На самом деле, конечно, случалось и очередями. Случалось всякое. Но за каждый случай она после боя откручивала виновному голову. Боезапас диверсанта — то, что унес на себе. Потому — один патрон на одного врага, и никак иначе.

Она нашла старшину, Катя нашла для Лены подходящую форму, чтоб спрятала голые коленки, что в темноте оказалось очень непростым делом. Парадная юбка хороша для парадов, для генеральского кабинета, а в лесу лучше "хамелеона" ничего нет. Ну, или хотя бы полевой формы штурмовиков. Лена быстро вникла в ситуацию и нашла при помощи Кати для своего генерала минимальный комплект выживания. Вообще она крутилась вокруг генерала с трогательной заботой, Зита даже умилилась. Ну, артистка!

Вернулись с высоты разведчики. Орлов коротко доложил: поднялись по склону, прикрываясь засветками от пожаров, и перестреляли "Соколов Босфора" в ближнем бою, как много раз делали на летних учениях. Полтора десятка. Полтора десятка спецназовцев в считанные минуты перебили охрану, уничтожили батарею ПВО, заблокировали штаб и перестреляли взвод охраны в военном городке. И сами погибли — тоже в считанные минуты. Зита в очередной раз отметила мощь современных средств уничтожения людей. Ночные прицелы, связь, переносные ракетные комплексы, автоматические гранатометы и крупнокалиберные пулеметы, снайперские винтовки, наконец, превратили небольшую группу диверсантов в страшную силу.

Два спартаковца остались на высоте. Напоролись на случайную очередь. Оба — из ее второй школы, друзья-футболисты...

Вернулась группа от дороги. Без потерь.

— Зита, что-то их много, — озабоченно сказал комвзвода-три, командовавший группой. — И железок у них много. Не похоже, что ножками шли.

Генерал тихо выругался. Зита мысленно согласилась. Если много — это десант. А десант — значит, вот-вот наступление. И подавление ротной связи на то же намекает. А если наступление, то никакая ДШБ им на выручку не придет, им бы самим там удержаться.

— Мне нужна связь! — зло сказал генерал. — Сижу тут, как мышь под веником... любая, хотя бы по телефону! Капитан, у вас же что-то работает?!

— Локальная сеть, — с сожалением сообщила она.

Мысленно она сочувствовала генералу. Каково это — остаться без связи во время боя — она недавно испытала на себе. Но на ней судьба всего лишь роты, причем отдельной, тогда как генерал — начальник политотдела фронта, голос и воля лидера страны в армии. Какие решения без него примет армейское руководство, если действительно началось масштабное наступление — страшно представить. Что, если такие же, как в забытом уже сорок первом — и с теми же катастрофическими последствиями? Уже первые ее дни на войне показали, что противник не щелкал клювом и на все болты России, как говорится, подобрал гайки с соответствующей резьбой. В результате и связь теряется, и превосходство в воздухе очень сомнительное, и вообще современнейшая российская техника что-то не очень убедительна в противостоянии с мировой военной индустрией...

И еще ей пришло в голову, что политические войска считаются палачами армии. И генерал наверняка немало голов уже снял на Южном фронте. Так что у командования 17-й ДШБ мало стимулов спешить на выручку зловещему генералу.

Видимо, о чем-то подобном думал и генерал, потому что подошел к ней и негромко сообщил:

— Я принял решение: идем на соединение с 17-й ДШБ, там должны быть средства эвакуации. Здесь нам дожидаться нечего. Точка выхода — селение Медногорка. И обеспечьте меня штабным планшетом, группой управления и хотя бы вашей локалкой! А то торчу у вас, как...

Она сразу внутренне воспротивилась. Генерал явно забирал у нее управление ротой. Но... что он понимает в рейдах? В возможностях "Спартака"?

— За собой-то получше следи, если уж попала в политические войска! — со обидным смешком посоветовал ей генерал. — А то аж иголки во все стороны встопорщились!

