Зверь с маленькими лапками не сдерживал радости; он никогда бы не вообразил, что соседа по даче настолько интересуют его успехи. Одно дело — новенькие грабли, и абсолютно иное — билет на самый известный междугородний воздушный экспресс.

Выдра решил не расстраивать друга и не говорить, что согласился на "авантюру", в основном, потому, что в таком случае папа и мама Ёжика прощали половину карточного долга. Хотя впечатлений Ведро набрался предостаточно; они почти что заставили его забыть, сколько он проиграл.

— О, этот экспресс! — наконец оживился Ведро. — Широченная деревянная лестница с огромными перилами, вздымающаяся до самого дирижабля. Потом, когда поднимаешься, её откатывают, и эта махина с во-о-от такенными, — Ведро, не глядя, размахнулся, сбив шляпу с головы папы-ежа, — с вот такенными, значит, красными буквами "Орёл-экспресс" на пузатом борту отправляется вверх и вперёд! И чистые яркие краски кругом! И симпатичные, да что там, красивые стюардессы — главным образом, птички! И полёт! И облака!..

— И заоблачные цены, — проронила мама.

— Да-да. И ско-орость!.. — продолжал вещать Ведро. Собственно, слушатели ему уже не очень-то требовались, теперь, когда он вошёл в привычную роль.

Подняв с пола шляпу и взбив от пыли, папа Ежа аккуратно бросил её на кровать к Дубнеру. Тот уж убрал гитару в сторону, подпёр щёку кулаком и задумчиво наблюдал за семейным щебетанием.

— А какими крошечными кажутся города, когда глядишь из круглых чистых окон цеппелина! — не смолкал восхищённый — в первую очередь, наверное, собственными эмоциями — Ведро. — Ну а деревенек вроде нашей так вообще не видно!..

— Вы надолго? — поинтересовался Ёжик: ему не хотелось, чтобы родители улетали скоро.

— Мы планировали назад "Конной перевозкой" Горбунка, — сказал отец. И пояснил: — Она дешевле. Поэтому мы никуда не торопимся.

— А одну стюардесску я аж ухватил за... — не прекращал впечатляться выдра.

— И получил за это, — кратко прервала мама-ежиха. И одарила Ведро выразительным взглядом.

Громкий рассказчик тут же покраснел, смолк и, смущённо всхохотнув, неловко закончил:

— В общем, как-то так... или типа того...

— Здорово! — искреннейшим образом оценил Ёжик. — Картошка, значит, колосится? — Колючий не говорил просто так, из вежливости, а действительно интересовался, как самый настоящий фермер.

— С картошкой всё в порядке, — обрадовал отец.

— Отлично, здорово.

— Клёвые у тебя предки, — вставил Ведро, сочтя, что настало время опять чем-нибудь (или кем-нибудь) восхититься.

— Отличные, здоровские, — не оригинальничая, откликнулся Ёжик.

— Господин Дубнер разрешил нам остановиться в соседнем номере этого замечательного отеля, — обратилась мама к сыну.

— О, этот отель "Королевские номера"! — Ведро восторженно всплеснул лапками. — Сплошь позолота, королевский красный цвет, и сплошь премиленькие девушки в работницах...

— Надеюсь, не помешаем? — стараясь не обращать внимания на возобновившиеся возгласы, спросил отец.

— Скорее, они вам помешают, — в своей ироничной, впрочем, как выяснил Ёжик, беззлобной манере пошутил Дубнер. Встал с кровати, подошёл. — Чувствуйте себя как дома и так далее, и так далее.

— Тут столько мест кругом для отдыха... — поделился Ёжик.

— Точно-точно! — подхватил Ведро. — Бассейн, бар, танцпол!..

— Ну а пока твои родные будут знакомиться с местными прелестями, — более сухим и серьёзным тоном заговорил бобёр, — вам неплохо бы настроиться на сегодняшний рок-фестиваль. Он же сегодня, не забыл?

