Стальное сердце (ex-Naruto)

Таким образом, уже четвертый месяц моего здесь пребывания, утро для меня начиналось часа за полтора до рассвета, и при свете тусклых уличных фонарей (неплохо бы, кстати, разобраться, как они работают — явно не на масле или нефти, выглядят же просто как светящийся шар на столбе) занимался уборкой улицы. Потом возвращался домой, цеплял на себя рюкзак с песком и бодрым галопом мчался в лесок, где и занимался приведением своих мощей в надлежащее состояние. Вечером проводил еще одну тренировку, но уже на растяжки и отработку комплексов рукопашного боя, бой с тенью и упражнения на скорость. Поначалу конечно, приходилось тяжеловато, но кое-как терпел, а потом втянулся, хотя ощущения по утрам первые пару недель были мрачноватыми: мышцы и связки болели так, что передвигался я со скоростью и грацией черепахи, разбитой параличом к тому же, но тренировок не бросал.

Ну а перед сном — обязательная медитация, в процессе которой работал с энергетикой организма. Раз уж у парня уже были кое-какие задатки в виде тоненьких и хрупких энергоканалов, образовывавших сеть по всему телу, то и начать решил с их развития, а там и до энергетического ядра дело дойдет.

Для начала необходимо было повысить прочность и толщину каналов, для чего я каждый вечер перегонял небольшие порции маны по ним в течение нескольких часов. Подобные процедуры доставляли мне просто море удовольствия и приятных ощущений: меня бросало то в жар, то в холод, кожа горела как натертая наждачной бумагой, а по спине тучными стадами бродили мурашки, размером с суповую тарелку, не меньше. Я заканчивал заниматься мазохизмом, когда начинали болеть глаза — именно там каналы были наиболее хрупкими.

Так же, для развития резервов тела я тратил те крохи энергии, которые были мне доступны: с помощью концентрации маны в энергоканалах и капиллярах, располагающихся в коже, и поддержании на этом участке тела простенького плетения укрепления получался довольно интересный эффект — кожа на время действия плетения становилась толще и нехерово прочнее. Эффект этот был достаточно изучен в Империи, и применялся некоторыми армейскими магами как пассивная защита своего трепетно лелеемого организма. Назывался он "троллья шкура" и мастера-маги, тренировавшие этот прием с детства или ранней юности добивались удивительных результатов: "шкура" держалась на них постоянно и обеспечивала неплохую дополнительную защиту — необходимую концентрацию они поддерживали на автомате. Конечно, не все было так гладко — "шкура" постоянно тянула из организма ману, и требовала концентрации при наложении и поддержании — именно это и являлось главным препятствием ее повсеместного использования. По крайней мере, Олли Штайнер, ставший магом в относительно зрелом возрасте, так ее полностью и не освоил — тренировать ее надо было долго и упорно. К тому же "шкура" — это все-таки больше вспомогательная приспоба, прямого удара мечом или топором она не держала (хотя от ножа, стрелы или скользящих ударов вполне могла выручить), так что Штайнер предпочитал не выделываться, и просто носил кольчугу.

Поначалу, "троллья шкура" получалась у меня на небольшом участке ладони, да и держалась считанные минуты, но к настоящему времени я мог поддерживать ее от кончиков пальцев левой руки примерно до середины груди, в течении пары часов. Потом резерв иссякал, и я превращался в медузу — ощущения магического истощения тела были незабываемы.

За работой и тренировками я совершенно забыл — мне же завтра исполняется восемь лет! Надо это отметить, как ни крути, а это единственный мой праздник. А еще следует совместить приятное с полезным: это отличный повод навестить ту добрую старушку — Микото-сан — хозяйку магазина одежды, и, если получится, добыть немного информации.

На следующий день, после утренней тренировки, приведя себя в порядок, я отправился охмурять бабулю.

— Здоровья вам, почтенная Микото-сама, надеюсь, торговля ваша в порядке? — я жизнерадостно улыбнулся старушке во все свои тридцать два.

— И ты здравствуй, Наруто, чем могу тебе помочь? Дела мои идут хорошо, а вот здоровья бы лишнего не помешало — она демонстративно потерла поясницу, но тут же улыбнулась мне в ответ.

