— Керней, мне кажется, вместо Коршуна в кресле сидел Католдус, который притворялся Сиг-дха. Я понимаю, что звучит дико, потому что не понимаю... — Ирина сбилась с мысли и жалобно сказала: — Керней, я запуталась!

— Сиг-дха и танцы, — медленно сказал фамильяр — и его глаза вспыхнули. — Если ты стояла на месте, а эта Фрида танцевала... Какого цвета был зал?

— Красного.

— Как ты оцениваешь взгляд возможного Коршуна?

— Ну... Собственнический. И он принадлежал точно не больному человеку!

— Он отрезал его от последней возможности взять силы, — прошептал Керней.

— То есть?

— Танцовщицы дают любому человеку шанс брать силы от созерцания танца. Эта сила — движения и вдохновение. И этот цвет зала, где вы выступали... Сиг-дха, видимо, пожелал развлечений, а ему не отказывали, пока Католдус не понял, что таким образом Коршун набирается сил противостоять Маровым болотам. Ты права. В кресле сидел переодетый Католдус.

— То есть он намеренно лишал Сиг-дха сил?

— Жаль, что ты только на первом курсе, — невпопад пробормотал Керней и тут же пояснил: — Жесты тёмной плясуньи могут целенаправленно посылать магическую силу. Только надо знать адресата этой силы.

— А ты научи, — предложила Ирина. — Как выяснилось, я учусь танцам быстро.

— Это надо учиться не танцам, — вздохнул фамильяр, — а умению работать с магией.

— До приезда Бриндана из замка Коршуна у нас есть время. Почему бы не поработать? Керней, покажи хотя бы, как это делается!

— И нам! — сказали от двери, и порог в апартаменты перешагнули Рок и Оссия. — Простите, но мы слышали конец вашего разговора.

Парочка, нисколько не сомневаясь, приблизилась к Ирине с её фамильяром и уселась на том же ковре. Рок объяснил:

— Я слышал о том, что можно передавать силу с помощью танца, но преподаватели молчат об этом до старшего курса. Лирейн, если твой фамильяр умеет это, то уговори его показать нам. Мы хотим помочь Бриндану. Правда, пока не знаем — как. Но, если можно будет передать силу его дяде...

Пригнувшись, до них добежала ящерица-фамильяр Оссии и уставилась на всех вопросительно. Рассеянно глядя на неё, Ирина сказала:

— Знаете, что подумалось? Если в течение этих трёх суток меня и Фриду вызовут в замок Коршуна, то неплохо бы станцевать там уже не вдвоём, а в большем составе. И тогда... Керней, что ты думаешь об этой идее?

— Если твои друзья не будут смеяться надо мной, — проворчал фамильяр, — я научу простейшей передаче силы конкретному человеку уже сейчас.

Четырнадцатая глава

Обучение магическому танцу сорвалось сразу. Уже в первые минуты и ученики, и их неожиданный учитель выяснили, что даже слабенькие магические способности Лирейн полностью пропали. Ирина была так ошарашена, что поначалу просто оторопела, чувствуя странное опустошение. Ведь к использованию магии на бытовом уровне она привыкла быстро. За недели пребывания в этом мире девушка успела многие из них заучить до автоматизма, потому что пользовалась ими каждый день и не по одному разу. Да она привыкла обращаться к ним так, как машинально отвечала бы "спасибо" любому, кто ей помог бы. И вдруг... Не может быть!

Теперь Оссия бросилась утешать её. Рок оказался из мужчин, которые плохо переносят любые женские слёзы. Только что долгое время он пытался утешить свою тёмную плясунью — и вдруг на него свалилась ещё одна, безутешная! Он старался что-то сказать успокаивающее, но заикался и...

Положение осложнялось тем, что на тёмную плясунью можно учиться, лишь имея магические способности! Когда Ирина вспомнила об этом, обычный плач перерос в отчаянные и бурные рыдания. Первым сбежал Керней. Не успела хлопнуть за ним дверь в апартаменты, как за дверную ручку уцепился Рок и тоже исчез в коридоре. Правда, сбежал не сам: его отослала Оссия.

