— Удачи, медслужба! — сказал высокий штурмовик в "хамелеоне" и пожал кому-то в кабине "санитарки" руку. — Спасибо за быстроту, лейтенант, береги ребят. И за мины — отдельное спасибо.

Машины аккуратно развернулись и покатили вниз, штурмовик бросил на прибывшее начальство безразличный взгляд, подумал, но все же подошел.

Вблизи штурмовик оказался совсем молодым парнем — грязным, побитым и на первый взгляд сильно усталым. "Реактивка" на его плече в нарушение инструкций висела стволом вниз, без дульной заглушки и без кассеты.

— Заместитель командира отдельной роты спецназ "Спартак" лейтенант Матевосян, — хрипло представился он.

— Почему грязный, как свинья, лейтенант? — бросил для начала майор. — Где командир роты?! Где твое штатное оружие?!

— Воевали, — безразлично сказал штурмовик.

— Личный состав построй! — распорядился майор. — И вызови своего командира, чучело! Да быстрее шевелись!

Лейтенант штурмовиков спокойно изучил лицо майора. Оглянулся — бойцы, переносившие раненых, уже скрылись в лесу.

— Майор, вам тоже зачитать кодекс офицерской чести? — невозмутимо уточнил штурмовик.

Автоматчики охраны насторожились и взяли штурмовика под прицел.

— По положению об отдельных подразделениях политических войск приказать мне вы не имеете права, — напомнил штурмовик негромко. — Только командиру роты. Но даже ей — не приказать, а поставить боевую задачу. В письменном виде. Боевую задачу "Спартак" выполнил. Трасса удержана, секретный танк прорыва "Рабат" подбит и подготовлен к эвакуации. Донесение по итогам боя, список потерь, заявка на боеприпасы, продукты питания и спецоборудование переданы в штаб полка по резервной линии связи, докладная о бездействии полковой ПВО передана напрямую в политотдел Южного фронта в соответствии с положением о правах политических войск.

— Надо же, чурка учит службе целого майора! — весело удивился майор. — Давно ли с пальмы слез, обезьяна? Ты русский язык вообще понимаешь? Тебе сказали — позови командира!

— Командир роты — на стыке с левым соседом, ликвидируют попытку прорыва турецкой ДРГ. Ротный узел связи уничтожен, вызвать немедленно нет возможности. Вестовой отправлен, ожидайте на дороге. Заходить в лес не рекомендую, мины.

Лейтенант-штурмовик вежливо откозырял, развернулся и пошел вверх по склону.

— Арестовать! — распорядился майор.

Штурмовик коротко дернул рукой, не оборачиваясь, неожиданный взрыв оглушил всех, антрацитово-черный дым перекрыл видимость. Заполошно стрекотнул десантный автомат охранника. Крепкая рука неожиданно схватила лейтенанта-порученца за шиворот и выдернула из дыма.

— Тьфу, гадость! — сплюнул старлей-разведчик. — Танковая дымовуха! Мы тоже пользуемся, хорошо лазеры путает. Но вредная, лучше не дыши, лейтенант. И отойди подальше, защитная взвесь долго не оседает. А если осядет на форму — не отстираешь.

Разведчик похлопал лейтенанта по плечу и зашагал обратно к разведмашине.

— Что там, товарищ командир? — подбежал от разведмашины боец.

— Там? — зло переспросил старлей. — Там штурмовики совершили невозможное — завалили "Рабата" и остановили прорыв! Под руководством сопливой девчонки! За это орден полагается, и не один! А мы вместо ордена обстреляли их лейтенанта.

— М-да! — озадаченно сказал боец. — И что теперь?

— А теперь спартаковцы наведут в полку свой порядок, если то, что рассказывают о волчатах Ферра — правда хотя бы наполовину. У них наверняка вся сцена заранее поставлена, отрепетирована и отснята...

В подтверждение его словам из леса резко ударила "реактивка", и безголовое тело бывшего всесильного заместителя командира полка, диктатора и самодура сложилось на дорогу.