— Помочь подобрать тебе чего-нибудь из одежды, а то я смотрю, ты подрос, да и в плечах раздался?

— Спасибо Микото-сама, было бы хорошо!

Выбрав несколько вещей, я расплатился, и, сделав вид, будто собираюсь уходить, подошел к двери, но потом вернулся.

— Микото-сама, а покажите мне еще вон то, — и показал ей на неплохие перчатки из хорошей кожи, без пальцев и с ремешком, затягивающим их вокруг запястий

— Вот, смотри Наруто, это хорошая и качественная вещь!

— Уверен, что у вас других и не бывает! Я хочу купить их, сегодня у меня день рождения, сделаю себе подарок!

Бабуля снова улыбнулась.

— Знаешь Наруто, они твои. Пусть это будет моим подарком тебе.

— Но Микото-сама, я устроился на работу, у меня есть чем заплатить и...

— Бери, Наруто, — она перебила меня — И не спорь! Я сказала, это мой подарок тебе. А деньги тебе еще пригодятся, купишь себе сладостей.

(от пивка бы не отказался, а сладости... Нет, нахрен сладости)

— Тогда Микото-сама, я настаиваю на том, чтобы угостить вас ужином. Прошу, не отказывайтесь, вы так хорошо ко мне отнеслись, а у меня нет друзей и родных и некого позвать... — при этих словах я умело пригорюнился.

Подумав, старушка не стала отказываться, и вечером мы встретились в раменной, недалеко от ее магазина.

— Прошу вас, не стесняйтесь, заказывайте, я хочу угостить вас как следует, Микото-сама!

Бабуля рассмеялась

— Мне много не надо Наруто, закажи хорошего чая, пожалуйста, и этого достаточно.

— Как скажете, уважаемая!

Прошвырнувшись до стойки и сделав заказ, я вернулся.

— Микото — сама, а скажите, вы ведь знали меня раньше?

Вопрос что называется в лоб. Старушка пожевала губами и опустила глаза.

— Да... Наруто, я хорошо знала твоих родителей...

— Как здорово, не могли бы вы рассказать мне о них? Я ведь совсем ничего о них не знаю!

Она, ненадолго призадумалась, явно что-то для себя решая, но все-таки ответила.

— Нууу, твоего отца звали Намикадзе Минато, как же ты на него похож... Эти волосы и глаза...

— Он был шиноби?

— Да Наруто, более того, он был Хокаге. Четвертым Хокаге Конохи. Как же он был красив! Ты знаешь — она лукаво улыбнулась — Будь я лет на двадцать помладше, когда встретила его, обязательно увела бы его у твоей матери!

Она мечтательно закатила глаза.

(да уж, видать бабуля в молодости была та еще штучка)

— А моя мать?

— Узумаки Кушина, химэ (дочь главы рода, что-то вроде принцессы, в общем, как я понял) клана Узумаки, и характером ты пошел в нее...Такой же непоседливый бесенок....

Тем временем принесли чай, пирожные и бутылочку хорошего саке. Сам я хлебать рисовую брагу не собирался, ни к чему ведь портить впечатление о себе, не так ли? А вот бабуля, ударившаяся в воспоминания, от чашечки этого спецраствора не отказалась.

— Она была красивой, Микото-сама, ведь так? Мама...

— Да, мальчик, твои родители были красивой парой, высокий и сильный Минато и хрупкая Кушина... Ах, Минато-красавчик... Ты похож на них обоих, Наруто, очень похож, а когда вырастешь, я уверена, будешь точной копией отца! А уж тот был настоящий "смерть-девкам"!

Она захихикала

— Твой отец был мудрым Хокаге, при нем Коноха сильно выросла, мы наладили торговлю с соседями, а земли подвластные деревне сильно увеличились, строили новые мосты и дороги, и деревня быстро богатела и развивалась. Это при нем мне построили мой дом и магазин! А Узумаки Кушина ему очень помогала, и погасила многие конфликты между кланами в деревне, да, она была ему хорошим помощником.

