* * *
Шестерых пилотов штурмовиков перед следующим вылетом обступила плотная толпа сослуживцев. Вернувшиеся через полчаса истребительные звенья, первым делом шли осмотреть 'летающие танки'. Пока И-14 висели в зоне ожидая сигнала атаки, их пилоты на работу шестерки самоубийц успели насмотреться. Теперь они видели какими самолеты стали после первого вылета. На трех машинах фонарь кабины был оперативно заменен, дыры от пуль и осколков техники за полтора часа на живую нитку заклеили перкалем. Радовало то, что сильных повреждений в конструкции не было.
— Нет, вы только гляньте ребята! Дыра на дыре, вмятина на вмятине, и все снаружи! Плекс, с фонаря лохмотьями свисает, только на замену, а ни одна пуля в кабину так и не пробилась!
— Вот это да! Колун, ты что же это, сегодня изподтишка самураям бракованные патроны подарил?
— Да не подарил я, а с выгодой продал!
— Врешь! Какой из тебя, Колун, гешефтмахер. То ли дело Лева Зундман. Вот тот любому, любую хрень втридорога продаст. Хотя... Я тут подумал. Ведь продал же ты как-то начальству сегодняшний вылет. Хм.
— Вот, вот Саня, я продал , и даже глазом не моргнул. Да не кому-нибудь, а самому Горелкину, а уже тот дальше проспекулировал. И шо ви теперь там себе удивляетесь? Ви таки не знали, шо Колун всех японцев купит, потом продаст, потом снова купит, и снова продаст, но уже дороже. Это тебе не эрэсами в белый свет поливать. Понял меня Сашок?
— Ну ты и трепач! Ладно, раз эти твои блиндированные 'Кирасиры' ни какие 'Викерсы' японцев даже на бреющем взять не могут, а зенитки их только царапают, то в другой раз и я согласен их на штурмовку седлать. Махнемся крыльями, Колун?
— А вот тут уж дудки, товарищ 'ракетомет'. У тебя, Сашок, теперь до конца дней будет свой персональный 'крест'. Будешь новых ребят учить из блоков РС в малоразмерные цели попадать. Вон в батарею на сопках ты сегодня попал аж с третьей попытки, считай завтрак уже заработал. Вот когда со второй научишься, подходи поторгуемся. А на бреющем... В общем, не до штурмовок тебе на бреющем пока. Но, это только пока, так что не хмурься вояка.
— Ну и садист же ты начлет. Поманил калачом, а сам кукишь показал...
'Честное слово, ну прям как дети малые, эти мои юные 'осназлеты'. Показали им сегодня новую интересную игрушку, и все. Старую, не глядя, менять готовы. Прямо не летчики, а шпана голоногая. Хоть ремнем их воспитывай, как Петровский в отношении меня грозился. Мдя. А 'Кирасиры' и впрямь интересными вышли, еще бы бронестекло бы им получше...'.
* * *
Через час к восточному берегу по мосту бежало несколько десятков солдат в японских солдатских кепи. Правда, эти кепи были почему-то повернуты на правый бок и из-под них выглядывала белая бинтовая повязка. Поначалу этих солдат приняли за попавшие под бомбежку подкрепления. Но через несколько минут от реки раздалось слитное 'ура' и тыл японцев был атакован невесть как тут оказавшимися солдатами противника. Забросав окопы и блиндажи гранатами РГД-33 и Ф-1, и захватив обезлюдевшие после авианалета японские батареи атакующие стали выпускать по несколько сигнальных ракет в направлении наиболее опасных целей. После этого они открыли огонь из пушек по расположенным поблизости японским частям. Враг не долго оставался в расстроенных чувствах, и уже через час после захвата позиций десантниками попытался контратаковать и отбить переправу. Как раз к этому времени над полем боя вновь оказалась неуязвимая шестерка штурмовиков и попытки нескольких контратак были жестоко пресечены штурмующими японские цепи самолетами. Десантники окопались и продолжали яростно огрызаться пулеметным и артиллерийским огнем.
