Александр. Продолжение похода 6

Однако самое неожиданное случилось на следующий день когда, выйдя на улицы и площади Пеллы, македонцы стали обсуждать вчерашние события. Оказалось, что почти все жители македонской столицы полностью поддержали Птоломея. Не прошло и дня, как они отказали в поддержке и понимании тому человеку, чье имя они совсем недавно говорили с особой гордостью и придыханием. Оказалось, достаточно одному человеку объявить о слабости их кумира, как на него градом обрушился поток обид, за его прежние деяния.

Жители столицы с упоением обсуждали вопрос чистоты крови Александра и почти все в один голос признавали, что Птоломей более чистокровен, чем царь, поскольку его мать была чистокровной македонянкой. И если кто выказывал, жалось и сочувствие к царю, то только в том плане, что его надо поскорее вырвать из нечестивых рук Эвмена и Роксаны. Одним словом, несмотря на прежние репрессии, дух бунтарства у македонцев еще остался.

Известие о мятеже своего старого товарища, а нынче сводного брата, Александр встретил стоически. Он не разразился бурными криками негодования и проклятий на головы изменников, а только молча, выслушал весть о мятеже и твердым голосом, объявил о начале похода на Пеллу для наведения порядка в мятежном городе.

В своем обращении к солдатам, Александр специально назвал Пеллу не македонской столицей, а мятежным городом, таким образом, полностью уровняв её среди всех остальных городов своей необъятной империи. В противовес изменнической Пелле, статус царской столицы был передан Византию, который с радостью согласился принять для себя столь высокую честь.

Отдав все необходимые распоряжения, царь пожелал остаться один на один со своим советником Нефтехом, который за последнее время приобрел небывалое влияние при царском дворе.

— Вот кого старца мне следовало опасаться, Нефтех, — грустно произнес Александр, — не старого человека, а старой крови царя Филиппа. И это, как не грустно и прискорбно признавать, очень похоже на правду. Царь Филипп имел грешок раздвинуть коленки, понравившейся ему девице.

Александр глубокомысленно помолчал, перемалывая в душе столь неприятное известие об измене близкого человека, а затем продолжил разговор.

— Скажи мне прямо Нефтех, как долго ещё продлиться моя немочь? Когда я, наконец, смогу сесть на коня и повести свои полки на проклятых изменников и предателей всего моего дела? Когда!? — гневно воскликнул царь, яростно сжимая резные ручки своего походного трона.

Будь на месте египтянина кто другой, столь гневная речь, несомненно, смутила бы его, но лицо Нефтеха осталось невозмутимым.

— Если бы я имел в своем распоряжении средство, которое бы моментально исцелило бы твои ноги, то я бы давно дал тебе его, государь. Однако его нет, и для полного излечения тебе придется набраться терпения.

— Я не могу ждать, когда вокруг меня столько изменников!!! — выкрикнул в лицо лекарю Александр, но тот по-прежнему оставался невозмутимым.

— И все же тебе придется. Вспомни, когда тебе было очень плохо сразу, после покушения, и я сказал тебе, что ты не умрешь, и ты не умер. Вспомни, как были слабы твои руки, и ты не верил, что снова сможешь сжимать ими меч. Я говорил тебе, что это пройдет и ныне твои руки здоровы.

С самого начала я говорил, что мне нужно будет много времени, никак не меньше полугода, чтобы исцелить твои ноги. Я всегда был честен перед тобой государь и потому я говорю тебе открыто, у меня не средства моментально поднять тебя на ноги. Если ты мне веришь, то тогда наберись терпения, если нет, то тогда смени лекаря.

Сказав это, Нефтех покорно скрестил руки на груди, словно ожидая решения своей судьбы, хотя он прекрасно знал, что сейчас, царь ни за что не откажется от его услуг.

— Пойми, мне сегодня, как никогда нужно иметь здоровые ноги, чтобы раз и навсегда развеять все кривотолки о моем здоровье и наказать изменника Птоломея — уже белее миролюбивым тоном сказал Александр, хорошо осознавая свою зависимость от египтянина. — Пока он не разбит целостность моего царства под большой угрозой, а я вынужден передвигаться на паланкине.

— Если это очень надо для дела, то я постараюсь, кое-что придумать, чтобы войско увидела тебя сидящим на коне — осторожно сказал Нефтех и, видя, как азартно загорелись глаза царя, сразу же одернул его — это только для видимости, ни о чем другом не может идти и речи в ближайшее время.

— Но как мне управлять войском!? — вознегодовал Александр.

— Пусть на время, твоими глазами и руками станет Эвмен — быстро предложил Нефтех — только он лучше других сможет точно и полно воплотить твой гениальный замысел в жизнь.

— Да, ты прав. В эту трудную минуту своей жизни я могу положиться только на его верность и честность — согласился монарх, после короткого раздумья.

— Конечно. Для того чтобы зародить в душе врагов твоих смятение и страх, ты время от времени будешь показываться на людях на лошади, но активное участие в походе тебе крайне противопоказано. Прими это как должное и не спорь.

