Последняя шутка Балиаза

И тогда, она, — свободолюбивая и не подчиняющаяся никаким авторитетам и правилам, сбежала из дворца.

Но эта её отчаянная, безумная попытка — хоть раз в жизни побыть самой собой, заранее была обречена на провал.

Ора знала об этом, и, тем не менее, сделала эту попытку.

Глоток свободы, восхитительный, и такой короткий вкус. Эта её, самая "гадкая и самая худшая" по словам всех, выходка, привела к тому, что над сумасшедшей принцессой Арликии, не смеялись разве что городские петухи.

Принц Тиваль стал для неё почти спасением.

Как только она выйдет замуж, от неё с облегчением открестятся и вздохнут спокойно.

Если только уже не вздыхают, думая, что она мертва.

Эти мысли заставляли её стискивать зубы, чтобы не дать воли подступающим слезам.

Если бы не гордость, она давным-давно бы умолила Реску взять её с собой. Он такой добрый, такой светлый, такой благородный... правда наивный до невозможности — раз позволяет помыкать собой, но это и к лучшему. Он не откажет ей. Но понимая, что у Рески своих забот, выше крыши, она молчала, не желая становиться для него обузой. И почти ненавидела Лику Матей, которая, могла быть с Реской вот так вот, запросто. Безо всякой на то причины.

Даже этот чокнутый упырь, имеет на него какое-то право, в то время как от неё всем не терпится избавиться как можно скорее.

Но блаженствуя в богатой гостиной, наслаждаясь позабытой роскошью, она ни единым движением старалась не выдавать своих истинных мыслей и чувств.

И даже смогла быть приветливо любезной с маленькой жрицей, которая, в общем-то, оказалась не такой уж и невыносимой.

За три дня проведённых в городе, они почти сдружились. И иногда Илурэ ловила себя на мысли, что выслушивая сопливые откровения Лики Матей, которая, впервые преодолев барьер неприязни, рассказала о себе, она тоже хочет поделиться в ответ. Поболтать просто так. Обо всём. Посплетничать, пошутить друг с другом, посмеяться искренне, по-настоящему, безо всякой необходимости носить какую-либо маску.

У неё никогда не было подруг. Все эти фальшивые, притворные улыбочки фрейлин, их восторжённые охи и ахи в лицо, и колкие обсуждения за спиной — вызывали у неё противную липкую тошноту. Хуже всего — она сама была такая же.

Лика Матей — прямолинейная, резкая, и умеющая дать ей отпор, была в тысячу раз милее.

Но почему, почему, Реска выбрал её?

Почему он так трепетно относится к этой невзрачной девчонке, в то время как её яркая красота оставляет его совершенно равнодушным? Если бы не зависть к этой свободе, которую она вполне чётко осознавала, Илурэ возможно сумела бы преодолеть саму себя. Довериться Лике. Как подруге. Но не могла. Хотя со стороны казалось, что у них царит полное понимание и согласие.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Чего нельзя было сказать о Реске с Балиазом.

— Нет. Я сказал нет! И...нет, не трогай меня, извращенец!! — Реска, отчаянно пыхтя, отбивался от зажавшего его в уголке Балиаза, изо всех сил врезав ему по рукам.

Шёл второй день пребывания их в гостинице. На улице стояла последняя двухнедельная жара, и город был превращён в одно огромное, адское пекло.

Реска рвался на воздух, и категорически не желал мириться с тем, что ему придётся скрываться под, пусть тонкой, но всё равно — материей. И это в то время, когда собственная кожа кажется досадным обременением и единственное чего хочется — это залезть в бассейн с водой и не вылезать.

— Тогда, не веди себя как кретин. Или надеваешь повязку, или никуда не идёшь. Решать тебе, — Балиаз угрожающе взмахнул перед ним переливающимся, тёмно-синим шифоном. В тёмных глазах не капли смешинки, и вся поза выражает уверенность в том, что будет именно так, как он сказал.

Сейчас Балиаз выглядел совсем не так, как в лесу.

