Шакс появился из стены, держа в руках большую каменную дубину, которую я не смог бы поднять. Я медленно встал с пола. Странное дело — руки не дрожали. Сейчас я покажу этому шаксу, пока меня никто не держит. Врежу ногой с разворота по рогам. Но как-то не получилось ударить. Наверное, так тут надо, подумал я, когда тело мне не повиновалось. Зато шакс ударил дубиной по ногам пониже колен. Я падал, потому что кости в ногах сломались как сухие ветки. Тут была боль терпима для храмовника, поэтому стиснув зубы, упал на руки. Дубина через мгновение раздробила левую кисть, в плюшку.

Застонав от боли, спрятал целую руку под живот, инстинктивно пытаясь сохранить. Следующий удар пришёлся по лопаткам, и я не смог дышать. Вернее дышал с трудом, через раз. А когда шакс ушёл, я остался лежать разбитый в прямом смысле слова. Так, с трудом вдыхая, я понял, что человек зря ищет счастье, когда он здоров, может работать и любить, может вдыхать свежий, напоённый запахами воздух и пить прохладную чистую воду.

На левой ноге перелом был открытым, кость торчала... белая в аловатом свете, царившем тут.

Не было крови. Не было совсем. Нога должна быть красной от крови при таком переломе. Но её не было!

Во мне нет крови? Разглядел плющенную левую руку. На трёх пальцах кожа лопнула, раны открыты. Но крови нет! Так не бывает.

− Ну что, убьёшь своих друзей? — с трудом приподнял и повернул голову. Девушка сидела на алтаре, поджав колени руками к подбородку. И хитон у неё алый.

− Я подумаю, − сказал я. У вас тут неплохие методы убеждения. Только ответь на вопрос сначала: что происходит? Почему я не могу разговаривать здесь с шаксами, и вообще, в лаве бултыхаюсь, в теле крови нет.

− Да всё ты понимаешь, — девушка говорила безобидным голосом. — Посмотри на людей, не на всех, конечно.

Мой взор перенёсся к пещере. Элама и Маора сидели недалеко от входа и смотрели на него. Но у них были не такие лица, как раньше, которые я привык видеть. У Эламы лицо хищное, вытянутое. У Маоры, помимо хищности, проглядывалась алчность, большая алчность. Как я понимал, где хищность, а где алчность, не знаю. Но мне сейчас мои друзья не нравились вообще. Хотя... в Эламе было что-то мягкое, нежное. Вернее, доброе, но оно сейчас запрятано глубоко внутри, забито туда, как жертва ногами в угол.

− Будешь смотреть на других, или на себя посмотришь?

− Нет. На себя не нужно, — сказал я. Сел, без усилия, боли. Оказалось, пока моя душа была у пещеры, тело исцелилось, совсем. Но боль уходила постепенно.

− А зачем было устраивать этот балаган с прятаньем в ниши, с процессией шаксов, ищущих человеков?

− Тут скучно просто, − ответила девушка. — А так хоть какое-то развлечение. Особенно смешно Биб про палочки в уши придумал. — Она не сдержала улыбки. — Они со Свейдном — лучшие проводники!

− А издевательства не в счёт? — спросил я с сарказмом.

− Нет, не в счёт. Шаксы так созданы, что муки людей для них − простая работа, как для крестьянина пахать. Трудно и нудно. Ладно, иди. И помни, если не убьёшь своих друзей, тебя ждёт лава. А убьёшь — бессмертие.

Я ушёл молча. Не прятался больше, потому что нет смысла. Да никто меня и не ловил. А вот где кашит, интересно?

А кашит уже был на площадке, когда я прошёл без труда мерцающую стену. Увидев бегущую ко мне Эламу со штанами в руках, я остановился и вдыхал чистый, влажный воздух, такой желанный. Хвоста у Эламы не было — это уже хорошо. На своей кисти, где выступала вена, приложил палец и нащупал пульс. Всё в порядке, в моём теле течёт кровь. Оно такое, как и было раньше.

И понял, где счастье человеков. Сейчас ещё выпью мех воды, мокрой воды, волшебной. И буду счастлив.

