Тьма древнего леса.

Тьма древнего леса.

Эпидемия, "В этом сне".

Моей матери с любовью и искренней благодарностью. Спасибо тебе за все.

Пролог.

— Эилиан, что ты творишь?! — Буквально выпал в ледяную пустошь из распахнувшихся Врат высокий мужчина, наряженный в огромный черный тулуп, нелепо выглядящий поверх стальных доспехов. Синеглазый юный бог только хмыкнул и, лениво поднявшись на ноги, шагнул вперед. Длинные полы золотистой шубы сестры волочились за ним, подобно диковинному шлейфу.

— Что случилось на этот раз, Торрэн? — Скептически вопросил он и сдул с глаз выбившиеся черно-седые пряди. — Я опять кого-то забыл убить? А, нет, постой, дай догадаюсь, — насмешливо прищурился мальчик и глубже зарылся носом в пышный воротник — так, что из золотого меха теперь виднелась только встрепанная полуседая шевелюра и усталые синие глаза. — Ты опять решил устроить Тарсу массовое нашествие тварей, а мои жрецы сумели это предотвратить? Или...

— Придурок!! — Взревел старший бог и, метнувшись к своему самому младшему брату, схватил его за плечи и так тряхнул, что у Эилиана клацнули зубы. — Идиот!! В Повелителя Судеб поиграться захотелось? Иномирцу решил помочь?! Не наигрался еще, бестолочь малолетняя? Мало ты тут сидишь...

Сокрушительный удар в челюсть заставил Торрэна выпустить брата из захвата и со сдавленным хрипом отлететь в сторону. Эилиан потер разбитые костяшки кулака, машинально лизнул ранку и, ощерившись, подошел к пытающемуся подняться на ноги мужчине.

— В Повелителя С-с-судеб игр-р-раюс-с-сь?!! — Оскалив приличного размера клыки, зашипел немертвый бог в лицо опешившему брату. — Скотина ты, брат! О, да, я играюсь... А ты только о своих молотках и гномах и думаешь! Вынь, наконец, свою голову из задницы и оглянись!! — Сорвался на крик Эилиан. — Торрэн, что ты безмозглый придурок, я давно знаю, но неужели ты даже не заметил тварь Пустоты в нитях мира?!!

С этими словами Эилиан, вздернув старшего брата за шиворот, легко поставил его на ноги и, подтащив к краю постамента Врат, ткнул лицом в ближайший сугроб:

— Прислушайся, бестолочь! Прислушайся к снегам! — Рыкнул он. — Слышишь? Ты слышишь это, брат?

Торрэн покорно прислушался — и замер, подобно статуе.

— Но к-как? Откуда?

— От Хартуда! — Огрызнулся в ответ немертвый паренек, отпуская ворот тулупа, отчего Торрэн с головой скрылся в глубоком сугробе. — Пришел, понимаешь ли, с гостинцами от дяди — бутылочкой рябиновой настойки и домашними хлебцами, посидеть, чтобы мне в одиночестве тут скучно не было... Разуй глаза, брат! Это пустотная тварь! Откуда она могла прийти?

— Из Пустоты, — одними губами проговорил мужчина, смотря в никуда остановившимся взглядом темно-карих глаз.

— Ответ верный! — Съехидничал Эилиан и, тяжело вздохнув, отошел в сторону. Длинные полы шубы волочились за ним.

Некоторое время царила напряженная тишина, нарушаемая только тихим свистом ветра.

— Я не могу больше держать тварь в одиночку. — Тихо начал Эилиан, глядя на холодные снега. — Мне нужна ваша помощь! Не только твоя, Торрэн, но и Каирри тоже. А вы упорно делаете вид, что распадающийся на клочки мир, который я уже год держу только связав все нити через суть того самого упомянутого тобой иномирца, — нормально. И то, что теперь, по сути, только этот иномирец, не привязанный к нитям, способен прогнать тварь без риска разрушить все, что мы делали, и без риска раствориться в Пустоте, для вас тоже не представляет интереса. Идиоты! Оба!

— А Имиалла с Харрэсом? — Тупо спросил мужчина, кое-как вставая на ноги и забираясь на высокий постамент.

— Харрэ всегда был на моей стороне, — одними губами улыбнулся седой мальчишка. — Он уже давно держит эльфов и дриад в железном кулаке за счет своего Леса, так что с этой стороны удара можно не опасаться. Имиа приходится тяжелее — на ней сразу два вольных народа, но и она пока худо-бедно, но справляется. А вот среди людей и гномов скоро можно будет ожидать войну на уничтожение.

— Мои гномы никогда не поддадутся безумию твари Пустоты! — Надменно вскинул голову Торрэн, отряхивая тулуп от снега и ежась попавшей за шиворот и теперь текущей по спине ледяной воды.

— Ну да, ну да, — ехидно осклабился Эилиан и снова уселся на постамент, прислонившись спиной к Вратам. — Тогда это не твои гномы из клана Свитка, клана Пера и клана Меча устроили междоусобицу, и теперь в горах зреет гражданская война. Это какие-то другие, чужие гномы — однозначно не твои, братишка...

— Что ты сказал?! — Взвился Торрэн и, метнувшись к Вратам, одним рывком заставил их распахнуться. — Я предупрежу Каирри! — Успел крикнуть он прежде, чем его выдуло обратно в мир.

Эилиан только покачал головой. Глаза его были печальны.

— Тебя ждет неприятный сюрприз, брат мой, — тихо промолвил он. — Очень неприятный...

— Капитан! — Разнесся над кораблем крик. — Вы только поглядите на это!!

Заспанный эльф-полукровка подошел к кричащему матросу, взглянул за борт... Чтобы в следующий момент, встряхнувшись, резко спросить:

— Давно заметил?

— Никак нет, капитан, — для полноты момента матрос отчаянно замотал головой. — Они всплыли буквально несколько атисс назад. Я как заметил, сразу же позвал Вас.

Несколько мгновений капитан, наполовину свесившись за борт, внимательно разглядывал раздувшиеся, синие от неведомой отравы тела русалок. Затем осенил себя знаком Торрэна, отошел в сторону и скомандовал:

— Уходим отсюда. Живо!! — Рявкнул он, увидев, что команда его не слышит, а только зачарованно смотрит на изуродованные тела когда-то прекрасных морских жительниц. Народ тут же засуетился и забегал по палубе, а полукровка бросил прощальный взгляд на мертвых русалок. Пригляделся... И над морскими просторами разнесся отборнейший мат.

Корона... На голове одной из мертвых русалок была надета изящная тонкая корона!

Это же какая тварь посмела убить правительницу русалок?!

Капитан не знал этого — и не хотел знать. Он только надеялся, что море, обычно столь дружелюбное к нему, не станет в ближайшее время его могилой.

Глава 1.

Вы все еще спите? Тогда мы идем к вам!

Добрые соседи.

Бум! Бум! Бум!

У-у-у, кому не спится в ночь глухую?

— Пошли все на ...! — Гаркнул я, зарываясь поглубже носом в одеяло от ярких рассветных лучей и игнорируя громкий назойливый стук в дверь.

Тихонько заскулив, я натянул одеяло на голову, при этом ухитрившись сбросить на пол возмущенно запищавшую Миледи. Дайте поспать, изверги! Я лег меньше сеада назад!!

Действительно, в свою комнату я вернулся незадолго до рассвета второго солнца — как раз в то глухое время, когда звезды уже померкли, а яркое утро еще и не думает наступать. Объяснялось мое столь долгое сидение на дереве очень просто: я заснул. Банально отключился, убаюканный мерным покачиванием ветвей и шелестом листьев. Как хорошо...

Очнулся же от осторожного прикосновения чьей-то ледяной конечности к моей руке. Подлетев от неожиданности и едва не сверзившись вниз, я, судорожно хватая ртом воздух, гневно уставился на беззвучно смеющегося князя. Напугал, гад белобрысый! А если бы я не удержался и упал — что тогда? Думается мне, что в таком случае то, что от меня бы осталось, можно было бы соскрести в ма-а-аленький такой кулечек.

Жестами показав мне, что надо бы уже отцеплять свои кости от дерева и перебираться к себе в комнату, князь шустро куда-то пополз. Тоже мне, дитя леса. Гамадрил-переросток облондиненный... Каа на него нет!

Тихо, но очень выразительно выругавшись в адрес одной остроухой сволочи, посмевшей прервать столь восхитительный сон — благо, что князь, словно заправская обезьяна, шустро скакал по веткам к себе в комнату и меня просто не услышал, — я с грацией похмельной белочки, больной радикулитом (а что вы хотите? Полежите несколько часов на ветках — что тогда будет? У меня все тело затекло!), принялся слезать с насиженного и такого уютного места обратно в свою конуру. Ну да: если я завтра... точнее, уже сегодня утром не обнаружусь в комнате, то воплей будет... До потолка.

А вот тут возникла проблема. Окон в обозримом пространстве было много. И большая часть — примерно каждое четвертое — из них была открытыми. Но самое паршивое — я не чувствовал свой маячок! Наверняка потерял над ним контроль, когда уснул... Или силы мало вложил... Или... Да какая разница! Главное, итог: маячок рассеялся.

И князь уже удрал... Тарзан, е-мое! Бандерлог коронованный. Разве что не ухает, аки шальная горилла, перепрыгивая с ветки на ветку.

Как мне теперь в свою комнату вернуться?!

...Я с детства любил цирк. Меня особенно захватывали выступления акробатов — их пируэты высоко над восхищенными зрителями, их бесстрашие, потрясающая ловкость и невероятная грация... И я никак не мог предположить, что когда-нибудь сам окажусь на их месте!

Несколько распахнутых окон, возле которых не было ни одной мало-мальски крупной ветки, были отвергнуты мной сразу же: если бы возле моего окна не было хотя бы одной крепкой ветки, я бы просто не полез — и плевать на неожиданный приступ клаустрофобии! Пережил бы как-нибудь... Мне мои кости еще дороги в целом состоянии.

Зато даже после такого "отсеивания" осталось еще не меньше, чем два десятка окон. И в каждое мне нужно было заглянуть. А до них еще надо было добраться!

Пришлось, изображая из себя циркового шимпанзе, карабкаться по ветвям дерева, периодически цепляясь за стены дворца и заглядывая в каждое открытое окно. Бр-р-р... чувствую себя извращенцем.

Но и в уютную кроватку, под личное теплое одеялко тоже хочется... Так что ползем — и не возмущаемся!

Первые полтора десятка комнат были либо пустыми, либо вообще — складами старой мебели. Пришлось, тяжко вздыхая и поминая всех предков до десятого колена одного отдельно взятого рыжеволосого эльфа, притащившего меня сначала в свой лес, а затем бросившего на произвол судьбы, ползти дальше...

Нет, я бы мог залезть еще в первое же окно и затем бродить по коридорам дворца, а не рисковать своими костями. Но я еще помнил мой вечерний забег вместе с княжичем по коридорам. Во имя первозданного хаоса! Если я даже не запомнил, где находится моя комната, то выйти из этих ходов-переходов можно даже не пытаться. Заблужусь намертво — и обнаружат через несколько лет только мой чистенький скелетик... Незавидная участь. Уж лучше сразу "бац" — и все, чем умирать от голода и жажды в лабиринте ходов. Самое противное же то, что если в комнатах окна были относительно широкими, и через них можно было спокойно пролезть, то узкие щели в коридорах, по недоразумению носившие гордое название "окна", были годны только для того, чтобы отстреливаться при случае. Так что наружу я, случись мне заблудиться, просто не выберусь. И не факт, что мне удастся хотя бы поцарапать стены, не говоря уже о том, чтобы их разрушить...

Бр-р-р... На фиг, на фиг такие мысли!

Поежившись, я продолжил заниматься акробатикой в попытке заглянуть в очередное окно.

Ох ты ж... Чтоб меня приподняло да шлепнуло о ближайший же кактус!

В очередной комнате, куда я сунул свой любопытный нос, на кровати безмятежно спал эльф. В чем же проблема? А в том, что эльф этот был старым. Если князь и дед выглядели крепкими мужчинами, где-то около сорока пяти, то спящему я по человеческим меркам не дал бы меньше семидесяти. Это ж сколько ему на самом деле лет?! Три тысячи? Четыре? Больше? Раритет, однако. Живое ископаемое. Диплодок, ага. Или тираннозавр. Интересно было бы с ним пообщаться...

Тряхнув головой, чтобы выгнать из нее всякий бред, я еще раз окинул практически невозможное явление — старого эльфа — взглядом. Длинные серебристо-седые волосы без единой цветной пряди живописно разбросаны по постели, лицо с тонкими чертами изборождено морщинами... А на левой руке, лежащей у эльфа на груди, красовалась до боли знакомая черно-серебристая татуировка в виде цветка.

Ыть... Так, Мстислав, отползаем отсюда. И поаккуратнее, поаккуратнее... Да пошустрее — не стоит тут задерживаться... Вот только внезапно разбуженного и потому неадекватного и злого жреца Мертвого солнца мне сейчас для полного счастья и не хватает! Так что ходу, ходу...

Ну разумеется, тут просто не могло не сработать мое вывернутое наизнанку везение! Ветка, столь крепкая на вид, под моим небольшим весом внезапно хрустнула — и обломилась!

С приглушенным воплем, в котором отчетливо слышалось известное русское "...мать!..", — я обреченно полетел вниз. В этот момент чья-то рука цепко ухватила меня за шиворот — едва не задушив, между прочим! — и с силой втянула в помещение, где я благополучно повстречался с полом... С крепким, устойчивым и не ломающимся под ногами полом!

Кое-как откашлявшись и продышавшись, я, решив поблагодарить своего нежданного спасителя, поднял голову... и судорожно сглотнул.

На меня прозрачными льдисто-голубыми глазами с недоумением взирал жрец. Тот самый, в чью комнату я заглядывал меньше атисс назад. Ять!

Молчание затягивалось. Я не знал, что можно в такой ситуации сказать, а жрец... Его ход мыслей я даже не берусь предсказать. Мало ли, о чем он может думать? Может, прикидывает, как меня будет лучше на алтарь уложить?

В этот момент эльф тихо рассмеялся. Ну и смех... Честное слово: зимой на улице в метель — и то уютнее!

Стоп! Та-а-ак... Я что — опять говорил вслух? Да сколько ж можно?! Я думал, что уже избавился от этой привычки... Нет, мне однозначно надо попросить новоявленного деда, чтобы он выбил из меня это пристрастие озвучивать собственные мысли. Пусть он и сволочь, но зато наверняка знает, как с таким бороться.

— Вы кто такой, юноша? — Отсмеявшись, дружелюбно поинтересовался у меня эльф, устраиваясь в кресле. Дружелюбно-то дружелюбно... Но вот его глаза буквально примораживали меня к месту. И не сказать, что это делается специально — я много раз видел у того жреца из храма в Харшасе такой же взгляд. Только у сильфа он был куда более теплым и приветливым...

— А я так — мимо проползал! — С радостной улыбкой идиота начал я, аккуратно отодвигаясь к окну. Уж лучше я переломаю себе кости, чем примерю на себя роль ледяной скульптуры. Вечная жизнь — это, конечно, хорошо, но не в виде оригинального комнатного украшения! — Заблудился немного, вот и искал свою комнату. Все-таки, утро скоро, вампиры уже попрятались, охотиться не на кого... Вот и карабкаюсь себе потихоньку домой. Правда, как я понял, моя комната несколько ниже. Так что ничего, если я полезу дальше? Вот и хорошо, вот и спасибо вам!

Какие вампиры? Какая охота?! Что я несу?!!!

— Стоять.

Всего одно слово — и какой эффект!

Меня опрокинуло на пол и тут же приморозило к нему. Причем приморозило в прямом смысле — деревянная поверхность вокруг покрылась тонкой корочкой льда. Я возмущенно заорал, с трудом сдерживаясь от мата — холод существенно обжег нежные части тела, даже сквозь плотные кожаные штаны. Эй, за что?! Ладно, руки — не в первый раз с них кожу сдираю, в конце концов, бывало и хуже... Но я всегда считал, что на подобное коварство, вроде льда в штанах, способны только обиженные любовницы. Больно же!

После моего негодования, выраженного подобным образом, холод из штанов убрался, но ладони все еще оставались примороженными к полу. Как будто, случись что, это сможет меня остановить! Если я даже цепи рвал, когда леди Исаниу проводила надо мной особо паскудный эксперимент...

— А теперь поговорим серьезно. Кто Вы такой и что забыли в моей комнате? — Буравя меня взглядом, холодно поинтересовался жрец, задумчиво взвешивая в руке небольшую — сантиметров десять в диаметре — белоснежную ледяную сферу. Я непроизвольно поежился: по моим прикидкам, подобным шариком, похожим на земную галогенную лампочку, можно было бы заморозить княжеский дворец целиком, вместе с его обитателями и приличным куском местности вокруг. И этот старик что, собирается использовать сие милое заклинание против такого безобидного и хорошего меня?!

О-хо-хо... Я знал, что все жрецы Мертвого солнца — сумасшедшие... Но не думал, что настолько! Что ж мне так в этой жизни на психов-то везет?

Состроил "щенячьи глазки" в слабенькой попытке хоть как-то разжалобить моего пленителя — тот только хмыкнул и подбросил на ладони немного потемневшую сферу. Вот честное слово — даже при общении с моей бывшей хозяйкой-мучительницей мне не было так страшно за собственную шкуру!

Напоследок еще раз безуспешно попытавшись отлепить ладони от пола, вздохнул и принялся каяться:

— Меня зовут Раалэс. В Вашу комнату попал абсолютно случайно: я всю ночь просидел на ветках, а спускаясь обратно, обнаружил, что маячок на моем окне рассеялся. Поскольку я во дворце впервые, то определить, где моя комната, не мог. Вот и заглядывал в каждое открытое окно в попытке понять, откуда я вылез...

Да отпусти же ты меня, дядя! Я начинаю нервничать! А когда я нервничаю, окружающая обстановка имеет нехорошую тенденцию переходить из целого состояния в состояние мелкополоманное...

Несколько секунд эльф пристально и несколько оценивающе меня разглядывал, словно раздумывал: впишется в интерьер его спальни новая авангардная ледяная статуя в виде крылатой бледной немочи, или не стоит утруждаться? Потом кивнул и развеял сферу:

— Ты не врешь, — задумчиво протянул он. — Я не чувствую в тебе фальши.

— Тогда, может, отпустите меня? — демонстративно, но осторожно подергал руками, показывая, что имею в виду. Старик перевел взгляд на мои примороженные к полу ладони и чуть нахмурился. В этот же момент лед не растаял — испарился!

— Ай, чтоб тебя, — забыв, где, а главное, рядом с кем нахожусь, я принялся ругаться, баюкая руки. Что произошло? А все очень просто. Вы когда-нибудь пробовали прикоснуться к жидкому азоту? Вот-вот. Кожа на моих ладонях под воздействием заклинания превратилась в хрупкую ледяную корочку... Которая при первом же движении осыпалась осколками, обнажая мышцы. Больно-то как!!!

...Интересно, а что бы произошло, если бы эльф не убрал холод из штанов? Бр-р-р... Страшна ты, судьба евнуха!

Коротко, но очень выразительно объяснив, где, с кем, когда, как и в какой позиции я видал всех предков одного особо наглого жреца, я, плюнув на все, встал и пошел к окну, игнорируя опешившего хозяина помещения и стараясь не заляпать кровью из заживающих ладоней ковер или обивку мебели и стен. Эльф имел вид обалдевший и придурковатый — видимо, его давненько не посылали. Ничего, повторение — мать учения! Освежит немного память, пыль с нее стряхнет, паутину сметет. А то склероз, маразм и прочие милые неожиданности, в его-то возрасте... Тоже мне, жрец Мертвого солнца, защитник сирых и убогих, Клубничка Черный Плащ! Сволочь свежезамороженная!

Вот интересно, а как я с такими руками полезу дальше? Риторический вопрос: как это сделать? Ладно, посижу немного на ветке, подожду, пока подживет. Правда, в таком случае я точно не успею вернуться в свою комнату к рассвету... А значит, сладкий утренний сон накрылся медным тазом. И буду я завтра ползать сонной мухой. Что такое "не везет"...

— Да подожди же ты!!! — Меня схватили за плечо и резко развернули на сто восемьдесят градусов. Прежде, чем я успел что-то сделать, эльф одной рукой цапнул меня за правое запястье, проведя второй над изуродованной ладонью. Миг — и я изумленно пялюсь на абсолютно здоровую конечность, а жрец уже залечивает вторую.

— С-с-спасибо, — ошарашено выдавил я, разглядывая чистые — даже следов не осталось! — ладони.

— Не за что, — хмыкнул эльф, плюхаясь обратно в кресло...

— Не может быть! — Гроуд Наар из клана Свитка в ужасе смотрел на собеседника. — Скажи, что ты ошибся!!

— Нет, — младший брат Гроуда, Хадр, только покачал головой, слепо глядя сквозь своего единственного живого родственника в никуда. — Черная паутина затянула горы. Черная вуаль. Пустота, брат! Пустота, ничто — вот что нас всех ждет! Слышишь?! Ничто!!! — И младший гном, упав, забился в судорогах, выкрикивая все то же: "Нас ждет пустота!". Тут же к нему подскочили пара молоденьких служек и, вежливо извинившись перед опешившим Гроудом, уволокли Хадра куда-то в темноту храма Торрэна.

Черноволосый гном только покачал головой, с тоской глядя вслед младшему. Сам он был типичнейшим представителем Идущих первым#, без малейшего намека на какие бы то ни было силы — тогда как Хадр, тонкий и невысокий, был Говорящим с богами. Более того — отмеченный ими. Ослепши в результате несчастного случая, Хадр мог видеть куда больше, чем доступно простым смертным. И сейчас он увидел нечто страшное. Что-то, что могло окончательно уничтожить и без того подорванную долгой пропажей старшего брата психику гнома.

# У жителей гор Гхорт имеется четкое деление на касты по морфологическим и магическим признакам: военные касты, каста жрецов и их помощников (Говорящие с богами), каста магов и каста Живущих спокойно (простые граждане). Военные касты — Идущие первыми (в основном щитоносцы и берсерки), Разящие (мечники) и Убийцы (лучники, арбалетчики и разведчики). Во главе государства всегда стоит Убийца с магическим даром.

Гроуд задумчиво потер шею — этот жест появился у него в черные времена ношения ошейника и, вероятно, останется с ним до конца дней. Еще десятилетие назад он бы жестоко высмеял подозрения своего брата. Но теперь, получив от жизни жесточайший урок, гном научился сдерживать свой темперамент и прислушиваться даже к самому нелепому и глупому мнению. А своего брата Гроуд никогда не считал дураком. Безумцем? Возможно. Но не дураком.

О том, чтобы сообщать о произошедшем с братом старейшинам, не было и речи — Гроуд и без того был у них на не самом хорошем счету. Невероятно, его посмели обвинить в том, что он не удрал из рабства или, если не было такой возможности, не покончил жизнь самоубийством!! Агррр...

Гроуд даже не допускал мысли о том, чтобы самостоятельно свести счеты с жизнью. Если он умрет — кто тогда позаботится о Хадре? Жрецам он нужен исключительно как провидец, и никого не интересует, что творится у юного гнома в душе.

А Гроуд знал. Он помнил, как они с братом — совсем еще дети на тот момент — попали под обвал. Помнил, как Хадр, совсем недавно обнаруживший в себе магический дар, держал с помощью силы камни над головой долгие сеады — пока их не нашли. Помнил шепот лекаря: "Мальчик не выживет, он сжег себя". Помнил свою радость от того, что брат все-таки остался жив — и дикий ужас после того, как выяснилось, что Хадр ослеп.

Родители умерли вскоре после трагедии, произошедшей с их младшим сыном, и Гроуду пришлось идти на самую черную работу в каменоломнях — все для того, чтобы брат был сыт, одет и обут. И как же он был счастлив, что у брата открылся дар провидца! Редчайший, уникальнейший дар... Несущий в себе опасность безумия для своего хозяина. И теперь, судя по всему, служители Торрэна сочли Хадра безумцем.

А безумных провидцев обычно милосердно убивали — ибо безумие сжирало их на корню.

Гроуд не мог позволить уничтожить единственное дорогое ему существо, пусть оно даже будет совершенно безумным. Ради Хадра он был готов на все — даже на предательство собственной расы.

Обращаться за помощью к главе касты Гроуд не стал — слишком сильными были в последнее время волнения среди жителей гор Гхорт. Оставалась только надежда на Рыжего Мистика — шрамолицего знатного эльфа. Быть может, в эльфийское государстве Хадр будет в безопасности.

Кивнув своим мыслям, Гроуд развернулся к выходу из храма. Надо было сделать еще очень много, прежде чем удастся помочь его единственному брату.

Умиротворенный и довольный, как нализавшийся сметаны кот, с побулькивающими в желудке тремя большими чашками чего-то, похожего по вкусу на нечто среднее между крепким чаем и коньяком, но даже без намека на алкоголь, я с блаженным вздохом зарылся под одеяло в своей комнате. Так и не проснувшаяся Миледи только возмущенно пискнула, когда я спихнул ее с подушки. Спа-а-ать... Скоро рассвет второго солнца, а я еще не ложился.

Жрец, представившийся как Арициан, — И тут нет ничего смешного, парень! Я что, виноват, что подобные имена были в моде четыре с половиной тысячи лет назад? — оказался крайне интересным собеседником с огромным, хоть и черным чувством юмора и весьма специфичным взглядом на жизнь. Ну да, чтобы прожить столько времени и не сойти с ума, нужно быть либо прожженным циником, либо законченной сволочью, либо абсолютным пофигистом... Либо Верховным жрецом Мертвого солнца.

Когда я узнал, что меня кормит вкуснющим мягким печеньем — сам готовил, между прочим! Угощайся! — и развлекает ночной беседой существо, по праву считающееся одним из опаснейших во всех обитаемых землях, то нервно икнул и сделал попытку просочиться сквозь пол, прихватив с собой уютное креслице, в котором сидел, поджав ноги. А ехидный смешок эльфа только подогрел мое желание смыться подальше отсюда. Скажем, на другой континент. Или вообще — на остров нимф податься... Говорят, там можно спрятаться даже от магического преследования. Может, удастся скрыться и от негодующего жреца, чье имя весьма оригинально переводится с эльфийского как "одуванчик"?

Вот только я не понял одного... Почему я еще жив? Ведь если вспомнить все то, что рассказывают про Верховных жрецов местного темного божества, то я уже должен либо красоваться в виде ледяной статуи, либо лежать грудой ледяных же осколков! Но никак не наслаждаться беседой в примерно половину пятого утра и медитировать над чашкой с ароматным чаем. Большой такой чашкой, зелененькой... В мелкую ромашку и розочку... Прелесть, что за чашка! Я тут же захотел обзавестись подобным чудом гончарного искусства. А что? В самый раз будет, чтобы доводить до нервного тика особо впечатлительных личностей типа деда, Элли, Рая, князя... и прочих заблудившихся.

Через некоторое время я начал отчаянно зевать. А что? В конце концов, я не жрец, привыкший к ночному образу жизни и ложащийся спать тогда, когда остальные собираются вставать, — я обычный посвященный. И поспать люблю. Другое дело, что мой неожиданный приступ клаустрофобии не давал покоя всю ночь... Но это не означает, что я вообще не должен сегодня спать! Хоть час сна — да получу.

Окончательно обнаглев, я вознамерился подремать прямо в кресле, не возвращаясь к себе. А что? Если меня не убили сразу, значит, уже не убьют. Проверено! Правда, тогда я общался не с Верховным, а с простым жрецом в захолустном городке, но меня раз и навсегда заверили: если жрец Мертвого солнца не прибил тебя в первые же минуты общения, то жить будешь. Как именно э то другой вопрос, но будешь. Но только если сам не вознамеришься убить тихого и скромного служителя бога — в таком случае быть тебе ледяной статуей... И это в лучшем случае. В худшем никто даже и не вспомнит о существовании обидчика.

Кидаться на старого эльфа с криком "Умри, клыкастый гад!" я не собирался, но вот поспать в уютном и мягком кресле — вполне! До своей комнаты я так и не добрался — так почему бы не поспать в гостях? Чисто гипотетически: почему бы и нет?

С такой мыслью я на миг прикрыл глаза.

...В итоге я благополучно заснул, так как очнулся от того, что меня яростно трясут за плечи, при этом тихо и весьма нецензурно ругаясь. Ну да, чтобы меня не просто поднять с насиженного места, но еще и при этом разбудить, надо что-то посерьезнее, чем простая тряска. Обливание из чайника, например, или... Эй! А сосульку за шиворот пихать-то зачем?!!

Подлетев с насиженного места, я завертелся на месте, аки волчок, сшибая все на своем пути и пытаясь выудить холодную пакость. Кое-как вытряхнув холодную сосульку из-за пазухи, плюхнувшись обратно на насиженное место и только после этого с трудом разлепив глаза, я мутным взглядом обвел окружающую обстановку, пытаясь сообразить, где же нахожусь. Это явно не моя комната...

Тут я наткнулся на холодно взирающего на меня хрустально-голубыми глазами седовласого эльфа и все вспомнил. Это что же получается — я заснул в логове хищника и остался жив?! Повезло. Ну да дуракам всегда везет, мог бы уже это и выучить за столько лет жизни.

Тем временем Арициану, успевшему переодеться в непонятного покроя черно-серебристый наряд, надоело расталкивать наглого гостя, и он просто вздернул меня за шкирку, выдернув из недр кресла. С-с-садист. Поспать не дадут усталому че... хм... измененному! Не, ну разве я ему мешал? Хотя, если подумать... В общем, не стоит наглеть и дергать тигра за усы. Лучше у себя посплю.

Убедившись, что я крепко стою на ногах и не собираюсь заваливаться обратно, жрец отпустил мою многострадальную рубаху и шагнул назад.

— Пошли, — мотнул головой он в сторону двери. — Провожу тебя до твоей комнаты. А то еще опять заблудишься, — вдруг ехидно усмехнулся он, показывая уже привычные мне длинные клыки, но в исполнении седовласого вдруг опять напомнившие о его смертоносной силе. — И вломишься в покои какой-нибудь высокой леиши... Не думаю, что тебе уже сейчас хочется заключать супружеский союз.

От подобной перспективы меня передернуло, и я шустро потопал вслед за стремительно идущим по лабиринту дворца жрецом, стараясь не отстать. Поворот, поворот, лестница, поворот, коридор, лестница, развилка, поворот, лестница, поворот... Я попытался было запомнить, куда иду, но после пятого поворота благополучно запутался, где "право", а где "лево", и дальше шел уже не стараясь понять маршрут, а просто оглядываясь по сторонам. Впрочем, смотреть было не на что: безликие коридоры с узкими бойницами вместо окон и без каких-либо отличительных признаков навевали тоску. Эх... и это — дворец? Больше похоже на катакомбы!

Кстати, о катакомбах и иже с ними. Откуда этот жрец знает, где меня разместили? Не окажется ли так, что Арициан вдруг возжелал повторить подвиг Сусанина и теперь ведет меня "туда — не знаю, куда"?

— Простите... А куда мы, собственно, идем? — Окликнул я идущего впереди эльфа.

Седовласый обернулся, и его брови изумленно поползли вверх. Правда, глаза так и остались холодными, но это нормально — у всех жрецов Мертвого солнца такие глаза. Словно они видят нечто, недоступное остальным...

— Как это, куда? — Вырвал меня из размышлений удивленный голос жреца. — К тебе, естественно!

— А откуда Вы знаете, где меня разместили? — Въедливо поинтересовался я. "Куда ты ведешь нас, Сусанин-герой? Идите все на хрен, я сам тут впервой!" Меня участь дворцового приведения что-то не прельщает!!

— А я и не знаю, — от подобного признания, сказанного безмятежным тоном, я споткнулся и едва не загремел вниз с очередной, на этот раз винтовой лестницы. Благо, эльф успел вцепиться в ворот моей рубахи (судя по подозрительному треску, и этой одежке пришел полный конец) и помог устоять на ногах. — Спокойно, — произнес он прежде, чем я заорал. — Я иду по связи между тобой и твоим фамилиаром. Вообще-то, ты и сам мог это сделать, а не залезать ко мне в окно.

— А я ее и не вижу, — фух! А я-то уж было испугался, что Арициан все-таки решил от меня избавиться столь экзотическим но, тем не менее, надежным методом. — Не научился еще ее видеть.

— Да? — Удивленно переспросил седой. — Странно... Обычно связь можно увидеть практически сразу после создания фамилиара...

Я только скромно пожал плечами. Ну, у меня вечно все с переподвывертом — почему же связь с Миледи должна быть нормальной?

— Хочешь, научу обращению с фамилиаром? — Неожиданно спросил жрец, и я второй раз за столь короткое время едва не повстречался с полом.

— Хочу! — Выровняв равновесие, отчаянно закивал я, с трудом сдерживая радостный оскал. Что я, совсем дурак: отказываться от возможности поучиться у Верховного жреца? Это ж сколько знаний из него можно выколотить! Правда, если из меня в процессе обучения раньше душу не вытрясут...

— Тогда я разберусь со своими делами и через несколько дней найду тебя. Устроит? — Поинтересовался Арициан.

— Конечно!

...До комнаты мы шли долго. Как оказалось, седой эльф видит не маршрут, по которому надо идти, а просто отходящую от меня и исчезающую где-то в стене тоненькую и практически незаметную нить связи. Вот мы и петляли, как пьяные зайцы, по коридорам, пытаясь выйти хотя бы на тот же этаж, где располагалась моя комната.

Когда Торрэн своими лучами уже робко заглядывал в окна, а я спотыкался на буквально каждом шагу и тихо мечтал прикорнуть хоть прямо у стенки — меня удерживало от этого только нежелание расписаться в своей слабости — мы наконец-то подошли к знакомой двери. Сбивчиво поблагодарив жреца и получив в ответ: "Не за что, парень!", я ужом проскользнул к себе и, кучей побросав одежду на пол, забился под одеяло. Спа-а-а-ать...

...И вот, какая-то сволочь имеет наглость меня будить!!!

Идите к демонам, гады! Я только лег!!!

Бум-бум-бум!!!

— Вставайте, леиш! Мне приказано поднять Вас с восходом Харрэса!

У-у-у, ненавижу исполнительных слуг! Убейте этого барабанщика, кто-нибудь...

Бум-бум-бум!!! БУМ!!!

Плюнув на все — и на вежливость в том числе, — я, обматерив в голос незадачливого "дятла", посланного меня будить (при этом Миледи даже ухом не повела, так и продолжая лежать возле кровати, куда я ее скинул), наложил на дверь "глушилку" вместе с "замком" и с блаженным вздохом повалился обратно на кровать. Тишина...

Но тут где-то за окном раздался такой вопль, что звякнули окна! Подскочив едва ли не до потолка, я соскользнул с кровати и, встав, принялся судорожно натягивать одежду. Что произошло? Пожар? Потоп? Нашествие эльфоядных комаров?!

Кое-как запрыгнув в штаны и натянув рубаху, — побил свой собственный рекорд! Меньше атисс на одевание! — я, даже не вспомнив об обуви, подхватил растерянно пищавшую мышку, сдернул с двери намотанные заклятия и выскочил в коридор.

Глава 2.

Не так страшен черт, как его малютка!

Опытный воспитатель.

Княжич народа эльфов, Дайнэлан лиир Ариэс, был очень занят. Вы спрашиваете, чем? О, очень интересным и даже иногда полезным делом. Он ругался. Ругался звучно, витиевато и очень громко, поминая по матушке, по батюшке и по мастеру изменения своего нового крылатого знакомого, а также пытаясь со стонами размять ушибленную вчера тяжелым карнизом спину и разогнуть до конца левую руку, на локте которой красовался роскошный, переливающийся всеми оттенками багрово-сине-фиолетового синяк. Благо, в такую рань, как рассвет Торрэна, на тренировочной площадке недалеко от дворца не было ни души, и никто не мог оценить всю глубину морального падения наследника. Так что Лэй мог спокойно отводить душу в таких емких, но — увы! — не допустимых в приличном обществе и не подобающих княжичу выражениях.

Утренняя разминка с треском провалилась. Больная спина не позволяла не то, что провести разминку так, как эльф привык за много лет — она даже разогнуться толком не давала! И что самое противное — обычные методы исцеления просто не действовали. Почему? А кто его знает...

Чувствуя себя старым и больным дас'саалом, княжич с облегченным вздохом растянулся на траве и бездумно уставился в небо. Как хорошо. Тихо, спокойно... Пока еще несмелые, робкие лучики второго солнца пробиваются сквозь нежную листву... О, где-то в отдалении запела птичка... Небольшая стая ш'шэври летит сюда со всех крыльев...

Стоп!

Небольшая? Стая?! Ш'ШЭВРИ?!!

Ек...

Дайнэлан, враз забыв о больной спине, — да что там! Забыв обо всем! — вскочил с земли, намереваясь бежать в кабинет к отцу, в горы к гномам, на остров нимф... Куда угодно — только подальше отсюда! И побыстрее — они уже близко!

Что такого опасного в небольшой стайке новорожденных ш'шэври, спросите вы? Ничего... Если не считать того, что летающие химеры, когда они маленькие — практически неуправляемы. И ведет их пока по жизни один-единственный инстинкт: быть поближе к обожаемому хозяину. А если еще учесть, что ш'шэври, летящие сюда, явно принадлежали к породе боевых, а не являлись забавой для гонок — последние пару сотен лет появилось и вот такое извращение: использовать химер для игр в воздухе. Слава Лесу, что ш'шэври плохо размножаются! Иначе пострадавших в результате падений было бы в разы больше, — то Дайнэлану светила участь быть атакованным сносящими все на своем пути в припадке любви к родителе-хозяину химерами.

...Их было четверо: три светло-золотистых самочки и один более мощный, ярко-фиолетовый самец. Завидев среди ветвей забившегося туда в тщетной надежде скрыться от химер любимого хозяина, одна из самочек радостно заверещала и устремилась вперед. Быстрее, быстрее! Вдруг хозяин еще передумает и откажется от них?

Под радостное "Ви-и-и-и!!!" ш'шэври дружно спикировали вниз — вперед, к одному из любимых хозяев! Лэй шарахнулся было в сторону... Но химеры оказались проворнее. А ветви дерева не были рассчитаны на то, что на них с размаху приземлится такая тяжесть...

Удар-полет-треск-треск-полет-треск-полет-удар!

Пришибленный падением с дерева, полузадушенный свалившимися на него химерами, оглушенный их радостным верещанием, не имеющий возможности пошевелиться, Дайнэлан, яростно вылизываемый своими новыми питомцами, прибегнул к последнему средству спасения: кое-как спихнув со своей головы улегшееся туда золотистое крыло и отплевавшись от попавших в рот чешуек с фиолетового хвоста, княжич заорал.

Бег с препятствиями по коридору вслед за бежавшим где-то впереди "будильником" на удивление быстро вывел меня из лабиринта ходов-переходов-лестниц в огромный холл. Сквозь распахнутые двери — хотя, скорее, им бы больше подошло название "ворота", столь массивными они были — ярко светило солнце, освещающее потрясающей красоты ажурные стены и пол. Нереальная, воздушная красота... Которую портили только несколько здоровущих эльфов, несущихся по направлению к выходу, при этом громко бухая сапогами. Это что еще за "отряд быстрого реагирования"?

Поскольку спать мне все равно больше не хотелось, — еще бы, подобные вопли воскресят даже эльфийских покойников, чей прах уже давно развеян по ветру! — я решил посмотреть, что же все-таки случилось, и пристроился в хвост бегущим. На меня неодобрительно покосились, но промолчали — видимо, либо князь, либо тот "маяк", который вчера был совместными усилиями доведен до бессознательного состояния, предупредил солдат, что во дворце завелось одно крылатое, блондинистое нечто, и что трогать его опасно для здоровья. Что ж, и то хлеб...

Ого! Вот это да... Красота-то какая!

Я восхищенно выматерился, разглядывая расстилавшийся передо мной пейзаж.

Вы когда-нибудь прыгали с парашютом, при этом рассматривая находящийся прямо под вами лес? Я — нет. Но сейчас мне в голову пришло почему-то именно такое сравнение...

Дворец покоился в ветвях просто монументального по своим размерам дерева, высоко над землей — метрах в ста от матушки, не меньше. Моему взору открылось все великолепие постепенно пробуждающейся эльфийской столицы: искрящиеся на солнце здания — как созданные на деревьях, так и построенные на земле, — тонкие мостики между деревьями, ажурное великолепие зелено-золотистой листвы... Но ни одно дерево-дом не было таким же огромным, как княжеское. Лесной великан... Страж Леса...

Мирное великолепие представшей моему взору картины нарушало только громкое топанье солдат, несущихся вниз по опоясывающей необхватный ствол древа-дворца широкой лестнице, да еще какое-то непонятное громкое попискивание, идущее откуда-то со стороны и слышимое даже здесь. Миледи заинтересованно шевельнула ухом — странные звуки заинтересовали и ее.

Поддавшись любопытству, уговаривающему меня выяснить, что же, собственно, произошло, я выскользнул из холла и немного спустился вниз по ступеням. Ну вот... Тут даже перила есть! Резные, красивые. А вот в моем домике я перил что-то не заметил. Совсем.

Угу, и будут мои гипотетические гости отращивать себе крылья, чтобы не свалиться с жердочек, по недоразумению именуемых лестницей в дом. Хотя, скорее всего, единственным, кто будет летать по ступенькам моего дерева, окажусь я сам — все-таки, у меня не настолько развито чувство равновесия, как у расы клыконосцев. А если говорить точнее, то совсем никак. Эх, не гожусь я в акробаты... Абыдно.

