— Чего сидишь, глазами лупаешь?! Оружие сняла, тельняшку спрятала! Мальчики, что ей на голову надеть, лахудры закрыть? А то не поверят, что "Мхедриони"! Быстро!

Брюханов молча достал из нагрудного кармана черный берет штурмовика и натянул на голову балерине.

— Зита, какая из меня грузинка?! — запаниковала Лена.

— Такая же, как из меня! Будешь украинской наемницей! У них там бардак, кого только нет!

Она одним движением выхватила из крепления пистолет Брюханова, сунула подруге:

— Пистолет разведчика малошумный, поняла? Стрелять только в крайнюю четверть шлема, чтоб оглушить, поняла?! Влепишь в лоб — пробьешь! У них наверняка контроль сердцебиения — убьем, внизу сразу подпрыгнут! С предохранителя я сняла, сунь за пазуху... аккуратно, корова! Всё, вперед!

— Куда? — прошипел Брюханов и схватил ее за плечо. — Сама с голыми руками пойдешь?! Держи.

И сунул ей в ладонь тяжелый цилиндр. Она бросила взгляд — надо же, спецвооружение штурмовиков, двухзарядный травмат. А свой пистолет она сунула в рюкзак, дура...

— Я еще разберусь, какого черта таскаешь полицейское оружие! — пообещала она и выпрыгнула на гребень.

Лена шла рядом с ней и отчетливо клацала зубами.

— Куда мы премся, куда? — безостановочно бормотала она. — На здоровенных мужиков, с одной пукалкой на двоих, и убивать нельзя! В форме "Спартака", какая из меня нахрен грузинка... А если их не двое, а десять? Ты специально меня под пули ведешь, чтоб себе место у генерала освободить, я знаю! Как дадут сейчас из пулемета!..

— Анишкин видел двоих! — прошипела она, не разжимая губ. — Пулеметчик будет в броне, такие у турок правила — он твой, поняла? Стреляй по готовности, я подстроюсь! И успокойся!

— А если не в броне?! Куда тогда стрелять? А если их там пятеро? А если сразу схватят, а? Сволочь ты, Зита, сволочь, сволочь...

Заросли приближались. Она прищурилась и попыталась разглядеть засаду. Так, вон голова в шлеме. Лишь бы Анишкин не пальнул. Вздумается парню спасти командира — и конец...

Два бойца настороженно встретили их в зарослях. И они встали неправильно! В броне — со стороны Зиты, а его напарник в "лохматке" — возле Лены! И еще третий сидел на краю замаскированного окопчика и пялился на белокурую красотку.

— Чего они на меня уставились? — буркнула Лена и смущенно спряталась за Зиту.

Спиной она почувствовала, как рука балерины скользнула к пистолету.

— Ты не грузинка, — подозрительно сказал боец в броне. — Я слышу!

— Грузинка, — усмехнулась она. — В Украине родилась, понятно?

— И она?

— А что, не видно? — удивилась Зита и развернула кулак в сторону правого бойца. Лишь бы не промахнуться...

Негромко хлопнул выстрел, она тут же освободила защелку травмата. Хлопнуло, дернуло руку. Боец выпучил глаза, схватился за низ живота — она пролетела мимо него и врубилась в сидящего. Врубилась, оплела руками и ногами и свалилась вместе с ним в окоп. Затрещали ребра под тяжестью плотного тела. Турок яростно дернулся.

— Лена! — завопила она. — Стреляй!

Хлопнул выстрел. И еще один. Боец дрогнул и обмяк. Она еле вывернулась из-под тела.

— Куда стрелять? — в панике спросила Лена сверху. — Шлема нет — куда стрелять?!

Она мельком глянула — похоже, подруга влепила в легкое. Ну, как получилось, так получилось. Ага, а вторая пуля — в бедро, по чистой случайности не в ее, они ж там переплелись почище страстных любовников...

— "Спартак" — начинаем движение! — приказала она по телефону, увидела, как выскакивают из леса и бегут почти неразличимые в "хамелеонах" фигурки — и взялась за засаду. Пока штурмовики добегут — эти здоровые кабаны запросто очухаются и свернут двум девчонкам шеи...

