Тьма древнего леса.

Патриарх Аторре хмыкнул и аккуратно отставил колбу с моим варевом в сторонку. Все понятно: дедуля опять запрется в лаборатории и будет всю ночь разбираться, что же такое интересное и опасное для окружающих я нахимичил. А это значит, что поход в темницу мне завтра не светит. Ура!

А пока дед жестом подозвал меня к своему столу, около которого шаманил в последнюю половину сеада, и с видом безмерно гордого собой папаши указал на чашку... Скорее даже, чашечку, на дне которой плескалось совсем немного неоново-синей жидкости. Это еще что?

Я уставился на деда, в немом вопросе вздернув бровь. Тот только широко ухмыльнулся (ой, смотрю, у кого-то просто отличное настроение) и протянул чашечку мне, бережно держа оную в ладонях:

— Попробуй.

Мои брови стремительно отправились в гости к старшим братьям-волосам. Не понял?! Я настолько надоел деду, что он решил от меня наконец-то избавиться столь радикальным методом? Не дамся!

Впрочем, есть ли у меня выбор? То-то и оно.

Аккуратно приняв у деда чашку и обмакнув коготь указательного пальца в предложенную жидкость, я слизал синие капли и скривился от страшной горечи. Какая гадость! Это еще что?! Перец чили пополам с васаби?

Осторожно — слишком уж трясся над результатом своего опыта дедуля — поставив чашку на стол, я принялся вдумчиво отплевываться и в промежутках методично крыть матом одного особо умного рыжего эльфа, который подсунул мне такую отвратительную горькую дрянь. Дед, шаманя уже над позабытым стилетом, не менее вдумчиво выдал мне длинную витиеватую фразу, от которой я примолк в восхищении. Это ж какая, однако, должна быть фантазия! Ну-ка, ну-ка, повтори — я не запомнил!

— Не догадываешься, что это? — поинтересовался у меня рыжий Аторре, не отвлекаясь от дела. Я только помотал головой и уставился на деда в ожидании ответа.

— А у тебя короткая память, — с неодобрением отметил дедуля, и я с содроганием понял, что теперь меня еще ждут и тренировки на развитие внимательности и цепкости памяти. Так просто мне моя забывчивость с рук не сойдет. — Это вытяжка из твоей собственной крови — причем именно в ней и содержится основная магическая составляющая. Вот только что она дает, я еще не до конца понял. На-ка, — он протянул мне чистенький стилет и довольно приличных размеров колбу. — Нацеди мне еще крови. Имеющегося мне категорически не хватает.

С тоской покосившись на деда, я аккуратно взрезал ладонь и подставил под бегущую струйку колбу. Третий раз за сутки... Надеюсь, что на ужин у нас будет мясо, и много — иначе я точно слопаю Миледи!

И было утро, и был вечер, и настал новый день — такой же тяжелый и муторный, как все предыдущие. Единственное желание — отоспаться — не давало мне покоя все время. Меня уже даже не особо и волновало, что от меня хотят. Драки? Ради всех богов. Яду? Да пожалуйста, только озвучьте рецепт. Гулять? А как же занятия? Не, не пойдет. Что, выходной? Так это же прекрасно! Хоть поспать немного удастся. Никакого сна? Тогда о какой прогулке может идти речь?

Все закрывала пеленой серая, мертвая усталость...

— Он не выдерживает.

— Осталось немного. Он сильный, должен справиться.

— Ты не понимаешь! Саила уже трижды стирала из его разума мысли о самоубийстве! Таким образом мы его не обучим, а сломаем! Во имя Каирри, друг, неужели ты хочешь лишить меня единственного внука?..

— А ты хочешь лишить меня — сына, а Лес — наследника?! — Словно бичом, хлестнули жесткие слова. — Ты понимаешь, что жрецы в один голос говорят о необходимости полностью обученного убийцы рядом с ним? Что мой сын без защиты обречен на смерть?! И как я могу поступить, если твой внук — единственный, кто с этим справится, не будучи заподозренным?!! Ответь мне!

