Вершина мира 2. Часть 2

Щелкнул, отключаясь, чайник, я потянулась за чашкой, неаккуратно опершись на полку. Послышался тихий щелчок, заставивший застыть, несмотря на то, что получше любого провидца знаешь, что произойдет в следующую секунду. Полка качнулась и, словно в замедленной съемке, наклонилась, лениво переворачиваясь на трех оставшихся крепежах... Секунда, грохот, звон и стоит Анна Дмитриевна, глупо хихикая посреди горки осколков, в которые превратились разномастные чашки. И, точно контрольный в голову, в довершение разгрому откуда-то сверху спланировал персиковый конверт изукрашенный вензелями, не так давно небрежно засунутый на одну из полок. Ну, что, доктор — вы хотели занятий? Их есть у вас! Осторожно переступая, выбралась из эпицентра катастрофы. Нужны щетка, совок, пылесос и никак не меньше получаса свободного времени, чтоб дочиста собрать тонкие и острые, словно скальпель чешуйки керамики, в которые превратилась упавшая посуда.

Вытянув из кладовки пылесос, мимолетно окинула взглядом опустевшую нишу, запоздало удивляясь, как мне удалось несколько лет назад впихнуть сюда целого мужчину. Пусть он тогда и был тощим, как жердина, но все-таки. Призраки-воспоминания, терпеливо поджидавшие, когда же я останусь одна, полезли изо всех щелей. Тот, кто именовался сейчас герцог Куприн, оставил после себя кучу отметин, за которые и цеплялись изворотливые призраки. Под диваном посветлевшее пятно, на том самом месте, где мужчине взбрело в голову прикорнуть, поплавав перед этим в канализации. Пятно так и не удалось вывести до конца, несмотря на все старания. Сетка царапин на двери в комнату, оставленная отверткой, когда он пытался выбраться на волю. Белый кружок на полировке стола, куда, несмотря на мое ворчание, пристраивал горячую чашку. Стихийное бедствие, а не человек!

Отмахиваясь от оживших мороков, сгребала на совок большие осколки, попутно воюя с чертовым письмом, так и норовившим соскользнуть со стола и приложить по макушке острым краем плотного конверта. Единственное, что удерживало от желания разорвать его на мелкие клочки, что едва конверт будет поврежден, автоматически уйдет сигнал-подтверждение об участии. Чур, меня, чур! В очередной раз получив неаккуратно положенным на край стола письмом я, разозлившись, поднялась с корточек и надежно прилепила конверт двумя магнитами к холодильнику. Постояла с секунду, глядя, как оно висит на серебристой дверце — не съедет ли непослушная бумажка — письмо спокойно висело. Вот и чудненько! Я опустилась на корточки, возвращаясь к прерванному занятию. Сгрузив осколки в лоток утилизатора, залила в пылесос моющего раствора. Мерно гудел мощный мотор, раструб медленно полз по металлической поверхности, оставляя влажные полосы, слизывал с пола мелкие осколки, подобрать которые щеткой не представлялось возможным. Немытая площадь кухни уменьшалась с катастрофической скоростью, и я уже подумывала, что не будет ничего плохого, если пройтись еще разок, а потом, заодно уж, можно и всю каюту почистить. Это еще около часа занятого времени. Минут двадцать попить чаю, читая какую-нибудь художественную ересь, душ, примерно столько же и можно ложиться спать, не рискуя подхватиться посреди ночи.

— Ань, случилось чего? — пробился через пылесосный рев, встревоженный Наташкин голос.

— А на что это похоже?— поморщившись, задала я провокационный вопрос, отключая пылесос.

— Ну... не знаю... — Наташка замялась, глядя на меня несчастными глазами. Давно ли такой обходительной и осторожной стала.

— А хочешь, я тебе расскажу? — хмыкнула я.

— Ну, попробуй! — с некоторым даже вызовом откликнулась она.

— Ты решила, что я окончательно утратила возможность сдерживать эмоции. Короче, взбесилась я и расколотила все чашки.

По потупленному Наташкиному взгляду я поняла, что попала в точку. Покачав головой, достала из шкафчика две железные кружки, всыпала в них по хорошей щепотке сморщенных листков заварки.