Успокоилась Ирина лишь раз и не потому, что её утешала Оссия. Нет, на время её успокоил, как ни странно, фамильяр рыженькой. Когда он попался на глаза Ирине, она сначала не поняла, а потом — от удивления, наверное, — пригляделась. Но нет, ящерица и в самом деле плакала: она смотрела на девушку глазами, огромными от слёз, которые затем скатывались по острым скулам и падали на ковёр.

Оссия подала Ирине салфетку со стола и тихонько вздохнула.

— Не плачь, Лирейн, — прошептала она, глядя на подругу с сочувствием и сама чуть не плача снова. — Возможно, это плата за жизнь. Некроманты часто берут за возвращение не деньги или драгоценности, а что-то более... существенное. Или у этой бабушки Лиама был выбор: твоя жизнь — или твоя магия. Так тоже бывает. Рок рассказывал.

— Мне жаль, что я не сумею получить... — Губы предательски задрожали, и Ирине пришлось замолчать. — Я ведь давно мечтала научиться этому — ну, тому, о чём говорил Керней. Мне однажды дама Сесиль рассказала, что на старших курсах тёмные плясуньи учатся передавать силу или делать в танце всякие магические штучки, и есть такие учебники... Что я теперь... Кто я теперь?!

И она снова залилась слезами, с ужасом представляя, что скажет на это Бриндан. Из разорившейся семьи, бесприданница, так теперь ещё и... Бомжиха! В академию нет возможности вернуться. А это значит — автоматическое отчисление из пансионата. И куда ей деваться? В ту деревню, где родители Лирейн, наверное, так радовались, избавившись от лишнего рта?!

Прижимаясь к Оссии и трясясь от ужаса перед будущим и от рыданий, Ирина лихорадочно одновременно размышляла, как ей быть дальше в этом мире. Итак, что она умеет? Свою парикмахерскую открыть? Ну, цирюльню — как это здесь называется? Но на это нужны деньги. А денег у неё... Плечи опустились от облегчения. Деньги будут! Какая парикмахерская?! Она умеет танцевать, и Фриде нравится выступать с нею в паре! Хотя цирюльню можно тоже открыть. Днём стричь волосы и делать причёски, а по ночам танцевать... Хоть чем-то заняться, лишь бы не думать... Вытирая слёзы, она хмуро вспомнила: "Ох, как обрадуется Магда, узнав об этом!.. Между прочим, эта гадина мне должна компенсацию. Так что деньги есть! Решено. Открываю цирюльню. Надеюсь, Лиам поможет в самом начале... Но... Бриндан..." И — новый рёв.

К моменту появления молодого хозяина замка обе девушки молча сидели на ковре, в тёмной гостиной апартаментов Ирины. Рок так и не решился войти, а Керней увёл подальше фамильяра-ящерицу Оссии, потихоньку вызвав её из коридора.

Бриндан щёлкнул пальцами, зажигая свечи, и недоумённо уставился на девушек.

— Что случилось? И Рок молчит, — удивился он.

Ирина осторожно освободилась из объятий Оссии, встала и помогла встать рыженькой. Пригладила волосы, исподлобья бросила взгляд на парня.

— Ничего не случилось. Так, посидели — поболтали. — Помолчав, добавила: — Бриндан, помнишь, ты мне в шутку сделал предложение? Я... тоже пошутила. Когда согласилась. Думаю, тебе будет легче, если будешь чувствовать себя свободным.

— Лирейн! — с негодованием вскрикнула Оссия.

Бриндан посмотрел на Ирину непроницаемо, а потом обратился к однокурснице:

— Тебя ждёт Рок. Подождите нас в своих апартаментах, хорошо, Оссия?

— Хорошо, — ответила та, возмущённо глядя на упрямо опустившую глаза Ирину.

Когда за рыженькой девушкой закрылась дверь, Бриндан молча развернул за локти Ирину и, взяв за руку, подвёл к столу со свечами. Глядя на канделябры, поблёскивающие от мотающегося огня, Ирина ждала его вопросов, собираясь отвечать так, чтобы он сам захотел избавиться от неё. И сама же с тоской думала о том, каково ему сейчас, когда он вот-вот заменит дядю... Не поспешила ли она выпалить ему про шутку?.. Ему и так тяжело. Но ведь уйди она — ему в самом деле станет легче: не надо будет думать о том, что он оставляет её, свою невесту...