— Да Микото-сама, я вырасту, и буду достоин своих родных! Но как же так получилось, что я один? Что произошло? И где мой клан, где все Узумаки? Где? Ведь не могли мои родители меня бросить? — изобразить правдоподобное возмущение не представляло никакого труда, ибо воистину, какого хрена мне корячится метла вместо счастливого детства?

— Тебя не бросили Наруто, нет. Твои родители погибли восемь лет назад... В этот самый день.

(

* * *

!!! Никогда больше не буду отмечать день рождения! Хотя семья Наруто как бы и не совсем моя, но хоть немножко уважения они заслуживают. И плясать и веселиться положено на могилах врагов, а никак не отца с матерью).

Погрустневшая бабуля тем временем, залпом выпила свою чашку саке, и я налил ей снова.

— Вы ведь что-то знаете про это? Расскажите мне, как это произошло, я хочу все знать!

— Я мало знаю, мальчик. В ту ночь, когда проснулась от грохота и звуков боя, я побоялась выходить на улицу...Я ведь всего лишь слабая женщина, Наруто, мне было очень страшно. Тогда творилось что-то ужасное! Коноха была сильно разрушена, я сама видела, много пожаров, их тушили весь следующий день, погибло очень много людей... Квартал твоего клана полностью превратился в руины, никто не спасся. Кроме тебя...

— Напали враги деревни?

— Да Наруто, на деревню напали, но это были совсем не люди. Ночью приходил демон, мне рассказывали те, кто его видел — демон выглядел как рыжий лис, с девятью хвостами. Огромный лис, намного выше башни Хокаге, может быть, тридцать метров, или даже больше. Биджу, это был огромный, могучий, полный черной злобы биджу.

От нехороших подозрений у меня задергался глаз.

Бабуля, меж тем, продолжала.

— Откуда именно он явился, никто не видел, но пришел он со стороны квартала Узумаки, разрушив там все. Знаешь Наруто, мне тяжело тебе это говорить, но люди говорили, будто биджу вызвал твой отец, чтобы напугать и ослабить остальные кланы Конохи и заполучить полную власть над деревней, но потерял над ним контроль, и демон вырвался на свободу.

— Но как же это...

— Нет, я не верю, конечно, в эту чушь, я хорошо знала Минато, он бы никогда так не поступил, но люди думают так до сих пор.

— Поэтому ко мне плохо относятся?

— Да, Наруто, этот кошмар запомнился людям надолго, они думают, что во всех смертях и разрушениях виноват твой отец, а ты его сын и так похож на него...

— А что же было дальше? Биджу убили?

— Не знаю, наверное. Больше, слава Амиками Аматэрасу, демона никто не видел. С ним сражались шиноби всех кланов Конохи, наверное, убили, а может быть прогнали. Не знаю...

Саке кончилось, и я предложил взять еще пузырь, но расстроившаяся бабулька сказала, что ей хватит, да и поздно уже, и ей пора домой. Я естественно отправился ее провожать, поддерживая под локоток. Довел до дома, вежливо попрощался и отправился гулять.

Хотелось все обдумать, да и в голове роились мысли, не самого приятного содержания. Добрая бабушка прямым текстом рассказала, откуда берется неприязнь местных ко мне. Я, конечно, ни в чем не виноват, ибо в возрасте менее одного дня крупно нагадить целому городу было бы весьма и весьма затруднительно, но людей не переделаешь, раз уж с какого то хрена народ решил, что виноват мой отец, ну а значит и я соответственно тоже. И кстати, это жу-жу про то, что демона вызвал мой отец, явно не спроста — слишком уж похоже на удобную байку, чтобы прикрыть настоящего виновника. Если верить речам старой торговки, Намикадзе Минато был неплохим правителем, и для усиления своего влияния наверняка мог бы использовать менее радикальные способы, чем вызов демона посреди своего же квартала и разнос в щебенку половины своего города. Тем более, его жена (и мать Наруто соответственно) имела неплохие связи с остальными кланами селения, и являлась к тому же химэ своего клана, чем обеспечивала его безоговорочную поддержку. М-да, как же все непросто.

