Авада Дознавра

Лично мне этот Малфой внушал гораздо больше опасений, чем канонный недоумок, показанный глазами Гарри и компании.

Не прошло и трёх дней, как я заметил, что меня здесь считают чем-то вроде юродивого. Дном волшебного общества. Для местных я был Маугли, воспитанным животными — то есть, маглами — поэтому спрос с меня был маленький. Теперь меня не удивляло, почему здесь легко верили любой гадости про Гарри Поттера, сказанной кем угодно или написанной в прессе. Дикое, непредсказуемое существо, что с него взять? Меня не сторонились только маглорожденные, вроде Гермионы, и такие же отбросы здешнего общества, вроде Рона с Хагридом. Стало понятным, почему у канонного Гарри долго не было никаких друзей, кроме них.

Дамблдор не спешил пообщаться со мной ни приватно, ни публично. Он поглядывал на меня ласково и как-то обезличенно — так глядят после обеда на лежащую перед носом вкусняшку, которую ничто не мешает съесть. Но за одно это еще не записывают в гады — вон тут три сотни детишек в зале за столами, все мелкие и наивные по сравнению с директором. Слишком хлопотно будет обращаться с каждым по-особому, да и попросту не нужно.

Сентябрь в каноне каждый год наступал по понедельникам — мир волшебный, почему бы и нет? — и я наконец дожил до того самого четверга, на который приходились первые уроки по зельеварению и ЗоТИ. Гиппогриф не повредил руку Малфоя и мы с Роном не были назначены ему в помощь, зато сам Снейп ежеминутно придирался к нам. Это были именно придирки, ведь даже если я ничего не умел по зельям, я мог посмотреть, как остальные вокруг готовят ингредиенты, и подготовить их точно так же. Уже через полчаса после начала урока я был безусловно уверен, что прославленный двойной шпион и просто неоднозначная личность в первую очередь был первостатейным тройным дерьмом. Я даже позволил себе помечтать, как великолепно выглядела бы эта незаурядная личность вверх тормашками и в грязных трусах напоказ — и плевать, насколько умело она варит свою вонючую бурду. Незаменимых специалистов нет.

Во второй половине урока Снейп переключился на Лонгботтома и на его жабу, выдавшую себя громким кваканьем. Здесь я был солидарен с сальноволосым уродом, ибо нефиг таскать с собой питомца на занятия. Вон даже Рон своего крысюка никогда на занятия не брал. Урок закончился как раз, когда Снейпу благодаря вмешательству Гермионы не удалось уморить любимую жабу Невилла. У меня каким-то чудом получилось сносное зелье — Рон был бесполезен, Гермиона всё время отвлекалась на Невилла, но я подглядывал у Малфоя. Снейп злобно пофыркал, облил нас с Роном издевательскими комментариями, но зелье зачёл.

— Ну ты сегодня даёшь... зелье вон какое сварил! — восхищённо вспомнил Рон, когда мы уходили с обеда на ЗоТИ.

Выходит, для канонного Гарри это было большим достижением, и я заподозрил, что моё незнание школьной программы здесь в порядке вещей. Задумавшись, я смешался со столпотворением на выходе из Большого зала и услышал голос, шипящий мне в ухо:

— Отойди, замарашка...

Оказывается, я чуть не врезался в Малфоя, который брезгливо отодвинулся от меня. Как ни стыдно было это признавать, опрятность Гарри Поттера оставляла желать лучшего. Исподнее национального героя, приехавшего в Хогвартс прямо от Уизли, с самого начала нуждалось в хорошей стирке, но мне все эти дни было не до того, чтобы искать здесь прачечную, и Мальчик-Который-Выжил, увы, сейчас попахивал грязным бельём. С этим нужно было срочно разбираться, а я даже не посмотрел, есть ли у меня смена одежды. Тем не менее я счёл нужным прошипеть в ответ:

— Да уж почище вашего Снейпа...

Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы толпа учеников не оттёрла нас друг от друга. Я нарочно отстал, чтобы не вызывать косые взгляды морщивших носы девчонок, и к кабинету ЗоТИ мы подошли, когда Малфой уже был там и разглагольствовал своим, что этот Люпин одевается как их бывший домовый эльф, чокнутый Добби, от которого его отец наконец-то избавился. Белобрысый не говорил на публику, как подумалось канонному Гарри, он просто не утруждался понижать голос.

Это он очень кстати напомнил про Добби. Спрашивать о прачечной у старосты или однокурсников было бы весьма странным, а этот эльф наверняка знает, где и как тут стирают бельё. И главное, он не выдаст меня и будет подчиняться мне. Даже если Добби совсем безнадёжен на голову, он хоть на что-то, да может пригодиться.

Урок ЗоТИ прошёл в точности как в каноне. Люпин прикрыл меня от богарта, продемонстрировав классу свою луну. Я был рад его заступничеству, потому что мои прежние страхи остались за пределами сна, а новых я здесь еще не нажил. Если задуматься, больше всего я боялся не сдать вступительные экзамены в политех — не представляю, как бы это изобразил богарт.

После уроков я немедленно занялся решением вопроса личной гигиены. Вернувшись в спальню и покопавшись в сундучке, я нашёл ещё одни огромные трусы от Дадли, ярко-жёлтые с мультяшным слоником спереди и почти новые — видно, Дидикинс отказался носить их. Ещё в запасах Гарри была протёртая в подмышках серая майка, драные джинсы на три размера шире, чем нужно, просторная голубая рубашка, при примерке доставшая почти до колена, и куча разноцветных носков разной степени износа, все непарные. Эти обноски Гарри прятал под новенькой школьной мантией, оставляя на виду только нижнюю часть слишком длинных штанин и здоровенные, словно бы разбитые футболом ботинки. Какая-никакая, но смена одежды у меня была.

На самом дне сундучка я обнаружил тонкую светло-серую шелковистую ткань мантии-невидимки.

Вошёл Невилл, увидел меня в необъятной, распахнутой спереди голубой рубашке и жёлтых труселях со слоником — и чуть не сел, где стоял. Всё ясно, в этом прикиде он меня еще не видел.

— Хочу вот... э-э... переодеться в чистое, — пояснил я.

Он завис, потом растерянно кивнул, попятился и исчез за дверью. Я закончил примерять обноски, собрал один комплект в стопку, надел мантию на голое тело и пошёл в душевую для мальчиков. В идеале хорошо бы пойти сразу в Выручай-комнату, но я пока еще с трудом находил дорогу даже в Большой зал и никогда не отрывался от коллектива во время переходов между уроками. В раздевалке очень кстати никого не было, и я позвал:

— Добби?

Раздался характерный хлопок, и передо мной появился небезызвестный домовик. Он выглядел почти как в фильмах, только выражение его глазастой мордочки было не жалким, а подозрительно инициативным.

— Добби здесь, Гарри Поттер сэр! — бодро отрапортовал он.

Интуиция громко шепнула мне на ухо, что доверять этому существу стирку одежды — не надо.

— Добби, как тут отдать одежду в стирку? — как я и надеялся, мой вопрос нисколько не удивил недалёкого эльфа.

— Добби постирает, Гарри Поттер сэр! — вытянулся он в струнку передо мной.

— Нет, ты скажи мне, как это делают другие ученики.

— Вот дверь, Гарри Поттер сэр. — Добби потянул за ручку дверь в трёх шагах от меня, которая, как я думал, вела в хозяйственную кладовку. В комнате за дверью стояли стеллажи со встроенными ящиками, на каждом из которых было написано имя и фамилия ученика, он провёл меня к одному из них. — Вот ваш ящик, Гарри Поттер сэр. Утром всё будет готово, Гарри Поттер сэр.

Как всё, оказывается, было просто и удобно!

— Спасибо, Добби, ты свободен.

— Сам великий Гарри Поттер сказал мне спасибо!!! — завопил воодушевлённый домовик. Меня передёрнуло от мысли, что его вопли могут услышать в гостиной.

— Ты иди, Добби, — поспешил сказать я. — Я позову тебя, когда ты понадобишься.

