Последняя шутка Балиаза

Глава 1.

— Господин Реска, давайте уйдём отсюда. А вдруг он опасен?

— Лика, если бы он был опасен, то не валялся бы в лесу без сознания, позволив грызть себя всяким тварям.

— Ну, пожалуйста, господин Реска! Он страшный.

— Нет. И не называй меня господином. Бесит.

— Да гос... Эрик....зачем ты поднимаешь его? Его нельзя трогать. У него рёбра сломаны и повреждены внутренние органы.

— Лика, когда ты хочешь, ты всё можешь, верно? — звонкий смех.

И возмущённое:

— Ну, нет! Я не буду ему помогать!!!

Балиаз ужасно хотел открыть глаза и посмотреть, на безумцев, осмелившихся вести подобный диалог, прямо над его головой. Но, к сожалению, не мог этого сделать. Веки склеило запёкшейся кровью, а сознание, то возвращалось, то снова уплывало в бездну, изредка донося до него обрывки фраз и осторожные прикосновения.

Что произошло, он помнил хорошо.

Он — один из самых сильных магов пяти материков, Алиазер-Тёмная Звезда — пытался открыть врата в иное измерение, для того, чтобы призвать владыку демонов, и подчинить его себе. У него не получилось.

Демон оказался несговорчивый и упёртый. А может, ему просто не понравился нахальный Балиаз. Разойтись с миром не удалось — взбешенный владыка не подчинился заклинанию отхода. Демоны отличаются коварством, но не умом, и владыка не стал исключением. К сожалению. Для владыки. Пришлось драться. Балиаз победил, но лишился почти всех своих сил. А потом? Потом он не смог закрыть портал, и демоны вырвались на свободу. Что было дальше? Он не помнил. Вернее — представлял очень смутно. Кажется, у демонов больше нет владыки. А у него больше нет замка и, возможно, колдовской силы. Почему он жив? Ах, да. На нём теперь печать, и если колдовская сила вернётся, то проблему с демонами он решит довольно быстро. В конце концов, у всех экспериментов всегда бывают побочные эффекты...

Мысли расплывались и плыли в кровавом болезненном тумане.

Как он оказался в лесу? Сработало заклинание переноса. А потом он потерял сознание, ибо владыка отделал его так, что Балиаз не то, что глаза открыть — дышать оказался не в состоянии. Но дышать надо. Через силу, через боль. Активировать исцеляющие потоки, даже если их остались почти жалкие крохи, и провалиться в блаженное забытьё.

В отличие от своих собратьев, больше погружённых в знания, и не задумывающихся о власти, Балиаз отличался тщеславием и гордыней. Мысль прислуживать кому-либо, кроме самого себя с детства вызывала у него глубокое отвращение, и даже его отец, известный и уважаемый Касандр, магистр девятки (академии девяти стихий), не мог объяснить сыну, что прислуживать и служить — это совершенно разные вещи. Для Балиаза служить и прислуживать казалось допустимо только в одном варианте: служить и прислуживать, должны были ему.

Он никогда не просил, он просто брал; ему не приходило в голову задуматься о чувствах других, потому, что у него были свои драгоценные чувства; ему не хотелось творить добро, точно так же, как не хотелось творить зло. Ему были абсолютно безразличны оба понятия, если они не служили лично его целям, а когда Балиаз ставил перед собой цель, он непременно её добивался, используя любые средства.

Например, создать собственную империю, Бализ решил в возрасте двенадцами лет. В возрасте четырнадцати лет он ушёл из дома, решив начать осуществление своих желаний незамедлительно. В возрасте семнадцати — стал правителем анатейского побережья, захватил Корватию и Анремию, и, в качестве нового правителя, основал своё собственное владение. В двадцать три, завоевав половину мира, он разочаровался в новой роли, и, решив, что быть императором скучно, снова ушёл, бросив свою империю на произвол судьбы и растерзание междоусобицами, даже не заботясь о том, что с ней может стать.

Балиаз всегда жил для своего собственного удовольствия, и поэтому, пресытившись мирскими делами, вновь ударился в изучение магии.

Возможно, кому-то показалось бы невероятным, что обычный человек способен сотворить подобные вещи. Но Балиаз и не был обычным. Его дар считался редчайшей драгоценностью, ибо давал юному магу неограниченные возможности, полностью отменив, по отношению к Алиазеру, закон одинарной силы. Если бы Балиаз пожелал, он мог бы стать непобедимым воином. Сражаться, он научился гораздо раньше, чем разрушать города одним мановением руки. А разрушать города мановением руки, Балиаз умел ещё до того, как решил покинуть дом.

И, хотя отец очень долго уговаривал отпрыска взяться за ум, не тратить свой изумительный талант понапрасну, а применить на благо империи, Балиаз только смеялся над его словами. Он сам решал — что благо, а что нет. И к тому же, его абсолютно не заботила судьба людей и их городов. Он жил ради себя, и это единственное, что считалось значимым.

Вызвать владыку демонов — пришло ему в голову, когда он разбирал древние свитки. Для чего ему владыка демонов Балиаз и сам до конца не определился.

Врата в иной мир оказались запечатаны каким-то предшественником, еще задолго до него. Но, видимо, предшественник оказался не самый умелый, раз оставил узкую щель, сквозь которую демоны постоянно проникали в этот мир.

Особого желания исправлять чужие огрехи, у Балиаза не было, но с другой стороны, почему бы и нет? Не то чтобы его привлекала мысль — получить в своё распоряжение огромное могущество, позволяющее стать повелителем мира. Он уже пресытился властью, и масштабы её не имели абсолютно никакого значения. Править миром или править страной? Почти одно и то же, за исключением того, что понятие "человеческая единица" начинало исчисляться многотысячными людскими массами и континентами. Никакого удовольствия, кроме кучи "головной боли" и абсолютно не нужной ответственности. Хотя, мысль, получить право в любую минуту открыть врата, и призвать тысячи демонов под свои знамёна, казалась, в принципе, довольно заманчивой. Останавливал лишь один логический момент всей этой грандиозной перспективы: "А нафига?"

А впрочем, почему бы и нет?

Балиаз не относился к числу ленивых людей, которые, проходя мимо полки, упускали возможность стянуть с неё заманчивый пирожок. Скорее он относился к тому типу людей, после прихода которых не оставалось не только заманчивого пирожка, но и самой полки, а так же других — понравившихся и показавшихся ценными вещей.

К тому же, Балиазу было скучно.

Нерастраченная сила струилась вокруг юноши подобно плащу, да и тщеславие, как всегда, играло не последнюю роль. Мысль: "Смогу или Не смогу?" — не давала покоя.

Если разобраться, то это: "Смогу или Не смогу" — и было основной движущей силой его поступков.

Попытка подростка, обладающего уникальным даром, проверить предел своих возможностей. Но, видимо, такой предел существовал.

И теперь, жестоко израненный, находящийся на грани смерти, Балиаз ощущал какое-то радостное злое удивление: неужели ЕГО, сумел одолеть какой-то тупой демон?!

Балиаз не считал себя всемогущим, но сейчас впервые сумел понять, что значит оказаться обычным человеком. Его дар выпит начисто. Подумать только — его едва не загрызли волки! Его — владыку Балиаза!! Легендарного Тёмную Звезду, заставившего считаться с собой, даже высокомерных Детей Рассвета!

— Он страшный, Эрик. Пусть сейчас он и слаб, но от него разит тьмой. Давай оставим его здесь.

Мысль о том, что кто-то посмел назвать его "страшным", Балиаза уязвила. Он, конечно, понимал, что сейчас выглядит не лучшим образом, но назвать его "страшным"?!

Прекраснейшие из женщин, боролись за право, занять место у его ног, и делали это отнюдь не желания чужого могущества, страха или подчинения.

Балиаз обладал не только уникальным даром, природа так же наградила великолепным телом и на редкость привлекательной физиономией, позволяющей не прилагая усилий получать все радости жизни. Его красота казалась столь же естественна, как и магия, и обозвать его "страшным" только потому, что он изранен и весь в крови... "Эта женщина должно быть слепа".

Хотя, по голосу, огрызалась на него совсем не женщина, а какая-то девчонка, с противным тоненьким голоском.

— Реска, почему ты всегда такой упрямый? Этот человек не является нормальным. У него аура... просто жуткая, — Балиазу хотелось поморщиться, но он был слишком измучен. — Мы и так достаточно ему помогли. Давай теперь уйдём отсюда. Нам нужно успеть в город до захода. Я не хочу снова ночевать в лесу.

— Лика, иногда ты меня пугаешь. Если в этом несчастном и есть тьма, то в тебе её должно быть гораздо больше, раз ты предлагаешь убить его.

На лицо Балиаза легла смоченная прохладной водой тряпка.

Журчал ручей, и пахло лесом. В щёку тыкались острые стебельки травы. Запах крови смешивался с удивительным ароматом мшистой земли, брусники и лесного папоротника.

— Я не говорила об убийстве! — в голосе девушки возмущение.

— Нет, — с непримиримым нажимом, — именно об этом, ты и говорила. Оставить его здесь одного, без помощи, это всё равно, что убить. Попасть в город до захода, — передразнил он, — воистину, благочестивая целестианка! Кошмар.

— Уж тебе-то, сутана священника точно была бы к лицу, — ехидно прошипела девушка. — Реска, я начинаю сомневаться, что ты вообще воин. Ты похож на проповедника.

— Эй, я тебя не звал с собой!

— Конечно-конечно! Только вот, что бы ты делал, без меня? Тебя же на минуту нельзя оставить одного. Ты вечно влезаешь в неприятности. Даже амулет не спасает, — пожаловалась девушка неизвестно кому.

— Ладно, хватит бурчать. Давай, помоги ему. Ты же умеешь.

— Он мне не нравится!!!

— Лика. Если не поможешь ему, я на тебя рассержусь. Очень сильно. И оставлю тебя в городе, — в голосе больше нет весёлости, только металлическая суровость.

Балиазу нравился этот, второй, голос. И не потому, что человек пытался его спасти, а просто ему нравилась его мягкая неспешность и умиротворённость, и в то же время — стремительное журчание лесного ручья. Хотелось лежать и слушать пение этого голоса, такое же мягкое и глубокое, как течение реки, в которое изредка вплетается высокий всплеск.

Голос Лики дрожит:

— Реска, ты скотина... я знаю, что ты никогда так не сделаешь...

— Но ты заставляешь меня так поступить.

— Ненавижу тебя...

— А я тебя люблю, — ласково.

— Эээ... аааммм... — невнятное задыхающееся мычание. А затем фырканье и глумливый гогот:

— Ха! Ха! Лика, ты покраснела!! Смотри, ты покраснела как твой плащ! Эй, ты чего? Влюбилась в меня, что ли?

— Дурак!!! Вот ещё, размечтался... ты — несносный чурбан, бесчувственный идиот и...

— Эй, ну что ты так разошлась? Я просто пошутил. Давай, лечи его. Немедленно! — почти приказ.

— Ладно. Но только ради того, чтобы посмотреть, как он с тобой расправится, — буркнула Лика, и, склонившись над Балиазом, почти неслышно прошептала: — Только ради тебя, дубина... — несколько слезинок капнули ему на щёку, и сейчас в её шёпоте было что-то такое, что ни на секунду не заставило Балиаза усомниться в том, что юная целительница действительно делает это ради неведомого него. Да она же втрескавшись в него по уши! Стало смешно, от мысли, что люди всегда на удивление одинаковы.

Узкие тёплые ладошки коснулись его скул и Балиаз ощутил, как его тело начинает наполняться божественной, исцеляющей силой. Стало хорошо и тепло, а в груди постепенно собиралось знакомое чувство защиты.

Его магия начинала оживать.

— Твоя доброта меня доконает, — ворчливо проговорила Лика. В её голосе слышалась усталость. Кажется, она истинная целительница. Только истинные, способны делиться своей силой, чтобы излечивать от ран.

Что ж... Эта девочка даже и не подозревает, какую услугу оказала ему только что. Он оставит её в живых. Да что там, он сегодня добрый: оставит обоих. Пусть радуются — пока могут. Ведь они понятия не имеют, что радоваться им осталось недолго.

Если Балиаз не справится с демонами, то эта проблема ляжет уже на людские, беспечные плечи. А перекладывать свои проблемы, Балиаз очень не любил. Не потому, что страдал гуманизмом, а просто из педантичной привычки доводить начатое до конца. И поэтому он отчаянно стремился вернуться. Становиться врагом человечества, его абсолютно не вдохновляло. Балиаз думал о том, что подчинить себе печать ему удалось, и, в принципе, если он восстановит силы, справиться с призывом он сумеет. Ну, а до этой поры людишкам придётся потерпеть, и привыкнуть к мысли, что, пока на спасение им не явится прекрасный и могущественный герой — Балиаз Тёмная Звезда их ещё некоторое время будут довольно активно есть. Впрочем, их и так ели — до недавнего времени. Просто не в таких масштабах. Интересно, понимают ли люди, какая опасность угрожает им теперь?

С такими мыслями он не заметил, как снова заснул.

Проснулся он от осторожных прикосновений к своему телу.

Кто-то легонько касался пальцами его кожи, слегка надавливал, втирая холодную, неприятную мазь. Балиаз хотел отпихнуть назойливую конечность, которая, не стесняясь, гуляла по его рёбрам и груди, бродила по животу и вела себя довольно бесцеремонно. В обычном состоянии, он бы отрезал ее, преобразовав свою ладонь в клинок, но сейчас сил было слишком мало, для того чтобы тратить их даже на столь простое, но энергоёмкое заклятие. Все силы уходили на восстановление тела. И, поэтому, он позволил этим бесцеремонным пальцам обрабатывать его раны, и даже не поморщился, потому, что несмотря на осторожные касания, целительница обращалась с ним весьма грубо и неделикатно. Вот ведь вредная девчонка! Никакого благоговейного трепета.

А ведь лапает, нахалка, не кого попало — а самого Тёмного Магистра.

Ладно, пора бы уже и прийти в себя. В конце концов, он и так больше двух суток провалялся без сознания. Сейчас он ощущал себя вполне сносно, вот только жутко хотелось пить.

Балиаз открыл глаза, и оцепенел...

Сначала, ему показалось, что у него продолжается бред, или он спит, или... что угодно. Но реальностью, сидевшее напротив него, волшебное видение, быть не могло. Причин было две. Первая: это видение было слишком мужественным для того, чтобы оказаться женщиной, вторая: не бывает таких красивых мужчин, да и женщин, таких, тоже не бывает.

Видение, ни о чем не подозревая, тихонько мурлыкало себе под нос, и было настолько увлечено смазыванием ран, что не замечало направленного на него пристального, ошеломлённого взгляда.

Это и есть целительница? Что ж... Надо признать, она моментально была прощена... Или прощён? Лика... Что за имя такое, дурацкое? Да и видок — подстать. Идиотский. Но, демоны забери, как же притягательна эта дикая, суровая красота!

Короткие волосы стянуты в нелепый, торчком стоящий рыжий хвостик, выбившиеся прядки падают на изящные, чуть заострённые уши. Заметив это, Балиаз обругал себя за тупость, и, уже не стесняясь, принялся разглядывать перевязывающее его чудо.

Нет. Она не эльф. Определённо не эльф. Слишком невероятное сочетание. Но тогда, кто она такая, в конце концов?

Ощутив его взгляд, девушка подняла голову, и, перестав мурлыкать, посмотрела на него, тепло улыбнувшись.

Глаза оказались фиолетовыми, с лёгкими золотистыми крапинками внутри. Балиаз открыл рот, собираясь что-нибудь сказать, и задохнулся, не в силах говорить, полностью потерявшись внутри этих удивительных, волшебных озёр, обрамлённых пушистыми ресницами.

— Ты очнулся, — приветливо сказала целительница, и Балиаз с ужасом понял, что попал... В спокойном голосе целительницы, не было ничего женского, точно так же, как не было ничего женского в мускулистой груди и руках — тонких, но, в то же время, перетянутых канатами крепких, стальных мышц. Перед ним был парень. Безо всякого сомнения. Но парень настолько невероятный, что оторвать взгляд от него, было практически невозможно. Да как он вообще живёт с такой внешностью?! Это же почти как уродство. На него же невозможно не смотреть! Хуже — не пялиться. И сейчас Балиаз отчётливо осознавал: что нет, он не смотрит на него — он откровенно пялится, как на диковинку. Но юноше, похоже, было к этому не привыкать.

— Не смотри на меня так, — сказал он, милостиво захлопывая Балиазу рот. — Я человек. И я мужчина, — это он произнёс уже с таким нескрываемым раздражением, что стало ясно: пареньку не впервой, когда его принимают за существо противоположного пола.

На груди у него, болтался шнурок с полудрагоценным камнем неправильной формы, от которого исходила сильнейшая магическая аура. В ухе покачивалась драгоценная подвеска, тоже используемая как амулет, на запястье крепились два белых браслета, исчерченные рунами. Не мальчишка, а ходячая магическая лавка, судя по силе энергетики.

А вот одет довольно просто, если не сказать бедно. Всего лишь в короткую грубую рубаху, киару, без рукавов, и плотные штаны с кожаными вставками. Короткие сапоги довершали его наряд. За спиной у юноши висел довольно дорогой меч. И, судя по отполированной изящной рукояти, пользовались им часто.

И, в общем, этот меч, драгоценные амулеты и фантастическая внешность, были единственным богатством, которое, по мнению Балиаза, кто-либо мог бы пожелать. Причём в эту секунду для Балиаза ценность представляли отнюдь не сокровища, а скорее их обладатель. От желания повалить его на землю и припасть к нежной смуглой коже Бализа удерживала только собственная слабость тела и, к тому же, он пока не чувствовал магии.

— Как ты себя чувствуешь? — вновь мягко спросил юноша, явно не осознавая какие желания, вызывает в душе мага. — Понимаешь мою речь?

— Да, — отозвался Балиаз, с трудом ворочая языком, и прибавил:

— Воды.

Юноша спохватился:

— Конечно, — и легко поднялся на ноги. От этого простого и естественного движения у Балиаза заломило в паху. Такого с ним ещё не было. По крайней мере, имея и любовников и любовниц, он никогда не терял над собой контроль. А тут...

Близость юного спасителя сводила его с ума, отбивая напрочь все мысли кроме одной, и эта мысль была до тошнотворного примитивной.

Что со мной? — Балиаз провёл ладонью по лицу, отгоняя наваждение. — Проклятие. Надо собраться. Я же не животное, в конце концов.

И к тому же...

Это внезапное желание, возникшее у него от одного взгляда, казалось ему крайне подозрительным. Жаль, нельзя прямо сейчас активировать поисковик. Если пацан наложил на него заклятие Руны, то, как только Балиаз окончательно придёт в себя, ему очень не поздоровится. Хотя, зачем ему накладывать чары? Если только он не догадался, кто я. Получить власть над Балиазом мечтали слишком многие. Но пока никому он ещё не был по зубам. Да и не подействовало бы на него, столь примитивное заклятие. В таком состоянии, может быть и подействовало.

Но тогда, почему этот парень, а не его вредная подружка? В конце концов, женщины Балиазу нравились куда больше мужчин. Хм... До сегодняшнего пробуждения.

Юноша вернулся, склонился над ним снова, поддерживая за плечи, и держал до тех пор, пока Балиаз не напился. В его руках ощущалась удивительная, тёплая сила.

— Меня зовут Эрик дар'Реска, — сказал юноша, осторожно опуская мага вниз. — А мою подругу — Лика Матей. Она целительница. И это она спасла тебя. Сейчас её нет. Придёт немного позже. Ты можешь говорить? — наконец спросил он.

Балиаз покачал головой, и, с трудом разлепив губы, прохрипел, сам ужаснувшись своему слабому и жуткому голосу:

— Больно говорить.

Эрик моментально забеспокоился.

— Конечно, тогда лучше молчи. И просто кивай. Или жестами. Ну, ты ведь понял, да? — он неожиданно смутился и покраснел. И Балиаз с изумлением отметил, что его юный спаситель несколько младше, чем выглядит на первый взгляд, и, к тому же, похоже, весьма застенчив.

— Я сам буду говорить, — Эрик постарался взять себя в руки.

Только причина его красноты, была отнюдь не в застенчивости.

Глава 2.

Если бы Эрика спросили, встречал ли он человека с фатальным невезением, Эрик бы, не задумываясь, указал на себя.

Всё началось с того, что он, во время пьянки в свой выпускной, оскорбил волшебника. Обычного, захудалого волшебника — не очень умного и не очень умелого. Эрик уже и сам не мог вспомнить, что именно он сказал, и чем разозлил старика, решившего, на свою беду, приударить за хорошенькой девчушкой, с рыжим хвостиком на макушке. Волшебник, заглянувший в кабак, был пьян, наверное, столь же сильно, сколь и вся компания юных двадцатилетних шалопаев, отмечающих своё вступление во взрослую жизнь.

А хрупкая прелестная девчушка, с задорным рыжим хвостиком, танцующая на столе в форме гвардейца, и размахивающая шпагой, могла свести с ума кого угодно.

Чем закончилось сие домогательство, Эрик и сам помнил смутно. Помнил, что было весело, когда старый козёл, обозвав его прилюдно прекрасной рыжеволосой феей, предложил заплатить золотом за один только поцелуй милой чаровницы. Золото, друзья, у него охотно отобрали, а вместо поцелуя, Эрик угостил козла кулаком и проводил душевной напутственной тирадой.

Потом... тоже было довольно весело...

А потом, старый козёл появился и кинул в него какой-то мерзостью, проговорив заклятие. Эрик от души глотнул противного синего дыма и, ощутив, что его словно затягивает в круг, свалился без чувств, а его ребята, не успев до конца протрезветь, вытрясли из несчастного душу, до того, как тот успел объяснить, что именно он сделал с их маленьким лейтенантом.

Очнулся Эрик с головной болью и ощущением, что в его жизни что-то изменилось.

Подойдя к зеркалу, он едва не заорал от ужаса, увидев, что глаза у него поменяли цвет, приобретя какой-то фантастический оттенок, и, если он и раньше выглядел довольно необычно, то теперь, куда бы он ни направился, он притягивал взгляды словно магнит.

Но это было полбеды.

То, что всё не так просто, он ощутил уже в тот момент, когда, виновато рассказывая ему о том, что они погорячились и пришибли старого извращенца, друзья поглядывали на него как-то по новому, и это "по новому", Эрику совсем, совсем не нравилось. Когда в течение недели, все десять человек назначали ему свидание, а четверо успели устроить из-за него дуэль, он понял, что дело обернулось гораздо хуже, и кинулся в столицу — искать помощи.

Заклятие любовной приворотной руны, смешанное с заклятием неудачи, определили довольно быстро. Вот только снять его, не удалось никому, потому что все попытки заканчивались... неудачей.

В итоге, едва не став жертвой домогательства пытающегося помочь ему мага, Эрик снова вернулся в столицу и понял, что в гвардии ему не место. По крайней мере, до тех пор, пока не будет найдено противоядие или способ убрать проклятие.

Собрав вещи, он отправился искать того, кто снимет с него эту мерзость.

Если бы руна действовала только на женщин, Эрик, пожалуй, был бы не против, хотя у него никогда и не было проблем в этом плане. В свои семнадцать, он уже пережил немало любовных приключений, и лишь в силу юного возраста и неизвестности в свете, пока не мог ещё претендовать на славу первого сердцееда и ловеласа, как когда-то его отец. Характером Эрик пошёл в него. Внешность перенял от матери, считавшейся одной из первых красавиц королевства. Правда для женщины, в чьих жилах текла часть легендарной эльфийской крови, это было не сложно.

Его мать и в пятьдесят выглядела на двадцать пять, и кружила головы в многочисленных романах. Так что, они с отцом друг друга стоили. Эрик всегда поражался лишь одному: как, несмотря на полную свободу, они столь трепетно и нежно продолжали любить друг друга? Уж кто-кто, а он знал, что их чувства не были показухой. Правда, злые языки говорили, что лишь прожив двадцать пять лет в этом безумном браке, супруги дар'Реска внезапно смогли заметить друг друга, и понять, что они — ха-ха, какая шутка, женаты. Эрик никогда не задумывался над такими вещами, считая их вполне естественными.

В академию он поступил в семь лет и прожил там до своих шестнадцати, изредка, на каникулы и праздники, выбираясь домой. Друзей у него всегда было много. В обучении изящным наукам он был успешен. Во владении шпагой и мечом оставил своих сверстников позади. Через пять лет обучения сражался со своими наставниками почти на равных, из-за чего был переведён в старший класс, где и получил отличительную степень, дающую ему право носить погоны лейтенанта.

Но в магии оказался абсолютно бездарен; в математике и медицине, проявил себя как полный ноль. И, посетовав на то, что иногда, награждая людей невероятными умениями в одной области, природа отбирает у них в другой, учителя единогласно решили составить для юного Рески индивидуальное расписание, и дать ему возможность заниматься тем, к чему юный граф проявляет невероятные способности.

Реска закончил академию на три года раньше положенного срока.

В комнате у него лежала копия приказа о зачислении его в королевскую гвардию, на должность лейтенанта, внизу ждали весёлые сокурсники, впереди — светлое будущее и блестящая карьера военного.

И вот всё закончилось за одну ночь.

Нелепую ночь, дурацкую.

Разбив мечты и надежды юного Рески, сделав его изгоем среди людей, потому, что преодолеть его магию оказалось практически невозможно.

Отец не мог поверить, что Реска отказался идти в гвардию, но пообщавшись с сыном в течение получаса, вылетел из его комнаты красный, с лихорадочно блестящими глазами, и, зажав какую-то служанку в углу, совершил с ней короткое, приносящее облегчение совокупление.

После этого они общались через письма.

Отец нанимал лучших магов и докторов, угрохал кучу денег. Но всё было бесполезно. И в итоге, осознав, что, возможно, ему так и придётся всю жизнь мучиться, Реска замотал лицо шарфом — дабы никого не вводить в грешный искус, купил снаряжение, и отравился искать того, кто сумеет ему помочь.

* * *

**

Охотником на демонов он стал случайно.

Заклятие неудачи, преследовало юношу, точно так же, как и любовная руна. И проезжая через лес, мысленно надеясь, что ему повезёт, Реска к своему ужасу понял, что такое слово как "везение" отныне тоже не для него.

Уничтожив за ночь, казалось, всех окрестных тварей, Реска поотрубал им головы, и, сложив в мешок, привёз в городской магистрат. Оказалось, за эту работу платят деньги. Причём деньги весьма хорошие. К тому же, общаясь с людьми, всегда можно добыть полезную информацию.

Так что Реска, повздыхав на свою несчастливую судьбу, отправился в опасное путешествие, без конечного пункта назначения.

Охотник из него оказался никудышный. И вторая же встреченная тварь — Древесный паук, едва не лишила его жизни. Чары руны на неё, слава богам, не действовали. И, вися вниз головой, в нескольких десятках метров от земли, и в метре от огромной, истекающей слизью зубастой пасти, Реска мысленно прощался с жизнью, и проклинал эту сволочь — колдуна.

Его спас Флайм. Охотник на демонов, со странным прозвищем — Серый Призрак. Правда смысл этого прозвища, Реска понял лишь в ту секунду, когда в воздухе, прямо перед ним, промелькнула серая тень. Через мгновение, он уже падал вниз, а голова чудовища разлетелась кровавыми брызгами. Упасть он так и не успел. Потому, что его подхватили, и когда он пришёл в себя, то оказалось, что он лежит на полу хижины, перебинтованный словно мумия, а рядом, опираясь подбородком на меч, сидит задумчивый, светловолосый парень, с лицом изуродованным сеткой шрамов, впрочем, это не казалось уродством, скорее выдавало профессию. И, судя по напряжённому взгляду серых глаз, он занимался мучительным размышлением на тему: "Зачем он здесь находится, и нафига он, вообще, полез спасать неизвестного неосторожного дурака?"

Когда Реска открыл глаза и рассмотрел своего спасителя, то четко понял, что, если заклятие руны подействует, в этот раз — ни отбиться, ни сбежать ему не удастся. Впрочем, Флайм оказался удивительно равнодушным типом.

Подумав ещё с минутку, и почесав кончик носа, он сказал без предупреждения:

— Меня зовут Флайм. И этого достаточно. Я не буду спрашивать, как зовут тебя, я просто хочу знать, какого... ты делаешь ночью в лесу? И почему ты так странно выглядишь?

У него оказался тихий голос человека, не привыкшего к общению. Да и сам Флайм производил мрачное впечатление: весь в чёрном, с тёмной повязкой на лбу, удерживающей короткие светлые волосы, на плечах — плащ с капюшоном, обшитый непонятными серыми пластинками, образующими руны.

Реска, смотрел на него, распахнув рот. Потому, что повстречать Серого Призрака удавалось не каждому, так же, как и убраться живым, после этого общения.

Тонкие губы недовольно скривились, а глаза полыхнули опасной сталью, давая юноше понять, что Флайм не любит, когда на него смотрят, точно так же, как не любит заниматься спасением всяких идиотов.

— Ита-ак?.. — протянул охотник, словно невзначай проведя пальцем по его забинтованному плечу. Глаза его оценивающе прищурились, и их выражение, Реске, очень и очень не понравилось.

Реска отпрянул, и, едва не плача, рассказал, что с ним произошло. Начиная с того момента, как именно он был проклят. А затем выразил надежду на то, что благородный сэр рыцарь, который его спас, сможет противиться мерзкому колдовству.

Благородный сэр рыцарь хохотал до слёз.

А затем, обозвав его шутом, и бросив на Эрика ещё один долгий, пронзительный взгляд, заставляющий кровь застыть в жилах, поднялся и ушёл, оставив Реске еду, флягу с водой, и лекарство от яда. Окончательно очнувшись и придя в себя, Реска возблагодарил всех богов, которых только знал, а отыскав, в углу наспех срубленной из веток хижины, свой меч и запасную одежду, мысленно возблагодарил своего спасителя, ещё раз порадовавшись, что тот ушёл.

Узнав имя незнакомца, Реска едва удержался от того, чтобы не дать дёру.

О Сером Призраке ходило много слухов, и они были не самыми приятными. Поговаривали, что ему около сотни лет, что он продал свою душу повелителю демонов и поэтому выглядит едва ли на двадцать пять. Правда, если он продал свою душу демонам, становилось непонятно — зачем он их столь продуктивно истребляет? К тому же поговаривали, что Флайм — колдун, и обладает невероятными способностями. Что он превращается в невидимку и ходит по деревням, чтобы пить кровь людей; и ещё много чего бредового, наподобие того, что в нём течёт кровь оборотня, и каждую ночь он превращается в чудовище. Впрочем, какими бы невероятными не были россказни о нём, все слухи упорно сходились на одном факте. Флайм убивает не только демонов, но и людей; и делает это, так же легко, как и дышит.

Путешествовать пришлось пешком. Древесный паук прибил лошадь. Но теперь, Эрик уже представлял, как нападает эта тварь, и был готов к любым неприятностям. Заклятие неудачи эти неприятности предоставляло в полном изобилии. Чудовища выскакивали на него словно из-под земли. Большие, маленькие. Они пёрли напролом, словно Реска, внезапно превратился в яркий маяк, и теперь, за право сожрать его, твари готовы были устраивать бои. От махания мечом, у Рески отваливались руки, и даже лёгкие сапожки, в которых очень удобно было скользить по траве и уворачиваться, казались неподъёмной тяжестью. Когда, в очередной раз, сверху на него неожиданно упала хищная, напоминающая змею, тварь, Реска устал настолько, что еле мог шевелиться.

Над головой у него просвистело что-то, похожее на круглое вращающееся кольцо, и тварь, разрубленная пополам, упала к ногам Рески.

— Я бы сказал, что это не самое забавное из того, что я видел. Ты действительно не лгал, — Флайм выступил из темноты, и, поймав вращающееся кольцо ладонью, затянутой в чёрную перчатку, протянул ему руку, — Идём.

Заглянув ему в глаза, и прочитав в них как в открытой книге, Реска, всхлипнув почти с отчаянием, подался назад, и отрицательно покачал головой:

— Не могу, Флайм, на тебя действует Руна.

Серые глаза застыли, моргнули, и погасли, словно теряя интерес.

— Как тебя зовут? — поинтересовался Флайм тусклым голосом.

— Реска. Эрик Реска.

— Если ты здесь останешься, Эрик Реска, до утра, ты не доживёшь. Выбор за тобой.

Реска трясся, и молчал, наклонив голову, со страхом и любопытством разглядывая непроницаемое, застывшее лицо охотника. Почти красивое, в своём обманчивом спокойном равнодушии, но только шрамы, делали эту привлекательность хищной, пугающей.

Представив, что с ним произойдёт, если он согласится, Реска обречённо сглотнул, и отступил на шаг, судорожно сжимая в ладонях скользкий от крови меч.

— Я...,— губы его дрожали и прыгали. Он снова покачал головой. — Если вы уйдёте, то Руна перестанет на вас влиять. Это только вблизи. Заклятие действует только на тех, кто находится рядом со мной.

Он вздрогнул, потому, что Флайм внезапно исчез и оказался у него за спиной.

— Значит без вариантов, — сказал он, и легонько стукнул ребром ладони в основание шеи. Реска упал в подставленные руки.

Флайм не любил говорить.

Он вообще оказался довольно молчалив по натуре. Реска боялся задавать ему вопросы как и вообще проявлять инициативу в общении лишний раз напоминая о собственном существовании.

Он, застыв, стоял в тёплой речной воде, позволяя Флайму смывать с себя кровь, и, каждый раз вздрагивая от осторожных, ласковых прикосновений, поджимал губы, прекрасно понимая, что сейчас с ним произойдёт. Наивным он не был. Было страшно, унизительно, и ужасно стыдно.

Он очнулся, когда Флайм раздевал его, забился на минуту, и ощутил, как сильная рука легла ему на грудь, вдавливая в землю.

— Нет, — сказал Флайм, пронзая его серыми, внимательными глазами. — Нет, — повторил он, и Реска ощутил, что не в состоянии сопротивляться этому жуткому человеку, от одного взгляда которого тело, словно парализовало ужасом.

Флайм стащил с него одежду. Реска дёрнулся, не давая стянуть нижнее бельё. Получил лёгкий, но чувствительный шлепок по пальцам, и сдался, позволяя раздеть себя.

Ветер холодил и без того ледяную кожу. Реска закрыл глаза и тут же открыл ощутив тёплое дыхание на губах. Глаза Флайма, казалось, обладали способностью светиться в темноте.

— Не бойся, — шепнул охотник хриплым, низким голосом. — Без твоего желания, я ничего тебе не сделаю, — он ласково провёл пальцами по груди и животу Рески; едва заметно усмехнулся, увидев неоднозначную реакцию: — Не думаю, что тебя будет трудно разбудить.

— Отпусти, ублюдок... — простонал Реска, пытаясь сбросить чужую руку, настойчиво проталкивающуюся между сжатых бедёр.

— Нет.

Флайм отстранился от него, одним движением стягивая с себя рубаху, и Реска окончательно сник.

У призрака оказалось мускулистое, стройное тело, гибкое как у кошки. Тоже покрытое шрамами, похожими на сетки светлых, разбегающихся по спине и животу узоров. Похоже, над ним в своё время поработал сильный колдун, что бы излечить уродливые рубцы, но ни одна магия не смога убрать последствия, и было странно и невероятно понимать, что когда — то ему были нанесены подобные раны, и странно, что он выжил после них.

Флайм поднялся, и, не спеша, расстегнул брюки. Реска мучительно закусил губу и отвернулся, не желая видеть. А затем вскрикнул, почувствовав, что Флайм поднимает его.

Он ударил охотника по лицу, но рука была перехвачена в полёте, и завёрнута за спину, в ответ получил лёгкий, обидный шлепок по ягодицам, и позволил занести себя в воду.

Флайм прижал его к себе, и принялся смывать кровь, осторожно и бережно прикасаясь к израненному телу.

Где-то в темноте, квакали лягушки и свиристели сверчки; ветерок легонько играл кронами деревьев и шевелил траву, разливая в воздухе запах ночных лилий.

Реска, отключив мысли, сосредоточенно вслушивался в звуки леса, стараясь не замечать настойчивых ласк Флайма. Ладони, не скрывая намерений, жадно скользили вдоль его тела, гладя плечи, грудь, живот, ягодицы, бёдра. Через мгновение к ним присоединились губы.

Реска снова извернулся, пытаясь ударить, и оказался в кольце рук. Несколько минут, они молча боролись друг с другом. Но если Эрик, испытывал ярость, то для Флайма это воспринималось игрой. Он без усилий справлялся с атаками Рески, только крепче прижимая к себе и заставляя их тела, тереться друг об друга. Захватывал в плен непослушные, пытающиеся ускользнуть губы.

Реска не считал себя наивным, но то, что Флайм вытворял с ним, заставило ощутить себя полностью беспомощным. Охотник обладал способностью успевать везде, разом умудряясь поглаживать, сжимать и надавливать, одновременно в нескольких местах.

Стиснул пальцами сосок, оттянул, одновременно захватывая в плен его язык и раздвигая ногой ноги, чтобы позволить колену беспрепятственно вторгнуться и уверенно тереться между бёдер Рески. И, в то же время, одна рука продолжает крепко сжимать талию, не давая вырваться.

Через несколько минут борьбы, Реска ощутил, что окончательно выдохся — бороться с Флаймом и самим собой. Он никогда не интересовался мужчинами. Подобные вкусы всегда казались странными, но сейчас, вынужденный подчиниться чужой силе, он не испытывал отвращения. Скорее наоборот. Оказался возбуждён, и сама мысль о том, что его тело реагирует на принуждение, выводила Реску из себя.

Флайм, не задумываясь над тем, что происходит в душе жертвы, безжалостно и методично делал с ним нечто невероятное, заставляя тело Рески реагировать на любое прикосновение. Не сдержавшись, Реска громко застонал, когда язык Флайма, покинув его рот, скользнул по шее, словно пытаясь разрезать кожу. Затанцевал вниз, ещё ниже.

Флайм подхватил его, поднимая на себя, а дальше, Реска помнил довольно смутно.

Он покорился неизбежному, и даже принялся отвечать, на нежные, но настойчивые ласки. Стало удивительно хорошо, непередаваемо приятно, и он не сопротивлялся, когда Флайм вынес его на берег, и уложил на траву, начиная последнюю, финальную прелюдию. А потом... Потом он просто уснул, где-то в начале процесса, потому, что усталость оказалась столь сильна, что переборола возбуждение. И через некоторое время, ему уже было всё равно, что с ним происходит. Он просто безумно захотел спать, и не заметил, как отрубился.

Проснулся он утром, с ощущением, что прекрасно отдохнул. Несколько секунд лежал с закрытыми глазами, блаженно жмурясь, и ощущая себя удивительно хорошо, в обнимающем его кольце чужих рук; завёрнутый в мягкий тёплый плащ... Вспомнил произошедшее вчера ночью... Хотел вырваться, накручивая себя всеми способами, и... Остался на месте. И даже не разозлился, осознав, что вчера, кажется, его лишили невинности, и сделал это абсолютно незнакомый человек, к тому же убийца и...

Он поднял голову и встретился с внимательными серыми глазами; понять их выражение было невозможно, так же, как и выражение исчерченного шрамами лица.

Флайм смотрел на него, и, поймав его взгляд, Реска мог бы поклясться, что в нём светилась нежность. Или нечто её напоминающее.

— Что теперь? — спросил Реска, смело встречая его взгляд.

Флайм склонился к нему, забирая губы лёгким скользящим поцелуем, но не дождавшись ответной реакции, нехотя разжал объятья.

— Ты рассказывал, что хотел отправиться в город Берг? — осторожно осведомился Флайм, и поднялся, принявшись разводить костёр.

Реска моргнул недоумённо, пытаясь понять, почему Флайм одет. Ощупав себя, он убедился, что по-прежнему голый, покраснел до самого хвостика, и принялся выпутываться из плаща, избегая смотреть в сторону охотника. Тот, в свою очередь, гипнотизировал не переставая.

— Не пялься на меня, — буркнул Реска зло. — Тебе мало того, что ты вчера сделал?

— Я ничего не сделал, — Флайм, нехотя оторвав от него взор, принялся готовить завтрак. — Но, если бы ты не уснул... Я не могу сопротивляться, — наконец произнёс он, с таким удивлением, словно сделал открытие. — Ты станешь моим любовником, я так решил, и поверь — это не самая высокая цена за твою жизнь.

Реска на секунду онемел... затем оцепенел, а затем, — отшвырнув плащ, и не заботясь о том, голый он или нет, — разразился отчаянной бранью:

— Да иди ты к дьяволу, ублюдок!!! Ты говоришь, спас мне жизнь, и в благодарность, я должен удовлетворять твою похоть?! Да какого демона??! Катись в преисподнюю, вместе со своими грязными...

Флайм, скрестив ноги, и неторопливо ломая ветки для костра, вдохновлёно слушал его тираду Пока Реска изливался и орал, он успел вскипятить воду; и приготовить еду — пока Реска одевался и сыпал проклятиями. Затем, Реска повернулся, чтобы уйти с независимым видом... и свалился, потому, что тонкая металлическая бечёвка обвила его ноги, и Флайм, неторопливо поднявшись, подтянул добычу к себе, и уселся сверху, не обращая внимания на судорожное барахтанье. Реска пытался перевернуться и сбросить охотника, но, несмотря на кажущуюся худобу, Флайм оказался неожиданно тяжёлым. Его вес едва не сломал Реске поясницу, и всё что он мог сделать — это беспомощно вертеть головой, чтобы выплюнуть набившийся в рот мох, и трепыхаться, пытаясь выбраться.

— Первое, — сказал Флайм, морщась оттого, что ему приходится прилагать усилие, чтобы говорить и выслушивать вопли Рески. Подумав секунду, Флайм попросту зажал ему рот. — Ты никуда не ходишь один, до тех пор, пока я не выведу тебя из леса. Второе. Я могу помочь тебе избавиться от заклятия, но я не могу преодолеть его действие. А значит, если ты хочешь добраться до Берга невредимым, тебе придётся смириться с мыслью о том, какую плату я с тебя возьму за свою помощь. Третье. Ты молчишь и не задаёшь вопросов.

— Ммм... — извернувшись, Реска укусил его за палец. Вывернулся.

— Да как ты... — Флайм, отвесив затрещину, снова заткнул ему рот.

— Смею. И поэтому заткнись, и не создавай проблем. Если я тебя убью, то для меня, это тоже способ избавиться от заклятия.

Реска перестал барахтаться, ощутив, как холодное лезвие ножа нежно щекочет ему артерию. Наклонившись, Флайм неожиданно лизнул его в ухо, слегка прикусил. Реска банально взвизгнул, дёрнулся, и почувствовал, как по коже стекает тёплая струйка крови.

— Идиот! — стремительно убрав нож, Флайм отвесил ему очередную затрещину, впечатав носом в прелую листву. — Совсем спятил от страха?! Кто прыгает с ножом у горла?!

— А вот не надо было приставать, — невнятно пробубнил Реска, отплёвываясь, и со стоном хватаясь рукой за поясницу, которую, Флайм, кажется, раздавил.

— Тогда не веди себя как болван, — выдернув из сумки бинт, Флайм развернул его к себе лицом, осторожно обрабатывая порез. Глаза у него оказались серо-голубыми, а ресницы — неожиданно длинными и мягкими, словно у девушки.

Даже неровные белые шрамы, пересекающие один глаз и щеку, не могли скрыть странного, мягкого очарования, исходящего от Флайма вблизи.

Поймав его взгляд, Флайм неожиданно хмыкнул:

— Ты уже не боишься меня? — Реска мучительно покраснел, дёрнулся, пытаясь отстраниться, и задохнулся, потому что охотник сильно стянул концы бинта и неожиданно притянул Реску к себе. — И почему ты всегда напрашиваешься на неприятности? — шепнул он, и неумолимо впился в распахнутые губы.

Реска никогда не думал, что это случится вот так. Впрочем, после встречи в Флаймом, он понимал, что как-нибудь, это всё равно случится, сколько бы он не оттягивал момент, надеясь удрать до того, как охотник решит реализовать свои желания. Но Флайм предпочитал брать плату вперёд, причём целиком и сразу — безо всяких авансов.

Реска не пытался сопротивляться, быстро осознав бесполезность и бессмысленность подобных попыток, вряд ли способных ему помочь, разве что разозлить нападавшего. К тому же, Флайм, сдерживал себя изо всех сил, пытаясь в первую очередь разбудить его тело, и не превращать этот процесс в банальное изнасилование.

Впрочем, Реске было глубоко наплевать на чужие сентенции. Сам факт происходящего не оставлял выбора, а оправдывать действия или утешаться обращением, не возникало желания. Он покорно позволил раздеть себя, с глубоко безразличным видом лёг на плащ, демонстративно раздвинув ноги, отстранённо созерцая раскидистые ветви дерева над головой мысленно надеясь, что всё произойдёт по-быстрому и не окажется слишком болезненным.

Однако Флайм на этот счёт оказался иного мнения. Неожиданно он стянул с себя повязку и завязал Реске глаза, перехватив взметнувшиеся ладони, пытающиеся повязку снять.

А затем принялся покрывать осторожными поцелуями лицо и тело, не забывая ласкать в самых откровенных местах. Возможно от ласк, а возможно из-за того, что теперь он не видел происходящего, Реска ощутил, что заводится, причём очень сильно. Ни одна любовница не могла сделать с ним того, что делали эти умелые руки и губы, отлично зная и понимая, где и как нужно приласкать, чтобы доставить наивысшее удовольствие.

Через несколько минут случилось то, что юноша отрицал — он начал извиваться и стонать, абсолютно бесстыдно и естественно отдавая Флайму всё, в чём, ещё полчаса назад, готов был отказать даже под угрозой смерти.

Реска не увлекался мужчинами, но, перестав видеть происходящее, и ощущая только непрекращающееся удовольствие, уже не задумывался о том, кто перед ним парень или девушка. Телу, откликающемуся на удовольствие подобные заморочки, оказались глубоко безразличны. Судя по настойчивым пальцам, осторожно и уверенно проникающим в него, собственная роль, сомнений не вызывала.

Но рассудок отказывался думать, захваченный в плен неожиданного, непрекращающегося наслаждения. Это было слишком хорошо, пронзительно остро — в ту секунду, когда Флайм атаковал его одновременно с двух сторон, втягивая в рот и осторожно проникая и двигая внутри пальцами. Растягивая и не переставая работать языком.

Реска сорвал голос от своих собственных криков. Он, не переставая, двигал бёдрами, толкаясь в этот мучительно тесный рот, и насаживая себя на пальцы Флайма. Находясь на пике, и желая только одного — чтобы это не прекращалось, или наоборот — прекратилось, и он смог взорваться и умереть.

А затем Флайм вошёл в него. Это оказалось неожиданно неприятно и больно — словно ведро ледяной воды вылитое на разгорячённое страстью тело. Реска закричал, пытаясь освободиться, но Флайм, удерживая его руки, и шепча что-то бессмысленно успокоительное, медленно и неумолимо проталкивался вперёд. Двигаясь короткими, раскачивающимися движениями, замирая, чтобы дать привыкнуть, но, тем не менее, уверенно, погружаясь в его тело, сантиметр за сантиметром, а затем, резким толчком, вошёл в него до конца, и замер, успокаивая болезненный вскрик.

Реска стиснул зубы, готовя себя к пытке, но Флайм оказался достаточно опытным любовником, и довольно скоро Эрик забыл и про боль и про неприятный дискомфорт. И даже не поморщился, когда призрак двигаясь, неожиданно стянул повязку, заставляя смотреть на себя, пронзая и удерживая его — уже не только телом, но и взглядом. В эту секунду, на самом пике, он показался удивительно красив.

Реска вытянул ладонь, желая коснуться сурового лица, и Флайм, перехватил его запястье, поднял, закидывая руки себе на шею, делая их контакт удивительно тесным. Приникая к нему в глубоком, долгом поцелуе, в ту секунду, когда Реска наконец взорвался и умер, содрогаясь в агонии, и крича ему в рот, потому что ладонь Флайма с силой надавила ему на затылок, не давая отстраниться и разбить поцелуй.

А в следующее мгновение, Флайм содрогнулся сам, исторгая из себя водопад наслаждения, делая ощущения Рески ещё более невероятными.

Когда обессиленные и уставшие, они приходили в себя, завернувшись в плащ и объятья друг друга Флайм неожиданно притянул Эрика к себе, и поцеловал, с благодарной, выглядевшей невероятной от него, нежностью.

— Ты беспринципный подонок, — устало и безо всякой злости сообщил Реска.

Флайм только выразительно усмехнулся в ответ.

Путешествовать вместе, оказалось неожиданно приятным и даже почти комфортным.

Реске никогда не приходило в голову, что кто-то может заботиться о нём. И теперь он был искренне смущён подобным фактом, и одновременно растроган. Флайм оказался совсем не таким ублюдком, каким он представлял его в начале, наоборот, проявлял удивительную предупредительность и заботу, вызывающую чувство неловкой благодарности.

Единственное, что раздражало, это почти немая молчаливость любовника. Флайм мог молчать часами, так же как и смотреть на Реску, пристально уставившись в упор, от чего становилось очень не по себе. Эрик постоянно ловил эти странные взгляды, буквально преследующие и прожигающие насквозь. Возникало ощущение, что Флайм мучается сомнением: убить Реску или оставить его в живых? Однако, вслух охотник ничего подобного не высказывал, и не считая упорного игнорирования реплик рыжего спутника, никогда не вёл себя грубо или равнодушно.

Замечая усталость, молча, устраивал привал, а иногда без предупреждения подходил и вздёргивал на руки, чтобы перейти через какое-нибудь препятствие, которое, по его мнению, очевидно, Эрик оказывался просто не в состоянии преодолеть самостоятельно.

В первый раз, сообразив, что Флайм обращается с ним словно с девицей, Реска возмутился.

Они остановились перед широкой, но довольно мелкой речушкой, немного выше колена, и прежде чем Реска, успел бодро стянуть с себя сапоги, Флайм не сбавляя шага, подхватил его поперёк и затопал на другой берег, в процессе перехватывая повыше и поудобнее. Реска возмутился, заорал, что он не баба, и в итоге, получил, то, что хотел.

Флайм даже злился молча. Просто глаза его прищуривались, меняли цвет, а губы становились похожими на тонкую, сердитую линию.

Реска полетел в воду, а Флайм, не оглядываясь, двинулся дальше.

Когда Реска, матерясь и проклиная Флайма последними словами, выбрался на берег, оказалось, что они никуда не идут. До тех пор, пока Реска не высушит одежду.

Просушка одежды закончилась на рассвете следующего дня. А на теле Рески, не осталось ни одного уголка, где бы ни побывали губы Флайма, не говоря уже о том, что задница, немилосердно болела и ныла.

После этого, Реска не спорил, и даже не задавал вопросов по поводу непонятных поступков. Например, его ужасно смущал и раздражал факт того, что Флайм кажется, абсолютно никуда не торопится идти.

Высказав желание побыстрее расстаться с Реской, охотник, тем не менее, продвигался к городу неизвестными окольными путями, и абсолютно черепашьими темпами, заставляя Реску, заподозрить его в некотором умысле, по поводу отсутствия желания выполнить данное обещание.

Когда на рассвете седьмого дня, лес внезапно закончился, Реска готов был упасть на колени, и возблагодарить всех богов которых знал.

Однако боги любят злые шутки.

Не слушая робких намёков, по поводу, "спасибо, всё было хорошо, но пора бы и разойтись", Флайм дошёл с ним до городских ворот, заплатил за проход, игнорируя чужое вопросительное недоумение, после чего, просто взял Реску за руку, и потянул за собой.

— Нужно купить тебе что-то светлое. Здесь жарко, — это были единственные слова, которые он произнёс.

Реска взорвался. Вырвав ладонь, он высказал Флайму все, что думает о нём, не заботясь о свидетелях и о том, слышит их кто-то, или нет.

Смолк, лишь осознав, что под ребро упирается острие ножа, а Флайм, с равнодушным видом обозревает окрестности, заодно, в полголоса, рассказывая Реске о том, что именно с ним сотворит, если он не заткнётся, и не перестанет портить ему настроение.

— Я останусь с тобой, — сказал Флайм, притащив его в гостиницу и сняв для них лучшую комнату.

— До тех пор, пока ты не избавишься от заклятия. Может быть я и ублюдок, но не настолько, чтобы бросить тебя. Пока мы не найдём способ как освободить тебя, я буду твоим телохранителем.

— Тогда не смей спать со мной! — Реска сдёрнул плащ и в раздражении швырнул его на стул. Перспектива оставаться кровать, парня совершенно не устраивала, но если поразмыслить, в его словах, имелся резон.

— Я не работаю бесплатно. И, в отличие от тебя, не нуждаюсь в деньгах.

Но то, в какой форме Флайм это высказывал.

— А...ааа...Да какого чёрта? С чего ты решил, что мне нужна твоя помощь и...

— Хватит, Реска. Тема закрыта и не обсуждается. Я остаюсь. К тому же...—

Флайм вздохнул, и, отбросив плащ, сел, обхватывая голову.

— Ты сказал, что заклятие действует только вблизи. Так вот. Возможно, из-за того, что мы переспали, оно действует на меня постоянно. Всегда.

— Что?.. — Реска беспомощно обрушился на табуретку.

Охотник кивнул.

— Я не могу избавиться от этого сам. Куда бы ни пошёл, чем бы не занимался, всё время думаю о тебе, Реска. И хуже всего — постоянно тебя хочу. Это как наваждение — прошептал он, сжимая кулак и глядя на него. Затем поднял голову, устремив на Эрика долгий выразительный взгляд. — Знаешь, это не то, чего я хочу. Не то чтобы я был против, но быть привязанным к кому-то, для меня мучительно. Я никогда не беспокоился и не заботился ни о ком, а сейчас... я не могу отпустить тебя ни на шаг, потому что боюсь, что с тобой что-то может произойти. И я не могу представить, что к тебе прикоснётся кто-то другой. Поэтому, — он поднялся, заставив Реску сжаться от этих слов, — согласишься ты или нет, но я собираюсь помочь тебе, хотя бы ради того, чтобы избавиться от собственного наваждения. Я отыщу способ, даже если мне придётся перевернуть половину материка.

Реска молчал, отчаянно соображая, как такое могло произойти, и не зная — радоваться случившемуся или огорчаться.

С одной стороны, он был против. Ему не нравилась чрезмерная опека и власть охотника; с другой — Флайм нравился ему. И Реска не мог этого не признать. Не просто нравился, а возможно...

"Я не хочу расставаться с ним", — подумал Реска удивлённо, и внезапно, ему стало всё равно, что он спит с мужчиной. — Желаю, чтобы он постоянно был рядом со мной, чтобы мы могли быть вместе. Чёрт, я действительно хочу этого!"

Эта мысль пронзила своей, простой, кристальной, ясностью. Можно ли так сильно увлечься человеком за неделю? Ведь на самого Реску не действовали никакие чары, кроме тех, что были на него наложены. А значит...

— Флайм, а ты не задумывался о том, что то, что с тобой происходит, это вовсе не действие руны? — спросил он осторожно, пытаясь подавить собственное прыгающее сердце.

Флайм холодно изогнул бровь:

— О чём ты, малыш?

Реска покраснел, и, желая спрятать полыхающие щёки от проницательного взгляда Флайма, прошептал тихо:

— А что, если ты на самом деле... Ну, если я нравлюсь тебе...ты ведь, например, мог... влюбиться в меня?

Флайм рассмеялся с такой злостью, что у Рески всё оборвалось внутри.

— С какой стати, мне влюбляться в тебя? — спросил Флайм резко, — Из-за того, что ты хорош в постели?

Реска закрыл глаза, ощущая, как сердце словно пронзила холодная, болезненная сосулька, и оно на секунду перестало биться.

"Действительно... с какой стати?.." — подумал он, и, повернувшись к Флайму, сказал тихо:

— Знаешь, я, почему-то, подумал о том, что тоже не хочу с тобой расставаться. Странно, правда? На меня ведь не действует руна?

Глаза охотника широко распахнулись. — Но как только мы найдём способ снять с меня заклятие, ты уйдёшь. Или возненавидишь меня, за то, что был со мной.

— Малыш... — только и смог прошептать Флайм, и заморгал растеряно.