Демон вот тоже, собака страшная... Выше башни Хокаге, значит? А хвостов точно девять? Ммм... Да рыжий к тому же, еще и злобы черной утаить не пытался... А свернут то как компактно, а упакован то как изящно, вон какая печать красивая,

* * *

, да я буквально полон сюрпризов, что сказать.

Глава 4.

Сюрпризы сюрпризами, а полон я еще и зеленого чая, который, судя по ощущениям, уже минут как двадцать просится наружу. Эк я задумался. Я свернул с главной улицы на одну из боковых, и немного поблуждал по закоулкам квартала. Наконец, найдя удобное и безлюдное местечко возле огромной клумбы с розами, с высаженными вокруг нее кустами шиповника и беседкой неподалеку, принялся орошать насаждения. Чая я выпил много, процесс затягивался, и тут я услышал со стороны беседки какие то голоса и странный шум, как будто кого-то... Били? Не мое, конечно, дело, встревать в чужие разборки, но спать все равно не хотелось, один выходной от работы после дня рождения я себе мог позволить, так что было время, и проснулось какое-то детское любопытство — и я решил посмотреть поближе.

Просочившись сквозь колючие ветви шиповника, я узрел следующую картину: высокий тощий подросток лет 12-13 левой рукой держал за волосы невысокую худенькую девочку, правой же отвешивал ей легкие пощечины, что-то при этом весело приговаривая. Двое его дружков в это время лениво буцкали ногами чье то попискивающее тело, валяющееся на земле. Все присутствовавшие были увлечены своим занятием, и мое появление не заметили — к тому же уже темнело, да и я старался держаться в тени кустов. Ага, вот видимо и подрастающее поколение местных бандосов мне встретилось. Я подкрался еще чуть ближе.

— ... а сейчас, коза, ты встанешь на колени и попросишь у нас у всех прощения, за своего дружка, и карманы выверни, нам пригодятся денежки!

— У меня ничего нет, отпустите нас... Юки, Юкииии... Аааааа, больно! Отпустите пожалуйста...

— Врешь, коза, мы видели, как ты покупала пироги у разносчика, врать мне решила?

И влепил ей особенно звонкую пощечину.

Я решил вмешаться — настроение было отвратительное, и подраться очень хотелось. Да и любил я помахать рычагами, чего уж таить.

Был бы Олли Штайнер сыном благородного человека, какого-нибудь графа или маркиза, на худой конец барона, да хоть бы и купца, и проходи я службу в элитных войсках — рыцарская тяжелая кавалерия там, или гвардия — уж я бы себя проявил! Вышел бы к этим обормотам, сразил бы мощью красноречия, бросил бы смело в лицо обвинения в бесчестии, в ненадлежащем обращении с этой девчонкой, да вызвал бы их на бой, в котором проявляя чудеса отваги и смелости... Нахватал бы полну жопу огурцов, так бы скорее всего и было бы, все таки один против троих — это более чем серьезно. Но я был сиротой с помойки и служил горлохватом, поэтому без разговоров, быстро приблизился, и могучим пинком куда то в район копчика отправил тощего быдлана в гостеприимные объятия шиповника. Его кореш, отвлекшийся от запинывания лежащего бедолаги, успел повернуть ко мне рожу, и получил прямо в улыбку самый тяжелый хук, который могло выдать мое восьмилетнее тело. Удар, и он уселся прямо на задницу, удобно подставив личико под удар ногой, чем я и не замедлил воспользоваться. Не по понятиям, конечно, упавшего бить, но по-другому я не умею. Уронил — добей, иначе рискуешь получить в спину, так что, лови подачу, дружок! Ай, как хорошо с ноги приложился, аж гул пошел! Третий юный рыцарь подворотен проявил завидную расторопность и дал по тапкам куда-то вглубь квартала, во дворы, не став искушать судьбу, даже не попытавшись разглядеть нападавшего. Девочка, от неожиданности хлопнувшаяся на спину, тем не мене успела истошно завизжать, ей в унисон мычал отоваренный мной бандючонок, у которого похоже была сломана челюсть. Тем временем, из куста шиповника выскребся тощий (а теперь кроме этого еще рваный и исцарапанный) и тут же извлек откуда то неприятного вида нож, кривой и ржавый.