Тёмные плясуньи

Первая глава

Медленно из темноты приходя в себя, Ирина услышала над собой полный презрения голос очень злой девчонки:

— Я вам обещала, что к концу курса среди нас не будет нищебродов? Смотрите же — одна из них! Не сегодня — так завтра сбежит отсюда!

Чуть с другой стороны от неизвестной хихикнули:

— Магда, она пошевелилась!

— Сейчас проверим. Эй, ты, Лирейн! Ты живая? Или как? — с ещё большим презрением спросили над головой. А потом...

Ирина вскрикнула, когда кто-то грубо ткнул ногой ей в бок, под рёбра. Болью отозвалось всё тело. Собравшись с силами, ничего не понимая, она осторожно подняла голову. Перед глазами туман и муть. Стараясь не потревожить болезненно откликающееся на любое движение тело, помогая себе руками, девушка чуть приподнялась, опираясь на локоть, и обнаружила, что боком то ли сидит, то ли лежит на каменных плитах.

Первоначальное смутное желание посмотреть на неизвестную, которая так груба с ней, уступило желанию понять, почему ладони плохо слушаются, почему они такие тяжёлые. Отчего, в конце концов, их прижимает к земле... Некоторое время в оцепенении пялилась на пальцы, поверх которых... Нет, их кончики были удлинены за счёт... Опять тяжело объяснить — даже самой себе. Она вдруг вспомнила фантастический фильм о Росомахе. Правда, ножи с тонкими узкими лезвиями на пальцах Ирины крепились узкими ремешками, а не вырастали из плоти. Поэтому она и не могла быстро шевелить ладонями. Металл был довольно тяжёл.

— Дура! — высокомерно сказали над головой. — Даже лежать с достоинством не может! Ладно, живи ещё пару дней. И попробуй только пожаловаться!.. Идёмте, дамы!

Мутные пятна перед глазами медленно растаяли, и Ирина уставилась на девушек в длинных платьях — широкие многослойные юбки подметали дорожку. Дамы уходили к трёхэтажному строению, явно не жилому. Потом посмотрела снова на руки.

Что случилось? Где она? Что с ней? Что с руками? И почему она должна уметь лежать на земле с достоинством?

Голова вскоре заболела от непонимания происходящего. И, будто в насмешку, откликнулся бок, в которой ударила одна из девушек. Ирина опустила глаза. Открыла рот. Теперь она увидела не только ножи на пальцах. На ней самой было платье... Нет, кажется, всё-таки юбка с блузой. Но юбка (ой, юбки!) такая длинная, что... Ирина осторожно села, с трудом подняла руку, тяжёлую от ножей, похожих на когти, и внимательно её обследовала, сама не зная, к чему надо приглядываться, чтобы снять эти опасные штуки.

Она осмотрелась. Сидела на дорожке из больших каменных плит — кажется, в аллее, очень ухоженной: ближе к дорожке кусты, строго стриженные, за ними — деревья в цвету. Ирина нахмурилась. В цвету? Она только что находилась в своём июне, и в её городе среднерусской полосы все деревья давно отцвели. Ну, яблони, там, сирень, черёмуха... Но такие деревья, чтобы на них чуть не лилии распускались?..

Рука, на которую она опиралась, напомнила о себе болью и тяжестью.

Ирина, обнаружив и на ней кровь, вздохнула и попыталась сесть удобней, чтобы снять с правой когти-кинжалы. И застыла. Та рука, на которую она опиралась, тоже распялила пальцы с такими же кинжалами, невидимыми до поры до времени, потому что упёрлись в зелень. Подняв тяжёлую руку перед собой, Ирина с минуту рассматривала оружие, пытаясь разобраться, как оно крепятся, а потом со злостью и отчаянием тряхнула тяжёлыми руками.

— Да сколько же можно!

И ахнула, когда ножи клацнули в ответ и резко влетели под широкие рукава свободной блузы. Выждав несколько секунд, Ирина осторожно отогнула рукав и обалдело уставилась на странную конструкцию выше кисти. Те самые ножи прятались теперь в кожаных... ножнах? Вообще-то было похоже на широченный браслет из переплетения ремешков и металлических скоб. Ну, не только скоб — маленькие детали, назначение которых ни о чём Ирине не говорило, поблёскивали на браслете во множестве. Похлопав глазами на это странное сооружение, Ирина в большом сомнении отогнула второй рукав — вторая группа ножей тоже втянулась, спряталась.

Где она?! Что это?!

Боль в боку поутихла, и девушка попыталась встать. Движение перевалиться на колени оказалось довольно трудным. Но Ирина сумела подняться, с каждым шагом понимая, что платье на ней не только из какой-то жёсткой (перекрахмалили, что ли?) ткани, но такое тяжелое, что она с трудом может устоять на ногах. Тем более... Не веря глазам, Ирина ладонями сжала тонюсенькую талию — предмет своих давних мечтаний! Всю жизнь страдала от лишнего веса, а тут...

Ирина снова притихла, с тревогой оглядываясь: а если она прожила где-то долгое время в каком-нибудь месте... спящая? Ну, похитили её, например. И дали ей имя Лирейн? Но... Эти незнакомые девушки говорили о ней так, словно давно знают её! А может, она из того места, где её держали, сбежала, о чём не помнит? Но в том месте её не кормили? И потому она такая... Она склонила голову и даже сумела улыбнуться. Такая тоненькая!.. Сумбур в мыслях. Страшный сумбур. Ирина склонила голову и, сморщившись, снова сжала виски ладонями.

Снова оглядевшись, нет ли кого рядом, девушка с трудом сделала несколько шагов, чтобы оказаться в кустах, а затем и за ними — на газоне с ровно подстриженной травой.

Здесь, снова прислушавшись к звукам вокруг, она потратила некоторое время на то, чтобы поспешно обыскать саму себя... Полностью не получилось. Ой, страшно стало... Оружия-то на ней, холодного в основном... Напоследок приподняла подол юбки и уставилась на свои ноги в туфлях с очевидно смертоносными каблучками, потому как были они закованы в серебристый металл.

— И что мы имеем? — прошептала она, чтобы услышать свой голос. — Килограммов десять холодного оружия на себе! Обалдеть. Если я ношу его в этом месте давно, то неудивительно, что похудела... А вдруг меня... в смертницы готовят? Вот ведь ужас!.. Но... бомбы на мне, кажется, нет. И... где же я?!

Жутко захотелось увидеть себя в зеркале. Но, пока такового рядом не находилось, а искать некогда. Ирина потянулась потрогать свою голову, необычно тяжёлую, что ощутила только что. Всего лишь подняла руку коснуться волос. И взвизгнула, отдёрнув руку, а потом сунув в рот окровавленный палец, горящий раскалённой болью. Ибо голова оказалась точно не её! Толстых тёмно-каштановых (уловила краем глаза цвет свесившейся пряди) кос, закреплённых острыми спицами и ещё какими-то погремушками, у неё в жизни не было! Всегда только короткая стрижка! И вообще она по жизни крашеная блондинка! "Надеюсь, спицы не отравлены!" — суматошно подумалось, пока не знала, что останавливать в первую очередь: кровь, которая деловито сочилась и сочилась из уколотого пальца, или — слёзы, которые от боли лились без её "разрешения".

Наконец она успокоилась, а палец перестал кровоточить. Но, когда она отвела от себя ладонь посмотреть на прокол, изумиться с той же силой, как было только что, не удалось. Устала удивляться. Поэтому просто смотрела на ладонь, узорную от странного рисунка с непонятными знаками и даже цифрами. Ни от крови, ни от слёз узор не поплыл. Нарисован какими-то несмываемыми чернилами? Татуировка?

Среди птичьего посвистывания и шелеста листьев послышался странный упорядоченный звук. Удивлённая и насторожённая, Ирина осторожно подошла к кустарниковой стене и выглянула.

Хлопая в ладоши и напевая что-то ритмичное, чуть дальше от её невольного убежища, на широкой дорожке стояли две девушки, а между ними кружилась третья. Подозревая в них недавних обидчиц (по длинным платьям, чьи юбки тяжело развевались в движении), Ирина, тем не менее, глаз не могла оторвать от того, что делала третья девушка, танцовщица. Как плавно она кружилась и подпрыгивала, казалось, к самому вечернему небу, словно пытаясь взлететь! И как страшно и прекрасно во вскинутых руках сверкали то вылетающие, то исчезающие ножи, словно смертоносные веера! В свете летнего дня этот танец завораживал до слёз!.. Ирина даже забыла о боли во всём теле...

Две девушки перестали напевать и хлопать, подошли к третьей, которая остановилась и засмеялась, тяжело дыша. Вполголоса переговорив, они поспешили по дорожке к зданию, которое едва виднелось среди деревьев. Ирина даже не стала высматривать, сколько у него этажей. Отвернулась и снова уставилась на ладони в рисунках из мелких узорчиков.

Проклятые вопросы: где она?! Как здесь очутилась?! И в качестве кого?!

Платье, набитое оружием, тоже смущало и вызывало лишние вопросы: у той девушки, третьей, тоже такое же платье? Ну, с оружием? Судя по тому, как тяжело раздувался подол, — явно тоже. Ножи-то из рукавов выскакивали такие же.

Устав от непонимания, устав от головной боли, которая всё усиливалась, Ирина снова с предосторожностями села на бортик перед кустарниковой стеной и с силой потёрла лицо ладонями, стараясь не задевать раненый палец. И застыла.

— Тьфу! Дура деревенская! — злобно плюнули совсем рядом. — Сколько можно повторять, чтобы не велась на уловки дам!!

Опять обозвали дурой?!

Она медленно, наполняясь злостью, опустила руки — и, не веря глазам, уставилась на существо, которое изрекло эти слова и, не останавливаясь на этом, продолжало орать на неё. Перед ней на двух тонких, словно куриных общипанных ножках стояло... стоял бешеный ёж-мутант. То есть присутствовала круглая голова, ощетинившаяся мягкими длинными отростками, только отдалённо напоминавшими иглы. Присутствовала морщинистая черепашья морда, которая, едва открывалась, тут же превращалась в единую, невообразимо громадную треугольную пасть, источающую злобные звуки. Более того, этот шар на ножках трясся от злости! Причём — глядя на неё, на Ирину!

И она сорвалась, не стала осторожничать. Пусть всё будет плохо, но хоть знать будет, что это за "плохо"! Бешеный ёж-мутант, его выпуклые бешеные глаза, а особенно его обидный наскок напугали девушку так, что она слегка съехала с бортика и врезала существу по явно неустойчивым ножкам. Правда, постаралась попасть носком туфель — не смертоносным для говорящего монстрика каблуком.

Ёж шлёпнулся лапками кверху. Ножки мигом втянулись в шар. Пасть медленно закрылась. Бешеные глазища оказались на уровне поверхности земли. Хорошо ещё, ёж-мутант успел натоптать вокруг себя — глазища злобно сверкали с травы, словно странные цветы без стебля.

— Ты кто такой? — враждебно спросил Ирина. — И почему обзываешься?

— Ах ты... — ласково, но изуродовав пасть презрительной гримасой, начал было ёж.

— Будешь орать — врежу ещё раз! — кипя от негодования, предупредила девушка.

И тут ёж, вместо того чтобы снова начать орать и ругаться, вдруг легко качнулся, сумел встать снова на свои куриные лапы и застыл на месте. Замерла и Ирина, во все глаза глядя, как от этого странного существа, от его запылавших огнём и окаменевших на ней глаз внезапно поплыла оранжевая, светящаяся даже в дневном свете рамочка. За ней — такая же, правда, побольше. Потом — третья. Когда появилась четвёртая, Ирина резко вспомнила фильм "Обитель зла" и комнату-убийцу с такими же светящимися рамочками и решётками и стремительно рванула в сторону.

— Стой на месте! — рявкнул ёж-мутант. — И не бойся!

Сердце закатывалось в истерике, воздуха не хватало, но первая рамочка уже подплыла к Ирине, вскочившей на ноги, и проехала мимо её лица, охватив его в свои границы, но не причинив ничего болезненного. Успокоиться не успокоилась, но, стиснув зубы, выдержала, пока следующая рамка невесомо не заключит всю её в себя и нечувствительно проедет мимо. Следующие несколько рамок будто разделили её на части и снова проплыли, не причинив никакого вреда. Кажется.

Больше рамок от ежа-мутанта не появилось.

А сам он выждал театральную паузу и, зорко глядя на девушку, чётко спросил:

— Кто. Ты. Такая? Ты не Лирейн!

— Нет, — огрызнулась она. — Я не Лирейн! Я Ирина! И как я в этом, — она вцепилась в подол и тряхнула тяжёлыми многослойными юбками, отозвавшимися беспорядочным, жутко металлическим звоном, — оказалась — не знаю! И как вообще сюда попала — тоже не знаю! Знаю только одно: я этого не хотела!!

Девушка расстроенно и растерянно огляделась и села прямо в газонную траву, ссутулившись и обхватив руками плечи.

— Я домой хочу... — прошептала она.

Ёж-мутант, неподвижно стоявший, хлопая каменными веками на неё, медленно двинулся вперёд и прошёлся перед Ириной, внимательно рассматривая.

— Как ты мягко опустилась на траву, — задумчиво изрёк он. — Танцевать умеешь?

— Почти нет. — После недолгого молчания, оторопело пытаясь совместить ситуацию и странный вопрос ежа-мутанта, ответила она.

— Что значит — почти? — требовательно спросил ёж-мутант.

— Ну, обычные движения вальса и танго знаю, но не более, — неохотно ответила Ирина и со вздохом объяснила: — До этого часа я была вдвое толще. Если не в три. Танцевала только... — Она запнулась. — Только для себя. Дома.

— Ну-ка, вставай! — скомандовал тот. — Быстро!

— Ты чего это раскомандовался? — удивилась Ирина.

— Лирейн, объясняю в первый и последний раз! — рявкнул мутант. — Если уж ты сюда попала, тебе придётся подчиняться здешним законам, иначе тебе не выжить! Запомни первое — я твой фамильяр! И ты должна слушаться меня, потому что я знаю, что тебе делать, чтобы выжить здесь! Встать!

Девушка поспешно вскочила, охнув от боли в избитом теле, и уставилась на наглое чудище, не совсем понимая, что такое фамильяр.

— Покажи те движения, которые знаешь.

— Но они для парного танца! — возмутилась девушка. — Как мне показать тебе их без партнёра?!

— Ты сама сказала, что танцевала дома! А значит — без партнёра! Танцуй. Это необходимо, если хочешь, чтобы я тебе помог!

— В чём помог?

— Во всём, — безапелляционно сказал ёж. — Начинай!

— Не могу, — мрачно отозвалась Ирина. — Меня побили. И опустилась я, как ты говоришь, плавно, потому что резко двигаться мне больно.

Бешеный ёж-мутант что-то буркнул, махнул на неё лапой.

— Танцуй, — велел, и Ирина осторожно повела бёдрами — и радостно выдохнула. Не болит! Ух ты, как тут у них!..

Пятьдесят второй размер Ирине не мешал только в работе. А работала она после окончания школы уже года три парикмахером. Закончила трёхмесячные курсы — и вперёд, в первую попавшуюся парикмахерскую, на двери которой висело объявление: "Требуется..." Нет, искусство простейшей завивки и стрижки ей поддалось — и охотно. На сложные причёски её не ставили. Но всё остальное в жизни... Отец с матерью развелись, когда она перешла в выпускной класс. Мать упорхнула с новым кавалером в необозримые края — куда-то на Север. Отец с головой ушёл в работу и считал: дочь сыта, одета, обута — ну и хватит с неё. На все каникулы — в деревню, к его матери, к бабушке, которая старалась привить Ирине навыки хозяйки дома, а значит, девушка бегала по её хозяйству всё лето, не только пропалывая грядки, но и закатывая заготовки на зиму. Потом бабушка постарела и стала такой немощной, что отец перевёз её ближе к себе, продав её домишко и купив двухкомнатную квартиру-малосемейку в городе. Куда Ирина и перешла, как только закончила школу. А полгода назад она попала под пристальное наблюдение здешнего бандюгана, своего ровесника. Он начал "ухаживать" за нею, на первом же свидании (на которое он притащил её буквально шантажом) заявив, что Ирина ему подходит в качестве невесты, а значит, и будущей жены. Ирина ужаснулась, но отбрыкаться от "ухаживаний" оказалось трудно. Тем более и бабушка сказала его ухаживаниям веское "одобрям-с!".

— Мальчик из хорошей семьи, ведь его отец — директор продовольственного склада, — солидно рассуждала она. — Ну и что, что по молодости повыпендривался? Зато сейчас остепенился, и будешь ты за ним, как за каменной стеной жить — припеваючи!

Чем бугай Игорёша, как он сам себя называл, так уж пришёлся по сердцу бабушке, Ирина в жизни бы не догадалась. Может, его суровая стать, близкая деревенским быкам, льстила ей? Кто знает... Но пирожками его она кормила регулярно.

Ирина бегала по дому — бабушке нельзя нагибаться; бегала на работу — "чистенькая" работа, "нормальная" для будущей жены — считал Игорёша; запоем читала любовные романы, отчаянно мечтая о личном герое, и хлюпала носом, обливаясь слезами из зависти к чужому счастью, когда дочитывала победно-счастливый финал каждой книжечки. А у старого зеркала-трюмо, предварительно закрыв дверь в комнату на крючок, чтобы бабушка нечаянно не вошла, в редком одиночестве танцевала всё меньше.

Но сейчас она заподозрила, что попала в историю, связанную с танцами. Она задумчиво посмотрела на ежа-мутанта, который сам скептически оглядывал её в ожидании. И скинула туфли, в которых неудобно было бы танцевать на газоне. Отрешилась от присутствия странного существа. Представила, что она привычно стоит перед зеркалом, а между нею и зеркалом — её мужчина. Именно так — её. Не мужчина её мечты. Её мужчина. Она мягко шагнула к нему, плавно положила руку на его плечо. Он "не оборачивался". Значит, ей начинать танец. Ей соблазнять его. В ушах зазвучал ритм разрушительного танго "Kiss my eyes". Чувствуя своё необыкновенно гибкое тело, она улыбнулась холодной улыбкой победительницы и скользнула мимо воображаемого мужчины, чтобы встать перед ним лицом к лицу и слегка повести бедром, изгибаясь перед ним: "Вот она я! И я хороша!" Воображаемый мужчина попался властный. Он уверенно взял её за руку, подняв её и позволив даме сделать поворот, а затем, всё ещё держа её за руку, отступил, давая возможность даме быстро обойти вокруг него.

Сообразив, что она напевает мелодию танго, Ирина остановилась, смеясь над собой. Развоевалась! И обернулась к ежу-мутанту.

Поскольку тот молчал, Ирина объяснила:

— Я учила танго сама, по... — она споткнулась на слове, не зная, есть ли тут такой предмет, как телевизор, и выговорила то, что он поймёт: — по книжке. Ну и смотрела, как танцуют другие.

— Ты очень страстно смотрела на воображаемого партнёра, — заметил фамильяр. — Это кто-то знакомый? Твой жених? Муж?

Поскольку на бесстрастной черепашьей морде не дрогнула ни одна морщинка, девушка сочла нужным объяснить:

— Нет. У меня нет знакомых, с кем бы я могла танцевать. Но танго считается танцем страсти. Поэтому, танцуя его, играют в игру для двоих.

Мутант ничего не ответил на это, но глаз с Ирины не спускал, и эти глаза внезапно стали прозрачными и чуть увеличились, как будто ёж что-то понял.

— Дьявольщина... — проскрежетал он. — Эта девка всё-таки выполнила свою угрозу!

— Лирейн? — растерянно переспросила Ирина.

— Именно! — рявкнул фамильяр. — Она мечтала растолстеть, сбежать из академии и немедленно выйти замуж! А раз ты здесь... Значит, она сейчас на твоём месте!

Ирина, остолбенев, похлопала глазами и сделала вывод:

— Если она и впрямь деревенская, то Игорёше она понравится.

— Игорёша — это кто? — уже деловито спросил фамильяр.

— Мой теперь, наверное, уже бывший жених, — рассеянно ответила Ирина, жалея, что не может связаться с Лирейн и объяснить все тонкости жизни в своём мире.

— Ты жалеешь?

Фамильяр не спросил, о чём она может жалеть, но девушка сразу поняла его.

— Ни капельки, — решительно отрезала она. — Теперь объясни мне, куда я попала и что тут с вашими танцами.

Она нагнулась подобрать туфли и одновременно с улыбкой заглянула в глаза ежа.

— Ты знаешь моё имя, ведь мне придётся им здесь называться. А как зовут тебя?

— Керней.

— Замечательно. Красивое имя. — Она снова осторожно уселась на траву, стряхивая соринки со ступней, чтобы надеть обувь. — Ну, Керней, когда ты мне расскажешь, что здесь происходит и кто я по здешним меркам? А заодно... Что мне здесь вообще делать?

— Сначала я доведу тебя до твоей комнаты, — деловито сказал Керней, — а потом поговорим. И — шевелись поживей.

— Почему?

— Тебе, как самой плохой студентке академии, достался самый плохой фамильяр из тех, кого можно было выбрать. С заходом солнца я не могу оставаться среди людей.

— А ты, вообще, кто?

— Я сущность с тройным проклятием! — гордо ответил Керней.

Ирине показалось, она услышала в ответе невероятно самодовольную... горечь. Керней покосился на неё.

— Чего хихикаешь? Выгляжу... — он помедлил, подпрыгивая впереди. — Уродом?

— А я не знаю, как ты выглядишь, — сообщила девушка, спеша за ним и легко шагая в туфлях, которые чувствовала на ногах с удовольствием.

— Врёшь, — сказал фамильяр. — Чтобы меня не обидеть. Ну и это неплохо. Та Лирейн меня постоянно дразнила. И ругались мы всё время.

— Не вру, — покачала головой Ирина. — Просто ты другой.

— Не понял, — насторожился Керней. — Это как это?

— Всё просто. Среди своих, таких же сущностей, ты, возможно, настоящий красавец. — Ирина скептически оценила своё высказывание и добавила для ясности: — Ну, а я среди твоих сородичей наверняка выгляжу уродиной. Но это потому, что я тоже другая. Для них. А значит — и для тебя.

— Странно сказала, — проворчал фамильяр, но теперь-то девушка сразу сообразила, что ему нравится такая постановка вопроса.

Он будто прокатился по аллее и свернул на узкую дорожку, которая привела к двухэтажному дому. Радостно чувствуя своё поразительно легкое и послушное тело, Ирина побежала за ним по этой дорожке, легко летя на каблучках. "Если бы ещё не тяжёлое платье! — подумала она, чуть не смеясь от восторга. — А танцевать-то как хочется!" В пустом коридоре до самого конца по обеим сторонам находились одинаковые двери, слышались негромкие голоса и позвякивание посуды, и девушка внезапно забеспокоилась: "А если я здесь быстро наберу вес? Если от всей этой тонюсенькой роскоши ничего не останется — и снова превращусь в толстушку? — И поклялась себе: — Ни за что! Это шанс, и я должна его использовать! Голодать буду, но не растолстею! Никогда!"

— Открывай! — скомандовал Керней, остановившись перед третьей дверью от входа.

Ирина осторожно торкнулась в дверь, и та легко распахнулась. Керней вкатился первым, Ирина — следом и тут же закрыла дверь за собой.

Комната, представшая её глазам, потрясала: столько всякого тряпья, которое валялось где ни попадя! Одежда покоилась на табурете, свисала с дверцы открытого дощатого шкафчика, хохлилась на полу — у стены, небрежно громоздилась даже на столе, причём по соседству с книгами. Проходя мимо одной из двух кроватей, Ирина нагнулась прихватить кучку, чтобы положить её сверху на тот же табурет.

— Оставь! — велел Керней. — Сначала тебя надо ввести в курс дела, а потом будешь разбираться с тряпками! Сядь сюда!

И сбросил вещи с табурета! Ирина кинулась подбирать их, чтобы убрать хотя бы на ту же кровать. Успела, пока фамильяр откатился к стене — как она поняла, чтобы не задирать голову, глядя на неё. Ирина пожала плечами и осторожно опустилась на пол, чтобы смотреть на него глаза в глаза. Керней удивлённо моргнул, но ничего не сказал.

Потому что первый вопрос задала Ирина:

— Почему я понимаю тебя, а ты — меня?

— Узоры на твоих ладонях — магический переводчик. Он же поможет тебе читать. Точно так же, как Лирейн сейчас может говорить на твоём языке, хоть этих узоров у неё на ладонях нет. Они остаются всегда с той личностью, которой даны.

Девушка онемела. А потом открыла рот, но сразу сказать не сумела, пытаясь подобрать слова. Слова не подбирались, так что Ирина ляпнула попросту, вспомнив, как легко убрал он ей боль в боку:

— А здесь ещё и магия есть?

— Не обольщайся, — снисходительно сказал фамильяр. — У Лирейн были слабые магические способности. Ну, раз села — слушай. Ты находишься в имперской магической академии. Лирейн сюда бы не взяли ни за что, если бы она не имела столь замечательную фигуру. Вербовщики вывезли её из деревни и записали на факультет тёмных плясуний.

Ирина открыла было рот, но решила выждать с вопросами-уточнениями.

— Так-то она, в лучшем случае, оказалась бы на факультете, который готовит магов-прислугу. И то... сомневаюсь. Факультет тёмных плясуний — это школа будущих королевских телохранителей. Они учатся дворцовому этикету и танцам. Магические способности развивают, но, если только пожелают. Лирейн — полный ноль в танцах. Азы этикета ещё вызубрила, но танцевать она как не умела, так и посейчас не умеет. Поэтому последний час перед моим уходом нам с тобой придётся заниматься основными фигурами королевских танцев.

— Поэтому у меня в платье полно оружия, — задумчиво сказала Ирина. — Ну и ну... А... кто платит за моё обучение?

— Академия. Но ты на первом курсе. Если не совладаешь с танцами первого курса до конца первого семестра, тебя выкинут, и в деревню Лирейн будешь добираться сама. Оружие в основном чисто символическое. Только танцевать с ним будешь.

— А как проходят уроки танца? — Зачем именно ей добираться в деревню Лирейн, когда она и там чужая, — этот вопрос Ирина проглотила.

— Сначала тренировки в зале для танцев. С оружием. Затем девушки переходят в бальный зал, где разучивают парные танцы.

— Чево-о?! Парные?

— Да, с юношами-телохранителями. Они тоже учатся здесь, только на факультете боевой магии и танца. Что тебе надо усвоить в первую очередь? Не поддавайся на ласковые речи Магды. Она будет уговаривать тебя выйти погулять с ней и её подругами, а потом... — Керней слегка присел, словно пожал несуществующими плечами. — А потом побьёт, чтобы на уроках ты не только дуру изображала, но и хромала.

— А зачем?

— На факультет тёмных плясуний поступает каждые три года двенадцать плясуний. Подумай сама, нужна ли такая прорва девиц в королевском дворце? До последнего курса доходят только лучшие. И сумевшие доучиться, несмотря на чинимые им препятствия. Преподаватели танцев на этом факультете... — Керней задумался, явно затрудняясь дать им определение. — Самые жестокие — будем говорить прямо. Сдают последние экзамены от силы пять-шесть студенток. Из них берут в королевскую охрану двоих-троих. И то не каждый год. Зато на предпоследнем-последнем курсах конкуренция между студентками такая, что не гнушаются и убийствами.

— Чем же так хороша работа во дворце? — потрясённо спросила Ирина. — Ну, что пытаются попасть именно на неё?

— Есть два места работы для тёмных плясуний. Самые-самые поступают в распоряжение королевы. Остальные — в отряд телохранителей. Это престижно.

— Ужас, — вздохнула Ирина. — А смыться отсюда нельзя? Ну, с места учёбы? Что заставляет студенток оставаться здесь, если условия такие страшные?

Керней ухмыльнулся.

— Завтра увидишь. Первый урок танцев проходит в резиденции короля. Студентки первый час ничего не делают, а только смотрят. И этого достаточно, чтобы остаться в академии. Есть ещё одна замануха для студенток. На экзамены после каждого семестра приходят достопочтенные лорды и именитые дамы, которые могут выбрать себе телохранителя. И тот, кто не захочет продолжать учёбу или прощается с мечтой стать королевским телохранителем, соглашается работать у высокородных. Такие телохранители весьма ценятся, и на экзамены приходит огромное количество высокопоставленных лиц. Правда, порой академия мухлюет, подсовывая работодателям не выбранную студентку или студента, а другого, более слабого по успеваемости.

— А как это удаётся? — озадаченно спросила Ирина.

— В учебное время студенты не имеют права ходить с открытыми лицами. Только в масках. Открой вон тот шкафчик. Лирейн именно там хранит свою маску.

Далее Керней объяснил слегка напуганной Ирине, что тонкая горизонтальная труба у стены напротив кроватей — это стойка, станок для домашних тренировок. И велел встать к ней. Показал основные движения (Ирина с трудом сохраняла при этом серьёзность), а девушка повторила за ним. Сначала были отдельные движения, затем Керней велел повторить их в определённой последовательности. Оценивать вслух не стал, но Ирина уже попривыкла к его странному морщинистому лицу-мордочке и сообразила, что увиденное ему понравилось.

Затем он провёл "экскурсию" по комнате Лирейн и показал, где что лежит. Так Ирина выяснила, что большинство валяющихся тряпок — студенческие наряды, а своих одеяний у Лирейн — раз-два и обчёлся. Затем был показан рукомойник и прочие санместа. Расписание занятий нашлось в тетради Лирейн, но Керней сказал, чтобы Ирина по этому поводу не беспокоилась:

— С утра я буду рядом и всё подскажу. Тем более что Лирейн всегда путалась с уроками, да и опаздывала всегда. Сейчас тебе нужно знать только одно — где находится тетрадь с бытовыми заклинаниями. Она — вот. Теперь выпускай меня — и до завтра!

Ирина засуетилась, всё ли она сумеет разыскать без Кернея в комнате и о чём бы ещё спросить у него, пока он не ушёл. Но делать нечего. Керней чуть не подпрыгивал у закрытой двери и уже злился, и она нехотя выпустила его. Думала — проводить, нет ли, а он выпрыгнул за порожек — и пропал.

Пришлось закрыть дверь и оглядеться.

— Ну, ладно, — пробормотала она. — Есть где поспать. Найду, наверное, что поесть. На первое время — хватит. А пока... Пока неплохо бы устроить обыск.

Но до обыска...

Для начала Ирина, вспомнив о главном, кинулась к небольшому зеркальцу, висевшему над рукомойником. Нетерпеливо всмотрелась и выдохнула: не прекрасная принцесса, но девица довольно симпатичная. Тонкое личико, носик слегка вздёрнут, глаза небольшие, но тоже хороши. Рот вроде не распустёха. Ничего себе так... А потом пришёл черёд причёски. Присмотревшись, Ирина обнаружила жуткую лахудру с грязными, давно не чёсанными тёмно-каштановыми волосами. Ужаснувшись и осторожно повыбирав острые спицы из причёски, она нашла расчёску и хорошенько расчесала волосы, заплела толстую косу, после чего скрутила её на затылке и скрепила узел одной-единственной спицей. Ближе ко сну спицу уберёт, а завтра утром посмотрит, что делается с причёсками у остальных, и сделает с волосами что-то более подобающее. Или удобное. А главное — их вымыть бы!

В комнате Лирейн для чистюли Ирины оказалось слишком грязно. А потом выяснилось: чтобы убраться, надо для начала посмотреть тетрадь с заклинаниями. В комнате-то почти темно уже. А для уборки надо бы одеться полегче. Не найдя ничего приличного, Ирина просто-напросто удалила с одеяния всё оружие, благо в основном оно держалось на каких-то ремешках.

Свечи в небольшом светильнике нашла на столе. Первое заклинание Ирина прочитала с трепетом: получится — не получится? Получилось!.. Но второе... Господи, как хорошо, что Лирейн живёт на первом этаже! Решив набрать воды в ведёрко, найденное под рукомойником, Ирина использовала заклинание из тетрадки — и залила весь пол! И опять долго идиотски улыбалась и хлопала глазами, пока смотрела на воду, блестящую в пламени свечей: получилось?! Магия снова получилась!! Или как это назвать по-другому?! У неё получилось! Получилось магически воздействовать! Ура-а!

А потом девушка остыла и вернулась к реальности. Трепетно надеясь, что в подвале никто не живёт, она тряпкой быстро собрала воду в ведёрко, одновременно протерев пол в комнате. Потом, глядя в страничку с заклинанием, прочитала с выражением следующее заклинание, убиравшее грязную воду из ведёрка и, испуганно пригнувшись, пару минут слушала внезапно вспыхнувшие возмущённые вопли на втором этаже, пытаясь сообразить, не она ли виновата в них.

Когда пол высох, она разобрала брошенные на кровать наряды для танцев и развесила их в дощатом шкафу — пусть всего лишь на деревянные колышки, вбитые в стену, но всё равно будут не такие мятыми, когда отвисятся. Верхнюю полочку в шкафу завалила стопками платков и тонких длинных палантинов — судя по кричаще яркой расцветке, все они принадлежали Лирейн... Пока набегалась по "хозяйству", устала так, что без ног чуть не свалилась на постель. Но вспомнила кое-что и раскрыла продуктовый висячий шкафчик. "Я нисколько не удивилась!" — поджав губы, решила она при виде пышных и пухлых булочек, а также огромного количества сладостей в виде конфет в ярких фантиках и чего-то вроде мармелада. Налюбовавшись этим богатством и сняв спицу с узла на затылке, Ирина со спокойной душой и совестью захлопнула створки шкафчика, потушила свечи и рухнула на постель, даже не разбирая её. Вот это генеральная уборка...

Вторая глава

В сон упорно стучали кулаком и ругались сквозь зубы.

Ирина открыла глаза в темноту — и резко села на кровати, заполошно дыша. Вспомнила, где находится. Темно. Неужели тут утро так начинается — с темноты? Как дома — зимой? Но, отдышавшись от бешеного сердцебиения, поняла, что стучат в окно. Осторожно встала с кровати и бочком подошла к окну. И услышала яростный шёпот:

— Да заснула она, что ли?! Лирейн! Идиотка! Вставай! Всё испортишь!

На всякий случай она вооружилась одним из ножей с платья и появилась перед окном. За ним её углядели сразу и прошипели:

— Открывай, дура, быстрей!

Не успела опомниться, как с языка в сердцах слетело:

— Сам дурак!

Потрясённая тишина... А потом голос за окном неуверенно спросил:

— И что? Ты сегодня не пойдёшь с нами?

Чуть не ляпнула: "Куда это и с кем — с вами?!" Но удержалась и услышала продолжение, заставившее её на мгновения стать деловой дамой:

— У тебя — что, монет полный шкаф? А сладкое на что покупать будешь?!

От души поразившись и в смятении подумав: "Кажется, Керней о ночной жизни своей подопечной не всё знает! Или он мне об этом забыл сказать?", Ирина одной рукой открыла раму окошка, с опасением выжидая, что будет дальше, и отступила в комнату, всё ещё предусмотрительно не включая света. Впрочем, вспомнив о свете, она в новом смятении сообразила, что при незнакомце она не сможет посмотреть в тетрадь, чтобы найти заклинание освещения, а само заклинание она пока не помнит наизусть. Хуже того — при незнакомце она ни за что не признается, что не знает таких простых вещей... Хотя чего заглядывать в тетрадь, если в темноте не прочитать ни словечка?

За окном появилась неразличимая в темноте фигура, которая быстро перескочила подоконник и очутилась в комнате.

— С чего бы ты заснула? — проворчала фигура. — Договаривались же, что этой ночью идём монетки зарабатывать!

Ирину вдруг чуть в жар не бросило: а если этот тип, по голосу — довольно молодой, — какой-нибудь сутенёр?! А если Керней и знать не знает, каким способом Лирейн по ночам зарабатывает деньги себе на сладенькое?! Ой, кошмар-то какой!

Но молодой мужчина быстро переубедил её, быстро очутившись возле платяного шкафа и раскрыв её створки.

— Где тут твоё платье, в котором ты позавчера танцевала? — пробормотал он. — Чё молчишь? Совсем забыла, о чём договаривались?

Вот ведь дела! С корабля на бал! То генеральная уборка, то ночное приключение! Но... танцевать ночью? Зарабатывать этим? Или, по здешним меркам, сейчас не ночь?..

В комнате внезапно вспыхнул яркий свет — молодой светловолосый человек стоял у шкафа, чуть отведя ладонь, в которой, как в чашке, колыхался огонь. Ирина, обалдев, только хотела было сказать — не подожги, мол, вещички, как вспомнила, что не слышала ни чирканья, ни какого-то другого звука, который бы свидетельствовал о том, что огонь добыт привычным ей способом. Видимо, этот парень — тоже маг? Как Керней? Обалдеть!

А тот бросил на кровать какую-то одёжку и велел — да ещё возмущённо (впрочем, здесь она его прекрасно понимала):

— Поторопись одеться! Мы опаздываем!

Вот когда Ирина пожалела, что хоть кусочек чего-нибудь из запасов Лирейн не снямкала!.. Фу-у, как бурчит живот, типа: на голодный желудок ещё и плясать бежишь!..

Парень отвернулся, давая ей возможность переодеться. Интересно, а его не смущает, что она помалкивает? А ещё интересней, почему она сама так легко повелась на предложение заработать? "Неужели я всегда была такая авантюристка?!" — чуть не смеялась она в душе, быстро надевая выбранное им платье, точнее декольтированный корсет и широкую юбку. Поправила корсет на груди, затягивая шнуровку — слава Богу, впереди: "Вот блин... Ну и грудь у Лирейн. Хотя у меня тоже... была ничего. Но с такой фигурой, как у неё, — это нечто!.." Нагнулась за обувкой и озадачилась: не бежать же ночью в туфлях с таким каблуком! Но схватила туфли, а ноги сунула в разношенные тапочки — или в то, что похоже на них.

— Ты чё? Сбрендила? Зачем тебе такие туфли?! Я тебе другие взял! Оставь! Идём быстрей! Маску я взял!

Он выпрыгнул в окно, а Ирина, выхватив на всякий случай (вдруг ночи здесь холодные?) из шкафа первый попавшийся широкий шарф, похожий на лёгкую столу (разбиралась немного в них — подруга вязала), быстро села на подоконник и перекинула ноги то ли в парк, то ли в сад. А деревья — чёрные. Страшновато стало.

Сообразила, что парень уже ждёт, чтобы её поймать, — высота здесь не маленькая! И спокойно съехала с карниза, тревожась только об одном: отведёт ли этот парень её потом домой — без него-то она дороги назад не найдёт! И как, чёрт бы его побрал, его зовут?! Как к нему обращаться, если что?

А в кромешной темноте парень, легко поймавший её на лету, поставил на ноги, а потом схватил её за руку и потащил в неизвестном направлении, по пути приговаривая:

— Да не бойся! Как будто в первый раз! Будешь только стоять и притоптывать ногами. Остальное я беру на себя, поняла? С таким телом тебе и танцевать необязательно. Все, как обычно, будут только пялиться на тебя, а нам этого хватит. Так что всё то же самое, что было позавчера.

Они обогнули дом — общежитие для студенток? — и оказались на дороге, где их ждали... ой, ужас-то какой... лошади! Две штуки! "Мама!! Я домой хочу!! Не надо мне никакой тощей фигуры! Со своей всю оставшуюся жизнь отлично проживу!! А-а!"

Парень остановился возле первой лошади и обернулся к Ирине. Не успела она и слова вякнуть или взвизгнуть, как он вознёс её на животное, усадив боком. Потом вдел ногу в стремя и легко сел за ней. Подобрал поводья и чуть тряхнул ими, проворчав:

— Никогда не понимал — деревенская девка, а на лошади ездить не умеет!

Сидя на огромном и тёплом, под попоной — живом! — и хлопая глазами от ужаса: а вдруг понесёт? Читала о таком! — Ирина от страха прижалась к парню, стараясь съёжиться так, чтобы стать маленькой-маленькой. Как будто это помогло бы, пожелай лошадь пуститься вскачь. Всё понимала, но всё равно жалась, с тем же ужасом ещё и страшась, что о ней подумает этот знакомый Лирейн незнакомец. Но тот лишь вздохнул, ведя за собой в поводу ещё и вторую лошадь.

А потом Ирина забыла о страхе. Они спускались по горной дороге к городу! Оглянуться она не осмелилась, но и находящееся впереди оказалось весьма привлекательным для глаза. Дорога кривилась небольшими поворотами и развилками, а потом исчезала в редких поначалу, а затем зачастивших огнях человеческого жилья. И прошло совсем немного времени — и город заблистал огнями, словно подманивающими к себе. И в первую очередь Ирина заполошно подумала: "А сколько же сейчас времени?" И робко усмехнулась: в первую очередь придётся отвыкать постоянно смотреть на часы. Ведь совсем недавно она смотрела на часы, чтобы не опоздать на работу, потом — чтобы поторопить время — сбежать с работы. Именно это она и делала, возясь с головой очередной клиентки — пялилась на часы, высчитывая, сколько минут осталось до конца, когда внезапно в глазах потемнело — и она очнулась уже здесь, в странном мире, где сама оказалась в странном месте. И чуть не захихикала от появившейся картинки: вот она падает в обморок, как думают коллеги, а открывает глаза — Лирейн! Каково ей там? В бывшем мире Ирины?.. Игорёша работать ей больше не даст! Он же только ждал повода заставить её уйти с работы, хоть и считал её "нормальной" для своей будущей жены. А Лирейн этому обрадуется! Мда... Жизнь. Характеры... Она вздохнула.

А потом другая мысль возникла: а для кого вторая лошадь?

При въезде в город Ирина забыла о своём страхе перед лошадью и принялась вертеть головой во все стороны. Нет, вокруг всё ещё темно, несмотря на огни из окон повсюду и несмотря на то что разглядеть можно не всё... Но как же интересно! Двухэтажные или трёхэтажные домики торчали из садов, как красиво оформленные грибы. А если и попадались одноэтажные, то они солидно располагались разлёгшимися громадинами. Впрочем, попадались и махонькие домишки, в которых, наверное, жил народ попроще. Но, насколько Ирина сумела разглядеть, даже вокруг этих домишек вздымались пышные сады... Одна из дорог повернула, и туда же незнакомец направил лошадь. Дорога спускалась уже между каменными строениями, и беспорядочный грохот лошадиных копыт бил с непривычки по вискам, но девушка так устала от впечатлений, что чуть не задремала, не обращая внимания на топот, тем более лошадь шла спокойно, укачивая своим размеренным ходом.

Проснулась резко и окончательно от возмущённого голоса парня:

— Что с тобой, Лирейн! Почему ты молчишь всю дорогу?!

Ирина так изумилась, что поначалу у неё вообще язык отнялся, подтверждая высказывание парня. Но потом она сообразила. Лирейн, возможно, будучи деревенской, к тому же лишённой нормального общения среди однокурсниц, наверняка трещала всю дорогу с этим незнакомцем, доставая его своей болтовнёй. Поэтому он, настроившись на несмолкаемый поток слов, просто не понимает, почему эта "деревенская дура" внезапно лишилась голоса. Что делать?!

— Я... — Собственного голоса не услышала в этом сипении, поэтому откашлялась и выпалила: — Я сегодня хотела вымыть окно в комнате и упала с подоконника!

— И что? — не понял незнакомец, дышавший в затылок.

— Упала и стукнулась головой! Больно-пребольно! А когда пришла в себя, не узнала комнату! Я даже забыла, как меня зовут, пока не сказал Керней! И... И... Я тебя не помню! — выпалила Ирина и затаила дыхание, выжидая, что незнакомец ответит на это заявление. Тот молчал, явно ошарашенный, а Ирина мысленно махнула на всё рукой — и "Остапа понесло": — Я помню, что ты должен был приехать за мной, но не помню, как тебя зовут! Я помню, что мы ходим — ой, ездим! — куда-то танцевать, но не помню, куда и с кем! Я не помню даже, в чём обычно танцевала. И... — Пошло оно всё к чертям! — И... как тебя зовут?!

После этого душераздирающего вопля они ехали, наверное, минут пять в полном безмолвии, а потом парень пробормотал:

— Память потеряла... Вот Маровы болота!.. А я-то думал... Меня зовут Лиам.

— Что такое Маровы болота? — спросила Ирина немедленно и с огромным облегчением, что теперь-то она может болтать, сколько её душеньке угодно, а главное — может безнаказанно задавать самые идиотские вопросы.

— Ругательство это, — вздохнул Лиам. — На краю королевства есть болота, куда никто не ходит. Там сидят демоны, которые жгут голубые огни, чтобы заманить к себе беспечных путников и затащить их в трясину.

— А куда мы едем?

— К таверне "Кривой кит". Там собираются музыканты и танцоры, которых приглашают на праздники в богатые дома. Но сначала они должны показать своё мастерство. И поэтому выступают перед завсегдатаями таверны.

— А мы? — с любопытством спросила Ирина. — Мы уже перед ними выступали?

— Конечно! Иначе нас бы не приглашали. Ведь сегодня мы только собираемся возле таверны. А потом нас повезут в дом одного вельможи.

— А вторая лошадь для кого?

— Сейчас увидишь. Ещё два дома проехать — и заберём одну девчонку, Фриду. Она, в отличие от тебя, — подпустил он насмешки в голос, — танцевать умеет.

Минуты не прошло, как от указанного дома к ним побежала тоненькая фигурка.

Пискнув: "Привет!", она живо всунула ножку в придержанное для неё Лиамом стремя и, легко взлетев, удобно устроилась в седле. Ирина аж позавидовала её уверенности. По дороге парень рассказал Фриде, что случилось с Лирейн, и Ирина затаила дыхание: а вот если девица посмеётся, как ей-то на это реагировать? Но Фрида (судя по голосу, и в самом деле совсем девчонка) посочувствовала Лирейн и в ответ рассказала, как сегодня упала с крыши сарая.

— А что ты там вообще делала? — изумился парень.

— Наша кошка туда залезла, и госпожа велела её достать.

Ирина чуть не расхохоталась, когда парень шёпотом, который в грохоте лошадиных копыт не расслышала Фрида, послал в Маровы болота ту самую госпожу.

Когда они добрались до таверны, Ирина была переполнена громаднейшим любопытством и очень жалела, что нельзя в вечернем свете рассмотреть все улицы, по которым они проезжали. Правда, перед тем как очутиться на земле, Ирина успела-таки поспешно и вполголоса спросить:

— Лиам, а Керней о тебе знает?

— До сих пор не знал, — ответствовал парень, снимая её с попоны, словно пушинку, и передавая мешок с туфлями (Ирина сразу пощупала, что в мешочке), — и лучше было бы, чтобы не знал и далее.

— Почему?

— Потом, — пообещал парень, оборачиваясь к мужчине, который звал его по имени.

Фрида, темноволосая, большеглазая девочка, вёрткая, как маленькая и шустрая змейка, уже спешилась и приплясывала на месте — от нетерпения, как поняла Ирина. Правда, девочка вспомнила, что рассказывала Ирина, и подскочила к ней:

— А ты правда много чего не помнишь?

— Правда.

— Ну, тогда тебе везёт!

— Почему? — удивлённо рассмеялась Ирина.

— Тебя поставят на одно место, и будешь только руками водить в стороны. Ну, ещё притоптывать. А монеты — всё равно получишь! Так что память тебе и не нужна.

Слушая наивные рассуждения Фриды и присматриваясь к ней самой, Ирина гадала: а сколько же ей лет? Шестнадцать есть ли? А потом заметила, что юная Фрида заставила её успокоиться, упомянув заработок: кажется, ничего опасного их не ожидает.

Пока Лиам разговаривал с мужчинами, в чьих руках Ирина углядела музыкальные инструменты: что-то вроде лютни, флейты и круглого барабанчика, — Фрида буквально на ходу, прямо у уличной коновязи, надела примерно того же силуэта, что у Ирины, комплект из юбки и блузы и обулась в туфельки с небольшим каблучком.

— Ну? — приступила она к Ирине. — Ты и про то, как одеваться, забыла?

— Забыла! — призналась та. — Поможешь?

— Помогу. А вот то, что ты сегодня без вороньего гнезда на голове — это здорово!

Ирина скептически посмотрела на причёску Фриды. И хмыкнула: простой "хвост" тоненькой танцовщицы смотрелся эффектно, украшенный какими-то стеклянными висюльками. А вот что делать ей самой с волосами? Недолго думая, Ирина распустила волосы, скрутила на макушке "хвост", завязав его той же столой, благо тонкая — вместо ленты подошла, а прядки по вискам оставила виться по вискам. При этом она размышляла, что на будущее — ну, вне уроков — надо бы втыкать в волосы не безликие спицы, которые ещё и в руки боязно брать, а что-то более яркое и блестящее. "На будущее?" — улыбнулась она, сообразив, о чём думает.

— Маску, — напомнила Фрида, которая уже отбивала каблучками ритм, прислушиваясь к мелодии арфиста. — А зачем ты брала шарф? Нет, в волосах, конечно, ничего так смотрится — это ты здорово придумала.

Закончив с причёской, Ирина улыбнулась.

— Забыла всё для волос, а этот схватила — вдруг холодно будет? Вот и пригодился..

— Ты сегодня странная! — фыркнула девочка. — Постоянно улыбаешься. А то раньше всё время злилась: "Бу-бу-бу!"

Ирина не выдержала — рассмеялась: так задорно передразнила Фрида Лирейн!

— А теперь животик оставь, а юбку потяни вниз! — скомандовала Фрида.

— Как это? — удивилась Ирина.

Отвечать девочка не стала: подошла к ней и рывком оттянула юбку на бёдра. Отступила, полюбовалась своей работой и гордо сказала:

— Вот теперь ты хоть статуей замри — всё равно смотреть будут!

Ирина фыркнула, хотя комплимент ей понравился. Вынула из мешочка туфельки, которые взял для неё Лиам. Осторожно, чтобы не стянуть "хвост", надела маску, как и Фрида свою. Чему Ирина удивилась и не выдержала:

— Фрида, а ты-то зачем маску надеваешь?

— Ну ты и забываха! — укоризненно покачала головой девочка. — Мы в богатый дом едем! А вдруг кому-то из тамошних захочется танцовщицу на ночь оставить? С иными не поспоришь — такие приставучие! А если танцевать в маске — любому сказать можно: лицо, мол, попорчено — смотреть страшно. Или что болезнь объязвила всю кожу. Да что хочешь придумать можно, лишь бы не приставали! — И, помолчав, философски добавила: — В общем-то, все знают наши уловки, но всё равно побаиваются — а вдруг и правда больные?

— Всё-всё-всё! — засмеялась Ирина, чувствуя к девушке благодарность: Фрида не возмущалась, что приходится напоминать, а лишь удивлялась.

— Девчонки, вы готовы? За нами прислали карету! — вынырнул из темноты Лиам.

В карету заходили так, что Ирина еле удерживалась от смеха и страха: а вдруг поймут, что она отнюдь не здешняя? Особенно напугало, что надо заходить в карету по спущенным ступенькам: всего три штуки, но в туфельках — как?! Как подняться по этим несчастным трём ступенькам? Повезло, что сначала в карету ринулись музыканты. Когда дошла очередь до танцовщиц, из кареты высунулись руки, в которые вцепилась сначала Фрида, а за ней и Ирина.

"С ума сойти! — думала ошарашенная Ирина, трясясь в карете, грохочущей по каменной мостовой. Порадовало, что хоть в карете не темно оказалось: по трясущимся стенам горели небольшие огни — видимо, свечи в светильниках. Не так страшно. — Куда я попала? Во что вляпалась? — В узкое вертикальное окошко на двери кареты мелькали богатые дома с ярко освещёнными окнами. — И зачем меня понесло вместе с ними? И как мне быть, если все поймут, что я не Лирейн?"

На последний вопрос было трудно ответить кому-либо, зато на предпоследний...

— Лиам! — звонко позвала Фрида. — Куда нас сегодня пригласили? Карета больно богатая! Мы там уже были?

— Нет, не были, — откликнулся парень, сидевший напротив, с барабанщиком и арфистом. — Но ты знаешь про этот дом. Это... — Он помолчал, словно не решаясь выговорить следующие слова. — Это Гнездо Коршуна.

В карете воцарилось мёртвое молчание.

Только Ирина открыла рот, чтобы, пользуясь "беспамятством", спросить, что значит — Гнездо Коршуна, как Фрида обрушилась на Лиама с такими проклятиями, что даже музыканты зацокали языками: "Я-яй-яй, как она умеет!" Не обращая на них внимания, девушка-танцовщица ругалась и плевалась, буквально рычала на парня, а тот только спокойно разводил руками: "Да ладно, деньги — везде деньги!" Наконец разбушевавшаяся Фрида затихла, надув губки, а потом обречённо сказала:

— Если живыми оттуда не выйдем, быть тебе, Лиам, проклятым!

Парень посопел, посопел и сквозь зубы пробурчал:

— Клянусь порогом своего дома — выйдешь живой и невредимой!

— Ага, слышали такую песенку...

— Фрида! Я уже возил туда девчонок с Приморской улицы — все вернулись живыми. А среди них есть фигуркой послаще тебя! Всех домой я довёз! Всех! Иди, спроси у них! У, бабы суеверные!

Пока Ирина прислушивалась к странному разговору — пугающему, честно говоря! — она уяснила для себя, что Лиам не танцует, не поёт, не играет на инструментах. Он что-то вроде директора гастролирующих трупп, которые собирает сам и сам ищет для них места для выступлений. Бизнесмен! Но... Симпатичный! Интересно, сколько ему лет? Ирина пригляделась. Освещение в карете, конечно, не ахти, но видно было, что Лиам — даже не парень, а скорее — молодой мужчина...

Только Ирина всмотрелась в него, как вдруг её словно током шарахнуло: а ведь она свободна! Никто не полезет к ней с требованиями немедленно выходить замуж! Никто не посмотрит на неё, как на собственность, которой и деваться-то некуда! Она вольна в этом мире выбирать сама! Ну... Если не выбирать, то времени достаточно, чтобы пожить свободно!.. И... И она может влюбиться! По своему желанию, а не потому, что так надо, или потому, что жених завидный! Все прочитанные романы мгновенно всплыли в её памяти, и Ирину чуть не затрясло от возбуждения! Неужели... Неужели она получит свою кроху счастья?! Нет, не кроху! А громадное и прекрасное счастье! У них тут дамы! Она может влюбиться в принца какого-нибудь! В дворянина! В красивого и благородного! Необязательно богатого — ведь с милым рай и в шалаше, а здесь у них наверняка шалашики, похожие на замки! Да ладно! Будет халупа — она, Ирина, и из неё гнёздышко совьёт такое, что все завидовать будут! Ведь, благодаря бабуле, она и шить, и вязать, и готовить из любых продуктов умеет! Может всё! Лишь бы герой появился!..

Интересно: Лиам — дворянин?

И вцепилась зубами в губу, чтобы не расхохотаться над собой!

Как посмеялся один тип в телевизоре: главная мечта любой девушки — похудеть и выйти замуж!.. А ведь... Она уже похудела, но... Пользуясь тем, что в карете полутемно, Ирина легонько покачала головой. Нет. Для начала она здесь попривыкнет, обустроится, получит какое-никакое образование, а потом уж будет осматриваться... матримониально!

Ну не привыкла она жить без опоры на что-то существенное! А ведь её здешняя жизнь, хоть и суток не прошло, пока — сплошное хождение по хрупкому льду. И неизвестно ещё, какая глубина под ним!

Ирина облизала губы и улыбнулась. Возбуждение от великого открытия не прошло, но она старалась успокоить себя до делового настроя! Да, она постоит там, где скажут. Потопчет ногами по полу так, как ей велят. И даже руками поводит! Но сделает всё, чтобы у неё хоть что-то за душой было! И в следующий раз прийти не откажется! Бегает же Фрида на такие подработки? А она, судя по всему, работает прислугой в богатом доме. В конце концов, и в мире Ирины студенты часто подрабатывают, чтобы быть независимыми от родителей.

А потом поймала себя на мысли, что, в сущности, повторяет слова отца и бабушки. Это они крепко вбили в её голову правило — сначала образование и крепкое дело на руках, а потом уж можно и о семье подумать. Правда, сами этому же правилу изменили, едва на горизонте нарисовался Игорёша. А может, и не изменили?.. Может, для них Игорёша и оказался самой главной опорой для Ирины — в их глазах? Намерения-то у него, что называется, и в самом деле были серьёзными. Ой, как интересно, что там, в её мире, делает Лирейн!..

Карету вдруг хорошенько тряхнуло, а потом она и вовсе остановилась. Послышались какие-то недовольные крики издалека, а потом совсем близко откликнулись (кучер, что ли?):

— Танцы везу!

Ирина чуть не фыркнула. Полное впечатление, что дискотеку не начинали только из-за опаздывающих танцовщиц... А потом до неё дошла ещё одна нехитрая мысль: Лирейн — с таким телом! — танцевать не умеет? Она и правда только стояла на месте? Притоптывала ногами, да руками разводила по сторонам? Или здешние танцы очень сложные? Жаль, времени спросить не осталось. Сообразила она про это раньше — хоть Фрида бы объяснила, в чём дело.

Тем временем музыканты заторопились выйти из кареты и помогли спуститься танцовщицам, что успокоило Ирину: она побаивалась, что им наплевать на девушек.

Пока суд да дело, она с любопытством огляделась. Они стояли на мощёной площадке перед трёхэтажным... замком? Таким мрачным и каким-то осевшим казалось это сумрачное здание — особенно в бегучем свете настенных факелов... Лошади минуту спустя увезли карету. Оглянувшись, Ирина обнаружила, что вокруг каменный двор — без единого намёка на сад или клумбы. Благо что насупленная Фрида стояла рядом, Ирина вполголоса спросила:

— Что значит Гнездо Коршуна?

— Коршун — это чёрный маг, которого наказали за использование запрещённых приёмов в некромантии, — огрызнулась та, а потом помолчала и удивлённо добавила: — Да ты и правда головой здоровски так треснулась, если такого страха не помнишь!

— Что есть — то есть, — философски отозвалась Ирина, но, помня, что основные привычки просто так не уходят — даже по причине удара по голове, тут же спросила: — А он богатый? Нам хорошо заплатят?

— Любимый вопрос нашей Лирейн, — к её радости, ехидно ответила танцовщица. — Да успокойся наконец — денежка будет крупная!

— Девочки, идите ко мне, — скомандовал Лиам.

Ирина ожидала, что Фрида воспротивится его приказу, но девочка, напротив, чуть не бегом помчалась к нему. Пришлось поторопиться следом, чтобы не пропустить объяснений. Если они будут. Но Лиам молча прожестикулировал над Фридой и вокруг неё, а потом перешёл к Ирине. Пока он махал руками над нею, девушка почувствовала лишь какие-то волны, словно её обвеивал сквозняк, но сочла, что это двигается ночной воздух от его рук. А потом Лиам отступил от танцовщиц и внимательно осмотрел их.

— Я понимаю вашу тревогу, но это самое сильное заклинание из всех, что я знаю. Буду надеяться, что теперь никто не захочет подойти к вам с плохими намерениями.

И опять Ирина ожидала услышать от язвительной девчонки какую-то колкость, но Фрида только кивнула:

— Спасибо, Лиам.

Он пошёл к крыльцу, поднимаясь по широкой и длинной лестнице между колоннами, а Фрида — за ним. И, только Ирина ступила на первую ступеньку лестницы, как по спине морозом продрало! Её сейчас выставят на какую-то площадку, типа сцены, и заставят стоять перед зрителями... Ой, мама... Заставят стоять и тупо водить руками под пристальными взглядами почтенной, судя по размерам дворца или замка, публики!

Она чуть не упала, потому что колени мигом ослабели. У-ужас!! Зачем?! Зачем она согласилась идти с Лиамом?!

К высокой и солидной двери они прошагали мимо двух здоровенных детин в длинных кафтанах и в длинных сапогах — наверное, стража? Ведь на широком ремне каждого из них замер сбоку узкий длинный клинок, кажется, меча... Очутились в ярко освещённом зале, в котором стояли такие же высоченные типы. Ирина, поспешно поправив маску на лице, с обмиранием и даже дрожью ожидала, что стражники отпустят скабрезную шуточку-другую насчёт двух девушек, но — то ли заклинания Лиама сработали, то ли стражники были предупреждены, но все они промолчали, и даже взгляды их долго не задерживались на гостьях, сопровождаемых музыкантами.

А потом Лиам уверенно, словно уже не раз здесь бывал, повёл всех какими-то запутанными коридорами и вышел к какому-то высокомерному старику (швейцар или дворецкий?), который дальше повёл всех сам. Наконец они вышли в небольшой круглый зал, где преобладали тёмно-красные цвета, и Ирина с недоумением поняла, что узкое возвышение предназначается для музыкантов, а вот круглая площадка — в полном распоряжении Фриды и её. А когда хорошенько огляделась, стараясь делать это скрытно, то заметила, что танцевать они, кажется, будут лишь для одного зрителя. Зал, словно кулисами, был окружён такими же тёмно-красными портьерами, и того же цвета кресло разглядеть сразу было сложно. Но, пока танцовщицы обживались на предложенной площадке, пока музыканты тихонько пробовали на звук свои инструменты, портьеры колыхнулись, и двое под руки ввели в зал и посадили в кресло чёрную, плохо различимую фигуру. Так бережно посадили, что стало понятно, как трудно ему двигаться.

Лиам, торчавший между портьерами, махнул рукой.

Будто получив сигнал, музыканты, сидевшие до сих пор на возвышении спокойно, быстро встали и дружно поклонились единственному зрителю. Чуть запоздав, беззвучно поздоровались с хозяином дома и танцовщицы.

— Давай в середину! — шёпотом скомандовала Фрида. — И не забудь руками шевелить! Всё остальное делаю я!

И Ирина послушно встала посередине площадки для танца. От смущения быстро провела руками по растрепавшимся волосам, перевивая между ними концы тонкого шарфа-столы, чтобы не лезли вперёд. И застыла в ожидании.

От музыкантов она ожидала какой-нибудь разухабистой музычки, но зазвучавшие флейта, лютня и барабанчик произвели на свет нечто настолько изысканное, напомнившее о прошлых веках и всяких дворцовых танцах-менуэтах из всяких фильмов, что мурашки по коже... Наверное, мелодии варьировались в зависимости от того, куда попадает набранная Лиамом труппа? Где дом попроще — там и музыка повеселей, например... Или здесь везде предпочитают такую изящную музыку, под которую даже не руками водить хочется, а танцевать так, как душеньке пожелается?

А потом Ирина забыла и о своём страхе, и о единственном зрителе, сидящем в кресле: вперёд выступила Фрида! Она танцевала божественно! Вспархивала, как бабочка! Изгибалась так мягко, словно осенний лист медленно падает к земле! Двигалась так грациозно, что хотелось повторить — и немедленно!

И, если сначала Ирина чисто механически в такт барабанному постукиванию поднимала и опускала руки, твёрдо помня требование Фриды и Лиама, то вскоре она уловила главное в танце девочки: Фрида кружила вокруг неё, будто и впрямь танцевала бабочку вокруг огня! Так почему бы не подыграть ей? Не изобразить тот самый огонь?.. Сначала осторожно, а потом всё больше смелея, Ирина принялась двигаться, слегка, только едва заметно извиваясь и даже чуть подражая девочке-танцовщице в её гибкости, благо тело позволяло. Единственное, что она не могла себе позволить, — двигаться так же быстро. Но ведь огню этого и не надо?

Изгибаясь всем телом в волне, вскинув руки, Ирина стояла на месте, время от времени переступая ногами, и наслаждалась послушным телом и мягким шевелением юбки вокруг ног. Ритм, заданный барабанщиком, казался идеальным. И девушка не заметила, как закончился танец, разве что успела уловить, как Фрида замедлила движение, а потом склонилась то ли в поклоне, то ли просто заканчивая танец.

Затем, почти без перерыва, последовал следующий танец, чуть поживей, в котором надо было притоптывать — близко к тому, как это делает Фрида, и развеселившаяся Ирина вдруг подумала: "А ведь это притоптывание очень похоже на фламенко!" Но этого танца она не знала, разве что вспомнила одно движение, которое подходило под танец Фриды, продолжавшей яркой бабочкой летать вокруг неё. Руки будто сами поднялись. Притоптывая на месте, Ирина едва-едва заметно начала двигаться всем телом, чувствуя его натренированность и послушность, когда она следовала музыке. И минуты не прошло, как она забылась в плавных движениях, чувствуя только музыку, повинуясь только музыке!.. Фрида летала, взмахивая юбками, как мотылёк крыльями, и Ирина ощущала, что двигается с нею в одну... душу.

Полчаса, как ей показалось, промчались мгновенно. Она ещё в душе пела последнюю танцевальную мелодию, а сама уже одновременно с Фридой кланялась единственному зрителю этого странного выступления. Впрочем, признавалась она себе — разгибаясь из поклона, это не выступление странное, а его предназначение для одного человека... И внезапно застыла. Как будто странная нить натянулась между нею и тем углом. Где в кресле сидел невидимый отсюда человек, хозяин этого дворца или замка. Нехорошая нить. Так чувственно смотрел на неё Игорёша, когда думал, что она не видит его взгляда... Стараясь не содрогнуться, она поспешно вышла за девочкой-танцовщицей.

Благодаря Лиаму, они быстро прошли все коридоры и выбежали на замковый двор. И здесь один из музыкантов, флейтист, торопливо спросил:

— Или мне показалось, Лиам, что сегодня было... тяжелей?

Ответил "директор труппы", когда погрузились в карету и та успела выехать из владений Гнезда Коршуна.

— С танцами-то как раз всё легко было — даже странно. А вот то, что в воздухе витало — это и впрямь что-то тяжёлое было. — И он погрузился то ли в воспоминания, то ли в раздумья. Но замолчал так сумрачно, что никто не решился обратиться к нему с новыми вопросами.

Правда, Фрида недолго сидела в молчании. Обернулась к Ирине.

— Лирейн, а ведь тебя неплохо по голове стукнуло! Ты совсем по-другому двигаться начала. И ты — выпрямилась! Ты больше не сутулишься! И в ритм попадаешь, а то раньше как ни топнешь — всё мимо! Лиам, — чуть ли не повелительно обратилась она к хмурому "директору". — Я хочу научить её танцевать, чтобы мы вместе танцевали одно! Мы хорошо сегодня заработали. Но, если Лирейн будет танцевать, как я, заработаем больше.

— А куда тебе больше? — улыбаясь, спросил барабанщик.

— Мне нужно накопить на приданое! — заявила девочка и затихла.

Возле таверны "Кривой кит" Лиам, распрощался с музыкантами, условившись встретиться назавтра, а потом посадил танцовщиц на лошадей и проводил их по домам. Странно, но на этот раз его не заставило задаться даже вопросами по поводу танца Лирейн. А Ирина, затаившись, побаивалась, что он может обратить на это внимание... Но нет. Он был так погружён в раздумья, что даже не заметил, как они оказались на дороге перед домом, в котором служила Фрида. Именно она окликнула его и оставила повод лошади, чуть ли не вложив его в руку Лиама.

Третья глава

Заснуть было трудно. После всех треволнений и бегущих друг за дружкой событий Ирина ворочалась ещё и из-за непривычной постели, тощей и жёсткой из-за отсутствия матраса — одна лишь простыня и под ней другое тощее одеяло на деревянных досках кровати. Но больше всего сейчас злилась, что не запомнила заклинание вызова огня. Есть время — можно было бы подучить и другие заклинания. Ведь в тетради Лирейн наверняка множество полезных советов на будущее — например, как заснуть, если у тебя бессонница! А она из-за уборки в комнате не успела эту тетрадь пролистать до конца... И вздохнула: и жаль, что поучиться не может, и в то же время обдумать бы всё надо всё, что произошло за последние часы. Но мысли опять сворачивали к той же досаде: а если в тетради есть заклинание на крепкий сон? А она тут зря переворачивается сбоку набок?

Оказалось не зря. Пока лежала, уставившись в тёмный потолок, отчётливо чувствуя бодрствование, следующее событие уже мчалось к ней на всех парах!

Так что она даже не вздрогнула, когда вспыхнул свет возле входной двери.

Быстро села на кровати, немедленно схватив со стула рядом одёжку, которую определила для себя как домашний халатик, разве что без пуговиц, но очень удобный тем, что его можно надеть через голову, на заморачиваясь застёжками.

Свет лился локально — из зеркальца над рукомойником.

Ирина, затаив дыхание, подкралась к зеркальцу и осторожно заглянула в него. И — ахнула: из образованной каким-то образом в стекле дыры смотрела она сама — Ирина! А за её головой, которая только и уместилась в просвете бывшего зеркальца, виднелась её собственная комната! Что... это?!

Глядевшее на неё отражение поморгало и прошептало:

— Это ты, что ли? Ну — я?

Онемевшая Ирина тоже похлопала глазами — и наконец дошло!

— Лирейн! Это с тобой я поменялась телами?!

— Фу-у... — выдохнула Лирейн. И тут же возмутилась: — У тебя тут такие дурные юбки и платья — ни одного длинного! Нет, я видела, что тут такие носят, но чтобы ни одного длинного! Это безобразие — ноги видны!

— Но как ты сюда?.. — запинаясь, не зная, как сформулировать вопрос, проговорила Ирина. — Как ты сумела сюда?

— А, сложила два заклинания, — махнула рукой Лирейн. — Не верила, что сработает, но сработало! Ты мне лучше скажи, что здесь и как? Меня тот Игорёша сюда принёс, а тут старая женщина — кто она? Моя няня?

— Это твоя бабушка! По отцовской линии, а ты... — только было начала Ирина, но оживившаяся Лирейн перебила её вопрос.

— Ух ты... Бабушка! Да ещё по отцовской линии! — испугалась она. — А что я должна сделать, чтобы она со мной не ругалась? Она стро-огая!

— Ничего особого — убираться в квартире и варить-жарит-парить. Ну и помогать ей — она же, ты видела, старенькая.

— А, это я смогу — домик маленький, и комнатки так себе, — опять с облегчением сказала Лирейн. — Только я на вашей кухне ничего не знаю.

— Лирейн, — поняв, что девушка не слишком сообразительная, вклинилась в её размышления Ирина, — сделай то же самое, что я: прикинься, что ты память потеряла. Если видишь — что-то тебе не сделать, хватайся за голову, говори, что она болит, что ты не помнишь, как и что делать!

Лирейн внимательно посмотрела на неё.

— Помогаешь? И не ревнуешь, — начала она подозрительно, — что твой жених мне достанется? Он парень вон какой видный да сильный! А как меня на руках нёс!..

— Совет вам да любовь! Мы с ним не ладили! Только ты и на мои вопросы ответь! — торопливо выпалила Ирина. — Лирейн, ты сюда может заглядывать каждый день?

— Что ты! — возмутилась та. — Сегодня у нас с тобой час. Завтра будет меньше — на сколько-то минут, не знаю точно — на сколько. А потом... Мы и вовсе больше не увидимся. Ирина, ты мне расскажешь и покажешь всё?

— А ты можешь своё зеркальце отнести на кухню?

— Могу.

— Подожди! — заволновалась Ирина. — А Игорёша тебя на работу пустит?

— Нет! — засияла Лирейн. — Он сразу сказал: никаких работ! Он меня сразу замуж берёт! Вот! Какой мужчина роскошный! И мне уже сказали, что богатый! Это правда?

— Правда-правда, — покивала Ирина, и её комната вдруг дёрнулась, а стены поехали стремительным разворотом, когда Лирейн кинулась на кухню.

Большинство отведённого магического времени заняла Лирейн, как и предполагала Ирина. С помощью невольной подруги она научилась пользоваться (в два часа ночи — увидела Ирина на стене привычные ей часы!) газовой плитой, смесителем и утюгом; прослушала короткую лекцию, что такое холодильник и стиральная машина, работать с которой Ирина пообещала научить её назавтра. Лирейн довольно легко повторила все инструкции. Удивлённая Ирина поняла, что в домашних делах её преемница будет разбираться неплохо. Может, именно потому, что она и в самом деле домашняя?.. Вернулась та в комнату Ирины, радостно дожёвывая копчёную колбасу на куске батона.