— Ничего страшного, — Реска кивнул, раздеваясь. — Ты будешь меня охранять, а я буду платить тебе своим телом. Это честная сделка.

Ночью, проснувшись от холода, он обнаружил, что комната пуста. Одеяло сползло на пол, а Флайма не было рядом с ним.

В распахнутое окно светила луна, сиротливо и жалобно стрекотали сверчки. А на улице надрывались цикады.

— Ушёл... — подумал Реска с внезапной острой тоской, и заплакал, неожиданно для себя. — Так будет лучше...

Проснулся он от ласковых поглаживаний, и едва не закричал, от радости и изумления, осознав, что Флайм лежит рядом с ним и перебирает рукой прядки его волос, легонько дёргая за пушистый хвостик.

— Ты плакал во сне, — Флайм, с неожиданной нежностью, целовал его лицо, постепенно опускаясь ниже, и ясно давая понять, чем они займутся до завтрака. — Что тебе снилось?

— Что ты ушёл... — хотелось ответить Реске, но вместо этого он только вздохнул и прижался к широкой сильной груди, нетерпеливо расстёгивая многочисленные застёжки.

— Ого! — сказал Флайм, приподнимая брови. — Страстный Реска — это что-то новенькое...

* * *

**

— Я навожу справки о том, что с тобой могло произойти, — делился новостями Флайм, когда они гуляли по городу. — На завтра я назначил встречу с главой академии. Он обещал осмотреть тебя, и в случае необходимости, пообещал активировать свои связи. Он мне должен, так что будет рад помочь. Если не получится в Берге, мы отправимся в Шароан, а оттуда в западные земли.

— Это ведь стоит безумно много денег... — пробормотал Реска машинально.

— Это не твоя забота. — Иногда, Флайм без причины бывал резким.

— Но... я бы мог...

— Что, ты бы мог? — Флайм стремительно развернулся. — Сказать о том, что я изнасиловал не простого мальчишку, а одного из отпрысков дар'Рески? Когда бы ты счёл нужным сообщить мне об этом? Когда я окончательно уморил тебя, таская за собой как собачку, заставляя спать на земле и питаться как попало? Знаешь, что самое дурацкое? Что я тоже происхожу из знатной семьи. И достаточно богат, для того чтобы обеспечить тебе те условия, к которым ты так привык. Но только, в отличие от тебя, я отказался от этой жизни добровольно, и нисколько не жалею о том, что вместо того, чтобы купаться в роскоши, избрал для себя путь истребителя. Потому, что мне нравится то, что я делаю. И раздражает то, что ты заставляешь меня ощущать себя последним подонком.

Ещё никогда Флайм не говорил так много. Реска не знал, как реагировать на этот неожиданный всплеск эмоций, и не менее неожиданное признание. Что, творится у Флайма в голове? Что заставляет его думать, будто Реска сожалеет о том, что они живут в дешёвой гостинице, или будто Реске есть хоть какое-то дело до того, чем он питается? Ведь рядом с ним Флайм — и только это имеет значение.

— Ты не насиловал меня, — только и смог выдать Реска. — Я ведь был не против...

— Конечно, — у губ Флайма внезапно образовалась и залегла горькая складка. — На твоём месте, любой был бы не против. А теперь я снова угрожаю тебе. Заставляю быть со мной против воли, заставляю тебя спать со мной, потому, что заклят, этой дурацкой руной, и не могу освободиться от чар. И когда действие заклятия закончится... — Кулаки его сжались. — Почему ты знаешь так много? — спросил он, почти встряхивая юношу за плечи. — Ты младше меня, совсем ребёнок, но видишь и мыслишь о таких вещах. Откуда ты можешь знать, как всё закончится? Откуда я могу знать... — прошептал он, потерянно проводя рукой по лицу. — Даже если я перестану желать тебя, я не стану ублюдком, который бросит тебя, — наконец выдал он резко и зло.

— Что произошло, Флайм? — спросил Реска, осторожно трогая его за рукав. — Ты ведь не можешь решать за меня. И ты не можешь знать, хочу я быть с тобой или нет.

Флайм вздрогнул, и, резко развернувшись, схватил Реску за плечи, приближая его к своему лицу.

— Даже не вздумай попытаться уйти от меня. С заклятием или без — я тебя из-под земли достану.

В эту секунду, он казался почти страшным.

— Что сказал тебе Альвада? — спросил Эрик, и с силой разжал его руки. — Он пообещал тебе свободу, верно? Заклятие руны действует только вблизи. С тебя легко снять эти чары, Флайм. Если они действительно существуют. Кого ты пытаешься обмануть? Всё, что тебе нужно, это просто уйти сейчас, и больше не попадаться на моём пути. И тогда ты освободишься... Правда, странно... — прошептал он, и неожиданно для себя засмеялся, не чувствуя, как по лицу текут слёзы, — я — такой маленький, и угрожаю тебе. И ты должен меня бояться, потому что ты попал в мою ловушку. Как глупо... — Он снова рассмеялся, и оттолкнул мужчину, рукавом стирая слёзы. — Освободись, Флайм. Если хочешь, мы пойдем к Альваде, и он попытается снять с меня чары, и с тебя тоже. И ты сможешь не мучиться идиотскими чувствами, потому что я тебя ни в чём не виню. То, что случилось, уже не имеет значения. Мне было хорошо с тобой, и я ни о чём не сожалею. Как видишь, я гораздо смелее, чем кажусь на первый взгляд. И если ты уйдешь, я тоже ни о чём не буду сожалеть.

Флайм размахнулся и ударил его.

Реска смолк, со страхом и удивлением глядя на его взбешенное, полное эмоций лицо.

— Хватит! — Флайм схватил его за запястье, и почти поволок за собой. Притащил в гостиницу, швырнул на кровать, и набросился с такой голодной и неистовой жадностью, что Реске впервые сделалось страшно. Впрочем, через мгновение, он уже не мог думать, осталось только желание — чтобы Флайм не останавливался, и они могли раствориться друг в друге целиком...

Даже если времени у них осталось — всего лишь одна ночь.

На утро, Реска проснулся первым, и, поняв, что время половина девятого, принялся лихорадочно будить любовника, чья светловолосая голова прочно обосновалась у него на подушке.

— Флайм, вставай! Вставай же, мы опоздаем к Альваде! Время. У нас назначена встреча.

— К чёрту, Альваду, — Флайм на мгновение приоткрыл глаза, и сцапав Реску за талию, подтянул к себе. — Забудь о нём.

— Что?... — от неожиданности, юноша перестал сопротивляться.

— Я сказал, забудь, — с нажимом отозвался Флайм, целуя его ключицы. — Всё останется так, как есть. Я так решил.

— Я не понимаю...— Реска отчаянно уворачивался от властных губ и скользящих прикосновений твердой ладони.

— А что тут непонятного... — Флайм снова поцеловал его, и, перевернув на живот, улёгся сверху, поглаживая рёбра и, одновременно, целуя в шею. — Я тебя люблю, Эрик. И мне плевать, по какой причине это происходит. Мы просто останемся вместе.

— Ты не понимаешь!!! — Реска едва не плакал от эгоизма Флайма. С одной стороны, ему было приятно услышать эти слова, с другой — он-то понимал их смысл. Флайм не любит его. Он любит магию, которая окружает его тело, и когда эта магия исчезнет, любовь Флайма исчезнет тоже. Останется лишь чувство вины.

— Я прошу тебя, сходи к Альваде!!!! — заорал он, впервые яростно давая Флайму отпор. — И если ты захочешь вернуться ко мне, после того как он снимет с тебя это проклятие, я буду тебя ждать... Флайм, я клянусь тебе! Даже если мне не смогут помочь, я не пропаду без твоей помощи. Я достаточно богат, чтобы нанять охрану, и могу постоять за себя. Я не так беспомощен, как ты думаешь. Сумей понять это. Если твои чувства вызваны магией, зачем мне такие чувства? — с внезапной горечью прошептал он, лицо Флайма побледнело.

— Ты должен узнать ответ, — сказал Реска твёрдо, и не отвёл глаз под его пытливым взглядом.

— Обещаешь, что дождёшься меня? — неожиданно спросил Флайм.

Реска кивнул.

— Я останусь в этой гостинице до завтра. Если ты не придёшь, это будет означать, что ты просто попал под мои чары. Я смогу это понять. Флайм, я прошу тебя... Если ты поймёшь, что всё это было заклятием, не приходи ко мне снова. Так будет лучше. Обещай мне это.

Несколько минут Флайм молчал, а затем он кивнул, и сердце Рески взорвалось от боли.

— Обещаю. Если я не люблю тебя, я не вернусь. Только прошу, дай мне чуть больше времени, чтобы понять.

— Сколько? — спросил Реска, замирая.

— Два дня, — сказал Флайм. — Пообещай мне, что будешь ждать меня два дня. И если я не вернусь...

— Я просто продолжу свой путь, — Реска кивнул, и отвернулся.

В отличие от Флайма, он знал ответ.

Флайм вернётся.

Даже если поймёт, что все это — не более чем чары.

Впервые в жизни, Реска ненавидел себя, за собственную, проклятую красоту, ненавидел себя за то, что обманул чувства, пусть даже не желая. За то, что всё это было ложью. И теперь, от этой лжи, было так мучительно отказаться.

Он уехал ночью.

Собрал вещи и покинул город. Он не собирался ждать. Когда ярость Флайма утихнет, он и сам поймёт, что так будет лучше для него, для них обоих. Реска уезжал, и на душе у него было легко, потому что в эту минуту, он всё же мог уехать.

— Кто из нас стал чьим рабом? — подумал юноша с грустью, и пришпорив коня, понёсся вперёд. На груди у него сверкал амулет, за который предприимчивый магистр Альвада сорвал с него кучу денег, но этот амулет помогал приглушить заклятие неудачи. А это значило, что у него был шанс продолжить своё путешествие, и, возможно, достигнуть цели. — Я сниму с себя заклятие, и тогда мы снова встретимся, Флайм.

И когда мы встретимся, я узнаю — каким был твой ответ.

Глава 3

Балиаз украдкой любовался на пакующего сумки юношу.

Лика без дела слонялась рядом, изредка бросая на Балиаза хмурые, настороженные взгляды. Ей не нравилась затея Эрика взять с собой этого, невесть откуда появившегося, человека. К тому же, Эрик под заклятием Руны, и хотя Лика сделала всё возможное, чтобы защитить его, тем не менее, судя по тому, какими глазами этот черноволосый демон смотрел на её героя, становилось ясным — он тоже попал под действие чар.

Хорошо, что он ранен и избит настолько, что не сможет причинить никакого вреда.

Лика не могла определить его ауру, и это её настораживало.

Когда она исцеляла этого юношу, у неё возникло ощущение, что вся её сила уходит в бездонный колодец. И, либо повреждения этого несчастного были невероятно велики, чего нельзя было сказать по его внешнему виду, либо он обладал мощным даром. Но сколько Лика не пыталась просмотреть его, она не ощущала ни следа магической силы. Скрыть свою ауру от неё, мог только один человек, и этот человек был её учителем, Кондором. Но вряд ли человек, обладающий огромной магической силой, мог оказаться в столь жалком состоянии.

Лика, повздыхав, прикоснулась пальцами к стволу дерева, черпая целебную энергию, тайком бросая взгляды на раненого юношу. Тот, в свою очередь, разглядывал Реску. И только Реска, в отличие от них, как всегда беспечно напевал себе под нос, и его задорный хвостик двигался в разные стороны.

Раненный оказался высоким, гораздо выше хрупкого Рески и миниатюрной Лики. И как Эрик собирался тащить его через лес, Лика не представляла. Либо им придётся задержаться здесь на пару дней, постоянно обновляя барьер, либо, с такими ранами, Реска просто угробит его.

На последний вариант, Лика надеялась особенно сильно.

Год назад Эрик спас её от шайки головорезов.

Рискнув путешествовать в одиночку, Лика, как и было ей обещано знающими людьми, нарвалась на неприятности. Отобрав у неё деньги, разбойники собирались, как следует развлечься за счёт молоденькой жрицы, а затем продать в рабство. Борделей на побережье было много. И вопросов там не задавали.

И тут появился Эрик.

Увидев храброго юношу с мечом на плече, стоящего в свете лучей заходящего солнца, Лика влюбилась без памяти — ещё до того как окончательно сумела разглядеть своего спасителя. Дрался Реска довольно неплохо, и сумел уложить четырёх человек, до того, как остальные обратились в бегство, решив не связываться с красноволосым демоном.

Разглядев Реску вблизи, Лика чётко поняла, что этот парень — любовь всей её жизни, и если он сейчас уйдёт и не возьмёт её с собой, она умрёт, потому что жить без него ей станет незачем.

Парень подробно объяснил всю глубину её заблуждения, и когда они расстались ненадолго, для того чтобы подыскать подходящую гостиницу, Лика поняла, что он абсолютно прав.

Находясь от него на некотором расстоянии, девушка больше не испытывала ни любовного трепета, ни невероятной эйфории. Разве что — вполне понятное волнение, в предвкушении встречи. Всё-таки Реска, что ни говори, оказался невероятно красив. Но совсем не в её вкусе. Её нравились крепкие, мускулистые великаны из Данеи — темноволосые, улыбчивые и голубоглазые. И размышляя над этим, Лика, будучи весьма успешной жрицей храма, вместо того чтобы искать гостиницу, направилась в ближайший орден святой Целестии, желая выяснить, что же за заклятие наложено на её спасителя.

Выяснив, и подобрав подходящие амулеты, Лика разыскала Реску, уже успевшего ввязаться в драку, и едва не похищенного каким-то богатым купцом.

Как выяснилось, Руна действовала постоянно, и даже лицо, наполовину закрытое непроницаемым шарфом, не могло защитить Реску от домогательств, желающих с него этот шарф содрать. Какой-то наёмник внезапно почувствовал, что, во что бы то ни стало, должен увидеть лицо юноши, договаривающегося с хозяином насчёт оплаты. Началась драка, с Рески сорвали шарф. Он ранил наёмника, а заодно вырубил и его товарища, попытавшегося прийти на выручку, но на свою беду решившего захватить Реску живым.

Эту сцену увидел итэнийский купец, и предложил Реске несметную сумму денег за одну лишь ночь. После чего, Реска затеял драку ещё и с его телохранителями. А затем, был вынужден удирать от них, носясь по всему городу, потому что телохранителей оказалось в десять раз больше, чем он предполагал вначале, а купец, назначил огромную награду, тому, кто сможет изловить рыжего бесёнка, и доставить его живым и относительно невредимым. За сохранность его драгоценного здоровья, купец выплачивал отдельно, давая Реске немалый шанс на победу. Потому что захватить его живым — само по себе было проблемой, а уж невредимым...

Лика сумела отыскать его с помощью поисковика, и, забравшись в кусты боярышника, за оградой какого-то богатого дома, едва не оказалась проткнутой его мечом.

Переговорив с юношей, и вновь попадая под действие его невероятных чар, Лика уяснила для себя две вещи.

Первое: если она хочет спокойной жизни, то ей следует немедленно оставить этого идиота, и уходить. Второе: даже зная, что все её чувства всего лишь магия, уйти она оказалась не способна, потому что без неё Реска пропадёт.

В итоге, обвешав рыжее горе отводящими амулетами, Лика прочитала над ним заклятие, и если не смогла убрать действие руны, то значительно снизила её эффект.

В сочетании с шарфом и плащом, это почти действовало.

Через несколько часов купец пришёл в себя, суматоха улеглась, и ночью они пробрались в храм Целестианок, где мать настоятельница, выслушав его историю, присоветовала юноше идти в город Багерл. Там — в столице магии и волшебства, наверняка найдётся кто-то, кто сумеет ему помочь.

И вот с тех пор, они не расставались ни на шаг. Три месяца они добирались до Багерла.

Эрик занимался охотой на преступников и демонов. С каждым разом, у него это получалось всё лучше и лучше. Лика была его магом целителем и помогала ставить заклинания защиты. Они привыкли работать вместе. И даже не задумывались о том, что произойдёт, когда Реска снимет с себя проклятие.

Иногда, Лика начинала думать, что почти привыкла к такой жизни. Жизни, полной бесконечных скитаний по лесам, опасности и приключений. Хотя, приключения связанные с риском для жизни, были не тем, к чему она стремилась. Раньше, Лика хотела стать одной из Целестианок, и усердным служением богине, изменить этот мир к лучшему. С её задатками, у неё были все шансы достигнуть поста матери настоятельницы. Точно так же, как с её, в общем-то, не самой невзрачной внешностью, у неё были все шансы со временем удачно выйти замуж.

Но затем, неделя, как-то незаметно, превратилась в месяц, за ним во второй, и через некоторое время, Лика уже не мыслила о том, что однажды может стать иначе. Она и Реска были как одно целое. Единый, хорошо отлаженный механизм, который просто невозможно представить без одной из частей.

Первый раз, когда из-под земли на них начала выбираться кошмарная чёрная тварь, Лика онемела от ужаса, и могла разве что беспомощно сипеть.

Она знала о демонах. Но все её знания ограничивались картинками из книжек и трактатов. Демоны редко возникали в поселениях людей. За этим пристально следили маги, регулярно проверяющие барьер, и стража, состоящая из крепких хорошо обученных охотников. Даже деревни были надёжно защищены, и если и случались инциденты, то происходили они обычно по вине дураков, не знающих, что тёмной ночью лучше не выходить за околицу без серьёзной причины, а если и выходить — то зачем же заходить за пределы, отмеченные яркой светящейся краской?

Лика, часто встречала стволы деревьев и столбы выкрашенные алым. И, как любой нормальный ребёнок, с самого детства знала, какой смысл несут в себе эти жирные, щедрые отметины.

Но, путешествуя с Реской, ей все же стоило подумать о том, что для того, чтобы перебраться из пункта А в пункт Б, опытные люди нанимают для себя охрану, а грамотные люди никогда не попрутся в этот самый пункт, без серьёзной причины. Тем более, что все основные тракты были хорошо известны и так же хорошо защищены. Но Реска, по вполне понятным причинам, предпочитал более безлюдные тропки.

Так что, когда безобидный, покрытый палой листвой, холмик на их пути, внезапно зашевелился и ожил, удивляться, в общем-то, было несколько глупо, а пугаться — и вовсе поздновато.

Реска, моментально став собранным и серьёзным, задвинул, временно лишившуюся дара речи девушку, за спину. Выдернул меч, покрытый тонкой вязью слабо светящихся рун.

Когда они встретились, Реска, по его словам, уже пытался приобщиться к профессии охотника. И судя по тому, что некоторый магический арсенал при нём всё же имелся, а точнее — судя по тому, что, несмотря на свой беззащитный вид, он всё ещё был жив, это приобщение произошло успешно.

Двигался юноша, на удивление проворно. Не просто двигался, а словно скользил по земле, едва касаясь её ногами.

Плащ улетел в сторону. Меч в руках замелькал, превращаясь в острый оточенный веер, и казалось, что Реска сам превратился в демона. И в эту минуту, не в силах оторвать глаза от опасной, ринувшейся на юношу твари, Лика, так же не могла не смотреть на Реску. Он напоминал пламя — стремительное, гибкое, проворное. Казалось, что он одновременно может быть везде и всюду. Красота его стремительных, отточенных движений завораживала. Она была совершенной. Красота волшебного, магического танца, вводящая почти в такой же транс, как и отталкивающий ужас демонического создания напротив. И попав под действие этих металлических чар, Лика Матей почти машинально, вскинула руки, создавая барьер, когда внезапно из-под земли появилась вторая, не менее опасная тварь.

Их слияние произошло естественно.

Дар Целестианок невозможно передать словами.

Магия — не способная разрушать, способная лишь создавать, внезапно преобразовалась в тонкий сияющий щит, и когда второй демон прыгнул на Реску со спины, то был отброшен назад огненной, невидимой волной. Эта волна родилась из стихии самого Рески, и, трансформированная Ликой, внезапно сама по себе оказалась неплохим оружием.

Когда бой закончился, оба упали без почти сил, но осознав произошедшее, смотрели друг на друга в изумлении, и в каком-то новом осознании себя.

— Как ты это сделала? — только и придумал что спросить Реска. В отличие от Лики, он восстанавливал силы гораздо быстрее, и даже дыхание, за минуту до этого абсолютно сбившееся, теперь стремительно возвращалось к норме.

— Не знаю, — честно призналась девушка. — Попыталась поставить щит, но, похоже, твоя магия как-то влияет на другую магию.

— Это было здорово, — признался Реска, и, подумав немного, спросил: — А ты точно уверена, в том, что тебе стоит остаться со мной? Всё-таки, я часто попадаю в переделки.

Перед глазами Лики всё ещё стоял танцующий воин с алыми перьями пламени в волосах. Воин багровых листьев...

— Абсолютно, — ответила девушка, даже не подозревая, что подписала себе этими словами жизненный приговор.

Через несколько дней, она помыслить себя не могла без Рески.

Влюбиться в него оказалось просто. Любить было очень тяжело.

Даже теперь, спустя столько времени, Эрик относился к ней всего лишь как к боевой подруге, хотя девушка из кожи вон лезла, чтобы он обратил на неё внимание.

И что толку от его бесконечной, ласковой заботы, когда в любую минуту, он, не задумываясь, оставит её в какой-нибудь деревне, ради её же собственной безопасности? Когда незнакомый чужак, мог стать для него значимее, всей её целебной магии, которая не бесконечный колодец, чтобы черпать из него столь бездумно.

Но Эрик, упорно не замечал те чувства, которые она испытывала по отношению к нему. А если замечал, старался делать вид, что их не существует. Почему он так зациклен на своём проклятии? Почему не верит, что его возможно любить? Просто так, безо всякой магии. Просто потому, что он — это он, и другого такого, даже быть не может.

А иногда Лике казалось, что причина не только в этом, а в других, неизвестных ей призраках прошлого, от которых он пытался убежать.

Много раз, Лика пыталась выяснить, но, Эрик не любил рассказывать о себе, а судя по тому, какой болезненной гримасой искажалось в эти моменты его лицо, продолжать расспросы казалось не просто нетактичным, грубым, всё равно, что бить в незащищённую рану.

И Лика не спрашивала, благоразумно решив, что когда Эрик захочет поделиться, сделает это сам.

* * *

* * *

*

Реска вряд ли подозревал о том, какие ураганы бушуют в груди его верной подруги. До чужих ли ураганов ему, когда он сам — мечется в поиске спасения, и не знает где обрести его.

Лика верит, что влюблена, но Эрик прекрасно знал цену подобной любви. И её фальшивая, искусственная привлекательность, отдавала для него болезненной горечью. Уж лучше и вовсе не знать, чем однажды, поддавшись соблазну, осознать, что ты взял нечто, не принадлежащее тебе по праву. Словно вор, пользующийся разнообразными уловками в попытке проникнуть в запретный дом.

Зачем думать о том, что заведомо невозможно? Не лучше ли, сразу отказаться от него, и выкинуть из своей жизни? Не потому, что так проще всего, а потому, что ответственность за чужую судьбу — слишком тяжёлая штука, чтобы, поддавшись минутному соблазну, понять, что ты, навсегда связал себя цепями обязательств, разорвать которые не посмеешь — в силу своей мягкосердечности.

О том, что из него, при желании, можно верёвки вить, Эрик и сам подозревал .

Что ж проворной и цепкой Лике, приходилось утешаться тем, что за исключением ответных чувств, во всём остальном, Реска целиком и полностью находился в её власти. Жрица безжалостно гоняла юношу по поводу и без. Заставляла суетиться с припасами, готовить, стирать и делать множество других милых и незатейливых вещичек. Хотя нет, готовить Лика предпочитала сама. Доверить в руки Реске что-то, сложнее кипячения воды, было однозначно загубить любое блюдо. Даже посолить Реска умудрялся, используя половину мешочка соли. Поэтому, после серии неудачных экспериментов по приспосабливанию Рески в разных качествах, Лика сама решила, что будет делать Реска, а чем будет заниматься она.

Правда теперь, с появлением мрачного черноволосого чужака, Лика интуитивно ощущала, что золотые денёчки закончились. И из-за этого, её неприязнь к Балиазу начинала расти прямо-таки в геометрической прогрессии. Реска принадлежал ей и только ей, но...мечтам не всегда свойственно сбываться.

Закончив с сумками, Эрик поднялся, и, перевесив меч на пояс, шагнул к полусидящему на земле Балиазу, наблюдающего за эксплуатацией паренька с весьма задумчивым видом...и судя по его роже..Тут Матей поклясться была готова, прикидывал, как извлечь из этого выгоду для себя.

Эрик жизнерадостно улыбнулся, наклонился, поднимая колдуна на ноги, подхватил под руку, забрасывая себе на плечо.

— Если ты сможешь, постарайся удержаться на моей спине. До деревни мы доберёмся часа через три. Там ты и останешься. Не волнуйся, — я оплачу твоё лечение. Моё имя Эрик дар'Реска. Для меня это почти пустяк, так что не он стоит благодарности.

— Спасение моей жизни не кажется мне пустяком, — вкрадчиво шепнул Балиаз в маленькое, изящное ушко, оказавшееся в удивительной близости от его губ.

По какой-то причине, у Балиаза возникло идиотское желание укусить его, чтобы услышать, как Реска вскрикнет. Хотя такой — вряд ли вскрикнет. Такой развернётся, и, выяснив причину, даст в зубы, или попытается отрезать его собственные уши. Хотя нет, не попытается... Прелесть малыш...

— Ты уже можешь говорить? — Реска повернул голову, и внезапно покраснел, ощутив близость чужого лица.

— Я быстро восстанавливаюсь, — Балиаз попытался выпрямиться, и тут же, со стоном, опёрся на его плечо. — Нести, ты меня не сможешь. Я слишком высок для тебя, — прошипел он сквозь зубы, борясь с накатывающей дурнотой.

Лика, перестав изображать бесчувственный столб, подошла и положила ладошки на его рёбра. Балиаз блаженно застыл, ощущая, как унимается боль и выравнивается дыхание.

— Похоже, нам придётся задержаться, — видя его состояние, со вздохом констатировал Эрик, и, повернувшись в сторону Лики, принялся отдавать короткие распоряжения.

Вот тебе и мальчик-колокольчик...

С виду безобидный и безропотный, позволяющий собой помыкать всем кому ни лень, Реска, когда речь заходила о чём-то важном, превращался в настоящего тирана. И попробуй возразить ему в такой момент... Нет, он не станет орать или сверкать сталью взгляда. Сморщится жалобно и подкупающе, и взглянет так, что ощутишь себя самой последней, бездушной скотиной, с которой ему — умному и интеллектуальному, приходится иметь дело исключительно по каким-то, непонятным для него самого, причинам.

— И какого демона я всё это терплю?! — пролетая мимо удобно расположившегося под деревом Балиаза, прошипела Лика, бросая в сторону колдуна уничтожающий взгляд.

— Лика, смотри, кого я нашёл! — в руках Рески — ёжик, на мордашке — состояние полной эйфории.

Нет, интеллекта тут, похоже, отродясь не водилось...

Но до чего красив!!..

Встрёпанный, взъерошенный, оттого, что лазал по кустам в поисках дров; глаза, как драгоценные камни, сверкают из-под, падающей на нос, чёлки. Раскрасневшийся, ибо натаскал такую поленницу дров, что хватит на пару дней точно.

У Балиаза болезненно свело скулы и заныло внизу живота, что касается Лики, то она, перестав ворчать, просто смотрела на Реску взглядом немого, восторжённого обожания.

Разве это чудо, можно не любить? — словно говорил её взгляд.

Реска, сияющий как начищенный сюрен, шагнул на полянку, и, споткнувшись о брошенное им же самим полено, со всего размаха полетел вниз, умудрившись выставить руки так, чтобы не покалечить бедного ёжика, и при этом, расцарапав себе всё лицо.

Балиаз был с ней почти согласен.

Насчёт чуда — точно. Таких, не подходящих ни под одно описание, идиотов, он ещё не встречал.

Ёжик убежал, в состоянии крайнего морального шока.

Балиаз онемел, осознав, что Реска относится к разряду людей, способных мастерски " убиться" на ровном месте.

Лика привычно принялась ворчать, распекая Реску за то, что он занимается ерундой, вместо того, чтобы помочь ей с ужином. И вообще, Хозяйка леса не любит, когда кто-то, без спроса, хозяйничает в её владениях.

Реска тихонько поскуливал, позволяя Лике привести в порядок свой расквашенный нос.

— Ну, это же сказки — про Хозяйку, — жалобно тянул он, фыркая, когда Лика, решив, что тратить магию на сей, недостойный её внимания предмет, было бы роскошеством, принялась обрабатывать его раны жгучей бодянкой.

— Ничего не сказки! Про демонов же не сказки. Почему про Хозяйку сказки? Вот она и отомстила.

— Но демонов-то я видел... ай-ай... больно... А Хозяйку...

— Господин Реска, терпите...

— Не называй меня... ай...

Балиаз, начинал подумывать о том, что он поторопился с выводами — решив, что обычные люди скучны и неинтересны.

— Ага, значит демонам можно, а мне нельзя?! — возмущённо выл Реска, кожу и ссадины которого нестерпимо щипало.

У Лики не нашлось чем ему возразить.

Пока парочка оказалась занята друг другом, что бы жрица не обратила внимание на повышение магического индекса, Балиаз вдумчиво сканировал Реску, но никак не мог понять, что с ним произошло.

Мальчишка был заклят — это несомненно.

Балиаз ещё никогда не видел столь сложного и интересного проклятия. Маг, наложивший его, должен был умереть, чтобы оно получило подобную силу. Сработано топорно, но мощно. И этот замечательный эффект двух рун... Просто, и удивительно действенно.

Амулеты, которыми паренёк был увешан как майское дерево, снижали эффект, но в то же время, браслеты и ожерелье сильно дисгармонировали друг с другом, давая резонанс и выкачивая энергию из мальчишки. Матей ещё слишком юная и неопытная целительница, для того, чтобы понять, почему Эрик так быстро устаёт, и что за неведомая хворь, подтачивает его силы. А причина представлялась донельзя банальной. Любой маг первогодка смог бы устранить эту оплошность.

* * *

**

Вечерело. В лесу всегда темнеет слишком быстро.

Балиаз, пряча насмешку, наблюдал, как жрица устанавливает барьер, морщась от песен Рески и в этот моменте, был с ней согласен. Уж если Реску и следовало зачаровать, то лучше всего, стоило сделать парня немым.

Голоса и слуха мальчишка оказался лишён абсолютно, что, впрочем, не мешало ему любить петь, и разрушать своей любовью к вокалу, нежный слух окружающих.

К счастью, настроение петь, у Рески, пропало быстрее, чем у Балиаза терпение. Лика пожелав всем сладких снов, благополучно отправилась спать, забравшись под построенный для неё, навес из веток, и не забыв использовать отгоняющее комаров заклинание. Некоторые фокусы, у Матей временами получались совершенно неплохо. Внутри барьера не обнаружилось ни одного насекомого, защитный кокон обрел плотность. Балиаз ей мысленно поаплодировал, признавая, что временами она совсем не базнадёжна.

Его самого, комары не донимали. По какой-то причине, насекомые умели чувствовать магию, и избегали её словно огня. Сила Алиазера с детства отпугивала от него не только насекомых, но и животных. Стоило ему, ещё будучи ребёнком, оказаться в зверинце, как там начиналась настоящая паника. Звери в ужасе начинали метаться по клеткам, или дрожать, прижавшись к прутьям, и глядя на Балиаза огромными испуганными глазами. Мага это всегда раздражало.

"И вовсе я не злой...— в который раз поморщился Балиаз. — Просто мне, как и каждому ребёнку, не хватало в детстве любви и понимания".

Вот откуда, ему было стать добрым и заботливым, если даже кенарчики, дохли на второй день пребывания в его комнате. По этой причине, он категорически не переваривал животных. Впрочем, людей он тоже не особо любил.

Чувствуя, что уже достаточно восстановился, чтобы идти, Балиаз поднялся и выпрямился, заставив Эрика, сидевшего у костра в грустной задумчивости, вздрогнуть.

Юная целительница спала под навесом, завернувшись в одеяло и свернувшись клубочком.

— Ты испугал меня, — Реска поднялся и шагнул к магу. — Ты уже можешь стоять?

— Я говорил тебе, что быстро восстанавливаюсь.

Балиаз едва сдержался, чтобы не дёрнуть его за хвостик, вызывающе торчащий вверх, и прям таки просящийся в руку.

Реска оказался на голову ниже его. Не потому, что был совсем уж коротышкой — просто Балиаз оказался слишком высоким. Лика Матей и вовсе терялась в районе его груди, в то время как Реска достигал подбородка.

Это было непривычно, но довольно забавно.

— Ты будешь есть? — спросил Реска, желая преодолеть неловкость. Балиаз кивнул.

— Садись поближе к костру, — Реска полез в сумку, доставая провизию. — Извини, горячего ничего нет. Кроме чая. Но если хочешь, утром Лика сварит тебе похлёбку. Как ты оказался в лесу? На тебя напали?

Он болтал без умолку, постоянно двигался. Балиаз никак не мог определиться — нравится ему это мельтешение, или нет.

Поняв, что Реска зачарован, он сумел унять собственное желание, и мог воспринимать юношу более здраво, но все же не мог не отметить, что даже безо всяких заклятий, красноволосый мальчишка казался удивительно красив. И кому подобное понадобилось, интересно? Испортить жизнь мальчишке таким образом.

— Я маг, — сказал Балиаз, решив идти напрямую. Не врать — просто недоговаривать. — Не самый умелый. Пытался вызвать демона, и, в итоге, едва не расстался с жизнью.

— А?.. — Реска заморгал, переваривая информацию. Балиаз пристально следил за его реакцией... Проглотил.

— А зачем тебе понадобился демон? — спросил он, протягивая хлеб, половинку огурца и вяленое мясо. — Извини, ничего другого нет.

— Сойдёт, — Балиаз осторожно отщипнул кусочек хлеба. — Каждый маг, хочет стать сильнее, чем он есть. Для этого нужно усердие и терпение, — он вздохнул. — Только такие дураки и недоучки как я, пытаются получить всё сразу. Я сумел отправить демона назад, но, как видишь, эта ошибка едва не стоила мне жизни.

— Да уж... — Реска сочувствующе кивнул. — Но ты быстро поправляешься.

— Врождённая способность. Что-то наподобие твоей подруги. Только я не целитель. Скорее стихийник.

— Я плохо разбираюсь в магии, — вежливо вставил Эрик, давая понять, что тема не очень ему интересна.

— Вот как? — Балиаз изобразил удивление. — А мне показалось, что тебе должно быть интересно. Ты ведь находишься под заклятием.

Глаза Эрика едва не полезли из орбит.

— Как ты узнал?.. — Он осёкся, его изумление заставило Балиаза рассмеяться.

— Малыш, да от тебя же за версту разит проклятой магией, — поведал он, искренне наслаждаясь выражением благоговейного почтения, моментально проступившим на хорошенькой мордашке.

— Двойное заклятие — Любовной руны и Химиды. А так как маг, который сделал это — мертв, снять его практически невозможно, — он эффектно взмахнул рукой, словно фокусник, вытаскивающий кролика из шляпы. — И к тому же, ты носишь рассоединённые амулеты, а они, вместо того чтобы помогать тебе, забирают твою энергию. Сними браслеты, — Приказал он почти властно, и тут же, опомнившись, добавил мягче: — Я могу помочь настроить их, чтобы убрать резонанс.

Эрик послушно подчинился.

Шагнул к нему и стянул с себя браслеты...

Балиаз показалось, что его ударили, резко, разом, со всех сторон. Или что-то в этом роде...

Желание обладать Реской, стало невыносимым. Словно на него внезапно нахлынула жгучая, острая волна возбуждения, и он уже ничего не видел, кроме этих распахнутых глаз, податливых губ, совершенного тела, прикрытого этой, абсолютно ненужной, одеждой.

Эрик, ни о чём не подозревая, доверчиво стоял перед ним, протягивая браслеты.

Балиаз зажмурился, прогоняя наваждение.

— Одень их... — почти прохрипел он, кусая губы до крови. — Иначе, я тебя изнасилую. Прямо здесь.

Постепенно, желание прошло, вернувшись в менее острую и контролируемую форму.

Открыв глаза, и с трудом сумев прогнать образовавшийся туман перед глазами и звон в ушах, Балиаз увидел, что Реска отступив назад, опасливо держится за меч, готовый в любую секунду вытащить его из ножен. В глазах больше нет милой трогательной детскости, но яростная фиолетовая сталь, полная холодной метельной вьюги человека, который не задумываясь перережет ему глотку.

Балиаз с трудом выдохнул и мысленно матернулся, стараясь перевести случившееся в шутливое русло.

— Ого! Здорово приложило, парень. Интересно бы узнать, кто так над тобой подшутил?

— Тот кто подшутил, уже больше не пошутит, — мрачно сказал Реска, несколько секунд посверлил его взглядом проверяя на наличие безопасности, Бализ мирно улыбнулся, демонстрируя, полную незаинтересованность и... поддавшись непонятному порыву, Эрик рассказал незнакомому магу всё, что с ним произошло.

К его удивлению, Балиаз, вместо того чтобы проникнуться сочувствием, хохотал как сумасшедший.

— Извини меня, Эрик! — сказал он, вытирая выступившие от смеха слезы. — Я бы сказал — мне жаль этого мага. Прости, я не хотел смеяться над тобой! Просто это очень смешно! Он принял тебя за девушку... Ты знаешь, в этом правда что-то есть. Мне даже его жаль. Ты так жестоко его оскорбил... не удивительно, что он был в ярости... И так изощрённо отомстить тебе! Это надо додуматься! Если бы твои друзья не поспешили с расправой, — наконец сообщил он, — то возможно, заклятие с тебя можно было бы снять, гораздо раньше. Но не всё так безнадёжно. Я знаю человека, который может тебе помочь.

— Что?.. — В глазах Рески полыхнула такая сумасшедшая надежда, что Балиазу стало его жалко. Вроде не пять лет — а такая детская наивность...

— Этого человека, зовут Алиазер — Темная Звезда. Правда, люди называют его Балиазом-отступником.

— У тебя похожее имя, — заметил Реска машинально.

— Не совсем. Бализ — распространённое имя для простолюдина. В восточных землях, знатное происхождение подчёркивается наличием сочетания "аз" в имени. Но ты слышал, когда-нибудь, о таком маге?

— Это проклятый маг, — внезапно резко сказали за спиной.

Повернувшись, они увидели Лику Матей. Девушка, подобрав одеяло к груди, слушала их разговор, и смотрела на Балиаза почти со страхом.

— Этот маг живёт на востоке. В горах Тиндейла, — сказала она. — Про него говорят, что он очень могущественный, но ему нет никакого дела до смертных. Он общается с эльфами и жителями тонких миров.

— И ещё — повелевает демонами, — не удержавшись, вставил Балиаз с самым невинным видом. — Говорят, он занял место короля демонов. Но это тоже враки, — он вздохнул, просто балдея от выражений, с которыми смотрели на него целительница и юный дворянин. — Про всех магов всегда преувеличивают. Например, про магистра Альвейду говорили, что он дитя дьявола, но я знаю его достаточно близко, чтобы утверждать, что он не такой ужасный, как про него говорят, и гораздо лучше многих людей. Например, он умеет быть благодарным. Я два года был его учеником, — и, придав себе солидный вид, Балиаз вдохновенно принялся врать.

Глава 4

Он и сам не знал, какого демона ему понадобился этот мальчишка. Ну заклят и заклят. Какая ему разница?

То, что Балиаз сохранил этим смертным жизнь, и не наградил ничем похуже безобидного проклятия — уже достижение.

Его жизни ничто не угрожает. В их обществе он не нуждается, так как магия стремительно возвращается. К тому же, у него полно проблем, и надо вернуться в замок, восстановить его, а затем разобраться с демонами. Вместо того, чтобы пялиться на это рыжее чудо, и заманивать его байками и сказками в неизвестно какие приключения.

"Вернуть ему свободу, что ли?" — думал Балиаз с ленцой, разглядывая бегающего по поляне и орущего мальчишку, умудрившегося спросонья сесть задницей в костёр. Лика Матей носилась следом, умоляя Реску не упрямиться и отдаться в её руки.

Но тогда путешествие будет скучным. А Балиаз не любил скучать.

"Месяц, — подумал он, прикрывая глаза, — я могу позволить себе подурачиться, пока восстанавливаю силы. И, в конце концов, почему бы не развлечься перед боем? Это будет забавной шуткой".

Представив выражение лица Рески, когда он узнает, что целый месяц провёл в обществе самого злобного колдуна на всех пяти материках, Балиаз широко осклабился.

"Когда придёт время расстаться, я сниму с него проклятие", — подумал он, и, не удержавшись, подмигнул исподтишка разглядывающей его Лике. Поняв, что её заметили, целительница пренебрежительно фыркнула и отчаянно покраснела.

— Что? Не такой я и страшный? — поймав полетевшую в него шишку, Балиаз самодовольно ухмыльнулся. Определённо, скучать не придётся.

* * *

* * *

В деревне их встретили настороженно, как всегда встречают чужаков в неспокойные времена. Но Лика представилась целительницей и предложила помощь местным жителям, что мигом изменило отношение сделав его предельно дружелюбным. А за счёт целительницы, на халяву, приняли Реску и Балиаза.

Целестианки пользовались уважением и почётом. Так что, местные готовы были в лепёшку расшибиться, лишь бы благородная жрица пресветлой богини благословила дом своим присутствием.

Лика расхаживала по посёлку многозначительным видом, степенно кивала и важно покашливала, изо всех сил стараясь принять выражение сурового смирения, приличествующего столь многоопытной и мудрой жрице.

Правда, даже слепому становилось ясно, что молодую жрицу прямо-таки распирает от желания показать себя перед своими спутниками, на которых она смотрела с чувством влюблённого, победного превосходства.

Влюблённость предназначалась Реске, превосходство — Балиазу.

— Пресветлая мать говорила, что надо оказывать помощь всем нуждающимся, — потупив глаза, благочестиво изрекала девушка. — Какими бы недостойными, — пренебрежительный взгляд в сторону Балиаза, — странными и оборванными они не были. Велико милосердие её.

Реска откровенно заржал, рискуя вызвать на себе гнев селян. Балиаз на долю мгновения онемел, не зная — то ли плакать ему, то ли смеяться. Всё-таки, Матей оказалась той ещё стервочкой.

В другое время, он бы попросту недоумённо вздёрнул бровь, и размазал это ничтожество на составляющие. Но сейчас приходилось терпеть, и даже не огрызаться в ответ.

Ну, или почти не огрызаться...

— Приятно видеть, как Вы, жрица, истово следуете заветам матери, — елейно заметил Балиаз. — Сострадание — Ваша сильная сторона. Я это заметил...

Он уже открыл рот, собираясь втоптать смутившуюся Лику в ничто, но ощутил, как крепкая ладонь Рески решительно легла на его плечо.

Один взгляд потемневших фиолетовых глаз — и Балиаз оказался способен лишь беспомощно открывать рот и ловить воздух, как выброшенная на сушу рыбина. Короткая грозовая молния промелькнула и исчезла, словно её не бывало, омытая синим весенним небом, приветливо ласкового взора.

Иногда эта проклятая красота воспринималась, словно удар в незащищённое нутро души.

— Что ты кипятишься? — шепнул Реска чуть виновато. — Не обращай внимания. Она не всегда такая вредная, правда.

Балиаз смотрела на него, на ладонь, касающуюся плеча, и думал о том, что его мировоззрение , стремительно начинает давать огромную трещину. Точно такую же зияющую брешь пробил он сам в приоткрывшейся завесе врат.

Но затем, к его облегчению, рука убралась, как и сам Реска.

Узнав, что в деревне есть кузница, он шустро унёсся закупаться оружием, и Балиаз снова мог спокойно дышать и мыслить.

Он хотел Реску. С его проклятием или без, но это создание должно было принадлежать только ему. "А значит, оно будет ему принадлежать".

Эрик, искренне желая Балиазу помочь, планировал оставить его в деревне, и даже оплатил возможное лечение и постой.

— Эти люди позаботятся о тебе. А потом, когда ты восстановишься, сможешь вернуться... ну, куда там тебе надо идти?

— "В Тиндейл", — чуть было не ляпнул с дуру Балиаз, но, вовремя спохватившись, благополучно промолчал. Иногда, сумасшедшая красота Рески вытворяла с сознанием, странные шутки.

Впрочем, он не был бы Тёмной Звездой если бы не умел контролировать свои желания. По какой-то причине, это проклятие действовало на него гораздо сильнее, чем на остальных. Могло ли такое быть, что магия Рески преображала его собственную магическую ауру?

Балиаз тряхнул головой, отгоняя бредовые мысли. На такое было способно лишь одно существо. Но встретив это существо, любой здравомыслящий человек, должен был бы схватиться за меч, или, если он совсем умный, драпать без оглядки, надеясь, что жуткое создание заинтересуется чем-нибудь другим.

Высшие демоны — кубы, отличались ужасным легкомыслием и непостоянством. Почти таким же сильным, как их гибельная красота. Любой, вкусивший этой сладости, никогда не пожелает ничего иного. Вот только, за обладание красотой, приходилось заплатить своей жизнью.

Да и к тому же, обладай Реска хоть каплей от подобной сущности, они давным-давно были бы благополучно мертвы.

Для того чтобы убить кубу, порой достаточно лишь одного прикосновения. Не говоря уже о том, что ни один демон не способен касаться зачарованного железа.

— Благодарю тебя за заботу, Эрик дар'Реска, — церемонно отозвался Балиаз.

— Надеюсь, мы скоро встретимся с тобой, и я смогу отблагодарить тебя, ибо я не очень люблю оставаться в должниках.

— Пустое, — Реска беспечно махнул рукой, ощущая себя польщённым. Всё-таки, не каждый день он спасает кому-то жизнь, да ещё делает это так бескорыстно и благородно.

Балиаз умилился до слёз.

Такой наивности, ему не приходилось встречать, наверное, со времён своих деревянных сабелек.

Играть в солдатики, Балиаз любил с самого детства. Правда, вместо игрушечных фигурок, он предпочитал использовать живых людей, и его отец, во всём потакая гениальному сыну, безропотно шёл у него на поводу, искренне надеясь, что со временем эта блажь пройдёт. Когда его сын завоевал половину континента, отцу было о чём задуматься к тому времени. Насколько Балиаз был в курсе событий, (а он всегда был в курсе) — его отец занял высокий пост в ковене магов. И когда речь зашла о более масштабных завоеваниях, родитель должен был выступить на противоположной стороне. К его счастью, до наступления принятия этого нелёгкого решения, непоседливый отпрыск, наконец, наигрался, решив, что править миром чересчур мелко, и перенёс свою неуёмную энергию, на более масштабные деяния... "Да уж... Масштабы последних собственных деяний впечатляли"...

Реска, ни о чём не подозревая, радостно паковал вещички. С чувством выполненного долга и изрядно облегчённого кошелька.

Узнав, сколько староста, втихомолку вытряс с этого чуда за его содержание, Балиаз схватился за голову. В последнее время, он начинал ощущать себя не грозным злобным колдуном, а эдакой, заботливой нянькой.

Впрочем, оставаться в деревне, у Балиаза не было ни малейшего желания.

А посему, отловив старосту, и припугнув его до седых волос маленькой демонстрацией пустячного фокуса, вроде щёлканья пальцев, Балиаз, ласковым и добрым голосом, попросил старосту — вежливо и непреклонно гостям, в их просьбе, отказать.

В связи с тем, что, после небрежного щелчка, два ближайших сарая обрушились крышами вовнутрь, староста счёл аргумент чужака более чем убедительным.

Сам же Балиаз, искренне озадачился: с чего это он стал такой добрый, и ограничился только пристройками?

Реска потрясённо недоумевал, какие беды посетили, с виду абсолютно процветающую, деревню? И почему, староста упорно впихивает ему кошелёк с деньгами обратно, и в ужасе трясётся при мысли о том, что Реска может его не взять. Судя по длинному, детальному перечню, составленному изрядно спавшим с лица, главой деревни, бед действительно было много. Начиная с куриного падежа, которым может заболеть оставленный странник, и заканчивая шаткими крышами, готовыми в любой момент рухнуть на голову, по причине живущих в дереве — панический взгляд в сторону скучающего Балиаза — короедов.

На "короедов", Балиаз выразительно вздёрнул бровь, а у старосты случился нервный обморок, и разговор на этом прервался.

В общем, после недолгих споров с Ликой Матей, которая категорически не желала выносить присутствия этого подозрительного, страшного типа, подозрительный страшный тип, снова присоединился к маленькой компании.

Было решено, что все вместе они отправятся в Багерл, и по прибытии в столицу, их пути разойдутся в разные стороны.

Правда, Балиазу, абсолютно нечего было ловить не только в столице, но и вообще — в любых других человеческих поселениях.

Над ним тяготели его собственные заботы, и он искренне надеялся, что процесс восстановления окажется не таким долгим, как это представлялось в начале.

Переночевав в деревне две ночи, странники снова отправились в путь.

Но теперь, окрепший и набравшийся сил, Балиаз больше не представлял из себя обузу. Скорее наоборот. Присутствие, пусть и неопытного, но всё же мага, значительно снижало опасность путешествия, чему Реска, которому хотелось попасть в город без лишних проволочек, был искренне рад.

— Чувствую, что ты ещё не раз об этом пожалеешь, — на удивление проницательно проворчала Матей, демонстративно поправляя новенькое оружие.

В деревне, они смогли не только отдохнуть и пополнить запасы, но так же прикупить кое какой арсенал.

Реска приобрёл для Лики небольшой стилет — "на случай всяких подозрительных чужаков", а для себя — колчан со стрелами и короткий складной лук.

На привале он потренировался в меткости. Но, судя по тому, что из десяти стрел лишь одна нашла цель, ( видимо с испугу), стрелок из него был точно такой же, как и песенник: "толку ноль, но зато сколько энтузиазма"!!

Балиаз сменил одежду. Переодев свой пострадавший балахон из дорогой шёлковой ткани, на более удобное одеяние какого-то воина восточника, по словам старосты — тяжело раненного демонами... и в итоге, помершего от оказанного в деревне лечения.

Изящный, широкополый халат, с разрезами до бедра, оказался удобен — как для степенности, так и для драки. Под ним прятались свободные штаны и сапоги. К одежде прилагалась лёгкая, но прочная кольчуга с наплечниками, и короткий шлем. От шлема Балиаз отказался, а вот кольчугу взял. И хотя она была несколько коротковата, и узковата в груди, тем не менее, надёжно защищала тело от стрелы, ножа и неожиданной атаки.

Перетянув волосы повязкой, он убрал их в хвост, как это делали восточники и эльфы, и, для того чтобы не прицепились насекомые, заплёл во множество косичек, тоже по примеру восточников и эльфов, скрепив каждый узел охранными заклинаниями.

Вряд ли это люди, что либо знали об обычаях других стран, или имели представление о Детях Рассвета из реальности Джаль.

Увидев его одеяние, и разглядев странную причёску, Лика покатилась от хохота. А Реска, окинув Балиаза задумчивым взглядом, дёрнул себя за подвеску в ушке и безмятежно проговорил:

— Интересный наряд. Я не вижу, как двигаются твои локти и ноги. Если бы ты был опытным воином, а не магом, в схватке с тобой, пришлось бы нелегко.

К выводу, что Балиаз не умеет драться, Эрик пришёл исключительно сам, по той причине, что в кузнице, маг наотрез отказался выбирать себе клинок.

Балиаз не стал разубеждать это неведение.

Во-первых, в кузнице не оказалось ни одного, по-настоящему сносного меча, а во-вторых — время для поединков — не пришло.

Вызывать и демонстрировать Реске, Флагайрту — невидимый клинок-призрак, для которого в этом мире не существовало ножен, было однозначно рискованно. Возможно Реска и наивный котёночек, но далеко не дурак. К тому же Матей обладала кое-какими познаниями, и, хотя была далека от воинского искусства, тем не менее — не узнать, знаменитый клинок Алиазера Тёмной Звезды, расписываемый и упоминаемый повсеместно, мог только абсолютно невежественный и далёкий человек.

* * *

**

Они тронулись в путь на рассвете третьего дня, задолго до восхода солнца.

Передвигаться по жаре было слишком тяжело, и поэтому, путешествие делилось на две части. Они шли до обеда. А потом, делали длинный привал на три часа, после которого поднимались и отправлялись снова.

Матей постоянно ворчала, Реска безумолку болтал и горланил идиотские песни, а Балиаз тихо стервенел, в который раз, задавая себе уже замучивший его самого вопрос: "зачем, я это делаю?"

Желание заняться любовью с Реской, являлось таким же острым, как и желание прибить его и закопать поглубже, чтобы он не смущал мир своим присутствием.

— Недоразумение. Одно сплошное недоразумение, — вынесла Лика безжалостный вердикт, после того как Эрик, единственный, проходя через болото по проторённой тропе, умудрился провалиться в трясину, потому, что ему приспичило сорвать кувшинку для Матей.

Замучившись сдирать со скулящего грязного мальчишки пиявок, и одновременно борясь с собственным желанием (так как юному идиоту не приходило в голову, что его слабенькие амулеты не могут его защитить, и крепкий Балиаз, представляет для него гораздо большую опасность, чем хрупкая жрица), Тёмная Звезда был с ней полностью согласен.

Недоразумение.

— И куда он без меня? — горестно вздыхала Лика, застирывая его одежду.

— Да уж. Без тебя, тут явно не обойтись, — Балиаз осторожно ставил примочки на синеватые кровоточащие ранки, и мысленно, чтобы как-то уменьшить возбуждение, прогонял в голове самые неприятные вещи на свете, одновременно, стараясь логически аргументировать причину, по которой ему понадобилось оставить Реску без единого лоскута одежды.

Матей косилась на него с ревнивым подозрением.

Балиаз честным голосом заявил, что на Реске нет ни единого живого места, и торопливо прикрыл его своим плащом — не давая Матей убедиться в этом самолично.

— Ты просто хочешь увидеть его голым! — обвиняющее ткнув в покрасневшую жрицу пальцем, с праведным возмущением заявил он. — Бесстыдница!

— Только не говори мне, что твои мысли предельно чисты! — не осталась в долгу жрица, и они просверлили друг друга яростными, ненавидящими взглядами.

— А моя магия точно на тебя не действует? — торопливо натягивая на себя одежду, с подозрением спросил Реска.

— Ничуть, — не моргнув глазом, нагло соврал Балиаз.

* * *

* * *

Приближалась осень. По утрам её присутствие становилось особенно ощутимым. И хотя, солнце по прежнему прогревало воздух до немилосердной дневной жары, тем не менее, по ночам становилось прохладно, и для того чтобы сохранить тепло, они спали заворачиваясь в один плащ и тесно прижавшись друг к другу. Из-за этого, у них постоянно происходили перепалки с Ликой, которая искренне была уверена, что Балиаз извращенец, а извращенцы не имеют права прикасаться к её драгоценному господину.

— И вообще, согревать мужчину, должна исключительно женщина, — громко заявила она, после очередной шипящей (не дай бог Реска услышит!) ссоры у костра. Услышав подобное заявление от Целестианки, Реска и Балиаз одновременно распахнули рты.

Но если Реска только отчаянно покраснел, то Балиаз, совершенно елейным голосом, попросил просветить его в этом месте... поподробнее.

Матей, шипя как ошпаренная кошка, вскочила и унеслась плакать в ближайшие кустики, откуда, бросая на Балиаза гневные взгляды, Реска выманил её клятвами, что она у него самая любимая и единственная на свете. И он абсолютно не понимает, как такая умная девушка может обращать внимание на дебильные шутки всяких недоученных магов -придурков, которые не то что колдовать, даже защитить себя не в состоянии.

К счастью для обоих, после этой тирады, недоученный маг-придурок непередаваемо онемел и зашёлся в приступе долгого, подозрительно похожего на хохот, кашля.

Иногда Эрик дар'Реска умудрялся превзойти сам себя.

Когда наступала очередь Рески сидеть на часах, Балиаз отрывался на полную.

Доводить Лику до белого каления, стало своеобразным развлечением, а будучи язвой по натуре, издеваться словесно, он умел особенно изощрённо, получая от этого некоторое моральное удовольствие.