* * *
В следующий вылет лететь было страшнее. В первом, сразу после бомбардировки СБ, часть японский ПВО оказалась сильно деморализована, и по 'Кирасирам' били в основном пулеметы и винтовки. Во втором вылете их пытались достать откуда-то притащенные скорострельные зенитные пушки. По крыльями и фюзеляжу то и дело раздавалась дробь пуль и осколков. Зайцев и Сергеев получили несколько снарядов в крылья, но самолеты выдержали. Хорошо еще, что ни один снаряд не попал в бомбовую нагрузку. В этот раз десантники их навели на атакующие их позиции части кавалеристов. 'Кирасиры' рассеяли конницу, но в темноте быстро потеряли противника, и не смогли его преследовать. Потом они ударили по западному берегу, где пытались на подручных средствах переправляться окруженные на Баин-Цагане солдаты генерала Кобаяси. Зениток там не было, но огонь из пулеметов оказался неожиданно плотным. Машина Павлы также была вся в пробоинах от пулеметных пуль. Потом боекомплект закончился и 'Кирасиров' сменила группа штурмовиков Р-Z. На них бросилось штук восемь поднятых японцами ночных истребителей, но и сами они попали под удар И-14, ожидавших своей очереди для штурмовки. Два И-97 в первой же атаке загорелись от пушечных очередей, и противник довольно быстро покинул поле боя. Ночь обещала быть долгой для японцев. А счастливая шестерка уже подлетала в это время к своему аэродрому. После посадки пилоты долго не отходили от своих израненных машин. В следующем вылете можно было использовать только пять из них. Самолет Сергеева требовал серьезного ремонта. Механики только головами качали. Во время боя раздумывать было некогда, и теперь Павла задумчиво ощупывала руками и осматривала отметины, прикидывая на каком по счету вылете ее аппарат развалится прямо в воздухе. Появилось в этот раз и первое ранение. Под кабиной младшего лейтенанта Зуркова взорвался 37-мм снаряд, на счастье пилота удар пришелся в бомбодержатель, но часть осколков залетела в кабину, задев мягкие ткани ног. Таким образом в следующем вылете могло участвовать лишь пять штурмовиков из шести. И Павла как раз готовилась к третьему вылету 'Кирасиров', когда ее мысли и планы были бесцеремонно нарушены. Вернувшийся перед рассветом из разведвылета комэск, отозвал заместителя в сторонку, и негромко заметил.
— Вот что начлет. Задачу твои самоубийцы на сегодня выполнили нормально. За это тебе моя и не только моя командирская благодарность. Видел я, что вы там вытворяли. Честно говоря, я-то ждал, что в ходе этой авантюры вас всех в землю загонят. И, знаешь, начлет, мне даже иногда кажется, что тебе сама нечистая сила помогает. Но ты, Павел Владимирович, имей ввиду... Штурмовал японцев на 'Кирасирах' ты у меня сегодня в последний раз. Твои сегодня еще раз слетают, и амба, ставим 'Кирасиры' ремонтироваться. С завтрашнего дня на этом типе самолета ты будешь летать только в учебных целях с теми, кого к нам на обучение пришлют. Ну и со своими восточными приятелями. А в этот вылет я тебе разрешаю слетать, но в прикрывающей группе на И-14, и чтоб у меня в атаку зря не ломился! Я мог бы и вовсе тебя не пускать, но так уж и быть лети. И цени мою доброту. Все понял, заместитель?!
— Понял я, товарищ капитан. Мавр сделал свое дело, мавру можно...
— Ни хрена ты не понял, лейтенант! Пойми ты, Павел Владимирович, стране твои мозги нужны там, в Житомире, в Харькове, а может, и в Москве! А не тут, размазанные по стенкам кабины! В общем так, до новых распоряжений из Москвы, разрешаю тебе участвовать в боевых вылетах, только на перехват. Сейчас ты крайний раз за 'сторожа' с ребятами слетаешь и все, на учебный аэродром топай.
— А кто вместо меня на 'Кирасире' пойдет? Зуркова уже перевязывают, на его аппарате Зайцев полетит, а моя-то машина без седока осталась.
