И снова — неожиданно, девица удача решила показать свою ветреную сущность, на этот раз, она резко повернулась лицом к Свеям. Когда казалось, что ещё немного и бой будет окончен: к иноземцам поспело подкрепление. Оно было немногочисленным, но для уставших Варягов и этого незначительного перевеса хватило для потери контроля над ходом битвы. Подоспевшие северяне с ходу стали теснить славян, которых уже прилично измотал бой с передовым отрядом морских разбойников. И те, кто уже предвкушал скорую победу, поменялись местами с проигрывавшими северянами. Уставшие славяне с трудом успевали только обороняться от нападающих, и если атаковали — то не всегда успешно и то, получалось только с теми, кто был также измотан как и они.

Сокол, инстинктивно почувствовал, как за его спиной кто-то стал и, тяжело дыша, начал прикрывать его с тылу. Мысленно поблагодарив Громовика за эту подмогу, воин почувствовал, что у него открылось второе дыхание. И он расправившись с очередным врагом окинул быстрым взглядом поле брани и сильно не мудрствуя, выкрикнул, сам не узнав своего голоса:

— Все в круг! Живее братцы! В круг! ...

Как ни странно, но его услышали, и так всё было выполнено так безупречно, что вскоре, славянам можно было не опасаться удара в спину. Однако это не слишком спасло положение: Свеи, всё равно продолжали постепенно, неуклонно теснить Руяновичей к воде. Северяне, желая отомстить невесть откуда взявшимся защитникам за отобранный ими куш напирали. При этом некоторые из них успели войти в боевой раж, или, скорее всего пожевать какой-то гриб. Они что-то неистово орали, выпучивали на выкат глаза и брызгали во все стороны обильно выделяемой слюной. Ну не пожелали морские волки оставлять поле боя за противником. Тем более славяне, по их мнению уже выдохлись и после подоспевшей к северянам подмоги, заметно уступали им по силе.

Пот заливал глаза; от долгого перенапряжения гудело в ушах; но Сокол, как и стоящие рядом с ним соратники, продолжал яростно огрызаться — реагируя изрядно отяжелевшим мечом на нескончаемые выпады вражеского оружия. Как ни странно, но ему удалось поранить ещё двоих потерявших страх северян, необдуманно избравших его в качестве своей жертвы. Последнего, скорее всего убил — так как клинок с жутким хрустом рассёк грудь поклонника Одина, и тот упал как подкошенный, свалился в неудобной, нелепой позе и даже не пошевелился. После чего, его товарищи, спешно оттащили поверженное тело — как будто это была безжизненная кукла: а кинув взгляд на рану, даже не стали оказывать помощь. Всего этого Годславович снова не видел. Он готовился умереть — но, только захватив с собой как можно больше неприятелей.

Чурилка молодой воин для которого этот поход, да и бой был первым, стоял широко расставив ноги и покачивался — как слабое деревце на сильном ветру. Нельзя было сказать, что он был сильно вымотан — когда его учили ратному делу, то ему приходилось и дольше биться с постоянно сменяющимися поединщиками. Но сейчас, его сильно мутило и он пребывал в некой прострации. Он только что осознал, что за эту сечу, уже успел убить двух человек... В горячности усиливающегося боя, парень не обратил на это внимание: а сейчас, когда враги окружили отряд и боец став в оборону осмотрелся по сторонам, его мозг — так не вовремя извлёк перед мысленным взором обе эти смерти. Как следствие юноша задумался о содеянном и ему стало немного жутко, а желудок угрожал вывернуться на изнанку.

Нет, Чурила не боялся крови, он часто помогал своему отцу бить домашнюю животину. Доводилось даже и самому резать. Но, сейчас, это были такие же люди, как и он. Вот юнока и зашатало от поплывшего перед глазами мира, который имел все шансы кануть в небытие из-за пропущенного вражеского удара. На его счастье, это смущение вовремя заметили его старшие товарищи и пусть не очень мягко, но оттеснили бойца за свои спины. Да, сделали они это как нельзя вовремя — заморские псы всё не унимались: самые уставшие из них, отошли в сторону — воспользовавшись возможностью устроить себе небольшую передышку. Остальные, окружив Руяновичей плотным кольцом, занялись тем, что выискивали самых обессиленных — стараясь достать их острой сталью своего оружия. Морские волки желали поскорее пополнить свой боевой счёт и показать своим товарищам и одноглазому богу, какие они удальцы.