Впрочем, ненадолго.

Ибо соперница ему досталась тоже не самая слабая.

Не в силах выстоять против него в словесных поединках Лика Матей, тем не менее не сдавалась, разработав собственную стратегию борьбы со "сволочью чужаком". Например, при каждом удобном случае ябедничала на него Реске.

Реска, естественно, пытался все урегулировать.

После чего Балиазу, досадливо кусая губы, стоически (уж стояк, в этот момент, у него был очень даже зверский), просто мученически, приходилось терпеть ("Всё это скоро закончится, если смотреть вот на тот листик, а ещё лучше вот на эту, мерзкую гусеницу... длинную... О, всевышний дух покровитель, помоги мне это выдержать... Да когда ж это прекратится?!... Реска, заткнись... Ну зачем, губы-то так облизывать, сволочь ты маленькая?!... Реска, нет, только не нагибайся так, ну на хрена тебе сдались эти ягоды?!... О да, нагнись, малыш... о демоны... Гусеница... гусеница... Ну хоть какая-нибудь тварь, в конце-то концов!!!") нотацию, на темы "Мир во всём мире", "Давайте жить дружно" и "Возлюби ближнего своего".

А так же, не удовлетворяясь простым ябедничеством, аки "Реска придёт и заступится за меня, а ты — гадкий и злобный колдун", Матей на ходу изобретала и другие мелкие пакости, надеясь, если не отравить Балиаза, то отравить ему жизнь шуточками, вроде подсыпания в чай, порошка из сушёных мухоморов, или насылания муравьиного беса.

Чай, (и кто бы только сомневался??) нечаянно выпил Реска.

В итоге, сумев отловить и связать галлюцинирующего Реску, они, в течение пяти часов, на пару убеждали его, что: никаких жёлтеньких демонов не существует... и летающих вокруг рыбок, тоже не существует... и светлячки не разговаривают... нет, Реска, ты не светлячок... нет, и не бабочка тоже...

В другой раз, Лика попробовала напустить на Балиаза муравейник, но в итоге не сумела трансформировать заклинание, и оно (о демоны, ну когда ж это прекратится-то?!) срикошетило в Реску.

Реска, воя, бегал от взбесившихся муравьёв, Балиаз бегал за воющим Реской, в попытках наложить на него щит, и мрачно обещая придушить Матей, а Лика, бегала за муравьями, снимая заклятие с каждого муравья по отдельности, потому что "накладывать заклятия масштабного уровня она умела, а снимать их нет".

В общем, путешествие происходило, в лучшем случае... своеобразно.

Иногда Балиаз начинал жалеть о том, что оно должно закончиться.

* * *

* * *

В столице он планировал сделать несколько вещей.

Первая: снять с Рески проклятие, которое медленно, но верно начинало сводить Балиаза, с ума. Второе: удостовериться, что с рыжеволосым мальчишкой их ничего не связывает. И если желание обладать им останется, то Балиаз внёс в свои планы некоторые коррективы. Правда, на целительницу его планы не распространялись, и если бы Матей хоть на мгновение могла осознать, что задумал Балиаз, она, несомненно, прикончила бы его на месте.

Лишить Реску воспоминаний, казалось Балиазу самым простым и эффективным способом. Впрочем, он искренне надеялся, что до подобной крайней меры не дойдёт, и Реска надоест ему прежде, чем он решит покинуть город.

В скором времени ему предстояло начать свою собственную войну, в которой рыжеволосый мальчишка станет обузой. Беспокоиться за его жизнь, было слишком непозволительной роскошью.

Может, научившись расправляться с жалкими, ничего не значащими тварями низшего уровня, Реска и мнил себя великим охотником на демонов, но лишь потому, что никогда не сталкивался с противником по-настоящему сильным.

Разобраться с демоном высшего круга мог только профессиональный маг, или охотник владеющий даром. Таких Балиаз мог пересчитать по пальцам. Исключая магов ковена, на его памяти лишь два человека могли выстоять в подобной схватке. Флайм-Серый Призрак и Лаэрт-Танцующий канатоходец. Но безумного танцора люди Балиаза прикончили ещё год назад, а о Сером Призраке ходили разные слухи, сводящиеся к одному: Флайму нет абсолютно никакого дела до людей, а к демонам у него свои собственные счёты. Надеяться уговорить его помочь было таким же безумием, как общаться с сумасшедшим Танцором.

О преждевременной смерти Лаэрта, Балиаз временами ностальгически сожалел.

На его памяти ни один человек, никогда, не бросал ему вызов. Лаэрт стал досадным исключением. Из-за чего пересеклись их пути, Балиаз и сам не мог с точностью сказать. Кто знает, что там творится в голове сумасшедшего, и с чего ему пришло в голову объявить себя врагом Алиазера, он тоже не мог сказать. Впрочем, у Тёмной звезды предостаточно водилось врагов, чтобы не запоминать каждого. Хотя Лаэрт, наверное, стоил того, чтобы его запомнить.

Как ему впоследствии донесли, для того чтобы расправиться с одним единственным канатоходцем, понадобилась почти целая армия.

Говорили, даже умирая — Лаэрт улыбался, и позволил себе поязвить по поводу того, что Балиаз струсил явиться самолично.

Балиаз, к своему стыду, вынужден был признать, что отдав приказ разобраться с этим недоразумением, попросту забыл о нём. И искренне озадачился, когда ему сообщили, что приказ всё-таки выполнен. После чего впал в ярость, узнав — какой ценой.

В тот миг, когда они впервые встретились, остроумный, но временами явно невменяемый, Лаэрт, пришёлся ему по душе.

И если бы он был менее занят, возможно обстоятельства сложились бы по-другому, и он придумал бы убедительную причину и переманил канатоходца на свою сторону.

Впрочем, что сделано, то сделано.

Балиаз никогда не сожалел о содеянном, в тех случаях, когда он был бессилен что-либо изменить.

Да и невозможно было бы договориться с Лаэртом, хотя бы по той причине, что ни один здравомыслящий человек, не попытается взять замок Балиаза приступом, в одиночку.

Так что, максимум, что светило Реске, в случае, если Балиаз всё-таки не захочет расстаться с ним — это роль личной постельной игрушки. Мнение самого Рески по этому поводу его мало интересовало. Ждать, что Реска способен, дать ему что-то, кроме своего совершенного тела, было, по меньшей мере, наивно. Высоких душевных материй Балиаз попросту не понимал, так же, как не признавал всего того, что не могло принести ему никакой практической выгоды.

Когда, в очередной раз, выпала его очередь караулить, Балиаз установил над спящими барьер невидимости, и, погрузив их в крепкий сон, отправился отрабатывать свои возможности.

Его сила постепенно возвращалась. Но реакции были довольно замедлены, делая мага почти обычным человеком. Быть обычным, даже в мелочах, Балиаз очень не любил, и поэтому, в последнее время находился в прескверном расположении духа. Впрочем, даже находясь в отвратительном настроении, Балиаз никогда бы не унизился до того, чтобы пускаться в демонстрации своего дурнохарактерства.

В общении с Реской он оставался дружелюбно приветлив и сдержан, по отношению к Матей — ехидно любезен, неизменно доводя её до кипения. Но даже срываясь на него, Лика не могла похвастаться тем, что заставила Балиаза хоть раз повысить голос в ответ.

Разве что, тон мага становился прохладным, и бить словами он начинал в два раза больнее. Впрочем, даже оставаясь неизменно спокойным, Балиаз вынужден был признать, что временами он всё-таки удивительно человечен. Например, столь высокое существо, коим он себя без сомнения мнил, не должны были раздражать такие, ничего не значащие букашки, как сумасшедшая целительница. Но, тем не менее, иногда, Бализ ловил себя на мысли, что с удовольствием разбил бы ей череп... ну или просто, незаметно избавился от неё, каким-нибудь аккуратным, проверенным способом. Вот только этот милый ребёнок — Реска вряд ли спокойно сумеет пережить подобный факт. Причинять Эрику страдания почему-то не хотелось.

Реска, похожий на стремительный солнечный лучик...

Балиаз не мог представить даже мысли о том, что однажды этот лучик сможет погаснуть... Или это заклятие делало его таким?

Впрочем, сейчас его это абсолютно не интересовало. Гораздо важнее были собственные дела. А они, как раз, не требовали отлагательства.

Прогуливаясь по лесу, он собирал информацию.

Это только для непосвященных, лес является всего лишь полезным скопищем деревьев, источником грибов, ягод и прочей питательной живности. Для мага высшего уровня, коим некогда являлся Балиаз, лес — это бесценный источник знаний. Впрочем, как и всё живое вокруг.

Бесчисленное веяние сильфид и лесных духов, шёпот ветра и разговоры деревьев и птиц. Войдя в специальное состояние сверхвосприимчивости, Балиаз впитывал сведения как губка, собирая слухи и сплетни, и отсеивая всё не интересующее, чтобы уже в спокойной обстановке позволить себе разобрать и рассортировать их.

— Алиазер-Тёмная Звезда, ветры говорят, что ты потерял свою силу? — нахально спросил его какой-то неопытный лесной дух.

— Врут, — примирительно отозвался Балиаз, и со вздохом спалил наглеца.

После этого лесные обитатели оказались на удивление словоохотливы и услужливы.

Демоны активировались на востоке, как раз на пути их следования. Сможет ли он активировать камень луны и призвать этих исчадий обратно, до того как они произведут приплод?

— После этого начнётся резня людей, — подумал Балиаз отстранённо и одёрнул сам себя. — В конце концов, ему нет никакого дела до людей. К тому же, даже обременённый обществом Рески и Матей (хотя нет, Реска, как раз, является самым приятным фактором этого обременения) он всё равно успеет добраться до Тиндейла раньше, чем у демонов начнётся Ночь Жажды. И активизирует врата. А потом...

Он представил голого Реску, мысленно опробуя его в самых заманчивых позах, и поставил себе на заметочку — реализовать эти фантазии в ближайшем будущем. Мечтательно прикинул, как соблазнительно Реска мог бы смотреться на фоне его новой спальни, в интерьере которой он займёт, без сомнения, значимое место. Конечно, придётся его подучить маленько. Неопытность и невинность быстро приедаются, зато ничто так не разжигает аппетит, как ожидание любовной схватки с достойным соперником.

Была когда-то в его замке, одна такая горячая штучка, из рода Джаль. Безумные гонки, которые они устраивали друг другу, сотрясали замок, казалось, до основания. Но, к сожалению, истинные эльфы предпочитают проводить время более занимательным способом, и за короткий месяц, промелькнувший сказочным сном, пришлось заплатить слишком дорогой ценой. Как только Балиаз расслабился, эльфийка попыталась его убить и освободить этим всё человечество, которое злобный колдун, ввергнул во тьму и смуту.

Насчёт "злобный", Балиаз бы ещё поспорил, а вот мысль устроить очередную заварушку, пришлась ему очень даже по душе. Тем более что, завоевав половину побережья, он и так создал смуту, на фоне которой любые последующие деяния, выглядели блекло и ничего не значаще...

Древесный паук — самая противная тварь леса. Не из-за того, что опасная, а из-за того, что нападает исподтишка и парализует ядом.

Правда, Балиаз успел отскочить в сторону, прежде чем сверху на него упало мохнатое тёмное тело, и длинные щупальца разлетелись в разные стороны.

Ударил заклятием, испепеляя не только тварь, но и её паутину.

Завтра им предстоит пройти здесь. А Реска, с его феноменальным невезением, обязательно попадёт либо в гнездо, либо ещё куда-нибудь.

"Пора бы снять с него одну из рун", — подумал Балиаз и ощутил дуновение мягкого, пахнущего осокой ветра, в лицо. Замечтавшись о Реске и планах на ближайшее, приятное, будущее, Балиаз утратил всякую бдительность, более того, он даже не заметил, как вышел к реке.

"Какие к демонам, демоны?!"

Эрик дар'Реска, занимал его помыслы целиком и полностью.

Настолько, что Балиаз начинал паниковать.

Думая о Реске, если он вообще способен был думать, Балиаз терял голову.

В присутствии этого маленького рыжеволосого недоумения, по вполне понятной причине, все его мыслительные способности сосредотачивались лишь в одном месте — в штанах, делая их ощутимо неудобными, и мешая магу сосредоточиться на чём-то ином, гораздо более важном чем...

"Эрик дар'Реска".

Перед глазами, как наваждение, замелькал рыжий хвостик; упали на плечи длинные пушистые волосы; фиолетовые глаза испуганно сморгнули; лицо нахмурилось в мучительной попытке размышления; мелькнула длинная шея в распахнутом воротнике, и взлетела вверх тонкая, изящная кисть, совсем неэлегантно пришибив, попытавшегося напасть комара. На смуглой коже осталось алое пятнышко крови и Балиаз, подавая Реске флягу с водой, едва сумел сдержать себя в руках, чтобы не слизнуть его языком.

Сейчас это дневное воспоминание неожиданно всплыло в памяти.

Когда он распускает этот дурацкий хвостик, то кажется ещё красивее, и в его волосы хочется запустить пальцы, чтобы ощутить их почти шелковистую мягкость. Эрик упоминал, что в жилах его матери текла эльфийская кровь.

Но, видимо, в крови Рески, буйствовал какой-то особый, рецессивный ген, заставивший эту необычность проявиться столь ярко.

"Мы не дойдём до Тиндейла...", — в штанах стало настолько тесно, что хотелось найти облегчение любым приемлемым способом... Хоть рукой...

Он почти потянулся к застёжке на поясе, и тут же одёрнул сам себя.

При мысли, о том, что он — Тёмная Звезда готов опуститься до банального самоудовлетворения, Балиаза обуяла злость. На Реску и на самого себя.

Всё-таки, ему не стоило столь опрометчиво представлять мальчишку в откровенных позах, зная, что возможность опробовать эту фантазию, у него появится очень и очень не скоро.

"В конце концов, а почему я себя сдерживаю?" — Балиаз остановился от этой простой, и удивительно примитивной мысли.— "С каких пор мне стала свойственна сентиментальность? Я что, испытываю к нему какие-то чувства, кроме похоти? Смешно."

Даже если Реска его возненавидит, а Матей, наконец, окажется права, обозвав Бализа опасным, сегодня, нет — прямо сейчас, он поимеет этого надоевшего мальчишку, а затем...

В благодарность снимет с него руну. Так сказать — плата за утехи. Не к этому ли Реска стремился всё это время? Ну а потом...

Если после этого у него не возникнет желания прикончить его и Матей, значит, Реска окажется невероятно везучим парнем. Впрочем, вполне вероятно, что в его жизни, до появления того сумасшедшего мага, было не так уж всё и плохо.

"Но я совсем не хочу убивать их... — Балиаз остановился, поражённый собственными чувствами. — Неужели, я испытываю какую-то дурацкую привязанность, к этим глупым..."

Перед глазами вновь возникло обнажённое рыжеволосое видение, бесстыдно разметавшееся на мягких шкурах, точно таких, что лежали на полу у камина в замковой библиотеке.

Фиолетовый жалобный взгляд, из-под растрепавшейся красной чёлки, и неровное, сбивающееся дыхание. А затем эти соблазнительные губы раздвинулись в зовущей, приглашающей улыбке, а по ним, словно дразня, проскользнул маленький острый язычок.

В крови словно забурлил жидкий огонь.

"Нужно срочно снять с него руну, иначе я свихнусь..." — Балиаз рухнул на колени, пачкая брюки влажной мокрой травой, обхватывая голову руками, и не сразу понял, что в висках его бьётся болезненное, неприятное покалывание, сигнализирующее о присутствии чужой магии.

"Магия способна усилить магию", — Бализ торопливо вскочил, оглядываясь по сторонам, и костеря себя последними словами за допущенную ошибку.

Нет, Реска, просто так я тебя не отпущу. Да хотя бы потому, что лишь из-за тебя становлюсь таким идиотом...

Бализ сосредоточился, усиливая зрение и слух. Вдалеке различались крики и неясное пение, и что-то ещё.

Мелькнул отблеск далёких костров.

* * *

* * *

Там, где река совершала плавный изгиб, на своей почти невидимой излучине, творилась сильная запретная волшба. Волшба настолько явная, что не учуять её мог только последний идиот.

"Или один, очень выдающийся могучий маг — по причине обуявшего его спермотоксикоза", — с мрачным, почти злым, весельем подумал Бализ, и, сумев взять себя в руки, торопливо направился туда, где, невыносимо желанный и нужный ему, разгорался магический огонёк.

Место преступления обнаружилось быстро.

Огромный, голый берег, поросший травой; ровная открытая площадка, шириной почти в двести локтей, за которой начиналась кромка редких деревьев и кустов, плавно переходящая в лес.

На берегу горели несколько костров. Но не они были главным действующим центром. Центром, всего происходящего действа, являлся неровный, широкий валун, высотой и шириной в несколько локтей, который предприимчивые вызыватели, собирались использовать вместо жертвенника.

То, что это был именно вызов, Балиаз опередил задолго до того, как подошёл к месту событий. Но, судя по тому, что происходило, вызывали не какую-нибудь мелкую тварь, а что-то весьма и весьма мощное.

В данной ситуации — неконтролируемое и опасное, потому что эти идиоты в чёрных плащах, косящие под магов, понятия не имели о том, что врата распечатаны, а значит, помимо одного гостя, к ним может нагрянуть сразу целая толпа, которая вряд ли удовольствуется одной жертвой.

Кстати о жертве...

Изящная, полуголая девушка, отчаянно билась в цепях, прикованная к камню за руки и за ноги. Судя по тому, что в камень были намертво вбиты четыре скобы, вызыватели явно тщательно подготовились.

Вызывающие — из запрещённого магического ордена Нарейкии. Поклоняются Дикассе — кровавому демону смерти. По преданиям, способному исполнять желания призывающих, направленные на уничтожение других объектов.

Об этом же свидетельствовал и текст песнопения, в котором Балиаз, прислушавшись, без труда узнал нарейский язык, и постоянно повторяющее восклицание "Дикасса". А так же, собственно говоря, и одеяния нарейцев, обшитые довольно не слабыми оберегающими рунами. Ну и наличие, одного (ну надо же, какая предусмотрительность!) мага.

Правда, уровень у этого мага, был так себе, где-то в районе Лики Матей. Весьма и весьма посредственный. Иначе, он давно бы учуял присутствие Балиаза, так же как и сообразил, что вызывать демона уровня Дикассы, имея в своём распоряжении весьма слабенький защитный круг — самоубийственно опасно. Дикасса — не послушная ручная собачка, на побегушках вызывающих. Одно неверное движение, и сила Дикассы обратится против тех, кто его призвал. Хотя, надо признать, Дикасса обладал некоторым разумом, и, в принципе, предложив ему довольно приличное количество жертв, с ним можно было договориться. Но не одну хлипкую девчонку. Как только Дикасса прибудет, он будет, мягко сказать, недоволен.

Ну а поднять настроение Дикассе, можно одним способом.

Учитывая количество призывателей, возможно Дикасса уйдёт плотно поужинавшим.

Если только Балиаз пожелает отпустить его. Хотя, зачем ему Дикасса? Разве что — посадить его рядом с Реской, и заставить охранять мальчишку от посягательств некоего, озабоченного Бализа-Темной Звезды.

На мгновение, по тонким губам мага скользнула озорная улыбка, и погасла — приглушённая неслышным усталым вздохом. Всё-таки, Дикасса создаст слишком много хлопот, чтобы позволить этим самоубийцам совершить его вызов.

Сначала у Балиаза мелькнула весёлая мысль: выйти и разогнать это сборище недоумков каким-нибудь жутким и ужасным способом. Например, с использованием иллюзии высшего порядка, и даже устроить парочку трупов. Но потом он отмёл эту мысль. Во-первых, присутствующих на берегу было довольно много, чтобы геройствовать в одиночку. И слишком высока была вероятность того, что в своём нынешнем, весьма плачевном, состоянии он запросто способен словить стрелу в горло до того, как успеет издать хоть один звук. Во-вторых: эти нарейские идиоты собирались вызвать Дикассу, а значит, магической энергии, усиленной мощными заклинаниями и выплеснувшейся из тела девушки после того, как её принесут в жертву, окажется неимоверно много.

А значит...

Балиаз предвкушающе облизнул губы.

На каждое хитрое заклинание, всегда найдётся ещё более хитрый маг.

Осторожно, стараясь не привлекать к себе внимание, Балиаз начал плести волшбу. Тонкую, почти неощутимую, незримую даже для мага высокого уровня, не говоря о том бездаре, который участвовал в ритуале. Окончательно проанализировав, что он собирается сделать, Балиаз успокоился. Дикасса не появится. Непонятно, зачем этим идиотам понадобился именно Дикасса? Уж кто-кто, а Балиаз, по собственному опыту знал, как неимоверно трудно договориться с этой кровожадной, тупой тварью. Впрочем, ему было плевать на причины подобного поступка. Самое главное было в том, что благодаря этому вызову, он сможет получить долгожданную магическую энергию, которая поможет ему не только восстановить свои силы, но и подлатает его, изрядно повреждённую, магическую ауру.

Так что, он окажет весьма неплохую услугу, этим, ни о чём не подозревающим, идиотам. Убережёт их от смерти, и заодно утянет с полки, как будто специально для него приготовленный, пирожок.

Правда девушке, однозначно, придется умереть. Но это уже были так, несущественные, не стоящие внимание мелочи, которые он даже не собирался принимать в расчёт.

Гораздо больше его заботило другое...

Чтобы у этого среднего мага получилось его заклинание, и Тёмная Звезда, смог бы выпить, предназначенную для демона силу.

А потому, действовать приходилось очень и очень тонко.

Балиаз прикрыл глаза, и, морщась от непрекращающихся, резких воплей, доносившихся с жертвенника, принялся незаметно помогать магу, ткать паутину заклятия, ловко и неощутимо вплетая в него свои нити.

— Мерзавцы! Негодяи! Вы ответите за это! Я принцесса Илурен! Если вы хоть пальцем меня тронете, мой отец казнит вас всех!! Но сначала он вас четвертует и колесует!! Нет, он сожжет вас заживо, недостойное отродье!!! Немедленно отпустите меня!!!! Я вам приказываю!!! Сволочи!!! Ублюдки!!!

Голос, у так называемой принцессы, оказался донельзя надменный, визгливый и противный, так же, как и словарный запасец, которым принцесса, не стесняясь, пользовалась. Так сказать — королевский лексикончик для критической ситуации.

Балиаз снова поморщился, и активировал магическое зрение, отметив почти машинально:

— Действительно принцесса...

Однако, эти нарейские идиоты — по-другому Балиаз придурков в чёрных плащах уже и не называл, похоже, сами не подозревали, в какие неприятности вляпались.

Законная принцесса Арликии. Это попахивало международным скандалом.

Интересно только, каким образом?..

Впрочем, опять же, всё это нестоящие внимания мелочи.

Значит, энергии будет гораздо больше, чем предполагалось вначале. Всё-таки, королевская кровь обладает особой силой.

Вот уж повезло — так повезло.

Балиаз, не отвлекаясь, абсолютно невозмутимо, плёл сеть, а внутри него, довольно потирая ладони, скакал второй, сволочной Балиаз — только что на голову не вставая от удовольствия.

Невероятное везение! Этой ночью он восстановит все свои силы.

Ну а потом...

Балиаз машинально облизнул разом пересохшие губы.

"Реска на ковре, соблазнительно изогнулся в спине, поворачиваясь к нему убийственно влекущей попкой, раздвигая ноги и призывно глядя на него через плечо. — Бали-из... — простонал он умоляюще, призывно извиваясь бёдрами и лаская самого себя — Бализ, пожалуйста!!!

Реска капризничал и облизывал губки, готовый расплакаться от обиды, из-за того, что Балиаз смеет отвлекаться от него на какие-то несущественные мелочи. — Прошу тебя... — Реска начал стонать от нетерпения. — Сделай это!... Да!!..."

Балиаз коротко взвыл, прерывая заклинание и хватаясь рукой за пах.

"Магия усиливает магию".

Он, болван, попытался применить магию, находясь под действием Руны...

Это была предпоследняя мысль, которая промелькнула у него в голове, потому, что в следующее мгновение он получил оглушительный удар по затылку и провалился в темноту.

Последней мыслью была неконтролируемая злость на Реску и на то, что в первый раз в жизни, он — Балиаз Тёмная Звезда, позволил кому-то подобраться к себе со спины.

Глава 5

— Подонки! Вы пожалеете об этом! Негодяи, отпустите меня!!! Я принцесса!

— О хейа ре ми данисса он...

Голова раскалывалась, словно в неё забивали стальные пятидюймовые гвозди. Пронзительные гортанные голоса, песнопения и непрекращающиеся, истеричные вопли принцессы, правда, теперь уже довольно хриплые, только усиливали это ощущение.

Балиаз открыл глаза, с трудом подавив желание заорать чтобы все заткнулись, и распылить всё живое в радиусе двухсот ярдов на мелкое крошево.

— Вы поплатитесь за это!!! — продолжала надрываться принцесса.

Правда, теперь в её тоне уже не слышалось уверенности и надменности. У неё начиналась паника. Похоже, девушка, наконец-то поверила, что её не разыгрывают, а на самом деле собираются принести в жертву, и, возможно, сейчас она умрёт. И не будет никакого спасителя и счастливого, обнадёживающего конца из книжек, где всё обязательно должно закончиться хорошо (если только автор не идиот, и хочет чтобы его продолжали читать).

Словно в подтверждение её догадки, в руках, у одного их окруживших алтарь мужчин в чёрном мелькнул нож.

Песнопения сделались громче.

Та-ак... сколько времени он пропустил?

Балиаз попытался сесть и сосредоточиться. Голова взорвалась болью. Сесть не смог. Руки были связаны, так же как и ноги.

Похоже, ему повезло вторично, и без сознания он провалялся недолго, иначе в себя он пришёл бы уже в посмертии, или очнулся бы посреди бесчинствующей орды демонов. А значит, у него оставалось время. Главное — не паниковать. Похоже, эти идиоты его тоже собираются принести в жертву, а посему убивать не стали. Что ж, он им припомнит всё — и этот унизительный удар и всё остальное тоже.

Балиаз двинул руками, незаметно избавляясь от верёвок и впадая в состояние транса.

"Верну себе силу и первым делом убью всё это отродье."

В душе бушевала злость и досада, но усилием воли Балиаз очистил свой разум, заставив себя отринуть все обуревающие его желания.

Эрик дар'Реска...

Не думать... не думать... не думать и мысли... Эрик дар... О боги... Не думать. И сосредоточиться на чистой, ледяной энергетике заклятий... Его сеть ещё не была порвана. Великолепно. Есть время. Он успеет, и...

— А ну отпустите девушку, мерзавцы!!! — голос Рески, яростный, гневный, и абсолютно, до идиотизма, бесстрашный, ворвался в его сознание.

Не думать. Не отвлекаться на очередную галлюцинацию.

Иначе у него снова снесёт голову.

Чистая, кристальная энергетика слов и линий, действовала подобно ушату ледяной воды, и приносила, как ни странно, облегчение. Как прикосновение блаженно прохладной ладони к пылающему лбу. Вспыхнули, загораясь магическим светом, синие и красные мыслеруны. Только маг высшего уровня способен составить формулу, не активизируя её вслух до самого последнего момента. Лишь высшим, дано умение слагать паутину силы. Так же легко и естественно, как и дышать. Даже несмотря на то, что потенциал его ослаб, а в ауре зияли ощутимые магические бреши.

— Помогите мне!!! Я принцесса! Эти люди хотят...

Холодное, повелительное, с сильным нарейским акцентом:

— Разберитесь с этим идиотом!

И звон, и громкий лязг встречающихся мечей, смешанный с приглушёнными криками, и внезапным, громким воплем, перешедшим в хриплый булькающий звук.

— Убить!!

И надсадное, из-за принятых на клинок сразу двух мечей, до боли знакомое:

— Госпожа, я спасу вас!!

Балиаз распахнул глаза, рывком возвращая себя на поверхность реальности.

Реска, размахивая мечом, яростно вступил в поединок сразу с двумя нарейцами. Под чёрными плащами прятались вполне реальные мечи. Слетели капюшоны, открывая жестокие, привычные ко всему лица, с горящими глазами истинных фанатиков.

Нарейский маг, не прерывая заклинаний, сделал едва заметный жест рукой, и в сторону Рески, одновременно выдвинулись пять противников.

Всего присутствующих было двадцать...

* * *

*

У Балиаза возникло два желания.

Первое: подняться и, подойдя к заткнувшейся, наконец, принцессе, встать на колени, и... нет, не отвязать её. А постучаться головой об импровизированный алтарь. Сильно так, постучаться, от души...

Второе... ну, второе желание присутствовало у него всегда — придушить этого оптимистичного рыжего идиота собственноручно, от души поимев его в процессе убийства.

Но дьяволы...

— Госпожа, я спасу вас!! — взлетел клинок, изогнулось стройное тело, напрягая стальные мышцы, и взметнулся в сторону короткий пушистый хвостик, увлекая за собой своего хозяина, который словно подружился с ветром.

... как же невероятно он красив...

Балиаз, забыв о заклинании, распахнул рот, с трудом сопротивляясь окружающей Реску магии.

Он сам великолепно владел мечом, и сейчас, глядя на стройного, танцующего с клинком в руках, юношу, он внезапно понял, что ни черта не знает о нём...

Реска.

Гибкий, стремительный, похожий на живое движущееся пламя.

Меч в его руках порхал, словно живя отдельной жизнью, создавая вокруг мальчишки острый металлический веер.

Впервые Балиаз, распахнув рот, смотрел не просто на красоту. Он видел красоту боя и, внезапно, помимо острого желания обладать этим телом, у него возникло другое, не менее сильное желание: сразиться с ним. Именно такое желание вызвал у него Лаэрт... и, демоны побери, почему всё закончилось так по-дурацки?

Замерев, и забыв о цели своего нахождения здесь, Балиаз восхищённо любовался этим великолепным клинком, отточенными, выверенными движениями, сосредоточенным лицом с закушенной губой и прищуренными холодными глазами. Он никогда не видел таких глаз...

Реска, маленький и смешной, оказывается, может быть совершенно другим Реской — бесстрашным, безжалостным, уверенным в себе. Настоящим убийцей. Охотником. Как же ты красив, малыш, в этом сиянии своего металлического взгляда. В тот момент, когда, не думая о себе, ты сражаешься за чужую жизнь.

С трудом заставив себя опомниться, Балиаз закрыл глаза, входя в сверхвосприятие. Увидел притаившуюся в кустах Лику Матей с закушенным кулачком, распахнувшую рот принцессу, с восторженным, идиотским выражением на абсолютно бессмысленном лице, колдуна, забывшего о заклятиях и изо всех сил пытающегося понять, что происходит и как... Каким образом, этот мелкий, худой мальчишка-подросток, внезапно расправился с тремя воинами... Но как же он...

Нарейский маг посмотрел на сжавшуюся принцессу, перевёл оценивающий взгляд на прыгающего Реску, и сделал короткое, неуловимое движение рукой. Мелькнула невидимая магическая петля. Реска споткнулся на бегу, выронил меч.

— Не убивать!! — рявкнул маг, и Реску мгновенно скрутили несколько цепких рук. Отобрали меч, стянули тонкие запястья. Вздёрнули в воздух, едва ли не борясь за право прикоснуться к нему.

"Я не могу вмешаться" — Балиаз сделал судорожный вздох, глотая воздух. Внезапно до него дошло, что он не дышит.

Нарейский маг, усмехаясь неприятной хищной усмешкой, что-то приказал, и в тот же миг несколько человек освободили принцессу от оков и выкинули её прочь.

Илурен вскрикнула, не понимая. Одновременно с облегчением и новым страхом — что же задумали эти выродки. А затем на лице её появилось чувство непередаваемой обиды, когда на алтарь вместо неё опрокинули вопящего и извивающегося Реску, и колдун, пренебрежительно кивнув в сторону принцессы, снисходительно пояснил:

— Дикасса должен получить самое лучшее. Красота этого юноши станет достойным подарком для Дикассы.

— Да что ты понимаешь, дикарь?!! — заорала принцесса разъярённо. — Едва не принесли меня в жертву, так ещё и оскорблять надумали?!!

"Боги, какая ду-ура"... — Балиаз едва сам не прибил её, и мысленно поблагодарил нарейского мага, когда по его приказу, извивающейся принцессе заткнули рот. Правда, то, что её бросили почти рядом с Балиазом, мага совсем не вдохновило. Скорее наоборот. Он судорожно размышлял, что ему делать. Желанная и упоительная сила маячила всего лишь в нескольких шагах от него. Стоит позволить принести Реску в жертву, и всё его мучения окончены. Он сможет вернуться в замок, возродив своё былое могущество и заняться накопившимися делами.

Ну, естественно, в память о малыше, уничтожит тут всех, демонам в пасть...

И даже оставит в живых Матей...

Иногда, достаточно лишь мысленно упомянуть.

Бализ застонал, увидев, как юная целительница, с воинственным криком вылетев из кустов, кинулась на нарейцев, размахивая откуда-то выкопанной, сучковатой дубиной.

Реска, изогнувшись дугой, глухо застонал, и принялся яростно биться в удерживающих его путах.

— Лика, беги!!!! — орал он отчаянно. — Уходи!! Беги отсюда, дура!!!

Матей обезоружили в течение нескольких секунд, украсив нежное личико внушительным синяком. Визжащую и царапающуюся жрицу это не остановило.

— Эрик! Эрик! Нет!! — выкрикивала она, пытаясь кусаться, и колотить, связывающих её вызывателей, кулачками.

Нарейский маг схватился за голову. Бализ был с ним полностью согласен.

— Сумасшедший дом, — проговорили они одновременно, каждый на своём языке.

Связанную, плачущую Матей, швырнули рядом с принцессой и Балиазом. Заткнув ей рот точно так же, как и её предшественнице.

На мгновение, один из нарейцев смерил задумчивым взглядом Балиаза, которому пришлось создать иллюзию того, что он связан. Видимо нарейец прикидывал — стоит ли заткнуть заодно и этого, невесть откуда появившегося парня, с удивительно пофигистическим, для происходящей ситуации, выражением лица.

Балиаз отвернулся, с трудом удержавшись от ехидной реплики, и старательно изобразил некоторое подобие испуга. Удовлетворившись, нарейец отошел, возвращаясь в круг костров.

Балиаз продолжал оценивающе размышлять: что же, для него, на данный момент важнее.

Реска возмущённо завопил. Потому что, внезапно перестав стоять в трансе над его телом, колдун выхватил нож.

Однако, вместо того чтобы всадить его в юношу, (Балиаза буквально парализовало от мысли, что Реску едва не зарезали у него на глазах, а он, как последний идиот, чуть не позволил этому произойти) маг, несколькими уверенными движениями (как шкуру снимает) разрезал на мальчишке одежду и застыл словно статуя, жадно глядя на открывшееся взору совершенство.

Таяли секунды. Реска извивался и матерился, сыпля проклятиями. Ему было страшно, но он не подавал виду. А вот песнопения, внезапно начали сбиваться с ритма. Поющие, словно притягиваемые невидимой нитью, подступали всё ближе и ближе.

— Ублюдок!! — орал Реска, пытаясь пихнуть коленом ладонь, внезапно скользнувшую по его животу. — Не трогай!!!

Маг не отвечая и не отводя от него взора, потянулся к нему ладонью и сорвал амулет на шее. Отстегнул браслеты, откидывая прочь, не оставляя на мальчишке абсолютно ничего, даже ниточки одежды.

И грянул невидимый гром, выпускающий на свободу незримую, влекущую магию серебряного зова.

Нарейцы, словно по команде, придвинулись ближе. Нож в руках колдуна заходил ходуном, руки затряслись, а затем он выронил его.

Реска выгнулся дугой, издав протестующий яростный вскрик, потому что вместо того чтобы приносить его в жертву, колдун внезапно провёл трясущейся ладонью вдоль его тела, а затем, нарейцы, словно разом лишившись рассудка, обступили алтарь. Напоминая свору голодных жадных псов, готовых драться и убивать ради аппетитного куска мяса.

Реска не кричал. Несколько секунд испуганно, хрипло дышал, беспомощно открывая и закрывая рот, не в силах издать ни звука, не в состоянии пошевелиться, от парализовавшего тёмного липкого ужаса.

"Это не может быть правдой... Это не может быть"...

А затем, колдун упал на него сверху, словно большая хищная птица, и это словно послужило сигналом к атаке. Реска, наконец сумев прогнать сковавший горло спазм, истошно завыл.

А через секунду, его тело буквально исчезло, погребённое под множеством стремящихся коснуться его рук и губ.

Балиаз и переставшие извиваться девушки, не могли видеть происходящего. Могли видеть только, как шевелится возле алтаря чёрная, живая человеческая масса, и слышать непрекращающийся, на одной высокой ноте, жуткий вой Рески.

Это было безумием. Это было страшно.

Балиаз закрыл глаза, до крови прокусывая губу, с трудом заставив себя не сорваться с места, не разметать ублюдков в прах. Ничтожную мразь. Посмевшую прикоснуться к его Реске...

Заклинание сплелось легко, словно само собой — тонкие невидимые ниточки, концы которых оказались в его ладони, укладывались одна на другую.

Матей не должна заподозрить ничего.

"Реска, милый, потерпи ещё немного малыш. Я не дам никому коснуться тебя".

А затем резко дёрнуть, и потянуть к себе, завязывая холодные смертельные узелки вокруг нарейских гнилых сердец.

Он хотел овладеть Реской. Он сам хотел заполучить его. Неужели и его собственное сердце весит столь же мало? Неужели и его собственное сердце пропитано этой же самой, ядовитой как гниль, отравой?

Со стороны казалось, что шевелящаяся масса внезапно замерла, и распалась.

Реска, трясущийся, обезумевший от ужаса, плачущий, всё ещё продолжал биться в цепях и кричать.

Выждать ещё минуту.

"Потерпи, малыш... ну пожалуйста, потерпи"...

Несколько мёртвых тел упали на него. Реска смолк, захлебнувшись, дрожа всем телом, не понимая, почему всё это внезапно прекратилось.

Колдун единственный стоял дольше всех. Балиаз сознательно оставил его в живых, для того, чтобы отвести от себя подозрения.

Ждал, почти мучительно. Ждал, готовый убить.

"Ещё немного, ещё чуть-чуть... Потерпи, малыш"...

Нарейский маг в панике оглянулся, заметался было по сторонам, но затем взгляд его снова упал на мокрого, плачущего Реску. Он застыл и на лице появилась тошнотворная, похотливая улыбка.

Колдун трясущимися руками отшвырнул с живота мальчишки два мёртвых тела, навалился не него, целуя и судорожно шаря по его бёдрам, разрывая на себе одежду.

Реска взвыл, пытаясь сбросить с себя спятившего мага.

"Пора".

Балиаз дёрнул за ниточку. Нареец захрипел, хватаясь руками за горло, пытаясь подняться и разорвать воротник. В глазах его, перед самым приходом смерти, взметнулось мгновенное понимание, смешанное с ужасом, а затем он упал и забился в конвульсиях.

"Ещё немного малыш"...

Балиаз вскочил, разрезая верёвку ножом, якобы спрятанным в рукаве. На ходу полоснул по запястьям Матей, и, уже не оборачиваясь, чтобы узнать результаты, ринулся к Реске. Рявкнул на ходу:

— Амулеты, Матей! Найди амулеты!

Увидев его, Реска снова заорал, а Балиаз...

Желание накатило невыносимой серебряной волной.

Оглушающее, мучительное желание.

Балиаз наклонился, хватая оброненный нож, и со всего размаха всадил его в своё плечо.

Боль была жуткая, но она вернула его в реальность, помогла прийти в себя. Содрал с кого-то из мертвецов плащ, и, высвободив из оков не перестающего кричать Реску, набросил на него одежду.

Почти силой завернул в плащ, потому что невменяемый Реска не понимал что происходит, и теперь в каждом приближающемся к нему пришельце видел врага.

Реска, рыча словно маленький напуганный зверёк, сопротивлялся, пытался ударить его, кусался и царапался, на волне ужаса позабыв все свои бойцовские навыки.

Балиаз, поминая демонов — ибо при каждом движении плечо отдавалось взрывной болью — сумел совладать с ним. Притянул его к себе, поглаживая и укачивая в своих руках.

— Всё хорошо, малыш. Всё хорошо. Это я. Всё в порядке, Эрик. Тебя никто не тронет больше. Тихо. Тшш... всё хорошо...

Наверное, это странно смотрелось со стороны. Почти мертвенно-бледный Балиаз — с перекошенным лицом, из прокушенной губы льется на подбородок кровь, из ставшего алым предплечья торчит рукоять ножа, а на его коленях, судорожно стиснутый двумя руками — Реска, завёрнутый в плащ, словно в свёрток, из которого торчит только рыжий, мелко трясущийся хвостик.

Через минуту Реска перестал орать, а затем, узнав Балиаза, внезапно втиснулся в него, судорожно пытаясь ухватить за шею — только что не залез, и отчаянно разрыдался, уткнувшись лицом в его плечо.

Балиаз медленно выпустил воздух, и, ослабив хватку, закрыл глаза, стараясь не смотреть на него, потому что испытывать желание сейчас... было омерзительно... даже для него. Омерзительно именно потому, что он его испытывал.

— Всё хорошо, малыш... Вот видишь... Всё уже хорошо...

Откуда-то сбоку появилась Матей. Судя по её бездонному взгляду и закушенной губе...

— Осторожно, — Бализ сглотнул, отводя глаза от открывающейся ему шеи. — Надевай амулет, я активизирую его.

Матей кивнула. Даже не задала вопрос, каким образом стихийник-недоучка, коего из себя старательно разыгрывал Балиаз, умеет управляться с подобными вещицами?

Щелкнула застёжка. Стало легче, и даже почти прояснилось в мозгах.

Илурен, стоя в стороне, наблюдала за ними с испуганным интересом.

— Что это вы делаете? — наконец спросила она весьма высокомерным тоном. Судя по виду этой, в принципе, довольно привлекательной и решительной дамочки, на свете существовало мало вещей способных выбить принцессу из равновесия. Только что её едва не убили, на её глазах произошло что-то жуткое, а она уже стоит как ни в чём не бывало, и, поправляя растрепанную прическу, пытается отдавать приказы.

Матей смерила её убийственным взглядом.

Балиазу на данный момент было всё равно, гораздо больше его занимала мысль — как высвободить запястья Рески, и при этом не вогнать его в новую панику. Всё-таки, под плащом он был абсолютно...

Балиаз решительно повёл плечом, отрезвляя себя болью, и заглянув в испуганные фиолетовые глаза, начавшие принимать осмысленное выражение, сказал как можно мягче:

— Реска, мне нужно надеть на тебя браслеты, высвободи запястья.

Во взгляде Эрика появился страх.

Боги, я просто кретин!! — Балиаз едва не взвыл от досады и, ещё раз обругав себя за тупость, осторожно коснулся двумя пальцами мокрого виска.

Глаза Рески затуманились, а в следующий момент его тело обмякло в руках Балиаза и голова упала к нему на плечо.

— Лика, — Балиаз приподнялся, и осторожно положив спящего юношу на алтарь, выразительно посмотрел на жрицу.

Матей решительно кивнула.

— На раз, два, три — сказала целительница, набирая в грудь воздуха, и прибавила с явной неприязнью: — Принцесса, тебе лучше отвернуться.

Илурен фыркнула, презрительно вздёрнув тонкие брови. Чёрные волосы и почти такие же неистовые как у Балиаза глаза. Сейчас, немного оправившись от шока, она казалась удивительно недосягаемой, словно проведя какую-то незримую, но ощутимую черту между собой и недостойными, окружающими её, простыми смертными.

— Вот ещё! И не смей разговаривать со мной подобным тоном, и почему...

— Давай! — сказал Балиаз, разворачивая плащ, и зажмурившись, почти вслепую защёлкнул один из браслетов. Второй надела Лика.

— Отпустило... — сказала Матей облегчённо. Балиаз рискнул открыть глаза, и торопливо завернул мальчишку обратно в плащ. Словно прятал величайшую драгоценность. Возможно, так оно и было. Подхватил его на руки, беря под коленки, и развернувшись, увидел потрясённые, широко распахнутые глаза Илурен. Прижав ладонь к губам, принцесса с восхищением смотрела на свёрток в руках Бализа, и выражение её глаз магу, абсолютно не понравилось.

"Ряды поклонников Рески удивительно быстро растут" — с тоскливой усмешкой подумал он, и огляделся, прикидывая куда ему переложить Эрика, пока Лика сможет заняться его ранами.

— Кто этот человек? — спросила принцесса почти благоговейный шёпотом и, опомнившись, прибавила уже прежним, высокомерным тоном: — Впрочем, это не столь важно, — она, вздёрнув подбородок, тряхнула головой, заставляя гриву своих густых чёрных волос, в которых тускло отблёскивали маленькие жемчужины, взметнуться вверх, — гораздо важнее сейчас три вещи, — Илурен вскинула аккуратный пальчик и, поморщившись, незаметно убрала его обратно, обнаружив повреждение маникюра на ногтях. — Первое, и самое главное: я и моя жизнь. Сумеете обеспечить мне безопасность и поможете вернуться во дворец — и можете просить меня о чём угодно, в разумных пределах.

Матей издала невнятный писк, основательно оторопев от непередаваемой наглости спасённой Арликийской принцессы. Балиаз вздёрнул бровь. Если бы не боль в плече и беспокойство за состояние Рески, он бы расхохотался, ибо высокомерная и хладнокровная, как замороженная рыба, Илурен чем-то неуловимо напоминала ему его самого.

— Второе, — непреклонно изрекла принцесса, — вы ранены и кто-то должен позаботиться о вас. Естественно, не я, — добавила она с непередаваемой нотой лёгкой брезгливости. — И третье...

Матей еле слышно зарычала и открыла рот, собираясь высказать этой хамке всё что думает, но внезапно, Балиаз еле слышно застонал, и побелев, хотя казалось, что дальше ему белеть некуда, осел на колени, по прежнему не выпуская Реску из своих объятий. Вся его одежда была залита кровью.

— Матей, — прохрипел он еле слышно, с трудом разжимая губы. В чёрных глазах плясала запрятанная боль, — по-моему, я теряю сознание... — закончил он почти удивлённо.

— Какие слабые, однако, теперь мужчины пошли, — пренебрежительно заметила Илурен и торопливо шагнула в сторону, отодвигая ножку, и боясь, что Балиаз свалится на неё. Однако этого не произошло. Уложив Реску на траву, Балиаз прислонился спиной к дереву.

— Я сейчас, сейчас помогу. Пожалуйста, потрепи немного, — торопливо сказала Матей, опускаясь рядом с Балиазом на коленки. От неё исходил лёгкий аромат травы, а пальцы, касающиеся его тела, в этот раз были удивительно чуткими и осторожными. — Потерпи, — шепнула Матей сочувственно, неуверенно глядя на рукоять ножа.

— Помоги выдернуть, — попросил Балиаз, на мгновение приподнимая веки, и увидев выражение её лица, ещё раз мысленно помянул всех демонов. Судя по виду готовой отключиться целительницы — нож ему придётся вытаскивать самому.

— Я сейчас... сейчас... — как заведённая повторяла девушка, скользя пальцами по рукояти, не зная как и с какой стороны к ней подступиться, причиняя Балиазу только лишнюю боль своими неловкими и неосторожными движениями.

— О, пресветлые духи! Мы, похоже, так никогда и не уйдём из этого ужасного места! — закатив глаза, возвестила принцесса, а потом, властно сдвинув трясущуюся как осиновый лист Матей в сторону, наклонилась и резким движением выдернула нож из плеча Балиаза. — Всего-то ничего, — брезгливо откинув нож в траву, и отряхнув ладони, принцесса убрала с плеча волосы и уселась на траву. Да, — спохватилась она, снисходительно позволяя Балиазу и Лике созерцать себя с непередаваемыми, идиотскими выражениями на лицах, — постарайтесь уложиться в десять минут... И я не возражаю, если вы сделаете носилки для меня: всё-таки, я не могу ходить пешком. Надеюсь, этот, единственный достойный моего внимания, юноша, скоро придёт в себя. Как его имя? Надеюсь, он из знатного рода? И что ты пялишься на меня, девчонка? Давай, лечи своего друга, если ты целительница. И поживее. Мне надоело здесь сидеть.

— Убить её, что ли? — с тоскою подумал Балиаз. Судя по маниакальному выражению глаз Матей — юная целительница была бы непередаваемо счастлива.

— Отравлю её грибами! — подумала она, и наложив пальцы на рану Балиаза призвала целительную силу.

Глава 6.

Рассвет тонкими, розовыми лучами озолотил верхушки деревьев. Скользнул ниже, безжалостно разгоняя влажный сумрачный туман. Оглушительно распевали птицы, приветствуя новый день.

Реске казалось, что он плывёт на корабле. Было, такое неприятное приключение, когда-то в его детстве. Его тошнило до самого прибытия на берег, и, перегнувшись через высокий деревянный борт, он воспринимал море в исключительно неприятном для себя ракурсе.

Вот и сейчас, его тошнило, качало, правда, не было противного солёного запаха, выворачивающего кишки на изнанку. Был запах дыма и травы, и жёсткая ткань куртки под щекой, и ощущение надёжных уверенных рук. "Где я? Какого демона происходит?", — Реска вяло завозился и ощутил, как чьи-то руки приподнимают и перехватывают его поудобнее. "Что это значит?", — зубы отчаянно сжались, а глаза зажмурились ещё сильнее, не желая открываться и возвращаться в реальный мир. Сердце заколотилось как бешенное, и он с трудом удержался от крика. Не удержался — застонал, и в тот же миг его вздёрнули вверх, сдавили, почти до боли в ноющих рёбрах; чужое дыхание обожгло лицо, и голос, знакомый и в то же время далёкий, заговорил что-то ласковое, успокаивающее, отгоняя прочь, навалившуюся на него жуткую шевелящуюся массу тел, рассеивая всех страшных чёрных призраков.

"Что это, кошмар? Почему такой пугающий? Сон... всего лишь сон?"

Мысли плыли вялые, рассеянные, липкие; полные вязкого обморочного тумана, наполненного запахом древесной зелени и пересвиста коростелей. Ему снилось, что корабль прибыл к берегу, и что он лежит в роскошной отцовской беседке, увитой колючими кустами малины. Спелые, сладкие ягоды осыпаются на землю, и призывно манят темнеющими завязями, готовые сорваться в рот. Он лежит на неудобной узкой скамейке, и, закинув руки за голову, смотрит в небо сквозь переплетения душистых колючих ветвей и шероховатых тёмно-зелёных листьев. Свистят над головой птицы, и где-то неподалёку звучат негромкие голоса. Мама терпеть не могла это место, считая его верхом безыскусности. Ну да, маме можно быть сверхвосприимчивой. Она ведь эльфийка едва ли не на четверть. А вот отец — человек. Воин, ничем не примечательного, но, впрочем, древнего и благородного рода дар'Реска.

Эрику нравилось бывать здесь. В его особом, секретном месте, куда он частенько убегал от учителей и нудных бесконечных уроков. Можно было от души наедаться малиной, не слыша предупредительных окриков нянек, исправно проверяющих чистоту его рук, и не перестающих твердить о манерах. Именно из-за этих безупречных манер ему изрядно доставалось в академии, в первые дни его пребывания. Зато, будучи бит впервые, через несколько месяцев Эрик один из первых освоил фехтование и научился защищать себя с помощью меча. Именно по этой причине ему прочили место капитана. Именно по этой причине он закончил академию в возрасте семнадцати лет, в то время как остальные покидали эти гранитные стены на два года позднее.

К сожалению, умению сражаться без оружия, в академии не обучали, считая кулаки оружием простолюдинов. Сколько раз Реске приходилось жалеть об этом. Ибо оказаться без меча для него было равносильно тому, что остаться нагишом. Реска не умел драться. Он умел фехтовать, а вот в поединках один на один, неизменно проигрывал, не имея ни малейшего представления о каких-либо обманных манёврах, захватах или уходах от врага. Флайм пытался научить его сражаться, но даже для хладнокровного и неэмоционального Серого Призрака выдержать присутствие Рески рядом с собой оказалось непосильным испытанием. Пытаясь показать ему хитрый захват соперника, Флайм внезапно освободил его руку и сообщил, что тренировка закончена и больше тренировок не будет. Реска, вошедший в азарт, разочарованно взвился и потребовал объяснений...

После двух часов долгих и подробных объяснений, во время которых Флайм не потрудился сказать ни единого слова, вопросов у Рески больше не возникало. Так же, как и желания продолжать тренировки. Это был второй раз, когда Флайм занимался с ним любовью, — если только подобное слово подходило к тому, что происходило между ними. Во второй раз, Флайм не завязывал ему глаза, заставив Реску смотреть на себя во время всего процесса — не просто смотреть, а принимать активное участие. На тот момент, сама мысль об этом вызывала у Эрика неприятие и отвращение. Но тело сдалось, оказавшись сильнее разума, или Флайм был слишком искушённым любовником, для того чтобы позволить Реске получить удовольствия от происходящего. В третий раз Реска даже не возражал, со стыдом и ужасом признав, что совсем не против того, к чему Флайм принуждает его по нескольку раз в день. А затем это стало вполне привычным и естественным.

Когда они прибыли в город, Реска уже даже помыслить не мог о том, что однажды они расстанутся. Но всё закончилось тем, что они расстались. А точнее, Реска сбежал, испугавшись ответа на простой, но такой важный для него вопрос. Удрал, пока ещё мог убежать, пока не стало слишком поздно, не зашло далеко. Хотя, куда уж дальше... Он не мог забыть Флайма в течение полугода, а точнее — не смог забыть его вообще. Просто заставил себя поверить, в то, что всё закончилось и уже никогда не повторится снова. Смирился с этой мыслью, внушив её себе, отравив себя ею настолько, что даже начал верить — что ему действительно всё равно.

Флайм Серый Призрак — крохотный осколок его сердца, важный, но слишком болезненный, для того чтобы быть — остался в прошлом. И Реска больше не задумывался о том, что же с ним стало когда он вернулся и узнал, что Рески больше нет. А быть может, он не вернулся. Когда на глаза ему пролился свет истины — он не стал возвращаться. Этой мыслью Реска утешал и убивал себя одновременно. В глубине души ему хотелось, чтобы Флайм однажды вернулся. Лика Матей помогла ему избавиться от тоски.

Маленькая храмовая целительница из простого сословия, которая, по какой-то причине, пожелала остаться с ним. В тот момент, когда она принимала своё решение, чары не действовали на неё. Если верить её словам. Впрочем, после нескольких месяцев совместного путешествия, Реска и сам верил в это. С Матей они стали друзьями, а затем породнились, и, местами, приросли корнями друг к другу, как брат с сестрой. Реске хотелось бы испытывать к ней иные чувства, нежели простую дружескую нежность. Но, к сожалению, тут он ничего не мог поделать с собой. К тому же, по словам самой Лики, дар целительницы будет подчиняться ей лишь до той поры, пока она хранит себя в чистоте. Именно поэтому судьба храмовых целительниц часто была очень предсказуемой. Среди старых дев они занимали почётное первое место.

— Он приходит в себя... — сказала Лика, с надеждой вглядываясь в осунувшееся, измученное лицо Рески, прикрытое разметавшимися густыми волосами. Его аккуратный пушистый хвостик развалился, отчего казалось, что лицо юноши окружает багровое животрепещущее пламя-облако, пушистое и воздушное. Такие мягкие волосы бывают лишь у детей. Или у эльфов. Правда, перворождённые жили в местах, практически недоступных для простых людей. Например, Лика никогда не видела живого эльфа, хотя, глядя на Реску, вполне могла представить как они должны выглядеть. Реска не очень любил упоминать о подобном родстве. Возможно, по причине того, что сами перворождённые обычно стыдились подобных ублюдков, носящих в себе каплю истиной крови. Да и эти сведения, были почерпнуты ею из рассказов прабабки и матери настоятельницы. "Перворождённые сделали свой выбор, — не раз подчёркивала она вздыхая. — Теперь нам останутся лишь предания и легенды о них. Через несколько поколений даже они станут сказкой".

