Последняя шутка Балиаза

Лика и Балиаз, почти рука об руку, сидели в малом обеденном зале, за длинным, роскошно сервированным столом.

Такое соседство их мало радовало, но всё же, оно было лучше, чем соседство некоторых доверенных советников его величества, короля Брана, или принца Тиваля, манерность и занудство которого, сводили с ума уже на второй минуте разговора.

Илурэ, бледная, и совершено потерянная, сидела рядом со своим женихом, практически не притрагиваясь к еде в своей тарелке.

Собранная, строгая — какая-то удивительно чужая, в своём роскошном серо-зелёном наряде с длинными рукавами, в пару костюму принца Тиваля.

Принцесса до мелочей.

Первым делом, прежде чем спуститься к обеду, осведомилась — какие цвета носит жених в этом сезоне, и немедленно подобрала платье в тон, чем вызвала сдержанное одобрение слуг и придворных.

— Даже перенесённые тяготы не сломили её духа, — шептались придворные за спиной.

Вот только Балиаз и Лика, по какой-то причине вцепившаяся в рукав мага и не желающая отлипать, были с этим категорически не согласны.

В лесу, Илурэ казалась живой, в замке — она напоминала замороженную куклу.

Отказываться от того, чтобы погостить во дворце пару дней, было немыслимо — то же самое, что нанести оскорбление королевскому гостеприимству.

А нанести оскорбление королевскому гостеприимству, мог разве что дурак, или самоубийца.

Их даже не стали слушать, выделяя роскошные комнаты, и распоряжаясь предоставить слуг.

Лика Матей не знала — нравится ей это или нет. Она хотела домой, потому что аура замка подавляла её, и в то же время, все были так любезны с ней, так подчёркнуто добры — ей даже выделили служанку. Ей, простолюдинке, предоставили личную служанку, как будто она была знатной дамой.

Лика терялась в своих чувствах. С одной стороны, ей хотелось запрыгать и завизжать от восторга, с другой — почему-то в этом дворце ей было не по себе. Она даже, откинув свою гордость, вцепилась в руку Балиаза. По какой-то причине, рядом с этим чокнутым черноволосым магом, накрашенным на зависть всем придворным модникам, становилось гораздо спокойнее. Словно в его присутствии зло отступало. Вот только у Лики не было ощущения, что зло боялось сияния чистого и доброго света. Скорее всего — исчезало, столкнувшись с не менее сильным злом.

И прижимаясь к Балиазу, Лика, не переставая, бормотала отгоняющие тьму молитвы.

Алиазер тихо стервенел, но терпел; и, в конце концов, сжалившись, шепнул над ней защитное, приносящее покой заклятие.

Дети Рассвета бы померли от смеха, узнай, чем он здесь занимается.

После этого, Лика хотя бы перестала трястись и вздрагивать от каждой тени.

Балиаз мог бы вернуться уже сейчас, но по какой-то причине, он не хотел оставлять Илурэ в тот момент, когда они были для неё единственным знакомым островком спасения, в этом море чужих и враждебных лиц.

Ага... и скоро я стану меценатом...

Балиаз бросил на Илурэ тоскливый взгляд, и принялся рассматривать свои руки, поймав ответный, полный скрытой благодарности и облегчения.

Ногти у него, были так же, тщательно ухожены, и покрыты золотистым лаком, на фоне которого была мастерски выгравирована символика Андрагона.

На одеянии — три руны, обозначающие скрытые способности к магии, и составленный из символов знак:

"Печаль и тоску развеет улыбка возлюбленного".

Судя по тому количеству улыбок, которыми одаривали мага все без исключения придворные дамы, каждая из них была не против разогнать его тоску.

Сейчас они обедали в малой зале, и за столом присутствовали только близкие и доверенные люди.

Справа, от принца и принцессы, сидел пожилой степенный маг, способности которого, Балиаз пренебрежительно отсортировал к разряду "никаких", рядом, располагался ещё один маг — чуть помладше, а вот уровнем несколько повыше. Судя по тому, с какой неприязнью эти два субъекта смотрели друг на друга, — они были озабочены выяснением собственных отношений и опасности не представляли.