— А и правда! — согласился освободивший-таки ванную из-под своего гнёта Дуди. — О!— резюмировал он, заметив гостей, и замолчал.

— Мои родители, — отозвался Ёжик на невысказанный вопрос. — Семейное сходство налицо.

Мама и папа довольно улыбнулись. Их переполняла гордость за удачливого, умного и успешного сына, и это чувствовалось.

— Знакомство отложим на потом, — предупредил Дубнер развитие диалога. — Где Вой с Крогом?

— Волк и крот? — уточнил папа-ёж.

— Именно.

— Мы их видели у входа в отель, — сказала мама. — И, по-моему, они неплохо отдохнули. Если вы меня понимаете.

Дубнер тяжело вздохнул.

— Увы, очень хорошо понимаю. Но холодная вода и дедлайн творят чудеса, хоть ты сто раз в них не верь.

— Тогда я пошёл будить Бумбука, — сориентировался Ёжик.

— Жду вас на саундчеке, — напоследок бросил Дубнер и чинно удалился из номера.

— Обычные гастрольные дела. — Лидер-гитарист развёл лапки и улыбнулся; родители понимающе и слаженно улыбнулись в ответ, и он отправился поднимать с постели панду-басиста.

За прошедшие недели Ёжик успел выяснить, что дело это, как и в случае с любым медведем, непростое, а значит, следовало поторопиться.

5/5

Выступление "Тёмно-зелёных", как и любых хэдлайнеров, назначали на самый конец фестиваля. Хотя, по правде говоря, рассуждать о тенденциях в этом случае сложновато, ведь нынешний рок-фест "Жёсткий и тяжёлый — 1" был первым в своём роде.

Ёжик и его коллектив сидели у гитариста в гримёрке и играли в "Дурака". Они, возможно, слыли единственными во всём мире рокерами, пропагандирующими здоровый образ жизни, поэтому, когда речь в их случае заходила о перекуре, имелись в виду безобидные шалости вроде той же игры в карты — на медиаторы — или соревнования "Кто больше выпьет сока".

Тут необходимо сделать пояснение, что и рокеров-то по всей планете насчитывалось от силы пять групп, причём четвёртая, скорее, исполняла народную музыку на акустических инструментах (фолк-рок, как говорили они сами о себе), а пятая, пуще того, — пользовалась электроникой: синтезаторы, электронные барабаны, всякие источники звуков и сигналов и т. п.

Третья группа пыталась составить должную конкуренцию "Тёмно-зелёным", но, хоть в её репертуаре и насчитывалось много песен и инструментальных вещей, все они на поверку оказывались либо кавер-версиями треков соперника, либо очень изменёнными кавер-версиями треков соперника.

А вот вторая группа — да, той было что сказать, начиная от имиджа и заканчивая трек-листом.

Впрочем, порядок выступления расставил банды наоборот, от пятой к первой, словно бы цифры означали не только порядковый номер, но и занятое место по популярности. (Не исключено, однако, что версия была правильной.)

Итак, пока Ёжик с Дуди попеременно оставались в "дураках", на сцену вышла первая-или пятая — рок-группа. Они назывались "Преходящая модность", выглядели соответствующе названию и играли подобающий музон, если пользоваться словами собравшихся под большой пологой крышей стадиона нескольких тысяч рок-фанатов. Трёх "модников" за инструментами — барабаны, клавиши, перкуссия — и одну "модницу" за микрофоном продюсеры разодели в яркие шмотки, казалось, всех мыслимых цветов. Заплатки, перья, кружева и бусы дополняли картину. Песни у них выходили ритмичные и, даже несмотря на явную мрачность, заводные, а молодым слушателям ввиду возраста и не изжитых покуда комплексов нравились как раз грустные и депрессивные темы.

