Малец

Покинув ошарашенных казаков, отправился готовиться к посещению мест прошлой..., то есть сейчас это будущей..., хм..., пусть будет так, боевой славы моей прошлой молодости в будущем. Ха! Это что же получается — Назад в будущее?

Остаток дня прошел в суете, надо было собрать припасы подготовить лодку к дальнему походу, сговориться в Акимом за два алтына, отбояриться от старшего сына Голени, который видя мою подготовку, пытался 'сесть на хвост', он как раз в это время вернулся с отхожего промысла. Такой член команды был бы совсем не к месту — нет ничего хуже, чем связаться с соседом, когда тот подозревает, что дурачок опять что-то доходное замутить хочет. Пришлось прикрыться казаками, мол, то их идея, а я там только за своей лодкой присмотреть.

Рано утречком, как только сошел туман, отчалили. До Вознесенского монастыря сплавлялись степенно, отрабатывая синхронность в гребках, а потом, перекрестившись на церковь, взялись за весла всерьез, лодка, чуть приподняв нос, стала стремительно резать водную гладь реки, а в ушах запел ветерок.

По моим прикидкам наша лодка при четырех гребцах могла выдать скорость где-то около шести — восьми верст в час плюс еще скорость реки на стремнине, как у пешехода, и получается очень даже неплохо. За день с отдыхом мы можем покрыть расстояние верст в сто — сто двадцать, а если упереться всерьез, то и сто пятьдесят отмахать. Но надеюсь, нам это не понадобится, поэтому первая остановка у нас в устье реки Белой, есть там один островок как раз перед устьем.

Дальше я планировал пройти по Белой до места, где в будущем будет основано село Михалевка именно там в девятнадцатом веке, в моей истории, будет поставлен фарфоровый завод. Кстати, место очень удобное, если в Иркутске прижмут, можно будет туда умотать, в это время там натуральный медвежий угол.

Рассказывать о самом пути смысла не имеет, вода, лес, вечерний дым костра и комары, много комаров, куда же без них. Надо будет накомарник из конского волоса связать, а то не двадцать первый век, когда комары больше на нервы действуют, чем кусают, здесь же только успевай отмахиваться, даже деготь в качестве репеллента мало помогает.

Поиск мест для копки глины много труда не потребовал, она здесь почти везде. Но не совсем, есть и отличия, в одном месте она чуть серовата, а в другом месте чисто белая, для производства фарфора самое то. Так вот, серой глины с разных мест мы набрали в мешки пудов двадцать, будет Федору и Лу работа, пусть определяют какая именно им для печей больше подойдет, а вот чисто белой глины набрали всего пудов пять, это уже мне для экспериментов. Обратный путь по Белой пошли сплавом, почти не трогая весла, надо было поберечь силы, они нам понадобятся, когда будем против течения Ангары веслами махать. Расположились на том же островке, на котором переночевали перед штурмом Белой, тут постоянно вдоль Ангары дует ветерок, хоть и прохладно, но зато комаров нет, хорошо.

Ночью услышал странный шум на реке, как стон толпы людей и скрипы деревьев. Что за ерунда? Прогнал дрему и выбрался на берег, чтобы оглядеться. Нет, ничего не видно, выше по течению река, круто изгибаясь, уходила за сопку, как раз в том месте находился знаменитый Ангарский заворот, опасное место для больших судов в будущем. Однако, звук продолжал усиливаться и я действительно разобрал стоны людей.

— Поднимай всех, Александр Демьянович, — окликнул я казака стоящего в ночь, — что-то неладное на реке творится.

Опять не учел, что мой слух на порядок чувствительнее, чем у других, звуки на реке остальные смогли расслышать только спустя полчаса, а до этого косились в мою сторону, мол, чудит дурак.