— Пожалей мой род, Аль! — Что это? Страдание в таком обычно жестком и холодном голосе? — Моя семья тысячелетиями служила твоей, так пожалей моего наследника! Он же не чистокровный эльф — он не выдержит!

— Не смей снижать нагрузку. Это приказ.

Пауза — тяжелая, напряженная... Хриплый, надтреснутый голос:

— Слушаюсь, мой князь.

Тишина. Только два силуэта на фоне заходящего кроваво-красного солнца.

Сколько именно продолжалась эта дрессировка, я не смог вспомнить даже спустя годы. Нечего было вспоминать: каждый последующий день был точной копией прошедшего. Учеба — тренировка — учеба — тренировка — учеба... И все это с редкими перерывами на сон и еду. В итоге через восемь улэдов меня едва ветром не шатало! Я буквально умирал от усталости и боялся смотреть в зеркало — сейчас даже без ухищрений в виде костюма в родовых цветах на меня из гладкой поверхности смотрел самый настоящий затюканный упырь.

Правда, в один замечательный вечер этот заколдованный круг рассыпался, оставив после себя только задорный хохот и ощущение бьющего в лицо ветра. И за это я должен сказать "спасибо" царственному эльфенышу.

...Глухой ночью, когда нормальным эльфам полагается спать — и даже мне в кои-то веки позволили добраться до кроватки сразу после заката! — ко мне в окно в комнате родового гнезда (про свое личное дерево я старался не вспоминать — я не был там уж больше полугода) влез некий субъект. Проснулся я мгновенно — не зря же меня столько тренировали, — и в следующий момент в моем захвате трепыхался, безуспешно пытаясь вырваться... княжич?!

Я моргнул, решив, что мне это чудится спросонья. Но нет — в мою комнату! Лунной ночью! Через окно! Беспардонно влез княжеский отпрыск. Уж кого-кого, а этого белобрысого гаденыша я всегда опознаю!

Ну вот. Еще один ушастый венценосный псих, не побоявшийся совершить ночную прогулку. Интересно, это вся княжеская семейка с такими прибабахами, или только мне так повезло?

К слову о белобрысости: эльфеныш постригся! Не налысо, конечно, но теперь самые длинные пряди едва закрывали шею. Он что, совсем с ума сошел?!

— Никуда и ни с чего я не сошел, — недовольно пробурчал Лэй. Не понял... Я что, опять говорил вслух? Странно. Я думал, из меня эту привычку уже окончательно выбили. — Может, отпустишь? У меня слишком мало времени.

Отпустив эльфеныша, я плюхнулся обратно на кровать и несколько иссов тупо разглядывал незваного гостя, пытаясь окончательно осмыслить, кто же это такой, что он делает моей комнате посреди ночи и ему от меня надо.

— Ты зачем постригся? — Спросил первое, что пришло на ум. В самом деле, Дайнэлану не жалко было срезать такое великолепие? Ведь наверняка, в отличие от меня, не один десяток лет отращивал.

Ушастик поморщился и провел рукой по взъерошенным волосам.

— Ты, должно быть, не помнишь, но улэд назад я справил свое столетие... — начал он издалека.

— А меня почему не позвал? — Оскорбился я. Нет, на самом деле! Я этого паршивца считал своим другом, а он...

— Я звал, — пожал плечами княжич. — Передавал приглашение через главу Аторре, как положено. Но он сказал, что ты будешь слишком занят обучением у са'ара, а я не стал настаивать.

Ну, дед, ну... родственничек любимый! С-с-скотина рыжая... Попадись ты мне — голову оторву и скажу, что так оно с начала времен и стояло!

— И что ты от меня сейчас хочешь? — Устало поинтересовался, смачно зевнув. Спать охота просто зверски...

— Поехали со мной! — Выпалил Лэй. Я от неожиданности подавился зевком.

— Ку... кхе... Что?! — Кое-как прокашлявшись, выдавил я. Я не ослышался?!