Рукой отведя в сторону предложенные Эламой штаны, я подошёл к меху, откупорив, выпил всю воду. Следующее, что я сделал, это вытащил палочки из ушей. Больше меня тут не надурят, ничему не буду верить.

− Ты как, Мегед? — участливо спросила Элама. — Она молчала до этого, сдерживала эмоции, понимая, где я побывал.

− Палочки из ушей повытаскивайте, − зло сказал я. Оказывается, Биб со Свейдном — это проводники!

− Мы знаем! Матэс нам рассказал.

− А он вам не рассказывал, что там, − я кивнул на пещеру, − предлагают убить своих спутников, чтобы таким образом заработать бессмертие? А если не убьёшь, то накажут: в лаву будут кидать и каменной дубиной дробить конечности?

− Не знаю, где ты был, − сказал недовольно Матэс, − но мне ничего такого не предлагали. Может, потому, что я другого вида, не человек.

− Может быть, − я надевал штаны. — Но в любом случае знайте, что могли ему предлагать. Поэтому с ним держите ушки на макушке.

− А с тобой? Тебе ведь предлагали, раз ты заговорил об этом? — кашит нервничал.

− Но я же вам сказал!

− А может, у тебя тактика такая: сказал, втёрся в доверие, меня обвинил. Все на меня косятся, а ты вжик ножичком одного, второго!

− Думайте, что хотите. Я сказал, а дальше ваше дело! Можете идти отдельно. Я сам пойду, если что. Тем более, у меня теперь с шаксами будет кровавая баня. В том мире я ничего не смог сделать, а из этого просто так не выпущу и умирать теперь не собираюсь. Я сейчас так настроен, что могу скалу зубами откусывать.

− Ладно, хватит, примирительно сказал Маора. — Давайте отсюда подальше отойдём, присядем где-нибудь в тенёчке, перекусим да отдохнём. Что-то староват я стал для таких забегов и походов.

Никто не спорил, для всех слово перекусим было за счастье.

Мы шли рядом с Эламой, я был так истощён физически и морально, что еле плёлся, да и разговаривать не хотелось.

− Что там было, Мегед? — тихо спросила она, поглядывая на моё измождённое лицо.

− Ничего хорошего! Всё это время шаксы над нами издевались. Нельзя тут верить никому! В общем, никуда не заходить, никого не слушать!

− Это сейчас уже всем понятно. Вот не пойму одного, почему они заставляют тебя, чтобы ты убил нас? Если испытывают тебя, нас то не испытывают, выходит.

− Я так думаю, − сказал я нарочито громко, чтобы слышал и плетущийся позади нас кашит, − шаксы, предлагая вас убить, опять развлекаются, только от такой шутки что-то сводит челюсти. А результат будет точно такой, как с шиноком — поржут и всё.

Матэс ничего не сказал, наверное, обиделся.

Зайдя в тень большой скалы, мы уселись у кучно лежащих валунов. Маора вынул из заплечного мешка сыр, вяленое мясо и яблоки. Затем достал большую лепёшку хлеба. Ни у кого больше еды не осталось.

Элама спешно разделила на всех хлеб, и мы жадно принялись за еду. Ели молча, рты были забиты, так мы были голодны. Маора от своей доли отказался, лежал на спине и, запрокинув верхние руки за голову, смотрел в небо. Мы быстренько разделили его харчи между собой.

− Вот скоты! − в сердцах сказала Элама, когда откусила яблоко.

− Кто? — спросил я с наполовину набитым ртом.

− Шаксы!

− Больше насмехаться у них уже не получится, − сказал Маора, не отрывая взгляда от неба.

− Да кто их знает, до этого времени же получалось! — сказал Матэс. — А насчёт бессмертия через убийство друзей, это тоже козни.

− Странное у нас путешествие получается, − сказал я, − вроде, идём за бессмертием, а сами только и делаем по дороге, что убиваем.

