Восьмой медальон. Том 2

Прошла целая минута. Ничего не происходило.

— Вот так дела... — разочарованно протянул господин Бертгард. — Значит, Люка убили простым оружием, а не магическим? Не может быть!

И он вылил из кувшина всю воду.

Но и теперь градоначальника ждала неудача — на поверхности клинка не появилось ни пятнышка.

Тогда мужчина уселся в кресло и задумался. Неужели граф Артландский действительно убил Люка — не ради медальона, а в припадке бешенства? Проклятье, в таком случае он сослужил дурную службу! Впрочем... Быть может, магический медальон остался у барона?!

Господин Бертгард вскочил, словно ужаленный. И как только он мог быть таким беспечным? Почему сразу не подумал об этом? Взялся допрашивать сеньора Готфрида вместо того, чтобы обыскать тело! Нужно было самому извлечь кинжал, не доверять столь важное дело никому, даже самым верным людям!

— Одна ошибка за другой, — чуть не плача, прошептал градоначальник.

Выйдя из залы, он направился в комнату, где на столе покоилось тело Люка. Стараясь казаться спокойным, обменялся несколькими фразами с соглядатаями, потом бросил взгляд на несчастного барона — и заскрипел зубами, заметив на шее узкий тёмный след.

"Кто-то сорвал цепочку с медальоном! — решил господин Бертгард. — Убийца! Что ж, во всяком случае, артефакт не попадёт в чужие руки..."

— Граф хватал барона за горло? — спросил он.

— Нет! — хором ответили шпионы.

— Уверены?

Самый юный из соглядатаев несмело произнёс:

— Ну... вообще-то... когда барон упал, граф начал трясти его...

— Так-так!

— ...и, кажется, держал за голову...

— В тот миг их уже обступили зеваки?

— Да...

— Но мы-то хорошенько всё рассмотрели! — вмешался другой соглядатай. — Всё увидели!

Градоначальник с сомнением посмотрел на него:

— В самом деле?

— Клянусь!

— Что ж, — кивнул господин Бертгард, — я поверю, но запомните, друзья мои: если окажется, что вы допустили оплошность, тела ваши долго будут болтаться между небом и землёй... А теперь — прочь отсюда! Нужно отнести тело Люка к нему домой — не вечно же оно будет здесь валяться. Притащите какую-нибудь доску или носилки. Живо, иначе я решу, что кому-нибудь из вас хочется волочить труп на собственном горбу!

Соглядатаи бросились выполнять приказание. Это позволило градоначальнику, оставшись на несколько минут в одиночестве, убедиться: никакого медальона у Люка нет.

— И ещё, — сказал он, когда шпионы вернулись, — позовите-ка сюда метра Энгерранда. Я и сам почти докопался до истины, но, демон меня побери, от хорошего совета никогда не следует отказываться!

Соглядатаям не пришлось звать Энгерранда — молодой человек пришёл в тот миг, когда они только-только покинули Дворец правосудия, волоча прикрытое куском толстой материи тело барона, чем немало удивил господина Бертгарда.

— Я уже знаю о гибели Люка, — объяснил Энгерранд своё внезапное появление. — Да и весь город, наверное знает. Подобное уже произошло совсем недавно: везерхардцы заговорили о безумии барона через минуту после того, как лекарь вынес свой приговор. Разве же это не удивительно?

— Да, — притоптывая от нетерпения, ответил градоначальник. — А теперь послушайте, что случилось на самом деле...

Он принялся сбивчиво рассказывать обо всём, что уже известно нашим читателям. Энгерранд слушал, чуть склонив голову и глядя куда-то вдаль, мимо собеседника, и когда тот умолк, долгое время не произносил ни слова.

Так и не дождавшись ответа, господин Бертгард сказал:

— Меня удивляет вот какая вещь: герцог Годерик, закадычный друг барона, так и не пришёл его проведать. Почему?

— Значит, имел на то причины, — пожал плечами Энгерранд.

— Какие?

— Об этом вы должны знать лучше меня. Я-то не отдаю приказания дюжине соглядатаев... Где был герцог, пока люк болел?