Вжик, вжик, вжик. — Послышался противный шелест летящих стрел.

— Ах вы, псы трусливые! Выкрикнул кто-то из Варягов — Руссов, стоящих рядом с Соколом. — Бьёте по нам издали своими стрелами. Что псы плюгавые, с... северные? Боитесь с нами в честной сече сойтись! Да? ...

Сокол не стал прислушиваться к словесному потоку, а стал оглядываться, выискивая, откуда стреляют невидимые лучники, и кто из его товарищей уже сражён. Но, как он заметил, невидимые стрельцы атаковали откуда-то из-за деревьев и их стрелы попадали только в Свеев.

— А-а-а! — Из его груди вырвался неистовый крик. — Бей супостатов! ...

Но к моменту, когда Годславович успел сделать первый шаг вперёд, сражаться уже было не с кем. Все Свеи, которые прижали к воде обречённый к поражению отряд Ломоноса, лежали на земле и только насколько пришлых врагов, корчились, извиваясь в предсмертных муках. Руяновичи, до конца не осознав причину такой быстрой перемены, растерянно озирались по сторонам: они, до сих пор не могли поверить в реальность своего чудесного спасения.

Над местом смертной брани повисла напряжённая тишина, нарушаемая только стонами умирающих и тяжёлым дыханием выживших славян.

— Вы то, кто такие будете? — Прозвучал из-за деревьев негромкий, но при этом категоричный вопрос.

Вопрошавший говорил, немного растягивая гласные звуки, что было свойственно местным лесовикам.

Сокол немного выждал — не понимая, почему не отзывается его бывший наставник, и хотел уже отвечать на заданный вопрос, как послышался хриплый голос Ломоноса:

— Мы Руяновичи, из града Арконы! А вы добрые люди, кто такие будете?! Судя по вашим действиям — не враги вы нам.

— А мы здешними лесовиками будем, из Бодричей — те, что из Рода Лисов значит. ...

— Знать точно — наши! С подмогой к нам пришли! — С явным облегчением ответил предводитель Варягов. — А мы уже с жизнью попрощаться успели! И давно вы уже здесь находитесь?!

По ту сторону деревьев хмыкнули и с нескрываемой издёвкой ответили:

— Да почитай с момента вашей высадки на нашем берегу! Вот с той поры, за вами и приглядывали! Наблюдали, за тем, как вы к этой засаде готовились.

— Ух, и умыли вы нас! Ой молодцы! А я, Ломонос — из коренных Руяновичей! Со мной товарищи мои верные.

— Да знаю я тебя Варяг! С самого начала признал! Да не ведал что от тебя ожидать. — После непродолжительной паузы ответил невидимый собеседник. — Я Ярый, ты на торжке, у меня часто пушную рухлядь брал! Так что, ты тоже должен меня хорошо помнить.

— Так это ты, старый пройдоха! — Голос Варяга заметно повеселел. — Так что тогда голову мне морочишь? А у меня, тем временем, раненые товарищи кровью истекают!

— Кхе! — Почти по-старчески откашлялся лесовик и ответил. — Так вы это..., если на то пошло, не разобравшись, могли и на нас смертным боем напасть! Люди то вы быстрые на резню — случись чего — что вам не по нраву, то сразу мечами махать начинаете.

— Всё! Я понял тебя! Выходите, слово даю, что никто вас не тронет! Клянусь в этом всеми светлыми богами. Все знают, что моё слово нерушимо.

— Кхе, кхе! ...

Снова послышалось покашливание, и невидимый переговорщик неторопливо проговорил:

— ... Ну что братцы, выходим что ли. Я, этому княжьему воеводе верю — раз он сказал, знать так оно и будет. Не первый раз с ним встречаюсь, и, до сих пор кривды за ним не замечал.

