Финишная Полоса

— Только меня сейчас так крепко пробрало? — Оксана задала вопрос в окружающее пространство исключительно довольным тоном, пытаясь перевернуться и приподняться.

Другие жены в этот момент только пытались вернуть подобие осознанности, ибо они действительно попали под мощный выплеск полностью развернувшейся моей ауры. Едва только проснувшись, пока остальные ещё спали, я смог повторить показанный приёмным отцом приём. А тут ещё и Мара так удачно пристроилась слева, обхватив рукой за грудь и закинув на меня ногу, так мило улыбаясь во сне. Справа спиной крепко прижалась Оксана, и мне стало жарковато, отчего и проснулся, когда ослаб ночной прохладный сквозняк с озера. Впрочем, выспаться я всё же успел. Суть приёма заключалась в попытке включить в собственную ауру ауры других людей. Все эти мистические термины я применяю тут просто потому, что они есть. И вопрос — как ещё описать то, что я в последнее время начинал чувствовать всё более отчётливо? Мистика, говорите? Самовнушение и самообман? Спорьте с кем-то другим, я же предпочту извлекать из этих новых ощущений практическую пользу. Сколько-то времени потратил на раскрытие собственной ауры, как меня учил Халиф Рашид. По его словам, изначально мы все словно луковицы, наша личная энергия слой за слоем закрывает наше тело со всех сторон. У здорового человека эти слои плотные и насыщенные, у слабых и больных они могут вовсе исчезнуть и тогда человек становится беззащитен перед тлетворным внешним влиянием. Когда два человека сближаются в пространстве, их энергетические оболочки не пересекаются друг с другом, а отталкиваются, сохраняя какое-то личное пространство. И даже когда происходит плотное соприкосновение физических тел. Лишь под воздействием сильной влюблённости или в ярких экстатических состояниях ауры могут кратковременно раскрыться для близкого партнёра, пропуская его ещё ближе. Благодаря тренировкам можно делать это вполне осознанно, образуя 'энергетический симбиоз' с тем, кому полностью доверяешь. У кого аура развита заметно сильнее, чем у его партнёра, тот может включать его целиком в область личного пространства, даруя тем самым ему собственную защиту и особые ощущения. Не один раз слышал от женщин, что они хотели бы '...оказаться за его спиной, словно за каменной стеной' по отношению к желанному мужчине. Как раз именно то самое чувство, рефлекторно возникающее у женщины в случае попадания в развитую мужскую ауру. Естественно, к этому обязательно должно прилагаться доверие, а ещё лучше — влюблённость. И половая близость заодно. Хотя без неё вполне можно обойтись. Ибо аналогичные чувства возникают между родителями и детьми. Да и между хорошими друзьями иногда тоже. Когда Мара находится рядом со мной, многие мелкие едва заметные нюансы становятся отчётливыми. Вот и сейчас благодаря ей я смог легко раскрыть и растянуть собственную ауру на всю нашу спальню, включив в неё сразу всех жен. Но при этом их ауры поначалу оставались замкнутыми. Разве только аура самой Мары легко раскрылась, образовав единое поле вместе с моей. Женщина проснулась, ощутив произошедшие изменения. Жестами свободной руки приказал ей молчать, ибо чувствовал большое желание издать радостный вскрик. Заметив естественное утреннее возбуждение, Мара быстро забралась на меня сверху, принимая это возбуждение целиком в себя, словно давно ждала удобного момента. И, судя по лёгкости проникновения, это было именно так. Придержал рукой её за талию, чтобы она перестала елозить, перебудив всех остальных с понятными последствиями, но она продолжила начатое дело, играясь хорошо развитыми мышцами лона. Я полностью расслабился телесно, сосредоточившись на ощущении энергий ауры. Она в этот момент только росла, постепенно продавливая сопротивляющиеся ауры спящих жен. И в момент взаимной кульминации и произошел тот самый выплеск, окончательно продавивший остатки сопротивления и передав мгновенно пробудившимся женам весь букет испытываемых мною и Марой ярких ощущений. Успел лишь отметить, что их ауры тоже рефлекторно раскрылись, создав новую потрясающую общность.