А я уже мог разобрать не только общий стон, а как бы отдельные ритмические стоны. Получается, что это стоны гребцов и, судя по ним, люди вкалывают на пределе своих сил. Это что же получается, никак Савелов вчера в бега подался и, несмотря на ночь, воевода продолжает идти по реке на полных веслах. Это не просто риск, а риск запредельный. Если судить по расстоянию в бега Савеловские дощаники ушли после полудня, странное решение, хотя..., может как раз и обоснованное, вряд ли казаки могли сидеть у лодок весь день, на обед наверняка по домам разбрелись. А вот так рисковать воевода мог только в одном случае, у него на хвосте висела погоня.

Наконец первый дощаник подсвеченный факелами вырвался из за сопки на прямую реку.

— Так это что получается, — ворчал Алексашка, — наши решили воеводу побить и деньгу отобрать?

— Да, так и получается, — подтвердил Остап, — то-то наши старшины всю прошлую неделю шептались меж собой.

Между тем в поле зрения стали появляться и другие дощаники, и через некоторое время центральная часть русла реки заполнилась светом факелов. Эпическое зрелище для этих времен, и что самое странное, дощаников было значительно больше, чем планировалось изначально. Видимо казаки организовались сразу в две конкурирующие группы и, пока дичь не достигнута, эти группы действовали как одно целое. Интересно, а как они потом собираются добычу делить?

— Подмогнем? — Повернулся Степан к своим товарищам.

Блин, человек совсем с головой не дружит, вот еще авантюрист на мою голову. Как он помогать собрался? Под дощаник воеводы мою лодчонку кинет, так тот свое массой ее на куски разорвет и не почувствует. Слава Богу нашелся среди них один разумный, и это как ни странно оказался Алексашка Кривой:

— Не, пока сидим и не суетимся, — заявил он, — на стремнине в такой кутерьме нас и воеводские раздавят и свои не пожалеют.

Но тут произошло то, чего я совсем не ожидал, на первом дощанике в одно мгновение факелы полетели в воду и он просто исчез в темноте. Исчез для всех, но не для меня, а я видел, как он стал прижиматься в сторону нашего островка. Хм, кто-то решил схитрить и под прикрытием темноты зайти за наш островок. Как интересно, кто же это такой хитрый? Но казаков-то не обманешь, они обязательно разгадают такой маневр и протоку проверят.

Ой мля, я аж подпрыгнул, у нас же лодка прямо на воде, прятать надо, хотя бы в кусты затащить.

— Точно сюда дощаник идет? — Уточнил Степан.

— Точно, точно, — подтвердил я, — давайте сначала мешки на берег, потом лодку затащим.

— Мешки точно на берег надо, — отозвался казак, — а лодку пока погодим.

Что? Нет. Эти идиоты все-таки решили принять участие в общем веселье.

Естественно никто мои мешки никуда не затаскивал, их просто впопыхах сбросили на берег и один даже частично оказался в воде.

— Дядька Аким, — у меня глаза на лоб полезли, — ты-то куда?

Да что же это делается, золотая лихорадка что ли, даже мирный Аким решил не отставать от служивых, те-то молчат, еще пара рук на веслах им лишним не будет, а этот на что надеется? Вот что блеск серебра с людьми делает. И самое интересное, что Аким сам по себе не жаден до чужих денег, но общий настрой сбил и его с праведного пути. Да хрен с ними, я им что, пастух? Взрослые же люди, сами за свои действия должны отвечать, а вот если с нашей лодкой чего случится, мало им не покажется. Так и остался я один на берегу островка со своей глиной. Посмотрел вслед казакам, которые в темноте пытались завести лодку под свисающие ветки кустов, чтобы сесть в засаду и принялся затаскивать мешки выше на берег, а то глина размокнет, потом измажет все как белой краской.

Дальше наступило время веселья, сначала-то засадники хотели выскочить вслед за беглецом, и повиснуть у того на хвосте, благо стон гребцов позволял хорошо ориентироваться на слух, но только они пару раз плеснули веслами как в их сторону сразу свистнули стрелы. Тут Степану даже командовать не пришлось, его товарищи все поняли правильно и дружно дали задний ход. Ага, кусается? А щитов у них нет, прикрыться нечем, любая стрела фатальна. Надеюсь, теперь они хоть что-нибудь поняли? Нет, в головах у них по-прежнему ум не ночевал, казаки пережили всплеск адреналина и стали опять выводить лодку на глубокую воду.