У Рески смугло-золотистая кожа, нежная, как у девушки, и в то же время в его облике нет ни капли женственности. Хотя длинным ресницам, веером лежащим на гладких щеках, могла бы позавидовать любая женщина. И не только им. Когда Матей увидела его в первый раз, она приняла его за девушку. Сейчас это казалось ей смешным.

Лика вытянула ладонь, желая убрать волосы с его лица, и остановилась, буквально кожей ощутив, исходящую от Балиаза волну досадного раздражения. Выставив локоть, мужчина ревниво прикрыл Реску плащом. На мгновение нахмурился, борясь с инстинктивным желанием замотать его до самого носа, а затем, тряхнув головой, двинулся дальше.

Впрочем, подобной своей реакции, Балиаз как раз не удивлялся. Она была вполне естественной. Делиться, даже в мелочах, маг очень и очень не любил. После всего случившегося его начали посещать мрачные сомнения по поводу того, что значит для него Реска, раз он поступил столь идиотским образом, отказавшись от халявной возможности пополнить силу. Если это для него мелочь, то, очевидно, слишком существенная. Вот только оправдания своему поступку он, как ни пытался, придумать не смог.

До вчерашнего дня, Балиаз не совершал столь очевидных глупостей. Хотя нет, мысль вызвать повелителя сумеречного мира на поединок — к разряду гениальных тоже не относилась. Иначе, каким образом можно было объяснить причину, по которой некто Балиаз — новоявленный повелитель демонов вынужден топать пешком и пользоваться собственными, так сказать, силами, вместо того, чтобы сытно есть и сладко спать, проводя беззаботные будни в роскошных покоях собственного замка... Поправочка: то, что осталось от его замка, вряд ли можно было назвать роскошеством, вернее — былое роскошество уже никак нельзя было обозвать замком.

Предпоследнее, что он помнил, прежде чем исчезнуть в портале, это как величественная каменная громада, некогда потрясающая воображение, оседала в пыль, срываясь в бездонную пропасть вместе с внушительным куском скалы.

Какой идиот придумал строить замки на отвесных плато? Ах, видите ли, враг не сумеет подобраться к нам с северной стороны?! Да хоть с южной! Хоть ворота нараспашку! Ни один враг в здравом уме и твёрдой памяти не рискнул бы связаться с чёрным замком, ещё до рождения Балиаза Тёмной Звезды. А уж после того, как грозный маг сумел подчинить эту магическую твердыню себе — и тем более. Но нет же. Пришло в голову какому-то идиоту выпендриться, не задумавшись о таком факте как эрозии и естественное разрушение изрядно подмытой почвы. Неудивительно, что, несмотря на всю пронизывающую её магию, скала не устояла перед обычным землетрясением. А земля тряслась ого-го! Когда повелитель демонов и Балиаз сошлись в поединке, тьма поднялась такая, что заволокло солнце...

Реска жалобно застонал, и лицо его сморщилось, омрачаясь беспокойной тенью. Опомнившись, Балиаз незаметно шепнул над ним очередное заклинание забвения.

— Мне жаль тебя огорчать, целительница, — сказал маг безо всякого огорчения, — но не думаю, что он придёт в себя столь скоро, — добавил он, привычно устраивая Реску поудобнее.

Реску терзали кошмары и если бы не плащ, которым Балиаз предусмотрительно связал его, нести юношу оказалось бы чрезвычайно проблематичным. Даже во сне Реска пытался бежать и постоянно дергался, словно перепуганный заяц. Но тащить его оказалось неожиданно приятным занятием. Несмотря на свои непрекращающиеся кульбиты, мальчишка практически ничего не весил, так что его транспортировка не доставляла Балиазу особых хлопот. А потом, было просто приятно — единоправно обнимать его, и сознавать, что в эти короткие минуты Реска принадлежит только ему. Целиком и полностью безраздельно. Чтобы ни думала там по этому поводу наивная идиотка Матей.

"Да ты жива, дура, лишь по моей милости. Скажи спасибо, что мне не хочется огорчать Реску, иначе уже через пару часов нашего знакомства ты подскользнулась бы на ровном месте и умерла от внезапного испуга."

— Я опасаюсь, окажется ли он вообще вменяем. После такого... — Балиаза ощутимо передернуло, и он осторожно поправил сползающее тело повыше, удобно устраивая рыжеволосую голову у себя на плече. Словно подтверждая его слова, Реска судорожно вздохнул и снова застонал. Балиаз машинально переместил его в более удобное положение, на ходу меняя руки, и в который раз, удивляясь тому, каким лёгким оказалось это тело. Реска не выглядел задохликом, но Балиаз почти не ощущал его веса. Факт, о котором он предпочитал не распространяться, справедливо опасаясь, что в этом случае Реску придётся делить кое с кем.

То, что чужак смеет прикасаться к её драгоценному возлюбленному, явно давалось Лике нелегко. И судя по тому, какими взглядами, она то и дело награждала Балиаза, мысль о том, что ЕСЛИ БЫ НЕ РЕСКА, Балиаз явно бы поскользнулся на ровном месте и умер от неожиданного испуга — не раз и не два приходила ей в голову.

В отличие от их ревнивого, готового поубивать друг друга, дуэта, Илурен, относилась ко всему более пофигистично.

— Не понимаю... Почему мы должны драпать, словно за нами гонится стая демонов? — раздражённо заметила она. Длинные чёрные волосы, растеряв большую часть жемчужин, свалялись неровными, сальными прядями. Оторвав от платья полоску шёлка, Илурен завязала их узлом. Точно так же, не церемонясь, она порвала своё, уже изрядно пострадавшее, одеяние на разного вида кусочки, и создала на себе что-то наподобие откровенного, но весьма удобного наряда для походов. Возможно, до встречи с Реской, Балиаз вряд ли бы оставил подобную красавицу без внимания. Но сейчас, роскошные прелести принцессы, то и дело выставляемые ею напоказ, были ему глубоко по барабану. Чего нельзя сказать о плоскогрудой Матей. На фоне Илурэ — именно так, в сокращённом варианте, отрекомендовала себя высокомерная красотка-сучка, Лика Матей выглядела абсолютно бесцветно.

— В конце концов, я — Принцесса! — Илурен отличалась исключительной особенностью: доводить до предела кипения всё что угодно.

В который раз Балиаз с усмешкой подумал, что эта стервозная девчонка напоминает ему его самого.

"Оставь тебя в пустыне, и она зацветёт, — не раз говорил про него отец, — но не потому, что превратится в оазис, а потому, что даже песок не выдержит — и сбежит от тебя!"

Пронзительный, резкий голос Илурен, казалось, обладал способностью раскалывать даже камни.

— Я не привыкла ходить по лесам. Мне нужны носилки и слуги, или хотя бы служанка, и... — Илурен, тоном нетерпящим возражений, принялась перечислять всё то, что ей понадобится для комфортного путешествия, не переставая через каждое слово жаловаться на свою неприспособленность и повышенную изнеженность. Методично выдрала волосы, запутавшиеся в ветвях какого-то колючего дерева, машинально отодрала с лица паутину, щелчком сбив в панике метнувшегося паука. — Я принцесса. А принцессы способны ощутить фасолину через десять перин — доказанный научно факт. Мы не выдерживаем тягот и превратностей пути!! — на ходу перемахнула через бревно, словно бодрая скаковая лошадка. — Боимся всяких насекомых и тварей... — со злостью пнула случайно оказавшуюся на её пути гадюку, и несчастная змеюка, не успев даже дёрнуться, захлебнувшись шипением, улетела в кусты, провожаемая офигевшими взглядами вынужденных слушателей этой тирады. Судя по тому, что тирада грозила затянуться, чувствительная и ранимая принцесса, была в крайней степени нервного расстройства. — Потому, что я принцесса! — закончила Илурен яростно-визгливым тоном очередную оду себе, любимой, и поморщилась, когда на тропинку с дерева рухнула, невесть откуда взявшаяся, дохлая белка.

— Разрыв сердца, — ядовито констатировала Лика.

— От страха, наверное, — задумчиво предположил Балиаз.

— Бесчувственные твари!! — взвизгнула Илурен, с досадой топнув ногой.

— Не стоит так кричать, ваше высочество, — заметил Балиаз морщась, и незаметно прикасаясь губами к высокому чистому лбу Рески.

— В этом лесу не так уж и много белок! — елейно закончила Матей, и прыснула, не без злорадства глядя на исходящую в истерике Илурен.

— Животные!!! Вы пользуетесь тем, что я так беззащитна! — в глазах Илурен блеснули слёзы. Судя по её состоянию, она и правду была готова расплакаться. К тому же, несмотря на открывшееся второе дыхание, выглядела принцесса и впрямь жалко. Впрочем, Матей, с раскрасневшимся лицом и лихорадочно блестящими глазами, тоже не могла похвастаться цветущим видом. Обе девушки находились на пределе, но лишь только Илурэн позволила себе высказывать это вслух.

— Мы не можем задерживаться, Илурэ, — сжалившись, раздражённо сообщил маг. — Люди, напавшие на ваш кортеж, принадлежат к Нарейскому ордену, скорее всего по нашим следам будет пущена погоня. Реска, в своём состоянии, не способен сражаться. Я наложил заклинание на его память, но пока оно окончательно подействует нужно время. Вы хотите повторения вчерашнего? Я не смогу один защитить нас.

В этом месте Балиаз, естественно, врал. Даже без магии он был способен разделать любую погоню под орех, но выкладывать все карты сразу — глупость несусветная.

— Но я устала, — почти взвыла Илурен, — мы могли бы сделать небольшой привал! Я не понимаю — мы идём уже больше двенадцати часов, и за нами нет никакой погони, а если и есть, наверняка наши преследователи тоже отдыхают. К тому же, эти подонки мертвы. Кто их убил — для меня до сих пор непонятно. Бализ, вы может и сделаны из железа, но я не могу больше сделать ни шага! — судя по вымученному взгляду запыхавшейся Лики Матей, она была того же мнения. Но, в отличие от принцессы, упорно молчала. По двум причинам. Первая — потому что Бализ зловредный ублюдок, эгоист и извращенец; вторая — потому что Илурэ злобная сучка, эгоистка и шлюшка.

В последнее время, Лика даже запуталась в своих предпочтениях, не понимая кого их этих двоих, она не переваривает сильнее.

Подумать только, если бы она смогла отговорить Реску не делать глупостей и пройти мимо этого черноволосого ублюдка, они сейчас бы отдыхали в одной из лучших гостиниц столицы. А теперь, вместо этого, вынуждены переться неизвестно куда и неизвестно зачем, потому что Бализ, счёл необходимым изменить маршрут в целях безопасности. Да и к тому же, с каких пор он стал здесь главным? Она и сама не заметила, как Бализ начал распоряжаться ими. Причём произошло это, ещё до того, как они попали в переделку с нарейцами. И почему господин Реска такой безобидный и мягкий? Вместо того, чтобы сразу дать колдуну в зубы, и поставить его на место, только беспомощно улыбается, и по большей части соглашается со всеми его железными аргументами. Если быть честной, то Лика и сама соглашалась, бесспорно признав, что Бализ может быть кем угодно, но только не дураком. Но именно этот факт и бесил её больше всего.

Поскорее бы попасть в город. Там они смогут избавиться от этой идиотки принцессы и от этого ублюдочного колдуна, который смотрит на Эрика такими жадными глазами, что абсолютно ясной, становится причина, его преувеличенной заботы в отношении Рески. Ну уж нет. Эрика она не отдаст. И не потому что это ревность... Это не ревность... Это совсем другое чувство... Дружеское беспокойство, например, — покраснев, поспешила напомнить себе девушка мысленно, — просто рядом с Реской должен оказаться кто-то особенный. Достойный. Скромная трудолюбивая девушка, которая может и не будет красавицей, но будет честной и любящей. И пойдёт за ним на край света, согласившись стать его спутницей. Какая-нибудь достойная храмовая дева, которую Реска обязательно заметит и оценит со временем. Даже если поначалу он будет относиться к ней как к сестре, но потом...

— Мы прошли всего сто аймеров, — раздражённый, как всегда чуть скучающий, голос Бализа, вернул Лику в реальность. Илурен издала нечто среднее между рычанием и стоном.

— Это почти два дня пути, животное!! — рявкнула она, опираясь рукой на ствол берёзы, и привалилась к нему плечом.

— Неплохой темп, — согласился Балиаз, вызывая на себя волну ненависти со стороны обеих измученных девушек.

— Или ты придумываешь привал, или я не двинусь дальше, — непреклонно заявила принцесса.

— Невелика потеря, — буркнула Лика.

— Две тысячи золотых, — холодно напомнила Илурэ цену, которую необдуманно предложила за своё спасение. Сейчас следовало остановиться, хотя бы для того, чтобы она могла обдумать своё положение, и, может быть, поторговаться. Например, снизить цену, за которую она уговорила истеричную, невменяемую храмовницу и чокнутого непонятно кого, довести её до города, и позаботиться о безопасности, до того момента как она сможет попасть во дворец. Лишь на этих условиях истеричная храмовница неожиданно согласилась потерпеть её. Бализу, или как там зовут этого пугающего черноволосого упыря, было абсолютно всё равно. Деньги его не интересовали. А единственное, что его интересовало, это красавчик эльф, над которым он трясся как над величайшей драгоценностью, причём был непоколебимо уверен, что этого никто не замечает. Мерзкий извращенец, который своим липким взглядом смеет осквернять это чистое, божественное создание. Правда, сказать ему об этом в лицо Илурэ, в отличие от недалёкой Матей, весьма и весьма опасалась.

Глаза Бализа, неистовые, как танцующий в свете костров ночной сумрак, словно обладали способностью читать самое сокровенное. Когда он изредка смотрел на Илурэ, ей казалось, что в непроглядной бездонной ночи пылает золотое пламя. Зловещее, жуткое, колдовское. Затягивающее любого, решившего поиграть с ним в гляделки, в бездонный, черный омут.

Ситуация была, не то чтобы критической — гордая дочь короля Алтера и не в таких переделках умудрялась побывать, впрочем, рассказывать об этом, она явно не собиралась. Ибо именно её взрывной характер и страсть к авантюрам, и привели ситуацию к её теперешнему положению.

А началось всё с того, что папаша вознамерился выдать её замуж. Казалось бы всё очень просто: достойная свадьба, династический брак, сговорчивый принц.

Но не тут то было...

Все, кто хоть немного знал вспыльчивую и упрямую принцессу, категорически отказывались соединяться с ней узами брака. Ибо управлять, подобной женой, было невозможно, да и неизвестно было — к чему приведёт страну подобная королева.

После того как Илурэ ославилась на всю Арликию удрав из дома, и путешествуя по стране инкогнито, связываться с домом Алтеров никто не хотел. За исключением принца Тиваля — напыщенного, манерного идиота, которого красота принцессы очаровала настолько, что он, без долгих размышлений, предложил ей руку и сердце во время своего последнего посещения Арликии. Поговаривали, что тщательно изучив автобиографию принцессы, его отец, стареющий король Бран, пришёл к выводу, что именно такая энергичная и решительная жена нужна его слабовольному разгильдяю, а так же всей этой маленькой и жалкой стране, которая ни в какое сравнение не шла с цветущей и могущественной Арликией. Ну и, конечно, приданное принцессы Илурэн — значительно могло пополнить изрядно растраченную казну этого захудалого королевства, раздираемого на части в бесконечных междоусобицах местных баронов, и противостоянии магов.

В голове Илурэ никак не мог уложиться факт того, каким образом Бран, совсем не глупый человек, смог довести Андрагон до подобного жалкого состояния. Впрочем, оказавшись в этих, в общем-то плодородных и прекрасных краях, Илурэ начала понимать некоторые странности, которые ранее казались её абсолютно непонятными. Например, здесь были демоны. Непросто были — кишмя кишели, по сравнению с тем, что творилось в Арликии. В Арликии даже ночью, гуляя по лесу, можно было абсолютно безопасно вернуться домой. Здесь же подобное, казалось не то, что немыслимым — невероятным. Демоны нападали постоянно, не только ночью, но и днём. Из всей её великолепной охраны, после пересечения границы, едва ли осталась половина уже на третий день путешествия. И лишь высланный навстречу сопроводительный кортеж короля Брана, смог хоть как-то урегулировать критическую ситуацию, а саму Илурэн, привыкшую здраво оценивать обстановку — убедить не отдавать приказ поворачивать обратно, ради сохранения жизни своих людей и собственной безопасности.

Половину новоприбывшей свиты составляли маги и охотники на демонов. После нескольких часов общения и с теми, и с другими, Илурэ начала сомневаться в собственном решении. Магов она не выносила ещё со времён пребывания у себя на родине: эдакие спесивые, надутые индюки, каждый из которых верил в собственное могущество и уникальность. По мнению принцессы, большинство из них не стоили даже ломаного гроша, озабоченные не реальным выполнением своей службы, а собственным образом — дабы выглядеть загадочно и таинственно, и заставлять простых смертных трепетать. Между собой они, естественно, грызлись, и не переваривали друг друга настолько, что после нескольких аудиенций, Илурэ испытала тошнотворное ощущение, что её окунули в ведро помоев.

Охотники тоже не вызывали никакой симпатии: абсолютно выгоревшие, эмоционально мёртвые люди, безжалостные и беспринципные. Осознав что, охотники представляют собой — горстку бесчеловечной, разномастной мрази, Илурэ начала всерьёз подумывать о том, чтобы придумать убедительную причину и удрать обратно. Вот только, ощущение, что она оказалась в ловушке, и назад дороги у неё уже нет — было предельно острым. Ибо ей ненавязчиво и очень тактично дали понять, что в Арликию она вернётся лишь в одном качестве: жены наследника, или не вернётся вообще. Места в Андрагоне глухие, тёмные, случиться, как ей убедительно объяснили, может всякое. Так что, когда на кортеж посреди ночи напали нарейцы, принцесса испытала отнюдь не ужас, а скорее некоторое подобие горячей благодарности, ибо, мало общаясь с людьми, она, несмотря на свой глубокий и проницательный ум, в некотором роде была весьма и весьма наивна, веря, что деньги решают всё, и в любом случае она сможет договориться. Вот только договариваться с безумными фанатиками было равносильно тому, что пытаться убедительно поговорить с голодным демоном — доказывая ему причину, по которой тебя не стоит есть.

Среди демонов разумные твари попадались крайне редко.

Когда на поляне появился танцующий бог, Илурэ показалось, что она бредит — человек не мог быть настолько невероятен. Но когда ее, отвязав с алтаря, выкинули на песок, словно ненужную вещь, она испытала прилив неконтролируемой глухой обиды, вперемешку с недолгим облегчением — ибо в одном принцесса была уверена точно: как только эти жуткие полу-люди полу-демоны прикончат её храброго спасителя, настанет и её черёд. А дальше, всё стало развиваться как в дурной бульварной книге. Илурэ до сих пор не могла прийти в себя от всего происходящего.

Сумасшедший упырь, воткнувший нож в своё плечо, пытающийся справиться с разлившимся вокруг Рески безумием. Упырь, залитый кровью — называть Бализа человеком, у неё не поворачивался язык. Несомненно — Бализ был красив; несомненно — женщины наверняка должны падать у его ног, но эти его жуткие, всезнающие глаза, и бледная как лунные камни кожа — вызывали у Илурэ паническую дрожь. Она не ощущала в Бализе ничего человеческого и это её пугало гораздо сильнее, чем свора, обезумевших от предчувствия скорой крови, нарейцев. А затем, визгливая, невменяемая целительница; осознание, что им нужно как можно скорее убираться, и сумасшедшая гонка без остановок, длинной в три четверти суток. Они удирали ночью, после того, как Лика привела Бализа в чувство и сумела залечить его раны. А затем, Бализ, подхватив завёрнутого в плащ Реску на плечо, приказал им выдвигаться. Сказал спокойно, но таким тоном, что подстегнул их похлеще любого удара хлыстом.

Сейчас день стремительно клонился к вечеру, и она была без сил. Впрочем, Илурэ не без удовольствия отметила, что выдержала эту гонку достойно, так как психичка Матей, тоже еле держалась на ногах. А вот чокнутый упырь даже не вспотел.

К тому же, Илурэ начинала подозревать, что такими темпами, поддерживать роль капризной взбалмошной дурочки, она сможет не так уж и долго. Принцесса должна быть женственной и даже немного жеманной — уроки обучения манерам были, для сводолюбивой, похожей на мальчишку Илурэ, настоящей пыткой. Так же, как и постоянные правила и ограничения, сыпавшиеся на неё со всех сторон. Словно тяжёлые булыжники, бьющие по голове: — Ваше Высочество, вы должны быть такой, как от вас требует этикет и ваше положение. Соответствуйте своему статусу и забудьте о том, что вам хочется. ЭТО ВСЁ ГЛУПОСТИ. Ваше Высочество, вы опять? — УЖАСНЫЙ РЕБЁНОК. — Глупости. — Глупости. — Глупости. — Как тяжело, должно быть, её отцу с такой дочерью. Бедная её матушка, если бы он была жива... — Ваше высочество, ПРИНЦЕССА ДОЛЖНА... ПРИНЦЕССА ОБЯЗАНА... ПРИНЦЕССЕ НЕ ПОЛАГАЕТСЯ. — Принцесса нежна и грациозна, а вы, как гренадёр в юбке. Равновесие и корсет. Держите голову прямо. ПРИНЦЕССА. ПРИНЦЕССА. ПРИНЦЕССА, — Илурэн хотелось зажать уши и выкинуть эти голоса из своей головы, но они звучали там постоянно — напоминая, угрожая, приказывая; заставляя её рычать сквозь стиснутые зубы, скованную цепями, из которых невозможно вырваться, ибо эти цепи налагаются на человека при его рождении. Для каждого человека — свои цепи.

Илурэн кинула короткий взгляд на буквально падающую целительницу, и капризно заявила:

— Я уже сказала, что по прибытии в столицу заплачу вам деньги. Но если вы желаете получить их, то вам следует подумать над тем, что за мой бездыханный труп вам вряд ли заплатят вознаграждение. А если мы не остановимся, то именно так и произойдёт. Я больше не могу идти. И вы обязаны с этим считаться. Ваше отношение вульгарно и ужасно бесчеловечно.

— Если бы ты разговаривала нормально, отношение к тебе было бы абсолютно иным, — буркнула Лика, слишком выдохшаяся чтобы пререкаться. — Но то, как ты ведёшь себя... словно мы твои слуги.

— А разве нет? — искренне удивилась принцесса. — Вы же простолюдины, а значит, должны подчиняться. По-моему всё очень просто...

Лика зарычала, буквально потянувшись к горлу принцессы.

— Хорошо, сделаем привал, — неожиданная реплика Балиаза упала острым кинжалом, разрубая узел очередной начинающейся ссоры. Указав на просвет среди деревьев, Балиаз мотнул головой: — Учтите, через несколько часов, мы снова тронемся в путь. И если вы будете не в состоянии двигаться, я уйду один, — пригрозил он в спину, буквально ломанувшимся сквозь кусты девушкам, мечтающим как можно быстрее оказаться на поляне и рухнуть без сил. — У меня нет никакого желания удирать от пущенного по следу Дикассы, которого нарейцы имеют дурную привычку вызывать по поводу и без, — прибавил Балиаз, осторожно приподнимая бесчувственного Реску, и свободно проходя по вытоптанному проходу.

— Ты можешь уходить хоть сейчас, — прошипела Лика устало, сбрасывая с плеч сумки, и обессилено опускаясь на высокую цветущую траву. Так как Балиаз нёс на себе Реску, вся поклажа досталась исключительно ей. Принцесса попросту отказалась тащить на себе что-то, тяжелее самой себя, любимой. И маленькая храмовница, стиснув зубы, мужественно взвалила всё на себя. На мгновение Балиазу сделалось её жалко. Всё-таки нельзя было не признать, что девушка, несмотря на явное отсутствие ума, удивительно мужественный человечек. Хотя Балиаз и не считал её дурочкой, но то, что храмовница позволяла использовать себя, точно так же как и Реска (убью любого, кто попытается!), явно не прибавляло ей значимости на планке ценных качеств личности, котирующихся в мировоззрении Балиаза.

— Но Реску оставишь здесь! — прибавила Лика и опрокинулась на землю, подпихнув под голову один из свёртков.

Поторопился с выводами.

Балиаз беззвучно скрипнул зубами. Если бы не собственная временная слабость, он давным-давно бы уже предпринял некоторые меры, чтобы прекратить это путешествие или сделать его более комфортабельным. Надо было признать, что, несмотря на некоторое раздражение, впервые за много лет он не испытывал скуки. Это приключение развлекало его. К тому же сейчас, он просто не мог вернуться.

Быть повелителем демонов оказалось сомнительным удовольствием. Со всех сторон он ощущал постоянно направленные на него, ищущие нити чужеродного, пульсирующего внимания. Демоны искали его, несомненно. Вот только совсем не в целях принесения присяги новому владыке.

Отличаясь исключительным коварством, демоны признавали лишь одну власть — силы. И если он желает стать повелителем, которого не мечтают сожрать поголовно все собственные подданные, ему следует убедительно доказать тварям сумеречного мира, что, несмотря на свою человеческую суть, он действительно достоин занимать место их нового хозяина. Ибо на данный момент, за неясным отсутствием Балиаза, это место, в некотором роде, считалось вакантным. Так что, Балиазу постоянно приходилось поддерживать магический барьер, экранирующий всю их маленькую компанию от голодного, нехорошего внимания. Помимо этого, ему приходилось блокировать себя. Любая, слишком высокоуровневая магия, способна послужить для демонов неким маяком в ночи. И они толпами хлынут в это маленькое, забытое богами местечко. Для того чтобы, разобравшись со слабым господином, начать собственную разгульную охоту.

Если он не сумеет активизировать себя, охота начнётся в любом случае.

Сейчас, мысленным взором окидывая небольшую территорию Андрагона, Балиаз не мог не содрогнуться — видя тысячи спящих тварей, ожидающих своего пробуждения. Не простых тварей. Тварей разумных. Тех, кого в сумеречном мире называли высшими демонами. Если он опоздает, случится катастрофа. Нет, мир не будет обречён. Слишком превосходящее численное преимущество было на стороне людей, но вот то, что пробудившиеся демоны попируют на славу, сократив его почти вдвое, а то и втрое — он был абсолютно уверен.

Точно так же, как был уверен, что для эльфов Джаля он уже стал целью номер один.

Когда-то, давным-давно, эльфы пожелали покинуть этот мир, открыв для себя проход в новое измерение. Балиаз не раз общался с ними в силу того, что, даже покинув эту реальность, перворождённые по прежнему предпочитали быть в курсе всех основных событий и новостей. Оставив для себя эдакую ностальгическую роль неведомых богов, хранителей равновесия этого мира. Богов легкомысленных, и особо не вникающих в суть его дел. Но вот когда чаша весов резко накренится в одну из сторон, перворождённые, или Дети Рассвета — как они называли себя сами, скорее всего не пожелают остаться в стороне. А он, для всего мира, превратится в эдакое абсолютное зло, которое следует уничтожить любой ценой, дабы — отобрав у него рог власти, артефакт силы, оставшийся от предыдущего повелителя — остановить кровавое пришествие.

Наверняка, эльфы очень удивятся, когда поймут, что Балиаз никак не сможет вернуть им этот артефакт. По той простой причине, что понятия не имеет где оный находится. Это было тоже из разряда того, что Балиаз не мог вспомнить. Когда перед глазами его разверзлась тьма, он сжимал артефакт в руках, а когда очнулся — его уже не было.

Та ещё проблемка.

Если демоны откажутся подчиняться, придётся запечатывать врата, и забыть о том, что он, когда-либо, сможет воспользоваться ими снова.

Балиаз посмотрел на девушек.

Илурэн явно проявляла характер: простояла на целую минуту дольше Матей. А затем, плюнув на гордость, со стоном свалилась рядом с торчащим из земли стволом дерева, и, прислонившись к нему спиной, вытянула стройные длинные ноги.

— Эй, колдун, уже привал! — язвительно заметила она. — Ты можешь отпустить его. И почему только, это случилось со мной? — пожаловалась она неизвестно кому. — Почему, я должна терпеть это? — она провела рукой по грязным спутанным волосам и закатилась в гримасе непередаваемого ужаса. — Если бы папа видел меня сейчас... Во дворце, в это время, подают трапезу... Восемнадцать перемен блюд и чудесное Финарское вино... — Матей, ты готовишь ужин!!! — почти хором с Балиазом, непреклонно выдала она.

Маленькая храмовница, нежащаяся на травке, буквально подпрыгнула от подобной наглой несправедливости, и покраснела от обиды.

— Вам надо, вот вы и готовьте!! — выкрикнула она звонко.

— О, Матей, только не говори мне, что ты позволишь Реске голодать! — ехидно ввернула принцесса, разминая усталые ноги.

— Действительно, — фальшиво протянул Балиаз, выискивая глазами местечко, куда они с Реской могли бы приземлиться. — Есть шанс, что он скоро очнётся.

— Тогда хватит лапать его, извращенец!! — в унисон с принцессой выкрикнула Матей.

— Озабоченные дуры!

— Что?!!!

— На себя посмотри!

— Думаешь, я не знаю твои грязные помыслы?!

— Упырь! Отпусти принца!

— Действительно! Хватит его держать, он тебе не кукла. А ты не надейся, высочество, Реска не принц, так что можешь подобрать слюни, тебе он точно не достанется.

— Ого!! С каких это пор, храмовые целительницы разбираются в мужчинах?

— Хватит! Ругаетесь, словно две торговки.

— Сам ты...

После этого, Реска, для которого всё происходящее воспринималось как непонятный, смешанный гул голосов, соизволил открыть глаза. Ощутил, что его осторожно опускают, и, почти машинально, обхватил опору за плечи.

Балиаз вздрогнул и замер, не обращая внимания на продолжающуюся перебранку.

Реска тоже.

Додуматься, что его транспортируют таким простым и незатейливым способом, ему не пришло в голову.

Несколько секунд они внимательно смотрели друг на друга.

Балиаз тревожно, Реска недоумённо.

После того, как в его фиолетовых глазах сформировался один, до банального простой, вопрос: — Какого чёрта?, — Реска, не задумываясь, закатал магу кулаком и полетел на землю.

— Совсем сдурел? — прошипел Балиаз раздражённо, и ухватился за скулу, в которую, не то чтобы болезненно, но довольно чувствительно, умудрился ткнуть Эрик.

— Я — сдурел?!! — Реска пошёл пятнами от непередаваемой наглости колдуна. — С каких пор, ты носишь меня на себе, словно...

— Господин Реска, вы пришли в себя!! — радостно завопила Лика, бросаясь и повисая на нём, и осеклась, потому что Реска подпрыгнул как ошпаренный кипятком, с недоумением уставившись на целительницу и сидевшую в сторонке, с независимым видом, принцессу, в глазах которой, светились одновременно детский восторг и жгучее любопытство. Взгляд его равнодушно скользнул по одной, потом задержался на другой, переполз на встревоженного колдуна, и, почесав в затылке, Реска, наконец, выдал более менее подходящее ситуации:

— А вы, типа... Кто?

Обрушились одновременно.

Лика свалилась на бревно, принцесса подавилась, вытянутым из сумки, под шумок, сухариком, а Балиаз буквально осел на колени.

— Реска? Реска, ты что, шутишь? — переспросил он испуганно.

Юноша, не замечая направленных на него обалдевших взглядов, брезгливо сбросил с себя плащ и поспешно вскочил на ноги, равнодушно демонстрируя всем присутствующим своё обнажённое тело.

Балиаз задохнулся, у Лики из носа потекла кровь, а принцесса, выронив сухарик, застыла с распахнутым ртом, впав в непередаваемый словами счастливый транс.

— Ну да... одеть-то его никто не додумался... — мелькнула в мозгу Балиаза запоздалая идиотская мысль, и в следующее мгновение, Реска, сообразив наконец, что он абсолютно голый, начал блажить дурным голосом:

— Извращенцы!! Ублюдки!! Вы меня украли! Насильники!! Работорговцы!!!! — он торопливо обернул вокруг бёдер потрёпанный плащ, и ощущая себя увереннее, обрушил на головы своих похитителей новую гневную тираду. Через минуту, ему стало нехорошо, от того, какими взглядами, смотрит на него вся, собравшаяся на полянке, троица.

— Реска... — Балиаз изо всех сил вцепился пальцами в траву, загребая её вместе с землёй. — В одной из сумок твоя одежда... Тебе стоит ей воспользоваться...

— Иначе, мы воспользуемся тобой, — отыскав в траве сухарик, чертыхнулась Илурэн.

" Эта женщина — демон!" — с трудом отводя глаза от, потешно рванувшего к сумкам Рески, почти с восхищением подумал Балиаз.

Глава7.

— Ты идиот! Идиот! — Лика, наседая на Реску со всех сторон, отчаянно дубасила его кулачками. Балиазу почти удалось отладить работу обоих парных амулетов, так что теперь, Матей, имела полное право дубасить виновато сжавшегося Эрика, без риска накинуться на него с некоторыми иными намерениями. Впрочем, даже заблокированная магия, не могла отменить того факта, что Матей, похоже, была безнадёжно влюблена в своего юного товарища. — Ты знаешь, как мы волновались из-за тебя?! Мы чуть с ума не сошли, когда...

— Лика, — предостерегающе обрезал Балиаз, и девушка смолкла, осознав, что коснулась запретной темы.

Через час Реске удалось вернуть память. После применения изрядной доли магии, на которую, упирающийся и уверенный в том, что его похитили, Реска, согласился лишь после того, как Балиаз, оседлав его, пригрозил дать волю своим мерзким инстинктам. После озвучивания инстинктов, Матей, с истошным воплем: "Так и знала, что ты грязный извращенец!!!" — попыталась дать ему дубиной по голове.

Балиаз, уже в который раз, помянул Матей крепким словечком, ибо целительница всё же умудрилась врезать ему по плечу, прежде чем рассудительная Илурэ вцепилась в неё, отбирая дубину, и предложила дать колдуну шанс. Ну а замочить его они смогут, уже после того, как благородный дар'Реска придёт в себя и поймёт, кто, из всей этой компании, единственно достоин стать его спутницей. После этого, Матей переключилась на Илурэн и сцепилась уже с ней. Исключительно словесно, ибо, похоже, обе девушки понятия не имели, что значит — от души вцепиться друг другу в волосы, и дать волю накипевшим чувствам.

Разнимал их уже опомнившийся Реска, добровольно подставляя себя под новую атаку. Отстав от Илурэ, Лика переключилась на него.

Балиаз, прикрыв глаза, наблюдал за этой сценой с чувством некоторого, несвойственного ему снисхождения, возможно впервые начиная понимать, что при возвращении домой, будет скучать — без этой безумной, но такой природнившейся компании. Под компанией, подразумевалась исключительно Матей, ибо с Реской — расставаться он, однозначно не собирался. Хотя бы до того момента, как сумеет снять с него заклятие.

Сейчас, усилив амулеты Рески с помощью магии, он ощущал себя вполне спокойно. Другое дело, что даже это спокойствие было обманчивым. Состояние некоторой пограничной влюблённости, в этого неугомонного обладателя рыжего хвостика, присутствовало у него постоянно, начиная с момента их первой встречи.

— Лика, на моём месте, ты бы поступила точно так же, — придя в себя, Реска снова стал прежним. Заклинание забвения, уже выверенное и более детальное, надёжно удерживало его память, начиная с того момента, как Реска оказался на алтаре. Сам он был уверен, что потерял сознание где-то во время поединка, ибо дальше всё воспринималось им исключительно смутно. Но вот в этом "смутно", был, похоже, один побочный эффект. И этот побочный эффект незамедлительно о себе напомнил.

— Господин дар'Реска, — капризным тоном протянула Илурен, поднимаясь и переключая внимание Эрика исключительно на себя.

Надо признать — даже измученная и усталая, она всё же оставалась принцессой, и умела, когда ей это бывало нужно, выглядеть впечатляюще и эффектно. Так сказать, развратно и целомудренно одновременно. — Вы спасли мою жизнь. Я — принцесса Илурен Ора Алтер. Позвольте мне выразить вам свою искреннюю благодарность. Если бы не вы... — она с придыханием приложила ладошку к весьма соблазнительной груди. Жест сколь невинный, столь и провокационный одновременно. В тёмных глазах блеснули натуральные слёзы, и она разрыдалась, являя собой прекрасную, измученную жертву ужасного произвола, неожиданно обрушившихся на это слабое, нежное создание, трагических обстоятельств.

Реска, растерянно моргая, и мучительно пытаясь вспомнить — что же он такого сделал, неловко поклонился, и осторожно, утешающе дотронулся рукой до изящного, вздрагивающего плеча девушки, которая, незамедлительно воспользовавшись этим моментом, повисла на его груди, орошая рубашку Рески горючими слезами, и рассказывая о том, сколько ужасного всего ей пришлось пережить.

— Госпожа, если мы чем-то можем помочь вам... — Реска, тактично обнимая хрупкую принцессу за плечи, жалобно смотрел на Балиаза и Лику, надеясь, что они поддержат его, сказав принцессе несколько утешающих слов, и никак не мог понять с чего это Балиаз, ощутимо хрустнул кулаками, а с лица кроткой Лики, можно смело рисовать картину "Одержимая демонами".

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

**

А на ночном небе весело мигали звёздочки.

Реска, ежась от ночного холода, подбрасывал в костёр, приготовленные с вечера, дрова, иногда бросая настороженные взгляды в сторону открытого шалаша, в котором крепким сном спали прекрасная принцесса и её новая служанка — Лика Матей. Измученные ночным переходом, девушки устали настолько, что стало ясно — не отдохнув хотя бы ночь, подняться на ноги они уже не смогут. И хотя Лика и Илурэн отчаянно рвались ещё некоторое время побыть в обществе Рески, тем не менее, сил у обоих хватило лишь на то, чтобы забраться под сооружённый новоявленным телохранителем её высочества — Балиазом, навес и умереть до рассвета в блаженном забытье.

— Реска, ну нельзя же быть таким идиотом! — сообщил Балиаз, беспрекословно пакуя вещи, и, в который раз, мысленно обалдевая от того факта, на что он пошёл ради того, чтобы быть рядом с этим непроходимым, наивным идиотом.

После получасовой беседы наедине с принцессой, Реска, краснея и смущаясь, виновато сообщил, что как всякий дворянин не может пройти мимо беды, в которую угодила благородная госпожа Илурэ, и просто обязан сделать всё возможное, чтобы помочь принцессе благополучно завершить своё путешествие.

— И, разумеется, бесплатно! — гневный укоряющий взгляд в сторону покрасневшей Лики, и распахнувшего рот Балиаза.

Илурэ, стоящая за спиной Рески, уцепившись руками в его предплечье, с победоносным видом вздёрнула бровь, и не показала им язык лишь по причине того, что прекрасные принцессы так себя не ведут. Зато ухмылочка, исказившая её стервозное, торжествующее лицо, была такая, что Лика едва не вцепилась в её волосы.

— Вот видите! Я говорила, что они ненавидят меня, потому что я знатного рода и не могу быть такой сильной как они, — запричитала принцесса жалобно, и Реска, нахмурившись, повысил голос.

Оказывается малыш умеет повелевать!

Балиаз, заворожённый этим зрелищем, почти с восторгом смотрел на Реску, который решительным, не терпящим возражений тоном, обрисовывал им предстоящий план действий по спасению и транспортировке прекрасной, беззащитной принцессы.

— Ты хоть понимаешь, что не в том состоянии, чтобы открыто появляться на людях? Для начала, — безнадёжно поинтересовался маг. — Реска, у нас на хвосте, вполне возможно, висит нарейская погоня, я не говорю о тех тварях, которые населяют эту местность. А ты не только готов прилюдно представить себя ко двору, но, вдобавок ко всему этому, требуешь от нас... — поправь меня, если я что-то неправильно понял... — чтобы мы, не только стали слугами принцессы, но,— он загнул палец, — соорудили для неё носилки, ибо её высочество категорически отказывается идти пешком. И её высочество, абсолютно не волнуют такие мелочи как Дикасса и свора местных оборотней, — он насмешливо вздёрнул бровь, всем своим видом давая понять, что думает, по поводу Рески и его слов. Мысль о том, что Эрик купился на всю эту лапшу, никак не могла уложиться в его голове. Впрочем, через минуту, она там вполне укладывалась, ибо на смену ей пришла вторая, гораздо более интересующая его мысль: как во всё это мероприятие, Реска умудрился влупить их?

Нет...

Не так...

Как они согласились на это добровольно?!!!

— Я никого не уговариваю и не принуждаю идти с собой, — непреклонно отчеканил Реска. — Вы вольны в своём выборе. Я лишь сообщил вам о своём решении. Вот и всё. Я отправляюсь с принцессой. И если никто не желает войти в её плачевное состояние, это сделаю я. Ваше высочество, — покраснев, обратился он к демонстративно умирающей принцессе, — я приношу вам свои глубокие извинения, но прошу вас понять, и принять чувства моих друзей. Если вас не оскорбит моё предложение, разрешите, я понесу вас, ибо я не могу позволить вам...— тут он совсем смутился, и заполыхал багрово-малиновым цветом. Илурэ понимающе коснулась ладошкой его щеки.

— Господин дар'Реска, — пролепетала она нежно, трогательным голоском, заставив Балиаза и Лику буквально преклониться перед её блестящим актёрским мастерством, ибо сейчас вместо несносной стервы на полянке стоял, нежный и беззащитный ангел во плоти. — Я так благодарна вам за все, что вы делаете для меня... Но прошу вас, не стоит беспокойства. Я потерплю... — принцесса вымученно улыбнулась и, сделав шаг, слегка пошатнулась, хватаясь рукой за плечо Рески. Отстранилась, с виновато-страдальческой улыбкой, и отчаянно покраснела. — Простите, голова немного закружилась. Мне, право, так неловко...

— Вот блядская сучка!! — еле слышно прошипела Матей.

Балиазу впервые захотелось расцеловать её.

Но, судя по упрямой складке в районе губ, непримиримо вздёрнутому подбородку и решительно сошедшимся на переносице бровям — окрученный по самые ушки Реска, менять своего решения не собирался.

— Я не прошу вас, иди со мной, — спокойно проговорил он, старательно придавая голосу равнодушие. В душе его кипела обида на явное непонимание и чёрствость своих товарищей. — Это моё решение и моё желание. Если вы не желаете понять меня, то для всех нас будет лучше, если наши пути разойдутся здесь.

— Манипулятор, — подвёл итог Балиаз и даже не удивился, ощутив, благодарно сжавшиеся на своём запястье, пальчики Матей. — Эрик, мы не в восторге от того, что ты просишь от нас, — закатив глаза начал Балиаз, — но если ты этого хочешь — хорошо. Мы приносим свои извинения высокородной принцессе Оре, — он едва заметно поморщился, явно прилагая усилия, чтобы вытолкнуть из себя эти слова, — и просим её высочество располагать нами по своему усмотрению.

Вот демоны, неужели я это сказал?!!

— Спасибо, — Реска неожиданно оказался удивительно близко, умудрившись положить руки одновременно Балиазу и Матей на плечи. — Спасибо, друзья.

— Не за что, — пожав плечами, Балиаз с трудом освободился от его руки, не удержавшись, чтобы не пожать её в ответ. — Это всё равно не отменит того факта, что ты кретин.

— Когда он решил выходить тебя, я говорила ему то же самое, — утешающее сообщила Лика Матей, и вздохнула, прислонившись к ладони Рески щекой: — Эрик, когда тебе приходит что-то в голову, выбить это оттуда почти невозможно.

— Зато в такие моменты, ты не называешь меня господином! — лукаво улыбнулся Реска, и вскрикнул, потому что Балиаз, дав некоторую волю чувствам, с силой дёрнул его за вызывающий хвостик.

— Не удержался, — сообщил он невинно, и с силой, мстительно дёрнул второй раз, заставив Реску буквально взвыть.

— Я тоже хочу подёргать! — немедленно отозвалась Матей, кровожадно улыбаясь слегка сбледнувшей, от такого дружеского поворота событий, принцессе.

— Да, есть ещё один маленький нюансик... — смущенно сообщил Реска, когда, расположившись на поляне, они приступили к приготовленной Ликой трапезе. — Её высочеству нужна служанка и кто-нибудь, кто мог бы её охранять... — он не успел закончить, потому, что с рычанием сорвавшиеся с места Балиаз и Лика, буквально снесли его с хлипкого брёвнышка, на котором он расположился, и, поделив его пополам, принялись трясти в четыре руки, шумно выясняя кто первый в очереди на то, чтобы его придушить.

— Рада, что все согласны, — подвела итог принцесса, и снова принялась за трапезу. По её мнению, пока всё шло вполне неплохо.

Глава 8.

А ночное небо пестрело яркими весёлыми звёздочками.

— Я не идиот! — обиженно сообщил Реска и, присев на колени рядом с магом, смущённо принялся помогать ему упаковывать небольшую, в общем-то, поклажу.

— Ты позволяешь людям управлять тобой, — Балиаз, бесцеремонно отпихнув его в сторону, завязал последний узел и, пристроив сумку под деревом, незаметно для Рески усилил окружающий поляну магический щит. — Но, в то же время, ты сам управляешь людьми.

Так что это ещё вопрос, кто из нас больший идиот... — пробормотал он неслышно. И вернулся к грустному Реске, занимающемуся самобичеванием.

— Это я вас во всё это втянул, — пробормотал он виновато. — Но ведь вы могли отказаться.

— Согласен, — Балиаз присел рядом, накинув на его плечи плащ, и буквально заставил себя разжать руки. Пальцами потянувшись к пушистому затылку, мечтая зарыться в алые прядки, стиснуть тонкую нежную кожу, проскользнуть под воротник, и, приникнув губами к манящему изгибу шеи, пить вкус его кожи. — Это было нашим решением. Но нельзя сказать что ты нас к нему не вынудил. Я согласился на это потому, что ты спас мою жизнь. Это не тот факт, мимо которого я могу пройти просто так, — голос его упал до низкого шёпота. Балиаз, словно заворожённый, смотрел на чёткий профиль, погрустневшего от этого признания, Рески. Профиль слишком красивый, чтобы быть реальным.

От одного взгляда на это тонкое лицо щемило сердце.

Мальчик, кто сделал это с тобой?

Понимаешь ли ты, что тебя почти изуродовали, поставив на твоё, уже изначально бывшее совершенным, тело, печать проклятия. Эта красота неестественна, фальшива в своей иллюзорной чистоте, ибо эта красота не вызывает желание благоговейно любоваться её совершенством. Она вызывает желание обладать — не просто обладать, а терять рассудок от обладания; не поделиться с миром, а безраздельно захапать себе, убить любого, кто посмеет посягнуть на неё.

Реска повернул голову, на секунду встречаясь с Балиазом тёмными фиолетовыми глазами, облизнул губы почти машинально, не замечая, как влекущая сексуальная энергия, начинает распространяться от его тела мягкой приливной волной, заставляя воздух звенеть от напряжения металлическим серебряным звоном. Втягивая в себя окружающее пространство, мягко и ненавязчиво соприкасаясь с нитями его ауры, вытягивая их. На щеках Рески заиграл лихорадочный румянец, он словно ожил, задышал часто, сам не понимая — отчего так горит и сладко плавится его кожа.

И тут до Балиаза дошло...

В глазах его полыхнул почти ужас, а лицо залила мертвенная бледность, заставляя Реску отпрянуть от испуга, а манящее свечение вокруг него — исчезнуть.

— Реска... — простонал Балиаз — Малыш, я такой идиот!! — он решительно подхватил Эрика за предплечье, вздёргивая на ноги. — Пошли.

Реска испуганно вздрогнул, вытаращив глаза. Плащ с его плеч упал на землю, Балиаз, не заметив, наступил на него ногой.

— Бализ...

— Не спорь!

Не дожидаясь согласия, Балиаз буквально поволок его за собой. Взмахнул рукой, заставляя Лику Матей и Ору Илурэн погрузиться в беспробудный сон, и раздвинул барьер, выталкивая за него вяло упирающегося Реску. Шагнул следом, сводя края барьера вместе. Просканировал его на наличие повреждений и, убедившись, что спящим на поляне девушкам ничего не угрожает, уверенно потянул Реску за собой в темноту.

— Бализ, ты спятил, да? — Реска покорно последовал за ним, спотыкаясь на каждом шагу о выступающие из прелой земли корни, путаясь ногами в высоких папоротниках и налетая на завалы, почти повиснув на маге, который прекрасно видел в темноте и ориентировался в ночном лесу столь же превосходно, как и днём. Впрочем, чувство пространства у него всегда было отменным.

Подключив магическое зрение, Балиаз без труда отыскал ближайшее сосредоточение силы. Им оказался небольшой, абсолютно гладкий валун, выступающий из земли на пару локтей. Вокруг него не росла трава, и по расколотым извитым трещинам не змеились полоски мха и травы. Если знать где и что искать, то магическое пересечение линий сможет отыскать любой человек. От камня исходила слабая энергетическая пульсация и лёгкое, почти незаметное покалывание. При приближении Балиаза, лесные духи рванули в стороны. Некоторые не ушли: с любопытством прячась и пристраиваясь среди ветвей, чтобы узнать, что же такое, затеял злобный колдун. Злобный колдун раздражённо махнул рукой, активируя очередной барьер. Всех, находящихся в пределах его досягаемости, тварей попросту смело, выбрасывая в инореальность. Остальные поспешили рвануть в стороны до того, как рассерженный маг решит применить что-нибудь похлеще.

Древесный паук, притаившийся на дереве, исчез, размазанный мощной взрывной волной высшего порядка. Впрочем, Балиаз тщательно контролировал свои действия. Привлекать внимание демонов у него не было никакого желания.

"Если я убью Реску прямо сейчас на месте магического выброса, я смогу получить всю свою силу", — в мыслях бушевали злость и раздражение.

Он засветил магический шар над головой и перестал злиться, увидев серьёзное, вопросительное лицо Рески. Эрик послушно сидел на валуне, глядя на Балиаза с немного недоумённой серьёзностью, не собираясь даже задавать вопросов по поводу странного и невменяемого поведения мага, ибо был уверен — что так надо. Он не мог видеть, как Балиаз установил барьер, и не мог понять — почему он изредка взмахивает руками, словно отряхивает невидимую воду. Маги шептали заклятия, когда колдовали. Даже сильные маги. Вряд ли Реска понимал, что Балиазу не нужны слова. Он ведь, наверняка, никогда в жизни не сталкивался с магами подобного уровня.

Моё поведение кажется ему безумным, но, тем не менее, он не делает ни единой попытки удрать или спросить меня о чём-то. Доверяет мне безоговорочно. Он верит мне...

Балиаз несколько мгновений смотрел в фиолетовые, бездонные глаза. Напряжённые, полные золотистых искорок.

Если я убью его, я восстановлю свои силы. Его потенциал сейчас невероятно огромен. Мне нужно лишь выпить его силу...

Барьер приглушал звуки. Реска не мог понять, почему вокруг них стало так тихо. Перестали ухать совы, шелестеть ветер, и трещать деревья, словно на весь мир внезапно легла тонкая, невесомая пелена. Даже запахи леса, такие одуряющие ночью, стали какими-то приглушёнными. А над головой, как ни в чём не бывало, вспыхнул магический шар и стало светло, почти как днём, стала отчетливо видна каждая травинка под ногами. Красивый, затейливый травяной узор, выложенный зеленью, мхом, ветками и камешками. На папоротниках темнели багровые горошины и светились белые звездочки.

— Красиво... — пробормотал Реска, не удержавшись. — Только звёзд, почему-то не видно.

— Я установил барьер, — отозвался Балиаз бесцветным голосом, не сводя с него пронзительного, сумасшедшего взгляда.

Реска поднял голову и поежился, ощутив, что его буквально втягивает в омуты этой бесконечной темноты, на дне которой плясали странные золотые огоньки, похожие на песчинки, или язычки свечей.

— В глазах каждого мага, — шепнул Балиаз, — можно увидеть колдовской огонь, если смотреть очень долго... — его пальцы осторожно взяли Реску за подбородок.

— И в твоих тоже? — с любопытством спросил Реска, ожидая, когда Балиаз пожелает объясниться.

— А в моих можно потеряться... Навсегда... — отозвался маг, не мигая. — Так говорят.

— Кто говорит? — отозвался Реска тоже шёпотом, заворожённый этой непонятной, исходящей от Балиаза магией. Казалось, что его бледная кожа светилась изнутри, придавая ему удивительно фантастический облик.

— Те, кто заглядывал в них... — Балиаз наклонился и осторожно провёл губами вдоль его губ. — Но если бы это было правдой, то рассказывать об этом было бы некому.

— Бализ, ты привёл меня сюда за этим? — голос Рески слегка задрожал, но он не сделал ни единой попытки отстраниться, точно так же, как не стал отвечать на поцелуй.

— Я привёл тебя сюда, чтобы снять с тебя заклятие, — тихо, по-прежнему не выпуская его подбородок из своих пальцев, отозвался Балиаз, и на мгновение наклонился, зарываясь лицом в его ключицу; закрыл глаза, застывая в коротком блаженном экстазе. — Но я очень боюсь, того, что обнаружу... Реска, если у меня ничего не получится... Тебе лучше бежать от меня, сразу же, как только поймешь, что ничего не вышло. Я не буду тебя преследовать. Обещаю. А сейчас не задавай вопросов. Просто доверься мне. Даже если это будет значить, что я тебя убью.

— Бализ, ты что говоришь?! — Реска испуганно вскрикнул, но Балиаз, мимолётно скользнув губами по его щеке, выпрямился, и решительно собрав в кулак всю силу воли, отстегнул первый амулет, снимая его с шеи Рески.

— Начали, — шепнул он и, налагая удерживающие заклятия, решительно потянул первую тёмную нить, виднеющуюся на ауре Эрика.

Юноше сделалось нестерпимо холодно и страшно. Щёлкнула застёжка амулета висящего на груди. Реска испуганно вцепился в его запястья, боясь расставаться с самым мощным своим оберегом, и обессилено разжал руки, когда Балиаз решительно сдёрнул и отшвырнул его на землю. Таяли секунды соприкосновения. Зажмурившийся, закусивший до крови губу Балиаз, казался застывшей, оцепеневшей статуей. По его бледному, страшно напряжённому лицу потёк пот, он тяжело дышал, а затем выпрямился, касаясь воздуха над головой Рески кончиками пальцев. Через мгновение, он начал выговаривать заклятия вслух. От слов, непонятных и далёких, веяло странной силой. Они падали на плечи Рески, и словно застывали на его коже, даря странное, приятное ощущение защиты, снимая какой-то тяжкий, неведомый груз, отчего ему неожиданно сделалось легко дышать. Балиаз уже и сам не замечал, что использует высшую магию, хотя до этого дал себе зарок — не прибегать к ней без крайней необходимости. Но заклятие неудачи оказалось неожиданно мощным. Усиленное любовной аурой Химиды, оно напоминало сложный запутанный узел, распутать который, оказалось очень сложно, почти невозможно, но Балиаз попытался.

Осторожно перебирая сплетающиеся нити, он выпутывал из них Реску, словно из светящегося кокона... почти получилось... Пальцы коснулись не желающей подчиняться кровавой руны, сдвинули... И тут его словно ударило... Ибо под алой руной Химиды, отчётливо чернел другой гибельный знак — Руна Каргаша: изменения сути. То, что он увидел на поляне, в ту секунду, когда Реска, неосознанно, сам потянулся к нему навстречу, начиная брать его энергию. Говорят, в полнолуние и в звёздные ночи, сила инкубов невероятно растёт. Реска отчётливо застонал. Балиаз тоже, ощущая, как к его коже, словно прикоснулись раскалённым прутом наслаждения, почти болезненного, в своём невозможном восприятии.

Так вот что это такое...

Балиаз, стиснув зубы, напрягся и потянул, вырывая почти наживую, болезненную жуткую язву, словно присосавшегося, к телу Рески, паразита паука. Реска завопил от боли, приникая к нему всем телом, обхватывая его руками, почти инстинктивно, ибо сейчас, он действительно чувствовал лишь боль. Жуткую боль, когда из тебя, наживую, выдирают кусок мяса.

— Эрик, потерпи! Пожалуйста... — прошептал Балиаз, который, сейчас, не мог помочь ему ничем. Мальчишка слишком долго находился под действием заклятия, если не остановить это сейчас, снять его потом станет практически невозможно. Почему же раньше он не увидел этого? Неужели он настолько ослаб, что утратил даже магическое зрение?