— Мещеряков Ваня за тебя слетает. Он как раз третий день как из Житомира прибыл. А там до отъезда безвылазно на 'Кирасирах' крутился, и в стрельбе по полигонам всех там, и ваших и наших, за пояс заткнул. Он опытный, справится. Кстати ты ему скорее всего перед отъездом Монгольский учебный центр передавать будешь. Его это дело учить...Ну что?
— Этот вопрос ясен. Новые вопросы еще зреют в утробе матери. Разрешите идти готовить истребитель к вылету?
— Таких болтунов надо где-нибудь в пехоте перевоспитывать. Иди с глаз моих!
'Никак поблагодарили меня. А глаза у комэска такие добрые-добрые, а вообще-то мог бы ведь и люлей навешать. За что? Да хотя бы за то, что мы во втором вылете не просто по целям отстрелялись, а еще остатком боекомплекта подходящие к месту боя подкрепления японцев проштурмовали. Самодеятельность? Типичная! Но ее еще иногда инициативой называют. Мы же, между прочим, после команды на отход, какую-то свежую конную часть и артбатарею там пулеметным огнем рассеяли. Правда ушли мы буквально за пару минут до прихода в район тех японских асов, которым Дементьев с ребятами хвосты накрутили. Ребята потом рассказывали каково им там пришлось крутиться. Кольцову аж трос выпуска шасси перебили, когда вернулся на пузо садиться пришлось. А 'Огненный Змий', небось, пока с высоты за нашей работой наблюдал, не просто обычным матом меня крыл, а концептуальные многоэтажные конструкции экспресс-методом конструировал. Я ведь его внеплановую ракету видел, но проигнорировал. Мдя, не очень-то хорошо получилось'.
Утром для совместного нанесения удара, на аэродром особой эскадрильи перелетели шесть пушечных истребителей И-16, которые двумя днями раньше успели сделать свои первые вылеты на штурмовку японских частей. Вообще-то их было семь, но в недавнем вылете один из них был сильно поврежден огнем ПВО и разбился при посадке. После этой потери, Смушкевич решил свести все пушечные истребители в одной авиачасти. Как ни терзала командующего советско-монгольской авиации досада на особый статус пограничного авиаподразделения, но будучи профессионалом своего дела он понимал, что в руках Горелкина эта сила достигнет большего. Да и потерь постарается избежать. А в Москву по ВЧ ушел запрос на срочную отправку в Монголию еще пары эскадрилий пушечных истребителей И-16 тип 17.
В районе переправы десантники надежно захватили предмостные и замостные укрепления и организовали сильные оборонительные позиции. Судя по тому что видела Павла, кроме своих пушек, они сумели использовать несколько японских полевых орудий и зениток. И пулеметами их позиции были довольно густо утыканы. Подарки для японцев закончились...
* * *
Киношное начальство оглядело новый авиареквизит и впечатлилось. Вид всех трех У-2 был зловещим. Их моторы были частично закрыты дюралевыми капотами. На верхнем крыле и над капотом мотора торчали пулеметы. А худой фюзеляж со срезанным фанерным гаргротом выглядел вульгарно обнаженным. В то же время диковинные треугольные элероны с зубчатой кромкой и такие же хвостовые рули смотрелись брутально и хищно. Закрытое заднее сиденье одного из самолетов недвусмысленно намекало на его агрессивное истребительное назначение. Второй был предназначен для кинооператора. Третий изуродованный У-2 был снабжен мотором Рено-Бенгали и судя по фальшивым стойкам и подкосам коробки крыльев должен был изображать германские альбатросы.
— Внимание технический персонал, аппарату номер семь, запускайте двигатели!
