирателей свою силу или их защищает черная метка. Разобравшись с этим, Гарри решил больше не тратить силы на теоретические изыскания, а приступить непосредственно к перебору находящегося в его распоряжении материала. После недель безуспешных поисков, он, наконец, набрел на кое-что интересное.

Оказалось, что среди заключенных есть не только волшебники, но и сквибы, среди них и оказался заинтересовавший Гарри узник.

Судя по его воспоминаниям его, звали Билл Корфолд, он находился в Азкабане не меньше 26 лет, но, несмотря на это его воля находилась в гораздо более целостном состоянии, чем у большинства заключенных, не просидевших и года. Этот факт настолько поразил Гарри, что он решил подробно изучить этого ничем другим на первый взгляд не примечательного человека.

Не без труда погрузившись в его память, Гарри стал пропускать через себя обрывки событий из жизни узника. Вот первое его сознательное воспоминание, когда в 3 года он попросил добавки в столовой, вот в 7 лет он решает, что больше никогда ни в чем не признается, после того как простоял в углу два часа...