Так же, за столом сидели два советника, импозантный мужчина, представившийся герцогом Дереиго дар Конт, его дочь — Гери Степания, которая принялась активно оказывать Балиазу тайные знаки. И ещё парочка каких-то доверенных фрейлин, и ничего не значащих советников.

Рассматривать или запоминать их, у Балиаза не было никакого желания. Хотя естественно, что в силу привычки, он их не только рассмотрел, но и запомнил — вплоть до мельчайшего звучания имён.

С детства Алиазер отличался наблюдательностью. Но сейчас, даже она не требовалась, чтобы понять, что при дворе Андрагона, Илурэ придётся очень и очень тяжко.

Принцесса кратко и как-то очень скомкано, рассказала о своих приключениях. Судя по насмешливо-ироничным улыбкам, промелькнувшим на губах присутствующих, и ласково-укоряющей снисходительности в глазах жениха — её словам не поверили, сочтя их вымыслом.

Скорее всего, отсиживалась, в каком-нибудь безопасном месте, набивая себе цену — читалось на некоторых лицах.

Судя по насмешливой, многозначительной полуулыбке, которую позволила себе Гери Стефания, было не трудно догадаться, о чем она думает.

Девственность принцессы, явно находилась под большим, таким, сомнением.

Балиаз почти незаметно перехватил Лику за запястье, заставляя её промолчать и сдержаться. Судя по гневно заполыхавшим щекам и глазам, жрица хотела сказать всё, что она думает. Будучи целестианкой, она не могла носить светское платье. Но как оказалось, среди Андрагонской знати Целестианки не пользовались ни почётом, ни уважением. Разве что, кое-кто из молодёжи, заметив хорошенькую целистианкочку, предложил позабавиться и заключить пари на то, чтобы украсть её девственность.

Балиаз, проходивший мимо, к несчастью для шутников тоже оказался не прочь пошутить, наградив всех пятерых половым бессильем на три года.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

— Нарейцы запрещённый орден, — сказал принц ласково. — Не думаю, что на вас напали они. Скорее всего, какие-нибудь разбойники. Вы же ведь не думаете, моя дорогая, что я позволю подобным бесчинствам происходить на своих землях?

— К тому же, демона уровня Дикассы, может вызвать только очень опытный маг, — со знанием дела произнёс старик, гордо именующий себя Буршем — вызывающим молнию. Его оппонент пренебрежительно фыркнул и промолчал.

Балиаз был с ним согласен.

Вызвать Дикассу в одиночку, Буршу было бы явно не под силу. А вот его сотоварищ — вполне мог. Балиаз решил присматривать за ним повнимательнее.

— Думаю, что я была так напугана, что из пустяка раздула настоящую ужасную историю, — очаровательно улыбнувшись, сообщила принцесса.

Балиаз смотрел на неё и не мог поверить, что видит перед собой одну и ту же женщину.

От блистательной и колкой Илурэ, осталась разве что оболочка. Всё остальное уже не принадлежало ей. Её речь, манеры, поведение — всё было безупречным, и в то же время, зная, каким характером обладает Илурэ, Лика и Балиаз не могли не поражаться её силе воли. Так наступить себе на горло! Поистине — из неё бы получилась превосходная королева.

"Однако, принц рассуждает о королевстве весьма странным образом. Интересно, куда он дел отца?"

Балиаз машинально покрутил в пальцах бокал вина, и отхлебнул глоток, не чувствуя вкуса.

Лика упорно смотрела в свою тарелку.

Алиазеру приходилось удерживать над собой щит. Он буквально ощущал, направленные на него со всех сторон внимательные, настороженные взгляды. Но они его не смущали. Этим недомеркам, гордо именующим себя магами, было до него далеко неизмеримо. Но вот в замке происходило что-то оч-чень не хорошее, и это ему не нравилось.