После этого, из зарослей, как бесплотные духи стали появляться лесовики. Двигались они как хищные барсы — мягко и беззвучно, можно даже сказать, что движения были по-своему грациозными. И чувствовалась в этой грации страшная, опасная сила. Конечно, противостоять хорошо обученному воину в честном бою она была неспособна: но, подкарауль в лесной засаде эти охотники отряд вражеских бойцов, не будет у ратников ни единого шанса на выживание. Каждая выпущенная из лука стрела, срежет свой колосок в этой Мореновой жатве. Да и не засомневаешься, в правильности такого вывода — Руяновичи только что сами видели, как Лисы могут стрелять из своих охотничьих луков. И за сколько времени они управились с весьма сильным неприятелем.

— Здрав будь Ломонос Твердятич; и вы здравствуйте воины светлые. — Поочерёдно отвесив два земных поклона, поздоровался лесовик, подойдя почти вплотную к предводителю Варягов. — Какими судьбами забрёл со своими людьми в наши земли? А то мы, понимаешь ли, сильно удивлены твоему появлению — обычно Ратко Станимирович своих ближников к нам присылает. А тут...

Ломонос ответил каким же уважительным поклоном до земли — но при этом, в движении не было и капли раболепия: остальные воины кланялись кто насколько мог — ни из-за того, что не хотели сильно спину гнуть, а по причине полученных ран и сильной усталости — из-за которой еле держались на ногах.

— Здравствуй и ты Ярый Ломаный. Прав ты — не должны были мы на ваши земли заходить. — Отвечал Ломонос. — Но, увидев приближающихся к нашим берегам Свеев, мы приняли решение устроить на этом месте на них засаду. Остальное ты и сам видел...

Такое нелепо звучащее обращение, без упоминания отчества немного удивило Сокола. Но судя по всему, тот, к чьему имени так неблагозвучно было приставлено прозвище Ломанный, был не против такого обращения. И это, заставило Годславовича внимательнее присмотреться к вожаку лесовиков. Перед Ломоносом стоял низкорослый, сухопарый мужчина, на вид, примерно одного возраста с собеседником. Выглядел он неказисто — можно даже сказать чересчур простоватым, это ощущение усиливалось тем, что беседуя, время от времени, он поправлял рукой жидкие остатки волос на своей изрядно облысевшей голове. Свой короткий лук он отдал стоявшему рядом с ним молодому мужу, который являлся его молодой копией — но с весьма густой шевелюрой. Шапку пожилой охотник давно снял — сделал он это, ещё подходя к варягу, и сейчас, робко держал её в левой руке. И было что-то неестественное в этом муже, некое еле уловимое несоответствие внешнего облика охотника и с чем-то.... Вот только что, привлекло его внимание своим несоответствием, Ободрит так и не смог понять.

Не желая зацикливаться на том, чём не мог разобраться — тем более, ничего не говорило о потаённой угрозе: Сокол, для отрешения от ненужных раздумий, осмотрелся и для начала, решил поучаствовать в оказании помощи Ермяте. У родственника Беляны уже прошла горячность боя и полученные раны, дали о себе знать, и по этой причине он — больше не мог твёрдо стоять на ногах. И вот, его, беспомощно сидящего на голой земле, перевязывал один из местных лесовиков.

— Но что этот охотник может знать о боевых ранениях. — Подумал Годславович, бесцеремонно отстраняя мужичка.

Затем, самолично осмотрел друга — игнорируя недовольные взгляды местного мужа. И только убедившись, что опасных для жизни ран нет, и помощь оказана правильно, одобрительно кивнул чужаку. Снова огляделся и понял, что на данный момент, его помощь никому не нужна

— Эй, Руянович, у тебя это, сильно кровит рука, давай я её перевяжу.

Это, окончив перевязку раненого Ермяты: лесовик переключил своё внимание на Сокола. И не дожидаясь разрешения, или ответа, наклонился к руке и стал деловито развязывать ремешки повреждённой наручи.

