Нет и ненадо

Сириус в письмах иногда казался мне ровесником, ну, может быть, чуточку старше. Письма он писал коротенькие и веселые, хотя веселья в его жизни сейчас явно

не хватало. Но описания строгих колдомедиков, которые заставляют его ежедневно пить литры зелий и заниматься физкультурой, доводили меня просто до икоты.

Я представлял себе здорового лохматого мужика с фотографии Пророка, который прячется под кроватью от медиведьм и хихикал, иногда невпопад, даже на уроках...

А еще я сильно зауважал крестного, когда мне рассказали, кто охраняет заключенных в Азкабане. Десять лет провести в аду, рядом с демонами, высасывающими

любую радостную мысль, и остаться оптимистом — не каждый сможет.

Экзамены конца года не показались мне сложными, хотя Гермиона нервничала страшно и повсюду таскала с собой стопку учебников и толстенный блокнот с записями.

При любом удобном случае она тянула нас в библиотеку, прерываясь только на обед и ужин. Да что там, я закрывал глаза ночью и снова оказывался в библиотеке

с бесконечными рядами книг... И даже после сдачи последнего экзамена сны не изменились. Я ходил между стеллажами, наугад вытаскивая книгу из ряда. Иногда

попадались школьные учебники, иногда — приключенческие книжки, например, в одной из них в картинках было нарисовано, как у Хагрида завелся дракон. Маленький,

зеленый, пыхающий огнем, он Хагриду бороду подпалил. А мы втроем под мантией-невидимкой зачем-то тащили его в корзине на Астрономическую башню. Утром рассказал

сон Рону и Гермионе, посмеялись вместе.

— Сны, — важно задрав указательный палец вверх, говорила Гермиона, — это потоки информации бессознательного.

— Почему бессознательного? Хагрид мне еще прошлым летом говорил, что хочет дракона. Вполне сознательный сон. И даже, наверное, понятно, почему мы во сне

от дракона избавлялись: кто ж Хагриду разрешит его в школе держать?

— А вот интересно, кому мы дракона сплавляли, — задумчиво сказал Рон. — Если бы это было все на самом деле, я попросил бы Чарли — он работает в Румынии,

в драконьем заповеднике...

— Ты его попроси, чтоб он Хагриду экскурсию в заповеднике устроил. А то ведь и впрямь придумает драконов разводить, что мы тогда делать будем?

— Ну как что — таскать их на Астрономическую башню, конечно!

Мы похихикали и на этом тему закрыли. Но теперь в моей "сонной библиотеке" я специально искал такие книжки с картинками, пытаясь догадаться, о чем говорит

мое бессознательное. Книг оказалось много, несколько полок. Открывались из них не все, только те, что стояли в самом нижнем ряду. Первые ничем не отличались

от реальных событий: Косой переулок с Хагридом, распределение, напоминалка Невилла и Макгонагалл, вызывающая Вуда с урока. А вот потом пошли различия.

Малфой, например, вызвал меня на дуэль — этого не было в реальности. А вместо дуэли мы обнаружили жуткую трехголовую собаку в Запретном коридоре. На самом

деле после рождественских каникул запрет на посещение коридора на третьем этаже был снят: профессор Макгонагалл сказала, что там обвалилось перекрытие,

а теперь его починили и все в порядке, можно туда ходить не опасаясь обвала. Еще в одной книге было посещение Запретного леса — я долго ржал — на отработке!

Да ни один учитель не позволил бы первокурсникам шариться в темноте по лесу, в поисках убитых единорогов! Собственно, и единорогов никто не убивал, да

и кто осмелился бы на такое чудовищное преступление? Единорогов мы мельком иногда видели, когда они выходили на открытую поляну у самой кромки Леса. Дивные

создания, совсем не похожи на приземленных лошадей. Тонкие ножки, витые, почти прозрачные рога, светлая, почти белая шерсть. Как на такое чудо может подняться

рука? Старшекурсники потом обходили вместе со Снейпом поляну, в поисках случайно зацепившихся за кусты волос: волосы и шерсть единорогов использовались

в зельеварении.

