-Снотворное, — пожимаю я плечами. — Со слабительным.
Лазарет взрывается хохотом, он от неожиданности осушает кружку, а все наперебой начинают рассказывать ему недавнюю историю про дона Поноса. А так как там фигурирует и моя скромная персона, то его взгляд в мою сторону становится более осторожным.
Когда я забегаю к Пантере взглянуть на Тессена, то застаю там и Стила. Они как раз обсуждают — а не страшно ли с таким ходить на одном корабле? Стил предлагает уволить его немедленно, а Пантера колеблется:
-Но он мне нравится. Отчаянный, но умеет признавать свои ошибки, да и боец отменный. А еще явно сообразительный и с чувством юмора. Да, он мне нравится.
-Тебе решать, — трудно вздыхает Стил, и желваки играют у него на скулах.
Тессен вообще не вмешивается, как не вмешался в ее ссору с Лейном. Ревнует? Вряд ли. Пантера не слепа и не глупа, она не сможет предпочесть дерзкую красоту Лейна глубокой нежности и мужественности одновременно, присутствующих в Тессене. Но, может, все же сказать ей, что ее сны — не совсем сны? Но снова язык исторгает привычное:
-Капитан Тессен, Вы еще слишком слабы. И я советую вам немедленно ложиться спать. Да и Вам, капитан, — я обращаюсь уже к Пантере. — Не мешало бы отдохнуть перед выходом в море.
Но вечером в бухте бросает якорь еще один корабль — английский, судя по флагу. И через какое-то время прибегает посыльный от губернатора — он немедленно хочет видеть Пантеру.
-Прости, но одну я тебе не отпущу, — Тессен быстро одевается, забыв, что он еще должен страдать от боли и слабости. Поймав ее сверкающий взгляд, уточняет:
-Не отпущу как союзник и партнер прежде всего, — он берет ее за плечи. — И как самое мое дорогое сокровище.
Вмешивается и Стил:
-И я тоже на правах старого друга. Тогда чудом никто не пострадал, когда вас Мартой из подвала выколупывали.
-Да? — она вскидывает на него незамутненный взор. — А нам с Мартой казалось, что прибывшая 'кавалерия' разве что поганцев повязать успела. А всю работу мы сделали. Так, Марта?
Меня охватывает ее тревожный задор и я улыбаюсь:
-Разве я буду спорить с капитаном?
Они возвращаются уже глухой ночью, все так же втроем. Если Тессен не ушел на 'Александру' после того, как невольно показал Пантере, что уже не столь бессилен, то там снова предстоит что-то тревожное.
-Плату предлагают приличную. И не селедку перевозить. И даже не Марионеллу..., — продолжает рассуждать Стил, и начало их разговора мне не известно.
-Маргариту, — машинально поправляет Тессен.
-Вы можете о деле? — останавливает их спор Пантера, снимая плащ.
-А что о деле? — Тессен задумчиво тоже вешает плащ и снимает куртку. — Карту надо посмотреть. И Свен сейчас подойдет, он тоже должен быть в курсе дела.
-Но давайте мы сейчас поймем, а стоит ли нам связываться? — что-то гнетет Пантеру, которая всегда легко берется за любое сложное задание.
-Мы все рано идем примерно в том направлении. Так что сейчас курс только немного скорректируем, — Стил уже вооружился циркулем.
-Понимаете, друзья, если губернатор просит сделать все так быстро и тихо, то что-то тут нечисто.
-А что чисто в этом море, кроме самого моря? — искоса бросает взгляд Стил.
-Меня склоняет в пользу решения все же согласиться на просьбу губернатора только то, что я его знаю...
-Странно. А он тебя не знает, — заинтересованно смотрит на нее Стил. — И к тому же и я его не припомню. А знакомые у нас общие.
-Он не узнал нас. Ты не узнал его. Но я-то узнала. И вообще, — она наваливается на стол с картой, вычерчивая тонко оточенным карандашом. — Смотрите, Бермудские острова здесь, а вот и порт Сент-Джордж. Мы сейчас здесь.
-При самом лучшем ветре идти суток восемь.