После короткого размышления Александр вновь кивнул головой, говоря, что жесткие условия эскулапа приняты. Видя добрые перемены в душе своего царственного пациента, Нефтех решил действовать дальше.

— Прости меня, государь, но в это трудное время я хочу дать тебе один совет, который, на мой взгляд, должен только укрепить тебя в противостоянии с изменником Птоломеем — осторожно начал египтянин.

— Говори, я внимательно тебя слушаю — произнес Александр.

— Во все времена, любой царский престол был силен наличием у него наследника. Сейчас твой единственный сын Александр находится в руках Птоломея и это, очень сильный козырь в его руках, с целью оказания на тебя влияния.

В ответ Александр только крепко стиснул челюсти и глубоко вздохнул. Мысль о наследнике давно терзала его ум, и он уже не один раз проклял тот час когда, поддавшись уговорам Птоломея, оставил мальчика в столице, под присмотром регента.

— Конечно, я не знаю, как сложиться судьба наследника дальше, но я думаю, что самым верным шагом будет, если мы начнем свою игру против Птоломея.

— Что за игра? — быстро спросил Александр, словно утопающий, цепляясь за любую возможность спасти сына.

— Мне кажется, нужно объявить, что царица Роксана беременна. Это резко укрепит положение твоего престола и одновременно определенно снизит интерес Птоломея к пленному наследнику.

— Беременная, но как это сделать, Нефтех? — удивился царь.

— Да ничего и не надо делать, — пояснил хитрый египтянин, — только чисто визуальный обман для публики с помощью нехитрых средств и только. Думаю, что твое противостояние с Птоломеем не продлиться свыше девяти месяцев и после освобождения сына обман можно будет раскрыть.

— Твой план хитроумен и действительно может спасти жизнь моему мальчику. Пожалуй, я соглашусь с ним, но твои слова сильно встревожили мою душу. Скажи, а что будет, если мой мальчик погибнет и обман раскроется, кому я передам власть?

— Не волнуйся, государь. Я твердо обещаю тебе, что в любом случаи ты будешь иметь законного наследника — торжественно заявил египтянин.

Сказано — сделано и с этого дня у царицы Роксаны стал расти живот. Эта новость очень встревожила Птоломея, по сведениям его шпионов этого никак не должно было быть. Столь неожиданную весть, Лагиду принес из стана врага некий Тифон. Он был одним из тайных доброжелателей мятежников в царской ставке, который, видимо чувствуя скорый конец царя, стремился выслужиться перед Птоломеем. Все его сообщения были краткими, но всегда правдивыми и достоверными, в отличие от прочих слухов и сплетен, обильной рекой поступавших в Пеллу от иных тайных доброжелателей.

Нефтех выполнил свое обещание перед Александром и вскоре он действительно смог сесть на коня и объехать верхом парадный строй своих войск. С этой целью было изготовлено специальное седло, которое позволило Александру сидеть на коне, управляя им исключительно одними поводьями. Ноги и особые конструкции седла, были скрыты парчовым пологом, полностью покрывавший круп и спину лошади.

Появление Александра на людях вызвало огромный всплеск радости среди царских воинов, что было крайне важно в нынешних условиях. Вся особенность нынешнего положения заключалось в том, что в нынешнем войске, македонцы составляли лишь его малу часть. Все остальные были греки, понтийцы, персы, сирийцы и прочие народности, составляющие необъятную империю Александра.

Это была истинно восточная армия, которую из ничего создал хилиарх Эвмен, под знаменами которого они сплотились в единое целое, дважды одержав победу над македонскими мятежниками. Все они были готовы пойти за своим создателем в огонь и воду, но присутствие за их спинами божественного Александра, покорителя Ойкумены и потрясателя Вселенной, был очень мощный стимул.

Едва только смотр был произведен, как Александр отдал приказ войску покинуть Византий и двинуться на Пеллу, царю очень не терпелось наказать Птоломея за его измену и примириться с собственным народом.

Готовясь к сражению, не слушая ничьих советов, Александр по-прежнему делал свою главную ставку на тяжелую кавалерию, чей сокрушительный удар неизменно приносил ему победу.

— Мои катафракты разрушат любой строй, любой армии — с апломбом говорил македонец и все свое время проводил с Караном и Калисфеном, командирами катафрактов и дилмахов.

Обиженный подобным решением царя, Эвмен горестно жаловался Нефтеху.

— Александр совершенно не считается с реальностью и может за это жестоко поплатиться — говорил стратег, оставшись с египтянином с глазу на глаз. Давняя дружба и тайные дела, позволяли Эвмену говорить с Нефтехом, открыто.

— И в чем неправ наш божественный воин? Царь действительно одерживал все победы с помощью удара катафрактов, и я сам тому неоднократный свидетель. Отчего же нужно отказываться от столь универсального метода, многократно прославившего македонское оружие? — удивился советник.

— Да потому что сегодня нам противостоят не персы с греками, ни кельты с италиками и прочими варварами. Сегодня против нас воюет наш бывший товарищ Птоломей, который сам досконально знает царскую стратегию и уж наверняка постарается обезопасить свой левый фланг от нашего конного удара.

— Ты не веришь в силу катафрактов? — осторожно спросил Нефтех.