— Поехали со мной, — медленно, едва ли не по буквам повторил эльфеныш. — Я не хочу выставлять себя посмешищем на потеху той толпе, которая соберется на мое отбытие из Леса, а потому уезжаю сегодня на рассвете, не дожидаясь послезавтрашнего дня и торжественной церемонии, — на последних словах Дайнэлан скривился так, словно слопал целый килограмм лимонов вместе с кожурой. — Я предлагаю тебе составить мне компанию... Если захочешь, конечно.

— Ты еще спрашиваешь? Конечно, хочу! — Я пытался переварить все те новости, которые на меня только что вывалили. И как я ухитрился пропустить день рождения друга? Стыдобища. — Но постригся ты все-таки зачем?

Ну не понимаю я, зачем так гордящийся своей шевелюрой эльфеныш отрезал ее ко всем харрахам, не понимаю! На кой?

Лэй тяжко вздохнул.

— Это жертва Мертвому солнцу, — быстро проговорил он, словно куда-то торопился, а я его задерживаю. — Я пожертвовал богу часть своего тела, а взамен получил возможность пробыть некоторое время под лунным светом. Особенность рода у меня такая. Правда, я не знаю, как долго продержится эта защита — в семейных записях говорилось только о ее кратковременности...

— Так что — ты хочешь сказать, что в любой момент твоя пресловутая "защита" может рухнуть, и ты благополучно сойдешь с ума?! — Я был в шоке. Как он только за себя не боится?! Придурок малолетний!!!

— Именно, — кивнул Лэй.

Иссов двадцать я сидел, раскачиваясь, словно болванчик, и пытаясь понять, чего же от меня хотят и что я должен делать. Потом сообразив, что мне предлагают абсолютно легальную возможность — я же с малолетним княжичем буду! Охранник, нянька и друг в одном флаконе! — смыться подальше от свихнувшихся эльфов с их садистскими методами обучения, подскочил с места и метнулся к шкафу, выуживая из него первые попавшиеся рубашку и штаны.

— Вещи можешь не брать, — обронил забившийся с ногами в кресло и теперь заинтересованно наблюдающий за моими суматошными скачками по комнате Лэй, рассеянно почесывая при этом пузо залезшей к нему на руки Миледи. — Я еще несколько дней назад договорился с твоей дриадой, и она собрала тебе в дорогу сумку. Еда на первое время и оружие тоже будут. Осталось только в конюшню за твоим конем зайти, и можно ехать.

— Пчхи! — Подтвердил я, пытаясь выудить из-под кровати второй сапог — пару обнаружившегося около кресла. Я смотрю, эльфеныш уже все продумал, и даже с моей дриадой договорился! Интересно, а если бы я отказался с ним ехать — что тогда? Не потащил бы он меня в мешке, правда?

Задав этот вопрос вслух, я удостоился насмешливого ответа:

— А ты бы согласился в любом случае. Уж больно у тебя вид в последнее время был... задумчивый. Словно ты оценивал, как лучше убрать Анавариана и следом удрать из Леса.

Что верно, то верно: желание прикопать деда под ближайшим нир-аш-алэ в последнее время стало практически непреодолимым, и не думаю, что я бы выдержал еще несколько улэдов. Сорвался бы раньше. Лэй же предложил буквально соломоново решение: уйти вместе с ним. И волки сыты, и овцы целы. И пастуху — моей дрессировке — вечная память...

Достав, наконец, из-под кровати сапог вместе с носком, черствой корочкой хлеба, пузырьком из-под приснопамятного "универсального сложносоставного яда", невесть как попавшими туда парой засапожных ножей из личного дедова арсенала и вусмерть перепуганным маленьким паучком, я быстро натянул обувку на ногу, предварительно смахнув с нее наглого восьминогого, настроившегося уже было сплести паутину. Вот это я понимаю, вот это истинная наглость!

Рассовал ножи по положенным местам, — а что? У меня таких хороших ножей никогда не было! А дед не обеднеет, если любимый внук втихаря прихватизирует пару ножичков, — пинком отправил пустой флакончик обратно под кровать; носок, предварительно осмотрев и заметив неряшливую дырку на пятке, аккуратно пристроил возле двери. Затем подхватил с кресла сброшенную туда княжичем недовольную Миледи, окинул прощальным взглядом комнату и вылез в окно вслед за эльфенышем.

