Черная хризантема. Часть первая

Правда, как поговаривали злые языки, интеллигентного вида кавказец сам был не без греха. Болтали, что он весьма и весьма неравнодушен к женскому полу. Сталин не любил распутников и не терпел разврата. Уважая женщин, он терпеть, не мог свинского к ним отношения. Впрочем, как он абсолютно точно узнал в свое время, мингрел в пенсне распутником вовсе не был, верный муж, хороший семьянин, он скорее являлся галантным кавалером, в каждой женщине видевшем королеву и обходившемся с ней соответственно. Это небольшой грех, особенно если он не мешает делу. Ну а если начнет мешать... Если начнет мешать... Что ж, не обессудь, сам виноват.

— Ну что скажете, товарищ Берия, — нарушил молчание Сталин, пыхнув трубкой, — достанем сукиного сына?

С этими словами вождь ткнул пальцем в номер японской газеты 'Ёмиури симбун' от 3июля с интервью Генриха Люшкова.

— Нет, товарищ Сталин, — отрицательно покачал головой первый зам. наркома внутренних дел, — Ничего не выйдет. Я смотрел последние донесения из Японии, наш человек присутствовал на его пресс-конференции 13 июля в отеле 'Санно' в Токио. Охраняют его очень, очень надежно и только проверенные абсолютно проверенные люди. Лучшие профессионалы своего дела в Японии. Не подобраться. Не достать. Никак. Правда есть вариант что если кто-нибудь из наших внедренных проверенных агентов рискнет пронести бомбу, то...

— Нет, нет! Ни в коем случае. Нельзя рисковать нашими лучшими людьми ради какого-то беглого прохиндея!

Надвигалась гроза. И на Западе и Востоке все оглушительней грохотали сапоги и все громче гремели барабаны будущей войны. Пылала обреченная (увы, в этом не было уже никаких сомнений) Испания, уже стерта с карты Европы Австрия, черная туча надвинулась на Чехословакию. Японская военщина зверствует в Китае, в Маньчжурии размахивают огненными знаменами бесноватые вожди Квантунской армии. Им уже тесно в Манчьжоу-го, они мечтают омыть сапоги в Байкале, грезят о марш-бросках к Уральским горам. Бесноватый ефрейтор из Берлина уже промаршировал по Вене и ждет, когда же другие европейские столицы падут к его ногам. Буря грядет буря. Море волнуется, а горизонт черен от туч. Не миновать страшного урагана. И он как капитан корабля под названием 'СССР' должен крепче взяться за штурвал, собрать всю свою волю воедино в кулак, чтобы провести корабль и его пассажиров сквозь ревущий океан, изобилующий мелями и скалами. Все должно быть подчинено великой цели, победе в будущей неминуемой войне. 'Пятая колонна' внутри страны, должна быть уничтожена, как бы больно не было. Фабрики и заводы должны работать как часы. Армия и флот должны получать только самые новые, самые совершенные, самые мощные виды вооружений. Вся страна должна сосредоточиться как единый лагерь ради выполнения поставленной задачи — выжить и победить. И негоже ему вождю Советского Союза в такой серьезный момент отвлекаться на мелкую лживую гадину с трусливой и подлой душонкой соскочившую за границу. Негоже тратить на него драгоценное время, деньги и главное рисковать жизнями нужных для борьбы людей. Не время. Пусть живет. Пока. Придет время, и он ответит за свое предательство. Ответит кровью. Как ответят, или уже ответили все прочие предатели и перебежчики. Никто не уйдет от справедливого возмездия как бы далеко они не прятались. Пусть даже за океаном в какой-нибудь Мексике...

— Тогда никак товарищ Сталин, — сказал Берия, прерывая размышления вождя Советского Союза.

Сталин кивнул и снова замолчал, дымя трубкой.

Берия не отрываясь, смотрел на руководителя Страны Советов.

— Мерзавец, — сказал Сталин, — Сукин сын. Почти ровно год назад в этом самом кабинете сидя передо мной, лично клялся мне в верности советскому строю и делу социализма и торжественном обещал навести порядок в Дальневосточном крае.

