Зита недовольно качнула головой. После гибели Орлова Катька как будто сама искала себе неприятности. Полковник — он ведь и застрелить может. И будет прав по военным законам. Правда, потом его убьют штурмовики — уже в соответствии с законами штурмовых отрядов, о чем полковник наверняка наслышан, как и все в стране.

— Простите несдержанность моей подруги, — спокойно сказала Зита. — Дело в том, что вы чуть не убили своего капитана. А может, и убили, еще неизвестно. Полетные стимуляторы с нашими несовместимы, разве вам не объясняли?

— Кто бы? — рыкнул полковник, бросил на санинструктора тяжелый взгляд, убедился, что крохотная девушка сама готова его пристрелить, и опустился на землю. — А вам, значит, объясняли?!

— И нам не объясняли, — пробормотала Зита и склонилась над раненым. — Более того, боевая фармакология закрыта грифом секретности даже от армейского медперсонала. Но к нам в госпиталь попадали раненые, кое-что удалось установить опытным путем. Знаете, когда пятый пациент подряд умирает сразу после введения безобидного лекарства, выводы напрашиваются. Наш анестезиолог их оглашать не стеснялся, громко и матерно... Я запомнила, соответственно, необходимый минимум "Спартаку" известен тоже... и еще анестезиолог говорил, что на тюбик-шприцах боевых стимуляторов нанесена специальная маркировка, напоминающая, с чем нельзя совмещать. Для неграмотных — картинками. Ведь нанесена?

Под ее строгим взглядом полковник заметно увял.

— Мало ли что там нарисовано! — пробурчал он. — Алкоголь там тоже под запретом, а идет, между прочим, за милую душу без всяких побочных...

Димитриади, молча слушавший разговор и готовый в любое мгновение вмешаться, деликатно кашлянул.

— Перелом грязный, но хороший, — сообщила Зита результат осмотра. — Капитан у нас настоящий богатырь, иммунитет зверский. Почистим, сложим, зафиксируем. Но сильнейшее отравление боевой химией. Возможно, пойдет каскадная реакция, состояние будет меняться разнонаправленно. Его все время придется держать, иначе не доживет до госпиталя. Если вообще доживет. Я не знаю, что у него поражено внутри, и у нас минимум средств. И никакой диагностики, только на опыте и интуиции.

— Вы сделайте все, что в ваших силах! — подал голос полковник. — А уж капитан выкарабкается! Мы с ним всю войну вместе, друзья...

Штурмовик выслушал с непроницаемым лицом. Бросил короткий взгляд на раненого, на полковника, что-то прикинул.

— И которые сутки он вот так? Сбили сразу после нашего десанта?

— Нет, это мы уже вторым заходом десантуру на трассу бросали. Меньше суток без сознания, так получается.

Зита бросила мгновенный взгляд на штурмовика. Понял ли Димитриади, что именно только что услышал, оценил ли? Судя по каменной роже Александра, и понял, и оценил. Вот и она поняла, что безумный десант на Душети — всего лишь малая частичка огромной и сложной операции. В которой были предусмотрены и маловероятный ответ турок, и совсем уж невероятная потеря воздушного пространства тоже. Потому бросали на операторов спецназ, вместо того чтоб снести гостиницы ракетными ударами. Работа диверсантов — более надежная, более чистая, это важно, но важнее то, что рядом с трассой "Кавказ-Западный" в случае катастрофического развития ситуации оказались хорошо подготовленные группы спецназа — на крайний, самый крайний случай. А хорошо подготовленный спецназ может много чего натворить даже снайперками, даже с ограниченным боезапасом. "Рабатов" из реактивки не взять, верно, но колонны не из одних танков состоят, там и заправщики, и ремонтные мастерские, и прорва машин с боеприпасами... Конечно, глубоко в тылу диверсантов быстро вычистят, но трассу вполне возможно остановить. Особенно — горную трассу. Другой вопрос, насколько. Видимо, чтоб перекрыть на пару суток, и пытались забросить десантников. Не получилось, и теперь вся тяжесть задачи ложится на "Спартак". Тот самый крайний случай.