И ей сразу стало легко и весело. Фамилия генерала — одна из списка руководителей, кому она по приказу майора Каллистратова обязана помогать даже ценой своей жизни. И в замечании генерала ей на мгновение послышались знакомые, майорские, человеческие интонации.

— Так темно же, не видно! — выпалила она счастливым голосом.

Пришли командиры взводов. Вместе они прикинули маршрут. Получилось... опасно. До Медногорки — опасно. Слишком много открытых пространств, сведенных лесов, пастбищных склонов. Атакуют с воздуха. Засекут с дронов и наведут артиллерию. Подгонят броню и расстреляют на дистанции. Или устроят на маршруте засаду тех же "Соколов Босфора". А у них ни одной ракеты, только стрелковка.

— Пройдем! — все же решила она. — Наступление — всегда неразбериха.

Генерал сопел и помалкивал, видимо, прикидывал свои варианты. Зато классно выступил старший лейтенант.

— Куда — пройдем? — недоуменно спросил он. — Мы в наших тылах! До Октябрьского не больше пяти километров, а там артиллерийский дивизион 17-й ДШБ! В двух километрах отсюда — полковые склады ГСМ! И посты военной полиции по всей трассе! Нам только бы добраться до любого узла связи, и через час здесь будут наши танки! Или просто подождать в лесу, тревогу наверняка уже объявили!

— Коля, да? — подал голос генерал. — Мне нравится твой оптимизм. Кстати, артдивизион — это вариант. Чего нам по горкам бродить? Выйдем на трассу, час марша — и мы в Октябрьском, а в дивизионе серьезный узел связи... да, это вариант.

Генерал хмыкнул и приказал начинать движение. К Медногорке.

Ушли вперед разведчики. Доложили — чисто на пятьсот. Командиры пятерок получили строгое напоминание — беречь заряды "ночников"! Только в пассивном режиме! Длинная колонна двинулась вниз по лесистому склону. А одна пятерка невидимками отправилась наверх к разбитой батарее ПВО — новым хозяевам военного городка следовало помахать на прощанье ручкой... На грохот за спиной тут же среагировал генерал, едко осведомился по телефону: мол, правильно ли он понял, что "спартаковцев" именно вот так учили — тайные рейды начинать со стрельбы из "реактивок"? Она заверила, что да, именно так. И подумала, что генерал — очень неплохой дядька. Ей, как всегда, везет на настоящих мужчин. Не зря Лена к нему приклеилась и обхаживает, как родного.

Она прибавила шаг и нагнала старшего лейтенанта, бредущего неприкаянно со своим игрушечным автоматом на груди.

— Коля... старший лейтенант Ченцов? — окликнула она. — Давайте решим вопрос, как вас использовать в рейде. Что вы умеете? Вы отличный управленец, логист, неплохой водитель, что еще?

— Я офицер, — сухо ответил старший лейтенант.

— А мы диверсанты. Понимаете?

Старший лейтенант задумался.

— Ребята притащили израильский крупняк, будет ваш, — решила она за него. — Звено сопровождения сейчас позову. Они передадут вам телефон ротной связи и комплект разведчика.

— Я не претендую...

— Двое наших погибли, — обронила она. — Продовольствие надо кому-то нести, а вы здоровый мужчина. Генерал свой комплект, к примеру, тащит сам, и его помощница, хрупкая девочка — тоже.

— Извините. Можно вопрос? От кого мы прячемся у себя в тылу? Что такое знаете вы, чего не знаю я?

— Конкретно — ничего, — ответила она. — Только то, что глушат связь. И за два часа после окончания боя не пролетел ни один разведчик. И подкрепление не подошло. И...

Ударило и загремело за горой. Понеслись в небо безобидными огоньками зенитные ракеты. Грохнули далекие разрывы. Полыхнуло страшно и красиво, на полнеба.