— Когда я сражался с Антигоном и Эакидом, у меня не было нужного количества катафрактов, и я одержал победу над македонцами только благодаря хитростям и нестандартным ходам. Боюсь, что и Птоломей применит против нас какую-нибудь гадость.

— Ты говорил об этом с государем?

— Говорил, но он и слышать ничего не хочет. Сразу багровеет и злиться, а ты сказал, что ни в коем случае нельзя беспокоить. Ведь говорил?

— Говорил.

— Вот и получается замкнутый круг — посетовал Эвмен.

Египтянин с должным вниманием слушал своего товарища по дуумвирату, оценивая сложившееся положение, а затем спросил.

— Скажи, Эвмен, а есть ли шанс у нашей пехоты одолеть войско Птоломея без поддержки кавалерии?

Кардиец задумался на несколько секунд, а затем твердо изрек свой вердикт.

— Боюсь, что наша фаланга не сможет противостоять фаланге Птоломея. Когда Александр выступал в поход против скифов, он сознательно не взял с собой сарисофоров, нашу ударную пехотную силу. Теперь она полностью на стороне Птоломея и я не уверен, что в открытом бою мои воины смогут сломать этот неприступный строй.

— Ну не так он и неприступен, — не согласился с ним Нефтех. — В походе против синов из-за стрел арбалетчиков сарисофоры были если не на грани разгрома, то уж точно на пути к нему. Не ударь царь своими катафрактами с тыла по синам, арбалетчики со временем полностью перестреляли бы их.

— Твой пример интересен, но царь уже сделал необходимые выводы и ввел подразделения этих стрелков в нашей армии. Теперь они есть у нас и наверняка у Птоломея — резонно возразил другу Эвмен.

— Я упомянул арбалетчиков только для наглядного примера, о том, что неприступный строй сарисофоров все же можно взломать и в довольно короткое время — парировал египтянин.

— Боюсь, что взлома фаланги сарисофоров тебе следует подыскать новый способ, мой дорогой Нефтех — горько усмехнулся стратег — а пока наследие царя Филиппа неприступно для нас.

— Наследие? Как ты хорошо сказал Эвмен. Фаланга сарисофоров это действительно изобретение Филиппа, а конный удар это изобретение царя Александра. Значит надо изобрести что-то иное в плане стратегии. Тебе и карты в руки мой друг — азартно улыбаясь, сказал Нефтех.

— Изобрести? Ты шутишь египтянин.

— Нисколько. Ты дважды разгромил македонскую фалангу, разгроми её и в третий раз. Ведь речь идет о наших жизнях.

Таким был разговор между двумя людьми, которым предстояло сыграть огромную роль дальнейших событиях.

Войско царя тем временем подошло к границам Македонии со стороны фракийских гор, полностью повторяя свой предыдущий маршрут. Фракийские племена, заселявшие эти места, хорошо помнили жестокие уроки, которые им ранее преподал Александр, и поэтому мирно встретили царское войско, выказывая ему исключительно дружелюбие.

Отроги фракийских гор уже остались за спинами македонских пехотинцев, когда им дорогу заступило войско мятежного регента Птоломея. Он усиленно наблюдал за всеми передвижениями своего сводного брата. По мере приближения Александра страх в душе Птоломея усиливался ото дня на день, и только сообщения от таинственного Тифона вселяло в регента уверенность в благополучном исходе своей авантюры. Источник сообщал, что царь Александр очень плох и всем руководит Эвмен, который фактически отстранил его от ведения войны. Радость оттого, что ему будет противостоять Эвмен, а не Александр, сильно обрадовало Птоломея. Он немедленно во всеуслышание заявил, что в войске противника почти нет македонцев и греков, а только персы, сирийцы и прочий восточный сброд.

Это заявление сильно приободрило его солдат, которые отныне были полностью уверенны, что будут биться не со своими товарищами по оружию, а с восточными наемниками, во главе которых по нелепой случайности оказался тяжелобольной царь.

Видя душевные метания и терзания своего мужа, регентша Таис, желая полностью отрезать ему пути назад, тайно санкционировала убийство царевича Александра, находившегося под арестом в загородном дворце. Хорошо понимая, что имя царя Александра все еще очень популярно среди македонских воинов, она обратилась за помощью к эпироту Алкету, командиру вспомогательного отряда в войске Птоломея.

Получив подложный приказ Птоломея, о переводе узника в Пеллу, для возможного свидания с отцом, Алкет забрал юношу из дворца и по пути в столицу жестоко убил его. Сняв с тела царевича дорогую одежду и украшения, эпирот приказал своим воинам бросить тело в реку с камнем на шеи, что и было сделано.

Узнав о происках жены, Птоломей пришел в ужас. Александр был для него важным предметом торга, но ответ Таис разом остудил гнев регента.

— Его убили дикие эпироты, у которых были свои счеты с Александром. На наших руках его крови нет! И не спорь со мной, а лучше поблагодари за то, что я удачно распутала этот гордиев узел. После твоей победы, он только бы мешал тебе взойти на трон. А так у тебя совершенно чистая дорога.