— Не выходил из Харда.

— Даже ночевал там?

— Должно быть, да, — не слишком уверенно произнёс градоначальник.

— А может, просто укутался в плащ подлиннее, накинул на голову капюшон — и выскользнул из крепости через какую-нибудь потайную калитку? Простите, господин Бертгард, но люди ваши ни на что не годятся. Помчались за бароном, когда тот учинил скандал на пирушке, и даже не подумали, что нужно остаться и проследить, как поведут себя гости. Вдруг именно герцог Греундский уселся на лошадь, взял с собою слуг и отправился к дому, где сестра его доводила Люка до безумия? А предмет, за которым бросился барон? Ясно же, что он решил, будто это — медальон, тот самый, с помощью которого он надеялся покорить очередную жертву! Медальон демона ненависти... А люди ваши убежали, словно уличные мальчишки, хотя следовало остаться и выяснить, что за всадник явился и напугал Люка... Если то и впрямь был Годерик, следовательно, он знал, что никакого артефакта у барона нет. Вот и не приходил, коль скоро от дружбы с Люком нет больше никакой пользы.

Господин Бертгард ошалело уставился на молодого человека:

— И как только я сам не додумался?

— Я не обвиняю герцога, — поспешил охладить его пыл Энгерранд, — а лишь предполагаю, что могло произойти тем вечером...

— Нет-нет! Рассказ ваш звучит очень правдоподобно!

— Если хотите, я сочиню таких ещё дюжину, — попробовал обратить всё в шутку молодой человек.

Господин Бертгард остался серьёзен:

— И всё же... Предположим, герцог забрал медальон у Люка. Кто тогда убил барона? Граф Артландский?

— Может — он, а может — кто-нибудь другой, — уклончиво ответил Энгерранд. — Знаете, о чём я думал, когда слушал ваш рассказ? О странном происшествии, о котором вы, наверное, уже позабыли. Припомните, господин Бертгард, что случилось, когда вы, мессер Гумберт и мессер Ансберт спорили у тела герцога Эстерского...

— Кинжал куда-то пропал!

— Верно. А сейчас граф утверждает, будто не видел убийцу. А ведь существует медальон, дарующий невидимость...

Градоначальник посмотрел на собеседника так, будто в облике того на землю явился сам Авир, и широко улыбнулся. Похоже, теперь до разгадки тайны остался один шаг — и мужчина знал, какой именно.

Положив на стол кинжал, он сказал:

— Вот оружие, которым убили Люка. Если провести новый ритуал, мы обязательно увидим лицо злодея или хотя бы убедимся, что ни граф, ни герцог Греундский не повинны в этом преступлении. Допустим, у злодея нет медальона невидимости. Едва ли тогда он взялся бы за оружие. Скорее, подослал бы наёмного убийцу, мастера в своём деле. Тот подкрался бы к Люку — и дело с концом. Мы непременно увидим лицо наёмника — и, следовательно, убедимся в невиновности графа...

— ...если только сеньор Готфрид сам не рассудил так же, как и вы, — заметил молодой человек.

— Ну а если у злодея всё же есть артефакт, он никогда не отдал бы столь бесценную вещь в чужие руки. Напасть на барона мог лишь сам преступник — и тогда с помощью ритуала мы узнаем, кто же творит злодеяния.

— Речи ваши звучат заманчиво, — вздохнул Энгерранд, — но я предпочёл бы не ходить в логово мага, а попытаться всё же отыскать дом, где жила таинственная незнакомка. Осмотреться, хорошенько расспросить соседей...

Градоначальник затряс руками:

— Нет уж! Лучше воспользоваться верным средством!

— Хорошо, — не стал спорить молодой человек. — Надеюсь, вы позволите мне тоже взглянуть на магический ритуал?

Мужчина подумал немного — и милостиво кивнул:

— Так и быть.

Терять времени градоначальник не стал и, переменив "парадное" одеяние на серый плащ, вышел из Дворца правосудия и стремительно зашагал к дому мессера Этельреда. Обернувшись на полпути, он увидел, что Энгерранд отстал на добрый десяток локтей, и сказал с кривой усмешкой:

— Если вы будете едва волочить ноги, мы и к завтрашнему утру не узнаем имя убийцы!