— Стоять! — тихо сказал старлей бойцу. — Не лезь, это политика. А наше дело — воевать.

— А я что? — так же тихо ответил разведчик. — Я ничего. Я хотел сказать — молодцы. Потому что я бы сам майора завалил при первом удобном случае, вот так! Девчонкой прикрылся, сука! Есть и у нас предел терпения, вот так.

Султан разрыва взметнулся в лесу за рекой, маленькая на таком расстоянии ель величественно завалилась. Потом донесся воздушный удар.

— Достали, — сказал комвзвода-три. — Садят и садят. Однозначно пристреливаются. Только нафига? У нас же внизу ничего нет. Дебилы южные... Ты бы слезла в окоп, а? Не нервируй ребят. С той стороны наверняка корректировщик на дереве сидит. Увидит тебя на бруствере — что будет?

— Тепло, — сказала она тихо и не шевельнулась. — Солнце. Щедрое южное солнце...

Парень крякнул, вытянул руки и без напряжения снял ее вниз. Она не сопротивлялась — ну, хочет подчиненный под благовидным предлогом полапать командиршу, да и ради бога, если деликатно и без наглости.

— Солнце здесь жаркое, — задумчиво сказал штурмовик. — А ветер с ледников ледяной. И здесь всё так, глаза б не видели... И люди такие же. Танкодром бы устроить и забыть. А Давиду нравилось. Он и сам такой... был.

Она слабо кивнула. Давид. Она знала, что за уход Давида "Спартак" с нее спросит. Сама создавала систему контроля командиров, и вот она в действии, думай теперь, как отвечать, чтоб не засветить заброску сотрудника стратегической разведки. Давид ушел навсегда, но, чтоб его там не застрелили, здесь предстояло помалкивать.

— Мы верили ему, как себе, — жестко сказал Саша Орел. — А он предал. Давид — предал. Застрелил офицера и перешел к туркам. А ведь он был заместителем майора Каллистратова. Как и ты. И теперь у "Спартака" вопрос, Зита: можем ли мы доверять тебе? А то что-то от близости гор кое у кого проснулся зов крови, песенки на грузинском запели! Ты ведь грачка, ничем от местных не отличаешься. Сейчас это сильно заметно.

— Давид застрелил майора по моему приказу.

Парень смешался. Посмотрел остро, обдумал новую информацию.

— И ушел — по твоему приказу? — еле слышно уточнил он.

— Не по моему.

Штурмовик крепко задумался.

— Ну и что мне говорить ребятам? — спросил он.

Она кивнула сама себе. Саша Орел понял ее правильно. Ей не обойтись без помощников, и он имеет право знать часть правды. Или догадываться о ней. Она вздохнула и поднялась на ноги.

— Выездная коллегия военного трибунала приняла нашу сторону, — сухо сообщила она. — С учетом предоставленных видеоматериалов. "Спартак" на этот раз отбился, живем дальше. По Давиду поставишь вопрос на вечернем совете командиров. Обсудим и закроем тему приказом по отряду. Если кто-то сумеет реально Давида в чем-то обвинить — с удовольствием посмотрю на необыкновенного умника. Дальше: принимай должность заместителя командира роты. Начиная с этого момента. Взвод передашь заместителю. Разведка выберет командира самостоятельно, думаю, кроме Дробота, больше некого. Он не соответствует, но остальные не соответствуют еще больше. Могла бы Светка, но она в госпитале, а Катя Короткевич на хозяйстве роты. Так, вот еще что: Давид прикрывал меня от ваших петушиных ухаживаний и боев за лучшую самку. Теперь это твоя обязанность.

— Х-хе! — высказался парень. — Ну у вас в штабе и... Давид вообще-то в твоей землянке жил! Мы вообще думали, вы с ним муж и жена!

— Давити — мой телохранитель, друг, учитель, брат,... — тоскливо сказала она. — Знал бы ты, как мне его не хватает! Постарайся быть его достойным, очень прошу!

Новый разрыв поднял землю рядом с дорогой.

