Всё ясно. Конечно, кому из людей такое чучело наверху понравится. Это тебе не лёл безобидный или кашит безхвостый. Даже змеелюди по своему безобидны. А эти подземники сразу голову ломают гипнозом.

− Исмын, если в ловушку заведёшь, бушь убит! — спохватился я.

− Не нужно ловушек, да и нет их тут. Сюда люди лишь случайно забредают, да и то, потому что мы служим сейчас Ахею!

− Вы что, мысли друг другу далеко передаёте? На пути нашем нет никого?

− Передаём.

Прошли два коридора. Меня всё не покидало тягостное чувство замкнутого пространства. После каменного мешка в пещерах было не по себе. Казалось, вот-вот забреду в какую-нибудь ловушку.

Вышли на площадку, с которой видно как на ладони большой грот со сводом где-то вверху, внизу же тихо журчала речушка, от которой шёл густой пар.

− Там чёрная, в воде...

− Элама! — крикнул я.

− Мегед! Я здесь! — раздался снизу голос.

− Ты не в ловушке? — спохватился я.

− Нет! Спасаюсь в воде от подземных жуков!

Хотел повернуться и сказать норнгу, чтобы вёл меня, но не успел, толчок в спину был такой силы, что я полетел в воду, будто разбежался и прыгнул.

Хоть бы не на камни. Куда падал, я не видел. Но тренировки брали своё: в полёте умудрился вставить свой клинок в ножны, а рукоять рассекателя сжал покрепче. Ноги чуть согнул, чтобы спружинить, если дно близко от поверхности. Ещё успел подумать: может внизу заострённые колья?

Удар об воду, затем дно. Удар оказался таким сильным, что лицом врезался в колено. Вынырнул, рассекатель всё держал в руке, гребя одной рукой и ногами. Мечи тянули на дно, которого я не доставал даже кончиками пальцев ног. Где берег? Противоположный далеко, а ступени, с которых я летел почти рядом, меч должен добросить. И швырнул рассекатель, если можно швырнуть из воды. Не добросил. Он булькнул шагах в четырёх от ступеней. Я поплыл к ним.

− Элама!

− Я здесь! − Она плыла ко мне, широко взмахивая руками.

Вода оказалась тёплой, даже горячеватой. Видно, где-то недалеко тёплые или горячие источники. Даже воздух не был прохладным, как в других местах Подземья, где я побывал.

Элама подплыла... тёмная, лишь блестели глаза.

− Мегед, что с тобой? Ты нос, что ли разбил?

Я ощущал на губах солоноватый привкус крови.

− Да что нос! Мне ногу немного проткнули, но терпимо пока.

− Спаситель! Ты мой спаситель! — она стала на дно, обняла меня за плечи. — Ты ради меня пришёл... ради меня!

− Конечно. Элама, надо рассекатель найти на дне. Я бросил сюда.

− Найдём, конечно, найдём. — Она смотрела в глаза, не отрываясь. − Мегед, теперь ты мой. А я твоя. — И как-то медленно и нежно поцеловала меня в лоб.

Нет, конечно, Элама мне нравится как женщина. Но её недавние отношения с Вороном, да его гибель убивали на корню всякие помыслы об моих отношениях с этой женщиной из жаркой далёкой страны.

− Эй, в лоб целуют мёртвых!

− Это у вас! А у нас любимого человека. Давай я тебя поцелую в нос тогда!

Что-то я не подумал, что у них там, в далёкой стране, совсем другие законы и обычаи. Рассказывали знающие люди, что иноземники и людей, бывает, едят, и многожёнство в порядке вещей. Ещё поклоняются совсем другим даенам.

− Элама, это нормально, что ты меня поцеловала? — спросил я, однако не смутился.

− А почему бы и нет? Ты меня защищаешь, больше некому, значит, ты мой мужчина.

− Ну, ладно! Рассекатель нужно найти — раз. Вокруг опасно — два. А в третьих, из воды нужно выбираться, потому что в ней долго сидеть опасно. Ещё кто-нибудь вцепится в ногу...