Непосредственно у корней княжеского древа было построено еще несколько строений, возле одного из которых — куда, собственно, и направлялся отряд эльфийского ОМОНа — наблюдалось подозрительное шевеление. Ну-ка, ну-ка, что там у нас? Похоже на занятие по борьбе, только у борцов какие-то странные, слишком яркие костюмы, похожие на цирковые...

— ВИ-И-И-И!!!!

От неожиданного оглушительного визга, раздавшегося со стороны драчунов, я, едва не сверзившись со ступенек, непроизвольно присел, отчаянно зажимая уши руками и краем глаза замечая, как Миледи от подобного акустического удара выпала в астрал, с трудом успев зацепиться коготками за рукав. Это что еще за звуковая атака?!!! За что?!

Пока я тряс головой в бесплодных попытках вернуть слух и снова осознать себя в пространстве, от группы борцов отделились две золотые тени и метнулись ко мне.

Чтоб мне до конца жизни одним горохом питаться!! Кто это?

Ко мне, радостно пища, летело нечто. Нет, даже не так. Ко мне летело нечто. Потому что отнести этих тварей к какому-то одному виду не представлялось возможным. Хотя, у алкоголиков бы это получилось с легкостью...

Представьте себе длинную — около метра, — но худющую, аки узник концлагеря, ярко-золотистого цвета змею с двумя парами лап: мощными задними и маленькими, больше похожими на цыплячьи лапки передними; длинными, круто загнутыми назад белоснежными рогами и непропорционально большими стрекозиными крыльями, находящимися в первой трети туловища, сразу за которыми спина изгибалась, образуя некое подобие места для седока... Правда, поместиться туда смог бы разве что мальчик-с-пальчик. Или такой же похмельный глюк, каким были эти змеи.

Кроме того, эти чуда радиации обладали ярко-алыми глазками с узкими вертикальными зрачками и являлись гордыми владельцами длинных, белоснежных когтей и великолепного набора треугольных кусалок. И вот теперь они, пронзительно вереща, упорно летели ко мне. А в их глазах даже с такого расстояния было видно неприкрытое обожание... Меня?!!

Оп-па... Вот это я попал!

Круто развернувшись и едва успев подхватить сорвавшуюся Миледи, я рванул обратно в спасительное укрытие стен дворца, шлепая босыми ступнями по скользкому, отполированному тысячами ног дереву. Эти... жертвы Чернобыля и Хиросимы упорно летели за мной. Я на такое не подписывался! Да я лучше еще раз с колдовастиком встречусь, чем с этими радостно верещавшими за моей спиной первостатейными глюками заядлого травокура!

Я не успел добежать до спасительной двери всего чуть-чуть. Буквально пару ступеней...

В спину толкнуло что-то тяжелое и радостно верещавшее, и я, протаранив полуоткрытую створку дверей головой, на пузе въехал обратно в затемненный холл, громко матерясь.

Отчаянно шершавый язык прошелся по моим волосам, превращая и без того уже порядком растрепанные, так и не расплетенные, но уже потерявшие свой "товарный" вид косички во "взрыв на макаронной фабрике"; чьи-то цепкие лапки с острыми коготками с наслаждением вцепились в мои крылья. Перед глазами свесился светло-золотистый чешуйчатый хвост с миниатюрным костяным трезубцем на кончике (кто бы знал, чего мне стоило удержаться от искушения вцепиться в него зубами!), еще один хвост обвил левый локоть, обездвиживая руку и оставляя возможность шевелить только пальцами — правая же была зажата подо мной в результате неудачного приземления, и вытащить ее не представлялось никакой возможности, — а в мои бедные уши ворвались счастливые визги ящероподобных глюков.

Яростно повизгивая, они носились по мне, словно по тренировочному полю, успевая при этом оглушительно пищать и вылизывать меня всего целиком. Досталось даже Миледи! И теперь обалдевшая мышка, чья шерстка на пузике встала дыбом благодаря интенсивному облизыванию, только и могла, что шарахаться в сторону всякий раз, как мимо нее со свистом проносилась очередная конечность прыгающих по моим костям от избытка чувств этих... этих... Этих внебрачных детей атомного реактора и созданной криворуким наркоманом нейтронной бомбы!! Мать вашу эльфийскую, да уберите же этих тварей от меня!!!

Попытка спихнуть малышей — а это были именно малыши! Никто иной не умеет пищать столь радостно и самозабвенно — с себя любимого окончилась полным провалом. Чешуйчатые "детки" в упор не желали отцепляться от орущей и говорящей столько новых и крайне интересных слов игрушки. Попытка же перекатиться, чтобы все-таки сбросить со спины обнаглевших тварюшек, ознаменовалась таким верещанием, что я предпочел замереть, распластавшись на теплом полу, словно недодушенная лягушка, и отдаваясь на волю тщательно вылизывающих меня существ. В конце концов, не съедят же они меня? Хотели бы — уже бы загрызли, с их-то кусалками. Значит, со мной просто хотят поиграть. Что ж, поддадимся "деткам" и будем надеяться, что они не будут больше визжать мне на ухо. Получить еще один акустический удар — третий за это безумное утро — я что-то не очень хочу. Мне мой слух слишком дорог, чтобы я вот так вот рисковал лишиться его окончательно из-за подобного пустяка!

После особенно громкого "Ви-и-и!" я вздрогнул и с трудом подавил желание позорно заорать. Долго я еще буду изображать из себя любимую косточку для этих недодраконят? Хорошо хоть, что они не кусаются... Да где же все?! Люди, ау! Выньте меня отсюда! Меня же сейчас тут до смерти залижут!!

Изображать из себя пружинный матрас мне пришлось, вопреки ожиданиям, не так уж и долго: через несколько атисс со стороны распахнутых дверей-ворот дворца раздались шаги, невнятное бормотание, лязг чего-то металлического, затем тихий вскрик, и чьи-то руки наконец сняли с многострадального меня пронзительно верещавших, активно сопротивляющихся и яростно цепляющихся за мою одежду всеми конечностями тварюшек. Ура! Свобода!

Под сдавленное насмешливое кхеканье долгожданных помощников я, сдавленно кряхтя и потирая отбитую бешеными плясками недобитых глюков поясницу, перекатился на спину и первым делом наткнулся взглядом на невесть откуда взявшегося здесь княжича.

Но в каком виде он был!

Сизо-серая, перепачканная землей и щедро украшенная отпечатками когтистых маленьких лапок одежда, в прошлой, лучшей жизни имевшая белый цвет; вставшие дыбом, зализанные в самом что ни на есть прямом смысле этого слова набок волосы, перекошенная на левый бок фигура и любопытство в глазах, пополам с такой жгучей надеждой... Вот только на что?

А вот и причина подобного чувства! Рядом со мной стояли те "омоновцы", которые совсем недавно столь бодро неслись по холлу дворца и за которыми я имел честь наблюдать. Четверо из них с заметным усилием держали отчаянно визжащих и вырывающихся глюков: трех светло-золотистых и более худеньких и одного крупного, ярко-фиолетового. Держали цепко, потому эти змееподобные создания не могли вырваться, что, в принципе, не мешало им извиваться, словно червяки на крючке, в тщетных попытках обрести свободу.

Меня аж передернуло, как только я представил себе подобное. Уберите их отсюда! Еще одного сеанса вылизывания за утро я просто не выдержу! Взорвусь раньше...

— С добрым утром! — переведя на меня искрящийся весельем взгляд, поздоровался Лэй и протянул руку, чтобы помочь подняться с пола.

— И тебе не чихать, — отозвался я с пола и вцепился в протянутую конечность. Кряхтя, поднялся на ноги и, недоуменно вздернув бровь, уставился на придушенно смеющихся эльфов вокруг меня. Перевел взгляд на княжича — тот, прикусив кулак, чтобы не расхохотаться в голос, смотрел на меня чуть прищуренными глазами. Да что происходит?!

За спиной раздались тихие, практически неслышные шаги, и знакомый, хоть и немного сонный голос правителя — ну да, он же тоже лег всего пару сеадов назад! — произнес:

— Что тут происхо... — резко обернувшись, я удостоился чести лицезреть отвисшую челюсть и выпученные глаза Великого Князя. — ...дит, — ошарашено закончил он, глядя на меня словно на призрак отца Гамлета.

Гр-р-р... Да в чем дело-то, может мне кто-нибудь объяснить?!!

Наконец, один из отсмеявшихся "омоновцев", смилостивившись над шипящими уже едва не плюющимся ядом мной, наколдовал небольшую отражающую поверхность, служащую неплохой заменой хоть и мутному и тусклому, но все же зеркалу. Та-а-ак... И что же натворила со мной эта крылато-рогатая чешуйчатая мелочь?

Ой, ма-а-ать моя женщина... Лучше бы я и дальше оставался в блаженном неведении касательно собственного облика. Ибо то, что отобразилось в зеркале, можно было описать только при помощи мата. Причем русского — ибо мой скромный запас "эльфийского высокого" ну никак не мог выразить все в должной мере.

"Утро в танке после пьянки" — вот как культурно называется представшая моим глазам картина. Причем пьянка (хотя, скорее, грандиозный запой) продолжалась, как минимум, целую хаидэ... А то и все полгода!

Помните, я когда-то сравнивал свою прическу с оригинальной шевелюрой Медузы Горгоны и сетовал, что подобное гнездо очень долго распутывать, а потому хуже ситуации быть не может? Так вот — я ошибался. По сравнению с тем, что творилось на моей бедовой голове сейчас, то, что бывало раньше, являлось лишь бледной тенью моего нынешнего состояния. Больше всего я походил на похмельного ежика, у которого колючки торчат каждая в свою сторону... Вот только у меня вместо коротеньких иголок были длинные, перепутанные и, благодаря интенсивному облизыванию, связанные едва ли не в тройные морские узлы косы, что придавало моей прическе еще больший хаос.

В качестве добивающего удара милосердия — вся эта "красота" была тщательно зализана на правый бок и немного на лоб. Осталось только нацепить на нос большие очки в роговой оправе и с толстыми линзами — и готов образ безумного физика-ученого после неудавшегося опыта! Или бешено хиппующего индейца — это как еще посмотреть. Какой-нибудь "Укуренный Орел, Сорвавшийся С Вершины Секвойи В Пропасть"... Изорванная до состояния лоскутов и истоптанная когтистыми (и довольно грязными!) лапками одежда, общий помято-истерзанный вид, которому позавидует любой уважающий себя бомж, ссадины на руках и роже и шальной взгляд прилагаются.

— "А я упала с самосвала, тормозила головой", — несколько истерично продекламировал всплывший в голове подходящий к данной ситуации как нельзя лучше детский стишок, с все нарастающим ужасом рассматривая себя в зеркале... Точнее, то пугало, которое отображалось в гладкой поверхности вместо меня. — "Если б знала, как упала, тормозила бы ногой!".

Тут расческа не поможет — тут ножницы нужны! Причем — я оценил масштаб бедствия на голове... — садовые! Иные этот клубок просто не возьмут.

По сравнению со мной княжич казался лишь слегка взъерошенным. Ну да, у него же не было любовно вывязанного змеенышами-переростками тройного морского узла вперемешку с колтунами на макушке! За десяток атисс разберется. А что в таком случае делать мне? Искать секатор?

— Э-э-э... — протянул я, подхватывая с пола за лапы дезориентированную Миледи и растерянно оборачиваясь в сторону уже взявшего себя в руки князя. — Простите... Мне можно где-нибудь переодеться?

"И помыться!", — мысленно добавил я, добавив при этом пару крепких словечек. Пусть слюна этих эльфийских глюков не оставляла следов, но ощущение было такое, будто я искупался в бочке с сиропом: все зудит, чешется, кожу неравномерно стягивает, а крылья слиплись между собой и, в довершение, частично прилипли к спине. За-ме-ча-тель-но. Если я срочно не приму ванну, то умру от отвращения! Или от неведомой заразы — кто его знает? Нет, ну какая же гадость...

— Пойдем, — отмер правитель и, развернувшись, куда-то целеустремленно направился. Махнув рукой все еще давящемуся хохотом княжичу и кивнув подозрительно невозмутимым "омоновцам", я пошел вслед за местным хозяином, гордо расправив плечи, надменно выпрямив спину и демонстративно игнорируя сдавленное хрюканье эльфов и приглушенное верещание "китайских драконят" позади.

Уже когда я практически вышел из просторного холла, за спиной раздался особенно громкий взвизг, пронзительное "бдзын-н-нь!", шипение, затем звук падения чего-то тяжелого, а следом понесся заливистый мат эльфеныша. Оп-па, а откуда он это выражение на русском знает? Ладно, сделаю вид, что я тут не при чем...

Обернулся — и едва успел прикусить кулак, чтобы не расхохотаться слишком уж громко. Над ухом раздался тихий хмык правителя — и я его понимал! Как тут от смеха удержаться?

Фиолетовая "перезмейка", увидев, что одна из ее мишеней для облизывания уходит, каким-то чудом ухитрилась вывернуться из захвата "омоновца" и бросилась за удирающей из помещения целью — сиречь, мной, — попутно снеся наколдованное зеркало. Но на пути глюка оказался Лэй... Хорошо еще, что осколки разбитого зеркала испарились, иначе княжич, на кого с радостью переключилась тварюшка, вцепившись всеми конечностями и вновь начав с радостным подвыванием вылизывать пойманный объект, рисковал серьезно располосовать себе спину.

Остальные рогатые змейки, увидев, что их товарка добилась своего, задергались с такой силой, будто через них пропускали электрический ток, при этом оглушительно визжа. Та-а-ак... Ходу отсюда, ходу! Если они сейчас вырвутся — а к этому дело и идет, — то мне предстоит еще несколько веселеньких атисс в качестве любимой косточки. Не-хо-чу!

Проскользнул под рукой князя в распахнутую дверь — и услышал за спиной торжествующий визг и цокот маленьких коготков по полу. Все. Глюки вырвались на свободу. Спасайся, кто может!

Вовремя я оттуда смылся, ох как вовремя... Вон, даже очухавшаяся Миледи согласна.

Правитель тоже не стал дожидаться результатов борьбы сына с глюками: бросив указание "омоновцам" и сыну: "Приструнить и успокоить!", он быстро догнал меня и устремился вперед.

Бедный княжич... Если ты падешь смертью храбрых, зализанный чешуйчатыми детьми Чернобыля, родина в моем лице тебя не забудет!

— Тьфу... Мать вашу, да помогите же! — Взвыл Дайнэлан, видя, что отцовские Стражи даже и не думают действовать. — Уберите их отсюда! Меня же сейчас покалечат!

Эльфы только недоуменно переглянулись, явно сомневаясь в правильности принятого наследником решения. Это же ш'шэври! Они не могут причинить вред хозяину! Так зачем мешать детям забавляться?

— Придурки!!! — В голос заорал княжич, видя, что Стражи не спешат ему помогать. — Эти ш'шэври новорожденные! Они еще ничему не... тьфу!.. обучены!!

Вот тут бравые ребятки, дружно облиняв с лица, бросились на помощь сыну своего повелителя. Уж кто-то, а Стражи, как никто иной, знали, на что способны новорожденные ш'шэври. В прежние времена пару раз случалось и такое что новорожденная химера попросту убивала своего хозяина от переизбытка эмоций, которые еще не умела сдерживать. Причем ш'шэври была одна! Что же говорить о сразу четырех тварях?

Кое-как оттащив разбушевавшихся ш'шэври от наследника Князя, Стражи принялись помогать залечивать юному эльфу неглубокие, но многочисленные царапины по всему телу. Княжич же, негромко, но очень выразительно цитируя обрывки ритуальной речи эс'зеар, безуспешно пытался придать своей одежде мало-мальски приличный вид. В итоге, махнув на это бесперспективное дело рукой, Дайнэлан, отмахнувшись от навязчивой помощи гвардейцев, шагнул вперед — к разом заткнувшимся химерам. Протянув руку, осторожно проколол палец об рог фиолетовой ш'шэври и провел недлинную кровавую полосу по мордочке химеры:

— Нарекаю тебя Гаши'и, — негромко сказал эльф и, повторив процедуру со второй радостно завилявшей хвостом химерой, получившей имя Тас'са, махнул рукой:

— Доставьте их на ферму. И да, предупредите измененного о том, что ему необходимо принять своих химер.

Гвардейцы, переглянувшись, дружно кивнули и, молча поклонившись, шустро уволокли ш'шэври с собой. А Дайнэлан, проводив отцовских Стражей, пошел переодеваться. Пусть вид у него был лучше, чем у Раалэса, но тоже оставлял желать лучшего... А княжичу щеголять дырками в штанах не позволено!

Князь не стал долго петлять по коридорам в бессмысленных попытках стяжать лавры Сусанина, как это делал вчера вечером его сын и сегодня на рассвете — жрец. Вместо этого он, проведя меня всего через пару коридоров, затормозил возле небольшой двери, поймал за шиворот пробегавшего мимо слугу и, перепоручив мои кости его заботам, величественно удалился, напоследок обронив:

— Надеюсь через сеад увидеть Вас на завтраке в малой изумрудной столовой, юноша.

О-хо-хо... Что ж мне так не везет-то? Так бы я просто помылся — и дальше спать пошел. Да хоть бы пристроился на том диванчике, что стоит в комнате, куда меня привел исполнительный лакей! А теперь собирайся, приводи себя в божеский вид, чтобы не позориться на завтраке в компании самого Князя, да еще и вспоминай правила набившего оскомину эльфийского этикета... Тоска!

Скептически окинул взглядом приставленного ко мне эльфа, получив в ответ такой же полный подозрений, постепенно, по мере того, как молодой слуга рассматривал меня, переходящий в изумленный и полный веселья взгляд. Ну да, ему смешно, а мне плакать хочется! И так предстоит сеанс прикладного мазохизма, когда стричься буду, а тут еще и этот издевается!

— Будьте добры, принесите мне одежду и ножницы, — довольно резко оборвал уже раскрывшего было рот, чтобы высказать свое мнение, эльфа. Тот с душераздирающим лязганьем клыков защелкнул челюсть, несколько иссов что-то напряженно обдумывал, затем, смерив меня оценивающим взглядом, кивнул и четко, словно на параде, развернувшись, стремительно вышел из комнаты, оставляя меня одного.

Первым делом я решил узнать, что же скрывается за неприметной полураспахнутой дверью в углу комнаты, куда же улетела на разведку Миледи. Мои ожидания оправдались — это была ванная. Да еще какая!

Огромная глубокая чаша в деревянном полу — точнее, создавалось ощущение, что дерево, из которого и был, собственно, выращен весь дворец, так и выросло чашей. Непонятные коротенькие щупальца на одном из краю столь экзотической ванны. Известного назначения сиденье в углу. Множество маленьких, более темных по сравнению со всем остальным отверстий на потолке над чашей. Огромное зеркало на одной из стен. И пара полок рядом с ним, на одной из которых были сложены стопкой светло-зеленые полотенца с вальяжно растянувшейся Миледи поверх них, а на другой — стояли уже хорошо известные мне местные моющие средства, а также лежали хищно поблескивающие небольшие ножницы. Ну вот — только слугу зря погнал. Хотя... Не думаю, что этот инструмент парикмахера долго проживет. Какой-то он хлипкий. Так что запасные ножницы делу не повредят!

Оглядев сие место отдохновения и омовения, довольно потер руки. Ну что ж, приступим...

Эилиан тяжело вздохнул и поежился. Шуба, оставленная ему сестрой, с каждым днем грела все меньше — тогда как теплые тела пришедших на его зов порождений пустошей казались нереально горячими.

Парень великолепно знал, что это означает: он дожил до того момента, когда начал поглощать силу живых тварей — ибо своей ему не хватало. И теперь ему оставалось только надеяться, что он сумеет что-то придумать до того, как процесс станет необратимым.

В противном же случае... Что ж, не зря он когда-то давно попросил у Торрэна нож. А рука у него не дрогнет. Не в этом случае.

Лучше уйти в небытие, чем позволить себе переродиться в такую тварь, которая уничтожит мир на корню.

М-да... Нет, я знал, то парикмахер из меня аховый. Но не знал, что до такой степени!

С содроганием разглядывал себя в зеркале, нервно передергиваясь всякий раз, когда взгляд падал на макушку, на которой коротенькие — не больше пяти-семи сантиметров — белоснежные волосы стояли дыбом. Ужас... Нет, я понимаю, что через пару дней волосы отрастут снова, но тот тип, который отражался в блестящей поверхности сейчас, был мне абсолютно незнаком...

...Выяснив опытным путем, что маленькие щупальца на ванной являются оригинальным подобием кранов и регуляторов мощности напора воды, а отверстия в потолке — чем-то вроде душа (еще бы! Когда я дернул за одно из щупалец, а на меня сверху обрушился водопад, едва не смывший нас с Миледи ко всем демонам, мигом понимаешь, что для чего предназначено), я немного понаслаждался искусственным дождичком с потолка, а затем принялся яростно отмываться. О том, чтобы ненароком не залить кого-нибудь, я не беспокоился: вода шустро просачивалась сквозь дно чаши и куда-то утекала. Куда? А кто его знает... Главное, работает, а как оно работает — дело десятое и меня абсолютно не касающееся.

После банно-помывочных процедур принялся распутывать колтун на макушке, пытаясь хотя бы отчасти распутать клубок из волос. Бесполезно — я только завязал его еще крепче. А когда я от отчаяния применил заклинание "расчески", то едва вообще не лишился скальпа! А "змеиное гнездо" как было на голове, так и осталось. Пришлось вылезать из уже остывшей воды и, подойдя поближе к зеркалу, все-таки вооружиться ножницами...

...Пришедшему через половину сеада вместе со свертком одежды и еще одними ножницами слуге предстало занимательное зрелище: я, завернутый в полотенце, шипя, постанывая и ругаясь сквозь зубы последними словами, под внимательным взглядом Миледи яростно щелкал изрядно затупившимися ножницами, пытаясь придать коротким — гораздо выше плеч — волосам хотя бы одинаковую длину, раз укладываться в подобие прически моя шевелюра категорически отказывалась. Каждый раз, когда острые лезвия срезали очередную прядь, я вздрагивал от несильной, но острой боли — хорошо хоть, быстро проходящей — и поминал свою экс-хозяйку незлым тихим словом. Ненавижу! В куклы девочка не наигралась, а я тут страдай. Чтоб ей в местном аду вечность на сковородке жариться, сволочь! Больно же!!

Скептически хмыкнувший и уже собравшийся уходить эльф был беспощадно отловлен, тут же, на месте, допрошен на предмет "умеет ли он держать в руках ножницы", а следом в приказном порядке определен на должность моего парикмахера. Совместными усилиями, сопровождавшимися громкой руганью уже на два голоса и периодически — моими болезненными вскриками, когда срезалась особо широкая прядь, мы кое-как сумели придать моим многострадальным волосам форму. Правда, вид у меня был еще тот... "Взрыв на фабрике макаронных изделий" — вот как это называется в приличном обществе. Впрочем, я назвал бы это иначе — куда менее цензурно.

...Оказывается, уши у меня не такие уж и маленькие, как я раньше думал — острые кончики, до того бывшие незаметными среди длинных волос, теперь довольно сильно выдавались вверх. И лицо почему-то стало не вытянутым, а пухлощеким и румяным. А уж про остальное и говорить нечего — круглолицему шкету, отображавшемуся в зеркале, на вид можно было дать не больше шестнадцати лет...

Кошмар! Это что еще такое?! Где мой любовно взлелеянный образ "благородного вампира"? Где мертвенная бледность, аристократическая тонкость черт и загадочно мерцающие темные глаза? Вместо этого — жизнерадостный, краснощекий и синеглазый пацан...

Нет слов. Цензурных.

...Кое-как сгребя в кучу разбросанные по всей ванной клочки волосяных колтунов — эльф-слуга провожал их настолько печальным взглядом, словно он наблюдал не за собиранием отрезанных кос, а, как минимум, за осквернением святыни... Пришлось успокоить бедолагу и заверить, что все это богатство через пару дней отрастет лучше прежнего, после чего клыкастый взбодрился и принялся помогать в уборке — и уничтожив их парой заклинаний, принялся разбираться с принесенной одеждой.

Светло-бежевые, аккурат в тон масти моего коня (интересно, как там Псих? А то сбросил его на родственников и благополучно забыл о своем четвероногом транспорте... Нехорошо!) штаны оказались впору, мягкие туфли были лишь немного большеваты... Только вот белую рубашку, конечно, пришлось переделывать, сначала старательно при помощи ножниц создавая прорези для крыльев, а затем обрабатывая края разрезов магией, чтобы одежка не расползлась окончательно: завязок-то не было! Но зато потом, взглянув на себя в зеркало, я тихо, но от этого не менее злобно выругался. Ангелочек, чтоб меня горячо и нежно полюбил татуировщик! Крылья уже есть — только нимба не хватает!!

Гр-р-р...

Миледи еще в процессе переделки рубашки удрала куда-то из комнаты, отправившись на разведку. За мышку я не беспокоился — как оказалось, даже слуга почувствовал, что Миледи является не экстравагантным экземпляром нечисти, а фамилиаром. Вот тебе и действие приснопамятных печатей...

Попросив напоследок проводить меня в пресловутую "малую изумрудную столовую", я, последний раз бросив на себя взгляд в зеркало и скривившись, двинулся на "образцово-приказательный" завтрак. Должен же я показать, что не только в окна влетать умею?

Глава 3.

Кто? Я? По вашей душе сапогами? Помилуйте, да я эту душу даже не найду!

Гулливер.

Я понял, по какому принципу был в свое время выращен дворец эльфийских правителей! Очевидно, князья руководствовались девизом: "догоним и перегоним лабиринт Минотавра по запутанности коридоров!". Вот только я не Тесей, и Ариадны, чтобы дать мне заветный клубочек, в округе не наблюдается. Зато всяких быкоголовых, в переносном смысле этого слова, клыкастых и ушастых терминаторов с повышенным топографическим извращенным вкусом — сколько угодно! Хоть сейчас открывай цех по производству остроухой минотаврятины.

Угу, вот только если мне удастся выбраться из этого клубка коридоров, по недоразумению именуемого "резиденцией эльфийских Князей". Помнится, Элли жаловался на то, что у гномов не города, а лабиринты... Не знаю, что творится в гномьих горах, но эльфийскими клубками переходов я уже сыт по горло! Да где тут выход-то, люди?!! Что? Дошли? Ну, слава тебе, господи...

Пресловутый завтрак же произвел на меня гнетущее впечатление.

В небольшой, до отвращения изящной комнате (я, со своей встрепанной шевелюрой а-ля "ведьмино помело", почувствовал себя байкером, пришедшим в своей любимой косухе на балет), казалось, вобравшей в свою отделку все тона изумрудного, какие только могут существовать, помимо, собственно, правителя и меня была вся рыжая семейка — не считая, разве что, тетушки, — уже пришедший в себя и расчесанный княжич и печально знакомый мне лысый мужик, которого вчера Элли столь ласково приголубил по макушке. А он-то что тут делает?! Или это тоже какая-нибудь важная шишка?

При виде коротко стриженого меня эльфы дружно округлили глаза и так же дружно издали недоуменное: "Э-э-э...". Ну да, по их меркам позволить себе настолько длинные волосы, какие до стрижки были у меня, да еще при этом успевать за ними ухаживать мог только либо сильный маг, либо кто-нибудь из аристократов — в общем, тот, кому не нужно горбатиться на ежедневной и тяжелой работе. Со временем это даже стало даже чем-то вроде отличительного знака. Длинные волосы? Аристократ или эрий. Нет, бывали, конечно, и исключения, но очень редко — кому понравится, к примеру, лепить горшки или мыть полы, когда косы постоянно под руки попадаются? Или, например, тот же Лир — недавний именинник: сможешь ли полноценно работать со стихией воздуха, когда перед глазами только развевающиеся пряди собственной шевелюры? То-то и оно...

Так что, превратив свою некогда типично аристократическую эльфийскую прическу во взъерошенное птичье гнездо, я как бы поставил свой статус аристократа под сомнение. Нет, никто, конечно, меня не собирался предавать анафеме, но недоумением, смешанным с изумлением, наградили сполна! Мол, что это на меня нашло. Эльфийские чешуйчатые глюки — вот что на меня нашло. Вините их! А я тут так, мимо пролетал.

— Проходите, юноша, — первым отмер правитель. Ну, это понятно — ему по статусу положено уметь справляться с самыми разнообразными стрессовыми ситуациями — даже такими, в которых к нему на завтрак вместо ожидаемого холодного аристократа вваливается жизнерадостный малолетний ангелоподобный шкет, сверкающий клыкастой дебильной улыбкой...

...Сама утренняя трапеза стала для меня чем-то сродни изощренной попытке убийства. Ну, или самоубийства — как посмотреть. Нет, все было чинно и прилично, но лысый эльф каждый съеденный мной кусок провожал таким мученическим взглядом, словно я злостно отобрал еду у жертвы Голодомора, не меньше! Как я не подавился под этими взглядами, не знаю. Каким-то чудом, наверное. Угу, и именуется это чудо банальной человеческой наглостью! Никто не смеет стоять передо мной и завтраком — даже особо наглые клыкастые и лысые качки эльфийской породы. Правда, аппетит мне эта ушастая жертва анаболиков подпортила знатно.

А самое обидное: на прочих зырканье капитана не производило ни малейшего впечатления. Мне бы такие нервы...

После морального издевательства, по какому-то недоразумению носившему название "завтрак", правитель возжелал побеседовать. Мигом стало понятно, зачем позвали и княжича, и этого Стража, и меня. В качестве свидетелей и потерпевшего. Это что, местная система правосудия в действии? Сначала пожрать, а потом и разбираться можно? Ну-ну.

А речь зашла, ни много ни мало, а о Вирианиле лэар Аторре. Да-да, о той самой тетушке, которая оказалась первостатейной сволочью, мало того, что едва не убившей меня и подставившей деда (как выяснилось в ходе тяжелого разговора, папочка Элли вовсе не желал мне смерти — скорее, жаждал проверить меня на прочность, но никак не убить), так еще и самовольно оставившей службу!

Да-да, Риа подло дезертировала: вместо того, чтобы быть охранником Княгини, уже пару лет как в очередной раз развлекавшейся охотой на пиратов — как эльфийских, так и прочих, — она, узнав новости семейства, самовольно удрала в Лес, не поставив в известность никого. Даже ее брат не знал о том, что она здесь. И только благодаря тому, что она захотела избавиться от меня побыстрее, ее самоволка и открылась.

Вот это номер... Цирковой, угу. Акробатический. Финт ушами, короче говоря.

Это что же получается: Вирианилу теперь можно назвать преступницей? Судя по кислому выражению лица родственников — да. Вот тебе, бабушка, и чинная семейка Аторре... Уголовники со стажем они! Все! Один убийца и не факт, что убивает только по приказу начальства, второй убийца, третий непонятно кто, но тоже с заморочками, четвертый — предатель родного брата, пятая — дезертир... Одна Саила нормальная. Ну, еще и Гэре. Да и то — не думаю, что у них нет своих тараканов в голове. Скорее, я их попросту еще не заметил.

И что теперь делать? Это ж позор на весь Лес! Как же: одна из тех, на кого правитель мог положиться — и вдруг выдала такое. Тут одним выговором с занесением в личное дело не обойдешься.

Вопрос: что делать с моей теткой?

Я рассеянно потянул себя за уже успевшую немного отрасти прядь волос, наблюдая за явно устроившим телепатические переговоры рыжим семейством. Вот Саила нахмурилась, глядя на упрямо выпятившего челюсть деда. Вот Рай дернул уголком рта и кивнул, а Элли недовольно насупился и, судя по горящему взгляду, явно хотел опротестовать выдвинутое предложение....

Но мне интересно: а почему меня не включили в круг обсуждения? Ладно, Князь — он, как я уже успел убедиться, мужик понятливый и не будет возмущаться, что в его присутствии смеют вести скрытые переговоры; ладно, капитан Стражей — он тут вообще сбоку припека и приглашен, видимо, исключительно для придания разговору некой официальности; ладно, Лэй — он здесь только в качестве свидетеля, да еще и несовершеннолетнего; но почему забыли про меня?! К тому же, у меня есть отличная идея...

— Кхе-кхе, — демонстративно громко прокашлялся я. — Уважаемые, вы ни про кого не забыли?

Что бы вы думали? Эти... эльфы даже ухом не повели! А вот это уже наглость... Ладно, пойдем иным путем.

Наколдовал миниатюрную "сферу звука" и вопросительно посмотрел на князя. Тот скептически смерил меня взглядом, но все же кивнул, предусмотрительно зажав уши. Его примеру последовали как его сын и капитан, внимательно наблюдавшие за нашей весьма красноречивой пантомимой, так и я после того, как отправил заклятие в свободный полет.

Три... два... один...

БАБАХ!

Рыжики повскакивали со своих мест, словно стая вспугнутых ворон, и с умиляющей синхронностью начали переводить одинаковые ошарашено-растерянные взгляды с правителя на меня, следом на Лэя и лысого — всех дружно заткнувших уши — и так по кругу. Но, видимо, на моем лице расплылась слишком уж злорадная улыбка, раз все взгляды, перешедшие из разряда изумленных в разряд подозрительных, в итоге остановились на мне.

— Малыш? — Негромко спросил дед. — Ты что-то хотел нам сказать?

Гррр... сколько можно?! Так, Мстислав, спокойнее, если ты сейчас начнешь душить главу Аторре, тебя просто не поймут. Вернее, поймут, — Аторре, как-никак! — но сомневаюсь, что правильно.

— А моим мнением, случаем, никто не хочет поинтересоваться? — Подергав себя за настырно лезущую в глаза прядку, задумчиво вопросил украшенный резьбой в виде листьев потолок я. — В конце концов, именно я являюсь пострадавшим...

О чудо! Мои родичи покраснели! Да как одновременно-то! И ярко: на пунцовых лицах Аторре можно было с легкостью жарить яичницу. Или кофе варить...

Бррр... Помотав головой, чтобы прогнать бредовую картинку, как я, прикусив кончик языка, старательно размещаю яичницу из трех с половиной яиц на носу у побагровевшего деда, я елейным голосом продолжил:

— Может, вы позволите мне решать, что делать с моей обидчицей?

— И какие же у тебя есть по этому поводу идеи? — Скептически осведомился дед. Кажется, он сомневался, что я смогу придумать для тетки мало-мальски приемлемое наказание. Ха! Это с моей-то буйной фантазией я не смогу ничего придумать?!

Как насчет того, чтобы посадить тетушку на поводок, надеть на нее намордник — чтобы никого не покусала в приступе злобы — и ограничители магии (есть в этом мире и такое извращение, предназначенное для магов-преступников), а затем заставить вкалывать на благо родины? Или опять же, с теми же ограничителями отконвоировать обратно к Княгине — пусть она наказывает свою непокорную охранницу? Ну, а на худой конец можно отправить рыжую дамочку на общественно-полезные работы — например, ш'шэври выращивать...

Примерно это я и высказал вслух. Рыжики переглянулись, о чем-то мысленно переговариваясь, покивали и согласились с предложенными вариантами. Осталось только узнать мнение правителя.

Князь задумчиво почесал подбородок, глядя на меня словно на подозрительного происхождения полезное ископаемое — со скепсисом, удивлением и недоверием, — а затем согласился с тем, что пусть с непокорной теткой разбирается его супруга. В конце концов, местная гроза пиратов никак не может страдать гуманизмом и излишней любовью к ближнему своему.

Честно скажу: когда я услышал, чем занимается жена местного правителя вместо того, чтобы чинно сидеть дома и воспитывать сына, мне стало плохо. Воображение тут же нарисовало некую остроухую бой-бабу метра под два ростом, с крюком вместо руки, выбитым правым клыком, почему-то огненно-рыжую, размахивающую саблей и кричащую: "На абордаж!". Н-да. Не думал, что у столь благородного существа, как эльф-правитель, окажутся такие, кхм... странные представления о женской красоте. Или эльфийский правитель попросту скрытый мазохист?

Но только немного позже, когда нас с тоскливо повесившим уши княжичем проводили обратно в столь активно вчера громимый нами кабинет на дальнейшие раскопки, выяснилось: ничего подобного. У князя оказался великолепный вкус. По крайней мере, тот маленький портрет, на котором была изображена хрупкая русоволосая эльфиечка с огромными синими глазами, и который я откопал среди руин, произвел на меня неизгладимое впечатление. Сначала мне даже показалось, что это портрет любовницы или еще кого — слишком уж тщательно он был припрятан, но когда Лэй, сунувший свой любопытный нос, с радостным воплем: "О! Мамин портрет нашелся!" потянул миниатюру к себе, я опешил. А уж когда до меня наконец дошло, что именно эта хрупкая девушка, больше похожая на фею из сказки, и является той самой приснопамятной грозой пиратов...

Небо великое, хаос предвечный! И это — Княгиня?! Супруга правителя одного из крупнейших государств?! Страх и ужас местного "берегового братства"?! Эта малолетняя пигалица?!! Куда катится мир... Впрочем, мир уже никуда не катится, ибо уже давным-давно докатился до точки и теперь тихо-мирно пылится в уголке. Интересно, хоть что-нибудь в этом сумасшедшем мирке будет соответствовать моим ожиданиям, или нет?

Но все оказалось не так уж и страшно, как я успел себе навоображать. Дайнэлан, поняв, что мне срочно требуются объяснения, решил произвести небольшой экскурс в историю собственного семейства. А заодно и уборку на меня свалил — не может он, видите ли, рассказывать и убирать одновременно! Белоручка. Впрочем, ради удовлетворения собственного любопытства я готов был и уборкой заняться — ты только рассказывай давай, мелочь остроухая!

Княгиня, носившая мелодичное имя Мелиниаре, была единственной (ибо ее мать умерла при родах) и обожаемой дочерью адмирала эльфийского флота и выросла в буквальном смысле на палубе военного корабля, со всеми вытекающими отсюда последствиями вроде пламенной любви к холодному оружию и столь же пламенной нелюбви к пиратам всех мастей. С Князем она познакомилась около двух сотен лет назад, когда правитель как раз оценивал работу кораблей новой конструкции, способных принять на свою палубу до десятка летунов на ш'шэври (эльфийские авианосцы... Или будет точнее сказать, ш'шэвроносцы?), а эльфиечка, возвращавшаяся домой к своему третьему совершеннолетию, решила перед посещением Леса и столицы навестить отца на корабле. Ну, а дальше, как в лучших романах, возникла любовь с первого взгляда... Точнее, с первого удара. А вот нечего было князю подходить со спины к не выспавшейся и оттого раздраженной и излишне нервно на все реагирующей девушке! После вежливого, но слишком уж неожиданного: "Ясного утра, леиши" правитель ласточкой вылетел за борт — в холодные воды Эри-ти-аллис. Рефлекс, понимаете ли.

Разумеется, князя достали, побагровевшая от стыда — еще бы! На глазах у отца и княжеской свиты отправить правителя купаться в море! — девушка принесла свои извинения, князь их благосклонно принял... В общем, через год буквально лопающийся от гордости за собственную дочь адмирал поднимал бокал за здравие царственной четы на свадебном пиру. Ну, а через сотню лет семейной жизни у них и родился Дайнэлан.

Мелиниаре при дворе любили. Веселая, озорная, элегантная, но, тем не менее, не гнушающаяся оружия и крепких словечек, когда они были уместны, княгиня нравилась практически всем. Другое дело, что не бывает живых существ без недостатков — и супруга правителя не была исключением. Но право же, какая мелочь: раз в десяток-другой лет отпустить супругу на год в море, поразвлечься и погонять пиратов! Правда, при этом охраны у нее с собой хватало... В том числе, роль одного из охранников и должна была выполнять моя пресловутая тетушка! Так что неизвестно, что еще будет для тетки страшнее: сидеть в тюрьме или отчитываться перед суровой и крутой нравом правительницей...

Впрочем, Риа сама виновата? Сама. Так пусть сама и защищается!

Сволочь... Как? Скажи мне, маг, как он смог выжить? Не знаешь? Вот и я не знаю... О, Каирри, как же я ненавижу своего нового родственничка! Проклятый смесок. Из-за таких выродков и мельчает эльфийская раса!

Молчишь? Молчи и слушай, маг. Хоть ты меня выслушай прежде, чем на меня нацепят ограничители. Почему ты не убил ублюдка, когда была такая возможность? А она у тебя была! И не одна.

Живучий, скотина... Ты представляешь, его принял Лес. Принял!! Его признал князь, с ним смирился брат... Племянник в этом ублюдке души не чает. Мол, приемный сын. Я не могу видеть, как гибнет мой род и вырождается раса! Не могу!

Слушай внимательно, маг: я сумела подлить переданный тобой состав восьми молодым леишам. Тебе осталось только активировать его. Да, я умница и просто молодец. Ты только не подведи, иначе я... разозлюсь.

Убей приемного ублюдка! Это все, что я у тебя требую. Убей! Растерзай, уничтожь, сотри в пыль — так, чтобы от него не осталось и следа! Убей его! Убей!!!

Запоминай, маг: имена тех, кому я подлила твое зелье...

К обеду, как только мы с Лэем с горем пополам разгребли остатки кабинета, невесть откуда, словно чертик из табакерки, возник Элли. Тоже мне, джинн из лампы! Где ж ты раньше-то был, папаша? Когда мне нужна была его помощь как лучшего теоретика в артефактной магии, которого я знаю, в разборке того, что до нашего феерического приземления являлось какими-то амулетами — благо, что разряженными и потому не сработавшими, когда на них с таким наслаждением плюхнулись, — его словно корова языком слизнула! А как только я с риском обжечь себе пальцы и спалить брови (остатки всякой артефактной дребедени имели нехорошую привычку взрываться в самый неожиданный момент) разобрал то, что раньше было шкафом с магическими предметами — он тут как тут! Ну что за дела, а?