Она добавляла бойцам уже по третьему разу, когда за спиной раздался долгожданный топот, и крепкие руки отстранили ее в сторону и успокаивающе сжали плечи. Ну да, запсиховала, чего уж, турок чуть до смерти не забила, хотя они, наверно, не турки, аджарцы...

Она вполне обоснованно решила — ее держит Орлов. Как бы заместитель и вообще приказано оберегать. Обернулась — и уткнулась в напряженный взгляд Брюханова.

— Травмат в разгрузке против меня таскал, да? — тихо, но крайне язвительно осведомилась она.

— Ну не отбиваться же "реактивкой", если что, — в тон ей ответил штурмовик.

— Вы еще расцелуйтесь взасос! — сказала за ее спиной дрожащим голосом Лена. — Ведь только что головы крошила, руки по локоть в крови, и уже обнимается! Вы все в "Спартаке" — чокнутые! Нет чтобы водки сто грамм найти, что-то колотит меня, пистолет на предохранитель ставлю и никак не получается...

Кокетливая помощница генерала сидела на траве жалким комочком, сроду не подумаешь, что только что хладнокровно расстреливала людей, и Зита снова обзавидовалась. Ну, артистка, пробы ставить негде!

Она тихонько вздохнула и высвободилась.

— Возьми свою пятерку и проверь развалины молзавода, — приказала она штурмовику. — Засаду мы убрали, но мало ли что, очень там место подходящее. И выкинь травмат, лишнюю тяжесть таскаешь.

Брюханов посмотрел в ее глаза, выпрямился и вскинул ладонь к виску. Потом потянулся забрать свой берет.

— Э, нет! — криво улыбнулась Лена и отодвинулась. — Он теперь мой. На всю жизнь. Через такое с ним вместе прошли, до смерти не забуду... И вообще — где мой рюкзак, оружие, где всё мое? Зиту обихаживаете, а мне так обратно переться за рюкзаком?!

— Орлов! — раздраженно сказала она. — Да обними ты ее, пусть успокоится, завидушница!

Заместитель молча положил перед Леной ее рюкзак и оружие. А перед Зитой — ее. Похоже, сам и притащил, и даже не вспотел. Здоровый бык, и тем не менее — почему-то опасается своей начальницы. Ну, сам выбрал...

— Лена, ты мне нужна! — бросил на ходу ревниво генерал.

Балеринка подскочила, встрепенулась и как ни в чем не бывало ускакала следом.

Она подумала, поставила заместителя на роту и отправилась искать новеньких. Состояние лейтенанта ее сильно обеспокоило, а у нее все же лучшая медицинская подготовка в роте. Не выдержал пятикилометрового марша — как это понимать?

Лейтенант встретил ее слабой улыбкой. Черный комбез — в саже и крови. Вид — у зомби и то лучше. Она без лишних разговоров устроила экспресс-проверку.

— Я в порядке! — запротестовал лейтенант. — Ночью дыма наглотался, траванулся, когда под машинами прятались, да немного контузило, а так в порядке!

Не был он в порядке. Отечность, почечные колики, и вдобавок боли в левой стороне груди — это порядок, что ли?!

— Госпиталь! — сообщила она зло. — И — комиссию ты не пройдешь, извини! Спишут подчистую!

В чем лейтенант был прав — нести его не получалось, штурмовики были перегружены боезапасом, еще и трофеи тащили. Она достала ампулу со стимулятором, неуверенно покатала в ладони, добавила обезболивающее... блин, нельзя же, сердце подсажено! А не дать — не дойдет.

Она вызвала по телефону Катю, ткнула пальцем — разгрузить товарища! Сунула лейтенанту лекарственный набор, четко ощущая, что отдает неразумному ребенку в руки смерть.

— Дойди, пожалуйста, — попросила она. — Понял? Одна перед тобой задача — идти. Не бежать, не геройствовать. Просто идти вместе со всеми. Нам осталось двадцать километров. Максимум — пятьдесят. Один дневной переход по туристическим меркам. Дойдешь?

— Дойду, — пообещал лейтенант. — Оружие только верните, хорошо?

Она покачала головой — ничего не понял, дурачок, считает себя бессмертным. Или — офицером. Приставила к лейтенанту двух девочек-санинструкторов и ушла, злясь на собственное бессилие.