-Здесь рифы, придется делать круг...
Я зеваю так откровенно, что Стил оборачивается:
-Марта, иди-ка ты спать. Сама же говорила, надо пользоваться спокойными минутами.
-Эх, кажется, они закончились. Хорошо хоть, я позавчера аптеку пополнила так, что уже некуда при всем желании запасы класть.
-Могу обрадовать, подруга, — откликается Пантера, заправляя за ухо рыжий локон. — Мы запасли порох и свинец с тем же подходом. Так что будем надеяться, что постараемся поберечь твои запасы и больше не принимать бой на своей палубе.
Тессен помогает ей рассчитать курс, и как бы невзначай кладет руку на ее спину, обтянутую белой батистовой рубашкой, в которой она ходила сейчас на прием к губернатору.
Стил оглядывается на меня и Свена:
-Кажется, тут не надо столько народу. Свен, перечерти себе у них курс на всякий случай, а Тессену я дам запасную карту, чтобы и себе прочертил. И до прилива у нас пять часов. Сейчас я пойду приму этот 'ценный груз', как и договаривались, — он накидывает плащ и обращается ко мне. — Марта, идем, я провожу тебя.
Едва закрыв дверь каюты, он обнял меня в полутемном коридоре, невзирая на то, что тут запросто мог проходить боцман или юнга из лазарета.
-Я так мечтал посвятить тебе этот вечер, прогуляться с тобой. А видишь, как оно сложилось. Опять война идет по пятам, — он прижал меня еще крепче, так, что фартук затопорщился у меня на груди, и я невольно отстранилась. — Марта, а давай я отведу тебя в свою каюту? Обещаю, что вернусь через десять минут. И да, кстати, ты же мне обещала повязки поменять. Оно и правда легче сегодня. А то уже надоело обмотанным ходить, скорей бы заросло.
Он целует меня еще раз и мягко вталкивает в свою каюту.
Мы уходим с приливом, на рассвете. А до этого была короткая тревожная ночь с объятиями и поцелуями.
Стил был очень напряжен — очевидно, его ситуация с таинственным пассажиром выбила из колеи, и очевидно, причины у него были. И только, когда после перевязки я уложила его в постель и сама прилегла рядом, как накануне — он вздохнул так спокойно и глубоко, что я осталась. В конце концов, в отличие от Пантеры, я знала двух мужчин, если к печальному опыту общения с кулаками внешне благовоспитанного голландского дипломата это вообще можно отнести. Да и Вольф... Он же никогда не интересовался, а чего вообще хочу я в этой жизни. Но тем не менее, пусть по паре раз, но с ними я была в постели как жена... И что теперь мешало сделать еще один шаг к Стилу, понимая, что сам он этого страстно хочет, но не может сказать, опасаясь еще раз испугать меня своей откровенностью, отбросить назад наши отношения? Сегодня вот мешала разлившаяся в воздухе нехорошая тревога. Почему-то предстоящее плавание не радовало меня перспективой увидеть море, новые города, звезды над парусами. И я решила оставить все как есть...
Святая Мария, как же спокойно в кольце его рук...
И теплые волны уносят меня до утренних склянок. А с их звоном бегу скорее на корму туда, где всегда умывается Пантера, в любую погоду выливая на себя пару ведер забортной воды, даже такой, от которой у меня при умывании ломит пальцы. На такие подвиги я не способна... Но вот повидаться с Пантерой хочется до колючих мурашек в животе — уж я-то знаю причину ее снов.
И точно — подруга явно не в своей тарелке. И не выспалась, но в хорошем настоении. Улучаю момент, когда мы остаемся ненадолго одни и, пока она промакивает полотенцем свои кудри, такие густые, что плохо сохнут даже на морском бризе, тихонько спрашиваю:
-Спалось без сновидений?
Она качает головой, а на губах появляется затаенная нежная улыбка:
-Спалось точно без сновидений, — она задумчиво прикусила нижнюю губу и все же решилась, тряхнула головой. — Мне, как оказалось, и прошлые ночи без сновидений спалось!