— Как здоровье вашего уважаемого отца, Ваше высочество? — спросила принцесса, переводя разговор. — До меня дошли печальные новости, что он себя неважно чувствует.

Балиазу захотелось отсалютовать ей бокалом.

Судя по возникшей гнетущей паузе, она спросила что-то запретное.

Тиваль резко погрустнел. Лица магов и советников изменились, и над столом словно повеяло холодом.

— Мой отец очень болен, — сообщил принц после некоторой заминки. — Врачи выражают надежду на его выздоровление, но уже почти месяц он прикован к постели и нет никаких улучшений... — принц тяжело вздохнул. — Я готов сделать всё что угодно, но между тем...

— Действительно, такое страшное горе, постигшее нашу семью, — с пафосной насмешливостью произнёс светловолосый, неуловимо похожий на Тиваля юноша, и, решительным шагом войдя в обеденную залу, бесцеремонно упал на свободный стул.

Свободный, распахнутый на груди колет, и слегка запылённые сапоги, выдавали, что он только что вернулся из путешествия. В отличие от Тиваля, он не был высок, казался более крепким и удивительно испорченным. Что касается каких-либо манер, то они отсутствовали начисто.

При его появлении, придворные разом подобрались, и в то же время, странное, неуловимое напряжение, царившее за столом, резко исчезло. Словно разорвалась плотная, гнетущая завеса всеобщей скованности и отчуждения.

Тиваль со снисходительным вздохом, еле заметно поморщился.

— Что за манеры, брат! — упрекнул он ласково. — Вы могли бы хотя бы переодеться, всё-таки присутствие принцессы...

Но второй наследный принц Андрагона, Ромуэль, лишь пожал плечами.

— К демонам манеры, брат, я голоден, и думаю, уважаемая принцесса, это поймёт как никто другой. Илурэ! — он налил себе вина и взмахнул бокалом. — Твоё здоровье! И если ты хоть наполовину осталась такой язвой, какой я тебя помню, моему братцу явно не повезло с выбором. Впрочем, не отчаивайся — если он от тебя откажется, я на тебе женюсь, чтобы скрасить скуку. Лишь бы товар не оказался порченным.

Раздался возмущённый дружный вздох. Илурэ заметно побледнела, и на секунду словно окаменела.

Балиаз же, с еле заметной ухмылкой откинулся на стуле и приготовился к бесплатному спектаклю. Впрочем, в этом спектакле его интересовало лишь одно лицо. А точнее — фигура. Проскользнувший следом за принцем слуга, закутанный в плащ, почти невидимой тенью замер у стены, практически сливаясь с фоном драпировки. Магию народа Джаль, Балиаз мог бы ощутить даже с закрытыми глазами. И кем бы не был провожатый принца, очевидным в нём было лишь одно: сопровождающий был эльфом.

Что ж, становилось всё интереснее и интереснее.

* * *

* * *

* * *

**

— Купите медальон, посмотрите какой красивый!

— Только у нас лучшие обеды. Заходите, не пожалеете!

— Кому сладкой воды?

— Груши, покупайте сладкие груши! Сочные, спелые, так и тают во рту!

— Ткани из Арликии, подобные достойна носить лишь принцесса...

Реска, раскрыв рот, медленно, останавливаясь у каждого прилавка чтобы поглазеть на что-нибудь, брёл по базару, наслаждаясь давно забытым чувством свободы и лёгкости.

Народу было много. И самое восхитительное было в том, что в толпе, на него никто не обращал внимания. Даже толкнули пару раз, пока он, замешкавшись, стоял у прилавка с украшениями, выбирая подарки для Лики и Илурэ.

Внимание привлекли две изысканные пары. Кулоны и кольца. То что надо. Мило, и в то же время элегантно. Лика будет в восторге, а Илурэ... Ну, вряд ли она станет носить, что-то подобное, но мысль о том, чтобы сделать ей подарок, казалась Эрику чрезвычайно притягательной.

В новой земле, среди чужих людей и незнакомых обычаев, ей придётся нелегко, и пусть хоть что-то будет напоминать ей о том сумасшедшем путешествии.