На месте уничтоженной засады уже устраивался старший лейтенант с пулеметом, и два штурмовика с "реактивками" при нем. Два друга, два Сергея. Оба — мастера-снайперы. Она кивнула: верно решил Орлов. Скоро в селе забеспокоятся и явятся посмотреть, что случилось с засадой. Рация, по крайней мере, уже дважды хрюкала. Любопытных следовало поприветствовать, как принято в "Спартаке".

Старший лейтенант выглядел бледным и сосредоточенным. Похоже, он больше не рвется в бой, а думает, что зря они себя обнаруживают. Правильно в целом думает, но — уничтожение засады обнаружат все равно, а коли так, надо врезать. А то ходят по чужой земле, как у себя дома.

— Сильно не задерживайтесь! — на всякий случай напомнила она. — Перестреляйте, кого получится, и догоняйте. Пулемет бросайте здесь, у нас к нему кассет нет.

— Орлов сказал по возможности вертолет ссадить! — возразил снайпер. — Они против крупняка обязательно пошлют "Саранчу", старлей убежать не успеет!

— Не более одного! — решила она.

Старший лейтенант вымученно улыбнулся. Ему было не до шуток и уже явно начало потряхивать. Ну, хотя бы не обзывает ее сволочью, сукой и дрянью, как Лена. Пока что — не обзывает, так правильней.

Она развернулась догонять роту — и замерла. Снайпера вопросительно оглянулись.

— И когда над вами грянул смертный гром... — прошептала она и мучительно скривилась. — трубами районного оркестра... мы глотали звуки ярости и муки, чтоб хотя бы музыка воскресла...

— Что? — недоуменно переспросил штурмовик.

— Ничего. Берегите себя, ребята. Не высовывайтесь зря.

"Спартак" уже тенями скользил через заросли далеко за развалинами молзавода, когда яростно загрохотал пулемет, и поднялась от взрывов земля...

Старший лейтенант Ченцов догнал роту через два часа. На его плече висела "реактивка" — как принято у спартаковцев, стволом вниз. Без кассеты, разряженная в ноль.

— Госпожа штабс-капитан, задание выполнено, — хрипло доложил он. — Две бронемашины уничтожены, экипажи и десант расстреляны. "Саранче" сбили винт и уронили.

— Что с ребятами?

— Сергея достал антиснайпер, — хмуро сказал офицер. — Прямо из села. Из "Кентукки", наверно, бил, у него дальность поражения до четырех километров. Он поднялся, когда серию вел по вертушке, засветился компенсатором. Сразу насмерть, там такой калибр, смотреть страшно...

— А Сергей-два?

— Прикрывает отход, сейчас подойдет.

Из кустов вынырнул штурмовик. В руке он сжимал черный берет с эмблемой "Спартака".

— Тебе, старлей, — сказал штурмовик и отдал берет офицеру. — Хорошо стрелял, продуманно, до последнего. Носи с честью, понял?

— Служу России.

Сергей Десяткин. Ее друг. Боец службы собственной безопасности "Спартака". Умный, находчивый, безжалостный. Именно он уничтожил предателей, когда убили старшего из "телохранителей". Работал — бесстрашно, рискованно работал против московского спецназа. Это он жег охотничью базу с "варягами" — вместе с ней. Осторожный и дьявольски хитрый разведчик. Уцелел в войнах с молодежными бандами, без царапины прошел. И вот его нет.

— Ничего, Зита, мы еще вернемся, — тихо сказал штурмовик. — Всем выставим счет.

Она стиснула зубы и подняла голову. Высоко в небе плыли легкие белые облака...

-=-

— Встали и бегом! — рявкнул чавущ-сержант.

Солдаты, пригибаясь, засеменили мимо горящих бронемашин. Казалось, страшный пулемет русских выцеливает каждого и вот-вот ударит.

— Не останавливаться! — орал сержант. — Огневые точки подавлены, быстро!

Сам он, тем не менее, тоже бежал пригнувшись и далеко не первым. И таращился напряженно, готовый в любой момент упасть.

Закраина зарослей наверху была буквально перепахана взрывами. Солдаты осторожно пошли через изломанные кусты.

— Ушли! — ощерился чавущ, сплюнул и облегченно развернул плечи.