— А еще, ты судорожно пыталась просчитать, насколько далеко все зашло и стоит ли вызвать соответствующую бригаду, — я вновь включила чайник и пинком отправила пылесос в угол, чтоб под ногами не путался.

— Не... Ань... как бы это... нет совсем!

— Да, — не согласилась я.

— Ну, да! Да! А ты бы на моем месте что подумала?!

— Я бы подумала, что лет семь назад на этой кухне некий молодой человек зависимой наружности проводил ремонт в шкафчике, как то — восстанавливал крепеж под полкой, который сам же и своротил, и что полка держалась на соплях уже тогда, что на полку облокотились и она рухнула, убив всю посуду. Вот что подумала бы я.

Подхватив вскипевший чайник, залила заварку, глядя, как вмиг размокшие листочки расправляются, окрашивая воду в темно коричневый цвет. В кухне запахло сонным вечером и уютом. Выставив на стол баночку меда, опустилась на стул, выуживая из нагрудного кармана пачку сигарет, сделала Наташке приглашающий жест, указав на стул напротив. Подруга вздохнула, передернула плечами, все еще переживая за сделанные выводы.

— Да ладно тебе, — махнула я зажженной сигаретой, оставляя в воздухе белесый дымный след, — не стопорись.

— Я слышала про то, что устроил Зак в ангарах, вот и подумала...

— Романова, отвали, — лениво попросила я.

— Сама отвали, Романова, — хмыкнув, парировала подруга, прошлась по кухне, останавливаясь возле холодильника, — о, тебе тоже приглашение прислали?

— Да.

— Поедешь? — Наташка с интересом оглянулась.

— Нет, — мотнула я головой, выпуская дым в потолок.

— А чего? Ань, надо съездить, развеяться, ты посмотри, на кого ты похожа — чисто бледная поганка! На тебя ж без слез не взглянешь.

— Наташ, твои настойчивые уговоры выглядят подозрительно, — подняв левую бровь, сообщила я. — У тебя тоже договор с Заком?

— Вот еще! — возмутилась подруга, — Буду я с этим мелким хамом договариваться! А о чем?

— О том, что мне непременно надо ехать, — пожала я плечами, — и можно использовать все возможные и невозможные способы, чтоб меня заставить...

— Глупости! — фыркнула Наташка. — Хотела бы я посмотреть, как тебя можно заставить!

Очень просто, грустно подумала я, даже проще, чем тебе, дорогая подруга, кажется. Надо поставить в безвыходное положение, и я сделаю все, что прикажут, а еще можно посмотреть на меня отчаянными голубыми глазами... Но этого знать никому не положено. Никому кроме меня.

— В любом случае я не поеду, — вздохнув, я затушила сигарету, — и на то есть несколько причин.

— Каких? — заинтересовалась подруга, раздраженно откидывая назад слишком длинную челку, норовящую оказаться в глазах.

— Во-первых, конференция проходит на Таурине...

— Знаю, и что?

— А то, что на этой планете проживает тот, с кем я не желаю встречаться! — отрезала я, впервые высказав вслух истинную причину нежелания посещать конференцию.

— Ань, не майся дурью! — подняла меня на смех подруга. — Таурин большой, а твой Влад слишком маленький, чтоб занять собой всю территорию! Сколько там еще проживает? Миллиарда четыре-пять?

— Четыре с половиной, — буркнула я.

— Вооот! Четыре с половиной миллиарда народу, как думаешь, каков процент среди этой толпы встретить одного знакомого? Ноль пять, ноль семь из сотни?

— Не знаю, — я поежилась, отчаянно желая, чтоб этот разговор прекратился.

— И потом, тебе совсем необязательно с ним встречаться, а если и столкнетесь в толпе, что тебе мешает перейти на другую сторону улицы, тем самым дав понять, что не хочешь его видеть?

Да, действительно, ничего не мешает! Ничего, кроме того, что я стараюсь свести любую даже мизерную возможность встречи до окончательного минимума, предпочитая, чтоб возможный процент был за гранью тысячных, а не сотых!

— А что говорит твоя Низа?

