Александр. Продолжение похода 6

— Чуть меньше час.

— Будь у тебя под рукой катафракты, ты бы к тому времени уже прорвал их фланг и вышел в тыл. А против удара с тыла ни одна армия мира не устоит, особенно когда её атакуют катафракты. Ни одна Птоломей! — яростно прорычал царь, и по щеке хилиарха побежала струйка липкого пота.

— Дальше, что было дальше — нетерпеливо бросил Александр, хотя картина этого злополучного боя уже отчетливо стояла перед его глазами.

Собеседник смахнул ладонью влагу с ресниц и глухо продолжал.

— Я очень надеялся на своих ветеранов, и они не подвели. Все воины, что ты видел в Пелле, все они здесь благодаря их мужеству. Пропустив отступающих воинов через свои ряды, они вступили в схватку с врагом. Я попытался остановить отступающих солдат и повернуть их обратно, но ужас вселился в сердца моих воинов.

В это время несколько берсеркеров, преследую отступавших воинов, используя суматоху, сумели проскочить когорты ветеранов, прежде чем они успели сомкнуть свои ряды в одну линию. Один из них размахивая огромным копьем, привлеченный богатым доспехом бросился на меня.

Мою жизнь спас молодой италик Аквилий, грудью защитивший меня от удара врага. Копье галла насквозь пробило доспех воина, его самого и, выйдя наружу, пробило и мою броню, серьезно ранив плечо. Невзирая на рану, я бросился на него с мечом и зарубил врага. Это был мой последний поединок в этом бою. От потери крови я ослабел, и мои телохранители увели меня с поле боя, посадив на коня.

— А что твои любезные советчики Перперна и Габр? Почему они не смогли остановить бегущих солдат?

— Перперна был убит при сражении первой линии, Габр же оставался с ветеранами до самого конца и пал вместе с ними.

— Да, не веселая история, — помолчав, сказал Александр, — и все из-за того, что ты отошел от нашей победной тактики.

— Я был полностью уверен в успехе царь! Ведь мы раньше всегда били галлов.

— Только на этот раз тебе попались неправильный противник — Винцеринг — язвительно парировал царь и Птоломей замолчал, понуро опустив голову.

— Ладно, сейчас не время упреков пока галлы стоят под стенами столицы. Я принимаю командование гарнизоном на себя, а тебе приказываю лечиться. Сегодня же пришлю к тебе Нефтеха, своим искусством врачевания, он быстро поднимет тебя на ноги.

Сражение с осадившим Пеллу Винцерингом произошло на второй день после снятия блокады Александром. Заметив, что македонцы вышли из-за неприступных стен и стали строиться на поле для битвы, вождь галлов охотно принял брошенный вызов. Винцеринг был полностью уверен в силе своих воинов, не видя особого различия между Птоломеем и Александром.

Сам македонский полководец ни на йоту не отступил от своего излюбленного построения. Выдвигая веред сариссофоров, а на правый фланг катафрактов, Александр как бы продолжал свой спор с Птоломеем о тактике и намеривался на деле доказать свою правоту.

Винцеринг также не отступил от своего удачного построения, внеся лишь небольшие коррективы. Правильно рассудив, что к врагу подошло значительное подкрепление, галльский вождь решил усилить свою пробивную силу своего войска, построив его косым клином, на вершине которого располагались галльские тяжеловооруженные воины.

С жадностью рассматривал Александр вражескую силу, так непринужденно разгромившую хилиарха Запада. Галлы действительно были буквально закованы в тяжелые латы, которые полностью закрывали голову, грудь, живот и ноги воина, оставляя свободными лишь кисти и стопы человека. Лицо защищала тонкая металлическая сетка, сквозь которую воин мог наблюдать за противником.

Вооруженные длинными мечами, железные воины составляли девять первых рядов клина, далее шли простые воины, среди которых в большом числе наблюдались оголенные по пояс.

— Берсеркеры, — со знанием дела произнес Александр. — Эвмен, прикажи усилить центр арбалетчиками, главной целью которых будут железные воины и только они.

Хилиарх востока покорно кивнул головой, он бы тоже с огромной радостью выставил бы против броненосного противника арбалетчиков, изобретение желтокожих синов. Они были основательно модернизированы царскими оружейниками оснастившие его небольшим воротом и теперь, выпущенный из них болт мог пробить любую броню с расстояния 60 метров.

Было уже около 10 часов утра, когда войска стали стремительно сходиться. Винцеринг не оценил угрозу, исходящую от катафрактов, расценив их обычной вспомогательной кавалерией. Он посчитал, что берсеркеры, вооруженные боевыми топорами, молотами и секирами если не справятся с кавалеристами, то уж наверняка смогут нейтрализовать их, пока латники не прорвут фронт македонской пехоты.

С громкими радостными криками, устремились галлы навстречу своей новой победе, выстроившись мощным клином. Ловко и привычно бежали латники вождя Винцеринга, с каждым пройденным шагом увеличивая силу своего удара. Громко и воинственно кричали передние ряды галлов, и им дружно отвечала средина, стремясь, навести как можно сильнее страху и ужаса на своих врагов. Воины Винцеринга старались от всей души, но сегодня им попался не обычный враг.