Самая забавная и страшная книжка была о том, как мы втроем с Роном и Гермионой полезли спасать Философский камень Николаса Фламеля от Волдеморта. Волдеморт,

судя по книжке, убивал единорогов и пил их кровь, чтобы продержаться в теле нашего профессора ЗОТИ. Камень же был спрятан в Запретном коридоре за полосой

препятствий-ловушек. Рон утром мне сказал, что я ржал во сне, как кентавр. Немудрено: ловушки, которые должны были остановить самого Темного Лорда современности,

были рассчитаны на пятилетних идиотов, причем, идиотами были я, Рон и Гермиона. Казалось, что мое подсознание вытащило самые утрированные наши черты —

мою любовь к полетам, ронову — к шахматам, Гермиона в сне была не просто заучкой, а супер-нудной заучкой, поучающей нас на каждом шагу. Волдеморта я сжег

голыми руками — это что же, моя "героическая сущность" так развлекается? Рону я сон пересказывать не стал, еще обидится. Он и так с большим напрягом принял,

наконец то, что я не хочу быть героем. Мне очень помогло то, что когда у Рона случалось "обострение оруженосца", я обычно уходил к Невиллу или к Дину с

Симусом, делать уроки или играть в плюй-камни. Они вполне мою тактику одобряли и оттирали разбушевавшегося Рона в сторонку, пока не остынет. Постепенно

Рон осознал, что делает из себя фанатичного дурачка, над которым смеется весь Гриффиндор и поползновения свои прекратил. Правда, близнецы, таинственно

закатывая глаза, пообещали мне в следующем году продолжение:

— Это ты еще с нашей сестрой незнаком, бедный мальчик.

— Рон по сравнению с ней — невинная ромашка...

— Будешь ходить по струночке и махать мечом!

Мне заранее стало очень неуютно.

Глава седьмая

Первое лето с крестным... Ну, оно во всем было первым. Впервые меня ждали дома. И неважно, что дом был старый и темный, натуральное логово темных магов,

как сказал Сириус. Зато в этом доме у меня была своя комната! Не просто койка и обшарпанный стол, как во второй спальне Дадли. Это была моя собственная

комната и даже с отдельной ванной!

Кровать с пологом, как в гриффиндорской башне, огромный шкаф для вещей, в котором пока сиротливо покачивались на вешалках мои школьные мантии, громадный

письменный стол, а за ним — книжные полки. Сириус только хмыкал довольно, когда я с визгом прыгал на своей(!) кровати до потолка.

Домового эльфа я тоже увидел впервые. Оказывается эти странные существа жили в старых волшебных домах, помогая по хозяйству и питаясь излишками магии хозяев-волшебников.

— Нет, Гарри, блюдечко с молоком им ставить не нужно, — рассмеялся Сириус, когда я спросил его, как волшебники заботятся о своих домовиках. — Это маггловские

сказки. Впрочем, магглы очень точно описали, как от домовиков можно избавиться: нужно всего лишь дать им одежду. Только магглы не понимают, что выброшенный

из дома домовик быстро умрет без магии...

— Ох, а как же... я ж Кричеру отдавал свои мантии постирать и носки? Он теперь умрет?

— Нет, конечно, не переживай. Чтобы отпустить эльфа, недостаточно просто сунуть ему носок, надо еще и отказаться от него. А это может сделать только его

хозяин. А хороший хозяин ни за что не выбросит своего эльфа.

И Сириус потрепал Кричера за ухом, как кота. Старый эльф совешенно по-кошачьи довольно жмурился. Крестный рассказывал мне, что пока он сидел в тюрьме, домовик

чуть не сошел с ума от одиночества в пустом доме Блэков. Так что сразу после выписки из Мунго крестному пришлось Кричера лечить и подпитывать своей магией,

чтобы он поскорее пришел в себя. Теперь эльф носился шутихой, изводя пыль и грязь в старинном особняке и начищая старинное серебро на кухне.