— ... и прямо сейчас уничтожают артдивизион, куда вы предлагали идти, — хмуро сказала она. — Вы попадали в окружение, товарищ старший лейтенант? Мой брат попадал. В этой войне оно... быстрое. Если противник превосходит технически — очень быстрое! Какой-то час — и разгромлен штаб, сожжены склады, подавлены связь и системы ПВО, дороги перекрыты броней и десантом, и с неба давит штурмовая авиация. Вот выше нас по ущелью сейчас стоит батальон, стоит и не знает, что уже отрезан от снабжения боеприпасами. Что он уже убит. Потому что без боеприпасов жить ему — сутки. В лучшем случае. Сначала на него нашлют стаю ударных дронов, а когда зенитные комплексы отстреляются, прилетят штурмовики — и, собственно, всё... В окружении нет тылов, если нас заметят — уничтожат одним ударом. Скрытность — наша жизнь. Наша — и генерала. Мы обязаны вывести его из окружения.

— Солдаты обязаны воевать! — упрямо сказал старший лейтенант. — Они не имеют права прятаться по лесам! Если бы вы обороняли военный городок...

— А мы воюем, — ласково сказала она. — Принимайте пулемет, господин старший лейтенант. И экономьте заряд "ночника", в лесу розеток нет.

— Спать хочу! — душераздирающе зевнула Лена. Скептически осмотрела траву вокруг себя и легла на теплый склон. Пристроила голову в тени куста и блаженно улыбнулась. Зита ей тихо позавидовала. Прирожденная артистка, на каждое движение — новая эмоция!

— И в туалет хочу! — проворчала подружка, не открывая глаз. — А некуда! За каждым кустом по спартаковцу! Как ваши девочки ЭТО делают, не понимаю. Эй, Анишкин-тихушкин, куда ходят ваши девочки? Или вместе с вами?

И балерина, легко закинув ногу за голову, ткнула наблюдателя в ботинок. Штурмовик, не отрываясь от трофейного дальномера, отлягнулся.

— В лагере девочки делают ЭТО в туалете, — пробормотала Зита, изучая трофейную рацию. — А в рейде мальчики отворачиваются. Или не отворачиваются. Других вариантов, сама понимаешь, нет. Сходи к своему генералу, он тебе кустик постережет.

— Бесприютная у вас жизнь, — задумчиво сказала Лена и надвинула голубой берет на глаза. — Давно хотела узнать — зачем вам это?

— Нас не спрашивали. Штурмовики, знаешь ли, военнообязанные независимо от возраста.

— Я имею в виду — всё это. Штурмовые отряды, учения, рейды, теперь вот война. И не говори мне, подружка, что вас не спрашивали. Уж я тебя знаю. У тебя были варианты устроиться получше. И наверняка есть. Вон мой генерал на тебя глаз положил, кобелина старый.

Лена села. Аккуратно сложила берет и сунула в нагрудной карман. И уставилась требовательно и серьезно.

— Я, например, карьеру двигаю, — сказала она с обескураживающей честностью. — Помощница начальника политотдела с прицелом на руководителя пресс-службы, а это полковничья должность, между прочим. Со мной всё понятно и просто. А вот что делаете здесь все вы — непонятно.

— Хороший вопрос, — усмехнулась Зита и вернула рацию на крепление. — Родину мы здесь защищаем.

— Мы все защищаем...

— Нет. Вы делаете карьеру. Мы защищаем родину. В том числе от таких, как ты. И в подкупольнике, и здесь.

Лена озадаченно открыла рот... и ничего не сказала.

— Нас устраивает то, что делает Ферр, — пояснила Зита. — Он строит социализм. Кровавый, жестокий, с олигархами — но все же социализм. Государство для всех. Никому не удавалось, а он все равно строит, потому что по-другому не выжить. Это — великая цель. Мы пойдем с ним до конца.

— Полярные волчата Ферра, — пробормотала Лена. — Фанатики. Понятно. Вы поэтому принципиально не пользуетесь броней? Жизнь за идею, да?

Штурмовик наверху фыркнул с презрением.