Когда до передних рядов противника оставалось тридцать шагов, из-за спины вражеских воинов на галльских латников обрушился шквал коротких стрел. Все бегущие во главе клина галлы были буквально выбиты стрелами противника.

Пораженные выпущенными арбалетчиками короткими, но очень пробивными стрелами-болтами, раненные и убитые, они падали, на землю сбивая с ног бегущих следом, образовывая кучи из людских тел и замедляя бег всех воинов. Одновременно с этим, македонская фаланга подобно огромному ежу, моментально ощетинилась длинными и крепкими копьями, не позволяя галлам приблизиться к солдатам, своими железными жалами.

Все это сильно ослабило наступательную силу бронированного клина, который несмотря ни на что все же продолжил своё движение на ряды сариссофоров. Ударившись об острую стену сарисс, неся большие потери, латники Винцеринга смогли приблизиться к врагу вплотную и даже потеснили первые три ряда воинов. Завязалась яростная схватка, своими длинными мечами галлы убивали всякого до кого могли только дотянуться, но македонская фаланга стояла насмерть. Противник мог пройти вперед, только убив сариссофора, ни один из них не обратился в бегство.

Латники яростно напирали на ряды фалангитов, но теперь, когда бой шел на ограниченном пространстве, они стали неуклюжи и неповоротливы. Зажатые спереди вражескими гоплитами и подпираемые сзади своими товарищами, "железные люди" стали прекрасной мишенью для македонских стрелков, бивших по ним через головы своих солдат.

Видя, что удар клином не принес ожидаемых успехов, берсеркеры моментально сломали строй и атаковали неприятеля широким фронтом. Они бесстрашно бросались на лес копий, но особого успеха их атака не имела. Сариссофоры работали слаженно и четко подобно хорошо отлаженной машине, не желая уступать врагу в мужестве и мастерстве.

Неизвестно во что бы вылилось это противостояние пехоты, но в их спор вмешалась третья сила, македонская кавалерия, которая атаковала галлов с двух сторон. Катафрактов правого фланга в бой вел лично Александр, конницей левого фланга командовал Леонтикс. Старому и опытному кавалеристу не повезло, именно против его всадников, Винцеринг выставил бойцов вооруженных цепами, усеянными железными шипами.

Конники Леонтикса только успели посечь передние ряды галльских воинов, как столкнулись с новым видом оружия прекрасно действующего в бою против кавалерии. Вооруженный длинным цепом воин, сильным и метким ударом либо калечил морду коня и обезумевшее от боли животное вставало на дыбы, и сбрасывала всадника, либо повреждал передние ноги лошади и она заваливалась на бок и скакуна вместе с всадником добивали берсерки.

Увидев, как стремительно убывают его лучшие воины, Леонтикс приказал отходить, не видя ничего зазорного в том, что бы показать врагу свои спины, ради спасения жизни.

Александру же, как всегда везло. Против него были выставлены простые воины, большинство из которых не имело даже полотняных доспехов пропитанных солью. Копья и мечи катафрактов, быстро пробили брешь в этом людском море, уверенно выходя в тыл галлам. Вождь северян сразу оценил всю угрозу, исходящую от македонского царя. Недолго раздумывая, он приказал бросить против них воинов вооруженных цепами, решив лично отвести угрозу от своего войска.

Винцеринг уже энергично скликал к себе бойцов, намериваясь, повести их в бой, как в это время произошла роковая случайность, которая часто бывает на поле боя. Арбалетный болт, выпущенный неизвестным стрелком царя Александра, настиг галльского вождя и, пробив забральную решетку шлема, попал в правый глаз пылкому северянину. Получив смертельное ранение Винцеринг, рухнул на землю, что вызвало панику среди галльских воинов, не усмотревших сразивший их вождя болт.

Смерть вождя предрешила исход битвы. Галлы ещё храбро бились теснимые македонской фалангой, ещё Леонтикс повторно бросал своих кавалеристов на их правый фланг, безуспешно стремясь поквитаться с северянами, но в конечном итоге, победа была на стороне Александра.

Разгромив войско галлов, царская кавалерия долго преследовала бегущего противника, безжалостно уничтожая всех на своем пути. На плечах бегущих македонцы ворвались в лагерь галлов, где началось новое сражение, на этот раз с женщинами и детьми, которые с оружием в руках бросились на врага.

Только ближе к ночи, закончилось это кровопролитное сражение. Македонцы в нем потеряли свыше полутора тысячи убитыми и раненными, но потери галлов были во стократ больше. Одних только убитых на поле боя, оказалось свыше четырех тысяч человек, примерно столько же пало в лагере, и было уничтожено во время преследования. Около двухсот человек было взято в плен, большей частью дети и женщины, не успевшие покончить самоубийством, как это сделала жена Винцеринга благородная Баудика.

