Змеиная паутина

— Аня Романова? — переспрашиваю. — Это... Анна Фоминична? Но ведь она Риддл...

— Риддл. По отцу, — кивает Игорь Александрович. — По матери — Романова.

— Вы любили Анну Фоминичну? — спрашиваю совершенно идиотскую вещь.

— Любил, — соглашается директор.

— А... потом что?

— Потом... потом я долго и старательно служил Лорду. Служил, надеясь, что он позволит мне быть рядом с ней. Хотя бы увидеться. Но не увиделся. Потом Лорд умер в первый раз, меня загребли в Азкабан. И я понял, что все мои робкие надежды на встречу и какое-то счастье разбиты. Чтобы не сгнить там, рассказал все, что знал.

— Но ведь потом вы с ней встретились.

— Да. Когда приехал на Турнир. Только я потом сбежал, а она вернулась к Лорду. Впрочем, она от него и не уходила...

— Не говорите так, — возражаю. — Анна Фоминична...

— Ты же помнишь змею? — перебивает меня Игорь Александрович и зачем-то добавляет: — И я ее помню. Все годы, когда я жил с надеждой на встречу, эта клятая змея висела у Лорда на шее.

— Причем тут змея? — хмурюсь.

— Так у Анны анимагическая форма — змея, — кривится мой собеседник.

— Нет у нее никакой анимагической формы...

— Есть-есть. И именно эта змея меня и укусила. В буквальном смысле.

Не понимаю.

— Но она же сказала...

— Анна много что говорила, — фыркает Игорь Александрович и спрашивает: — Ты ей верил?

— Анна Фоминична... — с трудом говорю. — Анна Фоминична... поддерживала меня все три года, когда Лорд вынудил принять Метку...

На лице Игоря Александровича проскальзывает интерес.

Решаться рассказать трудно. Но потом я плюю на все. Какая разница, если я уже мертв?

— Если бы не она, — медленно произносит Игорь Александрович, — я бы не принял Метку. Именно она в свое время убедила меня в этом. Сказала, что без нее нам будет невозможно быть вместе. И тебя она убедила, что ты должен идти к Лорду, якобы чтобы "помогать". Только ты понимаешь, что ты больше помогал не несчастным магглам, а Лорду? Варил зелья, лечил других Рыцарей. Скольким ты помог на самом деле? И была ли это помощь?

Молчу.

— Так Дамблдор был прав, надо было сразу сказать ему... еще тогда, когда я только получил Метку...

— И что? — фыркает директор Дурмстранга. — Ты думаешь, ты ему был нужен? Дамблдору было начхать на тебя. Он бы отправил тебя в Азкабан, не задумываясь.

— Но я же спас Поттера...

— И что? У тебя была Метка, Вить. И это бы сыграло ему на руку. Да и... Даже если бы Дамблдор и согласился тебя оставить, ты бы все равно был бы вовлечен в эту войну. Только уже на стороне Дамблдора. И не факт, что ты бы прожил три эти года.

— Тогда... Гермиона... — слезы меня душат.

— И с Гермионой у тебя бы ничего не сложилось все равно, — качает головой Игорь Александрович. — Вить, ты не понял? Ты мясо. Ты был мясом у Лорда, и был бы у Дамблдора.

— Анна Фоминична говорила, что я герой, — все, что могу сказать.

— Ну конечно, она говорила, — фыркает мой собеседник. — Она и не то сказать может. Ты самый лучший, самый смелый, самый сильный. Только надо вот еще чуть-чуть, еще немножко. И все будет хорошо. Так ведь, Вить?

Холодный ветер бьет в лицо брызги.

— И я был мясом, — грустно заключает Игорь Александрович. — И тоже верил, что все будет хорошо. Только... сам видишь.

— Так значит, она не была в плену? — доходит до меня, как до жирафа. — Она могла выходить...

— ...и выходила, — заканчивает директор. — И на всех ваших собраниях присутствовала. И с Лордом общалась. И зелья варила, пока ты в Хогвартсе детей лечил и Кэрроу строил. А год до этого делала вид, что на стороне Дамблдора, принося Лорду всю информацию.

— Но... но зачем?!

— Потому что кровь не вода, — Игорь Александрович встает рядом, глядя в несуществующий горизонт.

Корабль поскрипывает рядом, терпеливо дожидаясь меня.

— А почему меня встретили именно вы? — спрашиваю у директора... бывшего директора моей школы.

— Не знаю. Наверное, так было нужно.

— А... я увижу отца?.. — робко интересуюсь.

— Не знаю, — Игорь Александрович пожимает плечами. — Вить, я не проводник. Я такой же мертвец, как и ты. Что знаю, говорю. Что не знаю — тут уж извини.

Вспоминаю еще кое о чем.

Закатываю рукав... и вижу девственно-белое предплечье.

— Значит... все? — растерянно гляжу на Игоря Александровича.

— Угу, — просто кивает он.

И только сейчас я осознаю, что действительно умер.

Кидаюсь снова к проходу с причала, бью кулаками в каменную стену. Но стена не поддается.

Волны бьют о борт корабля и берег.

— Майчице... — тихо говорю. — Майко, прости...

Делаю шаг прочь от стены.

Дощатый трап качается под ногами, но я прохожу его, останавливаюсь на деревянной палубе. Оглядываюсь на причал, но там уже никого нет.

Шаг.

Открываю дверь в знакомую каюту для старшеклассников, но там не она. Там мамина спальня.

Мама спит на кровати. Темные волосы разметались по подушке.

Подхожу, касаюсь ее щеки.

— Прости ми, майко, — тихо говорю. — Аз обичам те.

Мама дергается, открывает глаза, поднимает голову.

— Витко? — спрашивает она, глядя прямо на меня.

Киваю.

Она тянет ко мне руки, чтобы обнять, но все вокруг подергивается туманом. Делаю шаг вперед, пытаюсь дотянуться до мамы...

Шаг. И еще шаг.

Шепот, шелест. Серая пелена.

Поправляю мантию. Путь будет долгим.