— Мне тоже понравилось просыпаться от внезапно накатившего оргазма... — Рогнеда заняла освобожденное Марой место у моего левого бока, а та и не думала останавливаться, работая мышцами лона ещё активнее после совсем короткой паузы.

Но быстро догадалась — продолжения 'банкета' лучше ждать ближе к вечеру. Или вообще к следующему утру. Ибо произошедшее событие всем нам нужно как следует осознать и переварить. Свыкнуться. Первый опыт — он только первый опыт. Это как первый шаг младенца, за ним, как правило, следует падение. Осознали сей момент и остальные жены, лишь Лусита поглядывала на нас с заметным недоумением, обычно утреннее семя господина должно было доставаться ей. А тут конкурентки образовались, понимаешь. Видя появившуюся на её лице обиду, согнал себя Мару, и кивнул ей, мол, приступай. Ведь с Марй выхода семени у меня так и не произошло. Та быстро заняла освободившееся место, прекрасно зная, что дальше нужно делать. А мне, признаться, нравилось в неё кончать. С каждой женщиной ведь это происходит чуточку по-разному. А иногда уж очень по-разному. Вот с Оксаной, например, мне больше нравится сам процесс. Та так умилительно улыбается, чуть слышно постанывая в такт ритмичным движениям. Рогнеда же сгусток горячей страсти. Её надо любить сильно и быстро. Чем сильнее и быстрее — тем лучше. А потом ещё разок повторить. Надя — это просто концентрация нежности. Любит, когда я в ней долго купаюсь, и чуток печалится, когда приходит пора нашим организмам расставаться. Умеет доставить изысканное удовольствие, экспериментируя и пробуя со мной различные приёмчики. Наверняка у учительницы хитрые секреты узнаёт. Лусита тоже временами хочет расстараться, доставив господину истинное наслаждение шикарным женским телом, но до сих пор стесняется остальных жен. И вообще она постоянно пребывает в лёгкой прострации, её пугает обретённое социальное положение. Кем она была раньше и кем теперь стала. Самооценка до сих пор колеблется. Ей нравилось быть простой кухаркой и постельной игрушкой. А теперь она официальная жена далеко не последнего человека в большом городе. Я чувствую, как ей бывает тяжело, но что я могу поделать, любые слова тут совершенно бесполезны. Лишь в момент излияния в её лоно моего семени, как и прежде, она ненадолго забывается, переживая глубокий продолжительный оргазм. И, судя по ощущениям, наши переживания частично передались всем остальным женам. Вот только продолжения мне пока точно не хочется, в теле возникла подозрительная бодрость, хочется бежать заниматься оставленными с вечера делами. Кто бы мне только это ещё позволил...

— Халиф приглашает вас прибыть к себе как можно скорее, катер ждёт, — встретил меня знакомый араб, какой-то тайный специалист по внутренней безопасности, стоило только спуститься из спальни вниз, лишь умыться успел.

Игнорировать такие 'приглашения' чревато, кивнул головой, демонстрируя готовность немедля проследовать куда нужно. Катер нас действительно поджидал с урчащим на низких оборотах мотором. И сразу же отчалил, быстро набирая ход, едва мы переступили на борт. Несколько долгих минут, и мы заплываем в закрытый со всех сторон разросшимися кустами и деревьями маленький заливчик, где разместились несколько пирсов. Раньше меня возили к другому причалу, чуть ближе к дворцу приёмного отца, теперь вот показали ещё одно потаённое место. Впрочем, мы и раньше прекрасно видели его, проведя воздушную разведку. Но на картах города этого заливчика нет, как и крайне сложно заметить его со стороны озера. Именно здесь на берегу размещались хорошо замаскированные гаражи для небольшой озёрной флотилии. А я всё раньше думал, где прячутся виденные нами катера. Оказывается, где-то тут.