Впрочем, Элли не обратил на мое ворчание ровным счетом никакого внимания, также, как и на замершего в уголке, словно мышка, Лэя. Не понял, княжич что, боится моего приемного отца? Хотя скорее, не боится, а, скажем так, опасается... Интересно, почему? Вроде, Элли тихий, мирный, безобидный... "Ага. Просто ягненочек", — хмыкнул я и покосился на покорябаную рожу своего приемного отца. Ну просто ангел! Мщения, ага.

Но что бы то ни было, а Элли, поздоровавшись и с жизнерадостной клыкастой улыбкой палача со стажем сцапав меня за шиворот, поволок прочь из кабинета, через плечо бросив: "Ничего, что я забираю своего сына, светлый княжич?". Ответа, как я понял, не предполагалось.

Вырваться из цепкой хватки рыжего я и не пытался, — только рубашку порву, проверено! — но вот объяснения мне бы хотелось получить.

— Элли, куда ты меня тащишь? — с трудом вписавшись в очередной поворот, чуть притормозил при помощи крыльев я. Все-таки, и от непредусмотренных природой конечностей бывает польза. Летать не летаю, а вот как тормоза я их уже наловчился использовать.

— Как, куда? — От неожиданного вопроса рыжий даже разжал захват, и я, пользуясь возможностью, отскочил подальше. Очередная за последние пару дней рубашка и так уже подозрительно потрескивала — не хватало еще, чтобы она окончательно расползлась по дороге! — Знакомить тебя с духом твоего дерева, естественно! Я же тебе вчера об этом говорил!

Так мы что, идем смотреть тетушкин "подарок"? Тогда почему так медленно?!

Проскользнув мимо опешившего от такого энтузиазма эльфа, я пронесся по всему коридору и, затормозив уже у поворота, развернулся и осведомился:

— Чего стоим, кого ждем?

Элли только хмыкнул.

...Из дворца мы выбрались быстро. Вот что значит энтузиазм и жажда новых впечатлений! Я даже не заметил, как мы миновали весь запутанный клубок коридоров и вышли обратно в пустующий холл. Рефлекторно я ускорил шаги, вжал голову в плечи и судорожно огляделся: еще одна встреча с явно невменяемыми эльфийскими глюками не входила в мои планы.

Элли сначала с недоумением наблюдал за моими телодвижениями, а затем понятливо фыркнул. Ну да, наверняка князь уже успел его обрадовать рассказом о моей славной, но, увы, бессмысленной борьбе с "золотыми змиями" и ее результатах.

— Не беспокойся, — сообщил мне он. — Ш'шэври пока отвезли обратно на ферму. Они еще слишком малы и не умеют в достаточной степени контролировать инстинкты, чтобы их отпустили из гнезда. Разумеется, потом тебе необходимо будет их принять, но пока время терпит.

От полученной информации я несколько обалдел. Так что, те невменяемые "китайские драконята-стрекозята" и есть пресловутые ш'шэври? Редкие летающие твари для войны? Живые истребители этого мира? Эти глюки?!!

Ну, что тут можно сказать? То, что мои ожидания оправдывают себя с точностью строго до наоборот, я уже привык. Но что "твари летучие и зело для войны полезные" окажутся больше похожи на наркоманские видения, я предположить ну никак не мог. Мое чувство прекрасного скорчилось от ужаса.

Да и вообще, какие-то эти ш'шэври мелковатые... На них разве что мальчик-с-пальчик и улетит. Какие ж это твари для войны? Скорее, для развлечения и отправки писем... Или это пока? Ох, надеюсь, что они не вырастут до слишком уж больших размеров, иначе я их просто не прокормлю!

Впрочем, какая разница... Не мне же их кормить, правда? Наверняка, каждая ш'шэври, да еще, к тому же, одним из хозяев которой является княжеский сын, стоит на государственном учете, и, соответственно, кормить ее будут за счет князя, а не опустошая мои и так маленькие денежные запасы, захваченные еще из замка.

Поинтересовавшись у идущего рядом Элли, так ли это, я получил положительный ответ. Что ж, одной проблемой меньше. Не придется экстренно подыскивать себе работу, чтобы прокормить неожиданных нахлебников!

Стоило нам выйти из дворца и спуститься по длиннющей винтовой лестнице, как до меня дошла одна вещь.

— Элли! — От моего неожиданного вопля рыжий эльф, идущий немного впереди, споткнулся и едва не клюнул носом землю; только знаменитое эльфийское "чувство равновесия" позволило ему удержаться на ногах. Он скосил на меня недовольный желтый глаз, но сейчас мне было не до этого... — Только не говори, что мы опять пойдем через портал!

Только не это! Очередного перемещения с последующей обязательной высадкой в воздухе я не перенесу!

Элли несколько иссов рассматривал меня, словно пытался понять, что же я от него, собственно, хочу, а затем немного виновато покосился в сторону небольшого — метра полтора в диаметре, не больше — диска портала чуть в стороне от княжеского дерева.

Нет! За что?!!

На удивление, переход через портал дался мне относительно легко. Нет, меня опять высадило над землей, но на этот раз я благополучно и спокойно — непредусмотренных ругающихся грузов на этот раз на моих штанах не висело — спланировал на землю, ориентируясь на яркую шевелюру моего приемного папочки. Другое дело, что посадка была довольно жесткой: Элли пришлось спешно наколдовать в паре метров от земли сеть-ловушку, на которую я и рухнул, словно мешок с картошкой — приземляться по-человечески я так до сих пор и не научился.

Выкарабкавшись из тут же развеянной Элли сети, я встал на ноги и огляделся. И почему мне эти места кажутся знакомыми?

Мы с рыжим эльфом оказались в том же городке, откуда вчера я на пару с княжичем исчез с такой скоростью, удирая от стайки чересчур жизнерадостных девушек. Только на этот раз город только недавно проснулся, а потому жители, свежие и отдохнувшие, спешащие по своим делам, с любопытством рассматривали нас... Точнее, меня. Завидев же идущего рядышком невесть с чего надменно выпрямившего спину и принявшего гордый вид Элли, прохожие эльфы кланялись и ускоряли шаг. Та-а-ак... И чего я не знаю?

Нет, княжич вчера что-то говорил о том, что местные жители "пошли под длань" рода Аторре, но кто бы мне разъяснил, что это значит?

— Элли, — зашипел я, когда рыжему телепату низко поклонилась пожилая эльфийка (причем было видно, что женщине это движение далось нелегко), а этот шрамолицый гад даже ухом в ответ не повел. — А повежливее никак?

Эльф вытаращился на меня в немом изумлении, пытаясь осознать, что именно я ему пытаюсь втолковать.

— Тебе поклонились — неужели так трудно ответить? — Пояснил, видя, что приемный папочка в упор не понимает, чего я от него добиваюсь.

— А зачем? — Недоумение на лице желтоглазого было написано просто огромными буквами. — Я не обязан кланяться собственным дланникам!

— Кому? — Не понял уже я.

— Дланникам...

В общем, после долгих пояснений, перемежающихся невнятными возмущенными воплями с моей стороны и искренним непониманием со стороны Элли, я наконец понял, что же это за зверь такой — дланники.

Дланники были чем-то средним между свободными городскими и сельскими (да, у эльфов были подобия сел — точнее, места, где росло всего с десяток-два нир-аш-алэ, в отличие от та'алов, где жилые деревья произрастали в большом количестве) жителями и крепостными крестьянами. Нет, никакого рабства — боги упасите! — или тому подобных заморочек, но переселиться в иной та'ал эльф мог только в том случае, если заключал брак с обитателем или обитательницей другого та'ала — только в этой ситуации проводились ритуалы, "отвязывающие" эльфа от его родного дерева. Много ли при таких условиях могут переехать? То-то и оно...

А поскольку формально этот та'ал, как еще несколько крупных и целый ряд более мелких поселений, был отдан во владение роду Аторре одни боги ведают когда, то у обитающих тут эльфов было два выхода: или срочно искать себе пару в чужих владениях, или смириться с тем, что помимо верховного сюзерена — Князя — у них теперь есть и "личный" лорд (вернее, целый род этих самых лордов) и официально принять статус "пошедших под длань", со всеми вытекающими отсюда правами и обязанностями.

Нет, конечно, если простой житель получал титул, обладал большой магической силой или просто был достаточно (хотя, по моему мнению, не "достаточно", а "неприлично") богат, то мог приобрести себе и личное дерево. Действительно сильных магов — так вообще, оделяли индивидуальной древесной жилплощадью без квартирантов за счет государства. Но простые жители, несмотря на то, что могли веками жить в соседних та'алах у близких или друзей, — да хоть вообще из Леса уехать! — все равно оставляли за своей спиной свой дом, к которому привязаны. Вот только в таких случаях и подпитка была слабее, и защита меньше.

Кстати, при желании эльф по возвращению из путешествия мог выбрать, где именно он желает поселиться. Хочет — у моря, хочет — у границы... Обеспечат "квартирой" по желанию. Благо, жилплощадь в эльфийском Лесу практически бесплатная — небольшая сумма проводящему обряд "привязки" и символические "отступные" своему "лорду" не считаются, — но и купля-продажа невозможна как факт.

Вот такие пироги.

Когда мы подошли к моему приснопамятному дереву на окраине та'ала, уже был полдень. Да-а-а, долго мы сюда добирались. Вот, уже и половина дня прошла.

Как я понял из путаных объяснений папочки, сила жилых деревьев в та'алах образовывала некие круги. В центре поселения были самые мощные и крупные, растущие близко друг к другу деревья с большим количеством жителей. Ближе к окраинам деревья были заметно слабее и мельче, но и жили там, в основном, одиночки или семьями по двое-трое — эдакие загородные поместья для элиты. Вот и меня таким "поместьем" одарили... Что ж, нет худа без добра! Но неужто тетка не могла выбрать дерево поближе к родовому поместью? Мне ж через весь та'ал придется тащиться, если я захочу навестить Элли в родовом гнезде Аторре!

Подойдя вплотную к личному дереву-домику, я задрал голову и принялся разглядывать мое новое жилье... Точнее, то непроницаемое для света переплетение ветвей, которое, по идее, являлось фундаментом моего дома. Интересно, как это возможно, чтобы обыкновенное а по своей сути дерево росло в виде полноценного жилища? Тут какая-то хитрая маго-биология... Хотя, скорее, маго-ботаника...

Тьфу ты! О чем я только думаю? Ерунда какая-то в голову лезет. Главное, что растет, а как — дело десятое! Не меня ж его выращивать заставляют, правда?

— Ну, чего замер, словно камень? — Подтолкнул меня Элли, о котором я ухитрился благополучно позабыть. — Иди, давай!

Поглядел на такие широкие и надежные издалека, но оказавшиеся на самом деле узенькими, скользкими на вид выросты, которые заменяли лестницу — и судорожно сглотнул. Лезть наверх по этим жердочкам?!! Я не трус, но я боюсь...

— А перила?! — Вырвался у меня крик души. Почему у дерева-дворца правителя были крепкие, надежные перила, а у моего дома на них даже намека нет?!

— Захочешь — вырастут! — Обнадежил меня рыжий эльф и тут же добил заявлением: — Через дней двенадцать-пятнадцать.

Ну все. Не поминайте лихом!

Очень медленно, прижимаясь к дереву, словно к родной маме, я принялся карабкаться по лесенке. Элли же, явно не испытывающий подобных трудностей с подъемом в эльфийское жилище, шел сзади и тихонько смеялся. Ну да, ему смешно, а мне плакать хочется! Сколько мне так ходить, пока перила вырастут? Не меньше пары хаидэ... Вот чует мое сердце, что к концу этого времени я точно свалюсь с микроскопических наростов, по недоразумению носящих название "лестница", и тогда мои кости будут собирать по всей территории дланников!

Лестница четырежды полностью огибала толстенный ствол, прежде чем выводила на небольшую, относительно ровную, плотно сплетенную площадку перед покоящимся в ветвях кроны домом. А площадочка-то тоже была без перил! Я покосился вниз и опасливо поежился: до земли было метров тридцать, не меньше. Н-да... Если я загремлю отсюда, то от меня не то, что костей — мокрого следа не останется!

— Ну, чего ждешь? — Снова чуть пихнул меня в спину поднявшийся следом за мной Элли, а я едва не отправился в свободный полет. На мое сдавленное шипение и гневный взгляд Элли прореагировал точно так же, как на появление пятен на солнце моего родного мира. То есть, никак. — Заходи!

Я страдальчески покосился на изящную, светлую, украшенную замысловатой резьбой дверь. Красиво... Но уж больно не хочется мне туда идти. Как представлю, что при помощи подобной красоты меня хотели убить — и жутко становится.

Эх, была — не была! В конце концов, не к Элли же на постой проситься. Думается мне, что у него и без меня будет, чем заняться. Как-никак, его дома десять лет не было. Да и остальное рыжее семейство, как мне кажется, меня сейчас не примет. Им бы в собственных тараканах, как реальных, так и мозговых, разобраться...

...Стоило мне открыть дверь и шагнуть в небольшой, но очень светлый холл, как в глубинах дома сначала раздался грохот, потом громкое "бдзынь!", словно кто-то разбил что-то очень большое и стеклянное, затем торжествующее: "Ага!", и передо мной словно бы из ниоткуда появилась маленькая — ниже меня где-то на полторы головы, — пухлощекая, златовласая, стриженая ежиком девушка, одетая в милое зеленое платьице. Точнее, девчушка — на вид ей было не больше тринадцати лет.

Но самое главное — она была полупрозрачная! Причем вся! Сквозь нее я с трудом, но все же видел противоположную стену. Оп-па...

Еле подавив желание перекреститься, я попятился. Это что еще за привидение?! Только призраков мне в доме и не хватало! Чур меня, чур!

— Явился! — Девчушка уперла руки в бока и с грозным выражением хорошенького личика уставилась на меня.

В немом обалдении я уставился на активно размахивающую руками девчушку. Это, собственно, кто?! Ни дать, ни взять — жена, встречающая мужа после грандиозного загула. Ей еще осталось спросить...

— Ну, и где тебя носило?! — От этой реплики я чуть не расхохотался в голос. Осталось только скалку в руки — и готов портрет сварливой женушки! В призрачном варианте, ага.

Кажется, у меня уже начинается истерика... Ну и ладно! Не каждый же день я обнаруживаю, что отныне должен буду делить жилплощадь с привидением!

А мотор у нее где? Нет? Как это — нет мотора? Безобразие — даже привидений с нормальным мотором дать не могут. Вечно норовят брак подсунуть!

Так. Стоп истерика! Этому всему должно быть объяснение. Лучше послушаем, что мне скажет приемный родитель.

А за моей спиной раздался чуть сдавленный — от смеха? Или тут что-то другое? — голос Элли:

— Знакомься, Лэсс, — это дриада и, как я понимаю, дух твоего дерева. Орреи# — это хозяин дерева, Раалэс ли'ар Аторре, мой приемный сын.

# Орреи — вежливое обращение к дриаде.

Девчушка (дриада?!) ойкнула и, покраснев, как маков цвет, присела в изящном реверансе. Я же глядел на это чудо с отвисшей челюстью, с трудом удерживаясь от заковыристых ругательств.

И ЭТО — дриада?! Хваленое создание Имиаллы, наравне с сильфами и нимфами?! Это полупрозрачное недоразумение в юбке?!

Куда я попал?..

В дурдом. Однозначно!

— Еще настойки! — Бухнул грязным стаканом по не менее грязной стойке Линсахеете. Жующий какую-то дрянь трактирщик — смесок между гномом и человеком — молча набулькал из извлеченной откуда-то из-под стойки большой бутылки омерзительного болотного цвета жидкость. Красноволосый маг точно так же молча залпом выпил предложенную дрянь и, тихо икнув, сполз со стула. Трактирщик все так же беззвучно указал вышибале на напившегося мага, и тот, легко взвалив полукровного мага на плечо, поволок его в заранее оплаченную комнату.

Линсахеете только внутренне поморщился, когда его небрежно сбросили на узкий, жесткий и невероятно колючий лежак. Увы, он сейчас не мог сделать ничего — настройка на собственную кровь и набрасывание поводка на расстоянии требовало полного отрешения от реальности — и в этом магу с успехом помогала ударная доза алкоголя. Закрыв глаза, он потянулся на песню собственной крови.

Раз, два, три... Восемь! Восемь крепких, молодых эльфов из знатных родов. Восемь крепких нитей. Восемь имен, которые назвала ему эльфийка.

Глупая, глупая девочка... Достаточно было даже не сказать — намекнуть на то, кем будет новый член ее семьи, и помешанная на чистоте расы гордячка была готова на все, ишь бы не "опозорить" свой род. Даже на открытое предательство князя и тех идеалов рода, которые она когда-то клялась защищать.

Восемь крохотных пузырьков — зачарованная должным образом капля крови полукровки, разведенная в жидком меду. Восемь покорных, безупречных кукол.

На этот раз он не может проиграть!

Если бы Линсахеете сейчас мог, он бы расхохотался от переполняющих его эмоций. А еще — вскочил бы с этой кровати и бросился прочь, подпалив проклятый трактир с четырех углов. Уж больно жестоко принялись кусаться живущие в выполняющей роль матраса подстилке клопы.

Глава 4.

Не жизнь, а сказка: чем дальше — тем страшней.

Некто Раалэс.

— Хозяин!!!

Оп... Так, меня тут не стояло!

Цапнув за крыло сонную Миледи и зашвырнув книгу на стоящий неподалеку столик, я кубарем скатился с кресла и забился под ближайший шкаф, едва при этом не придавив полупридушенно пискнувшую мышку. Опять она за свое... Может, тут меня не заметят?

И что же я ухитрился сотворить на этот раз? Вроде бы, ничего такого... По крайней мере, дерево стоит и падать не собирается. Дом, вроде бы, тоже цел.

А за стенкой снова раздался крик, больше похожий на рев стаи голодных ш'шэври:

— Хозяин, чтоб тебя!! Живо иди сюда!!!

Не, я лучше тут посижу. Мне жизнь дорога, а если меня приголубят скалкой, то это явно не будет сочетаться со здоровым образом жизни, который я веду... Ну, стараюсь вести.

— ХОЗЯИН!!! — От вопля дриады зазвенели окна.

В небольшую комнату, которую я за прошедшие восемь суток с момента заселения успел переоборудовать в довольно уютную библиотеку, вихрем ворвалась чем-то разъяренная дриада, едва ли не плюющаяся ядом на всех и вся. Интересно, что ее так разозлило?

Листик — все дриады носят имена, так или иначе связанные с растениями. Еще юную и неопытную дриаду моего дерева, например, зовут пока что простым одиночным именем Листик, дриаду дерева-дома рода Аторре, где сейчас проживают дед с бабулей, зовут Зеленая Веточка, а почтенная дриада княжеского дворца, как я выяснил, именуется Летний Ветер В Кроне Древа, — безошибочно почуяв, куда я от нее заныкался, остановилась возле шкафа, под которым, собственно, я от нее и прятался, и нетерпеливо пристукнула ножкой по ковру:

— Хозяин, вылезай!

— Не вылезу! — Глухо отозвался я. — Ты мне опять будешь уши надирать!

Нет, в принципе, я вполне могу дать ей отпор: указать ее место, напомнить о том, что она всего лишь дриада моего дерева — по сути, моя служанка... Но вот оно мне надо — портить отношения с поварихой, прачкой и домоправительницей в одном лице? Хотя, скорее, не домоправительницей, а домомучительницей! Чувствую себя нашкодившим Малышом, которого активно воспитывает при помощи кнута и скалки фрекен Бок, нагло зажиливая при этом все полагающиеся пряники. Вот только спасительного Карлсона, прибывшего за очередной банкой варенья, на горизонте не наблюдается, а дриада — вот она. Ну не грубить же мне девчушке, которая пытается воспитывать меня в меру своего понимания исключительно от избытка энтузиазма — мол, вот она я, такая умная и красивая, мне доверили не "многоквартирное" дерево, а жилище аристократа! Вот и приходится терпеть ее "период привыкания", прячась, где только можно, в том числе, и под шкафами. И тут нет ничего позорного! Можно подумать, я один так скрываюсь от юных дриад с их гиперактивностью... Как бы ни так! Это обычные методы!

Элли говорил, что подобное "привыкание" продлится не больше улэда — но этот улэд надо еще пережить! И желательно при этом суметь не позволить сесть на мою шею одной полупрозрачной и наглой девчонке.

— Хозяин, вылезай! — Уже громче позвала Листик, а в ее голосе промелькнули угрожающие нотки. — А то я сама тебя оттуда за шиворот достану!

О-хо-хонюшки...

Извернувшись так, чтобы оказаться лежащим на спине, и снова едва не придавив Миледи — мышка только еле слышно вякнула, — я высунул голову из-под шкафа и уставился на Листик, глядевшую на меня с жутко недовольным выражением хорошенького личика.

— Ну? — Хмуро поинтересовался у нее я, и тут увидел, что она сжимает в руке... носок. Самый обычный носок. Ярко-красный, с затейливой вышивкой.

Эй! Это же мой носок!

Листик брезгливо держала сей предмет двумя пальчиками на вытянутой руке, при этом морща носик. Я даже обиделся — не такой уж он и грязный, между прочим! Я эти носки всего несколько дней носил! И ноги у меня, в отличие от чистокровных людей, не пахнут! Правда, сегодня утром я с трудом нашел второй носок, перевернув при этом всю комнату...

— Ой, носок, — расплылся в умильной улыбке я, глядя на данный предмет туалета.

— Именно! — Отрезала Листик. — И мне очень хотелось бы узнать, что он забыл на кухне?

— Где? — Удивленно вздернул брови я. Странно, вроде бы я там не переобувался... Хотя, нет. Было дело. Но это же случилось уже пять дней назад! Или четыре?.. Да нет, все же пять.

Странно. Больше красных носков у меня не наблюдается. Тогда что я уже пять дней ношу? Вроде бы, дальтонизма за собой ранее не замечал.

— На кухне! — Дриада потрясла "носком преткновения" и швырнула в мою сторону — я еле успел отдернуть голову, чтобы носок не плюхнулся мне на нос. — Между кастрюль! В шкафу под самым потолком! Если ты, хозяин, хотел надо мной поиздеваться, то мог бы выбрать и более приличный способ! А не совать свои грязные носки в мои кастрюли! Будь добр придумать в следующий раз что-то менее вульгарное, — И Листик, резко развернувшись, гордо удалилась из библиотеки, не забыв громко хлопнуть напоследок дверью.

Ну вот. Обиделась. Теперь на ужин точно будет холодная овсянка! Бр-р-р, гадость... Надо бы перед ней извиниться, а то дождусь какой-нибудь пакости, вроде скоррятины на ужин или змеи в постель — и что тогда?

Кряхтя, выполз из-под шкафа и подобрал носок. Странно... Точь-в-точь такой же, какие сейчас красуются на моих ногах. Откуда?

Чтобы избавиться от сомнений — мало ли, вдруг утром спросонья носки перепутал, — я, плюхнувшись обратно в то же кресло, где сидел ранее, стянул легкие домашние туфли и с недоумением, переходящим в изумление, воззрился на два ярко-красных носка — близнеца третьего.

Не понял?

Ошарашенно пересчитал носки — три штуки. Перевел взгляд на свои ноги — здесь все в порядке. Как с утра было две нижних конечности, так столько и осталось.

Потряс головой, пытаясь отогнать непрошеные глюки, и еще раз пересчитал носки. Три штуки. Пересчитал ноги. Две штуки.

Носков — три. Ног — две. Причем обе ноги в носках — точно таких же, какой я сейчас держу в руке. Даже вышивка везде одинаковая! И это не бред моего воображения и не иллюзии — уж что-что, а иллюзии я различать умею.

Ничего не понимаю! Что за дурацкая шутка?

Откуда-то же взялся этот носок! И я даже подозреваю, откуда. Таким чувством юмора обладает только один мой знакомый. И только он из всего моего круга общения способен создавать полноценные, хотя и недолговечные материальные дубли. Ох, и наплачется он у меня... Сам будет жрать ту овсянку, которую мне будут на ужин предлагать! Ну, или то, на что хватит фантазии у разобиженной дриады.

Нагнувшись и вытащив из-под шкафа за крыло не сопротивляющуюся и смирившуюся со своей нелегкой участью Миледи, я, запихнув в карман штанов лишний носок и обувшись, вышел из библиотеки. Ну все. Сейчас я буду кое-кому выбивать клыки!

С того момента, как я заселился в свое дерево, прошло восемь дней. Восемь долгих, кошмарных дней...

Начать с того, что меня ни на минуту не оставляли одного — разве что поспать и помыться я мог в одиночестве, да и то не всегда. В моем доме постоянно кто-то был: рыжая родня, княжич, Лир, даже и не думавший готовиться к отъезду, пару раз заходил угрюмо зыркающий исподлобья капитан Стражей, едва не доведший мою дриаду до истерики... Как-то раз рано утром ко мне даже князь завалился! Хотя что ему было у меня надо, я так и не понял. Он только походил по моему дому, похмыкал, оглядывая устроенный бардак — я все-таки добрался до своей сумки и теперь раскладывал все привезенные вещи по местам. Пока получалось не очень — и мое сонное, покачивающееся от недосыпа тело, спросил, хорошо ли мне живется и не чувствую ли я отторжения от дерева, и ушел обратно к себе во дворец.

Кроме этого, на второй день моего заселения Элли привел к древу... Психа! Моего коня! Родной мой, как же я по тебе соскучился!

На мой вопрос, куда устроить коня, — не на дерево же затаскивать, право слово! — Элли пожал плечами и дал просто гениальный совет:

— Поспрашивай у местных — может, в какую ближайшую конюшню и пристроят.

Нет, это надо же! В конце концов, кто тут хозяин та'ала — я или они?! Кто тут должен все знать? И кто тут назначил себя моим родителем — Элли или местные жители? Почему он мне даже помочь не хочет?! Сам, вечно все сам... Надоело!

Поскольку родовой дом Аторре вместе с семейными конюшнями и прочим добром находится аж на другом конце отнюдь не маленького та'ала, я, если не желал совершать увлекательнейшую пятидесятиатиссовую пробежку всякий раз, как мне захочется прокатиться с ветерком, стоило устроить коня где-нибудь неподалеку. Например — в находящейся буквально в паре шагов конюшне главы местного отделения купеческой гильдии, некоего Олдеррия ара Шерэтте. После недолгих уговоров и презентованного этой в меру упитанной личности — не знал, что эльфы еще и толстыми бывают! Но смотрелся этот колобок весьма колоритно — моим рыжим папочкой мешочка с золотом Психа устроили по высшему разряду. Еда, вода, кобылки рядом... Идиллия! А главное — его все эти дни никто не беспокоил! Мне бы так...

Добравшись, наконец, до своей бездонной — чисто гипотетически. Оказалось, что размах широкой русской души не выдержит даже бездонная авоська — сумки, я решил разобрать тот первозданный хаос, что творился в ней. В конце концов, за время путешествия я изрядно переворошил ее содержимое, и при этом в дороге мне было не до аккуратности. Вспомнить хотя бы тот инцидент с русалками — я тогда так перетряс все вещи, которые находились в моей сумке, что потом дней шесть каждый раз при попытке что-то достать из недр мешка почему-то в первую очередь обязательно извлекал невероятно занудный по своему содержанию и просто каменный по весу талмуд под названием "Теории асфиполярности поля первичной материи при использовании заклинаний высшего порядка" и под авторством некоего эрия Нержика Ордана. Гадость неимоверная, да еще написанная абсолютно непонятным любому здравомыслящему существу языком — но при всем при этом, являющаяся редчайшим фолиантом. Насколько было известно Саиле, таких книг, написанных около трех тысячелетий назад, осталось всего семь, и все они хранились в библиотеках различных Академий. Мне вот повезло (или не повезло — как посмотреть) заполучить в свои руки бесценный восьмой экземпляр. А уж когда она увидела, как я примериваюсь, как бы с наименьшими брызгами утопить данный талмуд в придорожной луже... Эльфийку чуть инфаркт не хватил! А уж как на меня орали... Мол, что я ничего не понимаю в теориях высшей магии, варвар неотесанный и вообще — идиот зелено-клетчатый, раз позволяю себе так обращаться с редкими книгами. Да ради всех богов! Ей надо — пусть этот сборник колыбельных для студента и забирает... Потому что если он еще раз попадется мне под руку, когда я полезу в сумку, то я повыдергиваю из этой книжки все страницы и использую их по прямому назначению! Достало!! Сколько можно?!

В общем, до сумки я добрался и, решив, что хлама наподобие приснопамятной "Теории" будет много (мало ли, что я в спешке прихватил, когда собирался), выбрался в холл своего уютного трехэтажного дома, встал посередине просторного помещения, перекрестился и перевернул сумку вверх дном.

Примерно через атисс я, изображающий из себя бабочку на булавке, прижатый к потолку всевозможными вещами, выпавшими из недр безразмерной авоськи, как-то меланхолично подумал, что это была плохая идея...

Хлама всех мастей и калибров было не просто много — его было очень, очень много! Причем здесь было все — начиная от книг и вещей (как чистых, так и грязных) и заканчивая приглянувшимися мне хрустальными, удивительно красивыми фужерами, непонятно зачем прихваченным достопочтенным тренировочным эльфийским дрыном и изящным женским колье из белого металла с красивыми камнями ярко-желтого цвета.

Забыв о том, что я, вроде как, не на отдыхе, а прижат к потолку горой вещей, изумленно вытаращился на сей аксессуар дамского туалета, нахально поблескивающего острыми гранями камней прямо перед моим носом. А его-то я зачем брал?! Или это кто-то из путешествующих с нами эльфиек решил так надо мной подшутить и подложил в сумку эту безусловно красивую, но абсолютно не нужную мне вещь? Не смешно.

С горем пополам выбравшись из холла, сейчас больше походящим на грандиозную свалку, я тяжко вздохнул. Похоже, в ближайшие дни мне и моим гостям придется вместо входной двери пользоваться окнами...

Меня завалили корреспонденцией — самой разной, начиная от приглашений на местные вечеринки и заканчивая банальной рекламой. Вот честное слово, когда я отцепил от лапки очередной нетерпеливой харрахи (эльфы используют вместо почтовых голубей ручных харрах. Шуму от них — ужас, сколько!) письмо, то потом долго с все нарастающим изумлением разглядывал красочный логотип: ""Летящее лезвие" — лучшая кузня в та'але Ар'фаилэ'аторре! Низкие цены, высокое качество!". Вот тебе, бабушка, и Юрьев день... Вот тебе и средневековый спам... Интересно, а от этой рекламы можно как-то защититься? Или мне Листик в качестве спамообороны использовать?

Я представил себе юную дриаду с растрепанной метлой, устроившуюся на крыше моего дома и пронзительными воплями разгоняющую почтовых харрах — и едва не заржал: картинка получилась на редкость бредовой. Впрочем, бредовое или нет — главное, чтобы это работало! А все остальное — дело десятое.

Разумеется, всяческие приглашения, заверения, что некто Рэллинэ ара Боннерэ будет верой и правдой служить новому члену рода Аторре, хоть и приемному, и прочий хлам я кучей сваливал в уютном кабинете на втором этаже, даже не утруждая себя проверкой, что же мне такое там прислали. Мне было не до этого — гора вещей в холле, хоть и уменьшилась настолько, что уже можно было пройти, но недостаточно для того, чтобы идти можно было без риска переломать себе ноги. Уф... И зачем я все это только с собой брал? Не иначе, жадность взыграла...

К тому же, в качестве добивающего удара тапком, мне не давала покоя дриада. Она, видите ли, оказалась ярым блюстителем чистоты и порядка, а потому тот милый моему русскому сердцу бардак, что сейчас творился в доме, ее категорически не устраивал. Свое недовольство она выражала буквально во всем: начиная от холодной и абсолютно несъедобной для меня каши на обед и заканчивая длинными занудными лекциями в любое, порой самое неожиданное время суток на тему: "Хозяин, наведи порядок!". Несколько раз она даже среди ночи выдергивала меня из такой уютной и мягкой кроватки — кстати, такой же по размеру, какую я оставил в замке — и заставляла убирать очередную горку вещей, которую я буквально перед сном тихо-мирно пристроил в уголке, а Листик, внезапно возжелавшая приготовить хозяину завтрак, выходя из своей комнаты на первом этаже, естественно, об нее споткнулась! Ну что за жизнь, а? Что за жизнь?

Вот так я и обживался в своем новом доме. Крутился, словно шальная белка в колесе! Тут разбери, там подбери, здесь не забудь Лэю и Лиру похвастаться, что в империи жил, при этом не упусти возможность выбить одному недоделанному воздушнику клык за дурацкую шуточку с носками, ну и, вдобавок, обязательно покрасуйся перед эльфиечками, приводимыми ушлыми эльфенышами "за компанию". А еще организуй в некоем подобии подвала в корнях дерева винный погреб и расставь, наконец, всю мишуру в виде статуэток-вазочек-фужеров и прочего по дому! Да еще так, чтобы и мне было приятно, и гостям нравилось! В общем, возни было просто немеряно.

Естественно, что при такой бурной жизни я напрочь забыл обо всяких присылаемых мне тоннами приглашениях и иже с ними, а потому, когда в один прекрасный день ближе к вечеру в мой домик ввалилась вся рыжая семейка, разодетая в пух и прах, да еще и с какими-то металлическими побрякушками поверх одежды, то я, естественно, оказался к этому не готов...

— Ты что, еще не собран?! — Вместо приветствия раненным мамонтом взревел дед, оценив мой затрапезный вид и взлохмаченное помело вместо косы. Я даже шарахнулся в сторону, едва не выронив столь бережно переносимую мной из кладовки к себе в кабинет вазу — последнюю, оставшуюся не пристроенной. Осторожно поставив столь хрупкий предмет в углу, недоумевающе воззрился на рыжего главу. Не понял... По какому поводу вопли?

— Дорогой, не кричи, — из-за спины эльфа вышла Саила в красивом платье бронзового цвета, держащая в руках объемистый и тяжелый даже на вид сверток. — Ты же не забыл, что у Раалэса нет парадного костюма? Не забыл ведь? — с нажимом повторила эльфийка, и рыжий глава рода, как-то съежившись, помотал головой. Саила в ответ только приторно-ласково улыбнулась. — Держи, Лэсс, — протянула она мне загадочный кулек.

— Это что? — недоуменно поинтересовался я.

— Как, что? — Удивилась бабуля. — Парадный костюм! Сегодня же прием в княжеском дворце в нашу честь! Ты что, забыл?

Ой... И правда. Лэй что-то такое говорил о приеме, было дело, но я, как всегда, пропустил это мимо ушей. За что теперь и расплачиваюсь...

— Ты еще здесь? Живо одеваться!!! — Заорал дед, видя, что я стою, не шевелясь и пытаясь осмыслить происходящее. Я, с перепугу (не каждый же день удается услышать такой рев!) развив даже не третью, а пятую скорость, вихрем взлетел к себе в комнату на третий этаж.

Вывалил на кровать содержимое свертка — и в недоумении уставился на кучу тонких бронзовых пластинок и цепочек поверх каких-то тряпок. Это что еще такое?!

Нет — штаны, рубашку, что-то по типу плотного камзола с жестким воротником-стойкой и легкие матерчатые сапоги (все красивого бронзово-коричневого цвета) я опознал сразу. Вот только разве что странные петельки и крючочки на лицевой стороне камзола меня немного смущали. А вот что это за непонятного происхождения и назначения куча металлолома?

Это что же — мне цеплять всю эту металлическую дребедень поверх одежды? Ох-хо... Это что: парадный наряд или воинские доспехи? Но делать нечего — пришлось наряжаться...

Наконец, с горем пополам разобравшись, где что прикрепляется, что куда навешивается и как надевается сверху эта непонятного назначения сеть из поблескивающих и позвякивающих цепочек, и при этом страшно помяв крылья, я щелкнул пальцами, запуская заклинание "расчески" (кстати, плетение, образующееся в результате этого заклинания, пришлось менять — я же уже признан в качестве родича как главой рода, так и самим правителем!), и перед тем, как выйти из комнаты, взглянул на себя в зеркало...

Господи! Это что еще такое?!!

Непроизвольно шарахнулся в сторону, с ужасом глядя на свое отражение. Отражение с не меньшим ужасом уставилось на меня в ответ.

Свят-свят-свят... Ужас-то какой!!

Если в своей привычной черной или синей одежке я смотрелся хоть и вампиром, но, по крайней мере, благородным, то коричнево-бронзовая полуодежда-полудоспех придавала мне вид совершеннейшего упыря, только-только выбравшегося из могилки.

Чахлык Невмерущий, версия вторая, дополненная, "костенегремущая"! Блин, да я, наверное, даже после пыток-экспериментов моей экс-хозяйки не выглядел так... Так... В общем, так!

Запавшие, отчего-то сверкающие недобрым красным светом черные — черные! — глаза, под которыми залегли впечатляющих размеров сочного багрово-фиолетового цвета тени, чахоточный румянец на сизо-сером лице с туго обтянутыми кожей скулами и ввалившимися щеками, почему-то светло-сиреневые губы и длинные клыки... Кр-р-расавец, чтоб меня харрахи покусали! Столкнусь с кем-нибудь в темном уголке — и бедолага, которому не повезет повстречаться со мной, тихо скончается от разрыва сердца. Или скончаюсь я — от все того же разрыва сердца, но на этот раз при помощи подручного колюще-режущего материала. Пришьют ведь и не поморщатся!

Ну куда мне идти в таком виде? Тут впору не на прием — на похороны направляться! Да и то: не факт, что меня не примут за шального некроманта, решившего поэкспериментировать с пеплом эльфийских тел... В общем, в приличном обществе в таком виде мне лучше не показываться!

Но вот только кто вообще сказал, что общество эльфийских аристократов можно назвать приличным?..

Злорадно усмехнувшись, я для завершения образа навел простенькую иллюзию, отображавшую пляшущие в глубине моих глаз крошечные язычки багрового пламени, и едва удержавшись от детского желания патетично расхохотавшись, воздеть руки к потолку и возгласить: "Трепещите, смертные! Я иду!", вышел из комнаты и пошел вниз — пугать родню.

Реакция собравшегося в уютной небольшой гостиной на первом этаже всего семейства была, хм... Неоднозначной. Да, самое верное слово — именно неоднозначной.

Дед уронил небольшую серебряную фигурку танцующей женщины, привезенную мною из замка на территории империи, которую он крутил до того в руках, и обреченно прикрыл глаза. Саила, к которой я подошел со спины, увидев реакцию своего мужа и обернувшись, с коротким пронзительным взвизгом шарахнулась в сторону и едва не приголубила меня огненным шаром — меня и мою деревянную жилплощадь спасло только то, что я успел увернуться, и шарик, в диаметре сравнимый разве что с футбольным, со свистом вылетел в окно и взорвался далеко от моего домика. Элли, демонстративно развалившийся в кресле и потягивающий рубиново-красное вино из тонкостенного бокала, — и вино, и бокалы я привез в эльфийский Лес лично! Нет, ну кто им, скажите мне на милость, мешал, пока мы были в замке, делать свои запасы? Но как же: таскать у меня всяко интереснее, чем надрываться, откуда-то везти... — только удивленно вздернул бровь и, смерив меня оценивающим взглядом, довольно хмыкнул, до боли знакомым жестом показав мне большой палец. Ну, а Рай — самый флегматичный и спокойный эльф из всех Аторре — при виде явления "упырь голодный, некромантообразный" в моем исполнении подавился взятой из стоящей на низком столике вазочки печенюшкой, а откашлявшись, принялся гоготать.

— Лэсс, — выдавил он, наконец, сквозь смех. — Ты сразишь наших леишей наповал! Береги спину, племянник!

Хех, а то я не знаю, что на меня без содрогания смотреть нельзя. Ну не идут мне родовые цвета Аторре, не идут! Это рыжеволосой родне хорошо подошла коричнево-бронзовая расцветка, да и Саила тоже выглядит прилично в своем бронзового цвета наряде. Мне же носить подобное категорически противопоказано — вид у меня, понимаете ли, слишком упырячий становится! Вот черное или синее — другое дело. Угу, только кто мне позволит фланировать на балу в одежде традиционной расцветки одеяний жрецов Мертвого солнца? Вот то-то и оно...

Только не говорите мне, что раз я обычно таскаю тряпки именно черного и синего цветов, то меня можно либо причислить к когорте темных жрецов, либо обвинить в оскорблении Мертвого солнца! Ничего подобного! Одно дело — повседневная жизнь, где я могу вырядиться хоть папуасом, следом пройдясь в таком виде по та'алу, колотя в бубен и отплясывая боевой танец племени мумба-юмба, и мне никто ничего не скажет (разве что недоуменно покосятся), и совсем другое — официальный прием правителя одного из крупнейших государств сего славного мира. Уровень, понимаете ли, не тот. И даже то, что прием будет "для избранных", ничуть не умаляет проблем, возникших по поводу него. Причем проблем зачастую надуманных, но от этого не ставших менее важными. Ох уж этот этикет... Приди я на свой первый званый вечер в княжеский дворец в ином виде, нежели в родовых цветах Аторре, сиречь, коричневом и бронзовом — и долгие пересуды на тему "кто это вообще такой и что тут забыл, раз не принадлежит ни к одному приглашенному семейству", обеспечены. Вот оно мне надо — доказывать потом разнообразным дядям и тетям, что я вовсе не розовый слоник, а вполне себе Аторре, и даже официально признан князем в качестве приемного родственника столь славного рода?