Димитриади пришел к какому-то решению, кивнул своим мыслям и положил рядом с полковником коробочку маяка Центроспаса.

— Все, чем можем помочь.

Полковник дернулся и потемнел лицом.

— Мы не этим сюда шли! — зло сказал он. — Что дарено, не забирается!

— Тем не менее возьмите. Потому что нам не потребуется, "Спартаку" поставлена другая задача, а вам эвакуация крайне необходима. Да и... в штурмовых отрядах не принято спасать командование раньше рядовых. Центроспас не занимается эвакуацией больших групп, он для командного состава, я правильно понял?

— Само собой разумеется! — буркнул полковник и неловко пододвинул к себе маячок. — Экипажи как бы не из рядовых состоят! Если выделишь из запасов штурмовую винтовку вместо этой трещотки и пару комплектов сухпая, вообще будет здорово. И... спасибо, лейтенант. Сочтемся, вертолетчики добро помнят.

Димитриади кивнул и отошел. Полковник озадаченно проводил его взглядом, покосился на Зиту. Она сделала вид, что не заметила молчаливого вопроса.

Зита заканчивала обработку перелома, когда раздался четкий, громкий голос Александра:

— "Спартаку" — внимание! Властью, данной мне здесь и сейчас, приказываю!..

Лица штурмовиков посветлели. Вот и объяснилась странная ситуация с Зитой. Формула "властью, данной мне" обозначала всего лишь привычную для "Спартака" ротацию командиров. Каждый штурмовик по решению совета командиров не раз вот так вставал уже и принимал командование на себя. Чаще всего — пятеркой, но постоянная подготовка командного состава касалась и более серьезных должностей и обязанностей. Так что Димитриади просто объявил, что в учебных целях становится временным командиром "Спартака" — для боевого рейда дело не совсем обычное, но тем не менее понятное.

— Брюхан, с четырьмя пятерками — обеспечить отряд боеприпасами! Кунгур — на тебе питание! Всему "Спартаку" — разделиться на боевые тройки, быть готовыми к свободной охоте! Выдвигаемся на исходную к Старому храму немедленно! Катя...

Димитриади скользнул взглядом по Кате Короткевич, замершей с кислородным баллончиком в руке возле носилок, и мгновенно передумал:

— ... отставить... Зита Лебедь! Медицинское сопровождение раненого вплоть до эвакуации! Всем — находиться в общей связи! Работаем!

Спартаковцы деловито задвигались, Брюханов и Кунгурцев жестами подзывали командиров нужных им пятерок. Пробежала Катя Короткевич, бросила рядом с полковником рюкзак погибшего Лялина и штурмовую винтовку, подарила офицеру дерзкий взгляд... и через пять минут на горном склоне о штурмовиках уже ничего не напоминало. Разве что трава кое-где осталась чуть примятой.

— Х-хэ! — озадаченно сказал полковник, поискал взглядом штурмовиков и не нашел.

— А я думал, ротой командуешь ты! — сказал он в результате вовсе не то, что просилось на язык. — Что у вас вообще творится? Анархия и партизанщина, а не боевое подразделение!

— Учебно-боевая рота у нас творится, — спокойно объяснила Зита. — Лейтенант Димитриади сдает экзамен на командира роты.

— А если не сдаст?!

— Отряд уничтожат, — пожала она плечами. — Господин полковник, нам тоже пора уходить. Здесь не лучшее место для ожидания помощи.

— А где лучшее? — буркнул офицер. — В этих чертовых горах все места худшие, век бы их не видеть... То туман, то ливни, то ветер ледяной, зимой лавины... А вы тогда почему здесь остановились?

— Потому что здесь меньше будут искать. Но у нас раненый, нужны тень и вода. Беритесь за носилки, господин полковник. Вы выше, значит, идете первым.