— Моя Низа считает, что надо лететь, потому что на конференции можно заключить несколько выгодных контрактов и показать новую линию оборудования, — неохотно отозвалась я. — Что мы взрослые люди и даже если встретимся с герцогом, то никакой беды не будет, кивнем друг другу и разойдемся. Только Низа не знает, откуда растут ноги! Во-вторых, мне жалко своего времени и, в-третьих, меня бесит, когда на меня давят.

— А хочешь, я тебе приведу неплохой довод для поездки? — с вкрадчивостью древнего змея поинтересовалась Наташка. — Ты не вскрывала пакет и не интересовалась, кто там будет. А будет там Ивона Шанталь. Знаешь такую? А еще не меньше десятка инспекторов...

— У меня такое ощущение, что ты настойчиво желаешь от меня избавиться, — хохотнула я.

— Да иди ты, Романова! Я устала смотреть на твою постную рожу и, хотя все же считаю поступок Димки правильным... мне не нравится, как он сделал! Ты ж все равно, что зомби! Ты ходишь, делаешь свою работу, классно делаешь, не отнять, но все равно, как неживая. Робот самый натуральный! Я ж вижу, что тебя туда тянет. А тут такая возможность расставить все точки. Или вернуться на работу, которую обожаешь, или переболеть окончательно и жить дальше!

— Не знаю, — я прикусила губу. Желание увидеться с ребятами и поговорить с Ивоной с глазу на глаз, было большим, но не настолько огромным, чтоб перевесить нежелание видеть одного человека.

— Ну, ты хоть подумай! Время еще есть. Недели две примерно.

— Хорошо, я подумаю, — пообещала я, хотя о чем тут думать — не еду я никуда и все тут!

Трель звонка заставила Наташку подскочить, ругаясь в полголоса, она вытянула из кармана пейджер, прочитала сообщение, чертыхнулась и посмотрела на меня несчастными глазами.

— Ань, тут такое дело... Мы с Димкой хотели на вечерок свалить, нам бы того... Сашку куда пристроить, а то вот Ника не может...

— Приводи, — вздохнула я, — куда ж вас девать.

— Точно?

— Точно!

— Хорошо, я сейчас! — просияла Наташка и сорвалась с места.

Спустя пятнадцать минут мне вручили пятилетнего ребенка, сумку игрушек и список инструкций по эксплуатации. Чего делать, если закапризничает, заболит животик, поднимется температура, прищемит пальцы, захочет играть, купаться, кушать, спать... и еще пунктов пятьдесят никак не меньше. Я слушала наставления, разглядывая невысокого, плотно сбитого мальчишку и поражалась, как же он похож на отца! Те же нос, губы, разрез глаз, только в уменьшенном варианте. Мальчишка был недоволен, хмурил бровки и разглядывал меня с суровой настороженностью, всем своим видом показывая, что не согласен с кандидатурой няньки.

Квохтание наседки прервало появление генерала, выряженного в вечерний костюм, выгодно подчеркивающий все еще подтянутую фигуру.

— Папка! — мальчишка встрепенулся, выдирая ладошку из материнских рук, и с разгону прыгнул на отца.

— Привет, сын! Как ты вырос за день! — в голосе генерала прозвучали горделивые нотки. Тихие семейные радости. Чувствуя, как нервно дернулось веко, я поспешила посмотреть в другую сторону. Что, доктор, жаба давит? Тебя-то так никогда не тискали. За то его никогда не забудут почти на сутки в запертом кабинете, так что мне тоже есть чем гордиться!

— Ди-ма, — зашипела Наташка и, судя по звуку, пихнула мужа локтем.

— Чего? — так же тихо воскликнул он.

— Ничего! — огрызнулась подруга.

— Привет, Ань, — поздоровался отец, поудобнее усаживая сына на руке.

— Здравствуй, — вежливо откликнулась я.

— Наташ, нам выезжать через двадцать минут, а ты еще не готова.

— Да, да, сейчас, — откликнулась она, копаясь в сумке. — Ань, вот здесь записаны все номера телефонов. Мой, отца, госпитального отсека... ой...

— Вот именно, что — ой! — закатила я глаза.

— Папа! Я не хочу с ей оставаться! — подал голос ребенок.

— Ну, это ж ненадолго, сын! Не дуйся, Сашка, — генерал шутливо ткнул мальчишку в живот, — в следующий раз, я тебе обещаю, ты поедешь с нами.