Он подвёл её не к креслу, как она думала. Нет, усадил на низенький диванчик без спинки, похожий на кушетку с подлокотниками. И сел рядом, снова тяжело уложив руки на колени, как недавно.

— Я понимаю, — неожиданно сказал он. — Ты попала в русло внезапных ситуаций, когда не знаешь, чего ждать от будущего. Тебя мотает, как щепку в водовороте. Ты устала от неопределённости. Ты растерялась. И ты думаешь, что будет лучше, если оборвёшь всё сразу. Лирейн, подожди... потерпи всего три дня. И ты вернёшься туда, где всё понятно и привычно. Не бойся. Я заплачу тебе за эти дни. Тебе же нужны деньги.

Последние слова молодого хозяина замка просто взорвали неустойчивую плотину напускного, с трудом удерживаемого спокойствия. Ирина обняла его и расплакалась:

— Бринда-ан! У меня пропали способности к магии! Я больше не могу тебе чем-то помога-ать!

Он замер, пока она вздрагивала у него на плече и ужасалась, что он с секунды на секунду оттолкнёт её. Но Бриндан гибко развернулся и сам обнял её.

— Глупая! — с невыразимым облегчением выдохнул он. — Зачем мне твоя магия, если это единственное "но" против моего предложения! Не плачь, глупая ты моя дама Лирейн! Ты мне нужна, ты! А не твоя слабенькая магия! Твоё умение видеть вещи не так, как видят их остальные! Твоё умение напоминать мне, что я не один в этом мире!

Сердито шмыгая и вздрагивая, она полулежала на нём, ухом к его беспокойному сердцу. Чувствовала сильные руки на плечах, которые так часто поднимали её и поддерживали во время пируэта... И новый страх закрадывался в душу. Он говорит — всего три дня. И что потом? Она снова шмыгнула и вздохнула.

— Бриндан...

— М?

— Ты говорил — артефакт от Маровых болот в доме Католдуса.

— Угу. И что?

— А этот дом поджечь нельзя?

Ладонь, гладившая её волосы, остановилась.

— Узнаю мою Лирейн, — еле слышно усмехнувшись, пробормотал он. — Нет, нельзя. Католдус из тех магов, кто свой дом закрывает такой защитой, что на заклинание огня тревога срабатывает мгновенно.

— Но ты же собирался забраться к нему в дом!

— По мужской линии наша семья отличается тем, что мы видим узоры магических заклинаний. То есть вот ты произнесла бы заклинание, а я увидел бы, что именно и как оно делает. Сторожевые заклинания Католдуса хороши, но между ними всё-таки можно протиснуться и не потревожить их, если добавить к ним парочку-другую иных магических линий. Я долгое время изучал их. Знаю.

— А как ты увидел артефакт? — Ирина лежала неудобно, но вставать из-под его ласковых рук не хотелось. Несмотря на всё своё положение, Бриндан оставался сильным, и эту силу его она не просто чувствовала.

— Полгода назад нас с дамой... — Он споткнулся и поправился: — Нас с матерью пригласили на светский вечер в дом Католдуса в честь приезда его племянницы. Мама ничего не почувствовала, а меня... — Бриндан чуть не задохнулся — Ирина услышала, как он сипло вдохнул: — Меня позвала кровь. Кровь моего отца, усиленная кровью дяди.

Она вздохнула ещё раз и, посидев ещё немного, привалившись к его плечу, успокоилась, перестала вздрагивать.

— Ты быстро вернулся, — негромко заметила она.

— Пока только показали расположение комнаты, где сидит дядя. И саму её. С дядей поговорить не дали. Сказали — он почти не откликается на вопросы.

— Но ещё жив?

— Да, я видел, как он дышит. — Бриндан облизал губы. — Хотя в этом... старике трудно было признать Коршуна, самого могущественного мага королевства. — Он раздражённо тряхнул головой, словно отделываясь от надоедливого комара, и спросил: — Лирейн, а с чего вообще пошла речь о магии?