Прямой приказ подействовал, и Добби с хлопком исчез. А жизнь-то — налаживается!

Я помылся, оделся, сходил за грязной одеждой и положил её в стирку. Но с самим гардеробом надо было что-то делать. Не может быть, чтобы у Гарри не завалялось хоть сколько-то местной валюты после покупки учебников, а трусы и носки не должны дорого стоить. Может, в Хогсмиде...

Я вспомнил, что Дурсли не подписали Гарри разрешение на посещение Хогсмида. Так ведь и придётся нарушать дисциплину.

4.

За две недели я успел многое. Запомнил в лицо и по именам большинство гриффиндорцев, а также наиболее известных личностей с остальных факультетов. С помощью Гермионы разучил десяток заклинаний и несколько трансфигураций из старого материала, уже известного третьекурсникам. Запомнил, как пройти на занятия, побывал в библиотеке, взял там учебники первых двух курсов и стал штудировать потихоньку, чтобы моё познавательное рвение не бросалось в глаза. Оказывается, все привыкли, что Мальчик-Который-Выжил ленив в учёбе, с трудом усваивает даже элементарщину и считает это нормальным, поэтому моя внезапная любовь к знаниям как раз и выглядела бы подозрительной. Не подумав, я разгромил однажды Рона в шахматы, и с тех пор рыжий больше не садился играть со мной.

Непослушные отцовские волосы оказались сильно преувеличенной легендой. Гарри всё-таки был британским школьником, а не обычным японским. Если их расчесать еще влажными и дать высохнуть, они и не думали торчать. Гермиона очень это одобрила, и я в порыве великодушия пообещал ей подарить на день рождения расчёску с инструкцией по применению. Обиделась, но дулась недолго. Рон её еще и не так подкалывает.

Привыкнув к софакультетникам, я стал замечать назойливое внимание Джинни Уизли. Девчонка всё время пялилась на меня, а когда я взглядывал на неё, вспыхивала и тут же убегала. Сначала это казалось забавным, но очень скоро надоело.

Как вообще получилось, что Джинни в каноне вылезла в красавицы? Рыжая и курносая веснушчатая девчонка с вечно вздёрнутым подбородком, плотно сжатым тонкогубым ртом и бульдожьей челюстью, отчего нижняя часть её лица напоминала захлопнутый чемодан. Парвати — красивее. Лаванда — однозначно красивее. Хаффлпаффки с нашего курса по сравнению с ней очень даже миленькие. Равенкловки, правда, так себе, зато от слизеринок глаз не оторвёшь, даже от Панси.

Похоже, в каноне красоту оценивали только у ближайшего девичьего окружения Гарри, состоявшего из Джинни и Гермионы, вот и сложилась ситуация "на бесптичье и жопа — соловей". Согласен, Джинни из этих двоих, пожалуй, будет покрасивее Гермионы.

Две недели я сидел тихо-тихо, как таракан под тапком. И едва я успел освоиться, едва успел вникнуть в обстановку, наступил день, от которого я с самого начала ожидал неприятностей. День отбора в гриффиндорскую квиддичную команду.

Я не стал украдкой проверять, смогу ли усидеть на своём "Нимбусе-2000". Садиться без малейшей подготовки на скоростную спортивную метлу — всё равно что поехать на болиде "Формулы-1", не умея рулить. Хоть я и в теле Поттера, я пока еще не настолько Поттер, чтобы с лёгкой душой соваться туда, где я наверняка сверну себе шею.

Отбор в факультетскую команду каждый год проводился заново. Это означало, что сейчас я еще не числюсь в команде, даже если всем очевидно, что я там буду. К сожалению, я не мог просто взять и отказаться играть — мне за это житья не дадут, к тому же это нереальный поступок для Мальчика-Который-Выжил. Пришлось идти на отбор, имея в активе только прочитанный самоучитель по полётам, и выжимать из себя всё самое лучшее, чтобы дотянуть до правдоподобной симуляции.