− Не бойся, сейчас тут безопасно. Норнги ушли, я даже не слышу их мыслей. Жуки тоже, в воде я сижу уже долго, скоро перепонки между пальцами вырастут!

Я расцепил её руки и выбрался на ступени, она следом. С наших одежд стекала вода.

− Арбалет ты, видно, потеряла?

− Болты все выпустила в жуков, а самострел вон, − она кивнула в сторону, где на каменной дорожке лежало оружие, а в стороне несколько мёртвых жуков. − Но у меня ещё есть метательные ножи!

− Рассекатель всё же я найду! — Я вернулся в воду, ногами щупая дно. Глазомер не подвёл, почти сразу я наступил на плашмя лежащее лезвие. Окунувшись с головой, достал. Лезвие зловеще блеснуло в зеленоватом свете.

− Что ты там говорила, что не слышишь мыслей норнгов? Я тоже слышал, но лишь когда они ко мне обращались.

− Я улавливаю всё, что они думают, − Элама сидела, обхватив руками ноги и опершись подбородком на колени, словно замёрзла.

− И что же они думали о нас? Будут нападать или нет?

− Как тебе сказать... Вообще-то у них паника. Мы у себя дома к ним не лезем в Подземье. Да кто вообще в здравом уме сюда сунется? И не знаем о них ничего. Но многие из моих соплеменников рассказывали, что улавливают их мысли. В них злоба, страх и ненависть. А здесь, у вас, норнги не злы, потому что на белых людей воздействуют. Но ты исключение. Наверное, потому что ты храмовник, силу воли воспитал немалую. И они не знают, что с нами делать. Выпускать отсюда нас никто не собирается, прилетала мысль, что с нами справятся только двое сильнейших с зихарами. Что это такое, я не знаю, но в видении что-то круглое, какое-то оружие. Такое, похожее на миску. И эти диски... они магические!

− На миску? Такое большое? — Я поморщился. — И как дисками сражаться?

− Не знаю, но нужно быть наготове. Хотя... Здесь, думаю, мы пока в безопасности. Но повторюсь: пока. Стрелкового оружия у них нет, а в такой большой пещере нападать на нас — для них самоубийство. И ещё они знают, что я читаю их мысли, потому и ушли.

Ясно. Похоже, мы с тобой вдвоём в этих пещерах, которые намного ниже, чем лежат покойники.

− Да, вдвоём, только вдвоём... − Элама придвинулась ближе, прижалась щекой к моему подбородку. − А ты колючий, но мне это не мешает, — она не говорила — мурлыкала.

Я обнял её одной рукой за талию. Раз она не страдает по Ворону, да ещё считает меня своим мужчиной, то я не против её защищать, тем более, впереди столько опасностей. А может, мы умрём скоро оба. Может, клинки, которые посекут нас, сейчас точат о шершавые камни норнги. И может, то, что сейчас произойдёт — последнее хорошее приключение в этой моей несладкой жизни.

− Элама, а ты мне сразу понравилась.

− А ты меня сразу испугал. Как вошёл в зал на том постоялом дворе, так я сразу поняла, что ты опасен. А теперь и не опасен совсем, даже немножко родной.

Родной... Развеселило меня это. Как может белый человек быть родным чёрному? Хотя, родственник — это не всегда и родня, как выясняется в тяжёлые моменты жизни. Чужие люди, бывает, ближе.

Вдруг Элама отшатнулась и прыгнула в воду. Её мокрые волнистые волосы поблёскивали в призрачном свете.

− Я снимаю куртку! − громко сказала она. Это было самое безумное, что произошло со мной за последнее время. Хотя повидал я немало на своём веку. В логове врага, глубоко под землёй я сейчас буду обнимать женщину, родившуюся далеко-далеко, и притом совсем другого цвета. И я это сделаю, шаксы бы меня загоняли!

Я не спешил, сняв нагрудник и наручи, затем стащил одежду и прыгнул в воду. Над головой полетели на берег штаны Эламы. Да, она уже голенькая...