Собираясь с мыслями, Ирина примерилась к собственному рассказу и медленно перечислила все события: она и Фрида танцевали в доме Коршуна; взгляд, слишком сильный для слабеющего мага; предложение Кернея восстановить силы Коршуна с помощью магического танца...

Бриндан слушал внимательно и настолько напряжённо, что не замечал, как сильно сжимал кулаки. Под конец рассказа он медленно выговорил:

— Ты даже не представляешь, что за идею ты только что подарила мне! Это настолько замечательно, что не надо от тебя никакой магии! И учти: если твоя магия не вернётся к тебе, то мой дом всегда будет тебе убежищем.

Ирина открыла было рот, чтобы спросить, что за идея. И закрыла. Сам скажет, когда эту идею обдумает хорошенько. Видно же по сомкнутым бровям, что он всё ещё раздумывает над нею. Да и посидеть было хорошо при уютных огнях свечей и в тишине, пока не настала пора ехать на морской берег, к бабушке Лиама. И ещё не стала говорить, что дом его может и не стать убежищем для неё. Для него пессимистические мысли сейчас — отрава. Пусть думает свои мысли, свою идею. Может, и впрямь что-то получится.

Но когда-нибудь заканчивается и самое лучшее время для двоих.

Четверо быстро собрались в дорогу, причём девушки прихватили своих фамильяров. Две лошади — партнёры тёмных плясуний взяли к себе на сёдла подруг. И вскоре привратники закрыли за ними ворота.

— Рок, а тебя дома не хватятся? — поинтересовался Бриндан.

— Нет. Я часто прихожу очень поздно, — ответил светловолосый.

— Мы с ним каждый вечер допоздна сидим в библиотеке, чтобы делать домашнее задание сразу в академии, — объяснила Оссия. — Так удобней.

— Ага, — расплылся в улыбке Рок. — А потом у нас свидание: я провожаю Оссию до пансионата.

Его наездница, сидящая перед ним, только хмыкнула. Дальше ехали спокойно, и после минут молчания Рок тихонько заговорил с Оссией — видимо, о чём-то интересном только для двоих. Может, о том, что теперь будут не только вечерние свидания, но и утренние встречи.

"А у нас свиданий было больше". — тихо улыбаясь в темноте, подумала Ирина, чувствуя спиной тепло Бриндана.

— У нас свиданий было больше, — эхом прошептал он. Будто подслушал.

Приноровившись к быстрому шагу лошади, Ирина осторожно откинулась к парню, а он, сообразив, что она делает — ненавязчиво ласкается к нему, чуть склонился вперёд. Особого оптимизма девушка не испытывала, но странным образом в незакрытых объятиях Бриндана чувствовала себя уверенней. Он нависал над нею и в то же время закрывал. Защищал... Но что будет через трое суток? Она предпочитала помалкивать. Жизнь без него она уже распланировала. Теперь бы надо прожить с ним ту жизнь, которая уготована ему в эти сутки. Если он что-то придумал весомое, надо помочь это воплотить в жизнь. "И хватит ныть! — угрюмо подумала Ирина. — Слезами горю не поможешь. А нытьём испортишь Бриндану не только настроение. Будет думать о тебе, о плаксе, будет переживать — сделает ещё что-нибудь неправильно, вот тут-то ты и будешь виновата! А ему сейчас тоже уверенность не помешает..."

Под копытами уже не постукивал булыжник. Ноги лошадей мягко утопали в песке, смешанном с мелкой галькой и укреплённом едва проросшей травой. Они ехали по улице, тёмной, без единого фонаря. Ехали между морем и домами-засыпушками. Кое-где в таких домах еле мерцал огонь, пробивающийся в узкие окна, а то и мелькающий в открытых и тут же закрытых дверях. Здесь было тихо, в отличие от городских улиц. Изредка ветром доносило одинокий голос человека. Изредка лаяла собака. Но чаще всё скрадывалось шелестом и всплеском набегающих и уходящих волн.