— Я не хочу с ей оставаться, — упрямо повторил мальчишка. — Я ее не знаю! Я хочу Нику!

— Знаешь, — погрозил пальцем папаша, — а Ника сегодня занята и перестань капризничать! А я тебе чего-нибудь привезу.

— Ну, радно, — нехотя пробурчал мальчишка, сползая с отцовских рук.

— Все, мы пошли. Саша, веди себя хорошо, — в последний раз приказала Наташка и, чмокнув отпрыска, наконец, удалилась.

Генерал прошамкал что-то вроде 'до свидания' и поспешил за женой. Оставшись без поддержки родителей, недовольный человечек зыркнул на меня и, обойдя по широкой дуге, взобрался на кресло, важно сложив на груди руки.

— Я тебя не рубру! — после недолгого молчания важно заявили мне из кресла.

— О, как! — хмыкнула я и, демонстративно отвернувшись, принялась копаться в сумке с игрушками, выкладывая их на ковер.

— Мама говолит, на ковле иглушки нерзя! — поучительно донеслось сзади.

— Нерзя, так нерзя, — не стала я спорить, заталкивая в сумку все, что успела достать.

— Не длазнись! — надулся мальчишка.

— Не дразнюсь. Сашка, ты в кого такой зануда?

— Я дра тебя не Сашка, а Арександл Дмитлиевеч. Сашка я дра Ники и Орега!

— А, ну кто бы спорил! — усилием сглотнув подступивший хохот, подтвердила я.

Оставив на время дорогого родственника в одиночестве, быстро закончила уборку кухни и разогрела ужин, принесенный Наташкой. Моим кулинарным способностям подруга никогда не доверяла, а уж если дело касалось ее милого чада, и подавно.

— Александр Дмитриевич, не желаете ли отужинать? — поинтересовалась я, заглядывая в комнату.

Мальчишка все так же сидел в кресле и сычом взирал на окружающий мир.

— Нет!

— А придется, — с садистским наслаждением заявила я.

— Не плидется! — заупрямился он. — Кто ты такая, чтоб мне пликазы пликазывать?

— Я твоя сестра, — открыла я человеку страшную тайну.

— Кто!? Ты-ы-ы?! — подозрительно протянул он, ставя мои слова под сомнение.

— Да, я.

— Не-е-е!

— Да, и если ты и дальше будешь капризничать, я позвоню папе, и он тебе ничего не привезет, — ох, доктор, как же некрасиво шантажировать ребенка! Стыдитесь, Анна Дмитриевна. Стыжусь, вот честно, вон, аж глаза со стыда покраснели!

— Ну, радно, — мальчишка нехотя слез с кресла и заковылял в кухню.

Ужин проходил в дружественной атмосфере вооруженного нейтралитета. Маленький мужичок не желал со мной общаться, сосредоточено ковыряя в тарелке. Я не настаивала, перебирая, однако, в памяти, что в моей каюте есть такого, что могло бы заинтересовать малолетнего буку. Мои инструменты? Вряд ли. Телевизор? Нет, он и дома есть. Спасательское оборудование? Может быть, но далеко не факт, тем более нужно еще выдумать, под каким предлогом его разложить, да и жалко отдавать его на растерзание. А вот в комнате очень даже можно найти что-нибудь завлекательное и пока хозяин томится на гауптвахте, есть возможность беспрепятственно покопаться в его жилище. Главное ничего не сломать, а то Зайчонок мне потом тоже чего-нибудь сломает.

Расправившись со своим какао и громко стукнув чашкой по столу, родственничек невнятно поблагодарил за ужин и гордо удалился в свое кресло. Покачав головой, я убрала в кухне и потянулась следом. Мальчишка сидел и внимательно разглядывал свои носки, важно скрестив руки на груди, всем своим видом показывая, что не желает со мной общаться, при этом на его сосредоточенной рожице сквозило неприступное выражение 'ну, уговаривайте меня, уговаривайте! А я вам отвечу — нет!'. Я не стала никого уговаривать и контакты налаживать посчитала излишним, прямиком прошествовала в комнату Зака, не забыв оставить дверь приоткрытой.