— Ну, — воззвала она к Ирине. — Что ты хотела узнать? Я думала — тебе Керней всё объяснит!

— Не всё. Почему у тебя все вещи разбросаны в комнате? — спросила Ирина: для неё этот вопрос был немаловажным: приглядываясь к бывшей своей комнате, она с удивлением заметила в ней порядок — ну, не считая кровати сейчас.

— Меня пригласили погулять дамы, — объяснила Лирейн. — Обещали научить тем движениям, которые у меня не получаются. Вот и бросилась искать что получше, а потом поняла, что в тренировочном платье надо идти, а времени прибрать в комнате не осталось.

— А почему они тебя побили?

— Они всех бьют, — задумчиво сказала девушка. — Чтобы избавиться от соперниц. Но в последний раз они так ласково со мной разговаривали, что я подумала — они и правда решили со мной подружиться. А пока били, я так испугалась, что произнесла заклинание перехода вместо заклинания отстранения. Ну, чтобы они ко мне не приставали. И вдруг — бац. И я здесь. А ты — там. Ты... не ругаешься?

— Нет, — решительно сказала Ирина. — Хотя мне очень хочется расспросить тебя о приглашениях потанцевать и...

— Ой, пока не забыла! — вскрикнула Лирейн и ахнула, обернулась на дверь, испугавшись собственного возгласа. Шёпотом закончила: — За этим зеркальцем — мои сбережения. А... твои?

— В шкатулке под бельём на верхней полке шкафа — того, который за твоей спиной, — улыбнулась Ирина. — Потом посмотришь, ладно? Лирейн, ты правда рада, что ты стала... ну, полненькой?

— Ой, ты что?! — засияла Лирейн и потрогала свои щёки, неудержимо улыбаясь. — Я так мечтала! Так мечтала!.. А ты? Ты правда не жалеешь, что я вместо тебя?

— Лирейн, я всю жизнь мечтала танцевать! — торжественно сказала Ирина и прыснула. — И похудеть тоже!

Как ни странно — серьёзная, Лирейн посмотрела на неё и проговорила:

— Мне повезло — равноценный обмен! Я такая счастливая! Только учти, я замуж за него не выйду, пока мы можем болтать с тобой! Ты должна мне всё-всё рассказать! И я тебе тоже! С дамами не гуляй! Это я, глупая, хожу к ним, а ты...

— Лирейн, время, наверное, заканчивается, — торопливо сказала Ирина. — Ты точно завтра выйдешь на связь?

— Конечно! Мне же надо узнать всех, с кем ты дружишь! — встрепенулась Лирейн. — Да и тебе... Ой!.. Ты мне рассказала про Фриду и Лиама, а есть ещё Бриндан!

— Кто это?

— Мой партнёр в паре на уроках танца! Он меня в лицо не видел! Только в маске!

— Это хорошо! Лирейн, записывай всё, о чём хочешь спросить, — так легче потом вспомнить, — посоветовала Ирина, но зеркальце внезапно потухло, и стекло почернело.

Трогая руками пространство впереди, чтобы не наткнуться на мебель, Ирина добралась до кровати и села на краешек. Значит, её основной проводник по этому миру — Керней. И она в этом мире не нищая. Как и Лирейн — в её. Впрочем, Лирейн её деньги могут и не понадобиться. Как она и предполагала ранее, Игорёша действует уже решительней, собираясь выполнить своё желание — жениться на той, кого выбрал.

Но больше всего Ирину поразило иное.

Образ Лирейн в её представлении изменился. Если до сих пор по воспоминаниям других Ирина в воображении видела девушку чуть ли не сварливой бабой, то теперь... Да, она ругалась с Кернеем — потому что ей страшно не хотелось идти на уроки и тренировки, которые ей не давались, несмотря на старания. Она бубнила, общаясь с Фридой, потому что та посмеивалась над её осанкой и движениями не в такт музыке. А кому нравится, что смеются и ругаются из-за того, что всё это не твоё? Лирейн — явно домашняя девочка, и в деревне родители её, наверное, воспитывали в расчёте сразу выдать замуж... Ирина даже улыбнулась: бедная девочка! Как ей, наверное, сейчас хочется поболтать, а нельзя, пока мир не изучила и всех, кто её там окружает. Надо бы следующей ночью объяснить ей, что такое мобильник. Ведь в мобильнике множество фотографий всех, кого ей надо знать в бывшем мире Ирины! Пусть перезвонит всем её бывшим подружкам и пожалуется на память. Уж девочки тут же обрадуются помочь "Ирине"!

Она укрылась одеялом и вздохнула: а есть ли среди всех тех, чьи имена записаны в телефонной книге, настоящие подруги? Кажется, нет... Бывшие одноклассницы. Теперь уже бывшие коллеги... Отца вроде и жаль, как жаль бабушку. Но ведь они-то с её исчезновением ничего не потеряли! Давно же пытались сплавить её Игорёше!..

За раздумьями она не заметила, как заснула.

... Может, и проспала бы, если бы, в очередной раз перевернувшись на другую сторону, не проснулась от боли в боку. В первые минуты поразилась: Керней же ей снял боль! А потом, когда уже осторожно, кривясь и хватаясь за бок, села на кровати, сообразила: всё правильно — он снял боль, а не залечил ушиб! Счастье, что на улице уже светлеет, и можно заняться тетрадью Лирейн!

Накинув на плечи тощее одеяло вместо пледа, Ирина села у стола с учебниками и тетрадью. Осмотрелась в поисках ручки и усмехнулась: чернильница и перо! Не записать ли самой, что надо сказать Лирейн и что узнать самой от неё? Точно! Лирейн надо обязательно узнать про картошку, например!

Ладно. Это потом. Бок разболелся так, что оставалось только кривиться. Аптечку здесь вряд ли найти, так хоть в тетрадке обезболивающее заклинание отыскать!

Керней сказал правду. Он просто махнул лапой — и боль пропала. Ирина же несколько раз прочитала слова, похожие на детскую считалку: "Раз, два, три — боль, уйди. В луже старой утопись. На ветру разойдись. В море рыбой уплыви!", прежде чем боль затихла. Хм, Керней — маг? Или магическое существо? Или в этом мире достаточно знать заклинания?.. Отмахнулась от ненужных размышлений и принялась переписывать на отдельные листочки (выдрала из тетрадки лист) самые-самые необходимые заклинания.

К приходу Кернея, из-за которого не один раз выглянула в коридор, успела не только переписать то, что уже сегодня должна выучить наизусть, но и обследовать ещё раз шкафчик со съестным. Поколебавшись, решила позавтракать пока булочками и скисшим — почти кефиром — молоком в небольшом кувшинчике. Выбросить рука не поднялась. Так уж дома приучили: если продукт съедобен — стыдно выбрасывать! На всякий случай оставила немного кефира на обед. Мало ли что её ждёт впереди, хотя такие продукты Лирейн можно и водой запивать — всё равно калорийные.

В очередной раз приоткрыв дверь, Ирина распахнула её полностью.

— Доброе утро, Керней.

— Доброе, — перескакивая порожек, буркнул он, явно не привычный к приветствиям Лирейн. — Через полчаса нам выходить. Начинаем собираться. Запоминай.

— А почему — запоминай? — спросила Ирина, вставая у шкафа. — Ты же всегда будешь рядом со мной? Или я неправильно тебя поняла?

— Лирейн училась несколько месяцев и не могла запомнить, что надо надевать и что нести с собой, — объяснил Керней. — А если ты хочешь стать лучше Лирейн и учиться, надо запомнить эту часть своего утра, чтобы в освобождённое от поисков одежды время заниматься чем-то другим. Например, основами магии, которые вам тоже преподают. Ими Лирейн тоже занималась... спустя рукава. Итак...

В следующую минуту Ирина просто обалдела: Керней велел ей одеться в лёгонькое пёстренькое платье — хоть и длинное, но летнее. Поверх — короткая кофточка. Несколько удивлённая, она выполнила приказ, и ей понравился наряд, несмотря на то что вызывал сомнение: так ходят на занятия? Обувь тоже оказалась удобной — туфли на еле заметном каблучке. В процессе экипировки отвернувшийся, чтобы не смущать, Керней объяснил: первый урок будет не в академии, а во дворе королевского дворца. А это значит, что девушки первого курса должны пройти две улицы по городу, не привлекая к себе внимания своей формой, которую сейчас Ирине и придётся сложить в большую котомку.

А вот с этим Ирина и впрямь намучилась: котомка оказалась с двумя отделениями, причём второе с мелкими кармашками — и все на завязках. Одно отделение — для юбок и блузы, второе — для оружия. Ну, ладно. Одежду сложила и хорошенько так запихала. А оружие... Пока Керней командовал — ещё ничего, хотя он порой и раздражался, что она тоже не сразу понимает, что к чему. Но оружие... Кроме ножей и острых спиц — чего только нет в нижних ящиках шкафа! Пока Ирина с подсказки фамильяра всё переложила по кармашкам котомки, она аж вспотела. А потом Керней, ухмыляясь, напомнил:

— А перед тренировками и репетициями всё это придётся раскладывать по одежде!

Но, наконец, сумка была уложена, и Ирина подняла её, чтобы примериться к грузу.

— Тяжело? — снисходительно спросил Керней.

— Ничего, — отозвалась Ирина. — Когда с бабушкой с рынка возвращалась, так сумки и потяжелей бывали. Дотащу! Так, Керней, теперь вопрос к тебе. А как ты будешь со мной рядом ходить? Тебе же неудобно. — Она запнулась, не зная, как высказать мысль о том, что в городе наверняка на него могут наступить или сбить с ножек.

— Я окружён магическим пространством, — объяснил фамильяр, который, как ни странно, сообразил, что она имеет в виду. — Это значит — никто не вступит в моё пространство — так, как будто рядом с тобой идёт обычный человек.

— А, ну тогда хорошо.

— Лирейн.

Ирина вопросительно взглянула на Кернея, который смотрел снизу вверх на неё довольно странно, как будто сомневаясь в чём-то.

— Что?

— Ты и впрямь хочешь учиться в этой академии?

Подумав, девушка пожала плечами.

— Я хочу учиться танцевать, — решилась она объяснить. — Но не знаю, понравится ли мне танцевать с оружием. Вот когда проживу здесь неделю — тогда я тебе точно скажу, хочу ли я учиться в академии.

— Ты говоришь как-то... слишком... — сам запнулся Керней, видимо не зная, как сформулировать своё впечатление от её речи.

— Я поняла, — кивнула Ирина. — Дело в том, что я жила до сих пор в одном доме с бабушкой. И мне приходилось часто с ней сидеть и разговаривать — ну, когда она переехала в город, а знакомых было мало. Вот она и болтала со мной, а я с ней. Ну и... — Она улыбнулась. — Привыкла разговаривать, как она — объясняя всё сразу. Я постараюсь разговаривать короче, если тебе не нравится...

— Нравится, — пробурчал Керней. — Я тоже мало с кем говорю... Пора выходить. Подруг у тебя нет, так что для тебя лучше будет, если успеешь занять хорошее место на сегодняшнем выходе королевских тёмных плясуний.

— А этот урок проходит каждый день?

— Именно. После него даже Лирейн пыталась научиться танцу тёмных плясуний.

Закрыв дверь на прочитанное Кернеем заклинание, Ирина чуть не на цыпочках помчалась к выходу. Со своими однокурсницами познакомиться можно и на самих занятиях. А ей, кроме вызвавших её любопытство тёмных плясуний, хотелось увидеть ещё и город, в который она попала. И прикусила язык, когда побежала следом за Кернеем — так хотелось спросить, что за маг живёт в Гнезде Коршуна. Хотя, пока спешили к воротам из усадьбы пансионата для студенток (объяснил фамильяр), она придумала, как именно утолить своё любопытство. Догнав Кернея, она сказала, примериваясь к его скорости:

— Керней, а можно тебя кое о чём спросить, пока идём к королевскому двору?

— Можно, — буркнул тот.

— Вчера я немного убиралась в комнате и нечаянно что-то сделала не так с заклинанием уничтожения грязной воды. Так я выяснила, что стены у вас здесь легко прослушиваются. Сначала мне пришлось выслушать, как ругаются, а потом — странный разговор. Про какое-то Гнездо Коршуна. Это что такое?

— Студентки говорили о Гнезде Коршуна? — раздражённо переспросил Керней. — Странно. Обычно они побаиваются даже вспоминать о нём.

— Ты тоже? — улыбаясь, подначила его Ирина. — Ты тоже побаиваешься?

— Да там ничего интересного, — хмуро откликнулся фамильяр. — Тамошнего мага заставили взять на себя непосильную ношу, и теперь весь его интерес в том, сумеет ли он выжить под тяжестью этой ноши или нет.

Странно. А Фрида говорила, что мага наказали за использование запрещённых приёмов. Может, Фрида пересказывает слухи, которые витают в народе? Кто лучше знает? Наверное, всё-таки магическое существо — Керней?

Слова Кернея о "ноше" напомнили о собственной тяжести: Ирина взялась за потяжелевшую за время ходьбы котомку другой рукой и затрясла пальцами уставшей. Керней покосился, но ничего не сказал.

— А ноша какая? Магическая?

— Она самая.

Дальше Ирина не стала расспрашивать. И Керней об этом говорит неохотно, и хочется посмотреть на город, чьими улицами сейчас они шли. В первую очередь девушка заметила, что идут они в другую сторону от вчерашней дороги с Лиамом. Потом залюбовалась городскими улицами: мостовыми, узкими переулками между высокими каменными домами, с окон и балконов которых свисали на цепях горшки с цветами. Судя по всему, это был мирный город, но на всякий случай Ирина спросила:

— Вы ведь не ведёте войну с кем-нибудь?

— Нет, слава богам... И Гнезду Коршуна, — вздохнул Керней.

Ирина удивилась последнему (опять странность: Фрида-то страшно боялась Коршуна!), но внимание её снова занял сам город. Он был какой-то игрушечный и в то же время радостный от поднимающегося солнца. Девушка ещё подумала, что кажется он ей неестественным, потому что слишком неожиданный для неё — горожанки технологичного будущего. Она шла и с улыбкой прислушивалась к звукам этого города, совсем иным, чем те, к которым привыкла: грохот копыт и колёс, подпрыгивающих на булыжниках, переклики людей, выглядывающих из окон домов или стоящих у своих входных дверей, посвист мелких птах и довольное карканье вездесущих ворон. Керней вёл её в основном переулками, и Ирина радовалась, что запоминать их не надо: фамильяр же поможет ей вернуться домой, в пансионат, или проводит туда, куда необходимо идти — на занятия.

Наконец они подошли к высоким стенам с небольшой, но тяжёлой дверью.

— Стукни три раза — как звучит слово "барабан"! — велел Керней.

Пряча улыбку, Ирина выполнила его распоряжение, и дверь медленно, с натугой открылась. За нею оказался мощный верзила в строгом наряде — то есть без знаков отличий, но с мечом на бедре. Он не сказал ни слова — только кивнул в сторону, куда первым поспешил фамильяр, а за ним — Ирина. И опять лестничные переходы замелькали так однообразно, что девушка в очередной раз образовалась, что рядом с нею знающий спутник. Впрочем, не успела она про себя пожаловаться на оттягивающую руки сумку, как Керней вывел её на открытую площадку, на которой стояли несколько человек в богатых нарядах. К даме в чёрном платье Керней и подвёл подопечную, по дороге предупредив, что это главный учитель танцев — дама Сесиль.

— Здравствуйте, дама Сесиль, — поклонилась Ирина так, как подсказал фамильяр, и с удовольствием поставила тяжёлую сумку на пол, на несколько секунд отдыхая в поклоне.

— Доброе утро, ученица Лирейн, — несколько удивлённо ответила ей необычно грудным голосом дама Сесиль.

Ирина ещё раз поклонилась и, схватив котомку, побежала за Кернеем, к парапету, с которого открывался прекрасный вид на пустой пока королевский двор. Спрашивать, почему учительница танцев удивлена ранним появлением Лирейн, не стала. И так ясно, что Лирейн предпочитала появляться последней. Но сейчас оказалось, что Керней был прав, приведя её пораньше — лучшие места заняли сразу, застолбив участок сумкой, водружённой на парапет. С любопытством поглядывая кругом, Ирина шёпотом, благо Керней занял местечко рядом с сумкой, спросила:

— А эти люди тоже из академии?

— Нет! Это придворные и те, кому удалось получить приглашение на это зрелище.

Ирина подняла брови: приглашение? Но переспрашивать не стала, хотя теперь уже предстоящее зрелище, как выразился Керней, заинтриговало донельзя.

Ещё минут десять — и на крепостной стене с парапетом появились остальные ученицы-первокурсницы. В обругавшей её девчонке с претензиями Ирина узнала Магду, которая явилась с двумя не то подругами, не то приспешницами. Магда показалась ей очень красивой и яркой. Если бы ещё не злилась — вздохнула девушка... С любопытством обнаружила, что некоторые из девушек тоже пришли сюда с фамильярами, но их фамильяры были гораздо симпатичней Кернея: какие-то явно породистые собаки, змеи, обернувшиеся вокруг шей, странные зверьки, сидевшие в сумках. Неужели все они тоже разговаривают?! А потом взглянула на своего фамильяра — и успела поймать его взгляд, когда он насторожённо посмотрел на неё. Кажется, он ждал, что после "знакомства" с другими фамильярами пожалеет, что у неё такой страшненький. Ирина хмыкнула: ишь, закомплексованный какой! И положила ладонь рядом с его ножками. Он глянул на ладошку, потом снова на неё — и успокоился. А она ещё подумала: любопытно, если он рассмотрел, что она не отсюда, чужие фамильяры это поймут?

Вскоре вся крепостная стена была заполнена людьми, но, насколько заметила Ирина, впустили зрителей именно столько, чтобы те стояли впритык к парапету, но никто не выглядывал из-за спин других.

Наконец снизу раздался стук одинокого барабана. На стене застыли, глядя вниз.

С замирающим сердцем Ирина вглядывалась в широкие двери внизу, которые распахнули два стражника, после чего встали у краёв этих дверей. К барабанному стуку начал прибавляться стук иной. Ирина отчаянно вслушивалась, пытаясь понять, что это такое. Больше всего походило на второй барабан, глуховатый, с которым ко двору откуда-то из открытых помещений приближались сразу несколько барабанщиков.

А потом... Чеканя шаг, вышла во двор девушка в чёрном платье и в шёлковой чёрной маске, закрывающей всё лицо. Она шла медленно, откинув плечи назад, опустив руки, словно солдатик. Не успела переступить невидимый порог между закрытым помещением и двором, как за нею показались ещё две девушки, которые тоже шли, чётко печатая шаг, а за ними — три девушки, четыре, пять, шесть! И все они так звонко отбивали шаг высокими каблуками по мостовой, что казалось — шагает одна, просто её сопровождает множество маленьких эхо. Про девушек нельзя было сказать, что они маршируют. Нет, это было что-то иное — более торжественное и даже агрессивное. И это что-то заставляло тревожиться и восхищаться ими одновременно.

Наконец все девушки встали на месте — довольно-таки на большом расстоянии друг от друга. А из крытого помещения снова послышался жёсткий ритм других шагов, более тяжёлых и уверенных. Выходили мужчины — тоже в чёрных масках, в чёрных странных костюмах: широкие штаны, утянутые на поясе ремнями и вправленные в сапоги, и обычные рубахи с длинным рукавом подчёркивали стать каждого из них. Они спокойно прошли замерших девушек, постепенно вставая за каждой.

Если Ирина задавалась вопросом, почему эти пары называются тёмными плясуньями, хотя у каждой девушки есть партнёр, то теперь ей это показали наглядно — почему. Невидимый барабанщик затих, а потом вдруг зазвучала иная дробь, быстрая, энергичная, и тёмные плясуньи начали свой танец.

Когда Ирина пришла в себя от потрясения, обнаружила: она сжимает кулаки так, что на ладонях остаются следы от ногтей. Но сделать ничего не могла. Этот сумасшедший танец, в котором мужчины-партнёры прятались в тень своих партнёрш и брали на себя лишь роль тех, кто помогал девушкам показать себя во всей красе, пронизал всю её душу. Тёмные плясуньи танцевали, взмахивая руками, в которых мгновенно сверкали веера ножей, кружились, ведомые партнёрами, величаво ходили по двору, меняясь местами друг с другом — причём опять-таки с оружием в руках, и было так страшно, что они, кружась, заденут ножами или своих соседей или собственного партнёра!.. Вот это и в самом деле было похоже на фламенко, но фламенко опасное, воинственное — и берущее за душу. Музыки не было — совсем. Разве что слышен был изредка звон оружия в непрерывном ритме барабана и грохота каблуков. Но своя музыка звучала в сердце каждого, кто потрясённо наблюдал за тёмными плясуньями...

Кружились чёрные юбки, вздымались к небу тонкие руки с блеском то вылетающего, то пропадающего оружия. Диссонансом Ирина время от времени слышала вскрики и аханье зрителей, когда танцовщицы кружили в опасной близости с соседями, а то и когда партнёры тёмных плясуний резко поднимали своих дам. Сама же она так впилась глазами в танцующих, так окаменела, следя за ними, что порой так вздрагивала от слаженного движения, словно хотела сама повторить то, что происходит перед глазами.

Внезапно, закончив одну фигуру, все пары резко остановились. Барабан продолжал монотонную дробь. Мужчины, словно по сигналу (хотя Ирина ничего не слышала), развернулись и жёстко зашагали к выходу со двора. Когда они исчезли, девушки-плясуньи резко воздели руки кверху — снова с вылетевшими веерами ножей, а затем так же резко развернулись и чётко пошли на выход. На опустевшем дворе всё так же продолжал звучать отбиваемый барабанный ритм, под который два стражника синхронно закрыли двери в крытое помещение. Ещё минута барабанного боя — и тишина.

Ирина, стыдясь обернуться, осторожно подняла руку вытереть слёзы.

— Не бойся, — сказал глянувший на неё Керней. — Многие плачут, когда впервые видят этот танец тёмных плясуний — символическую охрану наших королей.

— Это страшно и прекрасно, — прошептала девушка. — Неужели меня будут учить этому? Я так не сумею...

— Три года обучения, — заметил фамильяр. — Если с тобой ничего за это время не случится, ты сумеешь выполнить все фигуры и стать такой, как они. Тебе понравилось?

Ирина некоторое время смотрела на него, прикусив губу.

— Мне понравилось. Очень. Но... Это как смотреть на огонь. Лучше — издалека.

— Тоже мне — поэтичная нашлась, — проворчал Керней, но Ирина всё же заметила, что ему понравился её ответ.

Дама Сесиль собрала вокруг себя студенток и повела к зданию академии, с которой Ирине ещё только предстояло познакомиться.

Четвёртая глава

Ирина чуть не споткнулась, услышав негромкое:

— Нагнись ко мне...

Но к Кернею склонилась почти на ходу, заодно поставив тяжёлую сумку на булыжники дороги — передохнуть, и тут же разогнулась, снова взялась за ручки уже привычного груза. Фамильяр всего лишь шлёпнул лапкой по ладони её свободной руки, оставив в ней сухую косточку от какого-то плода. Удивлённая, но не слишком, потому что устала от дороги и сумки, Ирина последовала дальше, одновременно слушая потрясающую историю, которая зазвучала из ниоткуда.

... Было это в стародавние времена. Принцессу нашего королевства сосватали за вождя племени соседнего края, желая видеть в нём надёжного помощника на границе в делах ратных, если таковые будут. Но, посылая любимую сестру к нему, король не догадывался, что племя этих людей весьма мстительно, что вождь, желая отомстить за смерть своего деда, решил отыграться на принцессе... Путешествие принцессы к жениху было долгим — через леса, через долины, через предгорья. Никого бы не удивило, если бы королевская особа вдруг погибла в этом пути. Сопровождала её малая охрана из воинов вождя, четыре рыцаря, личная прислуга и две пары магов-танцоров, призванных во время поездки услаждать её взор и слух танцами и песнями. Каждый вечер на стоянке плясуньи снимали дорожное платье, застёгивали на талии пояса своих юбок, а танцовщики освобождались от верхней одежды, и у костров начиналось магическое действо. Каждый же раз маги исполняли разные танцы. Ими наслаждалась не только принцесса, но и охрана, посланная вождём племени, не подозревая о том, что маги своими страстными танцами заставляли их раскрываться и выдавать свои сокровенные мысли и тайны... Когда до поселения племени оставалась половина пути, тёмные плясуньи устроили представление — такое страстное, что воины вождя не могли удержать в себе последних тайн: они собирались убить принцессу и всю её свиту. Предупредить принцессу и её рыцарей было невозможно: вместе с воинами вождя ехал шаман племени, который постоянно находился возле принцессы и который зорко прислушивался ко всему, что слышал или подслушивал. И тогда уже на территории племени, когда до селения жениха оставалось двое суток пути, плясуньи тайком попросили королевских рыцарей дать им для нового танца своё оружие — из того, что полегче, и убили во время представления охрану вождя, магически усыпив всех своим танцем. Принцессу вернули в королевство, а та, ужаснувшаяся и благодарная, решила, что теперь её всегда должны сопровождать маги-танцоры. Король поддержал её в этом решении. С тех пор в любых поездках принцесс или королев нашего королевства сопровождают тёмные плясуньи, ведомые своими незаметными тенями-партнёрами. С тех пор же каждое утро тёмные плясуньи проводят в королевском дворе ритуал, напоминающий о прошлом, приводящий в страх и вызывающий благоговение зрителей.

Ирина впитывала сказочную историю, слушая скупые слова, но в воображении видя целый фильм: чёрная ночь, пляшущие от потревоженного огня деревья и странные фигуры; девушка-принцесса, которую обступили немного численные рыцари и которую спасают те, на кого она до сих пор смотрела лишь как на развлекающих её. Теперь Ирина поняла смысл ритуала в королевском дворе. И признавала, что Керней был прав, говоря: когда она увидит этот поразительный танец, ей захочется ему научиться. Танец завораживал и не только заставлял лихорадочно биться сердце, но и в какой мере чувствовать себя возвышенно. А уж теперь, когда она знала историю... Она просто мечтала выучиться танцевать, как эти девушки в масках. Даже думать о том, что она может быть одной из них, — заставляло улыбаться, поднимая подбородок!..

Они: девушки со своими фамильярами и дама Сесиль — прошли обратной дорогой, разве что не в сам пансионат, а обошли его усадьбу и очутились перед парадным входом в академию. Её здание оказалось не слишком пышным или величественным — скорей, деловым, как привычное для Ирины офисное: вытянутое вверх на пять этажей, с длинными окнами в каких-то строгих строительно-скульптурных "рамах". Ни скульптур, ни лепнины. Два цвета — основной желтоватый и оттеночный бежевый В общем, ничего особенного. Только вот размеры подсказали то, о чём Ирина ещё не думала: а ведь в этой академии не только курс тёмных плясуний обучается! Наверняка есть другие факультеты.

Зато именно этот факультет занимал самую большую площадь этого здания — громадный зал для репетиций и примыкающий к ним зал поменьше — раздевалка, как его про себя обозвала девушка. Впрочем, так оно и было. Две противоположные стены в этом зале располагали маленькими комнатушками, отделёнными друг от друга каменными стенками, а впереди закрывающиеся плотными занавесками — очень похоже на примерочные кабинки в магазинах, какие сотни раз видела Ирина.

Именно здесь уверенность, что ей хочется стать тёмной плясуньей, дала трещину.

Она успела разложить вещи из сумки на небольшой скамеечке, а кое-что развешать по крючкам на стенах, как совсем близко раздался пронзительный крик. Ошарашенная Ирина, уже натянувшая блузку без рукавов, похожую на примитивно сшитые два квадрата ткани, и юбку с разрезами до пояска, немедленно выскочила из "кабинки" и огляделась.

— Куда ты? — попытался урезонить её Керней. — Вернись — опоздаем!

Но второй болезненный крик уже помог девушке сориентироваться, и она метнулась к "кабинке" через две от своей и распахнула занавеску. Здесь, на скамеечке, сидела одна из девушек, светло-рыженькая, и заливалась слезами, время от времени вскрикивая. Одна нога босая, вторая — обута в туфельку. Именно обутую, закинутую на колено второй ноги — видимо, только что надела, — девушка держала за щиколотку и уже рыдала, раскачиваясь как от сильной боли.

— Что случилось? — подскочила к ней Ирина. — Чем тебе помочь?

И машинально взглянула на вторую туфельку, валявшуюся тут же. Что-то странным показалось в ней. В "кабинке" было светло, и она с недоумением заметила, что туфелька лежит боком (уронила?) посреди какой-то блестящей пыли. И тут же сообразила: девушка надела туфлю, в которую кто-то подсыпал битого стекла!

— Ты долго ещё? — проворчал позади неё Керней.

И, только обернувшись к нему, Ирина увидела фамильяра пока незнакомой ей девушки — довольно крупную ящерицу, которая тоже плакала, вытаращившись на свою хозяйку. А за спиной уже тревожно — и самодовольно — говорили, а значит — вот-вот войдут все, кому бы сейчас сюда не надо.

— Керней, убери ей боль! — резко сказала Ирина, закрыв за собой занавеску. — Быстро! И сделай так, чтобы никто не зашёл!

На приказ, как ни странно, послушно среагировали оба фамильяра. Махнул лапкой не только Керней, но и ящерица, мигом поднявшись на задние лапки. Кажется, та просто растерялась, не зная, что делать в этой ситуации. Искривлённое от боли лицо незнакомой девушки разгладилось, и она прерывисто вздохнула.

— Сейчас я тебе сниму туфлю, — предупредила Ирина, садясь рядом с девушкой. — Будет небольно, но ты не дёргайся, иначе все осколки мне будет трудно убрать.

Услышав шипение, она обернулась. Шипела ящерица-фамильяр.

— Дама Лирейн, благодарствуем за помощь, но теперь мы сами! — И, словно подтверждая, из открытой пасти вылетел длинный жёсткий язык.

"Языком, что ли, выберет стекло?" — с удивлением подумала Ирина, вставая со скамеечки, и посоветовала:

— Ранки прижечь бы чем-нибудь. Найдётся?

— Спросим у дамы Сесиль, — покивала ящерица и прыгнула на скамеечку, а потом оперлась на ногу пострадавшей.

Сообразив, что ящерице неудобно начинать, Ирина присела перед пострадавшей и всё-таки взялась за туфельку, чтобы осторожно снять её. Вид окровавленной ступни заставил её сердце больно стукнуть, незнакомая же девушка снова расплакалась. Уже не от боли, как поняла Ирина, — от того, что предстало её глазам. Во всяком случае, у Ирины самой в глазах потемнело от вида торчащих из кожи кровавых осколков. Убрав туфельку в сторону от скамейки, Ирина кивнула пострадавшей, выдохнула и вышла из её "кабинки". Сумеет ли фамильяр девушки вынуть все осколки? Там же такие маленькие!..

И чуть не шарахнулась назад. Хорошо ещё, Керней шёл сбоку — придавила бы! Перед кабинкой рыжеволосой стояла Магда с приспешницами. Даже не скрывалась!

— Что там? — жадно спросила она, в злом предвкушении блестя глазами.

— А ничего, — подчёркнуто легкомысленно ответила Ирина, тоже жутко злая.

— А чего она кричала?

— Нравится кричать — вот и кричала. — Ирина вдохнула побольше воздуха, чтобы не психануть заранее, и спросила: — Хочешь тоже поорать? Со мной, например? Это так весело! Подключайся! А-а-а!!

Теперь от внезапного, пронзительного вопля прямо в лицо, из-за которого зашевелились занавески и других кабинок, отшатнулась Магда с подругами, испуганно уставившись на Ирину.

— Ну? — агрессивно спросила та, наступая на неё. — Чего молчишь? Кричи! А-а-а!!

— Дура... — пробормотала Магда и поспешно помчалась вместе с прихлебательницами по своим раздевалкам.

А Ирина оглянулась на шорох, увидела на полу боязливо высунувшуюся из-под занавески ящеричью голову с отвисшим набок языком, кивнула фамильяру рыженькой и заторопилась к своей кабинке. Здесь она внимательно оглядела туфли, даже потрясла ими, на что Керней недовольно сказал:

— Ты свои принесла из пансиона, а эта дурёха оставила их здесь! Спрятала — тоже мне!.. А то не найдут! Поэтому надевай, не бойся.

— Керней, — задумчиво сказала Ирина, — ты знаешь... Когда на весах — прекрасный танец и такие злыдни, как те, кто бедной девочке подложил стекло, это как-то напрягает.

— И что? — откликнулся Керней. — Я не совсем понимаю тебя.

— Получается... Чтобы стать тёмной плясуньей, надо ещё и душу тёмную иметь.

— О чём бы ты сейчас ни думала, ты должна приготовиться к тренировкам, — спокойно сказал Керней. — Так что разговоры оставим на потом.

— Ладно, ещё один вопрос не по теме — и больше не спрашиваю. А почему её фамильяр не заметил подсыпанного?

— Молодой ещё, не умеет защищать. Хорошо — магическая сила есть, на твой приказ не только я среагировал, но и он. Получилось двойная защита от боли. Убрали её надолго. А там и девушка в себя придёт.

Долго думать о несчастной девочке не дали в любом случае. За занавеской жёстко захлопали в ладоши, сзывая всех в репетиционный зал. Приглядевшись к выпорхнувшим из своих "кабинок" девушкам, Ирина лихорадочно скрутила косу на затылке, скрепив её всеми теми штучками, похожими на шпильки, что нашла в шкатулке Лирейн. И бросилась за группой, девушки которой с любопытством посматривали на неё, но помалкивали, а Магда с подругами отчётливо сторонилась.

Керней в зал не пошёл, как и фамильяры других девушек. Рыжеволосую Ирина видела мельком, когда та тихонько что-то говорила даме Сесиль. Преподавательница, глядя на её ноги, злилась, но всё же кивнула. Кажется, отпустила девушку домой?

Судя по тому, как Ирина восприняла нагрузки в репетиционном зале: растяжки, наклоны и танцевальные фигуры, — Лирейн была вынуждена-таки не пропускать занятий, за что девушка была готова сказать ей отдельное спасибо. А в конце пары, после того как преподаватель разрешила лишь минут пять отдохнуть перед вторым часом, Ирина, вытирая ладонями пот со лба, вдруг насмешливо подумала: "Бедная Лирейн! Она так старалась покупать то, из-за чего толстеют другие! А уроки-то выбивали из неё весь жирок! Интересно, насколько я похудела за эти два часа? А ведь впереди ещё одна почти такая же пара физических упражнений! И я боялась, что снова растолстею? Смешно!"

Дама Сесиль задумчиво поглядела на неё в конце не то репетиции, не то тренировки, и девушка решила считать, что этот взгляд означает одобрение.

Ирина страшилась лишь одного — что и вторая пара будет физически выматывающей, но следующей оказалась пара под командованием мужчины-преподавателя. Он велел взять с собой ножи, которые крепились на руках, а затем, дождавшись, когда девушки переоденутся в привычные уже длинные платья, в которых шли по городу, он повёл их лестницами вниз, и девушка заметила, что рыжеволосая тоже прихрамывает за всеми, старательно держась подальше от Магды с её подругами— пособницами. Спустя минуты все оказались в небольшом подвальном зале, тоже с кабинками — для метания ножей в мишени. Ирина сначала удивилась — зачем кабинки и здесь, но вовремя сообразила: чтобы не поранить друг друга. А то и не поубивать — при страстном желании некоторых побыстрей избавить от соперниц. Хотя, приглядываясь к однокурсницам, Ирина не заметила у других, кроме Магды и её подружек, такого желания. В группе, кстати, десять человек. Магда успела избавиться от двух девушек?

Надо бы спросить у Кернея.

Но после занятий, которые Ирине понравились, с метанием ножей (получилось! Ну, пару раз попасть), а также с использованием выброса веерных ножей, спрятанных на запястьях, девушка спросила фамильяра о другом, хотя долго думала, спрашивать или нет. Однако время было — группа побежала на уроки универсальной магии. И, когда Керней в аудитории показал место, где обычно сидела Лирейн, Ирина села, вынула из сумки тетрадь и шкатулку с пером и чернильницей и негромко спросила:

— Керней, скажи, пожалуйста, если в масках ходят только в учебном заведении, то почему мы без масок сейчас?

— Маски надевают в основном на занятия парных танцев, — объяснил фамильяр. — Чтобы партнёр не видел пару. А студенты учатся в другом крыле академии.

— Вчера, когда ты ушёл, я слушала так много разговоров за стенкой... — задумчиво начала девушка, и фамильяр, сидевший рядом на скамеечке, заинтересованно повернулся к ней. — Девушки говорили о студентах — о парнях. И называли их по именам. Это как? Ну, если они друг друга в масках видят?

— Ничего удивительного, — хмыкнул Керней, хлопнув морщинистыми веками после недолгого молчания. — Ведь, в сущности, маска в академии — это формальность. На общих парах студенты запоминают друг друга по голосам, а потом начинают знакомиться.

— Вот как... — протянула Ирина. Она немного смухлевала, спрашивая у Кернея, но как ещё у него узнать, откуда Лирейн знает имя своего партнёра?

— Только это знакомство ни к чему не приводит, — добавил фамильяр. — Вы можете в любое время разлучиться. Кто-то станет тёмной плясуньей или партнёром для неё. А кто-то уйдёт из академии, чтобы забыть её, как страшный сон. Кто-то остепенится и станет семейным. Кто-то из пары вылетит из учебного заведения. Дружить всё равно не будут.

— Это хорошо, — сделала вывод Ирина, отметив его фразу "забыть академию, как страшный сон", и взглянула на вошедшего со звонком преподавателя магии.

Магия, как занятие, ей понравилась. Преподаватель читал лекцию, требуя записывать новые бытовые заклинания, а потом объяснял, кто их придумал, почему они работают именно так, а не иначе; говорил о том, что делать, чтобы увеличить их силу. Вроде читал лекцию спокойно, но без занудства, так что Ирине даже захотелось сразу опробовать практически несколько заклинаний из тех, что записала. На переменке перед вторым часом пары к ней нерешительно подошла рыженькая.

— Дама Лирейн, можно я с вами сяду? — пролепетала она, боязливо глядя на Ирину.

Ирина вопросительно оглянулась на Кернея. Тот вместо ответа спрыгнул со скамейки и ушёл куда-то назад — туда, куда следом прошмыгнула и ящерица рыженькой. А на опустевшем месте, на скамейке, остался новый орех. Благо никто не видел — за её спиной, Ирина цапнула его и услышала: "Дама Оссия!" И, подвинувшись, сказала вслух девушке, замершей в ожидании:

— Пожалуйста, дама Оссия. Я не против.

— Я не буду болтать или мешать — торопливо сказала Оссия и села за стол так быстро, будто боялась, что ей вот-вот откажут.

Перемена была слишком мала, чтобы поболтать, но Ирина успела разговорить рыженькую и узнать, что та очень боится Магды и остальных. А на последнем часе этой же пары Ирина выяснила, что Оссия не врала насчёт болтливости: она оказалась весьма замкнута и помалкивала даже тогда, когда не успевала писать за преподавателем. Ни словечка. Даже не просила: "Дай посмотреть — я написать не успела!"

Перед четвёртой парой оказалась самая длинная перемена — на полчаса. Сначала Ирина удивилась этому получасу, усевшись в своей раздевалке отдохнуть и перекусить тем, что прихватила из пансионата, а потом... Не успела вынуть из отдельного кармана сумки булочку из запасов Лирейн и маленькую бутылку с питьевой водой, как на неё налетел сердитый Керней.

— Всё потом! — зарычал он. — Сначала надо одеться к следующему часу, а потом уже поешь! Быстро-быстро!

— А почему не наоборот? — поразилась Ирина.

Но через десять минут поняла — почему.

Одеваться пришлось в то, в чём она оказалась в этом мире впервые — в многослойные юбки и в плотную блузу. Когда девушка с помощью фамильяра оказалась в наряде тёмной плясуньи-первокурсницы и рассовала все ножи по карманам и тайничкам, а косу заново закрепила (очень осторожно!) смертоносными спицами, когда осталось лишь надеть шёлковую маску и завязать её шнурки под волосами, до начала урока осталось три минуты. А ведь за занавесками девушки уже вышли, чтобы направляться в общий с мужчинами репетиционный зал!

— На ходу съем! — решила Ирина и быстро, расплёскивая от торопливости, выпила воды, радуясь, что сообразила утолить жажду ещё после второй пары.

Вышла она из-за занавески, воровски отщипывая от зачерствевшей булки кусочки, которые пыталась незаметно отправлять в рот. Керней катился рядом, мрачно закатывая глаза, когда взглядывал на жующую подопечную, которой ещё надо натянуть перчатки.

— Ничего! — подбодрила его Ирина, бурча сквозь маску. — Потренируемся дома, как облачаться в эту хламиду с оружием, и всё будет окей!

— Что будет?

— Хорошо будет!

"Странно, что мой узор не перевёл этого слова!"

— Керней, а пока нас нет, в раздевалку никто не зайдёт?

— Нет, я закрыл вход магически.

А ещё девушку беспокоил вопрос: если в её группе осталось лишь десять из двенадцати человек, то как быть с партнёрами? Нет, если Лирейн сказала, как зовут её партнёра, значит, все будут с парами, но за счёт чего?

Выяснилось — за счёт двух девушек-старшекурсниц.

В пустынном зале, очень ярком и солнечном, ровно двенадцать девушек в тяжёлых платьях и чёрных масках выстроились в шеренгу. В противоположном углу зала открылась дверь, и в зал вереницей вошли двенадцать одетых в чёрное мужчин, которые тоже остановились в шеренге перед девушками. И тут сердце Ирины вздрогнуло: "Они все знают, что надо будет делать!! А я?! Я же не знаю!"

Повезло и тут. Танец-то тёмных плясуний опасен. Так что все фигуры, видимо, повторяли на занятиях из раза в раз, чтобы напомнить до мельчайших подробностей.

Преподаватель — не тот, который был в "тире", а совсем другой, вызвал девушку-старшекурсницу и между шеренгами студентов, громко объясняя движения, сразу же продемонстрировал их. Ирина выдохнула. Легко. Во всяком случае, так кажется... Теперь, когда она успокоилась, всё внимание обратила на студентов. Кто из них Бриндан? Впрочем, зачем ей это знать? Главное сейчас — не выдать, что она не Лирейн.

Преподаватель кивнул, и студенты подошли к девушкам, чтобы повторить показанные движения. Все они были весьма высоки, и Ирина не сразу сообразила, почему так и почему все девушки среднего росточка. Но, когда один из них приблизился к ней, она сразу вспомнила ритуальный танец в королевском дворе и поняла: потаскай-ка партнёршу, тяжёлую из-за холодного оружия! Тут нужен надёжный помощник — сильный!

Партнёр подал руку, затянутую в перчатку, Ирине и сразу повёл её в центр зала.

Зазвучал ритмичный грохот барабана. Оглянувшись, Ирина увидела "музыканта": тот сидел ближе к входной двери, через которую зашли студенты.

— Не отвлекайся, Лирейн! — проворчал ведущий её парень.

Ирина промолчала, затаившись.

Пары встали редким кругом, чтобы не мешать друг другу. В середине остались ещё одна старшекурсница и преподаватель. Они показывали нужные танцевальные элементы, а пары повторяли, причём, выполнив нужный элемент, тут же менялись местами с соседней парой, обучаясь ходить.

Поначалу закоченевшая от старания выполнить всё, как надо, Ирина не обращала внимания на своего партнёра. Она сама чувствовала, что двигается скованно, и порой даже прикусывала губу, боясь, что забыла нужное движение. Затем она выяснила, что на партнёра можно положиться: он легко поднимал её и вообще обращался с нею так, словно она не человек, а невесомая кукла. Сообразив, что он-то отлично помнит все фигуры, Ирина даже расслабилась. И даже изумилась, когда прозвучал звонок с первого часа пары.

Преподаватель объявил перерыв.

Стараясь побыстрей освободиться от партнёра, Ирина расслабила ладонь, чтобы легко выкрутить её из сильной руки партнёра, и только было шагнула к входной двери из репетиционного зала, как снова была схвачена за руку.

— Неуклюжая Лирейн танцует безупречно? — лениво сказали над головой. — Это что-то новое в стенах нашей академии!

— Отпусти! — огрызнулась девушка.

— Бриндан, что с твоей партнёршей? — весело спросили рядом, и к ним подошла пара — неизвестный в маске и рыженькая Оссия рядом. Тревожившаяся за девушку Ирина несколько раз в течение часа мельком наблюдала, как её партнёр довольно бережно крутит её и поднимает — особенно опускает на пол. Наверное, они дружат?

— А что? — снова лениво спросил тот.

— Она не ошиблась ни разу за этот час и не стала тебе обузой.

— Зато нос задрала, как будто из знатных! — вставила Магда, которую Ирина узнала только по голосу — такими темноволосыми были многие девушки в зале. Магда силой привела своего партнёра к приблизившимся друг к другу парам, хотя тот явно не хотел подходить к ним.

— Среди тёмных плясуний нет знатных или безродных, — ещё более лениво протянул Бриндан, притягивая к себе Лирейн и опуская руку на её плечо так, что теперь девушка не сумела бы прорваться через преграду, захоти сбежать. — Магда, тебе напомнить правила?

— Я их знаю наизусть! — вспыхнула девушка и сжала кулачки. — Но эти правила не отменяют положения, при котором мы должны относиться друг к другу...

— Магда, закрой свой очаровательный ротик, — посоветовал партнёр Оссии. — Ты выглядишь среди всех самой прекрасной, пока не начинаешь злиться.

— Не лезь не в своё дело, Рок, — предупредила уже обозлённая Магда. — Тем более на мне маска — и ты не видишь, как я выгляжу!

— Магда, напоминаю, что ты первая влезла в чужой разговор, — уже угрожающе сказал Бриндан.

И ленивые нотки в его голосе прозвучали таким ледяным холодом, что Магда поневоле отступила от него. А потом и вовсе отвернулась и потащила партнёра подальше от двух пар. Ирина бросила пару взглядов по залу и обнаружила, что некоторые парочки расстались, и девушки ушли из зала — возможно, отдохнуть за его пределами.

Не успела Магда отойти на порядочное расстояние, как Ирина, улучив момент, пока Бриндан всё ещё следил за отступлением стервозной дамы, резко присела. Рука Бриндана от неожиданности осталась провисшей в воздухе, а Ирина с облегчением заторопилась к выходу, кинув назад лишь одну фразу:

— Я быстро!

Вслед ей Бриндан что-то сказал, но она уже была не слишком близко и его слов не расслышала, зато громкий хохот парней пропал лишь за закрытой дверью. Очень надеясь, что Оссия не смеялась вместе с ними, она быстро пошла по коридору, ища Кернея. И, к огромному облегчению, нашла его неподалёку сидящим на краешке коридорной скамьи, как и другие фамильяры, дожидавшиеся своих хозяек и подопечных.

— Ты почему сбежала? — подозрительно спросил фамильяр.

— Честно? Устала, — призналась Ирина, усаживаясь рядом. — И новый мир, и новая жизнь, и учёба. А тут ещё смеяться начали... Я очень устала.

Про себя добавила: "А ещё очень хочется спать, потому что ночь не спала, а Фрида очень хочет заниматься со мной обычными танцами!"

— Смеяться — из-за чего? — насторожённо спросил Керней.

— Не знаю. Я сбежала — и засмеялись. Но вот что я думаю... — Ирина вздохнула. — Я слишком сильно изменилась. Ну, для Лирейн. Скажи, Керней, Лирейн совсем плохо танцевала? Может, мне тоже надо было изобразить, что я туплю? Ну, плохо соображаю в танцах? Мой партнёр сразу почувствовал, что я стала другой.

— Будет спрашивать — скажи, фамильяр за тебя взялся, — посоветовал Керней. — И ещё... — Он поморщился. — Капризничай иногда, что у тебя что-то не получается.

— Это тоже трудно, — вздохнула Ирина. — Мне... нравится танцевать.

Она замолчала, прислушиваясь к себе и своим ощущениям. Ноги побаливали. Несмотря на тренированность Лирейн, впечатление усталости оказалось чувствительным. Она ссутулилась, пытаясь расслабиться в коридоре, довольно пустом и гулком — только откуда-то издалека доносились невнятные голоса, и вздрогнула, когда Керней вдруг резко пропал и когда внезапно над головой уже знакомый ленивый голос сказал:

— Попалась? Идём, скоро следующий час начнётся.

Ирина покорно встала и поплелась следом за партнёром, в душе ругаясь: "Ну и надо было тебе меня искать? Ну и опоздала бы! Зато отдохнула бы! Зато образ Лирейн снова проявился бы, и все её сразу узнали в привычной всем недотёпе!" И фыркнула, сообразив, что, кажется, нащупала то, что поможет оставаться ей в нужном образе. Выделяться очень не хотелось. А неожиданная перемена в ней могла всё испортить.

Уже у самой двери Бриндан обернулся к ней и спокойно спросил:

— Магда часто достаёт?

Вспомнив всё, что говорила Фрида о Лирейн, Ирина хорошенько насупилась под маской, хоть лица и не видно, и, сильно вытянув губы, заныла:

— Она всё время ко мне пристаёт! Приглашает погулять, а на самом деле...

Шёлковая маска на лице партнёра колыхнулась. Как будто он поморщился. И отвернулся от девушки, быстро раскрыв перед ней дверь. А Ирина, шагая впереди него, продолжила монотонное, как это назвала Фрида, "бу-бу-бу!", радостно сообразив, что теперь Бриндан в противовес хорошему танцу получит всё ту же бубнящую Лирейн. А значит, не обратит особого внимания на странные изменения в партнёрше. Ну а потом, глядишь, все привыкнут, что Лирейн постепенно меняется. Хм, в лучшую сторону.

Пятая глава

Ещё одна проблема: как к нему обращаться?! Видел ли он её без маски? Видела ли его Лирейн? Какие с ним отношения были у Лирейн?! На "ты"? На "вы"? Хотя... Если она обратиться к нему на "ты" и назовёт его по имени — это будет опять-таки списано на недотёпистость и невоспитанность Лирейн! А ещё неплохо поныть или ругнуться при этом — тогда вообще прокатит любое обращение!

А тут ещё... Когда они вошли, Магда, которую легко узнать по тому, что она собрала вокруг себя почтительно внимающую ей публику, стояла, опираясь на одну ногу, и небрежно вытянув вторую чуть вперёд. Поза с ножкой напоказ получилась кокетливой и... буквально умоляющей о том, чтобы её оценили. Ладно, хоть всё ещё в маске... Ирина расслышала то ли хмыканье, то ли фырканье за спиной и насупилась по-настоящему. Мда, мужикам только на такое смотреть да облизываться! И тут же удивилась: ей-то что? Пусть смотрит, пусть смакует! Хоть слопает целиком и с косточками!

Минуту спустя, несколько удивлённая, она спросила себя: "И чего вздыбилась? Магда же в самом деле красивая!" Ответа не нашла. Но порадовалась, что Бриндан не стал подводить её к толпе восторженных почитателей вокруг Магды. Они вошли в начало часа.

Из второго урока пары полчаса было отдано под тот самый шаг, который так поразил Ирину — выполненный первой же танцовщицей, выходящей из ворот на королевский двор. Шаг этот Ириной был усвоен быстро. Ей даже понравилось ступать так, словно она... королева! А ещё понравилось, как ходил вокруг неё Бриндан. Ну и вокруг остальных девушек мужчины ходили красиво. Но, к собственному удивлению, Ирина начала сравнивать — Игорёшу с Бринданом! Хотя... Какое уж тут сравнение! Игорёша ходил, набычившись, ссутулившись — так ему удобно было заранее давить на любого, к кому шёл. Бриндан же шествовал, как принц, наследник престола. Без напряжения, легко, собранно... "А вот интересно — каков он на лицо?" — невольно подумала девушка, когда он в очередной раз обошёл её, прежде чем подать руку.

Но всё остальное здорово на нервах. Кажется, нытьё партнёрши и в то же время неожиданное умение танцевать — это её-то, до сих пор бывшей неуклюжей, как отметил сам Бриндан, сильно насторожили парня. Он помалкивал, но Ирина остро чувствовала его руки на своей талии, когда он властно вёл её по кругу, когда легко вздымал её кверху или помогал в отрыве от пола выполнять показанные танцевальные фигуры. Если на первом часе Бриндан двигался напряжённо — наверное, в ожидании ляпа от партнёрши, то теперь Ирина чувствовала мягкость его рук и — в какой-то степени — их бережный обхват. И поднимал Бриндан партнёршу теперь не так резко и даже жёстко, как в первый раз, когда работал ручищами, как экскаватор — по впечатлению девушки... Судя по всему, сейчас он поверил, что девушка, его пара, не оплошает.

В первые минуты второго часа Ирина пыталась придумать, как сделать что-то неправильное, но одновременно следить за преподавателем, который гнал занятие, не давая продыху студентам, и в то же время соображать, в каком движении можно сачкануть или неловко сделать его, — увы, не получалось. И девушка, недовольная из-за странной ситуации, решилась забыть, что надо выглядеть недотёпой. Ведь Керней прав: можно свалить на него все изменения в её движениях! А потом пожаловаться всем, что фамильяр её совсем загонял! И, успокоенная, Ирина принялась за танец, хоть в нём пока повторялись одни и те же движения.

Чувствовать себя лёгонькой и пластичной, когда тебя поднимает сильный мужчина, — это наслаждение!

Пока не настала часть урока, в котором пары ходят по кругу, время от времени сближаясь. Не успели пройти ползала, как преподавателя вызвали куда-то, а девушка-старшекурсница велела отдохнуть. И первокурсники сбились в одну компанию, причём Ирина постаралась остаться на отшибе. Увы, Бриндан тут же подошёл к ней.

— Прячешься?

— Нет, — хмуро сказала Ирина. — Устала.

— Обычный день, — пожал плечами парень. — С чего бы тебе устать?

Ирина подумала-подумала, а потом вдохнула побольше воздуха и объяснила:

— Я вчера и сегодня наелась — во! Живот тяжёлый, а из-за этого тяжело... бегать!

Маска тёмных плясуний — это твёрдая основа-полумаска, с которой свободно спускается квадрат шёлковой ткани, очень лёгкой и чувствительной к любому движению лица... Ткань натянулась под вздохом Бриндана. Но он всё-таки спросил:

— И зачем ты наелась?

— А ты никому не скажешь? — подозрительно — так, чтобы он эту подозрительность точно расслышал, спросила девушка.

— Никому! — поклялся парень.

По быстро сморщившемуся шёлку его маски Ирина сообразила, что он либо усмехнулся, либо улыбнулся.

— Я хочу растолстеть! — трагическим шёпотом призналась Ирина.

Оказывается, это жутко интересно — считывать эмоции человека, лица которого не видно. Ирина не боялась высказать главную мечту Лирейн: наверняка та не делилась с парнем таким откровением. Бриндан застыл на месте, глядя на девушку. Видимо, она и в самом деле его ошеломила. Наконец оттаял.

— А... зачем?

— Замуж выйти! — возмутилась Ирина, как будто высказала понятную всем истину. И затаилась. Наверняка она выглядит дурочкой, зато есть возможность, что Бриндан после такого откровения перестанет к ней цепляться. Хотя бы сегодня. А уж ночью она успеет выпытать у Лирейн всё, что надо знать о партнёре.

Но парень после нового небольшого оцепенения вдруг улыбнулся. Она считала это не только по движению ткани на чёрной маске, но и по интонации шутливого вопроса — видимо, он воспринял её признание как шутку:

— А выйдешь за меня?

— Ты... ты... — От неожиданного ответа Ирина заикалась, пока не придумала единственное: — У тебя нос слишком длинный!

— Что-о?!

Пискнув от ужаса: "Ой!", Ирина прыгнула в сторону от него и перепуганным зайцем помчалась вокруг группки студентов, до сих пор спокойно разговаривавших, молясь в душе, чтобы вот-вот, а то и прямо сейчас в зал вошёл преподаватель.

— Куда-а?!

"Балда-а!" — мысленно передразнила его Ирина, но оглянулась — и отчаянно пискнула снова: Бриндан кинулся догонять её! Приподняв для удобства тяжёлые юбки, она прибавила скорости, несмотря на каблуки туфелек — чувствуя, что бежится очень даже неплохо по утоптанным стареньким коврам, которыми застелен пол репетиционного зала.

Тем временем группа мгновенно обратила внимание на странные догонялки. Девушки зашушукались, а парни принялись подбадривать Бриндана, да ещё предлагать:

— Бриндан, тебе помочь?

— Поймать твою упорхнувшую плясунью, Бриндан?

— Да что ж ты как медлишь, Бриндан? Не посрами звание тёмного партнёра!

— Отстаньте вы все! — услышала Ирина за спиной раздражённое ворчание парня, когда, обежав по второму разу группу, нацелилась ринуться к входной двери.

Вскоре в зале стоял дружный мужской хохот. Девушки, не понимая ситуации, только перешёптывались, следя за догонялками. А Ирина, не решившись удрать из зала, побежала по третьему кругу, огибая толпу студентов. И — ахнула, когда её поймали за верхнюю юбку и дёрнули назад. Врезалась в партнёра не хило так — призналась сама себе. Как ещё на ногах устоял. Со страхом оборачиваясь к Бриндану, который уже крепко держал её за талию, она расцвела радостной улыбкой, таращась на входную дверь, благо шёлковая тряпочка маски взлетела и застряла на виске. Попавшись на эту нечаянную радость, встревоженный Бриндан ослабил захват, чтобы оглянуться, не вошёл ли преподаватель. Утвердившись на ногах, Ирина резко вырвала из его рук край юбки, но снова сбежать не сумела: за талию её держали железно!

— Отпусссти! — прошипела Ирина, извиваясь в его руках. — Смотрят же!

— Дай слово, что не сбежишь! — запыхавшись, потребовал Бриндан.

— Куда бежать-то? — простецки вздохнула девушка. И перестала дёргаться.

Некоторое время Бриндан, кажется, недоверчиво присматривался к ней, а потом расслабил ладони, но партнёршу взял-таки за руку. Ирина ожидала, что он поведёт её к студентам, чтобы продемонстрировать законную добычу, но Бриндан спокойно стоял на месте, судя по частым поворотам головы в сторону входа — дожидаясь преподавателя.

— Обычно бывает довольно скучно ждать на переменах или вышедшего учителя, — заговорил он над её головой. — Но сегодня ты удивила меня. Неплохо так побегали! Не думал, что ты можешь так скакать в своих туфельках.

— Удобные, — пожала плечами Ирина. — Разношенные по ноге. Вот и всё.

— Ты и в самом деле искренне считаешь, что у меня слишком длинный нос? — с сомнением спросил он. — Или ты... — Он даже замолчал, обдумывая неожиданное соображение. — Ты дразнила меня?

— А что? Нельзя? — в тон ему ответила Ирина. И беззвучно хмыкнула под своей маской: ленивый-то голос уверенного в себе человека исчез! Он и в самом деле озадачен. И тут же притихла сама. А ведь она и в самом деле не знает этого человека. А если его ленивый голос весьма уверенного в себе типа — это признак кого-то вышестоящего?

— Меня ещё никто не пробовал дразнить, — задумчиво сказал Бриндан.

— И как? — с любопытством спросила девушка. — Не понравилось?

— Пока не определился, — последовал ответ.

Ирина пару секунд смотрела на него, а потом решительно провела ребром ладони под носом, отчётливо шмыгая носом, полюбовалась на его резко замершее под маской лицо и спокойно сказала:

— Кажись, я ночью простыла. Ну, что? Урок-то продолжается.

Он не поверил, и лишь оклик учителя заставил его с неохотой убрать руки. "Прочь руки с моей талии!" — грозно подумала Ирина, шагая с ним рядом и вздыхая: а жаль, что ещё немножко рядом с ним постоять нельзя!..

После урока студенты-партнёры вышли через свою дверь. Ирина в свою уходила последней в цепочке девушек и, оглянувшись, заметила, что один из студентов стоит у выхода, придерживая дверь, и смотрит на неё. На неё, потому что и она осталась в зале в недолгом одиночестве, замедлив шаг.

Наконец он кивнул — она помахала рукой и выпорхнула из зала. Кажется, именно этого он и дожидался. Когда Ирина спустя парочку волнующих секунд снова выглянула в зал, там никого не осталось. Вздохнув, она улыбнулась и побежала к залу-раздевалке: занятия на сегодня закончились.

На пороге зала-раздевалки она чуть не сбила с ног Магду, уже сорвавшую с лица маску. Магда успела отшатнуться, иначе бы Ирина всем весом своротила её со своего пути. Но после прыжка той в сторону сумела остановиться.

— Не смей лезть к Бриндану! — с надрывом завизжала Магда — так, что занавески в кабинках, шевелившиеся от переодевающихся за ними девушками, мгновенно застыли. — Бриндан мой! Мой! Не лезь к нему, ясно?!

Ирина вспыхнула. На фиг ей, Ирине, этот Бриндан сдался? Но орать таким тоном! На неё! При всех...

— Воспитанной барышне не приличествует вопить, как последней кухарке, — внятно процедила она сквозь зубы, и в зале-раздевалке воцарилась мёртвая тишина, а лицо Магды постепенно вытягивалось в течение следующих слов Ирины так, словно она наблюдала нечто совершенно страшное. — Барышне не пристало вести себя так, словно она грузчица овощей на какой-нибудь телеге. Или грязная крестьянка, которая доит корову в сарае. Ну и? Кто из нас нищеброд, Магда? Говори спокойно и ровно!

Магда молча посмотрела на Ирину, развернулась и ушла к своей кабинке. Шла медленно, выпрямив спину, будто и в самом деле прислушалась к укоризне. Но в этом уверенном движении угадывалось обещание мести... До своей кабинки Ирина дошла спокойно и быстро задёрнула за собой занавеску.

— Что случилось? — спросил безмерно удивлённый Керней. — Почему дама Магда на тебя кричала?

— Керней, знаешь — есть такая игра в догонялки? Ну, когда кто-то за кем-то в шутку гоняется? — Ирина сняла маску и аккуратно сложила её в кармашек сумки. — Ну вот. Я сегодня бегала в том зале от Бриндана. В шутку. А Магда обозлилась. Керней, Магда на Бриндана глаз положила?

— Что дама со своим глазом сделала?! — поразился фамильяр.

— Ну, она влюблена в него?

После недолгого молчания, внимательно глядя на Ирину, Керней попросил:

— Лирейн, давай с самого начала.

— Хорошо, — со вздохом сказала Ирина. — Начнём. Магда влюблена в Бриндана?

— Нет.

— А мне она кричала: "Он мой!" — задумчиво сказала девушка, переобуваясь.

— И по этому возгласу ты решила... — начала было фамильяр и тоже задумался. — Дама Магда просто хочет видеть своим мужем мастера Бриндана.

— Теперь понятно, — сказала Ирина и положила последние сложенные вещи в сумку. Встала со скамейки. — Ну, кажется, ничего не забыли?

— Лирейн, — вкрадчиво проговорил Керней, хлопая на неё горящими любопытством глазами. — Ты не объяснила мне про тот глаз.

— Хм. Керней, давай так: когда все выйдут из раздевалки, мы пойдём одни, и я всё-всё расскажу! Честно!

Фамильяр немедленно согласился и прильнул круглой головой к нижнему краю занавески. Когда поднялся, предупредил:

— Вышли все!

И они поспешили выйти из зала-раздевалки. По дороге в пансионат Ирина вспомнила свою учительницу по русскому языку, вспомнила, как готовилась к ЕГЭ.

— Итак, — профессорским тоном начала она. — Фразеологизмы — это устойчивые выражения, имеющие переносное значение. Они служат для украшения речи. Вот, например, фразеологизм, который я использовала, говоря о том, что дама Магда влюблена: она глаз на него положила.

— Жуткий... — признал Керней. — Жуткий фра... ну, этот самый. А ещё какие есть?

Ирина шла, не спеша вспоминала фразеологизмы. Особенно Кернею понравилось выражение "бежать сломя голову". Они даже поспорили из-за него. Ирина утверждала, что выражение ничего особенного не несёт в себе, а является лишь образной заменой слову "быстро", а фамильяр был уверен, что за этим фразеологизмом прячется страшное пророчество: побежишь слишком быстро — голову сломаешь!.. Ирине такая рассудительная болтовня понравилось. Почти за научным спором (дискуссией!) они дошли до пансионата, даже не заметив дороги.

— Но всё же... — вздохнул Керней, когда она открывала перед ним дверь в пансионат. — Это довольно странно — говорить о лёгком, воздушном чувстве — о влюблённости — терминами некроманта! Надо же... Глаз положила на предмет влюблённости. Потрясающе!

А когда они очутились в её комнате, Ирина быстро соорудила что-то вроде чаепития с плюшками Лирейн и пригласила к нему фамильяра. Уселись на полу, чтобы Кернею лишний раз не "возводить очи горе", а смотреть прямо в глаза собеседнице.

— Объясни мне, куда я попала, — попросила Ирина, разламывая булочку для Кернея на небольшие части. — Какой у вас тут строй и всё такое. То есть... Ну, кто у вас тут правит — я уже знаю. Король. Но видела кареты — они довольно лёгкие, а значит... Ну, заводы-фабрики у вас тут есть?

— Есть, как им не быть? — риторически вопросил фамильяр, отпивая чай из самой маленькой чашки, которую только нашла Ирина. — А что такое строй?

Из повествования Кернея Ирина поняла, что есть не только король, но и министерство, которое принимает разные решения, но — под подпись короля. Узнала, что заводы и фабрики принадлежат частным лицам. Есть разные газеты и иллюстрированные журналы. Из последних есть даже модные! Далеко в дебри всяких политических дрязг Ирина забираться не хотела, так что остановила фамильяра на полуслове, когда он начал говорить о разных партиях внутри самого министерства.

— Керней, ты мне обещал про Коршуна рассказать. И что-то там про его магическую ношу, которую он взял на себя.

— А, это просто. Обсуждается давным-давно в нашем государстве. Некоторые подумывают, что всё это придумано, чтобы забрать побольше золота и королевской казны, некоторые — верят, что Коршун не зря взялся за это дело.

— Керней!

— Да-да. С самого начала. Однажды в столице заметили, что на окраине города появилось небольшое болото.

Ирина затихарилась, когда поняла, что фамильяр рассказывает о Маровых болотах.

— Сначала на него никто внимания не обращал, потому как топкое место было слишком мало, чтобы угрожать королевству. Ну, и местечко, в котором оно появилось, было такое отдалённое, что и говорили-то о топи, как о луже. Но лужа начала расти. И тогда наш король внял мольбам своих подданных и послал к топи своих лучших магов. Среди них оказался чёрный маг Коршун, Сиг-дха. Маги изучали топь, а она ловила их на своё спокойствие и пожирала тех, кто поддавался её чарам. Один за другим уходили маги. Кто — в страны небесные, откуда не возвращаются. Иные — опускали руки и признавали себя несведущими в данном для изучения явлении. Но все сходились на том, что место то магическое. И наконец настал тот день, когда от топи последним вернулся Сиг-дха. Он пришёл к королю и сказал, что готов принять на себя боль, которую несёт это болото, если ему помогут золотом. Своё-то он уже поистратил. Сначала все посмеялись над ним и золота не дали. Но спустя несколько месяцев стали доходить слухи, что к месту, где продолжает увеличиваться болото, нельзя подойти: оно начало пожирать людей теперь даже на расстоянии!

— Как это? — с недоумением спросила Ирина, вспоминая огни Маровых болот, о которых рассказывал Лиам.

— Оно звало, — загробным голосом ответил Керней. — Оно плакало, словно потерявшееся дитя. Оно звало, кричало, словно заплутавший путник. Доверчивые люди с добрым сердцем шли на этот зов — и умирали в болотной трясине. Много идти им не надо было. Они ещё не успевали дойти до берега, до края, а болото выкидывало навстречу им свои тяжёлые волны.

— И что сделал Коршун? — Произнести неудобоваримое имя Ирина отказывалась наотрез, радуясь, что есть простенькое — Коршун.

— Золото — великий металл, — философски сказал Керней. — Чёрный маг открыл свою душу магическому болоту. И теперь живёт лишь благодаря тому, что ему привозят золото.

— Ничего не поняла, — помотала головой Ирина. — Что именно там — с золотом?

— Вот и король не верил, пока не увидел воочию, — вздохнул фамильяр, запивая остатки булочки чаем. — Золото, положенное рядом с Коршуном, чернеет и рассыпается в прах. Те, кто думал, что чёрный маг присваивает золото королевства, были вынуждены признать, что это единственный способ остановить магическое болото, которое способно сожрать всё королевство.

— Так уж и всё? — недоверчиво спросила Ирина.

— Всё, — подтвердил Керней. — Если бы ты видела, как росло болото до того, как за него взялся Коршун! Это было немыслимо!

— Керней, а что значит — золото, положенное рядом с магом?

— Болото сжирает его душу. Золото только сдерживает это разрушение. Он не может вставать. Не может ходить. Его водят слуги, держа под руки...

Ирина как наяву увидела: двое тащат под руки человека, которого затем усаживают в кресло и уходят.

— А что будет... — начала она и осеклась, боясь высказать страшную мысль. — А что будет, если однажды Коршун умрёт? Королевство погибнет?

Фамильяр задумчиво посмотрел на девушку.

— Лучшие маги продолжают изучать природу болота. Но, если Коршун умрёт... — Он вдруг оглянулся на входную дверь и перешёл на шёпот. — Об этом никто не должен знать, но ты — из другого мира, и я не всегда буду рядом с тобой, а кроме меня, у тебя никого нет. Лирейн... Если Коршун умрёт, его место займёт Бриндан — его племянник. Учти, Лирейн: об этом никто не знает.

— Но почему он? Он же не маг? Ну, в смысле, Бриндан не опытный маг, а всего лишь учится в академии!

— Его сущность такова, что только такой, как он, сумеет остановить болото.

Сердце Ирины сжалось. Думать о том, что высокий сильный парень, который показался ей сегодня с разных сторон своего характера и важным, и весёлым, скоро займёт место своего дяди, чтобы медленно умирать...

— Тогда почему... почему Магда...

— О том, что они племянник и дядя, тоже мало кто знает.

— А откуда знаешь ты?

— Я сделан Коршуном — ещё до истории с болотом, — пожал плечами Керней.

Ирина чуть рот не открыла. Сделан?! Вот этот странный, но живой Керней?!

— Разве маги могут... — изумлённо начала она.

— Могут, — буркнул фамильяр.

Помолчав немного, Ирина поспешно добавила чаю в чашку Кернея и жалостливо спросила понурившегося фамильяра:

— Керней, тебе тяжело из-за этого? Ты переживаешь?

Уставившись на девушку выпуклыми глазищами, фамильяр поморгал немного.

— Ну... Привык. Хотя, когда меня отдали в академию, в помощники Лирейн, мне пришлось нелегко. Мне повезло, когда её желание сбылось и когда здесь появилась ты.

— А мне повезло, что в фамильярах Лирейн оказался именно ты, — торжественно высказалась Ирина. — Клянусь, я не буду с тобой ругаться. Хотя вообще ругаться буду, — пообещала девушка.

— Зачем?

— Ну, пока не знаю, но я часто могу в сердцах что-то сказать.

Фамильяр оживился.

— О! В сердцах! Это тот самый фра?

— Тот самый, — подтвердила Ирина, и разговор снова свернул на фразеологизмы, которые просто обворожили Кернея.

Он до самого вечера просидел с девушкой, болтая о том о сём и как-то спокойно вводя её в курс дела со здешним государством. И, лишь когда Керней сказал, что солнце скоро сядет, а значит, ему пора, девушка осторожно спросила:

— Пора — в замок Коршуна? — И чуть не прикусила язык: проговорилась! Керней не сказал, что Коршун живёт в замке!