Еще тем летом я впервые увидел лица своих родителей, пусть и на колдографиях. Я весь год слышал от учителей, как я похож на отца, и что у меня мамины зеленые

глаза, теперь я в этом убедился. Правда, когда я снял очки, сходство с отцом немного уменьшилось, теперь поттеровского, как сказал крестный, во мне была

только швабра на голове вместо волос. А вот когда он услышал историю с петуньиной стрижкой, крестный вдруг подобрался и почти приказал мне попробовать

отрастить волосы силой желания.

— Тебе мог достаться дар метаморфа, — объяснил он, — попробуй, если получится, я познакомлю тебя с человеком, который поможет тебе его развить.

Я закрыл глаза и надул щеки, но так и не смог вызвать рост своей шевелюры.Сириус хохоча, сполз на пол:

— Нет! Не надувайся! Улетишь, как шарик!

Потом, уже успокоившись, он сказал, что будет учить меня размышлению. Это поможет упорядочить мысли, а возможно, и подскажет, как управлять метаморфмагией.

Если, конечно, она у меня есть.

В один из дней Сириус о чем-то пошептался с Кричером и вытащил меня на прогулку. По магазинам. И это тоже было впервые — покупать себе одежду по размеру.

Я, правда, надолго зарекся ходить с крестным за покупками, покупатель он дотошный и нудный, в отличие от обычной жизни. О, как он перебирал ткани, прощупывая

не только мягкость материала, но и качество швов, как прикладывал ко мне разные рубашки, в поисках "идеального оттенка, подходящего под цвет глаз", как

долго объяснял, какими именно должны быть брюки и костюмы, и почему то, что есть — его не устраивает...

Много позже он объяснил мне, что так мстил "общественному мнению", которое из наследника Рода Блэков сотворило чудовище и темного мага. Вот он и показал,

каким должен быть настоящий Блэк. Продавцы бледели и зеленели, когда он скучающим жестом отсылал их прочь, так ничего и не купив. И нос он при этом задирал

выше, чем Малфой.

А Малфой, оказывается, приходился Сириусу племянником. Это я выяснил, когда наткнулся на огромное родословное древо Блэков. Я на нем тоже был, потому что

Дорея Блэк была моей бабушкой, папиной мамой. Помню, я тогда не знал, то ли злиться, то ли радоваться, что меня отдали маггловской родне мамы: с одной

стороны, жизнь с Дурслями нельзя назвать хорошей, но с другой — жить с какими-нибудь Малфоями мне бы, наверное, было еще тяжелей.

С Сириусом жить было легко и весело. Он рассказывал мне о шуточках Мародеров, иногда демонстрируя заклинания прямо на мне. Он превращался в огромного черного

пса и носился по дому, повизгивая и хлопая ушами, как Кричер. По вечерам у камина его пробивало на ностальгию и он описывал мне жизнь в поместье Поттеров,

куда он сбежал в шестнадцать лет от своей грозной мамаши. Ее портрет висел в коридоре на первом этаже, это был единственный портрет в доме, который молчал.

Не потому, что не умел говорить — все портреты умели, просто Сириус наложил на него какое-то супер-силенцио. Вальбурга Блэк и при жизни орала, как базарная

торговка, а уж на портрете могла дать фору пароходной сирене. Сириус подозревал, что сумасшествие Кричера напрямую было связано с голосящим портретом,

мол, и здоровый бы чокнулся от таких воплей.

Библиотека Древнейшего и Благороднейшего Дома Блэков была чудовищно огромна. Почти, как хогвартская. К нескольким шкафам крестный даже приближаться мне

запретил: на книгах могли быть проклятья или просто "допуск по крови", то есть, не-Блэк мог схватить что-нибудь малоприятное. А еще она очень походила

на библиотеку из моих снов. Только в "сонной" была еще пара проходов, которых не было здесь.