...Ха! А родственнички-то тоже не побрезговали официальными прическами! Одно дело — я, которому родовое плетение сильно облегчало жизнь и позволяло не запутываться в собственных волосах, а потому носящий его постоянно, и совсем иное — родичи, сооружающие на своей голове вавилонские башни и плетущие сложные косы только по особым случаям. Должен признать, выглядело это непривычно и крайне забавно.

Если деду, как главе рода, было допустимо прийти и без прически — впрочем, из его коротеньких волос мало что можно соорудить, — то остальным пришлось помучаться. Саила и Раилиар еще кое-как выкрутились — благо, волосы у них достаточно длинные, чтобы сплести из них нечто приличное, — но вот Элли... Мда.

Много ли можно соорудить из волос, чья длина не позволяет даже заплести коротенькую косичку без того, чтобы она тут же не превратилась в помело? Вот-вот. Уж не знаю, что именно должно было изображать плетение на голове моего приемного папочки, но получилось нечто среднее между "взрывом на макаронной фабрике", "взбесившимся ежиком" и панковским ирокезом. И расплести нельзя — не по этикету, чтоб его... три раза через колено да об косяк! А потому Элли щеголял весьма креативной прической. Думается мне, что среди российских панков он бы был как раз на своем месте.

— Ну что, идем? — поинтересовался я, задумчиво поковыряв бронзовую пластину на рукаве. Ой... Не знал, что мои когти способны проковырять металл. Ладно, замаскируем складкой одежды и сделаем вид, что так и было.

Родственники, обреченно переглянувшись, встали со своих мест.

Берегитесь, эльфы! Я иду!

Глава 5.

Я ангел, только крылья в стирке и нимб на подзарядке

Начинающий дьявол.

Слава всем существующим богам — до дворца князя мы добирались хоть и порталом, но не стационарным, а индивидуальным, любезно наколдованным после моего страдальческого взгляда в сторону угрожающе поблескивающего диска на земле дедом. Честь ему и хвала за это! Потому что сейчас любая моя попытка полететь провалится с оглушительным грохотом и звоном бронзовых пластин. Тяжело, знаете ли! Все эти металлические цацки весят килограмм четырнадцать-пятнадцать, не меньше. Уф... Вот интересно, почему парадный эльфийский костюм больше похож на недоделанные рыцарские доспехи? Это выбрык мающихся от безделья эльфийских модельеров — или насущная необходимость, чтобы уберечься от сюрпризов вроде ножа под ребрами?

Нда... Как-то мне уже не хочется идти на прием, пусть и в нашу честь. Хорошо хоть, Миледи будет в безопасности — ее я, после недолгих уговоров, собственных подпаленных бровей и пары воспитательных шлепков, оставил дома, охранять мою частную собственность от посягательств всяких там особо наглых эльфенышей-воздушников. Взяли, понимаете ли, моду, приходить ко мне в гости, когда меня нет, и подъедать мой завтрак, обед и ужин вместе взятые, попутно запуская свои грязные в самом прямом смысле слова и жирные лапки в библиотеку! Вот путь моя мышка их и отгоняет. А если она случайно... Нечаянно... По ошибке кого-нибудь слегка поджарит — это уже не мои проблемы!

...Резиденция Великого Князя в уже тающих закатных лучах солнца смотрелась просто великолепно. Огромное, невероятно толстое дерево-великан, в ветвях которого, словно жемчужина в раковине, покоился изящный, ажурный, несмотря на свои размеры, дворец с мягко мерцающими огнями окон... На какой-то момент я даже пожалел, что не умею рисовать: такая красота была достойна запечатления на холсте.

Было видно, что на бал приглашены отнюдь не мы одни, и даже не жалкая полусотня знатных эльфов: из огромных конюшен за деревом-дворцом доносились звуки, какие бывают при большом скоплении ездовых животных: как ржание, присущее лошадям, так и странное полушипение-полусвист, характерное для ездовых химер — ш'шари. А уж сколько по ступеням дерева-дворца сновало эльфов! Самого разного вида и расцветок — как разодетые в пух и прах гости (ну, по крайней мере, мне показалось, что это именно гости), так и слуги дворца, обряженные в красивые белоснежные с зелеными вставками ливреи. Ну что, идем?

Но стоило мне сделать шаг вперед, как кто-то из рыжих резко дернул меня назад за косу. Что за дела?!

— Больно же! — Взвился я и, резко обернувшись, увидел занимательное зрелище под названием "Наведение последнего лоска": Элли с неимоверно довольным выражением лица раздирал плетеное гнездо на голове — видать, решил наплевать на этикет; дед и Рай тщательно отряхивали штаны от невидимых глазу пылинок, при это отчаянно звеня пластинами и цепочками на одежде, а Саила разглаживала складки на юбке и расправляла тихонько позвякивающую бронзовую сеть, при этом демонстративно косясь на меня. Делать нечего, пришлось и мне приводить себя в порядок: отряхивать рукава и понадежнее цеплять почему-то возжелавшую отвалиться с полы камзола продырявленную ранее собственным когтем пластину. Громко хлопнули крылья, на какой-то миг полностью расправившись, а следом плащом опав за спиной. Вот так. К покорению сердец молодых эльфиечек готов! Ну, или к запугиванию всех остальных...

...Невероятно! Как все-таки простые, казалось бы, цветы меняют окружающую обстановку! Холл и небольшой, широкий коридор, ведущий к залу для приемов, были украшены тонкими гирляндами сиреневых цветов и мягко мерцающими, но яркими огоньками, бегающими по стенам. Ничего особенного, но выглядело это потрясающе! Иэх, земным банкетам до такой ненавязчивой роскоши еще идти и идти. И то, не факт, что когда-нибудь дойдут.

— ...Ара Ниделло! Леиши Дирэ арэ Ниделло! — Услышали мы, подходя к огромным резным дверям, скрывающим за собой зал. Удивительно — я просто уверен, что за дверью уже достаточно много народа, но сюда не доносится ни звука. Вот что значит, качественная звукоизоляция! Не чета российским новостройкам, в которых на первом этаже чихнешь — а на девятом тебе желают крепкого здоровья и долгих лет жизни.

— Добрый вечер, господа и дама, — вежливо поклонился нам стоящий около двери представительного вида немолодой слуга с непонятного назначения палкой в руках. Я так понял, что это был местный церемониймейстер. По крайней мере, если судить по описаниям из книг, то похож. Даже очень.

Он окинул взглядом все наше семейство, задержавшись взглядом на мне, и с растерянным и немного испуганным видом повернулся к деду.

— Простите... — начал было он, но патриарх Аторре и без того понял, что его хотели спросить.

— Раалэс. Ли'ар, — отрывисто бросил дед. Буквально выплюнул, непроизвольно при этом скривившись на какой-то миг, словно его заставили проглотить килограмм лимонов, перед этим предварительно тщательно разжевав. Эй, я и сам мог за себя ответить, раз тебе так противно!

Но слуга, уже получивший ответ на терзавший его вопрос, толкнул неожиданно легко распахнувшуюся дверь, стукнул палкой по полу и взвыл:

— Высокий леиш Анавариан ара Аторре! Высокая леиши Саилания арэ Аторре! Высокий леиш Эллисаан лиир Аторре! Высокий леиш Раилиар лиэрэ Аторре ласс Лиоре! Высокий леиш Раалэс ли'ар Аторре!

От вопля чересчур исполнительного слуги меня явно слегка контузило — по крайней мере, я с трудом смог устоять на неожиданно ставших ватными ногах. Вот это голос! Завидую черной завистью... Но на ухо мне было зачем кричать?!

— Лэсс, приди в себя, — тихонько прошипел мне растянувший губы в милом оскале Элли и с силой ущипнул меня за локоть — да так, что я только каким-то чудом смог удержаться и не взвиться к потолку. Больно же! Зато мозги прочистило сразу.

Элли, увидевший, что я уже более-менее очухался, подхватил меня под локоток и целеустремленно потащил в сторону небольшой группы местных дворян.

После полумрака коридоров огромный, ярко освещенный и щедро украшенный пестрыми цветами зал с несколькими выходами на миниатюрные балкончики буквально выбил меня из колеи. А громкий гул голосов после тишины холла ударил по моим многострадальным органам слуха не хуже кувалды! Естественно, что в такой ситуации я никак не мог сориентироваться в окружающем меня пространстве и целиком полагался на Элли.

Вот только рыжий папочка возжелал познакомить меня с местными знаменитыми сплетниками — во избежание нашего дальнейшего тесного общения. В любой другой ситуации я бы только поддержал его начинание, но сейчас мне было не до этого...

— Раалэс, познакомься, — преувеличенно жизнерадостно начал Элли, а я сощуренными и чуть слезящимися от яркого света глазами уставился на незнакомую эльфийку, с любопытством смотревшую на меня. Какой там, "нагоняющий ужас"! В данный момент я мог вызвать разве что сочувствие...

А вокруг меня мелькали наряды, платья, украшения... Я кому-то пожимал руки, кому-то отвешивал комплименты... Голоса, голоса...

... — Ах, леиши, Вы только посмотрите на них!..

... — Да-да, невероятно! Приемный сын у высоких... удивительно!..

... — Измененный? Невероятно! Но какой он милый...

... — Позвольте пройти, уважаемая леишани...

... — Ах, неужто высокий леиш Эллисаан снова с нами?..

Уф... кажется, я немного пришел в себя. Что ж, теперь можно и оглядеться!

Леиши, леиши, леиши... Мужчины, женщины... Кажется, что сюда согнали весь высший свет эльфов — ну, или, по крайней мере, не меньше половины. И все приглашенные дружно уставились на наше семейство. А уж какими взглядами провожали меня и Элли! Если возвращению моего рыжего папочки, пусть и пренебрежительно отнесшегося к этикету, местный бомонд был рад, то при виде упыристого меня, сверкающего огоньками иллюзий в глазах, ушастые личности обоих полов шарахались в разные стороны, а особо нервные даже начинали тихонько молиться своим богам-покровителям, демонстративно при этом поглядывая на меня — вдруг от такого количества молитв разом я жутко заору и растаю черным дымом? Ну-ну. Не дождетесь!!

Мне еще крупно повезло, что я высокий леиш, и поддевать меня никто не мог — не по этикету, понимаете ли! Иначе все эти леиши уже обязательно испробовали бы на мне уничтожающие нежить заклинания. Просто так, чтобы убедиться, что я настоящий, а не порождение Мертвого солнца.

Внимание ко мне постепенно нарастало, да так, что захотелось ощерить в плотоядной улыбке клыки и тихо взвыть. Но я только чуть оскалился, и вокруг стремительно образовалось свободное пространство. Хоть вздохнуть можно!

— Леиш Риалэ ларэ Керрено! Леиши Силианэ лэар Фрурриэ! — Снова заорал церемониймейстер, и внимание местных сплетников моментально переключилось на вошедшую в зал пару. Слава богу!

— Элли, я пойду, в уголочке посижу, — предупредил я своего приемного папочку.

— Хорошо, — рассеянно кивнул тот — кажется, он даже не обратил внимания, что я ему сказал! — продолжая кого-то высматривать в толпе. Девушку себе, что ли, на вечер ищет? Ну-ну... Ладно, не будем мешать устраивать моему родичу личную жизнь. Вдруг у него все же получится сделать мне младшего брата — кто знает?

Еще немного попугав народ своим видом, я направился в темный уголок зала рядом с дверью одного из балконов, где стоял крохотный диванчик, по дороге сцапав с подноса у проходящего мимо слуги бокал с вином. Усевшись и чуть отпив неожиданно противного кислого и очень крепкого вина, я принялся с любопытством разглядывать местных дворян. Леиши, леишани... Высокие леиши — пока что только в лице моей родни. А вот леишэрэ тут нет — и, судя по всему, и не предвидится.

Нет, я не ругаюсь — я просто освежаю в памяти всю заковыристую систему эльфийского титулования.

Вообще, у эльфов довольно интересная система титулов. Так, например, уже набившее мне оскомину "леиш" можно сравнить с титулом "лорд". Не барон, не виконт, не граф — просто лорд. В связи с этим, часто возникали споры среди леишей о том, кто из них важнее и главнее, поскольку такого четкого разделения на множество титулов, как у людей, у клыконосцев не было. Нередко даже случались дуэли... Правда, если о подобной стычке узнавал правитель, то он виновников явно не по голове гладил — три сотни лет назад особо рьяных подстрекателей и борцов за свои права пришлось даже выслать из Леса до конца их дней. И поэтому разборки на тему "в чьей песочнице песка больше" предпочитали проводить подальше от княжеского двора.

Титул "высокий леиш", коим обозвали представителей нашей рыжей (ну, почти рыжей) и дружной семейки, в человеческой интерпретации будет звучать как "милорд" — то есть, в землях людей такой эльф будет с полным на то правом носить титул герцога. Да-да, я, к своему удивлению, оказался герцогом! Даром, что эльфийским. Вот что значит — вовремя и, главное, правильно выбрать себе родню.

Возможностью так себя называть обладают только пять родов, веками бывших приближенными к княжескому престолу: Раэне, Иларинэ, Одэнре, Варрэ, Аторре. Щит, Меч, Казна, Слово и Кинжал эльфийских Князей. Стражи, полководцы, экономисты, дипломаты, каратели. Все эти рода тысячелетиями оттачивали свое мастерство, и равных им найти было практически невозможно. Так что то, что меня поименовали "высоким леишем", сулило, помимо солидных пряников, еще и большие осложнения. Меня ж теперь на тренировках сгноят, требуя "поддержать честь рода"!

Может, сбежать? Вот сдался мне этот титул, как трактору сосиска. И без него прекрасно жил.

Хотя, кто меня еще отпустит? Вот-вот, правильно — никто. Как говорится, назвался груздем... Так что придется сидеть и не рыпаться, обучаясь искусству княжеских убийц и палачей и благородной науке шпионажа.

О-хо-хо... Что ж мне так не везет-то в этой жизни, а? Или в прошлой я был злобным Темным Властелином, Жестоким Угнетателем эльфов и Коварным Обидчиком сильфов, раз теперь так расплачиваюсь?

Также имеется еще титул "леишани" — по сути, это безземельное наследное дворянство, не приносящее своему обладателю ничего, кроме удовлетворенной гордости. Проще говоря, "визгу много — шерсти мало". Гордые леишани должны всего добиваться самостоятельно — каких-либо льгот и поблажек, как леишам, у них практически нет. Тут ситуация полностью повторяет сложившиеся средневековые порядки моей родной Земли.

Как нетрудно догадаться, такой титул можно относительно легко как присвоить, так и отнять. Элли рассказывал мне, что бывали даже случаи торговли титулом леишани. А что тут такого? Толку-то с этого титула — только разве что перед друзьями хвастаться да проходить на званые вечера, устраиваемые такими же выскочками. Хотя, если леишани очень постарается (ну, или вовремя попадется на глаза правителю), то сможет заслужить титул леиша — бывало и такое. Редко, но бывало.

Ну, и напоследок. "Леишэрэ". Ненаследуемое безземельное дворянство. Дается в качестве знака отличия простым жителям Леса — даже крестьянам! В этом плане титул леишани более суров — может быть присужден только горожанам: солдатам или чиновникам, в отличие от титула леишэрэ, — вместе с некоторой суммой денег. Почетное звание, так сказать. Своеобразный орден — хотя, скорее, медаль. Вместе с премией, угу.

Опять же, леишэрэ, отличившийся на службе — военной или чиновничьей, — мог заслужить титул леиша. Правда, как мне поведала Саила, таких случаев за последние пять тысяч лет было всего восемь — но ведь были же!

Титулы же "князь", "княгиня" и "княжич" — именно "княжич", потому что у правящей династии по неизвестной причине никогда не рождались девочки; да и вторые сыновья рождались только в том случае, если первенец по каким-то причинам не мог занять престол — были вне категории и стояли выше всех остальных. Нет, Лэя, например, можно было назвать "высокий леиш", но тем самым я как бы принижал его. Несильно, но достаточно, чтобы князья пользовались подобным приемом изредка и только за пределами эльфийского государства, предпочитая дома зваться своим родным титулом. Это, наверное, можно сравнить с тем, как если бы я какого-нибудь короля назвал просто "благородным". Суть верная — но все равно обидно...

Теперь же что касается всяческих "лииров", "ли'аров" и прочих, кхм, мудростей, которые со столь гордым видом носит в своем имени каждый присутствующий здесь эльф.

Все эти частицы говорят о статусе своего владельца в семье. Так, например, частица "ара" может принадлежать только мужчине — главе рода... ну, или супругу главы рода, если право возглавлять семью принадлежит женщине, имеющей в своем имени частицу "арэ". Да-да, у эльфов бывает и такое! Далеко за примером ходить не надо — например, глава рода высоких леишей Варрэ, о чьем приходе только что объявил церемониймейстер, имеет имя Дилиара арэ Варрэ, а ее супруг — Шерсарин ара Варрэ.

Частица "арэ" может также принадлежать и супруге главы рода. Например, моя бабуля... простите, Саилания арэ Аторре, тоже имеет в своем имени частицу "арэ", в данном случае говорящей о том, что эта конкретная эльфийка является женой главы рода Аторре — Анавариана ара Аторре.

Далее. Частица "лиир" принадлежит наследнику рода — и это одна из трех частиц, у которых нет четкой половой принадлежности: иметь ее в своем имени может как наследник, так и наследница. Вот такое нехитрое указание на самого ценного члена семьи... Поэтому когда случались стычки между враждующими родами, носящих частицу "лиир" старались спрятать лучше всего — защищающие, и навредить как можно сильнее — атакующие. Ну, а как же иначе? Если пострадает глава рода — это полбеды, но если умрет наследник — что будет тогда?.. То-то и оно, что ничего хорошего, особенно если учесть паршивую эльфийскую рождаемость. Элли же пришлось усыновить меня! Не думаю, что если бы мой приемный папочка был здоров и невредим, ему бы так просто простили подобный финт ушами...

Остальные законные, рожденные в браке дети рода имеют в своих именах частицу "лэар" — если девушки, и "ларэ" — если юноши. В дальнейшем эти частицы в имени сохраняются до момента вступления эльфа в брак, если с наследником рода не происходит ничего непредвиденного. Если эльф становился во главе своей собственной семьи, то тогда он мог взять себе частицу "ара" — или "арэ", если это девушка. Хотя, подобное относилось только к простолюдинам — младшие дети дворян так до конца своих дней и сохраняли в имени "лэар" или "ларэ", передавая эти частицы по наследству. А то потом попробуй, разберись, какая ветвь рода главная!

Бастарды же и приемыши стоят наособицу и имеют свои, особые частицы для имен.

Появившиеся на свет вне брака носят в своем имени сразу две неизменяемые и одинаковые как для девушек, так и для юношей частицы: "лиэрэ" — указывает на род, который взял бастарда к себе на воспитание, и "ласс" — обозначает род второго родителя ребенка. Например, возьмем моего рыжего и наглого дядюшку. У Рая полное имя: Раилиар лиэрэ Аторре ласс Лиоре — то есть, "бастард рода Аторре, чей второй родитель принадлежал роду Лиоре". Коротко и ясно. А вот если бы дядя уродился в свою маму и его бы взяло на воспитание взяло семейство не отца, а матери, то его бы тогда звали Раилиаром лиэрэ Лиоре ласс Аторре. Правда, был бы он при этом просто леишем, так как бастард не может иметь титул выше титула главы своего рода.

Вот такая вот алхимия. Без полулитра не разберешься.

Что же касается приемышей, то тут тоже имеются свои тонкости.

Приемные дети у эльфов бывают признанные наследниками нового рода и нет. В зависимости от того, будет наследовать приемыш своей новой семье или нет, имеются две указующие частицы: "ли'ар" и "ли'ур". Для девушек, соответственно, "ли'ара" и "ли'ура".

Кстати, о птичках. Стоит ли упоминать, что все эти именные частицы могли принадлежать только чистокровным эльфам? Думаю, нет. Единственное исключение — те, которые обозначают приемных детей. Приемышами могли стать представители любой расы — хоть гномов! Да-да, был и такой прецедент, когда один гном, чье имя я благополучно забыл, с полным на то правом мог называть себя "ли'ур". Правда, это было более трех тысяч лет назад — но было!

Другое дело, что практически все приемные дети были именно ли'урами — все-таки, обычно у эльфов были и свои наследники, чтобы вот так вот позволить неродному для них существу зваться ли'аром.

Так что нет ничего удивительного в том, что когда объявили обо мне, как о "высоком леише Раалэсе ли'ар Аторре", — единственном приемыше во всем зале! — местные сплетники и сплетницы тут же с нескрываемым наслаждением начали перемывать мне кости. Еще бы! Такой сильный, такой значимый род — и вдруг объявляет своим наследником чужака. Да еще и измененного! Ох, задницей чую, что в покое меня не оставят еще долго. Да и не только меня — остальной семейке тоже достанется на орехи...

Ну-ну. Это если они рискнут подойти ко мне, всему такому вампирообразному, крылатому и страшному. Если я и сам себя сейчас боюсь, то что говорить об остальных? Как бы не прирезали в темном уголочке с перепугу... Хотя, кто им позволит? Вот-вот, правильно — никто и ни за какие коврижки. Скорее, в том случае, если в моем организме появятся непредусмотренные природой вентиляционные отверстия, то правитель закроет глаза на кровную месть обозленных таким неуважением к члену своего семейства Аторре. Все-таки, одно дело — прибить в уголке третьего сына какого-нибудь леишани, впервые появившегося при дворе и потому не имеющего ни связей, ни какого-либо влияния, и совсем другое — причинить серьезный вред ли'ару, принадлежащему роду высоких леишей, да еще при этом являющемуся другом княжича. Уровень, понимаете ли, не тот! И последствия будут много серьезнее, и расплачиваться придется не вирой, а кровью. Вот нужны ушастым такие проблемы? То-то и оно, что не нужны, а потому меня никто и не тронет... По крайней мере, физически. Другое дело, что меня постараются задавить авторитетом... Ничего, мы тоже не лыком шиты! И кто на кого будет давить, мы еще посмотрим!

— Леиш Рисанэ ара Тенерро! Леиши Ванниала арэ Тенерро! — В очередной раз взвыл дурниной церемониймейстер, заставив меня поморщиться от громкости звука. Дядя, приглуши динамики! Орешь ведь так, что стекла в окнах трясутся...

В зал вальяжно вплыли статные эльф с эльфийкой, надменно смотрящие на всех, словно на кучку чего-то неаппетитного. Ишь, ты... Надо бы уточнить у Элли, что это за личности, раз позволяют себе так относиться к другим. Наверняка, какие-нибудь местные бонзы... Редиски ушастые!

Вот только кто бы мне сказал, когда начнется собственно сам прием? Надоело уже ушастых кобр в импровизированном террариуме считать!

— Смотри... Смотри внимательно! — Тихий, взволнованный шепот. — Да не сюда, бестолочь! Во-о-он на того парня. Видишь?

— Вижу. — Недоумение в мягком голосе, постепенно преходящее в неприкрытое изумление. — Погоди-ка! Это же...

— Именно! — Кивок. — А теперь посчитай-ка, сколько их всего в зале?

— Раз, два... три... Восемь! Их восемь! — Что это? Испуг? Или... ярость?

— Именно, Валь. — Медленный кивок и пристальный взгляд в сторону зала. — Причем заклятия были наложены совсем недавно. Видишь — они словно куклы?

— У тебя есть план? — Заинтересованно вскинутая бровь.

— Да, есть. Сейчас я запущу в зал переломную волну...

— Ты хочешь оставить от моего дворца руины?! — Тихое, злое шипение и яростный блеск глаз. — Мне же него по щепкам разнесут!

— Бестолочь, — мягкий вздох. — На что тебе в зале измененный? Последствия будут завязаны только и исключительно на нем. А твои ребятки, незаметные в том хаосе, который начнется, смогут повязать всех восьмерых заклятых.

— Его же покалечат! Ты что, хочешь испортить мне отношения с Аторре на корню?! — проникновенный вой.

— Ничего с ним не случится! — Уверенный — слишком уверенный — взгляд. — Он крепкий, юркий, быстрый — увернется!

— Хорошо... — обреченный выдох. — Что станет точкой волны?

— Твое появление в зале.

— Вот не мог придумать ничего другого?!!

И это называется "небольшой прием"? Две с половиной сотни остроухих — по головам считал, не по ушам — это "скромный вечер"?! Что же тогда называется "большим балом"?!

Как-то мне нехорошо... Стоит только представить всю ту толпу, которая соберется даже не на "большом балу" — на сегодняшнем вечере (а вы что думали: двадцать пять десятков клыкастых — все приглашенные? Как бы не так!), и хочется брать крылья в когти и чесать отсюда на третьей космической. Пока пешком до родного мира не доберусь, угу.

Согласно этикету, Князь должен был прийти уже после того, как все гости соберутся в зале, и потому все две с нехилым гаком сотни высокородных остроухих интриганов, прибывших на званый вечер, до поры до времени были предоставлены самим себе. И кто, как вы думаете, стал главной новостью сегодняшнего вечера? Разумеется, я! Ну как же: такой значимый, такой таинственный род — и вдруг мало того, что берет в свою семью приемного ребенка, к тому же, объявляя его полноправным наследником, так еще и этот самый приемный ребенок даже не эльф! Более, того, он не принадлежит к какой-нибудь одной расе и даже не полукровка или смесок — он измененный!

Так что нет ничего удивительного, что на меня смотрели, как на диковинную зверюшку в зоопарке. Ну да, где они еще смогут увидеть такого измененного, да еще и непосредственной близости от себя? Достаточно вспомнить, что двух одинаковых измененных быть не может по определению, как не может быть двух идентичных организмов с абсолютно одинаковыми реакциями на всякие составы, настои, вытяжки, взвары, эликсиры и прочую дребедень. А потому меня приветствовали в полном соответствии с правилами этикета, а следом начинали беззастенчиво изучать. Пара особо смелых и наглых эльфиечек даже ухитрилась пощупать крылья, проверяя: а вдруг накладные? Только что зубы считать не лезли, ей-богу! Вашу мать эльфийскую, да отвалите же от меня!! Агррр...

От рыжей семьи меня оттерли, а потому с наглыми любопытствующими приходилось справляться своими силами, которые с каждым мгновением таяли, как снег на солнце. Под конец перестали помогать даже оскаленные в приступе бессильной ярости клыки и тихое нецензурное шипение — меня теперь просто принялись изучать издалека... Вот уж действительно: вольер в зоопарке. Хотя, скорее, аквариум в террариуме. Мне осталось только табличку на грудь повесить: "Раалэс. Осторожно, данный экземпляр весьма агрессивен и кусается. Близко не подходить — опасно для жизни"!

Гррр... Достали!!

Невежливо оборвав щебетание очередной возжелавшей постельной экзотики в моем лице эльфиечки, я, буквально вывалившись на крошечный — я один, и то с трудом тут помещался — балкончик с высокими резными перилами, с облегчением вздохнул. Уф... Гадюшник — другого слова для сборища эльфийской знати я не подберу. Не мое это, не мое! Это Лэй может чувствовать себя там как рыба в воде, да и моя семейка тоже не особо высказывала свое недовольство. Честное слово, я лучше еще раз повстречаюсь с любвеобильными новорожденными ш'шэври, нежели сунусь... туда! Ощущение, словно я двумя ногами да с размаху влип по самую шею в большую кучу свежего навоза. Омерзительные ощущения, если честно!

А мне же придется к этому привыкать...

У-у-у-у-у!!! Не хочу-у-у-у!!!

С трудом подавив желание забраться повыше на крышу и завыть, подобно оголодавшему волку, на все луны разом, я облокотился на перила и принялся разглядывать темнеющее небо и засыпающую столицу. Постою здесь, пока еще можно, а потом пойду обратно — снова изображать из себя мишень для шепотков и каверзных вопросов. Снова мило улыбаться, когда больше всего на свете хочется придушить собеседника...

Но кто бы знал, как это неприятно!

Где-то возле выхода на балкон раздался шорох ткани. Ну, кого там еще принесло? Не видите, что ли: я занят! Имейте совесть, эльфы, дайте мне отдохнуть от вашего общества!

— Юноша, — послышался за моей спиной довольно неприятный, чуточку визгливый женский голос. — Уступите даме место!

Не понял... Это кому тут на ночь глядя открытый балкон понадобился? Что еще за любительница экстрима?!

Резко развернувшись, уставился на нетерпеливо постукивающую ножкой за моей спиной ту самую неприятную дамочку, на которую обратил внимание сразу, как она вместе с мужем вошла в зал. Как ее там — Тереро? Тореро? В общем, леиши еще та.

Некоторое время мы с дамой обалдело смотрели друг на друга. Я — потому что банально не мог отвести глаз от просто грандиознейшего декольте, до того бывшего целомудренно прикрытого сейчас сползшим на плечи шарфом. А в глазах дамы с каждым мгновением все сильнее разгорался ужас.

— УПЫ-Ы-Ы-Ы-ЫРЬ!!! — Через несколько иссов взвыла эта, кхм... эльфийка пароходной сиреной в тумане. От подобной звуковой атаки я аж непроизвольно присел, зажимая уши руками и отчаянно тряся головой. Это меня спасло: леиши с недюжинной силой запустила в меня бокал с вином, который до сего момента держала в руке — слава всем богам, что у дамочки оказался кривой глазомер, и стеклянная посудина пролетела у меня над головой, со свистом устремившись в темноту, — и, продолжая визжать на одной ноте, развернулась и понеслась обратно в зал.

Оп... Кажется, у меня проблемы.

В зале уже раздавались панические выкрики по типу: "Как во дворец могла проникнуть нежить?!", Все куда-то бежали, старались удрать подальше... А я все еще пытался восстановить слух: визг дамы оглушил меня знатно — так, что я до сих пор слышал все словно через толстый слой ваты.

Дезориентированный, я, шатаясь, ввалился внутрь помещения и сполз по стеночке. Почти сразу же за моей спиной выход на балкон словно отрезало невесть откуда взявшейся плотной зеленой занавесью — точно такой же, какие сейчас шустро закрывали окна. Все правильно: вечер наступает, луны всходят — пора окна закрывать...

А в зале нарастало веселье. Все куда-то бежали, причем в разные стороны, дамы визжали, мужчины ругались, в воздухе уже начали носиться первые заклинания... Хорошо еще, что не было таких идиотов, чтобы начать швыряться огненными шарами! Иначе бы мы все тут так и сгорели. Мне-то еще ничего, могу проломить стену и вылететь под свет Мертвого солнца — а как быть остальным? То-то и оно...

Качаясь, словно пьяный, и потирая свои бедные уши, выполз на свет божий. То есть, под свет дворцовых люстр. Ох, лучше бы я этого не делал...

— Упы-ы-ы-ырь!! — Завыл какой-то бодрый остроухий плешивый дедок и запустил в меня небольшим, слабо потрескивающим шаром, в котором я опознал печально знакомое мне противоупыриное заклинание. Почему "печально"? Да потому, что это заклинание представляло собой несильную, но очень больно жалящуюся шаровую молнию, безобидную для животных и растений, но весьма опасную для представителей нежити. Как вы думаете, чем воспитывали одного нерадивого крылатого ученика учителя по магии, когда этот самый ученик ухитрялся выдать что-нибудь эдакое, несовместимое с неизвестными ему магическими законами и аксиомами? Вот-вот, именно этим самым заклинанием.

Получить даже маленькой (я уж молчу про полноценное заклинание) молнией по голове или какой иной части тела и так больно, а если учесть, что поверх моего наряда, щедро украшенного металлическими побрякушками, была надета бронзовая сеть... А еще я помнил, что бронза отлично пропускает ток...

Взвыв, словно пресловутый упырь при виде плетенки чеснока, я рванул подальше от дедка. Это и было моей ошибкой.

От старого маразматика, не умеющего отличать упыря от измененного в неудачном наряде, я, безусловно, удрал. Но фокус в том, что таких слепых ненормальных в зале было много! И разумеется, все эти сумасшедшие сочли своим долгом уничтожить проклятого упыря!

Естественно, мое слишком поздно спохватившееся рыжее семейство, опознав, кого, собственно, приняли за упыря, попыталось было что-то сделать... Ага, так им и позволили! Рыжиков четверо — а в зале почти три сотни остроухих. И князь еще не явился...

Пока в одном конце зала Аторре пытались доказать, что упыря в эльфийской столице нет и не может быть в принципе, в другом я отплясывал бешеную ламбаду в попытках увернуться от запускаемых в меня с азартными воплями и гиканьем молний. Дамы визжали и демонстративно оседали аккуратными тряпочками вдоль стен, мужчины ругались и даже начали делать ставки... По-моему, все уже отлично поняли, что я вовсе не экзотическая нежить, а вполне себе живой — но как тут можно удержаться? Когда еще представится повод так повеселиться, да еще и безнаказанно — они же нежить ловили! — погромить дворец правителя? Да еще если и мишень столь оригинальная и шустро удирающая? Дети, какие же эльфы все-таки дети... Слишком меткие и упертые, словно ослы, дети!! Ять!! Попали, гады!!!

Не выдержав подобного издевательства, я, оттолкнув в сторону того самого дедка, который первым начал всю эту катавасию с заклинаниями, и с помощью когтей взлетев на стену, рванул прочь на четырех конечностях, срывая на своем пути настенные цветочные украшения, сшибая вазы, снося светильники...

У-у-у, что бы-ы-ыло-о-о!! Визги, крики, писки... Дамы самозабвенно визжат, кавалеры столь же самозабвенно матерятся и пытаются сбить меня со стены, Аторре стараются хоть как-то оградить меня щитами... А я стал серьезно опасаться за свою жизнь: в меня кидали уже отнюдь не мелкими заклинаниями, а полноценными молниями. А такой молнией при некотором желании и небольшом усилии уже и убить можно!

Краем глаза заметив, что входная дверь зала начала открываться, я из последних сил рванул туда. Спрыгнул перед распахнувшимися створками — и оказался стоящим нос к носу с изумленным князем. Ну привет, правитель. Где ж ты до сих пор был?

За спиной раздался уже печально знакомый свист заклинания, и я, не мудрствуя лукаво, шарахнулся в сторону, прикрываясь опешившим от происходящего в зале князем, аки ширмой. Правда, изображал статую он недолго — ровно до того момента, как в него не прилетела молния. Царственный эльф издал громкий вопль и подпрыгнул от неожиданности, а его белоснежный, богато украшенный золотой вышивкой и изумрудами костюм начал активно дымиться.

Прежде, чем успел сообразить, что же творю, я подхватил стоящую неподалеку монументальных размеров чудом уцелевшую вазу, выдернул из нее цветы и, размахнувшись, от души окатил подпаленного правителя водой. Оглушительное "пш-ш-ш-ш" — и тишина... Только мертвых с косами для полноты картины и не хватало, угу.

Все присутствующие, дружно замолчав, замерли, словно кролики перед удавом и с испугом, переходящим в слепой ужас, уставились на окруженного облаком пара Князя, а заодно и на меня, до сих пор держащего массивную вазу в руках. Смутившись, я отставил сие украшение интерьера в сторонку и чуть подтолкнул его ногой в попытке отодвинуть подальше.

"Бдзынь!" — издала разбившаяся ваза, а я постарался провалиться сквозь пол под испепеляющими взглядами едва ли не всех ушастых, собравшихся в зале. Упс...

Слава Богу: Князь решил не бросать меня на растерзание толпе эльфийских аристократов и принять удар на себя.

— Дамы и господа, — негромко сказал подозрительно невозмутимый правитель, снимая со своего уха невесть как там оказавшийся полураспустившийся бутон местного цветка алого цвета, перекочевавший на княжеский орган слуха из вазы. Странно, я же вроде окатил его водой уже без цветов... Или все-таки с цветами? — Позвольте вам официально представить Раалэса ли'ар Аторре, наследника рода высоких леишей Аторре, принятого родом. Я признаю его в качестве достойного продолжателя дел рода Аторре и прошу вас свидетельствовать!

— Свидетельствую! — Вразнобой отозвались ошарашенные клыконосцы, тем не менее, пристально разглядывая мое упырячьего вида расхристанное тело и пытаясь понять, что же во мне такого, раз один из родов высоких леишей взял меня к себе.

Я, стоя рядом со взъерошенным, мокрым насквозь правителем, вертящим в пальцах пресловутый цветок, растерянно окинул взглядом разгромленный зал. Опаленные стены, побитые вазы, невесть отчего покосившиеся люстры, копоть от противоупыриных заклинаний на всех возможных поверхностях и лужи вперемешку с обрывками когда-то роскошных цветочных украшений зала на полу, растерянный народ, стоящие чуть в стороне, давящиеся хохотом Рай и Элли, гневно сверкающие глазами дедуля с бабулей и одобрительно подмигнувший мне из-за спины родителя княжич... Хех.

Ну что сказать? Знакомство с местной аристократией можно считать состоявшимся!

Вот только остроухих леишей мне жалко... Что же теперь им князь сделает за разнесенный зал?

— Наставник, ты что, издеваешься надо мной?! — Бушевал князь в своем кабинете. Невозмутимый Арициан сидел на подоконнике и меланхолично разглядывал сквозь бокал с рубиновым вином ночное небо, тогда как правитель с наслаждением доламывал уже второе кресло.

— Ну почему же? — Отозвался жрец. — Волна сработала, заговорщики пойманы, новый член рода Аторре представлен знати, пусть даже и несколько оригинальным способом, и, что немаловажно, одобрен ей в качестве наследника. Разве ты не этого хотел?

— Этого... Но на кой меня необходимо было выставлять посмешищем, ответь мне! — Буквально вырвался у князя вопль души.

— Ну извини, — пожал плечами Арициан и одним глотком осушил бокал. — Я же не знал, что волна подействует именно так.

— Да что ты вообще знаешь?!! — Взорвался Альвариэн. Обычно сохранявший спокойствие в любой ситуации правитель сейчас едва ли не бился в истерике от пережитого унижения и бессильной ярости.

— Много чего, — невозмутимо ответил жрец и ткнул пальцем в сторону двери. — Например, то, что первого заговорщика твои Стражи уже доставили и теперь мнутся под дверями кабинета, не решаясь зайти.

Лицо князя искривила хищная ухмылка.

— Так чего же мы ждем? — Поинтересовался он и шагнул к двери. Арициан только хмыкнул.

— Эилиан! — Вырвал бога из зыбкого подобия дремы чей-то возглас. С трудом разлепив глаза, он огляделся... А в следующий момент радостно бросился к одетому в длинную черную шубу мужчине, стоящему на постаменте Врат:

— Харрэс! — Мальчишка влетел в объятья старшего брата, а в следующий момент его легко подбросили к темным небесам.

— Привет, снеговик! — Весело поздоровался черноволосый мужчина с глазами точно такого же оттенка синевы, какие были у его младшего брата, осторожно ставя мальчишку на землю и поправляя золотистый мех слишком большой для него шубы. — Мы к тебе в гости с подарками!

— Мы? — Изумленно вскинул было бровь Эилиан, но следом расцвел в счастливой улыбке: — Имиа! — И шагнул вперед, к сестре. — Как я рад снова тебя видеть!

— Я тоже, братишка, — ласково улыбнулась в ответ девушка и протянула ему большую корзину, которую до того держала в руках: — Держи!

... — Что случилось? — Какое-то время спустя поинтересовался осоловевший от уже почти забытой еды и питья нормального мира Эилиан. — Ну, раньше вас даже под угрозой немедленной казни было лишний раз за Врата не заманить, а теперь ходите, как к себе домой. Да еще и еду таскаете, — пояснил он на недоуменные взгляды брата с сестрой.

Харрэс посмурнел. Да и Имиалла тоже не отличалась здоровым румянцем.

— Иди сюда, снеговик, — буркнул старший бог и, не слушая возмущенные вопли младшенького, вытряхнул того из шубы, усадил к себе на колени и прикрыл полами своей одежды. Вздрогнув от ледяного прикосновения, тем не менее, притянул брата поближе к себе, уткнулся носом во взъерошенные полуседые волосы на затылке и тихо начал, чувствуя, как из него постепенно уходят тепло и силы:

— Мы боимся, что Каирри поддалась влиянию твари Пустоты. Да постой же ты! — Воскликнул он, почувствовав, как худое тело брата вздрогнуло и напряглось. — Вспомни, мы же этого и ожидали!

— Одно дело — ожидать, и совсем другое — знать, что моя старшая сестра безумна, — тихо произнес немертвый бог, тем не менее, больше не делая попыток подняться с места. Слишком родным было тепло брата, слишком вкусной у него была сила... — И что теперь, Хар? Война?

— Пока мы держим людей и ее последователей, как можем, но ты прав. Война неминуема, и рано или поздно она начнется.

— Надеюсь, что это произойдет поздно — сперва надо изгнать тварь... Имиалла! Отойди от него! — Неожиданно резко командовал мальчишка, бросив косой взгляд на сестру.

Девушка, уже успевшая спуститься с постамента и пройти немного вперед по снегам, отвернулась от невесть как забредшего к Вратам пса ледяной пустоши, которого до того восторженно тискала, и капризно протянула:

— Но бра-а-атик... Смотри, какая милая собачка! Я же только погладить!

— Имиалла. Отойди. — Ледяной голос брата не оставлял сомнений: если девушка не уйдет от пса добровольно, то в ход пойдут силовые методы. Надув губки, богиня шагнула в сторону, а Эилиан, выпростав одну руку из-под шубы, протянул ее вперед и шепнул: — Смотри.

Несколько мгновений ничего не происходило, а потом морду пса перекривило в такой злобной гримасе, что вздрогнул даже Харрэс. Ощерив длинные и острые клыки, псина яростно и разочарованно взвыла, а следом одним прыжком скрылась среди сугробов.

— Вот так, — удовлетворенно кивнул юный бог и откинулся на спину, прижимаясь к теплому телу старшего брата. — И в следующий раз, если захочешь поработать кормушкой, лучше покорми своих нимф, хорошо, Имиа?