Неудивительно, что никто не мог ему помочь.

Заклятие Каргаша почти уничтожило его сущность. Ещё немного, и он бы попросту перевоплотился, став самым обыкновенным инкубом. Он уже начал перевоплощаться, и то, что Балиаз так среагировал на него, ничто иное, как действие этой жуткой отравляющей магии. Возможно, его эльфийская кровь не дала ему окончательно утратить себя и помогла ему сопротивляться заклятию так долго. Если бы Балиаз сумел вытащить этого старикашку из могилы, он бы позаботился о том, чтобы обеспечить ублюдку основательное и мучительное посмертие. Сотворить такое с шестнадцатилетним мальчишкой было чудовищно. Лишить его человеческой составляющей. Сделать демоном, питающимся жизненной энергией других людей.

— Потерпи, малыш... Иначе никак. Потерпи ещё немножко...

Реска орал уже не сдерживаясь, изо всех сил впиваясь пальцами в его тело; орал и вырывался, инстинктивно пытаясь убежать от боли. Но убежать не мог, ибо Бализ, пригвоздил его ноги к месту надёжным связующим заклятием. Простым, но очень действенным.

Сияющие мыслеруны окутывали повреждённую ауру Рески со всех сторон, и багровым светом билась в охвативших её путах непокорная Химида — руна насильственной искусственной любви; и Каргаш — сильная, злая руна, чужих, пропитанных ненавистью, чар. Изменение... Если бы Балиаз промедлил ещё немножечко, если бы его не осенило, что значит этот напряжённый серебряный звон...

В его замке жил суккуб. Демон, с наполовину сохранившейся человеческой сутью. Балиаз частенько использовал его в работе, когда требовалось эффективное и бесшумное убийство. После посещения суккуба не выживали, а те, кто выживали, становились рабами, готовыми умолять демона о прикосновении, даже зная, что за ним будет стоять смерть.

Если бы Реска начал пить энергию, спасти его не смог бы никто.

" О чём я думаю??" — Балиаз смотрел на рыдающего мальчишку, чьи пальцы больно впивались в его бёдра; на покрытую бисером пота напряжённую кожу; слушал его стоны, полные боли. По подбородку Рески текла кровь. Алая, восхитительная кровь, наполненная магической силой Химиды.

Он ударил сложным тройным заклятием очищения; ударил, заставляя его кровь закипеть серебром, а самого Реску выгнуться от боли, в судороге безумного крика.

Как хорошо, что барьер не пропускал звуки. Иначе, завывания Рески, наверняка были бы слышны даже на окраине столицы.

Балиаз крепко обхватил его за плечи, удерживая на месте. Вспыхнула и исчезла ткань рубашки, обожженная силой призванного дракона.

Кайра — руна искупления, Аджиос — руна свободы, Акара — избавление...

Реска завопил на одной пронзительной, высокой ноте.

Акара....

Если бы он мог потерять сознание и избавиться от этой боли...

Балиаз не предполагал, что это будет ТАК. Так мучительно для него.

На губах у него выступила пена, он хрипел и задыхался.

— Акара!..

Не может быть... Я не могу, быть так слаб, чтобы не суметь спасти тебя...

— Акара!..

Реска издал звериный крик; ещё немного, и начнёт обугливаться его собственная кожа, омытая божественным сиянием Химиды в переплетении Каргаша.

Если Реска начнёт пить энергию...

Малыш, почему ты не сказал мне, что у тебя был кто-то, после того как ты изменился... Почему я не спросил об этом, прежде чем сумел понять...

Стремительно тают секунды. Реска, сотрясаясь, кашляет кровью в его дрожащих руках.

Если я убью его, я получу силу. Его уже невозможно спасти. Ибо он уже брал энергию. Кто прикасался к твоему телу, малыш? Кто погубил тебя?

Теперь уже не имеет значения. Если я позволю тебе остаться в живых, ты начнёшь убивать людей.

— Прости меня, малыш...— Реска, рыдая, и умоляя прекратить, слабо бился головой в его живот. Ему было больно. Вряд ли он знал о том, что Балиаз испытывает почти такую же боль. Даже более сильную, ибо он уже сделал выбор. — Прости меня, малыш... Тебе уже нельзя помочь. Там, в знании иного, ты поблагодаришь меня возможно, за то, что я сумел остановить тебя до того, как ты уничтожил тех, кого любишь сам. Уничтожил, своей гибельной проклятой любовью. Прости меня, малыш... Так надо. Тебе не будет больно...

Когда сотни демонов, привлечённые магическим маяком свершающейся здесь волшбы, соберутся сюда на битву, их новому повелителю найдётся, чем встретить своих подданных.

Балиаз сосредоточился, изменяя материю, раскрывая потайные закоулки инореальности; вскинул руку и вытащил из пустоты сияющий, объятый голубым пламенем меч. Удар, и его силы вернутся к нему.

— Прости меня, малыш...

Реска смотрел на него огромными бездонными глазами, полными болезненных золотистых крапинок и затухающего, оплавленного болью серебра.

— Если долго смотреть в глаза колдуна, в них можно потеряться... — прошептал он внезапно. — Балиаз, ты ведь увидел во мне что-то страшное? Что-то, из-за чего, теперь, не можешь оставить меня в живых? Если долго смотреть в глаза колдуна...

Балиаз застыл, сжимая пылающий меч занесёнными для удара руками. Как он мог говорить, после того, что только что пережил? Как он ещё был в сознании? Невероятно... Балиаз смотрел на Реску, теряясь в бездонном лабиринте его глаз.

— Значит так надо... — шепнул Реска одними губами, и Балиазу захотелось взвыть — в осознании того, что он сейчас совершает страшную ошибку, что он теряет что-то важное...

"Это не Реска... Это не Реска... Инкуб — в теле человека..." — в который раз повторил он себе, сжимая рукоять почти до боли, с силой впиваясь ладонями в её острые выступающие края, не замечая, что по ладоням его струится кровь.

Реска, ну не позволяй мне убивать себя вот так... Задай хоть один вопрос... Узнай, почему...

— Не смотри на меня, — прохрипел он вместо этого. — Перестань смотреть на меня...— и Реска закрыл глаза, принимая; склоняя голову. Растрёпанный и жалкий, торчит вверх потешный рыжий хвостик, за который его так нестерпимо хочется ухватить. — Если я тебя оставлю в живых, ты уничтожишь всех тех людей, рядом с которыми находишься. Высосешь из них жизнь, Эрик. Тебя сделали инкубом. Может быть, ты не понимаешь этого, но ты пил энергию человека. Человека, которого ты, возможно, любил. Если я оставлю тебя в живых, ты сам возненавидишь своё существование. Ты начнёшь убивать.

Неужели, это его, собственный голос, звучит так бесцветно и тускло? Он уже не может повернуть назад. Он уже снял с себя завесу, привлекая всех тех, кто жаждал увидеть его свет. Чаша весов накренилась, колесо судьбы запущенно, жестоко и неумолимо тикают часы, и нет никакой возможности их остановить.

— Ну, так убей же, Бализ... — простонал Реска, не открывая глаз. — Покончим с этим. Неужели ты думаешь, что я не понимаю? Ну, давай же... Прошу тебя. Ты думаешь, мне легко быть таким?.. — голос его сорвался, а из зажмуренных глаз потекли слёзы. — Знать, что я всего лишь фальшивка...

Ничего-то ты не понимаешь, мальчик... Абсолютно ничего...

— Реска, ты согласен служить мне и стать моим рабом? Навсегда.

Магия окутывает их тела, сложная, похожая на паутину, сплетает их ауры. В эту секунду — отчаянного, заволакивающего пространство, алого и серебряного безумия — Балиаз увидел шанс. Крохотный шанс. Жалкий. Единственный... Но ведь он был магом.

— Зачем?

— Реска, не задавай вопросов, просто скажи "да". Я смогу спасти тебя. Ещё смогу.

— Я не хочу быть рабом!

— Нет иного выбора. Реска решай. Времени нет. Я не могу долго удерживать этот меч. Он меняет пространство.

— Тогда убей меня, и покончи с этим. Если я не человек, зачем мне жить?

— Убил бы, если бы смог. Не могу! Демоны тебя сожри... Я не могу тебя убить...

Реска изумлённо открыл глаза, серебряные глаза.

Нельзя медлить ни секунды, нельзя — иначе его уже не спасти, но он должен согласиться на это добровольно. Добровольно связать себя с Балиазом, стать его верным ручным псом, для того, чтобы свить ошейник нового, единственно возможного в этой ситуации проклятия, и решения одновременно.

— Откажешься, ублюдок, и я убью Лику Матей! — прорычал Балиаз, в качестве весомого, последнего аргумента, позволяя наконец ему увидеть истинного себя

— Нет!! — заорал Реска, и страх, полыхнувший в его глазах, на мгновение сделал его прежним, не давая ему уйти во власть той сути, которую, столь неосторожно и необдуманно, оголил Балиаз. Впрочем, если бы Балиаз не попытался ему помочь, всё обернулось бы гораздо хуже. — Не надо, Балиаз! Я согласен... На всё согласен... Только не на...

— Да сбудется! — с облегчением прошептал маг формулу соглашения, и, разрезав свою ладонь об острое лезвие, со всего размаха полоснул по его плечу мечом; хлынула кровь. Реска жалобно вскрикнул и смолк, видя, что его кровь становится ртутью. Серебряной, переливающейся. Балиаз торопливо приложил к ране ладони, щедро мешая свою кровь и его, соединяя их магической сетью, останавливая процесс трансформации в той стадии, в которой он его застиг. Прошептал необходимые слова, и амулеты, разъединившись, раскололись, слетая с рук Рески. Взлетели в воздух. Сложно работать сразу в нескольких плоскостях, но Балиаз не был бы Балиазом, если бы не сумел сделать то, что он задумал.

Амулеты, кружась в воздухе, соединились, и потекли металлом; перемешиваясь, переплавляясь, трансформируясь в нечто новое, то, что было призвано соглашением заключённого между ними договора.

Реска смотрел на Балиаза широко распахнутыми, бездонными глазами. Всё ещё не понимая, но уже начиная понимать.

— А теперь, просто возьми мою энергию. Не спорь. Сейчас ты перестанешь быть собой. Если я смогу, я сумею тебя спасти, если нет — умру сам.

В эту минуту, стягивая с него остатки одежды дрожащими руками, Балиаз безумно боялся смотреть ему в глаза. Испытывая непереносимый стыд от того, что в понимании этого мальчишки, он оказался таким же как все. Но смотреть было надо, даже если придётся выдержать этот безумный убивающий взгляд, полный невыносимого укора.

— Что ты делаешь, Бализ? — простонал Реска отчаянно. — Ублюдок... Значит вот, что тебе было надо от меня? Все твои слова — это ложь. Зачем ты это делаешь?!

— Затем, что сейчас, ты попытаешься убить меня, Реска, — глухо, но, тем не менее, твёрдым голосом, сказал Балиаз. — Сейчас, когда ты ощутишь, что тебе стало невероятно хорошо со мной, или услышишь музыку, голоса — не важно что, но ты попытаешься убить меня. Если тебе это удастся, ты станешь свободен. Если нет, останешься навеки моим рабом.

Реска не понимал.

Не понимал, но мысль о том, что Балиаз обманул его, для того чтобы воспользоваться его телом, неожиданно придала ему ярости....

Или возбуждения.

Что это? Как прекрасно... Свет?

Под уверенными прикосновениями Балиаза, его тело внезапно начало светиться, наполняясь волшебной волной желания, рождающейся в какой-то неведомой глубине, его, ещё недавно спящего, естества.

" Кто я?... Что я?... Я не человек?... Как странно... Прекрасно... Я хочу любить..." — подумал Реска почти машинально.

Безо всякого сопротивления, с удовольствием подставляясь этим рукам, губам; нападая сам.

Хочу, и получу, то, что я хочу. Что-то очень важное... Наслаждение, похожее на боль. Разве наслаждение может стать таким острым, почти невыносимым? Наслаждение, которое может принести лишь смерть. Смерть прекрасна. Она даёт свободу.

Реска выгнулся, соблазнительно раскидываясь на плоском валуне, умудряясь сделать красивым всё то, к чему он сейчас прикасался. Магия струилась вдоль его тела. Он словно весь состоял их магии.

Почему его тело такое неуклюжее и грубое? Почему он всё ещё человек? Он должен состоять из света. Ему нужен свет.

И он увидел этот свет.

Мягкий, вибрирующий кокон жизненной энергии, окутывающий ласкающего его мужчину. Сильного, красивого, — ибо его энергия была невероятно огромной. Она поможет ему стать свободным. Почему у этого человека такие внимательные и настороженные глаза? Почему он не желает потерять голову? Ведь моя музыка звучит так прекрасно.

— Я хочу тебя, — протянул он мягким бархатистым голосом, и звонко, мелодично рассмеялся, ощущая невероятную лёгкость и свободу. — Хочу тебя! — жарко шепнул он, первым находя эти желанные, удивительно жёсткие губы. Почему они такие жёсткие? Разве это правильно? Неважно. Он умеет быть неистовым и мягким. Он научит эти губы улыбаться. Научит их любить и принадлежать. Ведь его тело создано для любви. Почему он раньше никогда не замечал этого?

Боль, от внезапного, жёсткого проникновения, была грубой. Человек, овладевающий его телом, понятия не имел, что значит нежность. Реска прогнулся в пояснице, делая их позу более удобной, обхватил ногами его бёдра, взмыл в воздух, обвивая своего любовника ласково и нежно; словно гибкая змея, проскользнул воздушными прикосновениями, умудряясь не пропустить ни единого кусочка — такого манящего человеческого тела; снимая с него эту грубую и ненужную ткань, а затем, отыскав то, что так давно хотел отыскать, — серебристую струящуюся вокруг него энергию, — со стоном приник к этому гибкому жилистому телу.

"Я научу тебя любить, Бализ — подумал Реска с нежностью.— Любить, и получать удовольствие... мне нужно совсем немного — всего лишь эта серебристая часть, внутри твоего тела..." — Он впился зубами, прикусывая кожу на плече Бализа, потянулся к заветному, желанному источнику жизни — и в тот же миг закричал, задохнувшись от боли и неведомой, сковавшей его, силы. На шее его защёлкнулся ошейник, и серебряная музыка погасла навсегда, так и не дав ему возможности глотнуть этого божественного жизненного нектара, к которому столь отчаянно стремилось всё его существо.

— Реска, ты проиграл. Теперь ты скован мной. Не бойся. Всё правильно. Но сейчас тебе будет очень плохо. Возможно, тебе будет казаться, что ты умираешь, — не прекращая двигаться внутри его тела, со стоном прохрипел Балиаз. — Прости, малыш... Так надо. Если я хочу подчинить тебя... себе... тебе придётся отдать мне свою энергию. Я сам стану пить тебя.

— Мне и так плохо, грубое животное! — капризно отозвалось серебряное существо голосом Рески, и жалобно застонало, внезапно почувствовав, что ошейник высасывает из него все силы. Не только ошейник: этот человек, это ничтожество — забирает у него энергию, божественную прану — единственную дающую ему возможность существовать в этом мире; то, что поможет сделать это тело лёгким и даст ему возможность летать. Ошейник словно придавил его земле. Захлопнул ворота иномирья, не давая устремиться к тем, кто так нежно и маняще звал его. — Нет! Нет!! — закричал он, вырываясь, изо всех сил силясь оттолкнуть это жуткое, насилующее его существо. — Я не хочу! Ты грубое чудовище! Перестань!! Ты убьёшь меня!!

— Не волнуйся. Не убью, — неожиданно усмехнулся Балиаз, впиваясь в губы инкуба грубым глубоким поцелуем. Откачка энергии пошла в два раза быстрее. Точно так же, как почти в два раза быстрее стал этот безумный, похожий на удары барабана ритм.

— Не надо, человек... остановись... я умираю... — с трудом оттолкнув это невероятно сильное тело, простонал Реска. — Бализ, я умираю... — голос его постепенно начинал приобретать прежние интонации, становясь почти нормальным. Нестерпимо давил на шею ошейник, не давая ему дышать, и безумно хотелось, чтобы это поскорее закончилось. — Ты убиваешь меня! — Реска почти плакал, ощущая, что ему плохо. Невероятно плохо, и он почти теряет сознание от навалившейся на всё тело тошнотворной слабости, от непривычной боли, от этой идиотской позы — которую он просто не мог принять самостоятельно. Но Балиаз удерживал его двумя руками и не давал пошевелиться, словно не понимая, какой болезненной судорогой, его неосторожные движения выламывают все мышцы Рески. — Бализ, ты убиваешь меня!! — закричал он отчаянно, награждая Балиаза слабыми ударами, ибо тело его, перестав подчиняться, стремительно теряло все силы.

— Дурак... я... спасаю... тебя... — прохрипел Балиаз, которому, в отличие от задыхающегося Рески, было невероятно хорошо. Значит вот что испытывает инкуб, поглощая энергию. — Я спасаю тебя... идиот.... О боги, Реска! Рескааа... — он закричал, и содрогнулся всем телом, приникая к губам Эрика, почти кусая его; не замечая, что Реска безвольно обмяк в его руках, словно сломанная кукла. — Спасаю тебя... — прошептал Балиаз, с огромным трудом приходя в себя.

Голова Рески безвольно лежала на его плече. Он потерял сознание.

Когда-то, давным-давно, на глаза Балиазу попался трактат. О демонах. Ещё до того момента, как он сумел поработить суккуба. Но то порабощение вышло совершенно случайно: решивший поохотиться суккуб, на свою беду, оказался слишком неопытным, а юный маг — слишком сообразительным.

Сначала он сковал демона печатью силы, затем засадил в клетку, решив не убивать, а придумать способ как его использовать. Именно тогда, когда он искал ответ на этот вопрос, он узнал о проклятии Каргаша. О женщине, которая превратилась в суккуба и начала убивать людей. Спасти её не удалось, удалось лишь убить, да и то с огромным трудом. После того, как женщина смогла осознать, кто она такая, она сошла с ума, и жертвами её чар пало множество людей. Сильному суккубу не обязательно вступать с человеком в близкий контакт. Ему достаточно одного касания и он способен опустошить человека словно сосуд. Если бы суккуб, попавший к нему в плен, была бы более сильным, Балиаз умер бы на месте. В ту пору он был всего лишь тринадцатилетним мальчишкой, и не очень понимал ту силу, что была дана ему. Но изучая древние трактаты, для того, чтобы подчинить попавшее ему в руки существо, он узнал о договоре. Демон, добровольно согласившийся на договор с человеком, навсегда попадал в его рабство. Но за это тоже приходилось платить свою цену. Человек должен был подчинить демона, если это не удавалось, договор терял силу, а сам, рискнувший связаться с одним из высших кубов, умирал мучительной и долгой смертью, ибо повреждения, наносимые его ауре, были невосполнимы.

Балиаз не сумел подчинить суккуба. А точнее — не пытался. Сумасшедшим он не был. Суметь забрать энергию у высшего демона, было сродни самоубийству. Их отношения строились на грубой силе подчинения. Надев на суккуба ошейник, Балиаз всего лишь настроил его так, чтобы он уничтожил демоницу в случае неподчинения, или если бы она попыталась напасть на него. Впрочем, через пару месяцев, именно так и произошло. Не выдержав заточения, демоница переступила охранный круг и сгорела на месте. Балиаз до сих пор с содроганием вспоминал её жуткую, победную улыбку, когда он, перепугавшись до дрожи в коленях, беспомощно скулил на полу, а умирающая, распадающаяся на части демоница, медленно двигалась к нему, безумно смеясь. Она умерла со счастливой улыбкой на губах, словно не замечая того, что происходило с её телом. Умерла, протягивая руки в распахнувшиеся ворота иномирья, выкрикивая имена своих неведомых сородичей. После этого, Балиаз зарёкся связываться с демонами. Ибо все попытки разобраться с ними, приводили к постоянным неудачам. По какой— то причине демоны, даже самые неразумные и тупые, отличались крайней гордостью, и не желали подчиняться людям. Призванные лишь силой, они только и выжидали момента, чтобы обернуться против своего обладателя.

Свобода и жизнь, для демона — неразделимые понятия.

Эту истину он постиг, когда, пожелав власти, решил схлестнуться с владыкой демонов.

— Мы служим лишь тому, кого признаем достойным нас, ничтожество! — прогрохотал владыка, соизволив объясниться по той причине, что был слишком удивлён, что нашёлся какой-то идиот, сумевший достигнуть сумеречного мира. Правда после этого, пришлось его убить, ибо разговаривать он не пожелал, а возжаждал непременно проучить, выскочку Балиаза, в силу своего юного возраста, просто неспособного стать великим магом.

Вот эльфы, в отличие от него, оказались более сговорчивыми типами. Балиаз их заинтересовал. Правда длинные, мудрствующие проповеди, склоняющие его на сторону добра, вызывали у юного мага нестерпимую оскомину, и через некоторое время, он перестал появляться в долинах Джаля (сияющий) — так назывался мир, куда предпочли перебраться Дети Рассвета.

Дети Рассвета не раз и не два навещали его в замке, до тех пор, пока ему не надоели эти бессмысленные контроль-посещения, и он, наплевав на вежливость, просто заблокировал портал, отправив в Джаль короткое предупредительное послание, ясно дающее понять, что если эльфы ничего не могут ему предложить, то им нечего рассчитывать на гостеприимство того, кого даже собственные сородичи окрестили Тёмным.

И вот теперь, он в очередной раз подтвердил своё прозвище.

Балиаз, поцеловав бесчувственного возлюбленного, осторожно переложил его на землю, и присел рядом, обессилено прислонившись спиной к камню и черпая из него силы. Через несколько часов, следует ждать подарочка, в виде десятка-другого низкопробных демонов. Из тех, кто уже долгое время находился в этом мире, и, ощутив перемены, попытался найти манящий их источник нового владыки. Скорее всего, его попытаются примитивно сожрать.

Балиаз, со вздохом положил ладонь на плечо, свернувшегося калачиком Рески, поглаживая его нежную кожу, и с вялым любопытством рассматривая странного вида ошейник, надёжно зафиксированный на его шее. На запястьях и ногах Рески, тоже виднелись браслеты — тонкие, почти незаметные. Вот только снять их малыш уже не сможет никакими способами. Теперь он раб. Собственность хозяина Балиаза: очаровательный комок живой плоти, и убийца, понятия не имеющий о своих способностях — в одном лице. Балиаз, нагнувшись, обхватил Реску поперёк груди, и притянул его к себе, накрывая их обоих плащом. Не удержался — потёрся носом о его пушистую макушку, на мгновение припал губами. Ничего страшного, если они проведут здесь остаток ночи до самого рассвета. Барьер, установленный над Матей и Илурэн, защитит их от любой напасти, в том числе и от нарейцев.

Впрочем, уже десятый раз сканируя местность, и не обнаруживая никакой погони, Балиаз начал сомневаться в том, что она вообще будет. А усыплённые надёжным заклятием девушки, пробудятся не раньше полудня. И хотя ему нельзя сейчас расслабляться, ни в коем случае, но, чёрт подери, как же, после всех этих передряг, хочется уснуть! К тому же, ему не терпелось проверить способности Рески, и эффект наложенных на него чар. Например, сам он пока не сильно их ощущал. По крайней мере, не было этого безумного, сводящего с ума желания. Впрочем, теперь становилось понятным, почему, в последнее время, сила проклятия Рески значительно возросла.

Инкуб в его душе, начинал постепенно пробуждаться, и если бы Реска, хоть на минуту мог представить — от какой участи сумел избавить его Балиаз, подчинив себе, наверное, он был бы благодарен. Вот только, как он будет объяснять этому недалёкому идиоту, всё то, что произошло между ними, когда драгоценный Реска соизволит прийти в себя? И надо ли объяснять? Может, проще, наложить очередное заклятие на его разум? И потом, — когда он забудет, он будет жить спокойно, не подозревая, какими неразрушимыми узами он теперь связан со своим хозяином.

Стоит Балиазу снять с него ошейник и пожелать — пробудившийся в теле Рески, смертельно опасный, инкуб, выполнит любой его приказ. Обратиться против своего хозяина, он уже не сможет, ибо Балиаз сумел подчинить его. А если попытается, случится примерно то же самое, что произошло только что.

Оставалось лишь одна маленькая деталь: суметь объяснить это остальным. И в первую очередь самому Реске.

Ну и ещё одна маленькая, совсем уже несущественная деталь: через несколько дней, а может быть уже и часов, его новые подданные нанесут ему обязательный визит вежливости.

А это значит, впереди у них намечались весьма, и весьма большие неприятности. К тому же Реска, во что бы то ни стало, решил доставить в столицу, невесть откуда свалившуюся на голову, принцессу. А ему, ну очень не хотелось прибегать к крайним мерам. И самым разумным решением было покинуть эту маленькую компанию, дабы не подвергать её опасности. А самому разобраться с собственными проблемами. Вот только, связанный узами, со своим новым, так сказать, приобретением, Балиаз, к сожалению, больше не был свободен в своём выборе.

Отныне, его магическая энергия почти напрямую зависела от этого невероятного, несносного мальчишки, которого он должен был убить, но вместо этого, наворотил таких глупостей, от которых сам хватался за голову, и ни малейшего понятия не имел, как теперь с ними расквитаться.

Эрик дар'Реска. Вот и позабавились, так сказать, от скуки...

Балиаз с тоской посмотрел на измученное, покоящееся у него на коленях лицо, с обозначившимися фиолетовыми полукружьями усталости под глазами, и любовно погладил острое маленькое ушко, поправляя разметавшиеся в разные стороны прядки.

— Ну, и что мне с тобой теперь делать, приобретение? — с неожиданной нежностью спросил он и усмехнулся привычной саркастической усмешкой.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

Утро выдалось солнечным. Таким блаженно чистым и сияющим, словно не было этой страшной и безумной ночи. Словно ничего не произошло. В ветвях весело гомонили птицы, и лес, испуганный выплеском магии, постепенно оживал и наполнялся жизнью.

Балиаз вынырнул из сна, если можно было назвать сном, то, короткое, муторное забвение, в которое он провалился незаметно для самого себя. Голова Рески уютно покоилась у него на груди, а сам Реска, доверчиво прильнув к нему, крепко спал, не подозревая о том, что теперь он больше не принадлежит себе. А может быть не спал, а точно так же находился в спасительном забвении, в которое, не выдержав обрушившихся на него перемен, погрузило его слабое человеческое тело.

Балиаз, уже в который раз, обругал себя за неосторожность и легкомыслие. Позволить себе уснуть, вот так — мог только идиот. Впрочем, после всего случившегося, он уже сомневался в собственной нормальности.

Зачем он это сделал?

Ответа на этот вопрос попросту не существовало.

Да и какой смысл был искать его теперь?

Балиаз осторожно, стараясь не разбудить и не потревожить Реску, высвободил ладонь, и коснулся его напряжённого измученного лица. Формула заклятия, почти неслышного, доконала его окончательно и, едва сумев произнести последние слова, он снова провалился в тревожную черноту, отчаянно надеясь, что сумеет прийти в себя до того, как случится что-то непоправимое. Ибо в это мгновение собственного беспамятства, он был абсолютно беззащитен.

В себя, его привёл удар.

Удары сыпались на него один за другим, а в уши врезался возмущённый вопль, на самой границе сознания:

— Какого демона?!! — Реска орал и тряс его за плечи, не забывая награждать чувствительными затрещинами. Балиаз, не открывая засыпанных песком глаз, перехватил его руки, сжал, гораздо сильнее, чем следовало бы, и продолжал держать, не обращая внимания на отчаянную возню над собой, яростные проклятия и попытки вырваться. В ушах звенело, а мысли прыгали, разбросанные разорванными, огненными всполохами заклятий.

— Ну? — бросил он недружелюбно, не соизволив открыть глаз. — И чего тебе неймётся?

Реска буквально онемел от подобной наглости и, извернувшись, с силой, боднул колдуна головой в лицо.

Придя в себя, он обнаружил три вопиющих факта. Первый: он ничего не помнил с того момента, как пошёл за Бализом, непонятно зачем и куда. Второй: их одежда, благополучно разбросанная, валялась на земле. Третий: судя по ощущениям тела, его поимели. Причём, исходя из второго, вопрос — кто это сделал с ним — казался более чем неуместным.

Балиаз отвернул голову, уворачиваясь, превращая удар в менее травматичный, и, наконец, соизволил открыть глаза.

Реска отшатнулся. Скорее от неожиданности, чем от страха. Так паршиво Балиаз выглядел только один раз — когда они нашли его в лесу. Впрочем, несмотря на общий паршивый видок, хватка у него оказалась железная. Реске не приходило в голову, что тощий черноволосый колдун может оказаться столь силён. Но сейчас его запястья были буквально расплющены.

— Отпусти! — потребовал он. К его удивлению, руки разжались. Реска торопливо отпрянул назад.

Очнувшись, он первым делом отыскал свою одежду. Судя по обугленным лохмотьям, в которые почему-то была превращена его безрукавка — её зачем-то бросили в костёр... Или это был не костёр... Впрочем, выяснять подробности не хотелось. Хотелось немедленно прибить Бализа. Что он и попытался сделать, как только отыскал штаны. К счастью, они оказались абсолютно целыми. И теперь, накинувшись на предателя-мага, Реска вытряхивал из него душу, в попытках понять, что произошло.

Вот только с каких пор, Бализ стал выглядеть так, словно всю ночь сражался с армией демонов?

Кожа посерела, глаза и щёки ввалились, а белки глаз, казались почти красными из-за лопнувших сосудов.

— Ты... — голос Рески осёкся, и вместо того, чтобы выкрикнуть очередное оскорбление, губы сложились в нечто совершенно неожиданное: — Ты как себя чувствуешь? — спросил он почти с испугом.

Балиаз хмыкнул, на мгновение напоминая прежнего, сволочного Балиаза.

— То же самое, я хотел бы спросить у тебя. Как ты? — непривычная забота, прозвучавшая в его голосе, ударила Реску, словно ножом в оголённую рану. Почти точно так же, с ним разговаривал Флайм, после того как... После того как он... Хотелось зажмуриться. И от чего-то остро, болезненно свело скулы. Захотелось ударить Бализа. Очень сильно. Услышать, как хрястнут зубы. Горло и глаза жгло от невыносимой горькой обиды и несправедливости всего происходящего. Ну почему? Почему это происходит снова? Почему это вообще случилось с ним?

— Зачем ты это сделал? — спросил он, кусая губы. — Почему?

— Не знаю. Глупый вопрос, — Реске захотелось убить его на месте.

Наверное, он бы удивился, узнай он, что стояло за этими словами.

Балиаз и правда не знал — зачем.

Вместо того чтобы воспользоваться очередной представившейся ему возможностью вернуть свою силу, он нагрёб себе на голову таких неприятностей, что даже думать об этом, было тошнотворно и страшно. Хуже того — он был абсолютно беспомощен. Попытка связать Реску, выкачала его последние силы, и сейчас, он не то, что драться, — стоять не мог.

Ну как сказать Реске, что он давным-давно уже почти не человек? Что если бы Балиаз банально не поимел его, он бы сейчас валялся на земле мёртвый, похожий на высушенную мумию, ибо юные кубы не умеют убивать незаметно. Хуже того — то же самое, творилось бы в шалаше, где, оставленные без присмотра, спали Лика Матей и Ора Илурен. Но сказать мальчишке правду — равносильно тому, чтобы протянуть ему лезвие и предложить вскрыть себе горло: Эрик отчаянно верит в то, что однажды всё это закончится как дурной сон, верит так страстно, что лишить его этой надежды, всё равно, что убить.

Почему же убить его, — оказалось так сложно?

Вместо бесполезных слов, Балиаз обхватил его за шею, и, рывком притянув к себе, поцеловал. Почти незаметно делая лёгкий, спасительный глоток. Неощутимый для силы инкуба, но у Рески неожиданно закружилась голова, и вместо того, чтобы вырываться, он на мгновение обмяк в его объятиях, и даже почти ответил на поцелуй, позволяя Балиазу смять свои губы, машинально приоткрывая рот. Этого вполне хватило для того, чтобы хотя бы самостоятельно встать. Хотелось большего. Хотелось ещё. Но Реска, уже опомнившись, принялся вырываться, отчаянно, но слабо толкая кулаками в его грудь. Похожий на забавного рыжего котёнка. Дать этому котёнку в лапки меч — и он, не задумываясь, нашинкует Балиаза на многочисленные мелкие ломтики. Учитывая, сколь великолепно Реска владел оружием, Балиаз не был уверен, что сумеет справиться с ним без магии, если им придётся скрестить оружие. К сожалению, без оружия, Реска из себя почти ничего не представлял. В этом Балиаз убедился ещё на поляне и посему мог не волноваться за исход подобного поединка.

Завоёвывая свою первую в жизни империю, он первым делом научился сражаться. Магия вещь капризная, и никогда не знаешь, что станет с твоим даром. Бывали случаи, когда он просто-напросто исчезал. Точно так же и оружие. Отбери его — и прославленный в поединках герой превращается в самого обычного человека. Балиаз банально не любил чувствовать себя обычным человеком. А посему сделал всё возможное, чтобы превзойти простых смертных.

Реска вырвался, тяжело дыша, глядя на Балиаза с целой смесью самых разных чувств. Желание злиться и сходить с ума, куда-то пропало. Он ведь не мог знать, что Балиаз, в прямом смысле этого слова, вытянул его энергию, а вместе с ней ушли и отрицательные эмоции.

Балиаз сел, глядя на Реску спокойно, с лёгкой, едва заметной насмешкой. Длинные чёрные волосы разметались по широким обнажённым плечам. Несколько прядей упало на мускулистую упругую грудь. Без одежды Балиаз совсем не казался худым. Мышцы, крепкие и полукруглые, перекатывались под бледной, не тронутой солнцем кожей, почти вызывающие для колдуна — по его словам, всё своё время проводившего за изучением книг. У Балиаза было телосложение воина, и Реска, опомнившись, поспешно отвёл глаза, заливаясь мучительной алой краской стыда.

— Я не помню, что между нами произошло, — сказал он, старательно глядя в сторону. — Но я думаю, тебе лучше уйти.

Реска поднялся и отошел, останавливаясь на самой границе, всё ещё стоявшего над ними, барьера. Словно интуитивно ощущая эту, невидимую обычному глазу, черту. Впрочем, может быть, так оно и было. Существо, пробудившееся, и сейчас дремавшее в нём, обладало способностью чуять силу. Возможно, у Рески тоже появится что-то, наподобие слабенького магического дара. Вполне возможно, что он начнёт видеть. Вряд ли у него получится колдовать. Кубы не колдовали. Они просто состояли из магии. А смертоносная магия делала всё за них.

— Я не хочу, чтобы это повторилось снова, — сказал Реска глухо.

— Но это будет повторяться, — Балиаз по прежнему сидел на земле, старательно сканируя местность, и понимая, что времени у них осталось практически ничего. — Куда бы ты ни пошёл — это будет повторяться, раз за разом. И ты знаешь об этом, — Реска вздрогнул, но не повернулся, только сильнее сжал кулаки, почти вонзая ногти в ладони. — Я не смог справиться с твоей магией, — Балиаз поднялся, ища одежду. — Но я тебя не насиловал. Клянусь тебе. Ты отдался мне сам, и получал от этого удовольствие. Не я виноват в том, что в отличие от твоего тела, твой разум совсем не хочет смириться с мыслью, что тебе это нравится. Я тебя предупреждал, но ты попросил сделать, так, чтобы ты забыл об этом. Но ты знаешь, нам было неплохо вдвоём. Хотя теперь, ты можешь сколько угодно отрицать это.

Язык Балиаза выдавал ложь столь легко и непринуждённо, что даже эльфы Джаля, в своё время, вынуждены были признать, что Тёмная Звезда не только талантливый маг, но так же мастер обмана. Даже их чувствительный ко лжи слух, не способен был отличить искренний вымысел от реальности.

Реска поверил безоговорочно. Балиазу даже стало жаль его. Одевшись и застегнув пояс, он подошёл к юноше, и осторожно положил ладони на его разом поникшие плечи. Судя по состоянию Рески, — парень сгорал от стыда, ненависти и отвращения к самому себе. Тело его сотрясала дрожь, почти незаметная, но было видно, что его бил нервный озноб. Оставлять его в таком состоянии явно не следовало, точно так же, как не следовало позволить недосказанному повиснуть в воздухе. Железо Балиаз предпочитал ковать, пока оно было горячим. Впрочем, он вообще старался не терять времени на ерунду. И лишь встреча с этой странной парочкой, несколько поменяла его представление о собственных привычках и реалиях.

— Не стоит винить себя в случившемся, — проникновенно сказал он, и осторожно, преодолевая сопротивление, привлёк Реску к себе, успокаивающе приглаживая пушистые неровные прядки. Реска хотел вырваться, но не смог, ибо в ласковом прикосновении таилась всё та же, железная хватка. — Я не смог преодолеть твои чары, это правда. Но кое-что, я всё-таки сумел сделать. Я ведь маг... — он, слегка отстранившись, провёл пальцем по металлическому ободку ошейника, и спрятал довольную улыбку, при виде вытянувшегося, удивлённого лица, которое всё ещё хранило отчаяние и испуг. Но постепенно расслаблялось, теряя напряжение, приобретая прежнее выражение. Всё-таки, он поступил правильно — стерев Реске память. Абсолютно правильно.

— Больше никто не прикоснётся к тебе, малыш. Обещаю. Я убрал твои чары. По крайней мере, настолько, насколько это вообще возможно. До тех пор, пока ты не попытаешься снять эту штуку, можешь смело считать, что ты обычный человек.

Реска, испуганно и недоверчиво уставился на него, неверяще трогая монолитный, лишённый застёжки ошейник.

— Можешь проверить на Илурэ, — совершенно серьёзно сказал Балиаз. — Думаю, разницу ты заметишь сразу. Но даже став человеком, ты не сможешь отменить того факта, что в тебе присутствует кровь народа Джаль, — он нехорошо усмехнулся. — Но, по крайней мере, пуская на тебя слюни, никто больше не будет сходить с ума. Уж это я тебе могу обещать.

Да что там говорить, если, стоя рядом со своим недавним наваждением, он и сам ощущал эту разницу. Он по-прежнему желал обладать этим рыжеволосым чудом, но теперь его желание стало каким-то более естественным. Самым обычным, менее острым и уж тем более — вполне контролируемым. Словно, утратив свою опасную притягательность божества, Реска разом потускнел, сделался ближе и доступнее, но в то же время, из-за этой доступности, Балиаз внезапно понял, что от этого мальчишки у него действительно срывает крышу.

И дело здесь было отнюдь не в желании. Теперь Тёмной Звезде не нужно было сдерживать себя. Не нужно было бороться с невыносимым, раздирающим тело, желанием. Теперь он мог спокойно дышать в присутствии Эрика — дышать, а не задыхаться. Разговаривать, а не закусывать губы, каждый раз до крови. Для того чтобы не дать воли своим животным, мерзким инстинктам.

Почему Лика Матей столь спокойно находится рядом с Эриком? Почему, магия Рески не действует на неё так сильно, как она поражала Балиаза? Говорят, что никакая магия не сможет поработить того, кто чист душой, и все отвратительные демоны, существующие в мире, рождаются из нашего сердца.

В чём-то, это было правдой. Демоны питались не только плотью и кровью — в первую очередь, демоны питались энергией. Отрицательными человеческими эманациями — страхом, болью, жаждой разрушения. Точно так же, как ангелы, высшие сущности, с которыми Балиазу никогда не доводилось встречаться, беззастенчиво брали энергии тонкой праны: свет, любовь, доброта.

Каждому своё.

Всех этих созданий, как светлых, как и тёмных, роднила одна общая черта — пожирая, они, тем не менее, не вносили в этот мир ничего нового, пользуясь этим измерением как своей персональной кормушкой, и поэтому, Балиаз давным-давно перестал испытывать почтение перед теми и другими.

Так же, как и благородные эльфы Джаля. Что дали они этому миру, кроме преданий и легенд? Ничего. Уходя, они оставили лишь память о себе, уничтожив в этом мире свою высокую магию, и до основания разрушив великолепные дворцы. Чтобы не осталось ничего. Они уступили людям. А что сделали люди? Люди просто жили. Но в отличие от всех этих великолепных созданий, люди не умели жить столь выверенно и правильно, и, быть может именно поэтому, они были такими живыми.

Впрочем, разное воздействие магии на себя и на Лику, он объяснить не мог. Точно так же как не мог понять — почему, избавившись, наконец, от безумия, он, тем не менее, не может избавиться от непривычного, странного ощущения в груди? Почему-то, ему очень не хотелось, чтобы Реска уходил. Даже сама мысль об этом казалась неприятной. А ещё, рядом с Реской, почему-то было удивительно легко и просто. Балиаз не любил людей, и предпочитал одиночество. Но рядом с Реской, он мог находиться часами, не испытывая привычного раздражения и желания порвать всех на гобеленовские кисточки. И, вот уже несколько дней подряд, спокойно воспринимал общество Лики Матей.

Эрик дар'Реска обладал удивительной способностью: примирить людей с окружающей их действительностью. Но только до тех пор, пока сам, был частью этой действительности. Если бы Дети Рассвета подозревали о его существовании, интересно — повернулся ли, хоть у одного из них, язык, назвать Реску ублюдком?

Даже сейчас, лишённая ореола магии, красота этого создания казалась невероятной. Став кубом, Эрик навсегда потерял свою человеческую сущность, и в итоге, его эльфийская составляющая проявилась столь ярко.

Если бы Балиаз был более внимателен и сразу сумел понять, что происходит, возможно, он бы сумел вернуть ему прежний вид. Но теперь ничего невозможно отменить. Хотя бы до тех пор, пока Балиаз не разберётся с проблемами более срочными. А уж потом можно будет подумать над всем остальным.

Как удивительно тесно оказались связаны их судьбы, всего за один короткий миг.

Некоторое время, после сказанных слов, Реска смотрел на мага неверящими, широко распахнутыми глазами. А затем, в них начала зажигаться такая отчаянно-сумасшедшая надежда, что Балиазу стало немного стыдно. Впрочем, особым наличием совести, он никогда не был обременён, и неловкость быстро прошла, сменившись тайной радостью: Реска настолько ему благодарен, что готов простить всё.

Ну, или почти всё...

— Есть несколько "но", — поспешно вставил Балиаз, решив, что охладить его пыл, а заодно чётко расставить всё по своим местам, лучше прямо сейчас, до момента, пока Реска не сообразит, что раз на нём амулет полностью блокирующий проклятую магию, то в обществе и услугах Балиаза, он теперь, мягко говоря, не нуждается. — Этот ошейник с тебя, смогу снять только я, — Балиаз торопливо поднял ладонь, пресекая, готовый обрушиться, обвиняющий поток слов. — Я не специально это сделал, клянусь! — клятвы у Балиаза получались особенно искренние. — И поэтому, если ты не планируешь всю оставшуюся жизнь ходить с этим украшением на шее, то тебе придётся смириться с моим присутствием, хотя бы до тех пор, пока мы не найдём того, кто сможет помочь. К тому же, это не постоянная мера, — торопливо доврал Балиаз, — со временем действие амулета будет ослабевать. Поэтому тебе придётся продолжить своё путешествие. И мне тоже, — пробормотал он почти обиженно, — хотя это абсолютно не входит в мои планы. Я ведь всё ещё в академии учусь!

Деморализовать врага Балиаз умел особенно мастерски.

Обмануть Реску оказалось почти так же легко, как отобрать конфету у ребёнка. Заставить его ощутить себя чудовищем, и винить во всём случившемся одного себя, — оказалось ещё проще. Ну а постепенно, когда Реска смирится со всем происходящим, Балиаз сумеет перетянуть его на свою сторону. А выжидать он умел. Это так же являлось одним из основных его ценных качеств. Таким же ценным, как умение извлечь максимальную выгоду из ситуации. Вот только, в эту ситуацию, абсолютно не вписывались Лика Матей и эта, неизвестно откуда свалившаяся на голову, новоявленная принцесса. Отговаривать Реску от идиотской затеи тащиться во дворец, было так же бессмысленно, как и объяснять ему — почему он не должен рыпаться, если Балиазу придёт в голову — реализовать некоторые свои фантазии на его счёт.

То, что фантазии были и никуда не собирались исчезать, он убедился, стоило Реске повернуться к нему спиной, и, наклонившись, со вздохом поднять свою испорченную безрукавку.

Возможно, терпение его окажется совсем не таким неиссякаемым, как он предполагал в начале.

К тому же, учитывая то дерьмо, в которое он вляпался, связав себя с Реской, для всех было бы лучше, если бы Эрик не сильно ерепенился. Но в любом случае — Лике Матей следует знать, чем на самом деле является её прекрасный возлюбленный. Хотя бы для того, чтобы ей не пришло в голову уединиться с ним в каком-нибудь укромном уголке. Не то чтобы ему было жалко целительницу. Просто, на данный момент, Балиаз не был с точностью уверен, что сумеет подчинить себе Реску во второй раз. И хотя скованный заклятием и печатью договора инкуб, уже никогда не сможет причинить ему вреда, вполне возможен тот факт, что он не пожелает подчиняться своему новому хозяину. А это было бы весьма прискорбно, учитывая то, что по его следам, двигалась приличная компания, весьма недовольных сменой власти, высших демонов.

Радовало лишь одно.

В отличие от своих, более тупых и менее мощных собратьев, высшие, категорически не переносили присутствия друг друга. А значит, нападение дружным скопом на них, им не грозит.

Вот ещё бы доходчиво объяснить, шарахающемуся от него Реске — каким именно образом, хозяин может получить от инкуба силу.

Балиаз осторожно коснулся его виска, убирая за ухо алую прядку волос, ощутил, как по ладони побежала струйка блаженной магической энергии.

Реска с раздражённым шипением отшатнулся. Судя по ледяному взгляду из-под пушистой чёлки — силу у инкуба, придётся брать силой.

"Вот блядство!! И что мне теперь с этим делать?!" — уже в который раз, мысленно взвыл Балиаз.

Судя по неприступному, полному ледяного достоинства и оскорблённой невинности, виду дар'Рески — это были исключительно проблемы Балиаза. Подпускать к себе мага, ближе, чем на расстояние пары метров, Эрик отныне не собирался, и очень ясно давал это понять.

Глава 9.

— Где вы пропадали? Мы уже начали беспо...— Матей смолкла на полуслове и растеряно заморгала, ошарашено глядя на Реску. Принцесса, перестав расчёсывать волосы одолженным у Матей гребнем, скосила глаза и так и застыла с поднятой рукой.

— Что ты с ним сделал?! — проговорили они хором.

Реска непроизвольно сжался, вопросительно и одновременно гневно глядя на мага. Балиаз пожал плечами, и, отобрав у Илурэ зеркало, молча протянул его Реске.

Юноша поднёс пластинку к глазам, а затем, издав глухое восклицание, отшвырнул её прочь и закрыл лицо ладонями.

На поляне повисла напряжённая тишина.

Сказать что Реска изменился снова, было бы не совсем правильным. Он не изменился, но в то же время, его полудетские черты лица странно преобразились, приобретя почти отточенную завершённость.

Маленький носик по-прежнему забавно морщился, а в распахнутых, чуть раскосых глазах, всё так же танцевала фиолетовая, полная янтарных искорок метель.

Но ресницы стали длиннее и гуще; по пухлым губам, словно кто-то провёл тонкой волшебной кистью, подчёркивая их контур. Смуглая кожа посветлела, приобретя удивительный, фарфорово-золотистый оттенок, и какое-то, почти незримое, сияние, переходящее в неуловимый румянец на высоких, изящно очерченных скулах. С подбородка исчез даже детский пух, который Реска гордо именовал щетиной и регулярно соскабливал ножом в надежде, что скоро она загрубеет, и у него отрастут настоящие усы и борода.

Волосы стали длиннее и гуще, падая на плечи уже не забавным коротким хвостиком, а настоящей пушистой копной, уши заострились, а подбородок оказался отмеченным маленькой забавной ямочкой.

— Ты стал похож на настоящего эльфа. Если верить гравюрам, — оценивающе оглядев его с ног до головы изрекла Илурэ, и подобрав зеркальце, снова принялась расчёсываться. — Но так стало гораздо лучше, — прибавила она. — Потому что магия исчезла.

— Что?.. — Реска медленно убрал ладони от лица, глядя на Илурэ жалобно и с надеждой.

Илурэ кивнула.

— Ваша красота больше не вызывает желания ею обладать, сир, — проговорила она церемонно, спохватившись о том, что она всё-таки принцесса. — Скорее, она вызывает желание восторжённо любоваться.

— Иногда, ты можешь быть не такой уж и стервой, — пробурчала Матей и повернулась к Балиазу, требуя немедленно объясниться.

Обнаружив пропажу Рески и Бализа, они изрядно переволновались, но не успела в их головах сформироваться хоть какая-то идея по этому поводу, как пропажа объявилась. Балиаз, как обычно спокоен, и, как обычно, ухмыляется непонятно чему. А вот Реска... Увидев своего изменившегося господина, Лика утратила дар речи. Ибо, если раньше Реска и выглядел довольно необычно, то сейчас, в нём не осталось абсолютно ничего человеческого, и в то же время, ещё никогда в жизни он не был столь человечен.

Словно с него сняли невидимый иллюзорный покров, фальшивая яркость которого, мешала увидеть его настоящее лицо.

И это лицо оказалось самым прекрасным, что когда-либо было создано природой. Эдакий человеческо-эльфийский шедевр, вобравший в себя все самые лучшие черты обоих рас. Ледяная красота эльфов, изображённых на гравюрах, отдавала холодом столетий, Реска же казался живым, подвижным, словно маленький волшебный огонёк. И Илурэ была права. Его магия больше не вызывала желание. Им не хотелось обладать, но, тем не менее, его хотелось любить. Перед ним хотелось преклоняться, как можно преклоняться перед божеством. К его ногам хотелось упасть, и застыть, в блаженном экстазе, если эта хрупкая, совершенная ладонь, соизволит коснуться твоих волос.

— Я стал похож на бабу! — открыв рот, обвиняющее рявкнул Реска, и волшебное видение моментально рассыпалось, являя глазам Лики прежнего, невозможного Реску. Самого обычного Реску, которого невозможно было спутать ни с кем. — Я выгляжу как раскрашенная шлюха!!! — вопил он, усиленно растирая своё лицо в надежде, что оно станет прежним.

— Ну, не такая уж и раскрашенная, — Балиаз ловко увернулся от метнувшегося в него кулака.

— Не называй Реску шлюхой! — возмущённо крикнула Лика, только подливая масла в огонь.

— Я похож на эльфа! — орал Реска пытаясь его прибить. — Ты об этом подумал?! Что ты там наколдовал, жалкое подобие мага? Немедленно колдуй обратно!! — Реска, смешно прыгая вокруг Балиаза, тряс его за отвороты халата, кипя от негодования и праведного гнева.

— Реска, всё не так плохо как ты думаешь! — Балиаз, изо всех сил стараясь сделать убедительное лицо, а не расхохотаться, силился оторвать от себя его руки.

— Всё ещё хуже!!! — Реска снова попытался заехать ему кулаком. Балиаз поймал его за предплечья, и без усилий вздёрнул в воздух, удерживая на некотором расстоянии и не давая пнуть себя ногами.

— В твоих жилах течёт кровь Джаль, — терпеливо, стараясь не выдать раздражения, пояснил Балиаз. — В этом нет ничего страшного. Скорее наоборот.

— В балагане сможешь деньги зарабатывать, — утешающее предположила принцесса.

Реска, издав невнятное восклицание, взвыл, молотя воздух ногами.

— Отпусти меня!

— Только после того, как перестанешь вести себя как истеричная баба.

— Что-о?! А-А-А!!! Ты ещё смеешь насмехаться, мерзавец!! Да я тебя убью, негодяй!!

Балиаз открыл рот, собираясь ответить убедительным аргументом, но затем закрыл его, и, отпустив беснующегося Реску, вскинул руку, оглядываясь, и ощущая стремительное приближение чужой магии.

— Заткнись!

— Да какого демона...

— Умолкни!

Реска смолк, с тревогой и страхом вглядываясь в непривычно сосредоточенного, прислушивающегося к чему-то Балиаза.

— Что-то случилось? — спросил он, моментально становясь серьёзным.

— Да. Не рыпайся. Рот открой.

— А?..

Реска так и не успел сообразить, какого демона Балиаз дёрнул его к себе и, подхватив, буквально присосался к его не успевшим сомкнуться губам.

Лика на мгновение окаменела, а затем, завизжав, с ругательствами бросилась на Балиаза, награждая его яростными и короткими ударами, пытаясь оттянуть его от обалдевшего Рески, который, от подобного, выходящего за все мыслимые рамки, поступка, на несколько мгновений утратил способность адекватно реагировать.

Но потом, опомнившись, принялся рваться и брыкаться. Вот только отбрыкаться не получилось. Крепко удерживая его руки, Балиаз пил его огромными жадными глотками, не обращая никакого внимания на беснующуюся позади него Лику Матей.

Илурэ впервые утратила самообладание — выронив зеркальце и расчёску, она недоумённо, ошарашено смотрела на происходящее в двух метрах от неё безумие.

— Какие ужасные нравы, — пробормотала она тоскливо. — Ну и страна.

Черноволосый маг крепко держал Реску, ноги которого отчаянно молотили воздух, наугад пиная его бёдра и колени, в надежде закатать в причинное место.

Вокруг Балиаза, словно сумасшедшая кошка, с визгом носилась Лика Матей, лупила его по спине и пыталась выдрать ему волосы. Но, судя по тому, что Балиаз никак не реагировал на это, боли он не чувствовал.

Чувствовал, и ещё как.

Просто, в отличие от идиота Рески и этих двух, ничего не понимающих дурочек, ему сейчас очень остро хотелось жить.

Барьер взорвался, сметённый мощным всплеском чужеродной магии. Удар был таким сильным, что на мгновение сотряслась даже земля, и, не устояв на ногах, все четверо полетели на землю.

Реска, задыхаясь, от, буквально вбившегося ему в глотку, чужого языка, болезненно крякнул. Рука Балиаза больно врезалась в его позвоночник, а сверху навалилось тяжёлое тело, которое казалось ещё более тяжёлым, из-за обрушившегося, поверх, веса целительницы.

Илурэ попросту шлёпнулась на землю, и так как её ничто не удерживало, она первая смогла увидеть длинное тягучее тело, промелькнувшее в воздухе. За ним ещё одно, и ещё. Словно воздух над их головой оказался внезапно наполнен змеями.

По поляне пронёсся стремительный смрадный ветер, и, понимая, что тут творится что-то совсем нехорошее, принцесса отчаянно завизжала. Скорее из чувства самосохранения, чем из-за реального страха.

По какой-то причине, Илурэ отличалась удивительной способностью: в критических ситуациях действовать без размышлений, очень чётко, собранно и методично. А поскулить и демонстративно поплакать в сторонке, как это постоянно делают знатные дамы, можно и потом. Чуть позже.

Удар был силён. Из Рески буквально вышибло дух, но в следующее мгновение, в лёгкие ему хлынул спасительный кислород. Балиаз одним движением отшвырнув жрицу в сторону принцессы, стремительно откатился в сторону, и взмыл в воздух, прямо навстречу длинному извивающемуся щупальцу, в полёте призывая Флагайрту. Сил полученных от Рески было слишком мало, но он надеялся на внезапную атаку, потому что больше надеяться ему было не на что.

Увернулся в сторону от пытающегося пронзить его шипа и рубанул светящимся лезвием, отсекая щупальце прочь.

Оно рассыпалось огненными лоскутами, и поляну огласил высокий, на пределе человеческого восприятия, возмущённый вибрирующий вой.

Илурэ и Лика одновременно завизжали, зажимая уши. Звуковое колебание было так болезненно, что едва не оглушило их.

Реска, придя в себя, бросился за мечом, понимая, что ещё никогда не видел ничего подобного.

Воздух над ними был пронизан длинными, извивающимися щупальцами с острыми жалами на концах.

Одно из этих жал метнулось в их сторону. Реска, понимая, что девушки не смогут двигаться так как он, метнулся наперерез, вскидывая меч.