Сыграв ставшие уже хитовыми "Black Celebration", "Stripped", "I Feel Loved", "Little 15" и прочие, "модники" неплохо зажгли публику и удалились под задорные, радостные аплодисменты. То ли слушатели не знали, чего ждать, то ли играла роль их неопытность в посещении рок-фестивалей, а этот, напомним, стал первым в своём роде, то ли треки на деле оказались хороши, что скорее всего. В общем, когда сорокаминутный сет отзвучал и яркие пятна в висюльках покинули сцену, работники стадиона бросились отсоединять одно оборудование и присоединять другое. Молодёжь же по ту сторону площадку, на девяносто процентов одетая почему-то в крутые кожаные одежды, украшенные побрякивающими при движении металлическими изделиями, разговаривала, потягивала пивко и целовалась.

Минут через пятнадцать-двадцать ожидание завершилось, и на достаточно просторном для выступлений пятачке появились фолк-рокеры "Диплодок Дик". Сбацав три-четыре полностью акустические вещицы и не найдя особого понимания в рядах обладателей кожух, "диплодоки" оставили на сцене лидера группы, красивого, вихрастого и, что наиболее важно, в кожаных куртке и брюках, чтобы он разбередил сердца слушателей проникновенной фолк-рок-балладой "Dandy In The Underworld".

Ему это как нельзя лучше удалось.

Когда же оставшиеся из банды вернулись, разумеется, в коже, они нагляднее, чем их предшественники, продемонстрировали, какое отношение к року имеют крутость и металл. Музыкальные произведения, избранные группой, звучали жёстко и, пускай и были не слишком торопливыми, заводили зал абсолютной ритмичностью. "20th Century Boy", "Jeepster", "Telegram Sam", "Bang A Gong (Get It On)"... указанные синглы, не покривя душой, можно было назвать знаменитыми. Их не встретишь на номерных альбомах, которых, надо признать, и у хедлайнеров насчитывалось ровно ноль, и, тем не менее, именно эти песни принесли "дикам" настоящую славу.

Сорвав аплодисменты и раскланявшись, "Диплодок Дик" покинул сцену, чтобы позволить заскучавшим было рабочим немного побегать. Ещё минут пятнадцать ожидания, и третья, кавер-группа, почтила крупнейший музыкальный стадион "Большая долька яблока" своим присутствием.

Они звались "Голгофа" и делали ставку на новые версии приобретших уже известность композиций, а ведь подарить песне вторую жизнь, если и первой-то зачастую не насчитывалось, труд поистине тяжёлый. Но к "Тёмно-зелёным" фраза о непопулярных песнях отношения не имела вовсе.

А вот у "Голгофы" имелся разный репертуар. Повыступав тут и там и один раз побывав в настоящих, пусть и недолговременных, гастролях, они отобрали лучшее. "Kashmir", "Smoke On The Water", "Fortunate Son", "Hush", "Rockin All Over The World". Последние две песни, по иронии судьбы, представляли собой каверы на каверы. Ну а завершили выступление "голгофианцы" хэви-балладой "Love Hurts", их суперхитом, и собственной боевой вещью "Hair Of The Dog", где использовался народный инструмент древней, сгинувшей в хаосе времён человеческой нации — шотландцев; речь, конечно же, о волынке и о её сходу запоминающейся сольной партии в указанном рок-боевике.

Поначалу притопывавшие и прихлопывавшие, зрители-слушатели ко второй группе разошлись до отдельных подбадривающих криков, а на выступлении третьей сперва начали высоко подпрыгивать и, получив окончательный заряд драйва, пустились в пляс. Выглядело довольно забавно, но и харизматично: белки, лисы, совы, тушканчики и прочие, прочие жители лесов, полян, деревьев, а иногда и озёр с реками (жабы и лягушки в волосатых париках) ритмично дёргались под мелодичную и вместе с тем громыхающую в воздухе музыку и трясли локонами вверх-вниз.

Выполнив задачу и истратив на это целый час, тогда как предыдущая группа выступала минут сорок пять-пятьдесят, "Голгофа" чинно ушла за кулису, доставив работникам сцены очередное удовольствие побегать и поноситься из стороны в сторону на высоко, для сцены, расположенной площадке, чтобы отключить, что необходимо, и подключить то, что нужно.