Оказавшись рядом, я обхватил Эламу за талию, прижал к себе. Кожа её была нежной. Её приятно касаться ладонями, вжимать пальцы.

Элама пристально смотрела в глаза, рот чуть приоткрыт. Ногами обхватила меня чуть пониже спины, сжала колени, будто наездница бока вараниса...

В общем, я не буду всего рассказывать. Про то, как Элама странно вращала глазами, про блуждающий взгляд и мою прокушенную нижнюю губу. Скажу лишь, что пробарахтались в воде мы долго. Первым опомнился я.

− Пора выбираться, − всё ещё лаская ладонями её спину, сказал я. − Интересно, никто за нами не подглядывал?

− Нет тут никого!

− Я выпустил Эламу из объятий, выбрался на камни, сразу схватил штаны. Мне всё казалось, что за нами наблюдают норнги.

− Что-то мы с тобой забылись. Хотя это и было обалденно, но сейчас тут не место для объятий. Нам, может, сейчас ловушку готовят. Думаю, время сейчас против нас. Нужно выбираться, как можно быстрее.

Выйдя из воды, Элама села на камни и не проронила ни слова. Я уже застёгивал нагрудник, а она так и сидела голая.

− Одевайся, чего ты?

− Может, и не место для объятий здесь. А может, и место, потому что у меня чувство такое, что больше белый свет я не увижу. Не увижу солнца и облаков. И знаешь, что я тут поняла?

− Что? — Я пристёгивал ножны с мечом.

− Мы не ценим жизнь. Живём не так, как нужно. И я жалею о том, что нас покинули даены.

− Даен не трогай! Люди сами решили, что без них будет проще и отказались. А то вмешивались, если верить легендам, постоянно.

− Есть хочется... Элама порылась в своём заплечном мешке, достала кусок сушёного мяса. Он намок, так что, несмотря на голод, я эту раскисшую гадость есть не захотел. До и Элама поморщилась и швырнула негодное мясо на камни.

− Сейчас бы кусочек хлеба... Какой же он вкусный! — Она накинула куртку, затем стала надевать штаны.

− Да. Хлеба. Сейчас пойдём, может, найдём какую-нибудь норнгову еду.

− Нет! Здесь нельзя есть. Потому что они могут нас просто отравить. Да и так можно заболеть от их еды. Они же другие.

− Так. — Я встал, посмотрел вверх, на ступени, по которым пришёл сюда. — Назад пойдём той же дорогой. Иначе заблудимся, будет нам тогда долгое путешествие под землёй.

− Веди. − Элама подняла рассекатель. — Тяжеловат!

− Может, мой меч возьмёшь?

− Нет! Ты им лучше, думаю, управляешься.

Ступени оказались скользкими, и это неудивительно, тут всегда влажно. Воздух сырой, как в бане.

Когда вошли в коридор, нас обдало прохладным воздухом, я бы даже сказал, что навстречу дул сквозняк.

− Интересно, воздух сам тут гуляет? — тихо спросила Элама.

− Думаю, да. Есть же наверху ветер, тут же просто сквозит. Может, не всегда. Ветер утихает и тут воздух стоит на месте. Наверное.

Коридоров оказалось больше, чем я думал. Считал, что запоминаю дорогу, но на самом деле был взвинчен после схватки, поэтому многое пропустил. На развилках были выбиты какие-то руны или буквы. Наверное, это указатели, где что находится. Но мы были здесь 'слепы'. Коридор, по которому шли, становился всё шире, а потолок его уходил вверх.

− Здесь я не шёл. Пошли назад!

Мы вернулись до развилки, пошли правым коридором. Он тоже стал шире, по бокам зияли проёмы.

− Тут много мыслей! Это что? Жилища? — еле слышно шепнула Элама.

− Что за мысли? — спросил я также тихо.

− Они нас ждут! Пошли отсюда!

− Нет. Будем разговаривать.