— И навел, — вставил Берия, — Я читал последние донесения с Дальнего Востока. Очевидцы рассказывают, что после всех чисток и арестов, когда Люшков шел или ехал по Хабаровску от него люди в разные стороны, разбегались. В чем-то конечно преувеличение, не без этого, но то, что страху он нагнал в крае это факт.

— Страху нагнал, говоришь? — Сталин недобро усмехнулся в усы, — Богдыханчик. Царьком себя возомнил. Упивался властью. А когда вызвали в Москву, подумал, что пришла пора отвечать, испугался и удрал за границу.

— Кричит о нарушении ленинских принципов, — заметил Берия.

Сталин кивнул и зажег спичку. Хотя трубка еще не догорела.

— А Ежов мне за него поручился.

Вождь мгновение смотрел на пламя.

— Зарвался товарищ Ежов. В конец распустил своих подчиненных. Делают что хотят. То Орлов у него в Англию бежит то Люшков в Японию. Возомнил себя незаменимым. А незаменимых у нас нет.

Короткое дуновение. Спичка погасла.

На лице Берия не дрогнул ни один мускул и лишь глаза сверкнули за пенсне в тонкой оправе или то были блики на стеклах?

— Если не удается ликвидировать предателя, сбежавшего к врагу, — продолжал Сталин, — то необходимо свести к минимуму, вред, который он может принести нашей стране. Самое главное сейчас это защитить наших людей в Китае и Японии.

— Делается товарищ Сталин. Мы максимально постарались вывести из-под удара нашу агентуру в Маньчжурии, хотя спасти всех, увы не удалось. Потери есть, к сожалению, есть. Особенно ощутимо пострадала агентурная сеть на местах в Маньчжоу-го замкнутая на Хабаровск, Люшков в силу своего положения знал ее достаточно хорошо. Зато агентура в Маньчжурии и Японии на островах курируемая из Москвы к счастью в безопасности.

— Это хорошо. Но что передает ваша агентура? Удалось выяснить, что замышляет этот предатель?

— Агент Лео передает что Люшковым крайне заинтересовалось Второе Управление Генштаба Японской армии, это разведка и лично начальник 5-го — 'советского' — отдела полковник Хидэто Кавамата. К сожалению никакой конкретики, перебежчика, как я уже говорил, опекают очень плотно. Следят за каждым его шагом, за каждым его словом. Агент Као из Маньчжурии сообщает, что началось какое-то странное шевеление среди белых эмигрантов в Китае, причем среди офицеров.

— Зашевелились стервятники. Почти двадцать лет прошло, как мы их вышвырнули из страны, а никак утихомириться не могут, жаждут реванша. Нужно узнать, что они замышляют.

— Я уже дал такое указание.

— Хорошо. Ну а что тут в Союзе? Не верю я, что он одиночка, нутром чую, что остался тут кто-то. Не бывают такие люди одиночками. Не бывают.

— Проверяем товарищ Сталин. Вот только...

— Что?

— Полное ощущение, опыт по таким делам у меня есть — кто-то в структуре НКВД очень не хочет того, чтобы вся подноготная истории с Люшковым выплыла на свет.

— Мешают?

— Мешают товарищ Сталин. Неявно, но настойчиво.

— Кто?

Берия замешкался.

— Не знаете или не хотите отвечать товарищ Берия?

Сталин устремил свой пронизывающий взгляд на заместителя наркома. От этого взгляда прошибал холодный пот, бросало в дрожь многих и многих. Редкие люди могли его выдержать. Но Берия как раз и принадлежал к числу тех немногих, кто не терял присутствия духа под этим пронизывающим, пробирающим насквозь рысьим взглядом. Сталин знал это, знал и ценил.

— Так что товарищ Берия, не знаете или не хотите отвечать? — повторил свой вопрос в лоб Сталин.