А это что? Мой слух уловил странный всплеск со стороны большого дощаника и тут же второй более слабый следом, но чуть в стороне. Наверное, это беглецы сбрасывают лишний балласт. А чего раньше не сбрасывали? Как я и предполагал, преследующие воеводу казаки несколько позже двумя дощаниками прошли протоку, зорко оглядывая берега. К этому времени мне удалось затащить мешки за кусты, не так чтобы хорошо замаскировал, но хрен там чего разглядишь при свете факелов. Спустя полчаса вся эта свора скрылась за следующим поворотом реки, оставив ощущение закончившегося карнавала.

Ну и ладно, пойду-ка я спать завалюсь, мне теперь долго на этом острове как Робинзону Крузо торчать.

Утром разжёг костер, сварил каши и перебрал брошенные вещи — вдогон казаки умудрились отправиться налегке, хорошо если их запал иссякнет в первые сутки, а то вниз по течению они успеют далеко отойти, а вот обратно, против течения им придется долго выгребать. День выдался теплый, поскучав немного в тени кустов, решил закинуть перемет, хоть ухи потом сварю, размотал снасть, привязал небольшой камень и закинул в протоку.

Стоп! Что-то не так, возникло ощущения, что я это уже недавно делал. Сначала выкинул эти мысли из головы, но потом они бесцеремонно вернулись обратно. Да что за ерунда, и я стал буквально по секундам отматывать события назад. Вот оно, всплеск со стороны убегающего дощаника, нет, не тот первый довольно-таки хорошо различимый всплеск, а второй гораздо более тихий. Я быстро выбрал перемет и снова кинул его в воду. Точно, вот почему он мне показался знаком, если просто бросить камень, то звук один, а если бросить камень привязанный, то звук немного отличается, он как бы размазывается за счет дополнительного всплеска падающей вслед за камнем веревки. Тогда получается, что с дощаника сбросили в воду что-то тяжелое, а следом метнули веревку с камнем. Зачем? А затем, что кто-то решил спрятать в реке что-то, а привязанную веревку с камнем метнули в сторону от груза, чтобы потом при поиске подцепить ее багром.

Мдя, багра у меня нет, кошки тоже нет, а вода в Ангаре холодная. Интересно, насколько здесь глубоко?

Глубину определил быстро, это оказалось довольно-таки просто — веревка, камень и ствол тонкой березки метра три высотой. Закидываем камень в протоку, поднимаем другой конец веревки с помощью шеста повыше и по тому, где веревка соприкасается с водой, можно судить о глубине. Ну, что же, протока неглубокая, около двух метров, но мне от этого не легче, просто нырнув, веревку не разглядишь, надо попытаться ее чем-нибудь подцепить. А чем, как говорил ранее никаких крюков у меня нет. Блин, ну до чего же я тупой, раздвоенный у самой земли ствол ивняка для моей задумки подошел идеально, одну ветку срубил чуть выше раздвоения, а другую только очистил от мелких веточек. Потом был заплыв да не один раз только в третьем купании зацепил веревку. Груз оказался очень тяжелым, чуть пупок не надорвал, вытаскивая его на относительно мелкое место.

Вот оно — дураку счастье, теперь все сомнения развеяны, Васька определенно баловень судьбы. Не я, мне в жизни никогда не везло, и если могла случиться хоть какая-нибудь неприятность, она обязательно со мной происходила. Тут же все с точностью до наоборот — на берегу лежала седельная сумка, набитая под завязку серебром — часть уворованной казны.