Слова эти, как ни странно, оказались пророческими. Когда путники подошли к жилищу мага, они нашли дверь запертой. На стук никто не откликнулся.

— Неужели этот трус всё ещё дрожит от страха? — пробормотал господин Бертгард — и забарабанил так, словно хотел проломить дверь кулаком.

Внезапно на пороге соседнего дома возник какой-то старик, опиравшийся на кривую палку. Дребезжащим голосом он произнёс:

— Не шумите так, сеньоры! Мессер Этельред ушёл куда-то с час назад — я видел это собственными глазами...

Градоначальник в гневе затопал ногами:

— Ах, проклятье! Он нужен нам — и вдруг захотел прогуляться по городу!

— Лучше бы вам прийти завтра... — улыбнулся в усы старик.

— Да, так мы и сделаем! — с угрозой в голосе, неизвестно к кому обращённой, ответил господин Бертгард. — Обязательно вернёмся!

Энгерранд тем временем украдкой разглядывал незнакомца. Одно обстоятельство казалось молодому человеку странным: как ни щурился старик, как ни опускал взор, глаза его были по-юношески ясными, а губы — хоть и бледными, но удивительно нежными.

"Подозрительно всё это..." — думал Энгерранд, возвращаясь вместе с градоначальником во Дворец правосудия.

А господин Бертгард пыхтел, словно рассерженный барсук, и бормотал:

— Куда же запропастился мессер Этельред? Проклятье...

Глава 6

Теперь я предлагаю читателям посмотреть, что же делал мессер Гумберт, а вместе с ним — сам король, поскольку, посадив пленника в одну из камер Тура, канцлер помчался в Хард, чтобы доложить о случившемся, преувеличив, разумеется, свои заслуги и преуменьшив заслуги господина Бертгарда.

Едва ступив в обитель королей, мужчина понял, что слухи о смерти Люка уже просочились через три кольца крепостных стен: если стражники ещё старались хранить внешнее безразличие, то придворные трещали без умолку. Завидев мессера Гумберта, несколько устремились ему навстречу, однако канцлер состроил такую свирепую физиономию, что все они предпочли оставить свои вопросы при себе.

У самых королевских покоев канцлер заметил, что по пятам за ним следует Верховный жрец, однако не стал дожидаться, пока священнослужитель его догонит, и переступил порог.

Ланделинд при виде мессера Гумберта вскочил на ноги и воскликнул:

— Наконец-то! Я ждал вас.

— Простите, государь, — ответил канцлер, — я не мог пренебречь своими обязанностями в столь важном деле...

— Всё верно! — перебил его король. — Нужно было сперва взять преступника под стражу и позаботиться о том, чтобы он не сбежал... Но ответьте: неужели граф действительно совершил убийство? Или это пока всего лишь предположения?

— Обстоятельства указывают на виновность сеньора Готфрида... — уклончиво ответил мессер Гумберт. — Я пока предпочитаю не спешить с выводами...

— И это правильно, — одобрительно кивнул Ланделинд. — Но всё же, попытайтесь докопаться до истины как можно быстрее. Мне и без того пришлось отложить поездку по королевству. Не желаю, чтобы задержка оказалась слишком долгой.

"Так вот почему сюда спешил мессер Ансберт!" — догадался канцлер.

— Сделаю всё, что в моих силах, — заверил он юношу. — Но позвольте спросить... Имею ли я право... кхм!.. прибегать к любым средствам, чтобы добиться правды? Всё же, граф Артландский не последний человек в королевстве...

— Я понимаю. Конечно, постарайтесь обойтись без излишней суровости... Если только сеньор Готфрид не будет отмалчиваться.

Мессер Гумберт поклонился и вышел из покоев. У дверей стоял Верховный жрец, поэтому на сей раз избежать встречи с ним канцлеру не удалось бы при всём желании.

После обмена приветствиями мессер Ансберт быстро прошептал:

— Вы уже допрашивали графа?

— Нет.