Остановившись, я пожал плечами. Идти назад? Даже не представляю, куда потом. Сейчас уже казалось, что я не найду и обратной дороги к воде, где мы недавно наслаждались с Эламой.

Заглянув в ближайший проём, увидел комнату, в которой сидели два норнга с трезубцами в руках. Оружие их было коротковато по сравнению с трезубцами людей, но всё равно внушительное. Доспехи на подземниках прочные: помимо шлема и наплечников, нагрудник и наручи. В общем, готовы к жёсткой рубке. Морды серьёзные, злые...

Двое противников — это для меня не страшно. Поэтому я вошёл в комнату. Да, у них столы стоят у стен, а вместо сидений используется выточенный выступ стены. Значит, они вырезают эти комнаты в камне. Людям бы их трудолюбие. Хотя... чем им тут больше заниматься?

На стенах висят мечи, щиты и копья, остальное пространство было испещрено выбитыми на камне рисунками. Даже пол пестрел высеченными ровными кругами.

− Вот, − сказал я. — Смотрю, вы мирные, занимаетесь рисунками. Так помогите нам выйти отсюда.

− Нет! — резко прозвучало в голове. − Ты убил пять норнгов. За это будешь казнён — тебя съедят борсыты.

− Меня ещё нужно победить или поймать! − Я посмотрел в проём напротив входа. Там вторая комната, может, в ней затаились ещё враги.

Враги. Да, они нас не выпустят просто так. Интересно, сколько их?

− Мегед! — Элама стояла снаружи. По коридору ещё идут! Много мыслей!

− Ваш мысынгын или как там его, сказал, что не нужно больше убийств, что нас выпустят. Сейчас вы уже хотите меня казнить. Вы держите слово?

− Тогда мы не были готовы, чтобы тебя победить, сейчас мы это сможем.

− Да, вы откровенны. Но заметьте, что вас и так мало, проблемы с размножением, что ли. И если мы тут накрошим пару десятков, вам будет легче?

− Легче не будет, но мы тебя накажем всё равно.

Разговор бесполезен, но враги сидят, почему-то не нападают. Ждут помощи, наверное.

− Мегед! Сюда! — закричала Элама.

− Ну, вы сами выбрали! — крикнул я на ходу. Элама стояла, двумя руками держа перед собой рассекатель. Недалеко от неё выстраивались в строй норнги, около десяти. Они пришли оттуда же, откуда и мы , отрезав путь к отступлению. А из проёмов позади нас выходили норнги с трезубцами, из каждой комнаты по двое.

− Беги за мной! — Развернувшись, побежал в сторону комнат — там ещё норнги не выстроились в шеренгу.

Двое. Они ткнули трезубцами в пустоту, потому что я увернулся на ходу. Оставив первого на расправу Эламе, я рубанул по плечу второго, который, издав гортанный звук, упал. Но я не останавливался. Ещё двое. Эти видели расправу над сородичами, не стали колоть, а замахнулись и били трезубцами, словно палками. Пришлось остановиться, уклоняться. Трезубцы из крепкого металла, мой меч не мог перерубить.

Если первые подземники воспринимались, как пьяные в кабаке, то эти опасны, причём если задержат, то сзади подвалит толпа и нас затопчут скопом.

Рывок в сторону, оттолкнулся от стены ногой. Наручью отбил трезубец и, морщась от боли, сбил мечом острия вниз. У норнгов сильные руки, но реакция плохая. Пока второй протыкал воздух, где я только что стоял, взбежал по трезубцу и врезал коленом подземнику в морду, да так, что шлем его со стуком затарахтел по камням. Ему вторил глухой стук затылка о те же камни. А я уже бежал вперёд.

− Мегед! — раздался за спиной крик Эламы.

Впереди ещё двое, но уйдя от тычка трезубца ближайшего противника, я на мгновение обернулся. Элама кромсала рассекателем спину лежащего норнга, а он, обречённо рыча, крепко держал её за ногу. С уханьем приближалась целая толпа врагов... Мы завязли!