— Да ерунда это, а не рана, рука почти не болит. — Было возразил Годславович.

— А я всё равно её посмотрю. — Упрямо проговорил охотник, не прекращая свои манипуляции. — Рана может и не серьёзная: а не обработай её вовремя, то лихорадка тобой завладеет. Так что, не противься моей помощи воин. Я то, за свою жизнь всякие раны видал и понимаю то в них, не меньше тебя.

Пока упрямый охотник возился с раненой рукой: Сокол безучастно озирался по сторонам. Вокруг, все занимались своими делами. Кто-то также возился с ранеными воинами; кто-то выискивал среди неподвижных тел живых; а Ломонос, о чём-то беседовал со знакомым лесовиком. Говорили как старые приятели. Далее, как будто ненароком, Твердятич указал рукой на Сокола: а Ломаный, повинуясь жесту, неспешно обернулся, и удостоил Годславовича внимательным взглядом. Смотрел он не долго, но успел пару раз, соглашаясь чему-то кивнуть и, снова обернулся лицом к собеседнику.

Снова, после взгляда лесовика, у Сокола возникло прежнее ощущение некого несоответствия во внешнем виде и взгляде Ломанного:

— Стой! Его взгляд! ... — От неожиданной догадки Сокол невольно вздрогнул.

Лесовик, в этот момент снимавший с руки пробитую защиту, по своему воспринял еле заметное подёргивание:

— Что воин, больно? Так ты потерпи — потом легче будет.

Годславович ничего не ответил — он уже погрузился в свои раздумья, осмысливая увиденное:

— ... Если присмотреться, то в облике этого лесовика собраны сплошные противоречия. На вид, этот охотник обыкновенный, точнее даже глуповатый простофиля. К тому же еще и немного прихрамывающий — может от того и такое прозвище носит — Ломаный. Но, то как его слушаются его соплеменники говорит о том, что для них, он неоспоримый лидер. Значит Ярый не такой уж и простой человек....

Раненую руку обожгло сильной болью: так что Сокол невольно ею дёрнул.

— Терпи Варяг. — Тихо проговорил охотник, очищая рану. — Рана должна быть чистой — не то, она будет слишком долго заживать, или вообще загниёт и тогда, ты совсем без руки останешься.

Немного поморщившись, Годславович снова погрузился в раздумья:

— ... Прав дядька Ломонос, многократно повторяя: — ' Не стоит слишком доверять тому, что тебе хотят показать. Внешность бывает обманчивой‟. — Вот стоит этот безобидный с виду человек, разговаривает: а взгляд у него — как у матёрого волка. Вот как временами очами зыркает — особо когда думает, что на него никто не смотрит. Знает лесовик себе цену — а пришлым чужакам 'пыль в глаза пускает‟...

Раздумья Сокола прервал Ломонос — точнее его обращение к своим воинам:

— Так братья! Врага мы побили: но видят боги, что без помощи Бодричей из рода Лисов, мы бы здесь все полегли. Оказывается, пока мы бились с передовыми силами противника: нас пытался обойти небольшой отряд лучников. Как вы понимаете, те стрелки должны были ударить нам в спину. — Твердятич говорил громко и делал небольшие паузы, для того чтоб все слушавшие могли осмыслить сказанное. — Но охотники перехватили тот отряд и уничтожили его — за что, наша им отдельная благодарность и низкий поклон. Так что, вся броня (здесь имеется в виду оружие) убитых охотниками северян достаётся Лисам — кроме тех с кем мы успели скрестить свои мечи. А сейчас. Давайте отдадим должное нашим убитым. Да и Северян надо огню придать.

С этими словами старый Варяг небрежно указал рукой на убитых врагов.

— Ай да дядька Ломонос. Ведь он имеет право забрать себе все трофеи. По праву воина пришедшего на помощь местным жителям. — Мысленно усмехнулся Сокол. — Не знаю, с каким умыслом он это делает, но, он отдаёт лесовикам то, что ему не очень нужно — луки побитых Свеев. Получается, не отдав ничего для нас ценного — щедро одарил охотников тем, что тем необходимо ...