Араб сразу же повёл меня кривыми тропинками между кустов вдоль берега куда-то в сторону от дворца. Периодически замечал спрятанные секреты халифской охраны, причём сначала замечал близкое присутствие живых людей и только после замечал и сами секреты по выделяющимся мелким деталям. Когда знаешь куда смотреть и что видеть — это кажется просто. Но залётному 'гостю' вряд ли так сильно повезёт. После очередного покушения были приняты дополнительные меры и усилена охрана. Сколько же людей сейчас обеспечивают безопасность Халифа? Даже и представить сложно. А ведь они могли бы заняться и более полезным делом. Внешние условия, увы, не позволяют нам расслабляться. И ради чего меня снова резко выдернули из дома? Ещё одно покушение? Сопровождающий араб вроде бы внешне расслаблен. Вообще-то он всегда собран и подтянут, однако я помню его после того покушения. По сравнению с тем случаем, сейчас он просто само добродушие.

— А вот и наш главный сегодняшний гость пожаловал! — Халиф Рашид поприветствовал меня по-арабски сидя по-турецки на мягком ковре с пиалой чая в руках.

На закрытой от ветра площадке под матерчатым навесом у озёрного берега собралась весьма впечатляющая компания, дружно повернувшая головы в мою сторону. Здесь собрались, наверное, все известные мне 'Отцы города'. Кого-то я знал лично, с кем-то часто вёл дела, а также были и те, кого я сейчас видел впервые. По левую руку от Халифа на толстой подушке сидел его сын Зелимхан. Выглядел он вполне здоровым и заметно помолодевшим. Семейное сходство с отцом теперь явственно бросалось в глаза. И он мне приветливо улыбался, излучая ощутимую признательность. От большинства же остальных тянулись различные чувства. От кого-то даже отчётливое неприятие и плохо скрываемое презрение. Стоило запомнить. Все одеты в светлые просторные халаты, и только я один здесь в привычном саванном камуфляже из комплекта 'джунгли'. Могли бы заранее предупредить. Слуг попросили временно удалиться, чтобы они не мешали вести какие-то секретные разговоры в узком кругу доверенных лиц. Халиф кивнул головой, предлагая присаживаться рядом с ним по правую руку на специальный пуфик. Сидеть как они на ровной поверхности мне не действительно привычно и об этом заранее позаботились. Стоило мне скинуть обувь и устроиться под внимательными взглядами присутствующих, как бесшумно подошел сзади слуга, поставив передо мной на специальный маленький столик наполненную зелёным чаем пиалу.

— Как видишь, я пригласил сегодня сюда всех тех, кто реально что-то значит в этом городе и в нашем новом государстве, — Халиф снова обратился ко мне. — Присутствуют и важные гости из других городов нашего государства. Нам нужно определиться с тем, куда и как мы дальше будем двигаться. Сумеем ли мы ответить на все новые вызовы времени или начнём медленно деградировать, постепенно скатившись в архаику, как произошло у наших единоверцев в Старом Мире. Ведь когда-то именно мы, арабы, заложили основы современной цивилизации, именно у нас стремительно развивались науки, ремёсла и культура. Но затем мы опрометчиво посчитали, что достигнутого достаточно и дальнейшее развитие только вредит. 'Хватит и одного Корана вместо всех иных книг', — явно процитировал он чьи-то слова с заметным осуждением в голосе. Благодаря чему мы уступили первенство другим народам. Лишь благодаря подаренным нам Аллахом богатым нефтяным запасам мы ещё хоть как-то влияли на мировые события. Но ведь и они не бесконечны. Здесь в Новом Мире, Аллах снова не оставил нас без своей милости. У нас есть нефть и весьма удачное географическое положение. И пусть кто-то наивно решил, что здесь находится край обитаемого мира и минимальные перспективы цивилизационного развития, мы видим, что это совсем не так. И лишь наши застарелые догмы и отжившие устои сильно ограничивают наши потенциальные возможности, — с заметным нажимом произнёс он, обратив характерный злой взгляд на кое-кого слева от нас, получив в ответ такой же злой взгляд от одного важного гостя.

Лет сорок пять, на мой взгляд, прилично откормленная тушка без заметных следов физической активности, лоснящиеся жиром выступающие щёки, на их фоне лоб и глаза выглядят маленькими. Но этот тип явно имеет приличный вес в местном социуме и заметное влияние, иначе бы его сюда просто не пригласили.