Говорят, блеск серебра завораживает, ничего подобного, я вообще не увидел никакого блеска, ну серебро, ну метал, но не блестит. И когда глядел на него, мне вовсе не виделись 'пальмы, девушки, голубые экспрессы, синее море, белый пароход'. Во-первых: белых пароходов и голубых экспрессов, еще не существует в природе; а во-вторых: то не богатство, то большая проблема. Как там острили в наше время: 'Проблема не в деньгах, а в их отсутствии', так вот в их присутствии тоже есть немалая проблема. Не то общество, скрыть здесь ничего не возможно, легализовать тоже проблема немалая. И что теперь, обратно в реку? 'Бороться, искать, найти и перепрятать'? Вспомнился монолог папаши Элизы Дуллитл из фильма 'Моя прекрасная леди' где он сокрушался, что из-за письма доктора стал богат, и теперь не может от этого богатства отказаться.

Мои авантюристы вернулись к концу третьего дня, уставшие, провонявшие потом и голодные. Не то, что ерничать, даже расспрашивать не стал, только кивнул в сторону котелка с ухой и сказал, что через часик еще каши сварю. Умяли и то, и другое, и потребовали еще. А вот шиша им, не хватало потом через каждую версту остановки делать, ведь пронесет, если с голодухи до отвала нажраться.

В Вознесенский добрались через два дня, сдал Федору образцы глины на пробу и уже через час запрягал Лиску, дабы привезти домой два мешка с моими образцами.

Там же, на пристани, досрочно рассчитался с Алексашкой и Остапом:

— Сговаривались на срок в две седмицы, а получилось, как получилось, поэтому не обессудьте казаки, сами так порешили, вот по пять копеек и на том все.

Степану предъявлять претензий не стал, просто молча ушел, не маленький, разберется что к чему, а вот с Акимом уже отчим побеседовал. Нет, лучше бы я сам с ним поговорил, Асата даром, что мелкий, но зело злой мужик в нравоучениях. За сырьем для стекла отправился уже с другой командой, хотя Степан накануне сам заявился к кузнецу и повинился — есть совесть у человека. Почему не стал говорить со мной? Так, не смотря на то, что сговаривался с пацаном, казак не считал возможным решать с ним серьезные вопросы, вот такие сейчас выверты сознания у людей.

Отказываться от услуг Степана мне было вовсе не с руки, нельзя сейчас без силовой поддержки, да и рекламная акция, будь она не ладна, ведь это переход совсем в иной статус. Даже эта неделя многое изменила в нашем околотке, уже мало кто позволял себе без всякого уважения крикнуть мне: 'Васька, подь сюды!', все знали, что у этого Васьки и казаки в найме, и старец с монастыря в случае чего просто так сироту обижать не позволит.

Кузнец не стал в разговоре с казаком вплести кружева из слов, а прямо выговорил служаке, что если нанялся, должен свою ответственность перед нанимателем понимать, а то стоило поманить, даже не блеском серебра, а только слухом, так сразу все свои обязательства забыл. Учудил бы такое на службе в своем десятке, плетьми бы не отделался. Вроде задумался служивый, надеюсь впрок пошло.

Позднее мне рассказали, чем закончилась погоня. А ничем она не закончилась, двое суток воевода успешно отбивался от казаков, удачно маневрируя по реке на дощаниках, и даже сумел нанести немалый ущерб преследователям, протаранив две лодки. От абордажа тоже сумел отбиться, хотя говорят — за малым устоял. На третий день Ангара вошла в узкое русло, зажатое между высокими сопками, и преследователи потеряли преимущество в численности, так как были вынуждены вытянуться в цепочку. Дальше преследовать Савелова смысла не было, такая Ангара была почти до самого Братского острога. Да уж, эпическая битва.

А мои беглецы в общем веселье поучаствовать так и не смогли, ну что можно сделать на маленькой лодке, да еще не прикрытой щитами? Даже близко не подойдешь. Поэтому, когда все закончилось и уставшие до крайности иркутские казаки причалили к берегу, Степан получил от ворот поворот, да еще пригрозили плетью отходить, чтобы под ногами не путался. Я так думаю, это кто-то злость на них сорвал за неудачу, нашли крайнего. Так как впопыхах мои казаки припасами не озаботились, обратно пришлось впроголодь добираться. Ничего будет им впредь наука.