Но в это мгновение, Флагайрта Балиаза снова ожила. Танцуя в воздухе, словно на него не действовали законы человеческого притяжения, маг кружился среди щупалец, безжалостно кромсая их сияющим, переливающимся, словно живая вода, мечом.

"Не имеющий ножен" — Флагайрта практически целиком состоял из магии.

Но напавшее на них существо метило в Балиаза, поэтому Эрик дар'Реска, пытающийся прийти магу на помощь, на данный момент его мало интересовал. Разобраться с ним, можно будет чуть позже. Сейчас, главной целью напавшего на них демона, был неуловимый колдун.

Меч Эрика вспорол пустоту, и щупальце, демонстративно обогнув его, снова ринулось на Балиаза, который, проявляя чудеса невероятной гибкости и ловкости, умудрялся сражаться и колдовать одновременно. Словно лишённый костей проворный угорь, он проскальзывал между опасных сплетений. С фантастической скоростью орудуя мечом, принимая на себя многочисленные острые удары. Умудряясь отбивать их раз за разом.

Молния Гибера...

Атака восьмерых...

Защита веера...

Уход...

Связка падающего дракона...

Переворот...

Прыжок...

Удар...

Щупальце, разрубленное на три части, взорвалось чёрно-зелёной слизью и рассыпалось огнём, не в силах противостоять губительной, исходящей от Флагайрты магии.

Танец трёх ног...

Проскользнуть ступнями прямо по двигающемуся щупальцу, используя его в качестве опоры.

Прямой удар вниз...

Парение...

Мельница...

Ещё одно щупальце, отсёченное стремительным ударом, упало вниз.

Киос — руна левитации...

Разворот...

Поставить меч плашмя, отбивая падающие сверху ядовитые жала.

Скользнуть в сторону...

Танец трёх ног...

Не получилось, и опора стремительно ушла вниз.

Киос...

Балиаз кувырнулся в воздухе и послал пульсар в совершенно противоположную от щупалец область.

Есть.

Раздался жуткий, пронзительный рёв, и щупальца исчезли одновременно, подобравшись и складываясь в два отростка, возвращаясь к своему невидимому жуткому владельцу.

Илурэ и Матей, вцепившись друг в друга, тряслись от ужаса. Впервые маленькая целительница не знала, что ей делать.

Не знал этого и Реска. Дотянуться, до своего, проскальзывающего над головой, нечеловеческого противника, он не мог, ибо, в отличие от мага, не умел летать.

Балиаз, ударив двойным пульсаром в источник магии, отлетел на ветку дерева и вскинул меч в защитной позиции, торопливо возводя вокруг себя воздушный щит. В тот же самый миг как раздался взрыв.

Существо, прячущееся за мешаниной чудовищных щупалец, истошно взвыло. Судя по всему, ему было больно.

Но затем щупальца исчезли, и через мгновение, на одно из деревьев приземлилась изящная, белокожая девушка, с огромными фасеточными глазами. Абсолютно голая, если не считать покрывающих её тело многочисленных татуировок.

Вместо волос, на её голове подрагивало живое, двигающееся облако слепых змей, а на месте рук, находились два длинных шевелящихся отростка.

Она повела плечом, и отростки превратились в руки, по спине проскользнула грива серых волос, а глаза стали почти человеческими. Если не считать того, что их было три, и они были лишены зрачков.

— Я ожидала увидеть большее, — пропела девушка удивительно немузыкальным голосом. — Но вижу всего лишь несколько жалких смертных. Что скажешь на то, если я убью и съем тебя, червь? — спросила она насмешливо.

Балиаз не отвечал.

Он дрожал всем телом, с трудом удерживая контроль над Флагайртой. По лицу его тёк пот, а энергия, полученная от Рески, стремительно таяла. Ему была нужна сила, но он находился в таком состоянии, что даже колдовать толком не мог.

Мышцы выламывало судорогой напряжения, а сердце стучало так сильно, что готово было выскочить из горла.

Персия — один из демонов высшего уровня. Выглядит как змеевидный паук с женской головой. Питается плотью и кровью. Человеческая сущность — первая защитная личина. Судя по тому, что Персия в ней благополучно пребывала, атака Балиаза не произвела на неё никакого впечатления, точно так же, как не нанесла никакого серьёзного ущерба.

Флагайрта предупреждающе потрескивала в руках, требуя немедленной атаки. Вот только, произвести атаку, Балиаз был не в состоянии.

Девушка рассмеялась и плавно спрыгнула на землю. Покачивающейся походкой она двинулась в сторону Рески, замершего около девушек с мечом на перевес.

— Может ты подскажешь, кого мне убить первым, о мой хозяин? — издевательски расхохоталась она. — Жалкие черви!

Стремительно взметнулось щупальце, и ожила Флагайрта — удлиняясь и превращаясь в светящееся гибкое копьё, метнувшееся наперерез демону, отсекая, пытающийся коснуться Рески, отросток.

Персия, зарычав, отпрянула, обнажая острые отточенные клыки, а затем лицо её нахмурилось, и на нём появилось некоторое подобие изумления при взгляде на Реску.

Но в этот момент Балиаз ударил пульсаром, и снова бросился в атаку, проскочив над головой демона смертоносной молнией, и оказался на противоположной стороне, снова заняв оборонительную позицию на толстой ветке вечнозелёной крипты.

Персия уклонилась от всех его атак, расхохоталась, и, отлетая в сторону, выпустила из своего тела десятки новых щупалец, предвкушающе ухмыляясь, прыгнула на временно беззащитного колдуна. Во рту у неё оказалось полно зубов — в два ряда.

Кибельда — призыв...

Балиаз, сложив руну, открыл заклятие, и увернулся от смертоносного, врезавшегося в него жала.

Сук под ним срезало начисто, но, оттолкнувшись ногами от ствола, он уже перепрыгнул на следующее дерево. Не успел сложить символ. Прыгнул снова. Ещё раз и ещё. Щупальца с сумасшедшей скоростью гнались за ним, разрубая толстые ветви словно щепки, врезаясь в стволы и выламывая из них огромные куски.

Каргаш — изменение...

Он и демон словно играли в догонялки. Совершенно забыв о людях находящихся у неё за спиной, Персия азартно пыталась дотянуться до мага, тот, в свою очередь, не забывая отбиваться мечом, убегал от её безуспешных атак.

Но долго так продолжаться не могло. Балиаз стремительно терял силы, и, наконец, смертоносное жало дотянулось до него, в последнем прыжке полоснув по бедру.

Персия захохотала, готовясь покончить с раненым магом одним ударом, но падая на землю, человек сложил последнее заклятие.

Гайре-Тайшара — освобождение...

Расстегнулся и упал на землю ошейник, на котором огненным символом прозмеилась последняя руна.

И серебристая магия разлилась в воздухе, затанцевала вокруг, воплощаясь в облике прекрасного, неземного существа с длинными, серебристо алыми волосами и удивительными глазами, сверкающими как переливающаяся, подкрашенная фиолетовым ртуть. Затрепетали длинные ресницы, и слегка опустились, склоняясь в знаке добровольного подчинения.

— Хозяин?.. — мелодично и нежно пропело существо.

— Защити нас... Убей Персию! — мысленно прохрипел Балиаз, подставляя запястье под удар обжигающего жала, чтобы отвести смертельный удар от тела, и тут же тугая петля, обвившись вокруг него, вздёрнула Балиаза в воздух.

Серебристое существо загадочно рассмеялось, а затем, без предупреждения ринулось на разворачивающуюся к новому противнику Персию, вцепляясь пальцами с длинными похожими на лезвия ногтями в демонические глаза, и вырывая из плоти куски мяса.

Персия, взвыв от боли, попыталась оторвать от себя смеющегося инкуба. Ей это удалось, и инкуб, игриво кувырнувшись в воздухе, оказался на траве. Соблазнительно повёл бёдрами, слизывая с пальцев сочащуюся кровь, и маняще улыбнулся, приглашая Персию поиграть.

Персия, отбросив тело потерявшего сознание мага в сторону, сосредоточилась для новой атаки. Противник, стоящий напротив неё, был гораздо опаснее, жалкого и никчемного человечишки, каким-то невероятным образом — скорее всего обманом, сумевшего свергнуть владыку. Обман — это хорошее качество, и собираясь съесть сердце Балиаза, Персия искренне надеялась, что оно окажется вкусным.

Но теперь приходилось потрудиться.

Вот только инкуб, в отличие от неё, совсем не хотел трудиться. Он хотел поиграть. И эта новая игра была удивительно забавной. Она называлась "Убить".

Инкуб, серебристо смеясь, взмыл в воздух, без усилий раздирая пальцами смыкающиеся вокруг него щупальца, казавшиеся ему скорее досадной помехой, чем серьёзной преградой. Через мгновение, разорвав в клочья половину своих пут, инкуб, играючи проскользнул между ними, и дотянулся до тела Персии, разрывая его напополам.

— Поиграем? — спросил он напевно.

Персия, взвыв от жуткой слепящей боли, изо всех сил укусила инкуба за руку. И тут же, сила стремительно начала покидать её тело. Инкуб засветился, ласково смеясь.

Персия, воя от страха, поспешно отпрянула в сторону, стремительно трансформируясь в свою истинную форму.

Победить куба в первой оболочке, было попросту нереально.

Куски плоти, вздыбливаясь и бугрясь, трескались и сползали на землю, являя миру отвратительное, покрытое слизью тело, закрытое мощной бронёй. Щёлкнули, сочась ядом, острые жвала.

Щупалец у Персии осталось всего несколько десятков, и они, жадно извиваясь, прикрывали самую уязвимую часть тела паука — голову.

Из толстого, закованного бронёй тела, вырастала длинная шея, на конце которой, словно на кошмарном отростке, продолжало раскачиваться женское лицо. На месте глаз теперь зияли кровавые дыры, но это не было потерей, ибо самый важный глаз Персии, находился у неё на лбу, вот только дотянуться до него было практически невозможно.

Демоница, не давая инкубу времени, сама ринулась в атаку, желая смять и разорвать его. Инкуб, танцуя, поднял прекрасные, восхитительные руки, и шагнул к ней навстречу, хватаясь пальцами за толстые пластины её брони.

Но вот сломать их, он оказался не в состоянии.

Персия, пользуясь временным преимуществом, попыталась обвить демона щупальцами и разорвать. Пытаться ранить инкуба, или коснуться его плоти через кровь, было безумием. Он тут же начинал выкачивать силу. Поэтому, размахнувшись, Персия со всего размаха ударила хрупкое серебристое тело об ствол дерева, а затем, с яростью принялась молотить им обо всё подряд. Инкуб отчаянно пытался выбраться. У него это не получалось, и тогда, воспользовавшись тем, что Персия приподнимает его на уровень своего тела, чтобы сделать замах, прекрасное существо жалобно и гневно закричало.

Ударная волна, вырвавшаяся из музыкального, восхитительного ротика, со всего размаха смяла грудную клетку Персии, пробивая её броню, и заставляя паука отлететь назад. Но, падая на свои восемь ног, и понимая, что куба, ни в коем случае, нельзя выпускать, Персия стремительно полоснула по нему когтями, раздирая совершенное тело, и тотчас же убрала их, прерывая контакт прежде, чем её собственная жизненная сила станет достоянием инкуба.

Новый крик, серебряного существа, был сравним с тараном, но Персия была готова, и как только хорошенький, соблазнительный ротик открылся, демоница со всего размаха вонзила в него клешню, пробивая насквозь, раздирая и ломая челюсть, и выдернув жало назад, отбросила раненого куба на землю.

Изо рта и многочисленных ран потекла жидкая ртуть.

Персия пригвоздила его клешнями ног, а затем, снова обвив щупальцем, вздёрнула в воздух, не давая инкубу восстановить силы, и снова принялась молотить им об землю, ломая хрупкие кости и превращая его в ничто.

Бализ открыл глаза, и увидев кошмарную, представшую его глазам сцену, призвал Флагайрту и, взмыв в воздух из последних сил, вонзил клинок в спину демона. Для "Не имеющего ножен" броня оказалась не проблемой.

Меч, легко вспоров толстые панцирные пластины, вонзился в нервные соединительные узлы на спине.

Издав жуткий рев, Персия обвила его щупальцем, сдирая со своей спины. Ноги её безжизненно подогнулись, и она рухнула на землю. Сразу несколько щупалец обмякли, больше не подчиняясь приказам мозга. Судя по всему, Балиаз попал в двигательный центр.

Но это усилие отняло у раненого колдуна последние силы.

Флайгарта исчезла, лишённая магической поддержки. И Балиаз оказался абсолютно беззащитен, перед мелькающей в нескольких метрах от него, истекающей зелёной жижей пастью, располагающейся под человеческим лицом, прямо на груди паука.

Инкуб в руках демона слабо трепыхался, не в силах помочь своему хозяину. Персия, ловко удерживая его от соприкосновения со своей кровью, приготовилась откусить ему голову. Но в этот момент, Балиаз сложил последнее заклятие, и влепил ей в живот слабенький, скорее похожий на ожог, удар.

— Сожру! — прошипела Персия яростно, со всего размаха ударив Балиаза об землю, и подтаскивая инкуба к своему рту. — Жалкие тва...

В воздухе просвистела сияющая синей и белой магией стрела, и вонзилась демону точно в главенствующий, полыхающий алой яростью глаз.

Илурэ, сжимая лук в руках, стояла, выставив перед собой одну полусогнутую ногу, абсолютно спокойная, словно находилась не посреди беснующегося кошмара, а в учебном королевском тире. Рядом с ней, на коленях, держась одной рукой за её бедро, сидела трясущаяся, белая от ужаса Лика Матей, и протягивала ей вторую стрелу, с наложенным на неё очистительным заклинанием жриц Целестии.

Илурэ снова натянула тетиву, и сделала ещё один выстрел, вонзая стрелу рядом с первой.

— Акара! — окончательно теряя сознание, проговорил Балиаз, и, отдавая последние силы, влепил заклятием в ощетинившийся двумя стрелами глаз.

Инкуб, вывернувшись из ослабевшей хватки, упал на Персию, протягивая к ней свои волшебные серебряные пальцы, окуная их в хлещущую кровь и забирая боль.

— Поиграем? — спросил он ласково, и одним глотком осушил стремительно уходящую магическую жизнь.

Илурэ, выронив лук, упала на колени, обхватывая себя за плечи, и сотрясаясь сильной дрожью. Матей, пересилив себя, кинулась на помощь Реске, но, не добежав до него нескольких шагов, свалилась в обморок от ужаса, обнаружив прекрасное серебряное существо, с закрытыми глазами сидящее на плоти поверженного демона. Судя по тому, с какой невероятной быстротой заживали ртутные, страшные раны, это существо забирало силу. Или не только силу, но ещё и что-то другое, потому что плоть паука начала стремительно опадать, словно из неё выкачивали воздух, и становиться всё меньше и меньше. Кожа инкуба светилась восхитительным золотисто-снежным мерцанием. И судя по тому, что существо радостно и мелодично распевало, ему было невероятно хорошо.

— Реска победитель! Реска великолепный! Любимый Ресочка!

Персия была дура, она не хотела с ним поиграть.

И Реска убил её!

Великий воин, прекрасный Реска, убил злобную тварь!!

Он победитель! Потому что он — Эрииик дар Рескаааа!! — вопило существо, вдохновенно призывая своё собственное имя, но вот только, кроме имени, в нём сейчас не было ничего от настоящего Эрика.

А затем существо подняло голову и рассмеялось, высоким мелодичным смехом.

Волшебные, завораживающие глаза, повернулись в сторону застывшей от ужаса Матей.

Перед ней был Реска, и в то же время, это был больше не он.

— Хочешь поиграть со мной? — спросило существо подмигивая, и разум Лики, отказавшись воспринимать происходящее, послал её тело в спасительное забвение.

Существо скорчило разочарованную мордочку, и нахмурилось, рассматривая свои тонкие переливающиеся пальцы.

От ран и повреждений на его теле не осталось никакого следа.

Но никто больше не хотел играть с ним, и это было так печально...

Они не хотели подарить ему серебристый свет.

Вредные и злые...

Он возьмёт его сам.

Инкуб гибким движением стёк с тела паука. От Персии остались лишь жалкие груды костей, кожи и панцирных покровов, всё остальное было преобразовано им в живительную прану.

Он сделал шаг по направлению к лежащей в беспамятстве девушке. Её серебряный огонёк был таким притягательным. Второе человеческое существо, находилось в странном состоянии, и сидело на траве... и у него тоже был серебряный огонёк.

Поиграть с ним будет так восхитительно...

Инкуб, распространяя вокруг себя влекущий зов, шагнул по направлению к девушкам, и в это мгновение путь ему преградило живое, опасное лезвие Флагайрты.

— Поиграешь со мной, малыш? — содрогаясь всем телом и кашляя кровью, прохрипел знакомый черноволосый человек.

И обрадованный инкуб грациозно скользнул к нему.

Игра будет недолгой, ибо человеческое существо умирало. И поэтому, нужно было как можно скорее забрать его огонёк.

Но когда, встав на колени, инкуб коснулся окровавленных губ, вокруг его шеи внезапно обвилась сильная крепкая рука, и колдун буквально впился в его рот, насильно заставляя прекрасного демона поделиться с ним своей праной.

— Противный, противный человек! — призыв, не давая освободиться, больно сдавливал шею, а черноволосый маг не собирался отпускать его.

— Обманщик, я не хочу с тобой играть! — инкуб изо всех сил пытался вырваться, но вырваться не мог — скованный силой договора.

Колдун забирал его энергию, и если бы не жизнь убитого демона, силу которого только что поглотил инкуб, отдавать прану, своему хозяину, было бы весьма мучительно.

Сейчас, это было скорее немного неприятно. Обидная, гадская необходимость.

Обманщик! Это плохая игра! — не переставая, мысленно ругался инкуб, и обиженно зашмыгал носиком, идя на хитрость, жалобно прося мага оставить его в покое и предлагая поиграть потом.

Но человек был глух к его сладким мольбам, ибо раны его были слишком велики, да и к тому же, он был отравлен.

— Не хочу! — капризничал демон с лицом Рески. — Мерзкий, жадный, противный колдун! Мне не нравится эта игра! Отпусти меня немедленно!!

Но сила договора приказывала, и при всём своём желании, он не мог причинить хозяину вреда. Ему хотелось разорвать эту плоть, но в то же время, это было так восхитительно — принадлежать.

Его пальцы, слабо царапая, скользили по человеческой плоти, уже скорее не отталкивая, а лаская.

Он возмущённо вскрикнул, когда пошатывающийся маг приподнялся, и подтянув его поближе, бесцеремонно завалил на спину и упал сверху, упоительно втягивая в себя его, всё ещё протестующий, язычок, отбирая живительную силу сплошным бесконечным потоком. Несколько секунд демон слабо брыкался под ним, но затем сладко потянулся и мурлыкнул, отвечая на ласку и добровольно отдавая то, что, ещё минуту назад брали у него силой. Он был создан для того, чтобы дарить любовь, и ему хотелось дарить её. Он умел получать наслаждение — он был рождён для него, соткан из этой упоительной, волнующей чувства, магии оргазма, где боль казалась желанным трамплином, приближающим его к наивысшей точке удовольствия. Он стонал, умоляя человека продолжать. Он хотел слиться с ним, погружая его в пучину непрекращающегося экстаза, во время которого, даже смерть станет желанным облегчением.

И он умирал...

Магия покидала его тело стремительно, отбираемая безжалостным колдуном. Ещё немного, и они перейдут тот предел, на котором в расход пойдут его собственные резервы. Но сейчас всё это было неважно. Хотелось больше... хотелось ещё... хотелось полного единения, но по какой-то причине, человек, чьё желание так явственно ощущал сейчас инкуб, не спешил воспользоваться драгоценным подарком.

Балиаз почти не воспринимал Реску, тянулся к нему бессознательно. Боль во всём теле была такая жуткая, что трепыхания, и протестующие вопли инкуба в голове, казались сродни пытке, но затем боль исчезла, превращаясь в восхитительное наслаждение.

Тело восстанавливалось почти мгновенно. Куда там Лике, с её целительной силой. Теперь, когда между ним и Реской существовала связь, Реска стал для него самым мощным энергетическим источником из всех возможных. Жаль лишь только, что этот источник имеет свой определённый предел. Реска ещё слишком слаб, и не мог восстановить всю его силу. Но даже этого хватило, чтобы ощутить себя вполне живым и готовым к новой схватке.

Вот только воевать уже было не с кем.

— Почему ты всегда такой грубый? — капризно протянул инкуб, запуская пальцы в его волосы, и приглашающе пошевелился, раздвигая ноги, и, одновременно, прикусывая мочку его уха. Он ласкал умело и чувственно, как это могут делать только демоны, безошибочно находя на его теле самые чувствительные точки, заставляя мир в глазах, рассыпаться всполохом серебристых искр. Но Балиаз не был бы Балиазом, если бы позволил себе отдаться тому, о чём так настойчиво умоляло его собственное предательское тело.

Это не Реска.

Невероятным усилием воли, он заставил себя остановиться и задержать дыхание. Как перед прыжком в ледяную воду.

— Ты же хочешь меня? — спросил демон, игриво двинув бёдрами ему навстречу.

— Хочу, — спокойно отозвался Балиаз, и, посмотрев в серебристые, лишённые смысла зрачки, последний раз коснулся губами соблазнительного ротика. — Но не такого, как сейчас.

И с трудом оторвавшись от манящих, сладких губ, произнёс формулу соглашения.

На шее демона сомкнулся уже ставший привычным ошейник.

— Грубое животное!! — возмутился инкуб, и обмяк, превращаясь в прежнего Реску.

В следующее мгновение, в глаз магу со всего размаха засветили кулаком.

— Какого демона?!!! Ты что делаешь, извращенец?!! Слезь с меня!! Слезь с меня немедленно, негодяй!! — изо всех сил пытаясь спихнуть с себя тяжеленное тело, рычал Реска.

Илурэ, выбравшись наконец из шокового состояния, дёрнулась всем телом и громко заревела — совсем неподобающе прекрасной даме.

— Госпожа Алтер! — испугано, выворачиваясь, и пытаясь поднять голову, завопил Реска. — Госпожа Алтер, извините нас! Я не понимаю, как такое могло случиться...— Слезь с меня скотина!! — прошипел он, отчаянно пихая Балиаза в бок. — Я не понимаю, правда же... это какое-то недоразумение!

Балиаз откатился в сторону, улыбаясь непонятно чему; позволил Реске, как ошпаренному взлететь на ноги; отпрянуть, судорожно вытирая рот рукой; набрать воздуха для новой порции проклятий, оглядеться...

— Какого хрена?.. — пробормотал Реска севшим голосом, потрясённо разглядывая царивший вокруг хаос. — Что здесь?.. — и заорал, наступив на изуродованную голову демона: — А-а-а!! Женская голова!! Здесь человека уби... — взгляд его упал на тело юной жрицы, распростёртое на окровавленной, забрызганной слизью траве. — О боги, Лика!!! — он бросился к ней, остановился, увидев плачущую принцессу, — Госпожа Илурэ!!

Беспомощно заметался — не зная к кому прийти на помощь, и вскинув руки, схватился за голову, определяясь в сторону Матей; упал на колени, пытаясь привести её в чувство; взвыл, заметив кровь на своих ладонях.

— Да какого хрена?!!! Да что здесь произошло? Балиаз, объясни мне!! Что здесь произошло? Вы здесь что, демона вызывали?!!

Илурэ, размазав слёзы по лицу, несколько секунд смотрела на перепуганного, орущего Реску, а потом принялась громко, истерически хохотать.

Балиаз подошёл и влепил ей короткую размашистую оплеуху, а затем, опустившись на колено, бережно накинул на плечи девушки валяющийся на траве плащ.

Увидев это, Реска завопил снова:

— Ты что творишь, негодяй!!! Это же госпожа Алтер!! Ваше высочество, я сейчас...

Но в этот момент Лика пришла в себя, и Эрик торопливо склонился над ней.

— Лика, милая, ты как себя чувствуешь? Ты представляешь, на нас напали демо... Лика, Лика, не кричи, — он изо всех сил обнял вырывающуюся, визжащую жрицу, прижимая её бьющуюся голову к своей груди, судорожно оглаживая по спине и волосам. — Всё хорошо, это я, Реска. Твой Реска... Лика... ну не плачь... ну ты что, ты что? Ну ты чего? Кто-нибудь, — простонал он почти беспомощно, — объясните мне, что здесь происходит?

Лика, осознав, что перед ней и правда Реска, взвыла как по покойнику, и повисла у юноши на шее, уткнувшись лицом в его плечо.

— Как вы, госпожа Алтер? — присев рядом на корточки, удивительно мягко спросил Балиаз.

То, что сделала эта девушка, заставило его пересмотреть своё отношение к ней. И сейчас, впервые, в голосе колдуна звучал не сарказм, а уважение.

Каждой пташке свой шесток. Для избалованной и капризной истерички, коей постоянно представала перед ними принцесса, это был удивительно мужественный поступок. К тому же, как выяснилось, принцесса превосходно стреляла.

Илурэ, уже окончательно придя в себя, благодарно кивнула, потирая покрасневшую от удара щёку.

— Да уж получше, чем некоторые. Никаких манер! — она высокомерно вздёрнула подбородок, с неодобрением покосившись на Лику Матей.

— У каждого человека свой порог выносливости, — отозвался Балиаз спокойно, внимательно разглядывая кусающую губы принцессу.

— Наверное... — шепнула Илурэ, глядя на свой маленький, судорожно сжатый кулачок.

— Иногда, даже принцессе стоит дать волю своим истинным чувствам, и вспомнить о том, что она всё-таки женщина. Даже если это означает быть слабой. — Балиаз осторожно взял её за руку, и разжал окровавленную ладонь, в которую, почти до половины, была воткнута одна из жемчужных булавок. — Госпожа Илурэ, разрешите оказать вам помощь.

Удивительная, абсолютно чокнутая девчонка. О чём она только думает?

Он наклонился, и, стремительно выдернув острие, коснулся её раны губами, шепнув простое исцеляющее заклятие.

Илурэ смотрела на него напряжёнными, широко распахнутыми глазами. Щёки её стремительно окрашивались в пунцовый цвет.

— Но я благодарен вам, за то, что вы оказались такой сильной в тот момент, когда на кону стояла наша жизнь, — выпрямившись, Балиаз стиснул окровавленную булавку между пальцами, наградив Илурэ долгим взглядом.

— Вы позволите, недостойному телохранителю, забрать себе на память, этот маленький знак вашего мужества? — проникновенно прошептал он. — Быть может, в следующий раз, он придаст мне силы, для того, чтобы вы смогли остаться всего лишь женщиной, и позволить мне сделать свою работу.

Несколько секунд, Илурэ, словно заворожённая, смотрела на его красивое бледное лицо, а затем, медленно вытянула булавку из его пальцев, и жестом исполненным скрытого внутреннего достоинства, неторопливо закрепила её в волосах.

— Боюсь, моя причёска находится в полнейшем беспорядке, для того чтобы позволить себе раздаривать столь бесполезные вещицы, в которых твоё мужество, колдун, абсолютно не нуждается.

"Умная сучка!" — мысленно восхитился Балиаз.

"Значит, ублюдок зачем-то хочет воспользоваться моей кровью..." — отметила принцесса.

Возникла долгая пауза, нарушаемая судорожными рыданиями Лики и ласковыми уговорами Рески.

— Ну, Лика, правда же, это я. Всё хорошо. Ну с чего ты решила, что я страшный? Вот глупая...

— Господин Реска... Господин Реска...

— Эй, я же просил, не называй меня господином. Ну что ты, малышка... Всё будет хорошо...

Чувствуя, что молчание грозит затянуться, Балиаз поднялся.

Утешителем сумасбродных девиц он не нанимался. Но рука Илурэ цепко перехватила его за плащ.

"И кто обозвал меня Темным?! Да я сама добродетель..." — в который раз, Балиаз подумал о том, что он удивительно размяк за последнее время. Может, так сказалась потеря магии? Бывало, он ломал руки и за меньшее.

— Реска стал демоном, — тихо, но в то же время твёрдо, проговорила принцесса не поднимая головы. — Это ты сделал с ним?

"Нет, определённо, — я просто ангел воплоти!"

— Единственное, что я сделал, это запечатал его суть. Инкубом он стал задолго до нашей встречи. Думаю, вам не нужно объяснять, какими способностями обладает это существо? Тем более, после столь наглядной демонстрации.

— Но именно ты призвал инкуба! — не унималась принцесса.

"Вот зараза..."

— Вы весьма наблюдательны, принцесса. Хотя на первый взгляд, производите... кхм... очень своеобразное впечатление.

— Всем нам свойственно скрывать свои истинные желания. И своё истинное лицо, — принцесса, наконец, соизволила поднять голову, и смело встретила его взгляд. — Ты не дал мне ответа, колдун. Я не буду спрашивать, кто ты на самом деле — меня это не интересует. Но я хочу быть уверена, что подобное больше не повторится.

"Боги... я святой... Я просто святой..."

— Подобное не повторится, — Балиаз повёл плечом, словно отгоняя надоевшее насекомое, и, понимая, что принцесса не отвяжется от него, кивнул признавая: — Эрик принадлежит мне. И я могу контролировать его силу. Я действительно тот, за кого себя выдаю, но потрясать фокусами ради ублажения досужего любопытства не намерен, и не намереваюсь впредь. Надеюсь, у вас хватит ума, никого не посвящать в подробности. Особенно дар'Реску. И советую объяснить это Матей.

— Но это всё было так ужасно... — прошептала девушка хрипло.

— Я знаю, — серьёзно сказал Балиаз. — Но демон в его теле никому не причинит вреда. Я гарантирую.

— При чём тут это?! — принцесса посмотрела на него полными возмущения глазами. — Ты такой извращенец, колдун, что пытался изнасиловать даже своего инкуба. И не смей отрицать! — прибавила она, ткнув его пальчиком в грудь. — Я всё видела!

"Эта женщина... это не женщина... это чудовище!!" — в который раз, мысленно простонал маг.

Глава 10

В столице было шумно и многолюдно, как и должно быть в больших городах. Дворец располагался в самом центре, окружённый рекой и великолепными природными ландшафтами, среди которых располагались особняки знати и богачей. Далее шли улицы поскромнее, среди них, постепенно начинали попадаться откровенно неприглядные кварталы, полные грязи, нечистот и зловония; и странных, лепившихся друг на друга домов. Словно глиняные кубики, коробки без стёкол, высохшие на солнце, распахнутые всем солнечным лучам и ветрам. Когда начиналась зима, люди в них должны были умирать от холода.

Нищих было чересчур много. Даже для столь большого города.

Илурэ кривилась и поджимала губы.

Столица ей откровенно не понравилась. Впрочем, когда они вышли к центральным улицам, настроение принцессы немного улучшилось, чего нельзя было сказать обо всех остальных.

Несмотря на свой оборванный внешний вид и отсутствие транспорта, в город они попали без особых проблем. Наверно потому, что проходили через боковые ворота, предназначенные для простых горожан и бедняков.

Правда, почти с четверть часа, Балиазу, Реске и Матей, пришлось убеждать надменную принцессу, что в столь плачевном виде, в котором она находится на данный момент, ей не стоит требовать немедленной аудиенции у короля, и вовсе не обязательно оскорблять стражу, называя их ничтожными свиньями.

— Как только приведём себя в порядок, мы отправимся во дворец, госпожа Алтер, — примирительно убеждал Реска. — Вы же не желаете предстать перед вашим женихом в подобном виде?

— О чём ты бормочешь, жалкое подобие на мужчину?

Реска обиженно крякнул, подавившись словами. Балиаз, идущий рядом, снисходительно натянул на него капюшон, пряча его мордашку ещё глубже.

— И в отличие от некоторых, я всегда выгляжу великолепно, — ехидно прибавила Илурэ, окидывая побледневшую жрицу нарочито пренебрежительным взглядом.

— Всё потому, что вы слишком долго не смотрелись в зеркало, ваше высочество, — не осталась в долгу маленькая жрица. — Думаю, на данный момент, между нами нет никакой разницы.

— О чём ты, глупая гусыня? — Илурэ надменно вздёрнула изящно очерченную бровь. — Простолюдинку всегда можно отличить от госпожи, в какие бы вороньи перья она себя не рядила, в то время как принцесса...

От перепалки их избавило появление трёхэтажного отеля — гостиницы.

Как выяснилось, у Рески, единственного в этой компании, водились деньги.

Но тех скромных средств, которые он захватил с собой, было недостаточно, чтобы удовлетворить изысканные запросы милой принцессочки, любезно предъявившей Реске длинный список "мелочей первой жизненной необходимости". На сумму, выложенную за "мелочи", можно было смело купить небольшой домик с садом.

В итоге, сняв (естественно самые лучшие) комнаты, на которые принцесса согласилась, предварительно поломавшись и повздыхав для приличия, Реска, слегка смущённо (Как, неужели у тебя нет денег на портного? Какой ужас! Это такое унижение для меня!), отправился в Монетный дом. Естественно, под бдительным оком Балиаза, дабы, одному безнадёжному идиоту, не пришла мысль проветрить свою хорошенькую мордашку. Судя по насупленному взгляду Рески, именно такая мысль у него и была. Но отделаться от мага, не говоря уже о том, чтобы попытаться удрать, было достаточно проблематично.

Девушки остались приводить себя в порядок и составлять список "мелочей второй жизненной необходимости".

Эрик и Балиаз искали Монетный дом. Впрочем, искать его пришлось не долго. Отель "Сияющая роза Шаре" располагался в одном из престижных районов, точно так же, как и знаменитый Монетный двор господина Люциуса дар'Брами.

Имя дар'Рески было достаточно известным. Да и к тому же, у Эрика давным-давно имелся свой собственный счёт, на который регулярно поступали деньги от отца, а так же сумму которого, практически еженедельно, пополнял он сам. Благо банковская система дома Брами была весьма неплохо развита, чего нельзя было сказать о многих других отраслях.

Люциусу дар'Брами был должен сам король, и его по праву называли золотым мешком королевства. Охрана его банков была самой надёжной, деньги выдавались исключительно под честные проценты. Так, вложив деньги в банк Брами, и имея при себе серебряную карту почётного клиента, отмеченную пером, у Эрика не предвиделось проблем с финансами. Разве что поначалу, подозрительно одетого дар'Реску не хотели пускать в здание.

Впрочем, стоило Балиазу шепнуть пару коротких слов, как их не только пропустили, но и обслужили по высшему разряду.

— Что ты им сказал? — поинтересовался Реска, когда нагруженные золотом они покидали помещение, в сопровождении не перестающих приседать и кланяться слуг.

— Представился, — скучая, отозвался Балиаз.

— Наверное, ты тоже какая-то известная загадочная персона... — романтично восхитился Реска.

— Ага. Что-то вроде. Известная и загадочная... Поправь повязку. У тебя нос торчит.

Объяснять Реске, каким образом, у скромного, и ничем не примечательного мага академии, имеется алмазная карта, отмеченная личной магической печатью и подписью господина Люциуса дар'Брами, Балиаз не счёл нужным. Подобная карта существовала лишь в единственном экземпляре, и обозначала абсолютный кредит на любую, указанную её владельцем сумму. Точно так же, совершенно излишне было рассказывать малышу Реске, что могущественный золотой мешок королевства Андрагон, скряга Люциус дар'Брами, является покорным слугой некоего грозного и могучего мага — Алиазера Тёмной Звезды.

Властелин должен быть исключительно дальновидным, и организуя собственную финансовую империю, Балиаз особо тщательно искал подходящего человека, который бы сумел возглавить её.

Люциус дар'Брами оказался просто идеальным кандидатом на эту роль. И, смело поручив ему свои денежные дела, Балиаз смог устремить свои взгляды в иные области, не забывая, впрочем, регулярно вникать в суть возникающих перед Брами проблем. У Рески бы случилось настоящее нервное потрясение, узнай он, насколько, Балиаз и дар'Брами знакомы лично.

Ну и, уж совсем было бы бессмысленно упоминать, что половину, так называемой, великолепно обученной охраны дома Брами, составляли исключительно люди Балиаза. Точно так же, как система магической охраны, реагирующая только на владельца, через которую не мог пройти ни один вор, в своё время была разработана так же самим Алиазером.

Реска, с трудом подстраиваясь под широкий размашистый шаг Балиаза, возмущённо пыхтел рядом, бурча по поводу повязки. В его словах была доля истины. Ибо уж если что-то и вызывало любопытство и интерес прохожих, так это скорее колоритная фигура самого мага. И почти никто не обращал внимания, на сопровождающего его мальчишку южанина, в потрёпанной одежде и закрытым по обычаю лицом. Скорее всего, слугу. Периодически, маг отвешивал слуге лёгкий подзатыльник, заставляя пригнуться и не стрелять глазами по сторонам.

В довершение всех обрушившихся на Реску бед, оказалось, что глаза его могут менять цвет. И хотя сам Реска, за привычкой редко смотреться в зеркало, ни о чём таком не подозревал, тем не менее, этот факт заставлял серьёзно обеспокоиться его спутников.

Менять цвет глаз могли лишь демоны.

И волшебная красота Рески, вместе с этой его необыкновенной способностью, вполне могли спровоцировать вспышку неконтролируемого, фанатичного страха перед неизвестным, присущего практически всем людям, начиная с самого рождения. А когда люди чего-то боятся, произойти может всё что угодно. Поэтому, хочет этого Реска или нет, — выбирать ему более не приходилось.

— Раз меня избавили от заклятия, почему я не могу показывать лицо? — Реска на секунду вскинул голову, и Балиаз почти привычно щёлкнул его по макушке, стараясь унять собственную непроизвольную дрожь, при виде лиственно-зелёных обиженных глаз. К счастью, подобные метаморфозы происходили с ним достаточно редко.

С этим нужно срочно что-то делать...

— Эрик, тебе самому ещё не надоело? — почти устало спросил он, под маской внешнего раздражения пряча настоящее беспокойство.

Если Реска узнает кто он, случится что-то страшное. Но в то же время, если он будет продолжать вести себя как болван, случится что-нибудь не менее неприятное. Привлекать к себе внимание, Балиазу очень не хотелось. Но, демоны побери, пока с ним Реска, не привлекать его очень сложно.

Он почти со злостью посмотрел на маленького идиота, потешно сюсюкающего "кис-кис", и словно на ниточке попёршего в ближайшую подворотню за каким-то пушистым рыжим котом, с колокольчиком на шее. Перехватив Реску за шиворот, он решительно потащил его домой.

Скорее небо рухнет на землю, чем Реска начнёт думать головой.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Когда они, измученные и обессиленные, вышли на городской тракт, пришлось заняться своим обликом.

Илурэ накинула плащ, решив, что это гораздо лучше, чем её лохмотья, или храмовое одеяние которое ей предложила Матей.

Сама жрица переоделась в мятое, но вполне чистое и приличное светлое платье Целестианки, и накинула на голову зелёный платок.

Балиазу переодеваться было не нужно. Шепнув простое обновляющее заклятие, он привёл свою одежду в прежний вид.

А затем все трое воззрились на Реску, с независимым видом собирающего колокольчики у дороги, чтобы презентовать их девушкам.

— Ну, и что вы на меня пялитесь? — хмуро буркнул Реска. — Нормальная у меня одежда.

— Безнадёжно... — констатировала принцесса, уже ставший очевидным для всех факт.

Через секунду, колокольчики улетели в пыль.

Реска брыкался и вопил, категорически отказываясь надевать плащ с капюшоном в тридцатиградусную жару, но справиться с превосходящими силами противника был не в состоянии.

— На мне нет заклятия! Почему я должен прятать лицо? — возмущение Рески не знало границ.

— Потому что ты выглядишь как девочка. А к таким хорошеньким девочкам, очень любят приставать всякие грязные озабоченные извращенцы, — Илурен невозмутимо поправила его чёлочку. — Думаю, одного, озабоченного грязного извращенца, на нашу скромную компанию вполне достаточно. Или кто-то со мной не согласен?

Балиаз поперхнулся и громко закашлялся. Реска багрово покраснел.

— Ну и что вы все на меня так смотрите? — безмятежно поинтересовалась Илурэн. — Принцессы имеют право говорить то, что они думают. А вот тебе, Матей, как раз следует помолчать. Правильно, господин Реска. Мычание — знак согласия. Колдун, ради бога, не надо делать вид, что у тебя астма. Просто скажи, что у тебя совесть в горле застряла. Мы всё поймём.

После этого, деморализованный Реска позволил делать с собой всё что угодно, а Балиаз мысленно сделал заметочку — наслать на принцессу какое-нибудь особо специфическое проклятие... если он только не придушит её раньше.

Нет, какова сучка!

Это даже начинало нравиться.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

**

Через несколько часов ему уже ощутимо хотелось её придушить.

Мало того, что эта нахалка, не стесняясь, транжирила деньги Рески, (Его Рески!) заказав себе несколько роскошных нарядов, так пришлось нанимать ещё и личного куафера. Оказалось, что принцесса не в состоянии предстать перед своим женихом, пока не приведёт в порядок кожу и волосы.

— Ну, быть богачами, так быть богачами, — смущённо кивнул Реска, и безропотно отправился за деньгами во второй раз.

Балиаз, как всегда, отправился его сопровождать.

Город был окружён магическим барьером, а значит, атак демонов в ближайшие несколько дней, можно было не опасаться.

Единственное, что омрачало ситуацию — Реска категорически не желал подпускать его к себе. И все попытки его приручить, заканчивались весьма болезненно.

Было просто удивительно, как быстро, та же твердолобая Лика Матей, сумела осознать ситуацию. Не просто осознать, а, смирив свою гордость, попросить — могущественного господина колдуна — позаботиться о Реске.

— Он ведь такое недоразумение... — Лика всхлипнула.

Поломавшись для солидности, господин колдун любезно согласился присмотреть за недоразумением, по мере всех своих скромных сил.

С соперницей, в лице Илурэ, разобраться было и того проще по той причине, что голова принцессы была забита собственными проблемами, и ей было отнюдь не до восторжённых ахов по поводу прекрасных глаз Рески. Её ждал принц Тиваль, свадьба и корона Андрагона. Вот только, судя по абсолютно безрадостному виду принцессы, эта мысль не казалась ей особо впечатляющей. И Ора Алтер отчаянно тянула время, придумывая всевозможные причины и отговорки, чтобы выиграть хотя бы ещё один день.

Частенько, уставившись перед собой невидящим взглядом, она о чём-то размышляла, и, судя по её искусанным в кровь губам, это было что-то очень важное и не очень приятное.

Впервые в жизни, Лика Матей была с ней, в некотором роде, солидарна. Представив, что девушку выдадут замуж за человека, которого она видела два раза в жизни, и который, в лучшем случае, не был ей противен, она как-то незаметно прониклась к принцессе чем-то наподобие сочувствия. Впрочем, для гордой и надменной Илурэ, любое сочувствие было унизительным.

Мысли о замужестве её пугали. Мысли о том, чтобы вернуться домой — были откровенно безрассудны. Если она вернётся, от позора ей уже не отмыться до конца дней своих.

Не только ей, но и всему роду Алтер, на благородной линии которого, она выделялась, словно причудливый сорняк, который непонятно как, забыли прополоть, а все попытки его окультурить, привели к тому, что он стал абсолютно непредсказуем.

Впрочем, Илурэ изо всех сил старалась не показывать своего состояния. Это истеричка Матей может плакать по поводу и без. Она — гордая Ора Илурэн, из рода Алтер, с честью выполнит свой долг.

Но, чёрт подери, как невыносима мысль — быть принесённой в жертву... Или это она сознательно так накручивает себя? Так сказать, естественное волнение девушки перед свадьбой.

Принц Тиваль — светловолосый, манерный тип, временами напоминающий бледную тощую моль, впрочем, был не лишён некоторого шарма. Его мягкая обезоруживающая улыбка, почти убедила принцессу в том, что этот союз станет счастливым.

А его пылкие сонеты и ухаживания, говорили о том, что он влюблён, и даже понимая, что избранница относится к нему, мягко говоря, равнодушно, готов был терпеливо её завоёвывать.

Так почему же она тянет время?

На её розыски отправлены лучшие люди королевства, все окрестные охотники и маги стоят на ушах, в попытках отыскать след пропавшей принцессы.

Несомненно, её появление станет почти сенсацией. Это будет уникальный шанс — восстановить не только честь и славу рода, но и, в некотором роде, отбелить свою, изрядно попорченную, репутацию.

И все же, Илурэ постоянно ловила себя на том, что нестерпимо хочет, чтобы они по-прежнему были в лесу.

Пусть этот упырь, Бализ, несносен, пусть, при взгляде на Реску хочется восторжённо замереть, а Матей — постоянно выводит её из себя, но тем не менее, там, в лесу...

Илурэ раз за разом вспоминала безумную гонку по кустам, адреналин кипевший в крови, и привкус страха во время боя с демоном; ощущение свободы и радости — когда пальцы коснулись драгоценного лука и уверенно натянули тугую тетиву.

Ей запрещали сражаться, запрещали стрелять из лука и мчаться на коне по-мужски, без седла. Но иногда, ей так хотелось отрезать, к демонам, свои роскошные волосы, одеться в мужскую одежду и просто БЫТЬ.

Когда отец узнал, что, переодевшись юношей, она тайком посещает стрельбища, это был такой скандал... Отец никогда не выходил из себя, а тут, он кричал и брызгал слюной. Её высекли. Её! Принцессу Илурэн! — высекли словно простолюдинку. Отец почти на три месяца запер её под домашним арестом.

И тогда, она, — свободолюбивая и не подчиняющаяся никаким авторитетам и правилам, сбежала из дворца.

Но эта её отчаянная, безумная попытка — хоть раз в жизни побыть самой собой, заранее была обречена на провал.

Ора знала об этом, и, тем не менее, сделала эту попытку.

Глоток свободы, восхитительный, и такой короткий вкус. Эта её, самая "гадкая и самая худшая" по словам всех, выходка, привела к тому, что над сумасшедшей принцессой Арликии, не смеялись разве что городские петухи.

Принц Тиваль стал для неё почти спасением.

Как только она выйдет замуж, от неё с облегчением открестятся и вздохнут спокойно.

Если только уже не вздыхают, думая, что она мертва.

Эти мысли заставляли её стискивать зубы, чтобы не дать воли подступающим слезам.

Если бы не гордость, она давным-давно бы умолила Реску взять её с собой. Он такой добрый, такой светлый, такой благородный... правда наивный до невозможности — раз позволяет помыкать собой, но это и к лучшему. Он не откажет ей. Но понимая, что у Рески своих забот, выше крыши, она молчала, не желая становиться для него обузой. И почти ненавидела Лику Матей, которая, могла быть с Реской вот так вот, запросто. Безо всякой на то причины.

Даже этот чокнутый упырь, имеет на него какое-то право, в то время как от неё всем не терпится избавиться как можно скорее.

Но блаженствуя в богатой гостиной, наслаждаясь позабытой роскошью, она ни единым движением старалась не выдавать своих истинных мыслей и чувств.

И даже смогла быть приветливо любезной с маленькой жрицей, которая, в общем-то, оказалась не такой уж и невыносимой.

За три дня проведённых в городе, они почти сдружились. И иногда Илурэ ловила себя на мысли, что выслушивая сопливые откровения Лики Матей, которая, впервые преодолев барьер неприязни, рассказала о себе, она тоже хочет поделиться в ответ. Поболтать просто так. Обо всём. Посплетничать, пошутить друг с другом, посмеяться искренне, по-настоящему, безо всякой необходимости носить какую-либо маску.

У неё никогда не было подруг. Все эти фальшивые, притворные улыбочки фрейлин, их восторжённые охи и ахи в лицо, и колкие обсуждения за спиной — вызывали у неё противную липкую тошноту. Хуже всего — она сама была такая же.

Лика Матей — прямолинейная, резкая, и умеющая дать ей отпор, была в тысячу раз милее.

Но почему, почему, Реска выбрал её?

Почему он так трепетно относится к этой невзрачной девчонке, в то время как её яркая красота оставляет его совершенно равнодушным? Если бы не зависть к этой свободе, которую она вполне чётко осознавала, Илурэ возможно сумела бы преодолеть саму себя. Довериться Лике. Как подруге. Но не могла. Хотя со стороны казалось, что у них царит полное понимание и согласие.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Чего нельзя было сказать о Реске с Балиазом.

— Нет. Я сказал нет! И...нет, не трогай меня, извращенец!! — Реска, отчаянно пыхтя, отбивался от зажавшего его в уголке Балиаза, изо всех сил врезав ему по рукам.

Шёл второй день пребывания их в гостинице. На улице стояла последняя двухнедельная жара, и город был превращён в одно огромное, адское пекло.

Реска рвался на воздух, и категорически не желал мириться с тем, что ему придётся скрываться под, пусть тонкой, но всё равно — материей. И это в то время, когда собственная кожа кажется досадным обременением и единственное чего хочется — это залезть в бассейн с водой и не вылезать.

— Тогда, не веди себя как кретин. Или надеваешь повязку, или никуда не идёшь. Решать тебе, — Балиаз угрожающе взмахнул перед ним переливающимся, тёмно-синим шифоном. В тёмных глазах не капли смешинки, и вся поза выражает уверенность в том, что будет именно так, как он сказал.

Сейчас Балиаз выглядел совсем не так, как в лесу.

Волосы, на кончиках стянутые лентой, украшал изящный обруч, облегающее синее джа, расшитое серебряною нитью, подчёркивало тонкую талию и широкие плечи. Тёмные рукава выглядывающей киары со стоячим воротом мягко облегали чуть перекатывающиеся бицепсы. Широкий пояс завязан двойным узлом по последней моде. Узкие обтягивающие штаны выглядывали из-под широкого расходящегося платья, длина которого определялась модой, и в этом сезоне была чуть ниже колена. На ногах — высокие сапоги на каблуках, с острыми носами, приспособленные почти для любой погоды.

Он больше походил на щёголя чем на мага, но, в то же время, в его спокойной, чуть насмешливой манере поведения, и глазах — пылающих как мрачные неистовые звёзды, ощущалась скрытая, непонятная сила, которая, несмотря на то, что маг был абсолютно, даже вызывающе, безоружен, отбивала всякую охоту связываться с ним. В довершение всего, веки его были чуть подведены золотой и сиреневой краской, — тоже последний писк, отчего глаза казались удлинёнными, и загадочными. Илурэ, увидев "такого упыря" лишилась дара речи, а упырь, отвесив элегантный поклон, гордо прошествовал в направлении комнат Рески.

Вот уж кому абсолютно не было никакого дела до того, как он выглядит.

Все наряды, в которые отчаянно пытались нарядить его девушки, — судя по всевозможным рюшкам и бантикам не наигравшиеся в своё время в куклы, — были Реской безжалостно отбракованы ещё на стадии выбора.

Он переоделся в простые чёрные штаны и синюю киару без рукавов, единственным украшением которой, служили кожаные ремни кинжальных ножен, крепившиеся на бёдрах. Достоинством нового облика было то, что киара очень легко снималась. А под ней... Балиаз с трудом удержался, чтобы не облизнуться прямо при Реске.

— Итак? — с трудом отведя взгляд от смуглой шеи и маняще выступающих ключиц, как можно более раздражённо спросил маг.

Реска отчаянно замотал головой. Дёрнулся, но, понимая, что находится в невыгодной позиции, попытался изменить тактику.

— То, что ты помог мне избавиться от заклятия, не даёт тебе права меня оскорблять, — отчеканил он ледяным тоном. — Может быть, я и завишу от тебя, может быть, я должен быть благодарен, за то, что ты согласился остаться со мной, но я не нанимал тебя своей нянькой!!

Глаза Рески гневно сощурились, приобретая суровый металлический оттенок, а рыжий хвостик задрожал от гнева, встопорщившись в разные стороны. Губы надулись, нос сморщился, превращая эту восхитительную, пытавшуюся казаться мужественной, куклу, во взъерошенного воробья. Правда, этого воробья очень сильно тянуло впечатать в стену, и, поймав за подбородок, поцеловать в хорошенький, вызывающе раскрытый клювик.

Балиаз подозрительно закашлялся, изо всех сил стараясь сохранить серьёзное лицо, и отвернулся, пряча дурацкую, против воли ползущую улыбку.

Лика Матей была права: Реска — уникальный, невозможный тип.

Штучный экземпляр, эксклюзив, второго такого нет...

И слава богам...

Воспользовавшись паузой, Реска поднырнул у него под рукой, и рванул к двери, но был пойман за воротник и немедленно возвращён обратно.

— Должен тебе сообщить, что присмотреть за тобой, меня попросила Лика. А я имею привычку выполнять даже необдуманные обещания, — откашлявшись, беззастенчиво соврал Балиаз.

— Меня это не касается! — Реска упрямо вздёрнул подбородок.

— Боюсь, мы по-разному смотрим на вещи, — потеряв терпение, Балиаз принялся упаковывать его в шарф, решив наложить сверху заклятие, чтобы Реска не смог его снять.

Проходившая по коридору Лика Матей, на мгновение остановилась перед дверью, борясь с собой, но затем, понимая, что отвратительный, испорченный колдун — возможно единственное средство способное хоть как-то повлиять на Реску, мысленно попросила Великую мать о вразумлении, и торопливо пробежала мимо.

А из-за дверей приглушённо доносилось:

Яростное: — Не смей!

Спокойное: — Не брыкайся.

Гневное: — Я тебя ударю!

Невозмутимое: — Отшлёпаю.

— Что-о-о? — возмущённый, придушенный писк.

— Как ребёнка, — абсолютно серьёзно подтвердил Балиаз и поджал губы.

Не смеяться!!... Мой рассудок разрушен!

— Не посмеешь!!!

— Проверим? — насмешливо вздёрнутая бровь.

Шипение: — Сволочь!

Удовлетворенное: — Умный мальчик.

— Пусти меня! — Реска брыкался и пытался его укусить. — Я буду выглядеть как идиот.

— Поверь мне, то, что ты идиот, без шарфа будет гораздо заметнее, — язвительно сообщил маг. — Я бы сказал, эта маленькая преграда скроет все твои явные умственные недостатки.

— Негодяй!!! Не хочу!

Со вздохом: — А придётся.

— Да какого демона?! Отпусти! Псих! — Реска шипел и дрался, раз за разом сдирая с себя шарф, которым, уже откровенно забавляясь, Балиаз обматывал его хорошенькую мордашку.

— Ну отпусти же меня! — взмолился Реска. — Какого хрена ты делаешь?

— Не знаю... Балдею от тебя, наверное, — честно признался Балиаз, и еле успел увернуться от очередного удара.

— Извращенец!

— О-о да, и ещё какой! — самым сладким голосом протянул Балиаз, и, решив, что сдерживаться нет никакого смысла, решительно впечатал Реску в стену фиксируя его подбородок.

— Не смей... и не думай... укуфу... мммм...

Раздражённое шипение:

— В зубы получишь. Не делай вид, что это неприятно... а если я сделаю так...

Возмущение:

— Ничего подобно...ммм... — невнятное приглушённое мычание, а затем сдавленный стон, ещё один, и мурлыкающий довольный шёпот Балиаза:

— Ну, что я говорил. Тебе нравится. Стой! Куда? Вот нервный какой...

Реска, растрёпанный, в распахнутой киаре, отчаянно пытался удрать, но нога Балиаза, просунутая между его бёдер, и его руки, нахально гуляющие по его полуголому телу, были не тем препятствием, которое можно было легко обогнуть.

К тому же, Балиаз был прав.

Тело парня, истосковавшееся без ласк, изнывало от желания.

Единственной, разумной мыслью, было — сдаться, и получить удовольствие и облегчение.

Но признать это добровольно?

Да и к тому же, его рана всё ещё была свежа.

— Мне нужна женщина! — дыхание Рески сбилось абсолютно, он, уворачиваясь, кусал губы, изо всех сил пытаясь вырваться, и понимал, что если не сумеет остановить это сейчас, то после — остановить уже не сможет.

Как он будет смотреть в глаза Лике, что скажет язвительная Илурэ?

— Нет... — простонал он, буквально плача.