Но фамильяр, видимо, и сам не запомнил, что именно говорил, а чего — нет.

— Да, пора в замок, — вздохнул он. — Если я там не переночую, живым мне не быть. Тьма уведёт меня в свои круги и рассыплет там в пыль.

Стараясь не показать, как страшно прозвучали его слова, Ирина проводила его до порога в коридоре, открыла дверь и даже отвернулась, потому что, как он признался, ему неприятно, когда смотрят вслед уходящему.

Она вернулась в комнату и первым делом бросилась к зеркальцу.

Деньги, как и обещала Лирейн, оказались на месте. Ирина пересчитала их, благо цифры на бумажках и металлических монетках оказались знакомыми, добавила к ним заработанное прошлой ночью и снова сунула в тайник. После чего решила быть весьма серьёзной и первым делом составить список того, что ей необходимо для здешней жизни.

Сев за стол, затеплила свечку и подвинула ближе все те клочки бумаги, на которые выписала самые нужные заклинания. Пусть её магический дар маловат, но уж то, что станет подспорьем в этой жизни, она выучит обязательно.

Через полчаса примерный список, подкреплённый обыском в комнате, был готов. Почти. Именно потому, что "почти", он и остался лежать на столе вместе с пером: вспомнит Ирина ещё что-нибудь — впишет! А пока она принялась за стирку, одновременно зазубривая бытовые заклинания и дивясь, как же здорово можно себе облегчить жизнь парой строчек. Но вскоре заболела голова, и заклинания были отодвинуты в сторону. Продолжая возиться с тряпками, Ирина вспоминала последнюю пару в академии и думала: не слишком ли она была опрометчива в своих мыслях? Ну, тогда, когда подумала, ругаясь с Магдой, что на фиг Бриндан ей, Ирине, сдался? Ну и что, что он племянник страшного мага? Если честно... Бриндан Ирине очень даже понравился.

Шестая глава

От стука в окно Ирина подскочила на чём-то мягком — с испугу и со сна не сразу поняв, где она и что происходит. Ой, ревизию-то в шкафу проводила, а до конца всё шмотьё не убрала! И мгновенно запуталась в тряпках, которые вроде только что вывалила на кровать и на которых неожиданно заснула. Даже тускловатый свет не помог разобраться, куда влезли руки и ноги. Суматошно пытаясь сбросить тряпки с себя — видимо, от холода закуталась, пока дремала, — услышала треск ткани и обречённо махнула рукой. Шагая прямо по сброшенным нарядам Лирейн, она приблизилась к окну — на новый стук, осторожный, но настойчивый. Сбоку — на всякий случай.

— Кто там?

— Лирейн, открой, — попросили за стеклом.

Ошеломлённая неожиданным пробуждением, не сразу узнала голос Лиама. Помогло, что вчерашняя ситуация повторилась — именно от неё оставалось впечатление безопасного.

— Сейчас, — вполголоса пробормотала она, удивляясь: прошлой ночью они точно не договаривались ехать на новое выступление.

Лиам ловко подтянулся и перепрыгнул через узкий подоконник, благо девушка посторонилась. Оглядевшись и вскинув брови на одежду под ногами, он решительно поднял ладонь на зажжённую Ириной свечу, и та послушно потухла.

— Фрида спрашивает, готова ли ты позаниматься с нею, — объяснил Лиам.

Оглянувшись на брошенное барахло, Ирина вздохнула, но решительно сказала:

— Готова! Что брать?

— Сегодня вы сами по себе, — пожал плечами парень. — Мне только отвезти тебя к ней, а там вы сами. Так что бери то, в чём удобно будет танцевать... для себя.

"Хорошо, что поспать успела! — мысленно перебирала Ирина, быстро прикидывая, что подойдёт для новой, незапланированной репетиции, и одновременно хватая с пола охапку нечаянно сброшенной одежды и бросая её на кровать. — Плохо, что поесть нормально не смогла. Ладно хоть, Керней немножко помог с этим, пока угощала его чаем с булочками! Спасибо ему!" А когда дошло, что Лиам и в самом деле готов отвезти её к Фриде, девушка хмыкнула: только туфли надеть — и хватит! В домашнем платье, в которое переоделась, едва зайдя в комнату, танцевать будет удобно!

— Идём, — кивнула она, прислушиваясь к звукам в доме: редко-редко слышны голоса, и так же редко доносится глуховатый перестук каблучков по деревянным полам — там, где комнаты для студенток, что попроще, ну, тех, кто себе не может позволить ковры.

Как и в прошлый раз, Лиам выпрыгнул в окно, а потом поймал Ирину и поставил её на ноги. Оба замерли на мгновения, прислушиваясь. Повсюду сонно стыла тишина, которая мирно перебивалась обыденными звуками: прогрохотали где-то неподалёку лошади — наверное, всадники выехали откуда-то, или телега протряслась по булыжникам; очередью потрескивали то ли цикады, то ли здешние сверчки; иногда в ленивом ветерке шелестели деревья, и даже какая-то птаха попискивала в кустах при пансионате. Ирина запрокинула голову, обернувшись к зданию: только на третьем этаже у кого-то в комнате, близко к окну, горела одинокая свеча.

После смутного движения рядом взглянула на Лиама. Тот кивнул и взял её за руку, чтобы провести в темноте, в которой, кажется, ориентировался лучше. Спеша следом, девушка улыбнулась: интересно, как давно Лирейн бегает зарабатывать лёгкие — для неё — деньги? Ну, если Лиам спокойно ходит там, где она бы ночью наверняка заблудилась?

Лошадь на этот раз была одна. Ирина уже хладнокровно восприняла необычный для себя способ поездки. Так что, когда Лиам её поднял и подсадил в седло, она не стала паниковать, как в первый раз. Спокойно дождалась, пока он сядет за спиной — для неё нерушимой крепостью, к которой можно уютно прислониться! — и решила обратить внимание на дорогу. Надо же постепенно запоминать окрестности!.. А то вдруг случится такое, что ей придётся куда-то бежать, а дороги-то назад не знает.

Вот только запоминать что-либо было трудно. И не потому, что оказалось слишком темно. Несмотря на то что она ехала, теперь зная — куда, что-то и на этот раз мешало наслаждаться ночной прогулкой. Не сразу, но определилась, что в саду пансионата, кроме них двоих, неподалёку кто-то есть.

Кто-то, кто внимательно следит за ними.

Сторож здешний? Но зачем ему торопиться за всадником с девушкой, когда он мог окликнуть их раньше? Или... Ирина похолодела. А если это Магда со своими приспешницами? Ждут, пока она, Ирина, уедет, а потом заберутся в её комнату и какую-нибудь подлянку устроят?.. Стоп! Керней сказал, что комната Лирейн жёстко закрыта магическими щитами от чужого проникновения! Но откуда впечатление чужого взгляда?

Она так резко дёрнула головой, что Лиам натянул поводья, останавливая лошадь.

— Что случилось?

— Там... — она некоторое время колебалась, будет ли удобным показать пальцем, а потом мысленно махнула рукой: репутация у неё из-за Лирейн уже подмочена, так чего волноваться-то? И ткнула пальцем в еле видную пешеходную дорожку, которая то и дело скрывалась под тенью деревьев или в высоких кустах.

— Что — там?

— Там кто-то бежал вместе с нами, — торопливо объяснила девушка. — Ну, то есть бежал, пока мы ехали... Правда, я его не видела... Ну, как сказать — не видела?.. Что-то бежало — высокое и чёрное.

И затаилась, испугавшись, что Лиам сейчас или обругает её, или снисходительно высмеет её страхи. Но получилось ещё страшней: парень за её спиной замер, явно вглядываясь в редкие отрезки дорожки, которые светились в сиянии неполной луны. Мгновения спустя он неуверенно сказал, будто самому себе:

— Собака?.. Но высокое?.. То-то я по саду шёл, мне ещё показалось, что... Лирейн, давно чувствуешь его?

— Тоже с сада, — шёпотом призналась Ирина.

Они замолчали, и на пустынной ночной дороге, прижимаясь к тёплому телу Лиама, ощущая в нём защитника, девушка осторожно озиралась по сторонам, боясь, что высокая тень уже пробежала вперёд и теперь прячется неизвестно где. Лиам прошептал, кивая в сторону, куда она недавно тыкала пальцем:

— Ты его там в последний раз видела?

— Ага.

Он что-то снова прошептал — только на этот раз Ирина не расслышала, а переспрашивать не стала: было бы надо — он бы сказал громче. Вот он поднёс ко рту ладонь и будто сдул с неё пушинку — так легко фукнул. Медленно опустил руку, не поворачивая головы от подозрительного места, и Ирина тоже замерла, выжидая.

Наконец напряжённо приподнятые плечи Лиама опали.

— Там был человек, но он сбежал.

— И больше не будет нас преследовать? — стараясь дышать спокойней, спросила она.

— Этого не знаю.

Дальше ехали в таком молчании, что Ирина не выдержала. Нет, она не Лирейн, но молчать после того, как выяснилось — их преследуют?!

— Лиам, почему болота называются Маровы?

— Тебя они чем-то напугали? Говорят, богиня Мара однажды споткнулась в том месте и упала. Ей было так больно, что она прокляла то место. А поскольку она богиня смерти и увядания, то... В общем, когда ушла — оставила то, что оставила. Женщина, — добавил Лиам, и Ирина не услышала, а почувствовала, как он пожал плечами, типа: что тут сделаешь?

Девушка хотела спросить: "Ты веришь в это?" Но не осмелилась, осеклась, едва открыв рот. Она пока мало разбирается в этом мире, и даже известная всем болтливость Лирейн не спасёт от подозрений, что в теле студентки находится душа иного человека.

Да и, положа руку на сердце: мир-то магии и магов! Конечно, они должны верить в эту версию! Хм... Как и она, вообще-то... Но, помолчав, Лиам задумчиво, словно вслух размышляя, проговорил:

— А ещё говорят, это кто-то из наших тёмных магов сделал...

— Зачем?! — возмутилась Ирина.

— Чтобы Коршуна подставить, — всё так же рассеянно объяснил парень. — Ему многие завидовали при дворе за его приближённость к королю.

Ирина вдруг нахохлилась. Вспомнила прошлую ночь и то, что поразило, но для чего пока не было времени поразмыслить. Мага Коршуна (она забыла имя) подвели к креслу под руки, помогли сесть. А потом она почувствовала отчётливый взгляд от этого кресла. И только сейчас озадачилась: если маг так немощен, что не может передвигаться сам, почему у него такой ощутимо сильный взгляд?

— А почему именно так подставили? — тихо спросила она, чтобы Лиам не сразу понял, как сильно она заинтересована странной историей.

— Поймать на слабости такого сильного мага, как он, очень сложно, — сразу понял её Лиам. — Но заставить выполнить что-то тяжёлое во имя государства — легко. Наш король мог от него потребовать выполнения своих обязанностей — вот и всё.

— То есть тот, кто займёт место Коршуна, и будет виноват в том, что появились Маровы болота, — проговорила совсем тихо девушка.

— А ты, оказывается, неплохо соображаешь, — после недолгого молчания усмехнулся Лиам.

— Это я с перепугу, — объявила Ирина. — Пока болтаю, не так страшно ехать.

— Да ты не бойся, — улыбнулся парень. — Я постоянно прослушиваю пространство вокруг нас. Все либо спят, либо... бодрствующих нет!

Поглощённая мыслями обо всём на свете, Ирина даже удивилась, заметив, что лошадь сворачивает на лужайку, на которой подпрыгивает маленькая гибкая фигурка.

— Привёз! — радостно воскликнула Фрида и тут же скомандовала: — Поезжайте за мной! Я нашла для репетиций укромное местечко!

И, не дав и слова сказать, побежала вдоль забора вокруг дома, в котором работала. Лиам что-то проворчал над головой Ирины, но пришлось подчиниться маленькой танцовщице и послать лошадь за нею. Едва они обогнули забор параллельно дороге, как тропинка, по которой Фрида бежала, несмотря на темноту, начала спускаться. Нет, она не была крутой для лошади, но кусты, задевавшие ноги Ирины, порой заставляли её вздрагивать от неожиданных скользящих прикосновений.

Фрида провела их на маленький пляж, который ограничивали две скалы, склонившиеся над водой с обеих сторон от него, словно стены! Очарованная морским берегом, Ирина позволила ссадить себя с лошади и тут же помчалась к воде. Море?! Море! Да ещё ночью! Да с ломаной лунной дорожкой по тёмным волнам! Романтика!

Лиам посмеялся над девицами, которые тут же принялись обсуждать возможность искупаться в ночном море, и напомнил:

— Через час-полтора я заеду за Лирейн!

— Подождём, — согласилась Ирина, не в силах даже повернуться к нему лицом: так её восхитило море, в тёплые волнышки которого успела забежать, скинув туфли!

Лошадь унесла Лиама наверх, в кусты, обрамлявшие тропинку вниз, и только тут Ирина встревожилась:

— Фрида, а сюда никто не зайдёт?

— Эта часть берега — часть поместья, в котором я служу. — Вон, видишь — над нами забор? — объяснила маленькая танцовщица. — Сюда войдёт лишь тот, кто живёт в поместье, потому что его пропустит магическая защита. Или я проведу, потому что для защиты я своя, а значит — и все те, кого веду я, свои. Или может войти сильный маг. Но магам здесь делать нечего в это время. Так что на час, отпущенный нам Лиамом, это место — наше!

— Тогда начали? — спросила Ирина, с потаённой мыслью побыстрей отрепетировать, а потом всё-таки искупнуться в море — вода-то тёплая!

— Начали. Или сюда, — Фрида прошла несколько шагов вдоль берега и остановилась. — Здесь недавно был прилив, и песок достаточно твёрдый, чтобы на нём бегать и танцевать. Ну, посмотрим, не сбежала ли за сутки твоя обретённая способность двигаться в такт мелодии. Положи туфли вон у тех камней, а то что они здесь валяются! — скомандовала она и тут же хмыкнула: — Странно тебе говорить — ты! Прежняя Лирейн тут же скандал бы устроила, а сейчас — молчишь!

Ирина фыркнула на это, но говорить ничего не стала — из той же боязни, что не успеет сделать всё, что хочется. И они оставили обувку у больших камней — им по пояс, после чего вернулись на чистый песок, и Фрида показала первые элементы танца. Не обошлось без её ругани: девочка оказалась весьма и весьма нетерпелива и не могла понять, почему ученица не может с лёту запомнить фигуры танца. Но вскоре ругань утихла: Ирина начала понимать, что именно и как должна танцевать. И Фрида смягчилась: девушки теперь хохотали в своё удовольствие, присвоив берег, прыгая на нём и танцуя!..

В небольшом перерыве воодушевлённая Фрида мечтательно сказала:

— Вот завтра-послезавтра снова пойдём в замок Коршуна и столько монет за ночь заработаем!

— Но тебе же не хотелось туда! — удивилась Ирина.

— Мало ли что мне не хотелось! — заносчиво вскинула голову маленькая танцовщица. — Да только за вчерашнюю ночь нам дали столько, сколько я обычно зарабатываю за неделю танцев!

Но, когда они повторяли второй танец, выученный наизусть: фигур маловато — и все повторялись, — Ирина взмахнула руками, вытягиваясь свечкой к ночному небу, испещрённому белыми искрами звёзд, и внезапно чуть не упала.

— Да что ты какая неловкая! — засмеялась Фрида и, подскочив к ней, наклонилась, подавая руку. — Устала, небось? Как вы в своей академии учитесь только! Ну, вставай!

— Фрида, — прошептала ей в лицо Ирина. — У камней кто-то стоит.

Маленькая танцовщица мгновенно выпустила её ладонь и, в прыжке развернувшись к камням, где они оставили обувь, опустилась на песок, прижав руки к бёдрам, словно собираясь продолжить танец. Изумлённая Ирина увидела ножи в кулачках Фриды, притиснутых к телу!

— Эй, ты! Кто там за нами подглядывает?! А ну, выходи сюда!

А в ответ раздался знакомый ленивый голос:

— Ишь — мелочь, а командует так, словно...

— Лиам!! — завопила маленькая танцовщица.

И на поднявшегося от камней парня и в самом деле налетел Лиам, спускавшийся по тропинке — до сих пор незаметный из-за кустов.

Ирина вскочила на ноги и бросилась к Фриде. Перепуганная, ошарашенная, она было прижалась к девушке, как и та к ней — и это, несмотря на ножи в руках, а потом бросилась к дерущимся, всплёскивая от ужаса руками: что делать? Как их разнять?!

— Не лезь в чужую драку! — возбуждённо закричала Фрида, оттаскивая её от драчунов. — Пусть сами разберутся!

Но руку, за которую её оттаскивали, Ирина вырвала и снова бросилась к месту драки.

— Лиам, это Бриндан — мой партнёр!

— Ой... — за спиной сказала Фрида.

То ли испуганный вопль сработал, то ли именно в этот момент оба драчуна на мгновения отпрянули друг от друга, свалившись, но теперь воспользовалась оказией и девушка, немедленно влетев между ними и растопырив руки.

— Не деритесь! Пожалуйста! Лиам, это Бриндан! Бриндан — это Лиам!

Оба драчуна, сидевшие на песке, подняли головы взглянуть на неё, словно и в самом деле представляющую их друг другу.

— Пожалуйста, не деритесь! — повторила, чуть не заикаясь от ужаса, Ирина, глядя то на одного, то на другого.

— Кто такой Лиам? — сухо спросил Бриндан.

— Он устраивает концерты в частных домах, — быстро проговорила Ирина, страшась, как бы Фрида не ляпнула, что он даёт им возможность зарабатывать по ночам. Формулировка-то, в общем, верная, но ведь незнакомый с ситуацией человек может воспринять её весьма двусмысленной. — Чтобы мы могли на них заработать!

Мужчины поднялись, и Фрида, подозрительно поглядывая на однокурсника Ирины, поспешила к Лиаму — помочь ему отряхнуться от песка. Ирине не оставалось ничего другого, как подойти к Бриндану.

— Тебе помочь? — несмело спросила она, не зная, как он может отреагировать на всё представшее его глазам. — Песок стряхнуть?

— Сам, — бесстрастно ответил он.

И снова появились беспокойные вопросы. Видел ли он хоть раз Лирейн без маски? Видела ли Лирейн его лицо? Как общаться с ним? И зачем он проследил за нею? Ведь именно он преследовал её и Лиама садом пансионата и затем на дороге! Ирина теперь была в этом уверена на все сто!

Он и правда прошлёпал ладонями одежду, а потом вдруг зажёг магический огонёк на ладони, поднёс его к лицу отшатнувшейся Ирины и едва заметно улыбнулся:

— А ты, оказывается, хорошенькая! Особенно когда не ноешь!

Ирина фыркнула на это замечание, но промолчала, не зная, чего ещё ожидать от него. Бриндана она тоже успела разглядеть, пока огонь был между ними, но не полностью, испугавшись его жеста с пламенем на ладони. Ничего так. Тоже симпатичный. Хоть и ухмылистый такой. Ну... Никакого сравнения с Игорёшей! И тут же её улыбка пропала: что сказала Фрида? Сюда может пройти сильный маг? Значит, Бриндан — сильный?

Тем временем Бриндан крепко взял её за ладонь и подвёл к другой паре.

— Может, объясните мне подробней, в чём дело? — миролюбиво предложил он.

Лиам скептически смотрел на него пару секунд, а потом более пространно, чем Ирина, рассказал молодому магу, чем занимается.

— Так значит, эта маленькая девочка Фрида научила тебя танцевать так, как ты это показала сегодня утром? — сделал он вывод.

Ирина отрицать не стала, как промолчали и Лиам с Фридой. Последней, кстати, было не до разговоров: она с огромным, нескрываемым любопытством пялилась на высокого партнёра тёмной плясуньи.

Понимая, что молчание после реплики Бриндана нехорошо затягивается, Ирина решилась взять на себя следующий шаг в неудобной ситуации:

— Насколько понимаю, теперь ты проводишь меня в пансионат? — светски сказала она Бриндану, глядя на него снизу вверх, но с упрямством. — Лиам, мы пойдём.

— Доброго вечера, маленькая девочка Фрида. Добрый вечер, Лиам, — изысканно попрощался Бриндан.

— Доброго вечера, Бриндан! — прозвенела маленькая танцовщица им вслед, после чего негромко спросила о чём-то у парня, хмуро стоявшего рядом.

А через пару шагов Ирина услышала её возмущённое, явно обращённое к Лиаму:

— Почему?! Вон он как двигается!

— Она меня, случайно, не хочет взять в качестве партнёра? — с изумлением спросил Бриндан, помогая Ирине подниматься там, где она не видела тропинки, а туфли скользили по мелкому камешку и песку.

— С неё станется! — с облегчением засмеялась девушка, счастливая, что неприятный эпизод остался позади. — А ты долго смотрел на наши танцы?

— Ну, почти с самого начала. Лирейн, тебя не тревожит, что до пансионата идти довольно долго? Может, надо было выпросить у этого Лиама лошадь до завтра?

Вспомнив, что прошлой ночью пришлось уснуть гораздо позже, чем она намеревалась сегодняшней, Ирина легкомысленно ответила:

— Если тебе не хочется погулять, я могу дойти и одна.

— И ты не боишься опасностей? — усмехнулся Бриндан.

— Я тёмная плясунья! — заявила девушка с уверенностью, которой, впрочем, не чувствовала. Но ведь Бриндан — вот он, рядом. И вряд ли оставит е в одиночестве, что бы ни говорил. А значит, она может побахвалиться своей смелостью. — Пусть кто-нибудь попробует подойти ко мне с плохим!

— Отважная дама, — пробормотал Бриндан. — А ты давно танцуешь, зарабатывая?

— Давно, — сразу ответила она и тут же поддразнила: — А что? Денег не хватает? Хочешь с нами? Фрида-то на твою стать и умение двигаться уже глаз... — Она поперхнулась: по этому любимому ею выражению парень может легко догадаться, что она... — Ну, она уже присматривается к тебе! Да и Лиаму ты понравился!

— С чего ты взяла? — удивился Бриндан.

— Видела, как он тоже оценивающе на тебя глядел! — засмеялась Ирина. — Ну, так как? Хочешь присоединиться?

— Ты ночью совсем иная, — задумчиво оценил парень.

— Не ночью, — твёрдо сказала девушка. — С недавнего времени. Ведь я вчера вечером упала с подоконника и ударилась головой.

— Врёшь, — тихо сказал Бриндан, только раз оглянувшись на неё.

— Как это... — враз смутилась она.

— Ты не падала. Я маг — и вижу.

— И что... ты ещё видишь? — Она вспомнила, как Керней заключал её в магические рамки, анализируя, и затаила дыхание: неужели Бриндан сейчас сделает что-то вроде этого — и узнает, что она не настоящая Лирейн?

— Я вижу девушку, которая стоит на земле гораздо уверенней, чем раньше, — хмыкнул Бриндан.

Они уже выбрались из дикого переулочка, ведущего на частный пляж, и шагали по дороге. Не найдясь, что ответить партнёру, Ирина в свою очередь спросила его:

— А почему ты за мной следил?

— Я хотел встретиться с тобой и спросить у тебя кое-что, — снова своим ленивым голосом сказал партнёр. — Но, когда пробирался к твоему окну, увидел любопытную картину: некий мужчина постучал к тебе в окошко — и ты сразу впустила его. Но был он в твоей комнате недолго, после чего, забрав тебя с собой, он усадил тебя на лошадь и куда-то повёз. Скажи честно — это ведь заставило бы разгореться любопытство любого человека? Меня это... заинтриговало, и я решил посмотреть, куда же он тебя повёз. Точней — куда ты так охотно решилась поехать с этим молодым мужчиной.

— И? — засмеялась Ирина, выдохнув. — Ты доволен разгадкой этой интриги?

— Я не то что доволен, — ухмыльнулся Бриндан. — Мне понравилось зрелище...

Он остановился на полуслове, и девушка чуть не подтолкнула его договорить: что? Что понравилось? Понравился их танец или вообще вся репетиция?

— Мне понравилось, что я увидел другую Лирейн — более свободную и легкомысленно прыгающую рядом с девицей ниже своего положения... Нет, Лирейн, не перебивай. Я знаю, что твоя семья разорена, что твоя семья, возможно, сейчас не может претендовать на звание родовитой. Но я не ожидал от девушки, которая выглядит каждый учебный день чуть не рохлей... — Он снова замолчал, наверное, подбирая слова. — Мне эта девушка понравилась — и я решил спросить у неё...

— О чём? — с любопытством спросила Ирина.

— Ты вышла бы за меня замуж? — неожиданно холодно спросил Бриндан.

За разговором они незаметно дошли до ограды вокруг пансионата, и Бриндан, не дожидаясь ответа, взял Ирину за руку, чтобы повести её к тому местечку, откуда её вывел Лиам. Совершенно обалдевшая, Ирина, тем не менее, почувствовал к нему благодарность: скажи он ей идти к своему окну — она не вспомнит дороги!

— Я не понимаю вопроса, — заявила она, пыхтя и шагая следом. И дальше понесла такую ахинею, что самой страшно стало. — Что ты хочешь узнать? Если ты предлагаешь мне за тебя замуж, то не выйду — на тебя засматривается Магда. Если ты имеешь в виду, можно ли выйти за такого, как ты, то любая девушка бегом побежит — только помани её обещанием жениться. Но тебе-то зачем это? Ну, жениться?

— Это нужно тебе! — внезапно заявил он.

— С какой стати? — поразилась Ирина, понимая, что они оба, судя по всему, ненормальные.

— Ты же хотела растолстеть и выйти замуж? А тут тебе и толстеть не придётся!

— Бриндан, тебе не кажется... — после паузы заговорила Ирина. — Тебе не кажется, что мы оба говорим глупости?

— Кажется, — немедленно согласился партнёр, продолжая тащить её кустами, а потом остановился и обернулся к Ирине. — Но самое интересное в том, что эти глупости я очень легко могу говорить именно с тобой. Может, потому что тебе хочется замуж?

— Но мне ты замуж не предлагал! — с отчаянием воскликнула ничего не понимающая Ирина. — Бриндан, скажи чётко, чего ты от меня хочешь?

— Лирейн, Магда хочет быть моей невестой, но не хочет быть моей женой, — ужасающе серьёзно сказал Бриндан. — А я хочу жениться. Выйдешь за меня замуж?

Ирина поняла, что её голова сейчас взорвётся. Стараясь сообразить, что за всем этим странным предложением стоит, она наконец чопорно сказала:

— Ну, я не совсем... Ты правда мне сделал предложение?

— Правда, — подтвердил мрачный Бриндан.

— То есть с этого момента я становлюсь твоей невестой?

— Да.

— А ты ухаживать за мной будешь?

— А что я сейчас делаю?

Ирина молча посмотрела на этого психа.

— Если полезешь под юбки, — твёрдо сказала она, снова в душе ужасаясь тому, что говорит ему, — стукну сразу — понял? Я хоть и деревенская, но честь блюду! Поклянись, что приставать до свадьбы не будешь!

— Клянусь!

— Бриндан, — она посмотрела в суровое лицо парня. — Почему мне кажется, что мы стоим тут, как два дурака?

— Потому что мне деваться некуда, — негромко сказал партнёр. — И я рад, что ты не отказала мне.

А Ирина с грустью подумала, что скажет завтра Магда. А ещё раньше... Э... Говорить Кернею или нет? А ещё...

— Бриндан, прости, но мне надо домой, — сказала она быстро, вспомнив, что вот-вот может появиться свет в зеркальце.

Он подсадил её на подоконник. И ушёл, не поцеловав на прощанье, как она ожидала. Она прыгнула в комнату и закрыла за собой створки окна.

Седьмая глава

А закрыв окно, вдруг возмутилась.

— А ты-то чего, голубушка?! — шёпотом заругалась на себя. — Ты ж собиралась не замуж выходить, а учиться! Какого... Марова болота ты ему ответила — да?! Ты его даже не видела по-настоящему, чтобы знать, какой он из себя! Не знаешь, какой у него характер!.. И чувств у меня к нему никаких!! Да и какие чувства, если я видела его всего... несколько минуток, пока сюда шли?! В темноте! Зачем? Зачем я это сделала?! А вдруг он... А вдруг он маньяк какой-нибудь? Поэтому Магда не хочет замуж, а только невестится с ним! Нет, правильно Магда сказала — дура я, и есть дура!

Она растерянно огляделась. Долго не поругаешься, сидя сложа руки. "Домашние" дела потребовали зажечь свечу. Вещи-то, которые свалила в спешке, надо убрать. Пока убиралась, всё поражалась себе, а когда закончила, села на кровать.

— Спать, пока Лирейн не разбудит? — пришлось задаться насущным вопросом. — Всё-таки с таким режимом у меня каждая минуточка на учёте! Режим... Эх... От такой жизни сбежала! Там у меня и работа непыльная была, и жених солидный, и дома всё в порядке... Живи — только радуйся, как бабуля говорила! А я... умечталась, блин! Танцев мне, видите ли, захотелось! Фигурки, блин, красивой захотелось! Принцев-женихов всяких! Ну и получила! Ни жизни нормальной, ни учёбы! Ррр... — И почти беззвучно добавила: — Во что же это я... впуталась?

Поняла, что не уснуть.

Поняла и то, что нет смысла читать заклинания для засыпания. Ведь она не знает, когда зеркальцем "позвонит" Лирейн. А вдруг она появится минут через пять, как Ирина уснёт? А прерванный сон чаще грозит потом неплохой такой бессонницей.

Подтащила стул к умывальнику, над которым висело зеркальце, взяла с собой свечу и учебную тетрадь с заклинаниями и начала учить отмеченные — те, что не переписывала на отдельные листочки. Листочки она решила брать с собой в дорогу к академии, чтобы вызубрить заклинания на ходу. Та хоть и близко, но времени на учёбу достаточно. Во всяком случае, усвоить одно заклинание в дороге — уже хорошо.

Погрузиться в выучивание наизусть по тетрадке не сумела. Поспешно схватила со стола пёрышко и принялась записывать вопросы к Лирейн, ответы на которые были ох как нужны! Но и вопросы записать не удалось. На половине предложения Ирина застыла, сдвинув брови:

— А ему? Я-то ему зачем? — И почувствовала, как резко отхлынула кровь от лица: — А если он меня в какую-нибудь жертву тому Марову болоту принесёт?! Он же сильный маг, если прошёл на пляж, куда остальным нельзя... Фрида же сказала... Ой, мамочки-и! Домой хочу-у!

Время тянулось и тянулось, а зеркальце тихонько темнело себе и темнело.

В общем, "подумать" постепенно перерастало в истерику. И если сначала первым вопросом к Лирейн Ирина поставила: "Какие заклинания ты использовала, чтобы очутиться на моём месте?", то этот вопрос вскоре был зачёркнут. Лирейн, может быть, и не слишком умная, но точно не глупа по-житейски. Сразу сообразит, зачем ей, Ирине, это знать. Посидев, лихорадочно размышляя, Ирина записала: "Какие учебники по магии ты читала?" Ну, типа, они ей тоже пригодятся... Посидела-посидела — вычеркнула и этот вопрос. Если, ничего не сказав Лирейн, прочесть заклинание, возвращающее их обеих по своим местам, Ирина будет чувствовать себя убийцей. Да и страшно переживать начнёт за бедную девчонку, возвращённую в свой мир, но в новые обстоятельства... Лирейн-то наверняка вообще ничего не знает про Бриндана — ну, с той стороны. Что он племянник Коршуна.

И в очередной раз побледнела, додумавшись: "А что это значит? Ну, то, что я сразу много чего здесь узнала из того, о чём Лирейн и не догадывалась? А если это не случайно? Если я попала сюда, чтобы помочь Бриндану?" Минута размышлений — и скептически хмыкнула: "Спасительница — тоже мне! Ничего не знаешь, в магии не фурычишь — ишь, что про себя надумала!"

Пришла к выводу, что надо будет продолжать валять Ваньку, стараясь выказывать глупость и тупость, а самой приглядываться потихоньку и соображать, что происходит и что делать ей, чтобы остаться в стороне. Или вообще в живых. Правда, с тоской подумалось: легко сказать — соображать! А если не знаешь, с чего начинать?

Она убрала тетрадь Лирейн и свои листочки на полку рядом со столом и резко обернулась на мазнувший по комнате свет. И Ирина ахнула, обнаружив, что её короткие волосы, вместо того чтобы лежать привычными прядками, теперь вьются весёлыми и легкомысленными кудряшками! Лирейн сделала завивку и теперь стала ещё округлей!!

— Ой, Ирина! — без предисловий начала сияющая Лирейн. — Спасибо тебе огромное, что подсказала! Сама бы я вовек не додумалась!

— О чём ты говоришь? — с недоумением спросила девушка, с трудом приходя от созерцания себя, бывшей.

— Ну как же! Ты мне сказала, чтобы я им сказала, что я упала и память потеряла! Как только я им всем сказала про то!.. — Лирейн аж задохнулась от восторга. — Мне тут и врача, и подушку под голову, и девочки с работы прибежали, а Игорёша стал таким ласковым — ведь он сразу заметил, как мне нравится!

Слушая девушку, Ирина сумрачно подумала: ещё бы её бывшему жениху не стать ласковым, едва Лирейн глянула на него глазами, полными восхищения! Ей-то его стать — ох, как по нраву пришлась, что было понятно с самого начала их знакомства.

Глядя на задорные кудряшки Лирейн, Ирина поймала себя на мысли, что больше не завидует ей. Всё правильно. Это её жизнь, Лирейн. И это ей нравятся тяжеловесные ухаживания Игорёши. Ей нравится участие в своей жизни бывших подружек Ирины, которые, едва узнали, что та почти потеряла память, принялись за активные посещения внезапно дружелюбной и общительной "подруги", рассказывая ей взахлёб всё то, что она "забыла". Судя по всему, Лирейн наболталась сегодня за вынужденное молчание всего вчерашнего дня!

Не завидует. Ей. Но завидует чёткости её ситуации. Здесь всё ясно: теперь Лирейн без проблем выйдет замуж за Игорёшу, и будут они жить долго и счастливо.

... Ирина яростно подавила прихлынувшие к глазам слёзы. Проморгалась, оглянувшись, словно услышала шорох. И Лирейн тут же замолчала. А потом прошептала:

— Там кто-то есть?

С трудом улыбнувшись, девушка помотала головой.

— Лирейн, мне тоже хочется стать уверенней. Поэтому есть несколько вопросов.

— Да сколько угодно, — махнула рукой в зеркальце та. И, оживившись, тут же сказала: — По твоим часам — нам дали поговорить на пять минут позже. Наверное, наше время сокращается каждый день на пять минут. Ирина, ты похудела страшней, чем я думала. Почему?

— Я ещё не знаю, где находятся здешние магазины — то есть лавочки.

Уж что — что, а об этом Лирейн рассказала с удовольствием. Ирине даже пришлось перебить её, чтобы успеть поговорить о другом.

— Какие отношения у вас с Бринданом?

Лирейн даже кисло сморщилась.

— Ой, он такой гордый! Прямо такой гордый! — запричитала она, но, пугливо оглянувшись, шёпотом закончила: — Мнит из себя невесть что. — А помолчав, вздохнула: — Ну, ему-то можно. Он из семьи богатой-пребогатой, а род у него — ого-го какой!

— Лирейн, он сказал мне, что я из захудалого рода. То есть ты тоже не из простых?

— Ой, когда это было? — отмахнулась девушка. — Наш прадед однажды отправился в путешествие — всё мечтал новые земли открыть или завоевать. Да только сам попал под завоевание. Пока семья его выкупала с плена — столько всего отдали! Он-то вернулся, а дом-то разорённый уже. И с тех пор вот оправиться не можем. Я в семье восьмая была. Так для меня на приданое не то что денег — нарядов не было. Дома так обрадовались, когда мне предложили учиться в академии! Ну а здесь я, как меня Лиам нашёл, только и сумела наесться досыта... А что это Бриндан заговорил-то с тобой о том?

— Замуж зовёт, — задумчиво сказала Ирина.

Потрясённое молчание было ответом чуть не на целую минуту. Но, когда Лирейн очнулась от ступора, первым с её стороны последовало строгое напоминание:

— Мы обе замуж не выходим, пока болтать можем! А то вдруг что-то не так ещё пойдёт? Мало ли! А... — Она снова озадачилась. — А с чего он тебя зовёт? Замуж-то?

— Ему понравилось, как я танцую.

— О как... — вздохнула Лирейн, а после паузы на размышления серьёзно сказала: — Будь осторожна. Магда и так на меня зуб точила, а если уж узнает про то, как Бриндан тебя звал в жёны... Ой-ёй...

— А что ты вообще знаешь о нём? — нетерпеливо перебила её стенания Ирина.

— Постой, а как он тебя замуж позвал? Ты ж здесь всего дня два?

Ирине пришлось коротко рассказать о случившемся на морском пляже Фридиных хозяев, а заодно о том, что Бриндан признался: ещё раньше, ближе к вечеру, он пришёл к ней в пансионат и увидел Лиама.

— Вон ка-ак, — протянула Лирейн и смущённо пожала плечами. — Ничего не понимаю. И подсказать не могу.

— Бриндан правда тебя в лицо не видел?

— Правда. И я его, в общем-то, ни разу без маски не видела. — Лирейн, поджав губки, помолчала немного, а потом призналась: — Да и не хотелось. Знала, что красавчик, да что не про меня. Вот и всё.

— А о чём вы разговаривали во время учебного танца?

— Ой, с ним разве поговоришь?! Он только шипел на меня и злился: и двигаешься не так, и поворачиваешься не туда, и говоришь-то не так, как другие!

Ирина вдруг нахмурилась.

— Не поняла. Почему же тебя поставили в пару к нему, если он... к тебе плохо относился?

— А, это... — пренебрежительно сказала девушка. — Тёмные плясуньи должны привыкать к любым партнёрам. Должны, несмотря на норов, уметь танцевать с любым. Как и партнёры — с любой из нас. Вон, Магде достался — почти такой, как я. Только он из богатых, но тоже такой... спокойный... Ой, Ирина, у вас тут телевизоры! Ах, какая красота! Я думала — магия, ан нет — техника! Ой, как здорово! Прям не оторвись от него!

— Лирейн, а у тебя ко мне вопросы остались? Ты во всём разобралась?

— Пока не знаю, — последовал ответ. — Я, вон, тетрадку нашла — блокнот называется. Ой, а ручка-то какая интересная! Теперь записываю, что мне у других спрашивать, а что у тебя. Бабуля-то мне много чего про кухню рассказала — завтра уже готовить попробуем... А вот... Чую, у тебя вопросов побольше моего будет. Ой... Мне кажется, зеркальце темнеет. Ирина, не выходи замуж за Бриндана, пока оно нам даёт поговорить!

— Ты — тоже! — невольно усмехаясь, ответила девушка.

И зеркальце в самом деле медленно угасло.

"Ой, забыла спросить про Кернея! Что там за три проклятья!"

Но время не вернёшь. Пришлось идти к кровати, готовиться ко сну.

Перед самым сном, уплывая в тёмные улицы и осторожно пробираясь между незнакомыми домами, Ирина решила: "Не буду говорить Кернею, что Бриндан приходил на пляж! Скажу коротко: пришёл к пансионату и предложил замужество. И пусть Керней объяснит мне, что и как. И, кстати, пусть объяснит, почему он старается не попадаться на глаза Бриндану! Помню я, как он со скамейки удрал!"

Так крепко заснула, что забыла про заклинание-"будильник", которое позволяло проснуться в назначенный час. Разбудил стук в окно. Слетев с кровати, Ирина обнаружила на карнизе обозлённого Кернея и засуетилась, открывая раму.

— Что у тебя произошло? — строго спросил фамильяр, спрыгивая с подоконника. — Почему ты проспала?

— Быка за рога, да? — фыркнула Ирина, и сердитая физиономия Кернея расплылась в радостной улыбке: "Фра!" Но о главном он помнил отлично.

— Ну, так что случилось?

— Бриндан мне предложение сделал!

Ирина бегала по комнате, одевалась, умывалась, расчёсывалась и, едва удерживая смех, поглядывала на окаменевшего фамильяра. Наконец, когда две чашки чаю были поставлены на пол, как и остатки булок и каких-то конфет, Керней отдышался и спросил:

— Когда?!

— Он пришёл вчера ночью, сказал, что ему нравится, как я начала танцевать, и — всё.

— Ты согласилась? — осторожно спросил фамильяр.

— Да. — И, снова заметив, как он огорошен, добавила: — Он сказал, что собирается ухаживать за мной. Я решила, что это неплохо. Ведь я не уверена, что он не пошутил.

— Вот ведь... — прошептал он, таращась на девушку и, словно не замечая, хватаясь за чашку, чтобы отпить чаю.

— Керней, — благожелательно начала Ирина, — а почему ты боишься Бриндана? Ну, когда он вчера вышел в коридор, ты сразу сбежал.

— Ты не так много знаешь об этом мире, чтобы принять то, что я могу рассказать, — вздохнул он. — Ты пришла сюда из мира без магии, и это помешает понять то, что я мог бы сказать. Но я скажу. Три проклятья. Я не боюсь Бриндана. Когда его дядя понял, что допустил огромнейшую ошибку в своей жизни, он создал меня и перевёл на меня три проклятья, полученных им самим. Это не помогло ему избавиться от ужаса подступающей смерти. Но чуть-чуть облегчило его жизнь. Бриндан знает об этом и ненавидит меня, потому что я напоминание.

— Да, теперь я немного понимаю, — призналась Ирина. — Но, может, ты мне скажешь, почему Бриндан захотел жениться на мне?

— Племянник Сиг-дхи — человек скрытный. И свои мысли обычно держит при себе. Но ведь он не обещал жениться на тебе прямо сейчас?

— Нет, не обещал. — Ирина помолчала и призналась: — Знаешь, Керней, я много думала о его предложении и решила так: может, он на мне и не женится. Но он обещал за мной ухаживать. А я хочу, чтобы он показал мне город и таким образом сдержал своё обещание ухаживать. Ну, типа, я же не знаю, где у вас тут можно купить продуктов, например. Или одежду. А он пусть покажет. Как тебе моя затея?

Серьёзно насупившись, Керней помолчал немного, а потом кивнул:

— Звучит весьма рассудительно. Только будь с ним осторожней.

— Обязательно, — пообещала Ирина.

— А то ведь... Он и пошутить может, чтобы потом посмеяться над тобой. И будь осторожней с дамой Магдой, — предупредил фамильяр, как и Лирейн. — Она хочет за него замуж, но от немедленного замужества её останавливает лишь желание закончить курс и стать тёмной плясуньей при королеве.

Они заторопились собираться на ритуальный танец в королевский двор, а затем на занятия. Причём Ирина, поглядывая на фамильяра, пришла к выводу, что Керней всё-таки воспринял предложение Бриндана как шутку богатенького молодчика... Сегодня Керней потребовал, чтобы девушка взяла не только вчерашние вещи, но и штаны, которые при уборке в шкафу Ирина видела, но не поняла, зачем они нужны. Фамильяр объяснил, что сегодня будет урок, в котором штаны весьма пригодятся. Складывая их, Ирина обнаружила в ткани большое количество таких же потайных карманов и вшитых ножен, какие уже усвоила по учебной юбке. И сделала вывод: один из уроков сегодня будет посвящён другим типам боёв.

И снова Ирина с трепетом смотрела танец тёмных плясуний и их партнёров. Он снова поразил её в самое сердце. Глаза трудно было отвести от жёстких рядов плясуний, от чёткости выполнения ими фигур боевого танца. И снова она замирала, когда пары в опасной близости друг от друга устраивали чуть ли не спарринги, и рывки или тычки ножами в сторону во время поворотов пролетали чуть не в сантиметре от соседних пар.

Однако очнулась на этот раз от странной танцевальной магии гораздо быстрей. И заметила, что в другом конце крепостной крыши, на которой собрались зрители, стоит группа парней — партнёры тёмных плясуний-студенток.

Интересно, Бриндан тут? Но, как в ту сторону ни бросала девушка взгляды искоса, высмотреть парня не сумела. Так что, шагая в академию, думала: "Любопытно, если даже я его не видела, хотел бы он увидеть меня? Пытался ли разглядеть?"

В одном она оказалась права: штаны понадобились для учебных боёв. Девушек учили в комфортной для них мужской одежде драться ногами и руками, а на втором часу пары — ещё и ножами. Поскольку преподаватели руководствовались правилом повторений, то Ирина быстро усвоила несколько преподанных приёмов, чему даже обрадовалась. Пригодится в жизни!

Но через пару призналась себе, что больше всего ей нравятся всё-таки уроки магии. Она даже начала подумывать, не найти ли в академической библиотеке учебник, который бы помог ей развить свои слабенькие способности — в последнем она с обидой убедилась, попытавшись самостоятельно выполнить заклинание уровнем повыше.

И, наконец, настал урок, которого она ждала с нетерпением, — урок парного танца.

К громадному изумлению, Бриндан ничем не показал, что помнит собственное обещание. Нет, он танцевал с ней, выполняя все требования преподавателя, но — молчал! И даже на переменке спокойно воспринял, что его тёмная плясунья сразу ушла в коридор, где и сидела до звонка. Хотя девушка не просто сидела — ждала его, между прочим!.. В общем и целом, Бриндан вёл себя так, словно не знаком с Ириной!

Под конец учебной пары она незаметно пожала плечами и спокойно пошла на выход из репетиционного зала. Не разочаровалась — призналась себе. Натанцевалась она с удовольствием, ощущая сильную поддержку и предельное внимание к своей персоне — со стороны партнёра. Не хочет говорить о том, на чём настаивал ночью, — ну и ладно!

Встревоженному Кернею она обрисовала ситуацию, но тот ничего не мог объяснить, потому что, как сам признался, не понимал.

Надежду сбегать по лавкам-магазинам пришлось бы оставить, хотя она примерно помнила то, что объясняла Лирейн, и Ирина уже со страхом думала о том, что придётся поголодать, но на обратном пути из академии спохватился фамильяр, который тут же потащил её в те места, где затоваривалась Лирейн. Деньги при себе были, так что счастливая Ирина набрала то, что пригодится для девушки, которой приходится каждый день заниматься физически, то есть побольше овощей и фруктов, круп и мяса птицы. Напоследок прихватила прямо в небольшом кувшинчике простокваши, по которой соскучилась, и творожка с сыром: пока дома, в своём мире, пыталась похудеть, привыкла к кисломолочке. Судя по одобрительному и даже довольному взгляду фамильяра, она набрала правильной еды. А вот взгляды знакомых Лирейн продавцов были откровенно удивлёнными.

Ночью Бриндан ждал её в саду.

— Я сказал Лиаму, что сам тебя приведу к Фриде, — чуть ли не равнодушно, будто раскаиваясь в данном ранее обещании, проговорил он.

И проводил. И наблюдал за репетицией, из-за чего обозлившаяся на него Ирина на обратном пути сказала:

— А ты не мог бы уходить с берега на время репетиции?

— Почему? Я смущаю тебя?

— Не только меня! — Ирина помолчала, а потом высказала: — Нам так хочется искупаться в море, а ты сидишь тут, и мы с Фридой из-за тебя теряем такое удовольствие!

Он даже остановился.

— А ты любишь купаться?

— Обожаю!

— Купайся в штанах, — посоветовал Бриндан. — Мы же видим вас на некоторых уроках одетыми по-мужски... — Замолчал, и впервые слабая улыбка коснулась его губ, а голос смягчился, когда парень добавил: — Я бы тоже не прочь поплавать.

И опять она плохо разглядела его, только уловила, что симпатичный.

А когда прощались, он задумчиво, чуть ли не забывшись, высказал вещь, приведшую Ирину в недоумение:

— Лирейн... Ты бегаешь по ночам танцевать, потому что у тебя нет денег. Не побоялась пойти с этим Лиамом, который предложил работу по ночам. Занимаешься с Фридой по ночам танцами, чтобы научиться танцевать в академии. Лирейн, ответь честно: ты склонна к приключениям?

— Скорей, это они склонны вовлекать меня в свои объятия, — пошутила Ирина.

Бриндан нахмурился, глядя на неё, но затем распрощался и ушёл во тьму.

Странное впечатление, что он видит в ней не невесту, а подругу. Ирина хмыкнула: а может, это и к лучшему?

И следующие, четвёртые сутки пребывания в необычном мире прошли так же.

Ночью она болтала с Лирейн обо всём, что только приходило в голову обеим. И разница со вчерашним разговором снова составляла минус пять минут.

В академии Бриндан опять обращался с Ириной, как с партнёршей — и не более.

Ночью он пришёл не один. С ним был Лиам, который со вздохом сказал, что сегодня репетиций с Фридой не будет, потому что пришёл заказ на двух танцовщиц. Бриндан будто убедился, что Ирина под защитой, и попрощался на эту ночь. А девушки снова попали в багровый зал в замке Коршуна, и снова Ирина почувствовала на себе странный властный взгляд от кресла, в которое прислуга сгрузила единственного зрителя.

И новый день, и новая ночь, а за ними следующие сутки... Ирина решила забыть, что Бриндан сделал ей предложение. Тем более что она, кажется, начинала привыкать к нему, к его подчас незаметному и ненавязчивому присутствию по ночам, во время репетиций с Фридой. Маленькая танцовщица, кстати, и в самом деле серьёзно поглядывала на парня, явно прикидывая его в качестве партнёра в их ночных поездках. И даже то, что он богат — Ирина рассказала ей — танцовщицу не останавливало.

— А чего зря бегает по ночам? — пожала она плечами. — А так и нам даст заработать побольше, и самому скучно не будет.

Практичная девушка!

Ирина однажды, во время очередных проводов в пансионат, сказала ему, смеясь, кем видит его Фрида. Бриндан не удивился.

— Пару раз я ловил её взгляды. Сначала думал, что я ей нравлюсь, а потом убедился, что нравлюсь — но в качестве танцовщика.

— А ты самоуверенный, — насмешливо поддела его Ирина. — Ишь — нравлюсь!

Он вдруг остановился, ощутимо тяжело дыша, хотя обычно шёл легко. И, словно переждав какое-то трудное мгновение, хмуро сказал:

— Если бы... Если бы я был самоуверенным!..

Дни летели быстро и незаметно, но по ночам Ирина вдруг начала до ужаса бояться, что зеркальце вот-вот перестанет давать возможность поговорить с Лирейн. Причём, как почудилось, и Лирейн тоже перестала быть безмятежной в беседах. Но, как в одну прекрасную (или несчастную?) ночь выяснилось, переживала она из-за другого.

В ночь, когда им было дано поговорить только десять минут, Лирейн вдруг воскликнула — едва не плача:

— Как же теперь быть?! Как тебя оставить там, где мне было плохо? Я знаю, Ирина, что ты привыкаешь! Но... этот наш мир пострашней вашего! У меня здесь защитников так много! И все меня холят и лелеют! А ты — там! Одна! И без меня! Бедненькая!

У Ирины тоже слёзы выступили от её жалости.

— Ничего, Лирейн, — сумела выговорить она. — Может, не зря мы поменялись мирами? Может, это было суждено свыше? На всякий случай, Лирейн: будь счастлива в моём мире, как постараюсь быть счастливой и я — в твоём!

— Будь счастлива, — повторила Лирейн, уже вовсю обливаясь слезами. — Будь счастлива — и пусть наши боги благоволят к тебе всегда и во всём, Ирина!

Зеркальце потухло, и слёзы Ирины высохли от подступившего к горлу комка. А если сегодняшний разговор — последний?!

И наступила седьмая ночь.

Зеркальце не просияло тёплым светом — приветом из бывшего её мира. Ирина, привычно подтащившая к нему стул, уснула на месте, тщетно дожидаясь появления Лирейн, и проснулась утром, странно уставшая. Без весточки из дома, как оказалось, жить здесь... трудно. "Привыкай, — велела себе Ирина, с трудом вставая и медленно разминая тело, затёкшее от неудобной для сна позы. — Теперь это навсегда!.. Она там — я здесь..."

И днём, как будто специально, на последней паре — как обычно, парных танцев — Бриндан, ставя её на пол в конце урока, негромко сказал:

— Жду тебя у парадных дверей академии.

— Зачем? — удивилась Ирина.

— Хочу познакомить тебя с моей матерью.

Наверное, Лирейн тоже время от времени смотрела на него онемело.

— Но я в учебной одежде!

— Домой я тоже приезжаю в учебной форме. Не забудь. Жду.

Пока ошеломлённая Ирина шла к залу-раздевалке, она лихорадочно прикидывала, как бы сделать так, чтобы выглядеть достойно перед наверняка придирчивой матерью этого... этого бессовестного типа! Ворвавшись в свою кабинку, она прошептала:

— Керней, Бриндан везёт меня знакомиться со своей матерью!

Фамильяр ахнул. Потом охнул, бросаясь на помощь — на упаковку вещей. Когда всё в бешеном темпе было уложено в котомки и сумки, Ирина встала перед зеркалом и быстро распустила волосы. Мгновенно расчесала их и в том же темпе заплела несколько кос поверх распущенных, как видела это в исторических фильмах, под конец сплетая их между собой. Не совсем изысканно — признала, глядя на себя. Но не так простенько.

— Замечательно... — прошептал Керней, глядя в зеркало.

Он остался в стенах академии, пообещав подождать подопечную дома, в пансионате. Ирина подхватила сумки-котомки и понеслась к парадному выходу из стен академии. На крыльце её встретил "симпатичный" парень, при взгляде на которого она чуть не задохнулась. Вот этот — и предложил ей замуж?! Он же вгляделся в её лицо, неудержимо заулыбался, выхватывая из её рук поклажу и таща её к карете! К карете!

По дороге всего раз карета остановилась по приказу Бриндана, который буквально волоком вытащил растерянную Ирину из салона и впихнул её в ювелирную лавку. Здесь он уверенно велел подобрать к волосам своей дамы украшение, подходящее к её причёске, и на волосы Ирины легла цепочка с камнем, за который (Ирина подглядела, округлив глаза) Бриндан так же небрежно заплатил кругленькую сумму.

И, наконец, карета остановилась перед воротами в усадьбу, где еле-еле виднелся из-за деревьев настоящий замок.

Восьмая глава

Улыбаться он перестал, едва вошёл в этот роскошный дом. Или в замок.

Но Ирине уже было не до него.

...Трудно за семь дней привыкнуть к тому, какой видят тебя другие люди. Трудно привыкнуть, что у тебя другое лицо, даже не то чтобы более хорошенькое, чем было прежде, а всего лишь тоньше... И неудивительно, что девушка, представляя нынешнюю себя рядом с этим обманщиком, видела прежнюю Ирину — толстушку-простушку с осветлёнными короткими волосами. Прежнюю — просто невозможную рядом с этим парнем, внезапно высокомерным, словно готовым прямо сейчас в драку. Нет, не скажешь, что Бриндан красив — по каким-то там стандартам красоты. Но обаятелен той внешностью энергичного и целеустремлённого человека, которая сразу притягивает взгляд: темноволосый, скуластое лицо, прозрачно-тёмные глаза и надменно напряжённые губы небольшого рта. Полный портрет человека, который задумал сделать что-то убийственное и не собирается останавливаться на полпути... "А нос-то и в самом деле не слишком длинный!" — насмешливо вспомнила она, как поддразнила его.

Она шла под руку с Бринданом по блистающим на заходящем солнце мраморным полам анфилады светлых зал, тая дыхание, боясь шевельнуться не так, как надо, по этим чёртовым их этикетам, которых она не знает, и с таким же трудом привыкала к мысли, что она может понравиться этому... Этому обманщику, чёрт бы его!.. Обманщику, который воспользовался темнотой и выглядел всего лишь симпатичным для той, которая привыкла считать себя... ну... простушкой!

И всё это вместе заставляло Ирину быть весьма настороже. Вспомнилось, как однажды в парикмахерской одна из мастеров принесла на примерку платье: заказала по каталогу, а в носке ей не понравилось. Ирине тоже предложили примерить его. В обтяг. Но, взглянув на себя в зеркало, девушка расправила плечи. На размер больше — и она чувствовала бы себя в том платье королевой. Оно было такое... возвышающее!.. И теперь она опять ощутила то мгновенное впечатление, которое поразило тогда её. Впечатление другой Ирины. Она знала, что данное, сиюминутное впечатление создаётся не платьем. А оттого, что у неё другое тело — тренированное. Плюс ко всему — та золотая цепочка на волосах. Она ощущалась странно — заставляя держать голову гордо, а тело — вытянутым в горделивой осанке. И всё-таки — тёмная плясунья, несмотря на первый курс. И, если что — сумеет стукнуть этого обманщика, дай только повод!

Насторожённая, Ирина решила, что будет наблюдать за всеми и за всем, что здесь будет твориться. Да, она согласилась на его предложение выйти замуж. Но ведь никогда не поздно пойти на попятный? В конце концов, она не влюблена!.. Залы одна за другой с переходом с первого на второй этаж даже дали время обдумать, зачем она согласилась на это странное дело. Защита. Танцевать-то ей хочется. И учиться, как выяснилось, ей нравится. Но, если не сумеет сладить с курсом, её могут выкинуть, как сразу предупредил Керней. Лирейн — восьмая дочь в семье. Ей, Ирине, это надо — висеть на шее многодетной семьи? А муж Бриндан ей был бы опорой в этом мире... Хотя... Если что, она в этом мире и танцами заработать сумеет. Фрида-то не зря с ней занимается!..

Додумать не дали. Остановили на мысли, что в большей степени надо следить за Бринданом, чем за его матерью. И, кстати, а почему — только мать? Отца нет?

Очередная пустынная зала заставила вздрогнуть от движения. Откуда-то сбоку вышел человек в сером одеянии и почтительно поклонился Бриндану. Парень замер.

— Дама Этейн у себя?

— Да, она принимает господина Католдуса. Даму Этейн предупредить о вашем приходе, мастер Бриндан??

— Нет, не надо, — резко ответил Бриндан.

Удивлённая Ирина заглянула ему в лицо. Парень будто и выдохнул с облегчением, но и выглядел уже не просто решительным, а каким-то... злорадствующим. Как будто собирался сделать какую-то пакость. И девушка, снова железно влекомая им за руку вперёд, забеспокоилась: она-то сама уж не часть ли этой пакости? И на всякий случай приготовилась бежать куда глаза глядят, если Бриндан учудит что-то нехорошее.

Громадную дверь в конце этой пустынной залы Бриндан открыл сильно и быстро. Они почти ворвались в следующее помещение — тоже похожее на зал, но гораздо меньше и уютней. Может, оттого, что его объём скрадывали многочисленные предметы мебели? Их тут было так много и таких разно изысканных, что каждый можно разглядывать, как отдельное произведение искусства. Итак, они ворвались, словно Бриндан ожидал застать мать с её гостем врасплох на нехорошем деле.

Ох ты... А дело-то и впрямь плохо. Ирина остановилась возле застывшего парня, чувствуя, как отхлынула кровь от лица. Она-то встала чуть сбоку, поэтому и увидела то, что Бриндан вряд ли рассмотрел со своей позиции: высокий мужчина угрожающе (это девушка поняла по приподнятым плечам), а то и запугивая, нависал над хрупкой женщиной, которая отрицательно качала головой, но с места сдвинуться не могла, потому как прямо под колени ей ткнулся бы изящно инкрустированный столик.

Бриндан же наверняка увидел только, что мужчина стоит перед его матерью, загораживая её от входных дверей. Причём стоит близко к ней. Даже Ирина, незнакомая с этикетом, поняла это.

— Дама Этейн, — агрессивно позвал Бриндан. — Добрый вечер! Добрый вечер, господин Католдус!

Мужчина при звуке его голоса чуть не шарахнулся от женщины. А та, быстро-быстро заморгав (останавливает слёзы! — ахнула девушка), глубоко вздохнула.

— Добрый вечер, Бриндан, — проговорила она и хотела было ещё что-то сказать, как парень надменно перебил её.

— Дама Этейн, — напористо сказал он, — хочу познакомить вас с моей невестой, согласившейся поддержать меня и всё наше семейство в трудные для нас времена. Дама Лирейн — моя однокурсница и тёмная плясунья.

Неизвестный мужчина, обозначенный господином Католдусом, не спеша развернулся к вошедшим. От неожиданности Ирина прижалась к Бриндану. Солидный такой дядька... Поначалу казался слегка полноватым, но затем Ирина разглядела, что он невероятно... накачанный? Камзол, или лёгкий короткий плащ, в каких здесь ходили мужчины, будто облеплял его тело. А голова... Ой, мамочки... крупная такая, чуть лысоватая, с остатками тёмных волос позади. Католдус был похож на вампира, главу клана, с картинок, какие видела Ирина в своём мире. Лицо мясистое, с тяжёлыми большими глазами, которые не смотрели, а цепко впивались в собеседника; с такими же мясистыми тёмно-красными губами, которые чаще кривились, чем спокойно складывались в обычную улыбку. Носище прямой, но складывалось впечатление, что распух. И властный подбородок с ямочками, которые Ирина любила в мужчинах, но этот вызывал странное желание... сбежать подальше от его обладателя.

Женщина, стоявшая рядом с ним, покорно опустила руки. Нет, с появлением сына она попыталась улыбнуться, сдержав слёзы. Но... Тонюсенькая, особенно из-за лёгкого длинного платья белого цвета, большеглазая и с мелкими точёными чертами лица... Даже будучи в новом теле, Ирина поняла, что перед этой женщиной она остаётся простушкой — той, которая когда-то была и... которая есть. Эта — аристократка. В чём и почему — Ирина даже не пыталась гадать. Подспудное понимание.

Едва Бриндан заговорил, девушка, прижавшаяся к нему в поисках инстинктивной помощи, внезапно обнаружила странную вещь: "вампир" скользнул по ней взглядом, остановил его на пару секунд — и Ирина захлопала глазами. Этот обволакивающий властный взгляд она знала! В замке Коршуна на неё так смотрел его хозяин, "беспомощно" лежащий в кресле!

Этот "вампир" — дядя Бриндана?! Но дядю звали по-другому!

Но тогда почему он...

Тем временем Бриндан, с откровенным презрением глядя на мать, продолжил и закончил свою речь, не давая и слова вставить остальным:

— Думаю, приём в честь Лирейн мы проведём уже на этой неделе, дама Этейн, — сухо сказал он и потащил Ирину из зала.

Когда дверь захлопнулась, Ирина, снова еле поспевая за парнем, возмутилась:

— Куда ты так быстро?! Не торопись — я упаду!

— В мои апартаменты, — мрачно бросил он.

— Стой!

Она сумела-таки вырвать руку и остаться позади, из-за чего Бриндану пришлось тоже остановиться и обернуться к ней.

— И что?

— Этот дядька — кто?

Бриндан взглянул на дверь в залу, в которой они только что были, и спокойно сказал, кивая в сторону:

— О таких вещах лучше говорить в другом помещении. Не здесь. Зайдём, если ты настолько горячо проявляешь своё любопытство.

Новое помещение оказалось уже не залом, а уютной комнатой с креслами и парой столиков с цветочными вазами. Бриндан впустил девушку и плотно закрыл за нею дверь.

— Это Католдус, придворный маг, — хмуро сказал он, глядя в окно.

— И? Я слышала его имя.

— Католдус — преемник моего дяди во дворце.

Имени Бриндан не назвал, но Ирина сообразила, что он говорит о Коршуне. И выдохнула. А потом снова озадачилась: значит, это не Коршун сидит в кресле, когда Фрида и она танцуют перед ним?

Но пока решила не думать об этом. Есть вещи поважней.

— А почему ты оставил свою мать с ним? — медленно, пытаясь связать все ниточки, которые увидела и знала, спросила она.

— Эта... готова с ним... ему... — уже сквозь зубы было заговорил Бриндан и осёкся, отвернулся от девушки, сжимая кулаки.

Ирина вскипела. Недоговорённость она прекрасно поняла. Он не хочет говорить о внутрисемейных делах с человеком, который не в курсе происходящего. Но приговор матери Бриндан уже подписал.

Сжав свои кулачки, она решительно подошла к Бриндану и кулачком изо всех силёнок врезала ему под дых, используя все практические знания, которые вдалбливали студенткам на занятиях боевого танца.

— Ты что?! — подскочил Бриндан, совершенно точно не ожидавший от неё такого.

А потом ему пришлось отскочить ещё дальше, потому что разъярённая Ирина шла на него не только с кулаками, а успела стукнуть его по колену ногой, то есть туфелькой — и пусть скажет спасибо, что только носком, а не каблуком!

— Ах ты, гад! Ах ты, неблагодарная скотина! Пусть я дура деревенская, но даже я поняла, что она не знает, как от него избавиться, а ты... ты! Сын, блин, называется (интересно, как тут слово "блин" перевелось?!)! Или ты ей не родной? Свою мать от этого гада защитить не можешь! Марово отродье ты проклятое, а не сын!

Она лупила его кулачками и лягалась изо всех сил, когда он сильно схватил её сзади за руки! Ага, за руки! Много она не занималась — всего неделю, но уж пустить в ход все приобретённые практические знания единоборства она сумела!

— Замолчи! Замолчи! — требовал Бриндан, с трудом притиснув её к себе и увёртываясь уже от её ног, когда она замолотила каблучками, целя назад, а заодно и плевков! — Прошу тебя, Лирейн, замолчи!

— Ах ты... — задохнулась Ирина от негодования. — Пусти меня! Я сейчас орать буду, чтобы меня от тебя спасли!

— Хорошо-хорошо! Я отпущу тебя, только не кричи!

— Тьфу на тебя!

— Ну? Из-за чего разбушевалась? — отпрыгнув от неё на пару шагов, спросил ошарашенный Бриндан.

— Я разбушевалась? Я?! — зарычала Ирина, только-только начавшая успокаиваться.

Пируэт — аж юбки взметнулись вокруг ног, а затем прыжок к двери, по дороге с захватом какой-то длинной и красивой палки — деревянной, расписанной весёлыми красками — видимо, декоративной. Ха, неплохое такое оружие — что-то вроде того, чем они вчера на занятиях с оружием танцевали!

Ногой выбила комнатную дверь — некогда! — и полетела к тому залу, за дверями которого страдала мать этого придурка.

— Лирейн! Не надо! — завопил Бриндан и бросился за нею.

Прекрасно! То, что надо! Жених играючи гоняется за расшалившейся невестой!

Пронзительно повизгивая, Ирина влетела в зал, воинственно потрясая своим затейливым оружием. Бриндан — поневоле за ней. Она отшатнулась в сторону, в последний раз пискнув: "Ага!", — и он окаменел, опустив руки.

Дама Этейн, плача — отбивавшаяся от "вампира", опрокинутая им на диванчик, зарыдала в полный голос при виде Бриндана, выглянув из-за замершей спины Католдуса и снова спрятавшись. Тот после паузы выпрямился, не оборачиваясь, — одёрнул на себе камзол и неторопливо, словно ничего не случилось, прошел мимо остолбеневшего парня.

Впрочем, Католдус прошествовал и мимо Ирины, которая не утерпела и пару раз прокрутила одной рукой своё оружие, словно играя, а на деле угрожая. Он покосился на неё, но промолчал и утопал к лестнице.

Женщина быстро села на диванчике, сжимая на груди разорванное платье и стараясь приглушить рыдания. Ирина бросила оружие в сторону, на ковёр, чтобы не гремело, и помчалась к ней. Свалилась рядом, на сиденье, и обняла её за плечи.

— Поплачьте, поплачьте — легче станет, — вздохнула она. И подняла глаза на парня. — Чего встал, как пень! Принеси что-нибудь, чтобы накинуть матери на плечи! Быстро! Хоть шаль, платок или шарф какой-нибудь! И стакан воды — живо!

Получив конкретный приказ, Бриндан немедленно попятился к одной из небольших дверей в стене этого зала.

— Шаль... на кресле... — вздрагивая от рыданий, прошелестела дама Этейн, а когда Ирина окутала её плечи и закрыла грудь тонкой шалью, снова прерывисто заговорила: — Как вы успели... Как вы успели... Вас боги мне... послали...

Бриндан, уже торопившийся к ней с чашкой в одной руке — с прозрачной шалью на другой, застыл перед ней, коленопреклонённый.

— Почему ты... — глухо начал он. — Почему ты не сказала? Я же подумал, что ты и он... Что вы оба хотите одного и того же!

Женщина осторожно провела ладонью под глазами и вздохнула, заикаясь от плача.

— Со смертью отца и несчастьем с дядей... ты отдалился от меня. Я всегда чувствовала твой неприязненный взгляд, и мне страшно было обратиться к тебе, когда ты всё решил за меня. Признайся, Бриндан, ты ведь думал, что Католдус мне нравится?

Договаривая, она снова залилась слезами, закрыла лицо ладонями. Девушка поразилась: "Ну, блин, сериал! Один придумал и психовал! Другая промолчала из боязни, что он не поймёт, вместо того чтобы цапнуть его за шкиряк и поговорить по душам!" И снова пришлось прижать женщину к себе и, слегка покачивая, тихонько уговаривать:

— Ну, успокойтесь, успокойтесь. Теперь Бриндан всё знает и поможет вам.

Но парень, вместо того чтобы утешить мать, молча встал и отошёл в сторону. "Что это он?! — снова рассердилась Ирина. — Трудно сказать пару-тройку ласковых слов для матери?! — И притихла, сообразив. — Он думает, что не сумеет защитить её. Ведь ему вскоре сменить дядю на его жутком посту! Но зачем тогда он привёл меня сюда сегодня?"

И интуитивно, вспомнив все обстоятельства, как он провёл её первый раз в этот зал, поняла и это. Он привёл показать её не матери! Католдусу! Но зачем? Она вспомнила злорадство на лице парня, когда он узнал, что придворный маг находится у матери... Бриндан что-то задумал. Но что?

Тем временем Бриндан обернулся к ним, жутко бледный, прикусив губу.

— Что бы я ни сделал... — начал он, и его губы страдальчески скривились. — Что бы ни сделал, я подвергну вас обеих... Дядя — сильный маг. Сильней меня. Но он быстро превратился в развалину. Я продержусь меньше.

Здесь бы, в паузе, которую он сделал, мучительно размышляя, Ирине надо было вставить вопрос: "В чём ты продержишься дольше?" Но она не сумела этого сделать при даме Этейн. Ситуация такая, что Бриндан вряд ли откроет своей странной невесте, что именно происходит в его семье, а для женщины только намёка о будущей участи сына хватило, чтобы она снова залилась слезами. Что же это... Бриндану осталось признаться, что он бессилен? Бессилен помочь матери... Но ведь для чего-то он хотел же показать Католдусу невесту! Зачем?!

Всё сводилось к одному этому вопросу, но Ирина слишком хорошо понимала, что ей Бриндан точно не доверится и она никогда не узнает сути.

Поэтому она выждала, пока дама Этейн успокоится, и встала с диванчика.

— Если бы моя деревня вас устроила, я бы предложила вам уехать отсюда, никому не говоря, куда именно, — со вздохом сказала Ирина, положив на плечо женщины руку. — Вам нужна передышка. Вам надо успокоиться. А для этого надо не думать о том, что этот Католдус вот-вот снова встретится с вами.

— А ведь хорошая идея, — удивлённо сказал Бриндан матери, которая даже нахмурилась, явно обдумывая эту идею. — Мама, что ты думаешь о поездке к бабушке? В её загородное поместье? Она недавно передавала нам весточку. И, может, это добрый знак?

— И лучше уехать ночью, чтобы в городе не узнали, — добавила Ирина.

Бриндан посмотрел на неё и кивнул.

— Правильно. Мама, позвать к тебе прислугу, чтобы приготовили вещи?

— Бриндан! — справедливо возмутилась Ирина. — Какая прислуга?! Ты что? Лучше я помогу даме Этейн, чем кто-то, кто потом может рассказать кому угодно, куда именно твоя мама отправилась! Пусть её отвезут, да там и останутся. Ну, кучер, например. Бриндан, сторожи нас, чтобы сюда никто из слуг не вошёл, а мы начнём сборы в дорогу. Идёмте, дама Этейн!