Волосы, на кончиках стянутые лентой, украшал изящный обруч, облегающее синее джа, расшитое серебряною нитью, подчёркивало тонкую талию и широкие плечи. Тёмные рукава выглядывающей киары со стоячим воротом мягко облегали чуть перекатывающиеся бицепсы. Широкий пояс завязан двойным узлом по последней моде. Узкие обтягивающие штаны выглядывали из-под широкого расходящегося платья, длина которого определялась модой, и в этом сезоне была чуть ниже колена. На ногах — высокие сапоги на каблуках, с острыми носами, приспособленные почти для любой погоды.

Он больше походил на щёголя чем на мага, но, в то же время, в его спокойной, чуть насмешливой манере поведения, и глазах — пылающих как мрачные неистовые звёзды, ощущалась скрытая, непонятная сила, которая, несмотря на то, что маг был абсолютно, даже вызывающе, безоружен, отбивала всякую охоту связываться с ним. В довершение всего, веки его были чуть подведены золотой и сиреневой краской, — тоже последний писк, отчего глаза казались удлинёнными, и загадочными. Илурэ, увидев "такого упыря" лишилась дара речи, а упырь, отвесив элегантный поклон, гордо прошествовал в направлении комнат Рески.

Вот уж кому абсолютно не было никакого дела до того, как он выглядит.

Все наряды, в которые отчаянно пытались нарядить его девушки, — судя по всевозможным рюшкам и бантикам не наигравшиеся в своё время в куклы, — были Реской безжалостно отбракованы ещё на стадии выбора.

Он переоделся в простые чёрные штаны и синюю киару без рукавов, единственным украшением которой, служили кожаные ремни кинжальных ножен, крепившиеся на бёдрах. Достоинством нового облика было то, что киара очень легко снималась. А под ней... Балиаз с трудом удержался, чтобы не облизнуться прямо при Реске.

— Итак? — с трудом отведя взгляд от смуглой шеи и маняще выступающих ключиц, как можно более раздражённо спросил маг.

Реска отчаянно замотал головой. Дёрнулся, но, понимая, что находится в невыгодной позиции, попытался изменить тактику.

— То, что ты помог мне избавиться от заклятия, не даёт тебе права меня оскорблять, — отчеканил он ледяным тоном. — Может быть, я и завишу от тебя, может быть, я должен быть благодарен, за то, что ты согласился остаться со мной, но я не нанимал тебя своей нянькой!!

Глаза Рески гневно сощурились, приобретая суровый металлический оттенок, а рыжий хвостик задрожал от гнева, встопорщившись в разные стороны. Губы надулись, нос сморщился, превращая эту восхитительную, пытавшуюся казаться мужественной, куклу, во взъерошенного воробья. Правда, этого воробья очень сильно тянуло впечатать в стену, и, поймав за подбородок, поцеловать в хорошенький, вызывающе раскрытый клювик.

Балиаз подозрительно закашлялся, изо всех сил стараясь сохранить серьёзное лицо, и отвернулся, пряча дурацкую, против воли ползущую улыбку.

Лика Матей была права: Реска — уникальный, невозможный тип.

Штучный экземпляр, эксклюзив, второго такого нет...

И слава богам...

Воспользовавшись паузой, Реска поднырнул у него под рукой, и рванул к двери, но был пойман за воротник и немедленно возвращён обратно.

— Должен тебе сообщить, что присмотреть за тобой, меня попросила Лика. А я имею привычку выполнять даже необдуманные обещания, — откашлявшись, беззастенчиво соврал Балиаз.

— Меня это не касается! — Реска упрямо вздёрнул подбородок.

— Боюсь, мы по-разному смотрим на вещи, — потеряв терпение, Балиаз принялся упаковывать его в шарф, решив наложить сверху заклятие, чтобы Реска не смог его снять.

Проходившая по коридору Лика Матей, на мгновение остановилась перед дверью, борясь с собой, но затем, понимая, что отвратительный, испорченный колдун — возможно единственное средство способное хоть как-то повлиять на Реску, мысленно попросила Великую мать о вразумлении, и торопливо пробежала мимо.

А из-за дверей приглушённо доносилось:

Яростное: — Не смей!