— Грязно солжет тот, кто скажет, что я временами забываю слова пророков... — продолжил говорить Халиф, обведя всех нас потяжелевшим взором, я же успел подумать о том, что 'пророки' здесь упоминаются во множественном числе, а не один лишь пророк Мухаммед, как в проповедях у мусульманских проповедников. — Кто-то так страстно желает, чтобы я заставил всех вас жить исключительно по шариату... — при этих словах многие заметно вздрогнули, кто-то просто сменил позу, как-то отреагировали практически все кроме меня. — Вы все прекрасно понимаете, что произойдёт при такой политике, — судя по изменившемуся выражению лица, Халифа явно удовлетворила реакция публики на эту скрытую между слов угрозу. — Если мы хотим не просто сохраниться, веками прозябая в дикости и отсталости, как того сильно хочет Орден и многие даже тут уважаемые некоторыми господа... — Халиф снова взглянул в сторону важного гостя, — нам нужно соответствовать реалиям времени. Именно потому я и придерживаюсь традиционной светской власти с достаточно широкими свободами для собственных подданных, выступая против любых попыток заставить всех жить исключительно по Корану. Кто этого не понимает — просто глупец. Или Враг! — Судя по резкому тону, крайнее слово сказано с большой буквы. — Более того, уже сейчас для многих становится очевидным — наша единственная возможность сохранить достигнутые позиции — это проект 'Новый Вавилон', — произнесённые слова снова вызвали заметную реакцию у гостей Халифа. — Стоит сказать правду в зеркало — мы сами вместе со всеми единоверцами сейчас не способны поддерживать высокий цивилизационный уровень. Нам не хватает опыта, знаний и, стоит признать, обуздав собственную гордыню — простого трудолюбия. Мы ленимся многое делать сами, полностью полагаясь на деятельных слуг и подчинённых рабов. Мы ленимся даже реально вникать в тонкости и сложности многих крайне важных для нас самих дел, постепенно теряя право считаться первыми среди равных... — Халиф замолчал, оглядывая лица гостей.

И многие гости выглядели заметно подавленными. Да, он вполне намеренно давил на нас аурой властителя, мне оно было скорее приятно, а вот другие испытывали очевидные сложности для сохранения былой твёрдости воли. Да и по сути вопроса возразить ему было сложно — всё и так лежит на открытой поверхности.

— Чтобы не раствориться среди окружающих нас других народов, сохранив нашу веру и национальную самобытность, нам нужно преодолеть собственную лень, косность и Жадность! — Крайнее слово Халиф характерно выплюнул. — Я скажу вам, отчего вы все так цепляетесь за исламское банковское право, как будто оно лишено презренного греха ростовщичества, — Халиф говорил по-арабски, я мог не совсем корректно понимать многие слова и смыслы отдельных фраз. — Это право призвано в первую очередь сохранять положение тех, кто уже находится сверху над всеми остальными, — Рашид снова давил нас властной волей, дабы мы лучше прониклись его словами. — Мы стремимся забрать у других то, что они создают и придумывают, прикрываясь исключительно благовидными словами. Именно потому большинство технических и оружейных новинок сейчас появляются слишком далеко от наших земель. Мало желающих подарить нам то, что может создать настоящее богатство и силу. И лежащее в сундуке золото обычный груз на спине уставшего верблюда. Не оно заставляет его идти дальше по караванной тропе. Я не призываю всех вас отказаться от наших традиций в угоду чуждых нам правил и выгод. Вводить судный процент запретил сам Аллах! Но он запретил его людям. Лишенные собственной субъективной воли общественные организации выходят из-под запрета, если их цели высоки и достойны. Развитие всего нашего общества, а не презренное стяжательство. Мы все можем лишь отдать свободное от иных отягощений золото в те организации, дабы оно дало движение жизни, а не лежало тяжким грузом на ваших сгорбленных под его тяжестью спинах... — Халиф снова окинул нас жестким тяжелым взглядом, его слова у многих вызывали рефлекторный внутренний протест.