В спальне дамы Этейн пришлось повозиться. Для начала Ирина помогла женщине избавиться от разорванного платья и переодеться в платье попроще — имея в виду поездку, которая, как выяснилось, будет продолжаться не менее пяти часов... Последнее обстоятельство Ирине понравилось. Карета и пять часов. Поместье далеко от города, хоть и называется загородным. Затем обе принялись готовиться к поездке.

Пока собирали вещи, дама Этейн несколько раз робко взглядывала на Ирину. Девушка понимала, о чём она хочет спросить, но помалкивала. Она и так сегодня слишком разговорчива. На этот раз дождётся, пока её не попросят ответить на вопросы.

Наконец, складывая лёгкий летний плащ, женщина не выдержала:

— Сын о вас почти не говорил. Давно ли вы с ним знакомы?

— С начала первого курса, — охотно ответила Ирина, стараясь, чтобы её деловитость успокоила даму. — Мы же пара — он разве не рассказывал обо мне?

— Мы мало... общались.

— Ну так вот, — суперсерьёзно начала Ирина. — Мы познакомились с ним, когда нас поставили парой в танце. Ну, вы же знаете, где он учится, да? На факультете тёмных плясуний. Ух ты, как мы с ним попервости-то ругались! Всё-то ему во мне не нравилось! И ходить я не умею, и ритм не слышу.

— Он-то из-за этого ругался, — осторожно вставила дама Этейн. — А вы с ним почему? Вам что-то не нравилось?

— Мне не нравилось то же, что и вам, — спокойно уточнила девушка. — Он молчит, когда не надо. Нет, чтобы сказать: Лирейн, сделай так, а не этак! Нет, он сначала меня дурой деревенской обругает, а потом только лениво так скажет — вот, мол, что не так!

На последние слова Ирины мать Бриндана невольно улыбнулась. Ей понравилось, как Ирина оценила манеру сына говорить — "лениво"?

— Ну и потом попривыкли немножко, — закончила Ирина. — Вот он мне и предложил замуж. А я думаю, может, зря? Взяла и сказала ему — а давай, выйду за тебя! Думала — на попятный пойдёт. То есть поиграл — и хватит. Ан нет. Он мне так серьёзно: а давай.

Мать Бриндана уже вовсю улыбалась, правда, довольно часто вздыхая от недавнего плача. И Ирина добавила, отвлекая её от грустных мыслей:

— Видели бы вы, как он ко мне на свидание прибежал! Мы с ним по морю бегали — ну, по берегу. Я его так обрызгала! Думала — ругаться будет, а тоже нет. Сказал, пока до дома дойдёт — высохнет. И вот эту штучку мне подарил, когда мои косы увидел.

Когда самые необходимые вещи были собраны, появилась другая проблема. Пять часов пути — это не шутка. Но как приготовить пищу в дорогу, чтобы прислуга не догадалась о поездке? На этот раз Бриндан придумал сам.

— Мы попросим дворецкого не накрывать в столовой, а принести ужин сюда, в твои апартаменты, причём я велю, чтобы взяли для меня и Лирейн побольше мяса. Ведь наши тренировки довольно изматывающие. А в моей комнате найдётся кувшинчик-другой лёгкого вина, который мы тоже соберём тебе в дорогу.

Так и сделали.

Пока ожидали ужина, Ирина с грустью подумала, что Керней наверняка уже ушёл из её комнаты, где для него она оставила окно полуоткрытым. И возвращаться придётся в пансионат довольно затемно. Бриндан тихонько разговаривал с матерью, вспоминая время, проведённое в поместье бабушки, — наверное, хотел, чтобы Лирейн чувствовала себя свободно. Но девушка настолько устала эмоционально, поглядывая в потемневшие окна зала, что даже парень это заметил.

— Лирейн, не беспокойся, — участливо заговорил он, глядя ей в глаза, — как только провожу даму Этейн, сразу же отвезу тебя в пансионат.

Его мать остро взглянула на него, а потом с тревогой на Ирину. Девушка, сидевшая в кресле напротив, внутренне усмехнулась. Знала она, почему тревожится его мать. Она не понимает ситуации с "тили-тили тестом". Бриндан не собирается ей что-то объяснять, а сама Ирина... Мысленно она пообещала себе отлупить его, как только выдастся удобное время и место для этого. И теперь дама Этейн не понимает: знакомство с невестой сына — это розыгрыш? Или реальность? И каково будет несостоявшейся невесте, когда Бриндан скажет ей о том, что вся помолвка — фикция от начала до конца?..

Машинально накручивая кончик косы на палец, Ирина предположила единственное, до чего сумела додуматься. Бриндан показал Католдусу невесту, для того чтобы тот поверил: племянник Коршуна собирается идти по стопам дяди и мужественно принять на себя страшную ношу, но до этого обзавестись семьёй, чтобы хоть немного личного времени отвоевать от неумолимого долга перед государством. Но, если это так, что же на самом деле задумал Бриндан? Когда он услышал про отъезд матери, он так обрадовался, что даже попытки спрятать эту радость ему не удались. Впрочем, мать он обманул, спрятав эту радость под видом радости от её отъезда... Ирина взглянула на жениха. Что он там ей говорил о том, любит ли она приключения?

Голова заболела от информации, которой слишком мало, но которую надо бы просчитать. Насколько понимала Ирина, Бриндан, как маг, против того придворного мага Католдуса — младенец, если кое-кто прав и если именно Католдус — виной появлению Маровых болот.

За ужином большей частью молчали, а когда доели, упаковали заранее отложенные остатки ужина в бумагу и спрятали среди вещей дамы Этейн.

Затем Бриндан вышел из замка, чтобы найти кучера и приготовить карету.

Дама Этейн будто очнулась с его уходом.

— Милая девочка, как же ты будешь теперь? — взволнованно спросила она. — Бриндан, как он посмел втянуть тебя в эту историю?!

— Никто не знает, что он делал мне предложение, — спокойно сказала Ирина. — И я с самого начала понимала, что это всё не всерьёз. Так что не беспокойтесь за мои чувства. Я знаю, что Бриндан ко мне ничего не испытывает. — Она улыбнулась. — Никаких иллюзий, дама Этейн, я не питаю из-за его предложения. Он меня не любит. Я вижу в нём только своего друга. Ничего более.

— Ничего более? — хладнокровно переспросил появившийся на пороге апартаментов матери Бриндан. — Ты с самого начала знала... Странно. Лирейн, иногда мне кажется, в тебе живут два человека. Один очень внимательный. Другой... Слишком легкомысленный. Тебе не кажется?

— Дети, не разругайтесь, пожалуйста, — попросила дама Этейн. — Мне бы хотелось уехать в полной уверенности, что вы дружны. Это важно даже для обучения.

— Спасибо за участливость, — кивнула Ирина.

А Бриндан так посмотрел на неё, что она, фыркнув, решила: ну, всё. Достанет он теперь её по дороге в пансионат вопросами, в самом ли деле она понимала, что предложенное замужество — лишь обманка.

Но пока они все трое тихонько вышли на задний двор, где даму Этейн дожидался кучер на дорожной карете. Оглянувшись на тёмное здание замка, Ирина отметила, что здесь вообще нет окон. Так что отъезд матери Бриндана и впрямь произойдёт секретно. И вздохнула. Даже жаль парня, что сегодня ему ночевать в одиночестве... А потом пожала плечами. С чего бы его жаль? Да он сегодня радостный будет! Ведь теперь никакие подозрения насчёт матери его смущать не будут!

Девятая глава

Не достал. В смысле, в карете вопросами не достал, как она ожидала. Они сидели вообще как... нет-нет — не чужие, а незнакомые люди. Друг против друга. И молчали. Потому что Ирина-то всё же ожидала, что Бриндан хоть о чём-то у неё спросит, а он, кажется, погрузился в мысли о том тайном, что было им задумано...

И тогда, помня, что ехать долго, она начала думать о другом.

В любовных романах, которые она читала, всегда был принц и Золушка, которую принцу надо разглядеть. И что теперь? Принц есть — Золушки нет. Ведь Золушки не лупят своих принцев кулаками и каблуками, если те оказываются не слишком зоркими в бытовых ситуациях. И этот Бриндан, будучи принцем, в ней, Ирине, будущую принцессу не разглядел... Додумавшись до этого момента, девушка порадовалась, что в карете свет не зажигали, потому что глаза мигом потеплели от подступивших слёз, а губы жалобно скривились от острой обиды. Сжала кулаки. "Но ты же сама чётко сказала ему!.." Посидела, глядя на тёмное окошечко со своей стороны. "Но всё равно надеялась... Вот глупость-то. Я не влюблена в него, но мне почему-то обидно..." Сглотнула упрямый комок, застрявший в горле, кинула взгляд на сосредоточенное (видно даже во тьме!) лицо парня. "Но, в общем-то, мы недолго... Ну, знакомы. Как он и Ирина. А не как он и Лирейн. А вдруг..." Неосторожно шмыгнула носом — и испугалась, что услышит. Но ничего, не шелохнулся. "Ну и фиг с ним, если не разглядел. А если и с моей стороны — он только увлечение? Нет, точно не разглядел. Вообще не внимательный. Даже не понял, что с матерью творится и с этим вампирищем. Надо же — не увидеть, что мать шарахается от этого кошмарного типа!"

И стала думать о матери Бриндана, чтобы не думать о парне. "Это сколько же времени Католдус приходил и давил на неё? Запугал до смерти! Ужас... Вот уж башку человеку снесло от одного приближения к власти. Ведь, умри дядя Бриндана, Католдус станет магом, приближённым к королю... Но, если он уже сейчас так себя ведёт, что будет, когда он займёт место дяди? Интересно, что задумал Бриндан — зачем решил показать меня ему? В качестве невесты... Доказать, что он готов примерить вслед за дядей бремя сдерживающего Маровы болота?.. Спросить? Не спросить? Неа. Не ответит..."

Карету время от времени потряхивало на булыжниках. И новое сомнение овладело Ириной: "Говорить — не говорить Бриндану, что мы с Фридой уже два раза танцевали в замке Коршуна? И что именно взгляд Католдуса я чувствовала тогда? Спросить бы, давно ли он видел своего дядю, но ведь он сразу спросит, откуда я про это знаю. А я пока не уверена, что надо ему говорить об этом. Кто его знает, может, я ошиблась, и это не Католдус? Слуги-то, наверное, не ошибаются, таща под руки бедолагу... Чёрт, везде тайны и недомолвки..."

Вскоре карета остановилась, и Бриндан первым вышел из салона, чтобы подать руку Ирине, помогая ей выйти.

— Ты сегодня не идёшь к Фриде? — безразлично спросил он.

— Нет, мы договорились, что сегодняшней ночью ни репетиций, ни выступлений.

— Это хорошо, — равнодушно отозвался он и кивнул. — Тебе выспаться надо.

— Ну ладно, до завтра.

— Спокойной ночи, дама Лирейн.

Ирина пошла было к калитке в ограде, но резко остановилась.

— Бриндан!

— Что? — уже недовольно обернулся он, уже поставивший ногу на ступеньку.

— Возьми. — И стащила с волос цепочку с камешком, протянула ему. — Мне чужого не надо!

Он на автомате принял украшение, решительно протянутое ему, и спохватился.

— Ты что, Лирейн? Это тебе!

— Заплатить за нынешний спектакль хочешь, — понимающе (так, чтобы он это понимание услышал чётко) кивнула она. — Спасибо, в подачках не нуждаюсь.

И почти побежала к калитке.

Ха, догнал! Успел дверцу прижать к косяку, чтобы девушка не проскользнула в усадьбу пансионата. Схватил за плечо.

— Лирейн, ты обиделась? Я обидел тебя? Прости, я думал...

— Индюк думал... — хмуро процедила Ирина сквозь зубы, а потом с силой подняла кончики губ и с этой идиотской улыбкой произнесла: — Ты бы лучше матери что-нибудь подарил в знак прощения за то, что придумал для неё. Пусти меня, — уже сухо потребовала она, вздёрнув подбородок. — Мне пора спать!

Последний её жест заставил Бриндана поневоле убрать руку от калитки.

А Ирина оглянулась, уже находясь на территории пансионата, и чопорно сказала:

— До свидания, мастер Бриндан!

Услышала растерянное в спину: "До свидания..."

"Любовные романы всё врут, — сделала вывод Ирина, оказавшись в своей комнате, где устало сняла туфли и поставила их у порога на полочку. — Сразу принцы не влюбляются. Они слишком толстокожие и заняты государственными делами. Как Бриндан... Но, с другой стороны... — Она дошла до кровати и села, задумавшись. — С другой стороны... Ну, влюбился бы он в меня. Ну, поженились. И что дальше? Он заменил бы дядю и начал бы быстро умирать, а меня оставил бы с ребёнком на руках. И с матерью. Она же тоже беспомощная. И пришлось бы, вероятно, уже мне отбиваться от этого вампирища. И что было бы потом с моим ребёнком... Бесконечная череда смертей внутри одного семейства... Я расчётливая стерва, если думаю об этом? О будущем с Бринданом? А не о чувствах? Ведь, если бы я была влюблена по-настоящему, я бы бросилась в этот омут, не глядя на всё, что придётся пережить потом! С третьей стороны... Бриндан-то меня вообще в расчёт не берёт. Значит, у нас взаимно — нет чувств? Так чего я переживаю? Ведь мне хочется за него замуж лишь по одной причине: страшно оставаться в одиночестве здесь, в незнакомом мне мире... А рассусоливаю-то, словно он мне по сердцу пришёлся..."

Она переоделась ко сну в домашнее платье — ночи здесь довольно прохладные, а у Лирейн не было ничего напоминающего пижаму. Села на кровать и задумалась. Сна — ни в одном глазу. "А ещё... Всё-таки недели маловато, чтобы влюбиться. А ему — тем более. Он же знает Лирейн — сердитую спотыкашку на каждом шагу. И поменять своё мнение ему трудновато". Решив так, Ирина вздохнула и, прошептав "сонное" заклинание, легла, потянув на себя одеяло.

Утром она рассказала Кернею всё, что произошло вчера. Кроме того, что во взгляде Католдуса почувствовала взгляд Коршуна. Фамильяру ведь необязательно знать то, что и Лирейн от него скрывала? О работе по ночам? И потом... Мало ли что Ирине показалось.

Честно говоря, девушка постепенно приходила к грустному выводу: Коршун давно мёртв, а его место занял Католдус. Но опять-таки помалкивала. Выводы не факты.

Снова полетели заполненные занятиями и работой дни. Ирина страшно боялась за Бриндана, но каждый день он был на занятиях и, как обычно, учился танцу со своей тёмной плясуньей. Бриндану было некогда — и он теперь не приходил по ночам в панисонат, чтобы проводить её к Фриде. Правда, ничем не показывал, что относится к ней иначе. Ревниво следившая за ним Магда радостно приветствовала такие взаимоотношения и на каждой перемене тащила своего партнёра к Бриндану, чтобы болтать с ним и смотреть, чуть не влюблённо блестя глазами под маской.

А Ирина училась. Заперла своё сердце, но с ужасом чувствовала: она начинает психовать, не зная, что в следующий раз сделает Бриндан и как там поживает его мать. Уговаривала себя, что они ей посторонние люди и она не должна думать о них... А по вечерам, репетируя с Фридой и выступая на вечерах в богатых домах, ощущала, как сумасшедше бьётся пульс от страха за Бриндана... Училась... Причём сама чувствовала, что отстранённо, остыв к урокам вообще и к урокам парного танца — в частности. Это заметила даже дама Сесиль, которая поначалу одобрительно восприняла изменения в студентке и не делала замечаний, а только довольно кивала, если Ирине удавалась какая-нибудь сложная танцевальная фигура... Однажды, когда Ирина во время короткой перемены привычно вышла из зала для парных танцев и уселась в одиночестве на скамью, рядом села дама Сесиль. Она махнула рукой на почтительно вскочившую с места девушку и аккуратно расправила складки платья на коленях.

— Дама Лирейн, — почти официально обратилась она к студентке. — Мне кажется, вас что-то гнетёт. И, если раньше я с удовольствием отмечала, как вы начали усердно заниматься боевым танцем, то сейчас я слегка озадачена. Что случилось? Вы остыли к урокам танца?

В голосе преподавателя Ирина услышала искреннюю заинтересованность, а именно потому откликнулась на это участие:

— Дама Сесиль, — нерешительно начала она, — мне нравятся эти танцы, но я... — она облизала губы, побаиваясь реакции женщины на то, что сейчас будет сказано. — Я не хочу становиться тёмной плясуньей.

— Не впервые слышу об этом от тебя, — спокойно откликнулась дама Сесиль, и Ирина сообразила, что Лирейн наверняка часто заводила разговор по этому поводу. — И ещё раз хочу напомнить, что магические танцы — это не только для телохранителей королевских особ. В королевстве мало магов, использующих танцы для усиления своей магии, но они есть. Не хочешь быть тёмной плясуньей — не заканчивай последнего курса.

— И всё? — растерянно спросила Ирина.

— И всё, — улыбнулась дама Сесиль. — Если бы ты проявляла любопытство к танцам в связи с магией, могла бы и попросить в академической библиотеке учебники о них.

"Почему Лирейн раньше мне об этом не сказала? — поразилась девушка, уже сидя в одиночестве. — Хотя... Она же видела, что мне нравится танцевать. Наверное, решила, что я хочу быть тёмной плясуньей! Ух ты... Надо бы попросить Кернея, чтобы он проводил меня сегодня в библиотеку! Интересно, а он знает о таком повороте?"

Прозвенел звонок, и она поспешила в зал, в равнодушные руки Бриндана.

Впрочем, сегодня они не были такими.

— Где ты была? — раздражённо спросил Бриндан, ведя свою тёмную плясунью по кругу и помогая делать повороты на каждом десятом шагу.

— В коридоре.

— И что там делала?

— Болтала. Тебе-то что?

— Почти двенадцать дней молчания и отчуждения с тех пор, как уехала моя мать! Почему ты не хочешь говорить со мной? Почему отделываешься короткими ответами? Почему я должен задавать тебе новые и новые вопросы, чтобы понять, что происходит? — требовательно спрашивал он, нависая над ней, чего давно уже не делал.

Ошарашенная Ирина чуть не споткнулась.

— А тебе мало общения с Магдой?

— При чём тут Магда? — рявкнул Бриндан — и теперь чуть не споткнулась тёмная плясунья из пары впереди них, кажется, сама Магда. — Ты моя плясунья и должна быть рядом со мной даже на переменах!

— Не рычи! — хладнокровно проговорила Ирина, приподнимая платье, чтобы сделать пируэт. — С чего бы ты взбеленился? Я сыграла один раз твою невесту — тебе не кажется, что этого довольно? Кто ты мне такой, чтобы я постоянно была с тобой рядом? Девочки тоже не всегда со своими партнёрами общаются!

— Мне нет дела до каких-то девочек, — процедил сквозь зубы Бриндан. — Но ты должна быть рядом со мной...

— И слушать, как ты воркуешь с Магдой? — томно добавила в его паузу девушка.

По знаку преподавателя партнёры подхватили своих тёмных плясуний и взметнули к потолку на полностью вытянутых руках. Ирина тоже вскинула руки, чувствуя сегодня душевную лёгкость после разговора с дамой Сесиль. Угроза нежеланного будущего, которое казалось неминуемым, пропала!.. А когда Бриндан её опустил на пол и помог сделать двойной поворот, чтобы потом снова повести её по кругу, он, видимо успокоенный движениями, следующими одно за другим, всё же недовольно сказал:

— Откуда мне знать, с кем ты сидишь в коридоре?

— Что-о? — не поверила ушам Ирина. И объявила: — Всё, что со мной происходит, тебя вообще не касается!

— Ты моя невеста! — явно сквозь зубы процедил парень.

— Временная — для показа тому приставучему дядьке! — пренебрежительно хмыкнула она.

— Но, пока об этом никто не знает, ты должна вести себя, как будто ты...

— Ну, положим, в академии тоже не знают, кто мы — якобы (подчеркнула она голосом) друг для друга. Так что, если мне захочется...

Партнёры поменяли своих плясуний, и в объятия Бриндана Магда чуть не упала. Краем глаза Ирина заметила, что парень резко отодвинул её от себя, не давая ни на мгновение прижаться к себе, как та совершенно очевидно намеревалась.

Танцующим шагом они прошли ползала, после чего снова обменялись партнёршами, причём Бриндан чуть не швырнул Магду к её партнёру. Тот успел шагнуть к девушке, чтобы поймать её, едва не упавшую от внезапного рывка.

— Меня ты тоже бросишь так же беспощадно, когда я тебе больше не понадоблюсь? — рассерженно спросила Ирина, ведомая им — поворачиваясь вокруг него. — И вообще... Что ты вытворяешь?

— Это ты мне ответь — что вытворяешь ты! — в полный голос снова рявкнул парень — так громко, что вздрогнули ближайшие пары.

— Я перед тобой ещё и отчитываться должна? — изумилась девушка, отпрянув от него, после чего он снова вернул её, чтобы она сделала пируэт и пошла дальше чётким королевским шагом. А когда он развернул её по логике танца, успокаивающе добавила: — Мы всего лишь студенты. Вместе на уроках, но отдельно после них.

Хотела добавить ещё: "Если ты этого не понимаешь", но поняла, что переборщит. Сама удивлённая, Ирина насторожилась, просчитывая каждый свой шаг, потому что, честно говоря, и в самом деле испугалась, что партнёр может её, как и Магду, слишком резко бросить в сторону, благо таких движений в танце достаточно. Но Бриндан, несмотря на то что его странное негодование ощущалось довольно отчётливо, вёл её привычно бережно. А главное — помалкивал теперь. "Неужели готовит какое-то обоснование, почему я должна быть рядом с ним? — усмехнулась Ирина и — прикусила губу. — А если он... Ну, предположим на секундочку, что он... испытывает симпатию ко мне? Как бы узнать у Кернея, целуются ли влюблённые в этом мире?" И не впервые поперхнулась смехом: кто о чём, а она всё о своём!

— Надо мной? — процедил сквозь зубы Бриндан.

Ирина помотала головой.

— Над собой.

— Надо мной, — настоял парень.

— Если тебе нравится так думать — думай, — с трудом удержалась от движения пождать плечами Ирина. — И вообще... Хватит болтать! Мы на уроке!

Бриндан замолчал до конца пары, а когда, привычно стоя строем перед преподавателем, слушали разбор полётов, прошептал:

— Мне нужно, чтобы сегодня ты приехала ко мне домой.

— Полчаса, — предупредила Ирина.

— Полчаса, — согласился он.

Слева шевельнулась тёмная плясунья. Услышала?

Керней только вздохнул, услышав, куда снова торопится подопечная, но в то же время явно прятал любопытство: завтра-то он всё узнает. Но ведь интересно же сейчас!

А когда Бриндан проводил Ирину к карете, ей показалось, что на парадном крыльце академии, среди расходящихся студентов, стоит Магда, чуть прячась за столбом.

В карете парень вернул головную цепочку Ирине и строго сказал:

— Это был подарок для тебя, а не... — И замялся.

— Не бутафория? — поддела девушка. — И за что ты мне такой дорогущий подарок?

— За то, что захотелось подарить, — буркнул Бриндан.

— Учти, я долго у тебя быть не могу.

— Фрида?

— Выступление, — нейтрально подтвердила Ирина.

В замке парень провёл девушку в небольшой зал-гостиную и велел подать чай со сладостями. Удивлённая и насторожённая Ирина промолчала, но чаёвничала с удовольствием. Пока дворецкий не доложил, что приехал господин Католдус.

— Трудно было предупредить? — пробормотала Ирина.

Бриндан промолчал.

Придворный маг вошёл в гостиную быстрым шагом, слишком явно обозлённый.

— Где дама Этейн?! — не соизволив поздороваться, гаркнул он.

— Доброго вечера, господин Католдус. Я отослал её в деревню за не подобающее даме нашего дома поведение, — спокойно ответил Бриндан. — Будучи единственным мужчиной в семье, я имею на это право.

Придворный маг состроил было свирепую рожу, но, видимо, покорился факту и мотивированному объяснению Бриндана. Он с огромным трудом заставил себя успокоиться и откланялся. Поскольку его проводить вышел дворецкий, а значит, можно было не ожидать внезапного возвращения "вампирища", то Ирина тихо спросила:

— Ты пригласил меня из-за этого?

— Да. Это тебя тоже обижает? — насупился парень.

Допивая чай, Ирина взглянула на него поверх чашки. Он похудел за эти три дня. За маской не было видно, а поскольку они не общались эти дни, то она и не заметила. Вряд ли голодает: вон, как дворецкий обрадовался его приказу устроить чаепитие. Или он голодает, потому что забывает поесть? Но что он делает, если забывает об этом?

— Нет, не обижает. Я понимаю, что тебе мой приход был необходим, — улыбнулась она ему, примечая, что после её ответа он успокоился и больше не дулся так, как он умел — совсем как мальчишка.

Спустя десять минут она напомнила "жениху", что ей пора. В последние дни она старалась всё, что задавали в академии, выучить сразу после занятий, чтобы сразу лечь спать, иначе не успевала отдохнуть. Ведь потом начинались рабочие ночи. И привычка к странному расписанию заставляла нервничать, если задерживалась где-то даже ненадолго.

Её с комфортом доставили домой. У калитки она помахала вслед карете, хоть и знала, что Бриндан не смотрит в окошечко, да и вокруг уже стемнело.

Не дождавшись исчезновения кареты за углом ограды вокруг пансионата, девушка побежала к себе. Со вздохом переоделась. Пожалев, что Кернею надо уходить с заходом солнца, и приготовив себе перекус, чтобы потом на него не отвлекаться, она основательно уселась за столом с учебниками и тетрадями. Учиться в академии ей нравилось — в отличие от Лирейн. Она с интересом выучивала наизусть все заклинания, которые помогали ей жить с комфортом, и удивлялась нежеланию Лирейн вооружаться такими удобными по жизни знаниями. Ей нравилось узнавать о стране, куда она попала, изучая "Новейшую историю королевства". А "Введение в философию магии" она читала как самый захватывающий любовный роман с приключениями, постепенно начиная понимать подоплёку того, почему магические заклинания действуют вообще.

Наконец завтрашние задания были выполнены, а повторить завтра "Введение" было легко, потому что она уже понимала основы... Переодевшись в платье для репетиций с Фридой, Ирина легла на кровать и укрылась одеялом. Сонного заклинания читать не стала: после него она с трудом просыпалась и некоторое время двигалась отупело... Лёжа, она некоторое время смотрела на тени, гуляющие по потолку от фонаря, покачивающегося на столбе за окном, а потом закрыла глаза и погрузилась в сон. Суматошные мысли о Бриндане, о его странном поведении на занятии, смешивались в круговерть мыслей вообще о доме, теперь недосягаемом; о Лирейн, которая теперь полностью заняла её место...

... Нежданный короткий стук в дверь заставил Ирину приподняться на локте: послышалось? Привиделось во сне? Или в самом деле постучали?

Дремота отступила в сторону. Ирина откинула одеяло и встала, сразу надев туфли. Может, Лиам пришёл пораньше? Он теперь всегда приходил, зная, что Бриндан больше не собирается сопровождать "невесту" на репетиции.

Она подошла к двери и тихо спросила:

— Кто там?

— Дама Лирейн, — негромко и робко проговорили за дверью. — Это Оссия. Откройте, пожалуйста.

Озадаченная Ирина сняла крючок. От Кернея она знала о магической защите: войти в комнату никто не мог, пока не откроет дверь сама хозяйка. Но зачем понадобилась Ирина Оссии так поздно?.. Она открывала дверь, когда вдруг поймала себя на мысли, что голос Оссии какой-то очень уж странный: рыжеволосая девушка говорила очень медленно и словно... вздрагивая от напряжения. Может, ей нужна помощь?

И Ирина заторопилась побыстрей распахнуть дверь — в темноту коридора. На пороге неожиданно выросли три тени. Одна из них замахнулась... Голова Ирины будто взорвалась от боли. Падая, в тумане боли она ощутила, как её ещё и втолкнули — ударом в живот — назад, в комнату.

— Уходи! — презрительно сказали голосом Магды. И это было последнее, что услышала Ирина. Она грохнулась на пол, и голова взорвалась во второй раз. Ослепительная вспышка перед глазами резко угасла — вместе с сознанием.

... И это было хорошо, потому что три тени в темноте оказались слишком материальными. И злобными. Их не смутило, что девушка на полу лежит без сознания.

А когда всё закончилось, все три тени старательно убрали все следы своего присутствия в комнате Лирейн и ушли, оставив избитое, истекающее кровью тело лежать на полу.

... На втором этаже пансионата навзрыд плакала Оссия, которой было обещано, что её не тронут до конца учебного года, если она заставит Лирейн открыть дверь комнаты. Выплакавшись до заикания, рыжеволосая девушка затеплила свечу и села за стол, чтобы написать прошение об уходе из академии.

... Лиам подтянулся, привычно ухватившись за карниз, и взобрался на него. Опять эта девчонка заснула слишком крепко. Он осторожно постучал в стекло, надеясь, что в пансионате все спят и никто не услышит этого стука. Обычно Лирейн вскакивала на этот стук и сразу открывала окно. Но на этот раз девчонка что-то заспалась, а времени у Лиама маловато для ожидания. Молодой мужчина провёл пальцами между рамами и убедился, что створки только прикрыты, но не закрыты на щеколды. Надавив на одну из рам, Лиам распахнул одну из них и бесшумно прыгнул в комнату. Лирейн часто пускала его в комнату, и сторожевое магическое заклинание Кернея пустило мужчину и на этот раз.

Небольшой огонёк взвился на ладони Лиама, который собирался оглядеться и действовать в зависимости от обстоятельств. Но дыхание мужчины перехватило, когда он осветил часть комнаты ближе к входной двери... Он, забыв дышать, присел на корточки перед буквально раздавленным телом и нерешительно опустил ладонь над лицом.

— Маровы болота... Жива... — выдохнул он и, загасив магический огонь, подсунул руки под тело.

Вылезать из окна с ношей на руках, пусть почти бездыханной, довольно сложно, особенно имея в виду затем это окно закрыть, чтобы охрана, обходящая сад пансионата, не насторожилась. Но Лиам сумел это сделать. Он правильно сообразил: помочь Лирейн иначе нельзя. Если он поднимет тревогу — охрана пансионата задаст ему логичный вопрос: а что он, по сути — проходимец, делает в комнате студентки? И вопрос чести Лирейн тоже немаловажен. Нельзя подставлять девушку. Но и оставлять её здесь, на холодном полу, избитую до потери сознания... Так что — вариантов её спасения нет, кроме одного. И Лиам решился выполнить этот вариант.

По саду пансионата он бежал, словно грабитель с награбленным добром на руках, с ужасом чувствуя, как его руки мокнут от крови девушки. Этот ужас даже пережимал опасение попасться в руки охраны, хоть и бежал мужчина известным ему путём, на котором никогда не встречал охранников.

Благодаря судьбу за обморок Лирейн, он погрузил её на лошадь и быстро сел в седло сам. Быстрый, даже поспешный цокот лошадиных копыт заставлял его нервничать, пока отъезжал от пансионата, и оглядываться. На повороте, когда его уже не могли увидеть от пансионата, Лиам поднял вялое тело девушки и привалил его к своему плечу, пустив затем лошадь вскачь... Он молился всем богам стихий, которых знал поимённо, чтобы по дороге не встретить кого-либо. И чтобы Лирейн дожила до конца поездки...

В скромный домик на берегу моря, на отшибе от города он ворвался бегом. Сгрузил покорное тело на собственную кровать и бросился к закутку, закрытому дощатой дверью. Стукнул лишь раз, и дверь открылась так, словно его ждали. На пороге встала невысокая старуха, с большими глазами, прячущимися в отёкших веках...

Лиам ничего не стал говорить. Только взял бабушку за руку и подвёл к кровати.

Старуха присела рядом с телом, глядя на лицо девушки, видимое в пламени поспешно разожжённых по всей комнате свеч. Посидела какое-то время, спокойная, из-за морщин больше похожая на мумию, чем на живого человека, а потом встала.

— Уйди. Тебе этого видеть не надо, — проскрипел сиплый голос, и Лиам послушно выбежал из лачуги на берег. Дверь за собой затворил плотно. Когда бабушка говорит, что видеть ему "такого" не надо, он понимал, что старая некромантка собирается догонять убегающую из тела душу. С другой стороны, это его обнадёживало: есть возможность "вернуть" Лирейн. Не то чтобы он благоволил ей. Нет, просто это нечестно — умирать молодой и красивой, а ещё, как выяснилось недавно, такой талантливой девочке.

... Спрятанный под рукавом рубашки браслет начал нагреваться. Сначала Бриндан не уловил странного тепла. Но несколько звеньев с головной цепочки Лирейн, которые хранили тепло её волос и которые парень отомкнул и прицепил к браслету на всякий случай, уже не разогревались — раскалялись, и Бриндан с шипением затряс рукой, спросонок не понимая, что произошло. Секунды спустя ему пришлось просто содрать браслет с руки и бросить его на постель. В темноте раскалённые до цвета огня звёнышки медленно погасли. Бриндан торопливо оделся и, держа на ладони браслет и зорко следя за невидимой, магически протянувшейся нитью между ним и Лирейн, кинулся по нему, чтобы узнать, что произошло.

Десятая глава

Сначала магическая нить чётко указывала направление к пансионату девушек — студенток академии. Так что вскоре Бриндан бежал, уже не отслеживая магическую привязку: и потому, что сообразил, что с Лирейн произошло нечто плохое именно там, в пансионате; и потому, что на отслеживание нити уходило слишком много сил, а что ещё хуже — внимания... Но, когда парень в очередной раз взглянул на нить, на ходу привычно магически усиливая её свечение во тьме ночных городских улиц, только ловкость партнёра тёмной плясуньи и умение держать себя не дали ему упасть от неожиданности. Нить пропала. Растерянный Бриндан замер, неверяще вглядываясь в три звена цепочки, недавно дававшие слабую связь с девушкой. На ладони лежали обычные кусочки золота. Не более. Будто девушка напрочь исчезла из этого мира. Будто... она умерла...

Оглядевшись в полном смятении, парень прикусил губу. Бежать до пансионата, чтобы уже оттуда выяснять происходящее? Ведь он понял, что нить не сама по себе оборвалась. Да, он сделает это.

... Лиам устало присел на подгнившую колоду, которая у его лачуги с давних пор заменяла скамью. Час назад на всякий случай он очистил пространство вокруг своего ветхого домишки, чтобы никто из ближайших по округе магов не уловил странных магических и некромантических потоков, а тем более не понял, что здесь прячут умирающего человека. Очищенное пространство заодно отделило девушку от всех, кто с нею связан. Это необходимо, чтобы никто не тянул с неё силы — даже самой малости. Поскольку теперь даже та малость могла оказаться решающей в яростном споре его бабушки-некромантки со смертью.

Час назад... Ссутулившись, обмякнув от проделанной работы, набираясь новых сил, он смотрел на чёрные морские волны, едва видимые в ночи. Шипение и всплеск... В сыром воздухе тяжелели запахи дохлой рыбы и гниющих водорослей, которые висли на мокрых корягах, осевших в песок... Время уползало с песков вместе с нахлынувшими было на берег волнами... Пора бы задуматься о том, почему он решился спасти умирающую. Влез не в своё дело... Не думалось. Слишком хорошо понимал, что чисто по-человечески не мог бы уйти, оставив изуродованное битьём тело в комнате, в которую заглянут лишь утром, когда, может, уже будет поздно. Он мог помочь — он это сделал.

Итак, Лиам смотрел на смутное колыхание водной мощи и набирался сил взамен истраченных только что. Он думал обо всём мельком, поверхностно, слишком сосредоточенный на величественном дыхании этой плохо видной в темноте громады. Может, поэтому вздрогнул так, что чуть не свалился с колоды, когда мимо него прошмыгнула тень, пропавшая в едва открытой двери в лачугу. То, что дверь открылась, он заметил лишь по тёмно-красному огню, мелькнувшему из узкого дверного проёма.

Вздрогнул, когда в предутренних сумерках перед ним возникла следующая фигура. На этот раз, насторожённый, он "вооружился" магическим зрением — и успел разглядеть проскользнувшую в лачугу тень. Зная теперь, кто собирается в его домишке, он выдохнул: бабушка догнала душу Лирейн и вернула её! — и уже спокойней выждал появление следующей тени. И четвёртой, и пятой. С шестым, последним магом-мужчиной, вошёл в помещение и он.

Бабушка созвала целителей-фантомщиков.

Прячась, прижимаясь к стене, чтобы не мешать магам, Лиам остался в помещении, у двери, чтобы по первому зову предстать перед глазами бабушки или её друзей и выполнить их поручение или принести то, что потребуется. По семи сторонам помещения горел огонь. В центре домика, подвешенное магией пространства, висело в воздухе искалеченное тело Лирейн. Старая некромантка стояла у "изголовья" — в шаге от тела. Как и её помощники. Лиам знал, что они будут делать. Видел не раз, но всякий случай повергал его в трепет перед мощью этих магов.

Некромантка, монотонно читая заклинание, бросила на обнажённое тело девушки горсть мелко искрошенной травы, рассыпая его от горла до живота, и отступила в тень. Первая целительница шагнула к беспомощному телу и ладонью, словно зачерпнув, сняла с него слой чего-то невидимого. С этим слоем она попятилась, немедленно начиная выполнять руками странные пассы, будто лепя что-то из взятого воздуха, и подсоединив свой голос к голосу старой некромантки. Одновременно с её шагом назад к центру приблизился другой маг-целитель и тоже зачерпнул невидимое с тела Лирейн. Вскоре все шестеро магов работали над отзеркаленными с тела фантомными травмированными органами. А старая некромантка, продолжая монотонный речитатив, снова медленно ходила вокруг тела Лирейн и деловито "собирала" воедино её сломанные кости, как и шестеро, не дотрагиваясь до них, но ладонями-горстями мягко и бережно "вжимая" их части друг в друга.

Лиам в бабушку верил. Она нашла его младенцем на окраине города, возможно выброшенным в кусты испуганной девчонкой-прислугой, которую испортил хозяин, так что родился ребёнок не нужным ни ей, ни, тем более, ему. Лиам рос, воспитываемый старой некроманткой, и видел многое такое, чего не позволили бы видеть ребёнку из обычной семьи. Но его семьёй была только бабушка Триса, как она велела себя называть, едва он начал лопотать в ответ на её старческое бормотание, когда она бродила по лачуге, хозяйствуя. И её магия, несмотря на то что у него самого не оказалось некромантских способностей, стала для него таким же обыкновением, как приготовление еды или мытьё посуды. Он видел, как творилась эта магия, и воспринимал её частью собственной жизни.

А его жизнь... Учиться магии он мог, лишь практически впитывая то, чему учили в повседневности бабушка и соседи, живущие в рабочем квартале на пересечении многих портовых улиц. То есть стал магом-универсалом, ни на какой-то из областей магии не зацикливаясь. И вообще, его больше интересовали сама жизнь и люди, которые эту жизнь создавали. Так что, как говорится, оглядевшись, уже ближе к тридцати годам он нашёл для себя занятие, которое могло и прокормить, и даже дать возможность подумать о будущем. Находя девчонок, умеющих танцевать, он заключал однодневные контракты с управителями богатых домов и устраивал небольшие выступления. Денег с этих выступлений ему на жизнь хватало, поскольку его больше прибыли привлекала возможность побывать в неожиданных для себя местах. Правда, когда приходилось задумываться о будущем более серьёзно, он понимал: того, что хватает сейчас ему и бабушке, не хватит, если он решится на семью. Но утешал себя тем, что за такого беспечного бродягу, как он, вряд ли умная женщина захочет выходить замуж. Бабушка в этот момент его самообличительной речи, довольно часто звучащей в лачуге, давала своему непутёвому "внуку" подзатыльник, а он пожимал плечами и, смеясь, говорил:

— Ну, вот видишь? Ты же умная женщина!

И продолжал искать девушек-танцовщиц, внутренне запрещая себе признаваться в том, что, стремясь попасть в богатые дома, инстинктивно ищет... своих родителей.

Лиам сглотнул. Хватит об этом. Оглянувшись, в незакрытом дверном проёме увидел смутно светлеющий горизонт над морем... Скоро рассвет.

Пение в лачуге изменилось. Целители по одному подходили к телу Лирейн и проводили над ним ладонью, "вкладывая" в него "исцелённые органы", после чего замолкали и начинали медленный обход тела следом за старой некроманткой. Когда Лиам сообразил, что именно шестеро во главе с бабушкой начинают делать, он отступил к порогу — и вовремя. Последний целитель шагнул в странный хоровод — и парня чуть с ног не сбило магической силой, закрутившейся в помещении каруселью. А когда он поспешно открыл дверь, его не просто вытолкнуло, а выкинуло на улицу упругой силой, похожей на мощный порыв ветра.

... Вершины домов стали более отчётливыми в забрезжившем предрассветье. Бриндан, задыхаясь, бежал по дороге, то и дело бросая вперёд магические прослушки, чтобы не наткнуться на городскую стражу. Та ведь обязательно прицепится, чтобы узнать у странного бегуна, куда он, зачем он и почему именно в час, когда порядочные горожане видят самые сладкие сны.

Осталось промчаться ещё одну улицу — и он будет у пансионата.

Снова вбросил прослушки — впереди пусто. На всякий случай выглянул из-за дома, возле которого стоял. Дорога пустовала. И Бриндан бросился вперёд. Вот и ограда вокруг усадьбы пансионата. Он взялся за верхние брусья и, подтянувшись, перемахнул забор, оказавшись среди мокрых от росы кустов и травы. Прислушавшись, только было качнулся вперёд продолжить путь, как замер. Глухие среди деревьев и кустов голоса заставили затаить дыхание. Вслушавшись, он досадливо поморщился: охрана пансионата! Что они тут, в саду, делают? И тут же окаменел, весь превратился в слух. Чётко донесло слова: "... открытое окно!" Бриндан застыл в растерянности. Может, подобраться ближе и узнать, что произошло? Ведь, если три звена цепочки Лирейн позвали его в дорогу, возможно, открытое окно связано с пробудившейся и тут же пропавшей магической нитью? Возможно, окно открыто в комнате Лирейн?

Принял решение. Шёпотом, на грани шелеста, произнёс сильнейшее заклинание невидимости. Оно скроет его ненадолго — слишком затратное. Но он успеет добраться до окна из комнаты Лирейн и убедиться хотя бы в том, что охрану привлекло именно оно.

Как только заклинание подействовало (что стало ясным, когда он взглянул на руку и не увидел её), он быстро пробежал знакомым ему путём до здания пансионата. Сердце дрогнуло. Охрана говорила именно об этом окне. Оно было не просто открыто: створки распахнуты так, словно из комнаты вытаскивали мебель.

Один охранник сначала неуверенно позвал хозяйку комнаты. Выждав немного и не получив ответа, охранники договорились посмотреть в комнату: один придержал ногу второго, полегче, и тот взобрался на карниз. Снова позвал студентку, а потом, после секунд тишины, сел на подоконник и развернулся ногами в комнату. Этот второй появился снова и очень быстро. По его губам Бриндан прочитал: "Здесь много крови!" В виски стукнула собственная кровь. А... Лирейн? Судя по фразе охранника, её там нет! Но где она?.. Первый, кажется, что-то сказал второму, и тот кивнул и снова пропал в комнате. Потом выглянул и снова кивнул — уже молча. Первый охранник быстро побежал вдоль стены пансионата и почти сразу скрылся в тёмных зарослях деревьев и кустов.

Бриндан понял, что первый побежал поднимать тревогу. И наверняка обратится к магам из полиции. Пора сбегать. Парень тщательно уничтожил свежие следы своего присутствия в саду, пятясь к месту, где он перепрыгнул забор. Старые следы его пребывания у Лирейн найдут, но сочтут за студенческие шалости, тем более однокурсники сумеют подтвердить, что он в последнее время часто общался с нею.

Но где она сама?! И откуда кровь в её комнате?

Он сильно пожалел, что не может взять эту кровь на три звена цепочки и попробовать доискаться девушки, усилив её следы на золоте... Вернувшись к дороге, Бриндан медленно пошёл по ней, тревожно размышляя, что сегодня ночью он не успел сделать задуманное, потому что прибавилась ещё одна беда. А что беда — он уверен. На спуске к главным улицам города он остановился. Времени осталось лишь на возвращение домой. Пропавшая ночь. И что ждёт его в академии сегодня? Может, к этому времени — ко времени занятий — маги-следователи успеют узнать, где Лирейн и что с нею?

... Сидевший с другой стороны, напротив прячущегося Бриндана, раздражённый Керней дождался, пока первый охранник уйдёт, а второй снова пропадёт в комнате Лирейн, после чего привычно забрался на карниз. Он сегодня уже пытался войти в комнату Лирейн, но успел лишь с карниза распахнуть окно, как появились охранники — и сразу приметили непорядок. Пришлось удирать и прятаться в кустах. Охранники в пансионате не маги. Но магами неплохо защищены от магического воздействия. Правда, если его совершает маг. То есть опять-таки человек. Но Керней-то не человек. Высунувшись из-за распахнутой рамы окна, фамильяр нежно сдунул с лапки заклинание. Едва оно опустилось на второго охранника, тот, проверявший, как закрыта дверь в комнату, резко застыл на месте. Керней перебрался на подоконник, скатился с него на пол и быстро подбежал к пятну крови, о котором слышал только что. Если поначалу он не поверил ушам, слушая переговоры охраны, то пришлось поверить глазам. Кровь была.

Фамильяр попытался восстановить происшествие, вызвав отпечаток происходящего из прошлого. Увы. Он, потрясённый, увидел, как Лирейн ударили палкой по голове, а потом били упавшую ногами. Но что было дальше — оказалось ощутимо стёртым. Керней сумел лишь с трудом разглядеть, как некий мужчина поднимает неподвижную девушку с пола и несёт её к окну. Причём за пару шагов до окна мужчина со своей ужасной ношей снова пропал из магической видимости. Сильный и весьма предусмотрительный маг?..

Забравшись на подоконник, Керней снова спрятался за рамой и "освободил" охранника от магического воздействия. Тот даже не заметил, что на него было направлено заклинание, останавливающее на месте, и присел перед дверью, изучая то ли нижний крючок, то ли какие-то следы рядом с порогом.

А Керней перебрался с карниза на землю и внимательно осмотрелся. Если человек с тяжкой ношей выпрыгнул из окна, если он был эмоционально яркий, то свои следы он мог не до конца стереть. Да, не след, но тень от следа Керней всё же разглядел. И по направлению ботинка кинулся вперёд, на бегу отмечая, что между кустами в этом месте довольно-таки неплохо протоптана тропинка. Более того... Керней аж оторопел, замерев на месте: он обнаружил здесь следы самой Лирейн! И старые, и свежие, причём довольно частые в обе стороны! И сообразил: помчался далее именно по этим следам, которые вывели к забору, удобному в этом месте для того, чтобы перелезть через него. И уже за забором фамильяр нашёл уже знакомые следы мужчины, который вынес девушку из комнаты. Судя по всему, этот мужчина известен Лирейн. И, если он её вынес из комнаты, он надеется помочь ей. Наверное. Но почему тогда он не поднял тревогу? Побоялся, что его самого обвинят в плачевном состоянии Лирейн?

Обследовав местность за оградой пансионата, расширяя круги от утоптанного места, Керней сразу заметил, что примелькавшиеся следы мужчины обрываются возле следов лошади. Пришлось хорошенько изучить и лошадиные следы на магическом уровне, чтобы видеть их иллюзорный след в воздухе, в пространстве, после чего отправляться в путь. Фамильяр весьма и весьма сильно беспокоился о подопечной, которая ещё плохо ориентировалась в новом для себя мире. Нет, он понял, что, неизвестный ему, мужчина знаком Лирейн-Ирине, но хотелось бы держать ситуацию под контролем, как иногда говорила подопечная. Иными словами, Керней хотел убедиться, что с Лирейн всё будет хорошо. Хотя видения и воспоминания о том, что с ней было этой ночью, заставляли фамильяра содрогаться.

Бежал Керней не по дороге, хотя его лапкам так было бы удобней. Но, увы — он прекрасно знал, что бегущее по дороге странное существо, каковым он внешне (и не только) является, будет вызывать к себе нездоровый интерес всех встречных-поперечных, так что пришлось бежать по обочине, частенько путаясь в длинных стеблях трав и подпрыгивая от острых уколов на сухих корнях, вылезших из-под земли. Неизвестный мужчина не сообразил уничтожить лошадиные следы, и Керней только благодарил его за эту ошибку. Одновременно фамильяр знал, что маги-следователи работать на таком тончайшем уровне не сумеют, следов животного не разглядят, а значит, до невольного похитителя девушки он доберётся не только первым, но и единственным.

С удивлением фамильяр отметил, что следы лошади сворачивают в бедные районы города. Здесь на обочинах растительности было больше и стало удобней прятаться от гораздо большего количества путников на дороге. Правда, время от времени и встречи бывали не самые лучшие. Так пару раз Керней наткнулся на собак. Причём раз в кустах. Те от треска ветки под его лапкой вскочили, обгавкали его, но потом сбежали, подвывая от страха, едва он ощерился на них всей своей пастью. Серую кошку он не впечатлил. Она сидела слева от его дороги в кустах и внимательно наблюдала за его приближением, а потом провожала — и не только глазами. Почуяв на себе упорный взгляд, фамильяр обернулся: серая кошка медленно шла за ним, время от времени склоняясь к земле, словно пытаясь по его следам разгадать, что он за существо. Керней сурово просканировал животное и с облегчением понял, что оно преисполнено только любопытства. И перестал обращать внимание на настырную преследовательницу... Хуже стало в припортовом районе. Кошка отстала. Однако обилие торговых складов и хранилищ превратило это место в каменный мешок. Кернею пришлось набросить на себя невидимость и только таким образом избежать чужих взглядов — возможно, враждебных по причине его внешнего уродства.

Вскоре хорошие дороги снова прекратили своё существование, и фамильяр понял, что конец пути близок. Он докатился до улицы, выглядевшей совершенно нищенски, и насторожился: несмотря на внешний вид, эта улица отличалась сильным магическим фоном живых. Неизвестный мужчина попытался спасти Лирейн, привезя её в это место? Но почему именно сюда? Снова возник вопрос, который мучил Кернея, пока он отдыхал, давая покой разбитым от плохой дороги лапкам. Откуда этот мужчина знает Лирейн? Когда они успели познакомиться? Где? И почему Ирина в Лирейн ничего не сказала ему, фамильяру? Кернею в какой-то момент даже обидно стало. Лирейн таилась от него! Керней внезапно чуть не задохнулся от прозрения: а если та Ирина влюбилась в кого-то из здешних, а ему побоялась сказать?! Но тогда как же Бриндан?

Успокоился Керней на том, что мужчина оказался если не влюблённым в его подопечную взаимно, то заботливым к её здоровью, а то и к жизни.

Пробегая между накатывающими волнами и рядом скособоченных домишек, он со вздохом оценил себя и выяснил, что на невидимость тратит слишком много сил. И чуть не взмолился, чтобы путь мужчины закончился вот-вот!

А он и закончился. Услышав конское ржание, фамильяр остановился и быстро проглядел следы, по которым следовал. Да, именно к этому домишку он и бежал. Только вот... Керней присмотрелся: на подгнившем бревне, полузатопленном в песке, у этого дома сидел мужчина, темноволосый и довольно крепкий. Лет тридцати. Симпатичный, по человеческим меркам, — ох-ох-ох, самая ловушка для нездешних девиц, да, впрочем, и здешних тоже. Маг. Тот самый?

Не успел фамильяр сообразить, как начать разговор с неизвестным, как тот вдруг поднял голову и слабо улыбнулся:

— Здравствуй, Керней!

Обалдевший ("Меня видят?!") фамильяр для начала оглядел себя и обнаружил, что завеса невидимости вокруг него пропала, пока он приценивался к будущей беседе. Но ответить тоже не успел. Мужчина кивнул ему и сказал:

— Ты, наверное, устал. Посиди со мной. Поговорим.

— Устал, — даже без злости — от усталости — сипя, подтвердил фамильяр, подойдя ближе. В мужчине теперь он приметил такие же усталые глаза и даже мешки под ними. Не выспался? Спасая Лирейн?.. Переведя взгляд на полуоткрытую дверь лачуги, Керней ахнул: непонятно пока, что именно там происходит, но сила внутри лачуги бушевала страшенная! Даже для него, для сущности, магически привычной ко многому.

— Меня зовут Лиам, — представился мужчина.

— Где Лирейн? — проскрипел Керней, наглотавшийся дорожной пыли.

Лиама не смутил жутковатый голос фамильяра.

— Она в доме моей бабушки Трисы. Бабушка вернула её душу в тело, а теперь помогает ей выбраться из небытия.

Керней невольно покосился на магическую бурю, локально бесновавшуюся в лачуге, и Лиам, правильно поняв его взгляд, объяснил:

— Она там не одна. Наши соседи часто приходят к ней на помощь.

— А ты кто? — подозрительно спросил фамильяр. — И почему твои следы частят возле окна Лирейн?

Мужчина пожал плечами, чуть улыбаясь, но не над уродством существа, представшего перед ним, — ревниво отметил фамильяр.

— Я собираю труппы танцовщиц и музыкантов и договариваюсь с хозяевами богатых домов о выступлениях. Наверное, ты замечал, что Лирейн довольно часто покупает хорошие вещи? Она получала неплохие деньги, хотя танцевать по-настоящему начала совсем недавно.

— Вот как! — озадачился Керней. — Но... То есть ты сегодня ночью приехал за ней, чтобы отвезти на выступление?

— Не совсем так. Иногда я вожу её к одной танцовщице, которая учит её танцевать. Бедная Фрида... Надеюсь, она прождала нас не всю ночь... — вздохнул Лиам.

Керней покрутил головой, Надо же, какая интересная жизнь, оказывается, была всё это время у обеих его подопечных! Но насущное волновало больше того, о чём он не знал.

— Она выживет? — обеспокоенно спросил он.

— Да. Ей собирают буквально по косточкам, но жить она будет. Правда, я не знаю теперь, как её возвращать в пансионат. Керней, скажи правду, — внимательно взглянул Лиам на фамильяра. — Стоит ли её вообще туда возвращать?

— Отдышусь — вернусь в пансионат, выясню обстановку, — буркнул Керней. — Моё присутствие никого не удивит. Напротив — больше удивит, если я не появлюсь.

Лиам снова пристально пригляделся к фамильяру и предложил:

— Судя по всему, будет удобней, если я тебя отвезу, как только ты отдохнёшь.

— А есть такая возможность? — вскинулся Керней и объяснил: — Мне бы отсюда не хотелось уходить, но, с другой стороны, желательно было бы быть в курсе того, что сейчас происходит в пансионате. На лошади было бы быстрей...

Лиам молча встал и вывел из-за небольшой коновязи лошадь.

— Последний вопрос, — чувствуя себя жутким врединой, но всё же высказал Керней. — Как ты относишься к Лирейн?

— С недавних пор она одна из самых моих востребованных танцовщиц, — пожал плечами мужчина. И улыбнулся. — По-дружески. Отношусь к ней по-дружески. И... Хотя она в последнее время не болтлива, но я знаю, что она неровно дышит к одному из своих сокурсников. К партнёру. Надеюсь, я не выдал её самый страшный секрет.

— Не выдал, — подтвердил Керней, усаживаясь на его подставленные у земли ладони. Затем — осторожно вознесённый на седло, фамильяр вцепился в его рожки, втихаря посылая на голову Лиама благословения всех богов за удобное строение седла...

Уже на месте, неподалёку от усадьбы пансионата, они договорились, что Лиам вернётся за Кернеем через пару часов, и тот сумеет убедиться своими глазами, что Лирейн жива, а то и приходит в себя...

... Только благодаря своевременной помощи Лиама вернувшийся на место происшествия фамильяр оказался в курсе всего, что в пансионате происходило.

Едва он появился на пороге комнаты, пробившись через небольшую толпу взбудораженных студенток, которые пытались рассмотреть, что делается в комнате Лирейн, чья дверь была на этот раз распахнута настежь, на него уставились все: и те два охранника, и маги-следователи, успевшие приехать на вызов, и даже хозяйка пансионата. Судя по неоднозначным взглядам, о внешности фамильяра присутствующие были уведомлены заранее.

— Что здесь творится? — проскрипел Керней, суженными глазищами оглядывая комнату. — И где моя подопечная Лирейн?

Ему нехотя объяснили всё то, что он уже знал, и выспросили о том, что могло заставить трёх девиц избить до потери сознания однокурсницу. На последнее Керней поднял кожистые бровки и потребовал уточнения: его подопечную избили три девицы?

Один из магов-дознавателей объяснил:

— Они самоуверенно попытались скрыть следы своего преступления. Но для нас их попытка была слишком... дилетантской. Мы восстановили происшествие — пусть не до мелких подробностей, но основное знаем.

— И что теперь с ними будет? — злобно от радости, что хоть это вскрылось, хотя он и не надеялся на силы магов-следователей, переспросил Керней.

— Отчисление из академии и штраф с родителей в пользу пострадавшей, — последовал ответ.

Керней только было открыл рот, чтобы спросить, а что будет с девушкой, которая предательски попросила Лирейн открыть ей дверь. Но промолчал. А вдруг они, эти маги из полиции, её ещё не нашли? Так, надо бы уточнить ещё один момент.

— Но вы не сказали, где моя подопечная! Я должен её увидеть!

Вот на этот вопрос маги-дознаватели развели руками и пообещали немедленно прояснить ситуацию с возможным похищением студентки.

— Я вам ещё нужен? — жёлчно спросил Керней, в душе надеясь, что магам надоело созерцать его уродливую физиономию и что они будут рады отпустить его.

Его предположение подтвердилось: его отпустили охотно.

И он развернулся к порогу, в очередной раз злорадно напугав студенток, отшатнувшихся от него, тем самым давая дорогу в толпе. И Керней спокойно прокатился по удобным приусадебным дорожкам на намеченное место встречи с Лиамом. Ждать долго не пришлось. Мужчина приехал и забрал фамильяра с собой. Приехал, хотя по его осунувшемуся лицу Керней сразу сообразил, что тому больше всего хочется спать, а не путешествовать за всякими фамильярами. Но своего настроения Лиам не высказал вслух, а благополучно доставил фамильяра Лирейн к своей лачуге, где и поставил перед порогом, благо магическая буря внутри домишка утихла. Лиам распахнул дверь в помещение, и взволнованный Керней подкатился к деревянной лежанке, едва-едва застеленной старыми, но чистыми тряпками, на которых и лежала Лирейн. Старуха, сидевшая рядом с ней на грубо сколоченном табурете, ничуть не удивилась странному существу, а легко подняла его, придерживая за бока, и подсадила на край лежанки.

Лирейн лежала так, словно спала крепким сном. Похудевшая, но без единой метки на лице, что её жестоко избили. Керней, переполненный впечатлениями, просто осел рядом с ней и искоса взглянул на старуху.

— Да, маленький фамильяр, — тихо сказала та, — ты можешь остаться с нею, пока она не откроет глаза. Или пока тебе самому не понадобится уйти.

Керней почтительно опустил глаза перед старой некроманткой и снова обернулся к Лирейн. Он будет изо всех сил надеяться, что до вечера, когда ему придётся исчезнуть, девушка сумеет прийти в себя.

Одиннадцатая глава

... Осторожно поглядывающий на хозяйку лачуги, которая, едва уступив ему место рядом с Лирейн, легла в уголке, на скамье при низенькой печке, и крепко уснула, Керней сидел и с тревогой размышлял: "Кто очнётся в теле Лирейн? Кого вызвала старуха? Вернётся ли сама Лирейн? Или в теле окажется Ирина? И знает ли старая некромантка о том, что душа в этом теле не своя, не родная? А что знает этот проходимец Лиам? — Он склонился в сторону, чтобы разглядеть в открытом дверном проёме "проходимца", который тоже спал, прислонившись к дверному косяку. — Доверилась ли ему Ирина, когда он позвал её на выступления? Или она не стала ему ничего говорить? Девушка-то вроде серьёзная... Нет, скорее всего — нет. Она не сказала ему..."

... Ноги вязли в плотной трясине, холодной и тяжёлой. Девушка мёрзла. Дрожь от промокшей одежды, облепившей тело, то и дело сотрясала её мелкими точечными волнами, из-за которых судорожно сжимался живот и которые снова и снова заставляли предпринимать попытки выдраться из цепкой жижи. Но каждое отчаянное движение лишь ещё глубже погружало её в трясину. Кричать нельзя — это она твёрдо знала. Услышат — и тогда не жить сразу. А пока ещё есть минуты — хотя бы на надежду выжить. Она попыталась ухватиться за кривое деревце, которое едва разглядела во мраке. Надо бы получить хоть какую-то опору, чтобы потом лечь на поверхность трясины и перекатом подтянуться к берегу... Как это деревце очутилось рядом? Везде темно. А как она разглядела его?.. Осторожно, боясь сломать ненадёжный ствол, потянула его к себе. Гнилая древесина треснула сразу... Холод вкрадчиво подступил к бёдрам. Своих стоп она уже не чувствовала... Всё. Больше никаких мыслей. Паника поднималась к горлу задушенным криком... Внезапно на голову и плечи словно обрушилась ледяная вода, и девушка, сжавшись от внезапного водопада, резко оглянулась. Нет, это не вода. Это крик. Зовущий. Кто-то звал её по имени... Откликнуться? А если это враг?

— Разве у меня есть враги? — Она с трудом заставила шевелиться онемелые губы.

— Много! — весело отозвались за спиной.

Ошпаренная страхом от неожиданности, девушка попыталась обернуться. Но трясина теперь больше походила на жидкий, но быстро и уверенно застывающий бетон. Да и что можно разглядеть в кромешной тьме?..

— А ты позови на помощь! — злорадно предложили ей.

Она моргала и жмурилась, изо всех сил стараясь разглядеть того, кто прятался в темноте и просто издевался над ней.

— Кого... — прошелестела она в чёрную мглу.

— Того, кто носит тебя на руках, — подсказали уже с другой стороны.

— А мы посмотрим, сумеет ли он тебя вытащить! — расхохотались за спиной.

— Вы его... — начала девушка. И замолчала. Не хотят ли его поймать на неё? На ловушку с нею, с приманкой?

— Да, мы его... — ехидно ухмыляясь, ответили ей.

— Но он всё равно твоя единственная надежда, — спокойно объяснили ей.

— Как и ты — его! — зло хихикнули за спиной.

— Если успеешь дозваться... — намекнули сбоку.

Она опустила голову, недоумевая от последней реплики, и дыхание перехватило: пока с нею разговаривали (или отвлекали внимание?), трясина исподтишка, будто поймав момент, когда она отвлеклась, поднялась до её груди, вдавив слабое тело в своё чрево, прожорливое и беспощадное. И тогда девушка выдрала из жадной грязи руки, которые невесть когда затянуло в плотную жижу, и что есть силы, срывая голос, закричала:

— Бринда-ан!

... Бриндан собирался на занятия. Машинально совал в учебную котомку сменный костюм для репетиций, в тысячный раз сверялся с расписанием, чтобы положить нужные учебники, а не те, которые складывал, а затем с досадой вынимал. Голова шла кругом. Где же Лирейн? Докопались ли полицейские-маги, куда она пропала? И... жива ли она? Узнает ли он что-нибудь о ней, когда приедет в академию?

На пороге его апартаментов появился дворецкий и, склонив голову, привычно поинтересовался:

— Что сегодня предпочтёт для поездки молодой господин? Лошадь? Карету?

Парень бессмысленно уставился на него. До сих пор Бриндан углубленно раздумывал о своём, а теперь неожиданным вопросом его выбили из колеи, и потому он пару мгновений не совсем понимал, кто перед ним и чего от него хотят. А потом дошло, но... Мужчины сильно вздрогнули, когда одно из настенных зеркал внезапно с грохотом упало на пол, разбившись вдребезги. Остолбенев, оба глазели на суховато звенящие разлетающиеся осколки, пока Бриндан не охнул от боли и не затряс рукой, вновь не сразу сообразив сбросить браслет. А сообразив, буквально секунды смотрел на сияющие ослепительным светом звенья от цепочки, вкрапленные в валяющийся на полу браслет. И на магическую нить, сиявшую так сильно, что слепила глаза.

— Карету! Быстрей!

... Старая Триса бесшумной тенью переместилась к лежанке с девушкой, выведенной из краёв тьмы. Её фамильяр заснул, не заметив, как старая некромантка наслала на него заклинание усталой дрёмы. Старуха мягко опустилась рядом с ним и столь же невесомо опустила ладонь на его уродливые отростки по всей поверхности тела-головы... И закрыла глаза, вчитываясь во всё то, что знал фамильяр.

Триса привычна к несчастненьким девицам, которых порой приволакивал её непутёвый внук, как негласно они договорились между собой называть свои отношения. Как привычна была к десяткам бездомных котят и щенков, которые он притаскивал в лачугу, будучи сердобольным мальчишкой. Ей часто приходилось успокаивать его девиц, которые попадали в неприятное положение, а внук из-за этого терял деньги, на которые они могли жить. Впрочем, потерянные деньги его не смущали. Он легко зарабатывал и легко тратил их. Она знала, что Лиам быстро откликался на чужие несчастья, так что в любой таверне ему могли в три счёта наплести небылиц о плохом здоровье родных или о трудностях с деньгами. И, если в расчётах с теми, кто заказывал ему выступления, он был твёрд и умел настоять (опять-таки из-за своих танцовщиц и музыкантов) на своём, то разжалобить его и развести на деньги мог любой прощелыга.

Но на этот раз всё случилось иначе. Лиам привёз девушку, чья душа оказалась... чужой. Старуху-некромантку это так поразило, что она не сразу сумела сориентироваться, каким образом вытащить эту самую душу, прилипшую было к телу, как к своему, из странствий по тёмным царствам и вернуть... И, едва девица всхлипнула, начиная дышать, некромантка прогнала события назад, чтобы увидеть всё и понять. Что именно она хотела узнать, Триса чётко бы и сама не сказала, но наблюдать пришлось многое.

Она узнала, каким образом девушку чуть не убили. Три девицы, избивавшие её, впали в неконтролируемую ярость, а придя в себя, сочли, что всего лишь попинали конкурентку в учёбе и чувствах. Это открытие Трисе было не так интересно, как промелькнувший в памяти самой злобной девицы образ молодого мужчины, странно знакомого некромантке. Только было старуха пожалела, что не может отчётливо его разглядеть, как вдруг успела заметить тот же образ в памяти избитой девушки.

Магический круг семи заканчивал введение души в тело, и Трисе пришлось отказаться от попыток провести собственный поиск, пока ритуал не прекращён. Потом приблизиться к пострадавшей девице поневоле не позволил Лиам, который неожиданно привёз в лачугу ещё и фамильяра девицы. И тут вся усталость Трисы мгновенно взорвалась: вокруг этого магического существа, фамильяра Кернея, всё прямо-таки кричало о его связи с Маровыми болотами!..

В какую историю влип на этот раз непутёвый внук?

Круг семи, закончив ритуал воскрешения, разошёлся

И тогда старухе-некромантке пришлось выждать, пока оставшиеся не успокоятся. Успокаиваться никто не хотел: ни Лиам, ни фамильяр. Слишком шустрыми оказались. И поговорить им, видите ли, хочется у лежанки бедной девицы, и языки почесать о том, что произошло и почему... Пришлось слегка поколдовать, чтобы не мешали утолить личное любопытство. Первым задремал Лиам. Неудивительно. Всю ночь не спал. Затем начал задрёмывать Керней...

Ошеломлённо приоткрыв рот, Триса считывала с фамильяра девицы такое, что почувствовала громадную потребность вновь созвать круг семи. Созданное сильнейшим магом, существо носило на себе три смертельных проклятия, опять-таки связанных с Маровыми болотами. Но его создателю сброс проклятий на магическое существо не помогал. Однако что оказалось ещё интересней — фамильяр оказался носителем не только проклятий. Внутри него едва заметно просвечивала странная магическая фигура, близкая к пентаграмме, вписанной в другую фигуру, и смутно знакомая Трисе. Решив, что чуть погодя она всё-таки соберёт круг семи, старуха продолжила поиск всего, что окажется любопытным, а возможно — и нужным. Нужным — хоть она и не могла сказать, для чего.

Первое, что Триса сообразила: Маровы болота появились не сами по себе и не оттого, что там прошлась богиня Мара, как гласили легенды. Нет, они были искусственно созданы человеком, очень сильным магом, чью смутную фигуру удалось рассмотреть внутри той же пентаграммы. А вот завязаны болота... Когда нос Трисы, которая постепенно, сама того не замечая, склонялась к фамильяру, чтобы лучше понять, коснулся мягких отростков Кернея, старуха опомнилась и выпрямилась. Осторожно сняла ладонь с его странного, уродливого тела, а затем мягко вложила свои костлявые пальцы в ладонь лежащей девицы, переплетая их с её тонкими. Образ молодого мужчины вспыхнул перед глазами некромантки так ярко, что старуха мгновенно впитала портрет худощавого темноволосого парня и сузила глаза.

Поймала. Рассмотрела. Узнать в чертах, более собранных по-юношески, чуть размякшие черты верховного мага, когда-то приближённого к трону короля, легко. В королевстве обычный люд не знал, что маг отдаёт свою жизнь, чтобы остановить проклятое болото, грозящее уничтожением страны. Знали только маги — даже те, что занимались бытовой магией в самых низах общества. Но об этом помалкивали даже самые болтливые: не ровен час — накличешь беду и на себя, лишний раз помянув Маровы болота... Старуха скривила губы, нехотя ухмыляясь. Цепочка некоторых событий стала ясней: верховный маг умирал, отдавая свои силы на ограничение Маровых болот, и к той же участи покорно готовился его племянник. Но все смутные фигуры между ними! Особенно та, мужская, что промелькнула в пентаграмме!..

Триса встала и отошла от лежанки. Надо к вечеру, когда уставшие маги круга семи отдохнут, когда на закате их силы станут чувствительней к любой другой магии, собрать их снова, как пожелалось недавно, и выяснить всё до конца.

Старуха-некромантка была практичной. Внук, который много лет назад появился в её лачуге, не просто непутёвый, но и легкомысленный. Сколько раз она уговаривала его завести семью, женившись на одной из своих танцовщиц, а он всё отшучивался!.. Но она взвалила на себя за него ответственность раз и собирается нести её до самой смерти. Что означает одно: она не собирается оставлять глупого Лиама в мире, где ему может грозить смерть, потому что один хочет больше того, что ему дала жизнь. И этот один желает преходящего, сиюминутного блага лишь себе, пусть получит его уничтожением целого государства. Нет, она, Триса, умрёт, но оставит Лиама в королевстве благополучном! Парень не виноват, что родился в дурной семье, которая, к тому же, отказалась от него. Не будет ему судьбы, которую ему навязали родители!

Взбудораженная странными и воинственными мыслями, старуха-некромантка вышла из лачуги и присела рядом со спящим внуком, прислонив его голову к своему плечу. Мелкие морские волны, которые Триса созерцала со своего порога, успокаивали и навевали странные мысли и о лежащей в лачуге девице, и о внуке, который безмятежно доверился ей и сейчас, вздыхая во сне и тепло дыша ей в ключицы.

... Карету пришлось оставить неподалёку от порта. Велев кучеру дожидаться его, Бриндан, держа на ладони браслет, бежал, направляемый тугой, гудящей напряжением магической нити между ним и Лирейн. На удивлённые взгляды прохожих не обращал внимания. Случись встретиться с портовыми бандитами, он бы легко одолел их. Думая об этом, хмыкал над своей самоуверенностью. Но в большей степени его волновал вопрос: неужели Лирейн находится где-то здесь?

Потом он заметил, что его ведёт странной дорогой — вокруг или помимо некоторых улиц, словно нить не желала вести его опасными местами. Или этой дорогой везли девушку? Но что с ней было, если сначала нить оборвалась, а затем снова и довольно сильно воссияла?