Вдвоем они кое-как дотащили раненого до леса. Капитан действительно оказался очень тяжелым мужчиной. Полковник посмотрел, как она устраивает раненого, потоптался, ушел к ручью, с шумом вернулся... Она озабоченно посматривала на него. Не диверсант. С его летной формой — засекут с первого же пролета "Саранчи"!

— Присядьте! — не выдержала наконец она. — Лучше — к стволу дерева. И поменьше двигайтесь. Пожалуйста.

К ее удивлению, полковник сразу понял, не стал вопить, что старше по званию, или что никого же нет, сел к дереву и затих. Вот что значит — попросила девушка. Димитриади с подобной просьбой наверняка послал бы матом.

Она поглядывала на раненого, следила за пульсом и слушала сеть. Штурмовики пока что шли на исходную, тихонько переговаривались, прикидывали, на кого и как устраивать засаду.

— Блок-пост! — донесся резкий голос Кати. — Блок-пост у Старого храма! Уж там гарантированно боеприпасов на весь "Спартак"!

— Ага, а как подойти?

— Скрытно, вот как!

— Ну да, вокруг война, а они по сторонам не смотрят?

— А когда конвой идет, куда смотрят, как думаешь?

— Думаю, нам из конвоя так дадут, и блок-поста не потребуется...

Зита беспокойно слушала. Идея, очень опасная идея постепенно овладевала бойцами. Блок-пост! Предназначенный как раз для противодействия таким вот наглецам. Если заметят — положат всю группу, без вариантов! А ведь заметят, вокруг любого блок-поста положено расчищать подходы! И снайперами пулеметчиков не нейтрализовать, там наверняка удаленное управление огнем... Она бы точно не решилась. Но Димитриади, не вмешиваясь в само обсуждение, четко принял решение:

— Блок-пост. Наблюдаем. Если есть возможность — берем.

И у нее сжалось от нехороших предчувствий сердце.

Отделилась от отряда и ушла вниз группа Кунгурцева. Им — добывать для "Спартака" еду, это только на трассе... либо в селении, но там опасней вдвойне. Там из любого дома на заходе можно получить очередь, а на отходе атаку вызванной жителями "Саранчи".

Полковник поерзал. Достал сухпай и стал жевать, запивая из фляжки. Потом спохватился и предложил Зите. Она вежливо отказалась. Послушала раненого и решилась поставить кардиопротектор. Поставила, послушала... вроде пронесло, реакция положительная. Но пальцы от волнения немножко подрожали, видела она в госпитале, как после таких вот безобидных уколов хрипят в пене и выгибаются в жутких судорогах.

— Это вы принципиально отказываетесь со мной есть или как? — полюбопытствовал полковник.

У него уже явно появилось вокзальное настроение. Вот-вот прилетят волшебники из Центроспаса, почему б не поболтать с хорошенькой девушкой в целях борьбы со скукой?

— Это вы сейчас доедаете мой двухсуточный рацион, — суховато заметила она. — Или не в курсе, что в "Спартаке" еды ноль?

— Откуда бы в курсе? — зло сказал полковник и отложил плитку сухпая. — Вы ж политические войска, главнее всех, для вас полковник авиации еще не офицер, сопливые девчонки хамят в лицо, не боятся, командир доложиться старшему по званию не соизволил! Были б на вашем месте разведчики из ДШБ, их командир ко мне с докладом на коленях подбежал бы! Вот там я был бы в курсе! А здесь СС, особая каста!

— Отвлекаются на конвой, — пробормотал в клипсе голос Брюханова. — Отвлекаются... работаем!

Она замерла в тревоге. Сейчас ее ребята стремительно бегут к блок-посту, на бегу ловят в прицелы стрелков конвоя и смену блок-поста...

— Скажете, я не прав? — с вызовом спросил полковник.

— И что, даже не догадывались, что у диверсантов жестко ограниченные ресурсы? — спросила она, с трудом переключив внимание.

В клипсе ударил дикий рев, резкие щелчки выстрелов... скоротечный огневой контакт!

— Тихон, мля, фиксируй конвой! — прорвался яростный голос Брюханова.