— Кормушкой? — Вздрогнула девушка, быстро пробираясь сквозь снега обратно ко Вратам.

— Кормушкой, — невозмутимо подтвердил Эилиан. — А ты что думала? Что этот песик был покорен твоей красотой и пришел признаваться в любви? Как же. Жрать ему хотелось, вот и все. — Цинично фыркнул в ответ на расширившиеся глаза сестры парнишка.

— И что? Меня бы съели? — Дрожащим голосом поинтересовалась богиня.

— Ну, съесть бы не съели, но сил бы выпили прилично, — ответил Эилиан и внезапно хищно улыбнулся. — Эти твари могут жрать как плоть, так и энергию. Причем любую. Единственное, кого они не станут жрать — это их родители или те, кто их заменил. Как-то они даже на меня попытались броситься, представляешь? — Фыркнул юный бог.

— О чем ты только думал, когда создавал этих существ? — Вдруг тихо спросил Харрэс, легко взъерошив брату волосы на макушке.

— А я и не думал тогда, — спустя какое-то время еле слышно ответил Эилиан. — Я был безумцем. Обожравшимся силы безумцем...

Несколько мгновений боги молчали, а затем Эилиан принялся решительно высвобождаться из объятий брата.

— Вам пора, — бросил он, вставая на ноги и позволив себе насладиться давно забытым теплом, окутавшим его тело. Следом подобрал с постамента подаренную Имиаллой в прошлый раз шубу и набросил ее на плечи.

— Ты прав, — кивнул Харрэс и тяжело встал на ноги. Младший брат выпил слишком много тепла и сил, и теперь старший бог с трудом мог сдержаться от гримасы боли. — Значит, пока мы просто ждем и держим? А ты уверен, что сможешь через своего чужака справиться с порождением Пустоты?

— Абсолютно, — кивнул Эилиан. — И пожалуйста, присмотрите за людьми. Не хотелось бы получить войну на уничтожение.

— Хорошо, — на удивление дружно кивнули старшие боги. Немертвый парнишка шагнул в сторону, освобождая путь.

— И Хар, — позвал напоследок брата парнишка. Мужчина обернулся, и Эилиан, на мгновение задержав его взгляд, светло улыбнулся, кутаясь в золотистый мех: — Спасибо.

Харрэс медленно кивнул в ответ, криво ухмыльнулся и шагнул вслед за сестрой в распахнувшиеся Врата.

— Заканчивай! — крикнул увлекшемуся Дэни Лиир и с опаской поглядел на небо. Свинцово-серые, практически черные низкие тучи, и следа которых не было в небесах еще половину сеада назад, не внушали ни малейшего доверия. Слишком неестественно они выглядели. Слишком опасно.

Бесцеремонно ухватив замешкавшегося парня за ухо, Лиир стремительно пошагал в замок — вслед за эльфами аррэтэн Аторре, которые тоже спешили обрести крышу над головой. Что-то надвигалось. Что-то действительно страшное.

Лиир еле успел проскользнуть внутрь замка, как небо разорвала ярчайшая вспышка. В следующий момент все, собравшиеся в холле, — и люди, и эльфы — буквально присели, зажимая уши руками в тщетной попытке спастись от оглушительного грохота. Еще одна вспышка — и с небес пролились потоки воды.

Дождь лил сплошной стеной, не оставляя ни единого просвета и не давая возможности увидеть даже на расстоянии метров двадцати, не говоря уже о том, чтобы суметь разглядеть край долины.

— С ума сойти! — выдохнули над ухом у Лиира. Мужчина резко обернулся и увидел стоящего у него за спиной командира аррэтэн, Атэнара. — Это какая ж тварь так резвится?

— Что? — изумленно вздернул бровь человек. О чем этот длинноухий говорит?

— Это, — эльф указал глазами на особо темную тучу на небесах, — Не естественные тучи. Это явно развлекается какой-то особо ретивый маг, причем отнюдь не с целью полить засохшую травку на склонах гор. Как ты думаешь, что заставило мага потратить такую прорву сил на самый обычный ливень?

Лиир мог только пожать плечами и с немым вопросом в глазах уставиться на эльфа.

— Я тоже не знаю, — сердито поджал губы эльф. — Но знаю абсолютно точно, что ничего хорошего ждать не приходится...

Лиир только вздохнул. Все-таки, даже в участи раба были свои преимущества. Например, он мог не задумываться о завтрашнем дне. Не то, чтобы человек хотел снова нацепить на свою шею проклятый ошейник, но необходимость задумываться о непонятных ему глобальных магических проблемах не доставляла удовольствия.

Интересно, а что бы на это сказал его сюзерен — Раалэс?

Атэнар ларэ Эсирэ всей своей сутью сына жреца Харрэса и жрицы Мертвого солнца чувствовал, что разразившаяся над долиной гроза — не простая. Будь это просто обыкновенный ливень, и эльф не обратил бы на него ни малейшего внимания. Но вонь — дикая, потустороння вонь ничто, чувствовавшаяся за подобными небесными забавами неведомого шутника, не давала покоя и лишала уверенности в собственной силе и возможности преодолеть любые препятствия, возникшие на пути.

Надвигалось нечто действительно страшное. Но что именно?..

Глава 6.

Думал, что в сказку попал? Не-е-е, это ты в жизнь вляпался!

Некто Эллисаан.

Я стоял в дверях и печально глядел на большой, загаженный донельзя ш'шарятник — благо, что без его кусачих обитателей. В одной руке у меня была швабра с намотанными на нее тряпками, в другой — большое ведро, полное воды. Воздух помещения пропитался тяжелым запахом грязи, испражнений и немытых ездовых химер. Фу... Похоже, этот ш'шарятник не чистили, как минимум, пяток улэдов. Если не больше...

Да-а-а, дела... Интересно, хозяина этих конюшен... прошу прощения — ш'шарятника зовут, случаем, не Авгием?

Я поставил ведро на пол и принялся обреченно разматывать тряпки на швабре. Ну, приступим, помолясь! Конечно, я не Геракл, но, может, мне повезет, и случится чудо, которое избавит меня от этой грязной работы?

Ась? Чего тут, собственно, происходит? А то непонятно! Достаточно поглядеть на выданный мне местным клыкастым конюхом инвентарь.

Нет? Все-таки непонятно? Ну, тогда придется объяснять.

Как нетрудно догадаться я наказан. Да-да, за мое отвратительное поведение на балу. Мол, если бы я не поддался искушению и не напугал даму, то, глядишь, и зал бы остался целым, и княжеский костюм бы уцелел, и вечер не был бы сорван...

В общем, князь явил эльфийской знати лик разъяренного громовержца. Ту леиши, с которой и началась вся эта катавасия, вместе с мужем выслали на десяток лет из Леса — на открытое пространство, чтобы зрение улучшить. Ну, и заодно с нежитью пообщаться — или хотя бы узнать, как она, собственно, выглядит. Потому что, как выразился правитель, не отличить с перепугу живого от не понять кого могло только малое дитя. А раз так, то не мешало бы этим самым "дитям" немного подучиться и запомнить, наконец, как выглядят реальные упыри, а как — член приближенного к эльфийскому трону семейства в неудачном наряде. А то ведь в следующий раз можно и князя зашибить ненароком, приняв его за какую-нибудь экзотическую нежить!

Того бодрого ушлого дедка, оказавшегося, ни много, ни мало — тем самым печально известным мне по разгромленной в пух и прах лаборатории алхимиком Ордевинием ара Перрети, князь великодушно простил за беспорядок, возникший из-за начатого престарелым эльфом переполоха с молниями. В конце концов, этот дедок не виноват, что ему уже четвертое тысячелетие идет, а дополнительного источника энергии, чтобы поддерживать себя относительно молодым и здоровым, да еще и сохранять кристально ясный рассудок, у него нет. Раритеты надо уважать! Тем более, такие редкие и уникальные, как старые эльфы, перевалившие трехтысячелетний рубеж. Не стоит тревожить понапрасну музейные экспонаты — они и рассыпаться могут...

Разумеется, прочие, посягнувшие на лавры Зевса и столь азартно забрасывавшие меня молниями, так легко не отделались. Всякую длинноухую мелочь, только недавно вернувшуюся из своих странствий, а потому еще не успевшую приобрести веса в обществе, отправили на общественно-полезные работы: улицы мести там, в пекарнях или еще где работать... В общем, не тяжелый, но довольно утомительный ручной труд. По-видимому, утверждение, что за монотонной работой появляется время подумать о себе и своих поступках, существует и здесь...

Эльфы постарше были наказаны иначе. Мало того, что князь потребовал возместить семейству Аторре в общем и мне в частности моральный ущерб — сиречь, откупиться, — так еще их заставили полностью восстанавливать разгромленный зал. Вручную.

Это только на первый взгляд кажется, что молодежи досталось больше работы, чем уже состоявшимся леишам и леиши в возрасте. Но попробуйте-ка, привыкнув к самовосстанавливающемуся жилищу и забыв, когда, собственно, вы в последний раз брали в руки тряпку, подтянуть себя к потолку или стене при помощи заклинания и ручками, ручками отскребать очередное пятно копоти, оставленное вашим же заклятием. Каково вам будет? Вот-вот. Пользы мало — но моральное удовлетворение я, наблюдая за этим торжеством справедливости, получил огромное!

Больше всего меня умилил какой-то бравый эльф лет эдак под восемьсот, враскоряку прилипший к потолку, аки муха к паутине, и яростно драящий чудом уцелевшую, но закопченную до черноты люстру. А как он ругался!.. Вот честное слово: несмотря на существенно расширившийся словарный запас (спасибо тебе, княжич!) и постепенно улучшающееся знание эльфийского, я таких выражений не знал.

Ну, а мне, как самому крайнему и блондинистому, досталось больше всех. Тряпку в зубы, ведро в руки — и в конюшни! Чтобы, как сказал слегка оглушенный моим недовольным воплем князь, я "сбросил дурную энергию и в следующий раз не вытворял подобного". О-хо-хо... Вот так всегда! Как что — так Мстислав виноват! И нет бы дать выспаться после такой сумасшедшей ночи — погнали с утра пораньше.

Брезгливо поморщившись, сунул нос в ближайшее стойло. Нда... Тут не швабра — тут лопата нужна! И грабли. Ибо ту кучу перепрелого сена пополам с различной свежести навозом, которая почему-то оказалась в стойле, никак нельзя было убрать при помощи швабры.

Лопа-а-ата-а-а... Где же ты? Покажись, не прячься — дядя Мистик тебя не обидит!

Дожил. Уже с сельхозинвентарем мысленно разговаривать начал. Так и до сумасшествия недалеко. Вот они — плоды общения с психически неуравновешенными эльфами! Крыша едет не спеша...

Искомый предмет обнаружился в самом дальнем и темном углу — большая лопата, больше похожая на металлический совок для уборки снега, каким орудуют родные питерские дворники, была аккуратно обернута во что-то, в чем я после долгих усилий сумел опознать большой кожаный фартук. О! В самый раз! Не придется марать любимую черную рубашку... В конце концов, не так уж и много у меня осталось этих самых рубашек, чтобы я мог вот так вот спокойно выкидывать одну из них после работы в конюшне.

Фартук явно был сделан на великана — мне пришлось дважды обернуть его вокруг себя, прежде чем я смог завязать его без риска, что он в следующую же секунду свалится к моим ногам. Откинув плетенку за спину, я ухватил хищно взблеснувшую лопату и шагнул к ближайшему стойлу.

Ну-с, приступим...

Элли с ехидной миной наблюдал за тем, как его приемный сын в изумлении стоит в дверях "проклятого ш'шарятника". Причем проклятого в прямом смысле еще лет сорок назад. Нерадивого конюха Аугерия ара Ирилли прокляли за недобросовестное отношение к драгоценным ш'шари. Основательно так прокляли...

Вот только нерадивый слуга взял, да и повесился на балке доверенной ему конюшни. После такого финта ушами проклятие благополучно перешло с конюха на здание, создавая в нем просто невероятный беспорядок — такой же, как был в день гибели конюха — и не позволяя его убрать ни магическими, ни физическими методами. Эдакая вечная свежая выгребная яма. И великолепно подходящая для наказания особо активных и непокорных юнцов, которым некуда девать лишнюю энергию.

Эллисаан и сам, помнится, в свое время избавлялся тут от лишнего энтузиазма по приказу Князя. Несколько дней кипучей деятельности по расчистке ш'шарятника, ничуть не уменьшившийся фронт работ — и вуаля! Непокорный эльф, только недавно вернувшийся из эс'зеар, усмирен и повержен! Теперь настала очередь Раалэса... Преемственность поколений налицо!

В следующую атисс из ш'шарятника понеслась заливистая ругань недовольного своей участью измененного. Заинтригованный эльф шагнул через порог здания... И едва увернулся от чуть не приземлившейся на него сухой лепешки. Из ближайшего стойла слышалось возмущенное сопение вперемешку с тихими матами, сопровождающих каждую порцию мусора, в запале выбрасываемую Лэссом в середину прохода.

— Эй, осторожнее! — Возмущенно вскрикнул рыжий эльф, когда возле его уха просвистел обломок гнилой деревяшки. В ответ на его возглас из стойла высунулся встрепанный парень, наряженный в какой-то немыслимый мясницкий фартук поверх одежды. Интересно, откуда он его взял?

Лэсс несколько мгновений расфокусированно глядел на своего приемного отца, словно бы пытался понять, кто перед ним стоит, а затем буркнул:

— Не стой под стрелой, — и снова ухватился за лопату.

Брови Эллисаана однозначно решили навестить свою старшую сестричку — шевелюру. При чем тут стрела? Или Лэсс уже успел настолько заработаться, что не соображает, что говорит?

— Ну-ну, — хмыкнул Элли, глядя на то, как его сын, пыхтя, с каким-то остервенением пытается разгрести кучу мусора в очередном стойле. — Удачи тебе!

И эльф, насвистывая сквозь клыки веселую песенку, вышел из ш'шарятника. Пусть Лэсс поработает — ему полезно. За эту неполную хаидэ рыжеволосому наследнику рода Аторре пришлось столько извиваться на дипломатическом поприще, сколько он уж и не помнил за всю свою жизнь следователем в Эноли, пытаясь как-то компенсировать ущерб, нанесенный непутевым сыном по прибытию в Лес. Разумеется, настроения ему это не прибавило... Вот пусть теперь и виновник всего этого безобразия поработает!

Жизнь прекрасна!

Проводив глазами наглого эльфа, я перехватил опостылевшее орудие труда поудобнее и перевел взгляд на, казалось, ставшую еще больше ароматную кучу посреди здания. Посмотрел на количество вычищенного... На то, что еще осталось...

Все. Мне это надоело!

Отбросив загаженную донельзя лопату в сторону, я содрал с себя фартук и с ненавистью воззрился на ничуть не уменьшившуюся кучу грязи в очередном стойле. Ну, все! Плевать на запреты, на то, что я должен все это убирать руками... Эта гора мусора меня достала!

Какое там было заклинание для экстренной уборки дома? Кажется, оно плетется так... А потом так... А потом...

Оп-па! Ложись!!!

Элли отошел от места наказания своего сына совсем недалеко, как из ш'шаряника сначала донеслась отборная ругань, а потом донеслось какое-то странное шипение. Ничего, пусть ругается — Лэссу только полезно потрудиться! А то, понимаешь ли, совсем обленился, в своем доме сидючи. Тогда как другие...

БАБАХ!!!

Что такое?!

Эллисаан резко обернулся и в панике шарахнулся в сторону — от ш'шарятника... Вернее, того, что от него осталось.

Ветхую, покосившуюся еще лет так пятнадцать назад крышу здания снесло начисто — даже щепочек не осталось. Изо всех щелей летели ошметки того, что раньше являлось частями упряжи, сено, сухие лепешки... Ну, а оттуда, где раньше была крыша, фонтаном извергались обломки стойл, старая чешуя, перемазанная лопата...

Элли круглыми глазами проводил пронесшееся со свистом у него над головой старое, рассохшееся седло, шлепнувшееся где-то в кустах позади опешившего эльфа. Похоже, Лэсс решил проблему проклятого здания радикальным путем.

Из того, что еще несколько атисс назад было дверью ш'шарятника, отчаянно кашляя и отгоняя от себя дым, выскочил взъерошенный сверх меры, чуть подкопченный Раалэс. Вот интересно... Почему он чистый? Или реакция настолько хорошая, раз он уворачиваться всякого "добра", в него летящего, успевал? Бррр... Что за чушь в голову лезет?!

Встрепанный парень, окинув Элли неприязненным взглядом, отчего эльф непроизвольно поежился, с сумрачным видом оглядел разгромленное его стараниями здание, мотнул головой, словно стряхивая с себя невидимую, но плотную пелену, и с силой потер лицо руками.

— Я справился с заданием? — Хмуро поинтересовался он, бросая странный, диковатый взгляд на Элли. Рыжий эльф только и мог, что кивнуть. А что тут можно сказать? С уборкой конюшни юноша действительно справился великолепно. Другое дело — последствия этой самой уборки, которые Лэсса уже ну никаким боком не касаются... Вот научили его на свою голову эльфийской бюрократии, а теперь расхлебывают последствия!

— Ну и отлично, — Раалэс довольно кивнул и, не обращая на растерянное "Ты куда?" эльфа, резко развернувшись, скрылся среди деревьев.

И какая харраха его укусила?

Я ломился сквозь кусты, не обращая ни малейшего внимания на царапины и ссадины, остававшиеся на руках и лице после близкого знакомства с особо острыми ветками. В голове царил сумбур.

С меня словно сняли непроницаемую, неощутимую ранее пелену, мешавшую видеть... мешавшую чувствовать в полную силу. В душе всколыхнулась, казалось бы, давно позабытая тоска по дому и — непонятно почему — беспричинная ненависть к окружающему меня миру. Меня буквально трясло от неожиданно откуда взявшейся и ни на кого не направленной, но от этого не ставшей менее обжигающе-горячей ярости и такого же непонятного бешенства. Агр-р-р...

Сквозь столичный та'ал я пронесся, сметая все на своем пути и не реагируя на гневные вопли сбитых с ног эльфов, летевшие мне вслед. Казалось, что если я сейчас остановлюсь и начну извиняться, то вместо одного смущенного измененного и нескольких растроганных полученными извинениями эльфов получится один невменяемый измененный и несколько эльфийских трупов. В лучшем случае. В худшем — получится один абсолютно сумасшедший измененный и кровавая каша вокруг. Так что ходу отсюда, ходу! Пока не появились ненужные трупы и ненужные проблемы.

Выскочив за пределы та'ала, я рысью понесся в чащу леса, тихо матерясь себе под нос в адрес Леса и его обитателей. Подальше, подальше от всех этих ушастых! Никаких разумных существ, никого живого вокруг и полная тишина — вот, что мне надо!

...Через десяток атисс я выскочил к крутому и очень высокому скалистому обрыву, едва не свалившись вниз и только каким-то чудом удержавшись на краю. Тяжко выдохнув, я плюхнулся на траву, безжалостно сминая крылья, и растянулся на прохладной земле, пытаясь отдышаться от неожиданного приступа ярости.

Подобный выплеск эмоций в этом мире, когда хочется уничтожить всех, на кого падает взгляд, у меня был всего один раз: когда Элли проверял на крепость мою защиту разума и случайно содрал природную блокировку негативных эмоций; а потом весь замок, включая крыс и тараканов, прятался от разъяренного измененного в надежде спасти собственную шкуру.

Казалось бы — к чему может привести дурное настроение? Ни к чему особенному. А слепая, беспричинная ярость, смешанная со жгучей ненавистью ко всему миру, буквально застилающая взор кровавой пеленой и заставляющая задыхаться? Уже гораздо хуже. А если в подобном настроении пребывает маг? Есть риск получить вместо уютной долины новую Хиросиму. Хорошо хоть, я сумел тогда быстро взять себя в руки. Вернее — меня заставили это сделать, вылив сверху ведро ледяной воды.

Так вот, ощущения сейчас очень были похожи на то, как если бы у меня опять полетели все природные блоки. Но нет. Быстро пробежавшись по всем как естественным, имеющимся у любого живого существа с рождения, так и установленным поверх "теневым" щитам и блокировкам — ох, какого труда Элли стоило меня этому научить! Впрочем, еще больше времени и сил у него ушло, чтобы отучить меня звать эти блоки "тормозами" — на чувствах ненависти и ярости, я убедился что все блоки на своих местах. Все в порядке, ничего нового, нигде ничего непредвиденного не рухнуло и не выросло...

Стоп! А ЭТО что?!

Буквально вывалившись из этой своеобразной медитации, необходимой для проверки собственного разума, я отчаянно потряс головой, тщетно пытаясь избавиться от гулкого эха, до сих пор звоном отдававшегося в ушах. Казалось, что там, где у меня еще несколько улэдов назад был огромный яркий клубок положительных эмоций, теперь образовалась черная дыра, оставившая после себя только самый мизер, необходимый для того, чтобы я не превратился в бесчувственный механизм.

Не понял юмора?..

Попробовал еще раз, с огромной осторожностью, прощупать все блоки — и замер в оцепенении. Все было в порядке! Не было ни лишних связок, полностью отсекающих эмоции, ни каких-либо изменений... Ничего! Только эта странная пустота — и мягкие, пружинистые блоки на чувстве восторга и радости. Точно такие же, какими их когда-то описывал при обучении Элли — и которых у меня не было до настоящего момента. Впрочем, мало ли, какие различия между жителями моего родного мира и обитателями этого — может, землянам эти блоки и не нужны, чтобы с ума от безысходности не сойти? А потому я об их отсутствии никому не говорил — вот мне надо, чтобы у меня в мозгах лишний раз копались? То-то и оно, что не надо.

А теперь вдруг выясняется, что эти самые блоки должны были у меня быть, как и у всякого разумного существа, и благодаря какому-то чуду они благополучно встали на свои законные места.

Вот это финт ушами! Тройной и с подвывертом, угу.

Это что же получается — у меня эти блоки просто были сняты? И именно из-за их отсутствия я и вел себя все это время, словно малолетний идиот?

Попытался припомнить, когда же впервые заметил ныне надежно спрятанный вихрь радостных эмоций. Получалось, что тогда же, когда меня начали обучать ментальной магии... Огромный клубок радости и восторга стал первым, что я сумел разглядеть в самом себе, так что теперь мне было, мягко говоря, очень неуютно без его солнечного тепла. Да что там! Я чувствовал себя так, будто меня с размаху окунули в темный, заросший пруд. Ничего не видно, ничего не слышно, мрак и пустота вокруг. Хорошо хоть, это ощущение постепенно проходило.

Только вот мне интересно: из-за чего эти блоки встали на место? Не из-за того же, что я сперва перенервничал на балу, а затем хорошенько поработал лопатой? Впрочем, какая разница, как, зачем и почему они вернулись. Главное, что я успел натворить, пока у меня сносило крышу, словно у наркомана под кайфом.

А натворить я успел много: начиная от нелепого знакомства с Верховным жрецом Мертвого солнца (как только меня не убили! Чудом, наверное) и заканчивая попытками ухаживания за собственной дриадой и просто отвратительного поведения на балу! Удивительно, что меня до их пор еще не вышвырнули из Леса.

Впрочем, там все были хороши, а не только я. Впрочем, эльфов я еще с горем пополам могу понять — все-таки, симбиоз с таким огромным и древним существом, как эльфийский Лес, не может не наложить отпечаток на сознание более слабого симбионта — сиречь, ушасто-клыкастых представителей местной фауны. Но своего поведения я решительно не понимаю и не принимаю!

Нахмурившись, я припоминал подробности вчерашнего званого вечера. И чем больше я вспоминал, что творилось на балу, тем сильнее меня разбирала злость — только на этот раз четко направленная на двух существ: князя, как изначального виновника этой ситуации с балом (мог ведь зайти раньше и остановить это все! Мог!! Сердцем чую!!), и деда, который не может защитить собственных родственников от нападок и издевок. Какой же он после этого глава рода и высокий леиш? Тряпка рыжая!

Меня! Лорда империи Саррис по праву взятой крови! Высокого леиша по эльфийским законам! Герцога по обычаям людей! Измененного! Мага! Использовать в качестве пугала?!! Страшилки для зазнавшихся эльфов?!!

То, что меня откровенно и нагло использовали, в тот момент мог бы понять любой — но не я. Все-таки, в прямом смысле слова хлещущая через край радость сильно застилала мне глаза, мешая увидеть поступки как князя и его придворных, так и моей собственной родни в истинном свете.

Противно...

А поведение князя? Интересно, он нарочно выставил себя в самом неприглядном свете — или это сделано только для того, чтобы поиздеваться надо мной? Про Верховного жреца я даже вспоминать не буду — в конце концов, если ход мыслей даже простого, рядового, еще молодого жреца мне был непонятен, то что тут говорить о Верховном с многотысячелетним опытом прокручивания интриг? Надеюсь только, что в его очередной игре мне отведена несколько большая роль, нежели участь пешки в шахматной партии, которой пожертвуют — и не заметят. Для чего-то же он огласился меня научить обращению с фамилиаром!

Впрочем, обольщаться и рассчитывать, что передо мной с рыданиями падут на колени и примутся каяться во всех грехах, начиная с испачканных во младенчестве пеленок, не стоит. Не того я полета птица, чтобы со мной действительно начали считаться сильные мира сего. Так, не мышонок, не лягушка, а неведома зверушка... Значит, надо добиться того, чтобы меня начали принимать в расчет! Вот только как это сделать?

...Примерно через половину сеада неспешных раздумий, решив, что я уже достаточно успокоился, чтобы можно было без риска для себя и окружающих вернуться к себе домой и попытаться еще раз разобраться в самом себе и теми странностями, что со мной случаются, я осторожно встал на ноги... но тут свою роль сыграла коварная скользкая трава: гладкие подошвы легких сапог, предназначенных для хождения дома или, на худой конец, по утоптанным дорогам, но никак не для прогулки про влажному лесу, заскользили в разные стороны, и я с извечным русским: "...мать!.." свалился с обрыва, кубарем покатившись по его склону. Что такое "не везет"...

Проехав по каменистому склону несколько метров и нещадно раздирая себе кожу на всех открытых местах, я, немыслимо извернувшись, перевернулся на живот и, не останавливая скольжения, с силой оттолкнулся руками и крыльями от земли, одновременно — от неожиданности, не иначе — посылая большую волну магии тем самым гравикомпенсаторам, благодаря которым могу летать.

С мощностью магического импульса я явно переборщил — мной словно из пушки выстрелили! Да так, что я взлетел на добрых тридцать метров прежде, чем успел хотя бы раз дернуть летательными конечностями. Кое-как выровняв равновесие, я несколько лениво взмахнул крыльями и, на всякий случай направив тоненькую струйку энергии на гравикомпенсаторы, поднялся повыше. Надо бы сориентироваться, в какой стороне находится столица, и лететь ко дворцу. Нет, я бы мог со спокойной душой направиться сразу к себе домой — благо, я теперь разобрался опытным путем, как "подзаряжать батарейки" моим гравикомпенсаторам, — но этому мешало несколько мелких, но очень важных обстоятельств, имя одному из которых — Элли. Не дело это — бросать родню, не предупредив, куда ухожу. К тому же, я попросту не знаю, куда лететь! Так что буду держать курс на резиденцию правителя — если не Элли, то кого-нибудь другого из Аторре я там обязательно найду!

Дерево-дворец я заметил сразу же, как только взлетел повыше, нелепо размахивая крыльями с непривычки. Княжеский великан находился примерно в паре-тройке километров от моего нынешнего места пребывания. Лихо... Это же с какой скоростью я несся, что сумел преодолеть такое расстояние за столь малое время? Или для бешеной собаки сто верст не крюк?

Кожистые крылья громко хлопнули, выводя меня на нужный курс. Я парил в потоках ветра, аки гордый буревестник, рассматривая простиравшийся подо мной лес. Деревья, деревья, деревья... Вон там небольшая проплешина — это праздничная поляна. Даже отсюда я вижу множество ярких флажков, развешенных по краю поляны. Там явно вчера что-то отмечали.

Прямо по курсу тоже отсутствует несколько деревьев — там хозяйственные постройки и склады. Это я точно знаю! Имел сегодня сомнительное удовольствие пройти мимо них, направляясь к месту отбытия своего наказания.

А во-о-он там какие-то странные проплешины — словно бы пять круглых бусин, нанизанных на одну нитку и сомкнутых в свободное кольцо. И в каждой "бусине" — проплешине стоит только одно здание...

Неужели?

Присмотрелся повнимательнее — и убедился, что я прав. Здания оказались храмами! Да еще какими — даже с такого немалого расстояния они казались невероятно большими.

В душе подняло голову непрошеное любопытство. Мне до зуда в кончиках крыльев захотелось посмотреть на эльфийские "дома богов". Думаю что Элли еще немного подождет — я на благое дело лечу! Да и заодно сравню здешние храмы с храмами империи...

Спустя пару атисс я подлетел к храмам и в попытке получше их разглядеть сделал круг почета.

Да-а-а... эльфийские храмы оказались не просто большими — огромными! Их высота достигала метров тридцати — тридцати пяти, не меньше. А уж как были украшены поляны для храмов... В ход пошло все: начиная от банального оружия на стенах храма Торрэна или узора из крошечных зеркал возле храма Каирри и заканчивая мелкими черными и серебристыми цветочками перед входом и черепушкой какой-то странной громадной зверюги, надетой на шпиль храма Мертвого солнца. Причем у эльфов чувство прекрасного было развито куда лучше, нежели у архитекторов империи — храмы не сливались в единое пестрое полотно, как в Харшасе, а соединялись множеством тонких тропок среди деревьев. Да и все украшения, какими бы они оригинальными не были, не смотрелись аляповато или безвкусно — все было очень красиво и... совершенно. Даже нелепый череп на шпиле не казался неуместным — напротив, он придавал завершенность композиции.

Чтоб мне с нимфой поцеловаться... Красиво-то как!

Немного подумав, решил, что прежде, чем лететь дальше, можно зайти и посмотреть, как устроен храм моего местного покровителя внутри. В конце концов, я не собираюсь устраивать многочасовой молебен — просто зайду и посмотрю, что да как. К тому же, я и так уже опоздал с возвращениями и извинениями за свое поведение. Так что десяток атисс роли не сыграют.

Припомнив, как совершают посадку птицы, я снизился и попытался приземлиться на обе ноги, растопырив крылья. Вроде бы получилось... Но сила инерции сбила меня с ног и протащила по земле, под конец больно впечатав в облицованную черным гладким камнем стену храма. Я зашипел от боли: в результате падения я каким-то невероятным и самым обидным образом ухитрился сломать основание многострадального правого крыла. Да что же это такое-то?! Что же мне так не везет? То это многострадальное крыло чуть не отрубят, то я сам в очередной раз его сломаю... И главное, что нужны мне эти крылья, как зайцу стоп-сигнал. Одни проблемы от них!

Сдавленно шипя сквозь зубы, поднялся на ноги и принялся отряхиваться. Рубашка, на которую я сегодня утром извел множество самых разнообразных заклинаний, экстренно восстанавливая навыки применения магии в быту (мало ли, что меня могли заставить делать!), каким-то чудом выдержала мои сегодняшние упражнения на земле и в воздухе и даже не запачкалась. А вот штанам повезло меньше — на коленях красовались роскошные дыры. Ну вот... Не держится у меня одежда — скоро придется очередной заказ портному делать. Если не ошибаюсь, то у меня осталось только пять рубашек и три пары штанов. С моим же везением и образом жизни их хватит максимум на хаидэ. Портной будет счастлив...

Тяжко вздохнув, аккуратно подобрал левое крыло — правое так и осталось волочиться по земле, подобно диковинному серебряному шлейфу — и, толкнув приоткрытую дверь, шагнул под своды храма.

Храм изнутри оказался прекрасен. Потолок и стены в виде ярко сияющего звездного неба — да так натурально выполненного, что я в первый момент чуть не выпрыгнул из здания обратно на улицу и только чудом сумел удержать себя в руках. Обретя опору в виде серебряной колонны возле выхода, осторожно протянул руку вперед и, только нащупав стену, убедился, что я все-таки в храме, а не очутился где-нибудь над облаками. Повод к такому мнению был — на полу храма были удивительно реалистично выполненные и, кажется, даже объемные рисунки в виде темных облаков. Бррр... Жутковато, что ни говори. Но краси-и-иво!

Так, по стеночке, я пошел вперед — к алтарю, возле которого виднелись чьи-то фигуры. Надо же поздороваться с местным жрецом! Возле алтаря перед почему-то почти не пропускающим свет витражом висели ярко горящие светильники — так что, имея ориентиры в виде этого света и солнечных лучей из распахнутых дверей, я не рисковал потеряться в этом храме.

Уже когда я практически подошел к алтарю — по крайней мере, к тому месту, где он должен быть, до меня донеслось еле слышное пение. Обряд? Интересно, можно ли взглянуть?

С этими мыслями я вынырнул из-за колонны... И нос к носу столкнулся с недоуменно воззрившимся на меня князем. Оп... Вот так встреча... Ну привет тебе еще раз, правитель.

С трудом удержав едва не сорвавшийся с языка вопрос: "Что Вы тут делаете, князь?", я перевел взгляд на алтарь и с трудом удержал на месте челюсть, норовящую пробить пол.

На алтаре лежал перемотанный веревками похлеще, чем иная мумия бинтами, эльф с кляпом во рту и с ужасом наблюдал за старательно выцарапывающим кончиком ритуального кинжала у него на лице, груди и руках какой-то сложный узор и что-то негромко напевающим себе под нос Верховным жрецом. Э? Жертвоприношение? В храме Мертвого солнца?! Какого же себе я бога-покровителя в этом мире выбрал?!!

Увидев меня, жертва на алтаре замычала и задергалась, словно через нее пропускали ток. Арициан, промазав мимо рисунка, гневно зашипел, прервав пение, и вскинул на меня мерцающие ледяные глаза.

— Уходи отсюда, — прошипел он, железной рукой прижимая перевязанного, словно тюк, эльфа к алтарю и тем самым обрывая его трепыхания.

Я посмотрел на представшую моим глазам сцену "жертвоприношение агнца"... Перевел взгляд на невозмутимого князя, не сделавшего ни единого движения... Потом покосился на крайне недовольного моим появлением жреца, сжавшего серебряный кинжал чуть сильнее, чем нужно... И принял единственно правильное на данный момент решение.

— Простите, я не вовремя, — вежливо извинился и, пятясь и стараясь не показывать Верховному спину, дабы не получить в нее кинжал, направился к выходу из храма.

Вывалился из темного помещения — и вздохнул с облегчением. Уф... повезло. После встречи со злым жрецом Мертвого солнца я жив, здоров, а мелкий испуг за ущерб не считается! Есть повод отпраздновать!

Но надо бы дождаться окончания этого непонятного обряда и поговорить с князем. У меня к нему имеется несколько вопросов... И он мне на них ответит!

Глава 7.

Почему когда ты разговариваешь с Богом, то это названо молитвой, а когда Бог с тобой — шизофренией?

Вечный философский вопрос.

— Ясного дня, Альвариэн, — поздоровался с задумчиво черкавшим что-то стилем на бумаге правителем зашедший в кабинет без стука пожилой эльф.

— Наставник! — Князь при виде гостя, отбросив в сторону стило, стремительно встал из-за стола и поклонился Верховному жрецу Мертвого солнца — старейшему из ныне живущих эльфов. — Ярких звезд и чистого неба!

— Валь, — холодно поглядел на своего воспитанника Арициан. — Не гни спину!

— Прости, наставник, — правитель выпрямился и плюхнулся обратно на свое место, махнув рукой в сторону уютного кресла у окна. Пожилой эльф уселся в предложенное кресло и, без лишних вопросов взяв со стола небольшой кувшинчик и бокал, налил себе густого, душистого вина. Глупо вести себя, словно подчиненный, перед тем, чьего отца ты качал в колыбели...

— Что привело тебя сюда? — Поинтересовался князь, также наливая себе вина и отставляя кувшин в сторону.

— Сон мне от тени был, — хмуро ответил жрец, глядя на золотой напиток в прозрачном бокале. — Неприятный очень...

— И что? — Вино было забыто, бумаги отброшены. Князь выпрямился и пристально уставился на невозмутимого жреца.

— Заговор у тебя под боком зреет, — метнул недовольный взгляд в своего воспитанника Арициан, делая глоток. — Ты знаешь об этом?

— Какой заговор? — Изумленно вздернул брови Альвариэн, аккуратно ставя бокал на стол. Слишком аккуратно, чтобы это выглядело естественно. — Наставник, ты о чем?! В Лесу не может быть заговоров!

— В том-то и дело, что подробностей я не знаю! — чуть поморщился жрец, отбрасывая с лица мешающуюся седую прядь. — Чувствую опасность для твоей жены и сына, но откуда она придет, сказать не могу.

— Предотвратить можно? — Только и поинтересовался спокойным голосом князь, но при этом так вцепившись в край столешницы, что побелели пальцы.

Верховный на миг замер, вслушиваясь в холодную силу тени, и еле заметно кивнул:

— Можно. Только мне потребуется на это, как минимум, хаидэ. Ну, и, разумеется, твоя помощь.

— Ты можешь на меня рассчитывать, — кинул Альвариэн, по одному отцепляя пальцы от стола, на резной крышке которого остались вмятины. — Приказать приготовить для тебя комнату?

— Да, пожалуйста, — согласно прикрыл веки жрец...

Арициан ара Ниэсе смог дойти до своей комнаты только глубокой ночью с одной мыслью: поспать! Поиск тех, кто задумал недоброе против членов Великого рода не принес ни малейших результатов, а сил отнял немеряно. В какой-то момент Верховный даже, переборов свое отвращение и нежелание, потянулся к тени, прося поделиться силой: все-таки, он был слишком стар, чтобы выдерживать такие нагрузки без подготовки.

Короткая волна вымораживающего душу холода, легкий вздох, донесшийся издалека, и Арициан вновь был полон сил, которых с лихвой хватило до позднего вечера. Правда, после этого старый эльф рухнул, как подкошенный, на свою кровать, мечтая получить хоть немного сна.

Но поспать этой ночью ему так и не удалось...

"Проснись, проснись", — тихо запела-зашептала ему на ухо нетерпеливая тень. Эльф, недовольно застонав и отмахнувшись от назойливой тени, легко выскользнул из сна и, не открывая глаз, прислушался. За окном явно был кто-то посторонний! Причем не эльф! Странное существо, которое трудно было отнести к какой-то одной расе — но и не дитя Мертвого солнца. И что самое удивительное: княжеское нир-аш-алэ воспринимало его как своего! Иначе бы ночной бродяга уже давно бы свалился с ветвей.

Арициан, подстегиваемый собственным любопытством и подбадриваемый тенью, мысленно потянулся к необычному незваному гостю. Сонливость, недовольство, досада, любопытство и такое вкусное изумление, что тень едва не захлебнулась от восторга. Ночной незнакомец явно ей понравился.

Жрец не шевелился, ожидая, что же будет делать этот странный не-эльф, не боящийся лунного света. Тот же, немного задержавшись у окна, принялся осторожно пятиться назад, явно собираясь карабкаться дальше.

"Куда?" — тихо завыла крайне недовольная уходом гостя тень.

Арициан подскочил, точно укушенный харрахой, отбрасывая одеяло в сторону. Проклятая тень! Если он прав, то тогда...

За окном раздался громкий треск ломающейся ветви и полупридушенное "...мать!.." ночного гостя, не удержавшего равновесие. В последний момент старый эльф перегнулся через подоконник и ухватил парня — а это был именно парень! — за шиворот, одним мощным рывком перебросив его в комнату. Хвала всем небесам и звездам, успел.

Пока незнакомый парень откашливался и пытался восстановить дыхание, Арициан внимательно, со все нарастающим изумлением разглядывал ауру спасенного — с внешним обликом понравившегося его тени существа можно было разобраться и попозже.

Измененный. Причем прошедший полный круг. Несущий в своей перекрученной до предела и вывернутой ауре заклятие Далэ-Раа — и не только. Попытавшись разглядеть получше переплетения нитей энергетической оболочки тела, Арициан едва не ослеп: тут были связаны в единый клубок и сильнейшие заклятия регенерации и обезболивания, и "паутина" дополнительных — вернее, для парня они почему-то были основными, — мастерки приживленных магических резервов, и странная, буквально въевшаяся в ауру сеть, влияющая на восприятие алкоголя, и множество мелких заклинаний, действующих на работу внутренних органов парня. А также помимо этого были и косметические заклинания сохранения молодости и красоты, и знаменитая парикмахерская цепь заклятий, позволяющая отращивать длинные волосы в максимально сжатый срок, и множество болевых узлов, завязанных непосредственно на внешности парня... Из измененного однозначно делали в свое время игрушку для личного использования. Причем делала явно женщина — ни один нормальный мужчина не озаботился бы столь тщательным сохранением внешнего вида своего нового увлечения, Арициан знал это точно. Интересно, как же эта игрушка сумела обрести свободу? И кто именно изменял этого парня? Жрец не помнил, чтобы эльфийские маги Крови наглели до такой степени. По крайней мере, в последнее время.

А поверх этого жуткого клубка заклинаний виднелась золотая связь с фамилиаром, пылал огнем знак приемного сына род Аторре и сиял нетронутый, незаметный для всех, кроме жрецов, искристо-черный узор темного благословения... Благословения Мертвого солнца.

Как?!! Откуда?!!