— Хвала богам! Ваше промедление оказалось спасительным! Сперва нужно проверить кое-что — и я очень надеюсь на вашу помощь...

Мессер Ансберт склонился к самому уху собеседника и произнёс несколько слов — так тихо, чтобы их не разобрал никто, кроме канцлера.

— В самом деле? — выслушав его, сверкнул глазами мессер Гумберт.

— Да. Теперь вы понимаете? Пусть он посидит в тюрьме, хорошенько обо всём поразмыслит. Припугните его, если в том будет нужда, но ни в коем случае не прибегайте к пыткам...

Канцлер кивнул в ответ.

На этом мужчины расстались: мессер Гумберт направился в Тур, а Верховный жрец вошёл в королевские покои.

Низко поклонившись Ланделинду, он с встревоженным видом воскликнул:

— О боги! Что я узнал! Неужели вы, государь, откажетесь от своего намерения и не отправитесь в поездку по Алленору?

— Почему? — пожал тот плечами. — Я склоняюсь перед обстоятельствами, однако желание моё ничуть не стало слабее.

— Отец ваш был бы счастлив, если бы узнал, что вы решили навести в Алленоре порядок, усмирить феодалов, от которых так страдает простой люд...

Ланделинд улыбнулся уголками губ:

— Но куда больше душа моего батюшки обрадуется, если я накажу убийцу сеньора Хельменфельда.

— Коль скоро граф виновен, вы успеете покарать его в любой миг, когда пожелаете. Сейчас он сидит в Туре. Выбраться оттуда можно лишь в повозке, везущей на казнь. Стало быть, ничто не мешает вам пуститься в дорогу, а заботу о сеньоре Готфриде возложить пока на канцлера.

Король взял со стола подсвечник, повертел в руках — и вновь вернул на место.

— К чему медлить? — спросил он. — Если мессер Гумберт сумеет добиться от графа признания, накажем сеньора Готфрида — и дело с концом. Быть может, и надобности в поездке тогда не возникнет — как только весть о казни разнесётся по Алленору, самые горячие головы поймут, что со мною шутки плохи. Или я ошибаюсь?

Верховный жрец в раздумье пожевал губами.

— Не мне судить об этом, государь. Хоть вы и молоды, я всецело полагаюсь на вашу мудрость. Только об одном вы позабыли...

— О чём?

— О гневе богов.

— Хо-хо! Чем же я успел провиниться перед ними?

— Не только вы, — ответил священнослужитель, — но и ваш отец. Его величество Хильдеберт за всю свою жизнь так и не совершил паломничество к величайшей святыне Алленора — скале, где случилась битва Хильперика Отважного с императором демонов. Я-то решил, что сын исправит ошибку своего родителя, но вы, похоже, также готовы ступить на неверный путь. А боги страшно гневаются, когда человек не держит обещаний...

Ланделинд откинулся на спинку стула, запрокинул голову и расхохотался. Смех этот гулким эхом отразился от каменных сводов.

Верховный жрец побагровел от негодования:

— Своим весельем вы оскорбляете небеса, государь!

Отсмеявшись, юноша произнёс:

— Надеюсь, боги знают, о чём я думаю, поэтому не станут спешить с наказанием. Просто вы, мессер Ансберт, слово в слово повторили речь, которую мне уже пришлось выслушать два часа назад. От кого? От дражайшей своей супруги! И, как видите, вопреки её уговорам, решения я не изменил.

— Но теперь-то...

— Старания ваши напрасны! — махнул рукой Ланделинд. — Я останусь в Везерхарде, дождусь, пока не выяснится, виновен ли граф Артландский в злодеяниях, и если это окажется правдой, сам решу, какому наказанию его подвергнуть.

— Хорошо, я понял, — склонил голову Верховный жрец. — До чего же вы похожи на государя Хильдеберта! Он всегда говорил, когда бывал в плохом расположении духа: "Коль скоро боги даровали мне власть над Алленором, я должен заботиться о благополучии своих вассалов — и только о нём. А религия — дело жрецов..." Не думал, наверное, что с той же лёгкостью, с которой боги власть даровали, они могут её и отобрать...