Она сжала в бессилии кулаки. Олег Тихонов. Ее гвардеец. Надежный, самоотверженный боец, но да, в желании помочь товарищам излишне старательный, увлекающийся не в пользу дела. Наверняка бросился прикрывать кого-то в ущерб своей непосредственной задаче...

— ... что? — переспросила она.

— Я сказал, неужели для командира не нашлось заначки? — раздраженно повторил полковник.

— В "Спартаке" за заначки выгоняют, — сказала она, всей душой прислушиваясь к происходящему на трассе. — Приравниваются к воровству у своих...

— Есть, командир! — выдохнул Брюханов. — Есть боеприпасы! Два ротных миномета, десяток "тубусов", станковый граник! Патроны под стандарт! Держите повороты, нам нужно двадцать минут, чтобы унести! Двадцать минут, командир!

— Будут вам двадцать, — отозвался далекий Димитриади. — Потери?

— Тихона зарезали. Прыгнули из блиндера втроем, не успел...

Она прикусила губу и судорожно вздохнула. Олежка... всё он успевал! Наверняка снова прикрыл чью-то спину, на себя времени не хватило...

— Можно нескромный вопрос? — снова подал голос полковник. — Что такая экзотическая девочка ищет в политических войсках? Неужели привлекает палачество?

Она опустила голову, чтоб скрыть блеск в глазах. Олежка...

— Нижний пост, — спокойно сообщили в сети. — Идет броня. Повторяю: броня. Наблюдаю машины сопровождения типа "Алсу", разведборт, трал-разминер.

— Остановишь, Калемин? — спросил Димитриади напряженно. — Брюхан просит двадцать минут!

Огнеметные установки "Алсу" и разведмашины, предназначенные как раз для истребления диверсантов. По наставлениям ребята сейчас должны уносить от трассы ноги в максимально возможном темпе, но тогда броня подойдет к блокпосту...

— Принимаю бой, — бесстрастно отозвался командир пятерки.

Зита подняла голову и напряженно прислушалась. Далеко-далеко внизу заметалось грохочущее эхо. Машины сопровождения колонн... специально предназначенные для уничтожения ее ребят...

Раненый капитан захрипел. Она вскинулась. Спазм горла, отказ дыхательных центров? Кислородный баллончик привычно скользнул в ладонь... нет, кажется, ложная тревога...

На всякий случай она прослушала, как могла, дыхание. Остро почувствовала собственную беспомощность. Как вытащить раненого, если она только догадывается, что с ним происходит? Она же не военный токсиколог!

— Ты можешь, конечно, не отвечать, — благожелательно сказал полковник. — Но молчание — тоже ответ, и очень красноречивый!

Она огромным усилием воли вернулась в действительность, внимательно посмотрела на полковника. При совместной работе на аэродроме он показался ей одним из самых человечных офицеров бригады. И вдруг язвительность на ровном месте, нападки... почему? Взгляд случайно зацепился за коробочку маяка. Понятно. Чувствует старший офицер нравственную ущербность ситуации, когда он сматывается в тыл, а молоденькие девчонки остаются на верную смерть. Чувствует и защищается тем, что старается принизить их, запачкать, опустить до своего уровня. Знакомо. Грязненько, но понятно. А она-то планировала рекомендовать его кандидатуру на должность командира бригады.

— Я пришла в штурмовой отряд в двенадцать лет, — спокойно сказала она. — Пришла за помощью, чтобы бороться с детским бандитизмом и бытовой преступностью. Помощь я получила, поэтому осталась. "Спартак" предназначен для борьбы со звериной сущностью людей, как и все штурмовые отряды. Как, собственно, и политические войска в целом. Мы строим социализм, государство для всех, люди по своей жлобской сути сопротивляются, политические войска это сопротивление призваны давить, где вы увидели палачество, господин полковник? Или вам политотдел указывает, как управлять вертолетом, как планировать и проводить боевые операции? Воюйте, кто вам мешает? А политотдел искореняет феодальные порядки в армии, защищает людей от самих себя, это его работа...