От изумления Арициан потерял контроль над собой и в следующий момент вместо разглядывания узоров ауры уставился прямо в перепуганные ярко-синие глаза парнишки. Тонкие черты загорелого, немного обветренного лица, длинные клыки, аккуратные острые уши сильфов, белые волосы, стянутые в ворох тонких кос, массивные крылья за спиной... Парень был достаточно смазлив, чтобы его захотели принять в род исключительно ради одной внешности — но не только. Тень довольно мурлыкала, буквально купаясь в потоках чистой горячей силы, исходящей от мальчишки. Вкусно, сильно... Правильная у парня сила. Хорошая. Подходящая.

Вот только что там незваный гость бормочет?

— Прикидывает, как меня получше на алтарь уложить... — тихо пробормотал парень, потирая шею и обреченно глядя на своего спасителя.

Что-о-о??!!

Не выдержав столь нелепого замечания, эльф рассмеялся — и в глубине его сущности леденящим смехом вторила тень. Ей было крайне любопытно наблюдать за столь необычным парнем с такими яркими и вкусными эмоциями — настолько, что жрецу пришлось спешно впитывать в себя часть ее силы, чтобы уберечь парнишку от смерти, а себя от ненужных проблем. Как-никак, этот парень не безродный, чтобы его можно было отдать на растерзание тени, а следом выкинуть — за него встанет весь род Аторре и, значит, и князь. А вот Арициану это надо: портить отношения со своим воспитанником? Ничуть. А значит, молчим и держим воющую от неожиданного приступа жадности тень в железной хватке.

Что ж ты делаешь, мальчик?! Довести себя до беды хочешь? Кто тебя закрываться учил?

Руки твоему учителю оторвать надо. Вместе с дурной головой!

Но что-то в парне было не то Что-то неуловимо знакомое тени, но ускользающее от внимания самого жреца...

"Приглядись", — шепнула... Нет, не тень — сам Эилиан впервые за много лет почтил вниманием своего жреца. Арициан в шоке замер, пытаясь не слишком сильно выдавать свое изумление, а немертвый бог тем временем продолжал: "Посмотри еще раз на ауру. У него нет блоков на эмоциях. Смотри внимательнее...".

Эльф пригляделся — и понял, о чем говорил его владыка. У парнишки был полностью снесен блок на радость! И теперь юноша больше походил на жизнерадостного дурачка, чем на достойного представителя эльфийского рода. Надо бы восстановить, а то не дело это — позорить эльфийскую расу в целом и приемную семью в частности недостойным поведением.

Тем временем, парень пришел в себя и принялся пятиться от Арициана, бормоча что-то о непонятных "вампирах" и охоте на них. Это что — новое развлечение молодежи? Странное какое-то. Но наверняка не страшнее гонок на ш'шэври сквозь ночной Лес в новолуние.

Эй! Куда этот паршивец собрался? Неужто опять полезет в окно?!

От этой мысли тень внутри него взвыла от ярости и выплеснула неконтролируемую волну силы — Арициан с трудом смог удержать ее, чтобы не разрушить весь дворец и не уничтожить ниш-ар-алэ. В противном случае Князь бы его за это по головке не погладил. Выслал бы в лучшем случае из Леса — и не посмотрел, что провинившийся когда-то являлся — а в некоторых вопросах и до сих пор является! — его наставником, а по совместительству еще и Верховным жрецом одного из богов.

— Стоять! — Из последних сил рыкнул он... И окончательно вышедшая из-под контроля тень моментально восприняла это как позволение, сначала сбив потоком силы парня с ног, а следом приморозив его к полу. Юноша обиженно заорал, и Арициан, мгновенно сообразив, в чем дело, поспешил оттянуть часть силы обратно, от души стегнув ей, как плеткой, по распоясавшейся тени. Та обиженно заворчала, но отступила, позволив жрецу вести беседу, не контролируя каждый миг своего существования. Вот так.

— А теперь поговорим серьезно. Ты кто такой? — Рыкнул эльф, ведя отчаянную борьбу с тенью, возжелавшей снова почувствовать эмоции парня, а потому решившей его хорошенько напугать.

Борьба не принесла особого успеха: тень удалось отогнать, но напоследок она все-таки сумела до полусмерти перепугать парня — нет, Раалэса! Кажется, он сказал, что его зовут именно так, — создав огромную ледяную сферу. Арициан начал спешно впитывать в себя лишнюю силу, ибо создание таких сфер по пустякам было... чревато. "Кажется, мне сегодня поспать не суждено", — рассеянно подумал он, чувствуя, как мощная волна энергии буквально вытряхивает его из сонливого состояния. Жрец знал, что после подобного он не сможет заснуть, как минимум, дней пять — слишком много силы впитал. Тень же только довольно хихикала.

"Гадина", — с нежностью подумал Арициан в адрес своей тени. — "Ревнивая гадина". Та же в ответ только обиженно заворчала.

Проклятый парень! Ну что тебе не сиделось на ветвях и дальше? Нет, тебя понесло именно в комнату к жрецу. И при этом ты не закрылся! Бестолочь необученная!

Стоит ли упоминать, что Арициан был зол? Последний раз он так срывался лет семьсот назад, когда искал убийцу своей правнучки. И вот теперь — сейчас. А состояние срыва у жрецов Мертвого солнца, скажем так, чревато.

— Может, отпустишь? — Раалэс тем временем выразительно скосился на примерзшие к полу ладони, при этом болезненно поморщившись. Старый эльф чуть нахмурился и рывком стянул силу с пола. Слишком резко...

— Ай, чтоб тебя! — Парень принялся отчаянно ругаться, тряся обмороженными руками. Арициан с интересом прислушался, разом позабыв всю свою злость: не то, чтобы его и раньше не пытались оскорбить, но уж больно интересно и необычно ругался измененный. Некоторые обороты определенно стоило запомнить.

Закончив упражняться в сквернословии, — эльф с одобрением отметил, что словарный запас у парня вполне себе обширный. Для посиделок жрецов, конечно, еще не годится, но вот для мелких разборок на уровне государства по принципу "князь эмира оскорбил, а тот ему ответил" вполне! — парень, держа руки на отлете и пачкая пол отливающей синим цветом и просто невероятно вкусно пахнущей для тени кровью, целеустремленно направился к окну, явно намереваясь покинуть комнату таким же образом, каким попал в нее. И даже сломанные ветви, по которым можно было бы карабкаться, его не смущали.

"Не пускай его!" — Закричала тень... И впервые за очень долгое время эльф был с ней согласен. Если сейчас позволить измененному уйти, не сделав ничего, чтобы восстановить ему блоки разума, то в скором времени в Лесу появится абсолютно сумасшедший и практически непобедимый убийца — у парня уже начал разрушаться рассудок. Незаметно, но достаточно для того, чтобы это мог заметить темный жрец. Слишком близко, слишком опасно...

Нет, не то, чтобы Арициану было жалко этого парня — просто не хотелось пачкать руки. Конечно, с тем количеством трупов, какое уже есть на его совести, еще одно тело роли не сыграет, но если можно избежать ненужного кровопролития, то почему бы этого не сделать?

— Да стой же ты! — Перехватил Раалэса уже возле окна эльф. Нахмурился, глядя на ободранные ладони, поверх которых уже появилась тоненькая пленочка заживляющих заклинаний, и стегнул хлыстом силы — на этот раз своей собственной, а не тени — по узлам регенерации в ауре измененного. Миг — и парень изумленно глядит на абсолютно здоровую руку, а Арициан снова использует силу, заставляя зажить и вторую руку парня.

— С-с-спасибо... — ошарашено пробормотал Раалэс, машинально сдувая с глаз выбившиеся из прически пряди.

— Не за что, — хмыкнул жрец, опускаясь в кресло. Он ведь действительно ничего не делал... Пока что.

Арициан угощал заметно расслабившегося и с комфортом устроившегося в большом кресле парня собственноручно испеченным вчера утром печеньем, заботливо подливая ему в кружку отвар сонных трав, способный усыпить даже устойчивую к чарам нежить. Сам эльф мог выпить хоть несколько литров этого напитка без того, чтобы почувствовать даже малейшую сонливость — слишком много силы впитал, — но парень уже после второй выпитой кружки начал клевать носом и отчаянно тереть глаза в тщетных попытках перебороть сон.

"Спи, спи, засыпай", — тихонько мурлыкала тень при виде упорно не поддающегося сну Раалэса, тем не менее, не рискуя снова проявить себя без разрешения — недавний урок был достаточно жестким, чтобы его хватило надолго.

Наконец, сонные травы сделали свое дело: из расслабленных рук выскользнула кружка, а сам парень, душераздирающе зевнув, погрузился в короткий — Арициан специально рассчитал порцию отвара так, чтобы парень спал примерно два сеада, — но глубокий сон.

В тот же момент жрец встал и, скользнув к замотавшемуся в крылья, слово в кокон, измененному, положил руки на виски спящего парня.

"Смотри", — раздался на краю сознания знакомый шепот, и Арициан вздрогнул от неожиданности. Да кто же этот парень такой, что из-за него Эилиан уже дважды проявлял себя сегодня?! Впрочем, если вспомнить узор благословения, то становится понятна такая опека со стороны богов. Вот только причина подобного внимания так и осталась тайной темных вод корней.

"Приглядись внимательнее", — продолжал тем временем бог, и жрецу только оставалось послушаться совета и вглядеться в щиты разума безмятежно спящего парня. — "У него нет следов атаки на разум. Юноша сам снял свои блоки..."

Арициан пригляделся, пытаясь не повредить наложенную на разум защиту — и вздрогнул. Действительно, блоки разрушались не снаружи, а изнутри. Раалэс сам себя сводил с ума — медленно, но неуклонно.

"Но почему так?!.." — мысленно застонал эльф. Одно дело — накладывать заплату на пострадавший в результате влияния извне блок, и совсем иное — уговаривать разум самому восстановить щиты. А если учесть, что это разум измененного, то Арициан рисковал быстрее сам стать сумасшедшим, чем восстановить блоки парню.

"Потому что это я виноват", — тихо вздохнул Эилиан, и эльф аж поперхнулся от неожиданности. Что?! Владыка признает свою вину?!! — "Юноша в свое время получил очень серьезную травму тела и разума и уже начал проваливаться, а я его вытолкнул, не заботясь о защите. Видимо, это стало для него серьезным потрясением, и он начал разрушать блоки, подсознательно стараясь уберечь себя таким образом от подступающего безумия изнанки".

"Ну да, а теперь Раалэс рискует не только сойти с ума в столичном та'але, но и разрушить его до основания", — забыв о субординации, нервно хмыкнул Арициан, тщетно пытаясь подцепить края разрушенного блока, выскальзывающие раз за разом. Остатки блоков буквально на глазах рассыпались в черную невесомую пыль, не давая даже малейшей возможности поставить "заплату". Проклятье! Да как же это сделать?!

"Не так", — тихо прошелестела тень — очевидно, Эилиан решил, что уже достаточно пообщался сегодня со своим хамоватым жрецом. — "Попробуй не восстанавливать, а поставить "зацепы" на разуме".

Тихо выругавшись — все-таки, усталость дня давала о себе знать, заставляя забывать даже самые простые вещи, — Арициан принялся сооружать незаметные "зацепы", которые сами заставят блоки парня восстановиться. Вот только что сделать толчком к началу работы "зацепов"?

"Магию, бестолочь", — недовольно пробурчала тень, обдав эльфа волной ледяной силы. Сущность изнанки мира явно была крайне недовольна подобной недогадливостью своего верного слуги и повелителя. — "Закрепи "зацепы" на возможность применения достаточно сильных заклинаний".

Послушавшись своевременного совета, Арициан аккуратно наложил десяток тончайших "зацепов", закрепив их на силе парня. Теперь стоит Раалэсу применить достаточно мощное заклинание, и блоки восстановятся... По крайней мере, Арициан на это надеялся. Такого непонятного и запутанного разума он еще не встречал, и оставалось только рассчитывать на то, что "зацепы" сработают как надо, а не уничтожат окончательно все щиты.

...Сонные травы подействовали даже сильнее, чем предполагалось — эльфу пришлось вытряхивать парня из кресла, прежде чем тот соизволил открыть мутные, светло-голубые со сна глаза, тут же округлившиеся до размеров золотой монеты, когда Раалэс, наконец, сообразил, где он.

— Вставай, — мотнул головой Арициан. — Провожу тебя до твоей комнаты.

Идти пришлось долго — Раалэс, как оказалось, в упор не видел связи с собственным фамилиаром, хотя для эльфа она казалась толстенным канатом, аж гудящим от количества циркулирующей по нему энергии. Под внезапным приступом жалости жрец предложил парню дать несколько уроков, на что измененный с радостью согласился. Вот и хорошо — не придется опасаться за целостность родного Леса, если необычного члена рода Аторре окончательно сорвет с дерева где-нибудь посреди та'ала. А заодно можно будет спровоцировать парня на применение достаточно сильной магии, чтобы самому увидеть и проконтролировать, как сработают "зацепы". Все ли правильно сделано? Все ли подействует?

Доведя парня до дверей его комнаты, Арициан развернулся и направился в библиотеку — необходимо было дождаться пробуждения князя, чтобы обсудить с ним все тонкости предстоящего званого вечера. Все равно сон сегодня накрылся крылом харрахи.

Эилиан довольно кивнул. Вот так. Теперь его ошибка исправлена верным жрецом. Теперь чужак не превратится в тень безумца, как мог.

А пока можно поспать. Слишком много ушло сил, слишком дорого ему это далось... Спать! Быть может, во сне он увидит солнце...

Девять дней спустя Арициан с Князем в задумчивости стояли посреди кабинета. На полу между ними лежал бессознательный Тесеон ларэ Кешшеро — главный заговорщик, собравшийся выступать против княгини; один из захваченных во время бала во дворце. Тонкая, ярко-золотого цвета "ловчая сеть" на разуме леиши говорила о том, что этим эльфом управляли, и довольно давно. Причем — при помощи магии Крови. И жрец был абсолютно уверен, что подобная сеть обнаружится и на разумах прочих заговорщиков.

Арициан лично отслеживал все немногочисленные проявления магов Крови на эльфийских землях и мог поклясться собственной тенью, что за последние семьсот лет среди них не было ни одной попытки использовать подобное на других эл'феа# — только на самих себе. А это значит... Война?

# Эл'феа — самоназвание эльфийской расы.

Иначе, чем попытку развязать в эльфийском княжестве бунт, чтобы его ослабить, объявив следом войну, жрец не мог это воспринять. Судя по тихому скрипу зубов, Альвариэн тоже воспринял подобные магические эксперименты на разуме своих подданных как попытку развязывания крупномасштабной войны.

Вернее — бойни. Последняя война эльфов с сильфами закончилась едва ли не полным уничтожением последних — и только то, что новый эмир Ррэссариина поспешил заключить мирный договор, а эмир Фаррэлэ последовал примеру своего более мудрого царственного собрата, спасло расу крылатых магов от истребления. С тех пор с эл'феа старались не связываться — тем более, что жители Леса на обоих материках сами не стремились захватить новые земли. Зачем, если Лес все равно не примет их и не станет разрастаться?

Знакомым в абсолютном большинстве лишь со странствующими по миру подростками и молодежью, иным расам могло показаться, что эльфы — легкомысленные и наивные, хоть и агрессивные существа. Опасное заблуждение. Крайне опасное. Да, эльфы действительно не очень уютно чувствуют себя в чужих землях, из них выходят не самые лучшие и дисциплинированные подданные, да и полеты, что ни говори — не их стихия. Но в Лесу, где каждая травинка, каждая веточка по просьбе любого из эл'феа способна нанести врагу серьезнейшие ранения, все преимущества нападающих оборачиваются против них же. А веками — да что там, тысячелетиями! — оттачивающие свои воинские и магические умения Стражи и патриархи военных родов вообще способны без особых потерь со своей стороны уничтожить практически кого угодно.

Так какому венценосному дураку настолько захотелось уменьшить количество своих подданных, что он не побоялся воспользоваться магией Крови и послать в лес своего разведчика?

Князю тоже было очень интересно, кто именно вознамерился убить его любимую супругу и единственного сына, а потому пленного эльфа спасло только то, что он был без сознания с того момента, как жрец попытался проникнуть в его сознание. Иначе Анавариану ара Аторре уже пришлось бы вспоминать свои навыки палача. Хотя, если на заговорщике "ловчая сеть", то он мог просто не осознавать своих поступков... Но это надо было еще проверить!

— И что теперь? — Задумчиво вопросил то ли потолок, то ли узоры на нем князь, брезгливо попинав лежащего на полу пленника кончиком белоснежного сапога.

— Устраивать "ловлю", — пожал плечами жрец, всем телом ощущая довольное мурлыканье тени. — Причем завтра же днем. Иначе от разума этого, — Тесеону достался новый пинок, на этот раз от Арициана. — Не останется ровным счетом ничего, и допросить нам его не удастся. Побудешь "столпом", Валь?

— Побуду, — согласно кивнул князь.

"Ловлей" назывался определенный ритуал из арсенала жрецов Мертвого солнца, предназначенный именно для снятия "ловчей сети" с разума заколдованного и перенаправления ее действия непосредственно на незадачливого мага Крови. Вот только жрец мог при проведении ритуала слишком глубоко погрузиться в собственную силу и раствориться в ней... Чтобы этого не случилось, и были необходимы "столпы" — в идеале, магистры Разума, но мог подойти и кто-либо еще. Правда, при этом всегда имеется риск, что откат от удара достанется именно "столпу"... А разум "столпа", в отличие от разума жрецов, не приспособлен к таким нагрузкам, а потому очень часто "ловля" заканчивалась именно сумасшествием не подготовленного к таким нагрузкам "столпа".

За князем стоял весь Лес, который не позволит своему проводнику сойти с ума, а потому Арициан и счел возможным позвать его на роль "столпа". Да и тень против не была.

— Тогда завтра в полдень в храме, — сказал жрец. — Пленника я доставлю сам.

— Хорошо, — кивнул Альвариэн и, бросив еще один взгляд на заговорщика, вышел из комнаты.

На следующий день около полудня князь зашел в храм — и привычно затаил дыхание при виде черно-серебристых стен и "облачного" пола. Сколько бы не утверждали в народе, что любой правитель эльфийских земель и вод должен поклоняться в первую очередь Харрэсу, Альвариэн, еще маленьким босоногим эльфенком пятнадцати лет от роду забежав в храм Мертвого солнца, ни разу об этом не пожалел. Слишком хорошо он понимал суть этого бога, слишком близко воспринимал его к сердцу, чтобы мог делать вид, будто ему все равно, кому поклоняться. Да и храмы Харрэса, если уж на то пошло, ему попросту не нравились.

Взяв себя в руки, эльф, ориентируясь только по неясному свету огней на стенах, прошел вперед, к алтарю, одновременно воскрешая в душе воспоминание о единении с Лесом во время коронации и устанавливая похожую связь. Князь не знал, что именно требуется от "столпа", но чувствовал, то сейчас ему пригодится любая поддержка — даже столь эфемерная и ненадежная, как собственное воспоминание.

Наставник уже был на месте, ожидая лишь Альвариэна. На освобожденном от жертвенной чаши алтаре перед жрецом лежал аккуратно связанный, все еще бессознательный заговорщик. Качественно его вчера вырубили, что ни говори...

Седовласый эльф был задумчив и рассеянно проверял пальцем остроту ритуального кинжала, разглядывая Тесеона с таким видом, словно решал, как именно он хочет его зарезать, чтобы при этом не запачкать свою одежду.

— Здравствуй, Валь, — не поднимая глаз, поздоровался Арициан. — Ты вовремя.

— Наставник, — кивнул в ответ князь и поинтересовался: — Что от меня требуется?

— "Держать" разум умеешь? — Спросил жрец, переводя на своего воспитанника взгляд уже начавших стремительно леденеть глаз. Дождавшись кивка, он продолжил: — Тогда "держи" мой разум — это все, что от тебя требуется. Справишься?

Альвариэн уверенно кивнул и осторожно потянулся к разуму своего наставника. Арициан кивнул и, тихонько начав напевать заклинание, сделал первый надрез на коже лежащего на алтаре эльфа.

Князь все воспринимал словно сквозь туманную дымку — и очнувшегося Тесеона, тут же судорожно задергавшегося в путах, и продолжавшего ритуал жреца, и тихие шаги за спиной. Разум его наставника оказался слишком сложным и совершенно непохожим на разум прочих эльфов, так что правитель беззастенчиво тянул энергию из не сопротивляющегося Леса, поскольку его собственные запасы как магических, так и чисто физических сил уже давно подошли к концу.

В какой-то момент Альвариэн краем глаза заметил неподалеку от себя тонкую фигуру в темной одежде и ярком плаще. "Раалэс", — вспомнил он имя подростка, внимательно разглядывающего забившегося на алтаре с новой силой Тесеона.

Юноша подошел поближе, и князь почувствовал, как начинает терять контроль. Как маг измененный практически ничего не значил, но волны чистой, грубой силы, исходящие от парня в храме, мешали сосредоточиться и ставили под угрозу весь ритуал "ловли".

"Наставник!" — Мысленно крикнул Альвариэн, судорожно стискивая зубы и отодвигаясь в сторону от подошедшего едва ли не вплотную парня. Арициан, на секунду отвлекшись, метнул в парня испепеляющий взгляд и прошипел, придерживая начавшего вырываться Тесеона:

— Вон отс-с-сюда!!!

Парня словно ш'шэври унесла — так быстро он исчез. Жрец, повысив голос, продолжил петь заклинание. А потом резко, без перехода, с размаху воткнул кинжал в грудь вздрогнувшего эльфа и тут же выдернул обратно. На серебряном лезвии не было ни единого пятнышка крови, а глотающий воздух Тесеон уже полностью осмысленным и абсолютно ничего не понимающим взглядом осмотрел храм, остановившись на Князе.

— Ну, парень, — Арициан перерезал веревки на руках и ногах эльфа и помог ему усесться на алтаре. — И кому же ты так насолил, что на тебя наложили "ловчую сеть"?..

Линсахеете от души выматерился, невольно обратив на себя внимание прохожих. Но магу было плевать на мнение окружающих: он только что потерял одну свою "куклу", при этом существенно потратив свой резерв, чтобы отбить нанесенный невесть кем мощный удар! Только чудом и непризнанной кровью отца-сильфа можно объяснить то, что маг все еще жив.

Как? Как это могло случиться? Ведь заклятия на тогда еще совсем молодых странствующих эльфов он накладывал более сотни лет назад, когда только учился подчинять себе разум других существ — их невозможно было заметить! Тем более, что зелье-активатор подливал вообще не он. Ведь все было просчитано: распри в эльфийском княжестве должны были заставить щенка покинуть ставший небезопасным лес. Если только...

Не сдержавшись, маг яростно зашипел, метнув в брусчатку перед собой небольшую молнию, отчего проходящий мимо гном в ужасе шарахнулся в сторону, осенив себя знаком Торрэна. Впрочем, Линсахеете не обратил на это ни малейшего внимания.

Как он мог забыть! Жрецы! Проклятые выродки проклятого полудохлого божка! Неужели в эльфийской столице оказался кто-то из Верховных?

Машинально отхлебнув из фляги настоя, успокаивающего боль от покореженных каналов, полукровный маг резко развернулся и направился назад — к таверне, где он оставил свою лошадь. Здесь, на границе Эноли, Фенсы и Тарса, было трудно понять, все ли его "куклы" потеряны, или можно еще что-то сделать. И если можно — то что именно. Может, еще не все пропало.

Счет к мальчишке вырос еще на один пункт...

— Хар!! — Чинивший прореху на рукаве куртки мужчина, вздрогнув от неожиданности, поднял голову и с удивлением поглядел на выскочившую из портала прямо перед ним запыхавшуюся младшую сестренку. — Помоги, Хар! — С этими словами девушка ухватила ошарашенного брата за руку и потянула обратно в порта, не обращая внимания на полетевшую на землю так и не заштопанную куртку.

— Погоди, Имиа! — Уперся ногами Харрэс. — Что происходит, можешь ненадолго остановиться и спокойно объяснить?

— Материнские Древа у нимф засыхают! — В глазах девушки стояли слезы. — Помоги мне, Хар!

Мужчина изменился в лице и первым шагнул в любезно распахнувшийся портал.

...Огромное дерево было совершенно точно мертво. И не оно одно — рядом стояло еще пять таких же засохших деревьев. Харрэс, даром что всегда любил растения, не мог сказать, что убило эти деревья вместе с нимфами, которые должны были вот-вот родиться. Он мог ощутить только безобразную паутину непонятной гнили со стойким привкусом Пустоты.

И самое страшное, что подобная гниль была наброшена не только на погибшие деревья — она простиралась над всем островом нимф, грозя уничтожить его до основания.

Если ничего не сделать, раса разумных растений была обречена.

— Что мне делать, братик? — Имиалла, не скрываясь, плакала. — Я даже не чувствую того, о чем ты мне говоришь. Пожалуйста, помоги!

— Тшшш, тише, родная, — Харрэс сгреб заплаканную девушку в охапку и на несколько мгновений прижал к себе, делясь спокойствием и уверенностью — тем, чего ему самому катастрофически не хватало. — Разумеется, я тебе помогу, сестренка. Не плачь. Не выпуская Имиаллу из объятий, мужчина закрыл глаза и прислушался к пению нитей... Чтобы в следующий момент, содрогнувшись всем телом, мягко осесть на землю.

На месте стройной паутины нитей мира чернело безобразное гнилое пятно, от которого так несло гнилью Пустоты, что бога затошнило.

Но самое страшное было не это — а то, что Харрэс отлично знал того, кто послужил сосудом для твари, создавшей это пятно... Слишком характерными были отголоски силы. Слишком знакомыми.

— Что такое? Братец, что?! — теребила Харрэса разволновавшаяся Имиалла. — Скажи мне, Хар!

Но мужчина только покачал головой, не размыкая глаз. Что может сказать брат своей сестре, зная, что ее творения на корню уничтожаются другой сестрой? Сестрой, которую не удалось сберечь и которая окончательно попала под власть твари Пустоты?

Ничего. И потому Харрэс молчал.

Имиалла не должна знать, кто виновен в гибели ее творений. Иначе война с существами изнанки мира, когда ушел за Врата Эилиан, покажется лишь детским лепетом по сравнению с боем насмерть двух некогда столь близких сестер.

Глава 8.

Учиться, учиться и снова... Эй! А кто-нибудь спрашивал, хочу ли я учиться?!

Вечный двоечник.

Будь проклят тот день, когда я согласился, чтобы Элли принял меня в род Аторре! Дважды будь проклят тот момент, когда я — во время помрачения ума, не иначе! — согласился ехать в эльфийский Лес! И девяносто девять раз будь проклят колдовастик, умудрившийся вытащить меня живым и здоровым из родной квартиры! Уж лучше бы меня размазало при переносе — по крайней мере это была бы быстрая смерть. И не пришлось бы терпеть... это!

— Высокий леиш, вы опять отвлеклись! — Прервал мои мысли укоризненный голос наставника — эльфа, столь ветхого на вид, что, казалось, дунь я посильнее, и он развеется по ветру. — Эта прядь должна идти через третье переплетение поверху, а не наискось через все сразу!

С ненавистью покосившись на дедка, который, как мне кажется, воспитывал еще прадеда нынешнего правителя, я с силой дернул за русую прядь, отчего сидящая передо мной на табуретке девушка жалобно пискнула. Машинально извинившись, я продолжал сооружать под причитания эльфа нечто, вполне претендующее на роль птичьего гнезда.

Уж лучше бы меня отравили, честное слово! Или убили молнией на балу. Потому что вот уже пять дней надо мной издеваются самым жестоким образом — иначе я назвать это не могу.

...Что происходит? Вы еще спрашиваете, что происходит?! Смерть моя — вот что происходит!! А если говорить конкретнее, то дед с подачи князя, озаботившегося тем, что "парень шатается по Лесу, словно неприкаянный", решил наконец воспитать из меня "достойного высокого леиша". Честное слово, я был готов ко всему — только не к подобному.

Знаете, что должен уметь делать каждый уважающий себя знатный эльф, помимо этикета и прочей лабуды? Нет, не следовать правилам мудреного эльфийского этикета даже в собственной спальне за закрытыми дверями... Нет, и не сворачивать шею ближнему своему так, чтобы не заподозрили — хотя и это порой нужно... Именно! Правильно подчеркивать свой статус в обществе. А если говорить конкретнее, то знать и уметь делать все двести семнадцать официальных, на разные случаи и жизненные ситуации, заковыристых плетений и причесок, существовавших у расы клыкастых. И это без всяких еще вариаций, существующих в различных та'алах! Причем для эльфов возня с волосами вовсе не считалась недостойным занятием: этим увлекались — увлекались! — буквально все. Другое дело, что я принимать этот обычай категорически не желал, а потому уже несколько дней отчаянно воевал с присланным лично Князем дедулей-"парикмахером", тщетно пытающимся обучить меня хотя бы основам своего искусства. Бедняжку служанку, пришедшую вместе с ним, за эти дни пришлось остричь налысо, срезая колтуны, и вырастить заново шевелюру уже раз десять.

Уж лучше бы меня пытать пленных учили, честное слово. По крайней мере, результат был бы лучше! Агррр... Я сейчас готов хоть всех местных богов разом замучить особо жестоким образом и бантик сверху завязать!!

Разговор с князем, на который я возлагал столько надежд, так и не состоялся. Тогда, пять дней назад, выйдя (вернее, выпав), из храма в абсолютно невменяемом состоянии, в обнимку с невозмутимым, словно йог в нирване, Верховным жрецом, и полуголым эльфом, в котором я с изумлением опознал недавнюю "жертву", эльфийский повелитель только и смерил меня оценивающим взглядом и, не дав мне сказать ни слова, вихляющей походкой направился по тропинке, пробормотав себе под нос что-то, подозрительно похожее на: "Пороть надо!". Интересно, это кого он собрался пороть? Меня?! Ну-ну. Так я ему и дался.

Хотя лучше бы меня тогда выпороли! Насколько меньше сейчас у меня было бы проблем — не описать словами.

...Когда я, наконец, добрался до дворца правителя на только-только зажившем крыле, то тут же, стоило мне приземлиться (я даже не успел подняться к входным вратам), угодил в цепкие руки встревоженного моей пропажей Элли, смотревшего на меня так, что я почувствовал себя кроликом, подаваемым голодному удаву на обед. Да и хиленькое чувство опасности взвыло пароходной сиреной. Элли сам по себе — оружие массового поражения, а злой Элли сравним разве что с атомной бомбой: когда рванет — лучше оказаться подальше. А лучше вообще в другом мире — чтобы точно не зацепило.

— Ну что, сынок, — ласковым тоном доброго маньяка произнес эльф, отпуская мою руку и перехватывая за основание косы, чтобы не сбежал. — Успокоился? Пришел в себя?

— Угу, — промычал, боясь шевелить головой. Хватка у Элли похлеще, чем у любого бультерьера — он с такой силой стиснул кулак, что я уже мысленно распрощался со своим скальпом. Впрочем, скальп — не голова, отрастет... Было бы только, где.

— Тогда пошли, — и рыжий клыконосец повел (вернее будет сказать, потащил) меня к металлическому диску "лесного" портала. Ку-у-уда-а-а?!!

— Пусти, — задергался, пытаясь не высвободить косу из хватки — знаю, что бесполезно, — а дотянуться до нее когтями, чтобы срезать ко всем лысым демонятам и убраться подальше от взбесившегося эльфа. Ага, как же! Элли скорее переломает мне пальцы, чем позволит сейчас скрыться с его глаз... Причем в буквальном смысле. По крайней мере, два пальца он мне тут же, демонстрируя свою решительность, и сломал.

Да что же за день такой сегодня?! Сначала помрачение рассудка — счастье, что кратковременное, — затем довольно болезненное падение с обрыва, следом сломанное крыло и переломанные пальцы. Что следующее? Надеюсь, что шею я себе все же не сверну... А к этому все и идет! Если Элли зашвырнет меня в портал, — судя по всему, это он сделать и хочет! — то не факт, что я потом останусь жив, здоров и при полном комплекте конечностей. Что же ты творишь, папаша?!

Не задерживаясь для таких мелочей, как объяснения, Элли подошел к порталу с силой толкнул меня вперед — прямо в разгоревшееся синее марево.

Разумеется, меня высадило высоко над землей. Пару раз взмахнув крыльями и выровнявшись, я оглядел расстилавшийся подо мной лес и уже ставший родным та'ал Ар'фаилэ'аторре. А вон и мое дерево виднеется! Точно, это оно — вон, у дома в ветвях одна стенка ярко-ярко-желтая. Это я пару дней назад провел неудачный эксперимент по перекраске вазы. Интересно, Миледи уже добралась до дома или все еще обитает в княжеском дворце?

Краем глаза заметил внизу огненно-рыжую макушку Элли. Так, подальше, подальше отсюда... Пока не засекли.

Но моим надеждам не суждено было сбыться — Элли каким-то самым обидным образом сумел поймать меня за ногу "петлей" и теперь тянул получившуюся "привязь" к себе, недвусмысленно показывая, что я должен спуститься на землю, ибо в противном случае меня просто сдернут вниз, не заботясь при этом, останусь ли я после этого жив-здоров. Эх...

Приземлившись возле стоящего около портала и недовольно щурившегося эльфа, я опасливо на него покосился. Мало ли — вдруг опять вздумает за косу тягать. Нет, срочно надо искать заклятье блокировки роста волос и стричься налысо! Тогда хоть не будут таскать за шевелюру, как нашкодившего кота.

На этот раз обошлось. Элли всего лишь вцепился в запястье и потащил меня в сторону... Нет, не моего дома — родового гнезда Аторре. Вот задницей чую, что я вляпался в очередную грандиознейшую неприятность!

Дойдя до огромного — как-никак, дом высоких леишей! — семейного нир-аш-алэ, рыжий клыконосец едва ли не пинками загнал меня вверх по лестнице и повел через лабиринт переходов.

Я когда-то по своей наивности считал гномов создателями самых запутанных лабиринтов? Ха! Да по сравнению с эльфийскими родовыми домами легендарные гномьи запутанные ходы — лишь жалкая копия. Мне пришлось подняться по пяти лестницам и свернуть раз пятнадцать, прежде чем Элли остановился около невзрачной двери.

— Стой здесь, — рыкнул он и прежде, чем я успел отшатнуться, набросил на мою руку новую "петлю" и примотал ее конец к собственному запястью. Сверкнул глазами и, толкнув дверь, зашел внутрь.

Ну... Стой, так стой. Стою — и даже не особо дергаюсь, ибо толку-то с этих дерганий. Прислонился к двери, из-за которой доносятся невнятные голоса Элли и... деда? Причем, судя по интонациям, о чем-то ожесточенно спорящих. Интересно, о чем?

Плюнув на все, стек по стеночке и уселся на пол, поджав под себя ноги. Жду. Чего — сам не знаю. Чего-то, да дождусь. Главное, чтобы это "что-то" не было очень уж тяжелым и не прилетело в голову. А то сомнения есть, есть. После "петли"-то...

Ждать пришлось долго — около половины сеада. За это время весь извелся, перенервничал и успел накрутить себя едва ли не до боевого транса. Пришлось срочно успокаиваться, вспоминая ветвистую родословную Аторре. Увы — мой теплый клубок эмоций, успешно позволявший ранее быстро приходить в хорошее расположение духа, исчез бесследно, и мне пришлось приложить значительные усилия, чтобы прийти в себя.

Хмурый, аки туча грозовая, Элли вышел из комнаты крайне не вовремя — я как раз почти размотал "петлю" на руке. Эх, еще бы пара атисс — и здравствуй, свобода! Видимо, не судьба...

— Заходи, — мотнул головой длинноухий папочка и шагнул в сторону, освобождая дорогу, попутно снимая с моей руки полураспущенную "петлю".

Ох, не нравится мне все это...

Мелькнула было мысль о том, что лучше поберечь свою шкуру и убраться подальше и побыстрее, но была безжалостно задушена мной в зародыше. Во-первых, я еще не настолько хорошо умею ориентироваться в лабиринте коридоров родового гнезда Аторре, а родня явно не обрадуется новому дизайнерскому украшению "от Раалэса" в виде внушительной пробоины в стене. А во-вторых, Элли. Уж больно кровожадно улыбался мой приемный папочка. Да и мелкие искорки подозрительного бело-голубого цвета в его ладони тоже не внушали особого оптимизма... Скорее, здоровое опасение за целостность собственной не раз продырявленной различными умельцами шкуры.

Вздохнув, я шагнул вперед и оказался в просторном, на удивление мрачном кабинете. Темные стены, практически черная мебель в виде огромного стола, нескольких стеллажей с книгами и нескольких кресел, багровый ковер на полу и точно такого же цвета шторы на окне... Единственным светлым пятном в этой комнате были тонкие узоры-светлячки на потолке и стенах.

Нда... Теперь понятно, почему дед такой неуравновешенный. В такой-то атмосфере кто угодно нервным станет.

Сам дед восседал в роскошном кресле, больше похожим на трон, за столом, барабаня пальцами по столешнице и смотря на меня немигающим взглядом гадюки.

Остатки инстинкта самосохранения взвыли со страшной силой. Шарахнувшись к выходу, я наткнулся на зашедшего в кабинет и прислонившегося спиной к двери Элли. В панике бросил взгляд на окно — его затягивала тонкая, но очень прочная сеть защитных заклинаний. Замуровали, демоны!

— Поговорим, внук? — Вздернул бровь дед.

Элли за моей спиной тихо выдохнул.

— Отец, а ты не слишком жестоко поступил с ним? — Тихо сказал Эллисаан, переведя взгляд с захлопнувшейся за его приемным сыном двери на сидящего за столом рыжего патриарха.

Анавариан ара Аторре покачал головой.

— Нет, — обронил он. — Ты слишком запустил воспитание Раалэса, сын. Пора это исправлять. Я лично займусь им и обучу всему, что должен знать настоящий Аторре. Всему.

— Но он же не кровный родич! — не выдержав, воскликнул Элли и вскочил на ноги. — Ему не обязательно знать все это!

— А ну, с-с-сидеть! — Голос патриарха сейчас больше походил на шипение змеи, а яркие желтые глаза только усиливали это опасное сходство. — Ты, бес-с-столочь! Будь у меня еще не дочь, а сын, я бы вышвырнул из семьи и тебя, и твоего приемыша! За оскорбление чести рода!

— Но... — плюхнувшийся обратно в кресло Эллисаан жалобно заморгал. — Как же... ты же...

— Только потому, что ты единственный мой наследник, я позволил себе признать Раалэса, — эти слова, словно камень, упали на сердце наследника Аторре. — Хотя в другое время первым бы плюнул в лицо и тебе, и ему! Надо же, измененный... Так низко наш род еще ни разу не падал. Но раз так повелели боги, я, с помощью Каирри сделаю из твоего приемыша достойного Аторре. Во всех смыслах. И не смей мне мешать!

Пронзительно-желтый взгляд скрестился с золотым. Обжигающая ярость и желание защитить сына против ледяного спокойствия и абсолютной уверенности в себе. Счастье семьи против чести рода.

Не выдержав, Элли первым отвел взгляд и принялся рассматривать небольшое пятно на ковре возле стола. Уже успевшая впитаться кровь имела отчетливый синий оттенок.

Тогда я впервые почувствовал на собственной шкуре, что род Аторре тысячелетиями оттачивал свое искусство убийц и палачей — наказание за мое самовольничанье и отвратительное поведение на балу было продумано с особой жестокостью. Нет, меня никто не порол... Но кто сказал, что наказывать можно только при помощи порки?

Пожалуй, впервые я пожалел о том, что не умер еще при экспериментах леди Исаниу — та, по крайней мере, применяла подобное исключительно в научных целях. А здесь...

Ненависть к патриарху Аторре, которую я уже было похоронил глубоко в душе, воскресла и запылала с новой силой. Но — увы! — высказать ее я не мог, если хотел остаться живым, относительно здоровым и с полным набором конечностей, включая голову. Пока не мог.

После подобного... хм... воспитания последовал короткий, но вынувший из меня всю душу разговор, во время которого дедуля сообщил, что раз его "недисциплинированный и абсолютно не приспособленный для того, чтобы быть наследником знатного рода, неудачный сын" не занимался моим воспитанием, то он лично займется мной и попытается сделать из... предоставленного материала... Нечто, что может быть... когда-нибудь... будет достойно носить имя приемного сына рода Аторре.

Оскорбить в паре фраз собственного сына и жену, не говоря уже обо мне — это надо уметь. Какая же ты скотина, дед! Ублюдок эльфийский.

Полюбовавшись моим перекошенным лицом, рыжая мразь ехидно обронила, что мое настоящее обучение начинается с завтрашнего дня, и отпустила меня повелительным взмахом руки. Буквально выпав из кабинета я пинком захлопнул дверь и растянулся на полу. Все. Уносите! Все равно подняться на ноги в ближайшее время не смогу.

Я закрыл глаза буквально на пару минут — а открыл их из-за того, что наглый лучик рассветного зеленого солнышка настойчиво лез мне в глаза. Не понял. Где это я?

С трудом приподняв словно бы набитую стеклянным крошевом голову, оглядел комнату. Небольшая, очень светлая, аскетичная: шкаф, стол, табурет и узкая кровать, на которой, собственно, я и лежал. Занавеска рядом со шкафом прикрывала вход в ванную. Все.

Хм... Что-то не припомню в своем доме подобной комнаты.

Тьфу, проваль! Я ж в родовом гнезде Аторре! Меня сюда Элли приволок. Только когда это было: еще сегодня или уже вчера? Скорее, все же, вчера — на подоконнике лениво посапывала Миледи, и просыпаться явно не собиралась. Значит, времени прошло уже много.

Встать я не успел — входная дверь распахнулась, явив мне хмурого, словно грозовая туча, патриарха Аторре и незнакомую дриаду. Ну, и что им от меня надо?