— Разведка мышей не ловит! — буркнул парень. — Полдня корректировщика не могут обнаружить... Слушай, мне что, с тобой в одной землянке жить?! Как Давид?

— А будет лучше, если ребята из-за меня начнут драться? — рассердилась она. — Чистоплюй хренов!

— Я не Давид, — пробормотал штурмовик и отвел взгляд от ее груди. — Могу не удержаться.

Ударил еще один разрыв.

— Видишь? — кивнула она. — Вот по сравнению с этим твои проблемы — такая мелочь!

— Понял, не дурак! — торопливо согласился штурмовик.

— Теперь слушай, как заместитель, информацию не для всех: полк отводят на расформирование, это одно из решений выездной коллегии. Там при расследовании много чего открылось, вплоть до сговора с противником. Нас заменят профессионалы, 17-я сибирская ДШБ. И встанут они в том числе здесь, чтоб держать ворота. А теперь оцени, как заблаговременно турки пристреливаются по точкам, где есть возможность разместить технику. Оценил? Полк течет, как дуршлаг, Саша, а нам исправлять. Эту чертову батарею надо вынести, иначе десантуру раскатают, они даже сообразить ничего не успеют. Подготовь до вечера рейдовую группу. Собери в нее всех снайперов-реактивщиков. Всех, имеющих мастерскую квалификацию, включая меня.

— Ты — командир, тебе нельзя...

— Я лучший снайпер после Давида, — напомнила она. — Я иду, Саша, и не от дури или хорошей жизни. Дробот не потянет рейд, и никто не потянет. Вам бы еще годика два на повзрослеть... Выходим с рассветом. Примерное расположение батареи у нас есть, пойдем через горы.

— Днем засекут, — уверенно сказал штурмовик. — Горы — одно название, везде скот пасут, ходят и ездят. Здесь жителей до черта, все глазастые и нас не любят.

— А за что нас любить? — усмехнулась она. — Мы, Саша, здесь за последние триста лет столько налажали. Прийти-то пришли, а порядок навести не сумели... Ночью мы через горы не пройдем. Они хоть и одно название, но — горы, а местности мы пока что не знаем... Пойдем днем, других вариантов у нас нет. Пустим впереди разведчика с рацией.

— Смертника, что ли? — недоверчиво уточнил штурмовик. — Там, кроме местных, и посты, и патрули наверняка, и беспилотники летают. Причем "Грифоны", мы парочку издалека наблюдали. Он рацию включит, а ему на сигнал бомбочку уронят.

— Брюханов пойдет.

Новый заместитель командира роты помялся, подбирая подходящие слова.

— Зита, ты, конечно, командир, но ребята стали замечать между тобой и Брюханом... странности. Как что опасное — так почему-то Брюханов. А я ведь его хорошо знаю. Можно сказать, дружки. Он спартаковец, Зита. Настоящий. Даже если он чем-то тебе не нравится, такая мстительность... недостойна командира. Если он — настоящий командир. Извини, конечно, если что не так сказал.

Она усмехнулась. Работают системы сдержек командного состава, надежно работают.

— Я жила в Доме коммунальщиков, Саша. Там... простые ребята. Во втором классе они меня потащили в подвал. Вдесятером. Отбили ноги до синевы, разбили голову, пальцы... еле вырвалась. Они... пообещали продолжить. С грачкой, Саша, можно делать что угодно, никто не заступится. А за меня заступились. Одного сломали спецназовцы. Двоих убил брат. Еще одному я разбила голову...

— Зита, это все не очень красиво, но... — поморщился парень.

— ... один от страха повесился сам. Двое уехали в Магадан по рабочему призыву и там случайно попали под промышленное напряжение, сгорели. Оба сразу. Еще двоих застрелил после нашего призыва мой ангел-хранитель. И остался Брюханов.

— Брюхан — настоящий спартаковец, — тихо сказал штурмовик. — Я знаю. В детстве мы все делаем отвратительные вещи, за которые потом стыдно. И не в детстве тоже. Тогда и меня отправляй смертником, чего уж. Я вот недавно одной нашей руки закрутил и... и ничего, помалкивает. И живем дальше. Улыбаемся друг другу.