На фоне этих агрессоров следующий аппарат был ужасен по своему. Из оригинального трехстоечного биплана конструкции Бендуковича, только что переданного в опытную эксплуатацию в сельскохозяйственном, грузовом и санитарном вариантах, безжалостные руки техников-костюмеров соорудили легенду эпохи. В этом четырехстоечном с подкосами к верхнему крылу бомбардировщике невозможно было теперь узнать детище его создателя. Зато в нем удалось возродить фамильные черты эпохального изобретения Игоря Сикорского. Вместо двигателя МГ-31 в носовой части быта полностью застекленная мелкими стеклышками кабина. На крыльях без капотов выставлены в ряд четыре мотора ГАЗ-М1-Авиа. Вместо одиночного киля с вертикальным рулем, поставлены два квадратных по бокам такого же квадратного стабилизатора. Со всех сторон из самолета торчали муляжи пулеметных стволов. Хорошо что исходный самолет был новый и очень прочный, иначе такого издевательства эта конструкция могла бы и не выдержать. Следующим уродцем был судя по всему 'Моран-Парасоль' переделанный из какой-то авиетки. Ну, а замыкали этот парад чудовищ еще два знаковых для отечественной авиации аппарата. Каким образом, всего за какой-то месяц авиатехникам удалось непонятно из какого хлама сделать этажерку напоминающую по схеме Фарман, оставалось загадкой. И тем не менее они это сделали. Последним же оказался вытащенный из какого-то музея почти полностью аутентичный Ньюпор-11 с замененным на М-11 мотором. В общем этот летный цирк был разнообразен и притягателен своим варварским шармом. По счастью на этом аэродроме не оказалось гидросамолетов. Они не обладали колесами, и поэтому оба летающих образца древних М-24 Григоровича остались в палатках на берегу озера.
Пилоты в пробковых шлемах с маузерами в деревянных кобурах тоже смотрелись весьма живописно, хоть и откровенно не блистали аристократическими манерами.
— Внимание на площадке! Сейчас будем снимать три сцены Брусиловского прорыва. Где пилот 'Ильи Муромца'?! Товарищ Сергеев немедленно подойдите к аппарату!
Прочий люд на площадке также оказался совсем не чужд пониманию прекрасного. Деловая суета, то и дело перемежалась дискуссиями энтузиастов.
— Сань, слушай. А что с этими аппаратами потом будет?
— Хм. Что будет? Да в нормальный вид их приведут, а то и вовсе на разборку.
— Зачем?! Это ж такая экзотика! Слушай если бы удалось убедить начальство оставить их в гриме, то еще штук пять классных фильмов можно было бы снять.
— А кто будет весь этот банкет оплачивать? И вообще мы сейчас и так прозапас поснимаем много. Да еще потом кинохронику к этому делу подцепим. А все, что в этом фильме не задействуем, потом на других картинах пригодится. Может сами же и снимем чего-нибудь. Хорош болтать вон Володька идет. Опять как собака злой сегодня...
Гольдштейн в монтажной просматривал куски древней кинопленки, делая по краю пометки тонкой кисточкой, когда по плечу его настойчиво потрепали. Режиссер устало принял из рук соратника очередной лист бумаги. Глаза сузились, и лицо его закаменело.
— Это что?
— В отпуск я хочу, вот 'это что', дорогой 'товАрищ рыжиссЁр'! У меня ведь, между прочим, всё еще каникулы длятся. Вот и хочу нормально отдохнуть. Это ведь ты уже закончил нашу альма-матер, а мне еще учиться и учиться. А перед очередным годом учебы и отдохнуть бы не грех. Вон есть у меня даденный тобой заместитель, вот пусть он и снимает.
— Угу. Отдохнуть. На солнышке погреться... В море там поплавать... Пивка попить и девчонок побаюкать. Что струсил, да?! Так и скажи! Струсил ты у нас, 'товарищ Люмьер'... И время-то как удачно удачно он выбрал! Когда самые-то съемки и начинаются!
— Сам ты струсил! Просто я действительно устал. Да и не верю я, что нам дадут хотя бы первую часть до конца доделать! Не просто же так сегодня опять из НКВД приезжали и интересовались. И из Наркомата культуры звонили, мол какая это киностудия нас сюда направила.
— Из НКВД. В первый раз они что ли приехали? Ты Володя не того куста боишься. У нашего фильма между прочим кураторы не только от ВВС, но и 'оттуда' есть. А 'культуристы', те свое для порядка уточняют. Тебя хоть кто-нибудь на площадке за руки хватал? Советы как не надо снимать, тебе кто-нибудь давал?! И над душой у тебя не стояли! Снимай — не хочу. А ты!!!