Сумбурные мысли смешивались. Бриндан чувствовал раскаяние. И суеверно думал о том, не его ли стремления едва не уничтожили Лирейн? Больше всего он ругал себя за несообразительность: сделав Лирейн предложение, он не подумал, что она мгновенно окажется в опасности. Ведь она становится частью его дома. С матерью-то он уладил дела, отправив её подальше из города, подальше от опасности. Но как же он не подумал об участи той, кого хотел бы наречь своей невестой? Он старательно думал об этом — и не потому, что глушил тревогу и страх, а потому, что прятал от себя самого понимание, что Лирейн — уже не просто продолжательница рода, его семьи в его планах. Нет, она теперь неотъемлемая часть его самого. Когда эта девчонка успела пролезть в его сердце? Не тогда ли, когда он внезапно понял, что вся её предыдущая жизнь, которую он знал, оказалась лишь прятками? Что за образом глуповатой, нет — даже придурочной деревенской девчонки, якобы не умеющей танцевать, скрывается умная сильная девушка? Зачем же она придуривалась? Из-за пресловутой конкуренции на курсе?.. Сейчас об этом думать не хотелось. Хотелось добежать до девчонки, удостовериться, что с ней всё хорошо, и... Забрать своё слово, своё предложение назад. Теперь он не мог оставить её с ребёнком в своём доме — даже при условии, что поддержкой Лирейн будет его мать.

Это слишком подло — понимал он. Подло для мужчины — оставлять свою жену на произвол судьбы в мире, где ей придётся выжидать, пока ребёнок вырастет — и станет следующей жертвой Маровых болот. Когда он собирал мать в дорогу, он, наконец, понял ужас в материнских глазах, когда она взглядывала на него, словно прощаясь навсегда. А мать и правда прощалась... С Лирейн он не хотел такого... Не хотел ужаса в её глазах, когда она поймёт, во что он втянул её. Он мужчина. Если придётся идти жертвой во имя королевства, он это сделает. Но его жертва будет последней из семьи. И пусть король и следующий верховный маг думают, что делать с болотами дальше, когда умрёт последний носитель крови, на которой завязано проклятье этих болот.

Промелькнуло воспоминание, как отец бежал к Маровым болотам с группой придворных магов, чтобы остановить его расширение. Отец не был таким сильным, как дядя. И болото, едва маги приблизились к нему, позвало его. И других...

Улочка, по которой он спешил, вильнула в очередной раз, выводя его из междурядья двухэтажных каменных домов к улице, состоящей сплошь из лачуг.

Это опустошало — бежать и думать о том, что сразу после встречи с Лирейн ему придётся забыть о ней навсегда. Это заставляло частить дыхание и сглатывать едкую и тошнотворную муть, которая рвалась наружу.

Но с Лирейн придётся порвать. И с каждым шагом, приближающим его к ней, он настраивал себя на то, что это последняя встреча с девчонкой, которая неожиданно влезла в его душу. И заставила горько жалеть о том, что предопределённое будущее теперь выглядело беспросветно чёрным. Что даже его планы хоть как-то изменить ситуацию теперь выглядели смехотворными и по-мальчишески глупыми.

Сапоги вминались в песок. Тонкая подошва позволяла ощущать мелкий острый камень под ногами — и это отвлекало от мыслей, какие, наверное, приходят в голову только приговорённому к смертной казни. Впрочем, его положение ничем не отличается от положения смертника. Разве что казнь будет растянутой.

Магическая нить буквально тащила его за собой — к лачуге, которая внешне ничем не отличалась от соседних домиков-засыпушек. Разве только тем, что вокруг неё колыхалось остаточное марево совсем не давно использованного громадного количества магии... А ещё прямо на пороге сидел Лиам, спящий головой на плече старухи, подобравшей ноги и обнявшей колени костлявыми руками. Эти двое заставили Бриндана замедлить шаг. Но старуха подняла голову и легонько кивнула ему. Он даже не сознанием, а каким-то глубинным впечатлением понял её и быстро, хоть и стараясь не шуметь, проскочил мимо них в лачугу, интуитивно понимая, что Лиам спит не просто так, сморённый теплом утреннего солнца.

На этот раз даже уродливое существо, сотворённое дядей, а сейчас прикорнувшее рядом с Лирейн, не заставило его поморщиться от брезгливости и от напоминания о проклятиях. Он просто присел на корточки перед скудной, устеленной тряпками лежанкой, на которой то ли спала, то ли находилась в забытье девушка. Он смотрел на её профиль, осунувшийся, на запавшие глаза, побледневшую кожу — и утверждался в своём решении: как только она придёт в себя и будет чувствовать себя здоровой, как только он узнает, в чём дело с ней, он откажет ей в дружбе. Во имя её блага. Не забыть бы обратиться к преподавателям с просьбой заменить его тёмную плясунью на другую.

Он положил руки на край лежанки, чтобы опереться на них подбородком. Мысли, страшней одна другой... Обречённость, потому что ловушка... Ловушка крови...

Лирейн судорожно вздохнула.

Бриндан встал на колени, всматриваясь в неподвижное лицо.

Её веки затрепетали.

Краем глаза он отметил, как суматошно сбежал с деревянной лежанки фамильяр, проснувшись — увидевший парня.

И еле слышный выдох:

— Пить...

Рядом стоял кувшин с какой-то жидкостью. Быстро прошептав заклинание определения и убедившись, что в сосуде обычная вода, Бриндан осторожно налил её в пригоршню (чашки не нашёл) и, приподнявшись, так же приподнял голову Лирейн, чтобы осторожно напоить её с края своей ладони. Когда она выпила всю воду, он было хотел долить воды в ладонь, но девушка обхватила слабыми ещё руками его кисть.

— Не уходи...

Он опустил кувшин, мрачно думая, что снова попал в ловушку. Лирейн хочет быть рядом с ним, в то время как она должна отучаться от его присутствия... Бережно опустив её голову на тряпки, он помедлил некоторое время, прежде чем спросить:

— Что с тобой было?

Он подразумевал — она может рассказать ему, что с ней произошло, но, когда её губы дрогнули, он вынужден был признать, что испугался до холодка между лопатками:

— Я была... на болоте.

Когда безумно колотящееся сердце начало успокаиваться, до него дошло — о чём, возможно, она говорит.

— У тебя были видения, да?

— Да.

— Ничего. Теперь ты будешь поправляться.

— Мне сказали...

Она выдохнула фразу и замолчала, но на этот раз Бриндан жадно приник ближе к ней, к её едва шевелящимся бледным губам. Выходящие из небытия, близкого к смерти, иной раз если не пророчествуют, то передают послания богов или призраков. Что? Что она услышала?

— Я твоя надежда...

Он откинулся, садясь на пятки и безнадёжно глядя на неё, которая не могла от слабости даже повернуть к нему голову. Это не пророчество. Это её желание, о котором она даже не подозревает. В сновидениях бывает такое. Но следующие её слова, произнесённые шёпотом, процарапали ему сердце:

— А ты — моя... Сказали так.

И закрыла глаза, оставив его недоумевать.

Судя по тому, как её тело расслабилось, Лирейн снова задремала. Наверное, слишком много истратила сил, передав странное послание, которое сейчас Бриндан при всём своём желании не мог бы назвать отражением её потаённых желаний во сне. Слишком загадочно оно выглядело.

— Эй, мастер Бриндан... — прошипели за спиной, и он обернулся к старухе, которая манила его к себе.

Оглянувшись на дремлющую Лирейн, Бриндан тяжело встал с колен и пошёл следом за старухой-некроманткой, как он определил её специализацию по пространству вокруг неё. Она снова присела на пороге, на другом конце которого сидел протирающий глаза Лиам, похлопала по месту рядом с собой, глядя на Бриндана. Тот, помешкав, всё же сел, несмотря на изумлённые спросонок глаза Лиама.

Когда парень устроился удобней, старуха, представившаяся Трисой, коротко и чётко рассказала о том, что произошло с Лирейн. Рассвирепевший Бриндан хотел немедленно ехать в пансионат, чтобы вывести на чистую воду Магду, от которой таких безжалостных действий не ожидал, но старуха покачала головой.

— Забирай Лирейн и уезжай к себе домой, — безапелляционно заявила она. — Скоро, вот-вот, к тебе приедут из магической полиции, потому как ты не пришёл на занятия, а ты партнёр тёмной плясуньи. Тебя будут проверять в первую очередь, разыскивая девочку. Ты и скажешь им, что сам забрал Лирейн к себе домой, где тебе помогли исцелить её раны. Поезжай прямо сейчас. Лиам поможет тебе с лошадью до твоей кареты, а там уж сам довезёшь.

Бриндан вскочил, но старуха, отнюдь не собираясь вставать, а глядя на него сверху вниз, спокойно добавила:

— Теперь ты будешь привозить её сюда каждый вечер.

— Зачем? — поразился Бриндан, а подозрительно было скосившись на Лиама, понял, что искренне удивлён и тот.

— В благодарность за то, что помогли, — свысока сказала Триса — так, словно знала что-то странное, кроме того, что случилось с девушкой. — И ещё, мастер Бриндан, передай девочке, чтобы она вернула ту, которой открыла дверь.

— Вы о ком?

— Она знает, — уже равнодушно сказала Триса и, кряхтя, принялась вставать. Лиам немедленно подхватил её за подмышки, помогая.

Через минуту он вывел из-за коновязи лошадь, на которую сел Бриндан и принял, усадил перед собой Лирейн, обёрнутую в какое-то потрёпанное покрывало. Уговорились: Бриндан сегодня же вечером по приказу старухи-некромантки привезёт на берег Лирейн, а заодно вернёт лошадь... Заметив скептичный и даже жалостливый взгляд Лиама в сторону, Бриндан обнаружил нахохлившегося у порога лачуги Кернея, переминавшегося на месте, и пожал плечами. Минуту спустя счастливый фамильяр, подсаженный Лиамом с разрешения Бриндана, сидел у него за спиной, стараясь не напоминать о себе.

Прижимая к себе слишком слабую, чтобы сидеть прямо и собранно, Лирейн, Бриндан натянул поводья, разворачивая лошадь. Он боялся, что девушка будет по дороге спрашивать у него, как он нашёл её, и о другом, но та и впрямь была без сил, так что они спокойно доехали до кареты. При виде молодого господина испуганный кучер бросился навстречу и помог снять девушку с седла и внести её в карету. А Бриндан тем временем привязал повод лошади к заднему крюку кузова, специальному для таких случаев, когда свободную лошадь надо вести отдельно.

Кучер выждал немного, когда он забежит в карету, и карета загремела по булыжникам мостовой, стремясь в город.

Как предсказала старуха-некромантка, так и случилось.

В доме не осталось женщин из прислуги, ухаживающих за женщинами семейства: единственную личную горничную мать забрала с собой в дорогу. Так что Бриндан приказал дворецкому временно найти женщину на кухне или среди обычных слуг, а потом поискать профессиональную горничную. На его счастье, нашлась девушка, довольно чистоплотная, как рекомендовал её дворецкий, которая умела к тому же ухаживать за больными. Так что Лирейн успели разместить в одной из гостевых комнат, умыли её на первый случай и переодели в материнские домашние одежды, а потом напоили целительными напитками, которыми предложил поить больную наскоро вызванный местный целитель, которому кратко, в общих чертах, рассказали историю внезапной гостьи дома Бриндана.

И, когда Лирейн заснула после успокоительного, которое должно ко всему прочему восстановить её силы, в ворота замка стукнули дверным молотком. И вскоре охранник при воротах ввёл в гостиную к Бриндану двух полицейских магов. Парень сразу признался, что девушка у него, но пройти к ней нельзя в связи с её плохим самочувствием. Всё ещё не ушедший целитель подтвердил слова молодого владельца замка. После небольшого вежливого вступления-уведомления, с чем пришли к нему, полицейские напрямую спросили партнёра тёмной плясуньи:

— Почему вы, спасая девушку, замели за собой следы?

— Я не знал, кто чуть не убил её, — мрачно ответил парень. — Боялся, что они будут преследовать её и дальше. Чтобы не пошли по следу, я и стёр своё присутствие в комнате.

Полицейские понимающе покивали и, видимо, хотели спросить ещё кое о чём, но Бриндан опередил их:

— Скажите, это правда? Правда, что... — Он споткнулся. — Что Магда избила её?

— Вы близко знакомы с нею? — нейтрально спросил один из полицейских магов.

— Мы дружили, как сокурсники.

— Да, это правда, — бесстрастно сказал второй.

В его глазах Бриндан уловил: маг думает, что богатые студенты позволяют себе слишком многое. Это же второй заявил:

— Нам придётся забрать девушку.

— Зачем? — удивился Бриндан. — Здесь она в безопасности. И никто её не тронет. Это я вам гарантирую.

— Да? — недоверчиво поднял на него бровь второй.

Бриндан вскипел. И чувство безысходности, всё утро, державшееся в узде, прорвалось:

— Неужели вы думаете, что я, человек, обречённый на смерть, буду так легкомысленно относиться к жизни другого человека?

Второй криво усмехнулся на его пылкую тираду.

И, лишь когда они вежливо распрощались с ним и вышли из гостиной, он понял второго полицейского мага: порой человек, понимающий своё безвыходное положение, может воспользоваться беспомощной девушкой как раз по этой причине — что терять ему нечего. Что перед смертью хочется вкусить все радости жизни... И, узнав в этих мыслях себя недавнего, Бриндан с обидой и отчаянием скривил губы, но удержался, чтобы не выкрикнуть тому вслед: "Я другой! Другой, понимаешь?!"

Двенадцатая глава

Невольная горничная, присматривавшая за необычной гостьей молодого хозяина, передала через дворецкого, что Лирейн проснулась. Бриндан поспешил в комнаты, выделенные для сокурсницы, и хмыкнул: Лирейн сидела на кровати, прижав к груди одеяло, и испуганно оглядывала апартаменты. Выглядела она городской птичкой, той самой серенькой и незаметной. Вот только птичкой, взъерошенной после купания в луже и по-боевому готовой к отпору, если что. Судя по её следующим возмущённым словам, сон, навеянный отваром, пошёл ей только на пользу:

— Куда ты меня притащил?! Кто тебя просил вообще?..

Она не договорила, насупившись, явно не понимая, в чём его обвинять.

— Лирейн, успокойся. Ты помнишь, что случилось с тобой? — присаживаясь на край её постели, спросил Бриндан.

Девушка посмотрела на него скептически.

— Может, и не помню, — с расстановкой и предупреждающе ответила она. — Но то, что ты нарушаешь границы нашего общения, это я понимаю. Не хочешь, чтобы я съездила по твоей ухмыляющейся физиономии, — вон с моей кровати!

Вставая и с облегчением усмехаясь (вернулась боевая птичка!), Бриндан уколол:

— Вообще-то, это моя кровать!

— А вот нетушки тебе! — заявила Лирейн. — Пока я тут лежу — это моя кровать!

Бесшумно возникший неподалёку дворецкий сам разрешил несколько странную проблему, кивнув широкоплечему слуге, который по пятам следовал за ним. Тот, еле удерживаясь от улыбки, поднёс для молодого хозяина кресло, поставив его поближе к кровати строптивой гостьи. Внимательно следя за всеми перемещениями в довольно просторной комнате, Лирейн вздохнула и вдруг охнула, схватившись за свою голову. Быстро исследовав кончик косы, она жалобно сказала:

— Откуда я здесь? Почему? Непричёсанная! Неумытая! И где моя одежда? Куда ты её дел? — И, поспешно и подозрительно заглянув под одеяло, в которое то ли куталась, то ли пряталась, округлила глаза: — У меня такой одёжки не было! Это ты купил?! Зачем?!

— Лирейн, — терпеливо воззвал Бриндан, — ты в состоянии выслушать меня? Обрати внимание: в комнате несколько человек, которые не дадут мне сделать по отношению к тебе что-то плохое. Ты как? Согласна меня выслушать?

— Сначала — пить! — сердито сказала девушка

Горничная, невысокая русоволосая девушка, уже приодетая дворецким в форму домашней служанки при даме, не дожидаясь, пока к ней обратятся с требованием выполнить пожелание больной, быстро зазвенела стеклянным кувшинчиком, наливая воды, куда целитель ранее накапал ещё один отвар из смеси трав. Затем она стремительно подбежала к Лирейн и помогла ей поддерживать стакан, пока та пила. Девушка проглотила предложенный напиток залпом, а потом уже знакомым Бриндану жестом вцепилась в кисти горничной, удерживая её на месте, и удивлённо спросила:

— А ты кто?

Испуганная горничная оглянулась на хозяина.

— Она твоя служанка, пока ты находишься в моём доме, — объяснил парень.

Ему показалось, она неохотно отпустила горничную и даже проводила её недоумённым взглядом до дверей из своих (о чём пока не знала) апартаментов, явно сдерживаясь, чтобы немедленно её не допросить. А потом вздохнула:

— Ну, рассказывай.

Бриндану показалось, что и горничная, вставшая неподалёку от постели Лирейн, и дворецкий, постаравшийся стать неприметной тенью, и даже слуга, который в ожидании новых приказов так и не вышел из апартаментов, тут же навострили уши.

— Можете быть свободны, — лениво велел им Бриндан

Дворецкий вдруг побледнел, глядя на него, и неожиданно слишком часто и суетливо закивал, прежде чем опомнился и, суматошно хватая слугу за плечо, чтобы развернуть его к двери, заторопился выйти сам.

Удивлённо вспоминая, что же именно он сказал такого страшного, Бриндан внезапно ощутил странное впечатление: тот полуоборот, который он только что сделал, чтобы видеть слуг; та интонация, с которой он выговорил приказ, — всё это... жутко напомнило ему погибшего отца. В самом себе. Так жутко, что он почувствовал горечь по ушедшему. "Начинаю перенимать твои привычки, отец? Твои жесты? Запоздало? Или становлюсь твоей копией из-за тоски о тебе? Или... пришло время стать тобой?"

— Итак, я тебя слушаю, — почти в тоне приказа напомнила о себе Лирейн.

— Ночью ты открыла дверь тому, кто попросил тебя об этом. Тебя ударили палкой по голове, а потом избили. Всю ночь тебя лечили — и вот ты здесь.

Лирейн неопределённо посмотрела на него, а потом выпростала из-под одеяла руку, которую спрятала туда незадолго до сих пор, видимо замёрзнув. Оглядела руку от плеча до пальцев — судя по всему, в поисках следов избиения. Снова посмотрела на него.

— Нет, я, конечно, чувствую слабость... — начала она и снова замолчала, в замешательстве хлопая на него ничего не понимающими глазами. Снова посмотрела на руку. И вдруг вздрогнула и тихо спросила: — Бриндан, это правда?

— Правда. Лирейн, ты должна мне сказать, кому ты открыла дверь, — настаивал парень. — Это очень важно.

— Меня... ударила палкой... Оссия? — медленно, будто совершая открытие, пробормотала девушка. — Бриндан, прости, но ты врёшь!

— Оссия? — поразился он. — Ты открыла Оссии? — Пытаясь разобраться в сказанном ею, он замолчал, но ненадолго, потому что почти сразу сообразил задать нужный вопрос: — Ты с ней дружила?

— Ну, не сказать, чтобы дружила, — пожала плечами девушка, явно расстроенная. — Просто ей однажды насыпали в туфли стекла, а я немного помогла ей — вытащила осколки из кожи. Ну... И потом мы сидели вместе на лекциях.

— Насыпали стекла? — недоверчиво уточнил Бриндан. Такого услышать он не ожидал.

— Ну да. Магда со своими подружками насыпала — прямо перед занятием! Магда даже и не скрывала, что это она сделала.

— Открытие за открытием...

— Но я всё равно не верю, чтобы Оссия ударила меня по баш... ой... по голове, — исправилась Лирейн, как-то искоса оглядев перед тем помещение.

— А это не она, — задумчиво проговорил Бриндан, пытаясь сложить все части картинки, но не зная, с которой начать. — Её использовали только для того, чтобы ты открыла дверь. Твоё заклинание сторожа на двери я видел. Оно из самых простых, но действенных: пока не откроет дверь хозяйка, никто войти в твою комнату не сумеет. То есть, если бы Магда попросила тебя открыть дверь, а ты бы не открыла, ей бы пришлось уйти не солоно хлебавши. И тогда они велели это сделать Оссии.

— Бедная Оссия, — прошептала Лирейн. — Каково ей было это сделать...

— Я думал — ты пожалеешь себя.

— А чего мне себя жалеть? — удивилась Лирейн. — Меня подлатали. Уложили на мягкую чистую постель, да ещё вон как ухаживают. Правда, я не совсем поняла, как сюда попала. Ты — что? Приезжал ко мне этой ночью и нашёл меня... — Вот тут-то она густо покраснела, глядя на него с полуоткрытым ртом.

Бриндан встал с кресла, чувствуя себя мужчиной, готовым надеть не студенческий костюм партнёра тёмной плясуньи, а военное одеяние отца, чтобы пойти драться с любым, кто только посмеет ворваться в его дом. Он наклонился над съёжившейся от неожиданности Лирейн и серьёзно поцеловал её в щёку. Правда, она мгновенно дёрнула головой, и его губы неожиданно застыли на краешке её губ. Оба замерли. Бриндан, затаив дыхание, ждал, не отвернётся ли девушка. Она же, часто дыша, снизу вверх смотрела ему в глаза, поблёскивая своими, в которых тоже стыло ожидание... Как только Бриндан понял это ожидание, он тут же осторожно поддержал Лирейн за плечи и прильнул к её губам. Головокружительные мгновения он провёл в забытье и в полной сосредоточенности на её мягких губах, которые спустя секунды откликнулись на его поцелуй... А потом он почувствовал, как горячие ладони девушки несмело легли на его плечи, и сам с облегчением тут же сел и подвинулся к ней, обнимая: хотелось чувствовать её тепло и уютную мягкость... Опомнился не сразу. Но встал осторожно, одним только движением напоминая, что долго рядом с ней быть не сможет... Её руки скользнули с его плеч, и Лирейн глубоко вздохнула, глядя на него ошарашенно, словно только что проснувшись от сладкого сна...

— Тебе надо спать, набираться сил. Вечером я отвезу тебя в одно место, о котором расскажу позднее. А пока мне надо съездить в академию и найти Оссию. — И, добавив в личные спокойные интонации нотку магического приказа, улыбнулся ей: — Спи, моя маленькая дама Лирейн... Спи...

Он натянул на её плечи одеяло, которое она выпустила из рук, ослабевших в мгновенно подступившей дремоте, и быстро повернулся к ней спиной, боясь, что не удержится и снова поцелует её, беспомощную после магически завуалированного приказа. "На мне все ставят свои метки. Отец, чьи привычки я перенимаю. Эта девочка, которой я сказал: "Моя Лирейн!", хотя прекрасно понял, что теперь именно я несвободен... Надо быстрей мчаться в академию".

Он пропустит все занятия, кроме последнего — парного танца с тёмными плясуньями. Но и в том не примет участия. Ведь ему надо понять, что значат слова старухи-некромантки: "Верни ту, которой открыла Лирейн!" Что значит "вернуть"? Куда? Он нехотя улыбнулся, сообразив, что сейчас похож на Лирейн, задаваясь вопросами.

Быстро выскочив из апартаментов девушки, он побежал по лестнице и бросил дворецкому, который почтительно ожидал его на первом этаже:

— Ездовую лошадь!

— Ваши учебные сумки, мастер Бриндан? — напомнил дворецкий.

— На занятия я сегодня не останусь. У меня дела в академии, которые не потребуют долгого отсутствия дома.

В академии, в корпусе тёмных плясуний Бриндан застал такой переполох, что не сразу сумел найти свой курс. Тем более что однокурсники собрались не в том кабинете, что должен был быть по расписанию. То есть не в репетиционном зале. Помогла ему преподавательница, которую он встретил в коридоре.

— Дама Сесиль, где мне найти наш курс?

— Они в кабинете для практикумов — угловом в коридоре второго этажа, — рассеянно отозвалась та и встрепенулась. — А почему ты не со всеми?

— Проспал, — буркнул он, чтобы вопросов больше не было.

Вопросов и впрямь ему больше не задавали, так что он беспрепятственно нашёл кабинет и вошёл. Поначалу его не заметили. Представшее его глазам выглядело настолько сумбурным, что в первый момент он попытался понять, что вообще происходит в помещении. Девушек совсем мало: из десяти — лишь пять. Из них две навзрыд плакали, а растерянные партнёры и три тёмные плясуньи пытались их утешить. Да и самих партнёров было лишь десять. Если учесть, что он одиннадцатый, то кого-то не хватало. Вспомнив, что он ищет Оссию, он сразу сообразил поискать её партнёра и таким образом выяснил, что среди студентов нет Рока.

— Добрый день, господа, — негромко поздоровался он. — Может ли мне кто-то подсказать, где мне найти Рока или Оссию?

— Бриндан? — удивились ему. — Где ты был? Ты знаешь, что произошло сегодня ночью? Убили Лирейн!

Он мысленно хмыкнул. Слухи быстро распространились, мгновенно увеличившись во много раз. Как всегда.

— Лирейн жива, — сообщил он, и две плакавшие девушки мигом подняли головы, вздыхая от слёз и глядя на него с надеждой. — Она настолько жива, что совсем недавно пригрозила дать мне по физиономии. Ещё раз: где мне найти Оссию или Рока?

— Оссия написала просьбу об отчислении, — сказала одна из утешительниц, которая сама едва не плакала. — А Рок старается уговорить её не уезжать.

Бриндан сопнул: вот что имела в виду старуха! И вот что имела в виду Лирейн, правильно оценивая рыжеволосую девушку! Но, если возвращать Оссию, то куда? В пансионат? Или везти её к себе?

— Где они?

— У декана.

— Бриндан, ты что-то знаешь об этом?

— Потом... — пробормотал он и быстро вышел, пока остальные, взбодрённые новостью о Лирейн, не накинулись на него с расспросами.

Деканат на первом этаже. Он быстро добежал до него и уже в начале коридора увидел Оссию и её партнёра. Рыженькая уже не плакала, а только заикалась, подвывая в ладони, которыми закрыла лицо, а светловолосый и голубоглазый Рок отчаянно старался её уговорить успокоиться и не торопиться с решением покинуть стены академии. Три огромные сумки, прислонённые к стене возле двери в деканат, не давали сомневаться в твёрдом намерении тёмной плясуньи распрощаться с академией.

— Здравствуйте, господа, — негромко, но так, чтобы его услышали, сказал Бриндан, приблизившись к ним.

Оссия глянула на него, опустив ладони, снова спрятала лицо и зашлась в новом приступе плача. Рок кинулся обнять её, но Бриндан перехватил его за руку и, жёстко дёрнув назад изумлённого его резкостью партнёра тёмной плясуньи, твёрдо сказал, глядя в обезображенное плачем лицо Оссии:

— Лирейн хочет тебя видеть!

— Лирейн жива? — с недоумением спросил Рок.

Ошеломлённая Оссия застыла, глядя на Бриндана, только вздрагивая от икоты, а вот Рок сразу сориентировался.

— Я с вами — у меня карета. Бриндан, ты верхом?

— Да. Буду сопровождать вас до дома. Оссия, ты откликнешься на просьбу Лирейн?

— К-конечно! — пискнула девушка, не в силах остановить судорожный плач. — Если о-она не с-сердится!

Партнёры нагрузились её сумками и поспешили к выходу из корпуса тёмных плясуний. Оссия плелась следом, с подвывом вздыхая, а Бриндан помалкивал, думая, как там Лирейн встретит его самоуправство: не захочет ли наорать (справедливо) на предательницу, а заодно и на него — за то, что притащил её? Надо было ей сразу сказать о требовании старухи-некромантки. Хотя... Лирейн ведь пожалела сокурсницу, а значит, опасаться скандала с её стороны не стоит. Бриндан улыбнулся, передавая кучеру Рока одну из сумок: а может, не стоит вообще волноваться по поводу скандалов от Лирейн? Девочка, судя по всему, деловая: стукнет раз — и тем дело решит.

Благо ближе к обеду городские улицы довольно свободны, карета, рядом с которой он рысью пустил лошадь, спокойно ехала до его замка. Думая о том, что некоторые проблемы, кажется, решаются, парень даже не сразу понял, что же он видит перед воротами в родительский замок. А когда заметил, то от неожиданности даже лошадь придержал, из-за чего потом пришлось пустить её чуть не галопом, чтобы догнать карету. Но и в карете заметили неладное. Бриндан услышал возглас Рока, и кучер остановил лошадей. Рок высунулся из окна и спросил:

— Бриндан, ты созываешь гостей?

— Нет. — Приглядевшись, Бриндан узнал официальную карету королевских магов, и сердце болезненно дрогнуло. — Рок, едем дальше. Я знаю, кто и зачем это.

Карета снова тронулась с места, и парень угрюмо готовился к неизбежности.

Два охранника разговаривали с двумя же незнакомцами в мантиях королевских магов. Вот один из охранников показал рукой на дорогу, и маги обернулись. Один даже шаг сделал вперёд — так не терпелось передать требование коллегии королевских магов молодому владельцу замка.

Бриндан спешился рядом с королевской каретой, махнув рукой Року, который напряжённо следил за происходящим из окна своей кареты.

— Мастер Бриндан? — резко спросил высокий худощавый маг, совершенно лысый.

— Да, я Бриндан.

— Получите предписание королевских магов явиться в замок вашего дяди. — Худощавый протянул парню гербовую бумагу.

Бриндан почувствовал, что бледнеет, но ничего не сумел сделать, лишь озлившись на себя: не мог заранее подготовиться? Но разве к такому подготовишься? Не разворачивая бумагу, не глядя в неё, он сухо спросил:

— Дядя... умер?

— При смерти, — равнодушно сказал второй, низенький и плотный, круглолицый, но, несмотря на вроде как простецкий вид, глазастый настолько, что его взгляд будто проткнул Бриндана.

— Сколько у меня времени?

— Трое суток, — бесстрастно сказал худощавый. — Но уже сегодня вы должны явиться в замок своего дяди для обсуждения ваших дальнейших действий во имя королевства и блага его подданных. Засим разрешите откланяться.

Оба сели в свою карету, и вскоре она затряслась по каменистой дороге в город.

Не замечая того, Бриндан смял бумагу, глядя в землю и не видя её. Замковые охранники с сочувствием поглядывали на молодого владетеля и незаметно вздыхали. Но ворота открыли сразу, пропуская как помрачневшего хозяина, ведущего в поводу лошадь, так и его озадаченных гостей в карете.

... Только Бриндан вышел из комнаты Ирины, как она распахнула глаза. Едва только чуть слышно хлопнула входная дверь, закрываясь, как из противоположного угла помещения выкатился Керней, взгляд которого Ирина встретила, перед тем как Бриндан попытался усыпить её, и который нейтрализовал воздействие заклинание сна, вложенное в интонации молодого хозяина замка. Девушка села на кровати и кивнула ему.

— Спасибо, Керней. Ишь, придумал — меня усыплять!

— Между прочим, неплохо было бы поспать ещё немного, — проворчал фамильяр. — Вот чем ты сейчас собираешься заняться? Хотя для твоего восстановления неплохо бы побольше двигаться — в этом ты права.

— Двигаться — это да, но пока я расчешусь, приду в себя, а ты мне расскажешь обо всём, что я пропустила.

И она со всех своих босых ног припустила к замеченному ранее зеркалу. Нашла неплохой такой костяной гребень с длинными зубьями, за верхнюю часть которого удобно держаться — не то, что узкие расчёски Лирейн. Распустила косу и принялась приводить себя в порядок, слушая Кернея и обалдевая с каждым его предложением. Наконец коса была аккуратно переплетена заново и собрана на затылке в изысканный узел со свисающими из него вьющимися прядями.

— То есть Магда не ожидала, что убьёт меня? — с недоумением переспросила она. — Ну, у нас это назвали бы так: "она действовала в состоянии аффекта". У Лиама бабушка — некромантка? Жуть! А зачем Оссия нужна этой некромантке?

— Не знаю, — недовольно проскрипел фамильяр. — Только эта старая дама сказала, чтобы Бриндан сегодня вечером привёз тебя к ней.

— Даже так, — машинально пробормотала девушка, наконец оглядываясь. — Ладно, об этом потом. Керней, это правда моя комната? Здесь в прятки играть можно, а не жить!

— Ой!..

В комнату быстро вошла и чуть не споткнулась давешняя горничная.

— Не уходи! — быстро сказала Ирина. — Как тебя зовут?

— Мэйрид, — пискнула горничная. — Мэйрид, дама Лирейн, — поправилась она.

— Мэйрид, кого можно из этого дома послать в пансионат за моими вещами?

— Это может знать дворецкий Пилиб, — тоненьким голоском ответила та.

— Так попроси его прийти сюда, — предложила Ирина, смущаясь в душе: она ещё неизвестно кто тут, а уже командует.

— Ты так уверена, что останешься здесь? — тихонько удивился Керней.

— Нет, не уверена, — тихо же откликнулась Ирина, хотя Мэйрид уже убежала. — Но даже если останусь здесь на пару ночей, мне очень неудобно без своих вещей.

Дворецкий Пилиб появился немедленно и склонился перед Ириной, которая снова закуталась в покрывало с постели. Судя по его бровям, старик с трудом сдержал удивление, что гостья его молодого хозяина уже не спит.

— Уважаемый Пилиб, — обратилась она, помня, как обращалась к нему мать Бриндана, — мне срочно нужны мои вещи, оставленные в пансионате. Не могли бы вы кого-нибудь послать за ними?

— Приедет хозяин и сделает всё, как вы попросите, — твёрдо сказал дворецкий.

Ирина несколько секунд смотрела на него, а потом кивнула.

— Если за моими вещами никто не поедет, — спокойно сказала она, — я наброшу на себя магическую невидимость и смоюсь... ой... сбегу из замка.

Девушка понимала, что шантажирует. Но в этой огромной комнате, среди громадного количества чужих вещей, она чувствовала себя плывущей в море без единой надежды уцепиться за что-то. За что-то знакомое.

Дворецкий пожевал губами. Кажется, он не просто нервничал, но страшно жалел, что молодой господин бросил его на своенравную девчонку.

— Но как мы объясним, что мы посланы вами? — наконец нашёл он зацепку, чтобы не ехать в пансионат. — Вряд ли поверят нам на слово.

— Напишу записку, — нашлась Ирина и велела: — Принесите чернильницу и перо. И не забудьте бумагу. — И, глядя на понурившегося Пилиба, утешила его: — Если и записке не поверят, вы всегда можете влезть в комнату через окно. Керней поедет с вами и покажет, что именно надо брать.

Фамильяр пробурчал что-то нелестное о подопечной, но чётко выражать своё недовольство не стал. Сочувственно глянув на него, дворецкий вышел из комнаты.

— Ну вот, — хладнокровно заметила Ирина. — Хоть один человек тебе симпатизирует — пусть и из-за меня, капризной и своевольной. Видишь? На каждый минус всегда найдётся свой плюс!

— Это фра? — осведомился фамильяр.

— Нет, это вывод из событий. Собирайся, Керней.

— Что ты хочешь забрать, кроме одежды?

— Запоминай. Одежда — это раз. Обувь — два. Учебники — три. Ну, к ним всякие тетради прилагаются. Чернильницу не обязательно — мне и здесь найдут. Но обязательно-преобязательно привезёшь мне зеркальце, которое висит над умывальником!

— Этих тебе мало? — изумился Керней, лапкой показывая на стены сплошь в огромных зеркалах.

— Зеркало — магическое, — коротко ответила Ирина и добавила: — Кроме всего прочего за ним спрятаны деньги, которые я заработала, выступая в труппе Лиама.

— Об этом мы с тобой позже подробней поговорим, — пригрозил Керней.

— Ага, если время будет, — рассеянно отмахнулась Ирина. Она вспоминала, всё ли перечислила фамильяру, жалея, что сама не может поехать вместе с ним.

Вбежала горничная Мэйрид и доложила, что за дверью ждут разрешения войти дворецкий Пилиб и слуга, который поедет с фамильяром дамы Лирейн в пансионат. Слуга оказался тот самый, широкоплечий, и Ирина с лёгкой душой отпустила Кернея с ним.

После недолгих препирательств с дворецким и Мэйрид, девушка, совершенно не чувствовавшая голода, согласилась пообедать, а заодно принять одну из домашних накидок дамы Этейн, матери Бриндана, чтобы чувствовать себя уверенней. А затем Ирину препроводили в столовую залу, где усадили за стол — ладно ещё сбоку, а не во главе. Она успела пообедать какими-то лёгкими салатиками и мясом (оказывается, целитель, которого она не помнила, уже задал слугам параметры диеты для выздоровления больной), причём с большим аппетитом. Затем её провели назад, и целых полчаса девушка, несмотря на укоризненные взгляды Мэйрид, занималась элементами танца, используя для танцевального станка поставленные в ряд стулья с высокими спинками. Упражнения заставили её здорово попотеть. Но именно мысль, что вечером зачем-то придётся куда-то ехать, заставила Ирину подумать о том, как бы укрепить мышцы.

Вышедшая за полотенцами Мэйрид неожиданно быстро вернулась и испуганно объявила, что к даме Лирейн идёт хозяин замка и его гости. Ирина быстро просушила лицо, в темпе надела предложенную ей накидку и стала с нетерпением ждать, кого привёл Бриндан. Она предполагала — Оссию. Но горничная сказала — гости.

Дверь распахнулась. Вошёл Бриндан и тут же отступил чуть в сторону. На пороге робко встала ожидаемая Оссия, которая несмело огляделась в поисках Лирейн. За нею следовал Рок — и Ирина хмыкнула: могла бы и сообразить... Но... Что с Бринданом?

— Здравствуйте, господа, — легко сказала Ирина и поспешила к Оссии, которая нерешительно мялась у порога.

Доброжелательной хозяйкой, не помнящей зла, она пригласила парочку в комнату и указала на стулья. После чего подошла к Бриндану, застывшему у двери, и забыла о гостях. Он смотрел в пустоту и не видел ничего. Даже её — Лирейн, которую страстно поцеловал перед уходом. Лицо серое, неподвижное...

Наконец он будто очнулся и даже попытался улыбнуться Ирине. Даже попытался легко и заботливо сказать ей:

— Что ж ты не спала? Надо больше отдыхать, чтобы побыстрей набраться сил.

— Не морочь мне голову, — твёрдо сказала Ирина, и его глаза ожили. — Бриндан, что случилось? Ты выглядишь, как...

И замолчала. Оглянулась на Оссию и Рока. Оценила их сочувствующие, хоть и с ноткой недоумения взгляды на Бриндана и молча подвела его к стульям, на один из которых и усадила. Парочка поглядывала на молодого хозяина замка с такой тревогой, что Ирина догадалась, что именно произошло. Но была одна проблема. Сочувствовать Бриндану или нет? Девушка просто не помнила: знает ли Бриндан о том, что она имеет представление о его связи с магом Сиг-дха, с его дядей? Или плевать на всё? Бриндан же видел Кернея — должен бы понять, что хозяйка такого фамильяра может знать многое!

Тринадцатая глава

Прервал затянувшееся неловкое молчание светловолосый Рок. Он с интересом огляделся и легко сказал:

— Бриндан, я не знал, что ты живёшь в такой роскоши!.. Лирейн, а ты как здесь очутилась? Нам сказали, что тебя убили!

Оссия тоже осмотрелась, но её богатые замковые апартаменты не впечатлили. Ирина смутно подумала, что Рок, кажется, не из самых богатых, а вот Оссия... Краем уха когда-то ещё в пансионате Ирина слышала, что она живёт в соседнем городке, где у её родителей поместье с обширными землями... Ирина медленно обвела испытующим взглядом то, что увидел Рок: да, повсюду затейливо узорные ковры с толстым ворсом, стены закрыты лёгкими и светлыми шёлковыми занавесями, красивая мягкая мебель, не считая изящной деревянной, чаще инкрустированной пластинами из дерева другого цвета... И что-то такое цепляющее вдруг почудилось Ирине в этом обмене мнениями — высказанном вслух Роком и спокойно безмолвном от Оссии.

— Это целая приключенческая история, — тоже легкомысленно, ему в тон, ответила Ирина и, глянув на мгновенно испугавшуюся Оссию, улыбнулась ей: — Я тут даже горничную уже обрела. Но... Мэйрид, попроси уважаемого Пилиба приготовить нам чай! Бриндан, я же в этой комнате могу принять гостей?

— Да-да, конечно...

И снова воцарилось молчание. Все четверо, словно наблюдающие опыт строгие экспериментаторы, внимательно следили за тем, как дворецкий командовал Мэйрид, одновременно помогая ей, расставлять на чайном столике всё нужное для чаепития.

— Благодарю вас, уважаемый Пилиб, — вошла в роль хозяйки Ирина, поскольку Бриндан продолжал угрюмо молчать и надо было перед гостями спасать его репутацию, как хозяина. — И будьте добры встретить посланных мной в пансионат за вещами.

— Ты переезжаешь к Бриндану? — тоненько спросила Оссия, которая время от времени морщилась от подступающих слёз, видимо вспоминая страшную ночь.

— Ага, — нахально сказала Ирина, беря блюдце с чашкой и с удовольствием вдыхая тонкий аромат чая. — Бриндан недавно сделал мне предложение. Я вроде как согласилась, но пока ещё размышляю, правильно ли сделала.

От удивления Оссия тоже взяла чашку, а Рок, думая, что делает это незаметно, выдохнул, глядя на неё: кажется, он порадовался, что рыжеволосая девушка перестала плакать и её мысли теперь заняты другим. Бриндан сидел, ссутулившись, словно совсем забыл о гостях.

— Что случилось? — вполголоса, чтобы не мешать ему, спросила Ирина у Рока, когда он взглянул на сокурсника, а потом на неё.

— Не знаю, — тоже тихо ответил он. — При воротах мы встретили карету королевских магов, но о чём с ними говорил Бриндан, мы не слышали.

Если поначалу были только подозрения, то теперь... Сложив приезд королевских магов и настроение парня, Ирина мгновенно догадалась, в чём дело.

И как теперь разговаривать?

Но Рок вдруг отставил чашку на чайный столик и сам неловко поинтересовался:

— Бриндан, не связано ли появление королевских магов с твоим дядей?

— Откуда ты знаешь? — с изумлением спросил парень, тут же приходя в себя.

— Ну... В городе, вообще-то, многие семьи магов знают, что только кровь вашей семьи может остановить Маровы болота.

Оссия участливо взглянула на молодого хозяина замка, а Ирина хмыкнула. Секрет полишинеля, оказывается. Интересно, как это явление называется здесь, в этом мире? Впрочем, сейчас не до абстрактных изысков.

— Бриндан, бабушка Лиама велела тебе вернуть Оссию, — задумчиво сказала она. — А вместе с Оссией сюда приехал Рок. Может, это всё предопределено?

— Что ты имеешь в виду? — медленно спросил парень, всё ещё ошарашенный странным открытием, что о семейной и государственной тайне известно многим.

— Я пытаюсь увязать всё то, что знаю, воедино. Бриндан, возьми с наших гостей какую-нибудь страшную клятву, чтобы они молчали, а потом... потом надо поговорить обо всём этом — вместе с ними.

— Почему — с ними? — уже внимательней взглянул на неё Бриндан.

— Ты давно думаешь о том, что случилось и что случится дальше. Но ты уже привык к этим мыслям и думаешь... однобоко, — объяснила Ирина, сама пытаясь выразить собственные мысли так, чтобы он понял. — А Рок и Оссия — это свежий взгляд на вещи.

— То есть ты тоже знаешь о Маровых болотах?

Ирина дёрнула плечом. Напоминать о Кернее она не будет, о Лиаме промолчит, но парень сам должен сообразить: если знает Оссия, знает и Лирейн.

— Рок, — обратилась она к партнёру Оссии, — ты бы согласился помочь, если бы Бриндан обратился к тебе с просьбой о помощи?

— Конечно! — улыбнулся Рок. — Что угодно, ведь он остановил Оссию!

— Оссия, ты хотела... — удивлённо начала Ирина.

— Я написала... — Рыжеволосая девушка снова заплакала, а потом порывисто встала с места и, приблизившись к Ирине, обняла её. — А ты остановила меня, ты простила меня... Вы... Бриндан и ты оставили меня в академии! Я тоже хочу помочь!

— Тогда дайте Бриндану клятву о неразглашении его тайны, и мы подумаем, что можно сделать. — Ирина чуть подвинулась, давая Оссии возможность сесть с нею в одном кресле. Та поспешно втиснулась рядышком, слишком очевидно благодарная за невысказанное прощение.

А Рок подвинул свой стул ближе к ним. И вопросительно взглянул на молодого хозяина замка. Бриндан оторопело оглядел всех, а потом отчаянно махнул рукой.

Клятва рыженькой плясуньей и её партнёром была дана. И Бриндан рассказал всё: он понял, что маг Католдус виноват в происхождении Маровых болот; он понял, что Католдус напомнил его дяде о данной королю клятве защищать королевство собственной жизнью; а главное — он понял, что королевский маг хранит где-то артефакт, который может помочь с уничтожением болот; и парень пытался обыскать дом Католдуса.

— С ума сошёл?! — охнула Ирина, но загоревшиеся азартом глаза Рока объяснили, что и светловолосый партнёр Оссии действовал бы в этой ситуации именно так.

Чтобы обыскать дом королевского мага, надо было усыпить его подозрительность, поэтому (Бриндан виновато взглянул на Ирину) парень сделал предложение сокурснице и представил её, как невесту, Католдусу, который как раз пришёл с визитом к его матери. Но вмешалась судьба. Вместо того чтобы выиграть время, Бриндан узнал: его дяде стало настолько плохо, что уже сегодня нужно явиться в его замок, чтобы узнать, как будет проходить ритуал сдерживания Маровых болот.

— Маги сказали, что дяде осталось жить не больше трёх суток, — уже равнодушно от усталости сказал Бриндан. — Если учесть, что он когда-то был физически очень сильным человеком и могущественным магом, а я... — Он остановился, чтобы сглотнуть. — А меня не назовёшь даже начинающим магом... То...

— Давай о другом, — угрюмо прервал Рок. — Не забывай, что не будет тебя — погибнет всё королевство. Ведь остальные маги ещё слабей: их кровь не подходит для сдерживания.

— И на этом строится расчёт Католдуса, — договорил Бриндан.

— Это вы опять традиционно мыслите! — рассердилась Ирина. — А мы решили обсудить дело с точки зрения свежего взгляда на вещи.

— Но что может быть необычного в происходящем? — с грустью спросил Рок.

— Предпосылки? — вдруг предположила Оссия, задумчиво разглядывая чаинки, которые оставались на дне чашки. Ирина молча дотянулась до чайника и долила ей чаю. Однокурсница будто и не заметила этого жеста, увлечённая идеей. Зато из-под стола нерешительно высунулся фамильяр Оссии, ящерица, и Ирина тут же предложила ему кусочек сладкой булочки, что было с благодарностью принято. — Зачем нужно Католдусу Марово болото? Болото убило твоего отца, Бриндан. Убивает твоего дядю, а теперь подступает и к тебе. Ведь ты из семьи королевских магов. Ты обязан следовать клятве верности, которую дал твой отец королю. Все знают, что королевскими магами становятся после клятвы семейной верности! Верности, которая связывает со служением королю не только самого мага! Но... Если Католдус замыслил уничтожить вашу семью, сделав так, словно он тут ни при чём... Зачем это Католдусу?

— Сначала я думал, что дело в приближённости к королю. Потом — что ему нужна... моя мать. — Последние слова Бриндан вытолкнул из себя. Видимо, он сумел их произнести лишь потому, что помнил о клятве сокурсников. — Думал, что и мать благоволит ему. Но потом кое-что произошло. Кое-что, чему свидетелем была Лирейн. И я уверился в том, что... Но через несколько дней, после того как я отправил мать подальше из замка, он пришёл... Я думал — он снова увидит Лирейн, которую я представил ему как невесту, убедится, что у меня серьёзные планы... и у меня будет достаточно времени, чтобы жениться и даже дожить до появления наследника. Ведь Марово болото я долго продержать не могу, а родственников с такой кровью, как у меня, уже нет... А теперь...

— Подожди, Бриндан! — охнула Ирина, уцепив наконец хрупкую связь между разновеликими, на первый взгляд, событиями. — Подожди! А если это не судьба, как ты думаешь? Ну, то, что твоему дяде стало плохо именно тогда, когда ты показал меня Католдусу? Может, дело как раз именно в наследнике?

Оссия и Рок не поняли. А Бриндан...После долгого молчания он поднял голову.

— Ты предполагаешь слишком страшное.

Но Ирина не отступала. Если уж предполагать, так всё до конца.

— Бриндан, насколько богата твоя семья?

Вот тут замолчали все четверо.

Бриндан, снова сильно ссутулившись, почти согнувшись, упёрся локтями в колени, пряча лицо в ладони. Одни опустошённые глаза — в пол. Выпрямился, не отрывая взгляда от пола, потом поднял глаза.

— Я это всё-таки сделаю, — ровно сказал он.

— Проникнешь в дом Католдуса? — уточнил Рок. И добавил: — Я с тобой. Только объясни, что именно искать.

— Торопыги, — спокойной заметила Ирина. — Вы забываете, что сегодня я должна встретиться с бабушкой Лиама. И...

— Кто такой Лиам, кстати? Вы его уже упоминали, — спросил Рок. — И при чём тут его бабушка?

Теперь Бриндан и Ирина переглянулись. Девушка пожала плечами.

— Скажи ты. Ты же всё знаешь.

— Лиам — это маг. Знакомый Лирейн, — неохотно ответил парень. — Если бы не он, Лирейн умерла бы сегодня ночью. Точней — если бы не его бабушка. Она некромантка. Именно она велела мне сегодня ехать в академию, чтобы вернуть Оссию.

Рыженькая Оссия, полуоткрыв рот, взглянула на Ирину. Встревоженные глаза сухие, но в голосе смятение:

— Ты... умирала?

— Оссия! — решительно воззвала девушка. — Сейчас я жива и умирать не собираюсь, в отличие от некоторых. Давай-ка переключимся на Бриндана. Его проблемы сейчас важней. Ведь ты уже кое-что нам высказала о Католдусе. А вдруг у тебя опять будут интересные идеи?

— Я не могу думать, — прошептала Оссия, глядя на Рока. — Мне стало страшно, когда вы сказали, что собираетесь пробраться в дом Католдуса.

Ирина просунула руку ей под локоть и сжала её запястье, то ли подбадривая, то ли утешая. Рыженькая только прижалась к ней и вздохнула. А Бриндан, который, выговорившись, явно облегчил душу, уже спокойно и деловито предложил:

— Оссия, почему бы тебе не остаться рядом с Лирейн? В моём замке? Ты собрала почти все вещи, и я могу предложить тебе соседние апартаменты на то время, пока Лирейн здесь. Моей невесте будет гораздо удобней, если рядом будет однокурсница. И дурацких слухов, никому не нужных, не будет. И тебе здесь спокойней, чем в пансионате. Хотя бы пока! На время, пока всё не уляжется.

— И жить будешь неподалёку от моего дома, — подхватил обрадованный Рок. — Буду заезжать за тобой каждое утро, чтобы отвозить в академию!

— Вот видишь, сколько пользы от твоего присутствия здесь! — засмеялась Ирина. — Соглашайся, Оссия!

Договорились так: Бриндан прямо сейчас, благо на улице уже затеплился вечер, собирается и едет в замок Коршуна, как того потребовали королевские маги; до того как привезут вещи Лирейн, девушки и Рок устроят в соседних апартаментах Оссию, а Мэйрид поможет ей разложить и развесить вещи из сумок. Бриндан надеялся вернуться к тому времени, когда девушки полностью устроятся в его гостевых апартаментах, чтобы потом всем вместе поехать на морской берег, к бабушке Лиама. Последней дамой весьма заинтересовался Рок, который, кажется, имел слабость к некромантии. Что, впрочем, не мешало ему помогать Оссии осваиваться с новым, хоть и временным жилищем. Пока Мэйрид опустошала сумки рыжеволосой, он ходил со своей тёмной плясуньей по апартаментам и, с согласия Бриндана, менял обстановку по её вкусу. Ирина только улыбнулась: ей-то самой всё нравилось в её личных комнатах. Поэтому, оставив парочку увлечённо заниматься апартаментами, она ушла "к себе". Где и нашёл её Бриндан.

Стоя у огромного окна, почти скрытая лёгкой занавесью, и глядя на волнами ходящую под ветром зелень деревьев внизу, Ирина размышляла. Всё о том же. Оставалось несколько вопросов, на которые неплохо бы получить ответ. Но захочет ли ответить на эти вопросы Бриндан? Он только что выговорился. Сбросил тяжёлый груз, который долгое время копил на душе. Понял, что есть те, кто не просто сочувствует ему, а готов действовать, помогая. И пусть он явно не испытывает эйфории, но обрывать ему небольшое облегчение пока не хочется. Ключевое слово — "пока". Потом-то в любом случае придётся возвращать его на землю.

Что знает бабушка Лиама, которой Ирина ещё не видела, но которой обязана жизнью? Откуда она узнала про Оссию — ну, что рыженькая собирается покинуть академию? Или эта бабушка не просто некромантка, а ещё и гадать умеет?

Шагов за спиной она не услышала. Толстые ковры приглушили шаг. Да и шёл к ней не просто кто-то там, а партнёр тёмной плясуньи, чей шаг ещё уметь расслышать надо.

Бриндан встал за спиной и молчал. Привычно высокий. Привычно сильный.

— Если бы ты ещё руки мне на плечи положил — это было бы счастье, — прошептала она, улыбаясь.

Тёплые ладони осторожно легли на её плечи. Не очень уверенно, потому что Ирина хотела бы чувствовать их опирающимися на её плечи. А они лежали бережно и слегка напряжённо, словно парень боялся полностью положить их, готовый в любой момент отдёрнуть. Боялся слишком огрузить её плечи. Ирина вдруг вспомнила, каким был отец, когда мать объявила о разводе. И уехала. Отец тогда месяца три ходил согнувшийся под тяжестью... одиночества. Он работал, как одержимый, словно боялся, что не успеет обеспечить Ирину...

Она подняла руки и положила свои ладони на ладони Бриндана.

— Почему — счастье?

Его шёпот мягко колыхнул завитки волос на висках, и Ирина снова улыбнулась.

— Когда ты в танце делаешь мне поддержку, я всегда уверена, что ты меня не уронишь. Как иногда наши парни роняют своих тёмных плясуний. Поэтому, когда ты держишь меня вот так за плечи, я сразу чувствую уверенность. А разве это не счастье?

— И тебе не страшно, что это временно?

— Страшно, — сразу ответила она и ощутила, как вздрогнули его ладони. — Страшно, потому что всё слишком быстро. Ты слишком быстро заинтересовался мной. Слишком быстро, шутливо сделал предложение. А теперь слишком быстро пытаешься отстраниться от меня.

Он хмыкнул.

— А я успела привыкнуть, что ты всегда рядом, — безжалостно добавила она и наклонила голову назад — прислониться к его плечу.

— Для меня это тоже слишком... — прошелестел Бриндан в её ухо, и она не сумела сдержать содрогание всем телом от этого шелеста. — Быть обязанным во все стороны. Я будто... связан верёвками — и все тянут за эти верёвки, но в разные стороны. Будто разорвать хотят. Это непривычно.

— Я — тоже тяну?

— Я сделал тебя уязвимой. Для меня это...

— Так защити меня! — Она привычным нырком тёмной плясуньи выскользнула из его рук и обернулась к нему. — Сначала ты просто ходил за мной, когда я бегала на занятия с Фридой. Ты с трудом доверился Лиаму, когда разрешил мне ездить без своего присмотра на выступления. Я видела тебя равнодушным, пока ты не рассердился, из-за того что я в перемены сижу в коридоре в одиночестве. Но... Только сейчас я поняла...

— Когда теряешь... — начал он и замолчал. Склонился к ней и мягко ткнулся лбом в её лоб, а потом легко подсадил её на высокий подоконник. — Мне кажется, если бы ты осталась прежней Лирейн, с которой я постоянно ругался, я бы не сумел противостоять Католдусу. Нет, я бы пытался что-то сделать. Но, думая, что мать... А теперь ты... Лирейн. Ты заставила меня проснуться. Ты сделала то, чего не делала ни одна студентка-плясунья: ты танцевала по ночам, чтобы зарабатывать; ты репетировала с той Фридой, чтобы научиться танцевать и быть мне хорошей парой. Когда я узнал про это, я понял, что слишком жалею себя, плывя по течению жизни.

— Как мало надо, чтобы узнать друг друга, — улыбнулась Ирина, когда он потянулся к ней поцеловать её в губы...

Как оказалось, прощаясь на время.

Приехали из пансионата Керней со слугой, и дворецкий прислал к ним других слуг — носить вещи Лирейн в её временные апартаменты. А Бриндан снова, но уже поспешно поцеловал её и побежал готовиться к отъезду в замок дяди.

Несмотря на суету и суматоху, Ирина проводила Бриндана до двора, где ему вывели лошадь. Подходить близко не стала. Разворачивая лошадь, он помахал ей рукой, а она ответила. Глядя вслед ему, она думала: "Поезжай, мой рыцарь, на разведку. Будь спокоен и достойно прими всё, что тебе придётся испытать... — И хмыкнула сама: — Я что-то вдруг даже в мыслях начала думать так, как в исторических любовных романах... Но... Мне это нравится. Нравится думать, что я прекрасная дама Бриндана. Что он мой сильный рыцарь. И... — тут она фыркнула. — Чего уж греха таить? Мне нравится, что я могу вдохновить его на сопротивление судьбе в лице Католдуса!"

Она бегом вернулась в апартаменты гостевого этажа, удостоверилась, что Оссия и Рок серьёзно о чём-то говорят — что, кажется, надолго. И вошла к себе. Здесь, у сумок, обнаружила слегка обалдевшего Кернея.

— Привет, Керней.

— Здравствуй, — буркнул фамильяр. Поднял на неё глазища. Следующую фразу он выговорил, заметно заикаясь: — Так это правда, что Бриндан сделал тебе предложение? По-настоящему?

— По-настоящему. И я приняла его, — насмешливо продолжила девушка и села на ковёр перед ним. — Повторить ещё раз? Или ты опять этому не поверишь?

Света в комнатах не зажигали. Видимо, горничную Мэйрид заставили перебрать вещи Лирейн, чтобы определить, что стирать, а что просто развесить. Время есть.

— Керней, у меня к тебе серьёзный вопрос.

— Слушаю, — снова буркнул фамильяр.

— Теперь ты знаешь, что по ночам Лирейн, а потом и я выступали в богатых домах.

— Знаю.

— Пару раз мы с Фридой танцевали в доме Коршуна.

— Вы? — поразился Керней. — То есть ты была там, когда бывал и я? Но... как?

— Подожди об этом. Керней, что ты делаешь в доме Коршуна?

— Три проклятья, — напомнил фамильяр. — Иногда, если я не ночую в доме Коршуна, они начинают слабеть, и дядя Бриндана, Сиг-дха, получает их силу обратно. Если бы я вообще не ночевал в его доме, он бы давно умер.

— Мало что поняла, — призналась Ирина. — А ты видишь Коршуна, когда ночуешь в его доме? Ты знаешь, в каком он состоянии?

— Нет, — покачал головой Керней. — Меня не допускают до него. Правда, слуги порой болтают между собой, не замечая меня поблизости. Но чаще их разговоры о хозяине носят один характер: хозяин слабеет.

— Бриндана только что вызвали к дяде под предлогом, что тому осталось жить трое суток, — сухо проинформировала Ирина. — И что племяннику вскоре придётся заменить его. Такое может быть — с твоей точки зрения?

Керней аж весь сморщился от размышлений, а потом вздохнул.

— Нет, ничего сказать не могу. Я не видел Сиг-дха.

— Керней, зато я тебе могу рассказать кое-что. — Ирина невольно понизила голос и огляделась: они устроились ближе к окну — подальше от входной двери, так что вероятность, что их подслушают, была мала. — Когда я впервые танцевала в доме Коршуна, это было выступление для единственного зрителя, которого привели под руки и посадили в кресло. Керней, хоть это ты можешь сказать? Ходит ли Коршун собственными ногами — хотя бы с помощью слуг?

Тут Керней задумался надолго. Наконец вздохнул.

— Вспомнил. Слуги говорили о том, что даже водить в умывальную Сиг-дха весьма трудно. Это было... — Он снова задумался, явно затрудняясь с определением времени. — На прошлой неделе. Водить!

— Вот как? — теперь задумалась Ирина. — Керней, выслушай меня, пожалуйста. Нужен твой совет. — И она пересказала весь разговор с Бринданом и однокурсниками. — То есть мы пришли к выводу, что виноват в ухудшении здоровья Коршуна именно Католдус, который боится появления наследника в семье Бриндана. Керней, что будет, если Католдус женится на матери Бриндана? Получит ли он всё, что достанется ей, как представительнице семьи — без сына?

— Получит, — мрачно подтвердил фамильяр.

— Но, когда ты сегодня уходил из замка Коршуна, ты ничего о его здоровье не знал. — Ирина подумала-подумала и решилась. — Керней, у меня такой... заскок. Когда я впервые танцевала перед Коршуном, мне почудилось, что он смотрит именно на меня. Ну, таким — тяжёлым взглядом. Хотя я танцевать тогда, как и Лирейн, не умела и просто стояла в середине зала, водила руками. Потом было ещё выступление. И тот же взгляд. А когда Бриндан представил меня Католдусу, как свою невесту, мне показалось... — Она замолчала: а вдруг Керней сделает вывод, что она дура с навязчивой идеей? Но решилась: — Мне показалось — я чувствую тот же взгляд от Католдуса.

Фамильяр неподвижно смотрел ей в глаза. Потом затряс головой — то есть всем телом — и признался:

— Что-то я не понял.

— Керней, мне кажется, вместо Коршуна в кресле сидел Католдус, который притворялся Сиг-дха. Я понимаю, что звучит дико, потому что не понимаю... — Ирина сбилась с мысли и жалобно сказала: — Керней, я запуталась!

— Сиг-дха и танцы, — медленно сказал фамильяр — и его глаза вспыхнули. — Если ты стояла на месте, а эта Фрида танцевала... Какого цвета был зал?

— Красного.

— Как ты оцениваешь взгляд возможного Коршуна?

— Ну... Собственнический. И он принадлежал точно не больному человеку!

— Он отрезал его от последней возможности взять силы, — прошептал Керней.

— То есть?

— Танцовщицы дают любому человеку шанс брать силы от созерцания танца. Эта сила — движения и вдохновение. И этот цвет зала, где вы выступали... Сиг-дха, видимо, пожелал развлечений, а ему не отказывали, пока Католдус не понял, что таким образом Коршун набирается сил противостоять Маровым болотам. Ты права. В кресле сидел переодетый Католдус.

— То есть он намеренно лишал Сиг-дха сил?

— Жаль, что ты только на первом курсе, — невпопад пробормотал Керней и тут же пояснил: — Жесты тёмной плясуньи могут целенаправленно посылать магическую силу. Только надо знать адресата этой силы.

— А ты научи, — предложила Ирина. — Как выяснилось, я учусь танцам быстро.

— Это надо учиться не танцам, — вздохнул фамильяр, — а умению работать с магией.

— До приезда Бриндана из замка Коршуна у нас есть время. Почему бы не поработать? Керней, покажи хотя бы, как это делается!

— И нам! — сказали от двери, и порог в апартаменты перешагнули Рок и Оссия. — Простите, но мы слышали конец вашего разговора.

Парочка, нисколько не сомневаясь, приблизилась к Ирине с её фамильяром и уселась на том же ковре. Рок объяснил:

— Я слышал о том, что можно передавать силу с помощью танца, но преподаватели молчат об этом до старшего курса. Лирейн, если твой фамильяр умеет это, то уговори его показать нам. Мы хотим помочь Бриндану. Правда, пока не знаем — как. Но, если можно будет передать силу его дяде...

Пригнувшись, до них добежала ящерица-фамильяр Оссии и уставилась на всех вопросительно. Рассеянно глядя на неё, Ирина сказала:

— Знаете, что подумалось? Если в течение этих трёх суток меня и Фриду вызовут в замок Коршуна, то неплохо бы станцевать там уже не вдвоём, а в большем составе. И тогда... Керней, что ты думаешь об этой идее?

— Если твои друзья не будут смеяться надо мной, — проворчал фамильяр, — я научу простейшей передаче силы конкретному человеку уже сейчас.

Четырнадцатая глава

Обучение магическому танцу сорвалось сразу. Уже в первые минуты и ученики, и их неожиданный учитель выяснили, что даже слабенькие магические способности Лирейн полностью пропали. Ирина была так ошарашена, что поначалу просто оторопела, чувствуя странное опустошение. Ведь к использованию магии на бытовом уровне она привыкла быстро. За недели пребывания в этом мире девушка успела многие из них заучить до автоматизма, потому что пользовалась ими каждый день и не по одному разу. Да она привыкла обращаться к ним так, как машинально отвечала бы "спасибо" любому, кто ей помог бы. И вдруг... Не может быть!

Теперь Оссия бросилась утешать её. Рок оказался из мужчин, которые плохо переносят любые женские слёзы. Только что долгое время он пытался утешить свою тёмную плясунью — и вдруг на него свалилась ещё одна, безутешная! Он старался что-то сказать успокаивающее, но заикался и...

Положение осложнялось тем, что на тёмную плясунью можно учиться, лишь имея магические способности! Когда Ирина вспомнила об этом, обычный плач перерос в отчаянные и бурные рыдания. Первым сбежал Керней. Не успела хлопнуть за ним дверь в апартаменты, как за дверную ручку уцепился Рок и тоже исчез в коридоре. Правда, сбежал не сам: его отослала Оссия.

Успокоилась Ирина лишь раз и не потому, что её утешала Оссия. Нет, на время её успокоил, как ни странно, фамильяр рыженькой. Когда он попался на глаза Ирине, она сначала не поняла, а потом — от удивления, наверное, — пригляделась. Но нет, ящерица и в самом деле плакала: она смотрела на девушку глазами, огромными от слёз, которые затем скатывались по острым скулам и падали на ковёр.

Оссия подала Ирине салфетку со стола и тихонько вздохнула.

— Не плачь, Лирейн, — прошептала она, глядя на подругу с сочувствием и сама чуть не плача снова. — Возможно, это плата за жизнь. Некроманты часто берут за возвращение не деньги или драгоценности, а что-то более... существенное. Или у этой бабушки Лиама был выбор: твоя жизнь — или твоя магия. Так тоже бывает. Рок рассказывал.

— Мне жаль, что я не сумею получить... — Губы предательски задрожали, и Ирине пришлось замолчать. — Я ведь давно мечтала научиться этому — ну, тому, о чём говорил Керней. Мне однажды дама Сесиль рассказала, что на старших курсах тёмные плясуньи учатся передавать силу или делать в танце всякие магические штучки, и есть такие учебники... Что я теперь... Кто я теперь?!

И она снова залилась слезами, с ужасом представляя, что скажет на это Бриндан. Из разорившейся семьи, бесприданница, так теперь ещё и... Бомжиха! В академию нет возможности вернуться. А это значит — автоматическое отчисление из пансионата. И куда ей деваться? В ту деревню, где родители Лирейн, наверное, так радовались, избавившись от лишнего рта?!

Прижимаясь к Оссии и трясясь от ужаса перед будущим и от рыданий, Ирина лихорадочно одновременно размышляла, как ей быть дальше в этом мире. Итак, что она умеет? Свою парикмахерскую открыть? Ну, цирюльню — как это здесь называется? Но на это нужны деньги. А денег у неё... Плечи опустились от облегчения. Деньги будут! Какая парикмахерская?! Она умеет танцевать, и Фриде нравится выступать с нею в паре! Хотя цирюльню можно тоже открыть. Днём стричь волосы и делать причёски, а по ночам танцевать... Хоть чем-то заняться, лишь бы не думать... Вытирая слёзы, она хмуро вспомнила: "Ох, как обрадуется Магда, узнав об этом!.. Между прочим, эта гадина мне должна компенсацию. Так что деньги есть! Решено. Открываю цирюльню. Надеюсь, Лиам поможет в самом начале... Но... Бриндан..." И — новый рёв.

К моменту появления молодого хозяина замка обе девушки молча сидели на ковре, в тёмной гостиной апартаментов Ирины. Рок так и не решился войти, а Керней увёл подальше фамильяра-ящерицу Оссии, потихоньку вызвав её из коридора.

Бриндан щёлкнул пальцами, зажигая свечи, и недоумённо уставился на девушек.

— Что случилось? И Рок молчит, — удивился он.

Ирина осторожно освободилась из объятий Оссии, встала и помогла встать рыженькой. Пригладила волосы, исподлобья бросила взгляд на парня.

— Ничего не случилось. Так, посидели — поболтали. — Помолчав, добавила: — Бриндан, помнишь, ты мне в шутку сделал предложение? Я... тоже пошутила. Когда согласилась. Думаю, тебе будет легче, если будешь чувствовать себя свободным.

— Лирейн! — с негодованием вскрикнула Оссия.

Бриндан посмотрел на Ирину непроницаемо, а потом обратился к однокурснице:

— Тебя ждёт Рок. Подождите нас в своих апартаментах, хорошо, Оссия?

— Хорошо, — ответила та, возмущённо глядя на упрямо опустившую глаза Ирину.

Когда за рыженькой девушкой закрылась дверь, Бриндан молча развернул за локти Ирину и, взяв за руку, подвёл к столу со свечами. Глядя на канделябры, поблёскивающие от мотающегося огня, Ирина ждала его вопросов, собираясь отвечать так, чтобы он сам захотел избавиться от неё. И сама же с тоской думала о том, каково ему сейчас, когда он вот-вот заменит дядю... Не поспешила ли она выпалить ему про шутку?.. Ему и так тяжело. Но ведь уйди она — ему в самом деле станет легче: не надо будет думать о том, что он оставляет её, свою невесту...

Он подвёл её не к креслу, как она думала. Нет, усадил на низенький диванчик без спинки, похожий на кушетку с подлокотниками. И сел рядом, снова тяжело уложив руки на колени, как недавно.

— Я понимаю, — неожиданно сказал он. — Ты попала в русло внезапных ситуаций, когда не знаешь, чего ждать от будущего. Тебя мотает, как щепку в водовороте. Ты устала от неопределённости. Ты растерялась. И ты думаешь, что будет лучше, если оборвёшь всё сразу. Лирейн, подожди... потерпи всего три дня. И ты вернёшься туда, где всё понятно и привычно. Не бойся. Я заплачу тебе за эти дни. Тебе же нужны деньги.

Последние слова молодого хозяина замка просто взорвали неустойчивую плотину напускного, с трудом удерживаемого спокойствия. Ирина обняла его и расплакалась:

— Бринда-ан! У меня пропали способности к магии! Я больше не могу тебе чем-то помога-ать!

Он замер, пока она вздрагивала у него на плече и ужасалась, что он с секунды на секунду оттолкнёт её. Но Бриндан гибко развернулся и сам обнял её.

— Глупая! — с невыразимым облегчением выдохнул он. — Зачем мне твоя магия, если это единственное "но" против моего предложения! Не плачь, глупая ты моя дама Лирейн! Ты мне нужна, ты! А не твоя слабенькая магия! Твоё умение видеть вещи не так, как видят их остальные! Твоё умение напоминать мне, что я не один в этом мире!

Сердито шмыгая и вздрагивая, она полулежала на нём, ухом к его беспокойному сердцу. Чувствовала сильные руки на плечах, которые так часто поднимали её и поддерживали во время пируэта... И новый страх закрадывался в душу. Он говорит — всего три дня. И что потом? Она снова шмыгнула и вздохнула.

— Бриндан...

— М?

— Ты говорил — артефакт от Маровых болот в доме Католдуса.

— Угу. И что?

— А этот дом поджечь нельзя?

Ладонь, гладившая её волосы, остановилась.