И вот, минули привычные двадцать минут ожидания, и по ступенькам поднялись те, кто составляли, во всех смыслах, по-настоящему тяжёлую артеллерию. Не "Тёмно-зелёные", конечно, но было чем удивить и этому ВИА, если называть их аббревиатурой не привыкших ещё к року музыкальных критиков.

Во-первых, они играли тяжёлый-претяжёлый рок, который становился не то что хард-роком или хард-н-хэви, а настоящим хэви-металом. Во-вторых, их усыпанные бряцающим металлом кожухи давали сто очков вперёд любому наряду истинного почитателя тяжеляка из тех, что присутствовали на концерте. В-третьих, они запаслись немалым количеством техничных, мелодичных, рвущих сердце и душу песен — не меньших по длительности, чем творчество "зелёных", и, пожалуй, с более протяжёнными и экстремальными соло— и вокальными партиями. Плюс ко всему, об этих ребятах успели прослышать во множестве городов и всей благодаря задиристому, граничащему с беззаконием поведению металлистов и смелым, чуть ли не самоубийственным фразам, которыми те кидались направо и налево. И закруглял картину вокалист-гитарист — высокий, мускулистый, с мордой кирпичом и такой же жизненной позицией Дикобраз. Естественно, его образ сразу напоминал о культовом Ёжике, но в Дикобразе скопилось гораздо больше наглости и модности — чего стоили одни его возвышающиеся на полметра, стильно, в разные стороны торчащие иголки, иголки, что, к слову, тоже превосходили размерами колючие "волосы" небезызвестного Ежа.

— Зажжём рок в этой дыре! — что есть мочи заорал хриплым голосом Дикобраз, не собираясь обидеть публику или построивших стадион, а просто призывая "оттянуться по полной".

Никто и не обиделся, и когда Дикобраз продолжил свою речь высоким, чуть ли не четвёртой октавы ре — "Вааааааауууууууууууууу!", — публика быстро разразилась истошными криками и воплями.

Трек-лист "Dikobrazа" — так, не особенно фантазируя, назвал группу одноимённый лидер — тянул аж на полтора часа. За предоставленное организаторами время уши слушателей успели потрясти скоростные вещи вроде "Painkiller", более медленные, но столь же неспокойные наподобие "Enter Sandman", металл-баллады типа "Still Loving You" и всё сносящие на своём пути, виртуозные и заслуженно популярные, "Crazy Train", "Metal Daze", "Химера", "Штиль"...

Разбередив души, на самом деле, эмоциональных и хороших поклонников рока, просто в кожухах, "дикобразы" грянули напоследок утяжелённую, убыстренную и ужесточённую версию двух чисто "зелёных" песен "Burn" и "Stormbringer", слитых в одну монументальную композицию. Дикобраз, рисуясь, "причесал" волосы рукой в перчатке, сделал козу, грязно ругнулся по-английски и, агрессивно сняв гитаре и зажав её гриф в руке, печатая шаг, удалился со сцены. За ним последовали его настолько же крутые коллеги.

Морально готовившийся к выступлению, с полчаса стоявший за кулисами и наблюдавший за главными оппонентами, Ёжик немедленно понял, что выбор "дикобразами" последних песен означал вызов на музыкальную дуэль.

"Ну что ж, — фаталистично и намного спокойнее, чем сам решился бы предположить, подумал владелец "Дубнера Везеркастера", — дуэль, значит, дуэль".

Опережая техников, Ёжик вышел на сцену до того, как они закончили приготовления. Зал разразился бешеными овациями. Колючий, стараясь не обращать внимания на заходящуюся в экстазе публику — чтобы не отвлекаться, — поигрался с настройками гитарного усилителя. Затем изменил звук на всей остальной аппаратуре. Всё должно быть круто до предела, а лучше — за ним. На немой вопрос удивлённых работников Ёж ответил непринуждённым жестом и, когда техники сбежали по ступенькам вниз, выхватил из-за спины гитару и начал играть... соло!