− Не скажи! — Маора приподнял руку и покачал пальцем. — Банда на горе, убивавшая из-за оружия не в счёт. Они злодеи. Мы наоборот доброе дело сделали. Скелеты всякие и шаксы тоже не считаются. Так что мы трое по настоящему-то никого и не убили. А вот ты... немного подземников покрошил, как я понял. Но если разобраться, то они сами напросились. Так что мы по большому счёту никого просто так не обидели.

Все замолчали, Элама улеглась на песок недалеко от нас, положив рядышком свой не очень-то и лёгкий меч. Я ещё не дожевал яблоко, а веки мои слипались.

− Маора, − тихо позвал я, − подежуришь, пока я посплю?

− Отдыхай, Мегед... ты истощён, раздавлен. Отдыхай.

− Когда затылок коснулся песка, я лишь успел подумать, что если Маора уснёт, кашит может нас перерезать. Я ещё пытался уловить какую-то мысль, но, наверное, это уже был сон.

− Эй вы! Хорош дрыхнуть! — раздался где-то вверху зычный голос Маоры. — Вставайте! — Голос стал ближе, почти рядом.

Вскочив, я протёр слипающиеся глаза. Хотелось спать и спать, завалиться снова и долго не поднимать веки. Элама тоже вскочила, а кашит сидя лениво потягивался. Маора стоял, опираясь на блестящий посох из чёрной кости, их вытачивают из бивней тогоров, обитающих на востоке. Навершие сделано из узкого рогатого черепа неизвестного существа. В хищных зубах черепушки пульсировал тёмно-синий кристалл.

Маора доволен собой, видно, что ждёт вопросов.

− Где ты взял такой посох? — удивлённо спросила Элама.

− Нашёл в песке, я чувствую такие вещи. Как кот мышку!

− Плохо, что кроме посоха и магических вещей, ты слеп, как старый дед! — сказал я недовольно. — Что-то шаксов ты распознать не мог. Элама тоже видящая! Никто из вас не распознал шаксов.

− Мегед, всё закрыто, как кувшин пробкой! Ничего не вижу, вообще. Они умело отводят глаза, − Элама разочарованно развела руками.

− У меня зрение немного другое, не то, что у вас! — сказал Маора. — Я тоже не учуял шаксов. Зато, пока вы дрыхли, я поднялся на скалу!

− Да ты молодец! — сказала Элама с вызовом. — Поднялся и что?

− А то! Идём мы правильно, но скалы скоро закончатся. Там впереди внизу одеяло облаков, вот так.

− Одеяло... облаков? Внизу? Первый раз такое слышу! — Элама фыркнула. — А ты ничего не перепутал? Может, там туман?

− Туман — он ровный, а облака кучерявые. Тем более у меня зрение иное. Могу запросто за три тысячи шагов форму меча или кинжала разглядеть.

− Хорошо. Мы знаем, что впереди облака. Что это может значить? Дерево за ними видно?

− Дерево там на полнеба, а идти к нему через этот туман или облака.

− Сквозь кучерявый туман. — Элама улыбнулась. — Выбора нет, значит думать особо нечего, топай вперёд, смотри по сторонам.

Сухой песок и скалы не обещали нам уюта, а вот там, где облака, можно скрыться под ними от жалящего солнца, которое никогда не спрячется за горизонт. Тем более, там должно быть влажно. Должна быть вода.

Несмотря на то, что ноги упрямо грузли в песок при каждом шаге, мы бодро шагали вперёд, к облакам, которые видел со скалы Маора. Не факт, что он видел именно облака, но от этого становилось лишь интересней. Я даже позабыл про шаксов, хотя, если они будут падать с неба, я это увижу. Подумав это, я нащупал в заплечном мешке черепушку и одну зихару. Это успокоило.

Выйдя из-за большой отвесной скалы, мы остановились, смотря на белый туман, расстилавшийся перед нами. Это не туман, облака. Такими мы их видим снизу, такими они, наверное, выглядят и сверху. И возле них было прохладно. Чем ниже мы шли, тем холоднее.

− Если это облака, а мы выше, тогда это может быть перевёрнутым небом.