Плененных галлов закованных в цепи, специально провели по улицам Пеллы, которую они так безуспешно пытались взять. Птоломей молча, снес эту демонстрацию умения и мастерства своего сводного брата. По возвращению Александра в Пеллу, он первым поздравил царя с победой, после чего хилиарх обратился к Александру с просьбой об отпуске на лечение и был милостиво отпущен вместе со своей женой Таис на лечение в своё загородное поместье, не разоренное галлами.

Видимо одержанная победа смягчило сердце монарха, и он простил Птоломею всего его прежние упущения и даже выдал хилиарху, пять талантов золота на лечение. Иногда и ожесточенное сердце бывает отходчивым.

Глава II. Большой и малый круг жизненный круг.

Со дня победы над галльскими ордами прошло всего около трех месяцев, а многочисленное войско царя царей вновь стояло на берегах Пронтиды, возле славного города Византия в ожидании прибытия боевых кораблей.

Мало кто мог предположить, что македонский царь решиться идти в поход после недавнего спасения Пеллы. Почти все придворные были уверенны что, с честью выдержав тяжелое испытание, посланное царю великими Мойрами в лице северных варваров, Александр решит завершить свой долгий и трудный поход, длинною в целую жизнь. Из всех молодых полководцев и командиров, что отправились вместе с царем в поход против Дария, сейчас возле него находились только двое, хилиархи Запада и Востока, Птоломей Лаг и Эвмен кардиец. Все остальные либо сложили свои головы в сражениях и умерли от болезней, либо находились далеко от родной Македонии, выполняя царскую волю, покоряя другие страны.

Вначале всем казалось, что так оно и будет. В Пелле одно праздничное пиршество по поводу победы Александра сменялось другим, наполняя македонскую столицу радостью и весельем, как это было в почти легендарные времена правления царя Филиппа. В город широким потоком устремились певцы и поэты, гетеры и танцовщицы, привлеченные запахом почти дармового золота, которое в большом количестве привез с собой великий царь.

Дни проходили за днями и царь, охотно потакал празднеству и веселью, хотя ранее всегда был сторонником жесткой умеренности, справедливо полагая, что все эти излишества разлагают его войско. Пиры сменялись, охотой, вслед за ней шла череда состязаний устроенных в честь возвращения в Македонию царя Александра. Казалось, что в Пелле наступил золотой век, но опытный глаз египтянина Нефтеха, зорко подметил, что для царя царей его родной город с его кривыми улочками и небольшим дворцом стал давно малым и это рано или поздно скажется на настроении монарха.

Сам Нефтех находясь в Пелле, чувствовал себя человеком, сидящим на иголках и для этого, были вполне объективные причины. Перед тем как последовать вслед за своим царем в восточный поход, Нефтех самовольно назначил на место правителя Египта свою жену, рыжеволосую Антигону. Конечно, такой опытный царедворец как Нефтех, обставил всё с соблюдением всех правил закона. Назначенный Александром вместо уходящего в поход Нефтеха наместник скоропостижно скончался, и египтянин имел полное право, в выборе своего приемника оказавшись в столь необычных условиях.

Вся сложность положения Антигоны, заключалась в том, что Александр мог в любой момент вспомнить о судьбе своего невыполненного приказа. Пока царь находился на войне, и походная канцелярия монарха находилась под патронажем Нефтеха, советник мог быть абсолютно спокоен за судьбу своей жены. Теперь же всё могло поменяться в любой момент. Нефтех прекрасно знал, как много царских сановников в тайне были недовольные его решением относительно Антигоны. Теперь, когда царь вернулся в Пеллу, египтянин ничуть не сомневался, что рой доносов на его самоуправство в самом скором времени лягут на стол перед царем Александром.

Сам Нефтех, получив признание своих заслуг перед троном, и будучи осыпан различными наградами и почестями, остался в звании личного царского советника, что значительно принижало могущество египтянина при дворе в мирное время. По сути дела, он становился придворным мудрецом, которого могли спросить совет или мнение, а могли и не спросить. Этот статус почетной синекуры никак не устраивал египтянина, который за время последнего похода, успел привыкнуть быть правой рукой царя царей.

Конечно, находясь на этой почетной должности, личный советник царя мог определенное время неплохо существовать. Но, если ранее Нефтех мог выгодно отличаться от придворной братии своими тайными знаниями, то теперь царская потребность в познании географии свелась к мизеру и египтянин, не представлял себе, чем он может заинтересовать Александра.

Ничуть не лучше было положение и у хилиарха Эвмена, которого царь так же осыпал многочисленными наградами и подарками, но полностью отстранил его от командования войском, с помощью которого и были разгромлены орды кельтов. Придя в Пеллу, Александр первым делом за ненужностью устранил введенное перед походом звание хилиарха, тем самым, продемонстрировав всем, возрождение, своего единоличного правления.

После этих перемен, вчерашний полноправный властитель почти половины Ойкумены, превратился в простого командира одного из соединений царского войска, для которого самый лучший исход завершения службы, было бы получение одной из сатрапий огромного македонского царства.