— Глупый ребёнок, — Балиаз осторожно и ласково целовал его губы, подбородок, щёки; поглаживал ушки, скользил дыханием вдоль шеи, вливая в эту ласку всю нежность, на которую был способен. — Ну зачем ты борешься сам с собой? — его шёпот растворился в районе ключиц, и язык почти обжёг обнажённую кожу, в то время как ладонь ненавязчиво переместилась на пах Рески. Сжала, чуть массируя и поглаживая твёрдый, рвущийся на свободу ствол. Пальцы осторожно проскользнули в ширинку, оттягивая тонкую ткань белья вниз, освобождая горячую истекающую головку.

— Мне нужна женщина... Просто у меня давно никого не было... ооох...

...Как же это хорошо... Хотелось закрыть глаза, и потянуться навстречу этим губам, к этим... почти волшебным пальцам...

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Его тянуло к Балиазу.

Скрывать это от самого себя было бессмысленно. Реска не знал, когда это возникло. В тот момент, когда Балиаз неожиданно рванул его на себя, отрывая от земли, и его язык ураганом ворвался в его рот, — с ним словно что-то произошло. Какое-то странное чувство появилось внутри него. А потом, когда он пришёл в себя, то понял, что лежит на земле, придавленный весом колдуна, — и это не было неприятным. Более того, Реска был испуган тем, что в штанах отчётливо ощущалась собственная эрекция. Неужели он этого хотел? Но потом, когда Балиаз скатился с него, оказалось, что вокруг произошла битва, которую он благополучно проспал. Как, ему, отводя глаза, смущённо объясняла Лика Матей, демон его ударил по голове, и видимо, Реска потерял память.

Это было неприятно.

В последнее время, подобные провалы в памяти случались всё чаще и чаще, и происходить это начало с того момента, как в их жизнь ворвался этот странный черноволосый маг.

Желая убедиться в том, что всё это просто зов плоти, Реска хотел посетить бордель и снять какую-нибудь шлюху. Теперь, когда заклятие не вселяло в людей безумия, он мог бы сделать это. Но избавиться от Балиаза, который отныне даже не трудился скрывать свои намерения, было абсолютно невозможно.

— Так получилось, что единственный способ взять у тебя энергию — это непосредственно касаться твоего тела, — сообщил маг, когда они, расположившись в гостинице, распаковывали сумки.

Он вошёл в комнату Рески без предупреждения, и в ответ на его раздражённое замечание, сказал все эти жуткие и невероятные слова.

— Для того чтобы восстановить свою магию и поддерживать твою, мне нужен контакт с тобой. Чем ближе будет этот контакт, тем сильнее будет эффект. Реска, не смотри на меня такими глазами, клянусь тебе, я не собираюсь на тебя набрасываться, но с некоторыми мыслями тебе лучше смириться заранее.

— Даже не вздумай! — вспоминая тот сумасшедший поцелуй и свою собственную позорную реакцию на него, Реска почти зарычал.

— А у тебя нет выбора. Если я не буду поддерживать твоё заклятие, тебе придётся гораздо хуже, чем раньше, потому что так получилось, что действие твоей магии стало расти. Если я сниму с тебя ошейник, то первый же человек, которого ты встретишь, потеряет рассудок и набросится на тебя. Этим человеком может оказаться Лика. Ты готов на такое пойти? Если — да, то желаю тебе удачи. Спорить с тобой и доказывать очевидное у меня нет никакого желания.

Балиаз стремительно шагнул к Реске, берясь рукой за основание металлического ободка.

— Что ты делаешь? — Реска испуганно перехватил его запястья.

— Как что? Я собираюсь снять с тебя эту чёртову штуку и убраться отсюда, прежде чем ты успеешь сделать выдох, и попросишь меня вернуться, потому что становиться безумцем я не хочу. По крайней мере, я сниму её безболезненно. Так зачем тянуть?

— Нет!! — от ужаса мгновенно промелькнувшей перед глазами перспективы, Реска почти закричал.

— Хорошо, — Балиаз пожал плечами и разжал руки. — Значит, — он закатил глаза, что-то прикидывая, — через неделю, примерно, сможешь снять её сам. Будет немного неприятно, но потерпишь. Снять, кстати, придётся. Или этот амулет высосет твою жизненную силу. Ну, хотя бы я окажусь достаточно далеко, чтобы быть от этого на расстоянии... — пробормотал он задумчиво, и направился к дверям, на ходу махнув рукой. — Желаю удачи парень. Она тебе пригодится. Вынужден признать — буду сожалеть. Всё-таки, не могу сказать, что ты мне совсем уж безразличен.

Сидя в своей комнате с бокалом вина, он задумчиво барабанил пальцами по подлокотнику кресла и ждал. Если Реска не появиться сам, значит, придётся изобретать убедительную причину, для того чтобы снова вернуться назад.

Или придётся отбросить сантименты и лишить его памяти...

Впрочем, Реска пришёл сам. Ровно через то время, которое отмерил для него Балиаз. Всё-таки человеческая психика удивительно предсказуемая штука.

Вещи Балиаза, по крайней мере, то, что можно было гордо именовать сумкой, выразительно собранные, стояли на самом видном месте. А сам маг, естественно, выглядел так, словно собирался тотчас же уйти.

— Не уходи... Прошу... — сказал Реска, отводя взгляд. Слова явно давались ему с трудом. Судя по тому, как дрожал его хвостик — он почти плакал. — И прости меня, я... Я согласен... — он обхватил себя за плечи, словно от холода, и в эту секунду в груди Балиаза шевельнулось некое подобие совести. Но он тут же погасил этот порыв. Хватит с него и тех глупостей, которые он уже наворотил по вине этого мальчишки.

— Это ты меня прости, Эрик, — Балиаз, отставив бокал, подошёл, и мягко положил ладони ему на плечи, почти незаметно лаская, пытаясь найти удобное положение. — Не надо никакого согласия. Забудь о нашем разговоре. Я повёл себя как свинья. Если тебе так противно когда я касаюсь тебя, обещаю, что больше никогда не дотронусь до тебя как-то иначе, чем сейчас. Это долго. Но ведь так тоже можно поддерживать магию. Мы выберемся из этого, парень, — он стиснул его плечи чуть сильнее, давая прочувствовать силу и убедительность своих слов. — Я не уйду. Не понимаю, из-за чего сорвался на тебя. Ты-то ведь в этом невиноват. Мне просто стоило оставить всё как есть, но я побоялся, когда увидел, что твоя магия выходит из под контроля... да чего теперь говорить... сам виноват. Но мы что-нибудь придумаем, обязательно, — Балиаз ободряюще встряхнул его за плечи. — Не раскисай.

Всё-таки, люди удивительно предсказуемые существа.

Реска, жалко всхлипнув, судорожно кивнул. Воспользовавшись этим, Балиаз осторожно погладил его по волосам; легко пробежал пальцами по щеке, чуть надавил, заставляя Реску поднять подбородок.

— Эрик, простишь?

Реска, как и предполагалось, судорожно кивнул, смаргивая слёзы, а затем, сделав глубокий вздох, произнёс, набравшись решимости:

— Если мы сделаем контакт ближе, то насколько это... будет ближе? — с трудом осилив последние слова, он жутко, до самых корней волос, покраснел, трясясь как осиновый лист, чередуя румянец с бледностью лица.

Вместо ответа, Балиаз наклонился и осторожно его поцеловал, ласково погладив по щеке кончиками пальцев.

— Этого, вполне хватит, — шепнул он тихо.

Реска через силу, но в то же время как-то облегчённо, улыбнулся.

— Не так уж и страшно... — пробормотал он. — Просто...

— Просто тебе нужно время, чтобы всё это принять, — понимающе кивнул Балиаз. — Прости меня, малыш. Если бы ты только знал, как я сожалею...

Губы Рески болезненно дрогнули, и он, сам не понимая, что с ним творится, и почему ему так хочется верить этому человеку, инстинктивно ткнулся лбом в его грудь.

— Я так устал от всего этого... — пробормотал он с горечью.

Балиаз обнял его, неторопливо и бережно поглаживая по спине, не забывая чуть надавливать пальцами на чувствительные точки позвоночника.

— Всё будет хорошо, Эрик. Всё будет хорошо...

Он довольно улыбнулся.

План по приручению Рески развивался вполне удачно.

Второй поцелуй был уже более чувственным и глубоким, чем первый, и Реска не отстранился, и даже закрыл глаза — позволяя Балиазу самому решить, когда наступит необходимый для них обоих предел, а затем, позволил себе робко ответить, и очень удивился, осознав, что Балиаз первым отстраняется от него. Даже испытал лёгкое разочарование, хотя вряд ли позволил бы себе в этом признаться.

Терпение и ещё раз терпение — напомнил себе Балиаз, поздравляя себя с первой победой. Реска придёт к нему сам. Для этого, просто следовало немного подождать. А затем, когда это случится, уже ничто не сможет остановить его.

Вот только бы отыскать рог власти и понять, как им пользоваться.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Теперь, пользуясь предлогом, Балиаз методично и неторопливо соблазнял Эрика.

Судя по вполне ощутимой реакции, Реска готов был сдаться и послать всё к демонам.

Шарф, забытый и отброшенный, валялся на ковре. Реска сопротивлялся из последних сил, но ладонь мага, решительно захватившая в плен его плоть, стала последним, веским аргументом.

— Но я хочу делать это нормально! С женщиной! — тоскливо взвыл он.

Судя по тому, как резко отстранился от него Балиаз, Реска сказал это вслух.

Глаза колдуна превратились в бездонную черноту, и Реска ощутил, как на место возбуждения приходит страх. Он никогда не замечал этой жестокой, почти злобной складки в районе его твёрдых губ.

— Тебе не кажется, что говорить при мне подобное, в лучшем случае... нехорошо? — тихо проговорил колдун, и отстранился, выпуская Реску из своих объятий.

— Бализ... — растеряно шепнул Реска, не ожидавший ничего подобного.

— Неважно... — Балиаз отвернулся, и дёрнул плечом, поправляя воротник киары. — Я никогда и ни к чему не собирался тебя принуждать. До встречи с тобой, я и представить не мог, что возжелаю мужчину. Я всегда считал, — он резко развернулся, заставляя Реску оцепенеть под своим гипнотическим взглядом, — что это отвратительно! — он словно ударил последними словами.

Реска вздрогнул и сжался. В глазах его плескалась такая буря эмоций, что Алиазер снова ощутил эту смутную, тянущую тревогу в груди, непонятное, чуть болезненное чувство.

— Я бы тоже хотел, чтобы это была женщина, — протянул он медленно, — но я, оказался одержим мужчиной. И женщины... перестали меня интересовать, — губы его тронула горькая складка, делая его удивительно завораживающим. — Можно сколько угодно убегать от правды, цепляясь за предрассудки и никому не нужные ханжество и мораль. Но я не собираюсь лгать самому себе, и предпочитаю называть вещи своими именами. Когда я понял, что происходит, я решил, что пусть, если это случится, это произойдёт так, чтобы ты тоже желал этого. Точно так же как и я.

— Бализ... — Реска беспомощно открыл и закрыл рот, не зная, что сказать. — Прости меня.

От его слов маг дёрнулся.

— За что "прости"? — почти прошипел он. — Вот только не надо мне в жертву себя приносить! Достало! Вот здесь уже сидит! — он выразительно провёл ладонью по горлу. — Вечно убегаешь от самого себя, боишься посмотреть правде в глаза. Постоянно думаешь о том, чтобы защитить других, но не в состоянии защитить даже себя! — он сплюнул. — И из-за подобного ничтожества я потерял голову! Да мне смотреть на тебя противно, не то что пытаться заставить хоть как-то отреагировать на мои чувства!

— Бализ... — Реска испуганно вскрикнул, когда до него дошло, что именно, только что сказал ему маг.

— Но я не собираюсь тебя насиловать, Эрик, даже если ты попросишь меня об этом добровольно!! — последние слова он почти выкрикнул, и вылетел из комнаты, со всего размаха хлопнув дверью.

А затем остановился, победно ухмыляясь во весь рот.

Если Реска не поведётся на это, Балиаз будет вынужден признать, что в некотором роде, ему достался крепкий орешек, и Реска всё-таки не так прост и наивен, как ему кажется.

Но, скорее всего, малыш придёт к нему уже следующей ночью, и будет умолять о том, чтобы Балиаз согласился взять его тело.

То, что Реске он не противен, Балиаз выяснил почти сразу. А этот его, идиотский барьер в голове, следовало снять уже давно. Так что, он оказал мальчику явную услугу.

Представив, какую восхитительную шлюшку он из него сумеет воспитать, Балиаз предвкушающее облизнулся.

А посему, чтобы не было никаких отвлекающих, от предстоящего приятного процесса, факторов, пора вернуть во дворец одну, изрядно надоевшую ему, принцессу. Ну и, заодно, куда-нибудь спровадить Лику Матей.

Вот только, с каких пор, он стал казаться отвратительным самому себе?

Глава 11.

Копыта лошадей, въезжавших в гостеприимно распахнутые резные ворота дворца, гулко стучали по брусчатке.

Для того чтобы попасть во дворец, им пришлось проехать через мост. Хотя, по своей неприступности, дворец скорее напоминал замок, ибо перед этими изящными кружевными воротами, за милю возвышалась неприступная стена, великолепно замаскированная зелёными насаждениями. А глубина реки была вполне явной помехой для неожиданного штурма.

Ещё проезжая по мосту, Лика поравняла с ним коня.

— Мне не нравится это место, — сказала она тихо, чтобы не услышала Илурэ.

К их удивлению, принцесса отказалась от экипажа. В замок, они въезжали словно простолюдины. На лошадях и безо всякой охраны. Разве что седло под принцессой было дамское, и ехала она, чуть свесив ноги вбок. А из трёх великолепных платьев, сшитых за день на заказ, выбрала простую, ничем не примечательную амазонку. Правда, даже грубая амазонка оказалась ей к лицу. Всё-таки королевская кровь.

Приодевшись, принцесса словно преобразилась чудесным образом и, рассматривая её оценивающим взглядом, Балиаз был вынужден признать, что эта женщина вполне достойна стать жемчужиной в любой коллекции.

Правда, в свете одного рыжего недоумения, даже великолепный, надменный блеск принцессы, почему-то оставлял его совершенно равнодушным.

Сейчас Илурэ ехала чуть позади, и, судя по её бледному лицу и чуть нахмуренными изящным бровям, подобному повороту дел она была, в лучшем случае, не рада. Но на намёк Балиаза, что "пора бы и честь знать, раз совесть у неё отсутствует", отреагировала совершенно спокойно. Было видно, что она готовилась, и ждала этого с минуты на минуту. Балиаз в который раз подивился мужеству и хладнокровию этой высокомерной красотки.

— Это злое место, — видя, что он не реагирует, добавила Лика, и поёжилась. Балиаз глянул на неё почти с раздражением.

Ему самому здесь не нравилось.

Красивый, изящный дворец, был словно окружён какой-то тёмной, мрачной аурой. Правда, в отличие от недальновидной Матей, он ощутил это ещё при входе в город. Магический барьер был в сохранности. Но вот эта, непонятная сила, ощущающаяся над остроконечными крышами, его весьма и весьма смущала.

Тем более что в ней чувствовалось, что-то смутно знакомое.

Дворец, от самого основания, был насквозь пропитан магией. И хотя казалось, что в этом нет ничего удивительного, — при любом короле всегда состоял хотя бы десяток магов, тем не менее, такого количества энергетики Балиазу не приходилось встречать уже давно. Было лишь удивительно, что маленькая жрица сумела её ощутить. Всё-таки, концентрация была на порядок выше её способностей.

— Мне самому это не нравится, — процедил Балиаз сквозь зубы, и погладил шею коня, успокаивающе похлопав ладонью затянутой в тонкую перчатку. — Но тебе-то, какая разница, Матей? Не ты ли, хотела как можно скорее избавиться от принцессы? Отдадим её жениху, может, даже погуляем на свадьбе. Как и полагается благородным спасителям-избавителям, —

он явно иронизировал. — И отправимся дальше.

— Если бы мы точно так же, могли избавиться от тебя! — прошипела уязвлённая Лика, и шепнула почти неслышно: — Не хотелось бы оставлять её в таком мерзком местечке. Почему-то мне кажется, что здесь не будет ничего хорошего.

Щека Балиаза болезненно дёрнулась.

Если честно, мысли Матей до тошнотворного совпадали с его собственными. Он резко направил коня вперёд, нагоняя едущего перед ними сопровождающего.

Точно такой же, сопровождающий страж, ехал позади.

Как только они сообщили, что привезли принцессу, началась... не то что бы паника, но примерно. Скорее всего, им не поверили — иначе, сопроводительный кортеж был бы гораздо больше.

Реску в это путешествие, естественно, не взяли.

Увидев его спускающимся вниз, с закрытым лицом, Балиазу стоило некоторых усилий, продолжать строить мрачную депрессию и прочие обиженные крайности в попытке избегать Реску.

Пусть помучается и дойдёт до нужной кондиции. А там уже можно брать его тёпленького.

Реска, естественно, пытался поговорить. Но Балиаз, естественно, не дал ему такой возможности. Было просто умилением смотреть, как его лапа покорно соглашается остаться в гостинице, и вообще ведёт себя тише воды, ниже травы, без обычных попыток спорить, командовать и делать возмущённые глаза.

Хотя, Балиаз был вынужден признать, что неугомонный Реска, нравился ему гораздо больше, чем Реска пришибленный, и посему он уже продумал некоторые меры, чтобы снять с него чувство вины, а с себя бремя ответственности, по возвращении из замка.

При их прибытии началась такая суета, что планы на то, чтобы вернуться сегодня в отель, пришлось оставить лишь в мечтах.

Илурэ всё ещё продолжала сидеть на лошади, когда по ступеням, буквально перепрыгивая их в три прыжка, пронёсся тощий, светловолосый субъект, в роскошной одежде.

— Илурэ, милая! — он театрально замер на последней ступеньке, а затем, буквально подлетев к принцессе, снял её с лошади, покрывая поцелуями её руки. — Какое счастье! Мы уже не надеялись! — повторял он как завёдённый.

Судя по чуть смягчившемуся лицу принцессы, всё было не так уж и плохо. Балиаз и Лика многозначительно переглянулись. А затем, увидев приближающийся кортеж слуг, придворных, охраны, — тоскливо вздохнули.

Оставлять Реску одного более чем на пару часов не хотелось.

— Как пить дать, влезет в какую-нибудь неприятность... — со вздохом пожаловалась Лика, улучив минутку во всеобщей суматохе.

— Не влезет, — отозвался Балиаз с улыбкой, понимая, что думают они об одном и том же. И выразительно помахал перед носом девушки ключом. — Я его запер.

О том, что он его ещё и связал, для надёжности, Балиаз благоразумно решил не распространяться.

* * *

* * *

* * *

Реска, злясь на весь мир, а в первую очередь на Бализа, беспомощно извивался на кровати. Руки были надёжно связаны за спиной, во рту красовался кляп, а дверь была заперта на ключ.

— Понимаешь, малыш, — закончив обезвреживать Реску, Балиаз, поддавшись сентиментальном порыву, чмокнул его в кончик носа, — по отношению к тебе, ни в чём нельзя быть уверенным. А поэтому, хочешь — сердись, хочешь — прими это к сведению, придётся принять некоторые меры.

Правда, принимая меры, Балиаз не принял в расчёт того, что относится к Реске не совсем с позиции здравого смысла, а посему, он связал его гораздо слабее, чем следовало бы, и уж и вовсе не стал связывать ему ноги — сочтя эту меру излишней.

Для того чтобы освободиться, Реске понадобился час. Для того чтобы переодеться и со вздохом натянуть на лицо осточертевшую полумаску — ещё примерно пятнадцать минут.

Может Бализ и считает, что может обращаться с ним по своему разумению. Но вот заставить сидеть его взаперти, в четырёх стенах, в то время как он мог бы совершенно спокойно побродить по городу — этого Реска не мог простить.

Он прицепил меч, ножи, и, распахнув окно, оценил расстояние до земли. Выбирая комнаты на третьем этаже, он не предполагал, что покидать их ему придётся, таким вот, нетрадиционным способом. К счастью, этажи были не высокие, и дождавшись когда на заднем дворе никого не окажется, Реска сиганул вниз.

Свобода!! — Ему хотелось завопить и подпрыгнуть от восторга. Но он лишь только радостно и широко улыбнулся, от уха до уха, и, поправив меч, насвистывая, двинулся к выходу — навстречу гомонящему, приветливому городу.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

— Вы спасли не просто благородную принцессу Арликии, вы вернули мне надежду... Моя благодарность не знает границ...

Принц Тиваль разливался соловьём, и кажется, был не способен заткнуться. Было просто удивительно, как этот постный тип, так вдохновенно умеет играть словами. Судя по его желчной физиономии, он словно проглотил лимон. Но вот глаза у него, были самые настоящие — живые, радостные. Полные скрытого чувства, и из-за этого, ему можно было простить всё. И невзрачность облика, и раздражающую, чуть высокомерную манеру.

Лика и Балиаз, почти рука об руку, сидели в малом обеденном зале, за длинным, роскошно сервированным столом.

Такое соседство их мало радовало, но всё же, оно было лучше, чем соседство некоторых доверенных советников его величества, короля Брана, или принца Тиваля, манерность и занудство которого, сводили с ума уже на второй минуте разговора.

Илурэ, бледная, и совершено потерянная, сидела рядом со своим женихом, практически не притрагиваясь к еде в своей тарелке.

Собранная, строгая — какая-то удивительно чужая, в своём роскошном серо-зелёном наряде с длинными рукавами, в пару костюму принца Тиваля.

Принцесса до мелочей.

Первым делом, прежде чем спуститься к обеду, осведомилась — какие цвета носит жених в этом сезоне, и немедленно подобрала платье в тон, чем вызвала сдержанное одобрение слуг и придворных.

— Даже перенесённые тяготы не сломили её духа, — шептались придворные за спиной.

Вот только Балиаз и Лика, по какой-то причине вцепившаяся в рукав мага и не желающая отлипать, были с этим категорически не согласны.

В лесу, Илурэ казалась живой, в замке — она напоминала замороженную куклу.

Отказываться от того, чтобы погостить во дворце пару дней, было немыслимо — то же самое, что нанести оскорбление королевскому гостеприимству.

А нанести оскорбление королевскому гостеприимству, мог разве что дурак, или самоубийца.

Их даже не стали слушать, выделяя роскошные комнаты, и распоряжаясь предоставить слуг.

Лика Матей не знала — нравится ей это или нет. Она хотела домой, потому что аура замка подавляла её, и в то же время, все были так любезны с ней, так подчёркнуто добры — ей даже выделили служанку. Ей, простолюдинке, предоставили личную служанку, как будто она была знатной дамой.

Лика терялась в своих чувствах. С одной стороны, ей хотелось запрыгать и завизжать от восторга, с другой — почему-то в этом дворце ей было не по себе. Она даже, откинув свою гордость, вцепилась в руку Балиаза. По какой-то причине, рядом с этим чокнутым черноволосым магом, накрашенным на зависть всем придворным модникам, становилось гораздо спокойнее. Словно в его присутствии зло отступало. Вот только у Лики не было ощущения, что зло боялось сияния чистого и доброго света. Скорее всего — исчезало, столкнувшись с не менее сильным злом.

И прижимаясь к Балиазу, Лика, не переставая, бормотала отгоняющие тьму молитвы.

Алиазер тихо стервенел, но терпел; и, в конце концов, сжалившись, шепнул над ней защитное, приносящее покой заклятие.

Дети Рассвета бы померли от смеха, узнай, чем он здесь занимается.

После этого, Лика хотя бы перестала трястись и вздрагивать от каждой тени.

Балиаз мог бы вернуться уже сейчас, но по какой-то причине, он не хотел оставлять Илурэ в тот момент, когда они были для неё единственным знакомым островком спасения, в этом море чужих и враждебных лиц.

Ага... и скоро я стану меценатом...

Балиаз бросил на Илурэ тоскливый взгляд, и принялся рассматривать свои руки, поймав ответный, полный скрытой благодарности и облегчения.

Ногти у него, были так же, тщательно ухожены, и покрыты золотистым лаком, на фоне которого была мастерски выгравирована символика Андрагона.

На одеянии — три руны, обозначающие скрытые способности к магии, и составленный из символов знак:

"Печаль и тоску развеет улыбка возлюбленного".

Судя по тому количеству улыбок, которыми одаривали мага все без исключения придворные дамы, каждая из них была не против разогнать его тоску.

Сейчас они обедали в малой зале, и за столом присутствовали только близкие и доверенные люди.

Справа, от принца и принцессы, сидел пожилой степенный маг, способности которого, Балиаз пренебрежительно отсортировал к разряду "никаких", рядом, располагался ещё один маг — чуть помладше, а вот уровнем несколько повыше. Судя по тому, с какой неприязнью эти два субъекта смотрели друг на друга, — они были озабочены выяснением собственных отношений и опасности не представляли.

Так же, за столом сидели два советника, импозантный мужчина, представившийся герцогом Дереиго дар Конт, его дочь — Гери Степания, которая принялась активно оказывать Балиазу тайные знаки. И ещё парочка каких-то доверенных фрейлин, и ничего не значащих советников.

Рассматривать или запоминать их, у Балиаза не было никакого желания. Хотя естественно, что в силу привычки, он их не только рассмотрел, но и запомнил — вплоть до мельчайшего звучания имён.

С детства Алиазер отличался наблюдательностью. Но сейчас, даже она не требовалась, чтобы понять, что при дворе Андрагона, Илурэ придётся очень и очень тяжко.

Принцесса кратко и как-то очень скомкано, рассказала о своих приключениях. Судя по насмешливо-ироничным улыбкам, промелькнувшим на губах присутствующих, и ласково-укоряющей снисходительности в глазах жениха — её словам не поверили, сочтя их вымыслом.

Скорее всего, отсиживалась, в каком-нибудь безопасном месте, набивая себе цену — читалось на некоторых лицах.

Судя по насмешливой, многозначительной полуулыбке, которую позволила себе Гери Стефания, было не трудно догадаться, о чем она думает.

Девственность принцессы, явно находилась под большим, таким, сомнением.

Балиаз почти незаметно перехватил Лику за запястье, заставляя её промолчать и сдержаться. Судя по гневно заполыхавшим щекам и глазам, жрица хотела сказать всё, что она думает. Будучи целестианкой, она не могла носить светское платье. Но как оказалось, среди Андрагонской знати Целестианки не пользовались ни почётом, ни уважением. Разве что, кое-кто из молодёжи, заметив хорошенькую целистианкочку, предложил позабавиться и заключить пари на то, чтобы украсть её девственность.

Балиаз, проходивший мимо, к несчастью для шутников тоже оказался не прочь пошутить, наградив всех пятерых половым бессильем на три года.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

— Нарейцы запрещённый орден, — сказал принц ласково. — Не думаю, что на вас напали они. Скорее всего, какие-нибудь разбойники. Вы же ведь не думаете, моя дорогая, что я позволю подобным бесчинствам происходить на своих землях?

— К тому же, демона уровня Дикассы, может вызвать только очень опытный маг, — со знанием дела произнёс старик, гордо именующий себя Буршем — вызывающим молнию. Его оппонент пренебрежительно фыркнул и промолчал.

Балиаз был с ним согласен.

Вызвать Дикассу в одиночку, Буршу было бы явно не под силу. А вот его сотоварищ — вполне мог. Балиаз решил присматривать за ним повнимательнее.

— Думаю, что я была так напугана, что из пустяка раздула настоящую ужасную историю, — очаровательно улыбнувшись, сообщила принцесса.

Балиаз смотрел на неё и не мог поверить, что видит перед собой одну и ту же женщину.

От блистательной и колкой Илурэ, осталась разве что оболочка. Всё остальное уже не принадлежало ей. Её речь, манеры, поведение — всё было безупречным, и в то же время, зная, каким характером обладает Илурэ, Лика и Балиаз не могли не поражаться её силе воли. Так наступить себе на горло! Поистине — из неё бы получилась превосходная королева.

"Однако, принц рассуждает о королевстве весьма странным образом. Интересно, куда он дел отца?"

Балиаз машинально покрутил в пальцах бокал вина, и отхлебнул глоток, не чувствуя вкуса.

Лика упорно смотрела в свою тарелку.

Алиазеру приходилось удерживать над собой щит. Он буквально ощущал, направленные на него со всех сторон внимательные, настороженные взгляды. Но они его не смущали. Этим недомеркам, гордо именующим себя магами, было до него далеко неизмеримо. Но вот в замке происходило что-то оч-чень не хорошее, и это ему не нравилось.

— Как здоровье вашего уважаемого отца, Ваше высочество? — спросила принцесса, переводя разговор. — До меня дошли печальные новости, что он себя неважно чувствует.

Балиазу захотелось отсалютовать ей бокалом.

Судя по возникшей гнетущей паузе, она спросила что-то запретное.

Тиваль резко погрустнел. Лица магов и советников изменились, и над столом словно повеяло холодом.

— Мой отец очень болен, — сообщил принц после некоторой заминки. — Врачи выражают надежду на его выздоровление, но уже почти месяц он прикован к постели и нет никаких улучшений... — принц тяжело вздохнул. — Я готов сделать всё что угодно, но между тем...

— Действительно, такое страшное горе, постигшее нашу семью, — с пафосной насмешливостью произнёс светловолосый, неуловимо похожий на Тиваля юноша, и, решительным шагом войдя в обеденную залу, бесцеремонно упал на свободный стул.

Свободный, распахнутый на груди колет, и слегка запылённые сапоги, выдавали, что он только что вернулся из путешествия. В отличие от Тиваля, он не был высок, казался более крепким и удивительно испорченным. Что касается каких-либо манер, то они отсутствовали начисто.

При его появлении, придворные разом подобрались, и в то же время, странное, неуловимое напряжение, царившее за столом, резко исчезло. Словно разорвалась плотная, гнетущая завеса всеобщей скованности и отчуждения.

Тиваль со снисходительным вздохом, еле заметно поморщился.

— Что за манеры, брат! — упрекнул он ласково. — Вы могли бы хотя бы переодеться, всё-таки присутствие принцессы...

Но второй наследный принц Андрагона, Ромуэль, лишь пожал плечами.

— К демонам манеры, брат, я голоден, и думаю, уважаемая принцесса, это поймёт как никто другой. Илурэ! — он налил себе вина и взмахнул бокалом. — Твоё здоровье! И если ты хоть наполовину осталась такой язвой, какой я тебя помню, моему братцу явно не повезло с выбором. Впрочем, не отчаивайся — если он от тебя откажется, я на тебе женюсь, чтобы скрасить скуку. Лишь бы товар не оказался порченным.

Раздался возмущённый дружный вздох. Илурэ заметно побледнела, и на секунду словно окаменела.

Балиаз же, с еле заметной ухмылкой откинулся на стуле и приготовился к бесплатному спектаклю. Впрочем, в этом спектакле его интересовало лишь одно лицо. А точнее — фигура. Проскользнувший следом за принцем слуга, закутанный в плащ, почти невидимой тенью замер у стены, практически сливаясь с фоном драпировки. Магию народа Джаль, Балиаз мог бы ощутить даже с закрытыми глазами. И кем бы не был провожатый принца, очевидным в нём было лишь одно: сопровождающий был эльфом.

Что ж, становилось всё интереснее и интереснее.

* * *

* * *

* * *

**

— Купите медальон, посмотрите какой красивый!

— Только у нас лучшие обеды. Заходите, не пожалеете!

— Кому сладкой воды?

— Груши, покупайте сладкие груши! Сочные, спелые, так и тают во рту!

— Ткани из Арликии, подобные достойна носить лишь принцесса...

Реска, раскрыв рот, медленно, останавливаясь у каждого прилавка чтобы поглазеть на что-нибудь, брёл по базару, наслаждаясь давно забытым чувством свободы и лёгкости.

Народу было много. И самое восхитительное было в том, что в толпе, на него никто не обращал внимания. Даже толкнули пару раз, пока он, замешкавшись, стоял у прилавка с украшениями, выбирая подарки для Лики и Илурэ.

Внимание привлекли две изысканные пары. Кулоны и кольца. То что надо. Мило, и в то же время элегантно. Лика будет в восторге, а Илурэ... Ну, вряд ли она станет носить, что-то подобное, но мысль о том, чтобы сделать ей подарок, казалась Эрику чрезвычайно притягательной.

В новой земле, среди чужих людей и незнакомых обычаев, ей придётся нелегко, и пусть хоть что-то будет напоминать ей о том сумасшедшем путешествии.

И хотя они провели вместе мало времени, но успели стать почти друзьями. А с Ликой они, кажется, по-настоящему подружились.

Реска даже огорчился, осознав, что Илурэ возвращается во дворец. Но все же был рад за неё. Такая жизнь не для благородной принцессы, привыкшей к роскоши и комфорту.

Ему и в голову не могло прийти, что подай он принцессе хоть какой-то знак — и она с радостью бы променяла своё королевское достоинство на жизнь полную приключений и опасности.

Сам он стал заложником подобной жизни поневоле. И если бы, был хоть малейший шанс вернуться к прежнему существованию — он, не задумываясь, воспользовался бы им.

Он скучал по родителям, скучал по своим друзьям. Но, к сожалению, в отличие от принцессы, он не мог вернуться, и поэтому мысль о том, что Илурэ совсем не рвётся во дворец, как-то не приходила ему в голову. В людях и отношениях, Эрик всегда разбирался чертовски плохо, стараясь во всём плохом сначала увидеть хорошее, а уже потом начинать задумываться, что там оно, на самом деле, значило.

Реска уже бывал в Андрагоне ранее. Всё-таки, являясь представителем знатного рода, он часто посещал столицу. И хотя его домом была соседняя страна Нардия, тем не менее, он навещал Андрагон с отцом, и даже бывал при дворе. Правда, в силу юного возраста, он смутно помнил представление королю, и практически не мог вспомнить принца Тиваля, за которого, по словам Илурэ, она должна была выйти замуж.

Оружейная лавка привлекла его внимание не сразу. Вокруг неё не толпился народ, и сама она была довольно скромных размеров, но вот судя по виду, дела там шли более чем успешно, а это значило, что зайти и поинтересоваться оружием стоило. Зачарованное железо стоило дорого, и часто, в таких вот заведениях, можно было встретить по-настоящему достойные клинки. Правда, свой родовой меч, Реска бы не променял ни за какие сокровища мира, но, тем не менее, Флайм не раз говорил ему, что умение воина строится не только на одном владении мечом.

Воспоминание о Сером Призраке оказалось неожиданно болезненным. Реска сам не хотел себе признаваться в том, что думает о нём. Теперь, когда рядом с ним возник Бализ, он невольно сравнивал их между собой. Но, к сожалению, а может быть и к счастью — между ними не было ничего общего. С Флаймом было трудно, и в то же время легко; с Бализом было легко, но, тем не менее, очень трудно.

Флайм в основном молчал, и добиться от него какого-то подобия связной речи, было почти подвигом. Бализ общался охотно. С удовольствием уделял Реске внимание, и рассказывал замечательные истории, от которых они трое развешивали уши. Казалось, этот человек весь состоит из загадок и противоречий, но это было удивительно притягательно. Реска никогда не мог предугадать, каким может быть Бализ, точно так же, как не мог понять, что же он из себя представляет на самом деле. Он казался твёрдым как скала, и в то же время, как лёгкий ветерок — такой же обманчивый и неуловимый.

Флайм напоминал холодный снег, сияющий на вершинах гор, Бализ — мрачное и неистовое пламя, но это пламя могло быть таким ласковым и чарующим — как мёд. Его откровенная властная сила, подавляла Реску, и в то же время, этой силе хотелось отдаться.

Он зашёл в лавку и остановился, растерявшись среди огромного множества великолепного оружия.

Мечи, рапиры, глефы и сабли, клинки на любой вкус, расположенные на специальных подставках и стойках.

Чуть далее шли кинжалы, метательные ножи, алебарды и копья — складные и зафиксированные; непонятного вида цепочки, кошки — сложенные и зафиксированные магической руной; какие-то приспособления для лазания по стенам. В общем, много всего. О половине используемых предметов, Реска имел весьма смутное представление. Единственное, на что его учили полагаться, это на меч, а летающие иглы и проволока — это уже было сугубо специализированной технологией тех, кто охотился по большему счёту на людей.

Среди преступников, иногда попадались бывшие охотники и очень сильные воины. Так что, прежде чем брать подобный заказ, охотнику стоило прикинуть свои шансы на выживание.

Реска брался за подобную работу лишь один раз, и не очень любил вспоминать об этом деле. Поймать преступника, он смог, смог даже обезвредить, а вот суметь дотащить его до магистрата... В общем, преступник сумел освободиться, и даже захватил Лику в заложницы, угрожая перерезать ей горло, если Реска не передаст ему меч. К своему несчастью, его обуяло желание увидеть лицо своего врага, и когда Реска снял с себя маску, магия подействовала на него, превратив в обезумевшее от похоти животное.

Отбросив Лику в сторону и забыв о её существовании, бандит кинулся на него. Обезоруженный Реска не представлял из себя ничего опасного. Его спасла Лика, пронзив, потерявшего осторожность бандита, мечом Рески.

После этого, они решили больше никогда не браться за подобную работу. А Лика потом ещё долго вскрикивала и металась во сне. Для Целестианки, убийство себе подобного, считалось тяжким грехом.

Реска вертел головой, осматриваясь по сторонам. В лавке было два покупателя, оба, судя по татуировкам — охотники, и хозяин уделял внимание им. В оружии он разбирался неплохо, на выбор к мечу, сразу же предлагая подходящие руны, и Реска, дожидаясь когда он освободится, прогуливался вдоль стеллажа с метательными ножами и сюрикенами.

Если бы здесь был Флайм, он бы непременно уговорил его купить такой вот стилет.

Тонкое лезвие выскальзывающее из рукояти, могло бы послужить неплохим оружием. Как для него, так и для Лики. А заговорённые руны, судя по слабому, едва ощущаемому свечению, могли заставить перестать биться, даже сердце демона.

Реска, замечтавшись, взял стилет, и щёлкнул пружинкой, выпуская на свободу смертоносное длинное лезвие. Тонкое, но очень прочное. Такое без труда пройдёт в узкую щель между панцирной бронёй, и сможет разрубить небольшое деревце. Правда и цена у него, была соответствующая, но Реска никогда не экономил на оружии.

— Хороший выбор, — раздался за спиной тихий, равнодушный голос, и в этой хладнокровной безэмоциональности было что-то...

Реска стремительно обернулся...

И оказался лицом к лицу с Флаймом.

Светлые волосы, стянутые повязкой; стальные глаза, на красивом, исчерченном смутным узором шрамов, лице; чёрная киара, перетянутая ремнями.

Наверное, запечатлей эту сцену какой-нибудь художник, он, без сомнения, стал бы знаменитым.

Серый Призрак был без маски, а выражение лица у него было такое, словно он увидел приведение.

— Реска... — шепнул он, почти одними губами.

Реска выронил нож. Он не понимал, как Флайм узнал его — ведь его лицо было закрыто. Но судя по тому, с каким тоскующим, голодным, почти жадным выражением, смотрел на него Флайм, он узнал бы Эрика из тысячи.

Флайм не зря был Серым Призраком, в себя, он пришёл за мгновение до того, как стилет выпал из ослабевшей руки Рески.

Флайм не дал ему упасть.

Перехватил в полёте, невидимым движением, и аккуратно, чуть прижимая Эрика к прилавку, положил его обратно. А затем, взяв Реску за предплечье, подцепил повязку пальцем и медленно опустил её вниз.

Зрачки его дрогнули и посветлели.

— Заклятие больше не действует, — сказал он тихо.

Реска моргнул, не зная, что ему делать, и как реагировать на эту, неожиданную для обоих встречу.

— Ты ничего не хочешь мне сказать?

Голос Флайма был таким жутким, а в глазах, — словно искрился синий лёд.

Реска никогда не видел такого выражение на его, обычно бесстрастном, лице, и не мог понять, что оно значит. Но ему стало безумно страшно.

"Он убьёт меня сейчас..." — почти отстранённо подумал он.

Эрик и сам не понимал, что с ним творится. Чувств было так много... Они нахлынули разом — абсолютно противоречивые, суматошные, непонятные.

И этот cпокойный, жуткий взгляд Серого Призрака, отнюдь не способствовал успокоению. Он вмораживал его в пол, и в то же время, в нём было что-то такое, что-то...

Реска ощутил, как в душе его неукротимо поднимается волна стремительной, нарастающей паники, и почти инстинктивно рванул в сторону, опрокидывая стойку на пол.

— Нет! — Флайм решительно дёрнул его к себе, и одним резким движением сорвал с него шарф. — Больше, я не дам тебе уйти! — прошипел он сквозь зубы, и только сейчас, до Рески начало доходить — в какой он ярости.

Хуже того — он даже не мог представить, чтобы Флайма можно было довести до подобного.

— Пусти... Пусти меня!! — закричал он испуганно, и глаза его сменили цвет, с фиолетового на прозрачно-синий.

Флайм отшатнулся, всего на мгновение разжимая стальную хватку, и воспользовавшись этим, Реска толкнул его в грудь и, проскользнув мимо, бросился из лавки не разбирая дороги.

Флайм стремительно метнулся за ним.

Толпа народа мешала ему двигаться с привычной скоростью. Но оказавшись без шарфа, Реска, со своим забавным, похожим на маячок, хвостиком, был весьма хорошо просматриваемой добычей.

И эту добычу, Флайм не собирался отпускать ни за какие ценности мира.

Легко взмыв в воздух, он, вызвав несколько восторженных охов и ахов, оказался на крыше дома, и бросился за Реской, петляющим в толпе, словно испуганный заяц.

Реска не знал, с какой стороны за ним следует Флайм. Он, изо всех сил работая кулаками и локтями, и не обращая внимания на брань, отшвыривал людей со своего пути, надеясь на то, что сумеет удрать. Куда угодно, только бы подальше от этих жутких, обещающих ему медленную и мучительную смерть, глаз.

Флайм всегда пугал его, а уж сегодня — и подавно.

Реска, тяжело дыша, вылетел с шумного базара. Оказался на улице, притормозил оглядываясь, и не увидев погони, повернулся...

Флайм, с усмешкой спикировав вниз, словно жуткий чёрный призрак вырос прямо перед ним.

Развернувшись, Реска врезался носом в его грудь.

— Ничуть не изменился, — со слабой улыбкой шепнул охотник, уверенно сгребая его за ремешки ножен, и притягивая к себе, когда Реска, завопив, стремительно сиганул в обратную сторону.

— Отпусти!! — Реска испуганно брыкался в его руках, напоминая потешного маленького котёнка.

Флайм, без усилий подавив сопротивление, а точнее — попросту не обращая на него никакого внимания, перехватил его поперёк, взмывая в воздух, и едва касаясь носками возникающей и исчезающей опоры, со стремительной скоростью понёсся в неизвестном направлении, крепко прижимая к себе Реску одной рукой.

Видя, что земля исчезает из-под ног в самом прямом смысле, Реска вскрикнул, а затем судорожно вздохнул, и, перестав прыгать, отчаянно вцепился в удерживающую его руку, зажмуриваясь от страха.

Ибо высоты, он боялся почти так же, как и Флайма.

— Всё такой же трусишка! — раздалось над головой спокойно насмешливое. И свободная рука, неожиданно, ласково скользнула по его щеке.

А затем движение прекратилось, ознаменовавшись лёгким, почти неуловимым толчком. Реска, ощутив, что его бережно ставят на землю, рискнул открыть глаза, и чуть было не упал, когда земля на мгновение покачнулась, а его самого стремительно повело в сторону.

Флайм перехватил его, прижимая к себе, почти вдавливая щекой в жёсткую поверхность киары.

— Голова закружилась? Сейчас пройдёт, — мягко шепнул Флайм, касаясь губами его макушки, потёрся об него носом и стиснул ещё сильнее. — Мне кажется, — всё так же хриплым шёпотом сказал он, — что я сплю и вижу сон. Я боюсь разжать руки. Потому что ты исчезнешь. Я тебя столько раз терял в своих снах... Скажи мне, ты ведь не сон?

— Флайм... — Реска почувствовал, как глаза начинает щипать против воли. Жгуче щипать, — от нахлынувшего счастья, от боли, от стыда, от непонятно чего; и вдруг ощутил, что Флайм вздрагивает.

Поднял личико — и на щёки ему упали несколько обжигающих, горячих капель.

Флайм плакал, абсолютно не скрываясь, жутко кривя рот — словно пытался что-то сказать, но сказать не мог. Лишь судорожно вжимал тело Рески в себя, почти ломая ему рёбра и поясницу. Его всего трясло.

— Как ты мог уйти от меня, малыш? — спросил он с жутким отчаянием, которое резало память на куски. — Ты сбежал от меня, через два часа, после того как я ушёл к Альваде... Почему, малыш? — почти провыл он. — Ты обещал мне ждать!! Ты же обещал!! — Флайм, рыдая, тряс его за плечи. — Неужели, я был так противен тебе?!.. Почему ты ушёл от меня? Скажи, почему?!

Реска молчал, не зная, что сказать. Объяснить, почему он ушёл, было так же невозможно, как попытаться вырваться сейчас. Даже если бы попытался — Флайм бы всё равно его не отпустил. Убил бы, но не отпустил.

— К демонам! — Флайм, последний раз издав что-то среднее между стоном и всхлипом, яростно провёл рукой по лицу, стирая всякое напоминание о недавней предательской слабости. — Ты хотел знать, люблю ли я тебя, Реска? — спросил он жутким, совсем не похожим на себя голосом. — Я искал тебя целый год!! — он, больно сжав Реску за плечи, с силой встряхнул его, словно пытаясь донести до него свои слова. — Я обшарил каждый клочок этой земли, — он уже не говорил, он цедил слова, заставляя их падать болезненными, тяжелыми камнями, и не забывая трясти Реску, словно грушу. — Я перевернул Нардию кверху дном. Я уже отчаялся...я думал...

К демонам!! — прорычал он. — Эрик, я тебя люблю, но прямо сейчас, лучше даже не пытайся меня остановить, или я тебя просто порву!!!

С этими словами, он сгрёб Реску за хвост и, подтянув к себе, впился в его рот, целуя неистово, жадно; почти кусая его губы, исследуя языком каждую впадинку его рта.

Ноги подогнулись, и Реска почти повис в его руках — беспомощный, смятый, растерянный. А затем, начал яростно отвечать Флайму, вцепившись в его широкие плечи как в спасительный мостик, потому что эта страсть грозила смыть рассудок за борт, и унести их, обоих, в море безумства.

Это и было безумство.

Дикое, долгожданное, неистовое.

Флайм, почти рыча словно зверь, не отпуская Реску ни на секунду, толкнул его на какие-то деревянные ящики, сдирая с него сапоги, штаны киару...

Реска попытался воспротивиться или хоть как-то образумить его. Он был не против заняться сексом, но не здесь же! Не посреди переулка! И уж тем более — зачем его раздевать?

Флайм не слушал его. Не замечая ничего, содрал с него всё до последней нитки, озадаченно нахмурился, коснувшись пальцами ошейника, но через мгновение забыл о нём.

Несколько секунд смотрел, уложив на ящики спиной, не просто смотрел — пил и ласкал глазами, а затем обрушился сверху, как неотвратимый прилив.

Реска только жалобно крякнул, а через минуту, он уже стонал и кричал во весь голос, совершенно не стесняясь, не думая о том, что их могут увидеть, — ибо, даже грубость Флайма, была невыносимым наслаждением. Голодные, истосковавшиеся по его телу руки, знающие каждый его уголок, вытворяли что-то сумасшедшее.

Он хотел, чтобы Флайм вошёл в него немедленно, он изнывал от желания, но Флайм, словно издеваясь и отыгрываясь за всё, не спешил его брать, вознамерившись вылизать и перецеловать всё, до чего он мог дотянуться.

Реска изнемогал.

Мокрый, голый, податливый как мягкая глина, из которой, руки мастера смогут создать любую, самую совершенную форму.

Он плавился, он выгибался, он подавался навстречу... но затем, не желая просто подчиняться, сам бросался в яростную атаку, впиваясь в эти жёсткие губы, понимая, как скучал по ним, как жаждал их всё это время. И каждый раз проигрывал, лёгким хлопком ладони по торсу, неумолимо возвращённый назад, на грубые голые доски, на которые Флайм бросил только киару.

Это было почти мучительно. Наслаждение, от которого хотелось умереть...

Он молил взять его, просил пощады и снисхождения, раз за разом выкрикивая одно и то же имя. Он звал, он плакал, он ругался самой грубой и нецензурной бранью, на которую был способен...

Но Флайм был глух к его мольбам, сминая его тело, заставляя его петь непрекращающейся судорогой болезненного восторга, оживляя каждую мышцу, находя каждую, спрятанную в забвении, точку, вызывая неукротимое желание отдать в ответ свою душу, снять с себя даже кожу, ибо в какой-то момент, даже она стала восприниматься как досадная помеха.

Флайм брал его — пальцами, губами и языком, пил его, словно пытаясь насытиться его вкусом, вобрать его в себя — всего, от макушки до пяток. Перецеловав даже пальцы на ногах.

Реска кончил, когда Флайм, разведя его колени в сторону, коснулся языком мошонки, провёл вверх по стволу, обводя головку, так и не успев взять его в рот. Но заметив, что малыш содрогается и изливается, Флайм стремительно вобрал его, и выпил до последней капли, насухо, доставляя почти боль.

А Флайм, широко раздвинув его попку, принялся ласкать его сжавшуюся, от неожиданного прикосновения, дырочку, проникая в неё языком, пальцами, заставляя его раскрыться, вспомнить...

А затем, когда абсолютно обессиленный и потерявший голову, Реска уже даже хрипеть не мог, охотник, удерживая его ноги, медленно и глубоко вошёл в него, почти вбился до самого основания, заставляя его ощутить, что мир переворачивается с ног на голову, и, кажется, сейчас наступит конец всему потому, что ничего подобного он никогда не испытывал ранее.

Вот они вместе.

Едины, словно части неразрывного целого, и они не просто едины — созданы друг для друга. Как же он раньше не понимал этого... Как же это прекрасно... Флайм обладает им... Не просто обладает, а словно в их маленькой, но такой бесконечной вселенной, наступила удивительная гармония разума и чувств.

Они были вместе.

И это было... так важно. Так... Сейчас...

Реска широко распахнул глаза и почти задохнулся, ощущая, как по телу стремительно разливается пульсирующее, волнительное, невыносимое чувство наслаждения. Его словно подкинуло вверх, а потом вниз.

Флайм вышел на мгновение, и снова вошёл в него, так глубоко, что Реска ощутил удар его тела.

Придерживая его ноги на своих плечах, Флайм чуть отстранился и принялся глубоко и размашисто трахать его, чередуя быстрые и медленные движения. То почти на полную выходя, то со всего размаха засаживая, вновь заставляя Реску извиваться и стонать, пока весь мир не сократился до размеров его лица, и не взорвался, яркой ослепительной вспышкой.

А через мгновение, Флайм почти упал на него, не в силах стоять, на дрожащих подгибающихся ногах.

Внутри Рески, пульсируя, затихали последние слабые толчки. Несколько минут они лежали друг на друге, не в силах двигаться, восстанавливая дыхание и наслаждаясь чувством этой невозможной, опустошённой наполненности.

— Как ты? — Флайм, отстранившись, поцеловал мокрое лицо своего возлюбленного.

— Не знаю... — Реска покачал головой и вцепился в его плечи. — Я бы сказал, это не самая умная вещь, которую ты мог сделать.

Флайм улыбнулся, и ничего не ответил.

— Я остановился в гостинице. С друзьями, — сказал Реска, когда Флайм, нехотя, разжал руки, выпуская его на свободу. Эрик торопливо потянулся за одеждой, приводя себя в порядок. Флайм, молча, подавал ему вещи, не отрывая от него жадно-восхищённого взгляда, любуясь каждым его движением. Реска нервничал, озираясь по сторонам, и искренне надеясь, что их не видели и не слышали.

Правда, надежда была весьма слабенькой. К тому же, с Флайма вполне могло статься продолжить.

Через полчаса, держась за руки, они вместе вышли из переулка.

Флайм не отпускал его ни на секунду, словно боясь, что он снова потеряется.

Реска украдкой смотрел на его мужественное лицо, исчерченное шрамами, но все же завораживающе красивое. Впервые, вместо обычной угрюмости, оно хранило почти детское выражение мягкой, сияющей радости, отчего, Серый Призрак казался совсем юным. Почти таким же мальчишкой, как и сам Реска, и лишь его светлые, кажущиеся седыми волосы, удивительно не вязались с подобным трогательным выражением.

Флайм улыбался.

Безо всякого повода. Просто шёл рядом, слушал его взволнованную болтовню и улыбался — удивительной, нежной полуулыбкой. Сам этот факт, можно было без сомнения заносить в историю, ибо все улыбки Флайма, можно было пересчитать по пальцам. А уж такие...

— Я люблю тебя! — Флайм остановился посреди заполненной народом площади, и, развернув Реску к себе лицом, поцеловал его, абсолютно никого не стесняясь. Эрик хотел отстраниться, но не стал, хотя ему было жутко стыдно.

Кто-то пренебрежительно фыркнул. Флайм лишь на мгновение приподнял голову, чуть суживая глаза, и любителя пофыркать моментально сдуло в неизвестном направлении. А Серый Призрак, обняв Эрика за плечи, притянул его к себе, и, как ни в чём не бывало, продолжил путь, всё так же молча, не переставая фантастически улыбаться, и пить возлюбленного глазами.

Они добрели до гостиницы в молчании. Слова были не нужны. Да и зачем? Было просто хорошо. Блаженно, уютно хорошо, и радостно так, что щипало в глазах.

И в то же время, в груди, что-то, не переставая, болезненно ныло, а мысли не покидала какая-то смутная, непонятная тревога.

Реска прижался к Флайму, заставляя остановиться, и повис у него на шее, зарываясь лицом в его воротник.

От Флайма пахло лесом и кожаными ремнями перевязи.

Флайм метал ножи и сюрикены с невероятной скоростью, и проведя пальцами по нагрудным ремням, Реска, со слабой улыбкой, ощутил запрятанное внутри оружие.

Флайм положил ладонь на его голову, взъерошивая волосы.

— Не бойся, — шепнул он, и Реска скорее уловил, чем услышал, как он скрипнул зубами. — Второй раз, я не совершу подобной глупости. Так что, если ты запланируешь снова удрать от меня... — в его голосе проскользнула угроза, — тебе придётся хорошенько постараться, чтобы это сделать. Вот демон! Я всё ещё злюсь на тебя... — прибавил он озадаченно, и стиснул Реску.

— Малыш... Ну зачем ты ушёл?

Реска слабо покачал головой, и Флайм вздохнул, признавая очевидный факт мыслительных Рескиных способностей.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

В гостинице было тихо.

Хозяин проводил их удивлённым взглядом, и ещё больше удивился, когда Реска попросил ключи.

— Потерял, — сообщил он, виновато пряча взгляд.

— Я не заметил как вы уходили, — простодушно болтая, хозяин открыл дверь. — Господин Бализ сообщил, что вам нездоровится.

Он смолк, удивлённо уставившись на распахнутое окно и красноречивые обрывки ремней на полу.

— Ну, если вам более ничего не требуется, я оставлю вас. У меня ещё много дел, — решив не задавать ненужных вопросов, хозяин торопливо протянул Эрику ключи и испарился.

Эрик закрыл за ним дверь и, повернувшись, ощутил пробежавший по спине холодок.

Флайм, сжимая в руке обрывки верёвки, задумчиво изучал её разрезанные концы, и переводил взгляд от кровати к окну.

Реска обругал себя последними словами: сбитое покрывало и разбросанные вещи говорили сами за себя.

— Интересные у тебя друзья... — Флайм нахмурился и, положив верёвку на стол, сел на кровать. — Ничего не хочешь мне рассказать?

— Ну... — щёки Рески, против воли, залила густая алая краска. — Бализ иногда любит пошутить.

— Вот как?..

Иногда, было просто удивительно — как могли меняться интонации голоса Флайма.

Он говорил тихо, и вроде бы монотонно, но в то же время, в долю секунды, мог придать любой своей фразе такой эмоциональный окрас, что у Рески, порой, мурашки бегали, от его стремительных переходов.