Вздернул брови, оглядывая вошедшую парочку, и аккуратно, стараясь не тревожить больную голову, сел.

— Где я? — Хрипло каркнул. И пусть я и без того это знаю, но убедиться не помешает.

— Ты в комнате, которая станет твоим домом на ближайшее время, — сухо обронил дед. — Так что привыкай.

Не понял... А куда дели мое нир-аш-алэ? Пустили на дрова?

— Ты наказан, — оценив степень перекошенности моей рожи, решил снизойти до пояснений рыжий. — И пока будешь жить здесь. С завтрашнего дня ты с утра идешь на тренировку к своему новому наставнику, после обеда тебя будет ждать уважаемый Келло ара Селерре, под руководством которого ты будешь изучать все тонкости облика знатных эльфов, а следом будешь приходить ко мне. Зеленая Веточка, — кивок в сторону дриады. — Будет твоим проводником. Ты еще недостаточно хорошо знаешь мой дом, чтобы не заплутать в нем. Понял?

— Понял, — кивнул я. Чего тут не понять? Меня решили за что-то (так и не понял, за то же именно) наказать, а заодно и засадить за учебу — чтобы зря времени не терял. Ну, а дриада — конвоир, следящий, чтобы я не сбежал.

Яснее ясного. Но отчего же на душе так мерзко?

— Вот и отлично, — дед развернулся и стремительно покинул комнату. Зеленая Веточка бросила на меня последний нечитаемый взгляд и вышла вслед за хозяином дома.

Вот так, собственно, я и угодил в опалу.

С утра пораньше — между первым и вторым рассветами, — меня пинками выгоняли из кровати и под сочувственное верещание фамилиара за пару атисс приводили в порядок путем макания головой в ледяную воду. Следом совали в зубы пару бутербродов и вышвыривали из комнаты на тренировку — когда через дверь, но чаще я ласточкой вылетал в окно, сшибая на своем пути все возможные ветки. К концу пятого дня возле моего окна возникла широкая проплешина в кроне нир-аш-алэ. И чую, это еще не предел...

Недалеко от родового древа, на тренировочном поле меня ждал Тис. Я не знаю, как именно зовут этого внешне полностью соответствующего земным представлениям о красоте эльфов ушастого, но прозвище "Тис" эта темноволосая, с темными зелеными глазами смазливая скотина заработала от меня в первый же день. Клянусь собственными крыльями! Если бы передо мной поставили выбор: надеть ошейник и пойти в добровольное рабство к приснопамятному колдовастику или продолжать тренировки под руководством этого, отдельно взятого эльфа, я предпочел бы рабство! О рабах заботятся, их кормят, поят... И не отрубают пальцы почем зря! Методы стимулирования у этой твари такие, видите ли! Раз у меня конечности могут отрастать без помощи магистров Жизни, то можно их и пару раз укоротить, чтобы в следующий раз быстрее двигался. А то, что у меня с этим ушастым разница в опыте на пару тысяч лет — это ничего?

На мою беду, Тис был как раз одним из тех эльфов, про которых у людей принято рассказывать только опасливым шепотом и под покровом ночи. Одним из героев кровавых легенд самих эльфов.

Не знавший в жизни иной радости, кроме упоения боем и кровью, этот эл'феа больше походил на дикого зверя, пойманного во время охоты и посаженного на короткий поводок. Но при этом зверя, бесконечно преданного князю. Скажи эльфийский правитель "фас!", и Тис пойдет крошить всех подряд — даже женщин и детей, не считаясь с собственными ранами и не останавливаясь до тех пор, пока сам не умрет. Идеальная машина для убийств.

В миру Тис был тренером княжеских Стражей, и даже среди этих отчаянных о Тисе говорили с опаской и огромным уважением. Сам я этих разговоров, разумеется, ни разу не слышал, но Рай, тоже являющийся Стражем, узнав у своего отца, кто меня будет тренировать, аж передернулся.

— Не перечь ему! — Быстрым шепотом наставлял он меня. — А лучше вообще молчи, пока тебя не спросят! Делай все, что он прикажет, быстро и беспрекословно. А самое главное — не смотри ему в глаза!

Последнего совета я не послушался в первый же день — и честно скажу, темно-зеленые глаза, полные холодного, расчетливого гнева, и презрения ко всему миру, еще не один сеад стояли перед моим внутренним взором. Бррр... ужас какой! Бешеный волк на тонком ремешке, только что слюна не капает.

Не знаю, как дед уговорил Тиса поработать моим тренером, но факт остается фактом: за эти проклятые пять дней я сполна ощутил себя и ублюдком, и уродом, и проклятым подзаборным выродком, и плешивым щенком, и еще кем похуже... В общем, всем, чем только называл меня новоявленный наставник по боевым искусствам. Хапнул унижения полной пастью, что называется.

С какой теплотой я теперь вспоминал оставшегося в Саррисе мастера Лиира! С какой радостью я бы сейчас вернулся в замок и получил от седовласого человека десяток пинков! По сравнению с Тисом Лиир был просто душкой. А я, придурок, не ценил... Правду говорят: не сравнив, не узнаешь! Сравнил, на свою голову. Как бы теперь вообще ее не лишиться.

Тренер Стражей говорил очень тихо и редко, предпочитая молча бить на поражение. Сумел увернуться — получил оскорбление. Нет — били до тех пор, пока не валился с ног. Без единого звука.

Самое мерзкое, что от этого наказания-обучения было не отвертеться: во время этих так называемых "тренировок" возле поля зорко бдил Рай. И он только поддерживал Тиса! Сволочь. Предатель...

По поводу наказания и его жесткости у меня состоялся серьезный разговор с Эллисааном. Я всерьез обдумывал идею плюнуть на все и, послав всю семейку Аторре темным лесом, узкой тропкой да ковыльной тихой степью, уйти... Да хотя бы на соседний материк! И пусть Лес на обоих материках составляют единое государство, но там Аторре не живут! Как говорится, с глаз долой — из сердца вон. Да я даже согласился бы жениться и перейти в род супруги, только чтобы меня "отвязали" от собственного нир-аш-алэ и позволили перебраться подальше от сумасшедших рыжих эльфов с бешеными желтыми глазами! В крайнем случае, убрался бы обратно в имперский замок. Смог бы, не рассыпался!

Удержала меня, как ни странно, Саила, тоже присутствующая при той беседе. Она долго извинялась передо мной за поведение мужа и сыновей, в буквальном смысле слова на коленях умоляла потерпеть еще немного, а потом попыталась объяснить, в чем же дело, что патриарх решил так резко "закрутить гайки". Слов было сказано много, и не все они были приятными для побуревшего Элли и отсутствующего дедули. Но смысл их сводился к следующему: Аторре — палачи. Не только "княжеские убийцы", как это принято считать, не только они... Палачи. И бить они привыкли либо сразу — и насмерть, либо любят потерзать свою жертву. Причем эти стремления были заложены едва ли не на генетическом уровне, и сдерживать их, скажем так, не очень легко. Изредка — примерно раз в столетие — кого-то из Аторре в очередной раз капитально "срывало с катушек", и в нем просыпался жаждущий крови палач, но за этим всегда очень зорко бдили при помощи специального артефакта князья. При первых тревожных признаках этот эльф ближайшим же порталом выкидывался подальше от Леса в общем и жилых та'алов в частности. Пусть себе на воле порезвится. Разбойничков там порежет, пиратов погоняет...

Удивительно, что Аторре вообще не истребили на корню — с такими-то наклонностями! Но хороший палач, способный разговорить любого даже без применения подручных инструментов — редкость. А если этот палач вдобавок обладает навыками профессионального шпиона и беспрепятственно вхож во дворцы любого правителя этого мира, то он вообще ценится на вес золота. А пара трупов — это же такая мелочь, право...

Почему же в этот раз деду позволили сорваться, когда он был в Лесу? Не знаю. Но Саила говорила что-то о са'арах и делах темного храма. Н-да... Чует мое сердце, что Верховный, если все же вспомнит о своем обещании и явится меня учить, будет долго отвечать на вопросы... И я буду не я, если не выбью из него все возможные ответы! Пусть даже ценой собственного здоровья и остатков душевного спокойствия.

...После скудного обеда следовало трехсеадное моральное истязание в компании дедка-"парикмахера" и чем-то провинившейся (добровольно работать моим манекеном никто бы не согласился!) девушки-служанки из княжеского дворца. Следом я под чутким руководством Зеленой Веточки, приносившей мне бутерброды, шел в кабинет деда — на очередной разговор ни о чем, длящийся до самого отбоя. Действительно ни о чем. Дед заливался соловьем, рассказывая мне что-то о та'алах, о семье Аторре, о каких-то непонятных войнах... А у меня было только две задачи: сохранить на своем лице выражение вежливого любопытства и постараться при этом не заснуть и не захрапеть. Потому что не думаю, что если бы я заснул, то в этот раз отделался бы одной поркой.

— Ну и долго ты будешь полоскать моему сыну мозги? — Эллисаан отложил в сторону книгу и, спрыгнув с подоконника, на котором до того сидел, пристально уставился на родителя. Необычное выражение, которую эльф подцепил от Раалэса, как нельзя более точно описывало сложившуюся ситуацию. Полоскание мозгов — не больше и не меньше.

— Столько, сколько понадобится, — сухо отрезал глава рода Аторре, продолжая что-то быстро писать на листе бумаги.

— А все же? — Продолжал настаивать шрамолицый эл'феа.

— Что ты от меня хочешь, сын? — Анавариан вскинул голову и вгляделся в лицо Эллисаана. — Скажи! Чтобы я прекратил его обучение? Не могу. У меня приказ.

— Знаю... — посмурневший наследник рода с размаху плюхнулся в кресло и цапал со стола отцовский бокал с вином. — но ты не можешь быть хотя бы чуточку помягче? Он же не выдержит!!

— Не могу, — тяжкий вздох. — Прости, сын...

... — Высокий леиш, наше занятие закончилось.

Как только моего слуха достигли эти слова, я с облегчением выдохнул и прекратил выплетать-вывязывать то, что должно было являться "прической женатого леиша рода Перетти, присутствующего на балу в честь начала года", а под моими руками больше походило на гнездо вусмерть пьяного ужа. Девушка-служанка тоже радостно вздохнула и, выдернув из моих рук волосяной колтун, еще недавно бывший аккуратной косой, принялась его распутывать, жалобно причитая. Ну да, да... Я криворукий и косой, согласнее полностью. Но никак не безухий урод без клыков! Клыки у меня есть — и подлиннее, чем у некоторых, между прочим! Да и на отсутствие ушей не жалуюсь.

Подхватив с подоконника спящую Миледи, устроив ее на плече и вежливо попрощавшись со старичком и девушкой, вышел из комнаты и тут же столкнулся с поджидавшей меня Зеленой Веточкой со свертком в руках.

— Держи, — смерив меня оценивающим взглядом, сунула она мне в руки сверток. — Ешь, и пошли.

В свертке оказались три больших бутерброда с мясо и сыром и большое сочное местное яблоко. Кивком поблагодарив дриаду, вцепился в бутерброд и взмахом руки показал, что готов следовать за ней.

Сколько уже хожу по этим лабиринтам — так и не смог запомнить, куда нужно свернуть, чтобы попасть к кабинету рыжего деда. Это Зеленая Веточка знает родовой дом Аторре лучше, чем саму себя, а мне, чувствуется, придется чертить схемы...

Дошли мы довольно быстро, но я все же успел съесть и бутерброды, и сочный фрукт. Вовремя — не хотелось бы отдавать еду дриаде. К тому же, со времени обеда я успел изрядно проголодаться.

— Спасибо, орреи, — вежливо поблагодарил я Зеленую Веточку.

Дриада кивнула и, забрав у меня огрызок яблока, ушла по своим делам. Проводив ее взглядом и вежливо постучавшись в дверь кабинета, я приоткрыл дверь и просунул в образовавшийся проем голову.

— Можно? — Холодно поинтересовался я у сидящего за столом патриарха Аторре.

— Заходи, Раалэс, — благосклонно кивнул рыжий, отрываясь от лежащей на столе книги и взмахом руки приглашая меня зайти.

Неприязненно покосившись на все так же затянутое заклинаниями окно, прошел вперед и устроился в кресле. Миледи перебралась с моего плеча на подлокотник и внимательно уставилась черными глазками-бусинками на деда. Все как всегда.

— Чему Вы будете учить меня сегодня? — Исключительно ради вежливости поинтересовался, изо всех сил стараясь сдержать зевок. Устал, как последняя собака, а тут еще и эта тягомотина...

— Искусству ядов.

От неожиданности я поперхнулся и закашлялся, вытаращившись на эльфа. Чему-чему меня будут учить?! Я не ослышался?!

— Я буду учить тебя искусству ядов, — терпеливо повторил дед. — Тебе интересна эта тема, или мне вернуться к эльфийской истории? — Уже более раздраженно поинтересовался он, начиная барабанить пальцами по столу.

— Конечно, интересно! — Воскликнул я. Уж лучше яды, чем нуднейшие лекции по "родной истории" или очередная незаслуженная взбучка. — С чего начнем?

Патриарх Аторре гадко ухмыльнулся.

— Я решил, что твое обучение тонкому и благородному искусству ядов надо начать с того, чтобы повысить твою сопротивляемость ядам в общем, иначе ты не сможешь потом определять на вкус, готовы ли составы, которые будешь делать. — Ошарашил он меня.— Для этого ты каждый день будешь добавлять в свое утреннее питье по две капли из этого флакона, — дед протянул мне крошечный пузырек из синего прозрачного стекла, на три четверти заполненного какой-то темной жидкостью. Приняв флакончик из рук приемного деда, я принялся скептически разглядывать подозрительное содержимое. Интересно, это что за отрава?

— Это яд, — заметив мой пристальный взгляд, правильно истолковал его дед. — Сложносоставной, один из самых сильных. Если ты привыкнешь к нему, то остальные яды будут действовать на тебя гораздо слабее. В дальнейшем ты, разумеется, должен будешь привыкнуть и к ним, но пока тебе и этого хватит. И то — сомневаюсь, что твой организм сможет воспринять все необходимые яды так же легко, как организм чистокровного эльфа, — и остроухий патриарх смерил меня скептически-оценивающим взглядом с немалой толикой презрения.

Дед, ты плохого обо мне мнения. Ха! Яды... Да я в Макдоналдсе питался! Я шаурму на московском вокзале ел! Что мне какие-то эльфийские яды... Пусть даже и сложносоставные с подвывертом! Хочешь, я весь этот яд залпом выпью? Одним чохом, чтобы долго не ковыряться? Гарантирую, что мне ничего от него не будет!

К тому же, не стоит забывать, что меня в этом мире долго и упорно травили всякими настойками-эликсирами-декоктами, и теперь вполне может быть и такое, что местные яды на меня не действуют совершенно, а вполне безобидный компот окажется смертельной отравой. Кто его знает, какой выбрык может устроить мой организм под воздействием очередной здешней дряни? Я и сам еще всех своих особенностей не знаю... В самом деле, ел же я приготовленных решившей поиздеваться над измененным очередной подружкой Лира жареных ядовитых змей! Причем вместе с небольшими кусочками ядовитых желез, коварно оставленными эльфийкой и призванными вызвать у меня острое несварение желудка. И что же? Змеиное жаркое прошло на "ура", под грифом "деликатес походный, быстро готовящийся", и теперь Листик буквально рыдает, когда я прошу ее приготовить "змеятину по-походному". Змейки-то эти в основном в степях сильфов живут и больно редко в эльфийских местах проживания попадаются... Но вкусные, заразы, до безумия!

Впрочем, деду знать об этом совершенно не обязательно. И пусть Саила объяснила мне о причине его поступков, но все равно, доверия у меня этот эльф не вызывает ни малейшего.

Пока я обдумывал сложившуюся ситуацию, патриарх Аторре подтолкнул поближе ко мне лежащую на столе толстую книгу, которую сам читал до этого.

— Вот, прочти первые тридцать страниц для начала, а потом ответишь на мои вопросы и задашь свои.

Осторожно убрав пузырек с ядом в карман и взяв в руки книгу, я перевел взгляд на первую страницу — и едва не взвыл в голос. Книга, на обложке которой красовалась простенькая надпись: "О ядах", была написана от руки! Причем мелким почерком... И на эльфийском языке!!! У-у-у, проклятая эльфийская грамматика! Уж лучше бы я и дальше слушал дедовы байки, честное слово!!!

Я уже открыл было рот, чтобы высказать свое недовольство, но заметив, что дед смотрит на меня так ласково... умильно... с таким кровожадным оскалом на лице, только тяжко вздохнул и тоскливо уставился на ровные строчки.

Что ж, приступим. Ар'радине'эр литарр онне'беролл линнэ от'торранэ...

Торрэн буквально выпал из портала во дворце Каирри и кинулся на поиски сестры. Нужно было найти ее прежде, чем разъяренная Имиалла узнает, кто создал пятно гнили на Лиэ-Лио-Лане и придет мстить за уничтожение своих нимф.

Всей своей сутью он чувствовал, что произошло нечто страшное. Нечто непоправимое. Нечто, что было напрямую связано с его любимой сестрой — но несло опасность для всей их семьи.

Трижды оббежав весь дом и не найдя в нем никого — даже захудалой сущности, обычно служившей у Каирри мальчиком на побегушках, — Торрэн уже вознамерился было уйти и поискать в другом месте, когда его словно что-то толкнуло: подвал, там он еще не был.

Медленно, словно пытаясь отсрочить неизбежное, Торрэн спустился вниз и пошел по лабиринту подземелий. Откуда-то он знал, что идет правильно — и что находящееся на том конце, чем бы оно не было, доставит ему много неприятностей.

Наконец возле одной из двери, на которой не было замка, бог понял: здесь. сестра была именно здесь.

Но что Каирри могла забыть в пыточной, которые, на памяти Торрэна, не использовались уже много тысячелетий? Он не стал задумываться над этим вопросом, в просто толкну неожиданно легко распахнувшуюся дверь.

От представшего его взору зрелища мужчину аж передернуло от ужаса. Окровавленные куски тел... Тяжелый, непереносимый запах свежей крови и мочи... Не поле битвы и даже не пыточная — скотобойня. Скотобойня для людей.

А посреди всего этого кошмара на дыбе сидела Каирри, болтая в воздухе ногами, словно маленький ребенок, и смачно глодала какую-то большую кость.

Не может быть...

На скрип двери сестренка обернулась, и Торрэн наконец поучил возможность увидеть лицо женщины с пустыми, мертвыми глазами — и с черной тенью ничто в них.

Может.

Каирри окончательно поддалась безумию твари Пустоты.

Эилиан был прав. Как всегда.

— Бра-а-атец, — прошелестела Каирри вместо приветствия и, растянув окровавленные губы в жуткой ухмылке, протянула ему кость с остатками плоти на ней. — Хочешь?

И брезгливо отпихнула ногой в сторону подкатившийся к ней череп.

Торрэна затошнило от омерзения. И пусть он знал, что от его любимой сестры в этом теле не осталось ничего, кроме рефлексов и отдельных обрывков воспоминаний — ему было невыносимо тяжело видеть, как Каирри уничтожает свои же творения, да еще столь чудовищным образом.

Мужчина хотел уже отказаться, как осекся под пристальным взглядом занявшей тело сестры частички твари. Он не готовился к битве, перенесясь к сестре в одних легких штанах и рубашке, лишь с небольшим ножом. Если сестра вздумает напасть, он не выстоит.

— Давай, — переборов отвращение, Торрэн даже сумел растянуть губы в довольно правдоподобной улыбке, шагнул вперед. Протянув одну руку в сторону подношения, предложенной довольно улыбающейся сестрой, кулаком другой он сильно, но аккуратно ударил Каирри в висок.

Женщина, в чьих глазах в самый последний момент мелькнуло изумление, мягко осела на пол, выронив остатки своего кошмарного пиршества. Не церемонясь, мужчина перебросил сестру через плечо, словно полный мешок, и, поджигая все на своем пути, бросился прочь.

Гори, огонь... Сожги всю ту дрянь, которая возникла здесь с появлением твари. Сожги все — ткани, помнящие вкус крови, посуду, помнящую боль своих хозяев, стены, впитавшие в себя ужас смерти. Все, чего коснулась тварь, должно быть уничтожено!

Когда Каирри очнется — он, Торрэн, сам поможет сестре с созданием нового дворца, еще краше прежнего.

А пока марионетке твари самое место в его замковой темнице — как и полагается преступникам.

Глава 9.

Есть три вещи, которые должны делать профессионалы: лечить, учить и убивать. С остальным справятся и дилетанты.

Закон жизни.

Время летело незаметно: восемь улэдов моего пребывания у эльфов пролетели, как один миг. День сменялся днем, хаидэ сменялась хаидэ, закончилась осень, прошла удивительно теплая зима — теперь я понял, почему Элли так мерз в долине. В эльфийском Лесу даже снега не выпало! Я уж не говорю о каких-либо существенных холодах, — и наступила сырая, неожиданно противная весна.

Все это время я... учился? Да, именно учился. Хотя, скорее, это можно назвать не учебой, а самой настоящей дрессировкой. Мне не давали ни единой свободной минуты, в прямом смысле слова вколачивая знания и умения. Да что там! Времени очень часто не хватало даже на короткую полудрему-полусон — дрессура была не только днем под руководством деда и Тиса, но и ночью — Арициан все-таки вспомнил про свое обещание и принялся наверстывать упущенное время. Уж лучше бы он и дальше страдал склерозом!

Я научился засыпать на любом месте и в любой позе, будь то алтарь в храме Мертвого солнца, куда меня все-таки загнал Верховный в попытке выяснить, откуда у меня в ауре имеется некое таинственное "темное благословение", или как раз освободившаяся дыба в пыточной, где только что проходил урок по "жестким методам дознания". Про стулья, столы, полы, землю и ветви я молчу — стоило мне просто устроиться поудобнее, как мое сознание уплывало в царство Морфея. А уж нормальное одеяло и подушку я видел столь редко, что они стали недосягаемой мечтой.

Научился жрать любую дрянь, которая только летает, бегает, ползает или растет в этом трижды проклятом богами эльфийском Лесу. Еще бы — когда на меня нацепили "пограничники"#, шарахнули между лопаток какой-то искрящейся дрянью, от которой крылья парализовало намертво, и пинком отправили через портал в нежилой район Леса — в самую чащу — в одних штанах, то тут не до жиру. Что поймаю — то и съем. Правда, чаще всего мне приходилось сидеть на "подножном корме": я обнаружил одинокое, совсем молоденькое — лет двадцати, не больше — нир-аш-алэ, рядом с которым тек ручеек, и когда в желудке начинало бурчать слишком уж громко, объедал его листья. Благо, что в свое время успел вытрясти из княжича один из главных эльфийских секретов: листья нир-аш-аэ вполне себе съедобны, хоть и безвкусны, и могут служить неким самовозобновляющимся НЗ на черный день, если настанет голод. Вот я и пользовался этим самым НЗ, поскольку жрать было решительно нечего. Ну не землю же мне жевать...

# "Пограничники" — артефакт, позволяющий полностью блокировать магию у мага, на которого надет. Представляет собой парные узкие браслеты из матово-белого металла. Не являются материальными в полном смысле этого слова, представляя собой цепь многочисленных заклинаний, завязанных на своего создателя — потому количество "пограничников" в обитаемом мире не превышает семи десятков.

Применение "пограничников" строго контролируется и позволяется либо для обучения будущих магов (на срок не более тридцати суток), либо для наказания тех магов, чья вина полностью доказана и не подлежит сомнению. В любом ином случае применение "пограничников" незаконно и карается смертной казнью.

Тогда, в чаще, я прожил около двух хаидэ, не рискуя отойти далеко от обжитого пятачка. И признаться, неожиданное окончание этого странного времени "робинзонства" стало для меня неожиданностью. Вот честно: в первый момент, когда на поляне появилась компания из довольного деда, чему-то улыбающегося князя и невозмутимого, словно йог в нирване, са'ара, мне уже не хотелось ничего — ни ругаться, ни орать... Только очень хотелось пожевать чего-нибудь сладкого. В идеале меда. Ну, и еще поспать — все-таки, компания хоть и не смертельно ядовитых, но достаточно неприятных кусачих и, что самое обидное, абсолютно несъедобных в виду невероятной жесткости и горечи мяса змей еще никому не прибавляла спокойствия.

Оказалось, что это была всего-навсего "проверка на выживаемость и приспосабливаемость в экстремальных условиях" — сиречь, без магии и подручного оружия, в незнакомой местности! Ну не сволочи они, а? Сволочи. Натуральные.

Вначале — где-то в течение первых двух улэдов — я пробовал что-то сделать: сопротивляться, ругаться... Даже неоднократно пытался удрать подальше из Леса, послав все титулы и эльфийскую родню подальше. Бесполезно. Ловили, наказывали — и снова начинали дрессировку под чутким руководством деда и жреца и при пристальном наблюдении князя. Через пару улэдов такой жизни я окончательно впал в некое состояние транса: дрема — перекус — тренировка — учеба — тренировка — перекус — дрема (если повезет) — учеба — учеба — перекус — тренировка — дрема... И так по кругу. Какое там, "боевая ярость"! Я чувствовал себя старой ломовой лошадью, устало бредущей по кругу и не знающей, когда же это все прекратится. Все закрывала тусклая, серая пелена усталости.

Княжич смотрел на меня с нескрываемым ужасом и жалостью, периодически тайком пронося мне в комнату бутерброды и яблоки. Да и его друзья тоже не отличались повышенной улыбчивостью в моем обществе, предпочитая даже говорить на пониженных тонах, словно у постели тяжелобольного. Как-то раз я, наплевав на остатки гордости, буквально взмолился, чтобы Лэй попросил князя сбавить обороты. На свою голову.

Через несколько суток после того разговора с наследником правителя на меня посреди ночи вылили ведро ледяной воды. Пока я кашлял, отфыркивался и тряс головой в тщетных попытках собрать разбежавшиеся после такой экстремальной побудки мысли в кучу, князь, — а это был именно он! — усевшись рядышком, начал вдумчиво читать мне длинную лекцию под названием: "Об обязанностях наследников родов высоких леишей". Из продолжавшегося около сеада бубнежа я смог вычленить только одно: те издевательства, которые ошибочно выдают за мои тренировки, являются обязательным обучением только что вернувшихся из эс'зеар наследников знатных семей, с уклоном в родовые умения — свои у каждой семьи. Так что я должен терпеть и не рыпаться: все взрослые эльфы благородных родов прошли через похожую "мясорубку". И ничего — выжили!

Угу. Вот только никто не учел, что вернувшиеся из странствий эльфы были именно что взрослыми — матерыми мужиками или женщинами на пятой сотне лет. Они издеваются, что ли?! Мне еще и двадцати нет! Я попросту не выдерживаю всех тех нагрузок, которые на меня свалились!!

Сказав об этом князю, я удостоился тяжелого, немигающего взгляда.

— Я могу попросить Анавариана прекратить твое обучение, — обронил князь. Но не успел я обрадоваться нежданному спасению, как остроухий правитель добавил: — В таком случае ты будешь изгнан из Леса без родового имени, с клеймом отступника на щеке. Или убит — в зависимости от обстоятельств. Необученные высокие леиши гораздо опаснее, чем ты можешь себе вообразить. И иметь под боком необученную опасную тварь я не собираюсь.

Приплыли тапочки к дивану... Это что же: шаг вправо — шаг влево является попыткой к бегству и карается расстрелом на месте?! Куда я попал?!!

У меня даже мелькнула мысль взлететь повыше над деревьями и сложить крылья — чтобы сразу и насмерть, но я тут же отбросил эту безумную идею. В конце концов, я слишком сильно люблю жизнь, чтобы позволить себе так легко с ней расстаться. Пришлось стиснуть зубы до хруста и терпеть...

Терпеть, когда дед начал обучать меня родовому искусству Аторре — искусству палачей. Терпеть, когда Арициан, оказавшийся на редкость деспотичным учителем, решил все-таки, не слушая моих отговорок, попробовать научить меня хоть какой-то ментальной магии, а вместо этого устроил знатное "полоскание мозгов", после которого я еще около улэда приходил в себя. Терпеть извиняющиеся взгляды Саилы и Рая и беспомощные — Элли, который в этой ситуации вообще не имел права голоса. Терпеть Тиса, который, поняв, что я уже могу дать ему какой-никакой, но отпор, принялся гонять меня с утроенной силой. Терпеть настырную дриаду родового древа Аторре, которая следила буквально за каждым моим шагом в доме, едва ли не залезая вслед за мной в ванну. комнату. Терпеть перемешанную с ужасом ожидания жалость от эльфийских друзей.

Терпеть — и надеяться не сдохнуть от перенапряжения.

Не дождетесь! Русские не сдаются! Весь Лес изведу на дрова — но моей смерти вы не дождетесь!!

В принципе, я мог бы попытаться снова уйти с эльфийской территории. Возможно даже, мне бы это удалось... Ну а дальше-то что? Куда мне идти? К тому же, одному?

Податься в маги? Так для того, чтобы зарабатывать себе на жизнь колдовством, нужен диплом об окончании Академии — любой. Без него меня просто высмеют, как шарлатана.

Пойти на юг и стать охотником на песчаную нечисть? Ну-ну. Это даже не смешно. Если даже на приснопамятном балу меня — при довольно ярком освещении, между прочим! — приняли за упыря, то что могут сделать нацеленные на уничтожение всего неизвестного охотники с тщательно взлелеянной паранойей, заметив, например, мой силуэт в темноте? Вот именно. Снесут мне голову — и поминай, как звали. Хорошо, если в песочке потом тело прикопают.

Вернуться в замок на территории Сарриса? Никогда! Лучше тихо-спокойно помереть здесь, чем пробираться задворками империи в прямом смысле на край света. Не-не-не, спасибо, такого удовольствия, как жизнь отшельника (а ведь живущие там эльфы должны покинуть замок, стоит мне вернуться) в ненавистном мне месте, я не заказывал!

Нет, я еще мог пойти учиться в Академию — благо, что скучать там не придется ввиду отсутствующих у меня систематических знаний по магии и необходимости обучения. Но опять же: в одиночку, толком не зная этого мира, до них будет крайне затруднительно добираться. А Академия в эльфийском Лесу больше напоминала магистратуру: в нее шли в основном уже отучившиеся в других заведениях эльфы и маги иных рас, желавшие получить звание магистра.

Да и не думаю, что дед вот так вот просто отпустит меня учиться. Ему и князь не разрешит, и сам он не захочет. Ишак упертый.

Пока я еще мог связно соображать, а не просто загонять очередную порцию преподносимых мне знаний в голову и тело, я всерьез обдумывал идею, скажем так, отправки на пенсию главы рода Аторре. По потере разума. Вместе с головой, ага.

Увы и ах — от такой заманчивой идеи пришлось отказаться. В лучшем случае после осуществления этой мечты я смогу удрать из Леса живым, относительно здоровым и, желательно, при полном комплекте конечностей. В худшем — от меня останется только мокрый след на земле, потому как князь меня попросту раскатает в блин за убийство своего особо доверенного лица и лучшего друга в одном флаконе. Не стоит обольщаться: я для большинства эльфов являюсь либо экзотической зверюшкой, либо просто удобным материалом для сотворения достойного представителя и продолжателя дел рода Аторре. Конечно, такое отношение злит неимоверно... Но что я могу сделать? Увы — в этом мире, как и в моем родном, очень высоко ценятся как деньги, так и титулы. Мне же для спокойной, сытой и обеспеченной жизни вне Леса нужно было и то, и другое. И если для того, чтобы потом всю отпущенную мне жизнь я мог не считать гроши в кармане и не опасаться, что меня могут приказать казнить за один только косой взгляд в сторону аристократов, надо перетерпеть год ада — я это сделаю! Какие наши годы... Главное только — вытерпеть все это!

Нет, были и светлые моменты, когда я мог отдохнуть и от души посмеяться. Одним их таких моментов стало отбытие Нелири из Леса...

Отъезд эльфа из родного и уютного Леса в далекое странствие, в отличие от возвращения, всегда был достаточно скромным событием. Практически всегда юный эльф сам решал, кого именно он хочет позвать, чтобы разделить с ними тяжесть первого шага.

На проводах Лира, помимо всей семьи Мирэди, состоящей из отца, матери и двух уже вернувшихся из своих странствий великовозрастных братьев, на окраине леса присутствовал князь (он сопровождал каждого покидающего Лес юного эльфа, благословляя на успешную жизнь и возвращение — благо, подросших ушастых всегда было немного), княжич, подозрительно подмигивающий своему уезжающему другу, я, наслаждавшийся свежим воздухом и свободой от занятий, десяток знакомых мне по первому вечеру в Лесу эльфов и эльфиечек, включая ясноглазых близняшек, невозмутимый, словно танк, Арициан и какой-то настолько ветхий плешивый дедок в балахонистых одеждах, что я буквально видел, как из него песок сыпется! В трясущихся руках, больше похожих на высушенные птичьи лапки, дедок держал небольшую стеклянную чашу, наполненную рубиново-красным вином. Я даже отсюда чувствовал его одуряющий запах!

Сам Лир, наряженный в походную одежду, стоял на поляне, держа за повод тяжело навьюченного коня. Лицо ушастого выражало что угодно, кроме тоски по покидаемому дому — нетерпение, ожидание, азарт... На третьего сына кузнеца не без зависти смотрели его братья. Ну да, они-то через это уже прошли, а их младшему братику развлечение длиной в три с половиной сотни лет только предстоит.

Дедок, дождавшись кивка князя, дребезжащим голоском завел нудный речитатив на старом диалекте эльфийского, закатив в экстазе глаза и слегка покачиваясь. У-у-у... Так, это надолго. Не заснуть бы.

Плюнув на все, я плюхнулся прямо на траву — на меня покосились, но смолчали, и лишь по лицу Нелири проскользнула едва заметная ухмылка. Видать, ему тоже не очень хотелось выслушивать тот скрип несмазанной телеги, который по недоразумению назывался голосом старого хрена в зеленом балахоне.

Дас'саал (а это был именно хранитель традиций) скрипел долго — около двадцати атисс, так что вскоре на ногах остался только князь, верховный жрец, сам дедок, "отбывающий" и родители Лира — остальные с комфортом устроились на мягкой травке. Выражение лица Лира говорило о том, что ему тоже хочется присесть... но нельзя — традиции, чтоб их!

Наконец, дедок перестал дребезжать и протянул юному эльфу стеклянную посудину, которую до того баюкал в ладонях, словно любимого правнука. Лир осторожно принял чашу, сделал небольшой глоток и, внезапно подмигнув мне, принялся говорить — скорее даже, вещать — медленно, важно, чуть нараспев:

— Эс'зеаранэ исс нил'лэарро анно аррани'ил таррэ эр ш'шреххо оланнэ ир'риалла...

От неожиданности я поперхнулся и закашлялся, чувствуя, как начинают гореть уши. Ничего себе, скромный эльфийский мальчик! Да он матерится, как последний сапожник!!

Только через десяток иссов до меня дошло, что я сейчас присутствую при соблюдении еще одной традиции — той самой, от которой обычай покидать Лес и взял свое название. Самой интересной, можно сказать... Ритуальная ругань!

Лир старательно поминал в многоэтажных выражениях оставшегося безымянным в веках бедолагу, первым выславшего эльфийскую молодежь из родного гнезда, его братья довольно скалились и едва ли не лопались от гордости за младшенького, эльфеныши помоложе во главе с княжичем радостно ухали на особо сочных моментах, эльфиечки смущенно краснели и хихикали, родители Лира с умилением глядели на своего сына, словно он не ругается, а читает стихи на детском утреннике, князь, дедок и Верховный оставались невозмутимы... А я старательно запоминал особо заковыристые обороты. Кто сказал, что эльфийская речь не приспособлена для брани?! Таких смачных выражений я не слышал уже очень, очень давно. Жаль, что нельзя попросить повторить — я не все успел понять. И запомнить! Такая речь достойна цитирования.

Наконец, Лир выдохся, одним глотком осушил чашу, подхватил коня за повод и, радостно всем оскалившись, ахнул посудину о небольшой камень под ногами. Синяя вспышка сработавшего персонального портала — и Лир исчез. Вместе с конем.

Легкой тебе дороги, друг...

Дикий грохот над ухом, сопровождающийся подвываниями и воплями недоубитой баньши — вот что стало причиной моего пробуждения в это далеко не самое радостное утро. Еще один день. Всего лишь еще один тяжелый день.

Тихо застонав, я сел, не раскрывая глаз, пришлепнул сотворенное персонально для меня излишне заботливым Элли заклинание-будильник и с мыслью "Щас встану" рухнул обратно на такую мягкую и теплую подушку. Пять минут, люди, дайте мне еще пять минут...

Угу, дали. Догнали и еще раз дали. С размаху. Потому как в следующий раз я проснулся от того, что ощутимо приложился затылком об жесткий пол. Следом меня за косу вздернули на ноги, оттащили в ванну и от души макнули головой в полную ледяной воды ванну. С добрым тебя утром, Раалэс! Чтоб его...

Пока я кашлял, ругался и прыгал по комнате, пытаясь одновременно вытрясти воду из ушей, отогнать липкую сонливость и одеться, добрая и заботливая дриада по имени Зеленая Веточка шустро отыскала заброшенные мной вчера невесть куда сапоги, сунула в зубы премерзопакостнейший бутерброд с ненавистной скоррятиной и следом мощным пинком выкинула в окно. Милая и ласковая домомучительница, чтоб ее нир-аш-алэ дятлы на ближайшее столетие полюбили... Я скучаю по Листик! По крайней мере, ее тараканы в голове не доставляли мне столько проблем, как излишняя инициативность в исполнении приказов главы рода Аторре у Зеленой Веточки. Мог бы — прибил заразу!

Взъерошенной белой вороной я протаранил уже и без того не раз и не два обломанные ветки и отправился в свободный полет — разве что не каркал нецензурно. И то, только по причине заткнутого бутербродом рта. Через пару иссов кое-как сообразив, где небо, где земля, где мечта наркомана-травокура в виде двух только-только поднявшихся из-за горизонта разноцветных солнц, а где — тренировочное поле, я, взмахнул крыльями, избегая встречи с землей-матушкой, поднялся повыше и принялся приводить себя в порядок. Умывание холодной водой (вернее, макание моей дурной головы в эту самую воду) по утрам — это, конечно, хорошо, но ежедневная стрижка в качестве радикального избавления от колтунов меня что-то не очень привлекает. Я не мазохист!

Придав себе более-менее приемлемый вид и как можно туже затянув все завязки-шнурки-ремни-ремешки-веревочки на одежде и обуви — спасибо, одного раза, когда я чуть не сломал себе шею из-за не вовремя развязавшегося ремешка, мне хватило за уши, — я тоскливо вздохнул и полетел на ежедневную казнь, по недоразумению именуемую "стандартной индивидуальной тренировкой эльфийских Стражей под руководством уважаемого наставника Тиса". Уж лучше бы я и дальше уворачивался от приснопамятного дрына в руках мастера Лиира, чем занимался с этим садистом, честное слово!

Иэх... Что ж мне так не везет-то с этим миром, а? Согласно всем законам фэнтези, попавший в мир иной человек легко и просто овладевает всеми науками, соблазняет лиц противоположного пола пачками и начинает махать здоровенной железной дурой, по недоразумению именуемой двуручником, словно легким перочинным ножичком — причем с мастерством, которое в реальной жизни достигается годами. И если с девушками у меня и в самом деле не возникло никаких проблем, то с оружием... Ну-ну. Лично меня не спасли ни многолетние тренировки в родной секции, ни самостоятельное "мечемахание" — вот сколько я уже здесь нахожусь, столько и чувствую себя недоструганным Буратино, которого при этом делал вусмерть пьяный папа Карло методом "топора и кувалды". Руки-ноги как деревянные негнущиеся палки, сколько ни тренируйся! А про то, чтобы использовать в качестве личного оружия тот же, не к ночи будь помянуто, двуручник даже речи не шло — я просто не мог погасить инерцию, когда начинал размахивать этой отвратительно заточенной рельсой весом едва ли не с меня самого, и меня мотало, как ту самую ворону во время урагана. Стандартные мечи мне тоже не подходили — из-за ощутимо мешающихся в драке крыльев. Так что пришлось привыкать к разнообразным ножам-кинжалам-стилетам и прочим интересным и не всегда честным вещам. Желательно, отравленным, ибо той зубочисткой, которую я мог свободно использовать без риска повредить себе летательные конечности, можно было убить разве что комара — или если бить противнику в спину. А заодно старательно развивать на тренировках ловкость и увертливость — чтобы противник с более честным оружием не смог меня зацепить.

Иногда мне кажется, что сама жизнь толкает меня на довольно-таки скользкую дорожку. Не очень, понимаете ли, весело затачивать собственное оружие так, чтобы оно оставляло после себя рваные раны, и осознавать, что честный бой тебе в этой жизни не светит. Разве что я ввяжусь в драку в воздухе с каким-нибудь сильфом — тогда мы будем на равных.

Нет, если меня качественно разъярить, я не только двуручником начну махать, но и молодое нир-аш-алэ выдрать из земли смогу, не обращая ни малейшего внимания как на собственные травмы, так и на количество и качество противников... Но другое дело, что я спокойный и я в ярости — это два абсолютно разных существа. И не факт, что слетевшего с катушек меня не зарубят мои же товарищи — ради спасения собственной шкуры.

Так что — ножи, кинжалы и прочие милые ядовитые удавки прочно заняли свое место в моей жизни. Правда, оставался еще вариант с боем без оружия... И вот ему-то как раз я и летел с утра пораньше обучаться под чутким руководством Тиса.