— Узнаю мою Лирейн, — еле слышно усмехнувшись, пробормотал он. — Нет, нельзя. Католдус из тех магов, кто свой дом закрывает такой защитой, что на заклинание огня тревога срабатывает мгновенно.

— Но ты же собирался забраться к нему в дом!

— По мужской линии наша семья отличается тем, что мы видим узоры магических заклинаний. То есть вот ты произнесла бы заклинание, а я увидел бы, что именно и как оно делает. Сторожевые заклинания Католдуса хороши, но между ними всё-таки можно протиснуться и не потревожить их, если добавить к ним парочку-другую иных магических линий. Я долгое время изучал их. Знаю.

— А как ты увидел артефакт? — Ирина лежала неудобно, но вставать из-под его ласковых рук не хотелось. Несмотря на всё своё положение, Бриндан оставался сильным, и эту силу его она не просто чувствовала.

— Полгода назад нас с дамой... — Он споткнулся и поправился: — Нас с матерью пригласили на светский вечер в дом Католдуса в честь приезда его племянницы. Мама ничего не почувствовала, а меня... — Бриндан чуть не задохнулся — Ирина услышала, как он сипло вдохнул: — Меня позвала кровь. Кровь моего отца, усиленная кровью дяди.

Она вздохнула ещё раз и, посидев ещё немного, привалившись к его плечу, успокоилась, перестала вздрагивать.

— Ты быстро вернулся, — негромко заметила она.

— Пока только показали расположение комнаты, где сидит дядя. И саму её. С дядей поговорить не дали. Сказали — он почти не откликается на вопросы.

— Но ещё жив?

— Да, я видел, как он дышит. — Бриндан облизал губы. — Хотя в этом... старике трудно было признать Коршуна, самого могущественного мага королевства. — Он раздражённо тряхнул головой, словно отделываясь от надоедливого комара, и спросил: — Лирейн, а с чего вообще пошла речь о магии?

Собираясь с мыслями, Ирина примерилась к собственному рассказу и медленно перечислила все события: она и Фрида танцевали в доме Коршуна; взгляд, слишком сильный для слабеющего мага; предложение Кернея восстановить силы Коршуна с помощью магического танца...

Бриндан слушал внимательно и настолько напряжённо, что не замечал, как сильно сжимал кулаки. Под конец рассказа он медленно выговорил:

— Ты даже не представляешь, что за идею ты только что подарила мне! Это настолько замечательно, что не надо от тебя никакой магии! И учти: если твоя магия не вернётся к тебе, то мой дом всегда будет тебе убежищем.

Ирина открыла было рот, чтобы спросить, что за идея. И закрыла. Сам скажет, когда эту идею обдумает хорошенько. Видно же по сомкнутым бровям, что он всё ещё раздумывает над нею. Да и посидеть было хорошо при уютных огнях свечей и в тишине, пока не настала пора ехать на морской берег, к бабушке Лиама. И ещё не стала говорить, что дом его может и не стать убежищем для неё. Для него пессимистические мысли сейчас — отрава. Пусть думает свои мысли, свою идею. Может, и впрямь что-то получится.

Но когда-нибудь заканчивается и самое лучшее время для двоих.

Четверо быстро собрались в дорогу, причём девушки прихватили своих фамильяров. Две лошади — партнёры тёмных плясуний взяли к себе на сёдла подруг. И вскоре привратники закрыли за ними ворота.

— Рок, а тебя дома не хватятся? — поинтересовался Бриндан.

— Нет. Я часто прихожу очень поздно, — ответил светловолосый.

— Мы с ним каждый вечер допоздна сидим в библиотеке, чтобы делать домашнее задание сразу в академии, — объяснила Оссия. — Так удобней.

— Ага, — расплылся в улыбке Рок. — А потом у нас свидание: я провожаю Оссию до пансионата.

Его наездница, сидящая перед ним, только хмыкнула. Дальше ехали спокойно, и после минут молчания Рок тихонько заговорил с Оссией — видимо, о чём-то интересном только для двоих. Может, о том, что теперь будут не только вечерние свидания, но и утренние встречи.

"А у нас свиданий было больше". — тихо улыбаясь в темноте, подумала Ирина, чувствуя спиной тепло Бриндана.

— У нас свиданий было больше, — эхом прошептал он. Будто подслушал.

Приноровившись к быстрому шагу лошади, Ирина осторожно откинулась к парню, а он, сообразив, что она делает — ненавязчиво ласкается к нему, чуть склонился вперёд. Особого оптимизма девушка не испытывала, но странным образом в незакрытых объятиях Бриндана чувствовала себя уверенней. Он нависал над нею и в то же время закрывал. Защищал... Но что будет через трое суток? Она предпочитала помалкивать. Жизнь без него она уже распланировала. Теперь бы надо прожить с ним ту жизнь, которая уготована ему в эти сутки. Если он что-то придумал весомое, надо помочь это воплотить в жизнь. "И хватит ныть! — угрюмо подумала Ирина. — Слезами горю не поможешь. А нытьём испортишь Бриндану не только настроение. Будет думать о тебе, о плаксе, будет переживать — сделает ещё что-нибудь неправильно, вот тут-то ты и будешь виновата! А ему сейчас тоже уверенность не помешает..."

Под копытами уже не постукивал булыжник. Ноги лошадей мягко утопали в песке, смешанном с мелкой галькой и укреплённом едва проросшей травой. Они ехали по улице, тёмной, без единого фонаря. Ехали между морем и домами-засыпушками. Кое-где в таких домах еле мерцал огонь, пробивающийся в узкие окна, а то и мелькающий в открытых и тут же закрытых дверях. Здесь было тихо, в отличие от городских улиц. Изредка ветром доносило одинокий голос человека. Изредка лаяла собака. Но чаще всё скрадывалось шелестом и всплеском набегающих и уходящих волн.

Ирина всматривалась вдаль, но определить, где именно должен быть дом Лиама, не могла, хотя почему-то была убеждена, что сразу узнает его.

Но вот Бриндан натянул поводья, останавливая лошадь: с обочины дороги встал человек и помахал рукой, указывая на дом, напротив которого расположился. Лиам!

Бриндан спешился и снял с седла Ирину, которая осторожно держала сумку с Кернеем, промолчавшим всю дорогу, лишь изредка вздыхая.

— Добрый вечер, — сказал Лиам. — Заходите. Без меня. Бабушка предупредила, что им нужны только вы.

"Им?" Бриндан и Ирина переглянулись. Но, едва парень перевёл взгляд на согнувшийся от старости домик, как девушка заметила: его глаза расширились от изумления. Впрочем, как и глаза Рока с Оссией. Опомнившись, Бриндан оглянулся на девушку и негромко сказал, успокаивая:

— Лирейн, этого бы ты не заметила, даже если бы была с теми же способностями, что раньше.

— А что там? — осмелилась спросить девушка, уловив в голосе Бриндана не только насторожённость, но и уважение.

— Там... очень сильная магия. В процессе. То есть там проводят какой-то ритуал. И почему-то мне кажется, что ждёт нас там не одна только старая женщина.

Ритуал, как и сильная магия, не произвели на Ирину никакого впечатления. А вот то, что видел это не только Бриндан, но и Рок с Оссией... Значит, они тоже сильные? Ирина как-то раньше не думала, какова сила Оссии, а теперь она внимательно вглядывалась в напряжённое лицо рыженькой и, сама того не замечая, качала головой: да, Оссия тоже видит магию, пусть не так отчётливо, как Бриндан, судя по прищуру.

Первым в засыпушку вошёл Бриндан, таща за собой Ирину. За ним — нерешительно вторая пара. Только порог переступили, как снова замерли. Сначала Ирина почуяла странные запахи — жжённых растений? Потом увидела: вот что значило — "им"!

Семь человек стояли кругом в самой середине дома-засыпушки — шестеро лицом в круг, одна старуха — лицом к входной двери.

— Круг семи? — тихо поразился за спиной Рок.

— Похоже, — негромко откликнулся Бриндан.

Оссия промолчала, а Ирина этому порадовалась: кажется, не она одна не понимает, что значит круг семи.

Тем временем старуха шагнула к гостям и цепко заглянула в глаза Ирины.

— Живая, значит, — странно ухмыльнулась она.

— Это вы бабушка Лиама? — боязливо пролепетала девушка.

Она вдруг вспомнила слова Оссии, что её потерянные способности к магии — возможно, цена некромантки за выживание. И вздохнула. Да, живая. Но... неполноценная для этого мира. Старуха словно тоже считывала мысли.

— Долечим, — вдруг пообещала она. И взглянула на Бриндана. — Привёз. Теперь жди. А ты, девочка, иди-ка сюда становись. — И старуха махнула рукой в круг.

— Нет, — спокойно и твёрдо сказал Бриндан. — Сначала вы мне объясните, что вы хотите с нею сделать. А потом я разрешу ей или запрещу принимать участие в ваших ритуалах. Лирейн — моя невеста. Я несу ответственность за неё.

— Вчерашний ритуал был доведён не до конца, — сказала старуха.

И воцарилось молчание. Ирина ждала, что бабушка Лиама (не думала, что у парня такая страшная бабушка!) вот-вот продолжит, а та помалкивала. Но что самое поразительное... Где-то через долгую-долгую минуту Бриндан взял у Ирины сумку с Кернеем, который встревоженно глазел на всех, и подтолкнул девушку к старухе, велев:

— Иди.

А старуха быстро схватила девушку за руку, словно боясь, что она сбежит. Ирина бы и сбежала, если б чуть ли не требование Бриндана. Но он уверен... И она покорно пошла за старухой. Впрочем, недолго шли. Несколько шагов — и они обе в центре круга. Нечаянно глянув вниз (пол неровный, а вдруг она споткнётся?), Ирина обнаружила, что вся его поверхность — это сплошные узоры из различных символических фигур. И чем дольше она вглядывалась в них, пытаясь понять логику (хотя какая тут логика?), тем сильней кружилась голова.

— Ты тёмная плясунья! — резко сказала старуха. — Ты умеешь сидеть, скрестив ноги. Так садись сюда. — И снова ткнула пальцем в нужное место.

Благо в широкой юбке, удобной для сидения в потребованной позе, Ирина легко опустилась в центр пентаграммы, невольно думая о том, что, попроси её кто-нибудь в своём мире проделать то же самое, вряд ли она это сумела бы сделать.

— Руки перед грудью ладонями вверх! — последовало следующее распоряжение старухи, которая встала так, словно замыкала круг магов — последнее Ирина уже поняла. — Смотреть перед собой — на символ молнии!

Девушка отыскала в неверном свете свечей нужный символ и замерла на нём глазами. Здорово изумилась, услышав ритмичное, хоть и не очень громкое постукивание знакомого барабанчика, под который они обычно тренировались в репетиционном зале. А в следующий миг поняла, что ей и в самом деле лучше сосредоточиться на созерцании символа молнии: семеро, стоявших на месте, сначала медленно двинулись по часовой стрелке. Но движение не было статично одинаковым, скорость его нарастала. Перед глазами Ирины завертелись юбки, быстро перешагивающие ноги. Шелест и порой резкое шуршание ткани, притоптывание многих ног — всё это зазвучало в такт учебному барабанчику, дополняя его стук, а вскоре Ирина расслышала и вступающие в эту странную музыку шепотки...

Она быстро опустила глаза, потому что это ритмичное мелькание внезапно выбило из-под неё твёрдую до сих пор поверхность земляного пола. Ей показалось, что она воспарила над ним. Страшно хотелось дотронуться до него, чтобы убедиться, что она до сих пор сидит, а не парит... И страшно же было опускать руку, потому что исподволь приходило чёткое понимание, что она превратилась в элемент ритуала — хотела того или нет. Она смотрела на графическую молнию, вздрагивая от сильного желания оглянуться на Бриндана и в то же время ощущая странные потоки вокруг себя. Это был не ветер, поднимаемый юбками старух, бормочущих неведомые слова. Это было что-то непостижимое, что начинало вздыматься вокруг неё, сидящей. Она ощущала, как локти приподнятых рук начинают независимо от неё подниматься, будто снизу, от пола, их подталкивает нечто. Когда она поняла, что не выполняет приказ старухи держать руки в одном положении, она попыталась опустить локти, но тут же с испугом почувствовала, что ладони, наоборот, начинают тяжелеть, будто на них постепенно, даже вкрадчиво ложилась странная ноша, мало того что невидимая, но ещё и ощутимая — до дрожи.

Прошло время, которое словно проскользнуло мимо Ирины, потому что она на мгновения (или на минуты?) выпала из реальности. Но какие-то слова в устах круга семи внезапно показалось ей похожим на призыв: "Очнись, тёмная плясунья!" Эти слова вырвались из общего ритмичного шума — и вырвали девушку из забытья, в котором она поневоле пребывала... Первым делом она испуганно проверила, не изменила ли за время забытья позу. Но нет. Локти теперь держались наравне с ладонями. Зато эти ладони... Забыв о символе молнии, Ирина, простецки открыв рот, смотрела на свои ладони, на которых держала призрачное построение множества символов из тех, что только что были на полу лачуги! Эти символы тускло светились — не простыми очертаниями, но очертаниями пространственных фигурок! Они пропускали друг друга и вписывались в очередные фигуры, потому что не стояли на месте, а перемещались на её ладонях — в том же ритме, что выплясывали по кругу маги, что выбивал учебный барабанчик.

А потом... Ирина забыла, что надо дышать: символы начали впитываться в её ладони! Они медленно втаивали в кожу странным туманом, оседая так, что она даже в какой-то момент начала ожидать, что её ладони окажутся мокрыми, потому что основной цвет тумана был голубовато-зелёным...

А потом резко вскинула голову: семеро, один за другим, уходили из лачуги! И вскоре ярким огнём вспыхнули свечи! А девушка огляделась, хлопая глазами: вокруг-то никого! Где все? И можно ли вставать? И что делать дальше?.. Она уставилась на ладони. В них ничего нет... А где...

В домик вошёл Бриндан и спокойно подошёл к ней. Встав чуть сбоку, легко поднял растерянную Ирину за подмышки.

— Ну вот и всё, — сам недоверчиво улыбаясь, проговорил он. — А ты... боялась.

— А что... произошло? Что они доделали? — невпопад спросила она. — Что это было?

— Они вернули твои магические способности.

— Да? И я теперь могу...

— Ничего ты не можешь, — вздохнул Бриндан, улыбаясь вразрез своим словам. — Теперь тебя придётся обучать заново.

— Почему?

— Они разблокировали то, что было в тебе сокрыто. А это — сила, близкая к моей.

— Не понимаю, — отчаянно замотала она головой.

— Твой род старинный, хоть и обнищавший. Видимо, когда-то ваша магия была на высшем уровне. И сейчас ты носительница этого высшего уровня. Пойдём. Все на улице. Старуха обещала нам кое-что сказать.

Испуганная, так ничего до конца и не понявшая, Ирина поспешила из лачуги, в которой только сейчас уловила густые ароматы то ли специй, то ли трав, то ли каких-то химикатов, насыщенным туманом колыхавшиеся в воздухе.

На улице она с облегчением вдохнула прохладный свежий воздух, и голова сразу перестала кружиться. Их ждали возле какой-то трудно видимой глазами в сумерках деревянной колоды, на которой сидели давешняя старуха и Лиам. Рядом стояли Рок и Оссия, несколько оробелые, а у их ног фамильяры.

Посчитав, что неудобно стоять, когда двое сидят, Ирина присела на корточки, потянув за собой и Бриндана, крепко державшего её за руку.

— Фамильяр твой знает, как танцевать магические танцы, — проскрипела старуха и откашлялась, а Ирина машинально подумала, что она наглоталась дыма от воскуряемых трав во время ритуала. — Он научит. Ты, тёмная плясунья, возьмёшь с собой подругу, и будете танцевать два вечера там, где скажет мой внук. А когда попадёте в замок Коршуна, Керней подскажет, какой танец танцевать и зачем.

— Вы хотели что-то сказать и мне, — напоминающим тоном обратился к ней Бриндан. — Помните?

— Сказать... — тяжело повторила старуха. — Да, сказать... Маровы болота... Вот, возьми, мастер Бриндан. — И она протянула ему маленькую склянку с чёрной в сумерках жидкостью. — Это ты завтра в замке Коршуна прольёшь в той комнате, где сам должен будешь сидеть. Там, где сегодня уже побывал. И прольёшь не абы как, а на символ Мары. Уж какой это символ, думаю, тебе говорить не надо. Или... Знаешь ли?

— Знаю, — подтвердил парень, принимая склянку и пряча её в карман рубахи, под накинутый плащ. — Ещё бы именно мне не знать, — даже проворчал он, а потом спросил: — А что-нибудь говорить при этом? Заклинание какое-нибудь?

— Наговоренное уже даю, — чуть с неудовольствием сказала старуха, а Лиам вздохнул. — Тебе только разлить его надо так, чтобы на контуры попало. И чтоб никто не заметил, что контуры эти увеличились.

Рядом еле слышно вздохнул Лиам, и Ирина тут же обрадовалась: хоть немного обыденности! И спросила:

— Лиам, значит, завтра мы приходим? Фрида тоже будет?

— Обязательно, — вместо внука ответила старуха. — И придёте вы пораньше. Пусть вас кавалеры привезут, а потом уходят. У них будут свои дела, а вам надо танец отработать, чтобы Фрида плясала вместе с вами. Керней скажет, что именно танцевать будете. А там уж посмотрим...

— А Фрида тоже владеет магией? — осмелилась спросить Ирина.

— Куда ей! — отмахнулась старуха. — Она вас только вести будет на сцене.

Когда все четверо, не считая примолкших фамильяров, возвращались домой, Ирина вдруг подумала, как всё необычно происходит. Старуха как будто всё знает наперёд, но и половины не говорит. А Бриндан ей доверяет. Потому что видит её магию?

Оссия внезапно спросила, благо лошади шли бок о бок:

— Может, прогулять завтрашние занятия? Может, порепетировать то, что знает твой фамильяр, Лирейн?

— Никаких прогулов, — железным тоном сказал Бриндан. — Старуха сказала, что хватит танцев, которые сумеете выучить после занятий в академии. Вы же будете учить не десяток, а всего один — главный.

— Видеть никого не хочется, — призналась Оссия, — ну, после всего случившегося.

— Девочки, — проникновенно вмешался Рок. — Вы умные и сильные (не говоря уже о вашей красоте!). Поэтому будем придерживаться данных распоряжений. Нам ведь с Бринданом тоже задание дано. Так что каждый будет выполнять свою долю работы. Но сегодня — спать! Честно говоря, я бы не отказался остаться гостем у Бриндана, если бы не требование моих родителей возвращаться домой хотя бы под утро.

Над светловолосым парнем посмеялись, а потом молчали всю дорогу до замка Бриндана.

Пятнадцатая глава

Раннее утро началось с огромной и даже смертоносной проблемы.

Проснувшись, Ирина сразу вспомнила, что находится в замке Бриндана. Спала она в закутке, который образовывали плотные шторы, свисающие с балдахина над кроватью. Перед сном девушка предусмотрительно растащила их в стороны, чтобы видеть окно и не вставать, проснувшись не вовремя. Окно горничная тоже занавесила. Но, как только Мэйрид пожелала даме Лирейн доброго сна и закрыла дверь в апартаменты, Ирина немедленно вскочила и, изучив, как закрываются здешние шторы, сумела сделать довольно широкий зазор между ними. Мало ли что — пообещали вовремя разбудить! А может, ей хочется встать пораньше?.. Полюбовавшись ночным тёмно-синим небом в мелких белых звёздах-проколах, она прошла мимо небольшого столика, на который горничная поставила подсвечник, чашку и кувшин с водой — на тот случай, если гостье молодого хозяина захочется ночью попить.

А когда легла, думая, что — закроет глаза и тут же уснёт, выяснила, что бурные впечатления последних нескольких дней обрушились на неё устойчивой бессонницей. Она ворочалась и так и этак, попила водички из кувшина, что часто помогало ей дома, в своём мире, но сон не приходил. Перед глазами теснились и моментально сменялись события — одно за другим, а то и нагромождаясь друг на друга. Полусонная, тем не менее, Ирина даже фыркнула разок, когда отчётливо поняла, что для неё все события — мыльный пузырь перед единственно важным из всех: Бриндан рядом! А когда пришло это понимание — понимание, что она может в любое мгновение увидеть его, когда она в разноцветных вихрях воспоминаний чётко представила себе его образ — образ высокого темноволосого парня, который умеет бережно носить на руках свою тёмную плясунью, а потом стала перебирать всё, что случилось с нею и с ним, когда они действовали в паре, вот тогда она и начала засыпать, постепенно уходя от надоедливых мельканий во сне...

В общем и целом, за всю ночь она вскакивала не один раз. И новое место немного напрягало, и события продолжали смутными тенями раздражать во сне... А ещё Бриндан. И что-то в ней самой кипело такое, что пару раз она сонно решила: наверное, выпитый на ночь чай был с какими-то добавками, которые взбудоражили её.

Проснувшись в очередной раз, Ирина медленно села на роскошной кровати и некоторое время бездумно смотрела на видневшийся промежуток между оконными шторами. Он сиял смутно синим светом — уже явно предутренним. И девушка неохотно встала с кровати, чтобы взглянуть на часы: сколько времени осталось до побудки? Хотелось определённости, хотя даже в этом лениво плывущем состоянии на поверхность еле чудившейся реальности поднимался вопрос: а зачем тебе это? Желание узнать точное время погнало её сначала из занавесей балдахина над кроватью. Но именно здесь, остановившись и вцепившись в края занавесей, Ирина вспомнила: часы — на соседней стене. Надо просто зажечь свечи в подсвечнике — и она разглядит положение стрелок даже отсюда. Пожала плечами и оглянулась на примерное местонахождение столика с подсвечником.

Именно нежелание идти к часам и стало исходной точкой всех последующих событий. Знала бы заранее...

А пока она лениво вспомнила заклинание, затверженное от постоянного повторения. А потом прошептала его — и привычно же вложила в него все магические силёнки, которых довольно часто бывало весьма мало, чтобы огонь появился.

Только не в этот раз.

В следующий миг Ирина шарахнулась к кровати и чуть не упала, не дойдя шага и врезавшись в край.

Огненная стена взвилась перед ней с остервенелым гудением, рычанием, рёвом! В её ярком, ослепительном свете мелькнул столик, немедленно сожранный жадным пламенем, как и недавно переставленные, чтобы не мешали ночью, стулья и кресла!

Обезумевшая от ужаса, забывшая обо всём на свете, девушка бессмысленно смотрела на ревущее пламя, пожирающее уже всё подряд, что только улавливал глаз в свете бушующего огненного ада. Очнулась тогда, когда её опахнуло горячей сухой волной, когда она сама вдохнула дым и закашлялась. И поняла, что, если хоть что-то не предпримет, — сгорит в считанные минуты!

Она лихорадочно попыталась вспомнить заклинание тушения огня. Увы — оно было ею не выучено по обыденной причине. Жалко тратить на него и так маленькие магические силы — и казалось логичным просто сдуть огонь с тех свеч, которые зажигала. Это же так легко — подойти и дунуть на беззащитный лепесток огня!

Ирина обернулась к кровати: вывалить на себя постельное бельё, перед тем смочив его? А потом кто-то всё равно увидит пожар, почует дым — и прибежит спасти её! Да что там — спасти! Она под мокрым бельём сумеет пробраться к окну — ведь до него метра три-четыре, а там... Нельзя! Откроешь окно — огонь взовьётся... Нет! Даже не взовьётся — взорвётся от притока кислорода, и тогда в комнатах...

Но чтобы облить постельное бельё... Кувшин с водой стоял на столике, который сгорел в первую очередь! А заклинание наполнения водой вылетело из памяти перед страшной катастрофой!

А дышать уже нечем.... Дым бушевал наравне с огнём, взвиваясь круговертями чёрных облаков, словно обвивая рычащее пламя. Ирина машинально стащила с кровати край одеяла, приложила к лицу, внезапно понимая, что вот это — это её конец. До двери ей не добраться. Кровать с балдахином у противоположной стены. И нет сомнений, что даже попытка пройти расстояние к двери — самоубийство чистой воды... Глаза слезились и закрывались от едучего угарного дыма. Уже не спасал пододеяльник, прижатый как ко рту, так и к носу. И девушка, плача, завизжала:

— Бринда-ан!

Вспыхнула торопливым пламенем бархатная занавесь балдахина. Качнувшимся огнём обожгло локоть — Ирина стояла боком к выходу из закутка с кроватью. Сходя с ума от объявшего её ужаса, Ирина сбросила с себя ночное платье и тут же принялась выбрасывать за пределы балдахина вещи с кровати — из сумасшедшей уверенности, что сумеет себя оградить от сожжения. И не замечая, что огонь перепрыгивает с предмета на предмет. Подушка загорелась уже в её руках. Охрипнув от крика, Ирина прыгнула на кровать и прижалась к стене, ничего не соображая, а только кашляя и задыхаясь.

Внезапно наступила тишина.

Ирине показалось — это не тишина, это она оглохла.

Но вместе с упавшей тишиной стало темно. А воздух странно загустел. Он стал невыносимо влажным. Невыносимо — потому что дышать им стало тяжело. Если в первые секунды тишины Ирина сумела вдохнуть горячий дымный ужас, то в следующие мгновения она инстинктами загнанного зверя почуяла, что влажный воздух, насыщенный отяжелевшим же дымом, раздирает дыхательные пути и отвергается лёгкими.

Потом до помрачневшего сознания дошло, что огонь больше не гудит оглушающей яростью. Более того. Он не гудит вообще. Не сходя с места, девушка дёрнула из-под ног простыню и прижала её к лицу, снова пытаясь нормально дышать. И услышала. Несколько голосов быстро и жёстко повторяли одну и ту же фразу — одно и то же заклинание. И эти существа медленно двигались от того места, где должна быть входная дверь в апартаменты...

Ирина спрыгнула с кровати и, быстро закрутив простыню вокруг тела и продолжая держать её краешек у носа и рта, вошла в мутный тяжёлый туман из повисших дымных частичек. Туман этот оказался неоднородным. Он не только колыхался, но и время от времени расходился, показывая обгоревший пол. Ирине приходилось останавливаться, чтобы выждать, пока туман не разойдётся перед ней. Вероятность падения была слишком большая: пол был запятнан чёрными дырами. Провались с налёту в такую — и быть со сломанной ногой.

— Лирейн! Где ты? — раздался отчаянный крик Бриндана, и на пути к двери появился словно сквозной тоннель.

"Я здесь!" — хотела крикнуть она в ответ, но сожжённое горло проскрежетало лишь один хрипящий звук, после чего Ирина отказалась от попытки откликнуться.

Но по очищенной от дымного тумана дорожке она побежала, при каждом движении вздрагивая: обожжённая кожа отзывалась болью. Она знала, что от входной двери до кровати — шестьдесят два шага. Измерила, смеясь над собой, перед сном. Сейчас показалось — все сто, если не больше. Но где-то впереди промелькнула фигура Бриндана, как будто он то ли оглядывался, то ли искал её по другим сторонам, и девушка бросилась к этому мельканию. Туман оседал тёмными каплями на её теле. Смутно сообразилось, что несколько магов бросили (если так можно выразиться) в бушующий огонь заклинание тумана, сообразив не поливать, а пропитать пламя влагой.

Бриндан, полуголый со сна, в одних штанах, снова заглянул в очищенный путь в тот самый миг, когда Ирина из него выбегала. Он успел полуприподнять вытянутые к ней руки — в знакомой фигуре танца, и Ирина немедленно среагировала на этот жест: она прыгнула на партнёра, обняв его за шею, а ногами обхватив его за пояс и тут же скрестив их. Лицом прижалась к его плечу, закрыла глаза. Только и успела заметить в проёме открытой двери Оссию, двух фамильяров и дворецкого с двумя слугами... Почувствовала, как Бриндан опустил руки и судорожно обнял её, сразу положив ладонь между лопатками. Движение магической силы, потоком хлынувшей в её тело именно из этой ладони ощутила сразу же. Бриндан нисколько не целитель, но универсальные навыки первоначального исцеления знали все студенты уже на первом курсе. Первый приём — самый главный — выведение из организма всех вредных веществ. Что сейчас и делали направленные магические потоки. И Ирина ощутимо чувствовала, как становится легче дышать — уже не было желания кашлять и судорожно вздрагивать, когда вдох не проходил. Да и дышать здесь, у входной двери, где воздух в первую очередь очистился от убивающего дыма, было легче...

Люди у двери о чём-то заговорили облегчённо. И Бриндан пошевелился, кажется намереваясь опустить свою тёмную плясунью на пол. Но, сообразив, что он собирается сделать, Ирина вцепилась в него изо всех сил. Она молчала, но дрожала от одной мысли... Нет, даже не мысли, а инстинктивного движения всё того же запуганного до паники зверя, который нашёл спасение. Нашёл спасительное место, а его хотят лишить этой безопасности. И парень сдался. Он снова замер, бережно обнимая свою тёмную плясунью, видимо решившись дождаться, когда она придёт в себя, а пока начал разворачиваться к двери из сгоревших апартаментов...

Лучше бы он этого не делал.

Ирина, распластанная на его теле, почти полуголая, бездумно, но неожиданно сильно почуяла, как они близко находятся друг к другу. Она возносилась на его теле вместе с его вздымающейся от беспокойного дыхания грудью и опускалась. Она слышала стук его растревоженного сердца и, всё ещё мелко вздрагивая от пережитого, машинально пыталась дышать вровень с Бринданом, чтобы их дыхание тоже оказалось... одно к одному. И всё это она проделывала машинально...

Она услышала хрипловатый крик:

— Уходите все! Все уходите отсюда! Быстрей!

Как-то стороной, не больно-то сосредотачиваясь на этом, она поняла, что кричит Керней... Но этот крик прошёл мимо её сознания. Действовали только инстинкты...

Она уловила, как именно надо дышать с Бринданом наравне. Она вошла в ритм его дыхания. И вскоре на том же зверином уровне поняла, что он теперь поневоле (она как-то заставила его это сделать!) тоже пытается приноровиться к её дыханию. Более того, он начинает чувствовать на её уровне... И тогда, ведомая всё теми же инстинктами, она с трудом расцепила пальцы, до онемения сомкнутые за его шеей. И погладила его по затылку, пропуская между пальцами его короткие волосы, отчего он вздрогнул, болезненно охнув, и замер, будто прислушиваясь. И всё это делала — не открывая глаз. Только внутри, где-то в глухой глубине кто-то — не она! — повторял одно и то же: "Ты со мной! Ты только со мной! Ты часть меня! Неотделимая!"

Судорогу его тела она прочувствовала эхом в ритме собственной судороги. Его грудь выгнулась, когда она впустила в него это заклинание, эту мольбу. По отвердевшим кончикам её груди этот судорожный изгиб мужского тела, горячего и влажного, прошёлся так, что девушка, всё ещё не шевелясь, впустила в него новый молящий мысленный плач: "Я ничто без тебя! Ты моя сила! Ты моя поддержка! Не отпускай меня, Бриндан! Только с тобой... мне не жить без тебя..." И снова запустила в его волосы пальцы, с наслаждением чувствуя их, а потом жадно принялась гладить его шею, не замечая, как Бриндан медленно опускается на колени, одновременно расплетая ей растрепавшуюся косу и следуя её мольбе: "Не отпускай меня..."

Она знала, что делает всё правильно. Древнейшие инстинкты вели её за собой и увлекали покорного им Бриндана. Инстинкты гласили: этот мужчина сильный — он будет тебе опорой. Так не отпускай его и заставь его не отпускать тебя! Этот мужчина твой! Заставь его принять, что ты — его частица!

Она услышала глухой стон Бриндана, который осторожно лёг вместе со своей ношей. Лёг так, чтобы она оказалась на полу. Здесь пол более или менее целый — машинально отметила она, чуть скосившись. Спиной легла на этот пол полностью, не снимая с пояса парня скрещённых ног. Опять-таки стороной она получила странное впечатление: она и он взаимосвязаны. Нет, неверно. Связаны — теми потоками магии, которые вдруг включились между ними. У Ирины даже слегка закружилась голова, когда она прочувствовала, как сильно вертятся эти потоки вокруг их тел, обвевая их ласково и вкрадчиво, словно нежный пушистый мех.

Она расплела ноги, до судорог сжатые за его спиной, вытягиваясь под Бринданом, под его тяжёлым и сильным телом. Он склонился над ней, ртом ко рту, дыша одним воздухом, заколдованный её магией, мягко вплетающейся в его магическое пространство. Магией стихийной, вторгающейся в его — упорядоченную, культивированную в нём с детства, если не с младенчества. И заглянул в её глаза, ждущие, затуманенные этим необычным ожиданием... Сглотнул и потянулся к её рту...

Так начался танец тёмной плясуньи и её партнёра.

Время от времени, мельком замечая магические потоки, Ирина видела, как они образуют вокруг них двоих невообразимый узор, прочитать который никто из опытных магов, наверное, не в силах. А может, ей, начинающей, это только казалось... И ещё... вокруг начинало светлеть, а воздух становился всё свежей и сладостно прохладней...

А потом она перестала замечать что-либо, кроме Бриндана. Мужское тело будто накатывало на неё сбивающей с ног волной, лаская одним своим прикосновением, вызывая сладостные судороги и врываясь в её физическое пространство, колдуя над нею так, как поначалу на магическом уровне интуитивно колдовала она. Она отчётливо ощущала его надёжную тяжесть и то и дело хваталась за горячие, влажные от недавнего тумана плечи Бриндана, пригибая к себе, чтобы чаще чувствовать близость его тёплого тела. Шептала что-то, сама не понимая собственных слов. Бриндан — понимал: он шептал в ответ что-то такое, отчего она с истомой изгибалась под ним, сталкиваясь с его телом и снова взрывалась безграничным наслаждением, переворачивающим реальность и ощущение магического бытия, смешивая их... Боль проникновения была резкой, и партнёр тёмной плясуньи сам это почувствовал, немедленно приподнявшись над нею и встревоженно взглядывая в исказившееся от боли лицо, но потоки магии продолжали обволакивать их, смягчая болезненные ощущения. И слёзы, невольно выступившие и раздражающие нервно напряжённую кожу на лице, высохли быстро, несмотря на ощутимый дискомфорт... И вскоре Бриндан как будто уловил промелькнувшее мгновение, будто понял, когда надо остановиться: он, тяжело дыша, медленно опустился всем телом на девушку — так, чтобы оберегать от всего, что могло бы прорваться к ним извне. И она благодарно восприняла его тяжесть, снова, словно подытоживая их действо на полу спалённых апартаментов, тоже медленно выпрастывая ноги из-под него, чтобы опять скрестить их на его пояснице. Теперь он ткнулся лицом в её плечо, и они замерли...

... Керней первым понял, что начинает происходить, и закричал:

— Уходите! Уходите все отсюда! Быстрей!

Он даже стукнул оцепеневшего фамильяра-ящерицу Оссии, после чего царапнул рыженькую девушку когтями своей лапы по ноге, чтобы вывести её из недоумения.

— А что... — начал было дворецкий.

Но договорить ему не дала уже Оссия. Она схватила его за руку и потащила за собой, едва заметила побочное явление происходящего в сгоревших апартаментах Лирейн. Следом помчались двое слуг-мужчин и девушка — горничная Лирейн. Их уже подгонять не надо было: магические потоки, невидимые для них, скрутились воедино, разрушая всё, что являлось лишним для двоих, соединявших свои личные потоки — так, как это делали маги на заре работы с магическими силами.

А лишнего в апартаментах хватало.

Уже рушился потолок, оставаясь невредимым лишь над двоими, сплетающимися в интуитивном древнем ритуале. Уже проваливались пласты пола на нижний этаж, а вещи просто-напросто превращались в труху. Стихийные силы плохо и мало обученной Лирейн врывались в упорядоченные силы Бриндана, уподобляясь им и укрепляя его...

Фамильяр Керней, будучи магическим существом, видел это — в отличие от той же Оссии. Оттого и торопил всех, кто был под рукой:

— Быстро забирайте с этого этажа вещи! Быстрей же! Скоро... Нет, вот-вот это крыло замка рухнет! Бегом забирайте всё, что представляет ценность! Уносите!

Испуганная горничная в первую очередь бросилась на помощь Оссии, чтобы собрать вещи, которые не все успели вынуть из походных сумок. А то, что успели, служанка знала, куда вешали, а потому, прислушиваясь к грохоту и вьюжному вою магических сил за стеной, Мэйрид стремительно бегала от шкафа к шкафу... А слуги, руководимые дворецким, который успел прозвонить в настенный колокольчик и вызвать всех, кто находился при замке сегодняшней ночью, выносили все предметы, которые только могли разбиться или сломаться в этой странной катастрофе. Не трогали лишь предметы мебели и мягкие вещи, типа ковров и накидок.

Поторапливавший всех Керней, кажется, здорово заворожил всех командными криками, если дворецкий опомнился лишь тогда, когда апартаменты Оссии опустели: она и горничная вылетели на лестницу, а слуги, подгоняемые фамильяром Лирейн, бросились в другие гостевые комнаты.

— Но как же молодой хозяин и его невеста?! — в ужасе крикнул дворецкий.

— За них не беспокойтесь! — с уверенной мрачностью отозвался Керней. — С ними всё будет хорошо! Вы лучше побеспокойтесь о других комнатах!

— Но почему?

— Поверьте слову магического существа: они через некоторое время перестанут существовать!

И снова поднялась суматоха, когда во всех комнатах зажигали огонь и принимались за обыск и вынос мало-мальски нужных вещей...

Керней заметил, что дворецкий не совсем поверил ему. Но... Вскоре рухнул пласт потолка. Затем прогрохотала стена, обваливаясь вовнутрь комнаты. Керней мимоходом понадеялся, что Оссия тоже правильно поняла происходящее и что она вместе с горничной и своим фамильяром уже оказалось в другом крыле, которое не обрушится, когда расширяющиеся потоки магии вокруг Бриндана и Лирейн, скрытых от глаз чужих, дойдут до этих стен. А пока... Грохот и клубы пыли взрывались там, где падали камни, когда-то крепко соединённые в замковые стены. Мутно-белая побелка вихорьками змеилась и взлетала между ними...

Керней, не отставая, следовал за дворецким, который не владел магией, а потому нуждался в руководстве видящего. Наконец настали мгновения, когда фамильяр завопил:

— Бросайте всё! Бегите из этого крыла!

Через минуты все слуги замка и охрана сгрудились вокруг Оссии, забыв дышать — наблюдая, как четырёхэтажное гостевое крыло торжественно и по частям валится на замковый двор. Керней оглянулся на нервный смех рыженькой девушки. Та, поймав его взгляд, сумела выговорить сквозь смех:

— Не надо было мне бежать из пансионата! Не надо! Погостила!!

А фамильяр-ящерка только вздохнул, дрожа от напряжения, и в его выпуклых глазах дрожали серые дымные облака рушащейся башни...

Когда строительный дым улёгся, посреди довольно широкой гостевой части замка осталась узкая башня, похожая на странную беседку, сбоку от которой, как ни странно, осталась витая лестница.

... Она сумела вынуть руки из-под его тела и снова обнять его за шею. "Мой... — равнодушно подумалось. — И я... его..." Тяжёлый, но не размякший, потому что продолжал, даже отдыхая, контролировать себя, чтобы не навалиться на лежавшую под ним девушку, Бриндан молчал, прерывисто дыша в её шею. Она попыталась сказать вслух, но ободранное горло не повиновалось. И тогда она шёпотом повторила:

— Что... это было?

— Не знаю, — прошептал он куда-то в сторону её уха.

— А... будет ещё?

— Ты... сомневаешься?

— Прямо...

Она не договорила, но он понял. Насмехаться не стал. Только судорожно вздохнул от одного её предположения.

— Будет. Не сейчас...

Они помолчали, потом Ирина с трудом повернула голову, чтобы заглянуть в его глаза. Она ожидала увидеть уверенность, которую услышала в его словах. Уверенности не было. Бриндан будто прислушивался к самому себе и не верил тому, что с ним происходило. А потом он тяжело, но мягко перевернулся, уложив её на себя. Во время этого движения пришлось убрать с него ноги, и девушка недовольно засопела, потому что теперь она лежала — не соединённая с его телом. И появилось яркое впечатление, что их резко разъединили... Она легла так, чтобы слушать его сердце, а он положил ладонь на её голову, путаясь пальцами в распущенных и спутанных, раскосмаченных волосах.

— Грязная... — прошептала она. И только сказала, как поняла, что простыня, в которую она закуталась в последние мгновения, перед тем как бежать к нему, куда-то пропала. Странно. Её смутила грязь, но не нагота. Но собственное обнажённое тело казалось естественным, пока она лежала на Бриндане.

— Почему... пожар?

— Ты не умеешь пользоваться полученными силами, — прошептал парень. — Тебе придётся забыть обо всех выученных заклинаниях, пока не научишься контролировать выброс магии для осуществления того, что тебе надо.

— Я слишком много... вложила?

— Ага...

— Бриндан... Мы не замёрзнем?

— Мы — это хорошо.

Он осторожно поднялся, стараясь, чтобы её тело не отлипало от его. Чтобы не замёрзли оба. Они огляделись, непроизвольно вздрогнув.

Сидели как будто на гигантском гвозде, который сверху прикрыт ненормальным зонтом, а сбоку подпёрт остатками лестниц.

— Я так не спущусь, — шёпотом заявила Ирина, вжимаясь в него. — Найди мою простыню!

— А ты разве в простыне была? — невольно улыбнулся Бриндан — и потащил из-под себя какую-то тряпку, заскорузлую от грязи. Немного посомневавшись, спросил: — Это?

— Давай сюда! — просипела Ирина, выхватывая из его рук пропитавшуюся дымом и строительной пылью "одёжку". Чем чётче становилась реальность, тем больше девушка тревожилась из-за того, что только что произошло в этом странном месте. Смутно: "А если это мы разгромили?" Реально, хоть и смущаясь: "А вдруг инфекция попадёт?" Зашипела от брезгливости, когда попыталась обернуться в простыню. Неприятно.

— Потерпи, — с сочувствием попросил Бриндан. — Я бы тебя здесь оставил, пока бегал бы за одеждой, но ведь и впрямь замёрзнешь. Пойдём.

Они, остерегаясь свалиться с ненадёжных ступеней, медленно, словно два старика, спустились вниз, где на плечи молодого хозяина быстро накинули длинный халат, а у Ирины отобрали простыню и мгновенно укутали в нечто вроде огромного пледа. Их тут же развели по разным помещениям. Успели переглянуться. И Ирина побрела за Оссией и горничной, укоризненно приговаривающими и увлекающими вперёд. Странная мысль, пока босыми ногами с наслаждением шагала по толстым коврам: "А ведь Бриндан стал сильней. Почему? Потому что теперь я стала безвозвратно его? — И сердито закончила: — Пусть теперь только попробует не жениться на мне!"

Шестнадцатая глава

К выходу королевских тёмных плясуний они успели.

Поскольку на крепостную стену поднялись толпой (без группы с преподавателем не пускали), то Оссия поневоле отошла в сторону, отодвинутая девушками-студентками, а Бриндан и Рок, по правилам для партнёров тёмных плясуний, оказались на другом конце стены. И Ирина, стоявшая у края стены, ожидая выхода королевских телохранительниц, получила возможность коротко поговорить лишь с Кернеем, который взгромоздился прямо перед ней. Точней — это она поставила его перед собой, чтобы было удобно беседовать вполголоса, не нарушая благоговейной тишины ожидания.

— Никогда бы не подумала... так здорово, что можно поговорить с тобой...

— Давно пора, — проворчал фамильяр, насторожённо поглядывая по сторонам. — Как ты себя чувствуешь?

— Как будто я рухнула вместе с крышей того замкового крыла.

— Больно?

— Нет. Обалдела... Ну, как ещё сказать...

— Я понял. Из-за блокировки?

— Из-за неё. И мне не нравится, что обезболивание такое сильное.

Утро началось с суматохи — такой, какой Ирина, расслабившись было после грандиозного разрушения части родового замка Бриндана, просто не ожидала.

Едва она оказалась у дверей в ванную комнату, Керней и Бриндан накинули на неё успокаивающую магию, а затем и обезболивающую. Благодарная им, она спокойно заперлась и вымылась в своё удовольствие, тем более зная, что Бриндан ушёл в ванную комнату в своих апартаментах. Тяжесть обоих заклинаний она прочувствовала позже, когда её буквально выдернули из ванной комнаты, чтобы на скорости одеть и накормить — и сунуть в карету, возле которой уже нетерпеливо пританцовывал конь Рока. Парень уже был извещён о происшествии и смотрел на Оссию с тревогой, а на Ирину — чуть ли не со страхом и уважением. И ещё Рок смотрел недовольно: знать бы заранее, что всё так сложится, приехал бы в карете... На той же скорости Бриндан впихнул в карету фамильяров, учебные сумки — и кучер с грохотом погнал своё средство передвижения по булыжникам. Удивлённая Ирина не выдержала и спросила:

— Но ведь у нас есть время! Мы не слишком рано направились в академию?

— А мы не в академию, — твёрдо сказал Бриндан. — Нам надо заглянуть в отделение королевских магов, чтобы заблокировать твои способности.

— Что-о? — рассердилась девушка. — А как мне потом быть? Да мне не разрешат ходить на занятия! Как мне танцевать, если я не сумею применить магию?!

Бриндан на пару с Кернеем буквально на пальцах (фамильяр — на когтях) объяснил Ирине, что в городе существует такое заведение, которое создано специально для чрезвычайных происшествий с магами, которые не всегда могут справиться со стихийной силой, порой просыпающейся от разных невзгод или в результате каких-то событий. Пока рассказывали, карета долетела до нужной улицы. Оссия и Рок остались поболтать в карете о том, что было ночью в замке Бриндана. А Бриндан схватил Ирину за руку и потащил её в здание. Помогло, что его отлично знали в городе все маги, и в этом заведении все могли пропустить их без очереди. Ирина же поразилась, сколько магов сидело на скамейках в коридорах: когда ей сообщили насчёт такого заведения, она решила было, что здешние чиновники только хлеб даром едят, а тут — "вон чё!", оказывается.

Правда, и Бриндан, уже побывавший в этом заведении не однажды, протащил её отнюдь не в общественные кабинеты, куда приходят все, а гораздо дальше и глубже. Выяснилось, что лучшие маги, которых обычно вызывают по самым экстренным случаям, обитают именно здесь, в подвальном этаже. И кабинеты здесь поважней. Девушка сразу это сообразила, заметив, что возле каждого из них есть помощники, которые мгновенно диагностируют пришедших и определяют, куда и к кому именно посылать прибывших за помощью.

При виде Бриндана с Ириной тот маг-помощник, к которому парень решительно направился, тут же вскочил и немедленно распахнул дверь в кабинет — даже владельца кабинета предупреждать не стал. Так что девушка наконец поверила, что у неё и впрямь серьёзная магическая проблема, в чём и убеждал её Бриндан.

Зато кабинет её поразил. Она-то ожидала увидеть всё, что присуще чиновничьему помещению. А обнаружила комнату, чьи стены прятались за мышино-серыми занавесями. И посередине стоял стол-конторка, облокотившись на который, что-то писал невысокий человек в обычном наряде горожанина: белеющая из-под сюртучка рубаха, штаны под бархат, ботинки. Оглянувшись на посторонние звуки, он отложил перо и закрыл большую книгу (или тетрадь?). А ещё через секунды он сам бросился к ним и, схвати Ирину за руку, довольно небрежно кивнул Бриндану:

— Слушаю, мастер Бриндан!

— Стихийница, — буркнул парень. — Мне нужно, чтобы прямо сейчас вы закрыли её прорвавшиеся силы.

— Но почему? — даже обиделся хозяин кабинета, чуть не с любовным восхищением рассматривая растерянную Ирину. — У девушки замечательные задатки и...

— Девушка — моя тёмная плясунья, — резко сказал Бриндан. — А кроме всего прочего... Она моя невеста. И... Взгляните лучше вот сюда! — И парень невоспитанно ткнул пальцем в левое плечо Ирины.

Девушка от неожиданности тоже оглянулась на своё плечо и ничего подозрительного не нашла. Зато хозяин кабинета просиял, как будто его одарили мешком золота, а потом с сожалением провёл Ирину за конторку, за которой прятался табурет. Усадив гостью, он предложил ей:

— Сложите руки на коленях ладонями кверху и закройте глаза.

По движению воздуха Ирина чувствовала, что маг ходит вокруг неё, машет руками, а ещё что-то шепчет, но настолько тихо, что его шёпот кажется шелестом. Под конец он всё с тем же сожалением обратился к ней:

— Можете открыть глаза. Способности я вам заблокировал, но учтите — таким образом, что они будут проступать постепенно сквозь блокаду.

— Что это значит? — хмуро спросил Бриндан.

— Это значит, что с каждым прожитым днём ваша невеста будет постепенно становиться сильней. И ваша задача, мастер Бриндан, — ко времени, как спадёт блок, научить девушку пользоваться способностями, адекватно применяя свои силы. И ещё, мастер Бриндан... — Хозяин кабинета от волнения облизал губы, хотя на вид ему было явно за тридцать лет — то есть был старше того возраста, в котором непроизвольно может вырываться это движение. Но, видимо, то, что он хотел сказать парню, и впрямь его встревожило. — Видите ли, мастер Бриндан, мы все переживаем за вас. Ведь вы неопытны, как маг, и не так сильны, как следовало бы быть магу, которого посылают... а вас... — он выдохнул долгим выдохом. — А вас посылают чуть не на смерть... Теперь же, после... — Он смутился, бросив взгляд на Ирину. — Теперь, после взаимодействия (девушка едва не фыркнула: выкрутился!) с невестой, вы получили достаточные силы, чтобы продержаться против Маровых болот гораздо большее время, чем мы могли надеяться ранее.

— Благодарю, — кивнул Бриндан, который выслушивал его весьма нетерпеливо: опаздываем же! — И до скорой встречи!

Так и не узнав имени мага, заблокировавшего ей способности, но успокоившись, что способности всё-таки вернутся естественным путём, Ирина стремглав понеслась следом за Бринданом — ладно ещё, хоть снова за руку держал.

Стуча каблуками по коридору и смущаясь из-за удивлённых взглядов вслед, она всё-таки успела спросить:

— Бриндан, я правильно поняла, что способности заблокированы не полностью?

— Правильно! — бросил он.

Она чуть не упала на крыльце, на ступенях. Помогла лишь опора на руку Бриндана. А потом он не стал дожидаться, пока она взберётся по ступенькам в карету, а просто, сжав за бока, поднял её и сунул вовнутрь, а там и Оссия помогла, подав руку.

И карета вновь понеслась по улицам, да так, что Ирина страшно боялась, как бы колёса вдребезги не расколотились.

На крепостную стену, таким образом, успели-таки до появления королевских телохранительниц. Как обрадовалась дама Сесиль, заметив двух девушек, которые вбежали на смотровую площадку стены, взявшись за руки! Ни о чём не напоминая, она велела им встать у стены. А тут и фамильяры добежали. Пока суд да дело, Оссия невольно отошла — и её место заняли пять незнакомых девушек, разделив подруг. Ирина ещё удивилась: что за незнакомки? Одна из сокурсниц успела шепнуть:

— Вызвали в академию девушек, которые до сих пор не прошли конкурс на первый курс. Будут заменять Магду и её подруг. Заодно взяли ещё двух, которых до сих пор не хватало. Если бы не происшествие с тобой, нашим мальчикам до сих пор пришлось бы вызывать старшекурсниц.

Благодаря этому объяснению, Ирина узнала не только новости по группе, но и с облегчением поняла, что остальные однокурсницы не держат на неё зла из-за Магды.

— ... Вообще-то, тяжело не должно быть, — озабоченно сказал Керней. — Либо блокировка слишком сильная — и ты её чувствуешь. Либо... — Он пожал узкими плечами.

— Керней, что делать, когда заклинания произносить нельзя, а хочется?

— Как это?

— Ну, хочется проверить, сумею ли я... — Ирина осеклась. Хотела-то сказать про заклинание огня, но после ночного пожара даже выговорить такое страшно.

— Хочется проверять себя? — сообразил фамильяр.

— Точно. Всё равно, что держишь в мыслях: не думай о розовом слоне! А он всё равно думается.

— Розовый слон? — поразился фамильяр. — Такие бывают?

— Да нет! Это всего лишь присказка, когда нельзя думать о розовом слоне, а о нём думается постоянно... Ну, ты понял.

— Понял, — с сомнением сказал Керней. — Ну, тогда думай о нём. О слоне то есть. И не будешь думать о заклинаниях.

— Керней, маг, который заблокировал мои способности, сказал... — И она коротко пересказала всё, связанное с Бринданом.

— Ну, это я и сам бы сказать мог, — спокойно откликнулся фамильяр. — Правда, его сила не значит, что он сумеет продержаться столько времени, сколько выдержал его дядя. И, надеюсь, Бриндан сообразит спрятать от Католдуса свою силу.

— Керней, а ты не мог бы мне, несведущей, объяснить, как так получилось, что Бриндан стал сильней?

Честно говоря, Ирина про себя решила, что парень получил половину её сил, хотя и это ей было непонятно — каким образом. Но ответ фамильяра её удивил, хотя был логичным и вписывался в реалии здешней жизни.

— Твоя стихийная сила пробила его рамки. Человек часто блокирует собственные способности, вводя их в определённые правила, которые в будущем и становятся рамками. А твоя сила снесла их и высвободила те запасы, которые Бриндан поневоле или привычно держал в узде и мощь которых поэтому-то и не представлял. Это его личные силы, — добавил он, и Ирине показалось: он сообразил, о чём она думает.

Когда на крепостной стене воцарилась тишина и внизу зазвучал одинокий барабан, Ирина осторожно скосилась на угол справа. Всю последнюю минуту ожидания она чувствовала упорный взгляд оттуда. Взгляд, по силе напоминавший касание пальцами.

Между парнями она сразу разглядела Бриндана. Он тоже не смотрел на выходящую тёмную плясунью-телохранительницу, потому что, спрятавшись за спинами товарищей, смотрел на Ирину. Она быстро осмотрелась, удостоверилась, что все внимательно следят за начинающимся ритуальным танцем, и... Озорно поцеловала середину своей ладошки и сдула поцелуй по направлению к Бриндану. И замерла. Кажется, она сделала что-то не то? Парень, хмурый, отвернулся, а потом шагнул вперёд и вовсе пропал.

— Керней...

— Потом, Лирейн, — вздохнул фамильяр, который всё видел.

Они досмотрели ритуальный танец и заторопились на выход.

Учебный день до последнего занятия прошёл как обычно. Разве что Ирина один раз получила кусочек счастья: пробегала мимо библиотеки с раскрытыми дверями, а двери эти, как полагается в солидном и старинном здании, весьма громадные и широкие. И чья-то сильная рука метнулась из-за одной из них и, вцепившись в плечо Ирины, втащила ахнувшую от неожиданности девушку в узкое укрытие, где её страстно зацеловали. Впрочем, поняв, что происходит, и Ирина приникла к Бриндану, смеясь и чуть не плача, потому что слишком уж коротко счастье между стеной и дверью!..

А вечером все четверо: Бриндан с Ириной, Рок с Оссией — отправились к лачуге Лиама. Не в карете — на лошадях. Очень удивлённая и заинтересованная Фрида довольно смело познакомилась с Оссией и парнями-студентами. Лиам объяснил ей, что от неё требуется включить в свои танцы уже не одну, а двух девушек. Причём одна из танцовщиц не собирается претендовать на деньги, а хочет танцевать из любопытства.

Бриндан не стал дожидаться репетиции. Он уехал в замок Коршуна немедленно, пообещав, что заедет-таки за Лирейн после ритуалов, которые постепенно включали его на место умирающего дяди.

Этой ночью танцовщицы снова не были востребованы, но Лиам сказал, что управляющий из замка Коршуна просил устроить выступление назавтра. Посмотрев, что именно танцевали девушки вдвоём, Оссия сказала, что это легко. И повторила танец с ними. Фрида — обрадовалась. Но в следующие минуты насторожилась. Бабушка Лиама вышла на берег и велела повторить танец. После чего объяснила девушкам-магам, как именно они должны будут посылать магическую силу в замке Коршуна, чтобы та добралась не до зрителя, а до адресата.

— Но разве мы не будем просто танцевать? — медленно спросила Фрида.

— Будем, — легкомысленно отозвалась Ирина. — Просто незаметно сделаем ещё кое-что полезное. Не бойся. На танце это не скажется.

Затем было устроено самое настоящее выступление перед лачугой Лиама, и старая некромантка нашла лазейки в танцах Фриды для ещё нескольких жестов.

Ирина не выдержала и спросила:

— А эти движения точно передают силу?

— Иди-ка на моё место, — предложила Триста и постучала по колоде. — А девочки пусть на тебя станцуют.

От неожиданного оборота "на тебя станцуют" Ирина улыбнулась. Но, сидя на колоде, и внимательно следя за танцем, который две девушки с удовольствием отплясывали уже не в первый раз, Ирина, чутко прислушивавшаяся к себе, отчётливо прочувствовала приток силы.

Вскоре все танцы были закреплены до последнего движения. К этому времени вернулся Бриндан. И молодёжь уселась у самой кромки воды, чтобы посидеть, наблюдая за движением лунной дорожки на мелких морских волнах и даже гадая. Первой придумала гадать Фрида, а потом научила своих новых подруг старинному этому гаданию: надо отследить одну волну, которая идёт к берегу — и к тому, кто гадает. Если в этой волне плеснёт рыба, значит, сбудется то желание, которое загадано. Парни солидно похмыкали, но по тому, как они замолчали, напряжённо глядя на воду, стало ясно, что и они решились на гадание. Что уж говорить о смущённо хихикающих девушках.

А потом сидели на песчаном берегу и молчали, глядя на безграничное море, на еле видную полоску горизонта, которая начинала сливаться, тушеваться из-за подступающих тёмных, почти чёрных облаков.

Парни первыми, хоть и неохотно, напомнили, что их спутницам надо бы выспаться, а то ведь с утра на занятия. Девушки повздыхали, но обе, кроме Фриды, были готовы уехать домой, в пансионат: Оссия и Ирина теперь заняли одну комнату — ту, в которой раньше жила одна Лирейн. Очень удобная комната — на первом этаже. Фриду же отвезти домой пообещал Лиам.

Пока собирались и выводили от коновязи лошадей, обнаружилось, что рядом со старухой Трисой сидят и стоят ещё шесть человек — стариков и старух. Смутно Ирина припомнила, что, кажется, Лиам называл их Кругом семи, но спрашивать не решилась, подумав про себя, что завтра будет у кого спросить про непонятное. У Кернея, конечно.

Но на всякий случай попробовала разузнать у Бриндана — на обратном пути. Прижимаясь к нему под предлогом, что ночной порой довольно прохладно, она спросила:

— Что значит — круг семи?

— Семь — одно из магических чисел, — вполголоса ответил он. — Хочешь усилить влияние чего-либо, например: заклинания или магического воздействия — собери шестерых сообщников, равных тебе по силам, и тогда твоё воздействие увеличится.

— Но ведь можно собрать и десятерых.

— Нет, десять магов не дадут такого результата, как семь.

— Странно. То есть, если один маг захочет собрать остальных в этот круг, то он может позвать любого?

— Нет. Только знакомых — из тех, кто проявит нечто вроде сочувствия в этом деле. А ещё лучше, если этот круг будет из давних... — Бриндан посопел немного, подбирая слово. — Из давних соратников. Ты почему меня об этом спрашиваешь? Из-за старухи Трисы и её помощников?

— Из-за неё. Она нам помогла — вместе со своим кругом. Особенно мне, — задумчиво сказала Ирина. — Иногда мне кажется, это здорово, что я ничего не помню... И как хорошо, что Лиам приехал за мной в ту ночь!

— Ты не жалеешь, что снова вернулась в пансионат?

— Мне стыдно возвращаться в твой дом. Из-за пожара, — призналась Ирина. И вспомнила: — А ты? Что сегодня было в замке Коршуна?

— Всё то же самое. — Бриндан помолчал, а потом невесело усмехнулся. — Маги, которые готовят меня к смене дяди, сегодня тоже порадовались за меня. Между прочим, я думал, что у дяди всё совсем плохо, а оказалось... Ну, не с ним самим. Оказывается, королевские маги вовсю ищут пути преодоления Маровых болот. А я думал — они покорились неизбежному и ничего не делают.

— И что? — жадно спросила Ирина, обернувшись к нему. — Есть какие-нибудь подвижки в этом деле? Или они опять думают, что Маровы болота возникли сами по себе?

— Если ты о Католдусе, то да. Он вне подозрений. А когда я осторожно поинтересовался, не мог ли человек, маг, сотворить такое, на меня посмотрели, как на ребёнка-несмышлёныша.

— И ты поверил им? — медленно спросила девушка. — Ну, с Католдусом?

— Нет, я с каждым часом всё больше убеждаюсь, что виноват именно он. Всё, что раньше я слышал о нём, всё, что раньше видел в нём, теперь я вижу иначе. Но королевских магов-дознавателей не переубедить. Пока.

Некоторое время они ехали молча, раздумывая. Но Ирина снова не выдержала:

— Бриндан, я понимаю, что думаю наивно, потому что совсем недавно обладала маленькой силой, но... А не может быть такого, что Католдус как-то повлиял на этих дознавателей? Ну, магически?

— Не знаю, — покачал головой парень. — С этой точки зрения я пока не рассматривал происходящее.

— Ты не договорил по поводу дяди. Как он там? И выполнил ли ты повеление старухи Трисы — ну, с тем пузырьком?

— Дядю я не видел. Не дали взглянуть на него, хотя я просил. Один из магов шепнул, что лучше мне Коршуна не видеть: выглядит, мол, ужасающе, почти труп. А то, что велела Триса, я сделал. Только, знаешь что... — Бриндан замолчал так надолго, что Ирина нетерпеливо подтолкнула его локтем. — До того, как разлить содержимое пузырька, я попробовал настроиться на него. Думал — там отвар какой-нибудь, который поможет дяде. Но, как оказалось, это не отвар.

— Бриндан я тебя сейчас стукну! — пригрозила Ирина. — Если ещё раз замолчишь!

— Там была кровь.

Теперь закрыла рот озадаченная Ирина. Но интерес захлестнул её с новой силой, поэтому она не сумела продержаться и пяти минут.

— А чья?

— Мне бы тоже хотелось знать, — вздохнул Бриндан.

— И что? Раз ты не можешь рассказать, чья это кровь, расскажи, что ты сделал — и что вышло из этого? Бриндан, я ведь тоже тревожусь из-за тебя и твоего дяди. Хоть в чём-то успокой меня!

— Если бы я мог успокоить... — проворчал Бриндан. — Понимаешь, старуха Триса сказала, чтобы я разлил жидкость на символ Мары. То есть на линии символа. Я сумел это сделать, но что-то пошло не так. Я думал — линии слегка увеличатся, станут толще обычного. Но эти линии — они... Сначала — да, увеличились. Но потом символ Мары будто выпил предложенную ей кровь.

— Ничего не понимаю, — прошептала Ирина.

— Ну, как объяснить... Я будто Маре новую жертву принёс. И она приняла это. Мои действия — они ведь даже не магические. Это древнее волхвование. И я не понимаю, зачем старуха Триса заставила меня это сделать. Есть одно подозрение...

— Бриндан!

— Это только подозрение, — неохотно напомнил парень. — Мне кажется, старуха предложила Маре кровь в качестве новой жертвы.

— То есть... — теперь уже медленно начала Ирина. — Триса предложила богине другого человека, с которого болото будет тянуть силы?

— Наверняка сказать не могу, — снова вздохнул Бриндан. — Это слишком сложная магия. И определить её даже по линиям вокруг неё — невозможно.

— Ужас... — решила Ирина. — Она, наверное, какого-то человека подставить хочет. Из мести! Или этот человек знает про кровь и готов помочь, если его кровь сильная. Но тогда почему он раньше не предлагал своей помощи с болотами?

— Твоя фантазия поразительна, — заметил Бриндан, и до забора вокруг пансионата они доехали уже молча.

Девушки распрощались со своими партнёрами и поспешили в комнату, пробираясь ночными кустами — уже знакомой Ирине тропинкой. Будучи тренированными плясуньями, обе легко взобрались на карниз окна, предусмотрительно оставленного незапертым, а лишь плотно прикрытым.

Поскольку Оссия была магически сильней заблокированной Ирины, то именно рыженькая взялась за дело, и вода для умывания перед сном с её лёгкой руки быстро потеплела, пока фамильяр швырялся в её вещах в поисках ночного платья и полотенца.

А когда легли, Оссия спросила:

— Ты не сожалеешь, что вернулась сюда, в пансионат?

— Боюсь, я не знаю, о чём сожалеть, — ответила Ирина. — Иногда я жалею, что не пригласила тебя жить в одной комнате со мной. Тогда бы Магда не стала шантажировать тебя. Но тогда бы и Бриндан не узнал о том, кто главный виновник смертей в его семье. Оссия, а ты бы согласилась переехать со своего этажа сюда, позови я тебя?

— Сразу же, — решительно сказала рыженькая. — Мне с самого начала здесь, в пансионате, было неуютно. Хоть и дали мне отдельную комнату, но всегда хотелось, чтобы рядом была подруга. И я рада, что ты позвала меня сейчас.

— А кого ещё звать? Честно говоря, я очень боялась, как бы место здесь не занял кто-то из новеньких.

Они немного поговорили о новых девочках, которых сегодня приняли в группу, поделились своими впечатлениями и решили, что никто из новеньких не собирается отстаивать место под солнцем... И — пожелали друг другу спокойной ночи.

Засыпая, Ирина подумала, что события последних дней чуть ли не наслаиваются друг на друга и подчас намерения изменяются только так!.. Керней, который должен был научить девушек танцам, просто не успел этого сделать. Зато старуха Триса нашла время на обучение студенток... И единственное во всём происходящем абсолютно точно не нравилось Ирине: Бриндан был далеко от неё. А она-то размечталась!.. Что уж с этого дня, точней — с той ночи, они будут всегда вместе...Но старуха Триса (и раньше Керней) велела жить отдельно. Обидно, досадно... Ну, ладно.

Семнадцатая глава

Насупленный Керней явился, как всегда, рано и первые минуты пребывал явно не в духе. Окно ему слишком плотно закрыли! А в дверь заходить не хочется! Её ж открывать надо! А кто из пансионата так рано выйдет, чтобы в порыве любезности открыть бедному фамильяру входную дверь? Прибыл-то он чуть не затемно!

Ирине тоже вставать не хотелось, хотя проснулась она давно. Хотелось подумать о своих отношениях с Бринданом, да только эта серьёзная тема резко ускакивала, едва она начинала в мельчайших подробностях вспоминать, как они целовались за широкой библиотечной дверью. Вспоминать и смущённо улыбаться.

В общем, Керней чуть не выбил стекло, лупя по нему кулачишками в стараниях прорваться в помещение, пока фамильяр Оссии не залез на подоконник и не отодвинул оконную створку в сторону. Ввалившись в комнату девушек, Керней осмотрелся и с удовлетворением констатировал:

— Так я и знал! Спят они!

— Рада, что тебя это осчастливило... — пробормотала Ирина. — И не забывай, что, пока ты отдыхал в замке Коршуна, мы полночи репетировали на берегу.

— Ага... — сонно вздохнула Оссия, потягиваясь под одеялом.

— А я не отдыхал, — так странно легко сказал Керней, словно мимолётно и даже ненужно отвечая на какой-то бытовой вопрос. — Я попробовал добраться до Сиг-дха.

Девушки, уставившись на него, лежали ещё секунду, усваивая информацию, а затем, не сговариваясь, одновременно вылетели из-под одеял. В темпе оделись, умылись, прибрали постели. Оссия послала своего фамильяра приготовить чай, и девушки уселись перед Кернеем, который уже восседал на кровати Ирины.

— Ну? — нетерпеливо спросил Ирина. — Что там с ним? Жив? Сколько ему осталось?

Фамильяр Лирейн обвёл обеих жёлчным, даже подозрительным взглядом. И начал отвечать, но не на конкретные вопросы.

— Почему ты спрашиваешь так, словно уверена, что я добрался до него?

— Керней, я в тебя верю! — выпалила Ирина.

— Я тоже! — с глубоким убеждением воскликнула Оссия.

А Ирина на всякий случай добавила:

— Ты умный. Нет, ты не просто умный! Ты умница! И я не верю тебе, когда ты говоришь, что только пробовал добраться. Такой хитроумный фамильяр, как ты, просто не мог не добраться до Коршуна, если решился на это!

Керней просиял. Правда, на морщинистой морде счастье не нарисовалось, но Ирина уже научилась считывать с него эмоции. Теперь, получив порцию похвалы, Керней уселся на покрывале основательней и начал:

— В замке — две комнаты для ритуала сдерживания Маровых болот. Одна создана недавно — для Бриндана (у Ирины дрогнуло сердце). Вторая — давнишняя. В ней в основном и живёт Коршун. Находятся они в разных концах замка, чтобы ритуал не накладывался на ритуал, иначе будет маломощное сдерживание. Ведь сила одного будет перетянута другим. Я знал, где находятся обе комнаты. Трудность проникновения к Коршуну в том, что на пути к его комнате надо пройти магическую стражу. — Керней помолчал, кажется, скептически оценивая собственные слова. А потом признался: — В общем-то, для меня как раз трудности нет. Просто раньше я не задумывался о том, чтобы... навестить его. Но на этот раз я решился посмотреть, поскольку теперь его состояние интересует слишком многих. Да, недавно я слышал, что передвигаться он может лишь с помощью тех, кто водит его под руки. Но то, что я увидел в его комнате... — Фамильяр замер, явно озадаченный, а его внимательные слушательницы затихли, затаив дыхание. — Когда я пробрался в его ритуальную комнату, он лежал на знаках Мары. Ну, вы понимаете, что для ритуала необходимо разрисовать определённую фигуру из магических знаков и символов. Так вот... он лежал в центре этой фигуры...

Кернея аж передёрнуло. Видимо, воспоминания и в самом деле оказались жуткими. Он некоторое время молчал, чем помог фамильяру Оссии, который, заслушавшись, сидел рядом, в то время как закипела вода в чайнике. Спохватившись, ящерка метнулась к магической печурке и принялась за подготовку утреннего чаепития. Наблюдая за ней, Керней, видимо, пришёл в себя и продолжил сам — Ирина не успела попросить его о том, когда терпение закончилось.

— Он лежал так, что поначалу я решил, что он умер, и даже удивился, почему магические фигуры не сообщают о его смерти его сторожам — и тем, кто поддерживает его тело в жизненном подобии. Но, поднапрягшись (в этом комнате темно — и только символы пентаграмм дают тусклый магический свет), я заметил, что его грудь еле заметно и очень медленно то поднимается, то опускается.

— Жив! Всё-таки жив ещё! — шёпотом выдохнула Ирина, а Оссия с облегчением опустила напряжённые плечи. — Прости, Керней, я эгоистична. Для меня ведь главное — Бриндан. Пока жив его дядя, моего Бриндана не подключат... ой... Не подсоединят к этой магической системе, которая сдерживает болото. Я ведь права?

— Права, — мрачно сказал Керней. — Вот только две вещи не понимаю. Я магическое существо, но и у меня бывают мурашки по телу. Я, конечно, слышал о том, что человек может сойти с ума, но... То, что я видел, можно ли считать сумасшествием?

— А что ты видел? — боязливо спросила Оссия.

Фамильяра внезапно передёрнуло.

— Вроде и ничего особенного, — признался он. — Но это было так страшно — даже для меня. Он лежал-лежал — и вдруг повернул ко мне голову. Я был невидим для охраны! А он меня... почувствовал! И не просто почувствовал. Он взглянул на меня — ясными глазами. Глазами, которые всё понимали. И засмеялся. Я слышал его смех — честное слово магического существа! И, боги, я не хотел бы слышать его снова. Он похож... — Керней сморщился в напряжении подобрать слова. — Он похож на шуршание сгоревшей бумаги. Я видел открытый рот Коршуна и слышал этот шелест... Разве может нормальный человек так смеяться?! И почему он засмеялся, увидев меня?!