— Господин сержант! — позвал один из солдат. — Нашли!..

Русскому разворотило грудь — как и обещал мастер-антиснайпер. Окровавленное тело лежало на краю окопа. Сержант без смущения опустился рядом на корточки.

— Молодой, — отметил он. — Совсем молодой. Русские призывают детей.

— Все они бешеные собаки! — заявил за его спиной солдат.

Чавущ-сержант промолчал. Аккуратно, двумя пальцами откинул обрывки "хамелеона". Отвернул клапан — блеснул ряд значков.

— Что это, господин сержант?

— Можем гордиться, — усмехнулся сержант. — Мы завалили монстра. Смотри, мальчик, и запоминай. Вот это — мастер-снайпер. Это — специалист первого класса. Это — мастер рукопашного боя. А вот это...

Чавущ задумчиво разглядывал значок — оскаленную морду белого волка с двумя стилизованными S по бокам.

— Ребята с вот такими значками умыли кровью самих "Соколов Босфора", — пробормотал сержант. — Так умыли, что "Соколов" на переформирование отвели... Говорят, у них на форме есть белые звезды. Говорят, это элитное подразделение, "Белые волки". Гордись, мальчик, у нас был очень опасный противник.

Сержант снял значок и убрал в карман. Сфотографировал убитого с разных ракурсов.

— Будем преследовать? — осторожно спросил солдат.

— Э, нет! — усмехнулся сержант. — Я еще не сошел с ума. Это их земля, они тут все знают. Вызовем ударные вертолеты, пусть обработают развалины завода. С большой дистанции. Русские таскают на себе натуральные пушки, вертолетчики боятся летать над лесом. Видел, как они ссадили "Саранчу"? Вот так-то. Это все, что мы можем тут сделать.

Солдат облегченно вздохнул.

Над городом вставали султаны разрывов.

— Наши турок мудохают! — с мрачной радостью сказал Орлов.

Радость заместителя она хорошо понимала — наконец-то российская армия давала отпор! После картин страшного разгрома в ущелье работа крупных калибров по городу вызывала приятные чувства. Если забыть на минуту, что в городе остались жители. Кто бы их успел эвакуировать при нынешних стремительных наступлениях?

Не город, поправила она себя мысленно. На юге поселение в тридцать тысяч — не город, станица. А город запросто может насчитывать тысяч десять, как та же Медногорка.

Впереди и внизу шел бой, возможно, там линия фронта. До точки выхода, Медногорки — менее десяти километров. Им остался последний бросок, самый трудный. Предстояло пройти и чужих, и своих, потому что связи не было. Ротная с начала окружения отзывалась белым шумом, а в блоке внутренней спартаковской связи сдохли аккумуляторы, не вечные же они. А без связи полторы сотни непонятных бойцов сначала угостят из крупняка, и только потом спросят, кто такие.

Срочно собранные командиры подразделений изучали местность, отмечали в планшетах ориентиры. Орлов сосредоточенно работал с трофейным дальномером, прихваченным еще в бою у штаба полка. В "Спартаке" он прошел подготовку в том числе и артиллерийского разведчика, и теперь пытался применить навыки, определял с помощью встроенного баллистического вычислителя точку, откуда били по городу. Получалось, что от Медногорки. Значит, прав Орлов, это десантники утюжат станицу, вынуждают турок отойти.

— Хорошо дошли! — сказал генерал и хрипло закашлялся. — Пройдем линию фронта — представлю отличившихся к наградам! Зита, готовь списки.

И генерал снова раскашлялся. Ночевать в горах на земле он явно не был обучен и словил жестокую простуду. Которая могла подвести "Спартак" в критическую минуту. Она даже с беспокойством прислушалась к далекому гулу — по трассе "Транскавказ" непрерывно шли машины противника. Услышать оттуда при любом раскладе не могли, но беспокойство как появилось, так больше не уходило. Может, потому что вышли к заселенным местам, и риск обнаружения многократно повысился? Совсем недалеко от лежки отряда — обзорная площадка с разбитым колесом обозрения, и туда не только канатка ведет, но и асфальтированная дорожка, подъедут с проверкой и заметят чего не надо. Да, там пост наблюдения, предупредят, если начнется прочесывание склонов, но...