Спускались мы с дерева на землю дружно, весело и с матерком... Нет, вначале все было очень даже хорошо: густое переплетение крепких ветвей не позволило бы свалиться с нир-аш-алэ даже младенцу. Но потом, когда закончилась крона, а лестница, по которой можно было спуститься вниз, еще не началась, и наступило самое веселье. Мне-то что: я легкий, спрыгнул вниз, не раскрывая крыльев и используя только "летательные" органы в животе (упаси небеса задействовать крылья: услышат шелест — поймают тут же!) — и приземлился мягко и плавно аккурат на сочную травку под деревом. А вот княжичу повезло меньше — ему пришлось корячиться с веревками и пытаться аккуратно притянуть себя к ступенькам, не перебудив при этом звоном разнообразных оповещательно-оградительных периметров весь та'ал.

Ась? Почему это я не спустил княжича на землю? Ну знаете ли... Одно дело — таскать обленившегося эльфеныша через речку при помощи крыльев, и совсем другое — переть его венценосную задницу, по сути, на своем хребте. Мелкий-то он мелкий, но эльфеныш весит едва ли не в два раза больше меня! Я такую тушу попросту не подниму. Эх, сюда бы ш'шэври... Но чего нет, того нет.

Молоденьких химер пришлось погрузить в глубокий сон, больше похожий на анабиоз — как мне, так и княжичу. И не потому, что ш'шэври являлись какими-то эксклюзивными животными или еще что. Вовсе нет. Просто полноценно зафиксироваться разумом на своей химере мог только эльф с полностью стабильными каналами — а Лэй ну никак не подходил под эту категорию. По крайней мере, не в ближайшие три с половиной сотни лет.

Я же... мне химеры были попросту не нужны. Ну никак. Зачем, объясните мне, существу с крыльями нужна тварь, предназначенная именно для полета? То-то и оно, что не нужна. Но избавиться от химер я мог двумя способами: либо запихнуть их под то же заклинание, что и химерочек Лэя, либо убить. На второй вариант у меня просто не хватило духу — я не детоубийца! Но вот погрузить своих ш'шэври в сон до того момента, как Лэй не вернется в Лес, я смог. По крайней мере, на триста пятьдесят лет я избавлен от мук выбора, а там, глядишь, я либо помру от несовместимых с нормальной жизнедеятельностью причин, либо придумаю, что с этими тварюшками делать.

Наконец, эльфеныш враскоряку, вниз головой (зато бесшумно!) спустился с дерева, и мы тихой сапой пробрались к конюшне Аторре, где уже несколько улэдов обитал мой Псих. Хорошо, что за ним не пришлось топать на другой конец та'ала...

Пока я седлал коня и выводил его на свежий воздух, Лэй извлек из какого-то куста две одинаковые на вид сумки, показавшиеся мне подозрительно знакомыми... Неужели?

Пригляделся — и понял, что оказался прав. Обе сумки были бездонными, причем с одной из них я уже с успехом путешествовал из Сарриса в эльфийский Лес. Вон, знакомая подпалина от огня на боку! Это я едва не уронил в свое время сумку в костер.

Теперь понятно, почему княжич говорил, что взял с собой и еду, и оружие, и одежду... Если вспомнить, сколько всякого хлама я вез в своей авоське перед этим, собранные вещи наверняка покажутся мне лишь каплей в море.

Пока я возился с ремнями сумки, закрепляя ее около седла, Лэй едва ли не с головой зарылся в свою, вынырнув только через несколько атисс с торжествующим: "Ага!". В руках у него блестел крошечный медный кругляшок примитивного амулета приглушения звуков.

— Ну, — выдохнул Дайнэлан, вскарабкавшись на коня и активировав амулет. — Поехали!

И первым пустил коня вперед. Оглянувшись на прощание на темные окна родового имения Аторре, я поехал следом.

— Едут!

— Уверен? А то в прошлый раз это была харраха. Может, ты плохо видишь? Так солнце, вроде, уже взошло... Или тебе, чтобы что-то не только заметить, но и опознать, нужны оба?