И вот тут уже я вся превратилась в одно большое ухо — оказывается, Тессен снова стал ночью шептать ей ласковые слова и осторожно целовать, но или она спала тревожнее накануне рейда, или он был напористее — вот только разбудил. И не смог сразу остановиться, продолжая выцеловывать каждую складочку ее гибкого сильного тела, спускаясь от груди к животу и бедрам, отчего не сразу заметил ее распахнутые глаза.
И приготовился к смерти, зная, как ненавидит Пантера хоть какую-то попытку подчинить ее хоть в чем-то.
-И знаешь, не знаю, что на меня нашло, но я не разозлилась...
-И?
-И стала тоже целовать его...
-И?
-Марта, — она простанывает, и это удивительно, так как не стонала у меня на столе.
-Ну хорошо, давай не будем, — примирительно говорю ей. -Но, наверное, тебе как капитану, все же надо знать. Я вторую ночь ночевала в каюте первого помощника.
-Меня как капитана это может интересовать только в одном — где тебя искать, если понадобишься срочно. А остальное — это совершенно твое личное дело. И первого помощника.
-Ты не сердишься?
-С чего? Тяжелораненых, с которыми надо сидеть, у нас же нет уже? И тебе тоже надо выспаться. Кто знает, что нас ждет, — ее мысли уже улетают далеко от наших с ней маленьких сердечных тайн. — И да, Марта, конечно, ты вправе распоряжаться своей жизнью ровно так, как ты хочешь. Никто тут тебя не осудит.
-А ты? Ты же не решаешься в открытую показать свою привязанность к Тессену?
-Привязанность? Это что, заметно?
Смешиваюсь, потому что ответа не знаю:
-Во всяком случае, я никаких пересудов не слышала. И знаю о ваших отношениях только от тебя. А ты тоже человек и тоже имеешь право на счастье.
-Эх, не все так просто...., — она уже затягивает ремень и собирается убегать на мостик.
Белыми цветками в предрассветном небе распускаются паруса трех фрегатов, и они резко контрастируют с оголенными мачтами британского корабля. Он остается в гавани, а мы тихо уходим, и кто-то, возможно, не успел даже попрощаться со своими новыми подругами, обретенными в этом городе, так горько вошедшем в судовые журналы нашей маленькой эскадры.
На второй день плавания к вечеру ветер крепчает, и даже я понимаю — мы снова попали в бурю. И прятаться от нее негде.
Шторм обрушивается с наступлением темноты, и остается только порадоваться, что снасти отремонтированы на совесть.
Конечно, выбегать на палубу в бурю мне уже не придет в голову, и я просто сижу с замершим сердцем, молясь, чтобы все уцелели. Несколько остающихся еще в лазарете корсаров тихо молятся вместе со мной — каждый о своем и все вместе — чтобы наши выстояли и такелаж выдержал.
Тяжелее всех приходится Рори, потому что каждый безумный прыжок 'Пантеры' по гребням волны отзывается болью в его еще не сросшейся ноге, и я подсаживаюсь к нему, обнимаю покрепче, прижав плечи к своей груди и оперевшись спиной о переборку. Там мы составляем единое целое с кораблем, и удары стихии нас почти не затрагивают.
Спустя несколько часов рев волн за бортом ослабевает. Заглядывает боцман — он привел парня, у которого руку зажало веревками, когда спускали мокрые, отяжелевшие паруса, и левая кисть, изломанная и окровавленная, покоится в его правой руке, тоже покрытой ссадинами. Пробегаю кончиками пальцев по кровавым лохмотьям:
-Могу обрадовать, все не так страшно, как выглядит. И через месяц мы точно посмотрим, что получилось.
-Вы не отрежете мне руку?
-Вот у первого помощника лоб рассечен. И что, мне надо было ему голову отрезать? На, и выпей до дна.