— Я не могу назвать конкретных имен товарищ Сталин, я не могу бросать тень подозрения на людей, чья вина не доказана, — тщательно подбирая слова, заговорил Берия, — Но создана, создается такая атмосфера в работе, что раскопать что-либо на счет связей, и замыслов Люшкова становиться затруднительно. Возможно, кого-то покрывают, пытаются что-то скрыть, но возможно просто не хотят выносить сор из избы. Кто-то помогал Люшкову, кому-то помогал он, кто-то за него поручался, за кого-то он. Сразу всего и не поймешь.

Сталин покачал головой.

— Заигрались 'щит и меч' революции. Забыли, кто они есть и зачем и для чего их создали Ленин и Дзержинский. Потеряли чувство реальности. Голова закружилась от собственной значимости. Ну да ничего мы то, их в сознание приведем, чего бы это нам ни стоило.

Берия улыбнулся уголками губ.

— Приведем товарищ Сталин.

— Но действовать необходимо сейчас товарищ Берия. Время не ждет. Люшков в Японии он действует, а японцы не дураки, далеко не дураки они постараются выжать по максимуму из этой гнусной истории. И что бы, они не затеяли необходимо помешать им немедленно. — Сталин немного помолчал, выбивая трубку о край пепельницы, — НКВД не надежно.

И это был не вопрос, это было скорее утверждение.

— Нет, товарищ Сталин, — сказал Берия, — Много надежных преданных советской власти людей, но аппарату доверять абсолютно, нельзя.

— Значит необходимо поручить это дело кому-нибудь иному, организации, где нет или где мало людей, связанных личными отношениями с господином Люшковым. У кого есть развитая агентура за границей и достаточно мощные структуры внутри страны.

— Армия!

Сталин кивнул.

— Правильно товарищ Берия. Армия. А еще конкретней Разведупр РККА. Вот им то и поручим это дело. Конечно не совсем их профиль, но думаю справятся. Дадим им широкие полномочия, пусть ищут, пусть копают. Они должны распутать все это дело и нейтрализовать Люшкова и ему подобных. И сделать это необходимо как можно оперативнее, как можно быстрее. Враги нашей страны, нашего народа, внутренние, внешние должны быть уничтожены.

Сталин немного помолчал.

— Скоро очень скоро нас, нашу страну весь наш народ ждут великие испытания, — произнес он задумчиво, — И не только на Западе в Европе, но и на наших дальних рубежах, на Дальнем Востоке.

— Озеро Хасан? — спросил Берия.

— Да. И это будет только начало.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Москва 16 июля.

'...15 июля 1938 года пограничный наряд заметил на вершине сопки Заозёрная группу из пяти японцев, проводивших рекогносцировку и фотосъёмку местности, при попытке задержания был застрелен японский разведчик Сякуни Мацусима (при нём обнаружили оружие, бинокль, фотоаппарат и карты советской территории), остальные скрылись'.

Остальные скрылись...

Комдив Брусилов, отложив донесение, в задумчивости пригладил рукой свою аккуратную бородку.

Японские разведчики вчера уже проникли на советскую территорию. Один убит. Японцы из кожи вон лезут, доказывая, что он был с маньчжурской стороны границы. Но что им еще остается, не признавать, же факт нарушения границы. Днем ранее правительство Маньчжоу-го, уточним марионеточное правительство, полностью зависимое от Японии, заявило советской стороне протест о нарушении границы. Что-то готовиться на Дальнем Востоке, что-то масштабное и скверное. Нельзя даже исключать военного конфликта.

Впрочем, в Кремле о чем-то таком уже подозревают, недаром выдвижение советских сил к границам началось еще 9-го числа.

А тут еще побег Люшкова...

— Полетят головы! Честное слово теперь точно полетят!

Подчиненный комдива, подполковник Половцев, щеголеватого вида мужчина около сорока лет, сидевший напротив, сложил газету и ткнул пальцем в фотографию моложавого вихрастого малого в цивильном костюме.

— Вы понимаете по-польски Платон Николаевич? — полюбопытствовал Брусилов.