Зита усмехнулась. Эта история была ей известна совсем с другой стороны. Как Катя Короткевич отгоняла конкуренток от красивого парня, а потом крутилась перед ним на речке и соблазняла — об этом песню стоило сложить. На пять голосов. А Саша Орел об этом, похоже, не догадывался, как и о существовании в "Спартаке" службы собственной безопасности, которая такие случаи обязана была отслеживать и принимать соответствующие меры.

— Значит, Брюханов, — сказала она. — Брюханов и справедливость. Он пришел в "Спартак" — где я тогда была? Ответственным секретарем в штабе, а это в том числе кадровая служба. Но прошел по требованиям, и его приняли. Получил допуски на все специальные курсы, соревнования, стрельбы и летние сборы — а мог бы не получить, верно? Сдал квалификационные нормативы — и их подтвердили, а это, помимо прочего, повышение социального статуса, то есть зарплата, льготы, форма... В чем я несправедлива, Саша? Хоть один факт?

— Самые опасные задания...

— Самые опасные задания, — неприятно усмехнулась она. — Это, Сашенька, сфера моей и только моей ответственности как командира отряда. Но Брюханов вызвался сам. Подошел и сделал такое предложение. Я согласилась. Еще вопросы?

— Зачем? — пробормотал штурмовик. — Мало ли что было в детстве? Это же давно прошло...

— У меня два месяца ноги были синие, — тихо сказала она. — Пинал он. Если б запинал в подвал — там бы я и осталась. Я запомнила. Хорошо запомнила. Он тоже. Горбатого могила исправит. Повзрослеешь — поймешь. Готовь ребят к рейду, заместитель.

Саша Орел неловко крутнул головой, с чего-то отдал честь и ушел в лагерь. Она расстроенно посмотрела вслед. Не Давид. Ну, зато всякие левые мысли и желания из парня надолго выбило. Как бы в землянку к себе силой не пришлось затаскивать.

Вышли в рейд все же до рассвета. Как ни считали, получалось, что выходить по сумеркам, чтоб вернуться хотя бы в сумерках же. А уж как оно получится на самом деле... Полтора десятка бойцов в "хамелеонах", с толстоствольными "реактивками" на плечах, у каждого на отвороте форменной куртки знак мастера-снайпера, тот самый, за который в плен не берут, а если берут, то пытают с особой жестокостью, до смерти. Одна из бойцов — девушка. Улыбчивая, покладистая, подружка чуть ли не половины отряда — и боец службы собственной безопасности, что было известно только Зите. Тоже — мастер-снайпер.

По дну ущелья тек предутренний туман, редкий, но холодный. Влажная трава касалась ног, роняла тяжелые капли, которые скользили вниз без вреда. Дураков в группе не было бегать в мокрой обуви, потому все заранее подвязали легкие водонепроницаемые бродни — полезную приспособу еще подкупольных времен.

— Мост под наблюдением, — коротко хрипнула рация.

Группа остановилась. Зита осторожно заскользила через кусты. Разведчик приподнялся на мгновение из-за камня, показал рукой — сюда.

Село у склона казалось вымершим — ни огонька, ни звука. Бетонный мост через реку на первый взгляд никак не охранялся. Нейтральная территория, но Зита предполагала хотя бы пост скрытного наблюдения.

— Там он, в домах, — сказал Брюханов. — С удобствами охраняет, не то что мы. Там всего два дома, из которых мост хорошо просматривается, он в левом. Видишь на крыше башенку? Вот, сейчас в окне шевельнулся. Видишь? У него вроде как "ночник" на роже, но побольше наших на первый взгляд...

Она молча забрала у разведчика винтовку. Знакомая по прошлому бою "Птичка", на этот раз пристрелянная — надежное, легкое и, главное, малошумное оружие снайпера. До двухсот метров возможна эффективная работа с глушителем — то, что надо.

Глухо бумкнул выстрел.