− Не знаю, − сказал я. — По крайней мере, в этот туман можно спуститься. И я туда иду. — С этими словами я зашагал в плотную белую пелену. — Кто со мной?

− Да идём, идём! — раздался голос Маоры. Ты что-нибудь рассказывай, а сам иди ровно! А то, как начнём блукать здесь, можем ходить кругами до самой смерти!

− А что рассказать? — спросил я. — Могу про удачу рассказать. Вернее, про случайность или как наказываются хитрые.

− Расскажи! — Раздался позади голос Эламы.

Я шёл вперёд, выставив перед собой меч, вернее, держал его немного приподнятым, чтобы коротко рубануть, если почую опасность.

− Буду говорить всё время, − сказал я. Если кто-то перестанет слышать мой голос, кричите, иначе потеряетесь.

− А мы не отравимся этим белым воздухом? — с опаской спросил кашит.

− Матэс, если бы нас захотели отравить, это бы сделали давно! — уверенно сказал Маора.

− Ладно, слушайте! — громко сказал я. — В храм Мардуха я попал лет в двенадцать, а до этого жил в селении на берегу реки Траммы. И как-то раз мы с братишкой пошли в гости к Гоге и Чину. А братца моего звали Валек. И вот решили мы с ними в войнушку поиграть. В каждой команде по мечнику и лучнику. Нам с Валеком выпало по жребию прятаться, а братья нас ищут. Вот... побежали мы. Бежим, я Валека спрашиваю: какие планы? Что делать будем? Он с луком, я с мечом. Он за командира, потому что ему из лука стрелять, а мне его защищать.

− Становись за угол амбара, а когда братья покажутся, атакуй!

Думая, что он затаится неподалёку в большом кусте смородины, я стал за угол, стерегу, когда браться покажутся. Дождался... Идут осторожно. Стрела у Чина на тетиве, осталось лишь вскинуть лук. Я-то понял сразу, что Валек меня отдал на жертву, а сам из куста будет расстреливать наших противников. Хоть и тупыми стрелами, но если попал в туловище, враг считается убитым. В руку — не может ей ничего делать, в ногу — раненый прыгает на одной. В общем, всё смешно, по-детски.

Выскакиваю я с криком, как заправский воин. Ясно, что пока я схлестнулся с мечником, Чин воткнул мне в рёбра две стрелы.

− Ты убит! — кричал он, когда я всё замахивался мечом в горячке боя.

Осмотрелся... Ладно, я убит, а где Валек? Он что, не стрелял? Что это за тактика такая? Наверное, он что-то придумал, но что он может сообразить, если тупо потерял своего бойца?

− Да, у меня в голове даже не укладывается, что можно придумать в такой ситуации! — раздался голос Эламы. — Интересно. Что же он такого изобрел нового в тактике ведения боя? Я думаю, раз ты рассказываешь эту историю, ваша команда выиграла. И произошло что-то необычное.

− Необычное, да... произошло. В общем, ходим мы за амбаром, сараями. Нет Валека, будто провалился сквозь землю. Очень скоро это стало надоедать. Проверили чердаки, даже загон у свиней. Нигде нету Валека, нигде. Давай мы кричать, что пусть выходит, надоело — в ответ тишина.

Я хожу за братьями, понял, что бой наш проигран, непонятно, почему. Просто их двое, а Валек один. И он проиграет.

Чин, проходя мимо яблони, сорвал яблоко, на вид ещё зелёное. Откусил, скривился. 'Кислое', − недовольно сказал он, широко замахнулся и зашвырнул яблоко далеко в огород. Раздался звук, как будто оно разбилось о камень, затем донёсся протяжный крик: уууааа! Валек поднялся из капусты, держась за макушку.

− Аха, ха! — Элама не сдержала смеха. — Всех перехитрил. Неуловимый воин, которого бы в капусте никто и не нашёл никогда!

Я старался идти ровно, вернее, точно вниз по склону, спуск не был пологим. И я шёл правильно, потому что вынырнул из белого тумана, больше похожего на молоко. Но здесь было сумрачно, я бы даже сказал — мрачно.