Спокойное: — Не брыкайся.

Гневное: — Я тебя ударю!

Невозмутимое: — Отшлёпаю.

— Что-о-о? — возмущённый, придушенный писк.

— Как ребёнка, — абсолютно серьёзно подтвердил Балиаз и поджал губы.

Не смеяться!!... Мой рассудок разрушен!

— Не посмеешь!!!

— Проверим? — насмешливо вздёрнутая бровь.

Шипение: — Сволочь!

Удовлетворенное: — Умный мальчик.

— Пусти меня! — Реска брыкался и пытался его укусить. — Я буду выглядеть как идиот.

— Поверь мне, то, что ты идиот, без шарфа будет гораздо заметнее, — язвительно сообщил маг. — Я бы сказал, эта маленькая преграда скроет все твои явные умственные недостатки.

— Негодяй!!! Не хочу!

Со вздохом: — А придётся.

— Да какого демона?! Отпусти! Псих! — Реска шипел и дрался, раз за разом сдирая с себя шарф, которым, уже откровенно забавляясь, Балиаз обматывал его хорошенькую мордашку.

— Ну отпусти же меня! — взмолился Реска. — Какого хрена ты делаешь?

— Не знаю... Балдею от тебя, наверное, — честно признался Балиаз, и еле успел увернуться от очередного удара.

— Извращенец!

— О-о да, и ещё какой! — самым сладким голосом протянул Балиаз, и, решив, что сдерживаться нет никакого смысла, решительно впечатал Реску в стену фиксируя его подбородок.

— Не смей... и не думай... укуфу... мммм...

Раздражённое шипение:

— В зубы получишь. Не делай вид, что это неприятно... а если я сделаю так...

Возмущение:

— Ничего подобно...ммм... — невнятное приглушённое мычание, а затем сдавленный стон, ещё один, и мурлыкающий довольный шёпот Балиаза:

— Ну, что я говорил. Тебе нравится. Стой! Куда? Вот нервный какой...

Реска, растрёпанный, в распахнутой киаре, отчаянно пытался удрать, но нога Балиаза, просунутая между его бёдер, и его руки, нахально гуляющие по его полуголому телу, были не тем препятствием, которое можно было легко обогнуть.

К тому же, Балиаз был прав.

Тело парня, истосковавшееся без ласк, изнывало от желания.

Единственной, разумной мыслью, было — сдаться, и получить удовольствие и облегчение.

Но признать это добровольно?

Да и к тому же, его рана всё ещё была свежа.

— Мне нужна женщина! — дыхание Рески сбилось абсолютно, он, уворачиваясь, кусал губы, изо всех сил пытаясь вырваться, и понимал, что если не сумеет остановить это сейчас, то после — остановить уже не сможет.

Как он будет смотреть в глаза Лике, что скажет язвительная Илурэ?

— Нет... — простонал он, буквально плача.

— Глупый ребёнок, — Балиаз осторожно и ласково целовал его губы, подбородок, щёки; поглаживал ушки, скользил дыханием вдоль шеи, вливая в эту ласку всю нежность, на которую был способен. — Ну зачем ты борешься сам с собой? — его шёпот растворился в районе ключиц, и язык почти обжёг обнажённую кожу, в то время как ладонь ненавязчиво переместилась на пах Рески. Сжала, чуть массируя и поглаживая твёрдый, рвущийся на свободу ствол. Пальцы осторожно проскользнули в ширинку, оттягивая тонкую ткань белья вниз, освобождая горячую истекающую головку.

— Мне нужна женщина... Просто у меня давно никого не было... ооох...

...Как же это хорошо... Хотелось закрыть глаза, и потянуться навстречу этим губам, к этим... почти волшебным пальцам...

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Его тянуло к Балиазу.