Не хочется и вспоминать, как я там позорился. Оливер Вуд никак не мог поверить, что лучший хогвартский ловец всех времён и народов не в состоянии держаться в воздухе, и отстал от меня далеко не сразу. Вызвали МакГонаголл. Половиной факультета отвели меня к мадам Помфри. Та опросила меня, осмотрела и сказала всё то, что врачи обычно говорят, если сами не знают, что у пациента не в порядке, но при этом его жизни ничего не угрожает — время, время и только время, а также отдых, хорошее питание и вообще будем наблюдать. На всякий случай она напоила меня какой-то гадостью и оставила в медпункте на ночь, но наутро уже отпустила.

На следующий день меня вызвала МакГонаголл и со скорбным лицом снова стала допытываться, что и почему со мной случилось. Я повторил свою байку о дементоре. Она стала горячо убеждать меня, что дементоры так на людей не влияют. Тогда я предположил, что мои головокружения связаны с тем, что я слишком рано стал играть в квиддичной команде — нагрузки, ответственность и всё такое. Она как-то разом утратила горячность и свернула беседу.

Директор не счёл нужным как-либо вмешиваться в эту историю. Хотя мог бы заподозрить, что это у меня из-за шрама.

Ввиду острой нехватки способных ловцов в Гриффиндоре вместо меня в команду взяли второкурсницу Джинни Уизли. Пришлось отдать ей "Нимбус-2000" во временное пользование.

Несколько дней весь факультет смотрел на меня, как на смертельно больного, но мало-помалу всё утряслось. Я ходил на занятия, навёрстывал материал первых двух курсов и выглядел в учёбе не хуже многих. То есть, если сказать по-русски, тянул на твёрдого троечника — а прежде я, похоже, учился на два с минусом, независимо от полученных на экзаменах оценок. Слишком уж радовались преподаватели моим успехам — кроме Снейпа, разумеется.

Рон с Гермионой ругались по десять раз на дню. В каноне это частично отразилось, но чтобы оценить масштабы бедствия, нужно было видеть его своими глазами и слышать своими ушами. Правда, бедствием это было только для тех, кто рядом с ними, а у них самих всё проходило по принципу "милые бранятся — только тешатся". Первой, как правило, начинала Гермиона, никогда не устававшая изводить Рона поучениями, лезть в его дела и придираться у него к каждой мелочи. Со стороны это выглядело так, словно она поставила себе цель любыми способами оказываться в центре его внимания. Рон был проще этих девчоночьих уловок и огрызался на подругу только тогда, когда видел в ней реальную угрозу своим коренным интересам.

Например, когда она пыталась отнять у него "Квидич сквозь века", чтобы всучить ему учебник по трансфигурации. Или когда пилила его за столом, чтобы он ел помедленнее. Но главным раздором у них в последнее время были непростые отношения рыжего мохнатого кота Живоглота и старого облезлого крысюка Коросты — он же Скабберс, он же Паршивец. Живоглот всё время пытался съесть Паршивца, и Рону Уизли это сильно не нравилось. Паршивец был единственной личной собственностью Рона, проходившей по категории предметов роскоши, поэтому потеря крысы была для него ущербом не количественным, но качественным.

Я отлично помнил, что кот крысюка не съест. В каноне эта ветка не зависела от моего попадания в сон, значит, Петтигрю здесь должен уцелеть. Он и здесь до конца учебного года останется приманкой для Сириуса, пока их пути не сойдутся в Визжащей хижине.

Стоп. А как же Клювокрыл? Хагрид держит гиппогрифов где-то в Запретном лесу, их так сразу не разыщешь. Сириус не сможет улететь и его поцелует дементор, а подстроить стычку Клювокрыла с Малфоем я уже опоздал. Прошёл месяц, мы давно откланялись гиппогрифам и теперь учимся вскармливать флоббер-червей. Может, разрулить ситуацию с другого конца?

Если Клювокрыла не приговорят к казни, в тот вечер мы не пойдём к Хагриду. Тогда Петтигрю останется в Хогвартсе, и я не берусь гадать, что ещё может предпринять Сириус, чтобы добраться до него. Как бы не окончилось хуже, чем в каноне.