Ирина мучительно размышляла, но не над вопросом фамильяра. Нет. Информация Кернея позволила ей выдохнуть из-за другого.

— Если у него хватает сил, чтобы смеяться, значит, Бриндана не скоро заставят продолжать его... работу, — хмуро сказала она. — Простите мне мой эгоизм. Давайте попьём чаю, а потом у нас останется полчаса на репетицию того, что показала нам старая Триса. Керней, посмотришь, все ли движения мы делаем правильно.

— Это-то я сделаю, — недовольно пробормотал Керней, но девушки заметили, что он с облегчением воспринял переключение на другую проблему. Слишком уж сильное впечатление получил прошедшей ночью.

Оссия, которой невольно напомнили о времени, вскочила с кровати и бросилась к кухонному углу помочь своему фамильяру с чаепитием. Ирина вчера приготовила лёгкие закуски на ужин, поэтому сейчас с легким сердцем воспользовалась слишком близким отсутствием рыженькой и уселась рядом с Кернеем.

— Бриндан там полностью подключён к магической системе? — с тревогой спросила она вполголоса.

— Не совсем так. Маги пока примериваются к его силам, и подключение идёт постепенно.

— То есть силы с него уже тянут?

— Да. Но пока можно не переживать — о-очень помаленьку.

— Ты это повторяешь уже не впервые, — снова забеспокоилась девушка. — А что было бы, если бы Бриндана подключили сразу?

— Болота выпили бы его мгновенно. А так он привыкнет и сам распределять собственные силы: и чтобы удержать болота на том же уровне, и самому удержаться.

Девушка помолчала, глядя на него, а потом решилась.

— Керней, ты везде бегаешь по замку Коршуна. Может, ты что-то слышал что-то из разговоров магов? Ну, о том, сумели они найти какой-то выход из ситуации без Бриндана?

— Пока единственное, что они сумели — это сделали собственный рисунок из магических знаков. Но он сдерживает болота так незначительно, что надо смотреть тончайшим магическим зрением, чтобы увидеть изменения.

Он оглянулся на звон нечаянно стукнувшихся чашек в кухонном уголке, а Ирина печально задумалась. Нет, это не жизнь для Бриндана. Это постепенное угасание... Она снова взглянула на фамильяра. И нет, Кернею о своей догадке она не скажет. Девушка полагала, Сиг-дха засмеялся, потому что это и в самом деле смешно — сбросить на созданное магическое существо часть своего груза, три проклятья. По сравнению с теми болотами, которые чуть не сожрали королевство, — это такая мелочь...

Фамильяров усадили на краешек стола, рядом с которым сели и девушки. Чай с окаменелыми сладостями Лирейн, от которых даже Оссия не отказалась, выпили быстро.

И Керней принялся смотреть и поправлять то, что вчера поздним вечером показала тёмным плясуньям старуха Триса. Ему понравилось, как они "усвоили материал". Он так увлёкся, что, не заметив того, проболтался:

— Если бы ещё твои силы остались, Лирейн, которые тебе заблокировали... А так — что в ваших танцах?

Оссия, прикусив губу, взглянула на помрачневшую Ирину, но Керней в это время отвернулся посмотреть в окно, за которым становилось всё светлей.

— Пора собираться, — напомнил он.

А чего собираться, если, готовясь к личной репетиции, девушки успели сделать всё? Правда... Ирина взглянула на рыженькую и спросила:

— Хочешь, я тебе немножко по-другому переплету косы? Ну, пока время есть?

Когда пришло договорное время встречи с партнёрами, Оссия оглянулась на зеркало, перед которым встала боком, и засмеялась от удовольствия: мелкие косички, ближе к затылку переплетённые в одну косу, оказались не только необычной причёской, но и выглядели весьма очаровательно и изысканно, словно древняя резьба по дереву. Особенно в сочетании с молочно-белой кожей их рыженькой обладательницы. Ирина ответно улыбнулась в зеркало: "Пусть хоть у Оссии будет счастливое настроение!"

Обе вышли гораздо раньше остальных обитательниц пансионата, потому что торопились к каретам, ждавшим у забора. Оссия немедленно подбежала к Року, подставляя лицо для поцелуя и хвастая новой причёской, а Ирина замедлила шаг. На облучке кареты Бриндана восседал привычный и даже знакомый уже кучер. Но где же сам парень? Девушка нерешительно подошла к карете. Кучер мгновенно спрыгнул на землю и подхватил её сумку, после чего почтительно открыл перед ней дверцу.

— Давай руку, — сказал Бриндан из темноты.

Вцепившись в его пальцы, Ирина уже с лёгким сердцем влетела вовнутрь и уселась рядом. Сама первой поцеловала его, обняв за руку, и тут же попеняла:

— Ты лентяй! Трудно было выйти и встретить меня, как Рок — Оссию?

— Прости — зачитался, — улыбаясь, повинился Бриндан, показывая лежащий на коленях учебник. — Жаль, что тебе нельзя было оставаться у меня. Тогда бы мы вместе всё приготовили. А так я дотянул до последнего...

— Бриндан, а как там... — Ирина засопела от неловкости. — Ну, как там с разрушенным крылом? Его начали восстанавливать?

Он положил ладонь на её плечо и привлёк к себе.

— Не думай об этом, — легко сказал он. — Лучше помоги мне запомнить эти две темы.

И всю дорогу девушки обсуждали страницы учебника, помогая парню готовить домашнее задание. Ирина ничего не поняла. Было немного обидно, несмотря на его руку на своём плече. Он как будто отошёл. Отстранился от неё. Нет, общаться было легко, но Бриндан будто старался держать её на расстоянии. И даже рука на плече (она разок накрыла её своей ладонью) оказалась холодной.

Она даже раз сердито подумала, что лучше бы ещё немного поболтала с Кернеем, который устроился на совершенно свободном противоположном сиденье, разве что вцепившись, чтобы не съехать, в сумку хозяйки.

На соседней с королевским замком улицей они разделились. Девушки со своим грузом отправились к даме Сесиль, а парни — к своему преподавателю.

Дама Сесиль поднималась по лестнице позади уже приехавших девушек. Ирина и Оссия собирались обогнать её, поздоровавшись на ходу, но дама остановила Ирину, кивнув Оссии, что она может быть свободна. Удивлённый Керней, привычно сидевший в сумке Ирины, чуть даже вжал голову в узкие плечи, чтобы говорили спокойно, не обращая на него внимания.

— Дело на Магду и её подруг заведено, — объяснила дама Сесиль. — Но их семьи уже сейчас готовы выплатить вам компенсацию, дама Лирейн. Причём сумму, которую вы озвучите. Почему я заговорила об этом? Я понимаю вашу обиду и даже ужас, который вы испытали и которые вам нанесли. Но не злите эти семьи, заламывая слишком большие суммы. Пусть всё будет добропорядочно.

Ирина сначала вспыхнула. Её понимают? Её, стоявшую на грани между жизнью и смертью? Она вспомнила боль, когда едва-едва приходила в себя в горячечном бреду — в лачуге Трисы... А может, и не приходила. Но заклинания, которые наложили на Ирину, чтобы она не чувствовала этой боли, до сих пор тяготили её.

Следующий порыв — отказаться вообще от ТАКИХ денег.

Потом — злорадный порыв посоветоваться с Оссией и загнуть такую цену за свою потенциальную смерть, чтобы семейства, воспитавшие эти чудовища, содрогнулись!

Но уже на крепостной стене она вдруг подумала: "А ведь у меня деньги теперь всегда будут, несмотря ни на какие проблемы! А вот семья Лирейн... Там осталось семеро детей! Пусть они постарше Лирейн, но... Жаль, я не могу спросить Лирейн, все ли её братья и сёстры стали семейными. Но деньги им точно пригодятся... Только вот как послать туда, чтобы никто ничего не понял? Керней вряд ли знает — как. А спрашивать других..." И, поразмышляв, обратилась к преподавательнице:

— Дама Сесиль, а можно сделать так: пусть эти семьи отправят мою компенсацию в том размере, который им покажется соответствующим, моей семье, моим родителям? Пусть им дадут их адрес, чтобы я не пересылала эти деньги.

— Чтобы не платить за пересылку, — сообразила преподавательница. И с одобрением взглянула на неё. — Вы умная девушка, дама Лирейн. И благородная.

— Спасибо, — тихонько пробормотала Ирина и вскоре отошла от дамы Сесиль к Оссии. Та шёпотом поинтересовалась, можно ли узнать, в чём дело. Ирина быстро пересказала разговор, и рыженькая только покачала головой.

— Это, конечно, благородно, — нерешительно сказала она. — И я теперь знаю, что ты на себя зарабатываешь по ночам танцами. Но у тебя нет смены платьев и других нарядов. Я понимаю, что может в этом помочь Бриндан, но... Может, какую-то сумму всё же оставишь себе?

— Оссия, всё хорошо, — заверила её Ирина. — Денег у меня достаточно, просто раньше я как-то не думала, что могу привлечь внимание юноши из нашей академии, вот и махнула рукой на себя. Но теперь... Ты же видишь, Оссия. Я даже начала делать новые причёски! И, уверяю тебя, деньги на новые наряды найдутся.

Потом начался выход королевских плясуний, и, посмотрев самое начало, которое ей нравилось больше всего, Ирина, как вчера, осторожно, обернулась к группе партнёров. Бриндана сначала не увидела. Потом разыскала-таки. Он стоял за парнями, в очевидном отдалении от них, прислонившись к краю крепостной стены, и на двор не смотрел. Смотрел задумчиво, как показалось, вниз, на каменную поверхность смотровой площадки. Ирина всё поглядывала на него и ждала, когда он вспомнит, что она рядом. Не дождалась, хотя была мысль попробовать его развеселить и снова сдуть ему воздушный поцелуй с ладошки. Хоть чем-то расшевелить!..

Но он даже вздрогнул, когда однокурсники рядом загомонили и принялись выходить с крепостной стены, — так был сосредоточен на своих мыслях. И Ирина вдруг подумала: "А если он жалеет, что связался со мной? Если сейчас я ему обуза? У него такие проблемы, а тут я — ещё одна проблема, с которой он не знает, как справиться..."

И только на последней паре она поняла, что происходит.

Первые пары прошли спокойно. Увлечённая уроками, она почти подзабыла о странном поведении Бриндана, а на каждой перемене приходилось знакомить новеньких однокурсниц с уроками и обычаями академии, в которых и она теперь довольно хорошо разбиралась. Кроме всего прочего на тех же переменках она пыталась определить, насколько выросли её заблокированные способности: обещали же, что они постепенно будут увеличиваться! Так что на паре перемен они с Оссией сбежали из академии во внутренний дворик. Здесь так удобно и замечательно было сидеть на затейливых скамейках, которые еле умещались среди громадного количества клумб... Под чутким руководством ворчливого Кернея и боязливого (вот уж кто хорошо запомнил страшную ночь в замке Бриндана!) фамильяра-ящерки Оссии именно здесь Ирина опробовала пару самых простых бытовых заклинаний. Получились! Хотя Керней и заявил:

— Ты слишком быстро хочешь восстановления своих сил! Тебе сказано — постепенно! Постепенно, а не сразу!

— Керней, уймись! — засмеялась Ирина. — Ну, интересно же! А вдруг — бац, и все восстановились? А я ни сном ни духом?

— Фра? — снова подозрительно осведомился фамильяр.

— Фра! — снова засмеялась Ирина.

Эти перемены, на которых они бегали во внутренний сад, были последними. На всех других до них Ирина бегала рядом с библиотекой, тщетно ожидая, что Бриндан прячется где-то рядом и не утерпит, затащит её ещё куда-нибудь, чтобы целоваться там вкусно и с удовольствием. Но Бриндан так и не появился. И Ирина сердито решила узнать у него на последней паре, что происходит и почему он бегает от неё. Пусть скажет в лицо! Если она ему надоела слишком сильной заботой, она сама отойдёт в сторону и не будет лезть туда, куда не просят!

В раздевалке она надела маску впервые с мыслью о том, как эта маска сейчас ей здорово поможет. Она давно заметила, что, будучи в маске, она легче заводит разговоры, чем тогда, когда надо открыто смотреть в глаза собеседника. А сейчас ожидался довольно серьёзный разговор, в результате которого надо расставить точки над И. Правда, говорить придётся на втором часе пары, когда свободней все: и преподаватель, и студенты. На первом часе трудней, потому что повторение.

И она вышла полная решимости танцевать так, чтобы Бриндан понял, в каком она настроении. В боевом.

Шеренга партнёров встал перед шеренгой тёмных плясуний.

Из-за новеньких девочек в группе танцам начали обучать с самых азов, так что Ирина спокойно могла предаваться мыслям обо всём на свете. Даже над Бринданом взлетала легко и бездумно...

Пока он не упал.

Она так привыкла полагаться на его сильные руки. Он привычно взметнул её вверх, жёстко и бережно держа под мышки свою тёмную плясунью. Она привычно вскинула руки к потолку — и внезапно почувствовал, как эти сильные руки дрогнули, а потом, спустя мгновение вздрогнул сам Бриндан, когда подломились его всегда крепкие и сильные ноги. Такого она ещё никогда не видела на занятиях! Могла упасть тёмная плясунья, но никогда — её партнёр!

Падая под дружный испуганный вскрик однокурсников, Бриндан успел повернуться так, чтобы его тёмная плясунья рухнула не на твёрдый пол, а на мягкое — на него самого. Ирина же в падении успела задрать в сторону юбки, чтобы оружие, которое она, как и остальные, носила в обязательном порядке, не ударило всем весом по партнёру.

Они упали, и она, услышав его оханье, немедленно откатилась от него, чтобы тут же подняться на ноги и броситься к партнёру. Бриндан попытался встать: медленно, с натугой приподнял голову, плечи, помогая себе локтями, и тут же упал снова. Потом попытался повернуться и снова подняться и не сумел даже перекатиться набок... Ирина, наконец догадавшись, что происходит, и обмирая от ужаса, села перед ним на колени.

— Миленький, Бриндан! — зашептала она, обнимая его за шею.

Однокурсники окружили их, но она тут же подняла голову и закричала:

— Расступитесь! Ему нужен свежий воздух!

Уговаривая студентов отойти от места происшествия, приблизился преподаватель. Кажется, от неожиданности он не сразу понял, кто упал, и Ирина резко подняла шёлковый лоскуток на побледневшем лице партнёра, показывая учителю лицо Бриндана. Преподаватель сочувственно скривился (насколько поняла Ирина, в академии все знали о страшной участи Бриндана) — от невозможности что-то изменить, поняла Ирина.

— Помогите мне поднять его!

Она вскочила на ноги, думая, что преподаватель тут же подойдёт, но первым между студентами протиснулся Рок. Она узнала его по голосу:

— Бриндан, дружище. Я сейчас подниму тебя.

Тут же подбежал ещё один студент, который даже, кажется, обрадовался, что хоть что-то сумеет сделать для сокурсника. Покачиваясь на ходу, поднятый Бриндан что-то забормотал. Подбежав, Ирина услышала:

— Сейчас отсижусь — и всё будет хорошо. Мне бы только отсидеться, отдохнуть.

Ирина отстала на секунды, чтобы бросить растерянной Оссии:

— Отправь мои вещи домой!

И снова побежала догонять Бриндана. В мужской раздевалке партнёров она высокомерно сказала:

— Я помогу переодеть его. Вы можете на это время выйти — или помочь мне. А потом — поможете довести Бриндана до кареты.

И вместе с Роком принялась за переодевание — второй студент от смущения сбежал. А Ирина подумала, что надо вытребовать у Бриндана хоть какое-нибудь колечко, чтобы на законных основаниях, невестой, быть с ним рядом.

Итак, Маровы болота начали тянуть силы с молодого племянника Коршуна. И начали с утра. А может, они тянули с него исподволь? Оттого он поначалу не замечал, как тают его силы?.. Бриндан молча подчинялся друзьям, помогающим ему переодеться. Но когда был готов к поездке домой, тихо обратился к Ирине:

— Лирейн, тебе лучше не ездить со мной. Возвращайся в пансионат и жди моей кареты к вечеру.

Рок тоже вопросительно смотрел на девушку.

Ирина почувствовала леденящее спокойствие, хотя внутри зажигался пожар не слабей позавчерашнего.

— Отсылаешь? — внешне бесстрастно спросила она Бриндана. — Не хочешь, чтобы я была рядом? Я тебе сейчас гадость скажу, понял? И не посмотрю, что ты слаб! Ты отсылаешь в пансионат женщину, которая просто должна быть рядом с тобой, когда ты слаб. И, знаешь, почему? Потому что эта женщина, возможно, уже носит под сердцем твоего ребёнка, пусть срок слишком короток для точности.

Рок аж отшатнулся, а глаза Бриндана... заблестели.

— Поэтому я сильней, чем ты думаешь, — не совсем логично добавила она и подставила ему плечо. — Рок, иди вперёд, позаботься о карете, а я пока выведу его.

А когда Рок вышел и они остались одни, Ирина сжала холодную ладонь Бриндана, пытаясь согреть её.

— Ты не один — помни это!

И будто подтверждая её слова, в мужскую раздевалку ворвался какой-то широкоплечий мужчина, лет за тридцать, — явно не студент. Он быстро прошагал разделяющее их расстояние и быстро схватил Бриндана за руки. Встревоженно глядя студенту в лицо, он монотонно забормотал заклинание передачи силы. А Ирина некоторое время всматривалась в него, прежде чем выдохнула: преподаватель общего танца прислал к Бриндану скорую магическую помощь — слышала она о таком в стенах академии. С каждым словом Бриндан заметно поднимал голову и расправлял плечи.

Наконец маг отступил от него и потерянно сказал:

— Если бы я мог помочь вам в полной мере, мастер Бриндан! Если бы я мог вам помочь!..

— Благодарю вас за то, что вы уже сделали, — улыбнулся парень. — Я твёрдо стою на ногах — и это уже огромное подспорье для меня. Благодарю вас, мастер Доно.

Именно мастер Доно не успокоился лишь добавлением силы ослабевшему студенту, а потому проводил его к карете, где их дожидались Рок и взволнованный Керней. Ирина как была в учебном платье, набитом оружием, так и поехала рядом, держа Бриндана за руку и втихаря, мысленно бубня то же самое примитивное заклинание силы, благо что Бриндан предпочитал молчать во время поездки. Она твёрдо знала, что её силы не убудет, раз её даже блокировать приходится.

У ворот к карете сбежались слуги, предупреждённые Роком, который верхом добрался до замка однокурсника раньше. Молодому хозяину помогли выйти, но дальше он пошёл сам — под руку с Ириной.

— Пока ещё я не совсем развалина, — буркнул он на предложение ужаснувшегося дворецкого отнести его в апартаменты. — Приготовьте ужин на нас двоих. На троих, — добавил он насмешливо, завидя вытянувшуюся морду Кернея.

А после ужина он лёг поспать перед вечерним посещением замка Коршуна, а Ирина прилегла рядом, стараясь не беспокоить его, но снова подсовывая свои пальцы, с которых передавала ему силы. Спать она не могла. Слушая тяжёлое дыхание беспокойно спавшего Бриндана, она вспоминала, что сегодняшний вечер для него последний. С завтрашнего дня он переберётся в замок Коршуна навсегда, если только ночные танцовщицы не сумеют помочь Сиг-Дха, а кровь, которую разлил в пентаграмме Бриндан, не сделает того, на что надеется старая некромантка Триса.

Восемнадцатая глава

На подвальных этажах замка Коршуна чаще тихо и полутемно. Особенно в коридоре, который ведёт в тупиковую комнату, больше похожую на узилище-одиночку. Здесь даже свечи горят, будто пригнувшись, чтобы их не заметили.

Поэтому уверенные шаги, которые раздались, грохотом нарастая ещё с лестницы первого этажа, показались охранникам, сторожившим это место, слишком вызывающими. Слишком громкими. И сразу подсказывающими, кто может себе позволить бесцеремонно спугнуть почтительную и даже печальную тишину этого места. Или наплевать на неё.

Тёмная фигура, ещё более чёрная в сумраке коридора, медленно и значительно прошагала весь коридор и остановилась перед дверью, возле которой стояли два охранника. Один из них не сразу и заметно неохотно открыл гостю дверь, а затем плотно закрыл за ним... Охранники переглянулись, но промолчали. Несмотря на то что им не позволено присутствовать при встрече этих двоих, они знали от других магов, что каждая такая встреча ухудшает состояние Коршуна. Но не повиноваться Католдусу — второму по могуществу магу государства, они не могли. Потому что из вторых маг Католдус уверенно выходил в первые. И, соответственно, получал власть, близкую к королевской.

Но маг, несмотря на то что слышал, как дверь тяжело вошла в пазы, всё-таки потрогал её за грубую металлическую ручку, в очередной раз раздражённый, что она может оцарапать ладонь. И, лишь убедившись, что стража не услышит его разговора, убедившись, что его личные заклинания, втайне оставленные здесь, на стенах, до сих пор крепко оберегают от прослушивания охраны, он обернулся к магическим контурам на полу, в центре которого лежал Сиг-Дха.

Не боясь испортить законченный узор символов и магических знаков, Католдус прошагал до неподвижно лежащего тела и, криво ухмыляясь над самим собой, тяжело присел на колено. Вглядевшись в измождённое, иссохшее лицо недавнего своего соперника и врага, о чём тот даже и не подозревал до последнего времени, Католдус сипло проговорил:

— Я даже перед королём редко преклоняю колени. Но каждый раз перед тобой, Сиг-Дха. Чувствуешь ли ты моё уважение к тебе?

Еле поблёскивающие в полумраке глаза бывшего верховного мага не пошевельнулись. Католдус оглядел его изголовье. Сиг-Дха недавно кормили. Рядом оставался кувшин с питьём и чашка. Католдус налил в чашку поддерживающей жидкости из кувшина и, осторожно приподняв голову умирающему магу, поднёс к его сухим губам чашку. Ему пришлось краем чашки раздвинуть губы Коршуна, чтобы влить немного жидкости в его рот.

— Видишь? Я даже ухаживаю за тобой, чтобы ты не умер не вовремя, — усмехаясь, проговорил маг.

Когда половина чашки опустела, Католдус заметил, что по краю рта Коршуна полилась вода: невольный узник чести пить больше не мог.

И вздрогнул.

"Ты так боишься, как бы я не пропустил твоих слов о твоей уважительности..."

Придя в себя, Католдус определился и оглянулся — на дряхлый голос, продребезжавший сбоку. В углу комнаты чуть заметной горкой высился словно бы кожаный мешочек из-под вина, сейчас весьма опустевший, но активно дышащий, то раздуваясь, то снова худея. Суматошно переведя взгляд на дверь и оценив возможность, что новая сущность, сотворённая Сиг-Дха успеет сбежать, случись что, Католдус выдохнул и снова обернулся к умирающему магу.

— Я думал, ты слабей. Оказывается, тебе хватает сил, чтобы создать магическую сущность. Прими мою дань уважения твоим силам и твоей твёрдости.

"Это насмешка?"

— Отнюдь, — спокойно сказал Католдус, уже не оборачиваясь к сущности, но глядя в неподвижные глаза Коршуна. — Это признание твоих сил. Ты сопротивляешься даже на пороге смерти. Но, Сиг-Дха... Стоит ли это такого напряжения сил? Может, тебе лежать смиренно и тихо? Или ты поддерживаешь репутацию несгибаемого Коршуна?

"Зачем ты пришёл?"

— Я убедил короля, что кровь твоего племянника — кровь мальчишки, возможно, сильней уставшей крови взрослых, поживших на этом свете мужчин, — ровно ответил Католдус, одновременно ощерившись бродячей собакой, которая нашла подбитую, истекающую кровью зверушку.

"Ты не мог этого сделать!"

Католдус склонился над поверженным соперником, жадно стараясь разглядеть в бесстрастных глазах умирающего Сиг-Дха отчаяние.

— У Бриндана чистая молодая кровь, — медленно выговорил он — так, чтобы Коршун слышал каждое слово и в нём кровожадную радость. — А вдруг именно она остановит Маровы болота? Магия непредсказуема. И её ингредиенты бывают порой неожиданны. Так что ты скажешь о моей задумке, Сиг-Дха?

"Я не понимаю..."

— А всё очень просто, — уже равнодушно, как человек, выполнивший все свои мечты и уже заранее пресыщенный ими, отозвался Католдус и откинулся на пятки, давно сев на оба колена. — Умрёт твой племянник — уйдут, отступят Маровы болота. Все сочтут, что я был гениален, придумав отправить мальчишку на смерть. А со смертью Бриндана на земле не останется никого из вашего рода. Ведь ты был непредусмотрителен и не подумал о продолжении своей семейной линии. Я женюсь на вдове твоего брата, на даме Этейн. Оба ваших замка будут моими. Осыпаемый почестями, я некоторое время послужу моему королю, а затем удалюсь на покой — наслаждаться теми богатствами, которые выпадут мне с женитьбой. И никто ничего не заподозрит.

"Отступят Маровы болота... Так это ты был причиной их появления?"

Католдус снова усмехнулся.

— Меня считали слабей многих магов, хотя я и добился того, что приблизился к королю. Скажи, Сиг-Дха, мог ли слабый маг создать такую авантюру, как Маровы болота? И получить в награду такое богатство?

"Ты низок, Католдус..."

— Зато я жив и здоров — и вот-вот получу огромные богатства! Впрочем, тебе, выросшему в этом богатстве, не понять меня, который не мог заполучить ничего, пока не использовал свои способности! Я талантливый маг и заслужил своей награды!

"Если это так, то почему ты мне это доказываешь? Не веришь, что заслужил?"

— Прощай, Сиг-Дха! — Католдус поднялся на ноги и высокомерно взглянул на лежащего. — Ты умрёшь очень скоро. За тобой уйдёт во тьму твой племянник, а я останусь здесь — в этой яркой и прекрасной жизни, все радости которой мне доведётся испытать благодаря своему уму и ловкости!

"Подлости..."

Второй верховный маг бросил последний взгляд на лежащего и развернулся. Но, прежде чем уйти, он решительно прошагал к противоположному углу, где раздувалась и морщилась, выдыхая, незаконченная сущность, говорившая вместо умирающего мага. Остановившись перед ней, Католдус некоторое время не в силах скрыть зависть и ненависть наблюдал за нею, за её дыханием. Затем он медленно приподнял ногу в сапоге, чья подошва подбита металлическими подковками, и обрушил всю его тяжесть на "кожаный мешок". Сущность издала слабый звук лопнувшего мешка, до сих пор наполненного воздухом. Через минуту в углу комнаты лежала лишь дырявая шкурка. Католдус надел одну из перчаток, что висели у него на поясе, и взял двумя пальцами шкурку. Морщась от брезгливости, он снова исподлобья оглянулся на Коршуна и заторопился выйти из комнаты. И застыл на пороге, отчётливо услышав презрительный голос мага: "Бездарь!"

Захлопнув дверь, в ослеплении яростью не видя почтительно вытянувшихся охранников, Католдус бросился по коридору к лестнице. Упиваясь властью, он никогда не забывал о своих слабых способностях. Легко придумать аферу с болотами, потому что они близки к умертвию. Гораздо сложней — создать нечто живое. Хотя бы сущность.

Католдус не хотел больше видеть Сиг-Дха. Но придётся снова войти в его комнату. Уходить, унося с собой последнее слово и презрение сильного мага, даже умирающего, — это не то, о чём мечтал Католдус. Он мечтал, чтобы Коршун признал его величие и могущество! Он мечтал выйти из комнаты умирающего мага — победителем! Поэтому Католдус, внутренне бессильно ярясь, с досадой понимал, что придётся ещё раз "навестить" Сиг-Дха, пока он жив.

... Круг семерых заканчивал ритуал, наделяя силой артефакт, который внешне выглядел обычной безделушкой-украшением. Старуха-некромантка прямо посреди лачуги разожгла подготовленный очаг, в который бросала все необходимые для работы артефакта ингредиенты. Огонь вспыхивал от даваемой ему жертвы, переливаясь разноцветным пламенем... Лиам сидел у стены, затаившись, чтобы не мешать ритуалу. Он любил смотреть, как делают своё дело эти старики и старухи. В эти мгновения он чувствовал необъяснимый восторг, словно у него за спиной вырастали крылья... Лиам никогда не просил бабушку взять его в сообщество круга семерых — даже тогда, когда кто-то из стариков чувствовал себя не очень хорошо, чтобы поддерживать силы круга. Он не вмешивался, потому что ещё из детства помнил слова старухи Трисы: "Однажды я позову тебя сама. А пока — смотри и учись!" Он знал, что старая некромантка не бросает слов на ветер, а потому был терпелив. И терпению этому его научила тоже она.

Ритуал закончился. Огонь вспыхнул в последний раз и пропал. А из горячей, обжигающей золы Триса осторожно вынула, держа за цепочку, почти детское украшение — две ракушки, прилипшие друг к другу. Один из стариков облил украшение водой, смывая налипшую грязь и сопровождая этот процесс монотонным бормотанием. Безделушка перекочевала из рук Трисы в руки ближайшей соседки по кругу. Та нашептала над ним следующее заклинание и передала старику-соседу. Когда украшение, обласканное ладонями старых магов, вернулось к старой некромантке, она покачала его на ладонях, словно проверяя, остыло ли, а затем развернулась к Лиаму. Постояла немного всё ещё и подошла к нему.

— Передай это той девочке — Лирейн. В замке Коршуна она должна танцевать с этим украшением на груди. Но так, чтобы его никто не видел. Артефакт должен касаться её кожи. Передашь ей это обязательно.

— Передам, — кивнул Лиам.

А что ему оставалось? Пока старики круга семерых расходились, он с интересом разглядывал безделушку, больше похожую на те самоделки, что дарят здешние рыбаки своим невестам. Обыкновенные мелкие ракушки-завитушки. Ритуал что-то сделал с ними, но что? Он улыбнулся. Узнаем сегодня вечером.

Спрятавшись в тёмном угле лачуги, всегда закрытом от солнечных лучей, старая Триса с жалостью смотрела на внука, который мечтательно улыбался. Было страшно за него, но иного выхода из создавшегося положения она не видела... Старая некромантка вздохнула. Остаётся уповать, что всё пройдёт так, как задумано.

... Между незадёрнутыми занавесями балдахина виднелось громадное окно, за которым постепенно меркнул дневной свет. Ирина лежала, прижавшись спиной к Бриндану, который, крепко заснув, обнял её, придвинув к себе. Она тоже уснула, успокоенная его сном, но проснулась быстрей, чем ожидала. И теперь смотрела на тот кусочек мира, который был доступен глазам, и не видела его, потому что размышляла. Мысли нахлынули сразу и вперемешку. Приходилось сосредоточиваться на чём-то одном, что в процессе сметалось другим... В общем, думать было тяжело. Ирина лежала, слушая дёрганое дыхание Бриндана, и... хотелось плакать. Настолько, что, пытаясь сдержаться, она не заметила, как изменилось дыхание парня.

— Ты притворяешься, — прошептал он ей куда-то в волосы.

— Может быть, — улыбаясь его улыбке, услышанной в голосе, ответила она. — А в чём? Ну, в чём я притворяюсь?

— Что спишь.

— А ты в чём притворяешься?

— Поймала, да? А я притворяюсь, что ослабел.

— Почему? — удивилась Ирина и осторожно завозилась под его рукой, чтобы перевернуться к нему лицом. Он понял и помог. Теперь они лежали — глаза в глаза, чувствуя тёплое дыхание друг друга. И это было так здорово, что Ирина вздрогнула, представив, что ожидает его и её завтра.

— Чтобы ты лежала рядом со мной и не убегала.

— А я бы убежала? — слабо улыбаясь, потому что это помогало удерживать слёзы, спросила девушка. — Нет, вряд ли. Но ты продолжай притворяться. Мне нравится ухаживать за тобой. Ты же сильный, а из-за твоей притворной слабости я могу быть рядом с тобой чаще, чем прежде.

Она смотрела ему в глаза, которые сияли в лучах уходящего солнца, и жалела только об одном: нельзя при нём вцепиться зубами в свою губу, чтобы не разреветься.

Но он решил всё по-своему: приник к её разъезжающимся от обиды и страха губам, не заметив раздирающих её чувств, и она, благодарная ему за это, прильнула к нему.

Его руки быстро вынули её из учебного наряда, в котором она легла рядом с ним, разве что освободившись от оружия, и начался танец... Партнёр тёмной плясуньи снова вёл её в этом странном танце, помогая взлетать на вершины наслаждения, в которых она всё-таки плакала, но не от горя, которое недавно чувствовала, а задыхаясь от счастливого чувства. Бриндан снова всегда держался рядом — так, чтобы Ирина чувствовала его присутствие, его близость, его шёпот. Его руки помогали ей, а самой девушке приходилось лишь цепляться за него, когда он откидывался от неё, чтобы взглянуть на неё. Цепляться приходилось, потому что она мгновенно и страшно ощущала его навсегда уходящим от неё. А так быть не должно!.. Сердце кричало, что они должны быть вместе, сознание терялось перед этим криком, а душа тихонько плакала, пусть тело настаивало на последнем, возможно, наслаждении... И это был такой раздрай, что Ирина старалась отдаться полностью рукам Бриндана, ему самому, лишь бы он не давал ей приходить в сознание, опаляя огнём прикосновений и властных движений...

Он расслабленно вытянулся рядом с ней и пару секунд тяжело дышал, а потом вдруг будто спохватился и, приподнявшись, перевалил её на себя.

— Мне так больше нравится, — сообщил он, по-хозяйски сцепив пальцы на её пояснице.

— Мне тоже, — пискнула она куда-то ему в шею. Потом повозилась, устраиваясь на нём удобней и так, чтобы ему было удобно. А потом подумала и предложила: — А давай никуда не пойдём? Ну, в замок Коршуна?

Он замер, глядя в её глаза, а потом расслабил плечи и погладил её по голове.

— Как маленькие, да? Захотели — пошли. Не захотели — не пошли.

— Вот-вот, — подтвердила она. — Что? Помечтать нельзя?

— Можно... — вздохнул он.

Ирина провела пальчиками по его скуле и тихонько спросила:

— Бриндан, очень больно было, когда ты упал?

— Не так больно, сколько... — он помолчал. — Сколько неожиданно и... обидно.

Она искоса оглянулась и натянула на них обоих тонкое одеяло.

— Так странно... — задумчиво сказала она и насупилась, когда поняла, что и впрямь неожиданно.

— Договаривай, — попросил Бриндан. — У нас не так уж много времени, чтобы не услышать начатого.

— Странно, — повторила Ирина. — Сегодняшний вечер странен.

— Тем, что он последний? Ты этого боишься? — встревожился парень.

— Нет, не этим он странный. Понимаешь, сегодня в замке Коршуна соберётся странная компания. Точней, эта компания была и без тебя, но... Керней, мой фамильяр, каждый вечер уходил в замок, не зная о том, что в некоторые вечера там выступала я вместе с Фридой — думали, для Сиг-Дха, а оказалось — для Католдуса. А сегодня там будут все — и ты в том числе. Так было и раньше. Но я этого не знала. Ну, того, что там почти все, кого знаю.

— Ты суеверна?

— Нет, просто я не могу объяснить, в чём для меня эта странность.

— Может, она в том, что раньше ты выступала там за деньги — и больше ничего? А сегодня... — Бриндан задумался, не сводя с неё глаз. — А сегодня мы как будто... готовим какие-то военные действия.

— Может быть, — вздохнула Ирина и снова прижалась к нему, ловя мгновения сближения с его горячим телом.

Теперь она предпочитала молчать, потому что новые думы, захватившие её воображение, были эгоистичными. Но пугали её ещё больше. А что будет с ней, если Бриндан навсегда останется жертвой Маровых болот? А если она в самом деле беременна, как сказала, пытаясь напугать его, чтобы он оставил её рядом? Что тогда? Нет, ребёнка она сохранит — на это денег хватит, потому что она будет танцевать до упора. И есть мать Бриндана — дама Этейн. Но захочет ли эта хрупкая аристократка принять участие в ребёнке, если тот останется незаконнорожденным? А вдруг Католдус узнает про ребёнка? И захочет избавиться и от него, и от его матери? Или она, Ирина, слишком далеко заглядывает в будущее?

Она сильно вздрогнула, когда Бриндан с любопытством спросил:

— О чём ты думаешь так сосредоточенно?

Вот уж кому она ни за что не расскажет о своих мыслях. Бриндан и так весь в мыслях о медленной смерти, а она ему ещё и добавит? Ни за что!

— Я думаю... — медленно начала она и вспомнила. — Я думаю о том, получится ли переслать силу твоему дяде. Бабушка Лиама так уверена в том, что это будет легко!

Он взглянул на потолок балдахина, потом на Ирину.

— Лирейн... Я люблю тебя. — И виновато добавил: — Хотя сейчас говорить об этом...

— А я люблю тебя! — выпалила Ирина — и слёзы прорвались: — И буду говорить всегда, когда мне хочется... говорить о том, что я тебя люблю!

Он прижал её голову к себе, судорожно гладя по волосам, неловко шепча что-то успокаивающее... А когда она глубоко вздохнула, сердитая на себя из-за этого рёва, который расстраивает его ещё больше, оказалось, что он умудрился в этой ситуации сесть, а она сидит у него на коленях, обнимая его за плечи.

— Прости меня, Лирейн, — выдохнул он с силой, когда она подняла на него заплаканные глаза.

— Да чего прощать? — сердито сказала она. — Это я что-то разнюнилась не вовремя. Больше не буду — честно!

Она хотела ещё сказать: "Ладно, проехали!" Но решила, что это будет слишком странное высказывание для этого мира. Тем более что Бриндан взглянул на окно, которое уже совсем стемнело. Тоже тихонько вздохнул.

— Надо поужинать и собираться. Дворецкий наверняка ждёт моего сигнала. — Он вдруг заглянул в её глаза. Не взглянул, а именно заглянул и неожиданно неуверенно спросил: — Лирейн, ты... правда любишь меня?

Вместо ответа она прислонилась к нему щекой, слушая его беспокойное сердце.

— Чего ты хочешь от меня? Заверений, что правда? А я думала — это видно и так.

— Пора одеваться, — отстранённо сказал Бриндан. — И побыстрей, потому что мне надо тебе кое-что показать, Лирейн.

— Хорошо, — тоже равнодушно от душевной усталости сказала она.

Они быстро оделись (горничную Мэйрид Ирина наотрез отказалась вызывать) и умылись. Посмотрев на оружие, кучей брошенное у кровати с балдахином, Ирина отказалась рассовывать его по тайникам учебной юбки и блузки. Терпеливо ожидавший её Бриндан, сообразив, что она готова, взял её за руку и повёл из своих апартаментов. Сначала она думала, что он ведёт её в столовую залу, но он вышел в замковый дворик, в котором она невольно задрала голову посмотреть на гостевое крыло, разрушенное незабываемой ночью. Того почти не осталось — его до сих пор разбирали рабочие, вызванные дворецким.

Бриндан провёл её этим двором и открыл перед ней небольшую дверцу в сплошной стене. Тёмным коридором они прошли до лестницы, по которой поднялись в небольшую открытую залу. Поглядывая на сад, видневшийся со второго этажа, успокоенная размеренным шагом, Ирина с интересом оглядывала помещение, в котором было пустынно — сплошь колонны, исписанные странными узорами и старинными острыми буквами. Они приблизились к углу, который мерцал (у Ирины перехватило дыхание) вкрапленными в стену драгоценными камнями.

Бриндан зажёг свечу, и мерцание превратилось в переливчатое разноцветное сияние, в котором угадывался странный рисунок, если провести контуры от одного камня к другим, — мужчина и женщина, взявшись за руки, стоят в солнце с отчётливыми лучами.

— Я не знаю, как это делается в ваших храмах — везде разные обычаи, — спокойно сказал Бриндан и взял свечу в руки. — Но в моей семье ритуал сохраняется веками. Поэтому повторяй за мной. Я, Бриндан, любящий, перед ликом богов стихий беру в жёны любимую Лирейн и клянусь любить её всегда, что бы ни случилось.

Похолодевшая из-за неожиданности Ирина забрала вторую свечу, которую он ей передал уже зажжённой.

— Я, Лирейн, любящая, — взволнованно сказала она, — перед ликом богов стихий беру в мужья любимого Бриндана и клянусь любить его всегда, что бы ни случилось.

И они оба застыли перед мерцающей стеной, глядя на неё с необычной тревогой. То есть тревожился Бриндан, а Ирина, ничего не понимая, просто повторяла за ним.

Пламя свечи внезапно затрепетало. По лицам двоих, недавно разгорячённым, мазнул прохладный вечерний ветерок, а вместе с ним, как ни странно, донесло капли дождя. Ирина так удивилась, что даже оглянулась. Но небо — звёздное! А потом произошло вообще нечто такое, что девушка не поняла. Почему-то запахло свежевскопанной землёй.

А Бриндан сразу после этого резко выдохнул.

— Стихии приняли нас! — торжественно сказал он и склонился к Ирине поцеловать её. — Здравствуй, жена моя!

— Здравствуй, муж мой, — зачарованно повторила Ирина.

Последним моментом ритуала стало движение Бриндана, который снял с мерцающей стены, откуда-то сверху, завёрнутые в тряпочку небольшие вещички и надел Ирине на палец два кольца — одно указывало, что она законная жена, второе — что она с этих пор принадлежит роду Бриндана. Потом отдал ей мужские брачные предметы, и она благоговейно надела ему на палец кольца мужа и хозяина замка.

Обратный путь оказался гораздо легче, хотя всю дорогу они молчали. Теперь Ирина легче смотрела в будущее и не боялась, если вдруг придётся думать о ребёнке.

Они вернулись в основной корпус замка, где Бриндан ввёл её в столовую залу и усадил на стул, после чего сел напротив.

Дворецкий Пилиб, который уже был здесь, махнул рукой, и слуги быстро сервировали стол. Помогая им расставлять блюда, дворецкий склонился рядом с Ириной и неожиданно застыл. Удивлённая, она посмотрела на него. Его глаза оцепенели, созерцая её пальцы. Точней — кольца.

Дворецкий выпрямился и взглянул на пальцы молодого хозяина замка. Он честно пытался скрыть этот взгляд, но не сумел. Бриндан лениво спросил:

— Пилиб, ты хочешь о чём-то спросить?

— Нет, мастер Бриндан... простите, господин Бриндан!

Сначала Ирине захотелось стукнуть Бриндана, а потом она поняла одну вещь: Бриндан снова заговорил в своей привычной манере. Он пришёл в себя настолько, чтобы выглядеть абсолютно здоровым! А потом тревожно стукнуло сердце: быть ему таким осталось всего-ничего... Сейчас он поедет в замок своего дяди — и там снова будет отдавать силы Маровым болотам.

Когда слуги отошли от стола, Бриндан тихо сказал ей:

— Теперь это твой дом. И, если Католдус будет предъявлять к тебе какие-то претензии, слуги помогут тебе во всём. Я понимаю, что оставляю тебя в этом доме не очень защищённую. Но что сумел сделать — то сделал.

— Спасибо, Бриндан, — благодарно вздохнула Ирина.

Ужин прошёл в молчании, а потом они разошлись по своим апартаментам, чтобы приготовиться к вечеру. По дороге к замку Коршуна Бриндан должен будет подвезти Ирину в пансионат, где она переоденется. А потом её вместе с Оссией Лиам отвезёт в наёмной карете, прихватив по дороге Фриду, в замок Коршуна.

Когда Ирина вошла в свою комнату в пансионате, Кернея уже не было, а Оссия собиралась, готовясь к выступлению.

— Как там Бриндан? — спросила она сочувственно.

— Пока держится, — ответила Ирина, подходя к шкафу и разглядывая то, в чём должна ехать. — Оссия, если ты боишься, может, тебе не ехать?

— Я не боюсь, — заявила рыженькая. — Просто для меня это публичное выступление первое, да ещё с магическим подтекстом. Мне интересно, но и смятение я тоже чувствую.

— Знала бы ты, какое смятение чувствую я! — вырвалось у Ирины. И уже молча показала Оссии руку с кольцами.

— Ух ты... — шёпотом произнесла рыженькая. — И тебе не страшно?

— Страшно, — мрачно сказала Ирина. — Но учти. Если что — я буду драться! И за Бриндана, и за наше счастье! — И хмыкнула. — Зря нас, что ли, учат драться? Я тёмная плясунья — и за своё счастье сумею постоять!

В окошко легонько стукнули, и девушки, вдвоём высунувшись в него, упросили Лиама потерпеть, после чего забегали по комнате с новыми силами. Потом вывалились из окна и помчались по известной им садовой тропинке к забору, возле которого их ждала карета.

Девятнадцатая глава

Оссия в карете примолкла, будто притаилась. Мало того что сама не болтушка, так ещё и Лиам заехал за студентками почти в последнюю очередь. То есть сейчас напротив девушек-танцовщиц сидели трое музыкантов, которые доброжелательно и с интересом вглядывались в них — особенно в незнакомую им рыженькую. Ирина-то к музыкантам за эти несколько недель привыкла, уже и по именам знала. А вот Оссия стеснялась и робела перед ними, хотя в карете горела лишь одна дорожная свеча, так что взглядов сидящих напротив почти и не видно. Да и Ирина рядом.

Стараясь отделаться от пессимистичных мыслей, Ирина попыталась проникнуться настроением Оссии: рыженькая, наверное, сидит и думает о том, что бы сказали родители, внезапно обнаружив рядом со своей дочерью людей из простого сословия, да ещё в дружеской обстановке... А Бриндан уже, наверное, лежит в замковой комнате, отданной под ритуальную, на тех магических узорах, о которых рассказывал нехотя и хмуро. А где-то рядом, в такой же комнате, умирает его дядя Сиг-Дха. А Католдус, небось, привычно прячется под капюшоном, и его под руки бережно выводят из третьей комнаты с выходом из помещения для Коршуна. Он, притворяясь, идёт медленно в красный зал, чтобы насладиться танцем красивых девушек и набраться сил, которых у него и так немеряно. Сил чужих... Паразит, блин! Вошь-кровососка...

Ирина вздохнула. Нет, даже переключение на Оссию и её эмоциональное состояние не помогает отвлечься от мыслей о предстоящем...Рыженькая-то всего лишь чувствует себя неловко, впервые решившись на выступление в странном месте, о котором столько ходит слухов и в котором (теперь она это знает) умирают однокурсник и его старший родственник. А для Ирины сегодняшняя ночь решающая... Она вдруг вспомнила короткий свадебный (или брачный?) обряд, и быстро-быстро заморгала, не давая выступившим горячим слезам пролиться.

За стенами кареты что-то неразборчиво в грохоте колёс и лошадиных копыт по дорожному камню крикнул Лиам, сидевший рядом с кучером. Карета, по впечатлению, легко скатилась вниз и остановилась. Ага, добрались до дома, в котором работает Фрида. Точно! Дверца кареты распахнулась. Два музыканта, быстро вставшие с места, втянули к себе невысокую фигурку. Впрочем, что для Фриды — втянули? Мужские руки помощи она использовала лишь для того, чтобы впорхнуть в карету.

Ирина успела резко отодвинуться от Оссии, предугадывая следующее движение маленькой танцовщицы. Фрида, зорко приглядывавшаяся в полутьме помещения на колёсах, немедленно среагировала — и шлёпнулась между студентками.

— Ой, я так переживаю! — взволнованно прощебетала она и, кажется, тут же пожалела, что уселась между девушками, а не сбоку, потому что, чуть не подпрыгивая на месте, пыталась заглянуть в лицо то одной, то другой. — Я так иногда жалею, что я не маг! Но сегодня... Ой, как страшно!

После этого восклицания Ирина про себя ахнула: болтушка! Не среди музыкантов же об этом! Те же не знают, что танцовщицы сегодня будут не просто танцевать!

— А что такого страшного случится сегодня? — весело спросил флейтист. — Мы же уже не раз за этот месяц побывали в Гнезде Коршуна! Уж пора бы привыкнуть, что там нас не съедят! А уж тем более — Коршун!

Двое других мужчин рассмеялись. А Ирина обмерла. Неужели всё-таки Фрида выдаст, что сегодняшнее выступление особенное не только потому, что это первое выступление для новенькой? Но шустрая танцовщица отмахнулась от спросившего.

— Да что ты понимаешь в танцах? — свысока бросила она. — Тебе хорошо: дуй в свою дудку — и всё! А у меня... Вдруг каблучок сломается? Знаешь, сколько я монет отдала, чтобы кузнец с окраины мне оковал его тонкими полосками? Да и вообще... Ты сначала попробуй танцевать на таких каблуках, а потом спрашивай, что не так. А едем-то к верховному магу. Ой, не опозориться бы!..

Несмотря на обидное: "Дуй в свою дудку!", флейтист расхохотался первым. За ним засмеялись остальные. Даже Оссия хихикнула над неожиданно серьёзной Фридой, похожей на озабоченную птичку... Только Ирина хмыкнула про себя: вот и пойми Фриду! То ли она всерьёз беспокоится из-за каблука, то ли таким образом замаскировала обмолвку? Скорей всего — замаскировала, ведь каблучок, который может сломаться, и магия, которой нет у маленькой танцовщицы, — где тут связь? Хотя, может, связь и есть, только до сих пор непривычная к её использованию Ирина не понимает... Но, кажется, музыканты поняли. Или они давно привыкли к нелогичности высказываний своенравной Фриды, потому что придираться к её словам не стали.

Наёмная карета остановилась снова — на этот раз неожиданно. Ирина привыкла, что сначала слышен суховатый перестук колёс по плотно уложенным брёвнам. Именно он подсказывал, что карета едет по мосту через небольшой ров, окружавший замок Коршуна. Только потом здешнее средство передвижения останавливалось, чтобы его пассажиры услышали привычную шутку охраны: "Танцы приехали!", а потом скрежет тяжёлых металлических ворот, раскрываемых перед путниками.

Но сейчас карета замерла после мягкой езды по обычной дороге с большим слоем пыли на ней. Удивилась не только Ирина. Пассажиры замолчали, прислушиваясь к звукам снаружи. А за стенами о чём-то негромко переговорили, потом послышался стук, как будто кто-то спрыгнул с высоты, и шаги. Открылась дверца, и в тусклом пламени дорожной свечи появился Лиам.

— Дальше без меня. — И предупредил удивление и даже недовольство труппы, подняв руку. — Мне надо срочно отлучиться по делам. Но вы не бойтесь. Вас, как обычно, встретит дворецкий Коршуна и проводит куда надо. Лирейн, выйди, пожалуйста, ненадолго. Это займёт совсем немного времени.

Лиам подал девушке руку, а когда она крепко вцепилась в неё, страшась темноты, скрывающей многое даже после тусклого света в карете, он обнял её за талию и легко стащил со ступенек. Дверца плотно закрылась, обрывая претензию Фриды: "А что это он только её?.." После чего Лиам увлёк за собой на небольшое расстояние от кареты Ирину, немедленно раскашлявшуюся и закрывшую нос от поднявшейся пыли. Пока он, озабоченно бормоча: "Я же куда-то сюда положил!", обхлопывал карманы своего короткого плаща, она, всё так же держа у носа край верхней юбки, огляделась. Карета застыла на середине дороги, а они стояли на обочине, близко к чёрным деревьям-теням. Зато впереди, чуть вниз по склону, поблёскивали огни. Кажется, это был пункт назначения на сегодня, — замок Сиг-Дха.

— Нашёл! — обрадованно выдохнул Лиам и протянул девушке нечто маленькое — особенно на его широкой ладони. — Триса велела передать, чтобы ты надела эту штуку и танцевала с нею. Условие такое: украшение должно касаться твоей кожи, но быть невидимым для... — Лиам споткнулся на полуслове, а потом пожал плечами. — Ну... Для нас он всё равно пока Коршун.

Переданную ей штучку, нащупав слишком лёгкий и странный по форме кулон, Ирина надела немедленно, побаиваясь, что в замке забудет о ней за всеми хлопотами подготовки к выступлению, а затем не выдержала и спросила:

— Лиам, а как же ты? Если тебе надо куда-то, то... неужели пешком? Здесь же далеко вокруг ничего! А до города идти чуть не целую ночь!

— Нет, — улыбнулся в темноте Лиам. — Бабушка велела дожидаться вас здесь. По какой-то причине она не хочет, чтобы я приближался к замку, а тем более — входил в него.

Ирина вдруг поймала себя на очень неприятной мысли: а если в замке Сиг-Дха во время их выступления случится что-то страшное? Не оберегает ли старая некромантка от этого потенциально опасного происшествия только своего внука?.. Но, поёжившись, постаралась выкинуть трусливые мысли из головы: а смысл тогда был в её, Ирины, спасении? Нет, скорей всего, Лиам нужен во время передачи магии именно здесь, у леса! Возможно, у него своя задача в жуткой сегодняшней авантюре!

И, судя по тому, что девушка увидела спустя время, она оказалась права. Когда Лиам подсаживал её в карету, откуда уже протянулись руки музыкантов, она оглянулась на неясное движение, уловленное краем глаза. Правда, сначала подумалось, что она ошиблась, и ничего позади Лиама нет. Но... Там, где только что парень передал ей странный кулончик, из чёрных высоких кустов выступили несколько бесформенных фигур. Сосчитать Ирина их не успела, втянутая в карету. Но, садясь рядом с Фридой, решила: "Не удивлюсь, если их там семеро!"

— Лирейн, а что тебе сказал Лиам? — нарочито равнодушно спросила Фрида.

Маленькая танцовщица притворяться умела плохо, и эту нарочитость услышали все в карете. Ирина вздохнула. Вопрос неудобный во всех смыслах, и просто отнёкиваться в этой ситуации не выйдет, да и не хочется.

— Последние указания по выступлению без него, — пожала плечами Ирина. — Велел, чтобы мы с Оссией держались позади тебя, потому что мы не так хорошо танцуем, как это получается у тебя.

Не бог весть какой комплимент, но Фрида сразу успокоилась. Ирина же, неожиданно обнаружившая, что девочка "сохнет" по Лиаму, озадаченно принялась вспоминать, были ли ранее эпизоды, в которых маленькая танцовщица хоть раз выказала устроителю концертов свои нежные чувства. Скандалы закатывала часто — это да. Правда, эти скандалы быстро утихали. И сейчас Ирина думала, а не задирала ли Фрида парня для того, чтобы Лиам чаще говорил с ней? "Чёрт... мне надо думать о танце, а я — о любовных страданиях Фриды..."

Но, едва мысленно упрекнула себя, как все точно сговорились отвлекать её от мыслей о магическом танце. "Проснулась" Оссия и ахнула: она забыла туфли для танца. Пришлось взять дорожную свечу из подвески над окошком кареты, склониться над ногами однокурсницы и утешить её, что она может танцевать и в таких. Потом Фрида вдруг засомневалась:

— Как это Лиам мог сказать, чтобы вы танцевали за мной, если мы учили по-другому? На ходу всё меняем?

Ирина на нервном вдохновении в ответ так заморочила маленькой танцовщице голову какими-то особенностями и условностями в танце, что та сама умолила студенток придерживаться привычного рисунка выступления.

Вообще, чем ближе к замку, тем Ирина больше нервничала. Она даже заметила за собой, что руки вздрагивают ни с того ни с сего.

У ворот всё прошло ожидаемо. Старая шутка охраны, въезд в замковый двор. Встреча с дворецким. Следование за ним по привычно запутанным коридорам... Правда, для Ирины теперь изменилось кое-что. Ей всё чудилось, что из-за следующего поворота вот-вот выскочит Керней. Или... зайдут они в следующий коридор, а навстречу — Бриндан. Удивлённый: "Где вы так долго? Мы вас ждём, ждём!" Или — дворецкий откроет следующую дверь, а там их встретит злорадной ухмылкой Католдус: "Знаю я, зачем вы сегодня здесь, типа, танцевать будете! В камеру их, в тюремную!" И сгинут они все там, в этой страшной камере. И так жалко музыкантов — они-то ни за что!

Порой Ирина не понимала, что именно она обдумывает. А порой чувствовала всё происходящее так тонко, что ужасалась тому, что задумано... И снова мысли о Лиаме: а вдруг он и правда... предал их?! Но зачем тогда этот кулон? Нет, наверняка парень должен сделать что-то важное вне замка! Не зря же там, на ночной дороге, те чёрные фигуры появились!

Наконец они оказались в комнате, предшествующей красному залу. Музыканты с шуточками отпустили девушек переодеваться и прихорашиваться за высокую ширму, предусмотрительно поставленную дворецким или слугой, которому он отдал приказ. Хотя чего переодеваться? Все три девушки заранее готовы к выступлению, разве что неплохо бы поправить причёску и переобуться, как сделала это Фрида. Кстати, она чувствовала себя уверенней всех, так что даже умудрялась командовать двумя "коллегами".

— Давайте быстрей! Ждут же! — чуть не шипела она на них. — Дудочник уже дудит!

— Стукнет он тебя когда-нибудь! — не выдержала Ирина, подтягивая юбки, чтобы не наступать на краешек подола одной из них. — Сколько можно терпеть твои насмешки?

— Ничего, перетерпит! — фыркнула Фрида, подпрыгивая на месте. — Ну? Готовы?

— Готовы, — с замиранием откликнулась Оссия, и Фрида сразу смягчилась, расслышав в её голосе боязливость.

— Не пугайся! — снисходительно сказала маленькая танцовщица. — Мы даже часу не танцуем, а уж сегодня!.. — И она многозначительно замолкла.

Наконец настала пора выступления. Фрида, пританцовывая и беззаботно подпрыгивая, побежала впереди всех. Глядя ей вслед, Оссия чуть завистливо вздохнула.

— Жаль, что она не маг, — торопливо топоча каблучками, поделилась она соображением. — Её бы к нам на курс — такая бы тёмная плясунья была!

И, наконец, выступление началось!

Первой на "сцену" вышла Фрида, как и договаривались. Попорхав воинственным мотыльком под лёгкую задорную мелодию, она замерла, не оборачиваясь. Из темноты выступили Ирина и Оссия. Они танцевали не так стремительно и не так много раз меняли фигуры, как Фрида. Их дело на этот раз заключалось в том, чтобы и в самом деле быть фоном маленькой танцовщице, почти реквизитом, вокруг которого Фрида летала, показывая своё мастерство и талант. Ирине даже показалось, что и музыканты сегодня были заворожены её танцем, в основном ведя мелодию под её движения и ритм.

В какой-то момент Ирина вдруг сообразила, что и фигура, расслабленно поникшая в кресле, околдована танцем гибкой и стремительной фигурки. Девушка метнула взгляд на Оссию — та тоже успела оглянуться, и обе быстро сотворили нужный узор в пространстве за танцующей Фридой. А потом, когда та закружилась, вновь и вновь увлекая взгляд только за собой, жестикуляция повторилась. Закончился танец, и плясуньи вылетели "за кулисы" — отдышаться перед следующим танцем.

— У нас получилось? — жарко выдохнула Оссия.

— Не знаю, — жалко ответила Ирина, выжидательно глядя на закрытый пока для них красный зал: что там делает Католдус? Или на него и не должно распространяться действие короткого магического ритуала? Ведь переданная сила предназначается не ему! Но ведь он опытный маг! Должен был почувствовать? Или эта маленькая штучка на её груди отводит от него странное магическое действие, вызванное плясуньями?

— Что бы там ни было, — твёрдо сказала Фрида, — как только дудочник начинает дудеть, мы снова идём танцевать!

— Да это уж обязательно, — беспокойно пробормотала Ирина.

И им пришлось это сделать. Фигура всё так же неподвижно сутулилась в кресле, слегка приподняв голову при новом появлении танцовщиц. И больше ничего не происходило. Так что Ирина, наоборот, опустила плечи. "Бриндан, миленький... Не сумели! Не получилось..."

... Лиам в одиночестве стоял на обочине, выжидая, когда артисты закончат выступление. Старая Триса велела ему дождаться свою труппу за пределами замка. И чтоб в замок сегодня — ни ногой. Почему она так решила сделать — он не стал спрашивать. Кому — кому, но ей он доверял. И сейчас занимался лишь тем, что представлял, как кружится на сцене маленькая Фрида, которая с некоторых пор начала бросать на него зазывные взгляды. Лиам не любил заводить шашни со "своими" артистами, но эта шустрая девочка, кажется, тронула его сердце. И, размышляя о том, какие танцы и сколько им сегодня танцевать, Лиам думал, как обрадуется Фрида, когда он встретит их карету и подсядет к ним вовнутрь... Звёзды медленно перемещались по тёмно-синему небу. Он взглядывал на них, невольно улыбаясь... И, схватившись за сердце, упал, уже в падении потеряв сознание...

... Когда зашелестели высокие травы под тяжестью тела, Триса первой выскочила из древесных теней и подхватила падающего Лиама. Не менее расторопные сообщники вмиг оказались рядом и помогли опустить обмякшего "внука" на траву так, чтобы он не покалечился. Триса присела на землю и положила голову Лиама к себе на колени. Трясущейся от страха рукой она гладила эту бессильно упавшую голову и умоляла:

— Потерпи, потерпи немного, Лиам, солнце моё!

Сообщники стояли кругом, взявшись за руки, изолируя Лиама и защищая от дальнейших проявлений магического ритуала.

... В то мгновение, когда Лиам закрыл глаза и погрузился в беспамятство, Бриндан, лежавший на магических узорах Мары, хмуро размышлял, что хотелось бы не чувствовать, как уходят силы. Хотелось бы закрыть глаза и уши. Стать слепым и глухим, но только не ощущать, как порой руки, раскинутые в стороны, сводит судорогой. Как ноги будто прилипают к каменному полу, будто болото добралось и сюда, в замок Сиг-Дха, и теперь высасывает из него не только силы, но и кровь. А ведь сегодня лишь третий день привыкания. Что же будет завтра, когда его навечно оставят здесь...

Бриндан не пытался мечтать о лучшем будущем. Он простился с Лирейн навсегда, чётко зная это. Как сумел — защитил от людской молвы, если она вдруг и в самом деле беременна. Единственное, что приводило его в бессильную ярость: он сумел защитить любимую женщину, но не сумел — своего ребёнка. Пусть даже если его и не будет...

И знать, что Лирейн танцует для этого чудовища! Бриндан даже застонал от негодования. Знать, что она где-то здесь, и не иметь возможности встретиться с нею взглядом, а этот... Он чуть не задохнулся со злости...

Мгновение взорвалось внезапным толчком пола!

Бриндана неожиданно отшвырнуло от середины комнаты, где он лежал. Его словно ногой ударил по телу страшный великан, потому что ошеломлённый парень взлетел и всем телом, плашмя грохнулся о стену, только и охнув от удара. Дух из него выбило так, что, упав, он даже и не пытался подняться, с трудом соображая, что происходит, но болезненно чувствуя ушибленное тело. Но, когда он собрался с силами и попытался встать, чтобы вернуться в ритуальный магический узор, по каменным плитам прошла волна, превратившая ровный пол в беспорядочную кучу каменного завала.

Пятясь и спиной прижимаясь к стене, Бриндан добрался до двери, ожидая в любой момент нового катаклизма, и попытался выйти. Заклинившую после каменной волны дверь не сумел открыть и замолотил кулаками в неё, надеясь, что маленькое окошечко в ней даст коридорным сторожам расслышать, что в комнате происходит нечто непредвиденное. Но, прислушавшись, обнаружил, что сторожа и сами рвутся к нему, уже алебардами и топорами выламывая дверь.

А ненормальные волны продолжали бушевать в комнате, и Бриндану пока только и оставалось, что защищать руками голову от подпрыгивающих плит и камней.

... Коршун смотрел в потолок и не видел его. То, что происходило в последние несколько дней и забавляло его, и наполняло странной неуверенностью. Но больше всего его поражал этот тупой маг, который устроил величайшее колдовство — и ради чего? Зачем тупому магу зариться на чужое богатство? Он же не умеет защитить и самого себя!

Католдус даже не соотнёс его состояние с творением новой магической сущности. Этот (боги, простите!) дурак настолько туп, что не понял, какие силы вложил он, Сиг-Дха, в своё творение! Жаль, он унёс шкурку сущности. Можно было бы оживить её заново... Но не догадаться, что для создания сущности нужны громадные силы!.. Больше всего Сиг-Дха поражала именно эта недогадливость Католдуса — не понять, что внешне истощённый маг обладает таким могуществом, и не полюбопытствовать, откуда у него появились эти силы...

Сколько ему ещё осталось?.. И сумеет ли круг семи, достучавшийся до него однажды, распутать клубок противоречий, чтобы добраться до истины?

И каково сейчас его племяннику?! Неужто Католдус и впрямь пошёл на это — сунул в гниль Маровых болот чистую молодую кровь?

Что он, Сиг-Дха, может противопоставить тупому магу, который не скован этическими нормами магов, чтобы спасти свою последнюю кровь рода?

Коршун успел мысленно выговорить последние слова — и почти одновременно со словом "рода", будто оно стало паролем, на него обрушилась новая сила! Он чуть не захлебнулся ею — такой свежей, что в ней чувствовался запах моря и его же сила!

Она раздавила его на полу, она влилась в него!..

Коршун медленно, сам себе не веря, перевернулся набок, а потом, помогая себе руками, сумел сесть. Тяжело дыша, с судорожным заиканием втягивая воздух, он неверяще прислушивался к себе, а потом — совершил неслыханное в своей жизни за последние месяцы: постарался не просто сесть, а подняться! И... встал на ноги.

Стоять было трудно. Силы, которые продолжали безнаказанно врываться в него, шатали его тело, вламываясь в кровь и заставляя её кипеть и бурлить такой мощью, что он даже осмелился шагнуть!

Ещё один шаг — и он, пошатываясь, целеустремлённо побрёл к двери и чуть не упал на подходе к ней. Точней начал падать — и спасла только дверная ручка, в которую он вцепился, сам себе опять-таки не веря: он может заставить свои иссохшие руки не только выполнять движения, но и напрягать их! И это оказалось настолько впечатляюще, что Коршун, наконец... поверил!

Он плечом стукнул в дверь — и она покорно открылась. Ему понравилось — понравилось видеть ошарашенные глаза охраны, стоявшей по обе стороны от его бывшей мертвецкой! Они, эти глаза, будто добавили ему и своих сил, кроме той, что всё ещё самоуверенно и по-детски свободно вторгалась в его истощавшие мышцы, в его слабую когда-то кровь.

— Где? — сипло спросил он и беззвучно расхохотался, потому что за последние дни он впервые заговорил вслух и услышал свой каркающий хрип. — Где мой племянник?

Охранники попытались взять его под руки, но Коршун не позволил, и они поспешили впереди него, указывая дорогу к противоположному крылу, оглядываясь на него в сомнении и тараща глаза, когда он зашагал за ним пугалом с огорода, переставляя ноги, словно передвигаясь на шестах. И благословлял тех, кто сообразил обрядить его в последние дни перед смертью, как они посчитали, в хламиду вроде обычной накидки. В ней его скелетная худоба не была видна.

А по дороге к странной процессии: к двум воинам и решительно шагающему за ними воскресшему из небытия магу — присоединялись другие охранники, которые уже больше представляли почтительный эскорт при важной персоне, чем охрану.

... Танцовщицы остановились от страха, когда согбенная фигура в кресле внезапно поднялась. Музыканты среагировали не сразу, но вскоре замолчали один за другим все три инструмента. А неопределённая фигура встала высоченным и широкоплечим мужчиной и стряхнула с плеч плащ с капюшоном.

— Ах вы ведьмы... — в тишине отзвучало шипение разъярённого мага. — Ведьмы... Что вы тут устроили?! Думаете — сумеете сделать что-то против моей воли?!

— Мы не понимаем! — жалобно пискнула Фрида.

— Думаешь, я не узнал тебя, тёмная плясунья?! Да я тебя в трухлявое дерево превращу, ведьма! Ты посмела идти против меня?! Ты, жалкая потаскушка...

Ирина не выдержала.

— Я? — звонко ответила она, так же медленно, как он, шагая к краю "сцены", навстречу ему. — Я — жалкая потаскушка?! Это ты мне говоришь — мне? Даме Лирейн из дома Бриндана?! Ты — смеешь со мной так разговаривать? Ты — безродный ублюдок? Взгляни на мои пальцы, мелочь пузатая!

И она вскинула перед ним пальцы, сверкнувшие в ярких свечах красного зала двумя драгоценными кольцами!

Она встала перед ним на краю "сцены", держа пальцы, словно победное знамя — и плевать было на всё, что может сделать с нею этот выскочка, который был готов уничтожить целое королевство ради двух замков! Она плевала ему в лицо эти обидные для него слова и готова была полезть в драку, если только он сделает хотя бы одно агрессивное движение по отношению к ней!

— Ну и что ты теперь сделаешь? Скажи, скотина? Что ты со мной сделаешь? При свидетелях? Убьёшь? Превратишь в то самое трухлявое дерево?

Нет, сейчас она тоже не чувствовала себя светской дамой — Боже упаси! Но и не чувствовала себя базарной торговкой, которая орёт на несчастного покупателя, осмелившегося возразить ей, — хотя и орала, по всем ощущениям, так как орут только базарные... Нет, личные впечатления были всё же иные: она кричала — как воительница, защищающая своё гнездо! Свою крепость! Своих родных! Выступая за всех за них — одна против всего света! Или тьмы! И пусть за её спиной затаились перепуганные музыканты и танцовщицы, помогавшие ей, она почему-то была совершенно уверена, что ещё немного, и рядом с нею встанут...

Складки красных штор колыхнулись за спиной Католдуса.

Он оглянулся на сквозняк.

Там стояли двое — невыносимо худой мужчина, который опирался на мучительно бледного Бриндана.

— Католдус... — прохрипел мужчина. — Заканчивай свой ритуал с Маровыми болотами, иначе через несколько часов ты сдохнешь, как последняя крыса!

— Чтобы я сдох, нужно, чтобы моя кровь попала в магический узор! — огрызнулся тот.

— Католдус, ты недоумок, — оголодавшим волком ощерился мужчина. — Неужели ты так нечувствителен к магии, даже если она направлена против тебя? Мы нашли твоего сына, которого ты однажды выбросил на улицу. Его-то крови нам хватит, чтобы перевести на тебя всю тяжесть Маровых болот! Иди, Католдус, и поверни вспять свою магическую петлю! Иначе попадёшь в неё сам!

Наверное, с минуту Католдус хватал ртом воздух, задыхаясь уже от ужаса, а потом сломя голову бросился из красного зала, а Бриндан буквально свалил своего дядю в кресло и, волоча ноги, побрёл к Ирине. Она прыгнула со "сцены" и бросилась к нему.

Двадцатая глава

Этим поздним вечером Католдус собирался наслаждаться всецело. Пусть пока под именем Сиг-Дха, пока всё ещё прячась под его личиной, зато теперь он был уверен, что до победы осталось... осталось прожить сутки. А дальше — он будет владеть богатством, о котором в его семье никогда и не мечтали. И даже странный поступок Коршуна, даже его возня с ещё одной созданной сущностью, даже его оскорбление вслед Католдусу не могли помешать его сдержанному торжеству.

А потом на "сцену" в красном зале вышли три танцовщицы. Сначала всё шло, как обычно. Он смотрел на их гибкие, завораживающе лёгкие движения и торжествующе улыбался... И всё бы ничего. Возможно, он бы так ничего и не заметил, сидя до конца и упиваясь выступлением только для него, если бы не слова Сиг-Дха: "Если ты считаешь, что ты талантливый маг, то зачем ты мне это доказываешь?" И эта реплика диссонансом давила на состояние счастья, которое сейчас чувствовал Католдус.