И хотя они провели вместе мало времени, но успели стать почти друзьями. А с Ликой они, кажется, по-настоящему подружились.

Реска даже огорчился, осознав, что Илурэ возвращается во дворец. Но все же был рад за неё. Такая жизнь не для благородной принцессы, привыкшей к роскоши и комфорту.

Ему и в голову не могло прийти, что подай он принцессе хоть какой-то знак — и она с радостью бы променяла своё королевское достоинство на жизнь полную приключений и опасности.

Сам он стал заложником подобной жизни поневоле. И если бы, был хоть малейший шанс вернуться к прежнему существованию — он, не задумываясь, воспользовался бы им.

Он скучал по родителям, скучал по своим друзьям. Но, к сожалению, в отличие от принцессы, он не мог вернуться, и поэтому мысль о том, что Илурэ совсем не рвётся во дворец, как-то не приходила ему в голову. В людях и отношениях, Эрик всегда разбирался чертовски плохо, стараясь во всём плохом сначала увидеть хорошее, а уже потом начинать задумываться, что там оно, на самом деле, значило.

Реска уже бывал в Андрагоне ранее. Всё-таки, являясь представителем знатного рода, он часто посещал столицу. И хотя его домом была соседняя страна Нардия, тем не менее, он навещал Андрагон с отцом, и даже бывал при дворе. Правда, в силу юного возраста, он смутно помнил представление королю, и практически не мог вспомнить принца Тиваля, за которого, по словам Илурэ, она должна была выйти замуж.

Оружейная лавка привлекла его внимание не сразу. Вокруг неё не толпился народ, и сама она была довольно скромных размеров, но вот судя по виду, дела там шли более чем успешно, а это значило, что зайти и поинтересоваться оружием стоило. Зачарованное железо стоило дорого, и часто, в таких вот заведениях, можно было встретить по-настоящему достойные клинки. Правда, свой родовой меч, Реска бы не променял ни за какие сокровища мира, но, тем не менее, Флайм не раз говорил ему, что умение воина строится не только на одном владении мечом.

Воспоминание о Сером Призраке оказалось неожиданно болезненным. Реска сам не хотел себе признаваться в том, что думает о нём. Теперь, когда рядом с ним возник Бализ, он невольно сравнивал их между собой. Но, к сожалению, а может быть и к счастью — между ними не было ничего общего. С Флаймом было трудно, и в то же время легко; с Бализом было легко, но, тем не менее, очень трудно.

Флайм в основном молчал, и добиться от него какого-то подобия связной речи, было почти подвигом. Бализ общался охотно. С удовольствием уделял Реске внимание, и рассказывал замечательные истории, от которых они трое развешивали уши. Казалось, этот человек весь состоит из загадок и противоречий, но это было удивительно притягательно. Реска никогда не мог предугадать, каким может быть Бализ, точно так же, как не мог понять, что же он из себя представляет на самом деле. Он казался твёрдым как скала, и в то же время, как лёгкий ветерок — такой же обманчивый и неуловимый.

Флайм напоминал холодный снег, сияющий на вершинах гор, Бализ — мрачное и неистовое пламя, но это пламя могло быть таким ласковым и чарующим — как мёд. Его откровенная властная сила, подавляла Реску, и в то же время, этой силе хотелось отдаться.

Он зашёл в лавку и остановился, растерявшись среди огромного множества великолепного оружия.

Мечи, рапиры, глефы и сабли, клинки на любой вкус, расположенные на специальных подставках и стойках.

Чуть далее шли кинжалы, метательные ножи, алебарды и копья — складные и зафиксированные; непонятного вида цепочки, кошки — сложенные и зафиксированные магической руной; какие-то приспособления для лазания по стенам. В общем, много всего. О половине используемых предметов, Реска имел весьма смутное представление. Единственное, на что его учили полагаться, это на меч, а летающие иглы и проволока — это уже было сугубо специализированной технологией тех, кто охотился по большему счёту на людей.