Скрывать это от самого себя было бессмысленно. Реска не знал, когда это возникло. В тот момент, когда Балиаз неожиданно рванул его на себя, отрывая от земли, и его язык ураганом ворвался в его рот, — с ним словно что-то произошло. Какое-то странное чувство появилось внутри него. А потом, когда он пришёл в себя, то понял, что лежит на земле, придавленный весом колдуна, — и это не было неприятным. Более того, Реска был испуган тем, что в штанах отчётливо ощущалась собственная эрекция. Неужели он этого хотел? Но потом, когда Балиаз скатился с него, оказалось, что вокруг произошла битва, которую он благополучно проспал. Как, ему, отводя глаза, смущённо объясняла Лика Матей, демон его ударил по голове, и видимо, Реска потерял память.

Это было неприятно.

В последнее время, подобные провалы в памяти случались всё чаще и чаще, и происходить это начало с того момента, как в их жизнь ворвался этот странный черноволосый маг.

Желая убедиться в том, что всё это просто зов плоти, Реска хотел посетить бордель и снять какую-нибудь шлюху. Теперь, когда заклятие не вселяло в людей безумия, он мог бы сделать это. Но избавиться от Балиаза, который отныне даже не трудился скрывать свои намерения, было абсолютно невозможно.

— Так получилось, что единственный способ взять у тебя энергию — это непосредственно касаться твоего тела, — сообщил маг, когда они, расположившись в гостинице, распаковывали сумки.

Он вошёл в комнату Рески без предупреждения, и в ответ на его раздражённое замечание, сказал все эти жуткие и невероятные слова.

— Для того чтобы восстановить свою магию и поддерживать твою, мне нужен контакт с тобой. Чем ближе будет этот контакт, тем сильнее будет эффект. Реска, не смотри на меня такими глазами, клянусь тебе, я не собираюсь на тебя набрасываться, но с некоторыми мыслями тебе лучше смириться заранее.

— Даже не вздумай! — вспоминая тот сумасшедший поцелуй и свою собственную позорную реакцию на него, Реска почти зарычал.

— А у тебя нет выбора. Если я не буду поддерживать твоё заклятие, тебе придётся гораздо хуже, чем раньше, потому что так получилось, что действие твоей магии стало расти. Если я сниму с тебя ошейник, то первый же человек, которого ты встретишь, потеряет рассудок и набросится на тебя. Этим человеком может оказаться Лика. Ты готов на такое пойти? Если — да, то желаю тебе удачи. Спорить с тобой и доказывать очевидное у меня нет никакого желания.

Балиаз стремительно шагнул к Реске, берясь рукой за основание металлического ободка.

— Что ты делаешь? — Реска испуганно перехватил его запястья.

— Как что? Я собираюсь снять с тебя эту чёртову штуку и убраться отсюда, прежде чем ты успеешь сделать выдох, и попросишь меня вернуться, потому что становиться безумцем я не хочу. По крайней мере, я сниму её безболезненно. Так зачем тянуть?

— Нет!! — от ужаса мгновенно промелькнувшей перед глазами перспективы, Реска почти закричал.

— Хорошо, — Балиаз пожал плечами и разжал руки. — Значит, — он закатил глаза, что-то прикидывая, — через неделю, примерно, сможешь снять её сам. Будет немного неприятно, но потерпишь. Снять, кстати, придётся. Или этот амулет высосет твою жизненную силу. Ну, хотя бы я окажусь достаточно далеко, чтобы быть от этого на расстоянии... — пробормотал он задумчиво, и направился к дверям, на ходу махнув рукой. — Желаю удачи парень. Она тебе пригодится. Вынужден признать — буду сожалеть. Всё-таки, не могу сказать, что ты мне совсем уж безразличен.

Сидя в своей комнате с бокалом вина, он задумчиво барабанил пальцами по подлокотнику кресла и ждал. Если Реска не появиться сам, значит, придётся изобретать убедительную причину, для того чтобы снова вернуться назад.

Или придётся отбросить сантименты и лишить его памяти...

Впрочем, Реска пришёл сам. Ровно через то время, которое отмерил для него Балиаз. Всё-таки человеческая психика удивительно предсказуемая штука.

Вещи Балиаза, по крайней мере, то, что можно было гордо именовать сумкой, выразительно собранные, стояли на самом видном месте. А сам маг, естественно, выглядел так, словно собирался тотчас же уйти.