— Немного. Все-таки братья славяне, что б их, язык похожий. Но даже не нужно быть знатоком польского, чтобы узнать эту физиономию. Это Люшков, Генрих Самойлович Люшков собственной персоной. Фотография сделана три дня назад в отеле 'Санно' в Токио во время пресс-конференции. Он в Японии, он перешил к ним добровольно, и теперь в этом нет никакого сомнения!

Половцев с досадой хлопнул газетой 'Gazeta Lwowska' полученной сегодня из Польши по рабочему столу Брусилова.

— Полетят головы, ох полетят! — повторил он.

Надев очки, Брусилов глянул на газету перед собой. Газета была из Львова, польской и на польском языке. Он хорошо знал польский, мать его была полькой по происхождению, но даже если бы и не знал языка, то не мог не узнать фотографию человека, о котором знал или слышал каждый не только в НКВД, где тот до недавнего времени служил, но и в Разведупре РККА, где имел честь работать Андрей Алексеевич Брусилов.

Генрих Самойлович Люшков...

Год рождения 1900, место рождения Одесса. Член РСДРП(б) с июля 1917 года. Участник Гражданской войны. В ЧК с 1920 года. Занимал многие ответственные посты. В 1936-1937 годах начальник НКВД Азовско-Черноморского края.

Генрих Самойлович Люшков...

Депутат Верховного Совета СССР от Дальневосточного края, комиссар государственной безопасности 3 ранга, полпред НКВД по Дальнему Востоку. Кавалер Ордена Ленина.

Генрих Самойлович Люшков...

В ночь с 13-го на 14-ое июня 1938 года тайком перешел границу с Маньчжурией и сдался японцам. Добровольно, теперь в этом нет никакого сомнения. Люшков не был похищен, он сам ушел за кордон.

Генрих Самойлович Люшков...

Перебежчик, предатель...

И подполковник Половцев тысячу раз прав. Полетят головы. Не могут не полететь, когда за границу к потенциальному противнику уходит человек такого ранга, такого уровня допуска к секретам оборонного значения... Особенно в такое время.

Позор, позор, позор!

— Полетят, буйны головы, — снова повторил Половцев и немного помолчав, добавил вкрадчиво: — И мне кажется, я даже знаю чья.

Брусилов пристально посмотрел на своего подчиненного.

— Говорят Ежов, узнав об исчезновении Люшкова, рыдал как ребенок, — произнес вполголоса Половцев.

Брусилов улыбнулся уголками губ. Весной этого года кресло под недавно еще всесильным наркомом внутренних дел ощутимо зашаталось и многие уже особо не таясь, высказывались по его поводу, зачастую с явным злорадством. Ежова не любили, особенно в армии и, особенно во внешней разведке. Комдив слишком хорошо помнил, что творилось в Разведупре в прошлом году, когда после раскрытия заговора Тухачевского орлы, из НКВД получив чрезвычайные полномочия как с цепи, сорвались, выискивая шпионов и врагов народа. Под конец борьба с реальными заговорщиками превратилась в какой-то абсурд, кровавый абсурд. Хотя в последнее время волна стала явно спадать, наверху, похоже, спохватились и решили поумерить прыти у буйной орды под названием НКВД.

Брусилов понимал, что во время прошлогодних чисток уцелел чудом, отчасти благодаря тому, что был далек от интриг, не был связан ни с одной из группировок и занимался тогда большей частью преподавательской работой, да и давнишний эпизод из далекого уже лета 17-го, в бытность его офицером Российского Генштаба, наверняка помог. (И, если бы кто-нибудь сказал ему тогда, кто кем станет спустя двадцать лет, никогда бы не поверил.) Но он слишком хорошо помнил, что стало с тем, кто занимал этот кабинет до него и куда делся тот, на чьем месте сейчас работал подполковник Платон Половцев.

Кстати Половцев то и появился в Разведупре после всех чисток в самом конце прошлого года. Пришел со стороны, с оборонного завода, (впрочем, был сотрудником дельным, способным) свидетелем чисток не был, но как понял Брусилов из одного разговора, на оборонном заводе, где раньше работал его подчиненный в должности заместителя генерального директора, 'ежовцы' тоже порезвились от души, так что причин не любить Ежова у Половцева было предостаточно.