А про себя думаю, что этим парням повезло с капитаном — уж за бытность свою в таверне я хорошо усвоила, что большинство пиратских капитанов предпочитает оставлять в ближайшем порту всех тех, кто в обозримом будущем не может быть полезен в плавании. И если хватает оставленных денег, то искалеченные люди, оказавшиеся в незнакомом городе одни, или спиваются, или все же как-то излечиваются с учетом того, что ни один приличный врач не возьмется лечить пирата. Да и на кораблях пиратов чаще всего с этой обязанностью справляются или плотник, у которого есть необходимые инструменты для ампутаций. Или вовсе кок, потому что умеет разделывать мясо, да и есть где прокалить нож...
Возможно, я и не Бог весть какой лекарь, но уж чему научили в монастыре — исцеляет Всевышний, а наша задача не искушать его своим неверием и противодействием. Чистота и уход делают чудеса, не мешая организму и небесам делать свое дело. А от меня не чудес просят — а просто заботы. И это не сложно. Тем более, что капитан еще ни разу не оставила на берегу никого из своих ребят, даже если до того момента, как им в строй встать, пройдет пара месяцев.
И вроде буря утихомиривается. Мой новый пациент, измученный несколькими часами борьбы с парусами и бурей, а после — обрушившейся болью и естественным страхом в один миг превратиться в ненужного калеку, наконец-то засыпает, надежно перевязанный и напоенный всем, чем можно.
И вот тут меня ждет новое явление.
В темный тихий лазарет проскальзывает незнакомая фигура. В свете крошечной лампы вижу седые волосы, забранные бархатной узкой лентой на затылке и еще не поредевшие, несмотря на глубокие морщины, залегшие вокруг умных и жестких глаз незнакомца. Чуть согбенная спина, но еще видна стать. Глухой темно-коричневый камзол, такие же штаны. Туфли с пряжками выглядят совершенно неожиданно здесь, на корабле, но вполне вписываются в его общий облик, как и шпага, тускло поблескивающая у бедра, спускаясь на широкой перевязи. Шпага боевая, это я уже могу отличить за годы скитаний.
-Леди? — он тоже удивлен, увидев меня здесь.
Только бы не начал обвинять меня в том, что буря за бортом есть следствие того, что на борту я. У него вид старого аристократа с родословной от Вильгельма Завоевателя, и не хотелось бы осаживать его, как пришлось Лейна.
Но старый лорд невозмутим:
-У Вас есть что-нибудь от мигрени? — он потирает висок тонкими сухими суставчатыми по-стариковски пальцами, обтянутыми потемневшей неровными пятнами кожей.
-Сейчас я не могу заварить Вам ничего, мы не зажигаем очаг во время шторма, чтоб не устроить пожар. Позже только. А сейчас — если поверите мне на слово и примете этот порошок. Воды запить сейчас налью.
-Давайте порошок. Вряд ли Вам есть смысл делать это наугад, так что придется довериться.
-Так это Вас мы должны доставить в Сент-Джордж?
Он удивлено вскидывает от кружки с водой свои седые кустистые брови:
-Вы откуда знаете? Ваш капитан делится заданием со всем экипажем? Или Вы его, простите, ночная кукушка, которая способна накуковать мудрый совет к утру?
-Не надо, милорд, — сквозь стиснутые зубы, но получается еще и сквозь слезы, а обнаженная грудь пусть не капитана, но первого помощника среди белоснежных простыней встает перед глазами. — Не надо. И сразу могу ответить Вам — я не сплю с капитаном. А задание? Да, конечно, мы же выполняем его вместе. И нет смысла жить наугад.
-Ваш капитан не боится шпионов? Или держит команду в стальных рукавицах, вешая на рее за каждый неверный взгляд?
-Не знаю. Своих не вешает. И не бьет. А враги... Ну как-то не выживают они после встречи с ней, чтобы мне их расспрашивать..., — принимаю у нег кружку. — Скоро полегчает, идите, лягте. Если хотите, Вас проводит юнга, все же качка.
Он смотрит на меня долгим, изучающим взглядом и уходит. Глазами отправляю за ним все же юнгу.
Буря все же утихомирилась, и юнга приносит сверху радостную весть — все живы и целы, но устали безумно, и просто валятся на мокрую палубу, засыпая после двенадцати часов непрерывной схватки со стихией.