До поля я добрался очень быстро, но спускаться вниз не спешил, разглядывая затянутую в полевую форму Стражей тонкую фигуру "дорогого наставника". Дайте, дайте мне гранатомет! Или хотя бы пращу. Это ж насколько моя — и не только — жизнь станет легче, когда я избавлюсь от Тиса!

Угу. От такого избавишься, как же. Скорее, он сам кого угодно на серпантин пустит и скажет, что оно так и было с сотворения мира. Так что — терпим и не подаем виду. Нет, про кучу заработанных благодаря своеобразным урокам Тиса травм и переломов забудем... Я сказал, забудем! И про моральные издевательства тоже не вспоминаем... Не вспоминаем! Совсем не вспоминаем! Иначе точно не удержусь и пойду в самоубийственную атаку, после которой меня даже кремировать не понадобится — и без того только пепел и останется. Так что спокойнее, спокойнее. Вдох-выдох...

Из этого подобия аутотренинга меня вырвал властный жест моего тренера, недвусмысленно показывающий, что хорош парить, аки птаха — спускайся и займись делом. Делать нечего пришлось спуститься и преданным взглядом уставиться на Тиса. Ну, и какова на сегодня спортивно-развлекательная программа?

— Двадцать отжиманий, — вместо приветствия бросил в мою сторону эльф, выплюнув травинку, которую до этого жевал. И тебе доброе утро, гадость моя длинноухая...

Без лишних споров и пререканий — толку-то, если на любое мое слово количество отжиманий будет расти в геометрической прогрессии? — приняв упор лежа, я принялся отжиматься, одновременно отсчитывая себе под нос:

— Раз, два, Тис скотина, пять, шесть, жрать охота, девять, десять, я не успел накормить Миледи, пятнадцать, шестнадцать, теперь сожрут меня, двадцать. Все! — Приведя таким нехитрым образом мысли в порядок и прогнав прочь остатки сна, я бодро вскочил на ноги и преданным взглядом уставился на хмурого эльфа. Тот только презрительно хмыкнул в ответ на мое ерничанье. Не, а я что, должен тупо отсчитывать отжимания, чтобы на очередном заснуть, уткнувшись мордой в землю? Нет, благодарю, одного раза мне хватило, повторения последовавшего за этим персонального ада не надо, в сувенирах тоже не нуждаюсь.

Впрочем, я был бы полным идиотом, если бы решил, что какие-то жалкие два десятка отжиманий — это вся разминка. Следом последовал дикий комплекс упражнений под кодовым названием "завяжись-морским-узлом", приседания, прыжки, подтягивания и — в довершение комплекта — бег по пересеченной местности на пару с Тисом, еле слышно дышащим у меня над ухом и ощутимо протягивающим мечом — хвала всем богам, плоской стороной! — по спине всякий раз, как я, по его мнению, снижал темп. Я мог только с нежностью вспоминать пробежки под руководством Лиира и незлым тихим словом поминать ту длинноухую и, к ее счастью, неизвестную мне сволочь, которая назначила Тиса моим учителем. Какой там, шутки-прибаутки! Выжить бы, при такой нагрузке...

— Достаточно! — Как только мой мозг опознал сию команду, я с размаху рухнул на теплую и такую мягкую землю, шустро откатился под ближайшее дерево на краю поля и прикрыл глаза. Дайте мне чуть-чуть времени на перекур, люди-эльфы! Совсем чуть-чуть. Чуть-чуть... Чуть...

Кажется, я все-таки снова ухитрился заснуть, потому что над моим ухом раздалось яростное шипение Тиса. Зная по собственному печальному опыту, что последует дальше, я дернулся в сторону. Вовремя — увесистая молния пролетела мимо и врезалась в какой-то покосившийся пенек. Эй, аккуратнее! Одно дело — покалечить, но какой харрахи кидать в меня полноценными боевыми заклинаниями! Убьет ведь и деда с Элли не побоится. Конечно, потом тренеру устроят креативную стрижку шевелюры вместе с головой, но мне от этого уже не будет ни жарко, ни холодно.

— Подъем, — скомандовал Тис, швырнул в мою сторону какой-то длинный обрывок тонкой веревки и отошел в сторону. Я поспешил встать: печальный опыт непослушания у меня уже имеется, в повторе не нуждаюсь, в отращивании нового крыла тоже, спасибо. Единственное, в чем я действительно нуждаюсь — так это в замене тренера!! Но кто ж мне это позволит?

Брошенная мне веревка оказалась на редкость коварной штукой: стоило мне подобрать ее с земли и сжать покрепче в кулаке, как я тут же с невнятным матерным воплем отбросил ее в сторону и с недоумением уставился на ободранную до мяса ладонь. Это что еще за, извиняюсь, хрень болотная?!

— Осторожнее, она острая, — не поворачиваясь ко мне, бросил через плечо Тис, на диво ловко наматывая на свою руку точно такую же веревку. Вот спасибо, добрая душа! А раньше ты сказать не мог — до того, как я подрал себе ладонь, а не после?..

Тщательно зализав подживающую рану и отплевавшись от крови, осторожно, двумя пальцами поднял веревку за самый кончик. Пальцы тут же что-то кольнуло. Хм... Ну, и что это за штука такая? Больше похоже на качественную удавку наемного убийцы, чем на обычный плетеный жгут.

— Это что? — Не удержался от вопроса.

— Удавка, — последовал ответ, произнесенный абсолютно безмятежным голосом. Не удержавшись, я развернулся и с изумлением уставился на счастливое лицо Тиса. Не понял?.. Меня что — сейчас душить будут?!

Говорил мне Рай: следи за мимикой, племянник! Но нет — мне ж обязательно надо выразить переполняющие меня чувства. Вот и сейчас я не смог удержать каменную рожу, а в следующий момент шарахнулся в сторону от мелькнувшей перед моим носом веревки. Э-эй! Что за дела?!

— Это называется ха'ахх, "гибкое лезвие", — видимо, удовлетворившись преподанным мне уроком послушания, начал объяснять мне особенности сей необычной вещицы Тис. — Веревка с вплетенными в нее миниатюрными острыми шипами, чаще всего отравленными, и наточенной заговоренной проволокой. Используется в основном...

Сделав почтительную мину, я уселся на землю перед заливающимся соловьем наставником и приготовился слушать. Что-то мне подсказывает, что мое знакомство с сим милым образчиком холодного оружия будет долгим...

— И каково твое мнение? — Князь отошел от окна и перевел внимательный взгляд светло-зеленых глаз на старого друга.

— Нахален, упрям, эгоистичен, — принялся перечислять особо заметные черты характера своего приемного внука патриарх Аторре. — Нетерпелив, излишне принципиален и на редкость нетерпим. И еще он отказался пробовать фамильное вино, — чуть обиженно закончил Анавариан и отхлебнул из бокала того самого знаменитого легкого золотистого вина Аторре, которое наотрез отказался пробовать Раалэс.

— Да, я уже понял, что ты считаешь парня сборищем всех пороков на земле, — лукаво улыбнулся князь. — А если подумать?

— Что ты от меня хочешь, Аль? — Тяжело вздохнул Аторре. — Чтобы я признался, что парень — единственный, кого бы я сам с удовольствием назвал моим внуком? Что он куда больший эл'феа благородного рода, чем многие наши с тобой знакомые? Не дождешься. Достаточно, что я учу этого парня всему, что знаю.

Альвариэн только хмыкнул. Еще со времен эс'зеар он помнил, насколько у его друга был упрямый характер — точь-в-точь, как у используемых людьми ослов! Впрочем, как и никуда не девшаяся привычка называть все вещи своими именами и никогда не признавать вслух успехи своей семьи. Так что можно быть уверенным, что Раалэс действительно столь хорош, как его описывают.

Князь мог только надеяться, что этого будет достаточно.

Глава 10.

Купи двадцать чебуреков и собери кошку!

Рекламная акция.

— Живей, живей! — Подгонял меня Раилиар, пока я несся, словно ужаленная под хвост ездовая химера, к стоящей на отшибе та'ала лаборатории. Опаздываю, чтоб его! Если через пару атисс я не буду на месте, в меня дед самолично вольет очередной яд собственного приготовления!

А все Тис, сволочь белобрысая, виноват. Видите ли, не отпускает он учеников прежде, чем они не подтвердят, что выучили то, что до них хотели донести. А тут еще эту длинноухую заразу вместо очередного костевыворачивающего комплекса "убей ближнего своего" развезло на подробнейшую лекцию по сравнительному анализу разнообразных удавок и способов их применения в подсобном хозяйстве. Ну, а я увлекся — в кои-то веки меня не гоняют по полю, не требуют заниматься, не орут, не лупят молниями, не отрубают конечности, а просто рассказывают интересные факты! Счастье-то какое!

В итоге я не только пропустил время, выделенное мне для обеда (не страшно, не в первый раз), но и ухитрился опоздать на очередной урок по ядотворению и ядоприменению с любимым эльфийским дедулей в качестве учителя. А вот это уже гораздо хуже — одним выговором я не отделаюсь... Уже не отделался: пришедший выяснять, куда делся любимый племянник, Рай, от души на меня наорав, пинками погнал через весь та'ал к деду. Угу, через толпу местных обитателей, которые, по большому счету, являются в какой-то мере и моими дланниками! И все это сопровождалось отборной руганью на мою седую — а волосы у меня при очень тщательном и внимательном рассмотрении оказались не белыми, а именно что седыми! — голову и увесистыми тычками в спину. Позор, ох, позор... Меня ж теперь последняя харраха засмеет! Если еще будет что засмеивать после дедова втыка.

...— Ты опоздал, — холодно бросил в мою сторону дед, не отвлекаясь от смешивания какой-то дряни подозрительно бурого цвета в большой колбе и не обращая ни малейшего внимания на своего старшего сына.

— Я задержался на тренировке, — так же холодно, не утруждая себя приветствиями, ответил я, дернув плечом и тем самым сбрасывая с него руку Рая. Не сорваться, только не сорваться... — Виноват.

— Завтра будешь отрабатывать в камере, — глава рода Аторре наконец отвлекся от очередной ядовитой дряни, отставил колбу в сторону и сурово воззрился на меня. — В двойном размере.

А я что? Я мог только кивнуть и постараться подавить нервную дрожь. Все могу понять, но вот обучаться искусству палача — в частности, пыткам... Слишком свежи мои собственные воспоминания, как я сам — хвала небесам, практически всегда в бессознательном состоянии! — лежал на пыточном столе. Патриарх Аторре об этом прекрасно знал от меня же... Но не считал нужным принимать во внимание, раз за разом вытряхивая из князя подопытный материал в виде приговоренных к смерти эльфов. Даже удивительно, сколько, оказывается, среди клыконосцев преступников!

Первое время любой мой поход в эльфийскую пыточную длился не больше половины атисс и заканчивался извержением съеденного за последние сутки в ближайших кустиках. Сейчас я более-менее научился держать себя в руках... Но обучаться кровавому ремеслу отказывался наотрез. Одно дело — убить свободного человека. Возможно, убить подло, в спину — но все же свободного. И другое дело — издеваться над беспомощным существом, которое зачастую настолько туго перевязано веревками, что может шевелить только глазами.

И пусть для моего обучения зачастую отдавали таких тварей, что было удивительно, как они еще ходят по земле, а не провалились в местный вариант ада... Я просто не могу это делать. Знаю, что надо — но не могу. Возможно, лет через триста, когда смогу позабыть собственные страдания... Но не сейчас. Дед злился, ругался, пытался наказывать как физически, так и магически... Бесполезно. В лучшем случае я не выдерживал давления и банально перерезал "клиенту" горло. В худшем... Впрочем, не будем о грустном.

— Ты должен понимать, что такое поведение не подобает чистокровному эл'феа из знатного рода, — дедуля продолжал буравить меня пристальным взглядом пронзительно-желтых глаз. А я с трудом удержался от фырканья. Угу-угу. Я прямо такой чистокровный эл'феа, что князь рыдает в сторонке от зависти, ибо ему такая чистота крови не светит. Дед, ты что, издеваешься?!

Впрочем, смотря как воспринимать. Уши у меня достаточно длинные, клыки — тоже. Ну чем не эльф? Светлый. Угу, и проживаю я в Лотлориене, на улице Васи Пупкина, на пятом мэллорне по левой стороне. Зашибись просто. Осталось только состроить одухотворенную рожу и взвыть: "А Элберет Гилтониэль!", чтобы все Аторре дружно убедились в моей полной... эльфийности? Эльфячности? В общем, в моей принадлежности к эльфийскому народу — и заодно в полном отсутствии у меня рассудка. Так что улыбаемся и машем. И заодно нарисуем на лице внимательное выражение — что сегодня предложит для изучения многоуважаемый Анавариан ара Аторре?.

Закончив, наконец, меня отчитывать, дед жестом отослал Рая прочь и приказал мне подойти поближе. Следом мне дали тонкий, предварительно прокаленный над огнем стилет и небольшую прозрачную чашку. Э? Не понял?

— Нацеди своей крови, — немного раздраженно сказал дед. А, ну да, было дело — вчера он говорил, что хочет провести один эксперимент над моей кровушкой, дабы рассеять кое-какие сомнения. Ну, а мне что, жалко крови, что ли? Впрочем, да, жалко, и даже очень. Но если учесть, что если я не соглашусь на добровольное кровопускание, мне его устроят принудительно... Иэх, нелегка ты, жизнь ли'ара-измененного!

Наполнив чашку собственной синеватой кровью, я отложил стилет в сторону и задумчиво принялся зализывать ранку. Второй раз за сутки... Чувствую себя вампиром, ей-ей. Только что на тоненькие шейки эльфиечек не облизываюсь и на солнце не поджариваюсь.

— Вкусно? — Неожиданно осведомился пристально наблюдающий за моими действиями дед. Я аж поперхнулся от неожиданности. Чего-чего?

— Вкусная кровь, я спрашиваю? — Терпеливо повторил дедуля в ответ на мой ошарашенный взгляд. Снова лизнув почти зажившую руку, я машинально прислушался к своим ощущениям. Кровь как кровь. Соленая, с резковатым металлическим привкусом и заметным оттенком непонятной, но привычной мне горечи. Ничего необычного... Или это я просто не замечаю?

Видимо, испытываемое мной недоумение было аршинными буквами написано у меня на лице, так как рыжий эльф, криво усмехнувшись, аккуратно взрезал кожу на своем запястье и молча протянул мне окровавленную руку. Не понял, он что, считает меня достойным последователем графа Дракулы, которого нужно отпаивать свежей эльфийской кровушкой, дабы на прохожих не кидался?! Впрочем, выбора у меня не оставалось — аккуратно слизнув кровь с дедова запястья, я прислушался к собственным ощущениям. Хм... А ведь наша с эльфом кровь по вкусу различается! И сильно так.

— Горечи нет, — задумчиво протянул я, облизнувшись напоследок.

— Горечи? — Дед напрягся, словно перед прыжком, и немигающим взглядом уставился на меня. — А что еще?

В ответ я только смог пожать плечами. Вот что-что, а сравнительный анализ вкусовых качеств крови я провожу в первый и, надеюсь, в последний раз в жизни. Самое заметное, на мой взгляд, отличие я уже назвал — что еще от меня надо?

Поняв, что больше толку от меня не добиться, дед махнул рукой и, сунув мне в руки здоровенный талмуд под интересным названием "Способы и рецепты приготовления сложных ядов" со вложенной где-то посередине закладкой, жестом указал мне на стол с кучей колб, колбочек, пробирок, охапкой сушеных трав и кучей прочей дряни, а сам принялся шаманить над моей кровью. Ну, вампиры ему в помощь, а я пока посмотрю, что мне надо наварить...

Вообще, создание ядов по эльфийским рецептам в моем исполнении превращалось в увлекательную игру: "А что это тут Раалэс насочинял такого интересного?". А все из-за того, что дед упорно отказывался озвучивать рецепт очередной отравы, предпочитая с интересом ученого в лаборатории наблюдать за моими мучениями на пути дешифровальщика эльфийских каракуль. Ну-ну. Если эльфийским разговорным я каким-то чудом еще с горем пополам овладел, то остальное... Скажем так, мне ничего не стоило перепутать при чтении даже самые простые слова, а разнообразные термины и заковыристые выражения, когда чтобы понять общий смысл всего одного предложения, надо держать в голове десяток предыдущих и еще учитывать пару следующих, вообще не поддавались дешифровке. Ну не понимаю я эльфийские завитушки, не понимаю!!

Элли с Раем, гады, до сих пор смеются, стоит им вспомнить два моих особо заметных промаха на ниве ядодела: однажды, основательно ошибившись в переводе названий половины ингредиентов и попросту махнув рукой на другую половину и похватав первое попавшееся, я из полностью и абсолютно ядовитых и непригодных в пищу трав и кореньев ухитрился сварить очень даже неплохой и довольно вкусный суп. Причем не ядовитый ну никоим боком! Ибо вся дрянь благополучно взаимоуничтожилась. Зато когда расшалившиеся братцы в следующий раз подсунули мне кулинарную книгу, я каким-то макаром состряпал классическую ядовитую пасту, которую отравители прошлого обычно добавляли в свечи. Причем еще не самого худшего качества. Что поделать — талант не пропьешь и в землю не зароешь. А уж с учетом моей лингвистической бездарности и привычки в случае непоняток полагаться на могучий русский "авось", мне самому становится любопытно: что же я такого могу наварить? По крайней мере, суп "от шеф-повара Раалэса" занял свое законное место на столе Аторре, а после знакомства с ним князя — и на столах прочих знатных эльфийских любителей пощекотать себе нервы.

Вот и деда тоже терзал здоровый интерес: я уже сумел снабдить этого маньяка от ядов парочкой новых оригинальных рецептов, когда занимался ядовитыми сочинениями на вольную тему. Правда, при этом задания по варке необходимой отравы или очередного противоядия к ней никто не отменял... Но уж лучше я и дальше буду хрумкать на обед предоставленные мне для алхимических опытов похожие на обычную морковку как по виду, так и вкусу ядовитые корешки, чем пойду заниматься в пыточную. Из двух зол выбирают меньшее? Вот-вот.

Тяжко вздохнув, я открыл книгу на заложенной странице и с тоской уставился на ровные ряды завитушек. Вот кто бы мне еще пояснил, что они означают! Нет, заголовок с горем пополам я еще понимаю — что-то о парализующем яде и лунном луче (хотя при чем тут местные луны?). Но остальное... Нда. Темный лес.

Впрочем, была — не была! Махнув рукой на непонятные строчки, я отложил книгу в сторонку, аккуратно зажег миниатюрную горелку и принялся разглядывать предложенные моему вниманию травы, сушеных насекомых и кусочки чьей-то плоти, аккуратно разделенные на две равные кучки каждые. Ну, и что полетит в колбу в первую очередь?..

— Это что? — Беспардонно ткнул пальцем дед, ошарашенно разглядывая получившееся у меня варево.

— А кто его знает... — Я задумчиво почесал в затылке, с не меньшим изумлением разглядывая плюхающееся в большой толстостенной колбе получившееся в результате моей готовки нечто.

Нечто имело ярко-сиреневый цвет, консистенцию густого киселя и просто убойный по своей силе запах сирени. Нервно покосившись на заинтересованно глядящего на результат очередной моей провальной попытки сварить приличный яд рыжего эльфа, я аккуратно всыпал в колбу последнюю травку, прежде измельченную мной едва ли не до состояния пыли. Варево утробно булькнуло, сменило цвет на болотно-зеленый и сыто захлюпало. Я аж шарахнулся в сторону от неожиданности: это что еще за эктоплазма?! По-моему, тут отчетливо не хватает сушеной крысиной лапки, для создания окончательной иллюзии зелья сбрендившей Бабы-Яги. Не-не-не, что-то у меня к этому эксперименту больше душа не лежит...

Дед, напротив, принюхался к сменившему аромат сирени противному запашку нестиранных носков и заинтересованно подошел поближе.

— Ка-ак интересно, — протянул он, аккуратно тыкая в центр варева тонкой стеклянной палочкой, выуженной среди не влезшей в колбу травы. Варево протестующе взбулькнуло, и палочка тут же убралась. Мне кажется, или эта отрава действительно обладает зачатками разума?!

Патриарх Аторре хмыкнул и аккуратно отставил колбу с моим варевом в сторонку. Все понятно: дедуля опять запрется в лаборатории и будет всю ночь разбираться, что же такое интересное и опасное для окружающих я нахимичил. А это значит, что поход в темницу мне завтра не светит. Ура!

А пока дед жестом подозвал меня к своему столу, около которого шаманил в последнюю половину сеада, и с видом безмерно гордого собой папаши указал на чашку... Скорее даже, чашечку, на дне которой плескалось совсем немного неоново-синей жидкости. Это еще что?

Я уставился на деда, в немом вопросе вздернув бровь. Тот только широко ухмыльнулся (ой, смотрю, у кого-то просто отличное настроение) и протянул чашечку мне, бережно держа оную в ладонях:

— Попробуй.

Мои брови стремительно отправились в гости к старшим братьям-волосам. Не понял?! Я настолько надоел деду, что он решил от меня наконец-то избавиться столь радикальным методом? Не дамся!

Впрочем, есть ли у меня выбор? То-то и оно.

Аккуратно приняв у деда чашку и обмакнув коготь указательного пальца в предложенную жидкость, я слизал синие капли и скривился от страшной горечи. Какая гадость! Это еще что?! Перец чили пополам с васаби?

Осторожно — слишком уж трясся над результатом своего опыта дедуля — поставив чашку на стол, я принялся вдумчиво отплевываться и в промежутках методично крыть матом одного особо умного рыжего эльфа, который подсунул мне такую отвратительную горькую дрянь. Дед, шаманя уже над позабытым стилетом, не менее вдумчиво выдал мне длинную витиеватую фразу, от которой я примолк в восхищении. Это ж какая, однако, должна быть фантазия! Ну-ка, ну-ка, повтори — я не запомнил!

— Не догадываешься, что это? — поинтересовался у меня рыжий Аторре, не отвлекаясь от дела. Я только помотал головой и уставился на деда в ожидании ответа.

— А у тебя короткая память, — с неодобрением отметил дедуля, и я с содроганием понял, что теперь меня еще ждут и тренировки на развитие внимательности и цепкости памяти. Так просто мне моя забывчивость с рук не сойдет. — Это вытяжка из твоей собственной крови — причем именно в ней и содержится основная магическая составляющая. Вот только что она дает, я еще не до конца понял. На-ка, — он протянул мне чистенький стилет и довольно приличных размеров колбу. — Нацеди мне еще крови. Имеющегося мне категорически не хватает.

С тоской покосившись на деда, я аккуратно взрезал ладонь и подставил под бегущую струйку колбу. Третий раз за сутки... Надеюсь, что на ужин у нас будет мясо, и много — иначе я точно слопаю Миледи!

И было утро, и был вечер, и настал новый день — такой же тяжелый и муторный, как все предыдущие. Единственное желание — отоспаться — не давало мне покоя все время. Меня уже даже не особо и волновало, что от меня хотят. Драки? Ради всех богов. Яду? Да пожалуйста, только озвучьте рецепт. Гулять? А как же занятия? Не, не пойдет. Что, выходной? Так это же прекрасно! Хоть поспать немного удастся. Никакого сна? Тогда о какой прогулке может идти речь?

Все закрывала пеленой серая, мертвая усталость...

— Он не выдерживает.

— Осталось немного. Он сильный, должен справиться.

— Ты не понимаешь! Саила уже трижды стирала из его разума мысли о самоубийстве! Таким образом мы его не обучим, а сломаем! Во имя Каирри, друг, неужели ты хочешь лишить меня единственного внука?..

— А ты хочешь лишить меня — сына, а Лес — наследника?! — Словно бичом, хлестнули жесткие слова. — Ты понимаешь, что жрецы в один голос говорят о необходимости полностью обученного убийцы рядом с ним? Что мой сын без защиты обречен на смерть?! И как я могу поступить, если твой внук — единственный, кто с этим справится, не будучи заподозренным?!! Ответь мне!

— Пожалей мой род, Аль! — Что это? Страдание в таком обычно жестком и холодном голосе? — Моя семья тысячелетиями служила твоей, так пожалей моего наследника! Он же не чистокровный эльф — он не выдержит!

— Не смей снижать нагрузку. Это приказ.

Пауза — тяжелая, напряженная... Хриплый, надтреснутый голос:

— Слушаюсь, мой князь.

Тишина. Только два силуэта на фоне заходящего кроваво-красного солнца.

Сколько именно продолжалась эта дрессировка, я не смог вспомнить даже спустя годы. Нечего было вспоминать: каждый последующий день был точной копией прошедшего. Учеба — тренировка — учеба — тренировка — учеба... И все это с редкими перерывами на сон и еду. В итоге через восемь улэдов меня едва ветром не шатало! Я буквально умирал от усталости и боялся смотреть в зеркало — сейчас даже без ухищрений в виде костюма в родовых цветах на меня из гладкой поверхности смотрел самый настоящий затюканный упырь.

Правда, в один замечательный вечер этот заколдованный круг рассыпался, оставив после себя только задорный хохот и ощущение бьющего в лицо ветра. И за это я должен сказать "спасибо" царственному эльфенышу.

...Глухой ночью, когда нормальным эльфам полагается спать — и даже мне в кои-то веки позволили добраться до кроватки сразу после заката! — ко мне в окно в комнате родового гнезда (про свое личное дерево я старался не вспоминать — я не был там уж больше полугода) влез некий субъект. Проснулся я мгновенно — не зря же меня столько тренировали, — и в следующий момент в моем захвате трепыхался, безуспешно пытаясь вырваться... княжич?!

Я моргнул, решив, что мне это чудится спросонья. Но нет — в мою комнату! Лунной ночью! Через окно! Беспардонно влез княжеский отпрыск. Уж кого-кого, а этого белобрысого гаденыша я всегда опознаю!

Ну вот. Еще один ушастый венценосный псих, не побоявшийся совершить ночную прогулку. Интересно, это вся княжеская семейка с такими прибабахами, или только мне так повезло?

К слову о белобрысости: эльфеныш постригся! Не налысо, конечно, но теперь самые длинные пряди едва закрывали шею. Он что, совсем с ума сошел?!

— Никуда и ни с чего я не сошел, — недовольно пробурчал Лэй. Не понял... Я что, опять говорил вслух? Странно. Я думал, из меня эту привычку уже окончательно выбили. — Может, отпустишь? У меня слишком мало времени.

Отпустив эльфеныша, я плюхнулся обратно на кровать и несколько иссов тупо разглядывал незваного гостя, пытаясь окончательно осмыслить, кто же это такой, что он делает моей комнате посреди ночи и ему от меня надо.

— Ты зачем постригся? — Спросил первое, что пришло на ум. В самом деле, Дайнэлану не жалко было срезать такое великолепие? Ведь наверняка, в отличие от меня, не один десяток лет отращивал.

Ушастик поморщился и провел рукой по взъерошенным волосам.

— Ты, должно быть, не помнишь, но улэд назад я справил свое столетие... — начал он издалека.

— А меня почему не позвал? — Оскорбился я. Нет, на самом деле! Я этого паршивца считал своим другом, а он...

— Я звал, — пожал плечами княжич. — Передавал приглашение через главу Аторре, как положено. Но он сказал, что ты будешь слишком занят обучением у са'ара, а я не стал настаивать.

Ну, дед, ну... родственничек любимый! С-с-скотина рыжая... Попадись ты мне — голову оторву и скажу, что так оно с начала времен и стояло!

— И что ты от меня сейчас хочешь? — Устало поинтересовался, смачно зевнув. Спать охота просто зверски...

— Поехали со мной! — Выпалил Лэй. Я от неожиданности подавился зевком.

— Ку... кхе... Что?! — Кое-как прокашлявшись, выдавил я. Я не ослышался?!

— Поехали со мной, — медленно, едва ли не по буквам повторил эльфеныш. — Я не хочу выставлять себя посмешищем на потеху той толпе, которая соберется на мое отбытие из Леса, а потому уезжаю сегодня на рассвете, не дожидаясь послезавтрашнего дня и торжественной церемонии, — на последних словах Дайнэлан скривился так, словно слопал целый килограмм лимонов вместе с кожурой. — Я предлагаю тебе составить мне компанию... Если захочешь, конечно.

— Ты еще спрашиваешь? Конечно, хочу! — Я пытался переварить все те новости, которые на меня только что вывалили. И как я ухитрился пропустить день рождения друга? Стыдобища. — Но постригся ты все-таки зачем?

Ну не понимаю я, зачем так гордящийся своей шевелюрой эльфеныш отрезал ее ко всем харрахам, не понимаю! На кой?

Лэй тяжко вздохнул.

— Это жертва Мертвому солнцу, — быстро проговорил он, словно куда-то торопился, а я его задерживаю. — Я пожертвовал богу часть своего тела, а взамен получил возможность пробыть некоторое время под лунным светом. Особенность рода у меня такая. Правда, я не знаю, как долго продержится эта защита — в семейных записях говорилось только о ее кратковременности...

— Так что — ты хочешь сказать, что в любой момент твоя пресловутая "защита" может рухнуть, и ты благополучно сойдешь с ума?! — Я был в шоке. Как он только за себя не боится?! Придурок малолетний!!!

— Именно, — кивнул Лэй.

Иссов двадцать я сидел, раскачиваясь, словно болванчик, и пытаясь понять, чего же от меня хотят и что я должен делать. Потом сообразив, что мне предлагают абсолютно легальную возможность — я же с малолетним княжичем буду! Охранник, нянька и друг в одном флаконе! — смыться подальше от свихнувшихся эльфов с их садистскими методами обучения, подскочил с места и метнулся к шкафу, выуживая из него первые попавшиеся рубашку и штаны.

— Вещи можешь не брать, — обронил забившийся с ногами в кресло и теперь заинтересованно наблюдающий за моими суматошными скачками по комнате Лэй, рассеянно почесывая при этом пузо залезшей к нему на руки Миледи. — Я еще несколько дней назад договорился с твоей дриадой, и она собрала тебе в дорогу сумку. Еда на первое время и оружие тоже будут. Осталось только в конюшню за твоим конем зайти, и можно ехать.

— Пчхи! — Подтвердил я, пытаясь выудить из-под кровати второй сапог — пару обнаружившегося около кресла. Я смотрю, эльфеныш уже все продумал, и даже с моей дриадой договорился! Интересно, а если бы я отказался с ним ехать — что тогда? Не потащил бы он меня в мешке, правда?

Задав этот вопрос вслух, я удостоился насмешливого ответа:

— А ты бы согласился в любом случае. Уж больно у тебя вид в последнее время был... задумчивый. Словно ты оценивал, как лучше убрать Анавариана и следом удрать из Леса.

Что верно, то верно: желание прикопать деда под ближайшим нир-аш-алэ в последнее время стало практически непреодолимым, и не думаю, что я бы выдержал еще несколько улэдов. Сорвался бы раньше. Лэй же предложил буквально соломоново решение: уйти вместе с ним. И волки сыты, и овцы целы. И пастуху — моей дрессировке — вечная память...

Достав, наконец, из-под кровати сапог вместе с носком, черствой корочкой хлеба, пузырьком из-под приснопамятного "универсального сложносоставного яда", невесть как попавшими туда парой засапожных ножей из личного дедова арсенала и вусмерть перепуганным маленьким паучком, я быстро натянул обувку на ногу, предварительно смахнув с нее наглого восьминогого, настроившегося уже было сплести паутину. Вот это я понимаю, вот это истинная наглость!

Рассовал ножи по положенным местам, — а что? У меня таких хороших ножей никогда не было! А дед не обеднеет, если любимый внук втихаря прихватизирует пару ножичков, — пинком отправил пустой флакончик обратно под кровать; носок, предварительно осмотрев и заметив неряшливую дырку на пятке, аккуратно пристроил возле двери. Затем подхватил с кресла сброшенную туда княжичем недовольную Миледи, окинул прощальным взглядом комнату и вылез в окно вслед за эльфенышем.

Спускались мы с дерева на землю дружно, весело и с матерком... Нет, вначале все было очень даже хорошо: густое переплетение крепких ветвей не позволило бы свалиться с нир-аш-алэ даже младенцу. Но потом, когда закончилась крона, а лестница, по которой можно было спуститься вниз, еще не началась, и наступило самое веселье. Мне-то что: я легкий, спрыгнул вниз, не раскрывая крыльев и используя только "летательные" органы в животе (упаси небеса задействовать крылья: услышат шелест — поймают тут же!) — и приземлился мягко и плавно аккурат на сочную травку под деревом. А вот княжичу повезло меньше — ему пришлось корячиться с веревками и пытаться аккуратно притянуть себя к ступенькам, не перебудив при этом звоном разнообразных оповещательно-оградительных периметров весь та'ал.

Ась? Почему это я не спустил княжича на землю? Ну знаете ли... Одно дело — таскать обленившегося эльфеныша через речку при помощи крыльев, и совсем другое — переть его венценосную задницу, по сути, на своем хребте. Мелкий-то он мелкий, но эльфеныш весит едва ли не в два раза больше меня! Я такую тушу попросту не подниму. Эх, сюда бы ш'шэври... Но чего нет, того нет.

Молоденьких химер пришлось погрузить в глубокий сон, больше похожий на анабиоз — как мне, так и княжичу. И не потому, что ш'шэври являлись какими-то эксклюзивными животными или еще что. Вовсе нет. Просто полноценно зафиксироваться разумом на своей химере мог только эльф с полностью стабильными каналами — а Лэй ну никак не подходил под эту категорию. По крайней мере, не в ближайшие три с половиной сотни лет.

Я же... мне химеры были попросту не нужны. Ну никак. Зачем, объясните мне, существу с крыльями нужна тварь, предназначенная именно для полета? То-то и оно, что не нужна. Но избавиться от химер я мог двумя способами: либо запихнуть их под то же заклинание, что и химерочек Лэя, либо убить. На второй вариант у меня просто не хватило духу — я не детоубийца! Но вот погрузить своих ш'шэври в сон до того момента, как Лэй не вернется в Лес, я смог. По крайней мере, на триста пятьдесят лет я избавлен от мук выбора, а там, глядишь, я либо помру от несовместимых с нормальной жизнедеятельностью причин, либо придумаю, что с этими тварюшками делать.

Наконец, эльфеныш враскоряку, вниз головой (зато бесшумно!) спустился с дерева, и мы тихой сапой пробрались к конюшне Аторре, где уже несколько улэдов обитал мой Псих. Хорошо, что за ним не пришлось топать на другой конец та'ала...

Пока я седлал коня и выводил его на свежий воздух, Лэй извлек из какого-то куста две одинаковые на вид сумки, показавшиеся мне подозрительно знакомыми... Неужели?

Пригляделся — и понял, что оказался прав. Обе сумки были бездонными, причем с одной из них я уже с успехом путешествовал из Сарриса в эльфийский Лес. Вон, знакомая подпалина от огня на боку! Это я едва не уронил в свое время сумку в костер.

Теперь понятно, почему княжич говорил, что взял с собой и еду, и оружие, и одежду... Если вспомнить, сколько всякого хлама я вез в своей авоське перед этим, собранные вещи наверняка покажутся мне лишь каплей в море.

Пока я возился с ремнями сумки, закрепляя ее около седла, Лэй едва ли не с головой зарылся в свою, вынырнув только через несколько атисс с торжествующим: "Ага!". В руках у него блестел крошечный медный кругляшок примитивного амулета приглушения звуков.

— Ну, — выдохнул Дайнэлан, вскарабкавшись на коня и активировав амулет. — Поехали!

И первым пустил коня вперед. Оглянувшись на прощание на темные окна родового имения Аторре, я поехал следом.

— Едут!

— Уверен? А то в прошлый раз это была харраха. Может, ты плохо видишь? Так солнце, вроде, уже взошло... Или тебе, чтобы что-то не только заметить, но и опознать, нужны оба?

— Заткнитесь, вы, оба! Если нас заметят, то я заставлю вас перемыть все сортиры в городе!

— Это все он!

— А я-то тут при чем?!

— А как будто не ты тогда начал...

— Придушу!

— Кишка тонка!

— А ну, тихо! Они едут...

Уехать с рассветом первого солнца не получилось — дорога до приснопамятной поляны, откуда должен начинаться эс'зеар (эльфеныш упорно отказывался нарушать еще и эти традиции) без использования фонящих на всю округу стационарных лесных порталов (заклинание же индивидуального портала не знали ни он, ни я) заняла куда больше времени, чем ожидалось. А потому на полянку мы с Лэем выехали уже когда оба солнышка довольно высоко светили в небесах. Вот сколько я уже тут живу — никак не привыкну к подобному астрономическому извращению. Все ловлю себя на мысли, что все происходящее вокруг — лишь бредовый сон, и в любой момент я могу очнуться...

— Стой, — выдохнул эльфеныш, перехватив моего коня за поводья.

Остановившись, я с недоумением воззрился на княжича. Что такое?

В ответ на мой взгляд Лэй поморщился, словно у него разболелись не просто зубы, а вся челюсть целиком, и буквально выплюнул:

— Традиции. Я должен соблюсти хотя бы одну, раз на все остальные наплевал с кроны "древа".

Вначале я хотел было вознегодовать, — сначала этот длинноухий паршивец будит меня посреди ночи и куда-то тащит, а теперь вздумал традиции соблюдать! — но, взглянув на решительного княжича, только кивнул и отъехал немного в сторонку. Дайнэлан глубоко вздохнул...

Матерился Лэй долго и со вкусом. Нет, все было согласно обычаям: ритуальная нецензурная речь, ни единого слова от себя... Но сколько чувств в нее вкладывал эльфеныш! С каким выражением лица он поминал предков основателя традиции! Мне показалось, что даже кусты тряслись от еле сдерживаемого смеха. Или это я трясся? По крайней мере, я прокусил себе ладонь в попытке не заржать в голос. Интересно, кого Лэй так яростно обругивает на самом деле?

Наконец, Дайнэлан закончил прочувствованную речь, выудил из своего мешка прозрачную объемную бутыль с рубиново-красным вином, зубами выдернул затычку и, сделав несколько глотков, протянул бутылку мне. В свою очередь сделав небольшой глоток сладкого до приторности вина, я на миг замер... А потом неожиданно для самого себя выдал длиннющий нецензурный спич сразу на трех языках: родном русском, местном человеческом и заковыристом эльфийском, мешая все слова в кучу. Я высказывал все, что думал о князе, деде, и папаше в частности и эльфах вместе с их недорубленным на дрова Лесом и хитровывернутыми обычаями в целом, периодически прихлебывая вино из горлышка. Наконец, выдохшись, я присосался к бутылке.

— Эй, мне оставь! — Негодующе воскликнул княжич и вцепился в мой локоть. А тебе не положено, мелкий! Мал еще! Эй, отвали, все равно вина не дам!!

Из чувства врожденной вредности я перехватил бутылку другой рукой и, сделав еще один могучий глоток, шарахнул ее о ствол ближайшего дерева, припомнив, как это сделал Лир. А в следующий момент меня ослепила яркая синяя вспышка, и я почувствовал, как меня вместе с княжичем затягивает в портал. Что за?!..

Портал буквально выплюнул нас двоих вместе с ошалевшими конями в неизвестной точке и схлопнулся с неожиданно громким треском. Проморгавшись, я огляделся и взвыл:

— Куда ты нас завел своим порталом, Сусанин хренов?!

— Ну что? — Внимательно посмотрел на вошедших в кабинет сыновей глава рода Аторре. Округлил глаза, заметив зашедшего следом эльфийского правителя, но сумел взять себя в руки и поприветствовать старого друга.

— Уехали, — кивнул Раилиар, устраиваясь в кресле. — Да еще так весело...

— Слава тебе, Каирри! — Осенил себя знаком богини рыжий патриарх. — Ругались? — Хмыкнул, разливая из стоящего на столе небольшого кувшинчика вино по бокалам.

— Ругались, — спрятал улыбку князь, взяв один бокал и бесцеремонно усаживаясь на подоконник. — Так красочно! От сына я примерно этого и ждал — он мальчик воспитанный и традиции нарушать не будет. Но Раалэс... Не ожидал от него такого красноречия, признаюсь.

— А я ничего из его слов так не понял... — Досадливо поморщился Рай и отпил густого, душистого вина. — Нет, я понимаю, что он ругался, но смысла не уловил.

— Неуч! — Припечатал Элли, сбрасывая руку старшего братца с подлокотника и устраиваясь на протестующе скрипнувшей боковушке кресла сам. — Даже не удосужился выучить родной язык собственного племянника!

— Ты опять за свое?! — Взвился Рай.

— А я еще и не начинал! — Ехидно оскалился в ответ Эллисаан.

— Ты!..

Пока братья препирались, а князь внимательно и с интересом прислушивался к их разговору, Анавариан достал из ящика стола небольшой, но увесистый мешочек, тонкое бронзовое кольцо-печатку с небольшим ярко-желтым камнем квадратной формы и лист плотной белой бумаги. Быстро написав несколько фраз, эл'феа аккуратно свернул лист в трубочку и закрепил родовой печатью. И кольцо, и письмо отправились в мешочек, после чего Анавариан открыл миниатюрный портал, предназначенный именно для переброски небольших вещей на короткое расстояние, и аккуратно опустил посылку в синее марево. Портал сыто чавкнул и схлопнулся.

— Вот так, — довольно кивнул Анавариан. — Ну что? За нового полноправного представителя рода Аторре? — Весело спросил эльф, салютуя подхваченным со стола последним бокалом.

— И за достойного наследника княжеского рода! — Кивнул князь, а Эллисаан добавил:

— За Раалэса!

— И за Дайнэлана, — обронил Рай, с удовольствием глядя на негодующе сверкнувшего в его сторону глазами младшего братца. В этот раз последнее слово осталось за бастардом.

Вечернюю тишину кабинета разрушил хрустальный звон соприкоснувшихся бокалов.