А потом вкралась другая, не менее омерзительная, чем фраза Коршуна, мысль: "Не потому ли он насмехается надо мной, даже будучи на смертном одре, что считает меня непредусмотрительным? Нет, я проконтролирую всё — сам и до самого конца моего великого дела!" И Католдус перешёл на магическое зрение, доказывая себе самому, что он педантичен даже в мелочах. И дух у него перехватило, когда он увидел!.. Две танцовщицы, державшиеся позади ведущей, неожиданно выполнили не пируэт, не красивый прыжок, а жестовый эквивалент заклинания, передающего силу. Он даже не поверил глазам, когда понял это!.. Причём у одной из них, невысокой, на груди ослепительно вспыхнул знак бесконечности, выстреливший затем под потолком таким мощным зарядом силы и так вкрутившийся в стены за спиной Католдуса, что маг аж голову задрал, ошарашенно следя за этим невероятным залпом. Нет, не залп. Танцовщица оказалась неисчерпаемым источником силы: воздев руки, она замерла, а из повёрнутых к залу ладоней зафонтанировали такие силовые струи, что Католдус невольно зажмурился, едва не ослепнув от бело-сверкающего потока. Вторая танцовщица тоже посылала силу, но её выплеск был едва виден на фоне первой.

Танец закончился, и три девушки убежали, чтобы подготовиться к следующему танцу. Потрясённый Католдус бездумно хлопал глазами на опустевшую сцену, пытаясь, до сих пор ослеплённый, привести зрение в обычное состояние...

Снова выскочила маленькая танцовщица, закружила юбками, изящно вскидывая руки, за ней выбежали те самые две, что передавали силу. Католдус взорвался. Сначала он проникнул в пространство той, послабей — она оказалась ему незнакомой, и было легко заткнуть её силу... Но вторая!..

Сейчас он узнал её даже под маской!

От негодования он встал с кресла и разъярённо сбросил с плеч плащ с капюшоном. С его первым шагом к танцующим все три девчонки растерянно остановились. Со злобой Католдус заметил, что та, что послабей, попятилась от страха, а та, которую он узнал, встала на месте.

— Ах вы ведьмы... — со змеиным шипением, которого от себя не ожидал, выплюнул он в сторону невесты Бриндана. — Ведьмы...

Он думал, что они все испугаются, когда поймут, что под плащом оказался не тот, о ком думали. Отнюдь. Если музыканты и две девчонки отступали в страхе, то эта осталась. Мало того — она медленно, будто угрожая, зашагала к нему сама — ругаясь на каждом шагу такими обидными словами, каких он ещё в своей жизни не слыхивал.

Хуже всего стало, когда она растопырила перед ним пальцы, на которых неожиданно для него засияли два кольца -и узнать их было легко. Он, думавший, что уже подчистил всех, кто стоял на его пути, онемел. Этот мальчишка, которого он считал легкомысленным и недалёким, оказался предусмотрительней самого Католдуса!

Но как теперь уб... убрать девчонку?!

Мир, так тщательно выпестованный и так прекрасно устроенный, выстроенный по личным представлениям — каким именно он должен быть, чтобы в нём жилось комфортно, перевернулся. И рухнул. Оглохший от отчаяния Католдус ещё что-то орал, угрожая в ответ на звенящие, бьющие по ушам вопли девчонки, но в то же время осознавал, что земля под ногами обваливается.

А потом он, внезапно чуткий и даже чувствительный, обернулся на дуновение сквозняка за спиной. Появление Коршуна с племянником стало последней каплей. И он это понял ещё до того, как ему объявили о существовании сына...

Отшвыривая охранников, не успевших отшатнуться с его пути, Католдус мчался в крыло замка с двумя заветными комнатами, которые находились на расстоянии коридора друг от друга. В первую очередь надо было увидеть комнату, в которой, как он уверенно думал, навсегда был заперт Бриндан. Одновременно он с отчаянием пытался двигаться так, как привык — быстро и сильно. Увы... Бег пришлось замедлить уже тогда, когда маг оказался близко к нужному коридору. Ноги начали слабеть и подламываться. Теперь Католдус прочувствовал весь спектр тех ощущений, которые испытали его жертвы. Мало того, что поначалу дыхание перехватывало, и он ощущал себя древним стариком, упрямо пытаясь двигаться в прежнем темпе, так теперь ещё и задыхаться начал, словно он враз постарел.

До комнаты, в которой должен быть добровольно заключён Бриндан — до самой своей смерти, он уже доковылял. Схватившись за полураскрытую дверь, Католдус отдышался и сделал ещё один шаг, чтобы заглянуть вовнутрь, чтобы убедиться, что щенок и особенно его дядя не просто так уверены в своих словах.

Взрыхленный пол комнаты так поразил мага, что он только и мог, что судорожно втягивать воздух, хрипло вдыхая его и со свистом выдыхая. Но, собравшись с силами: его гнала вперёд не только ярость, но и нежелание поверить в то, что внутренне он уже воспринял как личный конец, — он заставил себя, рыча и скрежеща зубами, прошагать ещё несколько страшных шагов, от которых внутри него всё болезненно ныло. И войти в комнату. Он даже на волне той самой злобы сумел поставить ноги в ещё двух шагах, чтобы добраться до камней, на которых уловил рисунок магического узора.

Когда камень оказался в его руках, он постарался побыстрей, насколько это возможно, покинуть комнату, стоять в которой — терять и так слишком быстро убывающие силы — и физические, и магические: Маровы болота уже плотоядно накинулись на свежую жертву с иным рисунком силы — старая им приелась. Последнее Католдус почуял инстинктами зверя.

Когда он прислонился к коридорной стене для опоры, не ощущая её в подрагивающих ногах, он похолодел от ужаса: на ладони, привычно поднятой к глазам, не появилось магическое пламя. Ему пришлось, как последнему и самому плохонькому ученику-магу, выговорить вслух заклинание огня и напрячься, чтобы выдавить из себя силы для создания пламени. В коридоре есть свечи, но Католдусу нужно было проверить на тонком уровне всё то, что сказал ему Коршун. А значит, нужен свет ближе к вынутому из комнаты камню.

Вой, взвившийся к потолку, пронизал коридор насквозь от начала до конца и вернулся слабым эхом жалобного поскуливания. Коршун сказал правду. Состав крови на камне — в том его месте, где проходила линия Мары, оказался по рисунку близким к крови самого Католдуса. Маг рухнул на колени и в ужасе взглянул на коридорный пол, к которому ноги тут же чуть не прилипли: Маровы болота не теряли времени даром, приникнув к плоти и крови своего первого создателя. Пришлось потратить несколько устрашающих для себя мгновений, чтобы подняться с колен и начать действовать.

Католдус, стараясь не глядеть на коридорный пол, вцепился в дверную ручку, благо та была длинной и солидной, и встал. Теперь надо добрести до комнаты Сиг-Дха — той, откуда всё началось и которая стала главной в ритуале умерщвления рода, сумевшего всё же отомстить ему, великому Католдусу.

"Вы всё равно не сразу поняли, что происходит! — вопил он про себя, потому что на звук необходимы силы, а он не мог сейчас быть таким щедрым — даже для выражения презрения к своим врагам. — Вы сами тупые, тупые, тупые! Столько времени прошло, прежде чем вы узнали, что происходит! Я велик — и могуществен! Только я могу избавить королевство от Маровых болот... Только я!"

Держась за стену, а порой припадая к ней — отдышаться, Католдус медленно заволочил ноги к комнате Сиг-Дха. Выдохся от мысленных криков на полпути, опустошил самого себя — и теперь все мысли его заняло иное. Сын.

Католдусу было восемнадцать, когда умерла мать и он остался с отцом — в небольшой усадебке на краю города. Отец не сумел удержать должность королевского мага по достижении определённого возраста и жил на нищенское вспомоществование, которое давал дворец своим ветеранам. Но денег на прислугу хватало, если эта прислуга была неопытной. Так в их доме появилась робкая девушка, при виде которой Католдус впервые почувствовал интерес к женщинам. В новой прислуге не было чего-то слишком манящего. Девушка оказалась пугливой и послушной, и в первую очередь Католдуса привлекло к ней именно это — её робость. Старая служанка, которая всю жизнь отдала работе в господском доме, учила её, как мыть полы и посуду, как вытряхать ковры и стирать господское бельё, но не сообразила научить бедняжку тому, как противиться тайным ухаживаниям, а потом и прямым приставаниям молодого господина. И девушка промолчала, потому что не знала, как пожаловаться на это ворчливой старухе. Но, когда тайна стала явной из-за растущего живота юной прислуги, именно отец Католдуса решил проблему своего отпрыска.

Девушка на последнем месяце ушла из "богатого" дома в свою семью, даже не рассчитывая на помощь со стороны молодого господина. Её семья, привычная к нищете и бесправию, тоже покорно восприняла существующий порядок вещей и не стала обращаться к старому магу с требованием помощи... Но отец Католдуса пришёл к родителям девушки сам. И велел отдать ребёнка ему — с вытребованной клятвой вообще не спрашивать о нём и не знать о его судьбе. И, семья, воспрянув духом, поклялась не тревожить богатого (как им казалось со слов вляпавшейся дочери) мага, лишь бы ребёнок вырос в хороших условиях.

А отец, возвращаясь домой, сделал огромный крюк, чтобы, оказавшись в противоположном конце города, выбросить младенца в кусты — на первом же пустыре, благо приехал к любовнице сына без свидетелей — в дряхлой карете, для которой дома давно не было кучера и которой управлял сам. А когда уже дома сын несмело спросил, а не узнают ли, чей это младенец, по тряпкам, в которые он завёрнут, отец молча вынул из-за пазухи пару чистых пелёнок и бросил их на глазах у сына в горящий по осени камин. И, вторя отцу, Католдус выбросил из головы и несчастную девушку, и своего ребёнка.

Девушка магом не была. Ни малейшей способности. Но что-то случилось после этого случая с Католдусом. То ли сыграло свою роль требование отца забыть о личной жизни, пока Католдус не выучится в магическом университете, причём старик до конца университетской учёбы держал сына в ежовых рукавицах; то ли Католдус сам не находил больше девушки или женщины, на которых бы смог остановить чисто мужской взгляд... Он выучился в университете и пошёл на службу во дворец. Тому поспособствовал не только отец, оставивший на бывшем месте работы крепкие связи с коллегами. Католдус тоже неплохо отличился, учась в университете. Способности к магии были средними, но отец сообразил вовремя, чем может блеснуть сын, и заставил его стать ходячим вместилищем магических знаний. Пока остальные вспоминали заклинания или пытались придумать новые по обстановке и по требованию, молодой Католдус выпаливал их машинально. Вызубренные, они тоже довольно часто были востребованы. Так Католдус без лишних хлопот прошёл в королевские маги и принялся потихоньку продвигаться к главной цели — к званию верховного мага при короле.

Отец вскоре умер, и Католдус, скопивший монеты на ремонт родительского дома, восстановил его в той мере, которая должна соответствовать его званию. Но, по долгу службы, часто бывая в домах коллег, он исходил страшной завистью, что помогало ему держаться на уровне и двигаться по выбранной тропе к заветной цели. Прошло лет десять, как он очутился в тройке лучших. Лет пять, пока он подсидел второго из этой тройки. Плохо дело было лишь с Коршуном. Тот был не просто силён, но настолько могуществен, что Католдус вздохнул, реально глядя на вещи, и смирился с ролью второго. Женщины его и в эти годы не волновали. Он смотрел на самых прекрасных из них, собиравшихся на королевских балах и раутах, но ни одна не привлекала его взгляд надолго. О сыне и первой своей... любви? Возможно — он и не вспоминал, а если и вспоминал, то мысленно благодарил умного отца за разрешение глупой ситуации в жизни своего отпрыска.

Прошло ещё несколько лет — и Католдус получил новый стимул вернуться к своей уснувшей было мечте... На одном из балов он увидел Сиг-Дха, который разговаривал с парой — магом из низшего эшелона и его женщиной, маленькой и хрупкой на вид. Воспользовавшись знакомством с Коршуном, Католдус подошёл к паре. Женщина на него взглянула — и что-то боязливое промелькнуло в её глазах. Она затем улыбнулась, но Католдус ощутил, как страшно больно забилось сердце. Сначала он не понял. И лишь дома, с недоумением перебирая детали пустой беседы, сообразил: эта женщина — дама Этейн — должна была стать его женой, а по недоразумению попала в жёны какому-то магу из тех, кого не замечают. Он начал тайком наблюдать за нею — отец Бриндана, по своему положению, был вынужден часто появляться при дворе, и утвердился в мысли: дама Этейн — его идеальная пара! Лихорадочно стараясь придумать, как получить эту женщину, Католдус сделал поразившее его самого открытие: он может получить не только её, но и все богатства, что она может наследовать, а для этого... Он может... Он должен стать верховным магом!

И начались раздумья и прикидки, что он может сделать, чтобы выполнить увеличившуюся втрое цель всей своей жизни. Не забывая о своих дворцовых обязанностях, Католдус начал вдумчиво изучать книги об особенностях крови и впервые на своей памяти попробовал сделать что-то неожиданное, совершенно новое, используя известные ему заклинания и превращая их в нечто оригинальное. На ритуальную формулу ушло порядочно золота, которое он вплёл в заклинание, но дело того стоило.

В первую очередь с лёгкой руки Католдуса к Маровым болотам отправился муж дамы Этейн — он был в первом отряде королевских магов, которых послали узнать, что собой представляет эта странная природная аномалия. Болото сожрало весь отряд. Потом был ещё один. И, в конце концов, с Маровых болот вернулся лишь один маг, разгадавший лишь, как удержать аномалию, но — увы! — не уничтожить её. Вернулся Коршун.

Но и этого было Католдусу достаточно на первый раз. Дама Этейн овдовела. А Коршун, который мог её защитить, лежал, добровольно закованный в путы заклинаний, связывающих его с Маровыми болотами.

Католдус начал захаживать в дом дамы Этейн. После первых посещений он понял, что мальчишка Бриндан неправильно воспринял его ухаживания за матерью. И не мешал Католдусу добиваться своего, ведь дама Этейн оказалась из тех женщин, которые пытаются самостоятельно справиться с возникшей ситуацией.

А теперь... Католдус, бредущий вдоль стены, остановился отдышаться. До нужной комнаты — ещё десятка два шагов, а он задыхается так, будто взобрался на половину горы.

Где они нашли бастарда?! И кто занимался его поисками, если Коршун не выходил из проклятой комнаты?! Не Бриндан же — этот плохо соображающий мальчишка!

Но что ещё больше возмущало, хотя Католдус пытался успокоиться, прекрасно понимая, что тратит силы на гнев, так это появление той соплюшки — девчонки-танцовщицы! Он подозревал, что именно из-за неё, глазастой, Бриндан услал свою мать подальше от города — и от него, от Католдуса!.. Месть мальчишке была сладкой, но продлилась недолго.

Он оттолкнулся от стены и, скривившись от ненависти, продолжил свой путь.

Сейчас он клял себя за непредусмотрительность, которой всегда кичился. Что — трудно было проверить слова отца? Хотя бы перед тем, как начать ритуал вызова Маровых болот? Убедиться, что ничто и никто не посмеет дерзнуть встать на пути к сокровенной мечте? Трудно было найти и уничтожить бастарда? И кто? Кто использовал кровь его бастарда (он не мог называть его сыном!), чтобы прервать восхождение к вершинам? Он не верил, что Коршун сам мог додуматься до такого... Сиг-Дха из тех, кто положил свою жизнь на благо королевства. Сразу, без раздумий, как только понял, что лишь его кровь остановит болота. Он бы лежал и умирал, не думая о том, что можно найти спасение. Кто?! Кто поднял голову против несостоявшегося верховного мага?!

А в следующий миг Католдус поднял голову, оскалившись не хуже Коршуна.

Если использовали кровь бастарда, не значит ли, что он уже мёртв? Ритуальное сплетение логично потребует жертвы, а значит...

Католдус мелко дышал, покрываясь холодным потом. Ещё пять-шесть шагов. Они убили и его сына?! Он снова привалился к стене — отдышаться. Презренные недоумки... Когда он перешагнул порог комнаты Сиг-Дха, с которой началось истребление семьи Бриндана после смерти его отца, он уже изменил ход своих мыслей. Его сына использовали! Сына! Сначала оставили его, Католдуса, в полном одиночестве, отняв законную добычу — даму Этейн, а теперь ещё и умертвив ради своего спасения его сына?!

Мысли путались, а голова болела так, что маг чуть не упал на магический узор в комнате Коршуна. Не упал, но съехал, опираясь спиной на стену, к полу, на корточки. И понял, что встать не сумеет. Силы уходили слишком быстро. И не в последнюю очередь потому, что он продолжал злиться. С горечью глядя на ритуальный узор, который с приближением к нему, словно шевелился, пытаясь сожрать пришедшего, Католдус медленно осознавал, что жить ему остаётся недолго. Минуты? Секунды?

Одновременно мысли словно очищались, и он внезапно понял, что в его жизни был единственный свет — как это говаривала старая служанка, слова которой он вдруг вспомнил. Она тогда говорила о свете в жизни его отца — о Католдусе. А он сейчас сделал открытие, что цель его, ради которой он погубил громадное количество народу, была глупой — перед жизнью бастарда, которая прошла мимо него... Католдус сидел, уже свалившись на колени, чуть косо, и безнадёжно смотрел на узор, понимая, что не успеет преобразовать его.

— Католдус! — резко крикнули над головой.

Он не пошевельнулся, чтобы повернуть голову. Сил почти не осталось.

— Подтащите его к рисунку! — скомандовали над ним, подсказывая, что в коридоре, возле комнаты Коршуна, не один человек, а несколько.

Кто-то тяжело приблизился к нему и склонился. Сильные руки поставили Католдуса на ноги. Заставили сделать шаг, другой.

— Зачем? — равнодушно и тихо от слабости спросил он.

— Сына пожалей! — бросили голосом Коршуна, и Католдус встрепенулся.

— Он жив? Мой сын... ещё жив?

Его бережно опустили на пол рядом с магическим рисунком. Положили рядом уголь и нож. Опираясь на одну руку, лёжа на боку, Католдус другой, свободной рукой принялся поспешно вычерчивать новые линии, вписывая их в промежутки между старыми. Закончив с ними, он порезал руку и вписал рядом с угольными линиями линии своей крови. Закончив с последними прочерками, он, не сумев поднять голову, лишь почти беззвучным шёпотом спросил самого себя:

— Всё?

— Всё, — откликнулись над головой.

Он смог открыть глаза лишь, чтобы увидеть чьи-то босые ноги. Коршун.

— Мне разрешат... увидеть сына?

— Не я решаю, — тихо ответили над ним.

... Побелевшее лицо Лиама едва не заставило старуху Трису всхлипнуть.

Но шагнул один из стариков, положил на её плечо ладонь.

— Выдержит, — твёрдо сказал он. — Верь.

Старая некромантка хотела бы верить. Но время быстрым речным течением летело мимо неё, и Триса слышала его волнообразное движение, ужасающее своей скоростью и неудержимостью... Лиам словно спал, положив голову на её колени, и она продолжала гладить его темноволосую голову, будто это монотонное движение помогло бы ему продержаться время, нужное для того, чтобы его дурной отец остановил страшную работу Маровых болот. В идеале — чтобы уничтожил болота.

Глубокая ночь перекатывалась к первым признакам раннего утра. Предрассветье всегда было колдовским временем, и Триса молча молилась о спасении звёздам и небу, под которыми лежал её внук, земле, на которой он лежал...

Старик, который решился подбодрить старую некромантку, вернулся в круг и снова замкнул его, взявшись за руки с теми, кто был ближе. Они все взяли на себя не только труд, но и груз, тяжесть, поневоле обрушенные на молодого мужчину, чья кровь могла спасти многих. Старуха снова и снова размышляла: стоит ли её личная потеря, такая жертва во имя жизни чужих? Этих мыслей она не боялась. За долгую жизнь успела многое передумать. За долгую жизнь успела отказаться от многого, что облегчило бы её... Но Лиам... Её мальчик, единственное солнце в её жизни...

Она смотрела ему в лицо, не замечая бегущих по лицу слёз. Просто чувствовала, как нервно отзывается морщинистая кожа на капли тёплого дождя. И тут же мельком удивлялась: откуда взяться дождю, если небо безоблачное, всё ещё в ярких звёздах?

— Три-иса...

От еле слышного шёпота она содрогнулась и ахнула, склонившись над внуком и обнимая его крепче. Лиам шевельнулся. Но что значит это движение? Последний пароксизм слабой агонии перед смертью? Старуха смотрела в лицо внука, едва дыша при виде тончайшей ниточки, соединявшей жизнь с телом... Что? Что случится вот-вот?

— Три-иса... Что со мной...

Круг семи ничего не сказал будущей возможной жертве. И Триса чувствовала себя предательницей. Запавшие глаза внука задвигались, а потом с усилием поднялись веки. Мутный взгляд ничего не понимающих глаз Лиама остановился на глазах Трисы. И этот слабо вопрошающий взгляд будто спустил тетиву. Слёзы излились прямо на его лицо, заставив Лиама напрячься и сосредоточить взгляд на бабушке.

— Ты что... плачешь? Что... со мной... Где мы?

Чем больше спрашивал Лиам, тем сильней убеждалась старая некромантка, что ненадёжная нить, державшая его жизнь, крепнет!

— Лиам, радость моя...

Она приподняла его и прижала к себе, уже плача навзрыд от счастья.

Круг семи распался, и старики заторопились к двоим, чтобы помочь Трисе влить во внука силу, отнятую было чуть раньше. А затем они все, обессиленные слишком напряжённой работой, сели рядышком, чтобы следить за приходом солнца.

— Тебе всё там расскажут, — кивнула внуку Триса на замок Коршуна, видневшийся внизу, с их холма.

— А почему... не ты? — всё ещё задыхаясь, спросил Лиам.

— Всего не знаю, — ответила она, имея в виду, что не знает его отца.

— Ты знала, что я... — Он запнулся.

— Упрямый, — проворчала старуха. — Знала, что ты здесь будешь ждать? Знала. Мы знали. Видишь — все мы здесь!

— Ты знала, что мне будет...

— Знала, солнце моё... Знала.

— Для кого... всё это?

— Для всех нас, солнце моё. Для всех нас.

Он сумел усмехнуться.

— Мне плохо, чтобы всем хорошо... Да?

— Прости меня, старую! — снова заплакала старуха. — Нельзя было по-другому! Можно было бы — разве ж я тебя отдала бы?

— Триса... Кровь ты брала...

— Да, именно для этого дела, солнце моё, Лиам.

— Коршун, да?

Внук всегда был на удивление сообразительным. Он и сейчас быстро связал случай, когда старуха взяла у него кровь под глупым предлогом погадать, и её слова сейчас: "Тебе там всё скажут"... Лиам сумел кивнуть.

— Триса, болот больше нет?

— Надеюсь.

— Тогда я... посплю.

— Спи, солнце моё, спи...

И старуха, раскачиваясь, убаюкивала внука, от усталости сомкнувшего глаза, и радовалась, что он выжил, что будет жить и дальше, несмотря на дурака-отца, когда-то выбросившего его — умненького мальчика, несмотря на дурную кровь этого отца. Шестеро уже укладывались рядом, на траве, чтобы выспаться — или до рассвета, или до времени, когда за ними пришлют карету, чтобы отвезти их в замок Коршуна. А то, что их туда отвезут, круг семи не сомневался.

Двадцать первая глава

Католдус умер, когда солнце полностью поднялось над горизонтом. В комнату без окон солнечные лучи попасть не могли, и в последнем своём выдохе, слабом, как шелест, маг опал в тусклом пламени свечей. Магический рисунок, в центре которого он лежал, сжимался до тех пор, пока не образовал силуэт вокруг обессиленного мага. А потом... Тело Католдуса просто растаяло — вместе с линиями рисунка, впитанное Маровыми болотами. Он умер той самой смертью, которую он предуготовил для Сиг-Дха и которая была уготована Бриндану. Впитавшись в пол. Вызванный остатками болота, растворённый ими и ушедший вместе с ними. Умер, не успев сделать последнего движения — собственного отторжения от ритуала... Коршун, безучастно сидевший на пороге ритуальной комнаты, наблюдая за тягостным зрелищем, тяжело встал и подошёл к одежде, обмякшей на полу. С трудом нагнулся и вынул из-под складок манжета небольшую вещицу.

— Что это? — тихо спросил Бриндан. — Что-то знакомое...

— Артефакт, который решал наши судьбы, — угрюмо сказал Сиг-Дха, показывая племяннику лежащий на ладони аграф — мужскую застёжку в форме большой монеты, разве что с тёмно-красным камнем посередине. — Он и сейчас пытался повторить своё злодеяние — перевести внимание Маровых болот на нас. Это его и сгубило. Лишнее движение оказалось опасным для него.

Бриндан почти неслышно фыркнул, и дядя поднял на него вопрошающие глаза.

— Я примерно предполагал, что этот артефакт Католдус прячет дома. Думал выкрасть его, но всё пошло совсем иначе. Но чтобы он прятал его в своей одежде... Только одного не понимаю. Я помню, как меня тянуло к этому артефакту — тянуло к своей крови. Но почему... Не понимаю. Всего лишь аграф?

Сиг-Дха снова мельком глянул на племянника и сделал короткое движение пальцами обеих рук. Из обода аграфа вылетела тонкая игла.

— Она магическая, — спокойно сказал Коршун. — Католдус добыл нашу кровь на расстоянии. Но давай-ка выйдем отсюда. Нас уже заждались.

Бриндан предложил дяде руку, на которую тот с благодарностью опёрся, и они вышли в коридор, где, прислонившись к стене, стоял лишь один человек. Лиам поднял голову и, оттолкнувшись от стены, неуверенно выговорил:

— Он... умер?

Коршун помедлил и кивнул.

— Да. И лучше вам к нему не заходить. Идёмте с нами, Лиам.

Он зябко передёрнул плечами, пожалев, что не согласился принять принесённый слугами халат, но понадеялся, что успеет сбросить свои лохмотья и переодеться к позднему завтраку для избранных, в чьё число входили Бриндан и его девушка (вторую студентку-однокурсницу Бриндана и девушку-танцовщицу с почётом отправили домой), и старая некромантка с Лиамом (шестерых старых магов с их согласия тоже увезли по домам). А ещё один уродливый фамильяр, который внезапно стал важным лицом в деле о Маровых болотах.

Чуть раньше уехали представители службы королевских магов, узнавшие наконец правду о происходящем и поспешившие во дворец доложить королю, что казна, и так едва не опустевшая, теперь не будет опустошаться так беспощадно. Теперь вздохнут и все те, кто, по указу короля, "жертвовал" золото из своих личных запасов на благо королевства.

Через полчаса все невольные участники трагического события собрались в небольшом зале личных апартаментов Коршуна, и слуги, с трудом скрывающие счастливые улыбки под едва удерживаемым профессиональным равнодушием, быстро обнесли блюдами неожиданных гостей... Хотя в этом замке странные гости и раньше бывали часто.

Изумлённый Керней сидел на высоком стуле, специально удлинённом для него, и старался съёжиться, чтобы меньше обращать на себя внимание. Бриндан посадил дядю в кресло и сел рядом — сбоку от него сидела Лирейн, на которую Сиг-Дха поглядывал доброжелательно, рассмотрев по линиям её личного пространства, что именно эта девушка напоила его силищей, какой он уже не ожидал когда-либо получить. А отводя от неё глаза, краем зацепился за нечто вокруг неё, снова вернулся — и не поверил глазам. Пришлось некоторое время выждать, втихомолку наблюдая за племянником, — и убедиться, что эта девочка не просто однокурсница, как её представил Бриндан. Ещё чуть позже, когда девушка протянула руку за поставленным перед ней бокалом со слабым вином, Сиг-Дха не сумел сдержать изумления при виде двух колец на её пальцах. Взглянул на племянника, но тот только самодовольно улыбнулся и словно невзначай поднял к лицу правую руку с такими же двумя кольцами. Присмотревшись к девушке, Сиг-Дха был вынужден признать, что Бриндан выбрал себе хорошую подругу жизни: девушка была не только привлекательна внешне. Виделась в ней какая-то крепость и сила, кроме магических умений. Да, эта девушка достойна быть женой его племянника... Старая некромантка, которая сумела связаться с Коршуном посредством стихийных сил ещё до сегодняшнего утра, обратившись к древней магии земли и воздуха, ласково смотрела на Лиама и держала его за руку, вполголоса говоря ему что-то успокаивающее.

Стол был небольшим. Вышколенные слуги подходили только по знаку хозяина. Поэтому, утолив первоначальный голод, можно было поговорить, выяснив всё не совсем понятное в этом деле. Едва хозяин подал знак слугам выйти из столовой, все едоки невольно приблизились-склонились к столу, чтобы говорить негромко и только для своего недолгого круга единомышленников.

Коршун оглядел всё.

— Я остался верховным магом нашего государства, — уверенно сказал он. — Поэтому я должен знать всё, что происходило, чтобы отчитаться затем перед моим королём. Отчитаться так, чтобы этим происшествием не задело невинных.

Старая некромантка немедленно положила руку на плечо "своего внука".

— Лиам ничего не знает, — твёрдо сказала она. — И о нём никто не должен знать.

— Но я... — заикнулся было тот.

— Молчи! — грозно сказала Триса.

Коршун мельком заметила, как спрятала улыбку новоиспечённая жена племянника, когда Лиам вздохнул и кивнул своей "бабушке". Но, когда все успокоились, он сказал:

— О Лиаме и правда никто ничего не узнает. Последствия для него пустые, так что он может и не заявлять о себе.

— А что это значит — пустые последствия? — спросил племянник, когда девушка, представленная Лирейн, потрясла его за руку, тихонько кивая на дядю.

— Наследства Лиаму не видать, — вздохнул Сиг-Дха. — Деньги и драгоценности, которые он успел скопить, как и дом, заберёт казна в замещение того, что было истрачено королевством из-за Маровых болот. Всё остальное продадут на аукционе — и вырученные деньги опять-таки присвоит казна.

— Я не претендую, — осмелился всё же вымолвить Лиам. — Мне просто хотелось бы... — Он вдруг улыбнулся такой наивной улыбкой, что даже Коршун усмехнулся ему в ответ. — Мне просто хотелось бы узнать о своём отце и других родственниках побольше. Всё-таки они мои родные.

— Хм, а ведь есть ещё племянница, — вдруг вспомнил Бриндан. — Дядя, помнишь?

— Да я знаться ни с кем не собираюсь, — отмахнулся Лиам. — Что я — не понимаю, что ли? Да меня, такого, на порог не пустят!

Старая некромантка вдруг подняла руку за его спиной. Подержала так, застыв, будто забыла, что хотелось сделать, а потом опустила. Сиг-Дха даже не сразу понял, что старуха хотела шлёпнуть внука по затылку. А Лиам закончил:

— Мне хотя бы увидеть их. Ну, чтобы знать... — И снова виновато улыбнулся.

— Я понял тебя, — задумчиво сказал Сиг-Дха, оценивающе глядя на него и на старую некромантку. — Поэтому, Лиам, постараюсь сделать так, чтобы все семейные документы дома Католдуса попали в твои руки.

Он сообразил, что сказал правильно, — по облегчению на лице старой Трисы. И по нескрываемой радости Лирейн.

— Благодарю вас, господин Сиг-Дха, — склонил голову обрадованный Лиам.

— Уважаемая Триса, расскажите мне, с чего всё началось, — обратился к старухе Сиг-Дха. — И, если это возможно, с подробностями.

— Почему Триса? — поразился Бриндан.

— Несколько дней тому назад она связалась со мной, — усмехнулся Коршун.

За столом зазвенело такое молчание, что усмехнулась и старая некромантка.

— Несколько дней тому назад Лиам привёз ко мне умирающую девушку, — сказала она. — Одну из своих танцовщиц.

— Я ищу девушек, умеющих танцевать, — тихонько объяснил Лиам на недоумённый взгляд Сиг-Дха, — и устраиваю в богатых домах выступления. Тем и живу.

Сиг-Дха внезапно заметил странный перегляд старухи Трисы и девушки Бриндана — Лирейн. Девушка смотрела на старую некромантку неожиданно растерянно и со страхом выжидания. Но та легонько улыбнулась ей и отвернулась взглянуть на внука.

— Девушку избили так, что она умирала, — продолжила Триса, а Сиг-Дха обернулся на вздох Лирейн и поднял брови. Бриндан кивнул. — Я собрала круг семи, и мы вытащили девушку из когтей смерти. Магия нашего круга семи сродни больше волховству, чем нынешней изощрённой магии, потому что наша близка природным стихиям. Когда девушка начала дышать свободней, в нашем доме появился её фамильяр — Керней.

Фамильяр, с интересом поглощавший выпечку, замер и вжал уродливую голову в узкие плечи, заметив направленные на него взгляды. Лирейн, сидевшая рядом, погладила его по лапкам и успокаивающе сказала:

— Ешь-ешь, всё хорошо.

— Когда долго занимаешься таким делом, как выведением человека из смертных теней, — продолжила старая Триса, — в доме всё начинает плыть, а перед глазами возникают странные видения. Сущности, создаваемые магами — для меня не диковинка. Но этот фамильяр носил отпечаток своего создателя — известного, как Сиг-Дха Коршун. И это тоже было неудивительно. Стихии, вызванные для извлечения умирающей девушки, всё ещё продолжали гулять в моём доме, открывая мне иное — то, чего мне в жизни не заметить. Мне пришлось усыпить Лиама и Кернея, чтобы узнать то, что привлекло моё внимание... Внутри фамильяра я заметила поначалу три проклятья, связанные с Маровыми болотами. Поняла, что они сброшены на сущность, чтобы создатель Кернея выжил... Правда, создателю отринутые проклятья не помогли. Но моё любопытство заставило меня вновь и вновь вглядываться в тонкие пространства фамильяра. И я разглядела в них магическую фигуру, напрямую связанную с Маровыми болотами. — Старуха взяла бокал с вином отпить и смягчить уставшее от повествования горло. Искоса глянула на хозяина замка. — Было мгновение — я решила, что ты сам создал Маровы болота, а потом нечаянно попал в их ловушку.

Заворожённый её рассказом, Сиг-Дха только отрицательно покачал головой. Бриндан вдруг встал и быстро подошёл к окну, раскрыв шторы и впустив в помещение солнечный свет. Вернувшись к столу, по дороге затушив все свечи, он объяснил:

— Свечи раздражают глаза. Хочется солнца.

Старуха одобрительно хмыкнула, а потом снова принялась за свою историю.

— Я увидела в пространстве Кернея много знакомых фигур и поняла, что Коршун взял на себя ношу остановить болота, а его племянник собирался продолжить то, что ему приходилось делать из-за особенностей своей крови. Но среди этих фигур я обнаружила смутную фигуру ещё одного человека. Его я не знала, но, если он оказался среди всех тех, кто причастен к Маровым болотам, значит... — Старая Триса глубоко вздохнула. — Значит, и он каким-то боком к ним. А потом я испугалась. Я сумела пробиться в его тонкие пространства — и увидела моего Лиама! Я очень испугалась! Ведь я связала тонкие пространства неизвестного с его кровью, а кровь Лиама для меня известна до мельчайших подробностей: я с детства лечила его синяки и раны — я знаю, как выглядит её структура!

Триса слишком эмоционально воскликнула последнее, потому что была испугана и сейчас, даже вспоминая.

— Пришлось влезть ещё глубже, благо стихии всё ещё танцевали в моём доме. Я же хотела выяснить то, что могло грозить моему внуку? Я и выяснила. Я влезла в кровь неизвестного и сумела просмотреть её структуру. — Она помолчала. — Так я нашла отца Лиама и узнала, что он виновен в появлении Маровых болот.

Сиг-Дха заметил, что Лирейн чуть рот не открыла, слушая историю старой некромантки, словно страшную сказку. Но одну ладошку девушка сжала вокруг лапы Кернея, будто поддерживая его, чтобы не упал, и Керней несколько раз уже покосился на эту ладошку, явно благодарный своей подопечной.

Поскольку старуха замолчала надолго, Сиг-Дха продолжил её рассказ.

— А потом Триса достучалась до меня. — Он ухмыльнулся. — Помню своё потрясение, когда приток свежего ветра из ниоткуда принёс на своих невидимых крыльях старческий голос. Уважаемая Триса, не подскажете, как это сделали? Что вы использовали силы стихий — это я понял. Но как вы сумели проникнуть в ритуальную комнату, которая защищена всеми мыслимыми защитами?

— Стихии, — пожала плечами старая некромантка. — Им доступно всё, особенно если их поддерживает такой сильный маг, как Лирейн.

— Ну, о том, что я сильный маг, я узнала как-то не сразу, — пробормотала девушка, и Бриндан обнял её, подтащив свой стул ближе к её.

— Мы... поговорили, — сказал Сиг-Дха, — и Триса рассказала о своём видении Католдуса. Его она не знала, но описала, — и я понял, о ком она говорит. Одно время я подозревал его — по странному поведению победителя, хотя напрямую он ничего не говорил. Я потом подозревать не мог. Подозрение — это эмоция, а она тоже отбирает силы. Но Триса освежила меня не только тем, что мы сумели поговорить. Она сумела передать мне силы для создания новой сущности. Я хотел было послать эту сущность, когда доведу до приемлемого совершенства, к племяннику, к Бриндану, чтобы сообщить ему сведения от Трисы. Я думал, Бриндан сумеет потребовать завести дело на Католдуса. Маги из ведущих следствие могли бы проследить за Католдусом и услышать, как он разговаривает со мной. Но — увы. Я оказался слишком эмоционален даже в своём плачевном состоянии. Я не сумел удержаться и вчера вечером поддел Католдуса, когда он пришёл в очередной раз и начал издеваться надо мной. Он убил новую сущность (Керней вздрогнул), и мне пришлось горько пожалеть, что я потратил силы, данные Трисой, напрасно. А Триса уже не могла больше передавать мне силы, поскольку стихии успокоились. Последнее сообщение от неё содержало весть о том, что она нашла выход из ситуации, и я начал ждать, что же она придумала.

Он вопросительно взглянул на старую некромантку, а та хмыкнула.

— Я снова усыпила Лиама, — спокойно сказала она, и теперь Лиам пожал плечами: "Она это может!" — Я усыпила его и взяла его кровь, чтобы передать её вашему племяннику. Он должен был влить её в линии Мары на ритуальном рисунке. Юноша это сделал. Я следила по нашей связи за ним и поймала мгновение, когда линии Мары взяли кровь Лиама. Теперь оставалось влить в рисунок силу, чтобы болота поняли: предыдущая кровь не такая сильная, как была раньше. Линии ритуального рисунка после вливания в них магической силы должны были вытолкнуть остаточную кровь вашего рода, Сиг-Дха и Бриндан, и потянуться к роду Католдуса.

— Ну, Триса... — прошептал Лиам.

— Прощения просить не буду, — сухо сказала она. — Я бы не дала тебя в обиду. Не отдала бы тебя смерти.

— Так вот почему меня подкинуло на плитах с рисунком, — медленно сказал Бриндан, явно вспоминая неожиданный поворот с ритуальной комнатой. — А мне показалось... Мне почудилось, что твой замок, дядя, начал разрушаться.

Сиг-Дха показалось, что племянник хотел чуть не обидеться: "Почему же меня не предупредили о готовящемся ритуале?!" Но кто же посвятит в тайный замысел недавнего мальчишку, который ещё не умеет прятать от опытных магов свои мысли?

А потом замолчали все — наверное, раздумывая над рассказанным. Все хитросплетения старых и новейших событий наконец обрели чёткость и ясность. И единственное, за что себя корил сейчас Сиг-Дха, так это за неумение разбираться в людях. Он ещё до появления Маровых болот знал, что Католдусом двигают карьеристские устремления. Будучи верховным магом королевства, Коршун должен был внимательней быть к таким людям, а он... попустительствовал! Так должен ли сам Сиг-Дха оставаться верховным магом?

Он прекрасно знал, что после порции самоуничижения он всё же воспрянет духом и согласится с собой, что получил очередной урок жизни. И больше не будет клясть себя за прошлые смерти, сосредоточившись на проблемах всех оставшихся в живых. Нельзя слишком много думать о прошлом. Будущее требует, чтобы думали о нём. А прошлое... Прошлое остаётся мёртвым... Брат и маги, бывшие под началом Коршуна. Случайные люди, нелепо погибшие в Маровых болотах, следуя их смертельному зову... Надо вспомнить всех, попросить у них прощения и отпустить с миром в их тёмных странствиях, из которых им не вернуться в мир живых. И обратить свои силы к живым. Расхлёбывать то, что не сумел понять. Возвращать к жизни мёртвые недавно места.

— А я спрошу! — услышал он сердитое вполголоса и взглянул на выбранную племянником спутницу жизни.

— О чём меня спросит тёмная плясунья? — улыбаясь, кивнул он.

— Если Керней вам больше не нужен, чтобы спасать от Маровых болот, почему бы вам не убрать с него те три проклятья? — решительно выпалила девушка.

Керней захлопал морщинистыми веками на неё, а потом боязливо обратил смущённые глаза на своего создателя.

— Керней, тебе придётся спуститься, — спокойно сказал Сиг-Дха, в душе соглашаясь с Лирейн: надо приводить в порядок все мелочи, даже такую, о какой он и не подумал бы в первую очередь. Но Лирейн напомнила, и на мелочь, вроде фамильяра, тратить сил много не надо. Можно сделать упорядоченной эту частичку своей жизни прямо сейчас.

Девушка вскочила со стула и помогла фамильяру встать на пол, просто-напросто сняв его с возвышения, на котором он до сих пор стоял. Внезапно маленький на полу, под взглядами людей, сидящих за столом, он выглядел таким беспомощным в своём уродстве, что даже Коршун понял девушку.

Прошептав заклинания отторжения, маг откинулся на спинку стула и принялся следить за тем, что произойдёт, хотя помнил, каким должен стать Керней.

Но изменения в фамильяре потрясли девушку. Как только начала видоизменяться голова, а птичьи лапы утолщились, Лирейн снова встала со стула, на который было присела, и опустилась на корточки перед своим фамильяром. А Сиг-Дха устало подумал: "Да, эта девушка права. Среди всего подлого и ужасного, что сотворил Католдус, хотя бы сейчас полетели мгновения доброго и нужного..."

Прошло немного времени, когда Лирейн вдруг рассмеялась и погладила по спинке маленького гепарда, который упал на задницу и пытался рассмотреть себя сбоку, шлёпая лапами по полу, чтобы удержать равновесие.

— Керней, ты прекрасен!

А люди за столом расхохотались, но их смех не был издевательским. Это был смех облегчения после того напряжённого выжидания, во что же превратится фамильяр.

— А ещё... — начала было Лирейн, но её резко дёрнул к себе Бриндан. — Бриндан, дай я скажу! Я же не для себя! Сиг-Дха, вы должны помочь Лиаму!

— Что? — поразился Коршун, который после возвращения Кернея в свой истинный облик возмечтал о том, чтобы уйти в свою спальню и выспаться.

— Если бы не Лиам!.. — горячо сказала девушка.

— Между прочим, я согласен с Лирейн, — серьёзно сказал Бриндан, сам садясь на ковёр и поглаживая мурлыкающего от удовольствия фамильяра. — Если бы не Лиам, мы никогда бы не вырвались из этой западни! Если бы не Лиам... — Он взглянул на свою жену. — Если бы не он, мы...

— Лиам должен получить свою награду! — решительно сказала Лирейн.

— Я уже получил, — философски откликнулся Лиам. — Я знаю, кто мой отец. Был. Я знаю, что есть родственники, на которых я могу взглянуть, чтобы убедиться: я не один в этом мире. Но от Трисы я никуда! Где-то там, где — я пока не знаю, у меня есть родственник. Но родной человек у меня один — моя бабушка Триса.

— Ты благороден, — заметил Сиг-Дха, запнувшись, потому что хотел добавить: "В отличие от твоего отца". Но вовремя спохватился и промолчал. Нельзя сейчас об этом. — И я постараюсь вознаградить тебя, как только разберусь со всем, что надо заново сделать.

Бриндан обнял свою жену, что-то шепча её на ухо. А Сиг-Дха снова заметил странный взгляд Лирейн на старуху Трису, причём старая некромантка улыбнулась девушке уголком губ и поднялась от стола.

— Нам пора, — легко сказала Триса и ухватила внука за руку. — Отдыхай, Коршун, в своём замке снова хозяином. Завтра тебе придётся много чего сделать.

Вызванный дворецкий велел одному из слуг проводить странную пару на выход, да ещё, по приказу хозяина, указал, что этим двоим надо бы дать карету, которая довезёт их до дома. Сиг-Дха проследил, как старуха и молодой мужчина прошли до двери и пропали за нею. Обернувшись к племяннику, он увидел, что молодая пара стоит по обе стороны от гепарда, кажется, собираясь тоже уходить. И племянник подтвердил:

— Нам пора, дядя. Увидимся, когда ты этого захочешь. Но сегодня мы пропустили занятия в академии. Отдохнём этот день, и завтра у нас учёба. Так что и мы идём спать.

Он коротко и почтительно поклонился Сиг-Дха, и все трое зашагали к входной двери. Причём парочка слегка посмеивалась над фамильяром, который ещё не привык к своей новой форме и спотыкался, не всегда правильно ставя мягкие толстые лапы.

Когда молодые люди ушли, Сиг-Дха тяжело задумался. Какая тайна связывает старую Трису и девушку Лирейн?

Хотелось спать, но пока сон оставался несбыточной мечтой.

Первым делом надо было заняться вещицей, доставшейся от Католдуса.

Коршун встал от стола и неуверенно побрёл в спальню. Одновременно он вспоминал Кернея и насмешливо думал о себе, что он после долгого лежания на магическом рисунке тоже разучился нормально ходить. За спиной, негромко переговариваясь, слуги принялись за уборку со стола... Он зашёл в свою спальню, поражаясь одной только мысли, что сейчас ляжет на чистое постельное бельё и будет спать столько, сколько сможет: представители службы королевских магов предупредили, что не будут беспокоить его по делу о Маровых болотах трое суток.

Со столика, стоявшего рядом с его кроватью он взял артефакт с кровью его рода и тяжело задумался, вспоминая брата... Девочка права в своём желании вознаградить Лиама. И он, Коршун, сделает это обязательно...

Он снова увидел перед глазами картину, вызывающую у него противоречивые чувства. Ритуальная комната. Лиам стоит на коленях у тела своего отца, а тот смотрит на него слабеющими глазами, чьи веки закрываются уже сами по себе, смотрит — не в силах поднять голову и шепчет только одно: "Прости, сын, прости! Это моя вина... Моя! И моё наказание за твою жизнь!"

Сиг-Дха тряхнул головой, чтобы отогнать навязчивую картину.

— Что же я могу сделать для тебя, Лиам? — спросил он сам себя и поклялся узнать, как живёт и чем живёт молодой мужчина, сын Католдуса. А потом уже, исходя из этого знания, придумать, как и чем одарить его.

А пока — надо уничтожить артефакт, который Католдус, так и не смирившись, снова хотел использовать, чтобы перевести кровь Коршуна в ритуальный рисунок.

Маг подошёл к окну и протянул навстречу солнечным лучам ладонь с лежащим на ней аграфом. Тёмно-красный камень аграфа на свету вспыхнул так, словно изнутри в него плеснули кровью. Но солнечные лучи продолжали вливаться в камень, и тот сначала треснул... А Сиг-Дха всё глядел на него, мысленно проговаривая заклинание... Треснувший камень мгновениями позже распался на несколько осколков, каждый из которых постепенно растаял, и вскоре на ладони мага лежала обычная застёжка для плаща, нисколько не магическая.

Двадцать вторая глава

Даже после самого тяжёлого учебного дня Ирина не могла спать так, как спала Оссия: рыженькая ложилась, закрывала глаза, замирала — и просыпалась только утром, по звонку магического будильника. Ирина же ворочалась с боку на бок так, словно легла после учебных пар, на которых только и делала, что дрыхла.

Сонно приоткрыв глаза в ночь, девушка сообразила, что времени до утра хватает, что сама она лежит на спине и что очень хочется повернуться, потому что спина слегка застыла. Только начала переворачиваться, как обнаружила, что ноги плотно прижаты к кровати какой-то мягкой тяжестью. Пробурчав: "Керне-ей! Опять разлёгся!", Ирина попыталась вытащить ноги из-под дикого кота, величиной с овчарку и с гепардовой расцветкой, которой сейчас в темноте не видно. Только было хотела предупредить-пригрозить: "Не уйдёшь — пинка получишь!", как услышала ответное недовольное ворчание, а затем одну ногу ей избавили от мягкого груза, перекатившись к другой, на которую с блаженным вздохом положили ушастую голову.

За прошедший месяц освободившись от проклятий и отделавшись от обязательных ночных бдений в замке Коршуна, Керней на удивление быстро обзавёлся всеми кошачьими ухватками. Теперь он не мог ухватить когтями бокал с чаем, зато благодушно лакал молоко из блюдечка — причём с таким воодушевлением, что лакание больше походило на чавканье — на зависть фамильяру-ящерке Оссии. Раньше Керней ходил с невольной важностью, а теперь стремительной тенью перемещался по комнате, отдыхать предпочитая, прыгнув с комода на одёжный шкаф, куда Ирине пришлось бросить старый зимний плащ Лирейн.

И, когда замерзал, словно обычная кошка, прыгал на кровать Ирины и засыпал, сначала притулившись к её ногам, а затем постепенно наваливаясь на них полностью. "Как на батарею!" — мысленно возмущалась Ирина, которая под весом дикого кота порой не могла и шевельнуться.

— А я виноват? — даже не оправдывался, а возмущался Керней. — Переехала бы к Бриндану — у него тепло! Спали бы в тёплых комнатах, на тёплых постелях!

— Мы решили закончить два курса, а потом уже съехаться, значит — сделаем! — сердилась Ирина. — Пусть сначала походит со мной под ручку, поухаживает, как надо! А то — ишь, окольцевал и думает, что цветочков мне можно не таскать, по кафе... ой, по тавернам не водить! Керней, а у вас тут театры есть? Ага, и в театры водить будет! Как миленький! И на свидания бегать будем — вот! И вообще... Будут тут мне всякие коты указывать, как мне жить!

Но долго злиться, слушая мяукающий голос фамильяра, поневоле вкрадчивый тенорок с французским прононсом, Ирина не могла. Она начинала хихикать, а потом и вовсе хохотала в полный голос — до слёз. Новый Керней не обижался. Он только смотрел на неё, довольно щуря прозрачно-зелёные глазища, и продолжал негодовать, слишком явно наслаждаясь собственным мурлыканьем.

... Осторожно помогая себе освобождённой ногой поддерживать дрыхнущего Кернея, Ирина вытащила вторую ногу, а потом вынырнула из-под одеяла. Сняла со спинки кровати длинный домашний халат из плотной ткани, с меховой опушкой на вороте (подарок Бриндана, больше похожий на летнее пальто), встала и накинула на себя одёжку, нерешительно оглянувшись на дверь. Покачала сама себе головой и осторожно приблизилась к окну. Ни ящерка Осиии, ни Керней на кровати не шелохнулись.

Створки окна, с вечера приоткрытые для тока свежего воздуха, распахнуть несложно. Усевшись на подоконник, Ирина перекинула ноги в сад пансионата и спрыгнула на землю. Только потянулась закрыть окно, как из комнаты одним прыжком выскочил Керней. Он великодушно дождался, пока Ирина не закроет створки и пока они оба не отойдут подальше от пансионата, и только потом, когда удостоверился, что их никто не услышит, тихонько заныл:

— Ну, надо было среди ночи выскакива-ать? Так хорошо спали-и! Так тепло было-о!

— А ты чего удрал? — хмыкнула Ирина, медленно шагая по дорожке к фонтану, вокруг которого стояло несколько красивых скамеек: об этом месте она узнала недавно, обойдя в вечерней прогулке вместе с Оссией пансионатский сад, и оно ей понравилось. — Пока ты в замок Коршуна бегал, я же без тебя не пропала! Чего ж сейчас беспокоиться?

— Ну, так я не знал, что ты без меня делала, потому и не беспокоился, — объяснил неразумной подопечной фамильяр. — То есть беспокоился, пока бежал по утрам к тебе. Но ты всегда была на месте. Почти всегда.

— Так что изменилось? Сейчас нет Маровых болот. Нет страшного Католдуса — тебе бы, наоборот, успокоиться, что со мной ничего не может случиться!

— Я тебе не верю, — мурлыкнул Керней, сторожко принюхиваясь к запахам сада. — Как выяснилось, ты можешь в любой момент во что-то угодить. И что тогда мне делать? Нет уж — лучше вляпаюсь вместе с тобой. Уж тогда хоть не буду нервничать — от незнания, насколько глубоко тебя втравили во что-то.

— Ты стал слишком многословен, — заметила Ирина, присаживаясь на скамейку перед фонтаном и запахиваясь хорошенько в тёплый халат.

— И это пройдёт, — насмешливо отозвался фамильяр, прыгая следом и усаживаясь плотней к подопечной, под её тёплый бочок. — О чём будем думать?

— А с чего ты решил, что я собираюсь делиться мыслями с тобой? — изумилась она, ласково поглаживая его по мягкой шерсти и чувствуя под ладонью твёрдые мышцы.

— Ты не возразила, когда я прыгал за тобой, — фыркнул фамильяр. — А могла бы закрыть окно прямо перед моим носом!

— А может, я смирилась, что ты пошёл следом, и решила просто посидеть здесь?

Керней огляделся и, недовольно сморщившись, сунул нос в бок девушки.

— Темно, сыро, — проворчал он. — Нет-нет! Ты точно назло мне будешь сидеть здесь и помалкивать? Нет уж. Давай, колись, что у нас за проблема?

— Ну и выражения у тебя, — вздохнула Ирина, чувствуя себя виноватой: именно благодаря ей, любознательный фамильяр пополнил свою речь словечками из её мира. — Керней, чувствую себя обманщицей.

— Опя-ать! — вынырнув из-под её руки, закатил глаза громадный кот. — На эту тему мы думали! И решили, что обмана нет! Тело Лирейн? Лирейн! Боги стихий в брачном зале тебя под именем Лирейн приняли? Приняли! Чего ещё ты хочешь?

— Не хочу обманывать Бриндана.

— Да, — признал фамильяр. — Об этом мы не додумали. С чего начнём?

Через пять минут, снова уткнувшись Ирине в бок, Керней сладко спал. Ну, не совсем сладко, поскольку даже во сне ёжился от предутренней прохлады, но всё же... А Ирина, стиснув руки, далеко всунутые в рукава тёплого халата, погрузив нос в меховую опушку воротника, размышляла...

Сначала, глядя на фамильяра, вспоминала о том, что Керней недавно рассказал ей. Она уже знала, что в академии есть не только курс тёмных плясуний, но и другие магические специализации. Например, сотворение сущностей. Так что, когда Керней был создан и отпущен на волю (дневную!), в городе его отловили преподаватели академии, решившие, что он продукт деятельности одного из нерадивых студентов. Отловили, проанализировали — и отдали самой бездарной студентке в качестве фамильяра, как делали это ранее с более или менее разумными сущностями. А уж отданный Лирейн, Керней сразу договорился с девушкой, что она будет его отпускать на ночь в замок Сиг-Дха. Лирейн, уже в первый день уставшая от ворчания фамильяра, только обрадовалась.

... Тяжело. Очень тяжело признаться Бриндану, что она не та, за кого он её принимает. И поверит ли? За этот месяц Ирина уже не раз засиживалась в академической библиотеке за книгами о переселении душ — нашлись на книжных полках и такие. Но они, увы, ничего не объясняли практически, поскольку если перемещения и бывали, то настолько плохо доказанные, что описавшие их авторы книг относились к этим случаям весьма подозрительно. А чаще всего Ирина читала в этих книгах лишь рассуждения о том, как и почему могут происходить странствия души. И ни в одном (во всяком случае — понятом ею) рассуждении она не находила аналога своему переселению в чужое тело. И самое смешное и непонятное: Лирейн сказала, что она сложила два заклинания, чтобы исчезнуть из своего мира, но в книгах о таких заклинаниях авторы говорят весьма пренебрежительно. Получается, такого в реальности не происходило? Ну, задокументированного магами перемещения? Ирина очень жалела, что не успела спросить у Лирейн, а какие именно заклинания она использовала — перемещения в пространстве или из тела в тело. Может, тогда бы стало ясным, почему случившееся произошло? И можно было бы показать Бриндану заклинания, чтобы он поверил.

Именно этого Ирина боялась больше всего: скажет Бриндану, что она из другого мира, а он не поверит, да ещё сочтёт, что она сошла с ума. Счастье, если решит, что его девушка просто глупо шутит...

Она взглянула на Кернея, который сжался в клубочек, и осторожно погладила его.

— Пойдём, Керней. Успеем поспать до утра.

— Там всё остыло, — жалобно отозвался фамильяр.

— Ничего. Мы на бытовом уроке вчера заклинание постоянного тепла проходили. У меня постоянно не получается, но пару часов продержимся. Так что не горюй — согреемся.

... Бриндан привычно легко поднял свою тёмную плясунью. Ощущая его сильные руки, поддерживающие её, Ирина раскрылась боевой бабочкой, взметнув в стороны ноги, скрытые длинными юбками: вытянутые носки ощетинились ножами, как и вскинутые кверху пальцы — боевыми иглами. Непередаваемое чувство — взлетать с помощью сильных мужских рук! И знать, что на эти руки можно положиться! Непередаваемое впечатление — твоё сильное тело, покорно подчиняющееся тебе во всём!

Преподаватель остановил выполнение танцевального элемента и принялся раздражённо объяснять одной из пар, почему у них неправильно получаются движения.

— Дама Лирейн из дома Бриндана... — прошептал парень, стоя за спиной Ирины. — Твоё имя звучит в этой фразе весьма привлекательно. Жаль, что на деле положение выглядит гораздо плачевней.

— Мы же договорились, — шёпотом откликнулась девушка. — Подождём немного, а потом я буду и в самом деле принадлежать дому Бриндана.

— Долго ждать, — пожаловался Бриндан. — И цветы эти надоело таскать. Пойдём сегодня к ювелиру?

— Ты так говоришь, как будто приглашаешь на бал!

— А пойдём на бал? — обрадовался парень. — Платье тебе купим. Ты себе причёску сделаешь какую-нибудь такую, чтобы можно было в волосы вплести драгоценности...

— И пару боевых игл, — задумчиво продолжила Ирина. — Бриндан...

— Что?

— Нам надо серьёзно поговорить.

— Надо! — снова обрадовался тот, но улыбнулся так, что стало понятно, что он имеет в виду под важной для Ирины беседой.

И рассерженной девушке пришлось возмущённо врезать ему, охнувшему от неожиданности, локтем: ишь — вспомнил, чем закончился прошлый серьёзный разговор! Нет, Ирине, конечно, понравилась... э... горячая кульминация того разговора. Но ведь поговорить тоже надо!

— Бриндан, — стараясь говорить как можно суше, позвала она. — Мне надо рассказать тебе одну тайну. Нам просто необходимо поговорить!

— Согласен, — проворчал он — она мельком обернулась и заглушила хихиканье: парень поглаживал свой живот, в который она угодила локтем. — После парного танца.

Но после занятия возникла проблема: к ним присоединились Рок и Оссия. Пришлось вспомнить, что они сегодня собирались к Лиаму, который с удовольствием включил в свою труппу и парней-студентов, тем более Фрида нашла и себе партнёра, с которым постоянно свирепо ругалась. Когда после первого дня знакомства с её партнёром удивлённая Ирина спросила, почему она парню доброго слова не скажет, ведь танцует он неплохо, маленькая танцовщица заявила:

— А если скажу — Лиам подумает, что я влюбилась в него. А я не хочу, чтобы он так подумал. Он ещё не знает, но уже влюбляется в меня. Так вот! Никто не встанет на нашем пути друг к другу.

Ирина только в очередной раз подивилась целеустремлённости Фриды и с горечью подумала, что сама-то она никак не решится признаться Бриндану в том, что, в общем-то, при всех их отношениях вроде и не нужно ему знать.

Дружная четвёрка первым делом засела в читальном зале академии.

Это времяпрепровождение после занятий для них стало уже правилом.

— Бриндан, я забыл свою тетрадь по боевым заклинаниям, — рассеянно сказал Рок, конспектируя в другой тетради статью из учебной книги.

— Ты отдал мне её вчера, чтобы я списал кое-что, — буркнул тот, не глядя — передавая ему тетрадь.

— А что вы сейчас изучаете? — спросила заинтересованная Ирина, привстав и заглядывая в тетради мужа.

— Перемещение! — махнул рукой Рок. — Пока без вас, наши тёмные плясуньи! — послал он воздушный поцелуй зардевшейся Оссии. — А потом и с вами.

Услышав ответ Рока, Ирина про себя ахнула и выдохнула. Намёк? Прямое указание судьбы? Кажется, да.

— Бриндан, мне надо тебе кое-что сказать, — твёрдо проговорила она.

— Дама Лирейн! — отвесил он поклон и подал руку, помогая встать со стула. При этом он удивлённо косился на вздохнувшего Кернея, сидевшего у стула своей подопечной, но не показавшего ни малейшего желания подняться и пойти за ними. И это Керней, который обычно буквально преследовал вверенную ему студентку!

Уже в дверях она вполголоса сказала:

— Наедине...

— Знаю такое местечко.

Он увлёк её в парк за академией. Здесь и впрямь можно было найти уединённое место, чтобы поговорить о важном: множество аллей и уютных беседок давали такую возможность. Бриндан ввёл Ирину в одну из беседок, после чего, обернувшись, запечатал вход в неё закрывающим заклинанием.

Девушка, сжимая руки, стояла посредине помещения, и Бриндан быстро подошёл к ней, слегка встревоженный.

— Лирейн, что случилось? Плохие вести из дома? Но ведь мы только позавчера читали письмо от одной из твоих сестёр! И дома у вас всё спокойно!

— Нас правда никто не слышит? — спросила Ирина, отступая от него хотевшего её обнять. — Правда? Ты уверен?

— Уверен, — заверил её обескураженный Бриндан.

— Бриндан... Меня зовут не Лирейн.

Парень некоторое время всматривался в неё, а потом медленно спросил:

— Как это? Письма, которые ты получаешь от семьи... Это не твоя семья? А кто ты? Ты поступила в академию вместо Лирейн? Кто же ты?

Ирину передёрнуло от жути, а потом она оглянулась и подошла к скамейкам по краю беседки, села, опустив голову. Собравшись с духом, она напомнила:

— Ты был удивлён, когда я преобразилась. Я перестала ошибаться в танце. Я начала попадать в ритм музыке. Ты скажешь — это благодаря Фриде, которая занималась со мной. Это не так. Фрида тоже удивилась... Бриндан, я... — Она облизала пересохшие губы. — Я другая девушка в теле Лирейн.

Некоторое время он смотрел на неё изучающе.

— А где тогда Лирейн? — бесстрастно спросил он.

— А она — в моём теле! — выпалила Ирина, которой уже было всё равно, слышит ли их кто-нибудь. Главное-то она сказала! — Мы... поменялись местами!

— Но почему?

— Она хотела потолстеть, чтобы выйти замуж, — вымученно улыбнулась девушка. — А я хотела другого — похудеть и научиться танцевать. И однажды... Я попала в её тело здесь, в этом мире, а она — в моё, в мире моём.

— И что? Она исполнила свою мечту?

— Да, она попала в довольно полное тело — не скажу, что толстое, но... И сразу нашла жениха себе по вкусу.

— То есть у тебя был жених? — В голосе Бриндана прозвенел явный лёд.

— Был. Он... навязал мне себя. Но Лирейн он понравился.

Она сидела, не смея поднять глаз на Бриндана, и ждала его решения.

— Ты изменилась резко, — задумчиво сказал он, садясь рядом и тоже глядя в пол. — Ты вдруг начала отвечать — и довольно задиристо. И в самом деле было похоже, что училась танцу на стороне. Я легко поверил, что ты училась у Фриды. Тем более что видел это своими глазами...

Они замолчали, размышляя каждый о своём. Ирина покусывала губы и страшилась всего — вплоть до решения Бриндана отнять у неё семейные кольца. Она была готова расстаться с ними, чувствуя себя виноватой в обмане, но почему при одной мысли об этом глаза наполнялись слезами?

— Но только той изменившейся Лирейн я мог бы сделать шутливое предложение, втайне надеясь, что она поддержит меня в маленькой уловке, — внезапно сказал Бриндан. — Только изменившаяся Лирейн могла привлечь моё внимание... И, прости меня, но только та Лирейн смогла вызвать гнев Магды, а именно с этого момента началось моё освобождение от Маровых болот, хотя я этого не знал. Но я знал, что моя дама Лирейн в беде. И оказалось... Оказалось, что я так привязался к моей тёмной плясунье, что это чувство уже трудно назвать просто дружеским. Лирейн, а каково твоё имя было в том мире? Как тебя зовут?

— Ирина, — не поднимая глаз, прошептала девушка.

Он бережно положил ладонь на её плечо и притянул девушку к себе.

— Вот как... А почему ты решила признаться мне в этом?

— Я слишком люблю тебя, чтобы таиться от тебя.

— Я тоже люблю тебя, моя дама Лирейн, и счастлив, что ты поделилась своей тайной. Но... Есть кто-то ещё, кто знает о тебе?

— Керней. Он сразу, в первое моё появление здесь, проверил меня магически, ведь я разговаривала с ним не так, как Лирейн. Да и я растерялась, — вздохнула она в плечо парня. — Сразу разволновалась, куда попала... А ещё, мне кажется, знает старуха Триса. Она иногда глядит на меня странно. Будто улыбается, будто клянётся, что не выдаст моего секрета. Но это уже мне только кажется.

— Да, разговор у нас получился и впрямь серьёзный, — вздохнул Бриндан. — Лирейн, не возражаешь, что мы закончим его всё-таки слегка легкомысленно?

Они так долго заканчивали эту легкомысленную часть разговора, что, когда вернулись в читальный зал, Рок с завистью осмотрел их, а потом перевёл засиявший взгляд на Оссию. Рыженькая чопорно сказала:

— Завершим домашнее задание — только тогда. — И уже с улыбкой покосилась на свою руку с двумя кольцами.

Снизу хулигански фыркнул Керней, а ящерка Оссии, сидевшая на столе, на учебной книге, переворачивая её страницы, только хлопала глазами, ничего не понимая.

... А поздним-поздним вечером, благо сегодня Лиам пообещал отдых (выступление неожиданно отменили), Бриндан и Ирина уединились в той самой беседке, в которой она призналась ему во всём. Керней — естественно, с ними, ворча, что без него у них ничего не получится. На скамье разложили зеркальце Лирейн, две книги с заклинаниями перемещений и вызова. Долгих три часа пытались установить, какие, хотя бы примерно, заклинания использовала Лирейн, совмещая их, что так удачно для девушек получилось обменяться телами.

— Такого я от Лирейн не ожидал! — качал головой Керней и мурлыкал, снова погружаясь в страницы магических книг.

В конце концов, именно он, как магическое существо, нашёл нужные заклинания, на которых настоящая Лирейн оставила отпечатки своих пальцев. А ещё спустя более короткое время заговорщики составили нужное заклинание. Ирине велели произнести его, благо силища у неё теперь находилась под контролем и она не могла причинить ущерб ближайшим зданиям и предметам. Ну и тем, кто стоял рядом.

Вздохнув, Ирина присела перед скамейкой на колени, обхватила ладонями края зеркальце и зашептала заклинание. Его надо произносить трижды, и каждый раз вкладывать в него силу. Керней и Бриндан сидели рядом: один — на корточках, другой — нервно мотая хвостом в ожидании. Фамильяр наедине признался Ирине, что боится, как бы девушки снова не поменялись местами. Ирина — не боялась: если уж после смерти она вернулась в это же тело, то что страшного может сотворить всего лишь магический мост для переговоров?..

В беседке было темно — специально не зажигали света, так что Ирина с большим разочарованием таращилась в тёмное же зеркальце. Наконец она с грустью сказала:

— Нет, не получается у...

— Тихо! — зашипел Керней.

Ирина крепче схватилась за зеркальце, не отрывая его от сиденья. Керней, как магическое существо, первым увидел самые отдалённые отсветы в зеркальной глубине. А потом эти отсветы пошли один за другим вспыхивать, наращивая свет на всю поверхность стекла. И вскоре с жадностью глядевшая в зеркальце Ирина чуть не вскрикнула:

— Это моя комната!

— Ой! — раздалось где-то сбоку от края стекла. А потом на обалдевших зрителей надвинулось лицо. — Ирина, это ты?!

— Лирейн! Как я рада тебя увидеть!

— Это такой ты была? — удивлённо, но не издевательски засмеялся Бриндан.

— Ой, кто это с тобой! — ахнула Лирейн.

— Не узнаёшь своего партнёра, тёмная плясунья? — кивнул ей парень, улыбаясь во весь рот — так ему нравилась ситуация!

— Ой, Бриндан! — Лирейн прижала ладони к лицу. — Да как мне тебя узнать, если ты всё время в маске был?! Я тебя только по голосу и знала, как ты ругаться начинал!

Бриндан, неожиданно серьёзный, повернулся к Ирине.

— Вот теперь я поверил тебе до конца!

Ирина, забывшись, легонько поцеловала его в щёку и услышала новое аханье Лирейн. Когда она пришла в себя, несмело спросила:

— Вы подружились?

Ирина торжествующе показал ей семейные кольца! И тут же спросила:

— Лирейн, а как у тебя дела с Игорёшей?

В ответ Лирейн... убежала. Правда, вернулась быстро и с гордостью показала своё кольцо! А потом объяснила:

— Сначала-то он велел, чтобы у нас помолвка была. Ну а я что? Возражать разве буду? А потом в ЗАГС пойдём — записываться на свадьбу. Ой, а кто это рядом-то с вами?

— А это — Керней! — торжественно объявила Ирина, а фамильяр приветственно мурлыкнул. — Лирейн, у тебя есть время поболтать?

— Ой, у меня его много! — загорелись глаза у Лирейн. — Вы мне расскажете, что там у вас? Всё-всё! Я ведь так соскучилась! Ну, немножко, — улыбаясь, поправилась она.

— Две твои сестры вышли замуж на прошлой неделе!

— Что-о? Но ведь у них нет приданого?!

— Теперь есть. Садись, Лирейн, тебе придётся долго слушать нас, почему твои две сестры сумели выйти замуж, а третья собирается выходить вот-вот!

А потом... Керней благополучно уснул, хотя пытался услышать всю историю полностью. Закрыв дверь в свою комнату на крючок, Лирейн слушала страшную сказку со счастливым концом и только ахала, закрываясь ладонями. Бриндан помогал своей тёмной плясунье с подробностями. А Ирина торопилась всё рассказать, потому что надо было успеть узнать, как живёт отец и бабушка. Как живут подружки и коллеги.

— Я это зеркало всегда буду носить с собой, — задумчиво сказала Лирейн. — А вдруг однажды ты снова постучишь в этот мир?

— Я тоже думала об этом, — откликнулась Ирина. — Поэтому я не буду с тобой прощаться, а скажу лишь одно — до свиданья, Лирейн!

— До свидания, Ирина!

Бриндан встал, поднял под живот Кернея, спящего так, что лапы маленького гепарда расслабленно свисали даже в этом положении. Фамильяр поднял голову, сонно огляделся и снова закрыл глаза.

— Пора по домам, моя маленькая дама Лирейн-Ирина, — усмехнулся он. — Знаешь, я подумал, что теперь мне хочется время от времени называть тебя твоим настоящим именем. И пусть все думают, что это ласковое имя я придумал тебе сам. Да, так даже лучше. Для всех ты — Лирейн. Для меня — Ирина. Не возражаешь?

— Боюсь, первое время я буду вздрагивать от неожиданности, — в ответ усмехнулась девушка. — Но я обещаю, что привыкну к этому имени в твоих устах.

Так, держа фамильяра под мышкой, Бриндан вывел Ирину из беседки, и они по тёмной дорожке пошли из парка, тихонько разговаривая только о своём, о личном.

3. 03. 18. — 24. 04. 18.