— Рассказывай, — с опасной, шелестящей мягкостью приказал Флайм. — И бога ради... не пытайся мне врать, у тебя всё на лице написано, — он еле заметно поморщился, и приглашающе похлопал ладонью рядом с собой.

Реска тоскливо оглянулся по сторонам, в поисках выхода.

И ощутил лёгкое дыхание Флайма за своей спиной.

В долю секунды переместившись к дверям, охотник мягко и непреклонно отрезал ему пути к бегству и, обняв за талию, настойчиво подтолкнул к кровати.

— Думаю, история окажется занимательной, — предположил он, и Реска, ощутив как его заботливо разворачивают, мягко приземлился попой на подушку.

Флайм, скрестив ноги, присел на полу, изучающе разглядывая его внимательными серыми глазами, из-под длинных, почти девичьих ресниц.

Реска обиженно засопел, поняв, что выбора, похоже, нет.

Ну, лучше уж стоит рассказать ему всё прежде, чем появятся Лика и Бализ. Иначе, с Флайма вполне может статься — превратить Бализа в очередную мишень для своих ножей. Так сказать, нашпиговать лезвиями — за пару секунд до того, как маг успеет переступить порог.

Набрав в грудь побольше воздуха, он сделал глубокий выдох и, на мгновение сцепив пальцы в замок, заговорил, отчаянно теребя краешек покрывала.

Когда Реска закончил рассказывать, и рискнул посмотреть в сторону окаменевшего Флайма, ему сделалось очень и очень неуютно...

На мгновение захотелось плюнуть на все условности и, перепрыгнув через его голову, рвануть куда-нибудь подальше. Например, в сторону дворца, для того, чтобы встретив Бализа, предупредить его о том, что если ему дорого здоровье, в гостиницу возвращаться, лучше не стоит.

Но вот только он не был уверен, что этот фокус ему удастся. Даже если он сумеет перемахнуть через Флайма, удрать, учитывая разницу в скорости, было бы слишком нереально, и поэтому он, съёжившись, и напоминая жалкий виноватый комочек, терпеливо сидел и ждал, что предпримет Серый Призрак.

Глаза Флайма дрогнули, оживая и наполняясь привычной коркой льда, а губы превратились в суровую узкую линию, впрочем, при взгляде на напуганного Реску, линия смягчилась, и Флайм, поднявшись, притянул его к себе.

— Что ты делаешь? — Реска пытался отодвинуться, с ужасом чувствуя, что пальцы Флайма решительно изучают его ошейник, а затем, не обнаружив застёжки, напрягаются, для того чтобы его сломать. — Не надо!! — Реска в ужасе забился, изо всех сил отталкивая его руки. — Нет!! Его нельзя снимать! Так сказал Бализ!

— Чушь собачья!! — рявкнул Флайм и, зажав мешающегося Реску коленями, принялся методично ломать хрупкий на вид металл. — Я достаточно сталкивался с магией, чтобы понять, что вся эта история не стоит выеденного яйца. Только такой идиот как ты, мог купиться на это. Если выяснится, что он переспал с тобой, я отрежу ему яйца и заставлю их сожрать.

Флайм снова был в гневе, а в таком состоянии, спорить с ним, или что-то доказывать, было бессмысленно.

Но от его обидного обвинения, Реска тоже разозлился:

— Я не спал с ним! Говорю же, — он брыкался, тщетно пытаясь отодвинуться. — И кто тебе дал право, вот так вот, вторгаться в мою жизнь? У меня есть друзья, и какими бы они ни были, не тебе решать за меня!

Глаза Флайма неуловимо потемнели.

Он поднялся, оставляя Реску в покое, а в следующую секунду, в лицо Эрика полетели лёгкий плащ и повязка на голову.

Сам же Флайм, стремительно перемещаясь по комнате, принялся собирать его вещи.

— Ты идёшь со мной, — заявил он тоном, не терпящим возражений. От подобной неслыханной наглости Реска онемел.

— С какой стати?!

— Сейчас мы отправимся в гильдию, и первым делом проверим твою теорию. Если она подтвердится, мы вернёмся, и этот — он почти выплюнул — Бализ, очень быстро придумает способ, как снять с тебя эту штуку. И ему стоит поторопиться, — в глазах Флайма появилась опасная сталь. — А затем, мы поедем в Георгию, в мой родовой замок. Хватит странствий. Будем жить, как все нормальные люди. Если захочешь, вернёмся к тебе на родину. Как решишь сам. Пожелаешь, будем вместе служить в гвардии.

Реска изумлённо распахнул рот.

— Как только ты пропал, я первым делом связался с твоими родителями, и получил, так сказать, личное благословение, — Флайм едва заметно улыбнулся и снова стал мрачным. — Поторопись пожалуйста. После пяти вечера в гильдии сложно найти кого-то квалифицированного.

— А если ничего не получится? — Реска неуверенно потрогал лежащий перед ним шарф.

— Получится, — Флайм шагнул к нему и, поцеловав в нос, замотал его лицо. — Реска, я не знаю, что с тобой сделал этот маг, но тебе опасно ходить вот так. Ты знаешь, ты похож на эльфа, — Реска только грустно вздохнул. — Дети Рассвета остались в легендах, но найдётся немало желающих её оживить. Не смей без меня снимать повязку! — процедил он, и легонько шлёпнул Реску по макушке. — Пошли.

Реске это совсем не нравилось.

Флайм только появился и уже вовсю диктует ему условия, распоряжаясь им словно своей собственностью. В конце концов, Реске самому решать как жить. А что касается друзей. Реска стиснул зубы. Ту же самую Лику Матей он знал больше года, не в пример Серому призраку, встреча с которым не продлилась даже месяца, но вот угораздило же обоих. Расставаться с Матей не входило в его планы, точнее он просто не представлял, как он будет без неё. Он настолько привык к целительнице, что иногда ему начинало казаться, что Лика была с ним всегда. Это было такой же неоспоримой истиной как то, что небо синее. Но вот только с Флаймом всегда было трудно. И хотя сейчас было очень радостно от мысли, что вот они наконец-то снова встретились, в то же время эта радость омрачалась каким-то абсолютным непониманием дальнейшего совместного существования. Что значит быть вместе? Как там может быть? Никуда не надо идти? Просто жить? Без Лики, без Илурэ, без Бализа.

Реска замер поражённый этой внезапной и в то же время такой кристальной мыслью, что он привык к ним. Даже принцесса, она настолько органично вписалась в их компанию, что факт того, что теперь её больше не будет, внезапно показался удивительно тоскливым. Впрочем, ссориться и спорить с Серым призраком тоже не хотелось.

— Хорошо — осознав, что шансы настоять на своём практически минимальны, Реска грустно вздохнул и виновато опустил голову, решив давить на жалость. Попытаться растрогать Флайма, было равносильно попытке таранить головой каменную скалу. Но он попытался.

— Ты прав. Я иногда бываю слишком легковерен.

Флайм скептически хмыкнул, давая понять, что не купится, но Эрик продолжил, пытаясь рассуждать логически. Это рядом с Ликой и Илурэ, он может быть мудрым и взрослым, но около Серого призрака и Бализа, ощущал себя в лучшем случае подростком. Сами того не замечая, и охотник, и маг подавляли его. Впрочем, даже мысль о подобном, не приходила им в голову. Оба искренне верили в то, что Реска упрямый, вечно влезающий в неприятности неслух, и справиться с этим парнем можно только одним образом: как следует наподдав ему по ушам. Почему не по голове? А потому что она у него и так ударенная, причём судя по поступкам, очень сильно.

— Мы сходим с гильдию, но если окажется, что всё гораздо проще чем мы думали, мы потом вернёмся назад. Я не хочу расставаться с Ликой. Это не подлежит обсуждению, — он сказал это чуть резче чем хотел, вызвав в глазах Флайма лёгкий огонёк. Малыш Реска похоже повзрослел. А он этого даже не заметил. — С Бализом тоже надо попрощаться. Даже если окажется, что он полный ублюдок — пробормотал Реска, обращаясь скорее к самому себе, чем к Флайму и лоб его прорезала маленькая горизонтальная складочка.

— Лика сказала, что он спас нам жизнь. Два раза пока мы были в лесу. Там был демон — такой жуткий паук, и Бализ убил его. Правда сначала это была женщина. Но я не помню. Я сознание потерял.

Флайм, так резко остановился, что Реска, уже шагнувший за ним, врезался носом в его спину.

— Что? — спросил охотник, поворачиваясь, — Что ты сказал?

Вы столкнулись с Персией?

— Ну да — Реска, погружённый в свои мысли, кивнул и поправил повязку, не заметив странной почти испуганной реакции, охотника. — Илурэ сказала, что Бализ справился с ним, а потом она выстрелила ему в голову. Она классно стреляет несмотря на то, что принцесса. Так мы идём? — он вскинул голову не понимая, почему Флайм медлит. Охотник кивнул.

— Да. Но только сначала... Пожалуй, ты прав. Думаю мне стоит познакомится поближе с твоими друзьями. Значит, говоришь, Бализ, называет себя недоучкой?

Флайм помрачнел ещё сильнее. Выжить после встречи с Персией, мог далеко не каждый. Сам Флайм когда-то пережил подобную встречу. В память о ней, его лицо и тело украшали уродливые шрамы. Это было давно, почти десять лет назад. Персия положила великолепно обученный отряд наёмников гильдии. Почти пятьдесят человек. Сам Флайм выжил чудом, а точнее благодаря тому, что сумел повторить трюк, о котором ему рассказывал Реска. До головы Персии он дотянулся, но потом почти год не мог ходить, ничего не видел и многие думали, что парень уже не оклемается. Яд демона оказался слишком силён. Но, благодаря упорству и нечеловеческим тренировкам, он выжил, более того, сумел достигнуть столь высокого уровня мастерства, что заработал своё прозвище Серый призрак. Но тогда в их отряде были вояки, запросто способные в одиночку разметать небольшой отряд как демонов и людей, среди них были даже маги. Но вот только финал битвы не стал от этого менее печальным. Так чем же на самом деле является этот неизвестный Бализ если сумел разобраться с Персией в одиночку. Или — взгляд Флайма переместился на беззаботно болтающего Реску, который осознав, что Флайм передумал разбираться с его компанией, и им никуда не надо идти, а значит Реске не надо подвергаться никаким унизительным процедурам, изрядно повеселел.

— Иди сюда — позвал Флайм, приглащающе поманив Реску пальцем — Хочу кое-что показать тебе.

Уговаривать Реску не пришлось. Мгновенно оказавшись рядом, Реска вытянул любопытный нос, и был вознаграждён.

В руках Флайма блеснула тонкая серебряная нить, которую девушки вплетали в волосы.

— Нравится? — с улыбкой спросил охотник. Реска пожал плечами.

— Девчачьи забавы — он скорчил разочарованную гримасу. — Такие продают в каждой лавке.

Флайм ответил короткой красноречивой усмешкой.

— Вижу ты обо мне не очень высокого мнения, раз считаешь, что я буду тратить своё время, чтобы приобрести подобную вещицу. Это поисковик.

— А?

Вместо ответа Флайм усадил его между своих расставленных коленей, и одним движением сдёрнул повязку с его волос.

— Эта нить содержит в себе заклинание — вытянув из-за пояса деревянный гребень с обломанным зубчиком, охотник довольно ловко прошёлся по огненным волосам дар Рески, заплетая одну из прядок в косичку — С его помощью я смогу тебя отыскать где бы ты не находился и всегда прийти к тебе на помощь.

— А, я знаю о таком — Реска уютно облокотился на Флайма, рисуя пальцами на его бедре и довольно мурлыкнул, вызвал у охотника лёгкий смешок. Оказывается его любовник просто балдеет, когда его заплетают, более того, взглянув на откровенно кайфующую мордочку Рескиного лица, Призрак наклонился и, не отпуская золотистых прядок прошёлся губами вдоль виска.

— Такие заклятия, дарят возлюбленным — шепнул он ласково.

— Ага, и детям, когда не хотят их потерять — Реска приоткрыл ярко зелёные глаза, взглянув на него в упор и в то же время с таким кокетством...

Внутри Флайма вновь пробежал холодок страха. Но ничего не сказав, он вновь поцеловал своего любовника, и ловко заплетя одну из прядей в косичку, аккуратно причесал его и собрал волосы в хвост.

— Ну, по крайней мере, отпустив тебя, я хотя бы буду знать, что отныне не потеряю — Флайм замер, боясь двинуться, когда Реска гибким естественным движением откинулся назад, устраивая голову на его животе, рассматривая его из под опущенных ресниц, горячо, жарко, и так волнующе призывно

-А кто сказал, что я собираюсь теряться? — пальцы Рески вовсю гуляли по его ногам, язычок облизнул губы, до странного медленным и сладострастным жестом. Вокруг Рески словно струилась мягкая тягучая аура, и не заметить её было невозможно.

Серый призрак сглотнул. Когда Реска успел научиться всему этому? От кого он научился?

— С тобой нельзя быть ни в чём уверенным — сказал он суховато. Новое поведение Рески не то, чтобы не нравилось ему. Скорее наоборот. Но оно вызывало ревность.

— В любом случае, ты не сможешь избавиться от него.

Глаза Рески потемнели

— Вот как — заметил он напряжённо — Но ведь я в любой момент смогу снять его?

Флайм ответил волчьей усмешкой

— Я же сказал тебе, малыш. Я не таскаю с собой обычных девичьих лент. Ты можешь обрить голову, но ты не сможешь изменить свою ауру. Скажем так, я пометил тебя. Я уже говорил. Тебе не стоило сбегать от меня, Реска. — с этими словами Флайм перехватил Эрика за подбородок, намереваясь поцеловать, и получил в челюсть. Реска вырвался с яростным рычанием. Это было так неожиданно, что Флайм выпустил его и, поморщившись, растёр скулу.

— Ты!!!! — Реска шипел словно разъяренный кот. От былой игривости не осталось и следа.

— А ты думал, я пошутил когда сказал, что не собираюсь отпускать тебя? — Флайм пожал плечами — Не обижайся малыш, но ты просто не представляешь через что мне пришлось пройти... Он не договорил потому, что схватив со стола подсвечник, Эрик со всего размаха запустил его в лоб охотнику. Флайм ловко перехватил его, точно так же как и остальные полетевшие в него предметы

— Это подло. Я тебе не собственность. Как ты посмел, — Реска орал, сам не понимая, что его так взбесило, поступок или этот небрежный тон, которым Флайм поставил его, перед очевидным для него самого, фактом.

— Эрик, послушай. Посуди здраво, — Флайм поднялся, пытаясь воззвать к его рассудку, — Ну извини, я сказал это слишком резко. Но послушай

— Это ты меня послушай. Ты врываешься в мою жизнь, словно снег на голову, сообщаешь о том, что искал меня, но тебе не пришло в голову узнать, как я жил без тебя, чем занимался.

— Я спросил...

— Нет, ты не спросил. Ты потребовал, рассказать. И это две большие разницы. Если ты хочешь, чтобы я оставался в твоей жизни, то, демоны тебя подери, ты мог бы хоть немного доверять мне! Но вместо этого ты навесил на меня очередное идиотское заклятие, как будто их и так мало в моей жизни! Флайм, как ты мог так поступить со мной?

— Реска — Флайм впервые выглядел почти беспомощно. Он вскинул ладонь, пытаясь взять Реску за предплечье, но парень, изо всех сил ударив его по руке, буквально рванулся в сторону.

— Ты, просто не оставил мне выбора.

— Сними его! — тон Эрика не принимал возражений. Но разговаривать с Флаймом подобным тоном было крайне неразумно.

— Нет!— охотник не сказал, он попросту отчеканил и, решив что успокаивать эту дурацкую истерику у него нет ни сил, ни желания, уселся обратно на кровать, — Заклятие останется. Если ты поразмыслишь здраво, ты поймёшь, что я прав. Реска у меня нет намерений, ограничивать твою свободу, но это единственный способ обезопасить тебя, от тебя же самого. Если я буду знать, где ты находишься, я смогу контролировать...

Этих слов, ему явно не стоило говорить. После слова контролировать, Реска разве что не встал на уши.

— А я не хочу, что бы меня контролировали!!! — заорал он яростно, — Я хочу просто нормально жить, так как все! Но, видит бог, это невозможно, если даже самые близкие мне люди всё время пытаются навязать мне, что мне делать и как мне поступать!

— Тогда не веди себя как ребёнок!

Это стало последней каплей, для того чтобы Реска окончательно взбесился.

— Да пошёл ты к демонам в пасть!!!— заорал он и вылетел за дверь, с силой хлопнув дверью перед самым носом Флайма, — И не вздумай идти за мной! — рявкнул он, осознав что Флайм с такой силой отбил её назад, что она едва не слетела с петель, — Не вздумай идти за мной, — прошипел он чуть тише, с ненавистью глядя на перехватившую его запястье жёсткую ладонь, — Если хоть немного дорожишь нашими отношениями. Не смей идти за мной сейчас. Я же ведь всё равно теперь, — последние слова, он буквально выплюнул Флайму в лицо, и если бы не обиженные слёзы, стоявшие в голубых как небо глазах, Флайм бы пожалуй наплевал на всё, и втянул его обратно. Но он никогда не был силён в отношениях, более того понятия не имел как в таких случаях поступать.

— Не вернёшься к вечеру — значит я отправлюсь на твои поиски, — отчеканил Флайм медленно и с удивительной, почти невяжущейся с этими словами лаской, провёл кончиками пальцев, по смуглой щеке, — Не потому что не доверяю тебе, или хочу тебя контролировать, а потому, что в этом случае, я буду думать, о том, что с тобой что то случилось. И буду волноваться за тебя.

Сказав это, Флайм медленно разжал пальцы, отпуская Реску на волю, — Я буду ждать тебя в гостинице, — тихо прибавил он.

— Сними заклятие, — глухо потребовал Реска, изо всех сил стараясь не шмыгнуть носом.

Флайм молча покачал головой, и Реска развернувшись стремительно выбежал прочь.

Несколько секунд охотник разрывался между желанием догнать его, и пониманием того, что он чересчур надавил на него, и, пожалуй, ему стоит дать парню возможность побыть наедине с самим собой.

— И перебеситься, — машинально отметил Флайм и вернувшись в комнату, отстегнул перевязь и сбросив сапоги, бесцеремонно вытянулся на кровати малыша, с наслаждением вдыхая почти неуловимый аромат его присутствия, которым была наполнена эта маленькая гостиничная комната.

К тому же, по словам Рески, Бализ и Лика Матей вернуться не раньше полуночи, а значит у него было время отоспаться и хорошенько поразмыслить над увиденным.

Дурак. Чёртов идиот. И надо было ему прикопаться к такой мелочи? — Реска, ругая себя последними словами, шёл вперёд, ничего не видя перед собой, и раздражённо пиная, попадающиеся на пути, камни.

Но Флайм эгоистичный поддонок. Думает только о себе как обычно. Ну надо же, он обо мне заботится. В гробу я видал такую заботу

— Придурок.

Он завернул в подворотню и уселся на ящики.

На окраине Севаля были странные дома. Совсем не похожие на знакомые нардийские особняки. Большие глиняные мазанки, возвышающиеся друг над другом наподобие кубических пирамидок. Некоторые были снабжены навесами от солнца, некоторые, располагающиеся выше, закрыты бортиками к основанию которых лепился ещё один домик. По словам Бализа, земля здесь стоила очень дорого, и для того чтобы позволить себе отдельный дом, нужно было быть богачом. А так, бедняки выходили из положения очень просто. Отстраивали свои зирабы и, скинувшись, дружно платили за аренду.

Этот город был довольно экзотическим. Город, состоявший из смешения самых разнообразных культур. Здесь на южной окраине в основном жили сехты. Реска понятия не имел о том, кто они такие, но, судя по тому что выглядел он почти так же как и проходящие мимо жители с закрытыми лицами, удивления он не вызывал.

Впрочем, учитывая что после того сколь бурно они занимались любовью с Флаймом, никто не вышел поинтересоваться — здесь редко что могло вызвать удивление. При воспоминании о произошедшем Реска покраснел и снова разозлился. Покраснел от того, что ему, всё-таки пусть и запоздало, стало стыдно, разозлился на Флайма, который вёл себя так эгоистично. Реска тоже скучал по нему. Но почему Флайм не может принять одного простого факта. Эрик не его собственность. Когда-то он сам говорил об этом, и вот теперь истосковавшись и набегавшись, по его словам, в поисках своего возлюбленного, Флайм отрицал даже малейшую возможность того, что теперь может быть как-то иначе. Он не хотел делить его ни с кем. Это поведение отдавало безумием и болезненно напоминало ему о тех днях, когда он был одержим проклятием. Хотя, что изменилось с тех пор? Он по-прежнему зависим от своего проклятия. И пускай его красота не вызывает у людей безумия, но тем не менее она никого не оставляет равнодушной. Он зависит от Бализа, и как объяснить Флайму какие у него отношения с магом? Выходит, что ничего не изменилось. Реска по-прежнему несвободен и, более того, он по уши в дерьме. Флайм не собирается отпускать его. Сбежать от охотника во второй раз он не сможет, ибо Флайм насадил на него какую-то дрянь, которая укажет ему местопребывание Рески, где бы тот ни находился. Да и к тому же Флайм ждёт его в гостинице, и что будет после того как туда заявится Бализ, Реска даже представить себе не мог. Вот называется, попал из огня да в полымя. У него не было никаких сомнений, что спятивший от ревности, Флайм прикончит Бализа при первом же намёке его на отношения с Реской.

Реска в отчаянии обхватил себя за голову, не зная что предпринять.

Лёгкий звон колокольчика заставил его отвлечься и скосить глаза. О его ноги, довольно урача, потирался знакомый рыжий кот. На шее животного болтался ошейник, с красивым мелодичным колокольчиком.

Реска наморщил нос, вспоминая где он видел этого красавца и, не удержавшись, потрепал его по загривку. Восприняв это как приглашение, кот запрыгнул к нему на колени, фырча словно губная свистулька, в которую по ошибке насыпали песка. Реска только крякнул от неожиданности. Несмотря на свои немаленькие размеры, кот не казался тяжёлым, да и прыгал на удивление резво. Позволив Реске потискать себя и поумиляться, кошак неожиданно извернувшись, спрыгнул вниз и ловко переместился на соседний ящик. Остановился на мгновение и махнул головой, словно приглашая Реску за собой. А затем запрыгнул дальше, карабкаясь наверх, покатых навесов и крыш.

Реске сделалось грустно.

— Ну вот, все меня покинули, — пробормотал он и, услышав знакомое "мявк", поднялся. Кот стоял на краю ската и, нетерпеливо переступая с лапы на лапу, ждал его, словно зовя за собой. Пожав плечами, Реска даже не задумываясь над тем, что делает, машинально полез следом.

— Киса, ну куда же ты? Не уходи.

Кот дразня позвякиванием колокольчика запрыгнул на крышу и, вцепившись в карниз, едва не свалился вниз, испуганно замяукал, отчаянно помогая себе задними лапами. Реска торопливо рванул следом. Желание прихватить с собой приглянувшегося кота было каким-то детски нерациональным. Во-первых кот был с ошейником, а значит это был чужой кот. А во-вторых...

Ну, когда очень хочется то можно, — утешающее пробормотал Реска и запрыгнул на крышу, подтянувшись и перебросив своё сильное тело через бортик. Кот, довольно урча, ждал его на краю, хитро кося на него зелёным глазом.

— Киса, ты только не прыгай, — пробормотал Реска, осторожно подбираясь к нему. Навес оказался довольно шатким и Эрик, тревожась, как бы он не обрушился под их двойным весом, встав на четвереньки, осторожно пополз к коту, Однако тот, мяукнув, неожиданно сиганул ещё выше, перемещаясь наверх. Реска выпрямился, хватаясь руками за край стены, и оказался лицом между расставленных босых ног. А в следующее мгновение чья-то сильная рука, схватив его за торчащий хвостик, вытянула наверх.

— Ну, и что тут у нас? — насмешливо произнёс звонкий и в то же время обволакивающий голос.

Реска вскрикнул, хватаясь руками за волосы на голове, и безнаказанно позволил обхватить себя за пояс и втянуть на крышу.

— Кири, я просил принести поесть. А не притаскивать мне всяких любопытных мальчишек

Пленивший его человек был навряд ли старше Рески. Хотя, наверное старше потому, что глаза у него были какие совсем не детские, да и одет он был довольно странно. В какие-то просторные, увешанные колокольчиками одежды, отчего казалось — сделай он лишнее движение и начнёт звенеть. Однако, ничего не звенело. Даже странно. Реска ойкнул от боли, когда его подняли повыше на уровень глаз. Глаза оказались тёмно синие, раскосые как у сехтов, а волосы — заплетёнными во множество косиц, скреплённых серебряными колечками. Чуть короче, чем у Бализа, падающими на плечи, и такими же тёмными. А может быть просто грязными.

— Ну надо же какая добыча. Рыжие приносят удачу. Верно котёнок? — человек, удерживающий Реску, насмешливо прицокнул языком и улыбнулся озорной белозубой улыбкой, на мгновение чуть прикрывая глаза. Когда он открыл их второй раз, оказалось что глаза у него абсолютно чёрные.

Реска испуганно охнул и попытался вырваться. Но выглядело это, наверное, смешно потому, что вместо того чтобы оттолкнуть странного человека Реска попытался выдрать у него из пальцев свой хвостик.

— Ты боишься меня, маленький демон? — человек улыбнулся снова и поддев пальцем его повязку спустил её вниз, а затем, прищурившись, выбросил прочь.

— Преступление — прятать такую красоту. Хотя... — он задумался и перехватил Реску, заставляя его встать на колени между своих расставленных ног.

— Любой, кто увидит подобное сокровище, пожелает его украсть. Как думаешь? — он неожиданно подмигнул и засмеялся переливчатым, похожим на серебристые колокольчики, смехом. Реска вздрогнул потому, что глаза у мужчины стали золотистыми как мёд, а в следующее мгновение он оказался лежащим на спине, а мужчина, перехватив его руки, склонился над ним.

— Быть может, я украду тебя первым? — его губы коснулись губ Рески, чуть надавливая и заставляя его рот раскрыться.

— Божественный нектар — прошептал он улыбаясь. — Попробовав раз, хочется пить его снова. И сколько ни пробуй, всё кажется мало. Я не стану исключением. Хм, какой интересный котёнок, — он насмешливо сощурившись распустил узел стягивающий волосы Рески, — Интересный, сладкий котёнок. Очень интересный. Но кое-что здесь явно лишнее.

Его рука, соскользнув с волос, которыми он небрежно играл в процессе монолога, неожиданно ловко прошлась вдоль застёжек его киары, расстёгивая до самого основания.

— Отпустите меня, — Реска задрожал от страха, и в то же время страх вернул его рассудок на место.

— Немедленно, — Реска рванулся и вдруг с ужасом понял, что не может двигаться. Его руки и ноги прочно оплетали стальные нити, тонкие почти невидимые, но удивительно прочные. При его попытке пошевелится, они врезались ему в запястья и щиколотки.

— Ну, ну. Котёнок, — незнакомец одним движением спустил с него штаны.

— Возьму ли я больше того, что было уже здесь взято? Он восхищённо и абсолютно не церемонясь рассматривал тело Рески, словно играясь, слегка скользя по его бокам и животу кончиками пальцев.

— Совершенство, — наконец изрёк он довольно.

— Послушайте, — Реска пытался говорить нормальным голосом, но ситуацию, в которой он оказался, нормальной назвать было однозначно нельзя. Кот довольно облизывая лапу, сидел в метре от его головы, с интересом посматривая на происходящее, не выдавая никаких признаков волнения.

Этот человек — не человек, — с ужасом подумал Реска, судорожно вспоминая всё, что Бализ рассказывал ему о демонах, — И этот кот тоже.

— Что вы от меня хотите?

— Идиотский вопрос, — парень фыркнул, поглаживая пальцами его живот, а затем переместил руку ниже, внимательно наблюдая за реакцией Рески. Реска дёрнулся, пытаясь свести колени, но не смог, окутанный металлической паутиной.

— Я бы хотел обладать тобой, — пробормотал незнакомец мечтательно, — Каждый вор ищет идеальное сокровище. И вот я тебя нашёл. Как ты думаешь, я должен тебя отпустить?

— Вы сумасшедший, — Реска изо всех сил старался не обращать внимания на то, что парень делает своей рукой, но не обращать на это внимания было очень трудно. Что бы он ни делал — делал он это весьма умело. Через минуту Реска начал кусать губы, злясь на реакцию собственного тела. Подумать только, насколько может быть глупа плоть. Этот человек пугал его, но ужаса не было. А было странное возбуждение и именно оно и пугало больше всего.

— Сумасшедший? Разве рядом с тобой можно остаться в здравом рассудке, маленький демон. Не бойся. Я тебя не убью, — прошептал незнакомец, накрывая его губы и беззастенчиво целуя Реску взасос, бесстыдно и жадно гуляя руками вдоль его тела.

— Но гулять на свободе тоже тебе не позволю. Впрочем, считай, что ты откупился от меня... Сегодня, — он снова припал к его губам, втягивая их в себя. Реска несколько мгновений безуспешно пытался вытолкнуть его язык, а затем только охнул, осознав что его не просто целуют, а буквально вылизывают, начиная от шеи и спускаясь всё ниже и ниже.

— Насладиться тобой сполна я не смогу. Но кое-что заберу на память для нашей следующей встречи, — не переставая говорить, парень со стоном облизал его соски. — Ты сомневаешься, что она состоится? Я — нет. Через три дня я тебя украду, сокровище.

С этими словами незнакомец, негромко рассмеявшись, сомкнул губы на его, восставшем от предварительных ласк, орудии. Реска только негромко всхлипнул. Такого поворота он не ожидал даже в самом своём бредовом сне. Но он вынужден был признать, что это был потрясающий сон. Горячие плиты крыши обжигали его обнажённые ягодицы, беспомощно трущиеся о шероховатую поверхность. Лучи припекали кожу, почти так же жадно лаская её, как неистовые скользящие по всему телу руки.

Через несколько минут Реска кончил, с громким хрипом, выгнувшись дугой. Незнакомец выпил его и, склонившись над ним, снова впился в его губы, давая ощутить свой собственный вкус. Почему-то он казался немного другим или губы этого человека были полны какой-то странной пьянящей горечи.

— Ну, вот маленькое приключение и закончилось, — смеясь, незнакомец поднялся и, перехватив одну из ладоней Рески, положил её на, чувствующуюся сквозь штаны, выпуклость.

— Тот, кто разжёг пожар, должен будет его потушить. Как ты считаешь?

— Ты — больной извращенец, — Реске хотелось убить его, но вот только пошевелиться он никак не мог. Точно так же, как не мог оторвать глаз от лица, поработившего его, парня. Несмотря на свою человеческую личину, он не мог быть человеком потому, что глаза у него меняли цвет. Его лицо было неправильным. Узким и ассиметричным, почти чёрным из-за своего загара, и в то же время обладающим какой-то дикой привлекательностью.

-Меня зовут Джайя, но это лишь одно из имён. — Парень улыбнулся ему одними губами, не сводя с него раскосых змеиных глаз, и вернув его брюки на место, аккуратно застегнул их.

— Иногда меня называют Лаэрт — канатоходец. Я охотник на демонов и вор. Даже больше вор, чем охотник. И поэтому, вместо того чтобы тебя убить, я тебя попросту украду. Как ты считаешь, это достойный вариант? Хотя, я всегда могу тебя убить. — Он, просунув палец под ошейник Рески, притянул его к себе. — Но я уверен, что убить тебя будет очень плохим решением. Неправильным. — Он ещё раз поцеловал безвольного Реску, который от его слов буквально оцепенел.

— Не пытайся от меня убегать, котёнок. Хотя, я люблю играть в прятки. Это забавно. Но теперь у тебя есть возможность хорошо спрятаться. Хорошая возможность спрятаться.

Он поднялся, продолжая прижимать Реску к себе не грубо, а довольно осторожно, почти ласково. Всё время пока он говорил, он внимательно изучал его лицо.

— Боишься меня. Это плохо. Боишься меня, но не боишься того, кто играет с тобой. Нет, котёнок. Придётся тебя украсть. Кто-то захочет вернуть своё сокровище. А я посмотрю, кто играет в такие игры. Как ты думаешь, а? — он слегка взъерошил волосы Рески и, наклонившись, лизнул его ухо.

— Досадно. Но у меня нет времени возится с тобой сейчас. У меня представление на площади в два часа. Не хочу его пропустить. Хочешь пойти со мной и посмотреть?

Он улыбнулся, ослепительной белозубой улыбкой, слегка поддерживая Эрика за талию, и ведя себя так, словно ничего не случилось. Если бы не держал, Эрик бы однозначно свалился вниз, ибо после всего произошедшего находился на грани обморока. Он не был слабонервным, просто с сумасшедшими он ещё не сталкивался, а уж с сумасшедшими магами и подавно. В том, что парень маг, не было никаких сомнений. Точно так же как не было никаких сомнений в том, что он абсолютно невменяемый. Он обездвижил Реску с помощью магии, и к тому же его колокольчики на одежде звенели, когда Реска прикасался к ним, но когда двигался Лаэрт — они не издавали ни звука.

-Это не магия. Это мои нити. За кого ты меня принимаешь, нэ? — слегка обиженно сказал Лаэрт словно читая его мысли, и щёлкнул пальцами. В воздухе словно затанцевала паутина.

— Ты домой сам дойдёшь или тебя отнести? — наконец спросил он, чуть насупившись, и тряхнул головой. Реске показалось, что у него галлюцинация. Сейчас волосы у парня были белые, тонкие словно шёлк, и почти такие же обесцвеченные брови, одну из которых украшало странное металлическое колечко. Он менял облик так же легко, как это делают демоны, но в то же время лицо его не менялось.

— Я тебе подарок делаю, — сказал Лаэрт, осторожно опуская его вниз, — А ты как идиот. Хотя, учитывая твою побрякушку, неудивительная реакция. Что мне потом с тобой делать, котёнок? Ладно, на месте разберёмся. В общем, пакуй вещички, сладкий. А мне пора. Зрители не переживут, если я не выступлю. Я же гвоздь программы. Он проворно наклонился и, обхватив Реску за подбородок, поцеловал его.

— До скорой встречи, сокровище.

Реска моргнул, пытаясь вернуть себе реальность, а затем потряс головой. На крыше никого не было. Если не считать рыжего кота. Он жалобно мяукнул и, подойдя к сидящему юноше, принялся тереться об его руку.

— Бред. — Реска провёл ладонью по лицу. На секунду у него мелькнула мысль, что ему всё привиделось из-за жары, но распахнутая киара и ощущения тела...

Он поднялся и, с трудом намотав шарф, тяжело сиганул с крыши, решив для себя две вещи.

Первая — никуда не выходить без оружия.

Вторая — никому об этом не рассказывать.

Однако, в этом приключении было кое-что хорошее. Ибо он, забыв что злился на Флайма, понуро побрёл в гостиницу.

Вот только до гостиницы ему было не суждено добраться.

Он заблудился. Идиотски, но это было так.

Свернув не в тот переулок, Реска оказался на незнакомой улице, а пока пытался сориентироваться и выбраться, заплутал окончательно.

Осознав, что прохожие практически не понимают его речь, помимо того, что весьма странно на него реагируют, Реска вздохнул и, прикинув в каком направлении движется основная масса народа, пошёл следом, надеясь выйти на центральную площадь.

* * *

* * *

* * *

*

Флайм проснулся потому, что ощутил изменение. Это было похоже на странную, образовавшуюся внутри него, пустоту. Раз. И всё. Охотник вскочил, почти не задумываясь. Перехватил перевязь, накинул плащ, одновременно маскируя лицо концом шёлка. Связь с Реской не могла пропасть просто так. Но, тем не менее, она исчезла. Мгновенно, без всякого перехода. И это заставило его проснуться. Поисковик молчал и не отзывался. Серый призрак не позволял себе испытывать эмоций. По крайней мере, внешне на его беспристрастном лице, ничего не изменилось, когда неслышной тенью он сиганул в окно, окунаясь в начинающуюся вечернюю прохладу.

Если бы в эту секунду Реска попался Флайму на глаза, ему бы здорово не повезло, хотя бы потому, что вытряхивая из него объяснения случившемуся, Флайм вряд ли бы купился на сказочку о том, что это произошло само, и сам Эрик понятия не имеет, почему заклятие исчезло. Возможно, это сделал тот странный, человек-демон, возможно ещё по какой-то причине. Сейчас Реску это мало интересовало. Гораздо больше его занимала парочка стражников, прицепившихся к городской проститутке. Девушка кричала и отбивалась, а прохожие спешили пройти мимо потому, что никто не хотел ввязываться в эту историю, да и понятно было, что охрана волочит её в тюрьму. Подумаешь, воспользуются ею по дороге. Шлюхам не привыкать. Скорее всего, угодила в облаву. Люди шли мимо, словно ничего не происходило, разве что расступались на мгновение. Торгующие прямо у обочин домов, палаточные торговцы на мгновение переставали голосить, провожая визжащую кошку неодобрительными взглядами, и продолжали снова. Ибо закон в Севале всё-таки был. И действовал он так же регулярно, как снующие практически по соседству воришки.

Вот только во всех этих мелочах Реска абсолютно не разбирался. И ему в голову не приходило задуматься над тем, что значит роза на обнажённом плече красотки, и синие треугольники на плащах. Он видел как два здоровяка, ухмыляясь и позволяя себе непристойные жесты, тащат что-то выкрикивающую юную девушку, которая упирается и не хочет идти, и молит о помощи, чёрствых и бездушных людей. Красотка была наряжена в шелка, и воображение Рески моментально нарисовало ему трогательную картину по спасению очередной принцессы. Разве что грязные засаленные волосы принцессы и грубые босые ноги как-то не вязались с этой животрепещущей картиной, но ведь и Илурэ была не в лучшем виде, когда её нашли. Узнай Илурэ, что Реска сравнил её с шлюхой, и физиономия Эрика однозначно украсилась бы пятёркой смачных царапин. К счастью, принцесса была во дворце, а действовать надо было незамедлительно, ибо отчаянные вопли прекрасной незнакомки разрывали душу.

Меча у него не было, а без меча лезть в драку было довольно безрассудно учитывая, что оба здоровяка были при оружии. Но думать об этом было некогда. Впрочем, когда Реска думал? Схватив первую попавшуюся палку, Эрик загородил страже дорогу, не замечая отчаянных жестов расположившегося рядом торговца вином, и того что закатив глаза, он спешно убирает свои кувшины.

— Отпустите девушку!!! — Реска искренне надеялся, что голос его звучит достаточно мужественно и сам он выглядит настоящим героем.

— А не пойти бы тебе, — отозвался один из здоровяков на срединном и, выслушав пылкий монолог хлипкого, загородившего им дорогу южанина с повязкой на лице, оба стража одновременно разразились непристойным гоготом, осознав о чём подумал парень. Впрочем, просвещать его у них не было ни желания, ни времени.

Зато девушка сразу просекла что к чему и, перестав изрыгать ругательства, сделала паузу, окинув Реску оценивающим взглядом. А затем трогательно и жалобно заголосила.

— Спасите меня, благородный господин. Эти люди напали на меня, схватили и тащат в бордель. А я честная торговка.

Услышав этот вой, стража развеселилась вовсю.

— Ага. Торговка, честная, своим телом, — заметил один, второй оттолкнул Реску с дороги, — Проваливай парень, не мешай нам заниматься своей работой.

Реска, перехватив его за руку, провёл болевой приём, как учил его Бализ и стражник, охнув, рухнул на колени, — Ах ты су...

Второй, отпустив проститутку, выхватил меч и замахнулся на Реску, уже не церемонясь.

— Получи, гадёныш, — Эрик подставил палку, парируя удар, и в руках у него осталось две разрезанные половинки. Следующий удар едва не разрубил парню предплечье, и он еле успел увернуться в сторону. Но в этот момент проститутка, выхватив из рук торговца кувшин с вином, со всего размаха приземлила его на голову стража и, ловко пнув в лицо того, кто пытался подняться с колен, проскользнула вперёд, схватив Реску за руку, дёрнула его за собой. — Бежим!

Реска даже не понял, как позволил увлечь себя в толпу. Расталкивая людей локтями, и ныряя среди выросших на пути торговых палаток, они понеслись вперёд. А вослед им раздался бешеный свист.

— Держи вора! — орали со всех сторон.

— Вот влипли, — прошипела девица. — Сюда, — она дёрнула Эрика за рукав, и они вынырнули на свободное пространство, и понеслись по открытой узкой улочке, мимо высоких заборов богатых особняков. Но в этот момент, с противоположной стороны, им навстречу, вынырнула целая компания стражи. Судя по довольному хохоту и бутылкам вина в руках, ребята были не на смене, что впрочем, не помешало им мгновенно сориентироваться и, выхватив оружие, кинуться на предполагаемых преступников.

Проститутка взвыла и, бросив Реску, заметалась по сторонам, бросая отчаянные взгляды на заборы и ища спасения. С одной стороны их загоняла стража, и то же происходило с другой.

Реска сообразил мгновенно. Подхватил девушку за талию, он подкинул её наверх, давая возможность уцепиться за стену, и поставив её ножки себе на плечи, подсадил её. Скрыться сам он уже не успел и, хотя проститутка честно пыталась затянуть его наверх, слишком маленький рост и близость стражи помешала им осуществить своё намерение.

— Бегите, госпожа. Я их задержу! — крикнул Эрик, поворачиваясь к противнику.

— Ты идиот! — крикнула девушка и нырнула вниз, скрываясь среди деревьев.

На Эрика налетели с двух сторон. Увидев, что противник безоружен, один из стражей убрал меч и с чувством заехал ему кулаком. Реска не остался в долгу и через минуту его пинали впятером.

Впрочем, пинали не долго. Затем, на ходу выясняя ситуацию, Реску вздёрнули на выкрученных руках, сорвали повязку.

А потом наступила тишина. Досталось не то, что бы сильно. Били в основном по почкам и поэтому, когда его попытались поставить на ноги, Эрик зашатался, борясь с головокружением.

Но эта жуткая тишина.

— Эльф, — проговорил один из стражников и присвистнул, — Пресвятая богиня, этот парень настоящий эльф, клянусь всеми ветрами преисподней.

— Здесь должно быть случилась какая-то ошибка, — начал Эрик, но его не стали слушать.

— Кем бы ты ни был парень, ты нарушил закон, — сурово отчеканил самый старший, и что-то заговорил на непонятном языке, — в отделение его. Там разберутся.

Ему что-то горячо зашептали и, подумав секунду, стражник кивнул, на лицо Реске неожиданно натянули плащ, а в следующую минуту его связали и погнали вперёд. Ещё через пару минут он оказался запихнут в карету, и дальше началось что-то невообразимое. Его притащили в тюрьму, содрали с него маску, после чего все забегали. Реске предложили стул и умыться. Куда-то помчался один стражник, за ним другой.

Реска не понимал что происходит. Почему вместо того, что бы бросить его в тюрьму за нарушение порядка, то, что он натворил глупость — он уже понял и сам, вокруг него все бегают и суетятся, явно не зная как с ним поступать. Его снова засунули в карету и повезли в неизвестность, с завязанными глазами. Всё происходило настолько стремительно, что Реска просто не успевал понимать. Ему задавали вопросы, он честно отвечал. Когда с него сняли повязку, он осознал себя стоящим посреди бархатного ковра роскошной, затканной золотом, приёмной.

— Это королевский дворец, — любезно сообщил ему высокий человек в чёрном, — А я королевский прокурор.

— Нарушитель порядка — доложил стражник и в ответ на лениво удивлённое выражение лица Тиваля что-то горячо зашептал ему на ухо.

Брови Тиваля удивлённо поползли вверх, а затем издав что-то вроде: "Ну и ну..", он приказал: — Введите, — прокомментировав походу,—

-Представляете, стража утверждает, что какой-то эльф устроил драку на улице. Бред полнейший.

Маги пренебрежительно зафыркали. Герта захлопала в ладоши, сообщая о том, что это было бы прелюбопытно. Илурэ сдвинула бровь и вопросительно обеспокоенно посмотрела на мага. Тот ответил ей точно таким же взглядом.

Когда в сопровождении стражи в зал вошёл Реска, Балиаз как то даже не удивился. Там где Реска там неприятности.

Это уже стало каким то привычным что-ли. Единственное что его интересовало, это то, что Реска каким-то образом освободился. И более того, затеял драку посреди города. Он, конечно, болван, но не настолько же! Его оппонент скрылся.

Впрочем, Балиаз уже не слушал.

Желание прибить Реску было таким сильным, что он едва сдержался чтобы не отвесить ему оплеуху при всех и, видимо поэтому, даже не обратил внимание на то, как напрягся при появлении Рески принц Ромуэль, и как резко подскочила всеобщая магическая аура в зале.

Впрочем, надо сказать, что Реска никого не оставил равнодушным. Даже принц Тиваль, не сдержавшись, подошёл поближе, разглядывая это чудо едва ли не с распахнутым ртом. Но надо отдать ему должное — он быстро взял себя в руки.

-Кто вы, юноша? — стараясь придать голосу надлежащей прохладцы, осведомился он.

Каково же было всеобщее удивление, когда, не смотря на свой более чем плачевный вид, Реска отвесил галантный поклон и заговорил с учтивостью и манерами, которым был обучен с детства, но о которых периодически благополучно забывал, за ненадобностью.

Балиаз, позёвывая, слушал его очаровательную болтовню мысленно прикидывая что он с ним за это сделает.

Не привлекать внимания не получалось. С появлением Рески ситуация осложнялась и теперь покинуть дворец завтра вряд ли получится. Потому, что наиграться этой рыжеволосой куклой практически невозможно. Уж в этом-то Балиаз убедился на собственном опыте.

Илурэ, усугубляя ситуацию или, наоборот, спасая её, сообщила о том, что имеет честь представить одного из своих спасителей, благородного Эрика дар Реску и прочее, бла, бла, бла.

Балиаз, скорчив подобающую мину, добавил, что Эрик не очень любит привлекать к себе внимание и поэтому хотел избежать огласки.

Тиваль пришёл в полное восхищение от скромности героя и сказал, что будет рад, если благородный дар Реска почтит их своим присутствием на пару недель. И немедленно стоит сообщить отцу, а потом начались охи и ахи по поводу того, что, оказывается, Реска был заклят, и всем непременно захотелось услышать эту занимательную историю.

Балиаз скрипел зубами и прожигал Реску убийственными взглядами. То, что в дальнейшем его не ждёт ничего хорошего, Реска понял, как только увидел показанный ему из за спины кулак, и теперь, отчаянно глядя на Матей, прикидывал, что в приглашении Тиваля есть смысл. По крайней мере, Балиаз не посмеет его тронуть прилюдно.

Тиваль немедленно распорядился позаботиться о госте. Реска отправился переодеваться, и как-то неудивительно оказалось, что неплохо было бы устроить бал в честь спасения принцессы, и заодно развлечь гостя.

Лика Матей, кажется, уже протёршая дыру в его рукаве, внезапно показалась такой уютной и родной, что Балиаз едва не пустил скупую мужскую слезу.

— Мне кажется, что господин Реска попал в какие то неприятности, -задумчиво пробормотала Лика. — Он выглядел таким подавленным.

— Просто он знает, что его ждёт, — злорадно отозвался Балиаз, но не стал озвучивать эту мысль оставив её при себе.

— Думаю, мне стоит с ним поговорить — елейно произнёс он, направляясь следом за Реской.

Магию детей рассвета он узнавал за милю.

Точно так же, как умел блокироваться от неё. Было давным-давно в его биографии и такое дельце, когда одна из эльфиек Джаль научила его некоторым фокусам. Потом она за них поплатилась, но это его уже мало интересовало.

Заблокировав своё присутствие, он остановился перед стеной из-за которой исходила эманация и, наложив на себя заклятие Ока знания оказался, в комнате.

Ромуалю он почти не удивился. А вот второй субъект наконец-то соизволил снять плащ. Неудивительный факт. Таких манерных сереброволосых красавчиков здесь отродясь не водилось. Острые уши, черты лица настолько правильны что, казалось, их делали по линейке, чуть застывшие и от этого теряющие некоторую долю своего очарования. Но это только видимость. Так сказать защитная оболочка, дабы не лишать рассудка смертных. О том, как эльфы Джаль умеют очаровывать похлеще инкубов, он знал не понаслышке. Спасибо. Сталкивались и накушались. На боку до сих пор сохранился шрам — след отравленного кинжала, которым его пыталась убить, сумевшая подобраться, эльфийка.

К детям рассвета у него свои счёты. Но вот что-то быстро они так активизировались. Или это он стал слишком медлителен. Если так, игры закончились. В конце концов, иначе его просто убьют. Может он и выстоит против демонов поодиночке, но, если например, сюда прибудет десяток старейшин, шансов у него будет очень и очень немного.

— Ты уверен, что этот мальчик из твоего народа? — Ромуаль смотрел на эльфа с интересом.

— Абсолютно, — отчеканил эльф. Сейчас его лицо ничего не выражало. Он даже смотрел в стену, но, как показалось Балиазу, был при этом очень бледен.

— Послушай Лагуна, — Ромуэль поморщился и поммасировал виски, — Ты пришёл сюда потому, что я тебя позвал за помощью, — тут Балиаз едва сдержался чтобы не крякнуть, и не потерять концентрацию. Чтобы кто-то из детей рассвета добровольно откликнулся на призыв человека?.. Да этот мир, наверное, сошёл с ума. — Но мы уже договорились о цене. А сейчас ты просишь невозможного. Балиаз насторожился, осознавая о чём идёт речь.

— Это не кажется мне невозможным.

— Эрик дар Реска, если это действительно он, не может быть из народа Джаль. Да, я тоже слышал, что в его жилах течёт какая-то там толика эльфийской крови, но вы сами отзываетесь о таких союзах весьма и весьма пренебрежительно. Так что, я не могу понять твоей просьбы. Она мне кажется дикой. Если ты попытаешься что-то сделать с ним, это может спровоцировать политический скандал. Он иностранец, знатного рода и к тому же... А ты не мог бы подождать, пока он не покинет дворец? Если уж тебе так не терпится с ним поговорить я, конечно, устрою вашу встречу, но при условии, что ты не попытаешься ничего сделать с ним.

— Я не попытаюсь. Но амулет отозвался на его присутствие. Ромуэль, я сам отказываюсь в это верить.

— А уж как я не хочу, — язвительно отозвался Ромуэль. — Как я понимаю, если это окажется то, что ты ищешь, рассчитывать на твою помощь мне уже не придётся?

Эльф наклонил голову.

— Я просто поговорю с ним. Но потом... Ты должен понять меня. Я вызову кого-нибудь ещё. В благодарность за оказанную услугу, мы поможем вам. Но подвергать его опасности я не позволю.

— Вы хотели меня видеть? — спросил Реска, скидывая капюшон и выходя на свет факелов. Лагуна, уже приготовивший несколько приветственных фраз, на мгновение потерял дар речи. Вблизи он казался ещё более ошеломительным. Камень на груди ощутимо нагрелся и потеплел. Сомнений быть не могло, однако следовало проверить.

— Да, мой господин, — Лагуна слегка склонил голову и тоже скинул капюшон, сквозь опущенные ресницы позволив себе полюбоваться благоговейным изумлением, проступившем на хорошенькой мордашке.

— У меня к вам просьба. — Он вытащил амулет. Показалось или нет, камень начал слегка оживать.

— Не могли бы вы взять это? — он протянул Эрику украшение. Одна из лучших работ эльфийских мастеров. Те времена, когда дети рассвета были ещё в силе, обитая на землях этой реальности. С тех пор прошли сотни лет. Но магия этой земли продолжала действовать. Никто не ожидал, что повелитель покинет мир так скоро и этот мальчик, возможно, последняя их надежда восстановить древнюю кровь и избежать междоусобицы. Если только.

— Конечно, — любезно отозвался Реска, доверчиво подставляя ладони. — Это какой-то амулет? — поинтересовался он. Ожерелье коснулось его рук, и камни на нём мягко вспыхнули.

Все десять. Лагуна, в лучшем случае, ожидал, что засветятся хотя бы два или три, и уже тогда можно будет забирать его с собой, но о таком он и подумать не мог! Да что говорить, такого никто не ожидал. Это было подарком судьбы. Вот, после стольких поисков и странствий, он нашёл его. И не важно, что разбудило его кровь и заставило её проявиться, важно то, что древняя магия принимала его. И это значило, что будущий преемник Джаль найден. Лагуне хотелось заплакать от торжественности и полноты момента, от того, что камни, мягко сияя, омывают своим лунным светом мужественное лицо будущего короля, который, несомненно, станет одним из самых достойных, и он, его учитель Лагуна, оставит своё имя в истории, как тот кто нашёл Эрика...

Эрик сделал шаг, споткнулся о камень и, со всего размаха, растянулся, непочтительно уронив ожерелье на грязный пол.

-Ой, извините, — он поднялся, потирая ушибленный затылок, и протянул Лагуне ожерелье, перемазанное птичьим помётом. Эльфа перекосило.

Послушай, ты ошибаешься, — Реска терпеливо пытался достучаться до этого странного типа, который, судя по всему, был эльфом.

— Я могу не верить глазам, но камень не может ошибиться. — Лагуна упрямо стоял на своём. — Ваша кровь проявилась так ярко, что вам под силу будет разбудить древнюю магию крови. Прошу вас, Эрик. Я понимаю, что для вас это всё звучит более чем дико. Но вы принц.

— Да уж, — Эрик скептически фыркнул и почесал мочку уха. Лагуна поймал себя на том, что любуется его изящными движениями. Его красота была сродни редкому драгоценному камню, причудливая и завораживающая. Эльфы ценят красоту, но от нового повелителя, буквально, было невозможно оторваться. Лагуна уже даже перестал удивляться тому факту, что почти постоянно следит за ним глазами. Однако, судя по всему, Эрика это изрядно нервировало.

— Слушай. А может ну его. Ну принц и принц, подумаешь. Э, ты мог бы сказать, что не нашёл меня и...

Вы не понимаете, — Лагуна был почти в отчаянии. — Вы — наша последняя надежда. Если вы сядете на трон, вас признают все роды.

— Но я не умею колдовать и вообще ничего не умею, — Эрик выглядел растерянным. — Зачем вам такой король. Вы же эльфы, все такие, — он сделал ещё один жест рукой, изображая какие они, эльфы.

— Мы, — почти машинально поправил Лагуна. — Вы тоже эльф.

— Я не эльф, — буркнул Реска упрямо.

Лагуна устало закатил глаза. Почему-то он был уверен, что всё пойдёт как по маслу. Для любого смертного подобное известие должно было быть сравнимо с бесплатным приглашением в рай, где получаешь всё что пожелаешь. Но, походу, его юный господин понятия не имел, что такое рай, и что ему там делать. Судя по всему, Реске и тут было неплохо, и доказать ему иное было невозможно. Издав отчаянный стон, Лагуна призвал всё своё красноречие и, подключив магию убеждения, принялся снова и снова приводить самые безотказные и убедительные аргументы, призванные, если не убедить это чудо, то хотя бы, изрядно так, подточить его уверенность по этому поводу, а там, возможно, и... Он остановился посреди красноречивой тирады, внезапно с досадой осознав, что положив голову на локоток, его будущий принц, преспокойно себе, спит. На мгновение эльф просто онемел от подобной безответственности. С минуту или две он, молча, стоял и смотрел на сладко сопящего Реску, которому и в голову не могло прийти оскорбить эльфа. Он честно собирался дослушать его до конца, но потом и сам не заметил, как заснул. К его оправданию надо было сказать, что ему снился их диалог, и во сне он придумывал какие-то веские факты в доказательство того, что Лагуна совершает ошибку. Но это было лишь во сне. А в реальности всё было совершенно по-другому.

Прошло мгновение, за ним второе. Брови эльфа сошлись на переносице, а глаза прищурились. Несколько мгновений он что-то обдумывал, а затем решительно сорвал с себя плащ и накинул его на Реску, без особых усилий поднимая его на руки.

Реска вскинулся, пытаясь махнуть рукой, но не смог потому, что ему мешал плащ, а затем услышал как эльф произносит непонятные слова... И внезапно чётко и ясно осознал, что его похищают.

— Балииииз! — заорал он первое, что пришло ему в голову, а затем их подхватило и поволокло куда-то.