— Мы просто не повторяем чужих глупостей! — поморщилась Зита. — Мы диверсанты, не забывай. Нас учили в разы лучше, чем любого армейца. Противоосколочная защита бесполезна в современном бою, только лишний вес. Появилась броня — тут же увеличилась ударная мощь стрелковки. Вот, пистолет траншейный, табельное оружие офицера. До тридцати метров заброневое воздействие такое, что подохнешь, даже если латы не пробьет. Но он пробьет. Или наши штурмовые винтовки: как даст по башке — и оторвет вместе со шлемом. Вот и вся твоя броня.

— Основные потери — от осколков, — возразила Лена уверенно. — А осколки броня держит.

— Поэтому у нас в линейке выстрелов к "реактивке" осколочных нет вообще, — усмехнулась Зита. — И если нас сейчас обнаружат, то накроют тоже не осколочными, а термобарическими.

— Успокоила! — нервно отозвалась Лена. — Ну и чего тогда лежим по кустикам средь белого дня? Ждем, когда обнаружат?

— А мы по многим причинам лежим. Отдыхаем после ночного боя и марша. Ждем возвращения снайперов. И еще перед нами "бутылочное горло", а в нем по правилам должен быть пост наблюдения, и мы его ищем. Потому что, если не найдем, он нас на открытом месте в два ствола покосит...

— А что не обойдем?

— "Бутылочное горлышко", — повторила Зита рассеянно и прислушалась. — Конфигурация местности, допускающая скрытное перемещение только в одном месте. Справа село и открытый склон, слева открытый склон, за ним поле и дальше дорога, с нее все поле просматривается... Так что пройти мы можем только тут, за гребнем, из нашего леса вон в те заросли и дальше, через развалины бывшего молзавода... и если поставить в зарослях пост с пулеметом, пять километров местности затыкаются, как горлышко бутылки пальцем... Брюханов, почему так долго?

Штурмовик подполз и устроился на склоне рядом с Леной очень удобно: под одним боком — девушка, под другим — снайперка "Фогель-55".

— Отработали штатно, — доложил он. — Задержались, потому что тащили тело.

— Кто? — спросила она, стараясь казаться спокойной.

— Не из наших, — усмехнулся штурмовик. — Обнаружили двоих выживших из расчетов "Метелок". Один, кстати, твой знакомый, лейтенант из "демонов", мы ему еще рожу разбили в прошлую встречу.

— Серьезно ранен? Хирургия требуется?

— Вообще не ранен, — сказал штурмовик. — Загнулся на марше. Он на стимуляторах сидел, а у них побочных, сама знаешь, сколько.

— Попались, красавчики! — вдруг сказал наблюдатель злорадно. — Наблюдаю двоих! Надоело лежать уродам, шевельнулись! Брюхан, работаем! Сейчас мы их... Уй!

Штурмовик дернулся и съехал вниз.

— Зита, меня, кажется, засекли! — торопливо сообщил он и потянулся за "реактивкой". — Падлы, сейчас устроят дуэль... Они как-то дальномер поймали своим комплексом! Прямо в глаза посмотрели, аж волосы дыбом, суки... Хренова западная электроника, вздохнуть не дают! Как наблюдать, а? Оптикой нельзя, электронкой нельзя — чем тогда можно?!

— Dikkat! — вдруг раздалось настороженное из трофейной рации. — Orada kim var?

Штурмовики замерли. Зита колебалась лишь мгновение. Потом включила рацию и коротко ответила. Выслушала возмущенную ругань и добавила несколько слов, уже явно на другом языке.

— Действительно засекли! — сообщила она, выключила рацию и торопливо сбросила кобуру с табельным оружием.

— Что ты им сказала? — быстро спросил Брюханов.

— Что мы — военная разведка "Мхедриони", оперативная группа, — процедила она, лихорадочно проверяя снаряжение. — И повторила по-грузински, потому что они его, оказываются, знают. Из чего следует... они сказали подойти, в общем. Анишкин, роте тревога, готовность к прорыву, Орлова сюда!

— Готов идти, — хмуро сказал Брюханов и отложил снайперку.

— Куда без знания языка?! — вызверилась она. — Ты бы еще Орлова с собой позвал! По вашим рожам за сто метров видно убийц из сибирского спецназа! Сама пойду!