В библиотеке Сириус начал учить меня окклюменции, защите разума от взлома. То есть, начал он меня учить размышлению, что-то типа медитации. Это потом он

сказал, что размышление — это первый этап подготовки разума к защите от постороннего влияния. Он ставил передо мной свечу, а за спиной у меня включал метроном.

И я должен был глядя на пламя заставить себя не слышать перестука метронома. Иногда у меня получалось, и я проваливался в пустоту и безвременье, мысли

тянулись, как резиновые, отдаваясь эхом где-то наверху? Внизу? В общем, где-то в пространстве. Пару раз я просто закрывал глаза и оказывался в своей "сонной"

библиотеке. Сириус сказал, что это значительный успех, и что я таким образом выстраиваю свое пространство мышления. А потом надо будет построить вокруг

стенку. Еще он сказал, чтобы я непременно перед сном пытался "закрыться в своей библиотеке" и разложить по полочкам все свои дневные впечатления.

Впечатлений было много. Однажды нас посетил оборотень. Ну, то есть, посетил-то нас Ремус Люпин, еще один Мародер, друг моего отца. То, что он оборотень,

я знал по рассказам крестного: именно из-за "пушистой небольшой проблемы" Люпина его друзья-однокурсники стали анимагами. Вечером крестный с Ремусом закрылись

в гостиной и, судя по неодобрительному ворчанию Кричера, здорово наквасились. Песни из-за двери доносились препохабнейшие. Утром мои почтенные "воспитатели"

радовали глаз нежно-зеленоватыми оттенками лиц и призывами "никогда не пробовать эту гадость!" Я, в общем-то, и не собирался.

Ремус, узнав, что Дурсли не баловали меня экскурсиями, устроил нам с Сириусом поход в парк развлечений. Я не знал, что было веселее: кататься на русских

горках или удерживать крестного, которому вздумалось пострелять в тире, и он возомнил себя крутым ковбоем. Оттащить его от тира нам удалось не сразу и

с огромными усилиями. И хотя все его пульки ушли "в молоко", он нам целый вечер потом хвастался, как классно он стрелял.

Глава восьмая

Еще в школе мы с Невиллом договорились отметить наши дни рожденья вместе. И 31-го июля мы встретились в кафе Флориана Фортескью — мы с Невом, Дин, Симус,

Рон с близнецами. Гермиона была во Франции с родителями, она прислала мне открытку с сожалениями, что не может прийти. Сириус сказал, что у него дела в

Гринготтсе, оставил мне кошелек с золотом и исчез. А мы накинулись на мороженое. Вместо тостов поднимали ложечки: за одного именинника, за другого, за

Симуса-молодчину-приехавшего-аж-из-Ирландии, за Дина-умницу-который-наконец-то-узнал-заклинание-расширения-для-своего-альбома, за близнецов — просто так,

и за Рона, вдогонку. За нашим весельем мы не заметили Малфоя, пока он не подошел прямо к нашему столу.

— Ну, и что тут у нас, львятник на выезде? — скучающе протянул Малфой. — Или вы празднуете назначение своего декана на высокий пост?

Рон, конечно, тут же надулся и побагровел. Сейчас плеваться начнет, подумал я и повернувшись к Невиллу незаметно ему подмигнул. Система знаков у нас еще

в Хогвартсе была отработана.

— Привет, Малфой, садись, не маячь привидением. Можешь нас с Невиллом поздравить, если хочешь, конечно.

— Мы празднуем, да, но не назначение профессора — а куда ее назначили? — спросил Дин, потихоньку двигаясь, чтобы перекрыть Рону угол обзора. Близнецы переглядывались

и тщательно скрывали улыбки.

Малфой не упустил возможности похвастаться:

— Ну как же, Попечительский Совет утвердил ее директором Хогвартса. А вы не знали?

— Ну, за это надо еще по ложечке! — бодро потер руки то ли Джордж, то ли Фред. — Малфой, ты какое мороженое любишь?

— Клубничное, с шоколадной крошкой, — не стал церемониться Малфой.